«Если», 2008 № 05

ПРОВЕРКА НА ДРАКОНА

— Как они жаждут боя…

Пустынный ветер нес мелкий песок. Ярон вынул трубку изо рта, указал чубуком в сторону тренировочной площадки и юношей, бившихся на ней тупыми мечами. Повинуясь его жесту, кто-то из обслуги распахнул дверцы клетки, оттуда выскочил волк — и сражающиеся мгновенно метнулись к столбам, сорвали висящие на них сети из стальных волокон… На то, чтобы спеленать хищника, им потребовались считанные секунды.

— Отличный выпуск, — сказал Крегерт. — Вполне готовы к Испытанию.

Ярон глубоко затянулся, словно бы ополоснул рот дымом — и вдруг как будто с отвращением выдохнул его.

— Славные ребята… Хорошо бы нам никого из них не потерять— Ну, не будь слабаком! Им ведь все равно предстоит понять, насколько это серьезно: боль, кровь, смерть… «Драконоборцы! Драконоборцы!» Как я люблю этот крик ужасаЛедяная вода Орхеронской стремнины только разгорячила Исбана.

Сейчас он стоял среди своих товарищей, вместе с ними кричал:

«Смерть драконам! Смерть драконам!» Вместе с ними славил трака, вседержателя своей родной Грунелии. И вместе с ними пел старинную боевую песню:

Когда земля полыхает и армия отступает, Нас в бой наша честь бросает, драконью силу круша, Наш долг — это наше знамя: страх, боль не властны над нами, Мы рвемся вперед сквозь пламя, врагов, как траву, кроша.

Вместе с ними он слушал, что говорит Ярон, их наставник, варан.

Три года подготовки миновали, пришло время Испытания, Проверки.

Пробы мужества и мастерства.

— Вы знаете, что до сих пор многие простаки в городах и деревнях утверждают: мы, мол, в жизни не видали ни единого дракона. Это так, и это не так — потому что, чем лучше мы учились защищаться от драконов, тем больше возрастало драконье коварство. Вы знаете: облик их изменчив. Только рыцари Хрустального века могли еще видеть драконов в настоящем их обличье, слизистом, ужасном. С тех пор как мы, драконоборцы, научились преследовать драконов вплоть до самых тайных их убежищ, они маскируют собственный облик, скрываются в чужом — если надо, то и в человеческом. Об этом мы не должны забывать никогдаКак обычно, варан очень любил слушать самого себя. Драконье отродье — проклятие человечества… Но все же что-то сегодня было иначе, чем всегда. Может быть, из-за того незнакомца, что стоял сейчас рядом с ним, широко расставив ноги и развернув плечи? В голосе учителя звучали тревога, напряжение. Варан нервничает! Боится за них, беспокоится, что они не смогут пройти Проверку с честью! Но ведь среди них больше нет ни трусов, ни нарушителей дисциплины… ни тех, кто слишком маялся тоской по дому… Давно уже нет: последних — с той поры как варан их послал в пустыню без пищи и воды.

Ровно на неделю. Вернувшихся раньше срока отсылали в родные края — с позором.

Исбан тогда ел саранчу, выдавливал влагу из кактусов. Днем отсиживался в логове под камнями, ночью ловил мышей-скакунцов… Двое из товарищей так и остались в пустыне. Именно он потом нашел их ссохшиеся тела.

С тех пор он уже ничего не боялся: нет страха для выживших в пустыне. Ну разве что страх перед головоломными вопросами варана. Какое опознание дракона следует признать точным, а какое — не вполне точным? Какими словами Эльм Йоуркъ дал описание своего оружия?

Почему драконы наслаждаются человеческим страхом, человеческим страданием? Назови семнадцать способов искусства приближения к драконуМожет, именно этого варан опасался: что кто-то срежется на теоретической части? Ну, тогда как раз Исбана ему следовало вызвать — не зря среди друзей он носил прозвище Всезнайка…

— Близок день, когда вы, став членами тайного Братства драконоборцев, сможете выйти во внешний мир. Но не всем из вас это предстоит. Вот почему сюда и прибыл Крегерт — глава Драконьего приказа в Ренгоре, варан третьего уровня.

Когда они услышали это имя, по рядам прошла рябь. Исбан даже слегка приподнялся вопреки уставу, стремясь заглянуть через плечи товарищей. Верховный драконоборец был одет в поношенное облачение, более подобавшее торговцу, чем воину. Как он умудрился скрыть под ним шеннсанн и короткий меч? А шрамы у него на лице — это от драконьего дыхания, да?

— Приветствуйте его— Смерть драконам! — Ступни слитно ударили в песок. — Смерть драконамПо суровому лицу Крегерта коротко скользнула скупая улыбка. Он резко поднял руку, обрывая приветствие.

— Юные друзья. Защищаете вы не только Грунелию — вы защищаете все человечество. Бой этот длится уже не первый век. Люди против чудовищ. Добро против зла. Драконоборцы против драконов.

Без нас мир давно бы уже опустел. Все вы принесли клятву железной дисциплины, безоговорочного повиновения и неусыпного внимания. — Он повысил голос. — И где же ваше внимание? Вы наизусть знаете все признаки драконов. Но случалось ли вам применить это свое знание? Поклявшись бороться со злом — почему вы терпите его в своих рядах?

Исбан похолодел, точно воды Орхерона вдруг снова обдали его кожу. Покосился налево, направо. Все стояли замерев, слушали. Как и он. Слева от Исбана Боркъ, стиснув челюсти, поигрывал желваками на скулах. А справа высился Кинноркъ, багровый, краснолицый:

он, видимо, еще не совсем понял значение слов Крегерта. Что один из них…

— Не думайте, что мне было легко отменить Экзамен, — проговорил старший варан. — На наш лагерь наложен карантин, дороги блокированы войском — до тех пор пока чудовище не будет лежать у моих ног. А сейчас — пойте! «Когда земля полыхает…»

Песню они подхватили с запозданием — и Исбан тоже:

Наш долг — это наше знамя: страх, боль не властны над нами, Мы рвемся вперед сквозь пламя, врагов, как траву, кроша.

Зной дня еще гнездился под невысоким потолком спального барака. Но не из-за этого по лицу Исбана струился пот. Жар пришел изнутри: дракон! ДраконВсе они наперебой повторяли сейчас это слово.

Весь выпуск собрался в круг. Сидели, скрестив ноги, как при упражнении на концентрацию.

— Но мы ведь все знаем друг друга! — В голосе Киннорка звучало возмущение. — Зачем же варан позволяет такое?

Его прямо-таки распирало.

— Даже просто подумать, что я дышу одним воздухом с драконом… — Фит передернулся. — Что один из нас — перевертень, нелюдь, чудовище…

Взгляды, настороженные, недоверчиво-жгучие, уже весь вечер перескакивавшие с одного лица на другое, снова заметались. Может быть, ты, Кинноркъ, мой давний друг и товарищ, сам чудовище?

— Мы должны его вычислить, — в очередной раз повторил Дассерт, перебирая, покручивая грязные пальцы ног. — А если не сумеем, тогда…

— Тогда лучше всего его назначить, — усмехнулся Элион, и весь выпуск разом уставился на него с искренней ненавистью.

— Они знают! — выкрикнул Кинноркъ. — Знают, кто из нас! Знают — и не говорят! Это невыносимо…

— Ну-ну, драконоборец! Ты еще не раз встретишься с драконами, — осадил его Исбан, но Кинноркъ глянул бешено:

— Уж не с тобой ли?И Исбан ощутил словно бы жар пустыни и холод Орхерона разом, когда взгляды всех вдруг сошлись на нем.

— Мы должны поступать по правилам нашей науки, — быстро сказал он. — Именно этого варан ожидает от нас. Действовать с умом. Чему нас здесь учили…

Облегчения, которое все разом испытали при этих его словах, сам он не разделял. Ему вдруг пришла в голову мысль, что никакие из обретенных ими знаний тут не помогут. О, трак, ведь никто из них еще не встречался с настоящим драконом— Признаки дракона… — буркнул под нос Дассерт, все еще ковыряясь в пальцах ног. И они заученно подхватили хором:

— Злые деяния, бессонные ночи, огненное дыхание, страх радости, радость от страха, внезапное исчезновение, едкий хват…

— Вот! — Элиона точно подбросило в воздух. Он прыгнул к выходу — и почти мгновенно вернулся. С мечом.

Теперь каждому из них поочередно предстояло положить ладонь на короткий обнаженный клинок. Тридцать шесть ладоней.

Это было как торжественная братская присяга. Клинок медленно переходил по кругу.

— Вот так держи! Правильно… Нет, дольше! Крепче прижимайМеч был скользким от пота, когда очередь дошла до Исбана. Он аккуратно вытер клинок об одежду — а потом взялся за него сразу обеими руками. И мгновенно ему показалось, что сталь от этого прикосновения начала таять. А что если поднимется тонкая струя дыма? Если сталь пойдет пятнами? Они бросятся на него, его друзья, свяжут, отволокут к варану… И пропал он ко всем драконам— Дай сюда! — Элиот отнял меч у Исбана, мельком глянув на клинок, прежде чем передать оружие следующему.

Тридцать шесть рук.

Длинные окна барака вспыхнули в красных лучах заката. И когда солнце ушло за горизонт, в ночном небе заполыхала зеленая звезда Смарагд.

Всерьез ли он верил, что дракона удастся разоблачить так просто?

Меч поблескивал в вечернем свете. Его лезвие, отливающее серебром, было безукоризненно гладким.

— Говорю вам, это случилось тогда, в пустыне! В ту страшную неделю! Тогда отбросили копыта не только Сайт и Хервон, а… — Боркъ замялся, почесал затылок, — еще один из нас. Драконье отродье прикончило его. И приняло его облик.

— Я так не могу! — простонал Кинноркъ. — В пустыне! Но ведь мы все были там! Может быть, все вы — драконыОн подскочил к Элиону:

— Давай! Признавайся! — Повернулся к Исбану, тряхнул его за плечи: — И ты! Вы же теперь в большинстве, чего вам меня бояться?— И ты еще хочешь стать драконоборцем… — Дассерт по-прежнему был занят пальцами своих ног: шевелил ими, поочередно сгибал, осматривал. — Каждый раз на утренней поверке торжественно поешь вместе с нами: «Пускай хоть целый мир драконами кишит…»

Конечно, никаких пятен на клинке не появилось — ни тогда, ни позже. Конечно, никто из группы не обладал огненным дыханием.

Конечно, и другие способы опознания драконов не сработали.

Исбан напряженно вытянулся на циновке. Он знал, что его теперь ждет. То же, что и всех остальных. Бессонные ночи. Второй из признаков.

Кто-то из его друзей тихонько захрапел. Но Исбан не поверил этому храпу. Без сомнения, все они притворялись, через силу изображали равномерное посапывание спящих. Чтобы не попасть под подозрение.

Что само по себе крайне подозрительно…

Ночной воздух проник в окна, над полом потянуло холодом. Исбан лежал, словно окаменев. Конечно же, сна у него не было ни в одном глазу. До такой степени не былоКак это вообще можно: заснуть, находясь под одной крышей с драконом? Ведь тогда он, этот дракон-человек, уже почти вычисленный, полуразоблаченный, «внезапно исчезнет» — воспользуется темнотой, чтобы уйти. Или убьет их всех, одного за другим. Или притворится спящим, чтобы остаться незамеченным…

Он мысленно перебирал всех ребят из своего выпуска. Фит — трепло из Регнора… где у него целая куча «влиятельных родичей»… Боркъ на прошлой неделе поранился, повредил ногу — разве может у дракона течь человеческая кровь, красная и теплая? Или это и надо было учесть при проверке? Вот так же сесть в кружок, и чтобы каждый, следя друг за другом, надрезал сам себе предплечье… Бесполезно. «Уловки драконов», часть третья «Драконы в человеческом облике», раздел Б, пункт 7: «…Хотя змию неподступны истинные проявления людской жизни, он в силах подражать оным с высочайшей точностью. Попробуй душить его — лицо его посинеет. Порежь его плоть — и кровь хлынет из раны. Только не пробуй ее на вкус: смертоносностью она тысячекратно превосходит яд аспида!»

Вот какой должна быть настоящая Проверка: не просто оцарапать себя, а еще и попробовать кровь соседа. Один из них пожертвовал бы собой — зато остальные узнают…

А может быть, достаточно дать попробовать кровь собаке? Странно, что о таком не сказано нигде в Руководствах…

Один из них — дракон! Дассерт Пальцекрут? Или нытик Кинноркъ? Или…

Один из них — драконВсегда ли, чтобы распознать дракона, нужно платить за это человеческой жизнью?

Исбан осторожно встал, бесшумно подошел к окну. В черном небе неподвижно висел Мертвый Пахарь, ясным леденящим светом блестела дюжина его звезд. За спиной Исбана все дружно храпели или имитировали храп. А может быть, украдкой следили за ним в сотню глаз?

«Лжецы! — вдруг захотелось ему крикнуть на весь барак. — Притвориться — это по-драконьему!»

Но разве не по-драконьему — НЕ притвориться? Ради еще лучшего обмана?

Сразу за окном — тренировочная площадка. Дальше — дом наставников, видящийся сейчас всего лишь пятном мрака. А еще дальше без конца — пески, камни, скалы. Где-то там, меж скал и песчаных дюн, они сейчас залегли. Солдаты, караулящие их.

Исбан вздрогнул. На его плечо легла рука.

— Ты что, хочешь навлечь подозрение на себя? — прошептал Пальцекрут.

— Я прямо-таки слышу, как они думают! — шепотом ответил Исбан. — «Это он, Дассерт! Нет, не Дассерт, а Фит! Он храпит как-то не так! Лишь бы меня не подозревали…» А откуда там, в Ренгоре, знают, что один из нас дракон?

— Успокойся.

— Как там вообще могут знать про нас что-то лучше, чем мы сами?

Что, Драконий приказ к нам своего шпиона внедрил? Или наш варан им доложил о каких-нибудь странностях? Но мы же — все вместе — и сами не слепые— Тихо, ты— Я вообще не верю, что один из нас…

Дассерт просто зажал ему рот.

Пускай хоть целый мир драконами кишит, Нас и тогда в борьбе ничто не устрашитСтарая песня словно бы дребезжала надтреснуто, когда они, горстка невыспавшихся героев с красными глазами, шли вдоль оврага к Орхеронской стремнине. Исбан торопливо ополоснулся, стуча зубами от холода. Ледяная вода вдруг принесла осколок ясной мысли: а разве дракон под таким напором струй не утратит человеческую форму, не рассеется в пар и дым?

Он отряхнулся. Покосился на остальных. Люди как люди. Правда, трясущиеся мелкой дрожью, но зато уже сумевшие проснуться. И облика вполне человеческого…

Может, мир и вправду кишел драконами. Никогда раньше он не воспринимал эти слова всерьез. Как-то думалось, что дракон — явление редкостное, почти все уже вымерли, большинству драконоборцев вообще повезет никогда в жизни ни одного не встретить. А теперь вот каждый под подозрением… Пальцекрут, его друг — что им двигало прошлой ночью? Почему ноет Кинноркъ, почему шутит Элион? Все — обман, все — маска, все — камуфляж.

Этого чувства Исбан давно уже не испытывал. Со времен сиротского приюта, где ему довелось расти. Один, не нужный никому, затерянный среди чужих, враждебных существ…

Он стряхнул воспоминания, как только что стряхивал воду. Вместе с другими строем возвращался в лагерь, вместе с другими пел:

С оружием в броне сомкнув железный строй, Мы здесь стоим стеной, весь мир прикрыв собой.

Варан встретил их недобро:

— Нашли его? Почему нет? Вы что же, так ничему у меня не научились?

Он шел вдоль строя, иногда останавливался — и тогда все задерживали дыхание. Словно бы принюхивался к ним. Но гнев его — Исбан это видел совершенно ясно — был наигран. Он, казалось, подпитывается их трепетом. Старый варан…

— Что ж. Значит, вы все-таки нуждаетесь в подсказке. Фит, что Мунрет Сарминтский пишет о западнях для драконов? «Их собственное коварство навлечет на них погибель», не так ли? В этом их слабость! Ни один дракон не сможет вести себя подобно верноподданному грунелийцу. Вы что, признаки забыли?

С веранды наставнического дома на них смотрел Крегерт. Ухмылялся.

— Признаки, Кинноркъ! Ничего не заметил?

Кинноркъ, то и дело сбиваясь, начал перечень:

— Бессонные ночи… — Он запнулся. Сейчас он скажет. О том, что увидел ночью, что ночью подслушал…

Ничего со мной не может случиться. Я же не драконКинноркъ продолжил перечисление, не решился выдать Исбана.

Все же ему хватило ума сообразить: если ты видел, что кто-то бодрствовал ночью, значит, и сам ты не спал.

— Сегодня к вечеру, — сказал варан. — Сегодня вечером я увижу, как вы швырнете дракона к моим ногам. Связанного. Или…

— Но они же не могут, — простонал Кинноркъ, пока выпускники, готовясь к ежедневной тренировке, доставали из оружейного склада арбалеты и аркебузы, короткие и длинные мечи, изогнутые саблишеннсанны. — Они ведь не могут убить всех только из-за того, что один из нас дракон— Ты что, забыл, чему учился? — Элион произнес это с интонациями варана. — Дракон должен превратиться в дым и золу. Все равно, какой ценой. Чего стоит человеческая жизнь, чего стоят тридцать пять человеческих жизней? Новые народятсяУдар. Без предупреждения Кинноркъ взмахнул шеннсанном. Элион успел отшатнуться, однако лезвие все же чиркнуло по легкому кожаному нагруднику, рассекло его. Неглубоко — но тренировочный доспех окрасился кровью.

Элион коснулся раны. Побледнел. И вдруг отскочил назад, схватил арбалет, одним движением заложил в него стрелу и вскинул к плечу приклад.

Кинноркъ уже пританцовывал в защитной стойке: ноги слегка согнуты, шеннсанн выставлен перед грудью, как щит.

— Что, арбалетный болт так отразишь? И не думай. Убери свой проклятый клинок и подойди сюда, идиот! — Элион внезапно засмеялся. — Иди-иди, дружокИсбан вздрогнул всем телом, будто снова оказавшись в ледяной воде Орхерона. Драконоборцы сражаются не с драконом — друг с другомБоевым оружием— Сейчас ты, дружок, попробуешь ее на вкус, мою кровь: смертоносностью она тысячекратно превосходит яд аспида. Давай, тяни сюда ручонку, слабакКогда Кинноркъ поднес ко рту окровавленный палец, вокруг стояла мертвая тишина.

— Не выплевыватьВ следующий миг Исбан едва не расхохотался: Кинноркъ, вполне живой, стоял, медленно открывая и закрывая рот, словно лягушка.

— И сколько времени потребуется, — голос Киннорка дрогнул, — чтобы яд начал действовать?

— Несколько минут, — Элион наслаждался своим триумфом, — или несколько дней. Ну вот, теперь вы знаете, что я не дракон. Удачных поисков, друзьяОн отбросил арбалет в угол и, весело насвистывая, зашагал в сторону барака.

— Я сверну ему шею, — прошипел Боркъ, — даже если он и не дракон.

Исбана сегодня совершенно не тянуло упражняться с оружием. Он потихоньку отошел в тень навеса, опустился на песок.

Надо было собраться с мыслями.

Никто из них не сумел раскрыть эту загадку. Весь день прошел в страхе друг перед другом, в тщетных попытках припомнить какие-то события — несомненно доказывающие, что… В таких же тщетных попытках устраивать друг другу уже совершенно дурацкие ловушки — причем, когда в них никто не попадался, это тоже трактовалось как признак «драконьей хитрости»…

Слишком много думали они о загадке. Смысл ее уже совершенно ускользал.

Тут главное было — не впустить в себя это безумие, этот страх.

Не отравить им свой собственный мозг. Сохранить мысли ясными и свободными.

«Мои мысли ясны и свободны. Моя душа летит над пустыней и видит все. Нет ни страха, ни желаний. Ничего, ничего, ничего — вот чего я жажду».

Это был старый способ драконоборцев — и он сработал. Как тогда в приюте, когда Исбан корчился в темном карцере, поддерживая свой дух одной только мыслью: стать драконоборцем! Лишь об этом он всегда и думал, даже когда старшие ребята били его, забирали еду… Стать драконоборцем, чтобы суметь все отразить. Вся мощь, вся магия содержались в этом слове. Как драконоборец, будешь ты любим, все будут тобой восхищаться и трепетать перед тобой. Ты идешь, переодетый в купца или ярмарочного зазывалу, проходишь по темным улицам —

никто не узнает тебя, никто не ведает, какую тайну ты носишь с собой.

Ты защищаешь неизвестных тебе людей, ты безжалостно разоблачаешь и караешь всякое отродье, а затем снова растворяешься в толпе.

Ты, как легкий челн. Ты везде и нигде. Неуловим. Ты, как молния, блеснувшая во тьме и тут же исчезнувшая, будто и не было ее. Ты тащишь за собой нить власти, известной лишь тебе самому, власти высшего вседержателя, власти трака.

Ему очень повезло, что вербовщики из Ренгора обратили на него внимание, взяли в учебный лагерь. Иначе — ну что могло ждать приютского найденыша, человека, у которого во всем мире нет ни одного родича? В лучшем случае судьба караванщика, обреченного вскоре сгинуть где-нибудь в песках…

Но сейчас, три года спустя — три года кровавых мозолей, гудящих от усталости мышц, обучения навыкам боя и искусству бесшумно красться по пустыне — ему открыт весь мир. От Блистающих островов в северных морях до пояса айсбергов в южных. «Смерть драконамСмерть драконам!» — этот клич вошел теперь в его плоть и кровь. Как и у всего их выпуска…

И вот один из них — чудовище.

Мысленно Исбан вдруг увидел сразу всех: Кинноркъ и Дассерт, Фит… Даже Сайт и Хервон, навсегда оставшиеся в пустыне. Каждого он знал так, словно мог ощущать себя в их коже, видеть их глазами.

Драконы? БредКакая насмешка, что они теперь следят друг за другом! Каждое движение стало подозрительным. Даже отсутствие движений, даже бездействие. Вот они, их движения — фигурки на игральной доске, ограниченные ее пространством, предсказуемые.

И был в этой игре некий Мастер. Который ясно видел и с абсолютной точностью понимал, где находится каждый из них и чего от него ждать. Мастер, который поставил фигурки на начальные позиции.

И теперь со спокойным удовольствием наблюдает за всеми изменениями на игровом поле.

Страх радости… Радость страхаДраконы должны испытывать нечто противоположное тому, что ощущают люди. А от него не скрылась потаенная, ускользающая улыбка на лице варана. И едва различимая усмешка старшего драконоборца из столицы. Когда те, сидя на веранде дома наставников, мельком бросали взгляды на тренировочную площадку — и млели от наслаждения. Наставники-драконы, драконы-повелители — как же долго и умело вы готовили себе эту радостьЕго дух — смерть драконам, смерть драконам! — оказался недостаточно тверд. Он был драконоборцем — и вот он беспомощен. Челн, запутавшийся в водорослях. И никак не убедить друзей в том, что вдруг открылось ему.

А когда двое нелюдей получат наконец свою жертву — это тоже станет для них радостью?

«О, герой под стеклянной горой, помоги мне!» — прошептал он, вставая.

Исбан знал, как должно поступить драконоборцу. В слепящих лучах вечернего солнца он спустился в оружейный подвал. Они все еще сидели на веранде и радовались, эти нелюдиХолод и темнота поглотили его на короткой лестнице. На ощупь нашел он шпинден, короткий меч — свое излюбленное оружие. Проверил большим пальцем остроту лезвия. Потом засунул за пояс еще и кинжал. Скрыл под кожаным нагрудником легкую боевую броню.

Или попробовать воспользоваться арбалетом? Натянуть, вложить стрелу, стать на колено, выстрелить? Но ведь успеешь сделать только один выстрел…

На стене висела стеклянноглазая маска, предохраняющая от едкого дыма, который испускает раненый дракон. Но Исбан ее не взял. Иллюзий насчет того, чем это все закончится, у него не было.

Странно, но он не чувствовал никакого страха перед смертью.

Только бы повезло застать этих перевертней врасплохМедленно ступая, он поднялся наверх, к свету.

— Он приготовился к бою! — встретил его крик товарищей. — Дракон приготовился к бою— С дороги! — он закружил перед собой меч, пытаясь оказаться лицом сразу ко всем. — Уйдите! Я знаю, кто здесь дракон— Знаешь. Это ты, — в голосе Дассерта Пальцекрута была грусть. — И никаких в этом сомнений.

Они обезумели? Сошли с ума, все как один?

Прорваться он не мог. Группа выстроилась живой стеной, преграждая путь к веранде.

— Ты дракон, потому что ты не спал.

— Ты дракон, потому что, прежде чем схватиться за клинок, смазал его воском.

— Ты дракон, потому что у тебя нет родичей среди людей.

— Ты дракон, потому что это ты убил Сайта и Хервона.

— Ты дракон, потому что ты приготовился к битве.

И ужас овладел им. Он не мог с ними сражаться, да и все равно вряд ли выстоял бы — с двумя клинками против всех.

— Попробуйте же мою кровь! — умолял он. И смеялся безумно, когда они связывали ему руки. — Наш варан — вот кто дракон! И тот, из Ренгора тоже! Поверьте мне! Страх радости, радость страха — это же все оно и естьВырываться он мог сколько угодно. Искусство связывать — один из необходимых драконоборцу навыков, они все это умели отлично. Старый добрый способ умерщвления дракона: опутать его веревками, сдавить дыхание, сделать так, чтобы кровь ударила перевертню в голову, а веревка с каждым его движением все глубже впивалась в горло…

Дассерт, которого он считал своим другом, толкнул Исбана на доски веранды, к ногам драконов. Успел как раз вовремя: солнце едва коснулось края пустыни.

И в его лучах доски веранды вдруг волшебно преобразились. Исбан увидел, как они щетинятся мириадами тончайших коротких волосков, упрямо поднимающихся вверх, торчком, навстречу закатному солнцу.

Ворсинки тянулись ввысь, ловя рассеянную в воздухе тончайшую пыль. Маленький прекрасный мир. Каждое утро люди, проходя по веранде, стаптывают их, обращают в ничто — но к концу дня они нарождаются вновь.

— Посмотри-ка сюда, юный Исбан.

— Обрати внимание: он даже не изволит проявить интерес к своей смерти…

Крепкая рука взяла его за ворот, подняла. Миг — и он уже внутри дома.

— Ну что, мой юный друг? Каково это — точно знать, что жить тебе осталось пять минут?

Старший драконоборец потрепал его по щеке и слегка ослабил петлю на горле — ровно настолько, чтобы Исбан мог глотнуть воздуха.

Он, варан третьего уровня, человек, под командованием которого были сотни бойцов, широко осклабился. Начиналась игра в кошки-мышки: драконы всегда стремятся насладиться мучением своих жертв.

— Давай рассказывай. — В губы Исбану ткнулся край стакана. Вода, набранная в Орхероне, за день успела согреться. Он жадно глотнул.

В пустыне вода — это жизнь.

— Что ж, владыки-драконы, — он постарался, чтобы голос его не дрогнул, — я распознал вас. Стало быть, только я, один из всех, и прошел проверку воли и духа. К сожалению, сейчас я не в силах выполнить свой долг драконоборца. Но уж видом своего страха я вас точно не порадую— Отважно, отважно, — они засмеялись. — Ну, посмотрим, как тебе понравится испытание болью— Впрочем, ты ошибаешься, — варан сделал глубокую затяжку, выпустил кольцо дыма. — Испытание воли, проверка духа… Ерунда все это, глупость. Слышу речь не мужа, но мальчика… Если чего и не хватает тебе и твоим друзьям — так это проверки смертью. Убийством.

Этому тоже надо учиться. Убийству чужих… Своих… Тому, кто не может убить человека, нет места в нашем братстве. Драконы, надо же! Ты хоть раз в жизни видел дракона, Крегерт?

— Хватит болтать, варан, — Крегерт отломил щепку от стола и почесал себе шею. — Так ты собираешься дать своему лучшему ученику шанс? Возможно, он и вправду из тех, кто может пройти во Внутренний круг.

Варан отложил трубку. Взял Исбана за волосы и рывком приподнял его голову. Глаза наставника теперь казались незрячими: в зрачках его, как в зеркалах, Исбан видел собственное отражение.

— Ты можешь вытащить свою шею из петли, мальчик. Но только если сделаешь драконом кого-то другого. Испытания смертью миновать нельзя: без этого нет драконоборца. Но ни в каких скрижалях не значится, что умереть должен именно ты. Так что используй все, что сможешь, всю драконью хитрость и коварство, мальчик. Представь, что ты и есть дракон. А о деталях вроде драконьего дыма мы уж как-нибудь позаботимся.

Вараны снова подняли его, точно котенка, и, не развязывая, выволокли наружу.

Товарищи молча смотрели на него снизу. Они чего-то ждали. Какого-то знака со стороны наставников? Приказа начать казнь?

Жарким вечерним ветром дышала пустыня.

Никогда он никого из них не подставит под смертьПошатнувшись, он выпрямился. Преодолел три ступени, спускаясь с веранды к друзьям, уже готовым стать его палачами. «Смерть дра-конам, — слышалось ему в звуке шагов. — Смерть дра-ко-нам».

Они вкопали в песок столб, привязали к нему Исбана, как живую мишень. Он даже не открыл рта, чтобы сказать им: «Не нужно. Я и так не убегу».

Он был ясен и спокоен. Его дух был свободен, как час назад.

Маленькое белое облачко скользило в вечернем небе — нестойкое создание, порожденное солнечным светом и водяными испарениями.

— Смотри на нас, дракон, — что-то холодное и острое уперлось ему в шею. — Ну, сейчас ты у нас затрясешься, нелюдьВесь выпуск столпился вокруг. Фит, Боркъ, Кинноркъ… Им пока самим было неясно, как они станут его убивать. Но их лица прямо-таки сочились ненавистью.

— Отсеки ему ухо! Посмотрим, пойдет ли дым— Хочешь, чтоб я свой лучший нож загубил?

— Стрелу… — Дассерт сплюнул. — Это будет легко и быстро: один выстрел…

— Но мы же не хотим сократить ему удовольствие, правда? — усмехнулся Элион. — Ведь драконы, говорят, испытывают от боли такую радость…

Наставники смотрели на все это с веранды — улыбаясь, будто наблюдали за детской игрой.

И вдруг видеть их торжество стало невыносимо. Наверное, эта улыбка оказалась последней каплей. «Сделай драконом одного из них, мальчик, и станешь одним из нас! Всю драконью хитрость используй, мальчик, все коварство…»

— А вот теперь заноешь ты, слабак! — Кинноркъ пританцовывал вокруг столба. — Помнится, ты всегда так задирал нос… Ничего, если я его подрежу? Правда, ребята, это неплохая идея? — Он прямо-таки задрожал от восторга.

Исбан прикусил губу, чтоб не дать смеху вырваться наружу. Ну, Кинноркъ, ты как раз очень кстати расхрабрился и развеселился, очень правильно ты себя ведешьОн глубоко втянул в грудь воздух:

— Стоп! Ну как, ребята, кто-то еще ясную голову сохранил? Смотрите! Ведь моя ловушка на дракона сработала. Прямо сейчасОни замерли все разом, точно какое-то заклятие превратило их в камень. Лишь варан по-прежнему невозмутимо затянулся трубкой.

— «Страх радости, радость при виде страха» — помните?

Исбану было понятно: никто из выпуска сейчас не сохранил ясную голову и контроль над чувствами, все метались между сочувствием и отвращением, облегчением и состраданием. Но он также знал, что они никогда не признаются себе в этом. Тем легче смогут отбросить колебания, тем с большей уверенностью принесут в жертву Киннорка…

— Что вы сейчас чувствуете? Боль, гнев, смятение. И только он один — радость. Только одного мои страдания веселятИ Исбан сам со спокойной радостью увидел, как у Киннорка отвисает челюсть… как он, грязно выругавшись, хватается за меч… как бросается к столбу… И как кинжал Дассерта пробивает Киннорку плечо.

Много объяснений не потребовалось, всего две-три фразы: он, Исбан, специально (заранее обговорил это с вараном!) встал ночью, чтобы послужить приманкой, и тогда как раз сумел разглядеть, что Кинноркъ не спит, притворяется…

Его развязали.

А потом схватили Киннорка, несмотря на его вопли и отчаянное сопротивление. Исбан отвел взгляд. Молча массировал онемевшие суставы. Самое тяжкое было впереди.

— Вы обещали своему лучшему ученику немного драконьего дыма, господа наставники, — тихо сказал он, поднявшись на веранду, — просто на случай, если кто-то еще сомневается…

На площадке за его спиной во всю глотку орал Кинноркъ, уже привязанный к столбу.

— Добро пожаловать в Братство, — приветствовал его Крегерт, не отводя глаз от того, что сейчас творилось внизу. — Ты выбрал правильно. А трус — пусть он умрет тысячью смертей…

Ярон, все это время не выпускавший изо рта трубку, подтолкнул Исбана ко входу в дом.

— Держи флакон. Быстро! И смотри, сам не обрызгайся! А когда он испустит дух, мы брызнем на него для контроля водой… Вот из этого флакона. Очень полезное суеверие, пока что нужно его всеми силами сохранять. А ты, мальчик, я вижу, далеко пойдешь. Может, до места в гвардии трака. Как тебе такая перспектива?

— Никак, — Исбан качнул головой. Древняя песня клокотала в его груди: «Нас в бой наша честь бросает, драконью силу круша, наш долг — это наше знамя: страх, боль не властны над нами…» Кажется, он пел уже вслух. Холод мечевой рукояти проник в ладонь.

Ярон шагнул к двери, но распахнуть ее не успел. Одним стремительным взмахом Исбан — он три года отрабатывал это движение на столбиках — снес варану голову с плеч. Тело наставника тяжело рухнуло на пол.

Исбан выдернул пробку из флакона, плеснул на труп прозрачную жидкость.

Дверь распахнулась. Шеннсанн Крегерта — клинок его был вдвое длиннее, чем меч Исбана, — со свистом рассек воздух.

Исбан ударил встречно — и одновременно с ударом выплеснул остаток кислоты Крегерту в лицо. Закашлялся от едкого дыма. Перескочил через падающего, оказался на веранде.

И там затрясся в корчах беззвучного хохота:

— Смотрите все! Я убил драконов! Я, Исбан, разом двух драконов уложилА Кинноркъ уже мертво обвис на столбе. Из множества колотых и резаных ран ручьями хлестала кровь.

Была поздняя ночь. Две луны, точно наперегонки, неслись друг за другом по темному небу.

Исбан наблюдал за ними, сидя на веранде дома наставников. Он выбрал одну трубку из коллекции варана, закурил. Табачный дым ему не понравился, но это не могло уменьшить его ликования.

Солдаты не дадут ему уйти из лагеря? Что ж, пусть попробуютЛишь несколько мгновений заняла сегодняшняя схватка, но боевое упоение все еще пульсировало в нем.

Радость страха, страх радости…

Дракон ли он, человек ли — ему еще многим предстоит насладиться в этой жизни.

Перевели с немецкого Григорий и Михаил ПАНЧЕНКО © Angela and Karlheinz Steinmueller. Spera. 2004. Публикуется с разрешения авторов.