«Если», 2006 № 12

Экспертиза темы

Любопытная ситуация складывается в мировой фантастике: в то время как западная НФ все активнее устремляется к звездам, наша все больше прижимается к земле. Почему так?

На мой взгляд, космическая тема никуда из нашей НФ не ушла. И существует как в серьезном, так и в сугубо развлекательном проявлениях. Большинство ведущих авторов научной фантастики — Лукьяненко, Дивов, Головачёв, Громов, Васильев — космической тематикой отнюдь не пренебрегают. Некоторые фэнтезисты также мигрируют в этом направлении; яркий пример — недавние романы Наталии Ипатовой. Просто космическая тема перестала быть главной. Возможно, все еще продолжается реакция на долго существовавшее представление о том, что фантастика — про светлое будущее и освоение космоса. Но это лишь одна из причин. Поскольку уже сформировалось поколение фантастов, для которых такое представление теперь не актуально. Зато ясно, что многие научные и общественные проблемы с космосом никак не связаны. А то, что связано с космическими полетами, орбитальными станциями и т. п. — это, скорее, из области производственного романа, у которого другая целевая аудитория.

Что будет дальше, зависит, на мой взгляд, не только от развития технологий, но и от того, как их воспринимает массовое сознание. Раньше компьютер внушал благоговение — теперь он представляется не более романтичным, чем, например, холодильник. Полезная такая машинка. Мистический ужас перед кибепространством также отошел в прошлое, и может быть, читателей снова поманят звезды.

Яна Боцман: Если это и так, мне кажется, причины прозрачны. По-моему, основной бедой ценимого мною Советского Союза (во времена которого фантастика ни за какие коврижки не желала «прижиматься к земле», да ей, нужно сказать, и не очень дозволяли цензоры) был чудовищный дисбаланс между устремленностью на Альфа Центавра и отсутствием в магазине джинсов и колбасы (иными словами, низким уровнем материальной культуры и потребления). В этом плане крушение СССР было предопределено. Ведь мироздание ориентировано на постепенное выравнивание всяческих перекосов, на достижение гармонии, на создание суперсистем, где все элементы были бы друг другу соразмерны. Другими словами, «космические мечтания» наших отцов слишком сильно обгоняли поросшую сорняками реальность. Так и вижу деревенского подростка 1970-х, который, путешествуя по раскисшей проселочной дороге на телеге, запряженной худой колхозной лошаденкой, читал Ефремова… Дороги с тех пор изменились не так сильно, как хотелось бы, но ведь в целом уровень материальной культуры в стране вырос! Российские реалии сделали широкий шаг в направлении гармонии «космического» и «земного». И, мне кажется, космическая фантастика вскоре вновь обретет былую популярность. Но — уже на новом витке эволюции русской культуры.

Дмитрий Гордевский: А я вот для разнообразия хотел бы поспорить с утверждением, содержащимся в самом вопросе. Что значит «наша фантастика прижимается к земле»? Данными книжных продаж, например, это не слишком подтверждается. Если «прижатыми к земле» жанрами считать, допустим, фэнтези, то фэнтези, по мнению многих операторов рынка, сейчас находится не в лучшей своей форме. Разумеется, это не относится к пятерке брэндовых авторов. Но всем известно, что начинающему автору сейчас гораздо труднее пристроить текст, где речь шла бы об эльфах и гномах, нежели роман о звездолетах. Многие издательства с удовольствием возьмут у начинающего космический боевик. Перефразируя известную американскую поговорку — «Space sells!», то есть «Космос продает». А значит — космос нужен. На эту тему я могу рассуждать еще долго. Например, именно на русском рынке компьютерных игр наблюдается непропорционально большой интерес к космосимуляторам. Так что наш космический дуб еще пошумит!

Ответ очевиден. Фантастика во все времена очень оперативно реагировала не столько даже на проблемы современного общества, сколько на общественное настроение в целом. Строим светлое будущее — будет фантастика ближнего прицела, о кукурузе в Арктике и революции в Африке; грянула НТР — будет фантастика об изобретателях, роботах и научных открытиях; началось освоение космоса — будет фантастика о покорении Вселенной. Англо-американская НФ прошла через все этапы, равно как и отечественная. Ведь даже с учетом того, что мы люто друг друга ненавидели, надежды и тревоги у нас были, в принципе, общие — всем хотелось жить в мире, верить в то, что с помощью достижений современной науки можно решить все мировые проблемы, а каждый школьник хотел стать космонавтом.

Нынче же у западного общества две проблемы — терроризм и Джордж Буш. Проблемы серьезные, но не настолько, чтобы из-за них забывать о будущем и переставать вкладывать деньги в фундаментальные научные исследования. А космонавтика, как и прежде, находится на пике научной мысли. Самоходные автоматы исследуют планеты, вот-вот возродится лунная программа, всерьез идет подготовка к экспедиции на Марс, ракетостроением начинают заниматься частные фирмы. Уже сегодня можно отправиться в космос простым туристом. Да, за огромные деньги, но еще десяток лет назад это выглядело довольно смелой НФ. Именно поэтому сегодня в англо-американской фантастике наряду с такими популярными темами, как клонирование и нанотехнологии, вновь мощно набирает обороты космическая тематика.

У нас же проблема одна, но очень серьезная: дороги по-прежнему строят дураки. И пока мы не научимся строить нормальные дороги — прямые, ровные, без ям и выбоин и, что самое главное, на которых соблюдаются правила дорожного движения, — нас, в первую очередь, будет беспокоить именно эта проблема. Отсюда и национальные особенности отечественной фантастики.

Для того чтобы высоко прыгнуть, нужно крепко стоять на ногах. Но мы «живем, под собою не чуя страны». Поэтому фантасты первым делом пытаются разобраться с тем, что происходит здесь и сейчас. Им больше чем кому-либо необходима твердая почва под ногами, чтобы прыгнуть в завтрашний день. Невозможно описывать космические победы в будущем, если сегодня для этого нет никаких реальных предпосылок. И хуже того, их никто не ждет. Если в 1960-м году роман Стругацких «Страна Багровых Туч» читался едва ли не как книга о завтрашнем дне, то сегодня роман о русских на Марсах будет восприниматься либо как дурацкий стёб (ага! точно!.. гы!.. прилетели!), либо как сказочка в духе Гарри Поттера (садись, братишка, на метлу!).

Но беда не в «приземленности» российской НФ, а в том, что даже фантасты не видят, а может быть, не могут увидеть позитивного выхода из нынешней ситуации. Утопия умерла как жанр. Если роман не о сегодняшнем дне, а о завтрашнем, то всенепременно с приставкой «анти». А уж то, что набирает обороты милитаристская и реваншистская фантастика, так и вовсе представляется мне уже не настораживающим, а пугающим фактом. С таким умонастроением российская НФ не скоро еще вырвется в космос.