«Права человека и империи»: В. А. Маклаков - М. А. Алданов переписка 1929-1957 гг. (с иллюстрациями)

Алданов: Нью-Йорк, 1941-1945

Алданов, в отличие от многих других эмигрантов, и подавляющего большинства французов, смотрел весьма скептически на военные перспективы Франции. Не следует списывать его воззрения на счет присущего ему пессимизма: на сей раз это было результатом небольшого, но показательного личного опыта. Будучи химиком по образованию, Алданов в начале войны «ходил по разным французским военным и невоенным учреждениями - с просьбою использовать его знания, его желание служить французской обороне. И обнаружил, что всюду такой беспорядок, такая неорганизованность, что он... вынес впечатление: больший удар немцев и все повалится»[25].

Больший удар последовал в мае 1940 г. Все в самом деле повалилось. 14 июня 1940 г. Париж был объявлен «открытым городом»; случилось еще недавно казавшееся немыслимым: немецкие войска вступили в Париж, а Гитлер фотографировался на фоне Эйфелевой башни.

Алданов уехал в Ниццу, оттуда - в Португалию, ставшую для некоторой части российских эмигрантов «пересадочной станцией» по дороге в США. Отправились туда и Алдановы; пароход, вышедший из Лиссабона во второй половине декабря 1940 г., прибыл в Нью-Йорк 9 января 1941 г.

К русскому Нью-Йорку в годы войны перешла роль столицы русской эмиграции. Русская колония в США, за небольшими исключениями не отличавшаяся особыми интеллектуальными претензиями, получила мощную подпитку из Европы. В США, преимущественно в Нью-Йорк, во второй половине 1930-х - начале 1940-х гг. перебрались многие русские эмигранты - писатели, издатели, политические деятели, предприниматели, юристы, ученые... Приезжали не только из Франции: ехали из Германии, Прибалтики, Польши. Однако наиболее многочисленная группа интеллектуалов прибыла из Парижа. В Нью-Йорке в годы войны стал выходить новый толстый журнал, как бы сменивший знаменитые парижские «Современные записки». Он так и назывался - «Новый журнал». Одновременно стал выходить литературно-художественный журнал «Новоселье» (в четверть объема своего конкурента, издатель и редактор СЮ. Прегель). «Новый журнал» выходил ежеквартально, «Новоселье» был объявлен ежемесячным, но графика не выдерживал, хоть и выходил в два раза чаще своего толстого собрата. Эсеры начали издавать в Нью-Йорке в 1941 г. журнал «За свободу» (с 1942 под ред. Н.Д. Авксентьева, В.М. Зензинова и В.М. Чернова); меньшевики возобновили в 1940 г. издание «Социалистического вестника» (редактор в 1940-1945 P.A. Абрамович, в 1945-1954 - P.A. Абрамович и СМ. Шварц). Наконец, нью-йоркская ежедневная газета «Новое русское слово», производившая довольно провинциальное впечатление, резко улучшила качество, став надолго главной газетой «русского зарубежья».

В Нью-Йорке возникли многочисленные общества, клубы, фонды, происходили публичные дискуссии, организовывались лекции, читались доклады. Эмигранты с трудом приспосабливались к новой стране, ее странным и столь не похожим на европейские обычаям, языку. Тем более что многие из «аргонавтов» были людьми немолодыми. Однако Америка, казавшаяся временным пристанищем, стала для подавляющего большинства из них новым домом. Поначалу нерегулярная связь с Францией поддерживалась. Но после вступления США в войну 7 декабря 1941 г., а затем оккупации нацистами «свободной зоны», контролируемой правительством Виши, в ноябре 1942 г. какие-либо контакты с соотечественниками на территории Франции прервались.

«Увы, многих близких друзей и родных приходится оплакивать, как заживо похороненных, - констатировал A.A. Гольденвейзер в марте 1943 г. - Не знаю, кого из них нам доведется еще увидеть, когда, наконец, откроется "железный занавес", окончательно отрезавший Европу после оккупации Юга Франции»[26].

Алданов не собирался прозябать в Америке, хотя поначалу, по его собственным словам, сомневался, стоит ли туда отправляться без денег и ясных перспектив заработка. Даже столь неглупому человеку как Алданов в конце 1940 г. было не вполне ясно, какую угрозу представляет - для него лично, еврея и либерала, - нацизм. Еще будучи в Европе он планирует создание в США газеты и толстого журнала. 1 декабря 1940 г. Алданов сообщал Керенскому о предложении некоего А.И. Коппа дать от 10 до 15 тыс. долларов на создание в США русской еженедельной газеты. Алданов отнесся к этому предложению с энтузиазмом, так определив свое видение направления будущей газеты: «Во внешней политике я представляю себе лишь ставку и надежду на победу Англии, а во внутренней - идеи "Новой России"». Напомню, что Англия была в тот момент единственной страной, ведущей войну с Германией. Алданов предлагал Керенскому взяться за редактирование газеты совместно с А.И. Коноваловым, согласием которого он как будто заручился[27].

Сам Алданов был готов взяться за редактирование литературного отдела и за техническую работу - «как в "Последних новостях"». Предполагая, что суммы, предложенной Коппом, может не хватить для создания газеты, Алданов предлагал другой вариант - взять в аренду «Новое русское слово». Уговаривая Керенского согласиться, Алданов писал: «Помимо нашего личного интереса, тут ведь есть большой общий политический интерес. Помните, что это была бы единственная русская газета в мире, - "Посл[едние] новости" навсегда кончились»[28].

«Что касается меня, - писал Алданов, - то я, кроме этого, надеюсь еще на создание толстого журнала, в котором я был бы одним из редакторов (просто в сотрудники я теперь не пошел бы)». В этом заявлении чувствуется осознание своего изменившегося места в эмигрантской табели о рангах - роль «просто сотрудника» Алданов явно перерос, а в русском Париже все редакторские места были заняты. С другой стороны, претензии Алданова кажутся смешными: ведь несколькими фразами ниже он интересуется, не поможет ли ему с жильем Марья Абрамовна Вишняк, ибо Алдановы слышали, что Вишняки «дешево сняли одну комнату с ванной и кухней. Это именно то, что нам теперь нужно»[29].

Газету ни учредить, ни арендовать не удалось. А вот планы с журналом осуществились полностью: в 1942 г. вышел первый номер «Нового журнала», ставшего на последующие полвека главным толстым эмигрантским журналом. Продолжает он выходить и до сего дня; однако после 1991 г. существование подобного рода зарубежных изданий утратило актуальность. Алданов сыграл, бесспорно, ключевую роль в создании журнала: разумеется, он мало что смог бы сделать без Марии Самойловны Цетлиной, взявшей на себя в значительной степени финансирование издания (часть денег дал Б.А. Бахметев) и организационные хлопоты, и без своего соредактора Михаила Осиповича Цетлина. Но все же, когда он писал, что «журнал был создан мною»[30], в этом была значительная доля истины[31].

В Америке Алданову сопутствовал немалый - для писателя-эмигранта - успех: его роман «Начало конца» был выпущен в переводе на английский одним из лучших американских издательств - издательством Чарльза Скрибнера, и очень неплохо расходился[32]. К апрелю 1945 г. было продано уже 314 000 экземпляров. Скрибнер, воодушевленный этим успехом, приобрел права на издание всех остальных книг Алданова[33]. Беженец, приехавший в Нью-Йорк практически без копейки (точнее, без цента) за душой и мечтавший снять подешевле комнату с ванной, стал теперь вполне обеспеченным человеком.

Один из «молодых» эмигрантских писателей межвоенного поколения, Василий Яновский, писал в своих воспоминаниях: «На Монпарнасе шутя утверждали, что после смерти Алданова в зарубежной прессе станет просторно»[34]. «Молодые» досадовали, что им не находится места на страницах немногочисленных эмигрантских журналов. С их точки зрения, проза Алданова была старомодна. «Алданов, талантливейший, культурнейший публицист, почему-то задумал писать бесконечные романы. И это была роковая ошибка», - припечатал Яновский[35]. Портреты и очерки Алданова в самом деле выигрывают по сравнению с его романами. Но вот кто помнит и читает, кроме десятка специалистов, прозу Яновского и прочих бывших «молодых», оставшихся в истории литературы по разряду «подававших надежды»?

Алданов принадлежал к «ордену» русской интеллигенции и был «общественником». Выйдя формально из редакции «Нового журнала» в связи с загруженностью литературной работой, он продолжал, как свидетельствует его переписка, принимать самое живое участие в делах журнала и быть де-факто «теневым редактором». В Нью-Йорке Алданов стал членом правления Литературного фонда. Это опять-таки была не формальная почетная должность: он принимал активное участие в помощи собратьям-литераторам (и не только), в особенности после освобождения Франции.

Со временем круг российских эмигрантских политиков сужался, а партийные разногласия и оттенки, казавшиеся столь существенными в России, стирались. Конфигурация эмигрантских политических группировок менялась, притяжения и отталкивания шли по другим линиям. Ближайшими единомышленниками Алданова в «американский» период были А.И. Коновалов, А.Ф. Керенский и М.М. Карпович, профессор Гарвардского университета, сменивший его на посту соредактора «Нового журнала», а после смерти М.О. Цетлина в 1945 г. ставший единоличным редактором журнала. Хотя, подчеркивал Алданов, «я все-таки во многом не согласен с Александром Федоровичем [Керенским]»[36].

Современники, писавшие об Алданове, неизменно отмечали его «джентльменство», корректность, дипломатичность. Алданов умело лавировал в не отличавшемся чрезмерной доброжелательностью литературном мире эмиграции и умудрился «прожить жизнь» в литературе практически без отрицательных рецензий. Однако его дипломатичность не исключала твердости политических убеждений. Алданов был и до конца жизни оставался принципиальным противником большевиков. Хотя он и не отрицал изменений, происходивших в Советском Союзе, и статьи М.В. Вишняка и Г.П. Федотова, стоявших на «твердокаменных» позициях и считавших, что в СССР «все - зло», вызывали у него скорее раздражение. А некоторые тексты Федотова Алданов и вовсе считал «русофобскими»[37].