«Куколка»

Глава седьмая

Когда Александра начала расстегивать мелкие пуговки яркого топа, ее пальцы слегка дрожали. Глаза Стива неотступно следовали за каждым ее движением, сужаясь по мере того, как становилось видно обнаженное тело.

Справившись с застежками, она не стала снимать топ, а, подсунув большие пальцы под эластичный пояс юбки, быстро спустила ее вниз, переступила через нее и отшвырнула в сторону, ни на миг не отводя взгляда от лица Стива. По своему обыкновению, под юбкой она не носила ничего, так что теперь стояла перед Стивом в расстегнутом маленьком ярком топе и кокетливых блестящих сапожках.

— Сними ботинки, — тоном, не терпящим возражений, произнес Стив.

В его голосе прозвучали повелительные нотки, и это вновь удивило ее и одновременно заинтриговало. Интересно, как долго она позволит ему вести себя подобным образом? Ни один мужчина еще ни разу не связывал ее, хотя сама она нередко проделывала этот трюк со своими партнерами. Однако Алекс недостаточно хорошо знала Стива Грейнджера и не представляла себе, насколько можно ему довериться, а между тем именно доверие играло решающую роль в играх подобного рода.

— Вот чем я смогу воспользоваться, — сказал он, выдергивая завязки шторки из их гнезд.

Этот его выбор несколько успокоил Александру — было бы не так уж сложно избавиться от узлов, из скользкой декоративной ткани. В очередной раз мысленно убедив себя в том, что они затевают веселую игру и ничего больше, она подняла руки над головой и протянула их к стояку душа.

Пока Стив связывал ее запястья и затем прикреплял их к стояку, Алекс ощущала на своей коже его горячее дыхание. Он стоял так близко, что она чувствовала тепло его тела рядом с собой. Его глаза потемнели и теперь были похожи на два глубоких темных омута, и их выражение оставалось неясным для Александры.

Неожиданно он наклонил голову и поймал губами один из ее сосков. Без какой бы то ни было прелюдии он пощекотал его кончиком языка, и у нее невольно вырвался стон. Сверхчувствительная кожа соска немедленно отозвалась на ласку — набухла и затрепетала под его языком.

— Маленькая распутная ведьма, — глухо сказал он, прежде чем обратить внимание на второй сосок.

Через несколько мгновений, вполне удовлетворенный тем, что оба ее соска затвердели и напряглись, он направился к ванне и взял в руки деревянную полку, перекинутую через нее. Стряхнув все, что на ней стояло и лежало, прямо в ванну, он повернулся к Алекс.

— Раздвинь ноги, — по-прежнему глуховатым голосом приказал он.

Что-то в его голосе и интонации, с какой он произнес эти слова, заставило Алекс ослабеть; в ее ушах неприятно зашумело, а в жилах словно загудела кровь, однако она побоялась ослушаться и медленно расставила ноги в стороны.

— Шире.

Она молча повиновалась, чувствуя себя еще более обнаженной, чем это было до сих пор, и совершенно беззащитной. Когда Стиву показалось, что ее ноги расставлены достаточно широко, он наклонился и приладил полку между ними, затем, быстро сняв галстук, крепко привязал один конек полки к одной лодыжке, а второй — к другой.

Отступив на шаг назад и любуясь своей работой, он спросил:

— Ну и как ты себя теперь чувствуешь?

— Хорошо, — отозвалась Алекс, но в ее голосе звучали нотки сомнения.

Деревянная полка теперь служила как бы распоркой для ее широко расставленных ног, и такая поза уже ничего не оставляла для игры воображения — Стиву были хорошо видны слегка раскрывшиеся складки ее наружных губ, приоткрывавшие заветный вход в лоно. Ее руки были связаны у нее над головой таким образом, что обнаженные холмики грудей как бы тянулись к нему навстречу, дразня коричневатыми бутончиками напряженных сосков.

— Ты выглядишь просто изумительно, — произнес Стив. — Не хватает еще маленькой детали.

Глаза Алекс широко раскрылись от охватившего ее испуга, когда он достал из кармана брюк длинный черный шарф и потянулся к ней, держа шарф за края обеими руками. Во рту у нее мгновенно пересохло, и она уже не могла сказать, чего испытывала теперь больше — возбуждение или безотчетный страх.

— Я не думаю… — начала было она.

— Тс-с! — И он плотно завязал шарфом ее глаза. — Вот увидишь, так будет гораздо лучше.

Внезапно в ванной наступила такая тишина, что Александра слышала биение собственного сердца, а ее дыхание стало казаться ей очень шумным. Она не могла определить, где теперь находился Стив, двигался ли он бесшумно, как кошка, или стоял на месте, а если стоял, то рядом с ней или у противоположной стены. Никогда в жизни ей еще не приходилось испытывать подобную беспомощность, и она вовсе не была уверена, что ей нравится это состояние.

— Стив… — не выдержав напряжения, робко позвала она. — Стив… Где ты?

Она попыталась повернуть голову налево, насколько это было возможно, и внезапно всей кожей своего обнаженного тела почувствовала, что он подошел ближе.

— Расслабься, — сказал он, и она поразилась тому, что его голос прозвучал совсем рядом. — Как тебе это понравится?

Александра почувствовала мягкие прикосновения щетины сначала на шее, затем в ложбинке между грудей и еще ниже, на животе, и у нее вырвался сладострастный стон.

— Что это было? — спросила она, не сомневаясь, что теперь ее тело покрылось пупырышками «гусиной кожи».

— Самая обыкновенная щетка.

Стив погладил щеткой ее бедра, колени, затем провел по лодыжкам. После этого он стал катать по упругим холмикам ее груди какой-то круглый предмет, то тут то там прижимая его к нежной шелковистой коже до тех пор, пока она не затрепетала всем телом.

— Глицериновое мыло? — настороженно выдохнула она жарким шепотом, уловив слабый фруктовый аромат.

— Догадалась.

Алекс почувствовала, что он улыбается, а значит, ему приятно то, как умело она поддерживает его игру. Теперь она ощутила сильный ментоловый запах, который мог принадлежать только зубной пасте, и вздрогнула, когда Стив нанес пасту на ее кожу, окружив вход в лоно.

— Холодно, — пожаловалась она.

— Ничего, сейчас согреешься.

Легкими скользящими мазками он с помощью зубной щетки размазал пасту не только по нежным половым губам, но и вокруг каждого соска, и Алекс продолжала вздрагивать, теперь уже оттого, что прикосновения жесткой щетки были ей неприятны.

— Мне это вовсе не нравится, — решительно заявила она.

Стив не ответил. Каким-то шестым чувством она уловила гнев, охвативший его при этом ее заявлении, и испугалась продолжения странной игры, которую он затеял. Она боялась потерять контроль над ситуацией.

— Сними с моих глаз эту дурацкую повязку, — сказала она и сама удивилась тому, как спокойно прозвучал ее голос. — Я хочу смотреть на твое лицо, когда ты будешь меня трахать.

— А с чего ты взяла, что я собираюсь тебя трахать? Его голос прозвучал так безмятежно, словно несколькими секундами раньше ей просто померещилось, будто бы он сердился.

— Просто я тщеславна. Разве ты сможешь устоять против меня?

Стив рассмеялся и, шагнув к ней, к ее величайшему облегчению, снял повязку с глаз.

— Конечно, я смогу устоять против тебя, Алекс, — произнес он, глядя на нее с нескрываемым любопытством. — Отчего ты считаешь, что твоя позиция сейчас пригодна для наступления?

Внезапно Александре захотелось прекратить эту дурацкую игру. Руки, связанные над головой, заныли, неестественно широко расставленные ноги затекли. Она уже приготовилась сказать Стиву, чтобы он развязал ее, как в дверь ванной комнаты кто-то громко и настойчиво постучал.

— Какого дьявола и кто заперся здесь в такое время? Выметайтесь немедленно, я хочу принять душ.

Услышав этот голос по другую сторону двери, Алекс не смогла сдержать облегченного вздоха.

— Одну минуточку, — громко попросила она, взглядом показывая Стиву, что ее нужно освободить.

Он не замедлил последовать этому безмолвному приказу и действительно развязал ее, успев заботливо помассировать ей кисти рук и лодыжки, прежде чем она подхватила свою одежду.

— Как-нибудь мы продолжим эту игру, — сказал он.

Алекс бросила взгляд на его лицо и поняла, что для него это была вовсе не игра.

— Да, конечно, — ответила она сладким голосом, смутно подозревая, что сейчас лучше не раздражать и не злить его, — конечно продолжим.

Внезапно его длинные пальцы прямо-таки впились в ее руку, причинив сильную боль.

— Мы с тобой сможем здорово повеселиться, — глядя ей в глаза, процедил Стив, и оттого, каким тоном он это произнес, Алекс стало не по себе.

Она смотрела на него и с трудом узнавала в нем человека, который был желанным гостем в миллионе гостиных каждым субботним вечером, у которого существовала масса поклонников и которого телезрители просто обожали за его великолепное, легкое и блистательное чувство юмора. Сейчас перед ней стоял человек, не имевший ничего общего с обаятельным телегероем.

— Да, конечно, — повторила она, чуть живая от ужаса.

Стук в дверь заставил их оглянуться. Стив повернулся раздраженно, а Алекс с чувством облегчения.

— А сейчас нам лучше выйти, — стараясь придать голосу как можно больше мягкости, произнесла она.

Стив отпустил ее руку, и она, не дав ему опомниться, выскользнула из ванной комнаты. Нараспашку отворив дверь, Алекс проскочила мимо ошеломленного гостя, желая только одного — оказаться как можно дальше от Стива, убежать так далеко, как только возможно.

— Мэтт, на этот раз ты должен нам помочь.

Ли Бродбент выглядел так, словно кто-то умер.

Когда Мэтт появился в театре, кожа на щеках режиссера была покрыта нездоровым румянцем, и он нервно курил.

— Что случилось? — внутренне содрогнувшись, спросил Мэтт.

Этим утром он проснулся, испытывая тяжелое похмелье, добрых три часа пытался сделать все возможное, чтобы облегчить это состояние, и наконец, поймав машину, добрался до театра.

— Это я спрашиваю, что случилось с долбаной Дайаной Джордж! Она отказалась от участия в спектакле!

— Что? Но через три недели премьера… Почему?

— Хотел бы я знать почему! — Ли бросил окурок и растоптал его носком башмака. — Мне сегодня позвонил ее агент и сообщил эту замечательную новость. Не думаю, чтобы он понимал больше нашего, хотя если бы этот выродок и знал что-то, то скорее он бы удавился, чем рассказал мне.

— Конечно, с Дайаной бывает трудно иметь дело, однако подобное непрофессиональное отношение к спектаклю ей не свойственно.

— Да кто ее поймет? Я знаю только одно: мы стремительно летим вниз головой с высокой горы. Разве может премьера состояться без ведущей актрисы?

Мэтт с неприязнью посмотрел на режиссера. Теперь, когда у Ли неприятности, он вдруг стал говорить «мы». Мэтт был уверен, что на самом деле Ли нет дела ни до Дайаны с ее проблемами, ни даже до премьеры. Ли Бродбента не заботило ничто на свете, кроме собственной непогрешимой репутации.

— Я отправлюсь навестить Дайану и постараюсь выяснить, в чем дело, — решительно заявил Мэтт.

— Правда? Мэтт, попытайся уговорить ее вернуться к работе. С ее растреклятым агентом разговаривать просто бесполезно. Отправляйся сейчас же.

Мэтт вздохнул. Голова его все еще сильно болела после вчерашнего, и меньше всего на свете ему сейчас хотелось брать на себя роль посредника между Ли Бродбентом и Дайаной Джордж, но разве он мог поступить иначе? Да, Ли абсолютно прав, без ведущей актрисы премьера не состоится.

— Тогда я поехал.

— От нее возвращайся прямо сюда, и хорошо было бы, если бы ты за волосы приволок эту упрямую корову! — напутствовал его Ли.

Проходя мимо репетиционного зала, Мэтт услышал пение и узнал голос Пиппы. Тут он позволил себе свернуть с дороги, тихонько открыл дверь зала и бесшумной тенью скользнул внутрь.

Пиппа была одета в старенький хлопчатобумажный костюм, а ее роскошные рыжие волосы собраны на затылке в легкомысленный конский хвост Она стояла в луче света посреди сцены и пела ту самую балладу, которую исполняла на памятном ему прослушивании, когда он впервые увидел ее. Зачарованный, Мэтт опустился в кресло в темном последнем ряду и стал слушать.

Несмотря на, казалось бы, неброскую внешность, Пиппа была звездой в самом полном смысле этого слова. Черты ее хорошенького личика сейчас, когда она целиком отдавалась пению, были полны вдохновения, и Мэтт невольно почувствовал, как сладко тает его сердце, в точности как тогда, на первом прослушивании. Закончив балладу, девушка подошла к пианисту, который ей аккомпанировал, и сказала ему что-то, чего Мэтт не мог разобрать.

Но вот Пиппа вновь заняла свое место в центре сцены, и Мэтт приготовился слушать вторую песенку Молли Браун. Каково же было его удивление, когда она запела один из номеров Дайаны, едва ли не центральный номер в пьесе.

То, что он услышал, поразило его. Девушка исполняла партию Дайаны, не подозревая о присутствии зрителя, держась свободно и раскованно и с невероятным воодушевлением. Да, безусловно, Пиппа смогла бы при необходимости заменить Дайану. Эти мысли не оставляли его с того самого момента, как он опустился в зрительское кресло в последнем ряду В то же самое время он пытался не позволить чувствам возобладать над здравым смыслом: разве могла никому не известная Пиппа Брукс заменить в главной роли «Куколки» звезду вроде Дайаны Джордж?

Но сейчас, видя трогательную фигурку в световом пятне на сцене и слыша ее потрясающий голос, Мэтт был уверен, что нашел единственно правильный путь.

Более того, Мэтт был теперь абсолютно убежден в том, что на театрально-кинематографическом небосклоне скоро должна загореться новая звезда, и имя этой звезды Пиппа Брукс. Однако в данный момент от него требовалось уговорить другую звезду вернуться и продолжить работу. Он тихонько поднялся с кресла и, провожаемый чистым голосом Пиппы, покинул репетиционный зал. Несмотря на то что Мэтт знал Дайану не первый год, их отношения нельзя было считать настолько близкими, чтобы он мог явиться к ней домой без предупреждения. Когда-то, во время выезда на натурные съемки, у них была короткая, ни к чему не обязывавшая связь, но в Англии она не получила продолжения, и основной причиной этого оказалось, безусловно, равнодушие Мэтта.

Теперь, поднимаясь в лифте на этаж, где жила Дайана, он размышлял об этом и испытывал некоторые угрызения совести по отношению к ней. И хотя в пору их короткого романа Мэтт был слишком молод, ныне это не казалось ему уважительной причиной для того, чтобы едва ли не демонстративно не замечать знаков внимания с ее стороны.

Что должна была она подумать о нем, о его поверхностном чувстве и жестоком безразличии, возникшем, когда он посчитал их роман оконченным? Да и сейчас, во время репетиций «Куколки», Мэтт вел себя с ней просто невежливо, поскольку боялся, как бы Дайана не приняла слишком дружелюбное к себе отношение за проявление каких-либо других чувств и не решила, что он хочет возобновить роман.

Мэтт вышел из лифта, огляделся и постучал в дверь квартиры Дайаны. Никакого ответа не последовало, хотя он каким-то шестым чувством угадывал, что в квартире кто-то был. Он вновь постучал и, приподняв козырек над прорезью для корреспонденции, заглянул в прихожую. В прихожей было пусто, но ему удалось увидеть распахнутую дверь в гостиную и полоску электрического света на ковровой дорожке. Зачем в эти утренние часы Дайане понадобился электрический свет? Мэтт невольно поежился, смутно подозревая, что случилось что-то серьезное.

— Дайана, — позвал он сквозь приоткрытую щель. — Дайана, это я, Мэтт. Я знаю, что ты дома, Дайана. Пожалуйста, отзовись.

И на этот раз ответом ему была тишина за дверью квартиры.

Мэтт выпрямился и стал раздумывать, что делать. Почему-то он вспомнил реакцию Пиппы на его неожиданное появление у нее дома и подумал, что Дайана может тоже отреагировать подобным образом.

Однако теперь он был абсолютно уверен в том, что произошло что-то дурное. Может быть, если бы с ним была Пиппа, Дайана открыла бы дверь и им удалось бы выяснить, что же случилось.

Приняв решение, Мэтт поспешил обратно в театр.

Когда Пиппа танцевала и пела в пустом репетиционном зале, она испытывала самое настоящее счастье. Ее аккомпаниатор Питер охотно и с радостью встречал ее здесь по утрам. Театр был еще почти пуст, и она могла репетировать сколько душе угодно. Сейчас, когда она закончила петь главную партию Дайаны Джордж и позволила себе немного отдохнуть, Питер зааплодировал.

— Это было потрясающе! Пиппа, твой голос просто создан для исполнения ведущей партии, — восторженно воскликнул он.

Если бы Питер в последние три года не находился в самых теплых и интимных отношениях с обаятельным молодым человеком, Пиппа восприняла бы эти слова только как комплимент. Однако, зная об этом, она от души обрадовалась его словам, понимая, что Питер вовсе не принадлежал к людям, чью оценку можно было бы счесть незаслуженной.

— Спасибо, Питер. — Она легонько коснулась губами его щеки. — С таким аккомпаниатором можно спеть все что угодно.

— Не буду спорить. Но, Пиппа, я говорю вполне серьезно: с тобой что-то происходит, когда ты оказываешься на сцене. Ты вся будто начинаешь светиться изнутри.

Пиппа устало вытерла полотенцем лицо и шею и задумчиво оглядела подмостки. Прожектор выключили, и сцена была теперь окутана полумраком.

— Там я чувствую себя совсем другим человеком. Но это происходит вовсе не из-за публики, — по крайней мере, мне так кажется. Это что-то вроде особенной свободы превратиться в кого-то другого. — Питер внимательно посмотрел на нее, и она печально улыбнулась. — Я, наверное, сумасшедшая?

Он улыбнулся.

— Я бы не стал так говорить, Пиппа, — мягко промолвил он. — Но то, что ты сказала, немножко грустно.

— Грустно? — удивленно переспросила Пиппа.

— Грустно, что ты так чувствуешь. Такая хорошенькая девушка, как ты, не должна проживать свою жизнь только в персонажах, которых она играет.

Внезапно глаза Пиппы наполнились слезами. В замешательстве она смахнула слезинки пальцами.

— Ну, может быть, это не так уж плохо, — извиняющимся тоном произнесла она и постаралась закончить этот разговор, который оказался неожиданно серьезным.

После своей индивидуальной репетиции с Питером Пиппа решила позавтракать в ближайшем кафетерии, а потом вновь вернуться в театр к началу плановой общей репетиции. По дороге в кафе она услышала, как кто-то окликнул ее по имени, и, обернувшись, увидела Мэтта. Сердце замерло в груди.

Она никак не ожидала подобной встречи и потому не смогла скрыть охватившей ее радости. Впрочем, ей всегда было приятно видеть Мэтта, но на этот раз ликование было написано на ее лице. Это выражение не укрылось и от самого Мэтта, и он даже оглянулся, не сразу приняв ее сияющий взгляд на свой счет, а когда понял, то на его лице появилась счастливая улыбка.

— Пиппа, как я рад, что мне удалось найти тебя, — сказал он.

— Что-нибудь случилось?

Мэтт слегка пожал плечами:

— Я не вполне в этом уверен, но может быть и так. — И он рассказал ей все, что знал сам об отказе Дайаны от участия в пьесе.

Пиппу потрясла эта новость.

— Но это невозможно! — горячо запротестовала она. — Тебе известна причина?

— Ли отправил меня к ней домой, чтобы попытаться выяснить, в чем дело. Однако мне не удалось ее увидеть, она не открыла мне дверь и не отозвалась на стук. Поэтому я и подумал о тебе.

— Не понимаю. Чем же я могу помочь?

Мэтт неожиданно смутился:

— Видишь ли, я посчитал, что если со мной будет женщина, то, возможно, Дайана решится открыть.

Пиппа изумленно подняла брови:

— Но, Мэтт, разве она тебя боится?

— Конечно нет! Но… ты, должно быть, читала о Дайане и обо мне. У нас было…

— Приключение? — помогла ему Пиппа.

— Да. Оно, конечно, в прошлом, но расстались мы не очень хорошо.

— Мне казалось, что вы оба преодолели себя и сейчас великолепно работаете вместе, — заметила Пиппа.

— Так и есть. Но идти к ней домой… это же совсем другое дело, правда? Я уже собирался обратиться к домовладельцу и просить запасной ключ.

Пиппа проницательно посмотрела на него:

— Полагаю, ты боишься, что она бросится тебе на шею?

— Не говори глупостей! — внезапно вспылил Мэтт. — Короче говоря, идешь ты со мной или нет?

Пиппа поняла, что задела его за живое, и неожиданно рассмеялась.

— Хорошо, — согласилась она, — пойдем. Но после этого тебе придется угостить меня ланчем, иначе я не доживу до конца репетиции.

Мэтт улыбнулся, от раздражения не осталось и следа.

— Без разговоров, — ответил он с облегчением, радуясь тому, что она согласилась ему помочь.

Вновь оказавшись возле квартиры Дайаны, Мэтт уверенно постучал.

— Дайана, открой, — позвал он, приподняв козырек над щелью для корреспонденции. — Со мной Пиппа Брукс, может быть, ты согласишься хотя бы с ней поговорить? — Не получив ответа, он повернулся к Пиппе: — Взгляни сама.

Чувствуя себя достаточно глупо, Пиппа наклонилась и заглянула в узкое отверстие. Мэтт не ошибся — из гостиной действительно падал свет в прихожую. Из прихожей на нее с любопытством смотрела кошка, другая с безнадежным видом уставилась на пустую плошку для еды.

— Она не кормила своих кошек, — сказала Пиппа, оторвавшись от щели, в ее голосе послышалось беспокойство. — В прихожей несколько пустых мисок. Однако своеобразное место для них.

— На самом деле Дайана отчаянно боится кошек. Если бы они ели где-то в квартире, она просто сошла бы с ума.

«Он знает ее гораздо лучше, чем делает вид», — подумала Пиппа. На миг она даже засомневалась, не говорит ли факт разглашения Мэттом подобной информации о женщине, с которой, по его собственным словам, у него был небольшой роман, о его невоспитанности и грубости. Однако сейчас ей казалось, что он искренне переживает за Дайану, и она решила не судить его столь строго. Снова приоткрыв щель для писем, она крикнула в глубину квартиры:

— Дайана! Это Пиппа, если помните, — Молли Браун. Простите за беспокойство, но все очень переживают… Может быть, вы хотя бы дадите нам знать, что с вами все в порядке?

— И как вы считаете, это называется?

Пиппа резко выпрямилась и увидела в дверях противоположной квартиры пожилую женщину, стоявшую очень прямо и с любопытством смотревшую на них с Мэттом. Ее серебристые волосы показались Пиппе крашеными, а очки в серебряной оправе очень старомодными, такие, должно быть, носили в пятидесятые годы. Когда она узнала Мэтта, в ее глазах мелькнуло что-то восторженное, а губы сами собой растянулись в улыбке.

— Как, это вы? — воскликнула она.

Мэтт, привыкший к такого рода глупым вопросам, надел на лицо маску воплощенной любезности, предназначенную для пожилых поклонниц, и, слегка наклонив голову, прижал руку к груди.

— Это действительно я, — сказал он, обеими руками пожимая ее правую руку, — однако мне неизвестно ваше имя, миссис…

— Амелия Стивенсон-Джонс, мисс, — ответила она с неожиданным кокетством. — Боже мой, сначала Стив Грейнджер, теперь Мэтт Джордан! Сколько знаменитостей сразу за эти дни протоптали дорожку к дверям мисс Джордж! Конечно, не говоря уж о том, что она и сама знаменитость, — с жаром добавила мисс Стивенсон-Джонс. — Дайана Джордж — наша живая легенда!

— Да, вы правы, — машинально согласился Мэтт, крайне обеспокоенный тем, что Пиппа побледнела как полотно при упоминании имени Стива. Понимая, что эта информация может оказаться чрезвычайно важной, он вновь повернулся к своей пожилой собеседнице: — Вы говорите, здесь был Стив Грейнджер?

— Да, он был здесь ночью. — Она слегка подалась вперед и понизила голос до громкого шепота. — Я даже думаю, что он еще здесь. Вы же знаете, что это за типы — театральные звезды. У них совсем не такие представления о морали, как у большинства из нас. О, простите! — Понимая, что сболтнула что-то не то, она прикрыла рот рукой. — Не слушайте меня, мистер Джордан!

— Пустяки, — заверил ее Мэтт, — и, пожалуйста, зовите меня просто Мэтт. — Выслушав еще несколько извиняющихся фраз жеманившейся пожилой леди, он спросил: — То есть сегодня вы не видели мисс Джордж?

— Нет, не видела.

— А она случайно не говорила вам, что собирается уезжать?

— О нет, она сейчас очень много работает, как я понимаю, над новым мюзиклом. Мисс не отвечает вам? Но уверяю вас, она дома, — я бы слышала, если бы она ушла, поскольку сама я не выходила из дома ни вчера, ни сегодня. Просто наша входная дверь очень сильно скрипит. Я уже не раз говорила об этом управляющему, но что же я еще могу поделать? — Она пожала плечами и скорбно поджала губы с выражением лица, ясно говорившим: «Я делаю все, что могу, но не требуйте от меня большего!»

— Может быть, она не слышала, как я стучал? — предположил Мэтт. — Извините меня…

— Вы думаете, что она могла заболеть? — перебила его соседка Дайаны. — Подождите, сейчас я возьму запасной ключ. Мисс Джордж оставляет его у меня, чтобы я могла в ее отсутствие кормить кисок.

Она с таким проворством метнулась куда-то в глубину своей квартиры, что Мэтт не успел опомниться, и им с Пиппой ничего не оставалось, кроме как дожидаться ее на лестничной площадке, испытывая некоторую неловкость. Ему вовсе не нравилась мысль о том, что он должен будет войти в квартиру Дайаны, даже не уведомив об этом домовладельца, но еще меньше его привлекала перспектива войти в нее в сопровождении этой пожилой леди. Обескураженный, он вернулся к двери Дайаны и снова громко постучал:

— Дайана! Мы знаем, что ты дома! Подойди хотя бы к дверям и ответь нам, пожалуйста. — Он подождал и прислушался — тишина. — Дайана, если ты не подойдешь к дверям, я сам войду, у соседки есть ключ. Ты слышишь меня?

Мисс Амелия была тут как тут:

— Вот ключ, я не сразу вспомнила, куда его положила в последний раз. Мне войти с вами? — Ее глаза не вполне уверенно перебегали с его лица на лицо Пиппы и обратно, и в них горело стремление принять живое участие в их проблемах.

— Амелия, вы не очень обидитесь, если я скажу нет? — ответил Мэтт, пуская в ход все свое обаяние. — Дайана чрезвычайно впечатлительный и ранимый человек, и, если она больна, ей будет очень неловко, когда вы увидите ее не в лучшей форме. Ну а что касается меня, то мы с ней старые друзья, — добавил Мэтт, заметив неуверенность во взгляде пожилой дамы.

— Но я не знаю…

— Благодарю вас, Амелия, — не дал ей продолжить Мэтт и взял протянутый ключ из ее руки. — Вы замечательная соседка. Если нам потребуется ваша помощь, я вас непременно позову.

Натолкнувшись на такую безапелляционность, Амелия не нашла что сказать и скрылась за дверью своей квартиры.

Когда Мэтт с Пиппой осторожно вошли в гостиную Дайаны, какой-то инстинкт подсказал девушке, что они в квартире не одни. Кошки сопровождали их от самых дверей, терлись об их ноги и жалобно мяукали, но Пиппа могла с уверенностью сказать, что в квартире был еще кто-то кроме кошек. От волнения ей казалось, что у нее на голове шевелятся волосы. Они дошли до середины гостиной и остановились.

— Дайана! — почти шепотом произнес Мэтт, который волновался ничуть не меньше Пиппы. — Дайана, ты здесь? — спросил он, откашлявшись, более громко и уверенно.

За одной из дверей, выходивших в гостиную, послышался какой-то невнятный звук, и Мэтт направился к этой двери.

— Ты здесь, Дайана?

— Убирайся!

Услышав ее голос, Мэтт едва не подскочил на месте от неожиданности, но быстро взял себя в руки. Он не мог еще ясно представить себе, что его ожидает за этой дверью, и, подойдя к ней вплотную, снова заговорил:

— Дайана, это я, Мэтт. Ли отправил меня к тебе, чтобы узнать, что случилось. Со мной пришла Пиппа. Ты позволишь нам войти?

— Нет!

В этом коротком возгласе прозвучала такая паника, что Мэтт отдернул руку от дверной ручки.

— С тобой все в порядке?

— Со мной все прекрасно. Я сниму скальп с этой старой ведьмы, которая вас впустила. А теперь убирайся, Мэтт, оставь меня в покое.

— Мне кажется, что с ней действительно все в порядке, — тихо сказал Мэтт.

— Не уверена. — Пиппа ясно слышала встревоженные нотки в голосе Дайаны, и у нее было такое ощущение, будто та с трудом выговаривала слова. — Ее голос звучит странновато.

— Может быть, она просто пьяна?

Пиппа покачала головой:

— Не думаю. Пожалуй, я пройду к ней. Дайана! Это Пиппа Брукс, и я не намерена уходить.

На этот раз Дайана ничего не ответила. Пиппа взглянула на Мэтта, словно в поисках поддержки, и открыла дверь.

Сперва она ничего не увидела в густом сумраке спальни. Тяжелые шторы плотно закрывали окна, не пропуская солнечный свет. Но вот ее глаза привыкли к темноте, и она рассмотрела большую кровать, а приглядевшись, заметила на кровати какое-то движение.

— Мисс Джордж! Дайана! С вами все в порядке?

Услышав тревогу в голосе Пиппы, Мэтт шагнул к окну и раздвинул шторы. В спальню ворвался солнечный свет, и Дайана застонала в постели.

— Уходите! Не смотрите на меня! — И она спрятала лицо в подушках.

Переглянувшись с Мэттом, Пиппа осторожно присела на краешек огромного ложа.

— Мне очень неловко оттого, что мы вторглись к вам таким образом, но Мэтт подумал, что ваше решение отказаться от участия в пьесе слишком не похоже на вас. А потом, когда вы не подошли к входной двери… В общем, я уверена, вы поймете, почему мы решились поступить так.

Дайана лежала не поднимая головы, и ее плечи вздрагивали, будто она плакала. Мэтт ласково погладил ее по затылку:

— Дайана, все это так несвойственно тебе! Может быть, ты все же объяснишь нам, что случилось?

Дайана медленно села на постели и повернулась к ним лицом.

У Мэтта при виде ее лица перехватило дыхание, а Пиппа невольно поднесла руку к губам, чтобы удержаться и не вскрикнуть. Одна из щек знаменитой актрисы была вся в багрово-черных кровоподтеках, а левый глаз почти полностью заплыл.

— Ну что, теперь вы довольны? — спросила она.

Из ее заплывшего глаза пролилась крупная слеза и, не вытертая, скатилась вниз по изувеченной щеке.

— Кто это сделал? — потрясенно прошептал Мэтт.

Взглянув на него, Пиппа поняла, что он ошеломлен. Что касалось ее самой, то после первого взгляда на Дайану и приступа ужаса, она неожиданно успокоилась. Когда Дайана молча отвернулась, ничего не ответив Мэтту, Пиппа ровным голосом спросила:

— Это был Стив Грейнджер?

Дайана опять повернулась и так удивленно взглянула на нее, что Пиппа сразу поняла справедливость своей догадки. На миг все ее старые страхи возобновились, и она едва сдержала внезапно охватившую ее дрожь. По сравнению с ней Дайана отделалась легким испугом, но что с того? Было очевидно, что актриса получила тяжелую травму. Пиппа почувствовала на себе недоумевающий взгляд Мэтта и собралась с духом, чтобы ответить на его вопрос. Однако вопрос задала Дайана.

— Почему вы так думаете? — спросила она.

Пиппа накрыла своей ладонью тонкую бледную руку Дайаны, лежавшую поверх одеяла.

— Я знаю, — просто ответила девушка, и по ее сочувственному взгляду нетрудно было понять, что она страдает не меньше самой Дайаны.

— Он поступил так и с вами? — спросила Дайана срывающимся, полным слез голосом.

Пиппа кивнула:

— Это было давно.

— Я убью его! Я…

— Мэтт, пожалуйста, приготовь нам чаю, — перебила его Пиппа.

Этот его типично мужской возглас был вполне понятен, однако не в этом нуждалась сейчас Дайана. Ей необходимо было сочувствие и понимание, а никакие слова были не нужны. Можно было просто молча сидеть рядом. Месть могла подождать, гораздо важнее было в эти минуты быть рядом с ней.

Пиппа постаралась взглядом объяснить все это Мэтту. К ее величайшему облегчению, он понял все, что она хотела сказать, и, не произнеся больше ни слова, вышел из спальни. Оставшись наедине с Пиппой, Дайана схватила ее за руку.

— Я так глупо себя чувствую! — с горечью сказала она.

Пиппа не стала даже пытаться утешить ее, понимая, что нужно дать Дайане возможность самой высказать все, что наболело у нее в душе. И действительно, Дайана заговорила. Она захлебывалась словами, иногда повышала голос, иногда переходила на шепот, и Пиппа чувствовала, что ей становится легче.

В спальню тихонько вошел Мэтт с чайником, поставил его на низкий столик и остановился за спинкой кровати. Пиппа видела по его лицу, с каким трудом он сдерживал свои чувства, внимательно слушая рассказ Дайаны об ужасе прошлой ночи и представляя, что подобное пришлось пережить и Пиппе.

Дайана закончила свой рассказ и разрыдалась. Мэтт подождал, пока она немного успокоится, и шагнул к ней.

— Дайана, тебе надо обязательно заявить об этом, — спокойно и уверенно произнес он.

Она в ужасе замотала головой.

— Кто мне поверит? — вырвалось у нее.

— Пиппа, ты не заявляла в полицию о том, что с тобой произошло?

Пиппа покачала головой:

— Я тогда подумала так же, как и Дайана, — никто попросту не поверит мне. Стив сам так говорил. — Она коснулась рукой лба, словно тщетно пытаясь унять головную боль. — Сколько еще женщин, с которыми он поступил подобным образом? Я могла бы тогда остановить его…

Мэтт опустился рядом с ней на край кровати. Она не отодвинулась, и он взял ее руку в свою.

— В этом нет твоей вины, Пиппа. Но сейчас его обязательно нужно остановить раз и навсегда. Дайана, если мы останемся с тобой здесь, ты сможешь повторить свой рассказ для полиции?

Дайана, казалось, попыталась собраться с силами.

— Думаю… Думаю, да, — прошептала она.

— Отлично. Пиппа, ты тоже должна поведать свою историю. А потом, Дайана, ты сможешь укрыться в моем доме в Лос-Анджелесе. Ты же знаешь, у тебя там много друзей, верно?

Дайана слабо улыбнулась:

— Верно. И потом, мой брат… Хорошо будет оказаться рядом с ним.

Мэтт перевел взгляд с Дайаны на Пиппу и поразился тому, насколько обе они спокойны. Сердце его болело за Пиппу. Ему бы очень хотелось избавить ее от тяжелой необходимости рассказывать о выстраданном кошмаре, но он понимал, что в этом заключался единственно правильный выход. Они не имели права позволить Грейнджеру издеваться над кем бы то ни было еще.

— Я позвоню Брэду, он сможет устроить все так, чтобы избежать огласки. Хорошо?

— Давайте поскорее покончим с этим, — отозвалась Дайана.

Мэтт кивнул и вышел из спальни.

Несмотря на то что прибывшие сотрудники полиции чрезвычайно сочувственно отнеслись к ней, для Пиппы оказалось настоящей пыткой вспоминать о насилии, пережитом пять лет назад. Она была благодарна Мэтту за его присутствие и молчаливую поддержку. Вынужденная в мельчайших подробностях восстанавливать в памяти то, что все эти годы она пыталась накрепко забыть, девушка невыносимо мучилась.

Однако по мере рассказа душа ее как бы очищалась, и она испытала самый настоящий катарсис. Вместе со словами, которые она произносила, из нее словно вытекал горький яд, поселившийся во всем ее существе с момента перенесенного ужаса. Ей становилось много легче оттого, что она оказалась способной рассказать о своем горе посторонним людям. Когда разговор подошел к концу, Пиппа почти ликовала, потому что чувствовала себя как будто заново родившейся.

— Я отвезу тебя домой, — сказал Мэтт, подойдя к ней, когда все закончилось.

Дайану точно так же расспрашивали во всех подробностях. Кроме того, ее осмотрел медицинский эксперт. Теперь она принимала ванну, а Брэд ждал ее, чтобы отвезти в аэропорт. Полицию, правда, не сильно радовало то обстоятельство, что основная свидетельница по открывшемуся делу покидает страну, однако Дайана смогла убедить их в том, что сможет в любой момент связаться с ними по факсу либо по телефону, а если это понадобится, то вернется. В конце концов полицейские чины дали согласие на ее отъезд.

За те часы, что Дайана провела в ожидании полиции, за то время, которое ушло на дачу показаний, ее желание отплатить Стиву за все, что он с ней сделал, неизмеримо возросло, а то достоинство, с которым она держалась во время допроса, вызывало у всех неизмеримое уважение. Пиппа прониклась искренней любовью к всемирно известной кинозвезде. К тому же их сблизил печальный опыт, сблизил настолько, что перестала ощущаться разница в их положении, и именно с такими теплыми чувствами они распрощались и пожелали друг другу всяческих благ.

Мэтт проводил Пиппу домой. К ее величайшему облегчению, Алекс отсутствовала.

— Ты уверена, что дома будешь чувствовать себя хорошо? — спросил Мэтт.

— Да, вполне, — ответила она.

Она ощущала удивительное спокойствие. Если бы кто-нибудь утром сказал ей, что ее ожидает, она не дожила бы до окончания этого дня. Но теперь, когда все страшное оказалось позади, у нее словно выросли крылья.

Пиппа сварила кофе, разлила его по чашкам и спросила Мэтта:

— Как ты думаешь, они вынесут ему обвинение?

— Надеюсь, что да, — ответил он, помрачнев.

— Его смешают с грязью.

— Тебе его жалко?

Пиппа скривила губы:

— Нет. Его должны наказать хотя бы за то, что я все эти годы хранила в своем сердце ненависть и страх. Стив думает, будто для него закон не писан, и он может делать что угодно с любыми женщинами, и ни одна из них не посмеет ни в чем его обвинить. Я даже не вполне уверена, осознает ли он, что делает. Возможно, он страдает каким-нибудь нарушением психики, может быть, даже перенес когда-то сильную душевную травму. Но сейчас, честно говоря, я не чувствую по отношению к нему ровным счетом ничего. Нет даже следа злости. Это странно?

Мэтт на мгновение легонько обнял ее за плечи. Она была бледна и выглядела очень усталой, но он теперь был уверен, что с ней будет все в полном порядке.

— Не думаю, чтобы это было так уж странно, — сказал он. — Мы могли бы встретиться с тобой завтра?

Его взгляд встретился со взглядом Пиппы, и у него перехватило дыхание — ему показалось, что он понял значение этого взгляда. В его сердце затеплилась надежда.

— Я бы очень этого хотела, — спокойно и ровно ответила она.

Мэтт поставил на стол пустую чашку:

— Тогда я должен сейчас тебя покинуть. Тебе нужно заснуть. — Он встал и направился к двери, но на пороге оглянулся: — Пиппа!

Она вопросительно взглянула на него.

— То, о чем ты рассказывала… То, как он с тобой поступил… Я хотел бы, чтобы ты знала… Я думаю, ты очень смелая, если смогла сделать то, что сделала сегодня.

— Ты считаешь, что это сделала я? Не понимаю…

Сердце Мэтта едва не остановилось, когда он увидел почти тоскливое выражение ее глаз. Но она улыбнулась, и на душе у него сразу стало легче.

— Я полагаю, что теперь мне будет намного лучше жить, сказала она.

— Надеюсь, — мягко отозвался он.

Ему очень хотелось задержаться еще и поцеловать ее, однако какой-то неясный инстинкт говорил ему, что не стоит торопить события, иначе он может попросту потерять ее, если только поспешит.

— Так значит, до завтра. — И он тихо закрыл за собой дверь.