«…И я увидел другого зверя», или два года в Кремле

Отступление второе

Этот фрагмент обязан статье Карла Бернстайна, опубликованной в журнале «Тайм» (Нью-Йорк) как журналистское расследование взаимоотношений между Ватиканом, Вашингтоном, католической церковью Польши и движением «Солидарность» в 80-е годы. Построенная на интервью с непосредственными «действующими лицами и исполнителями», подкрепленная доселе скрываемыми фактами, она, наконец, ставит однозначную точку на глухих догадках и документально, непредвзято раскрывает: «как это было» в действительности, где и кто замысливал то, что у нас произошло.

Итак, все началось (цитирую Карла Бернстайна) «в понедельник 7 июня 1982 года в библиотеке Ватикана», где «вели беседу двое — президент США Рональд Рейган и папа римский Иоанн Павел II. Это была их первая встреча, разговор длился 50 минут… львиную… долю встречи заняла тема… — Польша и советское господство в Восточной Европе. Рейган и глава римско-католической церкви пришли к согласию о проведении тайной кампании (тут и далее подчеркнуто мной — Б. О.) — с целью ускорить процесс распада коммунистической империи». (Вот, оказывается, откуда взято расхожее клише в речевом ряде отечественных радикалов!). Вот что говорит Ричард Аллен, занимавший пост советника Рейгана по национальной безопасности: «Это был один из величайших тайных союзов всех времен».

Можно было бы обойтись и без столь щедрых цитаций из Бернстайна: в народе еще в процессе событий не было сомнений, что государственный переворот в Польше осуществляли ЦРУ и Ватикан, поскольку все это делалось почти в открытую. В конце концов, полякам самим решать, как им жить и действовать. Но я привлек столь обширные фрагменты, потому что именно в Польше, как на ящике с песком, отрабатывался и апробировался тот тип «перестройки», который впоследствии был успешно реализован и в Восточной Европе, и в бывшем СССР. Один в один, вплоть до подпитывания местных «солидарностей» упомянутым выше техническим оборудованием, валютой, поступавшей из тех же фондов ЦРУ и «Национального фонда демократии» и, конечно же, стратегическими рекомендациями.

Итак, далее: «в первой половине 1982 года была выработана стратегическая программа. Цели ее выглядели следующим образом: обеспечить крах советской экономики, ослабить контакты и связи Советского Союза с его клиентами по Варшавскому пакту, навязать реформы в рамках советской империи».

Это, так сказать, вводная в замысел в общих чертах. Конкретно же расшифровывалось пять направлений деятельности, в частности: навязать СССР выматывающее соревнование с Америкой в военной сфере (программа «звездные войны»); «тайные операции, нацеленные на подстегивание реформаторских движений в Венгрии, Чехословакии, Польше»; «калибровка финансовой помощи государствам — участникам Варшавского пакта в зависимости от их позиций в деле обеспечения прав человека и степени готовности к политическим преобразованиям, так и реформам по части рыночной экономики; «американская администрация сконцентрировала усилия на проекте (с целью создать помехи в его реализации)… трансконтинентального газопровода… из Сибири до Франции. Газопровод вошел в строй в срок… но его эффективность оказалась гораздо ниже той, на которую рассчитывала Москва» (не «оказалась», а просто «агенты влияния» выполнили важнейшую инструкцию: поощрять тупиковые изыскания в науке и экономике — Б. О.).

Чтобы несколько охладить «благородный гнев» радикал-демократов, которые, по своей привычке, обвинят автора в шпиономании, приведу свидетельство члена палаты представителей Генри Хайда: «… в Польше мы делали все, что делается в странах, где мы хотим дестабилизировать коммунистическое правительство и усилить сопротивление против него. Мы осуществляли снабжение и оказали техническую поддержку в виде нелегальных газет, радиопередач, пропаганды, денег, инструкций по созданию организационных структур и других советов. Действиями из Польши, направленными вовне, было инспирировано аналогичное сопротивление в других коммунистических странах Европы». Вот кого следовало бы обвинить в шпиономании, если бы Генри Хайд не входил в состав комитета палаты представителей… по разведке и не выступал с оценками некоторых из тайных операций Белого дома… Какая уж тут мания, когда человек занимался реальными деяниями реальных шпионов!

Словом, нам уже как обезопасенному противнику открыто сообщают, кто и как — за рубежом и в отечестве — задумывал и осуществлял «нашу перестройку», завершившуюся государственным переворотом.

Но это там, в тиши кабинетов, кажется проще простого: взял да и совершил переворот. Тем более, в такой стране, которая выдержала не только бериевские и гестаповские пытки, но и всю дьявольскую мощь немецкой военной машины. По всему видно, что «Рейган и его наследники», сам папа готовились к длительной, изнуряющей осаде «империи зла». Но… (цитирую Бернстайна): «Но, разумеется, ни Рейган, ни Иоанн Павел II не могли предполагать в 1982 году, что через три года к власти в СССР придет такой руководитель, как Михаил Горбачев, отец гласности и перестройки. Реформаторская деятельность Горбачева открыла путь мощным силам, которые вырвались из-под его контроля и привели к распаду Советского Союза».

Вот и все, Михаил Сергеевич. Черным по белому. Точнее, кровью по черному начертано имя Ваше. Тут уж обижаться негоже: свои ведь назвали!

Единственное, в чем несколько погрешил против истины Карл Бернстайн: после сказанного им, все-таки просится «не вырвались из-под его контроля», а скорее «под его контролем» и были задействованы «мощные силы» разрушения. Но я не виню Бернстайна: есть предел не только в откровенности, но даже и Откровении Иоанна, в свое время не осмелившегося открыть имя зверя, обозначив его числом «666».

Хотя и остается еще немало темных пятен, но с нашим феноменом дело, кажется, проясняется. Зато касательно Иоанна Павла II с каждым новым фактом все больше рождается неясностей.

Если бы поляк Войтыло (фамилия папы в миру) в свержении Ярузельского принимал участие — даже самое активное — как мирянин, как поляк, это понять можно.

Но то, что г-н Войтыло уже в качестве папы Иоанна Павла ІІ, то есть как наместник Бога на земле, как пастырь всех католиков, не взирая на их нацпринадлежность, предавался не просто земным, а низменным предприятиям, сотрудничая напрямую с шефом ЦРУ Кейси, занимаясь контрабандными операциями, организацией нелегальных групп сопротивления, — это уже как-то, мягко говоря, не вяжется с саном Наместника самого Бога на земле. Насколько мне известно, Всевышний, по крайней мере, не поощрял своих служителей заниматься контрабандой, тем более — совершать перевороты.

Бернстайн утверждает: «В первые же часы кризиса Рейган распорядился, чтобы Иоанну Павлу II с максимальной оперативностью доставляли американские разведданные… Все основополагающие решения Рейган, Кейси, Кларк принимали в тесном контакте с Иоанном Павлом II… Тем временем в Вашингтоне установились тесные взаимоотношения между Кейси, Кларком и архиепископом Лаги». «В критические моменты Кейси и я направлялись у резиденцию Лаги рано утром, чтобы выслушать его комментарии и советы», — рассказывает Кларк… «Почти все, что касается Польши, шло, минуя нормальные каналы государственного департамента, и проходило через Кейси и Кларка, — сообщает Роберт Макфарлейн, который был заместителем Кларка и Хейга… — Я знал, что они встречаются с Пио Лаги и что Лаги должен был принять президент…» По крайней мере 6 раз Лаги являлся в Белый дом для встреч с Кларком и президентом…

Свидетельствует Лаги: «Моя роль заключалась в том, чтобы облегчить встречи между Уолтерсом и Святым отцом. Святой отец знал своих людей. Ситуация была чрезвычайно сложной и нужно было решать, как настаивать на правах человека, свободе религии, как поддерживать «Солидарность»… Я говорил Вернону: «Слушайте Святого отца. У нас 2000-летний опыт в этом деле».

Думаю, и этих цитации более чем достаточно, чтобы поинтересоваться: если все это и прочее соответствует действительности, то когда же Святой отец общается с Богом?!

Следующие вопросы вынужден предварить несколькими цитатами. Вспоминает бывший госсекретарь Хейг: «Вне всякого сомнения, информация, которую поставлял тогда Ватикан, абсолютно превосходила нашу по всем параметрам по качеству, и по оперативности».

…Рассказывает Войцех Адамицкий (он отвечал за организацию подпольных изданий «Солидарности»): «Церковь в плане поддержки „Солидарности“ играла первостепенную роль и открыто, и тайно… Тайно — поддержка политической деятельности, доставка печатного оборудования всех типов, обеспечение помещений для тайных встреч и митингов, подготовка демонстраций».

Свидетельствует Бернстайн: «Все ключевые исполнители в этом предприятии с американской стороны были набожными католиками — шеф ЦРУ Уильям Кейси, Ричард Аллен, Кларк, Хейг, Уолтере и Уильям Уилсон…»

Свидетельствует кардинал Сильвестрини, бывший заместитель госсекретаря Ватикана: "Наша информация о Польше зиждилась на очень хорошей основе, ибо епископы поддерживали постоянные контакты со Святым престолом и «Солидарностью».

Свидетельствует Бернстайн: «На территории Польши ксендзы создали сеть связи, которая использовалась для обмена сообщениями между костелами, где укрывались многие руководители „Солидарности“».

Если вышеприведенное тоже соответствует действительности, то возникает сразу несколько вопросов к работникам Святого престола: только ли ксендзы и епископы принимали участие в организации и осуществлении названных акций, или — коль это предприятие возглавлял сам папа — все без исключения католики? Далее: «все без исключения» — только в Польше или споспешествовать сему предприятию вменялось в обязанность всем без исключения католикам во всем мире? Эти разъяснения или опровержения хотелось бы получить в связи с резко усилившейся экспансией Святого Престола, в частности, и на Восточную Украину. На предмет: чем они собираются там заниматься?

Наконец, как понимать утверждение архиепископа Пио Лаги: «У нас 2000-летний опыт в этом деле»? Может, се оговорка или неточность в переводе? Надо бы прояснить. В противном случае непосвященный может и вправду подумать, что католическая церковь на протяжении двух тысячелетий от Рождества Христова только «этим делом» и занималась.

Но не слишком ли много «неясностей» накопилось со времени появления (вместе с кометой Галлея) в наших пределах Горбачева, чтобы и ныне еще считать эту сплошную цепь переворотов, глобальных катастроф в природе, обществе, в судьбах людей и целых народов простым наложением случайностей?

Не слишком ли плотно «нас окружают флажки роковые все туже» в последние шесть лет? И не впору ли задаться вопросом: «куда влечет нас рок событий?»

Пусть на это ответят астрологи: они ближе к звездам. Но как быть нам, простым смертным? Пассивно и смиренно, как доныне, ждать своей печальной участи, уповая на Второе Пришествие Господа, который во всей славе Своей придет и победит зверя? Однако же перед тем, как, по Откровению, «схвачен (будет) зверь и с ним лжепророк» и «оба живые (будут) брошены в озеро огненное, горящее серою», — перед тем ведь состоится… Страшный Суд Христов! И, кроме зверя и лжепророка, будут и «прочие (подчеркнуто мной — Б. О.) убиты мечом сидящего на коне, исходящим из уст Его». Если идти и далее по Откровению, то возникает вопрос: кто же эти «прочие»? Инопланетяне? Да нет же: «схвачен (будет) зверь и с ним лжепророк, производивший чудеса перед ним, которыми он обольстил принявших начертание зверя и поклоняющихся его изображению». То есть, мы с вами, господа-товарищи, и есть те самые «прочие».

И если еще можно на первых порах как-то простить нам, по неведению поверившим лжепророку, то ныне… То ныне, когда мы ведаем, в какую бездну материального и духовного обнищания нас ввергли поспешники лжепророка; как низко пала цена человеческой жизни и достоинства; как целенаправленно нас ведут на галеры дикого капитализма; как упорно подталкивают к противоприродной черте, за которой смертность превышает рождаемость, то есть к геноциду; как динамизируется своеобразный «естественный отбор», ведущий к ускоренному вымиранию фронтовиков, инвалидов войны и труда; как взращивают из наших детей поколение циничных торгашей, вытирающих адидасы о знамена, под которыми их же отцы и деды сражались и гибли «за нашу и вашу свободу»; когда поощряются предательство, отступничество и ренегатство как норма; когда сотрудничавшие с фашистами объявляются героями, а героически сражавшиеся против юберменшей — красно-коричневыми; когда за СКВ продается все — от национальных святынь и родной земли вплоть до чести и совести, — то ныне, когда мы все это и более того знаем, но так же, как и в пору «обольщения», тупо бредем за поспешниками зверя, ныне сие нам не простится.

Я знаю многих и многих, которые, пугливо озираясь, по углам жмут руку немногим, отважившимся бросить вызов темной рати, а на миру дрожащими голосками подпевают ее волчьему вою. Неужели они надеются, одновременно подыгрывая зверю и пугливо подмигивая идущим против зверя, — неужели они надеются проюлить сухими между каплями дождя?! Очнитесь: никто не уйдет от меча «Сидящего на коне, исходящего из уст Его»!

Пробил роковой час, когда каждый обязан определиться: быть или не быть, сиречь: «делать дела… доколе есть день, пока не настала ночь, когда никто не может делать». (Ин. 9, 4, 12, 35).

И первое, что предписывает нам Провидение: очиститься. Очиститься от скверны обольстившего нас, разорвать его липкие, просоченные ядом посулы, отринуть от себя лжепророка и указать другим, кто он воистину есть.

Не тешу себя надеждой замолить грехи свои от соприкосновения с ним, не уповаю, что мне, обольстившемуся его лукавыми прожектами, простится лишь за то, что я, пусть преступно поздно, но все же распознал его суть. Уповаю только на единое: в тот день мне зачтется хотя бы намерение очиститься. Но если позволит судьба помочь хотя бы еще одному обольщенному прозреть, я буду считать свой долг исполненным. Ибо распознанный зверь уже не так опасен. Если же к этому одному, прозревшему, присовокупится еще один, еще сотня, еще тысяча и тысяча тысяч, — спадет пелена с околдованной обольщениями толпы и образуется круг прозревших, которые увидят в центре его зверя и поспешников его во всей олицетворенности их злодеяний и тайных замыслов.

Этот круг света уже образовывается. И он, хоть и медленно, но неотвратимо сужается, оставляя место, где — «озеро огненное, горящее серою».

Но горе тем, кто вообразит, будто зверь уже загнан в озеро кипящее! У него есть мощные поспешники за чертой круга, и они — по неведению или сознательно — но будут искать щель в нашем круге, дабы просунуть ему руку помощи. Об этом надо не только знать, но и делать соответствующие выводы.

Однако горе и тем, что за кругом, стремящимся споспешествовать лжепророку! И хотя мы имеем моральное право на возмездие им, тайно и злорадно предвкушавшим наш обвал, — мы не ступим на их кривую стезю. Нет, мы предупредим, чем закончится для них дьявольская игра — и тем облегчим душу. А там уже их воля: прислушаться к нашему голосу, или и дальше, лукавя, идти об руку со зверем к последней черте.

Не хотел бы очутиться в роли гонца плохих вестей, но я обязан сказать то, что знаю: всех, кто вошел в сделку со зверем — в слабо- или высокоразвитых странах, — ждут испытания, которые выходят за пределы воображения даже таких «гениев перестройки», как Бжезинский. Если мой слабый голос не пробьется к душам их, то пусть прислушаются к словам Преподобного Феодосия Печерского, обращенным к киевскому князю Изяславу: «Берегись, чадо, кривоверов и всех бесед их, ибо и наша земля наполнилась ими». Позволю лишь уточнить для ныне празднующих «победу»: «и ваша земля наполнилась ими».

Не хочу уподобляться тем, кто, разрывая одежды и посыпая главу пеплом вопит: мол, там, где он оставил отпечаток своей стопы, где присутствовал хотя бы миг, над всеми, с кем он обнимался, над целыми странами, где он побывал, над их народами — нависло крыло беды.

Но… взрыв «Челленджера» на глазах пораженных мистическим ужасом американцев — не грозный ли это знак неотвратимо надвигающихся еще более тяжких катаклизмов?

В таком случае, как ни прискорбно, но и лично президенту США, который особенно «привязался» к бывшему, не прибавится благополучия; он это скоро почувствует. И тем в Иерусалиме, кто возлагал над метой ритуальную ермолку. Как и тем, кто канонизировал его «на первого немца». И тем, кто призывает его помирить арабов и евреев. И тем, кто награждал его «Зеленым Крестом» — подумать только?! — за спасение экологии. И всем, кто еще собирается пригласить его в пределы свои.

Говорю все это не ради оправдания, с целью свалить вину на другого или других. Нет, вина моя доказана всей нынешней «мерзостью запустения» нашего общества. И даже если бы кто-то попытался смягчить ее, я бы не принял прощения, ибо еще и на последнем съезде депутатов можно и надо было добиться выступления, и сказать все, что собирался сказать.

И то, что меня буквально водили за нос, так и не предоставив микрофона, ни в малейшей мере не оправдывает меня: я обязан был, даже ценой нарушения всех норм (какие уж там «нормы» при перевороте?!), прорваться к микрофону, и хотя бы облегчить душу.

Я бы, конечно, мог сослаться на древнюю мудрость: мол, только собору дано осознать себя собором. Кирпичику же, составляющим его, не дано осознать себя собором. То есть, пребывая в эпицентре событий как малая составная, я не мог — не дистанционировавшись — постичь всю дьявольскую комбинацию происходящего.

Однако это слишком зыбкое, если не жалкое оправдание. Оно тем более несостоятельное, что я — какой ни есть, но все же писатель. Следовательно и на меня распространяется формула: «творческое видение равнозначно предвидению».

К глубокой моей печали, именно механизм предвидения и не сработал. Что дает мне все основания вынести самому себе приговор: виновен, ибо не все возможное сделал, чтобы предотвратить этот обвал.

Если же кому-то покажется, что это всего лишь стенания «задним числом», и всуе, то он горько ошибается. Ибо кто даст гарантию, что «процесс уже прошел»? А что, если он только начинается? И ведаем ли мы, что нас еще ждет впереди?

Поэтому во имя тех, кто грядет, я обязан не только признать свою вину во всей этой заварухе, но и, в меру своих сил и возможностей, объяснить ее корни, чтобы грядущие хотя бы не повторили моих ошибок. Дабы уже сегодня ведали, кто есть кто, то есть действующих лиц и исполнителей, ибо они не сошли еще со сцены. Паче того, именно они и планируют это самое грядущее.