«Если», 2001 № 09

Сергей Лукьяненко Шкафы книг не читают

Эдуард Геворкян: В начале года, а именно на «Росконе-2001», украинский писатель Андрей Валентинов выдвинул идею о создании некоего «Союза фантастов». Помнится, в своем выступлении вы довольно-таки негативно, и я бы даже сказал — резко, отозвались об этом. Скажите, Сергей, почему в общем-то безобидное предложение харьковского коллеги вызвало ваше неприятие?

Сергей Лукьяненко: Я отозвался резко? Это ошибочное впечатление. Ведь и сам Андрей Валентинов излагал идею о создании обюрокраченного «Союза фантастов» в ироническом ключе, как бы высмеивая ходящие периодически мнения: «А не организовать ли нам Тройку или хоть подкомиссию какую-нибудь…» Причем делал Андрей это в своей манере — с абсолютно серьезным лицом, хорошо поставленным преподавательским голосом… Поэтому некоторые товарищи поверили и начали слегка волноваться. В такой ситуации не оставалось ничего иного, кроме как поддержать игру Валентинова, выступить в таком же «очень серьезном» ключе.

Нужна ли нам реально подобная структура? Не знаю. Скорее — нет. Вот если бы существовала некая коллективная собственность (дома отдыха и творчества, литературные кафе, книжные магазины) — вот тут потребовался бы какой-то управляющий, со всеми вытекающими из этого последствиями. Объединяться же просто так, по принципу «мы писатели-фантасты», бессмысленно. Во-первых — многие наши коллеги считают себя не фантастами, а турбореалистами, или инфоромантиками, или еще кем-нибудь. Они в «Союз фантастов» не пойдут. Во-вторых — есть несколько Союзов писателей, есть Союз литераторов — бюрократии более чем достаточно. Ну и в третьих — так уж сложилось, что писатели-фантасты и без того весьма тесно объединены. Постоянно проводятся конвенты — питерские «Интерпресс» и «Странник», Московский форум, с этого года — еще и московский «Роскон». Так зачем же скреплять реальные прочные контакты каким-то формальным союзом?

Э.Г.: Коллективная собственность фантастов — такое разве что в страшном сне увидишь. Представляю себе, какие начнутся битвы за хлебные должности, какие свары за финансы и какие разборки, вплоть до пальбы за право порулить. Упавшие на хорошо унавоженную почву семена могут взойти такими «цветами зла», что старые советские писательские структуры покажутся детским садиком. Однако замечу, что, несмотря на ироничное отношение к идее объединения, многие из тех, кто ее впоследствии обсуждал, все же говорили о необходимости создания некоего информационного центра, который собирал бы всю информацию, имеющую отношение к фантастике, был бы координирующим (не управляющим) органом. Но ведь есть немало таких «точек сборки» в интернете! Они конкурируют друг с другом, и это, наверное, хорошо, потому что любая монополия чревата стагнацией.

Однако перейдем от общих проблем к частным. Действительно, многие наши коллеги шарахаются от словосочетания «писатель-фантаст», как черт от ладана. В этой связи традиционный вопрос — а как вы себя идентифицируете, не возникает ли у вас аллергическая реакция, когда вас называют фантастом?

С.Л.: Я писатель-фантаст и комплексов по этому поводу не имею. Фантастика — это лишь прием, инструмент, мощный и универсальный, который замечательно помогает в работе писателя. Пользоваться фантастическим инструментарием и при этом стыдиться определения «писатель-фантаст» — глупо и смешно. Еще смешнее, впрочем, когда писатели, всюду позиционирующие себя как реалисты (того или иного сорта), пишут именно фантастику, издаются в фантастических сериях, получают призы на конвентах фантастики…

К тому же, скажем честно — ведь если потребуется, то большинство писателей-фантастов легко напишут произведение реалистическое. Может быть, с меньшим удовольствием, но технических проблем у них не возникнет. А вот у писателя-реалиста, попытавшегося воспользоваться приемами фантастики, зачастую возникнут серьезные проблемы — вспомним, например, как наивно выглядели фантастические вставки в «Буранном полустанке» Айтматова.

Никаких позывов «отринуть фантастику» и заняться так называемым мэйнстримом я не испытываю. Да и спорный это вопрос — что сейчас является настоящим мэйнстримом, фантастика или реализм. Давайте признаем — книга может быть сколь угодно хороша, но если она не нашла своего читателя — писатель выстрелил вхолостую. Шкафы книг не читают. Книги читают люди. И раз фантастика помогает произведению найти своего читателя, от пионера до пенсионера — то «да здравствует фантастика»!

Э.Г.: Воистину да здравствует! К тому же, обратите внимание, подрастает молодая зубастая смена, лишенная каких-либо комплексов относительно своего места в социуме, нацеленная на успеху весьма чувствительная к запросам рынка и адекватно на сии запросы реагирующая. Для них дескриптор «фантастика» — маркер реальных тиражей и конкретных гонораров. Наверное, в этом нет ничего плохого, поскольку на таком субстрате и вырастают со временем признанные мастера слова. Вопрос даже не в том, сумеют ли начинающие авторы преодолеть соблазн «раскрутки» любой ценой, а в том — надо ли вообще его преодолевать? Может, и грех компиляции уже не столь ужасен, поскольку настало время новых скифов, которые берут свое там, где его находят с простодушием варвара, время нового лексикона, ибо язык Пушкина и Платонова разминулся со страной в пространстве и времени? И лет этак через …дцать тексты какого-либо графомана из Хацепетовки покажутся читателю невыносимо сложными и неудобочитаемыми?

С.Л.: Мне кажется, Эдуард, вы сейчас немного лукавите, и ответ вам хорошо известен. И во времена Пушкина, и во времена Платонова литературный пейзаж не исчерпывался ими, более того — не всегда признанные ныне гении добились славы при жизни. Были и в восемнадцатом, и в девятнадцатом веке свои сериалы о своих «Бешеных» и бесчисленные книги о роковых страстях. Была и своя «фантастика», не заботящаяся ни о новизне сюжета, ни о языке. И десять веков назад, и две тысячи лет назад — все это было, было, было… Так стоит ли надеяться, что наши дни будут в этом плане особенными?

Время — единственный верный судья. Только оно выносит окончательный приговор книге. Можно сколько угодно экспериментировать с языком, создавая литературу для интеллектуальной элиты, а можно идти на поводу у толпы и строгать сериалы на «пиджин рашене». Но не станем изобретать велосипед — он давно изобретен. Книга определяется триединством сюжета, языка и персонажей. Вот эти «три колеса», позволяющие тексту двигаться сквозь время самостоятельно. Убери одну составляющую — и падение неминуемо. А раскрутка… да, она способна на многое. Замечательно быстро можно ездить на двух колесах. Чудеса эквилибристики можно показывать на одном — в нашем случае это «брать читателя» сюжетом, языком или изумительно выписанными героями. Но стоит убрать раскрутку — и покатится еще недавно популярный текст на литературную обочину, на свалку литературного лома…

Так что это здорово — молодая зубастая смена. И пусть кто-то пишет на языке Пушкина, а кто-то — на языке Пупкина. Ведь Пупкиных все равно больше, чем Пушкиных, и им тоже нужны свои книги. Кому-то — на всю жизнь. А кому-то — чтобы однажды дотянуться до полки и открыть Пушкина.

Э.Г.: Время — очень удобный судья. К тому времени, когда оглашается приговор, и Пушкин, и Пупкин уже, как правило, находятся вне сферы юрисдикции суда земного… История же литературы знает массу случаев, когда в силу политических, идеологических и иных причин все эти «приговоры» неоднократно пересматривались, чередуя амнистии и анафемы. Смущает другое. Сейчас уже никто в здравом уме не решится отпевать российскую фантастику: количественные параметры растут, книг из года в год издается все больше и больше, с такими темпами мы скоро «догоним и перегоним»… Однако число мало-мальски приличных авторов, работающих именно в научной фантастике, остается прежним. Не имеет значения, что тому причиной — потеря читателя, имеющего склонность к решению интеллектуальных задач, смещение социальной активности, изменение парадигмы стимулов и реакций… Засилье фэнтезийной литературы, как мне представляется, медленно, но неуклонно ведет к переориентации читателя (в первую очередь — юного) в сторону мистики, магии, эзотерики всякой. Если еще добавить к этому стремительную утечку мозгов специалистов научного и технического профиля, то не получим ли мы в обозримом будущем страну без инженеров (которых, что греха таить, и сейчас переизбыток), но зато кишащую шаманами, волхвами, экстрасенсами? Кто, спрашивается, ракеты будет делать?

С.Л.: А вот это, и впрямь, проблема серьезная. Фантастика «средняя» и даже «плохая», на мой взгляд, все-таки неизбежна (иначе — кто возьмется делить ее на сорта и что из этого выйдет?). Зато складывающийся перевес фэнтези над научной фантастикой — симптом тревожный. Социальной фантастики, традиционно важной и заметной в России, мы сейчас затрагивать не будем. Ограничимся именно противостоянием «фэнтези против научной фантастики».

Нет, я не против фэнтези. Я и сам люблю ее читать. Я и сам ее иногда пишу. Но ведь даже среди «научной фантастики», если взглянуть беспристрастно, изрядную долю составит все та же фэнтези — только сменившая магию на «психическую энергию», мечи волшебные на мечи лазерные, принцесс сказочных на принцесс звездных. Вот сказал это и задумался — ведь сказанное частично относится и ко мне самому… Проблема, наверное, возникла после появления на российской почве жанра «космической оперы» — который пишется и живет по всем канонам фэнтези. Писать космические оперы — проще. Читать их (при условии некоторого таланта автора) — дело веселое и не требующее усилий. Казалось бы, прекрасно — раз литература должна и развлекать, то должна быть литература только развлекающая. Ей не нужно подробно описывать читателю, как работает ядерный реактор и как рассчитываются орбиты для межпланетных перелетов. Ей можно не задумываться о малейшем научном правдоподобии. Но вот перевес подобной фэнтези, без разницы — сказочной или наукообразной, настораживает.

Если мы посмотрим на историю западной фантастики, а это дело очень полезное, то заметим, что наряду с валом сказочной фэнтези и космических опер возникают те или иные волны научной фантастики. Именно волны — то на передний план выходит космическая фантастика, то киберпанк, то книги о биологических и генетических экспериментах, то, к примеру, космическая фантастика об освоении Марса. И каждый раз вскоре после этого общество реагирует увеличением научных изысканий в той или иной области — в космонавтике, компьютерном деле, биотехнологиях… Сейчас идет волна интереса к Марсу. Причем, если первая волна возникает буквально через год-другой, то вторая — лет через десять — пятнадцать, когда начинают работать дети, воспитанные на этой фантастике. Специальный ли это «интеллектуальный пиар», продуманный и финансируемый государством? По большей части нет (разве что в случае с Марсом целенаправленность акции хорошо заметна). Вероятно, первоначально фантасты выступали своего рода выразителями тех неосознанных общественных чаяний, которые еще никак не озвучивались на государственном уровне, а осознавались лишь неким коллективным подсознанием нации… Хотя вот критикую наукообразную фэнтези — а ведь сам пользуюсь ее терминологией!

У нас же подобных, разогревающих общественный интерес, волн в фантастике уже долгое время нет. А книги, авторы которых случайно угадали глубинные настроения общества, хотя и Становятся бестселлерами или даже «культовыми», но общей погоды не делают. Идет и идет на прилавки все та же нехитрая продукция: он взял свой широкий и длинный меч, вышел из родного болота и пошел воевать ворога…

С одной стороны — немудрящее развлечение. А с другой — это ведь тоже отражение читательского менталитета и неназойливое «программирование» поведения — причем умных, активных, образованных людей, какими являются любители фантастики. Сколько же будет длиться этот самоподпитывающийся резонанс, настраивающий людей вовсе не на интерес к той или иной области науки, а, в зависимости от характера автора, либо на «прочти и забудься», либо на «пойди и отвоюй»? Да не надо к этому призывать людей! Это мы и так умеем делать! И как ни опошлен советский лозунг «фантастика должна звать молодежь в ПТУ и ВТУЗы», но фантастика и впрямь должна звать: думать головой, строить будущее своими руками, надеяться не на чудо, а на себя. Конечно, речь не идет о какой-либо государственной поддержке «нужной народу здоровой научной фантастики». Не дай Бог! Все подобные акции у нас превращаются либо в фарс, либо в трагедию. Хочется верить, что для подобной фантастики все-таки есть свои предпосылки, свои читатели и, конечно же, свои писатели.

Иначе мы так и останемся страной, умеющей лишь воевать и забываться.

Э.Г.: Насчет «разогрева общественного интереса» не могу не поделиться сомнениями. Может, все дело в том, что мы утрачиваем аудиторию в силу ее естественного убывания? Иными словами, читатель находит своего автора, растет вместе с ним, если автор развивается, или перерастает круг своего чтения, если речь идет о классической фантастике. С одной стороны, для чтения фантастической прозы требуется хоть какой-то образовательный ценз. С другой — чтобы побудить к повышению означенного ценза, не следует ли обратить внимание даже не на подростков, а на детей? Некоторое время я пытался провести своего рода мониторинг — что покупают школьникам младших классов, кроме обязательной литературы, разумеется. Мне показалось, и замечу, кстати, что я ни в коей мере не претендую на какие-то обобщения, что в основном берут так называемые детские «ужастики», наши и переводные. А что, если мы уже опоздали, и следующие поколения читателей станут рассматривать фантастику как своего рода маргинальную развлекаловку, забыв про ее «инаковость», ее особую функцию и миссию?

С.Л.: Кто-то из древних писал: «Мир близится к концу, молодежь не слушает старших, она необразована и невежественна…» Конечно, очень легко вынести такой приговор современной молодежи и детям. Соблазнительно легко — но будет ли он справедлив? Если судить по любимым темам тележурналистов — толпа юнцов отрывается под рэйв и «девятую балтику» (хорошо еще, если не под наркотики), успеваемости в школах никакой, профессии банкира и манекенщицы все так же популярны у школьников младших классов, словом, времена нынче похуже античных. Но будет ли это всей правдой? Недавно я увидел такую же передачу о молодежи, только явно выстроенную с противоположных позиций. И что появилось на экране? Дети выступают в залах консерватории (и не с умилительными плясками «а-ля рюс», а играя на скрипках и фортепьяно), трудятся летом, зарабатывая на ролики и велосипеды, пишут доклады об истории родного края, читают и обсуждают хорошие книги…

Конечно, истина находится где-то посередине между этими взглядами заядлых пессимистов и беспросветных оптимистов. Молодое поколение — очень разное. Среди моих читателей есть дети — и я порой поражаюсь тому, как ясно и полно они понимают прочитанное в свои десять — двенадцать лет. Существуют, как ни странно, детские литературные клубы и студии, выпускающие «на компьютере» свои журналы. Заглянем в тот же интернет — один из интереснейших фантастических сайтов www.mielofon.ru ведут два брата-подростка. И увлеченность интернетом совсем не мешает им читать книги.

Да, образ «самой читающей страны мира» уходит или уже ушел в прошлое. С этим надо смириться. Ведь дело не только в смене политических и идеологических стереотипов, но и в качественно новом информационном образе жизни. Когда на весь СССР было два канала телевидения, а хороший фильм показывали раз в месяц, когда не было видео, а кино подвергалось строжайшей идеологической цензуре — легко было носить титул читающей страны. Мы разбаловались. А ведь чтение хороших книг — вовсе не обязательное приложение к грамотности! Да, для многих или, может быть, для подавляющего большинства населения грамотность служит сугубо утилитарным целям — газетку почитать на диване или в метро, ценник в магазине, инструкцию к пылесосу или вывеску… И ничего страшного в этом нет. Мы же не сокрушаемся, что классическую музыку любят немногие, и неумение танцевать не ставим человеку в укор. Зачем же ждать невозможного от книг? Они доступны всем, но если кто-то не видит в них необходимости — это его право. Книга — предмет роскоши. Роскоши прежде всего интеллектуальной, духовной. Многие это понимают, причем еще в детстве. А кто-то — нет. Ведь чтение и роскошь, и, одновременно, серьезный труд души. Надо популяризировать книгу, надо приучать детей к чтению, но если это не складывается — не стоит паниковать.

Э.Г.: Иными словами, расслабиться и ждать светлых денечков?

С.Л.: Нет, расслабляться тоже не стоит. Ситуация с детской литературой, особенно с детской фантастикой и литературной сказкой — ужасающая. Существуют всякого рода познавательные энциклопедии для мальчиков и девочек. А вот фантастика — в полном упадке. Убогий, чудовищный язык, безликие персонажи, слащавые диалоги и унылые приключения. Открываешь подобную детскую книжку, глядь — прилетели очередные злые роботы (потому роботы, что с ними надо сражаться, а сражаться с живыми существами нехорошо… в одном из шедевров подобного рода роботов даже не убивали, а выстрелами из луков и арбалетов нажимали на кнопку «выкл»!). Разумеется, появляется отважный школьник/школьница спасает галактику, Землю и родную школу в придачу. Все это приправлено потрясающей технической безграмотностью автора (чего стоит, к примеру, бабушка, регулярно вытирающая пыль с компьютера внучка, причем мокрой тряпкой она моет ПРОЦЕССОР). И подобное гордо называется детской фантастикой…

Хуже разве что «детский детектив» — штампованный не то что на конвейере, а будто из картона через трафарет вырубленный. Но это тема иного разговора.

Кризис этот, разумеется, общий. Ведь фантастика и сказка для детей не просто развлечение или познание мира, это еще и формирование социальной роли, которую так усердно пытаются «усреднить» современные идеологи открытого общества. Вы давно видели в магазине нормальные детские куклы, а не клонированные «Барби» с неестественными фигурами? Вы обращали внимание, что вместо нормальных конструкторов повсюду лишь «лего» и его подобия, по ошибке названные «развивающими» играми? Ведь это проявление той самой глобализации и размывания половой идентификации, которое еще ох как аукнется… Впрочем, мы далеко ушли от фантастики и литературы вообще.

Конечно, можно назвать имена тех наших писателей, на которых вот уже десятилетия держится отечественная детская фантастика. Это и Кир Булычев, с его нестареющей и всеми любимой Алисой, и Владислав Крапивин, сохраняющий верность детской литературе. Пишет отличную детскую фантастику Андрей Саломатов. Но это же единицы! Нет настоящей литературной сказки, способной стать национальным бестселлером — как книги Астрид Линдгрен, Туве Янсен, как книги Джоан Роулинг о Гарри Поттере. А ведь традиция литературной сказки у нас была — вспомним Волкова, Носова, Прокофьеву…

Может быть, время сейчас такое, что трудно быть сказочником? И когда все-таки появятся у ребят новые герои, такие же любимые, как Алиса и Незнайка, это и будет знаком: общество начинает выздоравливать, люди озабочены простой и вечной задачей — какую сказку прочитать ребенку на ночь, а не только вопросом, во что ребенка одеть и чем накормить.