«Если», 2015 № 02

Евгения Колесова _{руководитель Департамента экономического анализа и исследований, Институт территориального планирования «Урбаника»}
СОВРЕМЕННЫЙ ОБЛИК МЕЧТЫ

Современный облик «городской утопии» — это город с высоким процентом озеленения территории, комфортной и дружелюбной городской средой и с удобными транспортными и инженерными инфраструктурами. Кроме того, экономическая успешность городов и концентрация в них капиталов определяются многообразием форм занятости и застройки. Также для жителей будущего города важна возможность работать и самореализоваться в различных секторах экономической деятельности, причем не только в существующих, но и тех, которые могут появится через пять-десять лет.

Однако идеальный город для жителя несколько отличается от идеального города для городских властей и корпораций. Для последних на первое место ставится эффективность управления и экономическая успешность, возможность дальнейшего развития.

Отчасти именно поэтому одним из векторов развития новых городов в настоящее время становится эффективность — энергоэффективность и новые технологии, эффективность транспортной структуры, компактная система расселения, позволяющая не растягивать сети инженерных коммуникаций.

Фактическую успешность города можно будет определить только спустя годы после завершения его строительства. Тогда можно будет проанализировать, насколько удачным был проект и какие факторы еще следовало бы учесть при его возведении. Но некоторые результаты реализации современных мегапроектов строительства новых городов видны уже сейчас.

Сегодня лидерами по количеству проектов новых идеальных высокотехнологичных городов являются не развитые страны и крупные городские агломерации Европы или Северной Америки, а развивающиеся страны Азии и Персидского залива. Одним из двигателей развития проектов являются решения органов власти о снижении демографической нагрузки на самые густонаселенные регионы и формирование не только районов расселения, но и возможностей экономического развития территорий — коммерческих, промышленных, пространств под новое научно-технологическое развитие. Также мощным двигателем новых городских мегапроектов является имидж государства.

Город Путраджайе в Малайзии выступает как пример переноса столицы государства на новую, неосвоенную до этого момента территорию в рамках проекта «государственной воли», что ставит его в один ряд с подобным проектом в Казахстане несколько десятилетий назад. И если Астана — действительно успешно реализованный проект, то Путраджайе — проект в стадии стагнации. Часть функций переведены на его территорию, однако население продолжает приезжать туда на работу с утра и уезжать вечером обратно, чаще всего в Куала-Лумпур. Да и бизнес тоже не спешит перебазироваться в новую столицу.

Два южнокорейских проекта, Сонгдо и Седжон, имели разные цели развития и хотя пока и находятся в стадии реализации, но уже привели к разным результатам. Седжон, как и Путраджайе, формировался на основании переноса части административных функций из перегруженной столицы страны — Сеула. А Сонгдо — как раз один из примеров уникальных имиджевых проектов, который реализуется совместно с CISCO Systems. Основной задачей проекта является создание международного экономического центра. Для привлечения мировых компаний там была создана особая экономическая зона.

Уже понятно, что Седжону предстоит перепрофилирование, возможно в промышленный город, и появление новых функций. Это связано как раз с тем, что потенциальные жители и работники не проживают в нем, а за счет хорошей транспортной доступности продолжают ездить из Сеула и пригородов на работу. Возможно, именно избыточное государственное регулирование не позволило городу стать самостоятельной городской структурой. А Сонгдо — достаточно успешный пример, если рассматривать его с точки зрения продажи недвижимости, несмотря на то что основная масса продаваемой недвижимости — это жилая, а не коммерческая, как задумывалось. Этот проект имеет все шансы быть реализованным.

Необходимо сказать и про не менее уникальный проект — Масдар в ОАЭ, первый безуглеродный город, наукоград. Фактически проект стагнирует, что связано, вероятно, в большей мере с общеэкономической ситуацией. Но учитывая, что город задумывался на 50–60 тыс. жителей и уже сейчас имеет образовательные связи с Массачусетским технологическим институтом, вероятность его реализации в будущем несколько выше, чем у южнокорейских аналогов, пусть и с неким отступлением от первоначального варианта.

Одним из важных и особенных примеров являются города-призраки в Китае. Так город Кангбаши, располагающийся в провинции Внутренняя Монголия, рассчитанный на миллион жителей, практически пуст, хотя план его развития реализован почти полностью. Только в нем нет ни жителей, ни экономического развития территории. По разным оценкам, население потенциального «миллионни-ка» составляет от 20 до 30 тысяч человек. Расчет инвесторов на его быстрое развитие не оправдался, несмотря на наличие на территории автомобильного завода и строящуюся электростанцию.

Как показывает опыт современных городских мегапроектов, город — это не только здания, архитектура, дороги, инженерные инфраструктуры, производства, экономическая активность и управление, но и жители со своими потребностями и видением его дальнейшего развития. Новые горожане — это новые поколения жителей, которые выбирают новые технологии, новые форматы занятости, но при этом ищут комфортные пространства для своего проживания. Именно жители определяют характер и жизнеспособность нового города в современных условиях, а в конечном итоге — и глобальную конкурентоспособность страны, где расположен город мечты.