«Если», 2009 № 12

Борис Руденко. Моя машина

Когда мы научились вычислять место и время появления каналов пространственного перехода – «кротовых нор», все стало намного проще. Невидимыми паутинками они пронизывают Великий Космос, связывают невероятно удаленные друг от друга точки пространства и через некоторое время исчезают, а где-то – совсем рядом или невероятно далеко – возникают снова. Их число бесконечно, как бесконечна сама Вселенная, проблема лишь в том, чтобы отыскать необходимую и активировать вход. Когда мы узнали, как это делать, то получили возможность достигать нужного места без помощи межзвездных кораблей. И хотя масса перемещаемого объекта не могла превышать десяти тонн, хотя порой нам приходилось подолгу ждать появления «норы» в нужном месте, разведка, создание и снабжение исследовательских баз уже не требовали прежних огромных средств и ресурсов. Паутина «кротовых нор» сделала далекие миры ближе и доступнее.

И очень скоро мы узнали, что не только для нас. Секреты паутины были известны и фенкам.

Больше всего мне нравятся минуты подготовки к отдыху. Когда, повинуясь моим командам, Машина подбирает под брюхо колеса и лапы, внедряется в почву якорными бурами и раскидывает над крышей защитный силовой зонтик, ко мне приходят абсолютное спокойствие и тихая радость. В течение десяти часов отдыха (семь – на сон и три – по личному усмотрению) ничто в этом мире меня не потревожит. Ни сумасшедшие ветры Фенебры, ни молниевые ливни, ни ураганы с камнепадами, ни атаки ходячих деревяшек – моей Машине все это нипочем.

Она меня защитит и укроет. Ее специально изготовили для работы на планетах, подобных Фенебре. Точнее – для меня.

На самом деле часы моего отдыха распределяются немного иначе, чем это принято. Я крепко сплю часов пять, потом просыпаюсь и пару часов читаю то, что мне захочется, а затем снова погружаюсь в сон до начала рабочего дня. Если бы об этом узнали психологи Управления, они бы непременно поставили в моем личном деле яркий значок о наличии тревожной аномалии в состоянии моего здоровья. Когда я с ними встречаюсь, меня так и подмывает вручить им это сладкое открытие. Останавливает лишь осознание того факта, что ни мне, ни психологам огласка моих прегрешений не принесет никакой выгоды.

Психологам просто прикажут заткнуться, а мне – немедленно отправиться на место исполнения служебного долга вплоть до истечения срока контракта.

Да я и не собирался ничего разглашать. Мне нравилась моя работа. Мне очень нравилась моя Машина.

Вместе с ней мы совершали на Фенебре всяческие подвиги: исследовали планету, составляя ее географическую и геологическую карты, боролись со стихиями и местной агрессивной фауной, пытаясь разобраться, стоит ли, собственно, Фенебра всех этих усилий. Если честно, подвиги совершала Машина. Я всего лишь присутствовал при этом, находясь в ее уютном чреве, под защитой могучей брони и механизмов. Машина – фактически штучное изделие, специально изготовленное для работы в специфических условиях Фенебры, – лаборатория и комфортабельное убежище для его экипажа (меня), гостиница для нечастых посетителей, этакий самодвижущийся дом или даже крепость, способная функционировать полностью автономно в течение полутора стандартных лет. Так долго, впрочем, оставаться на Фенебре я не собирался, обычно срок вахты не превышал пяти – восьми месяцев. Запасы энергии, пищи и прочих ресурсов закладывались из соображений безопасности экипажа, действующего в экстремальных условиях совершенно незнакомой человеку планеты. То есть моей безопасности. На самом деле этот механизм имеет другое название – наземный тяжелый транспортный модуль класса «дракон». Но я всегда называл его моя Машина.

Меня вместе с моей Машиной – или Машину вместе со мной – забросили на Фенебру пять месяцев назад, когда открылась подходящая «кротовая нора». Теперь моя вахта подходила к концу. Техники на Земле уже сканируют пространство, готовя мое возвращение, скоро «нора» откроется вновь, и мы вернемся домой. Думаю, произойдет это в ближайшие дни. Потом полуторамесячный отдых и новая командировка. На Фенебру или в другое место – это решать не мне, а моим начальникам.

Фенебра – слишком горячая и сейсмически буйная планета для того, чтобы основывать здесь постоянную колонию. Она расположена слишком близко к своей звезде. Но все же она кислородная и чрезвычайно богатая ресурсами. Следующая за ней в порядке удаленности от светила планета системы своего имени не имела, ее звали только по номеру – Вторая, потому что разведчики не именовали планеты, На которых никто из них не побывал. Такая традиция. По идее, эта планета должна была выглядеть намного комфортнее. Пока мы практически ничего о ней не знали, потому что техники Управления, как ни пытались, не могли отыскать в пространстве ведущие к ней «норы» – что, честно говоря, выглядело весьма странно, – а посылать специально на разведку межзвездник было просто возмутительно дорого. Мое руководство весьма разумно решило начать с финансово перспективной Фенебры, основать здесь базу (при условии, что она окупится в разумные сроки) и уже после этого отсюда, оплатив работу межзвезд-ника, как следует взяться за Вторую:..

Весь рабочий день сегодня нас потряхивало. Сила подземных толчков не превышала трех баллов, но их неравномерный, сложный рисунок здорово изматывал, так что к вечеру, когда Машина выбралась за пределы сейсмоактивной зоны, я чувствовал себя изрядно уставшим. Конечно, можно было бы не слишком напрягаться – намеченную программу исследований Фенебры мы с Машиной выполняли с избытком. Я просто наткнулся на очень интересную аномалию в толще коры совсем недалеко от поверхности и, движимый здоровым исследовательским азартом, надеялся успеть составить хотя бы предварительное описание неизвестного феномена. Тем не менее, забираясь в спальный кокон, я очень надеялся, что ночь пройдет спокойно. Как оказалось, напрасно. Я не успел досмотреть даже первый сон, когда был разбужен назойливым пением зуммера. Кто-то настойчиво пытался со мной связаться. Выбравшись из кокона, я включил экран.

Центр – Разведчику. Вам надлежит срочно эвакуировать исследовательскую группу из пяти человек. Есть раненые. Координаты…

Изумление мое не имело предела. Какая, к черту, группа? Откуда она взялась? Кому могла прийти в голову идея забрасывать сюда людей до того, как закончится разведка? Почему, в конце концов, мне не сообщили, что на Фенебре я уже не один?

Я ввел полученные координаты в компьютер, и мое изумление мгновенно сменилось яростью. До указанной точки как минимум двое суток хода. Значит, столько же обратно. Вполне вероятно, что к тому часу, когда откроется «нора», мне просто не успеть. О чем они там думают? «Норы» не раскрываются по нашему желанию, мы можем только рассчитывать момент их появления. И это означает, что нам с Машиной придется ждать долгие недели, а может быть и месяцы, пока мало предсказуемая метрика пространства вновь предоставит возможность для возвращения или же техники Центра отыщут для нас другой канал. Ничего подобного в контракте на эту командировку я не видел. К сожалению, я не мог высказать свои соображения руководству: связь была односторонней. Чтобы проколоть пространство для доставки сообщения, требовалась огромная мощность, в экстренном случае Машина была способна послать лишь один-единственный короткий сигнал, означающий, что мои дела совсем плохи и нужна срочная помощь…

Постепенно я успокоился. Помощь нужна не мне. Она необходима тем, кто попал в беду. И насчет контракта я тоже не прав. Обязанность | спасать – выше любого контракта. Но все же мне было очень интересно: что же я буду делать на Фенебре со спасенными, если мне удастся-таки их спасти?

И словно в ответ на мои сомнения, экран связи ожил вновь.

После приема группы двигаться в точку, координаты… Открытие j канала ожидается через сто пятьдесят шесть часов от настоящего момента. Конец.

Значит, новую «нору» уже вычислили, и в запасе у меня есть неделя. Я снова посмотрел на координатную сетку. Два дня до эвакуируемого лагеря, примерно три до места, где появится еще одна «нора». Всего – пять. Но это только теоретически. На Фенебре дорог нет, и появятся они не скоро. На Фенебре вообще невозможно предсказать, что именно встретит тебя на следующем десятке метров пути. В любом случае отправляться следовало немедленно, и я приказал Машине проснуться, включив последовательность команд подготовки к началу движения.

Телескопические якоря, вывинчиваясь, поползли из почвы, Машина приподнялась на подвеске, и я тут же ощутил легкую дрожь ее корпуса под напором штормового ветра. Ветер на Фенебре дует почти всегда, достигая максимума по ночам. Сегодняшнюю погоду можно было назвать относительно благоприятной: скорость ветра не превышала пятидесяти километров в час, да и молнии сверкали не так часто. С видимостью дела тоже пока обстояли неплохо, ливень хлестал не столь сильно, чтобы полностью лишить мою Машину «ночного зрения». Машина сползла с пригорка, который я избрал для ночлега, и вломилась в окружающий его густой кустарник. Первая треть маршрута выглядела почти прогулкой: через полтора километра мы окажемся на берегу реки и поднимемся вверх по течению до поворота русла.

Кустарник постепенно сменился подростом корнеходов. Скорость движения немного замедлилась, но Машина по-прежнему легко преодолевала заросли, подминая и раздвигая тонкие стволы. До наступления зрелости корнеходы не опасны, они почти не передвигаются, предпочитая растительный образ жизни, их сочные побеги и листву с удовольствием пожирает многочисленное местное зверье. Корнеходы растут не столько ввысь, сколько в ширину. К следующей здешней весне каждое деревце превратится в существо, напоминающее внеш- , ними очертаниями огромную бочку. То, что казалось корой, сделается непроницаемой броней, давая надежную защиту этим полурастениям-полуживотным от небесных камнепадов. Из ветвей сформируются мощные, цепкие конечности числом от двух до четырех десятков, и корнеходы покинут места своего взросления, перейдя в разряд плотоядных обитателей Фенебры. Из-за медлительности передвижения каждый в отдельности корнеход не слишком опасен, если не приближаться к нему. Именно поэтому в период кормежки охотятся они большими стаями, неторопливо и бесшумно окружая по ночам укрытия местных травоядных. А утром начинается бойня. По непонятной Причине мою Машину они тоже считают добычей, пригодной к употреблению. За пять месяцев мы дважды подвергались хорошо организованной и скоординированной утренней атаке. Понятно, что успеха она иметь не могла, но времени, чтобы пробиться сквозь плотные ряды тяжелых и каменно твердых тел, с тупым упорством продолжавших штурм, уходило немало. Поэтому устраиваться на ночь я предпочитал подальше от джунглей, где корнеходы в долгих перерывах между кормежками переваривают пищу.

В блеске молний я увидел впереди отраженный от воды свет и понял: мы выбрались на берег реки. Словно огромный бегемот, Машина неторопливо погрузилась в воду. Чтобы колеса не увязли в топком прибрежном дне, я слегка приподнял Машину на воздушной подушке, а потом убрал шасси и включил водометы. На середине русла я перевел управление на автопилот, задав требуемый курс. Река оказалась достаточно широкой для того, чтобы ветры сумели изрядно раскачать ее воды. В нос и борта моей Машины били волны метровой высоты, но в водительском кресле качка почти не ощущалась. Несколько часов путешествия по реке, пожалуй, можно будет потратить на то, чтобы попытаться досмотреть тот сон, из которого меня вырвали…

Часа три, наверное, я все же поспал. Теперь меня разбудила Машина. Она кричала прерывистым тревожным звонком изо всех сил, и я, конечно же, немедленно проснулся. Машина разбудила меня вовремя. Света снаружи немного прибавилось, поэтому я без труда разглядел на экране накатывающуюся на меня гигантскую волну. Что-то случилось В верховьях реки: землетрясение, прорыв селевой плотины или извержение подземных вод – неважно, но надвигающийся на нас вал был огромен и беспощаден. Оставшихся до встречи с ним минут нам едва хватило, чтобы нырнуть на дно и вцепиться изо всех сил в рыхлую почву речного ложа.

Когда вал прокатывался над нами, Машину ощутимо дернуло, но якоря выдержали. Последовало еще несколько затихающих толчков, и все успокоилось. Я немного подождал и приказал Машине всплывать.

Тучи разошлись, выкатившееся из-за горизонта солнце осветило последствия происшедшего. Искореженные, изломанные берега, вывороченные деревья и трупы животных, плывущие по течению нам навстречу, – вот что я увидел на экранах обзора. Нам пришлось сбросить скорость, и я взял управление на себя, лавируя меж обломков и останков во взбаламученной, нехорошей воде. Мы миновали все признаки катастрофы лишь часа через три, а еще через час русло реки повернуло почти под прямым углом налево, и я вывел Машину на берег. Впереди начинался затяжной, усыпанный каменными обломками подъем…

Мы успели вовремя. Приближаясь к лагерю, я услышал звуки разрывов микрогранат и угадал на вершинах утесов отблески плазменных вспышек. Там, впереди, люди вели бой с порождениями Фенебры. А когда Машина прорвалась сквозь заросли холмов и начала спускаться в лощину, увидел, что бой этот очень скоро должен закончиться не в пользу человеческих существ. Плотное полукольцо деревяшек надвигалось на устроенный под отвесной скалой полуразрушенный лагерь, превращаясь по мере приближения в сплошное каре. На Земле, на десятке любых других планет я бы именно здесь и строил убежище: лагерь был укрыт от стихий и хищников незыблемым камнем почти с трех сторон. Только не на Фенебре, превращающей подобное укрытие в ловушку.

Деревяшки нельзя убить привычными способами. Их панцири не горят, они не испытывают ни боли, ни страха, ни каких-либо иных чувств, кроме чувства голода. У них нет центральной нервной системы и жизненно важных органов, поскольку каждый корнеход – это не растение и не животное в привычном для нас понимании, а коллективный организм, связанный нервными окончаниями конгломерат элементарных ячеек. По сути, их вообще нельзя убить. Пулевое, плазменное оружие и даже гранатометы против них абсолютно бесполезны.

Зато деревяшки можно срубить.

Я заставил Машину приготовиться к сражению. Она немного присела и выдвинула перед собой мономолекулярные фрезы. Мы атаковали толпу деревяшек с тыла. Фрезы с легким свистом быстро срезали деревяшки под корни-ноги, разваливали бочкообразные тела вдоль и наискось на отдельные фрагменты, манипуляторы Машины ловко расшвыривали обломки по сторонам, освобождая дорогу. Я беспокоился лишь о том, чтобы осажденные не начали палить по своим спасителям. Слава богу, у них хватило ума прекратить стрельбу. Через несколько минут атакующее полукольцо было прорвано и превратилось в два отдельных сегмента. Не знаю, что думают в таких случаях деревяшки, если они вообще способны думать, но обычно, когда их атака нарушается таким образом, практически немедленно следует отступление. Именно так произошло и теперь. Корнеходы замерли, а потом неторопливо заковыляли к зарослям, рассыпаясь, рассредоточиваясь, чтобы в течение следующей ночи набрать новых рекрутов-собратьев и приготовиться к очередной атаке на эту несговорчивую добычу.

Некоторые из обломков еще шевелили конечностями, но движения эти потеряли целеустремленность и смысл: части корнехода, каждая из которых оказывалась меньше некоторой критической массы, прекращали функционировать и теряли способность к восстановлению, что было равносильно смерти. Полагаю, что и совместные действия деревяшек прекращались примерно по той же причине. Разделенная на группы атакующая стая утрачивала понимание смысла атаки…

Мы мягко затормозили перед разгромленным лагерем этих идиотов. Прежде чем выбраться наружу, я все внимательно осмотрел. Ну конечно! Их обиталищем был стандартный модуль В-ЗУ. «У» в данном случае означало «усиленный», что не имело ровным счетом никакого значения в условиях Фенебры. Модуль был уничтожен, искорежен и разбит небесным камнепадом, как и стоявший неподалеку механизм, останки которого я опознал как серийный транспортер, предназначенный для работы в агрессивных экосистемах. Какая глупость! Фенебра вовсе не агрессивна. Она беспощадна. Увидел я также и объяснение тому факту, что до сих пор люди оставались в живых. Скала, перед которой был разбит лагерь, имела углубление. Не пещера, а, скорее, грот с широким входом, который и сохранил им жизни. Но, видимо, не всем. В сообщении говорилось о пятерых, а перед нами – передо мной и Машиной, – сжимая оружие в руках, стояло лишь четверо.

Я вышел наружу и сделал несколько резких глотательных движений – давление на Фенебре было немного выше земного, уровень которого я поддерживал в Машине. Погода стояла практически курортная. На ярко-красном небе не было грозовых облаков, и ветер почти спал.

— Привет! – сказал я дружелюбно. – Я Кларенс, разведчик-исследователь. Это вы меня ждали?

— Ты здорово задержался, – мрачно ответил тот, кто стоял чуть впереди остальных. Он один из всех снял защитную маску, и теперь она болталась у него на груди. Мощный, могучий мужчина, выше меня на полголовы, с заросшими черной щетиной подбородком и щеками.

— Так получилось, – улыбнулся я, все еще надеясь с первых минут наладить контакт. – Всякие мелкие проблемы в дороге. Мне сказали, что вас должно быть пятеро. Где ваш пятый товарищ?

— Его уже нет, – сказал он. – Потому что у тебя в дороге случились мелкие проблемы.

В отличие от моего, тон его был отнюдь не дружелюбным. Не собирается ли он обвинить меня в своих собственных глупостях и неудачах? Отчасти я понимал его, а потому прощал неуместно раздражительный тон. Все четверо были одеты в одинаковые защитные комбинезоны, но в одном из спасенных я опознал женщину и с этого момента из чувства протеста обращался исключительно к ней.

— Нам следует поторопиться. Очень скоро погода испортится. Хорошо бы пройти за день хоть сотню километров. Если вам нужно собраться, пожалуйста, постарайтесь уложиться в десять минут. Если вам требуется моя помощь…

— Мы справимся, – отрезал мужчина с зачерненным щетиной лицом.

— Что это были за существа? – спросила женщина.

— Деревяшки, – ответил я.

— Чего они добивались от нас? Я пожал плечами.

— Они просто хотели есть.

Мужчины направились в грот, и я поплелся вслед за ними. Продолговатый сверток лежал у дальней стены грота. Женщина подошла к нему и опустилась на колени. Щетинистый положил ей на плечо руку и принялся в чем-то убеждать. Женщина возражала. Они говорили негромко, изредка посматривая на меня. Двое остальных ждали окончания спора, не принимая в нем участия. Спор продолжался недолго, и если стороны и пришли к согласию, то оба все равно остались недовольны. Женщина сбросила с плеча руку щетинистого, резко поднялась и принялась поспешно запихивать в вещевой мешок какие-то мелкие предметы. Двое других подхватили сверток и осторожно понесли к Машине. Я уже понял, что это было тело их погибшего товарища, поэтому поспешил вперед, чтобы подготовить место в морозильной камере, предназначенной для хранения биоматериалов. Геологи вежливо, но категорично отказались от моей помощи, когда заносили в камеру тело и укладывали на указанное мною место.

— Что с ним случилось? – спросил я.

— Камни, – односложно ответил один из геологов. Интересно, подумал я, отчего женщина не хотела брать тело на борт? Впрочем, это их личное дело, моя задача заключалась в том, чтобы доставить выживших к «норе», все прочее меня совершенно не касалось.

В десять минут они уложились. Входной люк бесшумно закрылся. Я чувствовал: Машина рада моему возвращению. Мне кажется, ей не нравились даже самые короткие мои отлучки.

— Здесь есть каюты для отдыха, – сообщил я. – Там немного тесновато, поэтому вещи предлагаю оставить в багажном отделении.

— В этом нет необходимости, – сказал щетинистый предводитель,

— спасибо,все в порядке.

Кажется, он снизошел до элементарной вежливости.

— Мы должны представиться, – продолжал он в том же тоне. – Это наш биолог, Зета Каванти. Грэхем и Товий, м-м… исследователи. А я Орсам, руководитель группы.

Все они сбросили защитные маски, и теперь я смог разглядеть их лица. Зета – молодая женщина с тонкими, правильными чертами. Глубокие тени под глазами, усталые складки у рта говорили о том, что в последнее время ей немало досталось. Грэхем и Товий – молодые мужчины лет тридцати с невозмутимыми и малоподвижными лицами. Крепко сложенные и похожие друг на друга, как люди одной профессии. Из таких обычно набирают отряды десантников и прочих пионеров новых миров. Орсам был старше всех. Выражение его глаз скрывал постоянный прищур.

— Я был несколько резок с вами, – снизошел до признания Орсам.

— Вероятно, я должен…

— Я понимаю, – прервал я его извинения. – Как и вы, полагаю, понимаете: я делал все, что в моих силах.

— Да, – он тряхнул головой и протянул руку, показывая, что инцидент исчерпан.

Решив до конца исполнить обязанности радушного хозяина, я собрался было проводить их в каюты, но Машина позвала меня тревожным сигналом, на который, кажется, никто из гостей не обратил внимания.

— Когда мы отправимся? – спросил Орсам.

— Не сейчас, – озабоченно бросил я, устремляясь к пульту управления.

— Почему?

Я показал ему на верхний экран. Алый цвет небес быстро менялся на фиолетово-черный. Приближался мощный камнепад. Орсам побледнел, и этого не могла скрыть даже его щетина.

— Что вы собираетесь делать?

— Просто переждать, – пожал я плечами. – Здесь мы в полной безопасности, но мощности силовой установки хватит только на то, чтобы эту безопасность нам обеспечить. Двигаться мы не сможем.

Зонтик защитного поля забирает у Машины все силы, она беззаветно отдает их, чтобы уберечь меня от беды, и я всегда испытываю к ней пронзительное чувство благодарности. Иногда мне кажется, что она ! слышит и прекрасно понимает это мое чувство.

— Хорошо, – пробормотал он ошеломленно, явно превозмогая охвативший его страх. И, надо сказать, с ним Орсам довольно быстро справился.

То, что я называю камнепадом, – вовсе не дождик из камней. Когда скорость ветра превышает четыреста километров в час, он поднимает в воздух не только пыль, но и щебенку, которую обрушивает на все, что попадается ему на пути. Я лично находил после урагана камни величиной с кулак. При столкновении со снарядом такой массы сминается металл и разлетается в осколки прочнейший пластик. Временные человеческие укрытия и машины – обычные или усиленные – превращаются в бесполезный хлам, что и произошло здесь с геологами несколько часов назад. Подобные ураганы в тропиках часты и регулярны, поэтому тут почти нет птиц, а мы лишены возможности использовать в тропических широтах атмосферные летательные аппараты.

Местная фауна хорошо приспособилась к подобным катаклизмам. Одни, задолго предчувствуя приближение бури, убираются с ее пути, другие зарываются под землю. Кстати, больше половины представителей фауны Фенебры ведет норный образ жизни.

Этот ураган оказался не из самых сильных и длился относительно недолго. Размер камней, увязающих в силовом поле Машины и соскальзывающих на грунт, не превышал трех-четырех сантиметров. Все время каменной бомбардировки мои гости, несмотря на усталость, оставались в рубке, рядом со мной. Орсам сидел в кресле второго пилота, Зета – на откидном стульчике возле панелей компьютера, Товий с Грэхемом, для которых в рубке сидений не хватило, устроились просто на полу. Я понимал их – они инстинктивно жались ближе к тому, кто мог их защитить, хотя настоящей защитой служила моя Машина, а не я.

Под силовым зонтиком царили покой и тишина, если не считать тихого, уверенного урчания силовой установки Машины и легкой дрожи корпуса, когда удары урагана оказывались особенно сильными. Напряжение и страх моих гостей начали спадать. К ним приходило осознание того, что в Машине они полностью защищены. К тому времени, когда фронт грозы умчался, с наветренной стороны Машины образовался вал из щебенки высотой по колено. Теперь можно было трогаться, о чем я и сообщил спутникам. Только сейчас они поверили, что спасены окончательно.

— Как пройдет наш маршрут? – спросил Орсам.

— Откуда я могу знать? – удивился я. – Я никогда не бывал в тех местах. У меня есть конечная точка и снимки поверхности планеты, которые много лет назад сделал автоматический зонд. Они, конечно, достаточно подробные, но вы должны понять…

— Я понимаю, – нетерпеливо перебил он меня. – Но хотя бы примерно вы представляете?

— Действительно весьма примерно, – согласился я. – Если хотите, взгляните сами.

Я вывел карту на экран и прочертил пальцем мерцающую линию от той точки, где мы сейчас находились, до пункта назначения.

— Приблизительно так, – пожал я плечами. – Но на самом деле все может выглядеть совершенно иначе.

Некоторое время Орсам внимательно изучал изображение.

— Что это? – показал он пальцем.

— Плато, – сказал я. – Оно не имеет названия, если хотите, можете его сами придумать. Конец нашего маршрута находится на плато. Боюсь, нам придется штурмовать довольно высокую стену.

— Боитесь? – уцепился он за слово.

— Подъем будет не очень комфортным, но этот путь самый короткий. Обогнуть стену и подняться там, где проще, – намного дольше. Велик риск того, что мы не успеем к открытию «норы». Впрочем, я еще не решил до конца, как поступить…

— Нет-нет! – воскликнул он с неожиданной горячностью. – Нам нужно именно так!

— Нам?

Он взглянул на меня довольно хмуро. Как в начале встречи.

— Мы должны оказаться на плато как можно раньше, оно является целью… нашей экспедиции. И «нора», через которую мы попали на планету, должна была открыться именно там. Я не понимаю, почему расчеты оказались неверными…

Честно говоря, я тоже этого не понимал. Расчеты появления «норы» – проблема тонкая, но техники научились решать ее предельно точно.

— Вам хорошо заплатят, если мы окажемся на плато как можно скорее.

Я не могу назвать себя богатым, но в деньгах не нуждаюсь. Денег, как я считаю, у меня вполне достаточно для того, чтобы не говорить о них с малознакомыми людьми.

— Меня вполне устраивает то, что я получаю за свою работу, – сказал я.

— Вы получите в четыре раза больше, если все пройдет удачно.

Взгляд его сверкал непонятным возбуждением, я чувствовал: сейчас он не приемлет никаких возражений, и не собирался спорить попусту. Только дело в том, что лишь один я выбираю маршрут для Машины и никто не может указывать мне, как это следует делать. Плато? Может быть. А может, и нет, и деньги Орсама тут ничего не решают. Может быть. Я так ему и сказал, ожидая новой вспышки, но Орсам неожиданно увял.

— Как вы оказались на Фенебре? – задал я вопрос, который давно уже вертелся у меня на языке. – И вообще, кто вы такие?

В силу моей профессии я общаюсь с людьми лишь периодически. Я к этому вполне привык, но не стану утверждать, что совсем уж не скучаю по себе подобным. Может, потому, не утомившись общением, я ощущаю их эмоции особенно остро и теперь, еще до того как Орсам начал мне отвечать, уже знал, что он намерен мне солгать.

— Нас наняла компания разведать месторождения кларкита, – ответил он. – Когда мы обнаружили, что оказались далеко от расчетной точки, то попытались вернуться к «норе» до того, как она закроется, но буря не позволила нам этого сделать. Мы не представляли, с чем придется здесь столкнуться. Думаю, не знали этого и те, кто нас сюда послал.

В принципе, все правдоподобно. Гоняющиеся за кларкитом компании такое иногда делали. Добыв при помощи подкупа или иным способом предварительные данные, забрасывали свои команды на открытые объекты до официального оглашения результатов разведки и объявления аукционов. Они действовали на свой страх и риск, и закон этого не запрещал. Иногда авантюристам сопутствовала удача. Иногда – нет, как сейчас. Это походило на правду, кларкит на Фенебре действительно был, но все же я чувствовал, что Орсам лжет или, по меньшей мере, не договаривает. Интересно, почему? В любом случае, за спасение группы нанявшей их компании придется выложить кругленькую сумму. Разумеется, не мне, а Управлению, на которое я работал.

— Вам стоит отдохнуть, – сказал я. – Вы можете расположиться по своему усмотрению.

Вообще-то для подобных гостей на борту Машины предназначены две каюты. Каждая – на два места, но в случае необходимости после небольшой трансформации может принять и третьего, и четвертого. Третья каюта – моя. Но в такие тонкости я их посвящать не стал, предложив все три на выбор. Эти несколько дней я могу провести и в рубке. Как ни странно, они заняли только одну каюту, разместившись там вчетвером. Впрочем, их отношения меня совершенно не касались. Пора было начинать движение к пункту назначения, туда, где через несколько дней откроется «нора». Я убрал зонтик, поднял якоря и плавно послал Машину вперед.

Мы добрались до стены засветло практически без приключений. Все это время мои гости, изможденные перенесенными невзгодами, дружно спали. Во всяком случае, мне так казалось. Но едва Машина сбросила обороты двигателя и остановилась, за моей спиной звякнула, раскрываясь, дверь. Чуть покосившись назад, я убедился, что не ошибся в своем предположении насчет того, кто станет первым посетителем рубки. Это и в самом деле оказался Орсам. Он не только отдохнул, но и побрился. Не скажу, что его гладкая физиономия стала для меня более привлекательной, но по крайней мере острой антипатии не вызывала.

— Где мы находимся? – спросил он.

— Сейчас вам лучше всего вернуться в каюту и как следует упаковаться в кокон, – озабоченно проговорил я. – И разбудите своих друзей, им нужно сделать то же самое. Будет здорово трясти.

Орсам вгляделся в обзорные экраны.

— Что это? – потрясенно сказал он.

— Плато, – пожал я плечами. – Нам предстоит на него забраться. Уходивший вертикально в небо серый монолит, казалось, не имел пределов ни в высоту, ни по протяженности. Его верхняя грань терялась где-то в облаках. Направо и налево стена простиралась от горизонта до горизонта.

— Это возможно?

— Вполне, – кивнул я. – Хотя и непросто.

— Другого пути нет?

— Наверняка есть. Никакая дорога не может быть единственной. Где-то стена, возможно, пониже. А где-нибудь, может быть, даже существует совсем легкий, удобный подъем. Только я не знаю, где именно. И если мы потратим время на его поиски, то гарантированно не успеем к открытию «норы». Поэтому нам придется забираться именно здесь. Зато могу вас порадовать: там, наверху, не бывает камнепадов.

— Но как вы собираетесь это сделать?

— Можете понаблюдать сами в кресле резервного пилота, если сумеете покрепче привязаться, – сказал я, не скрывая гордости за мою Машину. – Но сперва все же разбудите и устройте понадежнее своих коллег.

На корпусе откинулась крышка, и из недр Машины, влекомая двумя турбинками, вертикально стартовала балка подъемника, вытягивая за собой невесомые тросы, сотканные из мономолекулярных нитей. Установленная на балке видеокамера транслировала убегающую вниз серую неровность скалы, счетчик отщелкивал преодоленные метры. Когда счет достиг двухсот, я уменьшил скорость подъема, выбирая место для стыковки с монолитом. Повинуясь моим командам, балка прижалась к стене вплотную. Лазерные резаки внедрились в камень, высверливая глубокие отверстия, в которые выдвинулись телескопические стержни. Включился насос, подав в скважины реологическую жидкость, мгновенно затвердевшую под действием электрического поля, превратив балку и монолит в единое целое.

— Внимание! Начинаем подъем! – предупредил я.

С легким шумом заработали лебедки. Нос Машины задрался, и она неторопливо поползла вверх.

— Я надеюсь, тросы достаточно прочны, – осторожно осведомился Орсам.

— Безусловно, – заверил я его. – Не знаю случая, чтобы они порвались. По сути, для подъема нам хватило бы и одного. Остальные три – просто страховка. Основной риск в другом. Например, если часть скалы, к которой прикрепилась балка, не связана с монолитом. Словно кирпич в кладке, который забыли обмазать раствором, понимаете?

— Я понимаю, – подтвердил Орсам угасшим тоном. – Но если мы все же упадем?

— Тогда мы разобьемся. Но в нашем случае все в порядке, – тут же продолжил я. – Сканирование не обнаружило существенных трещин в камне.

Больше Орсам вопросов не задавал. Он не отрывал взгляда от экрана заднего обзора, следя за тем, как удаляется почва. Выражение его лица при этом ясно показывало мне, что поступал он так совершенно напрасно. Неведение о происходящем ему было бы полезнее. Его спутники, с комфортом упакованные в своих каютах в аварийные коконы, полагаю, чувствовали себя намного лучше.

Подъем шел в тишине, изредка нарушаемой скрежетом корпуса Машины о камень и слабым жужжанием механизмов. Я внимательно смотрел вперед, то есть вверх, контролируя скорость подъема и состояние крепежа. Через сорок минут первая стадия подъема завершилась. Якоря Машины намертво соединили ее со скалой, а балка отстыковалась и вновь отправилась вверх. Эту операцию нам предстояло проделать еше несколько раз…

На высоте полукилометра Машина вошла в плотный слой облаков. Даже инфракрасное зрение Машины не позволяло обеспечить обзор более чем на десяток метров. Для технологии подъема этого было вполне достаточно, но все же испытываемые мною ощущения не относились к числу приятных. А вот Орсам, напротив, несколько успокоился, лишившись возможности запугивать себя созерцанием огромной высоты, на которую забралась отнюдь не приспособленная к полетам Машина.

Подъем с промежуточными остановками занял более шести часов. Когда Машина выбралась на горизонтальную поверхность плато, начинался вечер. Местное солнце, которое я увидел здесь впервые, опускалось к горизонту. По сравнению с моим родным Солнцем, оно было чуть больше и немного краснее. Над нашими головами плыли облака – обычные облака, которые несут дождь, снег или град, но уж никак не каменные бомбы.

Я услышал шаги в коридорчике: гости выбрались из коконов и пришли в рубку осмотреться. Специально для них я включил установку панорамного обзора с увеличением изображения.

— Не предполагала, что на Фенебре есть такие места, – сказала Зета.

Мертвый, изломанный камень окраины плато метров через пятьсот сменялся холмами, покрытыми синевато-красной травой. Исключая эту окраску, пейзаж выглядел почти альпийским.

— Я тоже, – сказал я и обернулся к ней, пораженный неожиданной мыслью: – С чего вы решили, что на плато есть кларкит? До нас здесь не было ни людей, ни автоматических аппаратов, это я знаю совершенно точно.

Прежде чем ответить, она глубоко вздохнула, отвела глаза в сторону, и я тут же понял: Зета готовится солгать. Что-то слишком много врут мне за последние сутки. Но делать этого ей не пришлось: в разговор вмешался Орсам.

— Аппаратов и людей не было, это точно, зато лет десять назад вокруг Фенебры кружился орбитальный зонд. Плато – единственное место на планете, доступное для сканирования из космоса, которое и показало ясные признаки присутствия кларкита.

Все звучало вполне логично. Зонд действительно летал. И он вполне мог просветить плато и даже обнаружить кларкит, если таковой тут вообще был. Непонятно одно: отчего я об этом ничего не знаю?

— Почему мы стоим? – нетерпеливо спросил Орсам.

— За оставшееся до захода солнца время мы всего лишь сумеем добраться до холмов, – сказал я. – Я не знаю, что нас там ждет. С точки зрения безопасности, будет лучше провести ночь здесь.

— Вы опасаетесь здешних тварей? – пренебрежительно хмыкнул Орсам.

— Я о них ничего не знаю, – сказал я, а потом набрал в грудь воздуха побольше и рявкнул, потому что Орсам к этому времени мне просто надоел: – Но самое главное, я просто хочу поспать, черт возьми, потому что толком не занимался этим уже двое суток!

Чтобы добраться до холмов, моей Машине пришлось на время превратиться в паука. Восемь многочленных лап, поднявших корпус Машины на трехметровую высоту, поочередно совершали шаг за шагом, осторожно нащупывая опору среди неровных, грубых каменных обломков. Двигаясь с неторопливой целеустремленностью, мы миновали каменный хаос всего за какие-то полчаса и вступили на более или менее ровную почву. Теперь скорость нашего передвижения была весьма приличной – километров двадцать в час, – и мы не выходили из намеченного мною графика. Я был полностью сосредоточен на управлении и не особенно следил за тем, как проводят время пассажиры Машины. Несколько докучал мне только Орсам, который почти все время зачем-то торчал в рубке. Изредка заходила Зета, ее визитам я был даже рад – эта женщина мне несомненно нравилась. А о существовании на борту Машины профессиональных близнецов Грэхема и Товия, предпочитавших не покидать каюту, я вообще почти забыл.

Машина шла медленнее, когда я передавал управление автопилоту, | чтобы перекусить и немного отдохнуть. Всякий раз Орсама это здорово раздражало. Старательно скрывая неудовольствие, он предлагал свои услуги, порываясь занять кресло пилота. Его предложения я вежливо отклонял под более или менее аргументированными предлогами, не сообщая главного: моя Машина не терпит чужаков, пытающихся ею командовать. Впрочем, этого аргумента Орсам все равно бы не сумел понять.

Мы двигались весь световой день и большую часть ночи, остановились на короткую передышку и вновь продолжили путь. Эта часть маршрута была несложной, но утомительной из-за удручающего однообразия пейзажа. Холмы и невысокая трава вокруг – больше никого и ничего. Если на плато водилась какая-то фауна, то, скорее всего, она бежала в страхе перед вторгшимся в ее пределы урчащим бронированным гигантом, за время пути нам не попалось ни одного представителя местного животного мира, хотя несколько раз мне казалось, что я замечал пробитые в траве тропы. День вновь сменился ночью, мы продолжали движение.

Область холмов кончилась за пару часов до рассвета так же внезапно, как и началась. Ощутив радаром очевидную перемену в открывшемся пространстве, Машина деликатно остановилась, ожидая моих решений и команд, но я отложил их принятие из-за крайней усталости. Спасение этих недотеп давалось мне нелегко. К счастью, Орсам уже убрался в свою каюту и не помешал своими глупыми вопросами мне немного выспаться.

Утренний свет показал нам потрясающую перспективу. Перед нами раскинулся бескрайний простор саванны. Именно бескрайний, потому что длинный и пологий спуск с холмов отодвигал линию горизонта невероятно далеко. Я видел островки растительности, группы пасущихся в траве животных, размеров и очертаний которых из-за удаленности не позволяла определить даже мощная оптика Машины. Сверившись с картами и навигатором, я обнаружил, что до конечной точки маршрута осталось не так уж далеко, о чем сообщил собравшимся в рубке пассажирам. Кстати, в отличие от меня, прекрасно отдохнувшим.

— Когда именно вы рассчитываете добраться до места? – потребовал точности Орсам.

— Через шесть – восемь часов.

— Так все же через шесть или через восемь? Мы должны оказаться там быстрее.

— Ничем не могу помочь, – сухо сказал я, понемногу раздражаясь. – Не по магистрали едем. И хочу напомнить вам, что должен всего лишь доставить вас к «норе» и сдать на руки тем, кто будет там встречать. Я надеюсь, вас будет кто-то встречать?

Ноздри Орсама нервно раздулись. Товий и Грэхем молчали, но смотрели на меня без малейшей приязни, и ситуация начинала нравиться мне все меньше, тем более что я совершенно не понимал причины такого их настроения. Обстановку разрядила Зета. Она шагнула вперед и положила руку на мое предплечье.

— Капитан Кларенс, поверьте, для нас это действительно очень важно, – мягко проговорила она. – Ради этого и была создана наша группа. Из-за этого погиб наш товарищ. Неужели вы не поможете нам хоть частично компенсировать неудачу.

— Хорошо, – сказал я. – У вас в запасе будет некоторое время. И то при условии, что нам повезет и в пути ничто не помешает. И, кстати, не нужно называть меня капитаном – это у нас не принято. Я пилот.

Зета мне нравилась – она и в самом деле была красива, хотя после пятимесячного воздержания критерии женской красоты для меня изрядно снижались. Однако было в этих людях – в том числе и в ней – что-то, делающее их не похожими на обычных полевиков. Впрочем, тратить время, разбираясь в этом «что-то», мне совсем не хотелось: план моей собственной работы на Фенебре, четко оговоренный контрактом, был еще далек от завершения. В конце концов, отклонение от маршрута представлялось действительно незначительным. Путешествие по вознесенному на два с половиной километра над основной твердью Фенебры плато представлялось почти прогулкой: ураганы, молниевые ливни и камнепады гремели далеко позади и внизу. Но дело в том, что каждому геологу должно быть совершено очевидно: выдавленное миллионы лет назад из бушующей мантии планеты плато, скорее всего, состоит из легких пород. Ни кларкита, ни трансуранидов здесь не сыскать по определению, и, конечно же, никакой космический зонд обнаружить их не мог. Именно по этой причине исследование плато не входило в мое задание – я находился на Фенебре вовсе не для того, чтобы отыскать место расположения будущего планетарного курорта. И настойчивость Орсама и его спутников меня удивляла и озадачивала.

Между тем дорога действительно оказалась легка, моя Машина летела по азимуту почти на крейсерской скорости, распугивая стада травоядных и стайки мелких хищников. Хотя не все здешние хищники оказались мелкими. Громадная бронированная тварь, поджидавшая добычу в высоком кустарнике, длинными скачками кинулась нам наперерез. Столкновение было неизбежным, но я не стал маневрировать или применять оружие. Машина лишь слегка вздрогнула от удара, а задние экраны позволяли с немалым удовольствием следить за тем, как оглушенное, ошеломленное животное медленно приходит в себя, пытаясь подняться и роняя хлопья пены из усеянной клыками пасти величиной с ковш экскаватора.

Тем временем впереди возникло нечто, чему я не сумел сразу подобрать определения. Мы приближались к странной возвышенности в форме низко усеченного конуса. Обильно покрывавшая ее внешний склон трава не могла скрыть правильности геометрической формы. Впрочем, я был далек от того, чтобы немедленно счесть возвышенность искусственным образованием, – природа удивительна в своем спонтанном творчестве и способна обмануть любого. Например, так мог бы выглядеть кратер древнего вулкана.

Я сверился с картой: видимо, это было то самое место, куда так стремился Орсам сотовариши. Так оно и оказалось.

— Остановитесь, – прозвучал за моей спиной его голос. – Дальше мы пойдем сами.

— Вы уверены, что это стоит делать? – осведомился я. – Необходимые пробы можно сделать, не покидая машины.

— Мы сделаем это сами.

Машина остановилась в самом начале короткого подъема. Главный экран демонстрировал, как они вышли из шлюза, поднялись по склону и некоторое время стояли, о чем-то переговариваясь. А потом произошло нечто странное. Они исчезли. Возможно, в какое-то мгновение я отвел в сторону взгляд или просто моргнул, но на экране больше никого не было. Они пропали, как будто одновременно рухнули во внезапно открывшуюся бездну. Я отвечал за них и потому не медлил ни секунды. Повинуясь моей команде, Машина рванулась вверх и перевалила через край гряды. Экраны на секунду потемнели, тут же вспыхнули вновь, а я поспешно нажал на тормоза.

То, что открылось передо мной, не имело аналогов на этой планете и, как следствие, объяснений. Машина стояла на ровной поверхности в форме правильной окружности. Поверхность эта влажно поблескивала, словно идеально выглаженный мокрый асфальт, а в центре высилось странное сооружение – огромный цилиндр метров шести высотой и втрое большего диаметра, этакий бункер без окон и дверей, выточенный из тяжелого темного камня. Почему-то он вызвал у меня ассоциацию с гигантской консервной банкой, поданной на блюдце к столу великана. Никого из четверых в обозримом пространстве не наблюдалось. Торопясь, я выбрался наружу, оставив в нарушение всех правил открытым шлюз. Обежал вокруг сооружения. Никого! Им некуда было спрятаться – если они живы, то находятся внутри монолита. Его поверхность была абсолютно сплошной, без малейших щелей и зазоров, гладкой и холодной на ощупь. Я присмотрелся внимательнее. Казалось, ее покрыли слоем прозрачного лака или пластика, под которым проступали непонятные узоры. Образующие их линии пересекались, сливались и вновь расходились, они не имели ни начала, ни конца, ни какой бы то ни было симметрии. Чем дольше я рассматривал этот лишенный внутренней логики орнамент, тем сильнее испытывал тревогу, а вместе с ней твердую уверенность, что это творение никоим образом не могло быть создано человеком.

Я оглаживал и ощупывал непроницаемую стену, пытаясь отыскать скрытый механизм, открывающий путь в недра цилиндра, даже постучал по неведомому материалу кулаком, но никакого успеха мои усилия не имели.

Мои усилия? У меня была моя Машина, способная разнести в пыль и прах все, что угодно. Арсенал моей Машины был разнообразен и могуч, хотя предназначался вовсе не для ведения боевых действий. Мономолекулярные фрезы, плазменный резак, кумулятивные снаряды малого калибра и, в конце концов, торпеды с термической боеголовкой, способные прожечь для Машины многометровый туннель в крепчайшем базальте… Пожалуй, все же следует попробовать ручной плазменный резак. Я буду осторожно отщипывать от этой консервной банки по кусочку, пока она мне не покорится…

Я направился к шлюзу, но замедлил шаг, обнаружив еще одну странность этого места. Блюдце вместе с цилиндром, Машиной и мной было накрыто прозрачной, колышущейся вуалью, слегка искажающей перспективу. Я приблизился к ней вплотную и протянул руку. Рука проникла сквозь вуаль без каких бы то ни было неприятных ощущений, тогда я решительно шагнул за ее пределы.

И оказался один под чужим светилом на огромном просторе Фене-бры. Один, без Машины, без надежды на помощь и саму жизнь. Охвативший меня ужас был столь силен, что тело среагировало раньше, чем рассудок. Я прыгнул назад и едва не свалился, поскользнувшись на гладкой поверхности блюдца: все сделалось точно так же, как секунду назад, – цилиндрический монолит за моей спиной, Машина и укрывавшая нас вуаль, которая оказалась вовсе не вуалью, а маскировочным полем не известной мне природы. Бешеный стук сердца постепенно унимался, концентрация адреналина в крови возвращалась к норме, я вновь обрел способность рассуждать здраво. Итак, испробуем плазменный резак…

Я вернулся в Машину, направился через рубку в инструментальный отсек, мимоходом бросив взгляд на контрольную панель, и остановился. Левый край индикаторной полоски сканера пространственной метрики слабо светился. Это означало, что техники Центра завершают процедуру открытия «норы». Вторая полоска – маркерная – оставалась темной, она запылает перед самым моментом активации входа, сообщая, сколько времени «нора» будет оставаться открытой. Все это прекрасно, но если мне не удастся в самое ближайшее время вернуть на борт моих гостей, они здорово рискуют задержаться здесь очень на-долг», А значит, и я вместе с ними. Следовало поторопиться. Я поспешно освободил резак из стойки и проверил заряд батарей. Однако, пробегая мимо сканера, снова замер в недоумении.

Поведение индикатора ничуть не изменилось. Свечение не стало ярче и не продвинулось от края полоски ни на миллиметр. Я подождал еше немного, но все оставалось по-прежнему. Такого попросту не могло быть. Время раскрытия «норы» составляет от одной до десяти минут, этот процесс сопровождается изменением интенсивности свечения индикатора. Инициировав процесс открытия входа в «нору», его невозможно остановить или задержать. Однако сейчас я как будто находился перед запертой дверью…

Внезапная мысль пришла мне в голову. Точнее, внезапной она не была, поскольку уже посещала меня ранее. Только реализовать я ее не мог из-за постоянного и довольно назойливого присутствия рядом Ор-сама либо кого-то из его товарищей. Теперь же я намеревался заглянуть в холодильный отсек. Без чьего бы то ни было участия.

Мой настоящий контракт не предусматривал сбора образцов живого мира планеты, и это было просто прекрасно. Впрочем, лишь по той причине, что изучение Фенебры находилось на самой начальной стадии. Поэтому в холодильнике отсутствовали замороженные туши местной фауны и всяческие биопробы. Единственным объектом хранения оставался труп погибшего товарища спасенных. Я выдвинул носилки из ниши хранения и приподнял укрывавшую тело ткань.

Не оставалось никаких сомнений: гибель произошла в результате камнепада. Из середины смятой грудной клетки торчал острый камеи- ! ный осколок, левая половина лица была изуродована, но правая, оставшаяся нетронутой, человеку явно не принадлежала. Глубоко спрятанную в черепе круглую глазницу закрывала серая пленка, подбородок у существа отсутствовал, под тонкой нижней челюстью бугрились мышцы, плавно переходящие в шею. Существо обладало пятипалой кистью, но одинаковые по размеру пальцы имели лищь по две длинные фаланги. Дальнейший осмотр представлялся излишним. Передо мной лежал труп фенка. Я услышал за спиной шорох и обернулся. Последним, что я успел увидеть, был силуэт одного из близнецов, Товия или Грэхема – точнее разобрать я не успел, – с занесенной для удара рукой. Потом для меня все исчезло…

Сознание вернулось не постепенно, а сразу. Я словно вынырнул из темной глубины забытья на поверхность, увидев и услышав окружающий мир. Ничего хорошего этот мир для меня не приготовил. Хотя я находился в рубке Машины и сидел в собственном кресле первого пилота, руки мои были крепко связаны, затылок наполнен тупой болью, а вокруг расположились все четверо гостей, явно претендовавших на то, чтобы стать хозяевами. И еще я заметил (хотя осознал важность увиденного намного позже), что индикаторный огонек на левой панели по-прежнему едва тлел, находясь на грани жизни и смерти.

— Вы совершенно напрасно полезли не в свое дело, Кларенс, – произнес Орсам без тени сожаления. – В том, что случилось, виноваты вы сами и никто больше.

— Что у вас за дела с фенками? – хрипло спросил я.

— Бизнес, конечно же. Очень выгодный бизнес. Феики могут быть вполне надежными партнерами.

— Откуда вам знать, какими они могут быть!

— О, да, – кивнул Орсам, – мне известны распространенные заблуждения на их счет. Но сейчас вы должны думать совсем о другом.

— О чем, например?

— О вашей собственной судьбе.

Я слегка приподнял связанные руки.

— Мне кажется, возможности выбора у меня несколько ограничены.

— Тем не менее выбор у вас есть, – улыбнулся Орсам, – хотя и не слишком большой: сотрудничество, которое будет хорошо вознаграждено.

— Или?

— Или мы обойдемся без вас.

— То есть в знак признательности за то, что я вас спас, вы собираетесь меня убить, – кивнул я. Честно говоря, больше всего меня сейчас задевало поведение Зеты. Все это время она оставалась совершенно равнодушной к происходящему. Она даже смотрела на меня мельком, словно на некий неодушевленный предмет. Собственно, с чего я решил, что она должна относиться ко мне иначе?

— Мы просто обойдемся без вашей помощи, – возразил Орсам. – Но вашу замечательную машину нам придется забрать. Нет, убивать мы вас не собираемся. Мы вас просто отпустим.

— Что, в сущности, означает то же самое. Как вы думаете, сколько часов после этого я проживу?

— Такой финал отнюдь не неизбежен, – пожал плечами Орсам. – Вам нужно только принять наши условия.

Я выдерживал паузу, и никто из них меня не торопил.

— Вы уверены, что сумеете справиться с управлением Машины? – спросил я. – Это не так просто, как вы полагаете.

— Грэхем неплохо знаком с механизмами этого класса, – усмехнулся Орсам. – Конечно, он маловато практиковался, и поэтому у нас вполне могут возникнуть определенные затруднения, но уверен, рано или поздно мы их преодолеем.

В отличие от него, я не был в этом уверен. Более того, я был абсолютно убежден в противоположном, однако сообщать об этом вовсе не собирался.

— Что это за сооружение? – вопрос мой был не вполне уместен в данной ситуации, но я от него все же не удержался.

— База предыдущей экспедиции, – немедленно объяснил Орсам.

— Как видите, вы здесь не первый.

— Никогда не видел, чтобы так устраивали базы, – пробормотал я.

— Но у фенков на этот счет, вероятно, другое мнение.

— Я не слышу вашего ответа!

— Скажите, Орсам, – спросил я, – что же такое пообещали вам фенки, что вы забыли о том, где, собственно, родились?

— Кое-что очень интересное, – со сладким вздохом ответил он. – Я не стану вам говорить, чтобы не расстраивать. Но уверяю, вы тоже не прогадаете. Итак: ваше решение?

— Вижу, у меня действительно нет выхода, – сказал я. – Тем не менее я бы хотел знать, о чем вообще пойдет речь.

Орсам и Зета обменялись короткими взглядами, означавшими завершение какого-то недавнего спора. Интересно, кто из них считает себя победителем?

— Конечно, мы вам все расскажем, – сейчас Орсам являл собой само внимание и дружелюбие. – Как я уже сказал, наше путешествие – исключительно коммерческое предприятие…

То, что пути фенков и людей пересеклись, могло оказаться как случайностью, так и закономерностью, поскольку и мы, и они искали в Космосе одно и то же – кислородные планеты. Мы не знали, откуда приходят фенки и где находился их дом, известно было лишь, что они так же, как и мы, использовали для путешествий «кротовые норы».

Однажды связь с нашей базой на Посейдоне внезапно прервалась. Посланный туда корабль – времени ждать открытия подходящей «норы» не было – обнаружил, что база разрушена, а персонал отсутствует. Затем последовало нападение на Новое Гаити, которое удалось отбить иеной жизней половины сотрудников базы. Только тогда мы узнали, как выглядят наши враги, однако их цели и намерения оставались все так же непонятны. Фенки не пытались вступить в контакт, они просто нападали там, где могли напасть, а затем исчезали. Совершенной случайностью оказалось, что следующее нападение не застало нас врасплох. Тяжелый грузовик, доставлявший на Кемпер-2 шахтное оборудование, находился на орбите, когда в открывшуюся «нору» высыпался .отряд фенков. Его засекли примерно на полпути к шахтам и блокировали на ближних подступах. Они отчаянно сопротивлялись, но против колоссальной моши межзвездника шансов у них не оставалось. Нам даже удалось захватить несколько пленных. Допросы практически ничего не дали, пленные категорически отказывались от сотрудничества и через некоторое время одновременно покончили самоубийством так и не понятым до конца способом. Удалось выяснить единственное: межзвездных кораблей у фенков не было. Технологией пространственных бросков они не обладали. Это давало нам в намечающемся противостоянии неоспоримый перевес в силах: через «нору» не проведешь армию и тяжелое вооружение, а наши межзвезд-ники способны достичь любой точки Галактики в течение нескольких суток. К тому же появление «норы» предсказывается за несколько часов и даже дней, теперь, когда мы знали о возможности нападения, фенки лишились единственного своего преимущества – неожиданности.

После того как очередные две попытки нападения были жестко пресечены в зародыше, фенки это поняли. Но все же сумели нанести еще один удар – самый жестокий и самый бессмысленный. Через несколько месяцев исчезло поселение на Орландо, уничтоженное взрывом кварковой бомбы. И хотя последнее время мы о них больше не слышали, успокаиваться никто не собирался: потенциальная угроза человечеству сохранялась в полном объеме хотя бы по той причине, что мы по-прежнему слишком мало знали о наших врагах. Одно мы знали твердо: фенки умеют делать кварковые бомбы. \

Я, как и все разведчики, хорошо представлял себе внешность фен-ка – в памяти компьютера моей Машины имелась полная информация о всей истории столкновений с ними и собственно о них самих, вплоть до подробнейших стереомоделей в натуральную величину. Но вся эта информация не давала мне сейчас ответа на простые вопросы: как фенкам удалось отыскать среди людей тех, кто захотел с ними приватно договориться? И самое главное: когда и где? Это стоило серьезных размышлений. Но сейчас меня прежде всего занимала собственная судьба.

— Наши планы несколько изменились, – сообщил Орсам. – «Нора» не откроется там, где вы полагали.

— Она и не должна была открыться, – почти уверенно сказал я. – Не знаю, как вам это удалось, но сообщение, которое я получил, было вовсе не из отделения нашей Базы в этом секторе.

— Вы догадливы, – снисходительно наклонил голову Орсам.

— Тогда я продолжу свои догадки. Вашей целью было именно это сооружение. И вы дважды потерпели неудачу. В первый раз, когда попали на своей жалкой скорлупке под каменный ливень. В сущности, все для вас должно было кончиться уже тогда, вас спасло только чудо. А второй раз здесь. Не знаю подробностей, но готов спорить, что у вас и сейчас ничего не получается.

Орсам нахмурился.

— Вы слишком догадливы, – сказал он, – хотя и не вполне точны. Мы с самого начала рассчитывали использовать ваш «дракон». Признаю, что не все сложилось так, как мы предполагали, камнепад оказался случайностью, которую мы не учли, но план строился именно на этом. Ну вот, вы, в сущности, все знаете.

— Кроме того, что представляет собой эта штука, к которой я вас привез, – хмыкнул я.

— Об этом вы обязательно узнаете, но чуть позже, – пообещал Орсам.

— Почему не сейчас? – я сделал вид, что обижен. – Разве такие отношения должны быть между партнерами?

— Кто вам сказал, что мы партнеры? – холодно осведомился Орсам, – Я предлагаю вам способ выжить и к тому же неплохо заработать, только и всего.

— Ладно, – не стал спорить я. – Так что же от меня требуется?

— Совсем немногое. Доставить нас в точку, которую я вам укажу.

— И это все?

— Абсолютно! – Орсам улыбнулся широко и открыто, но я отчего-то не поверил его открытости ни на грош.

За его спиной, за спинами Товия и Грэхема внимательно смотревшая на меня Зета как бы ненароком поднесла к своей щеке палец, тут же убрала его и отвела взгляд в сторону. Если она таким образом подавала мне знак, то, скоре всего, он означал, что я должен быть очень внимательным.

— Хорошо, – сказал я. – Может быть, теперь вы развяжете мне руки?

Новая цель нашего путешествия находилась в полутора тысячах километров к северу, далеко за пределами плато, поэтому путь предстоял нелегкий, хотя вначале трудностей не предвиделось. Как и показывали карты, к северу плато постепенно понижалось, стена с этой стороны была намного ниже и спуск оказался достаточно простым. Трудности начались на вторые сутки пути, когда мы вступили на обширное пространство, испещренное невысокими, но совершенно дикими россыпями камней, скальными грядами и трещинами узких расщелин. Мне постоянно приходилось корректировать маршрут, огибая труднопроходимые участки местности. Но моя умная Машина легко несла нас к цели, длинные лапы с широкими опорами-ступнями страховали гусеницы, опираясь или цепляясь за надежно просканированные участки поверхности. Нас почти не трясло – разве что на особенно гнусных отрезках пути. К тому же нам не досаждала погода Фенебры. Пока еше нам не довелось испытать ярости каменных бурь: плато по-прежнему защищало нас от южных ураганов. В этом отношении преодолеваемая область планеты показалась мне намного более комфортной для обитания живых существ. Однако совершенно никакой жизни вокруг не обнаруживалось. Это озадачивало меня недолго – лишь до того момента, когда Машина звуковым сигналом предупредила меня о том, что радиоактивность почвы вокруг превышает все разумные пределы.

— Что это? – подозрительно спросил Орсам на кряканье зуммера. Один из троих – Орсам, Грэхем или Товий, сменяя друг друга – постоянно находился в рубке, с оружием в руках контролируя все мои действия. Зета в дежурствах участия не принимала, за двое суток пути я видел ее лишь несколько раз, когда она ненадолго заглядывала в рубку.

— Индикатор сигнализирует о высоком уровне радиоактивности, – объяснил я, отключив звук и переведя сигнал индикатора в световой режим. – Не беспокойтесь. Машина имеет хорошую зашиту. Но если вас действительно интересуют кларкит или трансураниды, самое время забрать полевые пробы.

— Мы сделаем это несколько позже, – отвечал Орсам, – я не хочу терять время. Ведь мы, кажется, сильно выбиваемся из графика, который вы составили.

— Выбиваемся, – подтвердил я. – Но совсем не сильно. Тем более, что я составлял его с достаточным запасом.

Я почти не сомневался, что Орсам откажется – просто хотел еше раз проверить свои предположения. Но даже если бы он согласился, у него бы ничего не получилось, потому что эта радиация к полезным ископаемым не имела никакого отношения. Зато все это, включая пейзаж, очень походило на результат взрыва кварковой бомбы, произошедшего здесь лет этак шестьдесят или семьдесят назад. Я чуть изменил направление движения, чтобы проехать через эпицентр взрыва. Эпицентр, впрочем, довольно условный, потому что такового при взрыве кваркового заряда не образуется. Никакой воронки, никаких сверхразрушений, разве что небольшое повышение уровня радиации. Кварковая бомба выжигает невидимыми лучами огромное, но строго локализованное пространство с почти четкими границами, немного размытыми лишь вторичным излучением породы, превращая его в мертвую зону лет на двести. Мерзкое, бессмысленное оружие тотального уничтожения. Но на что-то здесь оно было когда-то нацелено, и мне очень хотелось посмотреть, на что именно.

Орсам зевнул и поднялся, я услышал, как открылась дверь рубки, короткий разговор, а потом в кресло второго пилота (мне всегда было интересно, зачем конструкторы предусмотрели это кресло, если разведчики работают в одиночку) водрузился сменивший Орсама Грэхем. Полуобернувшись, я обнаружил, что это все же не Грэхем, а Товий. К тому же довольно сонный, что в данном случае мне было весьма на руку.

Товий и в самом деле скоро погрузился в полудрему. Специально, чтобы его не беспокоить, я сбросил скорость на четверть. Машина одолела очередную расщелину, неторопливо взобралась на каменную насыпь. Я приблизил открывшееся на экране изображение, вздрогнул и тут же грубо вмешался в работу управляющего компьютера Машины, резко крутанув руль влево. Озадаченная и наверняка возмущенная до глубины механической души Машина, конечно же, повиновалась, но одна из ее опорных лап поскользнулась на месте, не просчитанном для шага заранее, и лишенная поддержки левая гусеница съехала на метр вниз. Машину тряхнуло, Товий проснулся, заполошно дернулся и принялся протирать глаза.

— Что случилось?

— Ничего страшного, – пожал я плечами, – скрытая каверна в почве. Я вовремя ее заметил – и она уже позади.

Он с подозрением уставился на экраны, но гребень осыпи уже заслонил то, что открылось мне несколькими секундами раньше. Я не собирался ничего показывать Товию, поэтому заложил – теперь уже при участии компьютера – широкую дугу в объезд. И самому мне тоже не было нужды что-либо внимательнее рассматривать, ведь я увидел самое главное.

Объектом кварковой атаки было точно такое же блюдце с цилиндром посредине, которое осталось далеко на плато. Правда, выглядела конструкция намного хуже: края «блюдца» изрядно потрескались, а цилиндр оплыл одним боком внутрь и покосился в противоположную сторону, уподобившись использованной жестянке, попавшей под сапог великана. Я не знал, что представляют на самом деле эти непонятные сервизы и зачем кому-то понадобилось их громоздить, а потом разрушать. Зато я знал, что такое кварковая бомба и что ее с удовольствием используют фенки. Дальнейшая перспектива моих действий выглядела весьма логичной. Если цель фенков – уничтожение блюдец, неплохо бы мне постараться сохранить то, что пребывает в относительной целостности. Не знаю, что из этого выйдет, но иной рациональной задачи для себя я пока не видел. К сожалению, пределы любых моих попыток были существенно ограничены статусом тщательно охраняемого пленника. Нужно было придумать нечто, способное изменить этот статус. Хотя бы на время.

Индикатор вновь запульсировал в режиме тревожного оповещения. Еще не разобравшись в причине, я резко остановил Машину.

— В чем дело? – немедленно потребовал отчета Товий.

— Пока не знаю, – сказал я. – Но снаружи что-то изменилось. Не стоит двигаться дальше, пока мы не поймем…

На пороге рубки появился Орсам.

— Почему мы остановились? – почти закричал он и тут же сбросил тон до уровня змеиного шипения. – Пилот Кларенс, я крайне убедительно прошу вас не прекращать движения.

Я не ответил ему немедленно, потому что был занят проверкой показаний датчиков. Тогда он шагнул вперед и сильно тряхнул меня за плечо.

— Вы меня слышите?

— Безусловно, – с досадой пробормотал я. – Но я бы на вашем месте не настаивал. Поглядите на верхние экраны! Видите, что происходит с небом? На это раз камней не будет, нас ждет кое-что похуже.

— Что вы имеете в виду?

— Молниевый ливень. Он идет прямо на нас. Напряженность электрического поля растет с невероятной скоростью. Ничего страшного не произойдет, если мы успеем приготовиться, но времени у нас остается не так много. Все вы должны немедленно разойтись по каютам и укрыться в коконах. Скорее, Орсам, прошу вас!

Товий соображал быстрее, он первым выскочил из рубки, бросившись к своей каюте. Спустя секунду за ним последовал Орсам.

— Через пять минут все энергетические системы будут отключены! – крикнул я ему вслед. – Не пугайтесь, полчаса или час вам придется провести в темноте. И запомните: когда все это начнется, ни в коем случае не пытайтесь двигаться. Ни в коем случае! Не шевелитесь, если хотите остаться в живых…

Надеюсь, он услышал мои последние фразы и правильно понял их смысл. А я принялся лихорадочно готовить Машину к встрече с катаклизмом.

Молниевые ливни – самая неприятная штука на Фенебре. Намного хуже камнепада и тем более атаки ходячих деревяшек. Молниевые ливни редки, но смертоносны. Единственное спасение от них – заранее убраться с пути бури или зарыться как можно глубже в почву. Так и поступают обитатели Фенебры. От них не спасает защитный экран Машины – колоссальная напряженность электрического поля этой грозы подавляет любую защиту. Создатели модулей класса «дракон» не могли всего предусмотреть, поэтому я не склонен их ни в чем винить. Многие из способов выживания в неземных средах мы должны были придумывать и реализовывать сами.

Именно поэтому нас – разведчиков – было так немного, именно поэтому нам платили так хорошо.

Мне несказанно повезло, что, когда я впервые попал под молниевый ливень, мы работали в овраге с довольно крутыми склонами, потому что летящая низко над землей сияющая туча надвигалась с такой скоростью, что ни убежать от нее, ни искать укрытия времени уже не оставалось. Я успел вцепиться якорями в Фенебру изо всех сил, а потом выстрелом из пушки обвалил на себя ближайший склон оврага. Это нас спасло. Но я допустил ошибку, за что, как мне кажется, Машина остается обиженной на меня до сих пор. Я был обязан действовать строго по инструкции, но не смог заставить себя отключить защитные системы окончательно. Энергетическая защита Машины оказалась бесполезной перед чудовищной мощью атмосферных разрядов. К счастью, предохранительный блок успел сработать, прежде чем электрические цепи – нервы Машины – оказались сожжены. Мы уподобились мертвому тысячелетнему валуну под слоем грунта, и безнадежно выбитыми оказались лишь два кластера компьютера. Конечно, когда все закончилось, я их сменил, Машина вновь отзывалась на любой мой запрос, но чувство вины перед ней у меня сохранилось до сей поры.

Сейчас времени у нас было несколько больше, но медлить не стоило. Я загнал Машину в ближайший распадок. Торопясь, выстрелил динамитным патроном в нависающий край и попросил Машину побыстрее закапываться. Она и так старалась изо всех сил, наваливая на себя камни вперемежку с бесплодной породой. Связь с окружающим миром нами была на время утеряна. Последнее, что я сделал, – отключил абсолютно все системы Машины и поспешил в свою каюту, проверив по пути, подготовились ли пассажиры. Все они приняли мои предостережения всерьез и уже находились в коконах.

Я тоже успел забраться в кокон и был невероятно счастлив, что встретил навалившиеся ощущения в своей каюте, а не в кресле пилота. Главным из них был невыносимый зуд во всем теле. Синеватый туман плавал по каюте – то ли объективное следствие ионизации, то ли болезненная реакция глазных нервов на происходящее. Мышцы мои судорожно сокращались в просьбе избавить тело от мучений, но я держался, отлично зная, что последует за любой попыткой. Я увидел, как на металлических углах возникают ослепительные шарики сгустков энергии. Именно они убили первого пилота, работавшего на этой планете, – его звали Фонтейн, и, к счастью, он не был моим другом. Фон-тейн успел рассказать, что и как его убивает, прежде чем умер, исполнив свой долг разведчика. Расшифрованная запись его предсмертной инструкции спасла меня в первую встречу с Облаком Молний и спасала сейчас.

Прошло около получаса, а потом я почувствовал, что Облако начинает уходить. Смертоносные шарики сдувались и схлопывались внутрь себя, бесследно исчезая. Зуд не прекращался, но я знал, что все позади и теперь у меня есть некоторое время, чтобы попытаться выяснить то, что до сих пор оставалось для меня непонятным, и проверить свои подозрения. Стряхивая остатки оцепенения, я ринулся в рубку. Пока Орсам и его компания приходят в себя, у меня есть минут пятнадцать – двадцать.

Было довольно жарко: несмотря на заземление, вихревые токи разогрели металлическую плоть Машины. Я включил питание, с замиранием сердца отсчитывая томительно длинные секунды, пока шла проверка цепей, кластеров и систем. Наконец, успокаивающе мигнув экраном, Машина сообщила, что все в норме, молниевый ливень прошел для нас без серьезных последствий. Торопясь, набрал запрос: «База «Посейдон», список персонала». Машина ответила немедленно. Я жадно вцепился взглядом в появившийся на экране текст и меньше чем через минуту обнаружил то, что и рассчитывал увидеть: «Зета Ка-ванти, биолог…». Как ни странно, ни Орсама, ни Товия с Грэхемом в списке не было. Возможно, эти трое были захвачены фенками во время какого-то другого нападения? Не знаю, что заставило их пойти ка сотрудничество с врагом – пытки, психологическая обработка или банальная корысть, – ясно, что мы с ними находились сейчас по разные стороны баррикад. Некоторые надежды, впрочем, мне внушало поведение Зеты, но чтобы проверить их обоснованность, нужно было хотя бы недолго поговорить с ней наедине.

Я услышал шаги, и через секунду в рубке появились Орсам с Грэхемом. Выглядели они изрядно помятыми, что я отметил с немалым удовольствием.

— У нас все в порядке? – спросил Орсам, сверля меня одновременно встревоженным и подозрительным взглядом.

— Думаю, что да. Я заканчиваю проверку систем. Через несколько минут мы продолжим движение.

Орсам жестом приказал Грэхему занять сторожевой пост, а сам удалился, массируя виски.

Машина ожила. По моей команде она легко приподнялась на лапах, сбрасывая со спины тонны грунта, и выползла из укрывавшей нас расщелины.

Чем дальше мы перемещались к северу, тем больше менялась окружающая нас природа. Ночью налетел ураган, однако по своей силе он был вполне сравним с земными катаклизмами. Скорость ветра вряд ли превышала сто пятьдесят километров в нас, и принес он с собой не камснный град, а мощный ливень, превративший местность в сплошное болото. Мы вступили в зону лесов – не знакомых мне прежде бесконечных зарослей низкого, цепкого кустарника, а настоящего царства растительных великанов с широкими кронами и листвой, и это означало, что зона молниевых ливней осталась позади. Я никогда не был прежде в этих широтах, Фенебра оказалась многоликой. Но какие бы сюрпризы она нам ни приготовила, здешние пейзажи нравились мне несравненно больше. К счастью, древесные гиганты, составляющие основу джунглей, располагались друг от друга на расстоянии достаточном, чтобы пропустить Машину. В любом случае, никакая чаща не могла быть для Машины решающей помехой, но мне вовсе не хотелось ради собственных нужд прорезать огнем просеку, уничтожая местную флору, которая впервые начала мне нравится, а также неизвестную мне и столь же ни в чем не повинную фауну.

Впрочем, представители местной фауны – если таковые и встречались – благоразумно бежали с нашего пути, а с непролазными зарослями нижнего яруса джунглей без труда справлялись носовые пилы. Мы оставляли за собой изрядно извилистую дорогу, которая, несомненно, зарастет уже через несколько недель, не сохранив ни малейших следов пребывания на Фенебре человека.

Сейчас со мной в рубке вновь находился Грэхем, и это меня очень раздражало. Видимо, чтобы восстановить свое умение пилотировать машину класса «дракон», он неотрывно следил за каждым моим движением. Я вовсе не собирался облегчать ему жизнь, поэтому, делая маневры, всякий раз совершал массу совершенно необязательных манипуляций: включал вспомогательные механизмы, переключал обзорные экраны с ближнего вида на дальний и наоборот. Рано или поздно он, конечно же, догадается, что я просто вожу его за нос, однако сейчас, полностью поглощенный своей слежкой, он вряд ли способен был обнаружить подвох.

Джунгли оказались не сплошными. Уже четырежды Машина выбиралась из-под древесных крон, пересекая довольно обширные каменистые пустоши. Всякий раз при этом я посматривал на датчики излучения, но пустоши, кажется, имели вполне естественное происхождение. Мы находились посреди очередной такой пустоши, когда Грэхем вдруг спросил:

— Что это?

Палец его указывал на экран верхнего обзора. Я посмотрел и невольно вздрогнул: по небу, оставляя за собой короткий след инверсии, быстро двигался летательный аппарат. Он явно снижался, было похоже, что километров через десять он намерен совершить посадку. Конструкция аппарата не показалась мне знакомой, хотя в этой области техники специалистом я себя отнюдь не считаю. Я схватился за ручки увеличения изображения, но аппарат уже исчез за вершинами деревьев.

— Радиосвязь! – приказал я Машине и тут же ощутил, что к моему затылку прижались контакты разрядника.

— Выжгу мозги! – предупредил Грэхем. – Немедленно выключи передатчик!

— Отмена радиосвязи, – послушно сказал я и чуть повернул голову к своему стражу. – Откуда ты знаешь, что это не ваши друзья? Может быть, они вас уже давно ищут? Я просто хотел помочь.

— Не твое дело, – буркнул он, но разрядник от затылка отодвинул, так и не заметив, что несколькими мгновениями ранее я быстрым движением включил микрофон, который начал транслировать происходящее в кабине в эфир.

Продолжая держать меня на мушке, Грэхем открыл дверь в коридор.

— Орсам! Товий! Зета!

Все они появились немедленно.

— Только что над нами пролетел неизвестный корабль, – торопливо сообщил Грэхем. – Курс на два часа по отношению к нашему. Кларенс попытался с ним связаться, но я не дал.

— Вы разочаровываете меня, Кларенс, – с тихой угрозой проговорил Орсам. – Еше одна такая ошибка…

— Но это же могли быть ваши партнеры! – воскликнул я с обидой. – Что если им удалось прибыть раньше намеченного?

— Ведите машину в лес! Немедленно! – крикнул Орсам. – Грэхем! Прикончи его при малейшем неповиновении!

— С удовольствием, – отозвался тот и снова упер мне в затылок оружейный ствол.

Машина послушно катила в лес, и все это время они не отрывали взглядов от верхних обзорных экранов. Небосвод оставался чистым от технологических произведений какой бы то ни было цивилизации, густые древесные кроны укрыли нас, и мы спокойно продолжили путь. Но с этого момента моя охрана была усилена вдвое. В рубке теперь находились и Грэхем, и Товий, причем первый не выпускал из рук оружия. А когда мы остановились на ночевку, он отконвоировал меня в каюту и запер снаружи дверь, заставив проклясть того дурака, которому вздумалось оснащать внутренние двери замками.

— Эй, Орсам! – крикнул я. – Кажется, вы забыли о моем ужине! Он не отозвался, но через некоторое время дверь вновь открылась.

Под бдительным присмотром Грэхема Зета внесла упаковку с вечерним рационом. Когда наши руки на мгновение соприкоснулись, я ощутил, как в мою ладонь скользнул клочок бумаги, и тут же спрятал его меж пальцев. Дверь захлопнулась, я остался один и немедленно развернул записку.

Они не должны получить то, чего хотят, помешайте им, – было написано торопливым почерком. Легко сказать! Я изорвал бумажку и бросил в утилизатор, после чего принялся за ужин. Мысль о воздушном корабле не оставляла меня. Что это было? Атмосферное судно? Посадочный модуль межзвездника? Но Фенебра находилась невероятно далеко от заселенных секторов, ее разведка только началась, планета имела шаткий статус «условно пригодных для освоения», и, кроме меня с моей Машиной, здесь вообще не должно было быть ни одного человека, – атмосферному кораблю точно так же, как и посадочному модулю, просто неоткуда и незачем было здесь появляться. Если не случилось чего-то такого, о чем я не мог знать. Я пытался сложить сколько-нибудь логичную версию происходящего из скудного набора фактов, которыми располагал: ложный аварийный вызов, мертвый фенк, странное сооружение на плато и второе, разрушенное кварковой бомбой, неизвестный корабль, появление которого явно встревожило моих тюремщиков, записка Зеты и неведомая цель всего этого предприятия. Я ломал голову – все бесполезно. В какой-то момент я был готов ощутить себя беспомощной шепкой, подхваченной потоком событий, не способной повлиять на их течение.

Но – нет! В щепку я пока еше не превратился!

Они подняли меня, едва рассвело. Грэхем сорвал с меня одеяло и потряс за плечо. Теперь они действительно относились ко мне, как к пленнику. Или даже как к рабу. Грэхем – здоровый, крепкий парень, и я не стал выражать своего возмущения. К тому же в дверях каюты стоял Товий с разрядником на изготовку.

— Пора двигаться дальше, пилот, – с ухмылкой сказал Грэхем на мой вопросительный взгляд.

Последний переход дался мне нелегко. Орсам страшно нервничал и торопил меня даже там, где спешить не следовало, а то и вовсе было невозможно, и всякий раз мне стоило немалых трудов убедить его, что наш маршрут и скорость движения оптимальны. Примерно за три часа до захода светила Машина форсировала неширокий, но бурный поток, выбралась на пригорок, окруженный высоким кустарником, который плавно переходил в лес, и остановилась.

— Все, – сказал я, откидываясь на спинку кресла. – Мы на месте. Что дальше?

Орсам вытащил собственный навигатор и тщательно проверил показания.

— Прекрасно, пилот Кларенс, – напряженно проговорил он. – Вы отлично справились. Дальнейшее будет совсем несложно. Сейчас мы немного подождем, а потом… потом вы все узнаете и поймете, что поступили совершенно правильно, согласившись с нами сотрудничать.

— И больше вы ничего мне не хотите сказать?

— Всему свое время. Сейчас вы можете немного отдохнуть…

Я пожал плечами, положил руки на подлокотники и расслабился, демонстрируя полнейшую лояльность. Все они – все четверо, включая Зету, – находились сейчас в рубке за моей спиной. И хотя Грэхем убрал оружие в кобуру, я чувствовал его готовность выхватить его в любую секунду. Они ни о чем не разговаривали, разве что перекидывались короткими нейтральными репликами. Они просто ждали. Прошло около часа, к концу которого мне, как ни странно, удалось задремать. Это был не то чтобы сон – так, полузабытье, позволяющее скоротать время, когда иного способа не существует.

— Что это? – прозвучал над моим ухом голос Орсама, и я открыл глаза.

Его палец указывал на панель слева от меня, где начала светиться полоска индикатора.

— Это значит, что кто-то совсем рядом с нами открывает вход в «нору», – объяснил я. – Сканер фиксирует начало структурного изменения пространства. Вы ведь именно этого ждете?

— Конечно, – выдохнул он с облегчением. – Когда это произойдет?

— Не позже чем через десять минут. Следите за индикатором.

— Отлично! Отлично… – Орсам не мог сдержать волнения, но, клянусь, вызвано оно было чем угодно, только не радостью завершения миссии.

Зона свечения продвигалась по индикаторной полоске, пока не заполнила ее целиком. Сейчас вся полоска светилась ярким оранжевым светом, но другая – маркерная – по-прежнему оставалась темной, и это означало, что «нору» где-то в невероятной дали пространства открывает кто угодно, только не люди.

А в остальном все происходило так же, как всегда. Внешние микрофоны принесли в рубку ровный свистящий звук, который завершился негромким хлопком, и в сотне метров перед Машиной возник темный овал, из которого на траву Фенебры шагнули два существа, похожие на людей ровно настолько, насколько от них отличались. Фенки. Шагнули и остановились в ожидании.

— Откройте люк! – крикнул Орсам. – Грэхем! Открой люк! Грэхем грубо отпихнул меня в сторону и пробежался пальцами по клавишам пульта, давая команду открыть входной шлюз. Что ж! Этому, по крайней мере, он научился. Орсам бросился к выходу.

Вход в «нору» за спинами пришельцев поблескивал светлыми сполохами. Он просуществует еще пять минут, или полчаса, или час – те, кто открывает «нору», знают это с абсолютной точностью, но ни на миллисекунду не способны ни увеличить, ни сократить этот срок.

На экране я видел, как Орсам, торопясь и оскальзываясь на траве, бежит к ним. Добежал. Жестикулируя, принялся что-то объяснять, изредка показывая в сторону Машины. Потом все трое неторопливо направились в нашу сторону. И когда они сделали десятка два шагов, «нора» исчезла. И как всегда, я не сумел зрительно уловить этого мгновения: просто она была – и ее не стало…

Оказавшись в рубке, фенки не стали снимать защитные шлемы, за что я совершенно подсознательно испытал к ним нечто вроде признательности. Полузатемненные шитки скрывали их лица, светлая полоска ниже линии лба позволяла видеть только глаза, очень похожие на человеческие. Они лишь сняли контейнеры, которые принесли за плечами, и аккуратно положили их в угол рубки.

— Пилот Кларенс, – странно булькающий голос произносил слова практически без акцента. Впрочем, возможно, это был просто голос электронного лингвиста. – Мы рады, что вы поняли выгодность сотрудничества. Вы будете много вознаграждены. Очень много. Тот, кто понимает, всегда выигрывает. Тот, кто не понимает, проигрывает вплоть до полного уничтожения. Вы не выбрали уничтожение. Вы выбрали неуничтожение. Это верно и правильно. Мы будем сотрудничать.

— Я давно уже все правильно выбрал, – осторожно возразил я. – В чем, собственно, должно заключаться мое сотрудничество? Я уже сделал все, что от меня потребовали ваши партнеры. Я доставил их сюда. На этом все и должно закончиться. Орсам, подтвердите, пожалуйста!

Он, конечно же, не собирался ничего подтверждать. Только быстро глянул на меня, потом на своих хозяев и снова уставился куда-то в пространство.

— Все должно закончиться, – заговорил булькающий голос. – Не здесь. Там, где вы уже были. Обратный путь будет легок. И выгоден.

— Ты отвезешь нас на плато, – неожиданно вмешался Орсам. – К тому сооружению. После этого можешь отправляться на все четыре стороны. Живым и здоровым, вместе со всем своим кларкитом, который ты уже успел здесь раздобыть. Это и есть плата. Думаешь, мы не проверили твои грузовые отсеки?

Я сделал вид, что смутился. Кларкит запрещено добывать без полного лицензионного контроля правительства. Таков закон, и отношение к тем, кто его нарушает, весьма жесткое. Но Орсаму было неизвестно, что разведчики находятся вне действия закона. Это наш особый статус, наша привилегия, своеобразное право «первой ночи».

— Я никуда вас не повезу, пока не получу ответы на свои вопросы,

— сказал я. – Потому что больше не желаю работать втемную. Например, я хочу знать, для чего вам нужно взрывать это поганое блюдце?

— Л-людце? – булькнул промежуточный вопрос, после которого в нашей общей беседе возникла некоторая пауза в форме интенсивного обмена мнениями между Орсамом и обоими фенками. А потом оба фенка надолго забулькали без малейшего смысла для меня и, кажется, для всех остальных. Полагаю, они просто смеялись.

— Пилот Кларенс, – булькнул фенк. – Мы не будем взрывать поганое блюдце. Мы собираемся его починить.

В этот момент в моем мозгу словно сработал тумблер. Все или, по крайней мере, почти все, как мне казалось, встало на свои места. Стабильный пространственный туннель, постоянно действующий портал

— вот для чего было построено это сооружение. Фенками или кем-то другим, это было уже не важно. Важно то, что фенки получали доступ к транспортному каналу, через который могли переправлять на Фене-бру что угодно, когда угодно и в каких угодно количествах. В том числе кварковые бомбы, которые они так охотно применяют. Уже через неделю после того, как транспортная станция будет восстановлена, на Фенебре появится армия вооруженных до зубов фенков (или что у них там вместо зубов?). Или две армии, если им это потребуется. Я но знал, чем займется здесь армия фенков, – это дело ума не разведчика-исследователя, а стратегов в наших военных штабах. Зато я понимал, что обязан этому помешать.

— Не все так просто, – сказал я. – Есть кое-какие проблемы.

— Никаких проблем нет, – усмехнулся Орсам. – Пройденный маршрут записан в памяти бортового компьютера с точностью до сантиметра. Грэхему будет совсем нетрудно его повторить. В сущности, мы прекрасно можем обойтись без вас, Кларенс.

— Я имел в виду совсем не это. Машина работает в экстремальных условиях уже более пяти месяцев. Я ничего не могу гарантировать, пока не проведу тщательный осмотр ее систем и механизмов. Вы ведь не хотите застрять где-нибудь на полпути?

Орсам посмотрел на меня с недоверием, но возражать не стал.

— Сколько вам потребуется времени? – спросил фенк.

— Если начать прямо сейчас с внешнего осмотра, к утру все будет закончено.

Орсам повернулся к фенкам и некоторое время обменивался с ними негромкими репликами.

— Начинайте работу, пилот Кларенс, – пробулькал наконец фенк.

— Но мы станем тщательно следить и проверять.

Под бдительным присмотром Товия и Грэхема я рылся в инструментальном отсеке, откладывая в сторону то, что, по моему разумению, было совершенно необходимо для проведения тщательного наружного осмотра Машины. Надеюсь, мои надсмотрщики думали так же. Дефектоскоп, массивный молоток на длинной ручке, мощная отвертка, автоматический напильник, набор ключей, баллон с вакуумной смазкой и еще какую-то несущественную мелочь. Мне очень пригодился бы плазменный резак, ноя понимал, что вряд ли сумею убедительно объяснить Грэхему, зачем именно он мне понадобился. Зато мне невероятно повезло в том, что оба они не обратили никакого внимания на пару брикетов в пластиковой упаковке, которые я небрежно бросил в общую кучу. В конце концов я сложил все это в контейнер и направился к шлюзу. Но выйти сразу мне не удалось: по пути меня остановил Орсам и теперь лично проверил содержимое контейнера. Брикетов он там не обнаружил, поскольку я уже успел незаметно переправить их в один из многочисленных карманов комбинезона.

— Надеюсь на ваше благоразумие, Кларенс, – предупредил Орсам.

— Учтите, что Грэхем будет следить за вами очень внимательно.

— Мне нечего скрывать, – пожал я плечами. – Хотя я бы предпочел, чтобы он занялся чем-нибудь более полезным – например, помог мне с осмотром.

— А кто бы тебе помог, если бы нас здесь не было? – поинтересовался Грэхем.

— Никто. Просто вдвоем мы могли бы справиться намного быстрее.

— Я вам помогу, – внезапно сказала Зета. – Надеюсь, вы не возражаете, Орсам?

— Разве ты разбираешься в механизмах? – удивился он.

— Тут ничего сложного, – торопливо вмешался я. – Нужно просто | обследовать дефектоскопом подвеску. Прибор сам подскажет, когда обнаружится опасный дефект. А я тем временем обработаю смазкой шарниры лап.

— Хорошо, – кивнул Орсам. – В таком случае поторопитесь!

Мы вышли наружу: Зета, я с контейнером и Грэхем, не опускавший руки с разрядника в расстегнутой кобуре. Я передал Зете дефектоскоп и объяснил, как с ним обращаться. Потом взял молоток и баллон со смазкой. Грэхем немедленно отступил на несколько шагов в сторону. Зета с прибором медленно двинулась вокруг машины. Я направился в другую сторону – к правой передней секции лап. В сущности, я почти не лукавил. Моя Машина действительно нуждалась в периодическом осмотре и техническом обслуживании. Все дело в том, что такое обслуживание я осуществил лишь десять дней назад, незадолго до того, как получил фальшивый сигнал Центра.

Я деловито постукивал молотком по шаровым сочленениям лап, внимательно вслушивался в звяканье металла, пару раз прыскал из баллона в приемники смазочных кассет, изображая, что полностью поглощен работой. На самом деле я изо всех сил пытался хотя бы немного усыпить бдительность Грэхема. Однако он не давал мне ни малейшего шанса, все время оставаясь на расстоянии.

— Ты не поможешь? – озабоченно попросил я его.

— Не помогу, – откровенно рассмеялся он. – Хватит с тебя и Зеты.

— В самом деле, – кротко согласился я. Зета как раз вышла из-за машины.

— Мне нужна ваша помощь, Зета, – сказал я. – Кстати, у вас все в порядке?

— Не совсем, – ответила она тоже весьма озабоченно. – Впрочем, я не вполне уверена.

— Мы посмотрим вместе. Но чуть позже. А сейчас помогите мне, пожалуйста.

Вообще я рассчитывал лишь оказаться к ней поближе, чтобы просто установить контакт, дать понять, что в Машину мы больше не должны возвращаться, но все произошло совсем не так, как я планировал. Снимая с плеча дефектоскоп, Зета неторопливо направилась к Грэхему. Все его внимание было устремлено на меня, и то, что тяжелый прибор внезапно врезался Грэхему в область виска, оказалось для него полной неожиданностью. Как, впрочем, и для меня. Грэхем рухнул на землю не складываясь, словно поверженный монумент. Дальше мы действовали удивительно слаженно. Я подхватил контейнер, она выдернула из кобуры Грэхема разрядник, а в следующую секунду мы со всех ног неслись в лес. Спустя полчаса стремительного бега я остановился и рухнул на мягкий ковер опавшей листвы. Зета свалилась рядом.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – задыхаясь, сказала она. У меня не было сил для ответа, и я только кивнул.

— А почему ты так поступила? – спросил я, когда дыхание немного восстановилось.

— Я читала твой бортовой журнал. Благодари небеса, что никому больше не пришло это в голову. Там есть отметка о времени последней профилактики. И предыдущей тоже. Твоя машина была в полном порядке. Я поняла, что ты что-то задумал, и решила помочь, ведь иной возможности тебе больше не представилось бы. Надеюсь, ты успел испортить машину?

— Нет, – покачал головой я.

— Но тогда… – она смотрела на меня с тревогой и изумлением. – Зачем тогда все это? Они доберутся до станции и без тебя!

— Никуда они не доберутся. Машина сконструирована так, что не способна работать без своего пилота. Орсам и его друзья фенки здорово удивятся, когда обнаружат, что Машина уснула и разбудить ее невозможно. Никто, кроме меня, не сможет этого сделать.

— И что будет дальше?

— Примерно через час Машина пошлет аварийный сигнал. Нам остается только ждать.

— И как долго?

— Вот этого я не знаю. На Фенебру направят один из патрульных кораблей. Три, пять, семь дней – это зависит от того, где в данный момент находится ближайший.

— Если все так просто, почему же ты не сбежал раньше? – спросила Зета с подозрением, которое в данной ситуации показалось мне немного обидным.

— Во-первых, за мной слишком тщательно следили, – начал перечислять я. – Во-вторых, мне хотелось все же попытаться понять, что задумал Орсам. В-третьих, мне отчего-то не хотелось оставлять с ними тебя. Ну и в-четвертых… Собственно, это «в-четвертых» – самое главное. Там, на юге у меня бы не было ни малейшего шанса выжить без Машины в течение семи дней.

— Ты надеешься, что здесь мы продержимся это время?

— Надеюсь, – сказал я и протянул ей один из брикетов в пластике. – Это аварийный комплект. Маячок, питательные концентраты – их хватит как раз на неделю – и ультразвуковой генератор, чтобы мы могли спать ночью без опаски. Многим представителям местного зверья ультразвук не нравится. Здесь нет камнепадов, молниевые ливни достаточно редки, да и звери не такие опасные.

— А здесь есть такие, кому нравится ультразвук? – спросила она.

— Не знаю. Возможно, – ответил я, немного подумав. – Мы это скоро выясним. Но у меня есть еще одна идея. Может быть, нам не придется ждать долго.

— О чем ты?

— Тот корабль, что пролетел вчера почти над нами. Он явно готовился совершить посадку. Если это челнок межзвездника, все становится намного проще. Я точно засек направление, и, если компьютер Машины не ошибался, сейчас от места посадки нас отделяет около десяти километров. Вот туда мы и пойдем. Тем более, что оставаться поблизости от наших ненавистных друзей мне совсем не хочется.

Мы двигались достаточно быстро, но на ходу я успевал задавать Зе-те вопросы, ответы на которые так давно хотел услышать.

Атака фенков на базу «Посейдон» была молниеносной и предельно эффективной. Удивительно, но нападавшие прекрасно ориентировались в помещениях и оборудовании базы, они в первые же минуты нейтрализовали защитные системы. Сопротивления оказать никто не успел и не сумел. В этот раз фенки никого не убивали. Все восемьдесят шесть человек штата базы были захвачены в плен и уведены через остающуюся открытой «нору». На том конце туннеля их встретили обжигающий холод, клубящееся тучами небо и транспорт для перевозки пленников. Их разделили на маленькие группы по пять-шесть человек и заперли в помещениях, весьма походивших на тюремные камеры. А потом начали забирать по одному. Никто из покинувших камеру не возвращался. Четвертой была Зета.

Здесь ее воспоминания утрачивали четкость. Видимо, их допрашивали или выкачивали содержащуюся в мозгу информацию. В памяти остались вспышки света, лица склонившихся над ней фенков и долгое, огромное серое Ничто, продлившееся несколько лет, о которых Зета ничего не помнила.

Орсам появился в тот самый момент, когда Зета вновь обрела способность себя ощущать. Это произошло в светлом помещении, похожем на хирургическую палату. Зета осторожно поднималась из кресла, проверяя свои ощущения, а за происходящим внимательно наблюдали два фенка и Орсам. Зета его узнала. И поняла причину успеха атаки фенков на базу. Орсам не раз бывал на Посейдоне в качестве торгового агента компании, обслуживающей этот сектор.

Говорил с ней Орсам. Он обещал возвращение домой, крупный счет в банке. Взамен – недолгая экспедиция на планету, которая мало кому известна и совершенно никому не нужна. Ничего личного, никакого вреда тем, кто оставался Зете дорог. Фенкам просто была нужна машина класса «дракон», для того чтобы кое-что сделать на этой самой планете.

— А остальные? – спросил я ее в этот момент. – Твои коллеги и друзья, что с ними стало?

— Я их больше никогда не видела. Орсам сказал, что с ними все в порядке. И как только я сделаю то, что от меня требуется, все они тоже вернутся домой.

— Ты ему поверила?

— Не знаю. Нет… Не знаю…

— Четыре года, – сказал я. – Ты знаешь, что после атахи на базу «Посейдон» прошло четыре года? Неужели ты ничего не помнишь?

— Я почти ничего не помню, – опустошенно проговорила она. – Просто какие-то обрывки, картинки, не имеющие смысла. И я даже не уверена, что видела их наяву, а не во сне. Я не знаю, что они с нами… со мной сделали. Анабиоз или промывание мозгов. Я даже не могу предполагать.

— Почему им понабилась именно ты?

— Из-за моей второй специальности, – ответила Зета. – До базы «Посейдон» я работала в секторе пространственной метрики.

— Что было потом?

— Нас забросили на Фенебру и послали тебе фальшивый сигнал. Но дальше все пошло не так, как они задумали. Камнепад убил фенка – это он должен был активировать портал. У Орсама и его людей ничего не получилось. А я сказала, что тоже ничем не могу им помочь.

— Ты на самом деле не могла?

— Да. Хотя я и не стала бы этого делать. И еще мне кажется, что ' к этому сооружению фенки не имеют никакого отношения, хотя знают, как его использовать.

Я заинтересовался.

— Почему ты так думаешь?

— То, что я видела в тюрьме… то, что я помню, совсем не похоже на эту станцию. Не могу точно объяснить. Просто все это совсем другое…

Еще одна загадка.

— Кстати, кто они, эти Товий и Грэхем?

— Они всегда находятся при нем. Помощники и телохранители. Кажется, я исчерпал все вопросы из тех, которые собирался задать и на которые могла ответить Зета. Мы ускорили шаг, лес здесь был не особенно густым, заросли просматривались на полсотни шагов в любую сторону, а потому не казались опасными. Лишь однажды я заметил длинное оранжевое тело, скользившее по траве параллельным с нами курсом. Я тут же остановился и заставил остановиться Зету, но змея, или подобная ей рептилия, не обратила на нас внимания и скоро скрылась из виду.

До захода солнца и наступления темноты оставалось совсем немного времени, нужно было искать место дня ночлега, которое послужило бы нам убежищем от непогоды и хищников, однако ничего подходящего не попадалось. Перспектива же провести ночь на древесных ветвях меня совершенно не вдохновляла, хотя в случае неуспеха поисков ничего другого нам просто не останется.

Удача не покинула нас окончательно, и вскоре мы оказались перед огромным рухнувшим древесным стволом. Его мощные сучья не позволили дереву окончательно улечься на землю, под него мы и заползли, пробравшись сквозь сплетение ветвей, которые и сами по себе служили неплохой зашитой от непрошеных гостей. Ночь обещала быть прохладной, но разводить огонь я не собирался, опасаясь возможного преследования. Впрочем, наши комбинезоны служили достаточной зашитой от таких перепадов температуры. Разумеется, мы не стали полностью полагаться на ультразвуковые пугалки и спать решили поочередно. Первым на дежурство заступил я, а Зета свернулась клубочком и очень быстро уснула.

Усталость моя была велика, но уснуть я не боялся, потому что помогали не спать (или мешали заснуть) мысли о моей Машине. Я почти физически ощущал, как Орсам вместе со своими разноплеменными партнерами мучают ее, пытаясь заставить подчиниться. У них ничего не получится, я знал, я был уверен, что Машина меня никогда не предаст, но как трудно ей сейчас приходится! Утешала меня лишь уверенность, что они не станут ее убивать, ведь от ее существования напрямую зависят их собственные жизни.

То ли ультразвук действительно оказался эффективен то ли в этих местах живность по ночам предпочитала спать в своих норах и логовишах, но дежурство мое протекало спокойно. Звуки ночного леса не таили угрозы. Это было именно так и совершенно неважно, что этого леса я почти не знал. Всякий, кому довелось долгое время работать в диких, пусть и совершенно незнакомых местах, прекрасно меня поймет: предельно обострившееся чувство опасности неизменно срабатывает при приближении угрозы, где бы ты ни был и что бы эта угроза собой ни представляла. Конечно, оставалась масса неожиданностей, степень опасности которых ты не можешь оценить. Что-то вроде маленьких сухопутных пиявок Нового Гаити, укус которых неощутим и смертелен. Но от таких созданий – я очень на это надеялся – сейчас нас защищали костюмы и ультразвук. По крайней мере, против пиявок он был весьма эффективен. Примерно такие мысли бродили у меня в голове, когда я убедился, насколько был глуп и самонадеян. Я ничего не сумел предвидеть заранее.

Шорох, смертельно опасный шорох, прозвучал всего в метре от меня. Что-то гибкое и могучее неторопливо и уверенно стремилось к нам сквозь сплетение ветвей, полностью игнорируя ультразвуковые пугал-ки. Я выставил перед собой разрядник – наше единственное оружие – и нажал на спуск в режиме максимальной мощности. Неяркая вспышка выстрела осветила мускулистую плоть щупальца. Даже сквозь фильтр маски я ощутил отвратительный запах горелой плоти. Щупальце дернулось, ломая ветви, потащилось в обратном направлении, я услышал мягкий тяжелый топот и треск кустов, подминаемых удаляющейся тварью. Потом все стихло.

— Кларенс! – шепнула мгновенно проснувшаяся Зета. – Что случилось?

— Ничего особенного, все в порядке, – ответил я, изо всех сил имитируя тоном спокойствие и уверенность. – Ты можешь еще поспать.

— Теперь моя очередь дежурить, – категорически возразила она.

— Я действительно не хочу спать, – сказал я, и это было абсолютной правдой, несмотря на ощущение страшной усталости.

— Пожалуй, я немного посижу с тобой.

Я действительно сидел с ней рядом около часа, до боли в висках вслушиваясь в окружающую нас коварную тишину. Но тишина оставалась неизменной, ощущение тревоги уходило, и в какой-то момент я просто отключился, свалился навзничь и уснул без сновидений, словно навсегда.

А мое пробуждение оказалось вовсе не таким, каким я, засыпая, его себе представлял.

Меня довольно бесцеремонно тряхнули за плечо. Не открывая глаз, я пошарил возле себя в поисках оружия и. конечно же, ничего не обнаружил. Пришлось окончательно пробуждаться. Лица человека под защитной маской я увидеть не мог. Зато, по крайней мере, с уверенностью мог сказать, что это именно человек, судя по стандартному полевому комбинезону, в который он был облачен, а также стандартному разряднику, ствол которого смотрел мне в грудь. Я выбрался из-под укрывшего нас дерева и поднялся на ноги, пытаясь оценить обстановку. Здесь были Зета и еше четверо в комбинезонах и масках. Вот снаряжение и оружие этих четверых знакомым мне вовсе не показались.

— Кто вы такие? – спросил человек. Голос его из-под маски звучал глухо и отнюдь не дружелюбно.

— Кларенс, пилот транспортного модуля класса «дракон», – ответил я. А что мне еще оставалось? И поспешно продолжил: – Зета Ка-ванти, второй пилот модуля.

— И где же ваш модуль?

— Мы его немного потеряли, – сказал я, понимая, что окончательно проиграл. Очень скоро меня засунут в мою Машину, запрут в каюте или холодильнике и спокойно отправятся туда, куда им нужно. Когда я окажусь на борту, Машина перестанет сопротивляться захватчикам. Все же она была только машиной.

— Никогда не видел пилота, потерявшего свой модуль, – усмехнулся человек.

Я лишь молча развел руками, а потом спросил:

— А вы сами, собственно, кто?

— Селек, – ответил он. – Можете меня так называть.

— Селек, – повторил я. – И?..

— И это пока все. Как же вы потеряли свой «дракон»?

— В силу некоторых неблагоприятных обстоятельств, – вежливо пояснил я. – Ничего не поделаешь, такое иногда случается.

У меня появилась некоторая надежда, что человек и его неведомые спутники ничего не знают о группе Орсама. По крайней мере пока. И я не собирался просвещать их на этот счет.

— Как вы нас нашли?

— По вашим маякам, разумеется.

— Что ж… это очень вовремя, – промямлил я, совершенно не представляя, как вести себя дальше.

— В таком случае, пошли! – сказал он.

— Могу я спросить: куда? – осторожно осведомился я.

— Тут недалеко, – сказал Селек. Хотя он и убрал разрядник в кобуру, вежливости у него не прибавилось.

Селек шел впереди, следом – мы с Зетой, а за нами – фенки, которые свое оружие прятать не собирались. Я шагал, погруженный' в невеселые раздумья. Конечно, можно было принять геройскую смерть, прыгнув в сторону и попытавшись скрыться. Шагов десять я пробежать, наверное, успею. А потом меня просто сожгут или пристрелят – это в зависимости от типа оружия, которое используют фенки. Так что оставим этот вариант в качестве последнего. С другой стороны, иных вариантов на данный момент попросту не существовало. И я сильно сомневался, что их количество возрастет, когда мы доберемся до места…

Мы шли около часа в полном молчании, Селек говорить не желал, фенки, видимо, не умели, а нам с Зетой и сказать-то было нечего. Наконец деревья расступились, и мы оказались на обширной поляне, посреди которой стоял большой корабль. Надо ли объяснять, что строили его отнюдь не люди.

Створки входа разъехались в стороны, по спустившейся к нашим ногам лестнице мы поднялись на борт, и двери за нами закрылись. Селек снял маску, и я увидел его лицо. Вполне симпатичное, ничем не хуже, чем лицо Товия, например. Стащили свои маски и четверо сопровождающих. И вот тут я растерялся окончательно. В том, что они не были людьми, я не сомневался и раньше. Дело в том, что они оказались вовсе не фенками…

Я не силен в межзвездной дипломатии. Мое дело – разведка необитаемых кислородных планет, на которых дипломатам делать нечего. Я просто разведчик – пилот Машины, мне не сообщают о состоявшихся успешных контактах с обитателями открытых миров. Только, на всякий случай, о врагах. Если успевают и имеют такую возможность. Эти ребята – хозяева корабля, внешне были постраш-нее фенков. На мой, человеческий взгляд. Представьте себе сизую морду без носа с лягушачьей, пузырящейся слюной пастью, в углах которой шевелятся венички коротеньких щупальцев. Таков был облик обитателей планеты Номер Два. Скрытой облаками соседки Фе-небры.

Но о том, кто они и где обитали, мы с Зетой узнали не сразу, потому что вначале несколько часов просидели под замком в помещении, явно не предназначенном для содержания пленников – и это обстоятельство внушило мне некоторые надежды. Сидеть там было крайне неудобно. В самом прямом смысле. Присесть негде, потому что не на что. Тем более – прилечь. Нас заперли в каком-то технологическом отсеке, по стенам которого змеились сочленения трубопроводов, регулярно передающих сквозь свои внутренности нечто, сопровождающееся гулким звуком «у-пп». Единственный известный способ сократить время ожидания – сон. Но металлический пол ощутимо подрагивал в такт трубным вздохам, то и дело вырывая меня из дремоты. Вообще-то, так узников содержать не полагается. Значит, тюрьмы на борту чужого корабля нет.

Мы сидели здесь часа два, а потом запиравшая гулкий отсек дверь открылась, и существо – один из хозяев корабля – жестом предложило следовать за ним. Он шел впереди не оглядываясь, ничуть не опасаясь нападения. Осознание этого обстоятельства меня немного успокоило. Нас привели в помещение, которое можно было бы назвать кают-компанией. Здесь ждали несколько пришельцев и Селек.

— Вы действительно тот, за кого себя выдаете, – важно сказал Селек и тут же поперхнулся, осознав двусмысленность произнесенной фразы. – Руководство Управления подтвердило вашу идентификацию. Проблемы возникли с вашим вторым пилотом, поскольку вторые пилоты на Фенебре вообще не предусмотрены. Вы не хотите что-нибудь объяснить?

— Пока не хочу, – сказал я, приготовившись к чему угодно.

— Понимаю, – вздохнул Селек. – Тогда предлагаю тебе для начала поговорить со своим начальством. Сейчас нам организуют связь.

Лишь после состоявшегося разговора с директором Джуговичем я окончательно поверил, что меня окружают не враги, а Селек не очередной предатель, а оперативный сотрудник Департамента внешних связей. Очень любезно с их стороны, что они не убили нас немедленно. Это я понял сразу после того, как Селек рассказал, в чем, собственно, дело.

Фенки не обладали технологией сверхсветовых полетов, они перемешались в пространстве лишь на досветовых скоростях, что существенно ограничивало их экспансию, хотя через «кротовые норы» их разведывательные отряды проникали весьма далеко. Все изменилось, когда на одной из соседних планет собственной звездной системы они обнаружили действующий постоянный портал, выход из которого вел на Фенебру. Какая цивилизация и с какой целью построила портал – неизвестно, иных следов деятельности цивилизации не отыскалось, но портал работал.

Фенебра оказалась слишком негостеприимной планетой для фенков, зато совсем рядом существовал намного более комфортный мир планеты Номер Два, которую его коренные обитатели называли Ро-мер. Массированное вторжение готовилось несколько лет, и в один прекрасный день переправленный с помощью портала на Фенебру флот планетарных кораблей фенков обрушился на Ромер. Война была долгой и кровопролитной, жертвы ромериан огромны, но ценой невероятных усилий армию агрессоров удалось разбить, а портал уничтожить. То, что от него осталось, я имел возможность увидеть во время своего вынужденного похода.

Тем не менее фенки не отказались от своих намерений, поскольку с самого начала знали: на Фенебре существует и второй портал. Им требовалось отыскать вход в него из своего мира, чем они и занимались довольно долго. К сожалению, усилия их в конце концов увенчались успехом. Правда, в отличие от первого, этот портал был законсервирован создателями, и, чтобы его активировать, фенкам предстояло до него добраться. Сделать это на сумасшедшей Фенебре было возможно только с помощью моей Машины.

Контакты людей с Ромером продолжались уже несколько лет. Департамент внешних связей знал о готовящейся фенками операции, хотя и в самых общих чертах. В том числе и о том, что проводиться она будет с помощью пособников из числа людей…

— Откуда? – не удержался я от вопроса.

— Проблемой фенков Департамент занимается с момента ее возникновения, – пожал плечами Селек. – Фенкам удалось найти среди людей предателей, но и мы тоже не сидели сложа руки. Мы по-прежнему не очень много знаем о самих фенках, зато гораздо больше о тех, кто пошел на сотрудничество с ними. К счастью, их немного. Но Орсам среди них – не из последних. Он возглавлял группу информаторов, которую нам недавно удалось раскрыть. К сожалению, Орсама мы захватить не сумели…

Неясной для них оставалась моя роль во всех этих событиях, продолжал рассказ Селек. Был я добровольным участником операции или меня использовали против моей воли? Фенки знали, где находится второй портал, ромериане и Департамент безуспешно пытались его отыскать. Ромериане – чтобы немедленно уничтожить, Департамент – чтобы изучить и с его помощью найти наконец мир фенков. Селек дал понять, что для достижения согласия в этом вопросе понадобились просто титанические усилия дипломатов.

— А дальше нам оставалось только ждать, – заканчивал свой рассказ Селек. – Ромериане засекли примерные координаты активации «норы», по которой на Фенебру прибыли техники фенков, и отправили туда корабль. Потом мы наконец обнаружили ваш «дракон». Оста-валось ждать, когда он приведет нас к порталу.

— И тут мы с Зетой сбежали и спутали ваши планы, – пробормо-тал я.

— Вовсе нет, – возразил Селек. – Наоборот, все завершилось вполне удачно. Расположение портала теперь известно, фенки изоли-рОВаны в «драконе»… Кстати, вы уверены, что им не удастся восстановить контроль над машиной?

— Уверен. Но мне все же не хотелось бы оставлять их там надолго. Это все-таки моя Машина!

— Мы отправимся к ней немедленно. А вы подумайте о том, как нам действовать, чтобы сохранить пленникам «дракона» жизнь.

— Это так важно?

— Чрезвычайно, – твердо ответил Селек. – Особенно в отношении одного из них.

— Товий или Грэхем? – догадался я. – Нет! Это, конечно же, То- I вий. Позвольте, Селек! Выходит, в Машине нас было трое, включая ! Зету, трое против двоих? Но мы бы могли…

— Могли бы, – с досадой прервал меня Селек. – Если бы мы зна-ЛИ, что посланный с группой фенк погиб, если бы имели представление, кто такая Зета, как поведете себя вы, и. самое главное, если бы у нас была связь и мы вообще хоть примерно представляли, где, в какой точке планеты находится ваша прекрасная машина! Слишком МНОГО «если»! Мы не имели возможности искать вас ниже сороковой ; параллели. Только ваш монстр способен без опаски ползать в тех краях. У ромериан подобной техники просто нет, доставить сюда еще ОДИН «дракон» нам было неоткуда и некогда… На самом деле, множество раз все висело на волоске. И я вам скажу еще кое-что, Кларенс: ; самый крайний вариант предусматривал тотальную бомбардировку i кварковыми бомбами по площадям. Вплоть до полного уничтожения Фенебры. Ромериане ни в каком случае не собирались позволить фен-кам активизировать портал.

— Я понимаю, – отступил я. – Так когда мы отправляемся? Отправились мы намного позже, чем намеревались: налетел ураган.

Легкий ветерок по сравнению с южными широтами, не более двухсот километров в час, но двигаться куда-либо на хрупких скорлупках ро-мериан было невозможно. Удивляюсь, как их корабль-то выстоял. Правда, они оплели его сетью тросов, заякорили, как умели, но случись буре хоть немного усилиться, это бы их не спасло. Хорошо, что ураган стих довольно быстро, а следующий, примчавшийся с перерывом в полчаса, как и всегда случалось на Фенебре, оказался вдвое слабее.

Моя Машина оставалась на том самом месте, где я ее покинул. От прошедшего урагана Машина, конечно же, не пострадала – он был для нее, что легкий ветерок. Она просто спала глубоким сном, похожим на смерть, и я очень надеялся, что Машину не убили те, кто сейчас укрывался под ее броней. Ромериане заняли позиции широким полукругом с оружием на изготовку, а мы с Селеком отправились к дверям входного шлюза.

Никакие следящие системы Машины не работали, она была полностью слепа и глуха, но у фенков, видимо, были свои устройства обнаружения, потому что дверца шлюза открылась, когда нас отделяло от нее не более двадцати шагов. В проеме, с нацеленным на нас оружием в руках, стоял Орсам.

— Не приближайтесь! – потребовал он.

— Давно собирался с вами встретиться, Орсам, – сказал Селек, – да все никак не удавалось. Но наша встреча была неизбежна.

— Кто вы такой?

— Теперь для вас это уже неважно. Впрочем, скрывать мне нечего. Селек, офицер Службы безопасности Департамента внешних связей. Но, может быть, мы не будем напрасно тратить время?

— Чего вы хотите?

— А вы сами не догадываетесь? – с раздражением поинтересовался Селек. – Сдайте оружие и выходите вместе со своими друзьями. Все, Орсам, ваше путешествие окончено.

— У меня есть другое предложение, – возразил Орсам.

— Никаких предложений, – отрезал Селек. – Никаких переговоров. Л ибо вы сдаетесь немедленно без всяких условий, либо мы просто уходим. А потом вернемся дней через тридцать, может, даже раньше. К этому времени все вы уже будете мертвы.

— Это не мои условия, – быстро проговорил Орсам. – Речь идет о жизнях многих людей, поэтому вы обязаны меня выслушать.

— Хорошо, говорите!

— Мы предлагаем обмен. Восемьдесят человек, которые были захвачены на Посейдоне, – на нас пятерых.

— Как вы это себе представляете?

— Пилот «дракона» доставит нас к порталу. Инженеры его активируют и отправят сообщение. Спустя какое-то время через портал доставят пленных, и мы произведем обмен.

— Не могу не признать, что ваше предложение меня заинтересовало, – холодно сказал Селек. – Только не вижу гарантий его честного выполнения.

— Гарантии – наши жизни! – воскликнул Орсам. – Все мы останемся здесь, пока не прибудут пленники.

— А вы уверены, что ваши жизни настолько ценны для ваших хозяев?

— Уверен, – без колебаний ответил Орсам. – На борту «дракона» j находится господин Гизим. Его ранг достаточно высок. Не сомневай- ! тесь, он намного выше вашего. Императорский дом фенков не оставит его без помощи.

Некоторое время Селек обдумывал услышанное.

— Итак, на одной чаше весов ваши слова и пять ваших жизней, на другой – жизни восьми десятков пленников, – задумчиво проговорил он. – И по-прежнему никаких реальных гарантий… Но я принимаю решение: мы доставим вас к порталу. Только без оружия и под присмотром моих друзей. Полагаю, это справедливо?

Орсам словно бы смешался, потом сделал жест, означающий, что мы должны подождать, отступил назад и закрыл люк. Он появился вновь через несколько минут.

— Статус господина Гизима не допускает унизительного положения пленника, – с запинкой объявил он. – Мы оставим здесь свое оружие, но на борт поднимется только пилот.

— Я поеду с ними, – потеряв терпение, сказал я. – Соглашайтесь, Селек. Если у нас есть хоть какой-то шанс вытащить этих ребят…

Голова Грэхема была туго перевязана, глаза смотрели с мрачной ненавистью. Едва я вошел на борт, Грэхем обследовал меня сканером с невероятной тщательностью и, конечно же, обнаружил спрятанную в воротнике горошину микропередатчика. С наслаждением раздавил ее каблуком. Настроение его немного улучшилось.

— Я буду следить за каждым твоим движением, – объявил он.

— А я и пальцем не шевельну, пока за моей спиной будет маячить твоя рожа, – сказал я в ответ. – Орсам, вы можете сидеть здесь сами, можете приставить ко мне второго вашего долболома или обоих фенков, но если этот,урод не уберется из рубки, Машина с места не тронется.

— Иди в каюту, Грэхем, – приказал Орсам. – Товий, займи место второго пилота.

В рубке мы остались втроем. Оба фенка сидели в моей каюте и оттуда не показывались. Бог знает чем они там занимались. Я положил руки на пульт управления и ощутил невероятно теплое чувство вновь обретенного дома. Машина узнала меня и немедленно отозвалась на прикосновение ласковым урчанием пробуждающегося ото сна реактора.

— Почему мы до сих пор стоим на месте? – осведомился Орсам.

— Расконсервация систем Машины занимает около двадцати минут, – пожал я плечами. – Вам придется немного потерпеть.

Орсам проворчал что-то недовольно и неразборчиво, но спрашивать больше ни о чем не стал.

Машина пробуждалась, один за другим вспыхнули экраны внешнего обзора, на левом возник Селек в окружении ромериан, верхний по-< казал небо, постепенно набухающее тучами, что означало: примерно через час нас ожидает новый ураган.

— Через час будет ураган, – сказал я.

— Он может нам помешать? – спросил Орсам.

— Конечно же, нет, – с удовольствием ответил я. – Он нас даже не задержит.

— Орсам! – услышал я ненавистное бульканье. – Вы нам нужны в данный момент времени.

Фенк стоял в дверях рубки, обжигая меня взглядом никогда не моргающих глаз. Они вышли в коридор и прикрыли за собой дверь.

— Они не собираются производить никакого обмена, – быстро заговорил за моей спиной Товий. – У фенков с собой кварковая бомба. Они приведут ее в действие, как только мы окажемся рядом с порталом. Их все равно уничтожат в наказание за неудачу, и они об этом прекрасно знают.

Дверь отъехала в сторону, в рубку вошли Орсам и оба фенка.

— Я имею полномочия предлагать большую выгоду, – забулькал один из фенков. – Самую большую, которую можно себе представить. Ее я предлагаю вам. Полную власть над одной планетой. Там живут существа, полностью подобные людям. Мужского и женского пола. Нам нужны умные союзники, вы можете им стать. Орсам больше не подходит. Выгода была обешана ему, но теперь я имею намерение отдать ее вам. Это торжественное обещание нерушимо, если вы доставите нас к порталу, когда там не будет существ с Ромера. Вы знаете, как это сделать. Нужно ждать ураган, который их прогонит. Вас – нет! Вы соглашаетесь – и получаете самую большую выгоду. Вы отказываетесь – и мы все умираем. Может быть, прямо сейчас. Теперь вы должны сказать свой ответ.

Неплохо придумал это фенк. В самом деле, ураган парализует любые действия Селека с ромерианами. Только моя Машина может передвигаться в бурю, не обращая на нее внимания. У фенков будет трех-четырехчасовая фора, в течение которой можно успеть все, что угодно, вплоть до развертывания армии вторжения, которая наверняка стоит в полной готовности на том конце туннеля, ожидая его открытия.

— Я хочу слышать ваш ответ, – напомнил фенк.

— Я вовсе не собираюсь умирать, – пробормотал я. – Самая большая выгода нравится мне намного больше.

— Не сомневался, что ответ будет верным, – торжествующе про-булькал фенк. – Теперь все зависит только от вас.

В ушах у меня тихонько зазвенело, звон этот постепенно усиливался. Видимо, некоторые необычные ощущения испытали и фенки.

— Что происходит в механизме класса «дракон»? – потребовал фенк ответа.

— Очистка внутренней атмосферы, – объяснил я. – Стандартная процедура после каждого нарушения герметичности кабины. Она сопровождается некоторым падением давления. Но шлюз при этом открывается свободно. Сожалею, если причиняю вам неудобства. Это скоро пройдет. Рекомендую вам вернуться в каюту.

— Хорошо! – сказал фенк. – Помните то, о чем я вам сказал. Мы можем умереть в любой момент, но в этом не будет смысла. Зачем вы сказали про шлюз?

Он вдруг пошатнулся, но тут же восстановил равновесие. А я все сильнее ощущал, как мое лицо наливается жжением. Словно тысячи крохотных коготков царапали кожу изнутри, и все же я нашел в себе силы улыбнуться.

— Сейчас все пройдет, – сказал я. – Сейчас… Шлюз действительно открывается свободно… снаружи…

Из носа Товия побежали тоненькие ручейки крови. Резкость моего слуха снижалась, но я сумел различить в коридоре шаги Грэхема и почти сразу же тяжелый стук упавшего тела. Я ощутил острую боль в правом ухе и теплую струйку на скуле. Наверное, лопнула барабанная перепонка. Орсам опустился на колени, протянул руку и попытался что-то произнести, кровь текла у него из носа и ушей, в следующий момент глаза его закатились, и он рухнул навзничь. Сознание начало ускользать от меня, но я держался, держался изо всех сил до тех пор пока оба фенка, один за другим, не повалились на пол рубки, пятная его кровью, сочащейся из естественных отверстий на телах, так похожих на человеческие. Вот теперь можно было отключаться и мне…

Я открыл глаза, увидел над собой лица Зеты и Селека, понял, что нам все удалось, и я остался жив.

Последнее меня крайне удивило. Операцию дегазации Машина проводит не колеблясь до самого конца после переброски тумблера, который я включил в разговоре с фенками. Она откачивает воздух (предположительно зараженный чужой ядовитой атмосферой) до значений, при которых земные организмы существовать не могут. И неземные тоже. Предполагается, что во время этой операции ее экипаж, то есть я, пребывает в изолирующем скафандре с автономным снабжением кислородом. Я пребывал вне его и должен был героически скончаться вместе с фенками, Орсамом и Грэхемом. Моя Машина никогда бы не позволила мне этого сделать – она была способна защитить меня даже от самого себя. Я просто обманул ее, блокировав контрольное устройство. Небольшой шанс, правда, я себе оставил.

Микропередатчик, который отобрал у меня Грэхем, был просто маскировкой. Едва я сел за пульт, как включил внешние громкоговорители, все происходящее в Машине было слышно за сотню метров от нее. Я очень надеялся, что Селек поймет мое бормотание насчет свободного доступа в шлюз. И он действительно понял, ворвавшись туда, хогда все в Машине затихло.

Все остались живы, даже несмотря на резкое повышение давления после разгерметизации. Правда, состояние Грэхема и одного из фенков – не знаю, высокопоставленного Гизима или его коллеги, я не умею отличать их друг от друга – было тяжелым, но смерть им не грозила. Все дальнейшее меня, в общем-то, не касалось.

Я удостоился высокой чести: чтобы забрать меня с Фенебры, специально прибыл межзвездник. Так мне торжественно объявил Селек. Он даже сказал, что меня чем-то там наградят. Правда, червячок сомнения в моей душе зашевелился сразу же: пленные фенки и ренегаты Орсам с Грэхемом представляли для Службы безопасности куда большую ценность, чем рядовой разведчик с его «драконом». И, конечно же, этот межзвездник доставил на Фенебру толпу инженеров и техников, которые были намерены расковырять портал до последнего неземного винтика, ради того чтобы отыскать наконец убежище фенков. И чтобы попытаться спасти тех людей с Посейдона, которых нам спасти не удалось.

Когда я окончательно выздоровел, в северных широтах Фенебры начиналась пора осенних ураганов. В палате госпиталя межзвездника я смотрел на косматый от облаков диск планеты, когда в дверь постучали. Я выключил экран и пригласил посетителей войти. Селек и Зета. Я не стал скрывать, насколько рад их видеть.

— Странная вещь, – сказал Селек, когда прошло время первоочередных рассказов и разговоров. – Перед тем как начать перепрограммирование твоего «дракона» на нового пилота, системы машины полностью протестировали. Все они абсолютно исправны. Но запись операций показала, что компьютер «дракона» прекратил вакуумирование на десять секунд раньше, чем предписывала программа. Когда ты сказал про шлюз, я понял… почти сразу. Но я все равно бы не застал тебя живым, если бы программа не прервалась. Техники проверяли ее десятки раз и не нашли ни малейшего дефекта.

— Кто будет моим сменщиком? – спросил я.

— Об этом я и хотел с тобой поговорить. Он хороший парень и опытный пилот. У него только один недостаток: он не понимает, что такое Фенебра. А сейчас там очень нужен «дракон» с пилотом, который это понимает. У нас не очень много времени – мы не знаем, чем заняты фенки на том конце туннеля. Мы не знаем, что они намерены предпринять.

— Я понял, – кивнул я. – Честно говоря, я ждал такого предложения, хотя и не рассчитывал его получить. Но мне нравится доводить дело до конца. Спасибо, Селек!

— И еше одно, – сказал он и почему-то отвел взгляд в сторону. – Работы будет очень много и тебе потребуется второй пилот.

— Это немного хуже, – признался я. – Но если этот парень действительно неплох…

— Речь не о парне, Кларенс, – Зета взяла меня за руку и сильно сжала. – Второй'пилот – это я. Если ты, конечно, не станешь возражать…

Я не стал. Не знаю, что из этого получится, но отчего-то предчувствия у меня самые прекрасные. Первый пилот – Кларенс, второй пилот – Зета. И моя Машина, которая меня спасла. Я абсолютно уверен, что именно она это сделала.

Моя Машина…