«Дикие гуси» убивают на рассвете: Тайная война против Африки.

И НАДЕЖДА НАМИБИИ

Борьба намибийцев за свободу полна трагических страниц. Эту страну незаконно оккупируют расисты ЮАР, которые проводят политику террора в отношении коренного африканского населения. С каждым годом растет список погибших и замученных. Африканцы Намибии по-прежнему лишены элементарных человеческих прав и подвергаются изощренной эксплуатации. Сотни намибийцев сидят в тюрьмах и концлагерях. Почти треть 200-тысячной южноафриканской армии брошена против партизан СВАПО — Народной организации Юго-Западной Африки, возглавившей борьбу с расистами. ЮАР воюет не только против СВАПО. Государство апартеида обрушивает удары и на соседние африканские народы, оказывающие помощь намибийцам. От рук южноафриканских солдат и наемников гибнут ни в чем не повинные люди, горят деревни, взлетают на воздух больницы и школы...

Передо мпой лежит удостоверение о смерти намибийца Джонаса Шимуфелени, выданное тюремными властями острова Роббен 1 августа 1980 года. В графе «причина смерти» стоит: «легочный отек в результате почечной недостаточности».

Сотни африканских семей в Намибии и ЮАР каждый год получают подобные извещения. Заболевание почек — не единственная причина, которую указывают изобретательные тюремные доктора. Бывают и вариации: «воспаление легких», «разрыв сердца», «выбросился из окна» и даже такое: «умер в результате удара головой об стену в душе, поскользнувшись на куске мыла». Тюремщики в белых халатах с легкой совестью ставят подпись под этими заключениями, хотя прекрасно знают, что африканцы умирают в расистских застенках только по одной причине — в результате чудовищных пыток.

Джопасу Шимуфелени было 49 лет. Его жизненный путь был типичен для многих намибийских патриотов, борющихся против оккупации ЮАР Намибии: арест, тюрьма, короткие мгновения свободы, снова тюрьма... Согласно приговору, он должен был выйти на свободу в 1987 году. Смерть освободила его от дальнейших мучений.

В Анголе я встретился с несколькими намибийцами — руководителями и активистами СВАПО, а также с крестьянами, которые бежали в эту страну, спасаясь от преследований расистов. Мои собеседники неохотно вспоминали о прошлом. Они постоянно подчеркивали, что все ужасы позади, теперь все в порядке — они на свободе, могут учиться, воспитывать своих детей. Никто из них не говорил о том, как отомстить тем, кто их пытал и мучил.

— Мы должны думать не о том, как отомстить расистам за террор, а об искоренении всей системы расовой дискриминации, о независимости нашей родины,— говорил мне Виктор Нканди, директор Намибийского центра образования и здравоохранения. Он, Виктор, был приговорен расистами ЮАР к смерти за участие в вооруженной борьбе СВАПО, подвергался пыткам, несколько месяцев просидел в камере смертников, но был освобожден в результате давления международной общественности на Преторию.

После каждой встречи с бывшими политическими заключенными из ЮАР или Намибии я задавал себе один и тот же вопрос: неужели такое возможно в наше время? Неужели люди, называющие себя «носителями высокой цивилизации», могут совершать такие преступления?

СЛОВО НАМИБИЙЦАМ

Виктор Нканди

Его арестовали в 1975 году по обвинению в «террористической деятельности». Три года просидел в тюрьме, где под пытками его заставляли подписать «признание»*

— Почти все время меня держали в одиночке,— вспоминает Виктор.— Еду — кукурузную кашу без соли или густо пересоленную — приносили два раза в день. Это было все, если не считать кружки грязной воды. Бесконечно шли допросы, в ходе которых меня постоянно избивали несколько охранников. Я потерял счет допросам с применением электротока. Тюремщики очень любили такую пытку: меня заставляли сесть на корточки, привязывали кисти рук к щиколоткам ног, просовывали палку между локтями и крутили, стегая одновременно плетью. Это называлось «сделать мельницу».

— Виктор, а как выглядели ваши палачи? Что это были за люди, по вашему мнению?

— На первый взгляд некоторые из них казались даже приятными. Могли вежливо поговорить, предлагали сигареты, воду. Рассуждали о литературе и искусстве, причем со знанием дела. Но наступал неуловимый момент, и маска «цивилизованности» внезапно пропадала. На вас смотрел сумасшедший, кровожадный маньяк, который получал наслаждение от ваших мучений. Эти люди — скорее всего «продукт» отвратительной, уродливой системы апартеида, построенной на страданиях одних и жестокости других.

Виктора Нканди продолжали пытать даже в камере смертников, после приговора. Правда, его уже не избивали и не пропускали через его тело электрический ток.

— Мне по нескольку дней не давали еды. Потом приносили тарелку каши, в которую бросали полусгнивших гусениц, ящериц и различных насекомых. Несколько раз ночью распахивалось окошко в двери и охранник бросал в камеру большую резиновую змею и хохотал, когда я вскакивал от ужаса и прижимался к стене. Помню, как почти две недели мне на давали спать: дежурившие охранники обливали меня холодной водой, кололи иголками, прижигали тело сигаретами. Это было в те дни, когда началась международная кампания за мое освобождение...

Виктора Нканди в конце концов расистам пришлось выпустить из тюрьмы, ему удалось бежать в Анголу.

— Распеты обезумели,— говорит он.— Они сажают в тюрьмы и убивают даже тех намибийцев, которые не имеют ни малейшего отношения к СВАПО. И добиваются обратного эффекта: ряды патриотов ширятся изо дня в день. Крестьяне все яснее осознают, что не имеют права оставаться в стороне от общей борьбы, что единственный способ добиться свободы — это присоединиться к СВАПО.

Дэвид Шикомба

Удалось спастись и Дэвиду Шикомба, товарищу замученного в застенках Джонаса Шимуфелени. Он отсидел 6 лет в самой ужасной тюрьме ЮАР — на острове Роб-бен.

С Дэвидом Шикомба я познакомился в декабре 1981 года в штаб-квартире СВАПО, где он работал в отделе по делам молодежи. Ему было всего 30 лет, однако выглядел он гораздо старше. Время от времени Дэвид кашлял, прикрывая рот ладонью, и каждый раз извинялся: «Легкие не в порядке... Это после тюрьмы... Я уже два месяца лежал в больнице, но врачи сказали, что нужно ехать в Европу. СВАПО направляет меня на дополнительное лечение в ГДР».

— Дэвид, расскажите про себя, как вы попали на остров Роббен?

— Я родился на севере Намибии, в районе, который буры ⁸ называют «Овамболенд»,— начал он.— Мне повезло больше, чем другим африканским детям: родители дали мне образование. Я даже смог окончить преподавательский колледж и стал учителем. Передо мной открывалось вполне благопристойное — по намибийским понятиям — будущее: у нас не так уж много африканцев-учителей.

Но чем взрослее я становился, тем отчетливее понимал, что не смогу служить обществу, где человек с белой кожей автоматически считается хозяином, а чернокожий — слугой. Я пожертвовал своей профессией ради борьбы за освобождение моего народа. Переехал в Виндхук, вступил в СВАПО и занялся политической работой. Как и другие активисты СВАПО, я беседовал с рабочими, организовывал митинги и демонстрации. В 1973 году меня впервые арестовали, но выпустили «за недостатком улик». Вскоре я выступил на большом митинге — собралось почти 8 тысяч человек. Меня и еще трех товарищей арестовали по так называемому «закону о саботаже», обвинив в «подрывной пропаганде». Приговор — 6 лет лишения свободы.

На остров Роббен я попал не сразу. Полгода пас держали в тюрьме особого режима Леукоп, под Йоханнесбургом. Это тюрьма для уголовников, через которую специально «пропускают» политзаключенных, чтобы еще больше унизить их достоинство. Ну а потом нас отвезли па остров Роббен.

Раньше этот безлюдный остров в нескольких километрах от самой южной точки африканского континента — Кейптауна использовался как последний приют для прокаженных. Больного привозили сюда умирать. Короткое время здесь была размещена одна из баз ВМС ЮАР. Потом расисты решили, что лучшего места для содержания политзаключенных не придумаешь: вокруг океан, кишащий акулами, так что до материка вплавь не доберешься.

Тюрьма разделена на несколько секций. «Секция В» — для «особо опасных». Здесь сидят Нельсон Мандела — один из лидеров освободительного движения африканцев ЮАР, Герман Тойво я Тойво, один из основателей СВАПО, и другие руководители южноафриканских патриотов⁹. Эта секция совершенно изолирована от остальных: никому не позволено общаться с ее обитателями.

В «общей секции» два отделения. В одном содержатся актпвпсты АНК, в другом («секция Е») —молодежь из Соуэто, в котором с 1976 года не прекращаются волнения.

Для нас, намибийцев, выделена «секция Д». Всего там находилось более 50 товарищей. Мне еще повезло, что дали всего 6 лет. Большинство должно отсидеть по 15, а то и по 20 лет.

Вместе с намибийцами держали подростков из южноафриканских городов —■ Йоханнесбурга, Порт-Элизабе-та и других. Им всего по 13—15 лет, а арестовали и осудили их по «закону о подрывной деятельности». Расисты боятся даже детей...

— Дэвид, а как относятся к заключенным тюремные власти?

— На Роббене в начале 70-х годов было более 1000 заключенных, которые представляли широкие слои населения: крестьяне, рабочие, студенты, учителя, врачи и другие. Обращение было чудовищным. Им давали негодную еду, рваную одежду, постоянно подвергали унижениям. Обычным делом для надсмотрщиков было спровоцировать драку между заключенными, а потом избить их и бросить в карцер. Поводов для таких конфликтов много: нервное напряжение тюремной жизни огромно, порой достаточно слабой искры, чтобы возбудить скандал, особенно у молодых людей. А молодежь составляет * большинство на острове.

В 60-х годах осужденных перевозили на остров Роббен пакованных попарно. Даже в туалет они ходили в цепях. Новоприбывших надзиратели подвергали издевательствам и унижениям.

Все надзиратели на острове — белые, и практически все не скрывают своей ненависти к черным. Для них главное — внушить африканцу силой, что белый намного «лучше» черного даже в тюрьме. Какой-нибудь 20-летний надзиратель мог заставить старика раздеться донага и избить его. Так поступали братья Клейнханс, Ломбард, Гербер.

На каменоломне мы работали бригадами. У каждого был большой молоток, которым нужно было разбивать камни. Монотонная, утомительная, часто никчемная работа имела целью убить представление о реальности, унизить политзаключенного.

Петер Клейнханс и его брат Йиефорд избивали нас плетью. Никто не осмеливался возражать: за любое движение головой, которое могли счесть вызывающим, били еще сильнее, а потом могло последовать и более жестокое наказание. Помню, как 17-летнего парня заковали в цепи на несколько дней за то, что он «осмелился» высказать надзирателю свое недовольство.

В нашей камере, площадь которой не превышала 40 квадратных метров, находилось 26 человек. Охранники относились к намибийцам особенно жестоко, за малейшее нарушение режима бросали в одиночку, избивали. То, чем нас кормили, трудно назвать едой: жидкая кукурузная каша, кружка коричневатой воды, которую они называли кофе. Однажды мы объявили голодовку в знак протеста. «Хотите—умирайте,—ответили нам.— Черным другой еды не видеть».

Отношение и к детям, и взрослым в южноафриканских тюрьмах одинаковое. На острове Роббен действует систе-

ма рабского труда. Все заключенные с утра до позднего вечера работают в каменоломне под охраной автоматчиков с собаками. Отдыхать не разрешается — нарушителей избивают и бросают в карцер, где могут продержать от 15 до 30 дней.

Многие не выдерживали бесчеловечных условий, пыток и избиений и умирали. Их хоронили в безымянных могилах, а родственникам сообщали, что такой-то «погиб при попытке к бегству». В период сильных дождей вода иногда смывает пласты земли на этих «кладбищах», обнажая скелеты жертв расистского террора.

И после всего этого расисты называют себя «христианами» и «поборниками прав человека»! Они заявляют, что живут в демократическом обществе!

— А как насчет медицинского обслуживания?

— Африканец попадает в тюрьму, как правило, уже больным человеком: его почти непрерывно избивают и пытают сразу после ареста и до суда. В тюрьме он не получает практически никакого медицинского обслужива- ' ния: врачи действуют заодно с охранниками. Но даже если доктор и захочет помочь, он ничего не добьется. Когда Джонасу Шимуфелени стало совсем плохо, сердобольный врач настаивал на его освобождении, но тюремные власти только посмеялись над этим.

В 1978 году тюремная администрация пригласила на остров Роббен психиатра, который раньше работал в уголовной тюрьме в Претории. Он был в чине полковника. Полковник Фурье. Мы однажды спросили его, как он поступит, если интересы заключенного и тюремных властей столкнутся? Он ответил, что, как служащий тюремной администрации, он, естественно, возьмет сторону властей, если даже придется пожертвовать профессиональной честью.

Туберкулез, желудочные болезни, кожные заболевания — вот с чем выходят из тюрьмы на острове Роббен. Мне «достался» туберкулез...

Сэм Шивуте

В 25 километрах от Луанды, столицы независимой Анголы, расположен Музей рабства.

Белый дом колониальной архитектуры на вершине небольшого холма, сложенного из огромных валунов. Волны Атлантического океана лениво лижут каменное основание, слепит глаза белый песок под полуденным солнцем,

несколько босоногих рыбаков выбирают добычу на лодки, вытянутой на берег. Если бы не сверкающий бело-синей краской автобус «Вольво», который привез нас сюда, можно было легко представить, что сейчас — середина прошлого столетия, еще пе отменено рабство и что только что от берега отчалило бразильское судно с очередной партией чернокожих рабов.

Моим гидом в музее был Сэм Шивуте, сотрудник информационного отдела ЦК СВАПО. Он немного знал португальский и вызвался переводить мне все надписи к экспонатам. Я узнал много интересного. Например, что рабство в Анголе официально было отменено не так уж давно — в 1858 году. И что за три с половиной столетия — с 1482 года — из Анголы через океан было переправлено почти 9 миллионов рабов.

— Борис, посмотри,— Сэм показал на витрину, где под стеклом лежали орудия пыток времен работорговли: деревянные и железные кастеты, дубинки, плети, колодки.

— Удивительно! Сегодня в южноафриканских и намибийских тюрьмах применяют точно такие же! — воскликнул Сэм.— Я неоднократно испытал эти «игрушки» на себе.

Однажды меня арестовали по статье 6 закона о терроризме. Знаешь, что это означает?

Сэм помолчал немного, вспоминая, и продолжил:

— Эта статья разрешает держать арестованного неопределенный срок в одиночном заключении, лишает его права на суд в течение разумного срока, короче, лишает его всех прав, кроме одного — быть истязуемым. Расисты, кстати, не скрывают, что этот закон позволяет им широко применять пытки при допросах и избивать заключенных, чтобы добиться от них «нужного» признания.

Сэму пришлось пройти через самые жестокие испытания: от зверских побоев до пыток электротоком.

— Меня и других товарищей подвешивали к потолку за связанные руки и били дубинками. В первый раз такая пытка длится минут десять. Если молчишь, то в следующий раз подвешивают уже на 20 минут — и так далее. Однажды я провисел более часа.

Как-то раз в мою камеру вошло трое буров. Они завязали мне глаза черной тряпкой и повели по коридору, потом втолкнули в какую-то комнату, бросили в кресло и связали так, что я не мог пошевелиться. Затем я почувствовал, что к голове, пальцам рук и ног, к половым органам и под мышки прикрепляют электроды. И начался допрос:

Этому беженцу из Намибии только 10 лет.

Расисты ЮАР сожгли

его деревню и убили родителей

Их мирная жизнь может быть прервана каждую минуту

«Дикие гуси» из США, Террористы

Великобритании, Франции, из южноафриканской армии

Израиля за деньги убивают беззащитных людей

Против этих ни в чем не повинных мирных жителей — женщин, детей и подростков воюют южноафриканские солдаты и наемники

Платных убийц вербуют и среди африканцев

Кто подсчитал число жертв международного терроризма?

Чем больше убьет — тем больше заплатят

После этих переговоров военные корабли США подошли к берегам Анголы, демонстрируя поддержку террористических действий ЮАР в Намибии и Анголе

Карательная операция наемников

Африканскую деревню атакует Чьим оружием убивают

истребитель ЮАР намибийцев, ангольцев,

мозамбикцев?

INTERNATIONAL BROTHERHOOD OF MERCENARIES

invite you to join us now. Are you seeking a life of adventure? Register with other brothers of adventure worldwide. For free information and application form, send self-addressed stamped envelope to: IBOM, Box 5f, Richboro, PA 18954. (56)

EX-POLICE, MARINE wants employment mere, security, bodyguard, any job anywhere. Tom Riley, 901 South 9th, Oskaloosa, IA 52577. (51)

MERCENARY SCHOOL: Affordable training in weapons, combat, commando techniques. Best in U.S.A. Application, $1.00. P.O. Box 309, Dolomite, AL 35061. (51)

«Требуются наемники...», Они готовы выполнить любой«Сделаю все, что угодно приказ хозяев из Вашингтонаи где угодно...» и Претории

«Ты прав, парень, нам в сейшельскую филармонию... А теперь говори, где президентский дворец?»

Еще несколько минут — Против африканцев применяют

и начнут рваться снаряды, химическое оружие

заполыхают крестьянские хижины

Расисты используют Убийцы-наемники не щадят

самую современную технику, никого

нападая на «прифронтовые» государства

СВАПО победит!

Намибия будет свободной!

«Кто твои руководители?.. Откуда СВАПО получает деньги?.. Кто планирует операции?..» Каждый мой ответ или молчание сопровождалось дикой болью, от которой мое тело дергалось так, как будто его со страшной силой рвали в разные стороны. Трудно пережить эту боль, но я предпочитал ее подвешиванию, потому что при электрошоке по крайней мере знаешь, что она короткая — если не выключат ток, то можно быстро потерять сознание и ничего не чувствовать. При подвешивании же боль постоянна и пронизывает все тело, все кости... Многие не выдерживали и начинали говорить. Мне трудно винить их...

Существуют специальные пытки для женщин,— продолжает Сэм.— Например, «статуя». Жертву заставляют несколько часов неподвижно стоять в углу под надзором тюремщика, который за малейшее движение бьет плетью. Или «книжная полка» — когда женщина должна держать над головой ящик, полный книг. Если она опускает руки, то следует удар палкой по локтям. Одна из пыток, которой подвергают молодых африканцев,— «сомнамбула». Арестованного сажают на деревянный стул в фиксированном положении на два-три дня. Постоянно дежурящие надзиратели не дают заснуть. После такого «сеанса» человек не может отличить реальность от сна и почти автоматически отвечает на любые вопросы.

Десятки арестованных по 6 статье так называемого «закона о терроризме» не вышли живыми из полицейских камер.

Вспомните лидера южноафриканских студентов Стива Бико, вспомните Нейла Аггетта — белого профсоюзного деятеля и десятки других, кто был замучен на допросах. Статья 6 разрешает допрос подозреваемых в полной изоляции в течение неопределенного срока без доступа к нему каких-либо лиц, кроме государственных чиновников. Даже если допустить невозможное — что полиция соблюдает закон при допросе,— все равно такое обращение с арестованными равносильно пытке.

— Сэм, я не раз читал, что в результате длительного одиночного заключения наблюдаются сильные психические расстройства, даже если заключенный и не подвергался пыткам. Но в сочетании с пытками это, видимо, имеет страшно разрушительное воздействие на здоровье арестованных?

— Ты абсолютно прав. За годы действия этого закона накопилось много свидетельств этому. Некоторые африканцы, прошедшие через пытки, кончали жизнь самоубийством, другие на всю жизнь оставались неполноценными людьми.

Но, несмотря на это, южноафриканские власти отказываются признать, что допрос в условиях одиночного заключения представляет собой форму пытки. Закон продолжает действовать. Допросы так называемой «третьей степени» применяются даже к детям! Некоторые из моих товарищей подвергались непрерывным пыткам в течение трех-четырех суток! Это трудно себе представить, еще труднее вынести...

Естественно, что расистское правительство отрицает подобные факты, несмотря на то что при невыясненных обстоятельствах умирает немало заключенных.

Таким образом, этот закон, который якобы призван «бороться с терроризмом», сам на деле является орудием террора и символом репрессий.

Меня арестовывали под разными предлогами,—продолжает Сэм.— Самое долгое время под арестом я находился по обвинению в нарушении закона «о внутренней безопасности», который раньше назывался «законом о подавлении коммунизма». Он разрешает содержание под стражей без суда на срок до шести месяцев в условиях, мало чем отличающихся от тех, о которых я уже говорил. По нему могут арестовать только за то, что человек недоброжелательно отозвался о режиме апартеида или же подозревается в «вынашивании антигосударственных замыслов». То есть его могут осудить лишь по подозрению в намерении нанести ущерб системе апартеида. Кроме того, закон дает право властям запрещать любые публикации или организации, чья деятельность считается потенциально опасной. Если помнишь, в октябре 1977 года в одип день были объявлены вне закона 18 организаций, 3 газеты, более 40 активистов африканских организаций было арестовано.

Эти и другие подобные законы создали в ЮАР и Намибии такое положение, при котором не существует свободы слова, собраний или организаций для африканцев. Любая политическая активность африканцев может рассматриваться как угроза «национальной безопасности» и приводить к аресту по «закону о терроризме» или «о внутренней безопасности».

— Среди своих мы часто спорим: смогли ли расисты репрессивным законодательством укрепить свое положение? Некоторые утверждают, что нам и нашим братьям в ЮАР стало трудпее бороться за справедливость легальными средствами, что многие африканцы из-за страха отошли от активной борьбы. Но, по-моему, ужесточение репрессий ударило по расистам бумерангом. Ведь им не удалось добиться главного — прекращения народного сопротивления. Напротив, оно ширилось, приобрело за эти годы поистине общенациональные масштабы. Самые боевые ушли в подполье, действуют из-за границы. Другие мобилизуют африканцев внутри ЮАР и Намибии, хотя и пользуются другими методами, с которыми мы не всегда согласны. Но при всех различиях, при всей разнородности движения против апартеида ясно одно: южноафриканский расизм не смог и никогда не сможет заставить африканцев жить на коленях.

Помнишь Шарпервиль?¹⁰ Ведь запрет Африканского национального конгресса не привел к прекращению его деятельности. Он лишь привел к изменению тактики борьбы — от мирного протеста к военным действиям. И пока эти законы действуют, нет смысла говорить о каких-то реформах апартеида. Должна быть ликвидирована расистская система — только таким путем можно восстановить справедливость...

Выйдя из тюрьмы, Сэм бежал в Анголу. Он оказался очевидцем зверской бомбардировки города Касинга на юге Анголы. Весной 1978 года почти все его жители были уничтожены южноафриканскими солдатами. Спаслись лишь немногие. В том числе и Сэм.

— Я хорошо помню то утро 4 мая, когда самолеты южноафриканских ВВС начали бомбежку Касинги. Они пикировали один за другим, стоял страшный грохот от разрывов бомб, все заволокло дымом пожарищ. Люди выскакивали из своих домов, пытались спрятаться. Из своего укрытия я видел, как спикировавший истребитель ударил пулеметной очередью по бегущим из разрушенной школы детям. Несколько детей упало, замерев на земле, остальные бросились врассыпную. Но летчик вернулся и продолжил свою «охоту».

Вскоре высадился десант, и в Касингу вошли южноафриканские солдаты. Они добивали раненых, хватали заложников. Особенно жестокими были белые наемники, завербованные в Западной Европе. В Касинге меня ранило (Сэм показал след от пули), но спастись все же удалось...

О Касинге написано уже немало. Это название стало таким же символом зверства агрессоров, как и Сонгми во Вьетнаме. Мне рассказали про девочку, которой удалось спрятаться во время налета расистских бандитов. До сих пор ей снится один и тот же сон: белый солдат прошивает пулеметной очередью тело ее матери...

Всего в Касинге погибло около тысячи человек, в том числе 300 детей, 294 женщины.

ГРАБИТЕЛИ ИЗ «ПЯТЕРКИ»

В ООН неоднократно ставился вопрос об экономическом и торговом бойкоте Южно-Африканской Республики, которая систематически нарушает элементарные права человека, не соблюдает нормы международного права и проводит политику террора в отношении Намибии. Но всякий раз США и их союзники по НАТО прилагали все усилия, чтобы похоронить подобные предложения.

Еще в 1978 году Совет Безопасности ООН принял резолюцию № 435, заложившую политическую основу для справедливого урегулирования вопроса о деколонизации Намибии. В ней содержалось требование немедленного прекращения деятельности незаконной администрации ЮАР в Намибии и передачи власти народу Намибии при содействии ООН; говорилось о необходимости осуществления мер по переходу Намибии к независимости в результате свободных выборов под наблюдением и контролем ООН.

Прикрывшись необходимостью вовлечения расистского режима ЮАР в «конструктивный диалог» в целях якобы «убыстрения» решения намибийской проблемы, пять западных держав — США, Великобритания, Франция, ФРГ и Канада — самозванно взяли на себя инициативу «посредничества» между ЮАР и СВАПО, назвав себя «контактной группой» *. Следует подчеркнуть, что эта «группа» не оформлена никаким решением ООН и, по существу, является незаконной. Щедро сея иллюзии относительно быстрого согласия ЮАР на осуществление плана ООН, содержащегося в резолюции № 435, на деле «контактная группа» за спиной намибийцев вместе с ЮАР ¹¹ приступила к разработке планов сохранения своих экономических и стратегических позиций в Намибии. Под предлогом «детализации» и «конкретизации» положений резолюции № 435 западная «пятерка» стремилась в обход плана ООН добиться от СВАПО и «прифронтовых» государств дополнительных уступок в пользу ЮАР. Затягивая с урегулированием «контактная группа» тем временем усиливает неприкрытый грабеж национальных богатств Намибии в нарушение многочисленных резолюций ООН, в частности декрета № 1 «О защите природных ресурсов Намибии» от 27 сентября 1974 года и резолюции Е-8/2, принятой на VIII Чрезвычайной специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН 14 сентября 1981 года. По данным, опубликованным в докладе Сойета ООН по Намибии в декабре 1982 года, в этой стране действуют 88 транснациональных корпораций, из которых 35 базируются в ЮАР, 25 — в Великобритании, 15 — в США, 8 — в ФРГ, 3 — во Франции и 2 — в Канаде.

Среди них такие крупные корпорации, как транснациональная «Цумеб корпорейшн» — крупнейший производитель меди в Намибии, «Фольконбридж никель майнз» (Канада), «Рио Тинто» (Великобритания), «Тоталь» (Франция), «Урангезелыиафт» (ФРГ).

Намибия, во-первых, очень богата полезными ископаемыми, во-вторых, здесь исключительно дешев труд местных рабочих, в-третьих, ЮАР предоставляет монополиям многочисленные привилегии, в частности разрешает ничем не ограниченную разработку полезных ископаемых, устанавливает низкие налоги (ниже, чем в самой ЮАР), не принуждает горнодобывающие компании перерабатывать сырье на месте и вкладывать часть прибылей в развитие других секторов экономики. Услуга за услугу: за возможность хозяйничать в Намибии под сенью системы апартеида Запад поддерживает незаконную оккупацию Намибии южноафриканскими расистами. Действительно, кому захочется рубить сук, на котором сидишь?

Особенно привлекательной для монополий стала Намибия после открытия крупных месторождений урана. Около 25 западных фирм принимают участие в добыче, обработке и продаже урана из месторождения в Россин-ге — крупнейшего в мире из разрабатывающихся открытым способом. Запасов Россинга хватит для разработки в течение 25—40 лет. В Намибии обнаружены и другие месторождения этого стратегического сырья— в пустыне На-миб и в Дамараленде. С учетом этих месторождений его добычу к 1998 году, по мнению специалистов, можно довести до 15 тысяч метрических тонн в год. Тогда Намибия станет четвертым крупнейшим источником урана в западном мире после Австралии, США и Канады.

Основные владельцы рудников в Россинге —- британская корпорация «Рио Тинто» и южноафриканская ИДК. В этом бизнесе участвуют также канадская «Рио алгом», французская «Тоталь».

Корпорации, расхищающие природные ресурсы Намибии в нарушение решений ООН, тесно связаны с правительственными кругами своих стран. В совет директоров «Рио Тинто», например, входил бывший министр иностранных дел Великобритании лорд Каррингтон. В этом качестве он не раз посещал Намибию и рудник Россинг. Солидным пакетом акций «Рио Тинто» владеет и британская корона. Правительственный орган — Управление по атомной энергии Соединенного Королевства — заключил с «Рио Тинто» контракт на закупку намибийского урана. Французская же компания «Тоталь» контролируется государством, а в инвестициях «Урангезелыпафт» участвует западногерманское правительство.

Не удивительно, что эти корпорации во многом определяют политику своих правительств. Возьмем, к примеру, ту же «Рио Тинто». Она контролирует 25 процентов годового объема производства урана в капиталистическом мире. Такое положение превращает ее в своего рода «уранового диктатора», с которым не могут не считаться правительства западных стран.

С намибийскими «желтыми брикетами» — двуокисью урана — связано немало скандальных историй. Несколько лет назад была обнаружена настоящая международная мафия, занимавшаяся доставкой их контрабандным путем в западные страны. Как выяснилось, французская авиакомпания УТА перевозила уран из Виндхука в Марсель и Париж, откуда груз доставлялся на обогатительные предприятия Франции, Великобритании, ФРГ и Голландии. Затем появились сообщения о том, что «эстафету» от УТА приняла западногерманская судоходная компания «Дойче Африка линиен», перевозившая «желтые брикеты» из намибийского порта Уолфиш-Бей в бельгийский порт Зебрюгге на контейнерных судах «Урунди» и «Улан-га». Часть этого урана транспортировали в США для обогащения.

Уран, пожалуй, одна из главных причин нежелания ЮАР при поддержке западных держав — членов «контактной группы» уйти из Намибии. Незаконная оккупация Намибии позволяет расистам и их западным покровителям контролировать значительную часть мировых запасов урана, определять объем и время его поступления на мировые рынки, регулировать цены. Все это приносит им колоссальные барыши.

Получая огромные прибыли, западные монополии менее всего заботятся об интересах африканских рабочих. Для западных капиталистов африканцы всего лишь дешевая рабочая сила. Доходы черных намибийцев гораздо ниже официально признанного уровня нищеты. На шахтах в Россинге не существует средств защиты от радиации. Это избавляет монополии от «лишних затрат». Африканские рабочие ежедневно подвергаются таким дозам облучения, что, как отмечалось на слушаниях в ООН по намибийскому урану, они обречены на смерть. И не только они, но и их дети.

Как и расисты, западные монополии опасаются рабочих «бунтов». На случай забастовок или «беспорядков» у каждого иностранного предприятия в Намибии есть свой план чрезвычайных мер и внутризаводские военизированные группы по «борьбе с террористами».

Ограбление Намибии приобрело такие размеры, словно ЮАР и Запад задались целью опустошить недра этой страны. «К тому времени, когда мы обретем независимость,— заявил представитель СВАПО в ООН Тео Бен Гурираб,—у пас не останется полезных ископаемых, а население будет искалечено чудовищной эксплуатацией».

ЧЬИМ ОРУЖИЕМ УБИВАЮТ НАМИБИЙЦЕВ!

Было бы наивно полагать, что ведущие империалистические державы Запада не догадываются о конечной военной цели ЮАР в Намибии — уничтожить СВАПО и дестабилизировать внутриполитическую обстановку в Анголе. Более того, «контактная группа» уверена, что южноафриканским расистам удастся вывести из строя партизанскую армию СВАПО и вооруженные силы Анголы и, таким образом, ликвидировать «коммунистическую опасность» в этом районе Африки.

Вооруженная борьба намибийских патриотов за национальную независимость, опирающаяся на поддержку «прифронтовых» государств, и прежде всего Анголы, рассматривается в Вашингтоне и в других столицах западных государств как серьезная угроза экономическим позициям Запада на юге Африки, поэтому государства, входящие в «контактную группу», не жалея средств, вооружают ЮАР, несмотря на эмбарго на поставки оружия в эту страну, установленное в соответствии с резолюцией Совета Безопасности ООН № 418 от 4 ноября 1977 года.

Так, Франция продала Претории ракеты класса «земля— воздух», противотанковые снаряды, танки, истребители «Мираж». Италия поставила расистам ракеты класса «воздух — корабль» и «корабль — корабль», артиллерийские орудия. Из Израиля и Японии поступили сторожевые катера. Западногерманская компания Бельков АГ участвует в разработке и испытаниях ракет в южноафриканской провинции Натал. А другая фирма ФРГ — «Дойче форшунгс унд ферзухсанштальт фюр унд люфт раум-фарт» — заключила в 1973 году соглашение с правительством ЮАР сроком на 10 лет о совместном производстве ракет.

Список постоянных нарушителей эмбарго возглавляют Соединенные Штаты. Известность получил случай поставок южноафриканской армии усовершенствованных артиллерийских снарядов компанией «Спейс рисерч корпо-рейшн». Эта сделка позволила ЮАР разработать собственную систему артиллерийских орудий и снарядов калибра 155 миллиметров, которая может быть использована в качестве средства доставки ядерного оружия мощностью от 2 до 3 килотонн. С 1976 по 1978 год ЮАР получила, таким образом, 32 тысячи снарядов, часть которых была использована в войне против Анголы. Расследование показало, что это нарушение эмбарго на поставку вооружений ЮАР стало возможным при прямом попустительстве государственных органов США, в том числе и госдепартамента. В конце 1980 года ЮАР тайно приобрела 20 процентов акций этой компании, что позволило расистам получить современную артиллерийскую технику на сумму 25 миллионов фунтов стерлингов.

Оказалось, что у расистов много доброжелателей в Вашингтоне: влиятельное южноафриканское лобби в США использует любые возможности, чтобы обойти эмбарго на поставку вооружений в ЮАР.

Как сообщали американские газеты в мае 1981 года, в международном аэропорту Хоустон в США полиция обратила внимание на огромный груз оружия, который был закуплен у американских фирм и, согласно документам, предназначался для Судана. Документы оказались фальшивыми. Сопровождающие груз П. Тоуэрз и Дж. Паркс были задержаны и вскоре признались, что оружие должно было быть отправлено в ЮАР. У них обнаружили 796 автоматических винтовок М-16, 350 автоматов, 100 гранатометов и 111 пистолетов.

В начале 1982 года 5 американских бизнесменов попытались экспортировать военные вертолеты «Белл кобра» непосредственно с завода фирмы «Белл» в Амарилло на западе Техаса. Все пятеро были арестованы и признались, что эти вертолеты предназначались для ЮАР.

В американской печати часто можно встретить сообщения о таких случаях, но на деле серьезная борьба с нарушителями эмбарго в США не ведется. В руки полиции попадают только те преступники, которые действуют слишком грубо и тем самым могут поставить Вашингтон в неудобное положение.

Многие фирмы США и других западных стран создали в ЮАР свои филиалы, что также является нарушением эмбарго на поставку оружия расистам. Помимо контрабанды оружием широко практикуется открытая продажа «гражданского» оборудования и техники двойного применения, то есть такого, которое может быть использовано и в военных целях. Это касается, например, легких коммерческих самолетов, транспортных самолетов, электронного оборудования и двигателей.

Кроме того, ЮАР широко пользуется возможностью приобретать в западных странах лицензии на производство современного вооружения. С их помощью она постоянно наращивает свою военную промышленность. Ныне, как сообщает иностранная печать, ЮАР вышла на 10-е место в мире по производству оружия.

Особую тревогу мировой общественности вызывает растущее сотрудничество между ЮАР и США в ядерной области.

...22 сентября 1979 года примерно в 3 часа утра американский спутник-шпион «Вела», пролетавший над Южной Атлантикой, на обоих своих датчиках зафиксировал сильную световую вспышку, которая обычно бывает при взрыве ядерного устройства в атмосфере. Сведения об этом были немедленно переданы в разведывательный центр ВВС США и через несколько минут после этого были в Вашингтоне.

Однако общественность узнала об этом лишь два месяца спустя, да и то случайно: кто-то из госдепартамента рассказал об этом журналистам.

По сей день правительство США не объяснило, почему этот сенсационный факт не был обнародован сразу. Более того, вашингтонские власти сделали все возможное, чтобы скрыть дополнительные данные о взрыве, принизить его значение, не допустить тщательного расследования случившегося.

И не удивительно: подобное расследование могло бы вскрыть крайне неприятные для Вашингтона факты, свидетельствующие о том, что США могли иметь отношение к этому ядерному взрыву, который, судя по всем указаниям, был произведен Южно-Африканской Республикой (возможно, и в сотрудничестве с Израилем).

История этого сотрудничества (США с ЮАР в ядер-ной области) началась еще в 1945 году, когда обе страны договорились о программе «совместных исследований». «Эффективность» атомной бомбардировки американцами японских городов Хиросима и Нагасаки заставила американскую военщину срочно искать источники дешевого урана. Самый дешевый уран, а также самая дешевая рабочая сила оказались в Южной Африке.

В 1950 году ЮАР, Англия и США заключили долгосрочные соглашения о разведке, экспорте и закупках южноафриканского урана. По данным ООН, с 1953 по 1971 год США закупили у ЮАР 50 тысяч тонн урана.

В июне 1957 года администрация Эйзенхауэра подписала с ЮАР соглашение о сотрудничестве в области ядер-ных исследований, которое гарантировало ЮАР возможность использования разного рода американской помощи, доступ к обогащенному урану, а также к секретной информации. Кстати, в 1974 году это соглашение было возобновлено и теперь имеет силу до 2007 года.

В 1958 году американская компания «Эллис — Чалмерс» построила в ЮАР первый реактор «Сафари-1», для которого США поставили такое количество обогащенного урана, которое было достаточно для производства 10 атомных бомб, равных по мощности бомбе, сброшенной на Хиросиму.

Летом 1976 года состоялась тайная встреча тогдашнего премьер-министра ЮАР Б. Форстера, бывшего советника президента США по вопросам национальной безопасности Г. Киссинджера и командующего объединенными вооруженными силами НАТО генерала А. Хейга (впоследствии госсекретаря США), на которой, как отмечали некоторые газеты, обсуждалась возможность усиления военного сотрудничества между ЮАР и НАТО. Нынешние американские военные планы создания широкой сети новых военных баз в районе Персидского залива и Индийского океана (в общей сложности 10 аэродромов и портов) в рамках так называемых «сил быстрого развертывания», на которые Пентагон намерен израсходовать до 1985 года 20 миллиардов долларов, еще раз подтверждают, что ЮАР становится военным союзником США.

США выдали компании «Фоксборо корпорейшн» разрешение на поставку в ЮАР двух современных ЭВМ для установки в ядерном центре Велиндаба. В 1979 году в лаборатории ядерных исследований министерства энергетики США в Аргонне близ Чикаго на шестимесячных курсах обучались два южноафриканца (разумеется, белых). Только до 1977 года в США прошли подготовку 90 специалистов ЮАР в области ядерной энергетики. 155 специалистов в этой области направили США расистскому режиму для оказания технической помощи.

По словам сенатора Ч. Перси, в 1980—1982 годах правительство США разрешило выдачу пяти лицензий для южноафриканской ядерной промышленности, в том числе и таких, которые могут быть использованы в военных целях. Кроме того, США сняли ограничения на экспорт в ЮАР ядерной технологии, которая предназначается для программ по улучшению безопасности ядерных установок.

В начале 1982 года администрация Рейгана дала разрешение на экспорт в ЮАР двух мощных компьютеров «Сибер-750» и «Сибер-760». Стоимость обоих вычислительных машин оценивается в 7—8 миллионов долларов. Хотя правительства США и ЮАР заявили, что вычислительная техника будет применяться «исключительно в мирных целях», специалисты утверждают, что компьютеры серии «Сибер» могут использоваться для усовершенствования ядерной технологии. Об этом, в частности, предупреждал член палаты представителей конгресса США Уильям Грэй, заявивший, что «Сибер-750» может применяться для моделирования ядерных взрывов.

Не случайно ЮАР отказалась подписать Договор о нераспространении ядерного оружия.

Вот что говорил в этой связи с трибуны ООН представитель фонда помощи южноафриканским беженцам-воен-нослужащим Дональд Мортон:

«Оба эти общества— американское и южноафриканское — готовы и, нам думается, способны прибегнуть к ядерпому террору. Обоих разъедает язва расизма. Расизм в этих странах используется как орудие для «более рационального» управления коренным населением и его землей — с помощью убийства, грабежа и военной оккупации... ЮАР является самым падежным союзником Соединенных Штатов на африканском континенте и одним из главных поставщиков сырья для американской промышленности, включая ядерные материалы. Разорвать связи в ядерной области между правительствами этих двух стран —- это, на наш взгляд, вопрос жизни и смерти не только для Африки, но, по сути дела, для всего мира. Альтернативой этому могла бы быть лишь смертоносная ядер-ная война...

Мы убеждены,— продолжал Мортон,— что единственным путем к неядерному будущему как на юге Африки, так и на севере Америки является совместная борьба против расизма — того самого явления, которое побуждало и побуждает действовать тех, кто грабит Намибию, добывая уран, и кто готов прибегнуть к ядерному оружию, чтобы удержать ее в своих руках...»

В последнее время все чаще появляются в печати сведения о том, что химическое и биологическое оружие американского производства уже применяется юаровскими ландскнехтами в Намибии и Анголе.

Выходящий в Лондоне бюллетень Южноафриканского комитета военного сопротивления «Резистер» опубликовал в декабре 1982 — январе 1983 года серию статей об использовании и разработке химического и биологического оружия в ЮАР. В расистской армии уже создано специальное подразделение химической и биологической войны, которое, по некоторым данным, вскоре будет иметь бинарные снаряды калибра 155 миллиметров с нервно-паралитическим газом. Наиболее вероятно, отмечает «Резистер», что в снарядах будет применяться зарин — высокотоксичный газ нервно-паралитического действия, разработанный в 1938 году в фашистской Германии.

Откуда это оружие попало в ЮАР? Вот некоторые факты: разработка этого оружия была закончена в США в 1977 году, а в 1984 году начнется серийное производство бинарных снарядов в арсенале Пайн-Блафф в США. Как известно, расистам удалось добыть технологию изготовления 155-миллиметровых снарядов у американской компании «Спейс ресерч». Еще раньше, в 1965 году, тогдашний министр обороны ЮАР Фуше объявил, что ЮАР получила «от одного из западных правительств лицензию на производство бомбы новейшего типа». В то время специалисты пришли к выводу, что министр имел в виду новейший метод доставки химических отравляющих веществ (ОВ). В сентябре 1978 года пресса сообщила, что в Орапжевой провинции было завершено строительство завода по изготовлению химического оружия. Кстати, компания «Армскор» производит целый ряд зажигательных средств, содержащих фосфор. Она располагает также возможностями изготовлять значительные количества нервно-паралитических ОВ, которые не имеют запаха и цвета и с трудом могут быть обнаружены. Они проникают в тело человека через дыхательные пути, пищевод или непосредственно через кожу и препятствуют образованию фермента, необходимого для контроля за движением мышц,— ацетилхолинстераза. В результате утраты контроля нервной системы за движениями мышц происходит их произвольное сокращение. Без оказания медицинской помощи смерть наступает через несколько минут. Территория, зараженная зарином, остается опасной всего два дня. Зарин, таким образом, можно применять, не опасаясь долгосрочного заражения местности. Видимо, это свойство и учитывается южноафриканскими стратегами.

В Претории, судя по всему, хорошо изучили американский учебник для морских пехотинцев «по методам борьбы с повстанцами» (он вышел в свет в 1977 году — одновременно с окончанием разработки в США бинарных снарядов). В этом учебнике говорилось, в частности:

«Токсические и нетоксические химические снаряды являются идеальным средством для операций по борьбе с партизанами... Маловероятно, чтобы партизанские отряды смогли обеспечить себя средствами защиты от химического и биологического оружия. Обработка обширных территорий смертельными химическими или биологическими веществами с воздуха... является оптимальным средством для уничтожения этих сил».

В мае 1978 года южноафриканские террористы использовали газ паралитического действия против намибийских беженцев в Касинге (Южная Ангола). Представители Управления верховного комиссара ООН по делам беженцев и Всемирной организации здравоохранения установили, что расисты применяли этот газ «для вывода из строя жертв еще до того, как их убили выстрелами в голову». Около тысячи безоружных мужчин, женщин и детей пали жертвами бандитов в форме вооруженных сил ЮАР.

В августе того же года расистская армия использовала химические вещества, напалм, дефолианты и слезоточивый газ в провинции Трансвааль в районе Рустенбер-га, пытаясь уничтожить отряд партизан Африканского национального конгресса.

18 ноября 1981 года отравляющие вещества были применены во время нападения южноафриканской армии на деревню Течипа в Южной Анголе.

В период со 2 по 5 декабря того же года войска расистов пспользовали ядовитые газы против ангольских подразделений.

3 января 1984 г. ангольское радио передало сообщение о том, что южноафриканская военщина использует на территории Анголы высокотоксичные отравляющие вещества нервно-паралитического действия и гаубицы «Джи 5», способные стрелять как обычными, так и ядер-ными зарядами.

Режим апартеида разрабатывает и другие варварские виды оружия. Пользуясь опытом своих заокеанских покровителей, Претория приступила к созданию так называемого «этнического оружия», то есть химических средств или инфекций, от которых пострадают только африканцы. Вот что писал относительно такого вида оружия в ноябре 1970 года журнал вооруженных сил США «Милитари ревыо»: «Население различных районов земли отличается частотой различных генов. Иногда у проживающих далеко друг от друга народов частота генов совпадает, но чаще всего между ними имеются существенные различия... Недавно были опубликованы данные об отсутствии одного из ферментов у населения Юго-Восточной Азии, в результате чего они оказываются подверженными воздействию яда, к которому европейцы, как правило, адаптируются». Эта же тема в 1975 году уже развивалась в учебнике для вооруженных сил США: «Существует теоретическая возможность разработки так называемого «этнического химического оружия», которое будет действовать с учетом естественных различий в уязвимости между различными группами населения земли».

Но это оружие уже не только теоретически возможно. Некоторые данные свидетельствуют о том, что его активно разрабатывают в США и в расистской ЮАР.

В июне 1978 года журнал вооруженных сил ЮАР «Лайезон леттер» сообщил, что ЮАР ведет подготовку к «клещевой войне». В статье на эту тему говорилось, что. преимущества биологического оружия становятся все бо-

лее очевидными, прежде всего в связи с его дешевизной и эффективностью.

По свидетельству «Резистер», находящиеся на вооружении армии ЮАР танки «Элефант» оснащены (с помощью Израиля) средствами радиационной, биологической и химической защиты.

И наконец, еще одно: «Резистер» отметил, что в

1980—1982 годах в ЮАР начались эпидемии холеры, брюшного тифа и полиомиелита, а также вспышка бубонной чумы. Две эпидемии вспыхнули в районе, где находится сверхсекретный центр биологических исследований ЮАР. «Сама система апартеида в достаточной степени является «биологическим оружием», направленным против живущего в условиях нищеты африканского большинства,—пишет «Резистер»,—и все же этот факт наводит на ужасающую мысль, что виной всему этому не только нищета».

Не должно быть сомнений в серьезности преступных замыслов террористического режима Преторип. Его главари не раз заявляли, что пойдут «на все», чтобы сохранить свое господство в Южной Африке.

Конечно, ни один из политических деятелей Запада не признает публично, что военная помощь расистам направлена прежде всего для борьбы против национально-освободительного движения в Африке, против прогрессивных африканских режимов. Но многочисленные факты неопровержимо свидетельствуют: патриотов Намибии, Анголы, Мозамбика убивают оружием, которое было изготовлено на Западе и поставлено в ЮАР с ведома правительств западных стран. Таким образом, роль «контактной группы» приобретает еще один зловещий оттенок. Запад не только грабит Намибию, он еще и помогает расистам уничтожать тех намибийцев, которые пытаются помешать этому грабежу. Таково действительное положение дел. И здесь уместно вспомнить некоторые пункты резолюции Совета Безопасности ООН, которая имеет обязательную силу для всех государств. В пункте 2 говорится:

«Совет Безопасности постановляет, что все государства должны немедленно прекратить любое предоставление Южной Африке вооружения и военных материалов всех видов, включая продажу или передачу оружия и боеприпасов, военных транспортных средств и оборудования, полувоенного полицейского снаряжения и запасных частей к вышеупомянутому, а также должны прекратить предоставление всех видов оборудования и снабжения и заключение лицензионных соглашений для производства или содержания в исправности вышеупомянутого».

В пункте 3 содержится призыв ко всем государствам «пересмотреть с учетом целей настоящей резолюции все существующие контрактные соглашения с Южной Африкой и предоставленные ей лицензии, касающиеся производства и содержания в исправности оружия, боеприпасов всех видов, а также военного снаряжения и транспортных средств, с целью их прекращения».

Пункт 4 гласит, что Совет Безопасности «постановляет, что все государства должны отказаться от любого сотрудничества с ЮАР в производстве и разработке ядерного оружия» ¹².

Большинство государств — членов ООН официально уведомило генерального секретаря ООН о своем намерении соблюдать положения. В их числе и правительства стран НАТО.

ЗА КУЛИСАМИ И НА СЦЕНЕ

По свидетельству издающегося в Лондоне журнала «Африка конфиденшэл», еще в 1976 году спецслужбы ЮАР и США разработали программу «давления» на африканские государства, поддерживающие СВАПО. ЦРУ было поручено расколоть СВАПО, скомпрометировать наиболее видных ее деятелей. Одновременно ставилась цель дальнейшей стабилизации внутриполитической обстановки в Анголе. Еще в 1976 году прогрессивный американский журнал «Каунтерспай» в номере от 31 октября опубликовал статью под заголовком «Очевидные подрывные действия против Намибии». В статье приводились выдержки из секретного плана, разработанного Вашингтоном и Преторией с целью «обойти СВАПО и обеспечить переход власти к тем, кого можно контролировать». Авторы плана разработали даже программу финансирования марионеточного правительства и обеспечения ему «международного признания». Главная же цель состояла в наращивании военного давления на СВАПО и в то же время на Анголу, с тем чтобы максимально ослабить намибийских партизан, склонить их к выгодному и для ЮАР и для

США компромиссу, а если удастся, то и вовсе исключить их из процесса урегулирования.

Именно к этому периоду относятся действия ЮАР по подготовке провозглашения «независимости Намибии».

В сентябре 1975 года расисты создали так называемую «конституционную конференцию Турихалле», на которой, как они уверяли, присутствовало «134 делегата от всех этппческих групп». Послушные своим хозяевам, «делегаты» заявили, что независимость Намибии будет провозглашена «не позднее 31 декабря 1978 года».

В этот период Претория и ее марионетки в Виндхуке старались делать вид, что СВАПО — единственного и законного представителя намибийцев — просто-напросто не существует!

Как грибы после дождя, стали появляться в Намибии политические партии. В общем-то «партиями» назвать их было трудно: большинство объединяло по нескольку сотен, иногда десятков человек. Но практически у всех были солидные суммы денег на рекламу и вербовку сторонников. Деньги текли из Претории, которая пыталась представить свои действия как политическую активность намибийцев.

В июне 1978 года была проведена кампания принудительной «регистрации избирателей», а в декабре состоялись незаконные односторонние выборы в «учредительное собрание».

В 1980 году ЮАР предприняла ряд действий с целью закрепления существующего положения: было образовано «правительство» и начато создание «территориальных вооруженных сил Юго-Западной Африки — Намибии».

В полпом соответствии с секретным планом, о котором рассказал журнал «Каунтерспай», Претория затем с повой силой стала требовать, чтобы ООН отменила свое решение, признающее СВАПО единственным и законным представителем народа Намибии. А взамен признала марионеток из Виндхука «законными избранниками народа».

В январе 1981 года в Женеве состоялась конференция по Намибии, созванная по инициативе ООН. В ней приняли участие делегации СВАПО, «прифронтовых» африканских государств и ЮАР.

В советской печати всесторонне освещалась работа конференции, и мне необходимо было встретиться с членами делегации ЮАР, чтобы задать ряд вопросов, интересующих читателей журнала «Новое время».

После долгих проволочек мне наконец предложили прийти в гостиницу «Президент», где остановились южноафриканцы.

Вращающиеся двери отеля бесшумно выталкивали входящих в просторный холл. У стены напротив входа на мягких стульях в один ряд сидело человек десять молодых мужчин в одинаковых темно-синих плащах, темно-синих костюмах и голубых галстуках. В руках у каждого был портативный передатчик с выставленной вперед антенной.

В лифте меня уже ждал высокий плечистый человек с оттопыренной полой синего пиджака. На пятом этаже двери разошлись, и в проеме возник еще один здоровяк в голубой рубахе, с пистолетом на поясе в кобуре. В руках у него, захлебываясь, верещал на языке африкаанс такой же «уоки-токи», как и у его «близнецов» на первом этаже.

Я попытался представиться, но высокий остановил меня:

— Знаем, знаем, подождите. Как раз про вас и говорят...

Наконец черная коробочка умолкла.

— Просим извинить за такие предосторожности,— сказал мой непрошеный провожатый,— Сами понимаете — идет война,— скорбно добавил он.

— Даже здесь_а в Женеве?

— А вы как думали? Мы должны быть всегда начеку...

Признаться, слова эти меня удивили. Ведь в своей официальной пропаганде Претория постоянно утверждает, что никакой войны в Намибии, в сущности, нет. Есть-де «террористы» из СВАПО, которые совершают отдельные вылазки против «демократически избранного правительства Намибии», но их действия успешно подавляются силами закона и порядка. Почему же расисты решили «откровенничать» в женевском отеле?

Оказывается, марионеткам, которых привезли в Женеву как представителей так называемых «внутренних» партий Намибии, предстояло играть роль жертв «коммунистического заговора». Они-де и в Европе не могут чувствовать себя в безопасности. Претория устроила настоящий спектакль, наивно полагая, что зрители не заметят, кто заставляет двигаться марионеток. Однако при желании можно было увидеть не только ниточки, но и руки «актеров» из Претории.

Целая труппа марионеток разместилась в отеле «Президент». Здесь был и крикливый белый плантатор Дирк

Мадж, который выступал в главной роли — «премьер-министра» и лидера «демократического альянса Турнхалле» (ДАТ) — правящей партии, и «оппозиционер» дю Плес-си — глава крайне правой группировки с напыщенным названием «Фронт действия за сохранение принципов Турн-халле» (АКТУР), было несколько безликих статистов, также изображавших «оппозиционных» деятелей.

Любыми способами марионетки старались доказать, что они представляют народ Намибии. В одной из многочис: ленных рекламных брошюр, приведенных ими в Женеву, говорилось дословно следующее: «Правительство Юго-Западной Африки — Намибии не только служит интересам народа этой страны, но и составлено из его представителей... Вооруженная борьба СВАПО фактически стала бессмысленной... Все, что сейчас делает СВАПО, направлено против достижения Юго-Западной Африки полной независимости и признания мировым сообществом суверенитета страны».

Чиновник южноафриканской администрации в Намибии некий Ф. Казонгизи (один из тех, кто за тридцать сребреников продал интересы африканцев) так «растолковал» мне смысл приведенных слов: «У нас и без СВАПО все нормально. И чего тут упрямиться? Правительство есть. Парламент заседает. Народ доволен. А СВАПО все не нравится».

Интересно отметить, что Казонгизи, не желая этого, почти слово в слово повторил то, что сказал уже однажды епископ Музорева в Зимбабве, когда Ян Смит и правительство ЮАР пытались представить его как «демократически избранного лидера». Однако, несмотря на враждебную пропаганду, на жестокие репрессии, борцы за свободу Зимбабве победили, а их противникам пришлось срочно менять тактику, чтобы не потерять свои позиции в этой богатой природными ресурсами стране.

Положение в Намибии имеет весьма существенные отличия от обстановки в Зимбабве при Музореве.

В Намибии лишь СВАПО, руководимая видным политическим деятелем Сэмом Нуйомой, пользуется поддержкой большинства миллионного населения страны. Ни одна из так называемых «внутренних» партий, созданных оккупантами (хотя таких партий более 40), не может претендовать и на малую часть такой поддержки.

Если в Родезии наиболее острые проблемы находились на стыке противоречий между черными и белыми, то в Намибии европейская колония разделена на несколько враждующих лагерей. По мнению многих экспертов, единство между «внутренними» партиями — вещь недостижимая. Как сказал мне один южноафриканский журналист, «Дирк Мадж, дю Плесси и другие лидеры различных фракций белой общины напоминают пауков в банке». Это очень беспокоит Преторию. Недаром тогдашний «генеральный администратор» Намибии¹³ Хоуг на брифингах для южноафриканских журналистов в Женеве предупреждал: «Старайтесь не упоминать о разногласиях. Это может серьезно повредить нам».

Незаконному «премьеру» Намибии Дирку Маджу, которого в руководящее кресло усадила Претория, очень хотелось стать Яном Смитом: бросить вызов всему миру, объявить фальшивую «независимость» под опекой ЮАР. Но как бы ни пыжился Мадж, ему было далеко даже до Смита. Его группировку «Демократический альянс Турн-халле» раздирают острые противоречия. Как справедливо заметил представитель СВАПО в ООН Тео Бен Гурираб, «в ДАТ набрали предателей намибийского народа, не пользующихся никакой поддержкой».

О том, как «подлинные представители Намибии» завоевали голоса на незаконных выборах 1978 года, с неожиданной откровенностью поведал в Женеве лидер «христианско-демократической партии Намибии» Рёр. «У нас есть документальные данные о фактах насилия и запугивания, которые применяли члены ДАТ вместе с южноафриканской полицией и армией,— сказал он на пресс-конференции.— Они широко использовали шантаж и подкуп. Мы точно знаем, что ЮАР выделила Маджу не менее полумиллиона рандов на эти цели».

Но и с помощью денег расистов Маджу не удалось укрепить свои позиции. Даже сами марионеточные лидеры признавали, что экономическое положение в стране ухудшилось. «Безработица увеличилась на 10 процентов, все больше денег уплывает за границу»,— жаловался один из лидеров АКТУР — Е. ван Зиджл. В 1983 году инфляция достигла 15 процентов, произошел резкий спад в сельскохозяйственном и промышленном производстве. Положение трудящихся ухудшалось еще больше.

Неспособность «правительства» Маджа выполнить хотя бы часть тех задач, которые возложила на него Претория, становилась все более очевидной. Его дальнейшее пребывание на посту премьер-министра грозило дальнейшей компрометацией политики ЮАР в отношении Намибии. И Претория решила сменить марионеток.

18 января 1983 года Мадж ушел в отставку, заявив, что делает это «в знак протеста» против растущего давления со сторопы ЮАР. Ни более ни менее! Но инсценировка с увольнением «по собственному желанию» не удалась, точно так же как и другие затеи Маджа.

Гроза собиралась над ним давно. Еще в сентябре 1982 года премьер-министр ЮАР П. Бота уже открыто заявил, что Маджа надо сменить, так как он не может «обеспечить эффективного руководства Намибией».

То, что Маджу с самого пачала была уготована короткая и полная провалов политическая карьера, было ясно всем, кроме, пожалуй, его самого. Этим плантатором, грубо выражаясь, просто-напросто заткнули одну из многочисленных дыр в тонущем корабле оккупационной политики ЮАР в Намибии.

Его группировке — ДАТ была уготована роль некоего противовеса СВАПО, Претория надеялась, что Маджу и окружавшим его предателям намибийского народа удастся лишить СВАПО поддержки народа. Но расистам не удалось обмануть своей пропагандой внешний мир и намибийцев. «Альянс» марионеток стал разваливаться. Из него вышли африканцы из крупнейшей народности овамбо, против политики марионеточного режима выступили лидеры народности дамара. В результате за Маджем в небытие последовало и его правительство: в конце февраля 1983 года истек срок его полномочий. Была распущена и национальная ассамблея, избранная без участия большинства африканского населения.

Не удалось ввести в заблуждение африканцев и псевдореформами, которые якобы «положили конец» апартеиду. ДАТ активно пытался создать видимость того, что в общественной жизни с расовой дискриминацией покончено. Были отменены запреты на смешанные браки, ограничения на передвижение африканцев, со стен общественных учреждений сняты расистские вывески.

Официально отменена расовая дискриминация в школах. Статистика утверждает, что каждый год на обучение одного школьника независимо от расовой принадлежности правительство тратит 225 рандов. Но в результате закулисных махинаций белые получают львиную долю этих ассигнований, и фактически цифры таковы: на обучение одного белого школьника в год тратится 1500 рандов, а африканцам достаются гроши.

Расовая дискриминация по-прежнему процветает в системе здравоохранения. Медицинские учреждения делятся по одному признаку — цвету кожи пациентов: белые лечатся в одних медицинских учреждениях, а африканцы и цветные — в других.

Даже кладбища в Намибии остаются раздельными: апартеид преследует намибийца и в могиле...

Марионетки продолжали применять против намибийцев те же методы, что и южноафриканские расисты. Полиция по-прежнему терроризировала население. Так называемые «территориальные вооруженные силы» по своей жестокости в отношении местного населения могут сравниться лишь с белыми наемниками.

По сообщению бюллетеня Южноафриканского комитета военного сопротивления «Резистер», в районе Ошака-ти на севере Намибии находится концлагерь для пленных партизан СВАПО и гражданских лиц, заподозренных в помощи патриотам. Если кому-то и удается выбраться живым из этого лагеря, то уже совершенным калекой.

«Первоначально допрос проводится с применением физических пыток, в том числе и электрошока,— пишет «Ре-зистер».-— Чтобы добиться признания от пленных, им впрыскивают под ногти эфир. Тем, кто упорствует, начинают регулярно вводить морфий до тех пор, пока они не обретут к нему привычку. После этого введение наркотиков прекращается, и допрос начинается, как только у пленного появляются «симптомы воздержания». Если он начинает говорить, то ему разрешают ввести очередную дозу морфия.

В пастоящее время,— отмечает «Резистер»,— медслуж-ба ЮАР уже создала специальные части медицинской разведки, где на живых людях проводятся эксперименты с различными химическими веществами.

Варварство расистов доходит до крайней степени. Одного из пленных привязали к выхлопной трубе вертолета и завели мотор. Его разорвало на части. Делалось это в присутствии группы других пленных.

А в полицейском морге гражданского (!) госпиталя Ошакати хранятся головы убитых партизан. Ипогда во время допросов пленных специально привозят в морг и демонстрируют им эти головы...»

«Африканцы из племен каванго и овамбо уже и не знают, где найти защиту»,— сообщал из Намибии корреспондент парижской газеты «Монд» Патрик Клод.

Запугивание, грабежи, убийства, похищения давно уже стали частью повседневной жизни намибийцев. Оома Нгу-уру, старик из деревни Куринг Куру, был застрелен солдатами из «территориальных сил» ради забавы, когда он отдыхал у своего дома. Другому жителю прострелили голову, когда он шел в бакалейную лавку. А вот что рассказал журналистам 37-летний учитель Джаако Кангаджи, директор местной школы, который попал в руки «тонтон-ма-кутов»: >,

— Мне завязали глаза и начали бить. Я упал. Тогда они посадили меня на стул и вставили электроды в уши. Перед каждым включением тока кто-то задавал мне вопросы. Мне казалось, что они забавляются. Меня силой заставили открыть рот, чтобы вставить в него электроды, и разряды возобновились сначала под языком, потом на затылке. Так продолжалось три долгих мучительных дня. Перед встречей Нового года истязать меня пришли другие. Они были пьяны. За ужином в новогоднюю ночь они плевали остатками пищи мне в лицо и хохотали при этом как сумасшедшие. Затем меня оттащили в камеру, где, прижавшись друг к другу, лежали четверо других заключенных. Камера представляла собой металлический ящик примерно в 2 квадратных метра, а высотой — в метр. Встать было невозможно, тем более что потолок был покрыт колючей проволокой. Однако нам разрешали ежедневную «прогулку» на четверть часа в тюремном дворе. Мы должны были бегать по кругу и в зависимости от дня и пастроения стражника подражать хрюканью свиньи, мычанию коровы или кудахтанью курицы. Это давало свои результаты: в конце такой «прогулки» я уже не чувствовал себя больше человеком...

Именно в этом и состоит цель Претории и ее марионеток: низвести намибийцев до рабского состояния, убить в них всякое стремление к свободе. Нет сомнения, что обо всех этих жестокостях знают и в Вашингтоне, и в других столицах западных стран. Но еще ни разу ни одно правительство Запада палец о палец не ударило, чтобы положить конец террору расистов и их приспешников.

Убрав Маджа, Претория занялась поиском новых марионеток, которые смогут осуществить то, что не сделал Мадж, под руководством «генерального администратора» Намибии (в 1983 году Хоуга сменил ван Никерк). Ну а ЮАР между тем рассчитывает при поддержке США бесконечно затягивать процесс урегулирования в Намибии, одновременно форсируя грабеж ее природных богатств.

Спектакль марионеток продолжается, но куклы останутся куклами — оборви веревочку, и они безжизненно замрут.

* * *

Приход администрации Р. Рейгана к власти в США рассматривался в Претории как свидетельство укрепления позиций тех консервативных сил на Западе, на которые могут твердо опереться расисты. Они правильно рассчитали, что негативное отношение администрации США к национально-освободительным движениям на юге Африки позволит расистам и дальше затягивать конструктивное решение намибийского вопроса.

Летом 1981 года ряд американских газет, в их числе «Вашингтон пост» и «Нью-Йорк тайме», опубликовали секретные документы госдепартамента США о переговорах между представителями США и ЮАР по вопросу о Намибии. Содержание бесед помощника государственного секретаря США Ч. Крокера с министром иностранных дел ЮАР Р. Ботой и министром обороны М. Миланом произвело эффект разорвавшейся бомбы. «Откровения» госдепартамента настолько контрастировали с официальными заявлениями о «борьбе за права человека», «против международного терроризма, апартеида и расизма», что даже правая печать на Западе обвинила администрацию США в лицемерии.

Представители правительства ЮАР и США говорили на одном языке. В их речах с одинаковой силой звучала ненависть к африканцам, стремящимся освободиться от оков расизма и неоколониализма. Заявления и тех, и других были насквозь пропитаны антисоветизмом. Они не стеснялись в выражениях: вряд ли кто из собеседников мог бы предположить, что их «откровения» станут достоянием общественности. И говорили они так, что не было заметно никакой разницы между «поборниками демократии» из Северной Америки и «защитниками белой расы» из Южной Африки. За столом переговоров сидели единомышленники.

Топ беседе задали южноафриканцы, которые категорически отвергли любую возможность примирения со СВА-110. Они рекомендовали США оказать помощь УНИТА в Анголе и поддержать марионеточные партии в Намибии.

Вот некоторые выдержки из этих стенограмм.

Р. Бота: Мы хотим подчеркнуть, как важно для прави

ло

тсльства ЮАР иметь хорошие отношения с США. Мы по-пимаем проблемы США в поддержании дружеских отношений с черными африканскими государствами.

Ч. Крокер: Мы приехали сюда не для обсуждения внутренней политики ЮАР, однако хочу заметить, что позитивные шаги во внутренней политике облегчат сближение США с ЮАР.

Р. Бота: Вряд ли следует увязывать успех программы реформ ¹⁴ с нашими отношениями.

Ч. Крокер: Не думайте, что это — условие. Просто мы в США хотели бы видеть позитивные изменения.

Р. Бота: Именно из-за подобных заявлений и действий многие в ЮАР испытывают недоверие к американской политике. Вы слишком поддаетесь влиянию африканских государств в ООН. И вообще, сможете ли вы проводить политику, основапную на признании стратегической важности ЮАР для западного мира?

Ч. Крокер: Нынешняя администрация намерена меньше поддаваться давлению африканцев. У нас много интересов, мы будем бороться эа то, что считаем правильным. Наша цель состоит в повышении доверия к нам со стороны правительства ЮАР.

Р. Бота: Мы пока не можем полностью доверять США. Вспомните, как вы бросили нас в Анголе в 1975 году. А ведь мы решились на вторжение в Анголу с одобрения американского правительства. Да и вообще США в последнее время принимали решения, которые не вселяли доверия старым друзьям Америки: вспомните, как вы поступили во Вьетнаме, что вы сделали с иранским шахом. США не смогли оказать должную поддержку умеренным режимам в Африке. Пока мы, конечно, не можем судить о будущей политике нынешней администрации, но, по-моему, мы должны следовать принципу: «Если мы уж до чею-ии-будь договорились, то давайте этого придерживаться».

Ч. Крокер: Вы правы, мистер Бота. Новая администрация будет совсем другой. Мы устали от двойных стандартов в политике. Я уверен, что наши отношения будут улучшаться. Победа Рейгана на выборах представляет огромный сдвиг в американском общественном мнении со времен Вьетнама.

После этого «обмена любезностями» Бота и Крокер обсудили обстановку в Африке.

Р. Бота обрисовал перспективы Южной Африки:

— Мы представляем себе будущее Южной Африки в виде «созвездия государств», естественно, под нашим контролем. Это будет конфедерация независимых государств, объединенных централизующим секретариатом. Мы заинтересованы в поддержке этой концепции со стороны США.

Ч. Крокер: Наши региональные интересы следует рассматривать сквозь призму глобальной ответственности США. Мы стремимся ликвидировать угрозу дестабилизации в жизненно важных районах в самом зародыше, применяя различные методы. Главная цель США — остановить советское продвижение в Африке (очередная демагогическая ссылка на «советскую угрозу».— Б. А.). В этом вопросе мы хотели бы сотрудничать с ЮАР.

В беседу вступает министр обороны ЮАР М. Малан.

М, Малан: Говорят, что у США есть план замены кубинских войск межафриканскими силами?

Ч. Крокер: Я не слышал о таком плане.

М. Малан: Правительство ЮАР не может согласиться с возможностью победы СВАПО, так как это будет означать установление советско-кубинского влияния в Намибии. Причем такой результат следует ожидать в случае любого исхода голосования, который приведет к победе СВАПО. Поэтому победа СВАПО вообще неприемлема.

М. Малан: Для решения проблемы Юго-Западной Африки необходимо учитывать и интересы УНИТА. Савимби хочет получить южную часть Анголы. Мы поддерживаем это его стремление. И мы не можем отказать ему в поддержке, так как в противном случае мы рискуем своей честью. Кстати, именно в этом вопросе США могут ударить по советско-кубинскому присутствию в Африке. Надо избавиться от кубинцев и поддержать УНИТА.

Ч. Крокер: Конечно, вопрос урегулирования в Намибии и ангольский вопрос тесно связаны между собой. Мы заинтересованы в урегулировании, но в таком, которое отвечает нашим интересам. По нашему мнению, ничто не заставляет ЮАР уходить сейчас из Намибии. Решение по этому вопросу полностью зависит от воли ЮАР. Что касается советско-кубинского присутствия, то мы прорабатываем возможности его ликвидации в контексте намибийского урегулирования.

₄ Р. Бота: Внутренние партии (речь идет о марионетках Претории в Намибии.— Б. А.) не хотят нашего ухода до тех пор, пока у них не будет достаточно сил, чтобы контролировать обстановку в стране. Мы хотим установления в

Намибии антисоветского черного правительства (то есть враждебного африканскому национально-освободительному движению.— Б. А.).

Крокер сетовал на то, что не так-то просто «похоронить» резолюцию Совета Безопасности ООН № 435.

«Это будет очень трудно,— говорил он,— но мы постараемся внести в нее дополнения».

М. Малан: Мы в ЮАР не верим в беспристрастность ООН. И соответственно планов ООН по урегулированию. Зачем включать в переговоры ЮАР и «прифронтовые» государства? Соглашение должны заключить СВАПО и внутренние партии. Но резолюция № 435 не годится.

Р. Бота: Для США важно и необходимо остановить продвижение Советов. И не следует недооценивать СВАПО. Если вы будете утверждать, что СВАПО — не марксистская организация, вы совершите ту же ошибку, что и предыдущие администрации. Если США не согласны с этим, то, пожалуйста, вводите санкции и увидите, что получится. ЮАР может выдержать санкции. Мы поможем и умеренным африканским режимам. Но что случится с остальными...

В общем, продолжал Р. Бота, мое правительство одобряет твердость администрации в отношении Советов. Но что касается Намибии и Анголы, то у вас твердости недостаточно. Смотрите, что произойдет, если СВАПО придет к власти. Нуйома национализирует всю экономику, там начнется хаос, гражданская война, и пострадает в конечном итоге ЮАР. Нам придется вторгнуться в Намибию и другие страны. Мы хотим, чтобы вы ясно представляли опасные последствия неправильного решения намибийского вопроса. Гораздо лучше иметь ограниченный конфликт в этом районе в течение неопределенного времени, чем гражданскую войну, которая превратится в большой конфликт. Правительство ЮАР не может игнорировать эту реальность.

Помощник государственного секретаря к полному удовлетворению собеседников заявил, что Вашингтон разделяет опасения ЮАР и сделает все возможное, чтобы «обеспечить безопасность интересов ЮАР и США в этом районе мира». Он подчеркнул, что особые усилия США приложат к тому, чтобы поставить у власти в Анголе и Намибии послушные Западу и ЮАР силы. Все это вызвало похвалу министра иностранных дел Р. Боты. «Отлично сказано!» — воскликнул он.

Словом, полное согласие, никаких разногласий.

Затем Крокер отправился в турне по 12 африканским странам для обсуждения проблемы Намибии.'В ставшей достоянием западной печати секретной записке госдепартамента по результатам поездки говорилось: «По вопросу о Намибии Крокер был вынужден констатировать, что «прифронтовые» государства и Нигерия не желают отказываться от своей позиции, заключающейся в том, что единственным приемлемым решением проблемы является выполнение неизменной резолюции № 435 Совета Безопасности ООН путем оказания давления западными странами на ЮАР. Крокер отвечал, что, с нашей точки зрения, следует иметь в виду возможные изменения и дополнения к резолюции № 435, включая касающиеся конституции, если мы вообще хотим решить намибийскую проблему. ЮАР также твердо придерживалась этой точки зрения на переговорах с нами. Хотя ЮАР готова согласиться на намибийское урегулирование под эгидой ООН, она абсолютно против любого пути решения, который привел бы к установлению власти СВАПО в Виндхуке».

То есть, другими словами, «прифронтовые» африканские государства твердо стояли на прежней позиции: урегулирование на основе резолюции № 435, никакой увязки проблемы Намибии с вопросом о пребывании контингента кубинских войск в Анголе.

Вернувшись в Вашингтон, Крокер докладывал бывшему госсекретарю А. Хейгу (записка Крокера также попала в американскую печать) :

«Политические отношения между Соединенными Штатами и ЮАР в настоящее время переживают важный момент, возможно исторического значения. После двадцати лет в целом нараставшей со стороны США прохладности в отношении ЮАР и соответствующей непримиримости со стороны ЮАР появилась возможность для более позитивных и эквивалентных отношений между двумя странами на основе общности стратегических интересов в Южной Африке... Однако проблема Намибии, которая осложняет наши отношения с европейскими союзниками и с Черной Африкой, является главным препятствием и на пути развития новых взаимоотношений с ЮАР. Поэтому мы нуждаемся в содействии Претории в выработке приемлемого в международном плане урегулирования в Намибии, которое вместе с тем обеспечило бы безопасность жизненно важных интересов США и ЮАР».

Перед встречей А. Хейга с Р. Ботой Крокер рекомендовал госсекретарю заявить южноафриканцам, что США ♦стремятся вместе с ними открыть новую главу в наших отношениях на основе стратегической реальности и места ЮАР в этой реальности».

Далее Ч. Крокер писал:

«...Южноафриканцы очень подозрительны к нам в основном в связи с событиями 1975—1976 годов (имеется в виду Ангола.—Б. Л.) и периодом правления Картера. Они заявляют, что могут обойтись и без нас в регионе — это частично хвастовство, частично открытая торговля с нами... В ваших собственных интересах взять беседу под свои контроль с самого начала.

Необходимо также заявить южноафриканцам, что мы разделяем их точку зрения о том, что, несмотря на политические различия между государствами региона, экономическая взаимозависимость плюс конструктивные изменения внутри ЮАР могут стать основой новой эры сотрудничества и безопасности в регионе. Мы также разделяем их точку зрения о том, что главной угрозой этим надеждам является присутствие и влияние в этом регионе Советского Союза и его союзников. (Снова антисоветская риторика!-Б. Л.)

Кроме того, надо твердо заявить ЮАР, что без нас она ничего не сможет сделать в регионе. Сотрудничество между США и ЮАР абсолютно необходимо. Если его не будет, то это сыграет на руку Советам и поставит иод угрозу интересы обеих стран. _%

Мы не позволим другим диктовать, какими должны быть наши отношения с ЮАР. Но точно так же, как мы признаем постоянные интересы ЮАР в будущей Южной Африке, так и она должна признавать наши постоянные интересы во всей Африке».

Крокер советовал Хейгу заявить (и Хейг это сделал), что США «разделяют точку зрения ЮАР о том, что Намибию нельзя отдать Советам и их союзникам... Наше сотрудничество в намибийском урегулировании будет способствовать углублению наших двусторонних отношений во взаимовыгодных областях. Это также может начать процесс, ведущий к концу международной изоляции вашей страны и большему вовлечению ЮАР в глобальные рамки западной системы безопасности».

Переговоры прошли успешно.

На прощальном обеде в честь министра иностранных дел ЮАР госсекретарь США Хейг сказал:

«Давайте разговаривать как друзья! Пусть наша встреча станет новым началом взаимодоверия между старыми друзьями США и ЮАР, которые снова вместе. Поднимем же тост за дружбу и сотрудничество между Соединенными Штатами и Южно-Африканской Республикой!»

Спустя несколько месяцев после этих переговоров США провели военные маневры в Южной Атлантике. А еще через три недели десятки тысяч солдат регулярной армии ЮАР вступили на ангольскую территорию.

Так начали действовать «старые друзья»,

БОРЬБА ПРОДОЛЖАЕТСЯ

В последних числах апреля 1983 года у здания под номером 59 на набережной д’Орсе в Париже было оживленно. То и дело к широкой лестнице подъезжали автомобили с дипломатическими и местными номерами, торопящиеся люди звонили в массивную дверь, пропадали за ней, а через короткое время вновь появлялись, и машины снова уносили их в неизвестном направлении.

Здесь, на набережной Сены, в здании, напоминающем огромный коричневый куб, разместилось посольство Южно-Африканской Республики.

В те дни в Париже проходила созванная ООН Международная конференция в поддержку борьбы намибийского народа за независимость, в которой ЮАР участвовать отказалась. Но интерес в Претории к этому форуму был большой, о чем и свидетельствовало необычное оживление у здания посольства.

Возможностей у ЮАР следить за всеми перипетиями на конференции, судя по всему, было немало. Тут и специально прибывшие из Претории корреспонденты, и представители западных стран, охотно снабжающие ЮАР информацией, и южноафриканское лобби во Франции, которое в начале 80-х годов стало действовать более активно.

Словом, посольство ЮАР незримо присутствовало в здании ЮНЕСКО, где происходила конференция ООН.

Цель расистов была ясна — попытаться оказать влияние на ход конференции, не допустить принятия решений, которые могли бы затруднить обструкционистскую политику ЮАР в намибийском вопросе. Позиция Претории в отношении парижской конференции полностью совпадала с точкой зрения ведущих западных стран, стремящихся отдалить справедливое урегулирование в Намибии.

Скажем сразу: расистам и их западным единомышленникам не удалось добиться практически ничего. Парижская конференция вновь решительно осудила незаконную оккупацию ЮАР территории Намибии, подтвердила статус СВАПО как единственного и законного представителя намибийского народа. В решениях конференции прозвучала резкая критика и в адрес пяти западных стран (США, Великобритании, Франции, Канады, ФРГ), которые практически делают все возможное, чтобы затянуть намибийское урегулирование, не допустить справедливого решения намибийского вопроса.

На конференции были представлены многочисленные документы, убедительно свидетельствовавшие о наличии прямого сговора западной «пятерки» с режимом апартеида, о продолжении ими совместного грабежа природных ресурсов Намибии.

Руководители африканских стран отвергли шантаж западных государств и ЮАР, подтвердили свою решимость всеми средствами добиваться справедливого решения намибийской проблемы. Накануне парижской конференции это мнение африканских государств вновь было ясно выражено на VII конференции неприсоединившихся стран в Дели.

Через месяц после парижской встречи состоялось специальное заседание Совета Безопасности ООН, посвященное намибийскому вопросу. И вновь представители народов мира подтвердили свою готовность и в дальнейшем оказывать всемерную поддержку борьбе народа Намибии за свое право на независимость.

Требование скорейшего предоставления независимости Намибии с новой силой прозвучало на XIX сессии Ассамблеи ОАЕ, состоявшейся в июне 1983 года в АддисАбебе. В то же время расисты Претории усилили агрессивность в отношении соседних африканских государств, а Запад продолжил вооружение, финансирование и снабжение всем необходимым военной машины расистов, принимая новые меры, чтобы оградить режим апартеида от введения международных экономических санкций.

Характерно, что буквально накануне парижской конференции британская фирма «Маркони» поставила расистскому режиму военные радары. А в начале мая 1983 года Франция продала марионеточной администрации Намибии «гражданские» самолеты «АР-12», которые могут использоваться в военных целях.

«Старых друзей» — Преторию и ее западных партнеров — не устраивает новая политическая ситуация, сложившаяся на юге Африки после победы народа Зимбабве.

Они пытаются не только взять реванш за свои поражения п не допустить победы СВАПО, но и превратить Намибию в плацдарм для развертывания контрнаступления против прогрессивных африканских режимов.

Но просчет Претории и ее западных союзников очевиден. Онп не хотят учитывать того, что уже подлинной, а не фальшивой независимости для Намибии требуют самые широкие общественные силы во всем мире. Уместно напомнить, что и внутри ЮАР давно эреют гроздья народного гнева, борьба против бесчеловечной системы апартеида усиливается.

В самом конце 1982 года мозамбикский порт Бейра потряс мощный взрыв. Пожар охватил 35 нефтехранилищ. Погибли запасы горючего, предназначавшегося не только для Народной Республики Мозамбик, но и соседней Республики Зимбабве.

Расследование показало, что эта диверсия — дело рук агентов южноафриканской разведки, которые проникли в порт на быстроходных катерах ВМС ЮАР.

В январе 1983 года солдаты мозамбикской армии захватили в плен 16 диверсантов, пытавшихся взорвать участок железной дороги, связывающей Мозамбик и Зимбабве.

•Через несколько дней в районе международного аэропорта Бейра были обнаружены мешки с боеприпасами...

Редкая неделя проходит без подобных сообщений из Мозамбика. Провокации со стороны расистской ЮАР — составная часть стратегического плана расистов, заключающегося в создании вокруг границ «зоны перманентпой нестабильности ».

Важным условием «сосуществования» с независимыми африканскими государствами на юге Африки в Претории считают их полную экономическую зависпмость от ЮАР, которая создает также возможность западным монополией

ям эксплуатировать природные и людские ресурсы региона.

Никаких попыток ослабить эту зависимость! — грозят расисты. Иначе на мирные города и села обрушатся бомбы, а террористы, оплаченные ЦРУ и НИС, станут стрелять из-за угла в тех, кто осмеливается выступать против «африканской сверхдержавы».

Африканцы на своем опыте знают, что расисты ЮАР наносят удар тем коварнее, тем чувствительнее, чем сильнее зависимость страны от иностранного, прежде всего южноафриканского и американского, капитала. До страданий народа им нет дела.

Репрессии ЮАР против Народной Республики Мозамбик не прекращаются с 1975 года. Политика правительства НРМ представляется Претории настолько опасной для ее «жизненно важных интересов», что в тайной войне против Мозамбика применяется почти весь арсенал средств южноафриканского расизма — от политических убийств до организации широкого контрреволюционного подполья. События начала 80-х годов ясно показали, что действия расистов дополняются подрывными акциями, организованными западными спецслужбами, и прежде всего ЦРУ. И те, и другие всеми способами добиваются политической переориентации Мозамбика, прекращения его помощи патриотам ЮАР, борющимся за уничтожение системы апартеида. Одну из главных ролей в попытке дестабилизации Мозамбика поручено сыграть наемникам из так называемого «мозамбикского национального сопротивления» (МНС). Даже название этой организации насквозь фальшиво. Это не мозамбикская, а юаровская организация. В ней нет ничего национального, и речь идет не о сопротивлении, а о терроре против африканских патриотов. ¹⁵

Имя Кена Флауэра, руководителя Центральной разведывательной организации Родезии (ЦРО), никогда не появлялось в родезийской печати. Более того, его произносят шепотом, потому что говорить о работе Кена было равносильно разглашению государственной тайцы. Сотни его агентов денно и нощно дежурят в барах, клубах, спортивных площадках, прислушиваясь к разговорам и отмечая подозрительных. По телефону стараются говорить на отвлеченные темы или заранее согласованным кодом, чтобы ничего не поняли люди Флауэра на телефонной станции. В письмах нельзя сообщать ничего «лишнего»: письма подвергаются перлюстрации. Специальное подразделение «психологической обработки» изучает размеры утечки секретной информации, масштабы недовольства, настроения в различных прослойках, готовит и проводит контрмеры.

ЦРО — одно из самых тайных и зловещих учреждений смитовской Родезии — разместилось на последних этажах огромного «Эрл Грэй билдинг», между Третьей и Четвертой улицей Солсбери, в здании, похожем на гигантскую подводную подку. Его «украшают» иглы и сети радиоантенн, которые принимают и передают информацию, задания для многочисленной агентуры, перехватывают сообщения «чужих» и «вражеских» радиостанций.

В один из февральских дней 1976 года помощник Флауэра доложил, что в Солсбери прибыл португалец Жоржи Жардим, более известный в Родезии как «некоронованный король» Мозамбика. Это прозвище, приставшее к Жардиму задолго до провозглашения независимости Мозамбика, теперь звучало почти как насмешка. Дело в том, что народное правительство Мозамбика национализировало всю его собственность. А она была огромной. Жардим владел плантациями, входил в руководство десятка крупнейших компаний, издавал ежедневную газету «Нотисиаш да Вейра».

— Жардим остановился в гостинице «Миклз». Пока ни с кем не встречался. Наблюдение круглосуточное,— закончил доклад помощник и положил перед Флауэром папку с материалами на миллионера.

Но Флауэр и без этой папки прекрасно знал все о Жар-диме. Португалец уже давно сотрудничал с родезийской и южноафриканской разведками, хотя и считался одной из наиболее влиятельных фигур колониального строя. В его друзьях — и нередко должниках — числились представители «высшего света» не только Лоренсу-Маркиша, но и Лиссабона. Влияние Жардима объяснялось не одними деньгами. Он еще был крестником португальского диктатора Салазара и до 1952 года занимал пост министра торговли и промышленности в его правительстве. Позже Жар-дим переехал в Мозамбик...

Когда освободительное движение Мозамбика достигло такого размаха, что стало реальной угрозой португальскому колониализму, Жардим развил бурную деятельность. Он понимал, что победа ФРЕЛИМО могла означать для него и ему подобных только одно — лишение награбленных богатств. Вместе с Роландом Роуландом, главой транснациональной корпорации «Лонро», контролировавшей ключевые отрасли экономики во многих странах Африки, он провел серию встреч с руководителями африканских независимых государств, с лидером незаконного режима в Родезии Смитом, премьер-министром ЮАР Форстером, представителями ЦРУ и других западных разведок. Жардим предлагал различные планы, направленные на создание в Мозамбике «умеренного» режима, пусть даже с участием ФРЕЛИМО, при котором его «империя» осталась бы нетронутой.

В 60-е годы он носился с идеей создания пового государства на территории между реками Рувума и Замбези. И даже придумал для него название — «Ромбезия». «Это будет самое сильпое государство в Африке после Родезии и ЮАР,— похвалялся он,— С его созданием ФРЕЛИМО прекратит свое существование». На деньги Жардима португальская охранка образовала марионеточную организацию «Национальный африканский союз Ромбезии» (УНАР), которая мыслилась как противовес ФРЕЛИМО. УНАР просуществовал недолго, но под прикрытием этой организации агенты португальской тайной полиции — ПИДЕ, родезийской и южноафриканской спецслужб провели ряд террористических актов против лидеров освободительного движения Мозамбика, пытались посеять рознь в рядах патриотов, подорвать национально-освободительное движение. В феврале 1969 года ими был убит руководитель ФРЕЛИМО, великий сын мозамбикского народа Эдуардо Мондлаие. Он стал одной из первых жертв так называемых «почтовых бомб», которые впоследствии часто использовал международный терроризм против лидеров и активистов освободительных и прогрессивных организаций...

Воспоминания Флауэра прервал телефонный звонок. Звонили по его личному номеру, известному лишь немногим в Солсбери. Он поднял трубку и услышал знакомый акцент Жардима. Разговор был недолгим: Жардим просил срочной встречи и немедленно получил согласие. «Я буду через 20 минут»,— предупредил он. Флауэр вызвал секретаря и приказал:

— Встретить Жардима. Обеспечить запись беседы. И пусть принесут коньяк и кофе.

Между тем Жардим уже спустился вниз, и услужливый портье в голубом мундире с золотыми пуговицами отворял ему дверцу такси.

От «Миклза» до «Эрл Грэй» недалеко — не больше километра. Но отправляясь в ЦРО, Жардим всегда брал такси: не хотел, чтобы кто-нибудь из знакомых увидел его поблизости от здания разведки. Он велел шоферу завернуть во двор, расплатился и поднялся по ступеням. Сотрудники ведомства Флауэра, как правило, входили через этот подъезд. Здесь были специальные лифты, которые без остановки поднимали их на нужный этаж. С другой стороны были другие лифты, ими пользовались служащие бесчисленных контор, расположенных на этажах ниже.

Привратник, он же охранник, внимательный мужчина с острым взглядом, в мгновение осмотрел Жардима, сверился по списку, кивнул и привычным жестом указал на лифт. Там его проверили еще раз. Наконец он вошел, сопровождаемый любопытными взглядами, дверцы лифта мягко задвинулись, и через несколько секунд он уже выходил на площадку, где его поджидала молодая, строго одетая женщина в очках. «Мистер Жардим?» — улыбнулась она и, услышав утвердительный ответ, попросила следовать за ней. Они миновали несколько дверей, дважды завернули направо и оказались в конце коридора. Здесь была только одна дверь. Женщина распахнула ее, и Жардим оказался в просторном, скромно обставлепном кабинете с большими окнами, через которые открывалась панорама Солсбери. Из-за стола в углу навстречу гостю быстро поднялся худощавый мужчина в сером костюме.

— Какая приятная неожиданность, Жоржи!

— Очень рад вновь увидеть Солсбери из этого окна, Кен!

Флауэр, усадив Жардима в мягкое кожаное кресло перед журнальным столиком, на котором уже стоял поднос с кофе и бутылка французского коньяка, сел напротив. Он налил коньяк, поднял рюмку и внимательно посмотрел на своего гостя.

Флауэр не видел Жардима несколько месяцев. Агенты доносили, что бывший миллионер по-прежнему носится с идеей свержения правительства Машела в Мозамбике, создает отряды головорезов, которые убивают активистов ФРЕЛИМО, устраивают засады на дорогах, разбрасывают листовки. Но в последнее время ему становилось все труднее: мозамбикская армия громила его банды.

Флауэр знал, что португалец недавно ездил в Преторию, где ему обещали помощь, но в качестве условия потребовали, чтобы Жардим поставил об этом в известность родезийскую разведку и получил ее поддержку. Несколько дней назад у Флауэра побывал представитель БОСС ¹⁶ из Претории и передал, что генерал Ван ден Берг — глава БОСС — рекомендовал принять Жардима «по очень важному делу». Южноафриканец, впрочем, не раскрыл сути предстоящего разговора, а, напустив туману, сообщил только, что Жардим «придумал, как одним ударом убить двух зайцев».

Так что Флауэр хотя и догадывался, с чем приехал Жардим, но нуждался в подробностях и поэтому хотел дать ему выговориться, а в ходе рассказа еще раз обдумать ответ.

Жардим отпил коньяк и, не торопясь, начал:

— Уверен, Кен, что вы уже знаете о цели моего приезда. Ваши коллеги из Претории обещали, что расскажут вам о моем предложении.

Флауэр заставил себя улыбнуться:

— Конечно, Жоржи, конечно. Но все же хотелось бы услышать обо всем из ваших уст. А то ведь коллеги могли кое-что и перепутать.

«Пусть Жардим передаст им мою реакцию»,— подумал Флауэр. В том, что Жардим сообщит БОСС содержание разговора с главой ЦРО, он не сомневался.

— Отлично. Тогда я начну с самого начала... И вам, и нам известно, что красные стараются всеми способами захватить юг Африки. Их долгосрочная цель — ЮАР. Но в настоящее время они больше всего интересуются Родезией, так как Мозамбик и Анголу они уже получили. Теперь настает ваша очередь. Вы согласитесь, Кен, что ваше положение не настолько радужно, как об этом говорит мистер Смит. Родезийская армия превосходит партизан по всем статьям, кроме численности. У террористов практически неисчерпаемые людские ресурсы. Они могут мобилизовать в кратчайшие сроки тысячи людей, тогда как вы располагаете лишь очень и очень ограниченными возможностями. Пример Мозамбика показал, что превосходство в вооружении мало что значит в партизанской войне.

— Это верно,— кивнул Флауэр.— Желательно, по крайней мере, десятикратное превосходство в живой силе, чтобы истребить партизан. У нас этого, к сожалению, нет...

— Вот-вот, необходимо менять тактику. Нужно вести войну с партизанами другими средствами. План, который я разработал, поможет родезийской армии бить противника в его же тылу, а нам — подрывать власть ФРЕЛИМО изнутри. Вы, должно быть, не забыли, что я располагаю некоторыми воинскими формированиями, переданными мне лично? Они прекрасно зарекомендовали себя во многих боевых операциях против красных, несмотря на ряд неудач в последнее время. Так вот, я предлагаю, чтобы эти отряды стали ядром нового освободительного движения, которое поставит своей целью свержение правительства Саморы Машела и прекращение помощи Мозамбика партизанам. Внешне это будет обычная африканская националистическая организация, с такими же лозунгами, структурой и пусть даже некоторыми такими же целями, как у ФРЕЛИМО. Более того, я считаю, что в нее надо вербовать бывших членов ФРЕЛИМО, которые чем-то обижены, обделены или же совершили какие-либо проступки и были исключены из марксистских рядов. И мы создадим, так сказать, зеркальное отражение ФРЕЛИМО, причем уверяю вас, что фрелимовцы не узнают себя в этом «зеркале»! — Жардим расхохотался.

Идея сразу же понравилась Флауэру. Как старый мастер провокаций, он мгновенно почувствовал, что в предложении Жардима крылось много выгод прежде всего для Родезии. Португалец был прав, когда упомянул о потенциальной слабости родезийских войск. Это только для пропаганды говорилось, что «настоящие родезийцы никогда не умирают». Еще как умирают! И сколько! Уж Флауэр знал, во что обходится война белому населению Родезии. Поэтому он долго не раздумывал.

— Жоржи,— проникновенно произнес он, вновь наполняя бокалы,— вы настоящий талант! Мне нравится ваша идея. Я думаю, мне удастся убедить премьер-министра Смита в необходимости оказания вам помощи. Но мне нужны детали.

— Спрашивайте, Кен, задавайте любые вопросы.

— Прежде всего, как вы назовете ваше движение? Затем, как вы мыслите вербовку, подготовку и вооружение этих, так сказать, «антипартизан»? Уверен, что вы захотите иметь базы на нашей территории. Каким образом будет происходить проникновение в Мозамбик?

— Все продумано, Кен. Название уже есть: «мозамбикское национальное сопротивление». Столь туманное наименование сразу наведет на мысль о широком объединении различных группировок, пусть даже с диаметрально противоположными программами, которые якобы представляют широкие слои населения, недовольного политикой ФРЕЛИМО. То есть мы создадим впечатление, что эго массовая организация. Структурно, как я сказал, мы постараемся скопировать ФРЕЛИМО. У нас будут даже свои «политкомиссары»! Вербовать будет трудно, но ведь мы будем не только убеждать. Если потребуется, то мои ребята сожгут пару деревень, и тогда отбоя не будет от добровольцев. Вот с подготовкой, действительно, будут трудности. Вы правы, Кен, нам нужны лагеря в Родезии. Желательно, конечно, недалеко от границы с Мозамбиком, чтобы легче было перебрасывать людей. Что касается вооружения, то южноафриканцы обещали кое-что дать, надеемся, что и вы не оставите нас. Проникать в Мозамбик из Родезии лучше всего на вертолетах: это самый эффективный способ. Кроме того, мы подобрали места для баз внутри страны.

— Где же? — заинтересовался Флауэр.

— В горах. В районе Горонгоза. Места совершенно дикие, пробраться туда трудно. Если мы будем получать боеприпасы и оружие по воздуху, то со временем эти базы превратятся в сильные очаги сопротивления, постоянно расширяющие свой радиус действий и влияния...

Флауэр вслушался в неторопливую речь Сердима.

...радиостанцию, которую мы назовем «Голос свободной Африки»,— продолжал Жардим,— можно расположить на вашей территории, а передачи вести как для партизан Мугабе, так и для мозамбикцев. У меня есть опытные журналисты, они сделают все, что нужно.

— Неплохо, совсем неплохо,— одобрил Флауэр.— Пусть послушают, что думают о них на другой стороне их же соплеменники... А вот главную базу, мне кажется, следует создать в Умтали,— сказал он.— Во-первых, это близко от границы, во-вторых, там размещаются наши войска, и, в-третьих, это решит проблему снабжения. Кроме того, Жоржи, мне пришла еще одна идея: пока вы занимаетесь вербовкой ваших молодчиков, мы отправим в Мозамбик специальные войска, которые оденем в форму этого «движения» (что-нибудь в стиле ФРЕЛИМО), выдадим им оружие советского производства и снабдим соответствующими листовками. Пусть они от вашего имени разобьют какое-нибудь подразделение мозамбикской армии, разрушат несколько деревень или лучше всего город, а потом мы обеспечим газетную сенсацию о внутреннем сопротивлении режиму Машела. Как, идет?

— Отлично! —воскликнул Жардим.— Честно говоря, в я об этом думал, но не решался предложить. Когда мне ждать от вас окончательного ответа, Кен?

Флауэр помолчал несколько секунд и произнес:

— Думаю, что завтра или послезавтра. Я сейчас же свяжусь с соответствующими членами кабинета и мистером Смитом. Почти уверен, что все поддержат эту идею...

Флауэр сдержал свое слово. На следующий день он позвонил Жардиму и сказал, что «дело улажено».

Дело было улажено...

КТО СТОИТ ЗА МНС

В июне 1976 года на территории Мозамбика были приняты позывные неизвестной ранее радиостанции, называвшей себя «Голос свободной Африки». В качестве музыкальной заставки была использована популярная в колониальном Мозамбике мелодия «Мозамбик — португальская земля». В ней были такие слова: «Вчера принадлежавшая черным — сегодня это португальская земля». Дикторы на языках нескольких этнических групп Мозамбика, а также на шона, языке большинства населения Зимбабве, говорили странные вещи. Они призывали подниматься на борьбу не против расистского режима Смита, а против ФРЕЛИМО, заявляли, что в Мозамбике началась «вторая освободительная война» и возглавляют ее «настоящие революционеры», которые хотят очистить страну «от коммунистов и террористов».

С первого же дня работы радиостанции мозамбикцам было ясно, кому принадлежит этот «голос». Тон и содержание передач не оставляли сомнений в этом.

Почти одновременно с началом радиопропаганды спецслужбы Родезии и ЮАР инспирировали публикации в прессе, восхваляющие новое «освободительное движение» в Мозамбике и приписывающие ему «огромные военные успехи».

Агент БОСС Г. Уинтер в своих воспоминаниях пишет, что по заданию небезызвестного генерала Ван ден Берга он участвовал в этой акции в качестве пропагандиста. В южноафриканской газете «Ситизен», финансировавшейся БОСС, он расписывал «победы МНС» еще до того, как бандитские отряды Жардима начали свои действия в Мозамбике. «Ситизен» поместила даже фотографии «партизан», на самом деле это были африканские солдаты армии ЮАР, снятые в Трансваале. Сообщалось также, что МНС сделало своей эмблемой пять перекрещенных стрел, как «символ народной мести». Но уже одно это вызвало подозрение об истинных целях МНС, поскольку те, кто хоть мало-мальски знаком с историей освободительной борьбы в Мозамбике, знали, что португальские колонизаторы создавали специальные подразделения для борьбы против партизан ФРЕЛИМО, которые назывались «Флешаш» («Стрелы»). В действительности именно из их числа вербовались бандиты в МНС, и неудивительно, что «стрелы» попали в эмблему контрреволюционного движения.

Жардим постоянно курсировал между Солсбери и Преторией, выбивал деньги и оружие, вербовал инструкторов. Радиостанцию он оставил на своего личного секретаря Орландо Кристину, бывшего агента португальской тайной полиции ПИДЕ.

— Нам нужна гибкая пропаганда,— инструктировал его Жардим.— Уберите эту идиотскую песню, прекратите восхвалять Смита. Вы же этим компрометируете себя, Орландо. Поймите, вы революционеры, освободители, борцы за справедливость. Лучше всего, если «Голос» начнет утверждать, что наше движение — это настоящий ФРЕЛИМО, созданный Мондлане, а ФРЕЛИМО Машела — это тоталитарная организация, чуждая интересам мозамбикцев. И твердите об этом каждый день, придумывайте сводки о наших победах, о зверствах ФРЕЛИМО — в общем, не мне вас учить, Орландо. Да, вот что, не забывайте поддерживать постоянную связь с людьми Флауэра и Ван ден Берга. Контакты с одним ведомством держите в тайне от другого. Флауэру особенно не доверяйте, во-первых, он нас не любит, а во-вторых, Родезия висит на волоске...

Орландо Кристина занимался не только составлением радиопередач. В его руках находилась вся секретная документация МНС, досье на бывших солдат «Флешаш», наемников частной армии Жардима, дезертиров из ФРЕЛИМО. Кристине было поручено сформировать первые подразделения МНС и обеспечить их переброску в Мозамбик для развертывания диверсионной и пропагандистской деятельности против народного правительства.

В августе и сентябре 1976 года в военных лагерях ро-деэийской армии в Биндуре, к северу от Солсбери, под руководством родезийских, южноафриканских и португальских инструкторов прошли подготовку первые бандитские отряды МНС. Обучение инспектировал сам Флауэр. Он был доволен: Кристина сумел подобрать таких головорезов, для которых деньги значили больше, чем что-либо еще.

Пока бандиты совершенствовались в профессии убивать, ЦРО по согласованию с командоваиием армии направила в Мозамбик несколько групп специальных анти-партизанских сил, которые совершили нападения на гражданские объекты Мозамбика и лагеря зимбабвийских беженцев. «МНС наращивает давление на режим Маше-ла»,— радовались подкупленные газеты в ЮАР и Родезии.

Флауэр был в восторге. Все шло гладко, его инициатива полностью оправдала себя, и премьер-министр был очень доволен. Был счастлив и Жардим: успехи провокации открывали для него новые возможности получения дополнительных средств от своих хозяев, часть которых он беззастенчиво присваивал.

Лишь одна вещь тревожила создателей МНС: население Мозамбика почему-то не выступало против ФРЕЛИ-МО, как ни советовал «Голос» Жардима, а, наоборот, оказывало помощь правительству в поимке диверсантов и шпионов, которые забрасывались с родезийской стороны. А те в свою очередь быстро «раскалывались», сообщая такие подробности об МНС, которые совсем не хотелось бы раскрывать ни Жардиму, ни Флауэру.

Афонсо Жоане Котой, заброшенный на территорию Мозамбика, был схвачен солдатами мозамбикской армии. Вот что он рассказал на допросах.

Его завербовали сотрудники родезийской тайной полиции в ЮАР, где он работал на шахте. С ноября 1974 года Котой регулярно доносил на своих товарищей, составлял списки недовольных, выявлял зачинщиков забастовок. Он подслушивал разговоры и передавал их содержание своим хозяевам. Способности Котой заметили. В 1976 году его уволили с работы и направили в один из военных лагерей для МНС.

— Меня учили обращаться с различными видами оружия, рукопашному бою, взрывному делу и многому другому. Особое внимание инструктор обращал на способы убийств. Он разъяснял нам, что вскоре ЮАР начнет войну против коммунистического режима в Мозамбике и все мы войдем в состав освободительной армии. Мы знали, что нашим лидером является господин Жардим — его имя я слышал давно, но не разу его не встречал. Многие говорили, что с таким боссом, как Жардим, мы легко победим ФРЕЛИМО. А потом начнется настоящая жизнь: у всех будут слуги и свои дома. А Жардим станет президентом. Но для того чтобы победить, надо убить всех руководителей Мозамбика и активистов ФРЕЛИМО.

Свое крещение Котой получил во время рейда родезийских специальных сил на городок Мапаи в провинции Газа. Бандиты поливали напалмом крестьянские хижины и стреляли в беззащитных жителей. Мозамбикская армия заставила бандитов спасаться бегством. Однако Котой заслужил благодарность командира отряда за «проявленную храбрость». После этого его несколько месяцев обучали методам сбора разведывательной информации, а затем выбросили с парашютом в провинции Газа.

—- Всего в Мозамбик было заброшено 500 человек. Они должны были проникнуть во все провинции и собрать информацию о военных объектах. В моей группе было 4 человека. Я немного знал это место, поэтому пе думал, что будут трудности. Из всей группы я единственный был одет в гражданское платье и имел мозамбикские деньги. Остальные были в военной форме и с оружием. Их снабдили взрывчаткой и радиопередатчиками. Через несколько дней нас должен был подобрать вертолет в условленном месте,— рассказывал Котой.

Вертолет прилетал на рассвете следующего дня, и, согласно инструкции, я не должен был спать всю ночь. Но я очень устал и попросился в один дом переночевать, объяснив, что прибыл из Мапуту. Хозяева показались мне надежными людьми. Но утром меня разбудили солдаты ФРЕЛИМО...

Подобные «проколы» были неприятны, но Флауэр старался мгновенно гасить их последствия контрпропагандой: агенты ЦРО из числа журналистов «доказывали», что такие, как Котой,— йли подставные лица, или же партизаны, давшие показания под пыткой. Точно так же поступали и южноафриканские газеты, получавшие аналогичные указания от БОСС.

Однако «уши» ЦРО и БОСС были видны в каждом действии «движения сопротивления». Флауэр и Ван денБерг на частых совещаниях разрабатывали планы более эффек-тивнои маскировки участия Родезии и ЮАР в подрывной деятельности против Мозамбика.

ЦРО и БОСС вели постоянные консультации с ЦРУ, однако советы американских коллег не помогали.

После крупных провалов обе спецслужбы решили просить ЦРУ усилить поддержку их плана и принять в его осуществлении прямое участие.

И Флауэр, и Ван ден Берг знали, что ЦРУ располагает хорошо осведомленной агентурой в Мозамбике. Агенты Центрального разведывательного управления снабжали ведомство Флауэра информацией о расположении лагерей зимбабвийских беженцев на территории НРМ. По их наводкам родезийская армия совершала нападения на гарнизоны мозамбикской армии.

Именно поэтому в Солсбери надеялись, что ЦРУ поможет превратить МНС в настоящую силу. С этой целью следовало создать подставное руководство из бывших членов ФРЕЛИМО. Кристина нашел «лидера» МНС, бывшего интенданта мозамбикской армии Андре Матаде Матсаи-гаи, который был с позором уволен из рядов народных вооруженных сил за воровство.

Матсангаи был тщательно проинструктирован лично Флауэром, затем Жардимом и Кристиной. Суть их указаний сводилась к следующему: МНС — народное движение, которое борется против «коммунистического» ФРЕЛИМО. Он, Матсангаи, никто иной, как «народный лидер», «последователь Эдуардо Мондлане», стремящийся превратить Мозамбик в сильное независимое государство. Следует обещать: крестьянам — землю, рабочим — повышение зарплаты, интеллигенции — свободу. Сторонников ФРЕЛИМО уничтожать без жалости. Казни совершать публично. Нападать на гарнизоны мозамбикской армии, устраивать засады, взрывать жизненно важные объекты, сеять в стране панику, распространять провокационные слухи.

Подчиняться Матсангаи будет родезийскому командованию.

Матсангаи все было ясно. И он принялся за дело.

Террористы из МНС поголовно вырезали деревни, взрывали мосты, раскидывали листовки, похищали активистов ФРЕЛИМО, а в прессе Родезии и ЮАР зачастили сообщения о «широком сопротивлении» в Мозамбике.

Ведомство Флауэра, стремясь к большей правдоподобности, предъявило MaTcàHran западным журналистам. «НародныиГ лидер» послушно повторил на пресс-конференции все, что ему наговорили в ЦРО.

«Мы не заинтересованы в том, чтобы делать политику,— удивлял он журналистов.— Позднее у нас будет время для разработки политики. Прежде всего коммунизм должен убраться из нашей страны... Он убивает нас».

Заверив, что МНС «делает все возможное, чтобы не осложнять жизнь простых мозамбикцев», Матсангаи тут же сказал одному корреспонденту: «Нам приходится убивать, чтобы получить продовольствие, медикаменты, винтовки и боеприпасы».

Матсангаи проболтался, и журналистам стало ясно, кто сидит перед ними: обычный наемный убийца, террорист, продавшийся расистам.

О настоящем обличье «борцов за свободу» из МНС рассказывали сотни мозамбикцев, пострадавших от набегов бандитов.

Эпок Даниэль: Они ворвались в нашу деревню на рассвете и потребовали выдать активистов ФРЕЛИМО. Бандиты торопились: их преследовали отряды мозамбикской армии. Они схватили человек десять, начали избивать их, потом выволокли на площадь и отрубили им головы. И эти головы на кольях выставили у дороги...

Сара Мучалима: Бандиты вошли в наш дом и сказали моим родителям, что я должна пойти с ними. Мой отец запротестовал, но они его избили, связали мне руки и, приставив автомат к голове, привели меня на свою базу в Карангуа. Они издевались надо мной много недель подряд... Потом мне удалось бежать...

Многое могли бы сказать и матери тех пятерых ребятишек, которые подорвались на бомбе-игрушке, подброшенной «борцами за свободу» из МНС на центральную детскую площадку в Мапуту, или родственники погибших при взрыве в столичном кафе «Скала»...

Почти три года «руководил» Матсангаи МНС, а ЦРО — Матсангаи. За это время контрреволюция грязными пятнами возникала то в одной, то в другой провинции Мозамбика. Враги народного Мозамбика сеяли смерть, разруху, панику. Недооценивало ли угрозу правительство Мозамбика? Нет, руководители страны с первых же дней появления МНС распознали, откуда грозит опасность, и принимали все меры, чтобы подавить контрреволюционные выступления.

В конце 1979 года подразделения мозамбикской армии разгромили основную базу МНС на территории Мозамби-

ка — в горах Горонгозы. Здесь был дан решающий бой бандитам Матсангаи. Главарь был смертельно ранен, вывезен на вертолете в Родезию и умер в родезийском полевом госпитале. Через несколько дней мозамбикская армия развернула широкое наступление на позиции МНС и полностью очистила этот район от бандитов.

Расисты терпели поражения и на других фронтах. Успехи патриотических сил Зимбабве вынудили их сесть за стол переговоров, закончившихся в декабре 1979 года подписанием соглашения в Лондоне. Это соглашение устанавливало конкретные сроки проведения всеобщих выборов и провозглашения независимости Зимбабве. Через три месяца патриоты одержали убедительную победу на выборах, и 18 апреля над Зимбабве взвился флаг победы. Родезия Яна Смита ушла в небытие.

Но Жардим и его агентура оставались.

НОВЫЕ ХОЗЯЕВА

Еще до начала всеобщих выборов в Зимбабве Кристина наведался в посольство ЮАР в Солсбери. Ему сообщили, что после провозглашения независимости Зимбабве он, Кристина, Жардим и другие руководители контрреволюционного подполья в Мозамбике переходят под полный контроль южноафриканской разведки. Кристине рекомендовали немедленно свернуть деятельность МНС в Зимбабве, перевести базы в наиболее отдаленные и труднодоступные районы страны, чтобы создать впечатление ухода МНС из Зимбабве. Радиопередатчики «Голоса свободной Африки» предстояло демонтировать и перевезти в указанное место в южноафриканской провинции Трансвааль (этим должны заняться южноафриканские солдаты, находившиеся в Зимбабве) К Самому Кристине было приказано отправляться в Преторию и ждать дальнейших инструкций. Жардим уже был в ЮАР и налаживал новые контакты в правительственных и деловых кругах.

В этот период в Мозамбике было относительно спокойно. Поражение МНС заставило бандитов прекратить вооруженные нападения и засесть на своих тщательно законспирированных базах. Кристина радировал всем лиде- ¹⁷ рам бандитских отрядов приказ «замереть» и ничем не обнаруживать своего присутствия.

Между тем теперь уже в Претории шла разработка «второго этапа» контрреволюции в Мозамбике. План заключался в следующем: установление в южноафриканском городе Пхалаборве радиопередатчиков и увеличение часов вещания на Мозамбик; создание нового руководства МНС; организация новых баз на территории Мозамбика, а также в Малави, Зимбабве и Танзании; вербовка новых контингентов наемников из числа солдат бывшей родезийской армии; направление в лагеря подготовки дополнительного числа южноафриканских и родезийских инструкторов, введение в штаб МНС офицеров армии ЮАР и БОСС; обеспечение снабжения отрядов МНС в Мозамбике путем переброски боеприпасов, оружия, продовольствия и медикаментов из ЮАР по воздуху и по морю.

На пост «верховного главнокомандующего» МНС был найден Афонсо Масато Мареста Джакама, до 1974 года служивший в португальской армии, а затем вступивший в ряды ФРЕЛИМО. В партизанских отрядах патриотов Мозамбика Джакама находился недолго: оп

также, как когда-то Матсангаи, был уличен в воровстве и изгнан. Впоследствии Джакама перешел на сторону врага.

Учитывая, что новый «верховный главнокомандующий» плохо разбирался в военных делах, в качестве советника ему придали полковника военной разведки ЮАР, который по документам проходил как полковник Чарли или полковник ван Никерк.

Южноафриканцы помогли МНС создать новую базу в Гарагуа, близ реки Сави, которая разделяет провинции Ма-ника и Газа. Она должна была стать главным плацдармом для операций МНС. Баэа занимала большую территорию — не менее 2 километров в диаметре. Там был оборудован склад горючего для вертолетов ВВС ЮАР, доставлявших снаряжение. Южноафриканские «инструкторы» жили в отдельной зоне, куда доступ африканцам был воспрещен.

Эту базу мозамбикская армия разгромила в декабре 1981 года. Там были обнаружены документы, которые были преданы гласности. Они полностью разоблачили связь МНС с ЮАР.

Согласно этим документам, в конце 1980 года полковник Чарлн созвал оперативное совещание. Присутствовали Джакама, его заместители, несколько южноафриканских «советников» в военной форме без опознавательных знаков. Из Претории пришли новые указания, выполнить которые предлагалось незамедлительно.

Надо отметить, что с переходом контроля над МНС в руки южноафриканской разведки стратегия контрреволюции изменилась. Теперь ее удары планировали по тем объектам, уничтожение которых отвечало целям ЮАР по дестабилизации «прифронтовых» государств. Родезийскую армию больше всего интересовали пути снабжения зимбабвийских партизан и лагеря беженцев. Преторию же интересовало другое.

— Мы платим вам деньги,— обращался полковник Чарли к Джакаме.— И нам нужно, чтобы ваши отряды превратились в грозную силу, способную держать правительство Машела в постоянном напряжении. Для этого надо уничтожать крупные объекты. Я сейчас зачитаю вам список тех сооружений, на которые вы должны обратить внимание в первую очередь.

Список был длинным. Претория приказывала проводить постоянные диверсии на нефтепроводе, ведущем из мозамбикского порта Вейра в зимбабвийский город Умтали, на железнодорожных путях, связывающих Зимбабве с мозамбикским побережьем Индийского океана, главных шоссейных дорогах внутри страны, взрывать мосты, промышленные предприятия.

— Наша цель состоит в том, чтобы не только вынудить марксистское правительство Машела отказаться от своей социалистической политики, но и убедить соседние с ЮАР африканские страны в бесполезности попыток добиться экономической независимости от ЮАР. Поэтому отряды МНС должны в первую очередь наносить удары по транспортным коммуникациям, пускать под откос поезда, устраивать засады на дорогах. Первоочередная задача — нарушить железнодорожное движение в южной части Мозамбика, создать новые базы в зоне, примыкающей к границе с ЮАР. Все ясно? — спросил полковник.

Чарли посмотрел на членов руководства МНС. Все молчали, подавленные грозными приказами Претории. Только «секретарь» МНС Р. Домингуш осмелился задать вопрос:

— А где взять столько оружия?

Южноафриканец даже не удостоил его взглядом.

— На подобные вопросы я бы мог и не отвечать. Но раз спросили, отвечу, что недостатка в оружии и боеприпасах у вас не будет, как не было до сих пор. Получите все, что нужно, даже артиллерию. Но и сами должны не сидеть сложа руки, а добывать вооружение у противника. Попрошу, кстати, найти и сообщить мне несколько пунктов, где можно сбрасывать тяжелые грузы с самолетов.

Задача ставится следующим образом,— продолжал Чарли.— Вы должны внести свой вклад в дестабилизацию сразу нескольких стран — Мозамбика, Зимбабве, Замбии, Ботсваны — всех, кто вступил в ККРЮА¹⁸. Если этого не произойдет, тогда мое командование сочтет ваше движение бесполезным и, видимо, прекратит свою поддержку. Понятно?

Джакама поспешно поднялся со своего места и, подобострастно улыбаясь, зачастил:

— Что вы, что вы, господин ван Никерк, да мы лучше умрем, чем подведем вас! Без вас мы ничего не можем. Вы для нас — как родители!

— Ладно, успокойтесь, Афонсо,— брезгливо остановил его полковник Чарли, который в душе презирал и «верховного главнокомандующего», и МНС.— Давайте без этих лирических отступлений. Я вам ясно сказал: будут результаты — будут деньги. И наоборот. Кроме того, Афонсо, вы, по-моему, хотели стать президентом этой страны? Думаю, что вам, как будущему политическому лидеру, следовало бы поучиться сдержанности.

Проворовавшийся солдат действительно мечтал сесть в президентское кресло и поэтому лез вон из кожи, чтобы угодить своим южноафриканским хозяевам. У него была даже разработана «политическая программа» движения, в которой Джакама провозглашал главной целью МНС свержение народного правительства и установление «демократического правления». Правда, что это такое, он понимал смутно, но надеялся, что впоследствии ему не только разъяснят смысл этих ученых слов, но и помогут создать такое «демократическое правление».

Полковник Чарли сообщил также, что по решению Претории отрядам МНС будут приданы специалисты по взрывному делу, а также инструкторы по обращению с тяжелым оружием, которое вскоре должно быть переправлено из ЮАР.

— Прошу учесть,— заявил Чарли,— что эти специалисты будут не только обучать ваших людей, но и принимать непосредственное участие в операциях. Их приказам подчиняться беспрекословно! Любое ослушание будет рассматриваться как иэмена общему делу...

Южноафриканский расизм готовил новое наступление на Мозамбик. Мозамбикцев ожидали новые тяжелые испытания.

КТО ОТКРЫЛ ДВЕРЬ

30 января 1981 года южноафриканские «коммандос» высадились в Матоле — пригороде Мапуту и уничтожили лагерь беженцев из ЮАР. На границе с Мозамбиком были сконцентрированы южноафриканские войска. Самолеты ЮАР ежедневно нарушали воздушное пространство Мозамбика. Почти одновременно террористы из ЮАР повредили линию электропередач, ведущую от гигантского гидрокомплекса Набора Басса в провинции Тете. Бандитские вылазки отличались чудовищным садизмом. Активистов ФРЕЛИМО подвергали мучительным пыткам, а тех, кто сочувствовал партии, калечили: женщинам отрезали груди, мужчинам — носы, уши, губы. Крестьянам с отрезанными губами говорили: «Теперь можете идти и улыбаться Саморе».

— Мы недооценивали нашего врага,—отметил президент Машел на массовом митинге в Мапуту 14 февраля 1981 года. Но дело было не только в ослаблении бдительности. Машел привел народную поговорку: «Если в дом вошло зло, значит, кто-то открыл дверь».

Кто же открыл дверь? Имена стали известны через месяц, когда правительство объявило о раскрытии шпионской сети в государственных органах и армии, которая была создана Центральным разведывательным управлением США. Как говорилось в официальном правительственном заявлении, ЦРУ совместно с ЮАР готовили целый ряд провокаций против Мозамбика с целью свержения правительства ФРЕЛИМО. А МНС отводилась в этих планах роль «пятой колонны».

Выдворение американских шпионов из Мозамбика пришлось не по вкусу Белому дому. Администрация США решила наказать мозамбикцев и заявила, что «временно» прекращает экономическую помощь, в том числе и поставки продовольствия.

Легко и быстро решились Соединенные Штаты на «санкции» против Мозамбика, осмелившегося «замахнуться» на ЦРУ!

Полковнику Чарли было приказано усилить подрывную деятельность МНС.

Джакаму вызвали в Пхалаборву. Министр обороны ЮАР генерал Магнус Малан решил приободрить «верховного главнокомандующего». На торжественной церемонии ему было присвоено звание полковника южноафриканской армии.

Малан напомнил: «Ваша армия является частью южноафриканских сил обороны».

Джакама был вне себя от счастья и чуть не плакал от умиления. В последнее время ему казалось, что добрые духи оставили его. Но как он ошибался!

Так в МНС стало два полковника южноафриканской армии — Чарли и Джакама.

Бандиты стали расширять вону своих действий. Акты контрреволюционного террора осуществлялись во многих районах Мозамбика.

14 октября 1981 года патруль мозамбикской армии обнаружил группу террористов, закладывавших мины вдоль железнодорожного полотна Вейра — Умтали. В завязавшейся перестрелке 6 бандитов было убито. Трое из них оказались южноафриканскими саперами, а остальные — членами МНС.

Прошло две недели, и серией взрывов был поврежден нефтепровод Вейра — Умтали. По приказу полковника Чарли были вворваны железнодорожный и шоссейный мосты через реку Пунгве — в 50 километрах к востоку от порта Вейра. Важнейший порт страны оказался практически отрезанным. Движение по железной дороге, связывающей Мозамбик с Зимбабве, остановилось на полтора месяца. Обеим странам был нанесен огромный материальный ущерб.

Но Претории этого было мало. Радиостанция в Пхала-борве каждый день передавала кодированные сообщения с указанием объектов, подлежащих уничтожению.

Ночью 12 ноября 1981 года порт Вейру потрясла серия взрывов: это взлетели на воздух сигнальные буи в акватории порта. Расследование показало, что МНС не могло провести такую акцию. Здесь чувствовалось прямое участие специалистов ЮАР. Эксперты доказали, что диверсия могла быть проведена лишь с использованием очень быстрых катеров или же подводной лодки, откуда высадили водолазов-взрывников.

30 ноября того же года неизвестные попытались взорвать нефтеперерабатывающий завод «Петрангол» в ангольской столице Луанде. И там расследование показало, что диверсия была бы невозможной без использования катеров или подводной лодки. Характерно, что в одном и другом случае ответственность за взрывы взяли на себя йонтрреволюционные группировки, созданные расистами, МНС — в Мозамбике и УНИТА — в Анголе.

В 1982 году бандиты стали нападать на небольшие города, безжалостно вырезая население и захватывая заложников, в том числе и иностранцев. В плен к МНС попали несколько португальских специалистов, английский ученый Джон Бурлисон. Главный «идеолог» МНС Орландо Кристина санкционировал захват заложников, считая, что это даст возможность шантажировать правительство не только Мозамбика, но и других стран. Иногда убивали и иностранцев — это делалось для того, чтобы запугать специалистов из-за рубежа, заставить их вернуться домой. Так, через два дня после похищения Бурлисона бандиты остановили автомобиль, на котором ехали два португальских техника, избили их, а потом застрелили, трупы бросили на дороге. Они пытались запугать иностранных специалистов, работавших на строительстве лесопильного предприятия, имеющего важное значение для экономики страны.

«Голос свободной Африки» в Пхалаборве (мозамбикцы прозвали эту радиостанцию «голосом гиены»: такого потока лживой информации не услышишь и по официальному южноафриканскому радио) взахлеб вещал о «победах» МНС, о создании «освобожденных» районов на территории Мозамбика, о «помощи», которую якобы оказывает население бандитам, о потоке «добровольцев» в ряды МНС...

О чем же свидетельствуют факты?

Действительно, в 1981 — 1983 годах бандитам, опирающимся на мощную поддержку со стороны ЮАР, удалось провести крупные диверсии против некоторых народнохозяйственных объектов Мозамбика, кое-где запутать крестьян, убить ряд активистов ФРЕЛИМО. Но утверждения о «победах» МНС — явная ложь. Народная армия Мозамбика регулярно проводит операции по ликвидации бандитских формирований в отдельных провинциях страны и, как правило, добивается полного успеха. Потери, которые несут бандиты, огромны. Только в 1982 году опи потеряли около 1000 убитыми, сотни были захвачены в плен, уничтожено около 30 лагерей. Другое дело, что пока не удается ликвидировать все «движение»: бандиты разбиваются на мелкие группы и рассредоточиваются в труд-кодоступных местах. Иногда они скрываются на территории соседних государств, например в Малави, в труднодоступных горных и лесных районах, которые не контролируются местными силами безопасности. На территории ЮАР, в северном Трансваале, расположено не менее 9 бандитских баз для подготовки террористов — из их числа постоянно пополняются ряды МНС.

Английский наемник Дин Шелли рассказал в интервью мозамбикской газете «Нотисиаш ди Мапуту» (ноябрь 1982 года), что правительство ЮАР вербует также в банды МНС африканцев из соседних с Мозамбиком стран. После специальной подготовки их забрасывают на вертолетах и самолетах ВВС ЮАР в мозамбикские провинции *.

В рядах МНС находятся также обманутые расистской пропагандой или насильно угнанные. Бандиты похищают сельских подростков и заставляют их участвовать в нападениях на деревни, убивать людей. А потом говорят, что теперь для них путь назад отрезан: если они сдадутся в плен, то мозамбикские солдаты «перережут им глотки».

Попадаются, правда, и «добровольцы». Например, те, кого изгнала из своих рядов партия ФРБЛИМО. Или бывшие вожди племен, назначавшиеся колониальным правительством и потерявшие свои привилегии после провозглашения в стране независимости.

Расистская пропаганда утверждает, что МНС пользуется поддержкой большинства населения. Это наглая ложь. Мозамбикцы относятся к бандитам с гневом и презрением. Грабежи и терроризм в районах действия МНС вынуждали крестьян бежать в другие провинции. В провинции Ньямбане беженцы рассказали, как контрреволюционеры напали на них, нескольких убили и бросили трупы в колодцы. Потом они остановили поезд и открыли по нему огонь из пулеметов...

— «Голос гиены» старается напрасно,— сказал мне Жоржи Генероссо, начальник иммиграционной службы пограничного городка Рессанно Гарсия, который неоднократно подвергался нападениям террористов из ЮАР.— Мозамбикцы ненавидят бандитов. Они требуют от правительства оружия.

Партия ФРЕЛИМО решила удовлетворить требование ¹⁹ народа. Президент Машел призвал мозамбикцев встать на защиту революции. Бывшие партизаны вновь призваны на военную службу. В городах и деревнях созданы отряды народной милиции.

— Пусть расисты не надеются, что им удастся поставить Мозамбик на колени,— сказал Генероссо.— Мы готовы к бою. Но мы будем воевать не одни — нас поддержит народ ЮАР. И тогда расистам не будет спасения...

Бандиты наносят удары главным образом по тем коммуникациям Мозамбика, которые используются другими странами региона, не имеющими выхода к морю. Для этих государств мозамбикские дороги — важнейшие артерии грузоперевозок. Если их перерезать, то останется лишь один выход — обратиться к ЮАР.

Этого-то и ждут расисты!

Характерен пример Малави. Эта страна, правительство которой, кстати сказать, игнорируя решения Организации африканского единства, поддерживает дипломатические отношения с ЮАР, испытывает значительные трудности из-за диверсий МНС.

Малави, занесенная в список 30 беднейших государств мира, зависит от экспорта табака, чая и сахара. Ей приходится импортировать удобрения, топливо и запасные части. Практически вся внешняя торговля Малави проходит через мозамбикские порты Бейра и Накала, причем на Вейру приходится 80 процентов перевозок. В 1982 году террористы столько раз повреждали железнодорожные пути, ведущие из Мозамбика в Малави, что эта страна понесла огромные финансовые убытки. Единственный другой путь на юг, к морю, проходит через Замбию, но он вдвое длиннее. Платить приходится, естественно, втридорога, что истощает и так не богатую государственную казну, взвинчивает инфляцию, которую правительство уже не первый год пытается взять под контроль. Теперь надежд на это практически не осталось. Более того, Малави оказалась вынужденной обратиться к ЮАР с просьбой о поставках топлива.

В таком же положении оказываются и другие страны, пс имеющие выхода к морю.

В Претории потирают руки от радости. Премьер-министр ЮАР П. Бота угрожает, что дальше будет хуже. И действительно, главари МНС получают все больше и больше оружия.

Любопытно, что на Западе стараются не замечать столь откровенной подрывной деятельности ЮАР. Буржуазные газеты, сообщая о бандитах из МНС, пишут, что это «движение», дескать, не пользуется какой-либо значительной поддержкой извне. А пропаганда Претории вообще доказывает, что ЮАР здесь совершенно ни при чем. Выступая в парламенте ЮАР в январе 1983 года, премьер-министр П. Бота лицемерно доказывал, будто единственная забота его правительства — «мир» и все разговоры насчет вмешательства во внутренние дела соседних африканских государств и попыток подорвать их строй военной силой — «красная пропаганда».

Но эти лживые уверения мало кого могут обмануть. Уж слишком много прямых доказательств заговора южноафриканских расистов против Мозамбика, заговора, одобренного и поддерживаемого империалистическими кругами в западных странах.

История независимой Африки не помнит случая, чтобы наемники принесли избавление от власти тирана, вернули мир уставшей от войн стране, защитили народ от происков империалистов и расистов.

«Друзья» Африки не посылают наемников с «благородной миссией» в те страны, где народы страдают от ига кровавых диктаторов, посаженных в президентские кресла бывшими метрополиями после провозглашения независимости или же в результате свержения законных правительств.

Наемников не посылали в Экваториальную Гвинею, где диктатор-маньяк Масиас проводил политику геноцида в отношении населения этой страны. Не высаживались «борцы за справедливость» и в Уганде в период мрачного царствования «фельдмаршала» Иди Амина, потрясшего весь мир своей жестокостью. Только в Центральноафриканской Республике французские парашютисты «свергли» кровожадного «императора» Бокассу, который 10 лет правил страной, но «свергли» его не за кровожадность — просто он стал препятствием для проведения политики запад-пых монополий в этой африканской стране.

Бокасса, Маспас и Амин пришли к власти разными путями.

Бокасса с помощью бывшей метрополии «мирно» сверг своего родственника — президента Центральноафриканской Республики Давида Дако. Иди Амин проложил путь к президентскому креслу танками.

Масиас был поставлен империалистами во главе Эква-ториальной Гвинеи сразу после провозглашения независимости. Полное равнодушие к нуждам своего народа проявляли все трое. Обнищание и террор стали причинами бегства сотен тысяч людей, в их числе лучших, квалифицированных кадров, столь необходимых для национальной экономики. Не случайно Уганда, ЦАР и Экваториальная Гвинея до сих пор занимают последние места в списке самых бедных и отсталых стран.

Но их «хозяева» любили роскошную жизнь. Бокасса считал все национальные богатства ЦАР своей собственностью и распоряжался ими как бог на душу положит. Масиас превратил государственную казну Экваториальной Гвинеи в свою личную кассу. Не отличался от них и Иди Амин, который сумел за восемь лет своего правления превратить экономику Уганды в руины, зато переправил довольно приличное состояние в иностранные банки.

«Управление страной равносильно управлению частной компанией,— цинично заявил он французской газете «Фигаро* через полгода после свержения.— В качестве президента, прилежно работающего для своей страны, я имел право и на более крупную компенсацию. Это демократично».

У всех троих был один «крестный отец» — колониализм. Амин начал карьеру в английской армии, Бокасса — во французской. Масиас прошел школу испанской колониальной администрации. G помощью подобных ставленников империализм надеялся решить сразу несколько проблем: обеспечить безопасность своих экономических и стратегических интересов, не допустить появления прогрессивных тенденций в политическом курсе этих стран, укрепить реакционное, прозападное крыло в Организации африканского единства, использовать этих марионеток для подрыва освободительного движения в Африке. Кроме того, создавая такие террористические режимы, неоколонизаторы надеялись дискредитировать саму идею политической независимости африканцев, доказать, что

Африка якобы еще «не созрела» для самостоятельного развития, раз в лидеры выходят столь зловещие, кровавые фигуры.

Амин, Бокасса и Масиас считали себя крупными государственными деятелями, открывшими «новые страницы» в истории своих народов.

Все трое отличались патологической страстью к пышным титулам и различного рода почестям. По этой части рекорд поставил Масиас: 45 официальных титулов. Один из государственных лозунгов гласил: «Бог создал Экваториальную Гвинею благодаря Масиасу».

Иди Амин был нескромнее. Кроме «пожизненного президента» он носил звание фельдмаршала, доктора меж-» дународного права и «победителя Британской империи». Хитрее всех оказался Бокасса, который преобразовал республику в «наследственную монархию», чем вы* звал сильную зависть Амина: он тоже вынашивал подобную идею.

Еще один штрих к их портретам: Амин и Масиас считали своими кумирами Гитлера, а Бокасса — Наполеона.

Это были режимы без будущего, они отбрасывали развитие этих стран на десятилетия назад. Своими действиями диктаторы дискредитировали национально-освободительное движение и приносили не меньший ущерб африканскому единству, чем силы империализма.

1979 год стал роковым для них. Один за другим эти диктаторы лишились власти. Правда, поймать и судить за совершенные преступления удалось только одного — Масиаса. Он стал первым главой государства, которого казнили за геноцид.

Многие в Африке задают вопрос: как же произошло, что этим тиранам удавалось в течение долгих лет держать в цепях рабства несколько миллионов африканцев? Ответ можно найти, перелистав некоторые страницы недавнего прошлого этих стран.

УГАНДИЙСКАЯ ТРАГЕДИЯ

Мы сидели на веранде старого дома колониальной архитектуры, построенного почти на самой вершине одного из кампальских холмов. Уже наступил вечер, и короткие африканские сумерки на глазах умирали под кроваво-красными лучами солнца, тонувшего в озере Виктория. Внизу виднелись разноцветные точки окон дальних домов, желтая цепочка фонарей на одной из центральных улиц, быстрые огоньки светофоров. Неподалеку высилась мрачная в темноте громада католического собора.

Мы сидели на веранде и вслушивались в ночь, которая завораживала своими песнями. Было так хорошо, что не хотелось говорить. Мой хозяин — Джон Мукаса, средних лет угандиец, служащий одного из банков, сидел недвижимо, изредка попыхивая трубкой. Бесшумно вошла молодая женщина — сестра Мукасы, поставила на столик поднос с чайными чашками и корзиночкой печенья, поклонилась нам и так же беззвучно исчезла.

Вдруг тишину взорвал выстрел, потом другой, третий. Автоматная очередь. Чьи-то крики, взревел мотор, завизжали шины на повороте. Потом все снова стихло.

— Опять кого-то взяли,— вздохнул Мукаса.— И так почти каждую ночь. Они приходят, когда стемнеет, чтобы люди не запомнили их лиц. Скольких уже не стало... Ведь диктатор творит расправу без суда и следствия.— Мукаса покачал головой, зажег спичку, оживляя потухшую трубку, выпустил облако дыма.— Помните, вы меня как-то спросили: как получилось, что наш народ, славящийся своей богатой культурой, трудолюбием, оказался во власти безграмотного и кровожадного тирана? И тогда я ответил вам, что не знаю, не могу понять сам. С тех пор эта мысль не покидала меня, и мне кажется, что я нащупал ответ. Боюсь, что мой рассказ не будет коротким. Готовы ли вы меня выслушать?

Я молча кивнул.

— Иди Амина я помню давно, когда он еще не был «пожизненным президентом», «фельдмаршалом» и «победителем Британской империи». Я его помню еще обычным полковником. У власти стоял тогда президент Оботе, страна в общем не бедствовала, и никому и в голову не приходило, что всего через несколько лет Уганда превратится в руины, а наш народ — в стадо трясущихся от страха людей. Амин был довольно популярен, он мог запросто подойти к вам в баре — а надо сказать, не пропускал ни одного вечера без стакана виски,— предложить выпить за его счет, сказать несколько веселых фраз. Он слыл шутником, тогда от его шуток смеялись, сегодня — плачут...

Многие думают, что он психически ненормален. Это было бы слишком простое объяснение его действиям. Он — обычный диктатор, один из многих, которых создавала история во всех частях света. Просто у пас такого еще не было, вот он и кажется чем-то особенным. А если всмотреться в его черты, то мы увидим много сходства и с другими тиранами, причем необязательно на других континентах, а и на нашем, африканском.

Поначалу он пользовался популярностью. Но постепенно стало ясно, что это популярность не политического деятеля, а комедианта. За пределами Африки на него смотрят как на диковинку — как смотрят на слона или па необычайное уродство. И он не обижается. Его не смущает, что из года в год о нем говорят все хуже и хуже. Он бездарен как руководитель страны, но талантлив как клоун.

Посмотрите, кого он набрал в правительство — неграмотных солдат, которых в один вечер превратил в капитанов, майоров, полковников. Для этих «министров» главное — наворовать побольше, построить себе дома, раздать родственникам хорошие должности в правительстве, наложить лапу на лучшие предприятия, а что касается народа, то их он не интересует.

Когда мы боролись за независимость, будущее представлялось нам совершенно не таким, каким мы его имеем сейчас. Мы выступали против продолжения нашей политической и экономической зависимости от Запада. Мы хотели построить такое общество, в котором не будет расовой дискриминации, все будут трудиться на благо отчизны, получать равное образование, медицинское обслуживание, мы хотели ликвидировать нищету, болезни, голод... А теперь Амин и его банда разрушили и разворовали все.

Мукаса помолчал немного, эажег потухшую трубку и продолжил:

— При Амине обострились все противоречия. Людей одной этнической группы стали натравливать на другую. Племена, родственные каква, из которого вышел Амин, стали считаться высшими, а остальных стали считать чуть ли не рабами. О карамаджонг (они живут на востоке страны в полупустыне, кочевники, постоянно страдают от эасух и голода) практически в открытую говорят как «о грязных и мерзких животных»...

Многие мои друзья, с которыми я учился в университете, просто спились. Мне трудно их осуждать. Мы не можем обеспечить наши семьи, не в состоянии нормально работать, страх пронизывает всю нашу жизнь. Я не верю своим соседям, коллегам по работе, я не уверен, не донесут ли они на меня. Как мы еще существуем, уму пе-постижимо. Уже несколько лет все приходится покупать по ценам черного рынка — даже в государственных мага-винах. А зарплата остается прежней. Как я могу, к примеру, покупать пакет молока в день для своих детей за 20 шиллингов, если в месяц я зарабатываю 800?

Я был вынужден бросить свои занятия наукой, а хотел стать историком...

За годы аминовской диктатуры наш интеллектуальный уровень снизился настолько, что мы почти разучились мыслить. Когда мы встречаем иностранцев, нам не о чем говорить, у нас нет собственных идей. Мы переживаем сейчас стадию умственной деградации. Это естественно: когда тобой правят безграмотные бандиты, то нужны большие усилия, чтобы не опуститься до их уровня. Мы отрезаны от всего мира. Книги потеряли ценность для людей. Даже воры их не берут. Наша сегодняшняя жизнь — типичный пример вырождения. «Мы медленно превращаемся в сумасшедших,— сказал мне недавно знакомый психиатр, из тех немногих, кто еще остался.—Иногда я смотрю на своих помешанных пациентов и думаю, когда же я окажусь среди них? И не верите, мне почти хочется сойти с ума: ведь тогда наконец кончатся мои постоянные страхи за семью и за завтрашний день».

Вы знаете, что Амин за все время своего правления ни разу не написал ни одной бумаги по одной простой причине: он просто не умеет писать. Все распоряжения он отдает устно. Это ему удобно еще и потому, что такие приказы легче отменить. Он может сказать все, что угодно, чтобы завоевать расположение собеседника, а через минуту хладнокровно приказать его убить. Он чудовищно непредсказуем и поразительно жесток.

Теперь я подхожу к самому главному: кому же было выгодно, чтобы такой тиран, как Амин, пришел к власти? Когда у нас было правительство президента Оботе, наша страна стремилась выйти из-под империалистического контроля, проводить собственный курс во внешней политике, оказывать помощь прогрессивным силам в Африке. Но, как вы знаете, ни Великобританию, ни США это не устраивало. Теперь-то мы знаем, что Оботе был свергнут по приказу извне. Причем участие в этом принимал еще и Израиль: Амин был закадычным другом военного атташе израильского посольства в Кампале полковника Барлева... (Впрочем, их отношения впоследствии испортились.)

До закрытия английского посольства ²⁰ у меня были там знакомые. Помню, один нз них рассказывал мне, что выбор на Амина пал по двум причинам: во-первых, англичане считали его недалеким человеком, что позволяло надеяться на укрепление британского контроля в Уганде, и, во-вторых, они были уверены в «полной лояльности Амина Лондону». Мне кажется, что, помимо этого, англичане надеялись руками Амина расправиться со сторонниками антиколониального и антиимпериалистического курса. Ведь у бывшего полковника был богатый опыт в этом отношении: еще в 50-х годах в Кении во время подавления английскими войсками народного восстания сержант Амин прославился своей жестокостью и даже заслужил кличку «душитель».

Но вот что меня удивляет во всей этой истории: хорошо, Запад добился поставленной дели — Амин уничтожил очень многих прогрессивных деятелей. Но ведь при этом он полностью разрушил страну, довел до крайности противоречия между различными угандийскими народностями.

Мукаса вновь замолчал, ожидая, что я скажу ему в ответ. Но что я мог сказать ему? Издевательствам диктатора над своим народом, казалось, не будет конца.

Но Запад, приведший Амина к власти, делал вид, что непричастен к его преступлениям. Пресса США, Англии, других западных стран почти ежедневно печатала сенсационные материалы об Уганде, большинство из которых носило ярко выраженный расистский характер: смотрите, мол, что получается, когда африканцы приходят к власти. Более того, практически до самого падения режима Амина Англия и США поддерживали с ним активные торговые и экономические отношения, снабжали оружием, готовили «кадры» для тайной полиции. Тот факт, что Запад пальцем не пошевелил, чтобы остановить угандийскую трагедию, им же начатую, свидетельствует о том, что Амин был ему нужен. Нужен прежде всего для подрыва прогрессивных идей, для раскола африканского единства, для дискредитации идеи освобождения африканцев от колониализма.

В Уганду не посылали наемников, чтобы спасти жертв аминовских палачей.

Однако спецслужбы Англии, США и Израиля принимали непосредственное участие в заговоре против президента Оботе, и это было достаточно широко известно в Африке. Гораздо меньше было известно другое: в свержении Оботе использовались наемники, среди которых были

Ролф Штейнер и Александер Гэй, оба «ветераны» Конго и Биафры. Кроме профессии наемника у Гэя была еще одна: он был агентом английской разведки.

В период, предшествовавший свержению Оботе, Штейнер и Гэй «работали» в Южном Судане на стороне сепаратистского движения «Аньянья», которое пользовалось поддержкой Израиля.

Гэй познакомил Штейнера еще с двумя англичанами: «бывшим дипломатом» Беверли Барнардом и Этони Дева-лем. Наемники создали базу в столице Уганды Кампале, в одном из номеров многоэтажного отеля «Аполло». Однажды Штейнер услышал, что его британские «коллеги» беседуют на темы, явно далекие от южиосуданской. Они обсуждали... свержение правительства Оботе. Штейнер потребовал от Гэя, чтобы и ему рассказали, в чем дело. Гэй показал ему документы, составленные британским посольством в Кампале, в которых содержались детали заговора. В своей книге «Последний авантюрист» Штейнер приводит слова Гэя о причинах выбора британским правительством Иди Амина.

«Блюнден (псевдоним Барнарда) сказал мне, что англичане хорошо знали Иди Амина и что он рассматривается как главный кандидат, потому что считается самым тупым и наиболее контролируемым».

Штейнер комментирует: «События впоследствии показали, кто был более тупым».

Заговор был отлично подготовлен. За несколько дней до захвата власти в Кению прибыли 700 английских солдат, якобы для маневров. Но их помощь не понадобилась. Избранник Запада Иди Амин с поставленной перед ним задачей справился сам и стал президентом...

Диктатура Амина только внешне казалась прочной. Отсутствие оппозиции внутри страны, многочисленная армия, сотрудничество с Западом вселяли уверенность в Амина, внушали ему чувство безнаказанности.

Однако военный режим давно уже не был столь монолитным, каким его представляли. Плохо дисциплинированная армия требовала все больше привилегий. Правящая верхушка раздиралась племенными и религиозными противоречиями, была расколота на несколько противоборствующих группировок.

В октябре 1978 года в одном из гарнизонов на юге Уганды вспыхнул мятеж. Он был подавлен, но часть восставших бежала в соседнюю Танзанию. Преследуя их, угандийские войска нарушили танзанийскую границу и оккупировали обширную часть ее территории. Амии решился на новую авантюру: он заявил, что намерен аннексировать захваченные земли. Подобная акция не могла но вызвать законного возмущения правительства Танзании, которое привело свою армию в боевую готовность и начало контрнаступление. В военных действиях против Амипа приняли участие и отряды угандийских беженцев. В течение нескольких месяцев аминовская армия потерпела сокрушительное поражение, и диктаторский режим в апреле 1979 года рухнул... В наследство от 8-летпего правления Амина остались расстроенная экономика, болезни, нищета, обостренные до крайности социальные проблемы.

КОНЕЦ «ГРОССМЕЙСТЕРА ОБРАЗОВАНИЯ,

НАУКИ И КУЛЬТУРЫ»

Суд над бывшим диктатором Экваториальной Гвинеи Масиасом Нгема длился всего три дня. Материалы обвинения ни у кого не вызывали сомнений. Многочисленные факты преступлений Масиаса — незаконные аресты, убийства невинных людей, расхищение государственных средств — подтверждались документами и свидетелями. Но тем не менее на вопрос «признаете ли вы себя ви-новпым?» Масиас упрямо отвечал: «Конечно, не признаю!»

Он еще не верил, что его могут казнить, и долго объяснял, что деньги из казны брал потому, что боялся воров, что его окружали нечестные и жадные люди. Его обманывали, хотя он «очень любил свой народ и много сделал для него»: построил президентский дворец, провел к нему дороги, соорудил мосты через реки, накормил голодных, дал жилища бездомным...

— Убивали ли вы заключенных без суда и следствия?

— Нет, не убивал.

Сидевший рядом с Масиасом бывший начальник тюрьмы Ондо Эла усмехнулся. Сколько раз он получал президентские приказы об уничтожении отдельных заключенных или целых групп. «Хозяин» и сам любил присутствовать при пытках. Иногда арестованных приводили к нему во дворец, где он лично вел допросы и выбирал способ казни. Его личпый врач потом фиксировал «смерть от сердечного приступа».

Когда Масиас пришел к власти, в Экваториальной Гвинее жило около 300 тысяч человек. Масиас уничтожил 50 тысяч. Еще 100 тысяч в страхе покинуло страну. На оставшиеся 150 тысяч приходилось 5 тысяч политических заключенных! Попасть в тюрьму в качестве политзаключенного было очень просто: достаточно было забыть один из многочисленных официальных титулов диктатора или не поклониться его изображению. Арестованных содержали в чудовищных условиях, спускали на них голодных псов, заковывали в цепи, забивали железными прутьями...

Кто мог подумать в 1968 году, что тихий и неприметный чиновник испанской колониальной администрации, избранный первым президентом независимой Экваториальной Гвинеи, превратится в кровавого деспота и в конце концов окажется на скамье подсудимых.

В молодости Масиас отличался спокойным и рассудительным характером. Образование он получил в католической миссии, что позволило ему занять скромный, но приличный для африканца пост в колониальной администрации. Своим начальникам он нравился исполнительностью и покорностью. Иногда он высказывал несколько «левые» взгляды, но на это они не обращали особого внимания: человек молодой, пройдет. Когда франкистской Испании пришлось расстаться со своими африканскими территориями, перед колониальными властями встала задача подобрать таких африканских лидеров будущего самостоятельного государства, которые и после провозглашения независимости относились бы лояльно к своей метрополии. Выбор пал на Масиаса. Сегодня кажется вполне вероятным, что замысел колонизаторов состоял не только в том, чтобы сохранить Экваториальную Гвинею под своим контролем, но и продемонстрировать всему миру, что африканцы якобы «неспособны сами управлять своей страной». Ибо для такой роли никто не подходил лучше Масиаса.

Став президентом, Масиас прежде всего решил разделаться со своими противниками. В Мадриде благосклонно отнеслись к этому: укрепление его личной власти рассматривалось как гарантия безопасности испанских интересов. Пользуясь свободой действий и молчаливым согласием бывшей метрополии, Масиас запретил все политические партии, приостановил действие конституции. Его противников становилось все меньше и меньше: их ловили и безжалостно умерщвляли.

В душе бывшего чиновника зрела идея об единоличной и неограниченной власти. В 1972 году он провозглашает себя «пожизненным президентом». К этому титулу постепенно прибавляются и другие: «гроссмейстер образов*-ния, науки и культуры», «неповторимое чудо» — всего 45. Диктатор требовал, чтобы его прославляли все — от детей до глубоких стариков. Специальным декретом он обязал католическую церковь упоминать его в проповедях наравне со всевышним. Лозунг «Бог создал Экваториальную Гвинею благодаря Масиасу» позднее сочли не совсем точным и изменили на «Нет бога, кроме Масиаса».

В то время как экономика Экваториальной Гвинеи была на грани банкротства, Масиас выплачивал себе из казны ежегодную «зарплату» в 2,5 миллиона фунтов. До прихода к власти Масиаса урожаи какао — главной статьи экспорта — доходили до 50 тысяч тонн в год, а в последние годы его правления удавалось собирать всего 7—8 тысяч тонн. На плантациях какао, которые фактически принадлежали самому диктатору, широко практиковался принудительный труд.

Общество борьбы с рабством (да, такая организация существует в наши дни) подготовило в 1976 году доклад о положении трудящихся Экваториальной Гвинеи. Около 20 тысяч жителей провинции Рио Муни были согнаны на плантации какао на острове Фернандо-По (переименованный диктатором в остров Масиас Нгема). Их заставили работать вместо 45 тысяч нигерийцев, которые традиционно приезжали сюда на заработки, но бежали домой, спасаясь от «варварского обращения» (именно такие слова употребило правительство Нигерии в специальном заявлении по этому поводу). «Тонтон-макуты» Масиаса отбирали у несчастных их последние пожитки, некоторых раздевали догола.

— Это было настоящее рабство,— вспоминал один африканский дипломат.— Масиас считал рабочих своей собственностью и делал с ними все, что хотел. Их практически не кормили, не предоставляли медицинской помощи, жестоко избивали за малейшую провинность. Они гибли сотнями. Недаром Экваториальную Гвинею времен Масиаса мы называли «концлагерем Африки».

Масиас разрушил свою страну на глазах у бывшей метрополии, у всего западного мира, так занятого борьбой за «права человека». В последний год правления «гроссмейстера» даже в столице не было электричества: правительство не смогло найти деньги для ремонта электростанции. Не было средств и для зарплаты государственным служащим. Кассы всех банков были пусты, а на воротах министерства финансов висел огромный замок. «В нашей стране не осталось ничего: ни правительства, ни бюджета, ни свободы»,— мрачно шутили местные жители. Масиас сделал все, чтобы уничтожить всякое подобие жизни в своей стране. Например, все рыбачьи лодки уничтожены по его приказу, так как он боялся, что в один прекрасный депь все уплывут из Экваториальной Гвинеи и он останется один. Рыбаки надували автомобильные камеры, привязывали их веревкой к берегу и так отправлялись ловить рыбу в море, чтобы накормить своих голодных детей. В городах были закрыты все магазины, не работали рынки. «Торговать нечем, покупать не на что»,— отвечали жители редким журналистам. Французскому корреспонденту столица Экваториальной Гвинеи Малабо показалась городом-призраком, когда он приехал туда сразу же после свержения Масиаса. «Не чума, а годы террора и диктатуры довели Малабо до такого состояния,— говорил ему один из руководителей нового правительства.— Но поезжайте в Бату, главный город на континентальной части, и вы увидите, что там еще хуже».

Экономическое положение страны не вызывало никаких эмоций у Масиаса. В роскошном дворце в Малабо за высокими стенами его окружали преданные слуги и телохранители, готовые отрубить голову каждому, кто осмелится потревожить «живого бога». В декабре 1976 года около 100 представителей общественности страны пришли к Масиасу с планом спасения экономики от окончательного краха. Диктатор внимательно выслушал их, кивая головой в знак согласия, поблагодарил, а затем велел арестовать. Инициаторов петиции после многодневных пыток убили в тюрьме. Больше никто уже и не пытался говорить с Масиасом на эту тему.

До самой смерти Франко испанское правительство не порывало с Экваториальной Гвинеей, оказывало ей экономическую помощь и запрещало своим газетам 'пубяйко-вать касающиеся политики Масиаса статьи. И другие эа-падные государства, подобно франкистской Испании, сквозь пальцы смотрели на все, что происходило в этой африканской стране: сообщения о ней практически не появлялись на страницах «свободной» буржуазной печати. Американский генерал Брюс Палмер в брошюре «Интересы безопасности США и Африки южнее Сахары», изданной в 1978 году — за год до свержения Масиаса, писал, что, «несмотря на отдельные нарушения гражданских нрав», Экваториальная Гвинея «с точки зрения политической ориентации является прозападной». Такой характеристики вполне достаточно, чтобы закрыть глаза на все преступления правящего режима. В своей книге Палмер утверждал, что с момента достижения независимости Экваториальная Гвинея «была политически стабильна». Тот факт, что «стабильность» была основана на страхе и крови, не интересовал генерала. Для него самое важное состояло в том, что на Масиаса можно рассчитывать в случае необходимости: он будет поддерживать Запад.

«Национальный альянс sa восстановление демократии» — организация, объединявшая различные оппозиционные группировки Экваториальной Гвинеи,— направил в секретариат Общего рынка письмо, в котором, в частности, говорилось, что ЕЭС прекратило переговоры с Испанией после казни в сентябре 1974 года 5 басков; будет по крайней мере парадоксальным, «если демократические правительства Европы продолжат свою помощь правительству Экваториальной Гвинеи, которое является более кровавым и преступным, чем правительство генерала Франко».

Но страны «Общего рынка» не обращали внимания па призывы оппозиции и продолжали поддерживать торговые и экономические отношения с диктатором.

Впрочем, Масиас не любил рекламы и с большой неохотой разрешал журналистам посещать свою страну. Как ядовитый паук, прятался он глубоко в нору при всякой опасности, а потом неожиданно вылезал наружу и поражал все вокруг своим ядом.

У него не было друзей, за исключением, пожалуй, Иди Амина и Бокассы. Три диктатора даже заключили между собой соглашение о военном сотрудничестве и при удобном случае публично восхищались «достижениями» друг друга...

И лет.правления Масиаса нанесли огромный вред не только Экваториальной Гвинее, но и всей Африке. Его жестокий режим, наряду с другими инспирированными неоколонизаторами африканскими диктатурами, широко использовался врагами независимой Африки для распространения лживых «теорий» о «безответственности» африканцев, необходимости «европейского контроля» над ними, попытки дискредитации идеи африканского единства, подрыва национально-освободительного движения. Объективно его существование отвечало целям неоколонизаторов, и поэтому они не торопились принимать какие-то меры против «тигра из Малабо», как называли Масиаса его сограждане. (Этот титул, разумеется, не был включен в число официальных.)

Но народ Экваториальной Гвинеи нашел в себе силы свергнуть тирана и тем самым опроверг все инсинуации западной пропаганды.

Новое правительство Экваториальной Гвинеи возглавил двоюродный брат Масиаса подполковник Обианг Нгема Мбасого, который с 1976 года был вторым человеком в правительстве. Народу Экваториальной Гвинеи было обещано «восстановление законности, проведение демократических реформ, улучшение экономического положения».

Но сколько лет понадобится, чтобы залечить раны, оставшиеся от кровавого режима? Вряд ли скоро сотрется память об 11-летнем кошмаре, который пришлось испытать народу.

— Кто гарантирует, что это время не вернется? — говорил мне журналист из Экваториальной Гвинеи.— Мы стали очень осторожными за время правления Масиаса. Нас слишком часто обманывали...

«БАРРАКУДА» УБИРАЕТ ИМПЕРАТОРА

Летом 1977 года несколько известных французских и западногерманских фирм получили крупный и необычный заказ. Срочно требовались: императорская корона, украшенная 2 тысячами бриллиантов, 22 тонны розового шампанского, 150 тонн вина, 6 специальных лимузинов «мерседес» по 60 тысяч долларов каждый, 44 обычных «мерседеса» и многое другое. Огромные транспортные самолеты ежедневно стартовали с европейских аэродромов и брали курс на юг, в Африку. Груз предназначался для Центральноафриканской империи, где полным ходом шла подготовка к вступлению на императорский престол бывшего капитана французской армии Жана-Бедеяя Бокассы. Будущий монарх лично проверял качество товаров. В общем ему все нравилось: высочайшим указом был одобрен золотой трон, исполненный в виде сидящего орла весом в 2 тонны; в специальное хранилище уложили до великого дня леопардовые мантии с кровавым подбоем, сшитые лучшими мастерами Франции; в конюшнях топтались 130 белоснежных скакунов самых чистых кровей, которых готовил к предстоящему королевскому выезду известный французский жокей.

Утвердили и список приглашенных: папа римский, президенты, премьер-министры — всего 2 тысячи человек.

Спешно закладывались основы будущей династии.

т

Родственники Бокассы получили титулы принцев и принцесс, самая любимая из жен (несмотря на свое католиче ство, будущий император не признавал единобрачия) была названа императрицей Екатериной, а из 30 законных отпрысков выбрали малолетнего наследника престола.

Бокасса — пока еще просто «пожизненный президент» — торопил своих министров, в который раз указывая, что церемония должна в мельчайших деталях повторять коронацию Наполеона — кумира центральноафриканского властителя. «Если хоть что-то упустите,— повторял он,—шкуру спущу». К угрозе президента относились серьезно: он действительно мог отдать приказ в буквальном смысле содрать с человека кожу, что не раз проделывал со своими политическими противниками.

Министры не подвели: церемония состоялась точно в срок. После коронации новоиспеченного монарха провезли в золотой карете по улицам столицы страны Банги. Он приветствовал своих подданных легким помахиванием руки в белой перчатке, правда, старался не смотреть на них, потому что согнанные на церемонию крестьяне особой радости не выражали. Да и вряд ли они были видны: цепь вооруженных солдат плотно отделяла «ликующий народ» от императора. Настроение у Бокассы было слегка испорчено: папа римский отказался лично вручить ему корону, а большинство гостей просто-напросто проигнорировало приглашение.

Центральноафриканская Республика — ровесница «года Африки». Она получила независимость 13 августа 1960 года. Первым ее президентом был назначен Дэвид Дако, который всплыл на поверхность политической жизни страны после загадочной авиакатастрофы лидера освободительной борьбы центральноафриканцев Бартоломея Бо-ганды. Дако правил до 31 декабря 1965 года. В канун следующего года в президентском дворце обосновался его дядя, подполковник Жан-Бедель Бокасса, гражданин Франции, 23 года прослуживший в ее армии. Бывшей метрополии в середине 60-х годов нужна была более сильная, чем Дако, личность. Ведь речь шла об управлении богатой ураном и алмазами страной в самом сердце Африки.

Бокасса с первых же дней начал оправдывать доверие тек, кто обеспечил его приход к власти. Он распустил Национальную ассамблею, отменил конституцию и запретил все политические партии. Бокасса заявил, что в его стране не будет никакой национализации и что он готов торговать и сотрудничать со всеми «свободными нациями», включая Южно-Африканскую Республику. Позднее обещания не проводить национализацию были оформлены специальным декретом.

С приходом Бокассы жизнь народа превратилась в пе-скончаемый кошмар. Аресты, обыски, избиения, убийства стали повседневным явлением. По малейшему подозрению бросали в тюрьму, забивали камнями и палками, калечили. Бокасса любил по вечерам навещать тюрьмы и «тренировать руку» на заключенных.

В 1976 году он переименовал республику в империю и на следующий год провозгласил себя «императором». Коронация диктатора, которая обошлась в 50 миллионов долларов, легла дополнительным бременем на плечи народа. 2-миллионное население ЦАИ, пребывающее в ужасающей нищете, неграмотное и бесправное, могло лишь тихо ненавидеть «отца нации», не имея возможности протестовать открыто.

Императором Бокасса стал с молчаливого благословения французских монополий. Он мог позволить себе какие угодно «шалости», если они не мешали деятельности французского капитала. Кэ д’Орсе полностью контролировало обстановку в этой стране и могло вмешаться в любое время, чтобы оградить интересы монополий от опасных явлений. Подполковник или император — не все ли равно, лишь бы он не мешал выкачивать прибыли и ценное промышленное сырье из этой страны?

Занятые грабежом природных ресурсов, иностранные хозяева ЦАИ не обращали внимания на бедственное положение народа, постепенно разваливающуюся экономику. Их не волновало, что резко снижалось производство кофе и хлопка — главных статей сельскохозяйственного экспорта, что неуклонно рос дефицит платежного баланса, что в стране ощущалась хроническая нехватка продовольствия, а в некоторых районах люди умирали с голода. Прибылей монополий с лихвой хватало, чтобы заглушить возмущение общественности в самой Франции и в других западных странах. Буржуазная пресса с мягким юмором преподносила «чудачества» тирана. Писали о страсти Бокассы к блестящим орденам и медалям, об очередной покупке замка в Европе стоимостью в 2 миллиона франков. И ни слова — о страданиях народа.

В 1979 году император учинил массовое убийство школьников в возрасте от 8 до 16 лет, вся вина которых состояла в том, что они отказались носить форму с царственным ликом. Бокасса обвинил детей в заговоре против монархии и, как утверждают, лично принимал участие в этой кровавой расправе. Детей закалывали штыками, запирали в тесных камерах, где они умирали от удушья.

Когда сведения об этом преступлении просочились в прессу, «император» принял удивленный вид: «Какие дети? Какое убийство? Да это клевета! Все дети — в школах. Они примерно учатся и очень меня любят — даже называют «папа Бок»...

Но на этот раз в Париже поняли, что «папа Бок» несколько переборщил. Столь тяжкое преступление могло нанести серьезный удар по интересам бывшей метрополии. Фигура Бокассы стала слишком одиозной. Было решено его заменить. Тем более что Франция вместе с другими западными странами всерьез приступила к эксплуатации урановых месторождений ЦАИ и нуждалась в менее эксцентричном президенте, который гарантировал бы монополиям полную свободу действий. Перетасовав колониальную колоду, в Париже вытащили прежнего «короля» — Давида Дако.

Так была спланирована операция «Барракуда».

Название «Барракуда» было выбрано пе случайно. Такое же название имела одна французская фирма, производящая маскировочные материалы для французской армии. Ее основал некий Жак Фокар, который в течение 15 лет был одним из главных тайных агентов французской контрразведки, пользовался покровительством президента Франции и играл важную роль в разработке планов по сохранен#*) французского влияния в бывших африканских колониях.

Именно с его участием, как писал издающийся в Лондоне журнал «Нью Африкэн», были заключены «соглашения об обороне», которые обеспечили «выживание» режимов в некоторых других бывших колониях Франции. С его помощью Франция навязала соглашение о «военной помощи» Камеруну, Нигеру, Того и другим странам.

Бывший помощник Фокара Рене Жорньяк стал инициатором плана свержения Бокассы. Жорньяк, занимавший пост советника президента по африканским делам, использовался для выполнения «деликатных» миссий в тех случаях, когда надо было скрыть участие Франции или тайно отвести угрозу французским интересам.

План состоял из двух вариантов. Первый заключался в том, чтобы заставить Бокассу «добровольно» уйти в отставку. В случае отказа предполагалось высадить французские войска в Банги и провозгласить Дако президентом.

Кстати, у Франции уже был опыт интервенции в африканских странах (Габон, заирская провинция Шаба). 1 августа 1979 года Жорньяк вылетел в Габон, где президент Бонго организовал ему встречу с Бокассой. Жорньяк изложил императору требования Франции: снять с себя корону и покинуть страну. Взамен ему гарантировалось убежище и сохранение всех награбленных богатств. Однако строптивый монарх оскорбился и прогнал посланца Парижа. При этом, как утверждают злые языки, он даже применил силу. Узнав об этом, президент Франции позвонил Бокассе, но тот бросил трубку — и этим поставил точку под своим приговором.

Окончательное решение о вторжении в ЦАИ было принято Национальным комитетом обороны Франции на совещании, которое состоялось в Центре операций вооруженных сил в министерстве обороны. Председательствовал президент.

Кроме Жорньяка присутствовали высшие французские чиновники — командующий вооруженными силами, начальник генерального штаба, генеральный директор контрразведки и министр иностранных дел.

Глава французской спецслужбы заявил, что, по его мнению, Бокасса зашел слишком далеко и с ним нужно кончать. Иначе, сказал он, пострадают интересы Франции. Жорньяк поддержал это заявление. По его словам выходило, что у Франции действительно не было другого выхода, кроме как свергнуть незадачливого императора. Во-первых, говорил Жорньяк, ЦАИ находится в самом сердце Африки и поэтому присутствие Франции в этом стратегически важном районе необходимо. Во-вторых, запасы урана в этой стране имеют огромное значение для французской атомной промышленности. В-третьих, к северу от ЦАИ находится Чад, где Франция пытается расширить свое влияние. А на востоке — Судан, также представляющий интерес для Франции. Потеря ЦАИ, заявил Жорньяк, повлечет за собой ослабление французского влияния в Заире, который сказочно богат различным минеральным сырьем и поэтому очень важен для Парижа. Резюме: Бокассу надо убрать во имя интересов Франции.

В таком же духе выступали и другие собравшиеся. Говорили о «национальных интересах», «стратегической важности», «экономическом потенциале». Но никто ни словом не обмолвился о народе этой африканской страны, о тех сотнях тысяч крестьян, которые страдали под гнетом своих и иностранных эксплуататоров.

Председательствующий подвел итоги обсуждения: единогласная поддержка плана операции «Барракуда».

В ночь с 20 на 21 сентября 1979 года три роты французских парашютистов высадились на аэродроме в Банги и за короткое время установили свой контроль над всеми ключевыми объектами. После этого в грузовом отсеке самолета французских ВВС из Габона был доставлен новый президент — Дако. К свергнутому диктатору проявили милость: на военном самолете его вывезли в Республику Берег Слоновой Кости, которая согласилась предоставить ему «политическое убежище».

«Смена власти произошла настолько быстро и гладко, что не пролилось и капли крови»,— с гордостью заявили в Париже.

«Париж заменил одну марионетку на другую»,— писала нигерийская газета «Дейли тайме». «От чьего имени вмешивается Франция в африканские дела? — цитировал журнал «Африка нау» высказывание одного из деятелей социалистической партии Франции.— Кого или что она защищает там? Себя? Умеренные режимы, которые просили ее об этом? Может быть, Америку? Или нефть? Или уран?» Как и следовало ожидать, в большинстве западных столиц эту акцию встретили с одобрением: ведь вторжение в африканскую страну обеспечило «безопасность западных интересов» и в корне задушило вероятность «стихийные» выступлений народа против непопулярного режима.

Основная причина свержения Бокассы заключалась не в его чудовищной тирании. Западные правозащитники молчали, когда раздавались протесты против сотрудничества Запада с кровавым диктатором. Бокасса был смещен лишь после того, как его действия стали препятствием к дальнейшей неоколониалистской эксплуатации Центральноафриканской империи.

Политика западных стран, как подчеркивала французская газета «Юманите», направлена «на охрану своих неоколониалистских интересов в Африке и поддержку погрязших в коррупции режимов».

Комментируя операцию «Барракуда», газета отмечала, что прибывшие в ЦАИ французские войска «вели себя как настоящие оккупанты». Другая парижская газета — «Матэн» предупредила, что, вмешиваясь в дела африканских стран, «Франция вновь играет с огнем»...

Говорят, когда французские парашютисты высадились в Банги, первым делом они бросились в канцелярию Бо-кассы, где он хранил важные документы. Несколько ящиков «особо важпых» бумаг, как утверждают очевидцы, было перевезено во французское посольство. Однако некоторые документы все-таки попали в руки журналистов. Как писал в апреле 1981 года журнал «Африка нау», эти документы доказывали, что Бокасса неоднократно «дарил» высоким французским чиновникам и членам их семей бриллианты. Кстати, и сам Бокасса через год подтвердил это. Он позвонил из своего убежища и сообщил об этом в редакцию одной из французских газет.

Конечно, Бокасса делал подарки небескорыстно.

Вернувшийся к власти Дако повторил тот же, что и в свое время Бокасса, набор заявлений: ЦАР (ее снова переименовали в республику) будет следовать в фарватере западной политики, французские войска будут находиться в стране «столько, сколько будет нужно», ЦАР готова сотрудничать со всеми «свободными нациями», включая Южно-Африканскую Республику...

Дако сразу пошел по стопам своего дяди: окружил себя французскими советниками, установил режим личной диктатуры, ввел строгую цензуру и обнадежил своих хозяев заявлением о том, что «демократия в ЦАР будет установлена не ранее чем через 10 лет». Когда центральноаф-риканцы увидели, что племянник ничем не лучше своего дяди, начались протесты, переросшие вскоре в широкие антиправительственные выступления.

За неполные два года своего правления Даке сумел еще больше разорить страну. Крестьяне ЦАР производили все меньше и меньше. Экспорт кофе и хлопка сократился более чем на треть. В 1980 году доходы от экспорта сократились на 12 процентов, а импорт вырос на 23 процента. Внешний долг в 1,1 миллиарда французских франков, оставленный Бокассой, был увеличен Дако еще па 200 миллионов. В 1981 году он более чем вдвое превышал сумму национального бюджета.

Недовольство охватило всю страну: нескончаемые забастовки, террористические акты оппозиции, требования немедленных перемен. Кризис нарастал с каждым днем. Новое французское правительство во главе с лидером" Социалистической партии Франсуа Миттераном заявило, что не будет вмешиваться во внутренние дела ЦАР. «Новой операции «Барракуда» не будет»,— заявил в конце июля 1981 года советник президента Миттерана по африканским и малагасийским делам Ги Пен.

Прохладное отношение Парижа центральноафриканский правитель расцепил как опасный симптом и пригрозил Франции, что может найти себе и более «покладистых» покровителей, явно намекая на Соединенные Штаты.

1 сентября 1981 года радио Банги удпвило центрально-африканцев сообщением о новом «бескровном перевороте». На этот раз к власти пришли военные. Для управления страной был создан «военный комитет национального возрождения». Его возглавил начальник генштаба вооруженных сил ЦАР Андре Колингба, которому в июле Дако присвоил высшее в ЦАР звание генерала армии. Колингба приостановил действие конституции, запретил все политические партии. В первом же заявлении новый глава ЦАР эаявил, что будет придерживаться прозападного курса в своей политике.

Генерал Колингба заявил, что Дако уступил ему верховную власть «по болезни». Однако очевидно, что болен не только Дако, оставленный на свободе новыми властями.

Больна страна, попавшая в мясорубку неоколониализма, доведшего ее до состояния перманентного экономического и политического кризиса...

* * *

Становление молодых африканских государств происходит в трудных внутриполитических условиях и в сложной международной обстановке.

Как громадные, доставшиеся в наследство от колониализма политические, экономические и социальные трудности, так и трудности роста усугубляются неоколониалистской политикой империалистических держав, стремящихся затормозить движение африканских народов к прогрессу, заинтересованных в продолжении грабежа природных богатств Африки, сохранении ее в качестве своего придатка.

Но как ни сложна обстановка в Африке сегодня, как пи велики трудности, очевидно одно: прошлому возврата нет.

Народы Африки хотят мира, свободы, спокойствия, счастья для своих детей. Они стремятся уничтожить остатки колониализма, навсегда покончить с расизмом и апартеидом. Активную помощь и поддержку борьбе африканских народов за независимость и социальный прогресс оказывает Советский Союз, силы мирового социализма. Времена, когда Африка была лишь объектом эксплуатации и соперничества колониальных держав, никому вернуть ее удастся.

ПРЕДИСЛОВИЕ 3

УБИЙЦЫ ПОЛУЧАЮТ НАЛИЧНЫМИ 6

«ДИКИЕ ГУСИ» УБИВАЮТ НА РАССВЕТЕ 21

НЕОБЪЯВЛЕННАЯ ВОЙНА ПРОТИВ АНГОЛЫ 55

БОЛЬ И НАДЕЖДА НАМИБИИ 89 ПОЛКОВНИК ЧАРЛИ ПРИКАЗЫВАЕТ... 129 КУДА НЕ ПОСЫЛАЛИ НАЕМНИКОВ 153

лсоян

БОРИС РУБЕНОВИЧ