«Если», 2005 № 06

Пять пальцев одной руки Генри Лайон Олди, Андрей Валентинов, Марина и Сергей Дяченко. «Пентакль». ЭКСМО

Из всех романов великолепной украинской пятерки лично мне больше всего нравился «Рубеж», который как раз и был написан впятером. Каждый соавтор выводил в нем свою, милую сердцу, мелодию — в результате вещь прозвучала сложно и слаженно. Аналогов этой масштабной и многоплановой эпопеи у нас не было, пока не появился «Пентакль» (М.: ЭКСМО, 2005. Серия «Триумвират»), с отдельными рассказами-главами из которого читатели «Если» уже имели возможность познакомиться в октябрьском номере прошлого года.

«Пентакль» — вещь несколько в другом роде. В ней сильнее элемент игры (предполагается, что мы должны угадывать авторов каждой новеллы), он фрагментарен — каждая новелла представляет собой законченный сюжет. Но мозаичные фрагменты истории и современности «Нового Миргорода» — районного центра Ольшаны — складываются в цельную многокрасочную картину. Ольшаны — микромодель Украины, мир-город, пользуясь терминологией самих авторов. Здесь стояла панская усадьба с крепостным театром и садом с мраморными девками; выращивал экзотическую бахчевую культуру — арбузы — инфернальный немец-управитель; гуляли запорожские казаки, позже — отряд красноармейцев во главе с товарищем Химерным и отряд белогвардейцев во главе со штабс-капитаном Вершининым и ротмистром Клюке фон Клюгенау. И уже на излете XX века здесь жили бухгалтеры и «челноки», парикмахерши и сапожники, бизнесмены и сантехники… словом — люди.

«Пентакль» не летопись, а мифология: вместо арбузов на баштане лежат головы мертвецов; штабс-капитан и ротмистр, разгневав местного колдуна, обречены вечно скитаться между мирами; на сельском погосте раз в год воскресают и мирно беседуют бывшие классовые враги… Да и в нынешних, современных Ольшанах немало практикующих ведьм с мобильными телефонами, оборотней в погонах (в буквальном смысле), а бывает, что и африканская черная магия вмешается в судьбы горожан. Ольшаны — город маленький, герои новелл не раз пересекутся друг с другом, еще теснее сплетая нити повествования…

Новеллы нынешних Ольшан самые страшные — именно за счет обыденности, узнаваемости среды, в которой прорастает Инферно. Мачеха-оборотень и падчерица-колдунья, убийца-парикмахерша, Карлсон-удавленник, живущий в подвале… Зловещий санаторий «Ладушки», комната страха в парке, где происходят вещи «по-страшней, чем харакири».

Пентакль (он же — пентаграмма) — именно та магическая фигура, при помощи которой гётевский Фауст поймал Мефистофеля. Вот и здесь без черта не обойдется; только будет он пользоваться вполне современными средствами — компьютером, например. И профсоюз ведьм здесь есть — куда же ведьмам без профсоюза… И «корни домов», подобно мрачным подвалам человеческого подсознания, здесь будут населены жутковатыми существами, которым нет названия даже в богатой украинской мифологии.

Традиция украинской фэнтези восходит к Николаю Гоголю — авторы «Пентакля» в своих новеллах не раз сошлются на него; некоторые истории являют собой прямое продолжение или интерпретацию гоголевских «Вия», «Вечеров на хуторе близ Диканьки» и «Миргорода». Насколько удалась такая перекличка — судить читателю; я же отмечу только, что казаки из «Проданной души» все же выглядят гораздо сусальней и безобидней кроваво-роскошных запорожцев Гоголя.

«Пентакль» вообще интересен тем, что ломает стереотипы — от стереотипа «славянской фэнтези» с ее псевдобылинной стилисткой до стереотипа «авторского почерка». Лично я не берусь гадать, кто автор той или иной новеллы. Сами же соавторы утверждали, что здесь имел место элемент розыгрыша — киевляне и харьковчане имитировали стиль друг друга, обманывая ожидания читателя. Что ж, вырваться из привычных рамок полезно и для тех, кто пишет, и для тех, кто читает.

А вот обширное послесловие В.Бычинского, объясняющего, как именно, с его точки зрения, следует понимать ту или иную новеллу, мне показалось совершенно лишним. Тем более, что пересказ всегда упрощает произведение.

Многотомные эпопеи и сериалы, растиражированные в последнее десятилетие по сугубо коммерческим причинам, не то чтобы дискредитировали крупную форму, но заставили наиболее ярких наших фантастов искать ей некую альтернативу. Только за последний год в отечественной фантастике появилось несколько «романов в новеллах», сразу причисленных к литературным удачам — «Портрет кудесника в юности» Евгения Лукина, «Алмазный дождь» Юлия Буркина, «Академонгородок» Александра Бачило, «Песни Петера Сьлядека» Г.Л.Олди.

«Пентакль» наверняка не затеряется даже на этом фоне.

Мария ГАЛИНА