«Если», 2004 № 10

Александр Громов Ушибленные стремительным домкратом

Как известно, московский писатель-фантаст Александр Громов очень ревностно относится к «научной базе» НФ-произведения — в отличие от многих отечественных фантастов, которые частенько пренебрегают научной достоверностью. Писатель попытался систематизировать основные научные ляпы в НФ-произведениях (и, надо отдать должное, не обошел «вниманием» и собственные произведения), предложив весьма любопытные комментарии.

А ведь прав Борис Гедальевич! Не хотят наши фантасты «топтаться» в своих профессиональных областях. Ну не желают, и все тут! Чураются. Калачом не заманишь. Почему?

Терминологическое уточнение: под профессией фантаста я понимаю базовую профессию, то есть ту, которую он получил до того, как стал писателем, и представителем которой является до сих пор — врач, инженер, геолог, журналист, ученый-естественник и т. д. О немногочисленных выпускниках Литинститута речь сейчас не идет.

Проще говоря, окончил некий человек некий вуз и вдруг возжелал странного — взял да и начал писать фантастику. Иногда даже успешно. Тут бы и применить ему знания, полученные в альма-матер, погрузив читателя в новый, необычный для него мир диковинных теорий, интригующих терминов, хитрой машинерии и нестандартных человеческих взаимоотношений (пишущие представители редких и экзотических профессий — два шага вперед!). Разве не интересно будет читать? И всем польза: автору — потому что меньше надо выдумывать, читателю — расширение кругозора в одной упаковке с удовольствием от чтения. Что не так?

В основательно уже подзабытой литературе соцреализма все было именно так. Чаще писали о том, что хорошо знают. Бывший токарь скучно, но верно описывал, как вчерашние ПТУшники сдают экзамен на разряд. Встречались, конечно, «пенки» от незнания, вроде карбюратора у дизель-мотора танка КВ (А.Н.Толстой, «Русский характер»), но в меру. А сейчас?

Роли поменялись. Вымерший соцреализм закономерно примкнул к ископаемым трилобитам, да и вообще мэйнстрим изрядно стушевался, а фантастика в магазинах и на лотках занимает иной раз до трети торговых площадей. И вот тут-то проницательный читатель начал подозревать: то, что ему предлагают, может оказаться вполне занимательным чтивом, и даже с неплохим литературным качеством (а иногда и просто замечательным!), но насчет полезности для самообразования — извините. Ляп на ляпе и незнание предмета.

Ладно еще, если бы фантасты нарушали в своих произведениях элементарные физические принципы. Вспоминаем незабвенного И.И.Варшавского: «Совершенно обязательным является опровержение Первого и Второго начал термодинамики (о существовании Третьего начала автор может и не знать)». И то правда: скучно и грустно годами плестись от звезды к звезде хоть на анамезоне, хоть на ка-гамма-плазмоине. Давно пройденный этап. Давайте-ка лучше пробуравим космос множеством нуль-каналов, выйдем в над-, под- или гиперпространство, домчимся втихую куда следует да ка-ак жахнем гаубичными аннигиляторами по жукоглазому супостату! Энергия, время, пространство — не проблема. Достанем в нужном количестве, по потребности, и неинтересен нам какой-то «эм-це-квадрат».

На то и фантастика, господа! В конце концов, если мы будем следовать азам науки, то непременно скатимся в плохой научпоп. Где ныне читатели фантастики, алчущие в первую голову научного ликбеза? Я таковых не встречал. Время Жюля Верна и Обручева безвозвратно ушло.

А фантастика тем не менее выжила и даже расцвела, сконцентрировавшись на характерах, приключениях, ситуациях и т. п. Фантастика, она ведь, как и вся литература, не о теориях и железяках — она о человеках. С единственным отличием: фантаст обязан расшевелить воображение читателя, живописуя невероятное. Не расшевелил — значит, не справился со своей задачей. Плохой, значит, фантаст. Хотя писатель, возможно, и хороший.

За отсутствием нужды в описании принципов действия всяческой машинерии фантаст ныне работает широкими мазками. Вот это — космоскаф, понятно? Нет, я могу, разумеется, подробно изложить, где внутри у него проходит какой топливопровод. Могу подробно перечислить бортовые системы и заодно указать, какие пакеты волн излучает противометеоритный локатор — только надо ли это кому-нибудь? Мы договорились: вот эта штучка — космоскаф. Как это — вид не товарный? Очень даже товарный! Что?… Нет, резать не буду, очередь ждет. Берите куском и следите за действием.

Ладно, с ролью науки-техники в фантастике, будем считать, разобрались. Подчиненная это роль, Реквизит. Повторю то, что уже говорил множество раз: фантастика — это вранье, которое не притворяется правдой. Фантаст по сути иллюзионист, который, в отличие от наперсточника, говорит публике: «Дамы и господа, сейчас я за ваши деньги буду дурить вам головы». И публика, что характерно, нисколько не возражает — конечно, если иллюзионист хорош. Разница лишь в том, что Дэвиду Копперфилду служат невидимые веревочки, а фантасту — наука-техника. У каждого свой инструментарий. Его может даже не быть вовсе, если речь идет о ненаучной (например, сказочной) фантастике, где «фокусник» демонстрирует «просто ловкость рук».

Но уж коли реквизит существует, то, по идее, следует держать его в порядке, разве нет? Разлохматившаяся веревочка или ошибка осветителя покажут зрителю, что Копперфилд отнюдь не левитирует. Грубый ляп, допущенный фантастом и замеченный читателем, обычно не способствует получению полного удовольствия от книги.

И вот тут-то со всей силой вступает в действие закономерность, отраженная в эпиграфе. Специалист — допустим, биолог — очень хорошо знает, «чего нельзя» в биологии, и имеет могучий внутренний тормоз. Как же тут порезвишься от души, коль скоро вокруг столь тесные рамки: того никак нельзя, это ни в коем случае не проходит… Нет, о биологии он, скорее всего, писать не станет, но сунется в ту область знания, где он не эксперт, а дилетант. И там уже развернется вовсю, легко опровергнув не только начала термодинамики, но и закон Архимеда, если сюжет того потребует. Фантастика же! Она о том, чего нет, так в чем же суть ваших претензий, господа?…

И то верно. Попробуем зайти с другой стороны. Гипотезы — гипотезами, но все-таки основная ветвь фантастики строится на реалистическом базисе. Можно изобретать какие угодно миры, менять законы природы, привносить магию — на здоровье! Не стоит лишь ошибаться в общеизвестных фактах.

Анатомическое открытие: в ноге обнаружена лучевая кость. Историческое открытие: Тунгусский метеорит упал, оказывается, в 1906-м, а не в 1908 году. Физическое открытие: радиоуглеродный метод успешно работает на «дистанциях» в 50 — 300 млн лет. Химическое открытие: кислород принадлежит к той же группе, что и фтор. Астрономическое открытие: Ио — спутник Сатурна, а вовсе не Юпитера… Так и хочется спросить: господа фантасты, вы в школе вообще учились?

Для тех, кто еще не опознал: «господа» в данном случае — это А.Громов, Б.Штерн, П.Амнуэль, М.Крайтон, С.Лукьяненко. Как видите, ваш покорный слуга, памятуя притчу о бревне в своем глазу, уподобился самосекущей унтер-офицерской вдове. С другой стороны, и компания подобралась неплохая! Если копнуть глубже, то… ой, лучше не надо. То есть не вдруг. Постепенно. Перепояшем чресла, вздохнем погубже… Начали?

Поклассифицируем немного? Честное слово, увлекательное занятие. Было бы оно занудным, биологии пришлось бы долго ждать своего Линнея. Итак, встречающиеся в фантастике ляпы можно поделить на следующие таксоны-разновидности:

1. Немотивированное поведение персонажей. Лишь стремление к полноте картины заставляет меня учесть данный тип ляпов, характерных в основном для начинающих писателей и застарелых графоманов. Если, например, с героем по ходу действия совершается какое-нибудь членовредительство, а он в ответ мило улыбается и острит, читатель вправе заподозрить, что его неумело морочат. Извольте мотивировать!

2. Внутренне противоречивый мир. Не помню, кто сказал, но сказано верно: «Если описывается мир, в котором люди ходят на головах, то на макушках у них должны быть мозоли». С сожалением констатирую: пресловутые мозоли не всегда присутствуют даже в творениях фантастов-профи. Иногда противоречивость мира нарочита, на ней ведется игра, и все заканчивается тем, что главный герой постигает истинную суть, но чаще же автор попросту не замечает того, к чему въедливый читатель непременно придерется. В хорошем романе Ольги Елисеевой «Сокол на запястье» среди описаний непростой жизни амазонок-меотянок есть примечательный эпизод: во время судебного поединка вдруг прилетает грифон, садится на трибуну, с интересом наблюдает за мечемашеством на арене, и никто — решительно никто! — из зрительниц ему нисколько не удивляется. Знамо дело, у них там сознание донельзя мифологизировано, и вообще в те времена грифоны стаями летали. Как воробьи. Эка диковина! Из текста, однако, это совершенно не следует.

Внесу ложку меда в бочку дегтя: данный тип ляпа далеко не самый худший. Читатель «ан масс» все-таки прощает его, если драйв, шарм, мысль, характеры и все прочие ингредиенты борща-романа положены в кастрюлю в должном количестве и сварены со вкусом.

3. Внутренние противоречия текста. Это уже гораздо серьезнее. Если безрукий старик вдруг махнул рукой — это ляп. Если персонаж внезапно и необъяснимо меняет имя, внешность, привычки, служебную должность — это ляп. Если точно так же меняются детали описываемого мира — это ляп.

Из широко известных фантастов рекордсменом по невнимательности, кажется, является Крайтон. Перечитывая «Парк юрского периода», я обнаружил в нем по меньшей мере десяток ляпов данного сорта, вряд ли объяснимых огрехами перевода. Самолет «Гольфстрим-3», превратившийся в «Грумман», живые лаборанты, трансформировавшиеся в конце романа в автоматические устройства для переворачивания динозавровых яиц, беззубый детеныш велоцераптора, обнажающий зубы, мелкие зловредные прокомпсогнатусы, легко меняющие число своих пальцев с трех до пяти и обратно, и т. д. и т. п.

4. Ляпы научные. Мало кто из фантастов их не допускал. Пожалуй, это самый распространенный тип ляпа. И самый простительный (см. высказывание И.Варшавского). Худо только, когда научный ляп не работает на сюжет, а маячит в тексте сам по себе, вроде лишней колонны, которая, ничего не подпирая, почем зря торчит перед глазами. Но и в этом случае громадное большинство читателей ляпа не заметит. Все-таки для разоблачения завравшегося автора сплошь и рядом требуются узкоспециальные знания.

Примеры? Пожалуйста. Чтобы лишний раз не задевать коллег, на сей раз возьму примеры из некоего А.Громова. Многие ли читатели указали ему после выхода повести «Вычислитель» на тот факт, что столь большой да еще связанный с океаном водоем (окраинное море) ни в коем случае не может заболотиться? Только один. Многие ли отметили, что если даже на планете с кислородно-аргоновой, лишенной азота атмосферой из рассказа «Уступчивые» и могла каким-то чудом зародиться жизнь, то употреблять эту жизнь в пищу землянам крайне не рекомендуется? Снова лишь один. А ведь автор не сидит сиднем в звукоизолированной камере — общается с фэнами и просто читателями, а иногда даже просматривает отзывы о своих книгах в интернет-форумах…

Выводы делайте сами.

5. И наконец ляпы фактические. О них уже шла речь. Отчасти они пересекаются с ляпами научными, но их ареал гораздо шире. Эрудиция фантастов не бесконечна, а нужный справочник не всегда может оказаться под рукой. Кроме того, существуют расхожие заблуждения. Думаете, космическую станцию в виде вращающегося бублика предложил Циолковский? Ничуть — Нордунг, а позднее фон Браун; Циолковский же предлагал вращающийся цилиндр. Даже если фантаст в курсе этих тонкостей, ему все равно обеспечена головная боль при решении дилеммы: поддержать заблуждение или резать правду-матку, готовясь к обвинениям в мнимом ляпе?

Хорошо, когда у автора есть возможность аргументированно настоять на своем прямо в тексте. Ну, а если о данном предмете говорится настолько вскользь, что неуместны даже краткие отступления?

Читатель, конечно, судья. Спорить с этим положением бессмысленно, равно как и перечить судье. Вот и остается надеяться, что судья-то он судья, но все же не Ляпкин-Тяпкин…

Впрочем, рассмотренный вариант еще из лучших. Гораздо чаще писатель искренне заблуждается, а то и — противно говорить — не придает никакого значения фактическим ошибкам. Бывает, даже сражается за право на ляп. Давно набил оскомину вертолет Ка-50 с батальоном десантников на борту.

Пренебрежительное отношение к факту господствует в фантастике. Факт в опале. Что это: борьба за развесистость клюквы? За повышение надоев овса? За вольный полет стремительных домкратов?

Признаюсь, я тоже читатель. Так уж получилось. И я осмеливаюсь думать, что моя реакция при обнаружении чужого ляпа в хорошей (а плохие читать незачем) книге в точности соответствует реакции большинства читателей. Злорадство — вот эта реакция. Кое в чем я, оказывается, умнее автора! Во всяком случае, эрудированнее в такой-то и сякой-то области. Чувство мелкое, недостойное, но приходится в нем сознаться, раз уж у нас пошел откровенный разговор. И чувство это тем сильнее, чем более именит «провинившийся» автор. Правда, польза тоже налицо: чужой ляп заставляет пристальнее всматриваться в собственные тексты. И звучит рефреном фраза Жванецкого: «Тут особенно тщательнее надо, ребята»…

Результат? Наверное, он есть. И все же я наверняка знаю, что какой-нибудь ляп или ляпчик возьмет да и проскочит. Почему? По закону больших чисел. И кто-нибудь возрадуется: «А Акела-то того… попал пальцем в небо».

Отдельная песня — ляпы астрономические. Коль скоро многие фантасты и сейчас все еще продолжают с успехом забрасывать своих героев в космические дали, всем им не мешало бы уточнить реквизит всевозможных галактических сцен. Иначе… смех и грех.

Даже если вещь выдержана в чисто земных реалиях, это еще не спасает ее от астрономических ляпов. Пример: герои наблюдают солнечное затмение, а накануне они гуляли при полной луне. Скажите, так бывает?

И надо ли говорить, что пресловутая Железная звезда из «Туманности Андромеды» Ивана Антоновича Ефремова в описанном виде существовать никак не может — астрофизика ей этого не велит. Ну, тут еще ладно: в 50-е годы сохранялась некоторая неясность с заключительными стадиями звездной эволюции. Худо-бедно сойдет и сомнительная звезда Оокр. Но как быть с планетой Торманс, вращающейся «лежа на боку», причем так, что одно полушарие планеты всегда оказывается «ведущим», а второе «ведомым»?! Караул, помогите!!! Мир перекосился — отменен принцип гироскопа! Увы, увы, Иван Антонович…

Жду возражений: Ефремов не был астрономом, а был выдающимся палеонтологом! Кто спорит. И все же… ну, вы понимаете, что сейчас я вновь укажу на эпиграф и присовокуплю слова Жванецкого…

«Недостойно нападать на писателя-титана, с которого начался новый этап в отечественной НФ, к тому же покойного», — вероятно, скажете вы. Теперь и вовсе мимо цели: когда я начну нападать, вы сразу это поймете. Не кусать авторитеты я хочу, а указать на главное: при всех несуразностях «Туманность Андромеды» и «Час Быка» — великие произведения! Железной звезды не бывает, но мы в нее верим. Потому что Мастер сделал так, чтобы мы поверили.

От этой печки уже можно плясать, верно?

Позвольте, а верим ли мы, например, в гиперболоид? Особенно в то, что изображено в книжном рисунке под видом «закона гиперболических зеркал»? Школьная физика запрещает верить в сию ахинею. Заменим гиперболоид параболоидом — что получим? Снова запрет, только уже со стороны физики вузовской, второго примерно семестра. Вот ведь какой, оказывается, А.Н.Толстой дремучий гуманитарий — физики не знал! Ура, поймали классика!

Знал он физику, в том-то и дело. Но сознательно выбрал «гиперболоид» как более внушительное слово. Вам не кажется, что в названии «Параболоид инженера Гарина» что-то явно не так? Несуразное оно какое-то, да и бледненькое…

О! Да мы никак добрались до совершенно специфических авторских ляпов — сознательных! Да, водится в литературных джунглях и такой зверь. И неплохо живет, и в Красную книгу не просится. Скольких прекрасных произведений мы лишились бы, возьмись объявить на него неограниченную охоту…

В вышеприведенную классификацию сознательный ляп явно не вмещается — по большому счету это даже не ляпсус, а литературный прием. Причем, очень рискованный: а ну как писателю не удастся увлечь читателя настолько, чтобы он и думать не думал о нарочитой ошибке? Тогда беда. Тогда король голый.

Да, но кто сказал, что на писателя должны сыпаться лишь лавры, а не шишки? Оно бы и неплохо, но чудес не бывает.

Иных ляпов — из классификации — никто из пишущих не ищет. Они приходят сами, а обнаруживаются, несмотря на старания «бета-тестеров», частенько уже в свежеотпечатанной книжке. И хватается несчастный автор за голову: «Куда смотрели мои глаза?!»

Или не хватается. Что гораздо хуже. Кривая, мол, вывезет.

Завезет, а не вывезет. В кювет. На то она и кривая.

Несколько «заляпух» в посредственном произведении — уже повод отказаться от прочтения. Ну, а не в посредственном?

Один-два мелких камешка во вкусном плове едок, возможно, и не заметит. Но кто-нибудь непременно сломает себе зуб. Тоже по закону больших чисел.

Тут самое время сделать маленькое отступление, заглянуть в томик Штерна и продолжить фразу, вынесенную в эпиграф: «Историческую же фантастику пишут все, кому не лень». Так ли это?

Похоже, данное замечание несколько устарело: в последние годы ряды отечественных фантастов пополнились несколькими профессиональными историками, которым, во-первых, не лень, а во-вторых, они знают, о чем пишут. Пусть даже некоторые их произведения с трудом можно назвать фантастикой, зато исторических ляпов — ноль, как и следовало ожидать. Лишь полет фантазии в допустимых, четко очерченных рамках да не совсем стандартные взгляды в рамках разногласий между различными научными школами…

Так что же, возвращаемся к тому, с чего начали: фантастам следовало бы «резвиться» прежде всего в своих профессиональных областях, где риск ляпа минимален?

Хорошенькое дело! Да ведь, помимо уже упоминавшейся астрономии, фантаст должен обладать хотя бы поверхностными знаниями во множестве естественных наук, не говоря уже о психологии, технике, культуре, той же истории и т. д. Волосы дыбом!

Пригладьте волосы, господа. Умный любит учиться, как сказал Окуджава и, кажется, не только он. Учиться всему. Во-первых, владеть материалом. Во-вторых, и это важнее, писать так, чтобы читатель не заметил ляпов, которые все равно вылезут, пусть и в минимальном числе, а если и заметил, то легко простил их автору за полученное при чтении удовольствие. Ведь написать произведение вообще без недостатков — совершенно немыслимая задача. Не будем ее и ставить. Лучше поставить другую задачу, полегче, но зато более реальную: стараться писать так, чтобы у читателя не возникло желания критиковать.

Даже несмотря на ляпы. Которых все-таки надо избегать, но тут разговор явно уходит на второй круг. Поэтому — dixi.