«Был жестокий бой»

Глава 8 Переезд в гостиницу

Через десять минут пришёл командир отряда. Ни о чём ещё не подозревающий подполковник Тарасов был весел и доволен жизнью. Он с ходу сообщил нам радостную весть: военный комендант аэропорта Северный сегодня жутко расщедрился и великодушно разрешил нашим группам занять целых три комнаты на втором этаже недогоревшей гостиницы.

— Ну, мы мелочиться не будем! И займём и четвёртую комнату! — радостно потирая руки, говорил Тарасов. — Командирам же надо где-то жить!

Но тут неожиданно заупрямился капитан Батолин:

— Нет! Командирам групп лучше жить вместе со своим личным составом. Они и за людьми присмотрят, и за оружием… А то промотают всё имущество…

Я поддержал своего товарища — капитана:

— Уж лучше с личным составом. Чтобы контроль был постоянным! А то мало ли чего они могут здесь натворить!

— Мы своих солдат не чураемся! — произнёс Юра Денисов. — Мы всегда и везде должны быть вместе.

И только лишь товарищ капитан Пуданов промолчал, как ни в чём не бывало. Но в душе, наверняка, вздохнул.

— Ну, хорошо! — соглашаясь с нами, ответил командир отряда. — Как знаете. Завтра можно будет переезжать.

Но мы не утерпели и сразу же пошли осматривать выделенные помещения. Ведь нам предоставили целый этаж, на котором и следует выбрать три-четыре комнаты. Лично меня устраивала и одна, но зато самая лучшая. Аналогичной точки зрения придерживался и ротный, однако ему хотелось найти наиболее благоприятную комнату для командиров вышестоящего ранга. Нежели мы — группники, которые смогут жить и с личным составом.

Было ещё одно немаловажное обстоятельство, которое подстёгивало нас не меньше чем военно-собственнические интересы. Мещанские замашки нам, конечно же, были чужды, но тем не менее… Явно недогоревшая гостиница сейчас стояла по-прежнему пустая и безнадзорная. Это если не считать уже обжитого первого этажа, который пострадал от огня менее всего. Тогда как четыре верхних этажа обгорели довольно-таки здорово. И всё же там оставались такие помещения, где пожар не бушевал вовсе. Это было видно по тем оконным проёмам, из которых наружу не вылезали чёрные языки копоти. А значит там могли оставаться вполне такие добротные предметы бытового назначения, или же останки казённой гостиничной мебели, или хотя бы кое-какие стройматериалы. Что очень даже могло пригодиться как в общем колхозном хозяйстве нашего отряда, так и на личных территориях отдельно взятых разведгрупп.

В общем… Гостиницу надо было обследовать и досмотреть. Что мы и собирались сделать. Причём, не откладывая это дело в долгий ящик. То есть прямо сейчас. Мы уже вошли в здание и молча потопали на второй этаж. Как и положено… Командир роты поднимался по лестнице первым, а я прикрывал его сзади. Боевое длинноствольное оружие мы с собой не взяли, но пистолеты у нас всё же имелись. Ведь личное оружие всегда должно находиться у своих хозяев.

Да и аэропорт Северный всё ещё не представлял собой надёжное и защищённое от врагов место. Здесь, конечно же, было «расквартировано» большое количество наших войск, но они стояли отдельно друг от друга. И знающим местность чеченцам не составило бы особого труда прокрасться ночью именно туда, куда им и вздумается проникнуть. Но, на наше Российское счастье, боевики даже и не догадывались о таких своих возможностях. Вернее, они думали о нас очень даже хорошо. То есть духи считали нас чрезвычайно грамотными организаторами и образцовыми исполнителями при осуществлении мер всеобщей безопасности. Данное обстоятельство, естественно, льстило нашему самолюбию и значительно облегчало жизнь всех остальных военных.

И тем не менее… Мы также не оставались у духов в долгу и уже в свою очередь считали всех Чеченов крайне коварными личностями, которые способны на любую злодейскую изощрённость. Поэтому все военнослужащие ходили по территории аэропорта со своим личным оружием. У кого что было, так то он и носил. Меня уже не удивляли люди со спецножами под коленкой или же обладатели автоматов с перевязанными изолентой несколькими магазинами. И даже владельцы подствольных гранатомётов с торчащей из жерла ВОГовской гранаткой. А тем более те вояки, которые дённо и нощно не расставались со своими заплечными «мухами». Меня в этих случаях поражало только то, как же им не надоело постоянно носить при себе столько тяжёлого железа?!

«Однако ж… Как это подтверждалось ежедневной практикой — всё ещё не надоедало. И эти воины ходили с подколенными ножами, перевязанными магазинами, торчащими гранатками и извечными «мухами». Когда до передовой — ой-ёй-ёй! Слава Богу, что без «шмелей»!.. А то глядишь и «огнемётики» не поленятся носить…»

А вот нам сейчас хватало и пистолетов, которые спокойненько себе находились в кобурах. Правда, это были не какие-то пукалки… А самые настоящие пистолеты АПСБ. То есть автоматические пистолеты Стечкина, которые могли стрелять очередями и на дальность в 200 метров. Да ещё и бесшумно. Короткий и толстый глушитель прилагался. Для него в кубаре имелся свой отсек. И съёмный металлический приклад в боевом положении крепился к пистолетной рукоятке. Сейчас же он был на кожаной кубаре. А вот четыре запасных магазина по двадцать патронов каждый — они находились в отдельном кожаном подсумке. Он висел на моём левом бедре. Ну, чтобы хоть этим грузом создать противовес более тяжёлому АПСу, постоянно висевшему на поясе справа.

Несмотря на всю его тяжесть, а ведь АПС в сборе весил солидно, мне доставляло истинную радость обладание столь совершенным оружием. В Моздоке я уже испробовал его на ближнем стрельбище, так что моя правая рука уже была набита… И всё равно мне не терпелось проверить АПС в реальных условиях… Ну, хотя бы приближенным к боевым… Но в город нас пока-что не отпускали…

Зато мы уже поднялись на второй этаж полусгоревшей гостиницы. Капитан Батолин осторожно взялся за одну дверную створку, но она отчаянно засопротивлялась. Через минуту бесплодных усилий мы убедились, что вход заколочен изнутри. Это была дополнительная мера безопасности, предпринятая либо живущими ниже контриками, либо обитающими вокруг другими военными. Ведь тёмными-претёмными ночами на пустующие верхние этажи могли запросто прокрасться всякие злодеи и подлецы… Да ещё и способные привести с собой каких-нибудь негодяев! Например, снайперов и гранатомётчиков… Непременно, смертников! Поэтому нас ничуть не удивило то, что входные двери на второй этаж оказались наглухо заколоченными.

И пришлось нам подниматься уже на третий этаж. О существовании которого коварные чечены, ну, никак не могли догадаться! Ведь так их и оценивали наши «специалисты» по соблюдению мер техники безопасности.

А у нас сейчас были другие проблемы.

— Ну, должен же быть здесь запасной вход. — ворчал ротный. — Или вторая лестница… Противопожарная или ещё какая…

— Должна конечно! — отвечал я. — Надо только поискать.

Однако сейчас мы поднимались по лестнице, которая находилась в самом торце гостиницы. Причём, если бы мы вышли на открытый балкон, имевшийся на каждом этаже, то увидели бы всё ещё дымящийся Грозный. Но в данную минуту нас больше интересовали внутренние помещения гостиницы. А эта чеченская столица от нас никуда не денется. Ведь город Грозный является очень уж большим аулом и работы в нём хватит на многих. На нас — это уж точно.

Но и на третьем этаже двери оказались крепко заколоченными. Значит и сюда могли подняться как буйно воображаемые боевики, так и вполне реальные борцы с терроризмом. Пришлось нам подниматься ещё выше. И только на четвёртом этаже мы смогли проникнуть внутрь здания. Просто здешние двери были приколочены очень слабо. Да и нам уже надоело подниматься всё выше-выше-выше… Страшно захотелось двинуться уже по горизонтали. Но сначала пришлось поработать ногами. Потому что двери сразу не открывались. И всё же мы их выбили.

Так мы проникли в гостиницу. Вернее, в длинный и закопчённый коридор, проходивший сквозь всё здание. Слева и справа находились одинаковые комнаты, выгоревшие почти полностью.

— На нашу общагу похоже. — сказал я, имея в виду расположение помещений. — Такой же сквозной коридор… Длинный и прямой. А по обоим сторонам комнаты. Кухня, умывальник и туалет — в конце коридора.

Там же мы нашли и вторую лестницу. На верхний пятый этаж мы не стали подниматься, потому что он выгорел ещё больше. Во всяком случае мы были твёрдо в этом уверены — всё по тем же чёрным языкам из оконных проёмов. Теперь наш путь лежал на третий этаж, а затем и на второй… Куда мы и направились. Однако эти лестничные пролёты также были полны копоти и сажи, покрывавшими стены и потолки густым чёрным слоем.

Мы осторожно пробрались сквозь недогоревшие двери и оказались на третьем этаже. Расположенные тут комнаты хоть и были тронуты пожаром, но не все. Больше половины из них тоже выгорели целиком и полностью… Часть комнат пострадала не столь ужасно. Но мы обнаружили и такие комнаты, где огня не было вовсе. Правда, следы копоти и чёрной сажи в них всё же имелись.

А вот спустившись уже ко второму этажу, мы сначала обнаружили заваленные всякой рухлядью двери. Но офицеры российского спецназа преодолели и эти препятствия. Коридор второго этажа тоже выглядел мрачно…

— Как после пожара… — пошутил я вполголоса.

Огонь бушевал и здесь. Но ещё меньше, чем на верхних этажах… Тут полностью выгорело всего несколько комнат… Пять или шесть…

И вдруг… Мы шли очень тихо… Уже по привычке стараясь идти бесшумнее… И вдруг в одной щели, образовавшейся между косяком и неплотно притворённой дверью… В этой щели я заметил пар!.. Причём, от дыхания человека! Который притаился за этой дверью!

Заметил пар и Серёга. Мне сразу же вспомнился рассказ Стасюги Гарина… Ну, когда он заметил в морозном воздухе пар, который поднимался над деревянным забором… После чего Стас выпустил в эти доски пол-магазина… А затем обнаружил там умирающего духа…

А у нас тут складывалась похожая ситуация: тоже мороз, и также пар от дыхания человека. Правда, вместо дощатого забора у нас имелась неприкрытая дверь… Да ещё и звуки из-за неё! Не то шуршание, не то какая-то другая возня…

Я сразу же решил, что там находится прокравшийся ночью боевик. Который сейчас готовится к чему-то нехорошему… Ведь не зря он так пыхтит и сопит… Видимо, занят каким-то физическим трудом… Может быть снаряжает что-то…

Пистолеты уже были в наших руках… Причём, уже с патроном в канале ствола. Нужно только нажать на курок и пуля полетит куда следует… Ротный ткнул пальцем сначала в меня, а потом в дверь. Я понимающе кивнул головой и чуть напрягся… Но ненадолго! Через секунду я уже собрался с духом и ринулся в бой.

— Тр-рах! — это от моего удара отлетела дверь…

Я уже влетел в комнату с криком «Лежать!» и готовым к выстрелу пистолетом. За мной вбежал товарищ капитан… А внутри…

«Какой позор-р! Тьфу-у!»

А внутри комнаты около чёрной стенки сидел и тужился военный наш коллега. Причём, сидел он на корточках и с недвусмысленно заголённой задницей… Да ещё и с заранее припасённой бумажкой в руке… Но более всего были заметны его дико выпучившиеся глаза… Наверное, от жуткого страха… Ведь мы его здорово напугали! Как своим внезапным вторжением, так и двумя пистолетами!

— Тьфу, бля! — выругался ротный.

Я лишь брезгливо поморщился, но Серёгу тоже понял… Ведь военный строитель уже перестал пучить глазки и прикрываться своей бумажкой… Он издал очень уж такой неприличный звук… Окончательно загадив несчастную комнату… А ещё через секунду… Всё на этой же «струе»… Бедолага понёсся к окну…

А меня уже начало трясти от накатившего смеха… И я спешно пошёл к выходу, уже будучи не в силах терпеть столь издевательское зрелище… И этот военный строитель, который мчался к спасительному окну с голой задницей… Путаясь в штанинах… Вернее, здорово ими стреноженный… Он бы так и сиганул вниз со второго этажа…

— Стой! — коротко и сурово произнёс ротный. — Стрелять буду!

До смерти напуганный засранец так и застыл… Взявшись одной рукой за стенку и задрав ногу на подоконник… Бедняга даже и не знал, что ему сейчас делать… И чего ему теперь ждать от этой «распрекрасной» жизни…

— Оправляйся-оправляйся! — сказал товарищ капитан как ни в чём не бывало. — Но потом чтоб всё здесь убрал!

Его последнюю фразу и сдавленно счастливый стон военного строителя… Всё это я слышал уже в коридоре… Меня разобрал дикий смех… Наверное, мои нервы и так уже были напряжены… После этого случая с Макаровым. Так теперь вышла вот эдакая конфузия! И поэтому я смеялся и смеялся… Будто в истерике…

Но я был не один. Рядом угорал от смеха Серёга… Мы отсмеялись и направились к выходу… Ткнулись в забитые двери и опять начали ржать… Потом выбили эти чёртовы двери… Вернее, правую створку… И пошли вниз по лестнице. Продолжая при этом смеяться… И вспоминать все эпизоды…

Успокоились мы лишь на улице. Ведь вокруг бродило столько военного люда, которые стали на нас коситься почти сразу… Едва только мы вышли на крыльцо…

— Пш-шли!.. — пробормотал я, утирая набежавшие слезинки.

— Ага… — отвечал ротный, уже отдышавшись всей грудью.

Но едва он начал спускаться вниз по ступенькам крыльца… Товарища капитана вновь стало трясти от смеха…

— К-как… К-кенгуру!.. — выдавил Батолин. — Прыг… С-скок!

На нас опять покосились… Причём, вновь с подозрением… Это подействовало… И всё же кое-какое сожаление я высказал…

— Надо было фотоаппарат с собой взять!

Однако командир роты размахнулся на ещё большее:

— Э-эх!.. Жалко видеокамеры у нас нет!.. А то бы!.. В «Сам себе режиссёр» отправили б!

Он был несомненно прав. В этой новомодной телепередаче, где преобладали домашние видеопостановки, наши «военные» кадры имели бы кое-какой успех…

— Да-а. — согласился я. — Такие бы эпизоды тут наснимали!

Мы завернули за угол гостиницы в нормальном, то есть уже в работоспособном состоянии. И наш дальнейший путь проходил спокойно… Однако напротив нашей палатки мы увидали уже целую ораву военных строителей. Правда, здесь солдатами руководил какой-то военно-строительный начальник. Все эти стройбатовцы стояли под раскуроченным балконом всё того же второго этажа… И кого-то ждали…

— Ну, давайте быстрее! — сердился военизированный прораб. — Сколько вас можно ждать?!

Откуда-то со стороны аэропорта к ним ускоренным шагом выдвигалось ещё двое солдат-строителей, которые тащили на себе наспех сколоченную лестницу. Мы с Батолиным уже подошли к нашей палатке, когда к толпе военных рабочих подоспело их подкрепление. Шаткая лестница тут же была установлена под балконом и по ней быстро полез какой-то смельчак.

— И этого там посмотри! — говорил ему вдогонку начальник. — Тарзана-то нашего!.. А то, блин!.. Я без лестницы залезу!.. Без лестницы…

Я сразу же смекнул, о каком Тарзане говорит старший военный строитель. Догадался об этом же и ротный Батолин. Однако мы не стали посвящать всю эту ораву в одну небольшую тайну… Ну, чтобы не подрывать еле зарождающийся авторитет стройбатовца Тарзана… Который не только умеет лазать на второй этаж, но и… Впрочем, сигануть вниз он так и не успел.

Зато мы обратились к военно-строительному начальнику с другими речами и расспросами.

— А вы чего там будете делать? — полюбопытствовал командир роты спецназа, глядя на всю эту кутерьму. — Жить что ли?

По жалобно скрипящей лестнице взбирался уже пятый или шестой храбрец… Несмотря на всю шаткость деревянной конструкции, она всё ещё держалась.

— Да не-ет! — уклончиво-неопределённо ответил шеф стройбата.

Но мы не унимались и он всё же пояснил нам очень многое. Что его военные строители тире солдаты сейчас лезут на второй этаж не просто так. Что жить в этом здании они не будут… Но зато они сразу же примутся за ремонт! Что стройбатовцы первым делом начнут вставлять в окна стёкла, чтобы в комнатах могли жить другие военнослужащие. Что его подчинённые будут ремонтировать дверные коробки, если таковые ещё там остались. Что они ещё должны навести внутри порядок… Ну, и так далее…

— Понятно. — поблагодарил собеседника капитан Батолин и тоже сообщил кое-что интересное. — Вообще-то на второй этаж можно по другой лестнице пройти. Прямо с крыльца.

— Там же всё заколочено! — возразил военачальник.

— Уже нет. — сказал командир нашей роты. — Мы только что её взломали.

— Понял! — сообщил нам самый понятливый строитель и сразу же повёл своих подчинённых к крыльцу гостиницы.

Мы посмотрели им вслед, а потом направились ко входу в палатку. Самой важной информацией, которую только что озвучил местный босс стройбата, являлось известие о том, что в здание гостиницы сразу же после ремонта начнут вселяться военные жильцы. Эта новость заставила меня призадуматься. Потом я не выдержал и сообщил ротному свои намерения.

— Надо бы нам прямо сейчас перебраться на второй этаж. — сказал я, входя вслед за Батолиным в палатку. — Пока там ещё никого нет. Спокойно выберем себе по комнате… Самой лучшей… И не загаженной… А то потом сюда набежит столько желающих!..

— Комбат сказал «завтра», тогда и пойдём! — ответил строгий наш командир. — С утра и начнём! А сейчас уже поздновато.

— Серёга, потом будет уже поздно! — заявил я. — Там сейчас можно доски найти. Ну, чтобы нары сколотить.

На мои убедительные доводы капитан Батолин тут же нашёл железобетонную отговорку:

— Около казармы сибиряков этих досок валяется целая гора! Бери — не хочу!

— А они тебе дадут? — поинтересовался я. — Это же их доски.

Как ротный ни сопротивлялся, но мне всё-таки удалось его уговорить. И через минуту-другую моя группа в срочном порядке стала собирать все свои пожитки. Как всегда нашёлся один недовольный… Но голос Винтера сразу же был заглушен дополнительным грузом и наш караван постепенно тронулся в путь.

Мы обошли все комнаты второго этажа и наш выбор пал на ту, где когда-то размещалась касса. Внутри этого помещения теперь находилась только лишь металлическая решётка с характерным окошечком и небольшой сейф. От остальных вещей и предметов мебели данная комната была освобождена задолго до нашего появления. Может быть боевиками, которые собирались защищать гостиницу до последней капли крови. А может быть и нашими военными, постоянно нуждающимися то в горючих материалах, то в кроватях или столах. Как бы то ни было, но занятая нами комната оказалась самой подходящей. Во всяком случае именно так я подумал. Ведь металлическая решётка тамбура могла выполнить роль несущей опоры для тяжеленных солдатских нар, на которых должны были спать полтора десятка бойцов. А маленький и, к сожалению, совершенно пустой сейф мог послужить командиру группы в качестве походного столика.

Разведчики выложили своё оружие и имущество в дальнем углу, после чего отправились на поиски подходящих стройматериалов. Вскоре кто-то из них вернулся с десятком толстенных необрезных досок, тайно позаимствованных у соседей-сибиряков. А четверо бойцов приволокли две двери, снятые с петель этажами выше. Но следом за ними примчался главарь военных строителей.

— Ребята! — чуть ли не завопил он с порога. — Ну, куда вы эти двери притащили? Зачем они вам?

— Нары будем делать. — ответил я, принимая весь груз ответственности на себя лично. — Солдатам надо же где-то спать!

Военный строитель предложил другие альтернативные варианты:

— Ну, вот доски же есть! А двери!.. Вы знаете, сколько в Ростове стоит одна такая дверь?

Однако я не собирался вывозить эти трофейные двери для их дальнейшей реализации в городе Ростове на-Дону, а потому мой ответ был спокоен:

— Знаю! Тысяч восемьсот!

Местный босс военного ремонта тут же схватился за свою голову и запричитал навесь этаж.

— Какие восемьсот тысяч! Одна такая дверь стоит больше миллиона! Слышите?!.. Миллион двести или даже триста!

Однако я жил не просто в Ростове на-Дону, а как раз около остановки «Пятидомики», то есть аккурат напротив Колхозного рынка, на котором и продавалась вся строительно-ремонтная ерунда. И обыкновенная дверь на деревянном каркасе, да ещё и обитая с обеих сторон дешёвеньким материалом ДВП… Такое стандартное творение стоило не больше восьмисот тысяч российских рубликов. Это, конечно же, составляло две трети моей зарплаты… Но всё-таки до миллиона-трёхсот было далековато… Именно поэтому я смотрел на эти две двери как на подходящий материал для солдатских нар… Да ещё и в аэропорту Северный…

Однако начальник военных строителей продолжал жить ещё довоенными взглядами на жизнь… И по его сметам такая дверь стоила миллион триста рублей, из-за чего он и переживал. Ведь нашему Министерству Обороны месяца два спустя будет совершенно безразличным то: нашлись ли эти две двери в полусгоревшей гостинице или же их привезли аж из самого города Ростова. Московские начфины подпишут все строительно-ремонтные сметы совершенно не глядючи. И если двери в них будут стоить уже полтора миллиона — то это порадует только кое-кого в Ростове… Ну, и некоторых местных деятелей теневого бизнеса…

Однако пока я спорил с шефом стройбата, из боевого рейда вернулась подгруппа Винтера и сообщила мне печальную новость: на верхних этажах дверей больше нет. Вернее, оставшиеся уже оприходованы военными строителями.

— Ну, ладно! — ответил я. — Обойдёмся этими двумя!

Стройбатовец мгновенно обрадовался и сразу же предложил сделку:

— Ну, ладно! Делайте с этими дверями что хотите. Вы только другие не трогайте. Хорошо?

— А вы нам гвозди дадите? — спросил я.

— И пилу! — добавил разведчик Винтер.

Военный строитель пообещал нам и то, и другое. Когда он пришёл с гвоздями и пилой, мы уговорили его сделать ещё одно доброе дело. И спустя минут двадцать к нам прибыло двое стройбатовцев с большими листами оконного стекла.

— Товарищ лейтенант. — обратился ко мне разведчик Харитонов. — Надо бы дырку оставить для трубы.

— Точно! — тут же отреагировал я. — Осталось только найти печку и трубы! И пару колен! Кто сделает эт-то?

Естественно, что справиться со столь важным делом было очень трудно. Но на поиски буржуйки и труб отправилось сразу трое самых удачливых бойцов: Винтер, Харитонов и Лагуткин. Остальные разведчики занялись сколачиванием нар. Причём, под моим чутким руководством и при самом непосредственном участии. Ведь наша комната была не такая уж и большая. А следовательно нары требовались не слишком уж громоздкие, но вполне вместительные.

Часа через полтора напряжённого труда обустройство группы почти закончилось. Теперь войдя в нашу комнату, человек попадал сначала в небольшой тамбур, отгороженный плащ-палатками и одной решёткой. Далее располагались двухъярусные нары. В дальнем правом углу размещалась деревянная кровать командира. В углу напротив находился большой стол, предназначенный в основном для написания писем на Родину. А посередине, то есть под окном было оставлено пустое пространство для нашей будущей печки. Предпоследним совместно выполненным делом мы приколотили над моей кроватью двойную полку, случайно найденную где-то в гостинице.

— Ну, всё… — сказал я, делая шаг назад и оценивая горизонтальность только что прибитой полки. — Третий сорт — это ещё не брак! Сойдёт! А что там с печкой?

Но на мой любопытствующий вопрос пока что ответа не имелось. Чугунная печка-буржуйка отсутствовала целиком и полностью. То есть вместе с трубами и необходимыми четырьмя коленами. Всё это являлось страшным дефицитом, раздобыть который удавалось не всем.

Однако своё маленькое, но горячее счастье мы обрели через другое несчастье… Которое, уже не имело к нам почти никакого отношения…

— Палатка горит!

Пока я бежал от двери до окна… За эти несколько секунд наша бывшая палатка догорела вся! Когда я выглянул наружу, то моему взору открылась довольно-таки странная картина. Наша большая палатка отсутствовала как таковая. Вместо неё оставались только деревянные колья с верёвками-растяжками и догорающие швы, когда-то скреплявшие брезентовый материал палатки. Слабенькое пламя виднелось ещё на останках входов-выходов… А большой палатки уже не было. Зато внутри металось несколько бойцов, которые пытались притушить слабеющий огонь, медленно пожиравший жалкие кусочки некогда большой армейской палатки.

А в самом центре этого зрелища, то есть посреди исчезнувшей палатки стоял командир нашей роты и Юра Денисов. Вид у них был самый озадаченный и очень даже изумлённый. Зато капитан Пуданов продолжал сидеть на кровати как ни в чём не бывало.

— А я вам говорил! — послышался его нравоучительный голос. — Чтобы не топили так сильно печку! Я вас предупреждал! Что искры сыпятся прямо на крышу…

Однако все его предостережения, как оказалось, никто не принял во внимание… Расплата последовала почти незамедлительно. Пропитанная влагонепроницаемым составом брезентовая ткань палатки оказалась очень уж пожаро-неустойчивой. И она вспыхнула как сухой порох…

Мне раньше говорили о том, что наши большие армейские палатки горят очень быстро. Но тогда у меня не было возможности убедиться в этом самолично. А вот теперь… Когда мне, «наконец-то», выпал такой шанс… Я так им и не воспользовался… Пока я бежал эти несчастные десять метров, большая наша палатка сгорела в один миг.

Но моё разочарование-сочувствие-смущение и откровенная досада… Всё это продолжалось недолго. Ведь я по-прежнему служу в нашей армии и мне, возможно, всё-таки удастся увидеть это зрелище от самого начала до «счастливого» конца. А пока я решил воспользоваться случайно появившимся вариантом.

— Серёга! — крикнул я прямо со своего наблюдательного поста. — Вам печка больше не нужна?

Командир роты сначала посмотрел на мою персону, выглядывавшую из окна второго этажа, затем он огляделся по сторонам… Как я и предполагал, на дымящихся останках большой палатки, то есть на этом свежем пепелище… Увы, но на месте данного пожарища военная печка-буржуйка больше не требовалась.

— Нет! — ответил ротный. — Уже не нужна!

Вот это мне и требовалось узнать. И тем не менее всё же следовало испросить высочайшего разрешения… Ведь внизу хоть и находились самые настоящие погорельцы, однако они продолжали быть моими коллегами… Вернее, кое-кто даже и начальниками.

— Ну, я тогда одну печку у вас заберу! — предложил я. — Хорошо?!

Командир роты обречённо махнул рукой и проворчал что-то неразборчивое. Я воспринял его жест как положительный ответ. И двое моих бойцов тут же понеслись за печкой… Спустя минуту вслед за ними побежали охотники за трубами…

— Товарищ лейтенант. — закричал снизу солдат Чувильский. — Угли выгребать или так её принести?

— А вы сможете? — спросил я из окна.

— Конечно! — отозвался Чувак. — Если нам перчатки сбросят!

Это было сделано практически сиюминутно. И вскоре двое солдат понесли с пепелища всё ещё дымящуюся печку. Бедолаги-погорельцы смотрели им вслед и потихоньку собирали свои пожитки. Командование уже выдало новые указания и вторая-третья группы начали перебираться на второй этаж гостиницы.

А в нашей комнате уже начались срочные работы по установке печки-буржуйки. Она заняла своё место в метре от окна, но трубы и колена ещё не поднесли. Поэтому из печки валил небольшой дымок… Не такой уж и противный, но скупую слезу всё же выжимающий. От этого едкого дыма мы кашляли и слегка плакали… Но тут принесли трубы и наши мучения продолжились. Ведь всю эту отопительную конструкцию требовалось подогнать до приемлемой конфигурации. Солдат Харитонов всё манипулировал и манипулировал коленами да трубами… А печка-буржуйка продолжала дымить… Но мы всё ещё надеялись на скорейшее и благополучнейшее окончание печных работ… И тем не менее наше ожидание затягивалось… А буржуйка всё чадила и коптила…

Но тут пришёл комбат Тарасов и объявил свой Боевой приказ. Я взял с собой четверых разведчиков и мы с большой радостью побрели к выходу. Ибо сейчас мы были готовы ехать куда угодно… Да хотя бы и в город Грозный… Лишь бы оказаться подальше от этой печки-буржуйки… Продолжающей дымить в непроветриваемой комнате.

Но ехать нам предстояло не в Грозный, а чуть поближе.