«День сурка» для Джока

Глава 16

После удачной сделки купец, преисполнился ко мне добрых чувств и доверия.

А как же? Доверяй, но проверяй. Можно подумать я не видел воинов и лучников на струге. Вполне вменяемый человек. В общем, подсказал он к кому обратиться с остатками моего барахла и посоветовал хорошего оружейника.

- Скажешь им, что ты от меня. Они дадут нормальную цену.

Вряд ли я много выручу за остатки товара, но в моем положении каждая копеечка на счету. Экономный я. И хочу многого. Судя по тому, что вокруг разгар лета, а монголов нет - нашествия в этом году не будет. Да не помню я, в каком году это точно было. Вернее помню, но вдруг я ошибаюсь.

Вернувшись в город, я уплатил положенную пошлину с оставшийся мелочевки, и перебрался на другой постоялый двор. Тут было почище и обслуживание получше. А что дороже - ерунда. Теперь могу себе позволить. И воинам, и возчикам был выдан аванс, и народ в соответствии с реалиями предался... (нет, вовсе не пьянству и разгуляеву), а закупке подарков, оружия, одежды. Ну, у кого к чему была склонность. Как не странно никто не начал с ходу 'праздновать', как я, в общем-то, ожидал. Другие они тут. Совсем другие. Сильно врали писатели про чуть не поголовное пьянство.

- Сигурд скажи мне, довольны ли воины?

- Да, ты честный ярл. Оружия хватает, но...

- Людей мало, - закончил я его мысль.

- Да. Ты очень мудрый вождь. Мало воинов - мало добычи. Он кивнул. Я так тебе скажу, серебро дело хорошее. Но я скажу тебе так. Лучшая победа это когда ты получаешь его, не вступая в драку.

Он несколько недоуменно посмотрел на меня. Не, он хороший боец, но слегка тугодум. Мы сидели за завтраком на нашем новом постоялом дворе.

- Думать надо лучше, а 'смотреть ширше', - не выдержал я и схохмил.

Он меня естественно не понял.

- Ты предлагаешь торговать, а не воевать?

- Я задумчиво отхлебнул чаю.

'Америка ведёт две войны - с терроризмом и с ожирением. Особая удача - когда попадаются жирные террористы', - выдал очередную сомнительную сентенцию Сим.

'Это ты к чему?'

'Тугодум твой десятник'.

'Зато верный. А это сам знаешь, много значит. Ему просто надо объяснить'.

'Ну-ну...'.

- Нам нужны воины, Сигурд. Сможешь ещё набрать?

- Конечно. Есть свободные вои.

- Займись. Ещё нам нужны крестьяне.

- Можно купить холопов.

- Куплю. Надеюсь, княжий тиун любит серебро.

А по поводу торговли это идея хорошая. У скандинавов и торговля, и война вполне себе почетные занятия.

Как я успел выяснить, рабства как такового здесь не было. Но людей продавали. В холопство. И\или они сами продавались. Можно было выкупиться, но это дело скорее умозрительное, чем реальное. Да уж. Это как свобода в вашем мире. Взял ипотеку или кредит, и чем ты не раб? Мифическая свобода - для даунов. Вроде можешь все,... а на деле - ничего. Правила, законы, положения и прочая хрень. Так и тут. Холопство, как не назови - все одно рабство. Ну, пусть не рабство, а зависимость... полузависимость, как не говори, а оно и есть. Тут пока все проблемы со жратвой. Кто народ ужинает, тот его и танцует.

Черт! Не знаешь, за что и хвататься. Разбойничью ватагу организовать - не вопрос. Раздавят рано или поздно, а я комфорт люблю. Управляющий мне толковый нужен. Вот пусть придурки и говорят о вреде управленцев. Попробовали бы они вот так покрутиться, как я сейчас.

Кузнец нужен, гончар... да до хрена кого. А найти спецов, готовых на переезд - проблема.

Эх, ладно! Придется наступить на горло собственной песне. Стану я рабовладельцем. Продвинутым. А что ещё остается делать? Попал в колесо - 'пищи, но бежи'. Народ тут конечно, если смотреть чисто физически, мелковатый. Я на их фоне смотрюсь крупноватенько. Мелкий в среднем народец. Где-то на голову ниже меня. Хотя попадаются здоровяки вроде меня. Но это я так, к слову. А вот менталитет совсем другой. Никакого 'гуманизьма'. Сплошная прагматика. Эта долбанная толерантность даже из меня ещё не вся вышла. Вот зарежу человека и мучаюсь... А может его ещё можно было как-то еще использовать... А? Продать там, например...

Ладно, пойдем тусанемся по городу. Да и прибарахлиться не мешает.

Торг встретил привычным гомоном и кучей разнообразных запахов. Народ торговал. Раздавались зычные выкрики продавцов, яростные вопли покупателей. Хвалили товар, ругали цены - все как всегда.

- Почем сапоги? - поинтересовался я по привычке у первого же попавшегося продавца.

- За два алтына отдам. Бери, сносу им не будет, - начал тыкать мне чуть не в лицо тщедушный мужичонка, сильно бэушные сапоги.

Глянув на сильно ношенное изделие местного "кутюрье", я только скривился. Оба сапога на одну ногу, без различия на правый и левый.

- Ну нах, - коротко и информативно ответил я.

- Чаво?

- Не надо говорю. Я просто так спросил.

- Ну как хошь, - смирился мужик, поняв, что я действительно не буду это покупать.

"Продаст сапоги и деньги пропьет", - коротко резюмировал я. По морде видно, что мужик с сильного бодуна.

'И не заплатит никаких налогов', - сразу прокомментировал это действо Сим. 'Да-а, Джок. К 'черной' бухгалтерии вас приучали ещё в школе...'.

'Это как?!'.

'Ещё тогда вам на уроках в школе говорили: 'Два пишем - три в уме'', - выдал 'разъяснение Сим и эдак пакостно захихикал. 'В прикольной стране ты вырос'.

'Что есть, то есть...', - чуть подумав, покладисто согласился я. 'Это ты верно заметил".

Ну что, в лавку оружейника первым делом. Там я уже был. Но так сказать проходом. Теперь посмотрим, чего тут есть. Поподробнее.

Чернобородый мужик, на вид чуть за сорок, сидел за прилавком и вжикал оселком по мечу. Рядом лежала тряпица с пылью для его полировки. О, приятно посмотреть. Человек на работе.

- Чего надо? - задал он вопрос, чуть приподняв голову.

Да-а, чего-то он не в настроении. А самое интересное, что никакого раболепия и подобострастия. Купят, не купят - ему по фиг. Это чёж должно случиться, что б торгаш так клиента встречал?

- Здравствуйте уважаемый. Мы б оружие хотели посмотреть.

- Смотрите...

По стенам были развешаны кольчуги, мечи, топоры, луки, ножи... На чем-то вроде манекена висела бригантина. Хотя как манекена. Сбитые крест-накрест две палки. Хотя может по этим временам и ноу-хау. Богато тут, ничего не скажешь. Железа тут много.

- Что ж ты такой невеселый, хозяин?

- А нечего мне веселиться. Сын единственный помирает.

- А отчего?

- Злым колдовством извести хотят. Никто лечить уж не берется.

'Опа!',- сразу насторожился я. 'Колдовство - это интересно'.

- А не будешь ли ты возражать, если мы с товарищем посмотрим твоего сына?

- А ты волхв аль травник? - с внезапно вспыхнувшей надеждой спросил мужик.

- Ага, прям доктор, мать его, психотерапевт.

- Ась? - переспросил хозяин, поскольку предыдущую фразу я выдал на чисто русском языке.

- Тебе того знать не надобно. Смогу помочь - скажу сразу... - я пожал плечами, - не смогу... скажу тоже сразу. А может, и на виноватого укажу.

Мужик мгновенно подобрался. Да. Это не торгаш. Это либо мастер, либо бывший воин. А может и то и другое. Повадки не спрячешь.

Коротко глянув на меня, он с непонятной интонацией произнес:

- Ты сказал.

Заперев лавку, мужик повел нас к себе домой. Жил он в кузнечной слободе. На это указал веселый перестук молотов. Слобода располагалась у дальнего края города и была предусмотрительно обнесена деревянным забором и обложена кирпичом-сырцом. Однако! Весьма предусмотрительно. И опять врали историки про неразвитость Руси. Очень толково в деревянном-то городе. Умно... и противопожарные мероприятия опять же.

Зайдя в слободу, мы прошли по короткой улочке, вошли на просторный двор с кузницей и кучей других хозпостроек, и остановились возле довольно просторного дома. С окошками у него, конечно, были проблемы. Но пара окон со слюдой говорила о достатке хозяина. Они были распахнуты настежь по летнему времени.

- Проходите, - предложил мужик.

Зайдя в хату, я заметил только согбенную фигуру бабы в платке и... рубахе, что ли, стоящую у плиты. На секунду на меня блеснули из тьмы её темные глаза. Она как будто резанула меня взглядом.

- Где болящий?

- Вон на лавке лежит.

Я подошел ближе. На лавке у стены лежал малец, лет двенадцати. Я потрогал его лоб. Холодный. Но малец явно чем-то болеет. Определить на взгляд, что за болезнь, я конечно не могу, но то что не вирусное и не горячка - это запросто.

- Ну что болит-то тебя, парень?

- Ослаб я. Живот вот болит иногда.

'Живот - это хреново'.

- Помру видать скоро, - с сожалением произнес он.

Просто констатировал факт. На изможденном лице упрямо светились глаза. Смирение было в голосе. На лице было. А вот в глазах - нет. Надеялся парень на чудо. Может на бога... но пока он не верил в смерть. Не смирился.

- Добро тебе раньше смерти хоронить себя? Посмотрим, может и сможем тебе помочь.

'А не сможем, так хоть поквитаемся', - это я добавил про себя.

Может, конечно, показаться странным, что я заинтересовался жизнью незнакомого мне мальца. Но это как посмотреть. Я сторонник равновесия. Нажил денег - помоги кому-нибудь. Нищей бабке подай или в магазине там заплати за её кусочек сыра, который она купила. Да хоть шоколадку купи и ей подари. Просто так. Есть тебе, что сожрать - дай, чутка голодному. С тебя не убудет, а человеку - хорошо. Жив, здоров - помоги больному или убогому. Иначе тот, кто наверху - отвернется от тебя. Есть удача - поделись с другим. И не ищи в этом корысти. Иначе в следующий раз не повезет. Это вроде как налог на удачу, не дашь - потом пожалеешь. А я срубил бабла по-легкому. И очень неслабо.

Ну а самое главное, было произнесено волшебное слово - 'колдовство'. А вот это - очень интересно. А вдруг, правда. Тогда это надо захапать себе. Ну, где-то так...

- Шаис, посмотри-ка, нет ли тут чего знакомого тебе? А то что-то мужик про колдовство плел.

Шаис коротко кивнул и подошел к пареньку.

- Пойдем на улицу, хозяин. Мой друг пока посмотрит твоего сына. И жена твоя, пусть выйдет. Негоже смотреть на его работу.

Мы вышли во двор.

- А по-каковски это вы разговаривали? - задал вопрос мужик.

- По своему, - интимно поведал я ему.

- Немцы?

- Ну, скорее варяги-викинги, если тебе будет понятнее. Вольный ярл Джок - Кровавая Секира, - представился я.

- Прости, ярл. С этой болестью все правила вежества позабывал. Иван, по прозванью Стрекоза*.

- Почто так-то? - переспросил я, услышав весьма забавное для меня прозвище никак не вязавшееся с этим здоровым мужиком.

- Много в детстве прыгал. Так прозвище и осталось. Думаешь, твой друг сможет помочь?

Едва я открыл рот, чтоб ответить, как за меня ответил Сим:

'А это точно поможет? - спросила царевна Несмеяна, осторожно затягиваясь'.

'Вот ты урод!'

А я пожал плечами и неопределенно ответил Ивану:

- Все руце божьей.

'А чё? Не хватало мне ещё геморроя с церковниками'.

'Да-да Джок, - согласился со мной Сим. - Хороший человек с пистолетом лучше, чем просто хороший человек'.

- Как думаешь, поможет твой друг моему сыну? - не выдержал Иван. - Батюшка приходил молился за него.

Я ухмыльнулся и предложил:

- Хочешь, расскажу тебе притчу?

Иван кивнул. Гоша тоже придвинулся поближе. О, и жена вижу тоже, внимательно прислушивается. Она возилась неподалеку, возле хлева.

- На Востоке, рассказывают так:

'Один бедный человек зарабатывал на жизнь тем, что перевозил людей с одного берега реки на другой на своей лодке.

Как-то великий книжник переправлялся через реку на его лодке. Он спросил лодочника:

- Скажи-ка, лодочник, а знаешь ли ты Коран? Изучал ли ты писания?

- Нет, некогда мне, - ответил с почтением, но не без иронии лодочник.

- Да, тогда половина твоей жизни прошла зря, - изрёк важно грамотей.

В это время налетел ураган, маленькую лодку закружило и понесло от берега. Волны перехлёстывали через борта, и лодка быстро наполнялась водой. В любой момент она могла затонуть. Лодочник поинтересовался:

- Скажите-ка, господин учитель, а знаете ли вы, как плавают?

Грамотей очень испугался, весь покрылся холодным потом.

- Нет, - проскулил он: куда и вся спесь девалась.

- Да, тогда вся ваша жизнь прошла зря, - заметил лодочник, перелезая через борт. - Ну, я поплыл!'.

Иван задумчиво чесал густую бороду.

- Понял ли, к чему я тебе это рассказал?

- На бога надейся, да сам не плошай.

- Вот то-то.

- Джок,- крикнул из избы Шаис, - зайди.

Я вошел внутрь и подошел к нему.

- Что скажешь?

- Ты был прав. Дерьмо это. Обычное проклятие. Уровень ученика. Но плетение мне незнакомо.

- Ну и...

- Я его просто сжег. Перенасытил силой - оно и не выдержало. Повесил обычное укрепляющее. И все.

- Повесь ему защиту.

Шаис вопросительно уставился на меня.

- Так надо.

- А на что я его тебе повешу? Камень нужен, - задумался Шаис.

- Пошли, - мы вышли на воздух.

И Иван, и его жена смотрели на меня с затаенной надеждой.

- Выздоровеет твой сын. Совсем здоров будет.

Жена, внимательно слушавшая, что я скажу, кинулась ко мне в ноги с подвываниями - кланяться и благодарить.

- Уйми жену, Иван. Не до нее.

- Цыть, - гаркнул он ей. - В дом иди. Займись там.

Она, утирая слезы, молча, кинулась в дом.

- Значит так. Беги к ювелиру.

- Куда?

'Тьфу ты пропасть! Опять косячу. Многих слов тут ещё нет. Или я не знаю'

- К златокузнецу иди. Камень нужен. Необязательно дорогой, но граненый. На цепи, на веревке... но чтоб носить на теле можно было. И молчи! Молчи о том, что здесь было. Пытать будут - молчи. Иначе внимание к нам привлечешь ненужное. И к сыну болезнь вернется. А тогда уже никто не поможет.

Иван так истово кивнул, что побоялся, что у него оторвется голова. В его глазах загорелась мрачная решимость:

- Да я... коли не врешь... все, что захочешь, тебе отдам.

- Об этом после потолкуем. Как сын совсем здоров будет. Можешь сказать бог помог. И соврешь не сильно.

Едва хозяин умотал за ворота, как меня торкнуло. 'А я-то чего сижу?! Ювелира надо и мне посмотреть'. Правильно говорят: 'Хорошая мысля - приходит опосля'.

- Э, господа-товарищи, пошли и мы посмотрим. Гоша, тормозни его, с ним пойдем.

- Слушаюсь, вождь, - выдал он и ломанулся догонять хозяина.

*На Руси стрекозами называли - кузнечиков.

А вот при Петре I в России было создано спецведомство по приёму челобитных и жалоб, которое называлось... - рэкетмейкерство.

Согласно договору, заключенному между инженером Гюставом Эйфелем и городскими властями Парижа, в 1909 году Эйфелева башня должна была быть разобрана (!) и продана на лом (!).