Лазоревый день. Книга вторая

Глава 8. Время взрослеть

Почему Ракиш продолжала считать его ребёнком? Саши не понимал этого, не находил объяснений. Поэтому ощущал нечто, весьма похожее на обиду. Разумеется, обижаться на со-ртох глупо, та знала о тхе-шу Джасжарахо больше, чем любой кхир их роя. Но за последние два года все его сверстники успели стать взрослыми арт и рта. Все, кроме него и Ирис. Да, они не похожи на остальных кхиров, ведь их родительницей была Русит, женщина, прилетевшая со звёзд. Но разве это что-то меняет? Ни знаниями, ни умом, ни ловкостью Саши не уступал никому из своих приятелей, а в силе и выносливости превосходил любого из них. Он, пожалуй, и со многими ачи способен был потягаться! Недаром старший охотник Зурси постоянно хвалил его и ставил в пример.

Но это было раньше, теперь друзья стали мужчинами, перебрались на второй ярус, обзавелись подругами. Они же с сестрой по-прежнему вынуждены делить жильё с детьми, довольствоваться статусом самых старших среди них. Это было неправильно, Саши чувствовал себя вполне готовым к взрослой жизни, затянувшееся до шестнадцати лет отрочество тяготило.

Ирис относилась к этому иначе. Она вообще была особенной. Глядя на сестру, Саши готов был поверить во многое из того, что рассказывали об их маме. Например, в то, что Русит могла быть арт и рта попеременно, в зависимости от желания и обстоятельств. Или в то, что она становилась орайре двух Хранительниц, нынешней и предыдущей. Иногда он готов был поверить даже, что они с Ирис вышли не из яйца, а прямо из её тела. Хотя представить такое, конечно же, не мог.

Старшие кхиры говорили, что Ирис очень похожа на свою маму. Возможно, в этом и была причина колебаний Ракиш? Со-ртох никак не могла определить, в кого превращается ребёнок Русит: в арт или всё же в рта? Высокая, на голову выше любого охотника, мускулистая, не уступающая в силе никому из них, Ирис одинаково хорошо умела рисовать, сочинять забавные песенки и стрелять из лука. К шестнадцати годам она умудрилась перечитать чуть ли не все книги, хранящиеся в Джасжарахо. Няньки без колебаний доверяли ей возиться с малышней и врачевать ссадины и порезы у пацанвы постарше. На первом ярусе девушка пользовалась авторитетом непререкаемым. Вернее сказать, её побаивались не только дети, но и взрослые. И ни один из подростков — Саши это точно знал! — не решился бы предложить Ирис стать его подругой в будущем.

Но какое отношение это имеет к нему? За собой Саши не замечал никаких выдающихся способностей. Он был таким же, как остальные а-рта тирча. И как все они желал поскорее пройти инициацию, вступить во взрослую жизнь. Он спешил, а Ракиш словно не замечала ни его роста, ни мускулистых рук и ног. Не слышала, как хвалят мужчины его достижения, не видела интерес во взглядах женщин. Она не выбрала его позапрошлой зимой, когда первая из сверстниц Саши поднялась на второй ярус. Не выбрала и прошлой, когда настал черёд остальных девушек и парней его возраста.

— Саши, не переживай. Со-ртох ждёт, когда придёт твоё время, — снисходительно успокаивала брата Ирис. Но когда оно придёт? Почему запаздывает?

Даже самое долгое и тяжкое ожидание рано или поздно заканчивается. Когда Ракиш позвала их к себе, сердце юноши забилось радостно и немного тревожно: предстояло что-то важное и необычное. Праздник инициации проходит в Лазоревый День, потому со-ртох никогда в нём не участвует. Она в это время находится далеко от тирча, в ц’Аэре, с избранными продолжить род Джасжарахо. Но перед тем, как отправиться в паломничество, со-ртох спускается на первый ярус. Старших мальчиков и девочек собирают в большой комнате, и она долго и неспешно ведёт с ними беседу. Разговор длится много часов подряд, иногда целый день, даже поесть никого не отпускают. Именно тогда всё и решается, а инициация — просто красивый обряд. В Лазоревый День взрослые кого-то пригласят наверх участвовать в празднике, кого-то нет. Но они знают заранее, кого именно приглашать.

Однако в покои со-ртох детей никогда не зовут, на второй ярус вход им закрыт. Если Ирис и Саши идут туда, значит… они уже взрослые? Их уже выбрали?!

Вели их не в комнату Ракиш, а ещё выше — в одну из башенок, поднимающихся над крышей дома. Няня, сопровождавшая детей, осталась на лестнице, лишь взволнованно поторопила:

— Идите, идите, со-ртох ждёт!

Подгонять дважды не требовалось, Саши сразу же ринулся вверх по ступенькам. Первым. Мужчина должен идти впереди, принять на себя неведомую опасность, погибнуть при необходимости, позволяя своей арт выжить.

Ирис покорно пропустила его и хихикнула. Обидно хихикнула! Мысль сестры была отчётливее, чем звуки. Саши услышал её и почувствовал, как кровь хлынула к лицу. Никакая опасность не угрожала им в самом сердце родного тирча. А вперёд брат полез, в очередной раз демонстрируя, что готов соперничать за лидерство.

Разозлиться на сестру Саши не успел — лестница осталась внизу и перед ним едва заметно колыхалась плотная тёмно-бардовая занавесь. Стараясь, чтобы голос звучал по-мужски резко и грубо, он произнёс:

— Со-ртох, Саши и Ирис пришли!

— Заходите.

Это была небольшая квадратная комната. Абсолютно пустая, — ни ковриков, ни гобеленов. Посередине на голом полу сидели две арт: Ракиш и незнакомка. У юноши дух захватило, так красива была вторая женщина. Огромные глаза цвета весеннего бездонного неба. Светло-жёлтая, словно прибрежный песок в жаркий солнечный день шёрстка на руках была густой и короткой. Она казалась пухом, таким тёплым, мягким, что хотелось прикоснуться к нему, погладить. Зато на гребешке пряди сплетались в настоящую гривку, ниспадающую на плечо, сливающуюся с жёлтым золотом заколки, придерживающей длинную женскую тунику в бело-лазоревых разводах под цвет глаз. И фигура, легко угадывающаяся под одеждой, была изумительна. Ни одна девушка тирча не смогла бы сравниться привлекательностью с этой арт.

Саши подумал об этом и тут же сообразил, что прежде не видел эту женщину. Она не принадлежит рою Джасжарахо? Тогда как попала в их дом? Объяснение могло быть только одно, да и одежда указывала на это. Женщины тирча предпочитали одеваться практичней: топ, защищающий нежную кожу груди, и короткая юбка. Саши первый раз в жизни видел перед собой орайре.

Успевшая войти следом сестра незаметно, но чувствительно ткнула его локтем в рёбра. Юноша спохватился, поняв, что так и стоит с открытым ртом. Торопливо поприветствовал женщин. Орайре ответила, приопустив веки. Предложила сесть — мягко и одновременно уверенно, будто она была здесь настоящей хозяйкой, а не со-ртох.

Саши послушно опустился на пол. Глаза незнакомки оказались в каких-то полутора метрах от его глаз, округлые жёлтые коленки, выглядывающие из-под подола туники, и того ближе. От этого внутри стало необычно жарко, а щёки запылали огнём.

Орайре пристально разглядывала их с сестрой не только глазами, но и внутренним зрением. Любой кхир — кроме ачи, разумеется, — мог услышать направленную ему мысль, если она достаточно громкая и внятная. Мамы-со слышали своих детей ещё лучше, а со-ртох иногда добиралась даже до мыслей, которые от неё пытались скрыть. Но такому тщательному осмотру Саши никогда прежде не подвергали. Он сам себе казался более голым, чем если бы снял сейчас одежду. Это обескураживало. И возбуждало.

— Мальчик похож на Дади, — безмолвно произнесла орайре.

— Конечно, он ведь зачат его семенем. Но Саши лучше развит физически.

— Надеюсь, он так же умён.

— Несомненно. Не уступает в знаниях никому из охотников.

— Да, он выглядит взрослым.

— Он был вполне взрослым и два года назад.

— У людей физическое и этическое взросление не совпадают.

Женщины неторопливо переговаривались, позволяя некоторым мыслям проникать в сознание Саши. Но основная нить разговора оставалась скрытой, поэтому начинало казаться, что их вызвали сюда для молчаливого созерцания. Это не походило на беседы со-ртох с детьми. Ни Ракиш, ни орайре ни о чём не спрашивали, ничего не рассказывали. Это беспокоило, и Саши время от времени поглядывал на сестру. Та сидела абсолютно невозмутимая, слегка склонив голову набок, как будто занята была размышлениями, и происходящее в комнате к ней отношения не имело. В конце концов Саши решился тихонько спросить у неё:

— Чего они от нас хотят?

Он давно выяснил, что общаться с сестрой куда легче, чем с любым из соплеменников. Не нужно напрягаться, формулируя мысль, фокусировать её на личности собеседника. Ирис умела слышать его даже на расстоянии, когда ученики охотников уходили из тирча в лес. Саши попытался воспользоваться этой особенностью. Надеялся, что со-ртох не расслышит, а орайре слишком занята беседой с ней.

Девушка не отозвалась. Помедлив, Саши повторил попытку:

— Ты что-нибудь понимаешь?

— Помолчи.

В ответе сестры явно прозвучала досада, а орайре чуть заметно улыбнулась. Всё же услышала? Может, это было совпадением, но сознания Саши явственно коснулась фраза женщины, адресованная со-ртох:

— Я рада, что хотя бы с этим делом успела. Дети стали взрослыми вовремя.

Понять весь смысл фразы он не смог, но и части оказалась более чем достаточно. Тревога сменилась ликованием: «Дети стали взрослыми»! Мимику Саши удержал, но буря радости была всё равно оглушающей. Ракиш почувствовала её, удивлённо перевела на него взгляд. Затем — вновь на гостью, видимо спрашивала совета. И вслух, для детей, произнесла:

— Ирис и Саши в этом году избраны для Кхи-охроэс. Ступайте, готовьтесь к отъезду.

Распоряжение Ракиш означало, что аудиенция окончена. Следовало подняться, проститься с орайре и уйти. Но новость настолько ошеломила, что Саши сидел как деревянный. Его не только признали наконец-то взрослым, он — Избранный! Избранный прямо в год совершеннолетия! Его инициация пройдёт в ц’Аэре, в небесном дворце. Неслыханно, немыслимо!

Ирис уже встала со словами благодарности, готова была уходить, а он всё сидел, стараясь освоиться с новым статусом. И неожиданно ощутил тревогу всех троих: со-ртох, сестры, орайре. Они готовы были усомниться в его зрелости, в способности к поступкам и решениям.

Саши резко вскочил, стараясь отмести сомнения женщин. Он рта, он мужчина, и готов доказать это любому!

В дорогу отправлялись на третий день после беседы с орайре. Со-ртох так и не сказала, как её зовут и зачем она наведывалась в отдалённый тирч. Лишь расцветки туники подсказывали, что гостья из свиты самой Кхарит-Хайса. Ирис наверняка незаметно подслушивала разговор, но удалось ли это ей хоть отчасти, не признавалась. Оставалось предположить, что орайре захотела познакомиться с детьми звёздной женщины и пригласить их на Кхи-охроэс. Думать так было наивно и самоуверенно, но приятно.

Три дня на подготовку к отъезду — для Саши это было невероятно много. У него пока не было ничего такого, что стоило взять в дорогу, даже меча. Нож, лук, сумка, сменная одежда —собрать всё это хватило и получаса. Честно говоря, подготовка вполне обходилась без его участия и помощи. Избранные благодушно подтрунивали, да время от времени гнали мельтешившего под ногами не в меру ретивого юнца. Саши был самым молодым из мужчин, идущих в ц’Аэр, никто из его сверстников не участвовал в Кхи-охроэс. И даже ребята на два-три года старшие поглядывали на него с завистью.

В день отъезда Ракиш, как-то умудрявшаяся сочетать в себе дотошную скрупулёзность с торопливостью, подняла тирч раньше обычного. Заставила наскоро позавтракать, и едва солнце показалось из-за горизонта, караван выступил в путь. Кархи, самый старый из избранных, недовольно бубнил, что прежде, при Ишбит, было иначе. Предыдущая со-ртох всё умела делать размеренно, неторопливо. Ракиш же постоянно боится куда-то опоздать. Всю дорогу будет немилосердно подгонять путников, и кончится это тем, что в столицу они заявятся первыми, но потом будут валяться обезноженные, пытаясь восстановить силы до Лазоревого Дня. Какая от этого польза?

Снисходительно-ворчливый тон высказываний о Первой Матери был для Саши внове, при детях так говорить не принято. Но отныне он взрослый, один из охотников. Должен привыкать к мысли, что хоть Ракиш и со-ртох, но вместе с тем арт, женщина. Что пятьдесят лет вовсе не старость, в Джасжарахо много не только сверстников Первой Матери, как Кархи, но и кхиров, помнящих год, когда она вылупилась из яйца. И хоть Ракиш и живёт в отдельной комнате, как подобает со-ртох, но частенько делит ложе с тем же Кархи и его подругой Дархис.

Внове для юноши были и взрослые разговоры о женщинах. Днём во время перехода много болтать не получалось. Темп, заданный со-ртох, был напряженным, хоть какой-то сверхусталости Саши пока не ощущал вопреки прогнозам Кархи. Зато на привалах рта не стесняясь обменивались откровенными репликами. Оценивали спутниц и полушутливо делили их между собой на обратную дорогу. Юноше великодушно отдали самую молодую — девятнадцатилетнюю Чаксит. До этого Саши не обращал на неё внимания, но после таких разговоров невольно начал разглядывать. Излишне полноватая с серовато-бурой шёрсткой и извечно сложенными в улыбку губами, девушка желания разделить с ней айри не вызывала. Он сравнивал её с недавней гостьей со-ртох и вздыхал разочаровано. Понимал — мечтать о прекрасной незнакомке глупо, орайре не променяет арше на айри, свою ртаари на какого-то рта, пусть самого лучшего из лучших.

А ещё на привалах обсуждали предстоящий Кхи-охроэс. Те, кому доводилось бывать в чце-ригхтоэ’ох, делились впечатлениями с новичками. И все без исключения подшучивали над Саши. Вдруг ему улыбнётся счастье стать Избранным из Избранных? Что он будет делать с ртаари, если его кхасс не касался даже арт? Растеряется, опозорит Джасжарахо! Наслушавшись страшилок, Саши впрямь пугался, старался представить д’арше и не мог. Однако страха хватала ненадолго. Стоило привалу закончиться, и грядущая инициация отодвигалась в сторону. Само путешествие давало достаточно впечатлений.

В отличие от Ирис, Саши доводилось бывать за пределами тирча. Он вдоволь облазил окружающие Джасжарахо леса, готовясь стать охотником. На юге добирался до самого моря, учился плавать на лодке. И на север ходил довольно далеко, до большой рощи терсфов, где уже можно встретить охотников Дзарехо. Так что первые два дня местность вокруг была для Саши знакомой. Да и на третий день, когда владения Джасжарахо осталась позади, ничего не изменилось. Такие же деревья вдоль обочин, такой же камень под ногами. И низкое, тёмно-серое зимнее небо над головой. Но всё-таки это было его первое большое путешествие. Каждый новый поворот, каждый холм, за которым открывались невиданные доселе места, заставляли кровь быстрее бежать по жилам.

Странно, что никто из спутников не разделял его чувства. Рта волновала лишь цель путешествия, они все сейчас жили исключительно ею, даже те, кто, как и Саши, проделывал путь впервые.

— Ты мало думаешь о Кхи-охроэс, потому что не испытал ещё д’айри, — высказал предположение Кархи, с которым юноша поделился сомнениями. — И ты слишком молод, моложе, чем выглядишь, моложе своих лет, ведь в тебе кровь звёздных людей. Чтобы всё сделать правильно, нужно думать о том, что делаешь. Только о том, что делаешь! Когда я иду в лес, я думаю о лесе. Когда иду к женщине, думаю о женщине. Когда иду к королеве, думаю о королеве. Тебе следует этому научиться.

Саши не спорил. Кархи прошёл по жизни более долгий путь, поэтому знает о ней больше. Но зачем постоянно думать о том, что и так случится? Пусть Ракиш думает о цели путешествия — она ведёт Избранных. А о Кхи-охроэс позаботятся сами королевы. И если какая из них выберет новичка, то уж точно разберётся, что с ним следует делать.

Утром пятого дня пути Саши впервые в жизни увидел горы. Нет, он видел их и раньше — вершины островов, отделяющих южное море от океана, но плавать туда ему пока не доводилось. А хребет к’Ирхад был теперь рядом, и каравану предстояло перевалить через него. Синеватые конусы упирались прямо в покрывало из туч, и от этого небо казалось ещё ниже.

Дорога начала петлять, всё круче забирая вверх, и движение каравана сразу замедлилось. Не только из-за подъёма, а и потому, что шли они, опасливо вглядываясь в заросли гхеры, в расщелины среди выступающих из-под многолетнего дёрна скал, в нагромождения валунов, когда-то сползших со склонов. На привалах выставляли охрану. Здесь, вдали от тирчей, вполне можно было ожидать нападения, — стаи шо-ачи разрослись в последнее время. Смутным называли год, когда родились Саши и Ирис. Кхарит-Хайса стала Хранительницей не так, как все её предшественницы. Несколько месяцев небесный дворец был поражён страшной болезнью, вызывающей жажду власти и желание убивать. Старшие кхиры не любили вспоминать о тех событиях. Кхарит выжил и выздоровел, пройдёт время, и эта история превратиться в легенду, страшную, но поучительную.

Да, Кхарит выжил, но чце-ригхтоэ’ох пока слаб. Всего две взрослые ртаари уцелели после болезни, нелегко им продолжать тхе-шу племени. Мало оплодотворённых яиц увозили избранные с Кхи-охроэс. Лишь по одному кхиру в год — рта или арт — рождалось в тирче. Чаще стали убегать ачи, поражённые непонятной тревогой. Сбивались в стаи, охотились на своих вчерашних собратьев, убивали мужчин, похищали женщин. Очистить от них труднодоступные места вроде предгорий к’Ирхада не было ни сил, ни возможности. Оставалось надеяться, что самое худшее позади: после Кхи-шош’э распространилось известие, что младшая обитательница небесного дворца, Сахра, достигла первой ступени света, стала полноправной королевой и весной примет участие в празднестве. Значит, больше станет Избранных из Избранных, больше детей будет рождаться в тирчах. А там, глядишь, Кхарит-Хайса сможет отложить королевское яйцо, и род ртаари вновь начнёт увеличиваться.

Перевал лежал ниже пелены туч, но всё равно те висели так близко, что казалось, ещё немного и путники начнут задевать их головами. Они миновали перевал поздно вечером, поэтому на ночёвку пришлось устраиваться высоко в горах. Спать на каменистом, пропитанном холодной влагой тумана склоне было неуютно. Зато достаточно безопасно — вряд ли шо полезут на голые бесплодные пустоши, где трудно выбрать место для засады, а стрела догонит прежде, чем найдёшь укрытие. Это понимали все, поэтому рассветноедежурство доверили новичку. Саши тоже это понимал, но тем не менее гордился. И волновался. Здесь действительно следует думать о том, что делаешь, и ни о чём ином. От него зависит жизнь братьев и сестёр!

Ночёвка заканчивалась благополучно. Небо на востоке серело, предупреждая, что скоро надо будить со-ртох и остальных, завтракать и снова отправляться в дорогу. Но пока что у путников было время досмотреть последний сон.

Саши обошёл «женский» костёр, не забывая чутко вслушиваться в предрассветную тишину. Здесь все спали, как и возле «мужского» в двадцати метрах ниже по склону. Лишь волосатик сидел у огня, время от времени подбрасывая очередную ветку. Взглянул на юношу, довольно сложил губы в трубочку. Радовался, что темнота уходит. Саши улыбнулся в ответ… и тут же краем глаза заметил движение.

Двигалось высоко, выше перевала, значит, было неопасным. Маленький шарик света быстро перемещался по небу с запада на северо-восток. Он выскочил из седловины между горными вершинами и теперь удалялся, тускнел. В первый миг Саши подумал, что это метеор, раскалённый небесный камешек, сгорающий в воздухе Шакха, — несколько раз ему доводилось наблюдать это явление. Но сегодня небо было затянуто тучами, и огонёк летел ниже их слоя, к тому же горизонтально.

Он взглянул на ачи. Если тот и заметил таинственный свет, то не придал ему значения, похоже, и забыл уже. Бесполезно спрашивать. Саши собирался и сам выкинуть видение из головы, продолжить обход, когда одно из одеял у костра зашевелилось. Ирис выбралась из-под него, села, обхватив руками колени.

— Это звёздные пришельцы, — произнесла тихо. — Ты видел светильник в их летающей лодке.

— Ты заметила? Ты разве не спишь? — Саши удивлённо уставился на сестру.

— Спала. А потом будто толкнуло что-то. Открыла глаза и увидела.

Саши попытался опять разглядеть огонёк в небе. Нет, уже слишком далеко. Недоверчиво переспросил:

— Разве звёздные пришельцы до сих пор на Шакхе? Я думал, они давно улетели в свой мир.

— Улетели. А теперь вернулись.

— Зачем?

Вопрос прозвучал глупо. Откуда сестре знать? Тхе-шу звёздных людей не видит никто, даже они сами.

Ирис и не собиралась отвечать. Но и спать не ложилась. Сидела, напряжённо вглядывалась в маленькие язычки пламени, играющие на брошенной в костёр ветке. Как будто старалась там что-то разглядеть.

Саши пожал плечами и отправился дальше. У него были заботы поважней, чем думать о настырных инопланетниках.

Глава 9. Возвращение звёздных людей

О том, что имперцы вернулись, Давид узнал, едва их корабль вышел на орбиту. Он ждал этого с того самого дня, когда Хайса сообщила о внезапном бегстве «Серебряного Ястреба». Первый год казалось, что новая экспедиция явится со дня на день. Но весна приходила на смену зиме, осень — на смену лету, а люди не возвращались. Где-то в глубине души шевельнулась робкая надежда, что обнаруженное в крови Тассит в самом деле отпугнёт их, убедит держаться от кхиров подальше. Глупая надежда — он ведь хорошо знал своих бывших соплеменников.

Разведчики «Ястреба» улетали так поспешно, что оставили «робинзону» передатчик и полевую медлабораторию. Может быть думали, что силовое поле сделает оборудование недоступным на долгие годы, пока не разрядятся аккумуляторы? Вдвоём с Хайса они устранили эту помеху меньше чем за час. Ароян научился не удивляться способностям обитательниц чце-ригхтоэ’ох к телепортации. Оказаться внутри запретной комнаты для Хранительницы труда не составило. Разобраться с человеческой техникой было гораздо сложнее, так что Давиду пришлось довольно долго объяснять, где и как выключается установка. Но когда объяснил, ртаари всё сделала правильно.

Надобности в этих железках не было никакой, поэтому их перетащили на четвёртый ярус и сложили в одной из комнат, чтобы не мешали. Давид и Тассит стали бессменными смотрителями дома Джасжарахо в купе с инопланетным «добром». Эта роль их не тяготила. Хайса приняла верное решение — люди могут объявиться в любой день, посредника следует держать под рукой. Тем более, что дети уже выросли, стали вполне самостоятельными, в постоянном надзоре и опеке не нуждаются.

И всё же когда Хранительница сообщила, что Ракиш привезёт детей в ц’Аэр, Давид обрадовался. Не представлял, насколько соскучился по ним за три года. А уж как Тассит ликовала! Хайса принесла эту весть утром, сразу же после завтрака. Сказала и потом несколько минут наблюдала, с каким восторгом смотрители обсуждают предстоящую встречу. Ждала, пока Давид и Тассит успокоятся, чтобы сообщить вторую новость, — над Шакхом вновь висит межзвёздный корабль. Она пока что мало знала о нём. Лишь то, что размерами корабль значительно превосходил предыдущий, больше людей на его борту. И число их увеличивается с каждым днём.

Арояну этой информации хватило. Размеры больше, чем у «Серебряного Ястреба» — значит, не разведчик. Значит, начало имперского вторжения. И, разумеется, количество людей не увеличивалось, просто привезённые в пассажирском модуле десантники и учёные выходят из стасис-сна, готовятся к высадке. Начинался второй этап освоения планеты — стационарное исследование. Прежде всего, имперцы построят опорный пункт. Планетарную станцию или орбитальную — предсказать решение их руководства Давид не брался. Но в любом случае, изолированное развитие цивилизации кхиров закончилось. Единственная надежда оставалась на то, что Шакх не станут колонизировать, превратят в заповедник.

Он постарался объяснить это Хайса. Ртаари слушала внимательно, пытаясь уловить не только мыслефразы, но и образы, мелькающие в сознании собеседника. Насколько это у неё получилось, Давид не знал, Хранительница оставалась бесстрастной. И когда он закончил, спросила полуутвердительно: «Тебе их совсем не жаль? Так много людей, сильных молодых мужчин и женщин».

Вопрос поставил Арояна в тупик. Почему он должен жалеть имперцев? Безусловно, из-за того, что идеология и мировоззрение этих людей отличались от его собственных, они не превращались в монстров. Но они явились сюда завоевателями. Да и какая опасность могла им грозить? Если кого и следует пожалеть, то кхиров. Тассит, Саши, Ирис. Хайса.

Хранительница ушла, а Давид весь день размышлял, что предпринять. И вечером решился. Подключил передатчик, попытался выйти на связь с экспедицией. Он смутно представлял, что скажет, как будет пытаться предотвратить вторжение. Но говорить ничего и не пришлось, корабль на позывные не ответил ни в этот день, ни в следующие.

Зато Хайса исправно сообщала о ходе вторжения. Люди высадились на западе острова, выжгли лес на одном из холмов в предгорьях южного к’Эхира. Их корабль разделился на две части, на орбите оставалась меньшая, а большую спустили на планету. Люди начали строить город на границе охотничьих угодий тирча Кахстраго. Работа шла быстро, металл корабля пришельцы превращали в дома.

Имперцы действовали по отлаженному, сотни раз испробованному сценарию. Как будто это была планета, предназначенная для колонизации, а не мир, заселённый иной разумной расой. О космическом заказнике, судя по всему, речь не шла, люди явно намеревались обосноваться на Шакхе всерьёз и надолго. Давид предугадывал следующий шаг пришельцев: они опять попытаются установить контакт с правителями острова, но на этот раз будут куда более настойчивыми, никакие попытки тянуть время не помогут. Пробы крови Тассит заинтриговали учёных Остина, получить ответы на свои вопросы они постараются любой ценой, недаром вторая экспедиция готовилась так долго и основательно. С кого они начнут? С со-ртох близлежащих тирчей, с ртаари, которых видел один Коган? Или с «робинзона», неудачного посредника предыдущей экспедиции?

Ароян уже сожалел, что Ирис и Саши едут в столицу. Ц’Аэр был самой лакомой приманкой для имперцев, сюда они явятся в первую очередь. И как некстати вторжение совпало с приближающимся Кхи-охроэс!

Давид понимал, что изменить ничего не может. Ни Джасжарахо, ни густые леса Кхарита не укроют детей от любопытства пришельцев. Смуту, затеянную когда-то огненной ртаари, можно было переждать, но сорвавшуюся лавину не пересидишь в пещере. Люди, подобно снежному кому, рано или поздно сметут цивилизацию кхиров.

Эвелин всматривалась в золотистую башенку на вершине зелёной горы. Под днищем флаера промелькнула опушка леса, и огромная долина ц’Аэра раскрылась во всей красе. Итак, она снова здесь. Вновь ступила на землю Шакха, как три с лишним года назад. Многое ли изменилось за это время?

Она криво усмехнулась. «Почётного академика» пока нет, и памятника, и руководства институтом. Лаборатория? Лаборатория есть, только заправляет в ней надутый индюк Вилли Мердок. А Эвелин Кэри, «первый практикующий ксенолог», вынуждена довольствоваться ролью помощника. Что ж, этого следовало ожидать. И всего последующего! Очень уж странным было открытие, сделанное космобиологом «Серебряного Ястреба». Слишком уж она противоречило фундаментальным законам природы.

Впрочем, опровергать или пытаться объяснить обнаруженные факты маститые учёные не стали. Потому что никто им не сообщил о существовании этих фактов. Как и о существовании кхиров вообще. Где-то на самом верху, в кулуарах имперского правительства было решено все отчёты экспедиции временно засекретить. Три месяца экипаж сидел в жёстком карантине Центральной Базы, общаясь лишь с представителями службы безопасности, а связь с родными, друзьями и всем остальным миром ограничивалась электронными посланиями, тщательно проверяемыми цензурой. На самом верху решалось, что делать дальше с полученной информацией. Что делать с планетой, затерянной на краю разведанного сектора галактики.

Затем появился Мердок. Первый раз он пришёл в карантинный отсек в форме с полковничьими нашивками. Для большего апломба, что ли? Старался компенсировать округлое брюшко и лысину на макушке? Эвелин подумала сначала, что это новый следователь. Оказалось — учёный, профессор биохимии. Мердок собрал экипаж в конференц-зале для «дружеской беседы», как он сказал. И для начала сообщил, что назначен руководителем создаваемой лаборатории, которая должна будет «всесторонне изучить» сделанное открытие.

Это был удар. Эвелин сидела, словно оглушённая, и дальнейшее воспринимала с трудом. Мердок красочно описывал новый виток могущества и процветания Империи, который начнётся, если феномен самоактивирующейся ферментно-органической защиты будет подтверждён. Рассказывал, какие блага посыплются на героев, этому открытию способствовавших. Особенно ему нравилось смаковать придуманный термин: «феномен САФОЗ». Он его повторял чуть ли не в каждой фразе. После такого вступления Кэри ожидала предложения слетать ещё разок на Шакх, привезти несколько живых «экземпляров». Для чего иного может сгодиться какой-то там флотский биолог? Сто раз прав был Гилден, предрекая, что «яйцеголовые» попытаются загребать жар чужими руками.

А вот «всесторонне изучать» кхиров в планы Мердока не входило. Феномена САФОЗ ему было вполне достаточно для будущей славы. О том, как этот самый феномен возник у одного единственного вида на планете, он и думать не хотел, отметал начисто корреляцию с разумностью существ, которые им обладали. И, разумеется, он проигнорировал файл, сохранивший изображение тройной спирали ДНК. Если бы всё внутри Эвелин не клокотало от вопиющей несправедливости, она указала бы профессору на его близорукость. А так — не успела. Напомнил Мердоку, что феномен может оказаться вовсе не результатом эволюции, командир Диллард.

Профессор снисходительно улыбнулся в ответ, словно его в очередной раз вынуждали объяснять прописные истины недалёкому школяру. Заявил:

— Свен, мы ведь с вами люди науки, — фраза прозвучала с явным сарказмом, — а не какие-то обыватели, готовые поверить в дешёвую сенсацию. Не продукт эволюции, говорите? Что же это, результат генной инженерии? Вы обнаружили на планете секретную лабораторию? Кто-то проводил над этими существами эксперименты, а потом бросил свой полигон без присмотра? Вернее, оставил присматривать вашего «робинзона»… как там его зовут?

Мердок захохотал, довольный собственной шуткой. Обвёл взглядом косморазведчиков, явно приглашая присоединяться. Однако улыбнулся в ответ один Гилден. Да и тот, заметив, что товарищи по экипажу не реагируют, поспешно убрал ухмылку с лица.

Мердока это не обескуражило. Профессор-полковник был человеком самодостаточным. Он продолжил вещать:

— А раз «таинственные экспериментаторы» не объявляются, значит, планета принадлежит нам. Со всем, что на ней находится, согласно международным законам. Не станете же вы оспаривать очевидное?

Диллард слегка пожал плечами. Уточнил:

— Эти законы устанавливались людьми. Не исключено, что Шакх и впрямь полигон. Но эксперименты на нем проводили не люди.

— Не люди? Таинственные Предтечи? — подмигнул Мердок. — Очень странно слышать такое от образованного человека, командира гиперкорабля. Два с половиной века межзвёздных полётов убедительно доказали — мы единственный разумный вид во Вселенной. Во всяком случае, в нашей Галактике.

По залу прокатился удивлённо-возмущённый гул. Всеобщее недоумение вслух высказал Коган:

— То есть как единственный? А кхиры?

Профессор оглянулся, презрительно кривясь. Но, разглядев, кто задал вопрос, сделал ухмылку менее откровенной.

— Бесспорно, аборигены Шакха имеют наиболее развитый мозг из всех существ, которых мы находили на обследованных мирах. Значительно более развитый, чем мозг, скажем, земных приматов. Зачатки цивилизации, которую они создали, свидетельствуют об этом. Но позвольте, молодой человек, почему мы должны считать их разумными? Это коренным образом неверное предположение. Согласно отчётам вашей экспедиции получается, что их прогресс остановился тысячи лет назад. Они не смогли приручить ни одно животное, не научились обрабатывать железную руду. В общественных отношениях они не преодолели полигамный матриархат. Они достигли предела своего развития!

— Это ничего не доказывает… — неуверенно протянул Коган.

— А магнитоэнцефалограммы, сделанные вашим биологом, тоже ничего не доказывают? Почти полное отсутствие альфа-ритма ничего не доказывает? Предположим, у мисс Кэри не было времени на детальную расшифровку, слишком поспешно вы оттуда ретировались. Но у меня его было достаточно. Эти существа не способны к абстрактному мышлению. Или, полагаете, ваша коллега некомпетентно проводила измерения?

Мердок самодовольно ухмыльнулся, уверившись, что оппоненту нечего возразить. Он был прав, времени на серьёзное исследование психофизиологических процессов мозга туземцев у Эвелин не было, да и мысли занимало другое. Но профессор, тем не менее, передёргивал. В отчёте ясно сказано, что исследования кхиров остались неполными! Кэри открыла рот, чтобы напомнить об этом, но Диллард вновь опередил:

— Во-первых, нам позволили обследовать лишь рабов, принадлежащих к примитивной расе. Во-вторых, вы знаете, из-за чего мы «ретировались». Кхиры обладают не только «феноменом САФОЗ»…

— Вот мы и перешли к самому главному! — радостно оборвал его Мердок. — Наша лаборатория и призвана расставить все точки над «i». А объектом исследования будет вся эта так называемая «цивилизация кхиров». Грандиозный проект, не правда ли?

Он потёр руки, победно обводя взглядом аудиторию. Добавил:

— Подготовку начинаем буквально с сегодняшнего дня, дамы и господа. Вы все зачислены в штат.

— Подготовку к чему? — недоумённо спросила Маккейн.

— К развёртыванию лаборатории и экспериментального полигона на Шакхе, разумеется.

— Я никуда не лечу, — твёрдо заявил Диллард.

А Вардеман добавил:

— Почему вы решили, что мы согласимся работать на вас?

Мердок ещё поулыбался с полминуты. А затем лицо его резко сделалось суровым, как будто маска упала.

— Потому что того требуют государственные интересы Империи. Я не могу никого заставить лететь на Шакх. Но те, кто откажутся, всё равно будут числиться резервом и останутся здесь до дальнейших распоряжений.

— «Здесь» — означает в карантине? — уточнил Слэйн.

— Совершенно верно.

Выбор был небогат. Но и не очевиден. Что лучше: торчать на зарывшейся в недра астероида базе неизвестно сколько лет, не исключено, и всю жизнь, или улететь на эти же годы на далёкую планету, таинственную, немного жутковатую, но чертовски интересную, а главное — живую? Первое предпочли выбрать Диллард и Вардеман. Остальные — второе.

Затем началась подготовка, долгие три с половиной года. Мердок всё делал скрупулёзно и неторопливо, даже с каждым десантником боевого обеспечения лично беседовал. Постоянно подчёркивал, что на Шакхе придётся действовать быстро и точно, что нельзя дать противнику шанса опомниться, предпринять контрмеры. Противником в понимании Толстяка — так звали за глаза профессора-полковника подчинённые — были кхиры, ртаари, росс, кто угодно, обнаруженный на планете. По словам Вонды, начинавшей когда-то карьеру пилотом десантного бота, всё это весьма походило на подготовку к военной операции. Даже учения по десантированию были, а штат экспедиции скорее напоминал воинскую часть: научное подразделение, подразделение технического обеспечения, подразделение боевого обеспечения, штаб. Эвелин пришлось сменить сине-серебряную форму космофлота на мышино-серую с лейтенантскими нашивками.

Одновременно это была подготовка к крупномасштабной колонизации. С той разницей, что вакцинный комплекс не разрабатывался, экспедиция снабжалась лишь имуноактиваторами временного действия. Не зря Мердок называл планету испытательным полигоном. Он собирался защитить колонистов, используя «феномен САФОЗ», хотя все попытки синтезировать чудо-белок в лабораторных условиях провалились.

Накануне старта Эвелин неожиданно вызвали к начальнику Базы. Это было странно, выходить за пределы «зоны S» членам бывшего экипажа «Серебряного Ястреба» не дозволялось. Но в этот раз двери шлюза раскрылись, выпуская девушку из порядком осточертевшей тюрьмы. На секунду кольнула идиотская мысль: «А если сбежать?» Смешно, — убегать от собственной мечты. Да и куда убежишь из подземных лабиринтов астероида?

Комната J-2/58 оказалась вовсе не кабинетом генерала Майерса, как она думала. Это была смотровая площадка в башенке, поднимающейся над поверхностью планетоида. За панорамным окном поблёскивали в лучах далёкого солнца торосы замёрзшего метана, вздыбливались острые зубцы буро-чёрных скал. Неуютная и величественная картина.

У окна стоял и любовался красотой застывшего мира человек в военной форме без нашивок. Эвелин нерешительно остановилась. Мужчина стоял спиной к двери и, похоже, не замечал, что уже не один в комнате. Это явно был не начальник Базы. Может, Майерс и его вызвал? Спросить? Подождать, пока обернётся?..

— Добрый день, Эва.

Голос показался знакомым. А когда мужчина повернулся, Эвелин застыла, ошеломлённая. Перед ней стоял Император. Когда он прилетел на Базу?!

— Рад снова увидеть тебя. — Император улыбнулся, шагнул к ней. — Жаль, эта форма тебе не к лицу. Китель космофлота смотрелся значительно лучше.

— Здравствуйте, сир, — наконец сумела она из себя выдавить.

— Вот, любуюсь. — Император махнул рукой в сторону окна. — Редко удаётся выбраться с Остина. Когда видишь всё это, осознаешь, насколько люди хрупки и уязвимы даже в купе со всей своей техникой. И невольно задаёшься вопросом: мы ли на самом деле хозяева здесь?

Эвелин не знала, что отвечать и нужно ли отвечать. Встреча с Императором была такой внезапной! А он продолжал:

— Я слышал, с кхирами не всё так просто? Ты нашла артефакты, не вписывающиеся в стройный фундамент науки? И потому отвергнутые нашими доблестными учёными.

Кэри нерешительно кивнула.

— Мердок отличный специалист, талантливый исследователь, замечательный организатор. Но он — учёный и солдат, — продолжал Император. — Он твёрдо стоит на ногах и знает, куда следует идти. Он живёт во Вселенной, где всё подчинено логике и многократно проверенным законам. А мне опыт и интуиция подсказывают, что наши усилия подготовиться к любым неожиданностям могут лопнуть, как мыльный пузырь. Возможно, экспедиция не даст желаемого результата. Возможно, она обернётся…

Император помедлил, выбирая достаточно мягкий термин.

— …полным провалом. Тогда потребуется сделать что-то особенное, неординарное. В таких обстоятельствах я хотел бы надеяться на тебя, Эва.

— Я сделаю всё ради блага Империи! — поспешно выпалила девушка.

Император вновь улыбнулся, но лицо его с сеточкой мелких морщин в уголках глаз отчего-то казалось грустным. Он мягко взял Кэри за руку, повёл к окну.

— Империя — оплот человечества. Самая крепкая, лучшая, здоровая его ветвь. И это накладывает на нас особую ответственность. Кроме задач, которые мы себе ставим, у Галактической Империи есть сверхзадача. Это не могущество державы, не превосходство над соседями — экономическое, политическое, военное или моральное. Даже не сытая счастливая жизнь её граждан. Да, мы всё делаем для блага Империи. Но Империя — не самоцель. Она существует ради выживания человека как вида в этой ледяной чёрной бездне. Пусть гибнут планеты, взрываются звёздные системы — человечество не должно исчезнуть. Мы обязаны научиться выживать любой ценой. А для этого иногда приходится совершать поступки далеко не очевидные. Лозунг «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях» придумали глупцы и безответственные романтики. Живой может собраться с силами и подняться с колен, мертвец — никогда! Не забывай об этом, Эва.

Поняла ли Эвелин, что пытался сказать Император? Она была слишком ошеломлена встречей с ним, чтобы сосредоточиться на странных, неожиданных идеях. Кажется, в них что-то перекликалось с фразой Дилларда в тот раз, когда он отвесил ей пощёчину: «Мёртвые герои недорого стоят». Но Император вовсе не отговаривал её лететь на Шакх. Так чего же он хотел от неё? Кэри ни с кем не стала обсуждать разговор, даже не сказала никому, кто на самом деле её вызывал. Судя по всему, Император прилетал на Базу инкогнито. Специально ради встречи с ней?

Затем у неё не осталось времени на размышления. Сборы, погрузка, предстартовая суматоха, старт, подготовка к гиперпрыжку. Из стасис-сна она вышла уже на орбите Шакха. И сразу же обрушились новые загадки: Ароян пытался выйти на связь с кораблём, воспользовавшись брошенным разведчиками передатчиком. Это означало, во-первых, что кто-то сумел отключить силовое поле. Во-вторых, что Ароян каким-то образом узнал о появлении корабля на орбите. И первое, и второе Мердоку и командиру десантников полковнику Байярду очень не нравилось. Так как логического объяснения они не нашли, то обвинили Кэри в халатности, — она ведь последняя была в лагере и пользовалась аппаратурой. Что-то доказывать было бесполезно. Да и не хотелось ничего доказывать после аудиенции у Императора. Эти двое знали, что от них требуется, разработали чёткий детальный план, как достичь поставленной цели, и неукоснительно ему следовали. Только этот план никак не учитывал молекулу, опровергающую законы физики. А она существует.

Всё было иначе, чем во время первой экспедиции. Тогда Эвелин прилетела сюда разведчиком, Шакх был таинственным чужим миром, который требовалось изучить и понять. Одним из многих миров, разбросанных в бесконечном космосе. А на орбите её ждал надёжный, ставший родным «Серебряный Ястреб», готовый в любую минуту унести домой. Теперь эта планета должна стать её домом на долгие годы. Рейдер-контейнероносец «Президент Трумэн», пилотируемый Уитли и Гилденом, забросил в локальное пространство планетарный модуль, ставший основой базового лагеря. Навигатор и бортинженер по-прежнему сидели на орбите в компании двух офицеров боевого флота, но для высадившихся на планету обратной дороги пока не было. Случись что, придётся ждать спасательную экспедицию, — маленький кораблик мог захватить с собой не более пяти пассажиров, поэтому был теперь не транспортом, а средством связи. Но никто и не собирался отступать, люди пришли в этот мир не для того, чтобы сбежать. Шакху предстояло стать полигоном.

Что называл Мердок этим словом, Эвелин поняла лишь после высадки. Комплектацией и погрузкой лаборатории, как и отбором первой группы персонала, отправляющегося в экспедицию, начальник занимался лично, ограничение на передвижение по Базе бывших членов экипажа «Ястреба» действовало до самого старта. Зато на Шакхе Кэри оказалась полноправной хозяйкой лабораторного бокса, даже получила должность помощника по научной работе. Однако, в чём она должна помогать, было непонятно. Всё оборудование, которое они готовили для синтеза оссе, осталось на Базе. Там же остались высококлассные специалисты по генной инженерии, биохимии, микробиологии. Научное подразделение экспедиции состояло всего из восьми человек: самого профессора, Кэри, Когана, военврача Теллера, трёх космобиологов и молоденькой жены Мердока, кое-как способной выполнять обязанности биофизика. О каких серьёзных исследованиях могла идти речь?!

Эвелин спросила об этом у начальника напрямую, когда они сидели вдвоём в штабном кабинете. Спросила достаточно резко, так как готова была уличить того в халатности. Тем не менее, Мердока вопрос не смутил. Кажется, он ждал его. Снисходительно улыбнулся и пообещал, что экспериментального материала вскоре будет в избытке.

— Каким же образом вы собираетесь синтезировать оссе? — не унималась Эвелин. — Или будет второй транспорт, с оборудованием?

— Всё необходимое оборудование уже здесь. — Мердок игриво подмигнул. — Оно давно было дожидается нашего появления.

Вдоволь налюбовавшись недоумением на лице помощницы, профессор вывел на стену карту острова со светящимися точками тирчей.

— Незачем тратить ресурсы Империи на попытки изобрести велосипед. Природа давно создала необходимые для синтеза оссе установки, нам осталось научиться ими пользоваться. Так что зря ты говоришь о слабой квалификации персонала. Все наши космобиологи имеют опыт обращения с инопланетными тварями, им и карты в руки. Тебе — в первую очередь.

— Но…

Эвелин растерялась, поняв, о чём говорит Мердок. Конечно, образцы оссе для исследований будут необходимы. Добровольно или насильно, но кхирам придётся их предоставить. Однако сейчас речь шла вовсе не об образцах!

— Для нужд колонизации потребуется огромное количество оссе, — пробормотала она.

— Что из того? Судя по вашим отчётам, самки способны к непрерывной лактации. — Мердок поднялся, подошёл к карте. Хлопнул мясистой пятернёй в самый её центр. — По нашим прикидкам, их здесь от трёх до десяти тысяч. Крайне недостаточно, учитывая, что мы мало знаем о продолжительности продуктивного периода, максимальном надое с одной особи… вообще мало знаем. А должны знать всё! Мы станем разводить этих животных в таком количестве, какое нам потребуется.

Кэри всё ещё не могла справиться с неожиданным поворотом событий.

— Но ведь кхиры — не животные. У них есть разум, пусть примитивный…

Мердок хохотнул. Обогнув стол, подошёл к её креслу, обнял за плечи:

— Эвочка, не бери эту чепуху в голову. Империи нужен продукт их молочных желёз, а не их мозги. Через несколько поколений они и сами забудут, что когда-то были «разумными». Что ты так морщишься? Ты ведь хотела стать практикующим ксенологом? Вот и поработаешь с этими существами.

Кэри морщилась не столько от предложения видеть в туземках дойных коров, сколько от прикосновений толстых влажных пальцев Мердока, пытающихся гладить её шею. А профессор продолжал:

— Вся эта планета превратится в огромную ферму по разведению кхиров. Ферму, обеспечивающую Империю универсальным лекарством. Нужды колонизации — это так, мелочь, одно из побочных направлений. Благодаря нашему открытию граждане Империи навсегда избавятся от болезней, станут сильнее. А значит, сильнее станет и сама Империя. — Мердок сделал небольшую паузу и вкрадчиво сообщил: — Хозяйкой фермы, по большому счёту хозяйкой всей планеты, будешь ты, Эвочка. Не я, а ты. Я всего лишь биохимик, сфера моих интересов — сам продукт и его применение. А ты, в скором будущем прославленный ксенолог, обеспечишь производство оссе. Думаю, правительство очень высоко оценит твои заслуги. Представляешь, такая молодая, красивая, а уже… скажем, Почётный Академик! Имя твоё во всяком случае будет знать каждый гражданин Империи. Для кхиров же ты станешь полновластной царицей. Нет, богиней! Можешь придумать новую религию для их примитивных мозгов, если хочешь, чтобы они получали моральное удовлетворение от процесса. Понимаешь, о чём я говорю?

Слова Мердока теперь звучали всё слаще, попадая в унисон с давними мечтами Эвелин. И прикосновения пальцев, как бы ненароком опустившихся на её грудь, не были такими уж омерзительными. Да, она вполне понимала, о чём идёт речь. Мердок получит результаты применения орче на добровольцах и смотается с ними на Остин. А она останется разводить и доить арт на благо Империи. Что ж, это не совсем то будущее, которое она видела, но тоже приемлемо. Цивилизацию кхиров придётся несколько подкорректировать, но всегда нужно чем-то жертвовать. Их ведь не в качестве «мясного стада» использовать планируют. От хозяйки фермы будет зависеть, насколько вольготно заживут её подопечные.

Всё верно, всё хорошо. Можно поверить в эти приятные грёзы и начать претворять их в жизнь. Если считать вслед за Мердоком, что ртаари — красивый миф, золотой дворец — культовое сооружение, созданное многими десятками поколений аборигенов, а странная молекула в ДНК — помеха микроскопа. Почему бы и ей не принять эту версию? Так ведь проще и легче смотреть в будущее. Возможно, Кэри поддалась бы искушению. Если бы не беседа с Императором накануне старта.

Она решительно убрала мужские руки с комбинезона, встала. Мердок был едва на дюйм выше её, поэтому глаза их оказались почти на одном уровне.

— Я поняла, профессор. Мы прилетели, чтобы завоевать эту планету и поработить её обитателей. Затем использовать их в качестве продуктивного скота. Только согласятся ли они с этим?

Мердок сразу же насупился. Задрал подбородок повыше, старясь смотреть сверху вниз.

— Это забота не твоя, а наша с Байярдом. Не волнуйся, мы научим их смирению.

— Отлично. Я могу идти?

— Можешь. Подожди! Слетай в их логово, привези сюда этого Арояна. Хочу вытянуть из него всё, что можно, перед началом операции. И оборудование, которое вы там бросили, забрать не забудь!

Под днищем блеснула гладь озера, отвлекая от воспоминаний. До дома клана Джасжарахо отсюда рукой подать.

— Садимся на площадку? — взглянула на подругу и теперь начальника Вонда.

— Да.

Посадочная площадка не успела зарасти за три года, — Эвелин знала это по снимкам, сделанным с орбиты. Лишь небольшая поросль поднялась, для боевого флаера не помеха. К тому же он меньше и манёвренней, чем космошлюпка. Маккейн сделала лихой вираж и бросила машину вниз почти вертикально.

За годы в косморазведке пилот отвыкла от лёгкости планетарных аппаратов, поэтому при посадке тряхнуло.

— Извините, — буркнула виновато.

Дверь дома отодвинулась, выпуская хозяина. Ароян не изменился с последней встречи, будто только вчера провожал улетавших на корабль разведчиков. Такой же щуплый, густо заросший чёрной курчавой шерстью.

Эвелин потянула ручку двери, но тут же голос из-за спины остановил её:

— Минуточку, мэм. Ребята, пошли!

Трое космодесантников выпрыгнули на землю, рассредоточились, сжимая в руках тяжёлые армейские бластеры. Ароян криво усмехнулся, наблюдая за этим спектаклем. Эвелин поймала себя на том, что и у неё на губах сейчас такая же кривая усмешка. Решительно откинула дверцу, выбралась наружу.

— Здравствуйте, Давид.

Глава 10. По праву силы

Когда Давид увидел биолога, вылезающую из флаера, захотелось сказать ей что-то жёсткое, даже грубое. Сдержался. Дальше было и вовсе не до проявления эмоций. Снежный ком лавины докатился до него, подхватил. Следовало собрать все силы, всю волю, чтобы не дать ей раздавить себя.

— Здравствуйте, мисс Кэри.

Холод в голосе — единственное, что он себе позволил. Женщина предпочла не заметить, делала вид, что ничего не случилось три года назад. Что ж, и Давид не стал ни о чём спрашивать. Обстановка не располагала к выяснению отношений, — десантники с каменными лицами, стволы бластеров. И так через несколько минут всё стало ясно: Империя начинает исследование Шакха, на острове разворачивается планетарная станция, лейтенант Кэри прилетела в ц’Аэр, чтобы забрать имущество, оставленное в доме предыдущей экспедицией и пригласить Арояна на беседу со своим руководством.

Давид опасался, что Тассит тоже заставят лететь. Лихорадочно соображал, как воспрепятствовать этому или хотя бы отсрочить поездку. Однако Кэри о смотрительнице не упомянула.

Ароян хотел было сам вынести компоненты лаборатории из дома, но десантники его предложение отклонили. Давид понимал, что разговоры о «табу» бесполезны. Они вошли в дом, не спрашивая разрешения, оставалось лишь провести их к комнате, где хранилась лаборатория, кратчайшим путём. На обратном пути, когда десантники тащили оборудование вниз по лестницам, Кэри неожиданно развернулась, шагнула к спальне. У Давида сердце ёкнуло, — Тассит оставалась там, пока он встречал визитёров. Бросился следом.

Биолог, поколебавшись секунду, отдёрнула занавесь. Поверх её плеча Ароян видел сидящую в углу комнаты жену, видел, как та взглянула на незваную гостью. Минуты две женщины молча смотрели друг на друга. Затем Кэри резко развернулась, чуть не столкнувшись с Давидом. Скомандовала: «В машину!», и поспешила к выходу. Что она пыталась увидеть? Давид размышлял над этим почти всю дорогу.

Флаер домчал их к строящейся планетарной станции за час с небольшим. Почему-то Ароян думал, что их встретят. Нет, всё прошло буднично и прозаично. Десантники потащили оборудование на склад, а его Кэри повела в свои владения. Идти было недалеко, шлюз лабораторного комплекса находился в сотне шагов от посадочной площадки. Но и нескольких минут хватило, чтобы понять: имперцы действовали быстро, основная часть работ по развёртыванию станции была позади. Давид оглядывался по сторонам и чувствовал, как растёт в нём неприязнь к пришельцам.

Люди отвоевали у Шакха первый плацдарм, и плацдарм этот напоминал открытую рану. Остатки выжженных деревьев по периметру, срезанный верхний слой почвы. Вместо зелёной травы — серый пластбетон под ногами. Такие же серые со свежими подпалинами металлические коробки строений. И среди этой серости — грязно-зелёные пятна флаеров, вездеходов, десантных комбинезонов. Довершал впечатление подзабытый аромат металла и жжёного пластика. Люди переустраивали этот мир по своему образу и подобию.

— Располагайтесь, — буркнула Кэри, распахивая двери одной из комнат.

Это был самый обычный медицинский бокс: кушетка, стол, стулья, платяной шкаф, тумбочки, узкая дверь в стене, скрывающая санузел. Пока Ароян разглядывал помещение, биолог плюхнулась на стул. Выдвинула из стены над столом панель терминала, застучала пальцами по клавиатуре.

— Это моя тюремная камера? — как можно более безразличным тоном поинтересовался Ароян.

Вместо ответа Кэри лишь плечом неопределённо дёрнула. Мол, понимай, как знаешь. Постояв немного, Давид опустился на кушетку. Вновь спросил, разглядывая спутницу:

— Вижу, биозащиту вы не снимаете. Что, вакцина ещё не готова?

Женщина наконец подняла лицо от экрана. Чуть заметно усмехнулась:

— Зачем нам вакцина? Вы же как-то обошлись без неё. Вот и мы хотим попробовать.

Тёмно-карие глаза пристально вглядывались в его лицо. Ждала, что Давид опять начнёт уверять, мол, понятия не имеет, как удалось выжить? Очевидно, они что-то обнаружили и хотят получить чужой секрет, раз так решительно начали вторжение.

Терминал мелодично зазуммерил. Кэри мельком взглянула на него, поднялась.

— Давид, сейчас с вами будет беседовать начальник экспедиции профессор Вильям Мердок. Но вначале ответьте лично для меня, пожалуйста. Мердок об этом спрашивать не станет.

Давид опешил. Сотрудничать с человеком, когда-то нарушившим договорённость, желания не было. Но, с другой стороны, в новых обстоятельствах нужно искать союзников.

— Хорошо, — кивнул он. — Но и вы ответите на мой вопрос.

— Договорились, — не колеблясь, согласилась Кэри. — Давид, скажите, ртаари существуют на самом деле, это не мистификация? Коган, и впрямь, разговаривал с одной из них?

— Да.

— Эти существа способны экранировать электронные устройства, проходить сквозь силовые поля, наблюдать за космическими телами?

— Да. — Убедившись, что поток вопросов иссяк, Давид напомнил: — Теперь ваша очередь, Эвелин. Что вы нашли в крови Тассит?

Женщина недоверчиво посмотрела на него.

— Вы не знаете? Ладно, расскажу. Только после беседы с руководством экспедиции.

Она неуверенно улыбнулась и включила конференцсвязь. Стена бокса сделалась прозрачной. По ту сторону её находилось помещение, раза в три большее комнаты, в котором сидели Давид и Кэри. Вдоль стен стояли массивные металлические шкафы, посередине — огромный стол, мягкие кресла вокруг. Одну из стен шкафы не загромождали, это было плазменное панно, карта Кхарита, достаточно подробная, с зелёными пятнами лесов, складками горных хребтов, синими ниточками рек и белыми — дорог. Такими же белыми точками светились на карте тирчи. Синий же и красный огоньки были ярче и крупнее. Судя по расположению, обозначали они планетарную базу имперцев и ц’Аэр. Прямо-таки карта театра боевых действий. И само помещение походило на армейский штаб, а форма на трёх сидящих за столом мужчинах лишь подчёркивала сходство. Надежды на то, что Шакх станет заповедником, не осталось. Империя готовилась завоевать планету.

На лицах людей не было масок биозащиты, помещение по ту сторону экрана располагалось в чистой зоне. Разумеется, «по ту сторону экрана» оно находилось условно, это был видеоряд голографической связи. Но изображение было очень чётким, так что Ароян мог рассмотреть собеседников — оппонентов? противников? — во всех подробностях.

В торцевой части стола сидел лысеющий толстячок с надменной улыбкой на лице. Его место за столом и количество золотых звёздочек на нашивках свидетельствовали — он в этой компании главный. Тем не мнение, улыбка его выглядела несколько натянутой, маленькие глазки под припухшими веками то и дело убегали куда-нибудь в сторону, а губы постоянно шевелились. Толстяк волновался.

В противоположность ему второй мужчина был абсолютно спокоен. Звёздочек у него было не меньше, но сидел он сбоку. Взгляд серых цепких глаз из-под кустистых бровей буквально ощупывал Давида — уверенно, не стесняясь. И сам он выглядел очень уверенным, основательным. Крепкий, мускулистый, сильные пальцы сложены в замок, тонкие губы, резко очерченный подбородок, коротко стриженые, то ли пегие, то ли седеющие волосы. Эдакий атлет, вышедший на покой. Или профессиональный солдат.

Третий был самым молодым. Он сидел, склонившись к разложенному на столе терминалу связи. Кажется, именно с ним Кэри обменивалась сообщениями. Этот лишь изредка поглядывал на Арояна. В лице его был заметен интерес, но какой-то абстрактный, будто не человека видит, а вещь, с которой непонятно пока что делать.

— Господа, разрешите представить вас друг другу, — Кэри поднялась из кресла. — Давид Ароян, в прошлом — навигатор гиперразведчика «Паннония», Новая Европа. Сейчас — житель планеты Шакх. Начальник экспедиции, полковник, профессор биохимии Вильям Мердок. Его первый заместитель, командир подразделения боевого обеспечения полковник Вольф Байярд. Командир подразделения технического обеспечения капитан Джонатан Брагински.

Давид кивнул собеседникам, но те на его приветствие не отреагировали. Мердок был настроен агрессивно. Уперев кулаки в стол, он сразу же пошёл в наступление:

— Не люблю жеманиться, Ароян! Перейдём к делу. Я не питаю иллюзий относительно твоего отношения к Империи. Сотрудничать ты не желаешь, предыдущая экспедиция это ясно продемонстрировала…

— Послушайте, я объясню… — запротестовал Давид.

Но профессор намерен был произнести монолог, поэтому не позволил себя перебить:

— А как же, послушаем! Только я хочу слышать правдивые ответы на свои вопросы и приму к этому меры. Кэри, приступайте.

Биолог уже держала в руках заранее приготовленный инъектор. Давид догадался, какой укол ему собираются сделать: пентотал или что-то в этом роде, «сыворотка правды». Всё было спланировано? Кэри с самого начала знала, что к нему хотят применить наркоанализ? И не предупредила! Давид почувствовал, как злость на женщину захлёстывает с новой силой. Но возмущаться было глупо и бесполезно.

Он позволил взять себя за руку. Иголка вошла в вену на сгибе. Едва ощутимый укус, и по телу начали расходиться тёплые волны умиротворения.

— Лягте.

Кэри отложила инъектор, потянула за плечи. Давид не противился. Закрыл глаза, опустился на жёсткую упругую подушку. Его начинало покачивать, уносить куда-то в безбрежный синий океан. Подумал: какими смешными выглядят те трое на голограмме. Боятся, что он начнёт им врать? Глупые, зачем это нужно? Пусть слышат правду, если сумеют в неё поверить.

— Ну что, он готов? — донёсся нетерпеливый голос Мердока.

— Да, можете приступать, — ответила женщина.

— Расскажи, с какой целью ваша экспедиция прибыла на планету?

Это, должно быть, голос военного — глуховатый, бесстрастный. Давид не ожидал, что начнёт он. И вопрос был странный. С какой целью? В памяти возник вспухающий огненный клубок на месте «Паннонии», растерянность и тоска двух людей, запечатанных в летящей среди звёзд жестянке. Что ж, он им расскажет, пусть слушают.

Ароян то ли очнулся, то ли проснулся всё на той же кушетке. С него сняли тунику и укрыли одеялом. Кто, Кэри? Было неприятно думать, что кто-то чужой касался его бесчувственного тела, в особенности эта женщина. То, что он к ней испытывал, нельзя было назвать отвращением или неприязнью. Скорее, обида за неоправданное доверие, за предательство. Хотя, о каком предательстве может идти речь? Они ведь никогда не были товарищами, единомышленниками.

Размышлять об этом не хотелось. Тем более, наркотик ещё давал знать о себе, — в голове неприятно шумело, все мышцы ломило, словно после перегрузок в пять «же». Давид перевернулся на спину, так было легче лежать. Постарался вспомнить допрос. В памяти остались какие-то ошмётки. То, что он думал и что говорил, перемешалось, и отделить одно от другого стало невозможным. Но самое главное он помнил хорошо: имперцы подозревали, что на планете скрыт секретный научный полигон Союза. А кхиры всего лишь подопытные существа, что-то вроде местного аналога обезьян. Мол, дурацкая щепетильность россов не позволяет ставить евгенические опыты на людях, а на животных с зачатками разума — запросто! Идея была забавной. Давид от души посмеялся, когда понял, что имперцы всерьёз этим обеспокоены. Наверное, смеяться не следовало, пусть бы так и думали. Может, убрались бы восвояси. Но контролировать эмоции под воздействием пентотала невозможно. Противники поняли, что их предположение ошибочно, и успокоились. Перешли к следующему пункту допроса.

К этому времени «лекарство от лжи», как высокомерно выразился Мердок, начало действовать в полную силу. В памяти зияли провалы один глубже другого. Кажется, большинство вопросов сводилось к чудодейственному оссе и всему, что так или иначе с ним связано. Давид добросовестно старался сохранить тайну принявшего его народа, поэтому разболтал всё, что знал и о чём догадывался. Вдобавок щедро поделился собственными размышлениями. За реакцией собеседников на свои слова он не следил, так что понять, какие выводы те сделали, не мог.

Над входом вспыхнула зелёная лампочка, мелодично пропел звонок. Выдержав паузу в полминуты, дверь отворилась, впуская Кэри.

— Доброе утро. Как самочувствие?

Биолог поставила на пол небольшой пятнистый контейнер, надавила защёлку, заставив крышку откинуться. Это был завтрак, уже расфасованный и подогретый, оставалось лишь стол накрыть. Ароян презрительно скривился, глядя на расставляемые перед ним блюда.

— А каким ему быть после такого допроса? — ответил вопросом на вопрос.

— Должна шуметь голова и ощущаться тяжесть в мускулах.

— Значит, всё верно.

— Ничего страшного, через час войдёте в норму. Вам нужно поесть, силы восстановить. — Она налила в большую чашку горячую коричневую бурду, которую имперцы почему-то называли «кофе». Приглашая, взмахнула рукой: — Прошу!

Она подвинула один из стульев ближе к столу, опустилась на другой. Давид, не переставая морщиться, сел, откинул одеяло. Тут же спохватился. За годы жизни с кхирами он успел привыкнуть к наготе, но в Империи нравы куда строже. Растерянно закрутил головой, — его туника исчезла бесследно.

Кэри поняла, что он ищет. Улыбнувшись, встала, открыла дверцу шкафа в стене возле кушетки. На полочках ровными стопками лежали комплекты белья, повседневная армейская форма без знаков отличия.

— Одевайтесь, я отвернусь.

За семнадцать лет Ароян отвык от «человеческой» одежды. Трусы, майка, носки ужасно давили на кожу, брюки и рубашка сковывали движения. Он ощущал себя смешным и неловким, но выбирать не приходилось.

Ещё раз оглядев себя с головы до ног, Давид нерешительно кашлянул. Женщина, всё это время добросовестно таращившаяся в противоположную стену, обернулась. Кивнула удовлетворённо.

— Теперь вид вполне человеческий. Осталось эпиляцию сделать…

— А что, наличие брюк и отсутствие растительности на коже — это и есть признаки превосходства человеческой расы? — не удержавшись, уколол её Давид.

Эвелин недоуменно моргнула. Затем рассмеялась.

— В том числе и это, как свидетельство уровня развития нашей цивилизации. И эти тарелки, чашки, ложки, вилки, ножи. Привычка пользоваться во время еды столовыми приборами, а не руками. Кровать, стол, стулья — все мелочи, которые нас окружают и делают существование безопасней и комфортней, — всё это признаки цивилизации.

— И маска биозащиты на вашем лице тоже свидетельствует о высоком уровне цивилизации.

— Разумеется. Мы… — Кэри запнулась, поняв, в чём подвох. Помедлив, признала: — Да, кхирам эволюция подарила более изящный способ уберечься от инфекции, признаю. Но причём здесь цивилизация?

Она вновь сделала приглашающий жест:

— Садитесь кушать. Понимаю, еда не похожа на ту, к которой вы привыкли. Но что поделаешь, такого изысканного блюда, как орче, у нас, «диких амеров», нет.

Давид опустился на стул, нерешительно взял в руки сэндвич. Поднёс к лицу, вдыхая забытый аромат. От человеческой пищи он отвык так же, как от одежды, и есть это было странно. Как когда-то отведать орче.

Кэри постаралась ему угодить, но сочный, подрумяненный бифштекс казался обгоревшим куском мёртвой плоти. Ароян брезгливо отодвинул его в сторону, нерешительно зачерпнул ложкой рис. И заметил, как внимательно и напряженно следит за ним биолог.

— Что, это тоже эксперимент? — поинтересовался. — Проверяете, не загнусь ли я от такой пищи?

— Не загнётесь, эта пища вам вреда не причинит. Даже жареное мясо.

Рис показался отвратительно-безвкусным. Всё же Давид запихнул в себя несколько ложек. Снова спросил:

— Значит, эксперимент будет заключаться в том, чтобы проследить, как долго я протяну без оссе? Хотите проверить, скоро ли местные микробы возьмутся за меня?

— Угадали. Не бойтесь, умереть я вам не позволю. Если лекарство, которым вас когда-то лечила… как её звали?

— Ишбит.

— Вот-вот. Если оно, и правда, действует.

Ароян криво улыбнулся, вспоминая, как разбалтывал тайну за тайной во время допроса.

— Много я вчера наболтал? Вы меня не предупредили о пентотале.

— Скажи я вам заранее, это что-то изменило бы? — Эвелин пренебрежительно махнула рукой, брезгливо скривила губы. — Большую часть того, что вы рассказали, мы и так знали. Разве что о подробностях местных «сатурналий» вы нас просветили.

— Разумеется, вы знали! — не удержавшись, язвительно подначил Давид. — Вы же подсматривали за нами даже в спальне! Интересно было?

— Что нам оставалось делать? — Кэри не прореагировала на этот укол. — Требовалось получить информацию, которую вы скрывали. Понять ваш статус в иерархии аборигенов.

— Ваша идея? Как и сцеживать молоко у парализованной, лишённой сознания женщины? Не знал, что подлость является необходимым качеством для косморазведчика. Эвелин, а вы верите в бога?

Кэри смотрела на него исподлобья, упрямо наклонив голову вперёд. В тёмно-карих глазах полыхнул огонь.

— Глупый вопрос! Атеизм — это ваша европеанская зараза. Каждый добропорядочный гражданин Империи…

— Мне казалось, — не дал ей закончить тираду Давид, — что вера в бога всегда подразумевает наличие совести.

Выпад попал точно в цель. Кэри дёрнулась всем телом, а взгляд… О, взглядом она готова была испепелить обидчика.

— Моя совесть чиста!

— Правда? Благодаря вам люди относятся к кхирам не как к собратьям по разуму, а как к источнику «панацеи». Благодаря вам будет уничтожена уникальная цивилизация существ, которые нравственно стоят на много ступеней выше, чем люди! Существ, которым чужды ложь, агрессия, жадность. Существ беззащитных и не представляющих никакой опасности для вашей Империи.

При последних словах Эвелин резко откинулась назад.

— А в этом вы заблуждаетесь! У кхиров есть кое-какой секрет. Помните, я обещала ответить на ваш вопрос? Извольте!

— Ни к чему…

Ароян в самом деле уже потерял интерес к разговору. Глупо было и думать, что эта женщина способна стать его союзницей. Она ведь фанатичка, свято верящая в «высокие идеалы» собственной цивилизации. Как он сразу это не разглядел?

— Нет уж, выслушайте! — Кэри завелась. Теперь ей во что бы то ни стало требовалось морально оправдать поступки своих соплеменников. — У кхиров тройная спираль ДНК, вы понимаете, что это означает? Только у арт, у ачи этого нет. Причём молекула, составляющая третью цепочку, странная. Мне показалось, что она состоит не из обычного вещества.

— Что значит «не из обычного»? — Давид недоуменно уставился на неё. — Антивещество?

— Нет, я неверно объяснила… Оно не подчиняется законам физики! Больше я ничего не знаю. Третья цепочка исчезла у меня на глазах. Просто исчезла, понимает? — Эвелин торжествующе смотрела на собеседника. — Вот вам и «никакой опасности». Кто знает, что за всем этим может скрываться?

Задумавшись, Давид машинально поднёс к губам чашку с коричневой бурдой, глотнул. Лишь почувствовав во рту мерзкий вкус, поспешно отставил в сторону.

— Если это так… Почему во время допроса никто не упомянул об этом?

— Потому что Мердок и остальные в третью цепочку не верят. Считают сделанные мной снимки следствием технической неисправности микроскопа. Как иначе? Это ведь противоречит фундаментальным законам! Но, знаете ли, Мердок и Байярд — это ещё не вся Империя. — Кэри поднялась из-за стола. — А что касается цивилизации — тут и разрушать особенно нечего. Мы хотим только взять её под контроль. Согласитесь, безнадзорное развитие существ, обладающих такими странными свойствами, чревато непредсказуемыми последствиями. Империя обязана вмешаться ради безопасности всего человечества.

Она говорила вполне искренне, но апломб в её голосе был смешон. Не удержавшись, Ароян язвительно поинтересовался:

— Кто-то уполномочивал вашу Империю радеть за всё человечество?

Глаза Эвелин вновь вспыхнули яростным пламенем. Склонившись, она прошептала прямо в лицо Давиду:

— Мы сами себя уполномочили. В любом сообществе должен быть лидер — самый сильный, самый умный, самый решительный. Когда человечество населяло одну единственную планету, наша держава взяла на себя это бремя и продолжает нести его. А согласны остальные с этим или нет — дело десятое.

Давид вглядывался в пылающие глаза, в смуглое скуластое лицо за прозрачным пластиком маски. Несомненно, Кэри искренна в своих убеждениях. Когда-то он тоже был уверен, что путь, который избрала его держава, наилучший. Хотя, разумеется, говорить о евроссийских ценностях на Новой Европе было принято с каплей здоровой иронии. От фанатизма, проступающего за словами этой женщины, становилось жутко. Как можно спорить с человеком, априори знающим, что его мнение — единственно истинное?

Должно быть Кэри решила, что возразить оппоненту нечего. Гордо выпрямилась, отвернулась, пошла к двери. Когда её пальцы легли на панель замка, Давид всё же окликнул:

— Эвелин, ещё один вопрос! Прошу, не подумайте, что я хочу оскорбить ваши религиозные чувства. Просто мне нужно это знать. Бог, в которого вы верите, — он был создан людьми и только для людей? Или это люди его творенье? И, возможно, не только люди?

Кэри на несколько секунд застыла. Затем, не оборачиваясь, вышла.

Эвелин надеялась, что пентотал поможет вытянуть из Арояна гораздо больше того, о чём собирались допрашивать Мердок и Байярд, поэтому и упомянула перед допросом о ртаари. Но её задумка не оправдала себя — руководство услышало лишь то, что хотело услышать. А ведь в словах потерявшего контроль над потоком сознания «робинзона» было немало интересного. Например, его рассуждения о древней цивилизации Южного континента. Сам Ароян давно отказался искать разгадку происхождения небесного дворца. Но почему не предположить, что эта гипотеза верна? Что если кхиры действительно потомки давно исчезнувшей цивилизации? И ртаари хранят в своём дворце остатки этого наследия. Какие тогда сюрпризы ожидают новых хозяев планеты?

Кэри так и не смогла уснуть после допроса, размышляла над всем этим. Чем дальше, тем призрачней выглядела ферма по разведению безропотных двуногих «коровок». Узкая, не шире корабельной каюты комнатушка-спаленка жилого бокса давила, мешала дышать. Эвелин с трудом дождалась, когда бесконечная ночь закончится, оделась, вышла наружу. Долго стояла у ограды из двух рядов колючей проволоки, между которыми дрожала едва различимая стена силового поля. Смотрела, как из угольной черноты за периметром начинают проглядывать контуры деревьев, отроги горной цепи. Смотрела на чужой мир, непонятный, затаившийся, будто ждущий, когда незваные пришельцы нанесут первый удар. И ошибутся.

Шакх смотрел на неё. Ощущение было столь явственным, что мороз по коже продирал, а рука невольно тянулась к бедру, хоть кобуры с бластером сейчас нет. Где-то глубоко на дне сознания Эвелин шевельнулась мысль, что Диллард и Вардеман поступили не так уж и глупо, предпочтя заточение в комфортабельных и безопасных подземельях Центральной Базы. Она тут же разозлилась на себя. Что это, страх неизвестного? Но она же косморазведчик!

Ближе к вечеру хлынул ливень, за час превративший всю территорию базы, не покрытую слоем пластбетона, в чавкающее липкое месиво. Он шёл всю ночь и следующий день, заставляя пришельцев прятаться в свои стальные норы. Такого долгого и обильного дождя Эвелин видеть не доводилось. Даже страшновато делалось, хоть и знала, что явление сезонное, для этих мест обычное. Концентрация влаги в воздушных слоях, движущихся с юго-запада, достигла критического уровня.

Поужинав, она заставила себя выйти наружу. Дел там никаких не было, просто хотелось проверить, повторится ли вчерашнее ощущение взгляда. Прошлёпала к кромке бетонного поля, остановилась, осмотрелась по сторонам. До сумерек было ещё далеко, но для людей рабочий день закончился, пусто вокруг. Струи воды хлестали по куполам боксов, по флаерам и ракетоплану, по бетону, по голой земле, собирались в лужи, текли ручьями вниз по склону.

Шакх ждал её. Лишь секунду назад ничего не было — и вновь изучающий взгляд. Он не просто рассматривал, а пытался проникнуть в сознание, прочесть мысли. Не выдержав, Эвелин закричала в мокрую серость за проволочной стеной:

— Эй, я не боюсь тебя! Ты слышишь? Не боюсь, и ты меня не остановишь!

— Эва!? Что случилось?!

Кэри резко обернулась. От площадки с флаерами неслась Вонда, сдёргивая на ходу предохранитель бластера. Эвелин стало неловко за импульсивную вспышку, так похожую на истерику.

— Ты кого-то видела за периметром? Туземцы? — Маккейн испугано вглядывалась в серо-зелёную листву леса, судорожно сжимала в руках оружие.

— Нет, успокойся. Это я так… — Кэри постаралась улыбнуться. Но Шакх продолжал следить за ней, поэтому, поколебавшись, она спросила: — Вон, у тебя не бывает ощущения пристального взгляда, когда выходишь наружу?

Маккейн недоуменно посмотрела на неё. Пожала плечами.

— Нет. Это нервное. Чужая планета, напряжённое ожидание, всё такое… Пройдёт, как только начнём. Сразу легче станет, поверь. Выполняешь приказы и ни о чём другом не думаешь.

«Тот, кто следит, тоже ждёт, когда мы начнём действовать», — подумалось. — «Ждёт и, наверное, размышляет. А мы не хотим размышлять. Мы и так всё знаем».

Неожиданно для самой себя Эвелин спросила:

— Вон, как ты думаешь, у кхиров есть душа?

Теперь Маккейн окончательно опешила. Опустила бластер, уставилась на подругу:

— Что? Не поняла?

— У кхиров есть душа? Вот мы знаем, что нас создал Господь, чтобы дать бессмертную душу. Чтобы существование Вселенной перестало быть бессмысленным. Чтобы кто-то смог осознать величие Божественного Замысла. А кхиры? Их для чего создали? Они ведь не животные… Во всяком случае, никого, подобного им, мы не встречали.

Пилот хихикнула.

— Ты уверена, что о высоких материях необходимо рассуждать под проливным дождём? Пойдём-ка лучше домой, там и поговорим обо всём, посплетничаем. О душе, о жизни, о её смысле. О мужчинах. Что ты думаешь о Бреде Мартине? Красавчик, да? И довольно неглуп для офицера десанта.

Эвелин позволила увлечь себя к жилому боксу. Но слушала она не столько болтовню подруги, сколько собственные ощущение. Невидимый наблюдатель провожал её до самой двери. Любопытный, могущественный. И уж точно — разумный.

О том, когда и как начнётся операция, стало известно через два дня после допроса Арояна во время заседания штаба экспедиции. План был прост и безжалостен в своей простоте. Составлял его Байярд, руководствуясь частично сведениями, полученными первой экспедицией, но в основном данными, добытыми во время допроса.

Все правители острова собрались в столице в ожидании главного языческого праздника, который кхиры называли «лазоревым днём». В этот день «небесный дворец» должен распахнуть ворота, перестав быть труднодоступной крепостью. Операция начнётся и завершится молниеносно, одним ударом. И правители, и главная святыня будут захвачены одновременно, превратятся в заложников.

Байярд, озвучивавший ход предстоящей операции, обвёл взглядом присутствующих.

— Как видите, план предельно прост. Три десантные машины, полторы сотни бойцов. Моя группа заходит с юга, капитана Мартина — с северо-запада, капитана Гордона — с северо-востока. Десантируемся с воздуха прямо им на головы. Входим во дворец, дальше действуем по обстоятельствам. Если кхиры склоняют голову перед своей новой «богиней», мы оставляем правителям марионеточную власть, осыпаем дарами, какие только может дать наша цивилизация дикарям. Если нет — акция устрашения.

Слово «богиня» Байярд произнёс, насмешливо посмотрев на Эвелин. И все остальные тут же повернули к ней головы. А Мердок, восседающий во главе стола, поспешил объяснить:

— Мы дадим аборигенам новую религию, изобразим для них Империю обиталищем богов. Олицетворением этой священной власти, её наместницей станет капитан Кэри. Они привыкли к матриархату, поэтому легче склонятся перед женщиной.

— Я уже капитан? — Эвелин подняла брови.

— Да. С сегодняшнего дня — капитан и управляющая фермой по разведению кхиров. — Мердок потёр руки. — А фермой со временем станет вся эта планетёнка.

— Я продолжаю излагать план операции, — напомнил Байярд. — Итак, наши действия в случае «А». Мы устанавливаем контроль над дворцом и всем городком…

— Извините, полковник, я позволю себе напомнить, что на вершине горы нет площадок, пригодных для посадки десантного бота, — перебила его Эвелин.

Полковник скользнул по ней снисходительным взглядом.

— Я же сказал — десантируемся с воздуха. Боты отходят к южной дороге и там приземляются. Туда же позже подтянутся четыре пустые машины для транспортировки «груза» на базу. Они нам понадобятся в любом случае. По плану «А» — увозим с собой всех «жриц», обитающих во дворце, в качестве первой партии вашего «стада», мэм. Жрицы на то и жрицы, чтобы прислуживать богине. — Он вновь скривил губы. — Также забираем правительниц тирчей для беседы и «установления дипломатических отношений». Думаю, вне своих муравейников они окажутся весьма сговорчивыми. Во дворце оставляем гарнизон под командованием капитана Мартина. Теперь план «Б». В случае активного сопротивления мы проведём акцию устрашения. Уничтожаем всех самцов, самок гоним вниз к транспортам. Загружаем, увозим. Далее — как в плане «А». Вопросы?

— Надеюсь, они попытаются сопротивляться, — улыбнулся капитан Мартин, высокий сероглазый блондин, так нравящийся Вонде. — Ребята жаждут развлечься. Обидно будет, если нам доведётся играть роль пастухов.

— Наша задача — обеспечить работу фермы капитана Кэри.

— Легко. — Десантник обернулся к Эвелин. — Кстати, капитан, ребята интересуются: этот Ароян в самом деле пользовал туземок в качестве… Ну вы понимаете, о чём я. Мы ведь можем задержаться здесь надолго, а женский персонал малочисленный…

— Капитан, отставить! — оборвал его Байярд. — Ещё вопросы есть?

— Есть. — Кэри кивнула на красовавшийся посередине схемы кружок. — Как можно планировать операцию, не зная, что ждёт нас внутри этого сооружения? А если порталы не откроются?

Краем глаза она увидела, как насмешливо перемигнулись офицеры-десантники. Конечно, выглядит она сейчас эдакой дурочкой, особенно после заявления Мердока. Наверняка начнут её за глаза обзывать «богиней».

Полковник невозмутимо пожал плечами.

— Тогда мы автоматически переходим к плану «Б». Прорежем вход бластерами.

— Хорошо, предположим, внутрь вы попадёте. И обнаружите, что ртаари всё же существуют…

— Миф! Сказки! — Мердок возмущённо замахал руками. — Эвелин, если бы наши предки верили в то, что божества всех дикарей, которых приходилось завоёвывать, существуют…

Байярда и такое предположение не смутило. Кажется, у этого вояки всегда было решение наготове. Он усмехнулся, произнёс:

— Так даже интереснее. Посмотрим, что это за твари. Кстати, вы, капитан Кэри, летите в моей группе. По плану «А» нужно будет продемонстрировать туземцам их новую повелительницу. Ещё вопросы?

Больше вопросов ни у кого не было. Убедившись в этом, полковник продолжил:

— Конкретной даты «лазоревого дня» не существует. Праздник начинается, как только дождь прекратится. — Он взглянул на тощего лопоухого лейтенанта, сидящего на дальнем краю стола. — Метеослужба может дать прогноз, когда это произойдёт?

— С точностью до двух суток, господин полковник! Климатологическая карта планеты пока достаточно условна…

— Отлично. Тогда с завтрашнего дня на базе боевая готовность. Группы выдвигаются на рубеж атаки по первой команде.

После совещания Эвелин снова вышла наружу, под ливень и ставший привычным пытливый взгляд. Она больше не сомневалась в его реальности. Даже вычислила направление — почти точно на восток. Там в трёх сотнях миль лежал ц’Аэр. Там в своём небесном дворце обитали ртаари, хозяйки этого острова и всей планеты, в которых на базе верили пока что двое: Ароян… и она.

«Ну что, ты уже забралась в мой мозг?» — мысленно крикнула Эвелин в скрытую стеной воды даль. — «Знаешь, что мы замышляем сделать с твоим народом? Надеешься остановить нас? Лучше не пытайся, покорись! Тогда я смогу спасти хотя бы их жизни. Ведь выжить — самое главное. Ты это знаешь?»

Глава 11. Тайна ртаари

Информация о третьей цепочке ДНК заставила Давида на многое взглянуть по-новому, многое вспомнить, переосмыслить. Вплоть до танца в день первого Кхи-охроэс: движения пар теперь не казались хаотичными, это была живая проекция тройной спирали, в которой ртаари подбирали необходимые комбинации. Затем — Хайса, способная внезапно появляться в любом месте в любое время. Чудодейственные свойства грудного молока, проявившиеся отчего-то лишь у одного вида, обитающего на Шакхе. Познания в географии и астрономии, вроде бы совершенно бесполезные в бронзовом веке, неизвестно откуда взявшиеся. Ураганы и землетрясения, обходящие тирчи стороной все годы, которые он прожил на этой планете. Может, кхиры не так уж беззащитны перед звёздными пришельцами? Кто знает, что за энергии есть в арсенале Хранительниц. Но почему они медлят? Ждут, пока люди ударят первыми? Это будет стоить кхирам сотен жизней.

С другой стороны, как ртаари должны поступить? Уничтожить базу? Если это случится, через месяц боевой флот Империи будет на орбите, планету разнесут в щепы. Не лучший исход. Так что, позволить Империи утвердиться здесь, сделать Шакх своей колонией? Люди никогда не смогут увидеть в кхирах ровню. Они готовы только подчинять, порабощать.

Арояну казалось, что голова трескается, а мозги плавятся и закипают от этих мыслей. У задачи не было решения. Любой ход неизменно вёл к одному и тому же — цивилизация кхиров обречена.

Времени для размышлений у него имелось с избытком, — после допроса руководство базы потеряло интерес к пленнику. Единственными людьми, которых он видел, были Кэри и Коган, да и те появлялись исключительно для того, чтобы принести очередную порцию человеческой пищи. Имперцы вынуждали жить по стандартно-галактическому времени, окна в его камере отсутствовали, так что Давид сбился со счёта дней и ночей, проведённых на базе. Лишь со слов Когана знал, что снаружи льёт непрерывный дождь, — значит, зима закончилась, скоро Кхи-охроэс начнёт очередной годичный цикл. В какой по счёту день явилась делегация, Ароян сказать не мог.

Против обычного, дверь комнаты распахнулась без предупреждения, заставив вздрогнуть. Гостей было трое: Кэри, полковник Байярд и высокий мускулистый блондин, явно тоже вояка. Вернее, вошли они в обратной последовательности, молодой здоровяк первым. Хозяйским глазом оглядел помещение, уставился на замершего на кушетке Давида. Рявкнул:

— Пленный, встать!

Команда была неожиданной. В собственном статусе на базе Ароян не сомневался со дня допроса, но Кэри и Коган никогда это не подчёркивали. А тут…

— Встать, я сказал!

Давид замешкался, решая, как реагировать. Здоровяк тут же подскочил, схватил мощной пятернёй за плечо, рывком поднял на ноги. Удовлетворённо осклабившись, повернулся к начальству. Полковник холодно смерил пленника взглядом, подошёл, на ходу разворачивая блокнот кибер-ассистента.

— Забавную вещь мы увидели, просматривая сделанные зондом-наблюдателем записи.

Он поднёс гаджет к лицу Давида. На экране появилась картинка-видеокадр: дорога, движущиеся по ней кхиры — арт, рта, впряжённые в повозку ачи. Ракурс сверху.

— Эта группа аборигенов идёт к столице, запись сделана шесть дней назад. Мы хотели подсчитать количество народа, прибывшего на праздник, а увидели вот что.

Бяйярд увеличил изображение. Теперь весь экран занимала фигура одного из рта. Чёткость картинки позволяла разглядеть чёрные курчавые волосы на голове, плечи, руки. Подождав, Байярд передвинул фокус увеличения к другому фрагменту. Изображение рыжеволосой арт было ещё более чётким.

— Так кто это? Ты утверждал, что на планете высаживалось только двое людей, и твоя подруга позже погибла.

У Давида кровь прилила к щекам. Но врать бессмысленно, рано или поздно имперцы должны были обнаружить детей.

— Это Саши и Ирис. Наши с Русаной дети, сын и дочь.

Он заметил краем глаза, как стоящая у двери Кэри подалась вперёд при этих словах. Полковник удовлетворённо хмыкнул.

— Новость. Кроме «робинзона» появилась ещё и парочка «маугли». Ты нам о них ничего не рассказывал. Забавно, забавно. Будем иметь ввиду. И наличие детишек, и то, что даже наркоанализ не вытащил из тебя всех секретов. — Уже другим тоном, жёстким, требовательным, спросил: — Возраст?

— Шестнадцать лет. Они двойняшки.

— Где живут и воспитываются?

— Тирч Джасжарахо.

— Статус? — Пояснил, заметив, что Ароян не понял смысл вопроса: — По меркам аборигенов они взрослые или дети?

— В Лазоревый День должна пройти инициация.

Полковник захлопнул блокнот. Уже собирался шагнуть к двери, но передумал, задал последний вопрос:

— Так кем они сами себя считают? Людьми или кхирами?

Неожиданно для себя самого смутившись, Давид опустил глаза. Признался:

— Кхирами.

Байярд вновь хмыкнул:

— Забавно, — и направился к выходу.

Вслед за полковником поспешил и блондин, шепнув пленнику:

— За пацана не ручаюсь, но девчонку мы человеком сделаем, будь спокоен!

Кэри вслед за военными не вышла. Едва дверь захлопнулась, шагнула к Давиду, укоризненно качая головой.

— Давид, почему вы ничего не сказали о детях?

Ароян усмехнулся, пожал плечами. Поинтересовался:

— Мне позволят сесть?

Эта фраза сбила пыл биолога. Она растерялась на несколько секунд, затем поспешно кивнула:

— Разумеется! Прошу извинения за поведение капитана Мартина. У военных собственные представления о… о…

— О врагах. Начал забывать это слово. У кхиров нет соответствующего понятия.

— Да ладно! Тоже мне, святых нашли.

Возмущённо фыркнув, Эвелин прошлась по комнате, плюхнулась на стул.

— Почему же вы не рассказали… Мы упустили такую возможность! Люди, воспитанные инопланетной расой, впитавшие в себя её менталитет, культуру. Они наверняка понимают аборигенов лучше, чем вы!

— Не сомневаюсь. — Ароян грустно улыбнулся, усаживаясь опять на кушетку. — Поэтому и не рассказал, что предвидел такую вашу реакцию. Ни к чему втягивать во всё это детей. Они не зёрнышки между жерновами.

Кэри досадливо отмахнулась.

— С их помощью можно было достучаться до правителей острова! Если бы вы сказали раньше… Хотя бы тогда, когда я вас увозила из ц’Аэра! Мы бы перехватили их по дороге, привезли сюда.

— К капитану Мартину и остальным вашим приятелям? Думаете, здесь им будет лучше, чем среди друзей?

— Безопаснее!

— Безопаснее?

Давид засмеялся от такого предположения. Имперские солдафоны будут защищать его Ирис? От кого? Разве что, от себя самих… Запнулся. Понял, что биолог вкладывала иной смысл в свои слова. Посмотрел недоверчиво на собеседницу.

— Вы собираетесь напасть на ц’Аэр?!

Кэри отвела глаза, недовольно хмурясь, и Ароян понял, что догадка верна. Имперцы не хотят ждать, готовятся форсировать события. Спешат подчинить Шакх своей логике любым доступным способом. Вернее, наиболее знакомым и прямолинейным способом.

— Вы решили развязать войну… Когда?

— Это не война! Наоборот, точный превентивный удар должен не допустить вооружённого противостояния в будущем, — упрямо затараторила биолог. — Десантники войдут в небесный дворец во время Кхи-охроэс, вынудят ртаари принять протекторат Империи. Так будет лучше для всех, поверьте, Давид! Мы не стремимся к войне, мы хотим, чтобы на Шакхе сохранился мир.

— «Хочешь мира, готовься к войне», — процитировал Ароян неожиданно всплывшую из глубин памяти фразу. — Типичная человеческая логика. Логика звериной стаи: продемонстрировать силу, запугать…

Он вскочил, шагнул к собеседнице.

— Эва, вы же хоть немного, но знаете кхиров! С ними эта тактика не годится, они не умеют пугаться! Они умрут — все! — но не подчинятся насилию. Объясните это военным!

На щеках женщины заиграл румянец. Упрямые складки легли в уголках губ, карие глаза заблестели. Она отрицательно тряхнула головой.

— Вы недооцениваете инстинкт выживания! Уверена, обойдётся без кровопролития. У военных есть приказ применять парализующее оружие.

Она ничего не поняла в информации, которую собирала? Или не хотела понимать? Давид ощутил, как слабеют мышцы. Развернулся, устало доплёлся до кушетки. В голове стучало лишь: «война… война… история Кхарита закончена…» Грузно сел, прошептал:

— Кхи-охроэс станет бойней…

— Чушь! — воскликнула Эвелин. — Война возможна между сопоставимыми по силе противниками. Что могут противопоставить имперскому десанту кхиры? Бронзовые мечи и деревянные копья?!

Она ещё что-то говорила, горячо жестикулирую, но Давид её почти не слышал. Перед глазами стояла картина огромного костра, пожирающего небесный дворец, ц’Аэр. В этом костре исчезали, превращаясь в пепел, Тассит, Саши, Ирис. Гибли те, без кого его собственная жизнь не имела смысла. Он не мог позволить этому случиться.

— Эва, отпустите меня. Дайте возможность улететь в ц’Аэр.

Прерванная на полуслове, Кэри застыла с открытым ртом, изумлённо уставилась на пленника. Смысл фразы доходил до неё с трудом. А переварив её, она вскочила возмущённая.

— Что?! Вы считаете, что я способна стать предателем?!

— Я хочу всего лишь спасти своих детей. Давайте полетим вместе. Можете взять ещё кого-нибудь — Майкла, вашу подругу-пилота… Только не солдат!

План уже вырисовывался в голове Давида. Забрать Тассит, детей и улететь прочь из Кхарита, на один из соседних островов. Увести за собой имперцев, отыскать способ «расшевелить» Хранительниц Шакха. Пусть незваные гости узнают, что противостоит им не горстка дикарей с игрушечными мечами, а соперник, вполне «сопоставимый по силе» хотя бы в пределах планеты. Может быть тогда имперское правительство постарается установить контакт другим способом?

Кэри глядела на него с недоумением. Решившись, Давид выпалил признание:

— Эва, Кхарит — не единственное государство на Шакхе. На каждом острове есть свой небесный дворец и свои ртаари.

С минуту в комнате стояла тишина. Наконец Эвелин отрицательно покачала головой.

— Нет, это миф. «Серебряный Ястреб» тщательно изучал…

— Это не миф! Хранительница Кхарита пока слаба, поэтому не смогла укрыть подданных от ваших приборов. И от ваших глаз.

Биолог неуверенно улыбнулась.

— Давид, вы сами понимаете, о чём говорите? Экранировать целый остров — какие энергетические затраты для этого требуются, какими технологиями нужно располагать? Я не специалист в этой области, но не уверенна, способны ли даже мы сделать подобное.

— Но вы ведь больше не считаете кхиров дикарями?

— Однако не до такой же степени! — вспылила Кэри. — Где их энергостанции? Где хотя бы какие-то высокотехнологические объекты?! Это чушь, Давид, полная, абсолютная чушь! А если нет — то потрудитесь объяснить!

Они стояли почти вплотную друг к другу. Ароян буквально чувствовал, каким жаром пылают щёки Эвелин, какой шквал негодования бушует в её душе, выплёскиваясь наружу злыми, презрительными фразами. И неожиданно понял, в чём причина вспышки. Кэри поверила в то, о чём он рассказал! Готова была поверить во всё, что касалось кхиров, — единственная из всех пришельцев. И злилась на себя за это, не желала признаться, спешила отгородиться от знания несокрушимой стеной человеческой логики. Но стена получалась хлипкой, толкнёшь — развалится. Вот только как толкнуть, Давид не знал. Не мог уловить что-то важное, способное сделать эту женщину союзницей.

— Я не слышу аргументов? — Эвелин надменно скривила губы.

Они были почти одного роста, а ей так хотелось взглянуть на мужчину сверху вниз! Догадавшись, Ароян опустился на стул, где перед этим сидела биолог.

— Когда-то я очень хотел разгадать тайну цивилизации ртаари, ответить на те же вопросы, которые вы мне сейчас задаёте. Я не смог. Должно быть, чтобы понять, нужно проделать тот же путь, что и они. И пройти дальше. Иначе остаётся лишь принять их существование и не пытаться сравнивать, кто лучше. Мы разные. — Помолчав, он добавил: — Сдаётся мне, нашу дорогу они когда-то прошли. До самого конца.

Теперь Кэри имела возможность смотреть на пленника свысока. Но удержать надменное выражение на лице у неё не получилось. Последняя фраза задела-таки.

— И что там, в конце?

— Ничего, просто конец. Поэтому они начали заново.

— А накопленные прошлой цивилизацией знания хранят до поры до времени? В секретной каморке «небесного дворца»?

Она попыталась придать голосу сарказм. Получилось наивно, совсем по-девчоночьи. Ароян улыбнулся.

— Думаю, они создали хранилище понадёжней. Например, третья цепочка в ДНК. Информация уцелеет, пока хоть один кхир жив. Если же никого не останется… тогда и беречь её смысл исчезнет.

Кэри явно не ожидала такого умозаключения, даже отшатнулась испуганно. И Давид понял: аргумент попал в точку, хоть ему самому лишь минуту назад пришёл в голову. Как-то сопоставилось: мифология кхиров, их непонятно откуда почерпнутые знания, какие-то сверхъестественные способности ртаари и то, что несколько дней назад сообщила биолог. Сопоставилось и сложилось в чёткий совершенный узор. Сомнений не оставалось, так всё и есть. В этом объяснение, ответ на мучавшие когда-то вопросы.

Не он один мгновенно уверовал в истинность своей гипотезы. Лицо Кэри побледнело, а в глазах уже был не гнев — страх! Женщина попятилась к двери. Внезапно заорала — в первый раз со дня их знакомства:

— Чушь-чушь-чушь! Такого быть не может, потому что это противоречит фундаментальным законам мироздания!

Она отчаянно ударила ладонью по сенсорам дверного замка. Чересчур резко — система распознавания не смогла отработать захват, взвизгнула отказом. Поэтому Ароян успел крикнуть вдогонку:

— Нет, не законам! Всего лишь человеческим представлениям о них!

Дверь захлопнулась, Давид остался один в комнате. Несколько минут он напряжённо вслушивался, как будто можно было разобрать, что происходит снаружи, сквозь звуконепроницаемые переборки. Затем бессильно откинулся на спинку кушетки. Идея обзавестись союзником среди пришельцев была провальной с самого начала. Не план, а так, мгновенная вспышка. Остановить сорвавшуюся лавину невозможно, глупо и пытаться… А он разве пытался? Как? Говорил, старался объяснить, убедить. Но слова — лишь сотрясание воздуха. Мысли и желания нужно облекать в поступки, чтобы придать им реальность.

Глава 12. Откровение

Эвелин вбежала к себе в кабинет, повалилась в кресло. Гипотеза, прозвучавшая в конце разговора с Арояном, ошеломила её настолько, что понадобилось время, чтобы немного успокоиться. Она не хотела верить в такое объяснение «лишней» цепочки в молекуле ДНК. И не верить не могла. Три с половиной года мучилась, пытаясь понять, откуда та взялась и для чего предназначена, а «робинзон» объяснил играючи, парой фраз. И всё стало на свои места, все противоречия исчезли.

Кхиры, живущие в бронзовом веке, несут в себе генетическую память куда более развитой цивилизации. А ртаари, очевидно способные в какой-то мере использовать эти знания, следят за «исправностью» кода ДНК. Недаром Ароян называет старшую из них «хранительницей». Прежде Эвелин полагала, что это титул. Но что, если слово означало профессию, должность? Хранить знания далёких могущественных предков. Для чего? Почему сами кхиры лишены возможности пользоваться ими? Пока недостойны, недостаточно совершенны? Хранительницы ведут целенаправленную селекцию своего народа, готовят существ, способных не повторить ошибки прежней расы.

Кэри сидела в кресле, закрыв глаза, — так легче думалось. Но голова всё равно казалась кипящим котлом. Если предки кхиров прошли путь технократической цивилизации, то их генетическая память несёт ответы на вопросы, которые сейчас встают перед человечеством, и на те, что возникнут в будущем. Люди идут по пути прогресса наощупь, плохо представляя, что ожидает впереди. Совсем не представляя! Нет стратегии, весь путь — сплошная череда решения сиюминутных тактических задач по выживанию. Людьми по-прежнему руководит эволюция, не исключено, что они окажутся очередной тупиковой ветвью. Уберечься от подобного «сюрприза» можно, только самим научившись управлять эволюцией.

Но чтобы управлять, нужно видеть все хитросплетения причинно-следственных связей. Люди не могут этого сделать, так как втиснуты в жёсткие рамки времени. Для них существует только «сегодня». «Вчера» уже ушло, изменить в нём ничего нельзя. Его больше нет, остались лишь представления о нём. «Завтра» тем более недоступно. Люди узнают о последствиях своих поступков, когда те становятся «вчерашними», когда исправить что-либо уже невозможно.

В таких обстоятельствах каждый кхир оказывался хранилищем бесценных знаний. Использовать их чуть ли не в качестве дойной скотины это не просто глупо, это преступно глупо! И ещё вопрос, позволят ли они это сделать? Вдруг, и правда, в древних знаниях заключено могущество, не зависящее от бездушной техники? Кто-то ведь прошёл сквозь силовой барьер, блокирующий нижний ярус дома смотрителей. И кто-то засёк имперский транспорт на орбите. А если Ароян прав и цивилизация кхиров не ограничена одним островом… Почему тогда они терпят назойливых пришельцев, ломящихся в их мир с грубой слепой силой? Почему позволили приподнять завесу тайны?

Эвелин открыла глаза, обвела взглядом комнату. Всё привычно, надёжно, реально. Фантазии о древней цивилизации, управляющей непонятными энергиями, отступили. Ароян обычный псих, и это заразно, раз она начинает верить ему.

Кэри включила терминал, открыла архив первой экспедиции. Начала неспешно прокручивать файлы орбитального зондажа, отчёты о высадках. Ни одной зацепки, острова архипелага выглядели первобытно дикими. Эвелин не следила за временем, пусть давно закончился ужин, и базовая станция готовилась к отбою. Она хотела добиться стопроцентной уверенности, что фантазии Арояна — всего лишь фантазии. Или, наоборот, искала их подтверждения?

Отчёты не дали ничего. Тогда Эвелин постаралась воссоздать в памяти события первой экспедиции. В тот раз всё казалось простым и ясным: они нашли первобытную гуманоидную цивилизация, кого-то вроде младших братьев по разуму, которых нужно изучать, опекать, воспитывать. Кэри вспомнила первый восторг, свои грандиозные планы. И постепенно растущую злость оттого, что «младшие» вовсе не спешили бегать с открытым от изумления и обожания ртом за «старшими». Ничего особо таинственного она в аборигенах не замечала, даже случайная находка тройной спирали ДНК мало что изменило. Это Дилларду чутьё подсказало уносить ноги, а Эвелин жаждала продолжать исследования. Вероятно, не улети они немедленно, бросив оборудование, экспедиция осталась бы на Шакхе навечно. Значит, случайность, везение? Или ртаари были уверены, что цепочка растворится раньше, чем на неё обратят внимание? В любом случае, никто в Империи не поверил в её существование, кроме самой Эвелин… и Императора? Он поверил несмотря на то, что к нему информация попала интерпретированной как ложная. Этим и объясняется инкогнито-визит на Центральную Базу. Император не только поверил, но и догадался о возможном назначении третьей цепочки. И о многом другом, вопреки логике.

В памяти Эвелин всплыли не понятые в своё время фразы: «насколько люди хрупки и уязвимы», «мы ли на самом деле хозяева здесь?» Несомненно, он догадался! Рядовые граждане державы могли полагать, что Император — всего лишь представительская должность, что человек, её занимающий, — просто импозантный мужчина с умным волевым лицом. На самом деле всё гораздо сложнее. Разумеется, один человек не способен управлять таким огромным механизмом, — организмом?! — как Галактическая Империя. Но потоки информации, в фокусе которых он постоянно находится, оставляют след. И…

Эвелин почувствовала, как мурашки забегали по коже. Всплыло известное каждому с детства, но отодвинутое в сторону взрослым рационализмом: Император — наместник Господа нашего, Создателя и Защитника. В поступках он руководствуется не логикой человеческой, но Откровениями Божественными… Тогда получается, что нет никаких случайностей! Цивилизация Предтеч рухнула в пропасть. Уцелевшим пришлось отступить далеко, — очень далеко! — до бронзового века или ещё дальше. Сейчас они медленно, осторожно возводят мост над этой пропастью. Но люди — любимые дети Господа, он даёт им возможность учиться на ошибках других. Поэтому ей и приоткрылась тайна, поэтому Император получил Откровение. И теперь она… что именно она должна сделать? «…приходится совершать поступки далеко не очевидные», — сказал Император. Но что означают эти слова?

Эвелин простонала от досады. Она понятия не имеет, что следует предпринять! Вновь ухватилась за карты островов, старые, полученные «Серебряным Ястребом», и новые, свеженькие. Попробовала накладывать их друг на друга, тасовать. Погрешности были в пределах нормы… за исключением единственной высадки, проведённой когда-то под командованием Вардемана. Получалось, что ребята промахнулись с привязкой координат, опустились в двух десятках миль от предполагаемой точки. Конечно, в разведке такие накладки случаются… Но, возможно, это зацепка? Как бы то ни было, штурм небесного дворца надо отменить. Вместо этого следует начать систематическое прочёсывание других островов…

«Нет, не так!» — Эвелин отмахнулась от заведомо провальной идеи. Нужно взять Арояна, его детей и улететь. В крайнем случае прихватить Микки и Вонду, попытаться заново пройти путь «робинзонов»… А как же базовая станция, лаборатория, десантники? Всё демонтировать, вернуть на Остин?

Новая идея казалась верной. Но как её реализовать? Мердок никогда на это не согласится, Байярд — тем более. Предложи Кэри такое, решат, что крыша у «богини» поехала, запрут в изоляторе. А если сбежать тайком, то это будет измена. Их начнут искать, и не факт, что хранительницы захотят укрыть чужаков. Значит, их неминуемо найдут, привезут назад. Пособники беглецов — государственные преступники, здесь ведь не научная экспедиция, здесь военная операция проводится. Вряд ли даже в метрополию отправлять будут. Военно-полевой суд и расстрел.

Слёзы наворачивались на глаза. Отчего Господь избрал её своим проводником, но не указал путь?!

Хоть Саши не видел больше инопланетников, — ни в оставшуюся часть путешествия, ни в ц’Аэре в дни Большого дождя, — всё же они умудрялись напоминать о себе. Начать с того, что встречала избранных у дома Джасжарахо одна Тассит. Это было неправильно, все удивились и заволновались. Оказывается, инопланетники не только вернулись на Шакх, но и начали строить тирч где-то в западной части острова. Хранительница не возражала, но отправила Дади присматривать за ними, — он ведь сам был когда-то инопланетником, поэтому мог понять их странные поступки.

Остальных рта это объяснение успокоило, но Саши был огорчён. Он рассчитывал увидеть Дади, рассказать о том, чему успел научиться, чего достиг. Похвастаться, что наконец-то стал взрослым, что орайре Хранительницы приходила в тирч, чтобы пригласить его на Кхи-охроэс. Между ним и Дади существовала особая связь, которую не объяснишь. Лишь они с сестрой из всего тирча Джасжарахо точно знали, чьё семя проросло в яйце Русит, зачиная их путь. В языке кхиров подходящего слова для такого родства не было, зато в языке инопланетников имелось. Саши знал много странных, трудных для гортани слов. Старался не забывать, хоть Дади давно не жил в Джасжарахо, а никто другой, даже Ирис, не знал их смысла. Это было как тренировка памяти, и Саши хотел продемонстрировать отцу свои знания.

Отсутствие Дади в доме стало первой новостью, омрачившей предстоящий праздник. Но не единственной. С каждым днём юноша всё сильнее ощущал невнятную тревогу, набегающую в самое неподходящее время. Откуда она, в чём её причина? Он не сразу разобрался, что тревога приходит с третьего яруса, и её источник — сестра. С Ирис они виделись четырежды в день в трапезной. Пока не начался Кхи-охроэс, в доме господствуют строгие правила. Арт и рта не должны общаться, ростки айри пресекаются в зародыше. Нельзя растратить ни капли внутренней силы, ведь любой и любая могут быть избраны среди Избранных.

В трапезной сестра предпочитала отмалчиваться, ограничиваясь короткими приветствиями, ничего не значащими фразами. Но Саши ощущал её растущее беспокойство и понимал, что для него есть веская причина. Что-то происходило, не замеченное пока другими обитателями дома.

В конце концов однажды вечером, когда мужской ярус затих, отходя ко сну, Саши попытался спросить Ирис мысленно. Знал, что сестре не нравится, когда он стучится издалека, пользуясь тем, что нить сорх связывала их между собой куда крепче, чем остальных братьев и сестёр племени. Но сейчас случай был исключительный.

— Ирис, ты не спишь?

— Сплю!

Ответ ударил резко и сердито, даже в затылке заныло. Саши болезненно скривился, перевернулся на другой бок, решив выбросить сестрины тревоги из головы. Но через минуту та сама позвала:

— Тебе чего?

Хотелось так же резко ответить: «Ничего!». Сдержался. Разговаривать в таком тоне с арт не подобало. Даже если это Ирис.

— Спросить хотел. Что тебя беспокоит?

Девушка помолчала. Поинтересовалась:

— Откуда ты знаешь? Подслушиваешь?

Резкости в вопросах больше не было. Предположение, что Саши может подслушать её мысли, было частью их всегдашней игры.

— Слышу. Так скажешь?

С ответом Ирис не спешила. Обдумывала, стоит ли доверять брату? Так и есть:

— Только никому не болтай! В Лазоревый День должно что-то случиться.

— В Лазоревый День всегда что-то случается. Ртаари намечают путь Кхарита на будущий год.

Сказал, и сам пожалел. Вроде бы прозвучало вполне по-взрослому, а наивно. Саши сконфужено умолк, ожидая насмешку сестры. Однако Ирис не стала язвить.

— В этот раз путь будет не так очевиден.

Саши решил, что это начало фразы. Не услышав продолжения, поторопил:

— И что?

— Пока всё Спи.

Судя по вновь зазвучавшему раздражению, сестре, и впрямь, больше сказать было нечего. На всякий случай Саши поинтересовался, не особо надеясь на честный ответ:

— Откуда ты знаешь?

— Догадайся!

Догадаться было несложно — подслушивала мысли. Вот только чьи? Со-ртох?

Следующие дни Саши пристально следил за Первой Матерью, пытаясь выявить признаки скрываемого беспокойства. Тщетно. Казалось, что Ракиш ни о чём не подозревает, как и её подданные. Но тогда выходит, Ирис удалось заглянуть в небесный дворец?!

Эти размышления отвлекали Саши, не давали сосредоточиться на подготовке к предстоящему Кхи-охроэс. Даже рассказы о ртаари он теперь слушал в пол-уха. И каждый вечер перед тем, как уснуть, теребил сестру: «Ну что?» — «Пока ничего».

А затем она сама его позвала. Разбудила, выдернув из тревожного марева сна, в котором инопланетники, похожие на шо-ачи, пытались утащить в свой смердящий дымом тирч красавицу-орайре, и нужно было во что бы то ни стало перехватить их, не допустить святотатство. Но его стрелы беспомощно отскакивали от поблёскивающих серым металлом одежд…

— Саши! Просыпайся!

Юноша открыл глаза. В первый миг показалось, что ночь едва началась, а голос, звенящий в затылке, — продолжение сна. Но нет, за окном уже серело, а Ирис звала снова и снова:

— Вставай! Ты должен идти в чце-ригхтоэ’ох. Сегодняшний день — Лазоревый.

Он продолжал лежать, растерянно мигая. Рядом мирно посапывали товарищи, по стеклу снаружи мелко барабанил дождь.

— Может и так, — ответил в конце концов. — Но день ещё не начался, все спят. Рано идти во дворец.

— Тебе — пора. Собирай вещи и выходи, не заставляй нас с Тассит мокнуть под дождём.

— Что?

Спросонок плохо соображалось. Какие вещи могли понадобиться на Кхи-охроэс? Сестра услышала и невысказанную половину вопроса:

— Мы не будем участвовать в Кхи-охроэс. Собирай дорожную сумку!

— То есть как? Почему это не будем?

На такой глупый вопрос, сестра и отвечать не стала. Прикрикнула недовольно:

— Ты долго валяться будешь?!

Ничего не оставалось, как выбираться из-под одеяла, одеваться. Стараясь не шуметь, не наступить ни на кого, Саши нашарил в полумраке спальни сумку, покидал в неё свои нехитрые пожитки. С ножом не знал, что делать. Брать оружие в небесный дворец? Сама мысль о таком кощунстве была неприятна. Вздохнул, оставил его лежать на полу у матраса. В случае чего заскочить на минутку в дом он всегда успеет.

За дверью в самом деле шёл дождь. Смирившись с тем, что промокнет, Саши втянул голову поглубже в плечи, ринулся под холодные струи. Из рассветной серости проступали стволы сгрудившихся за площадкой деревьев, стены хижины ачи, кладовых. Саши поспешно выбежал на идущую вверх по склону лестницу. Там его уже ожидали две фигуры, укрывшиеся под зонтами, — маленькая и высокая.

— Наконец-то! — фыркнула сестра.

Тассит улыбнулась, подвинула зонт так, чтобы под ним мог уместиться и третий.

— Здравствуй, Саши. Прячься, а то промокнешь.

— Да уж! Хоть ты объясни, что происходит?

Со мягко обняла его, потянула за собой.

— Пошли, пошли, там нам всё объяснят.

Не оставалось ничего иного, как повиноваться. Но, шлёпая по мокрым ступеням, Саши всё же не удержался, спросил у сестры:

— Так ты узнала, что произойдёт?

Спросил вслух, не таясь от Тассит. И так же голосом девушка ответила:

— Сегодня инопланетники придут в небесный дворец.

— Что?!

Сообщение ошеломило. Какое-то время он молча шёл рядом с женщинами, затем опомнился:

— Так нужно предупредить всех!

— Предупредят, когда понадобится.

Саши хотел возмутиться, попытаться настоять на своём. Но, взглянув вверх на лестницу, растерялся.

Они поднялись над верхней границей рощи, до дворца оставалось ступеней сто, не больше. На полпути к нему их ожидала женщина, та самая орайре, приходившая к со-ртох Джасжарахо. Она стояла без зонта, не обращая внимания на хлещущий дождь, и при этом умудрялась оставаться сухой.

Орайре дождалась, пока Ирис поравняется с ней, развернулась, не говоря ни слова пошла первой. Уверенно, не колеблясь, шагнула в стену, исчезла в ней. Затаив дыхание, Саши смотрел, как следом исчезла сестра. Тассит нетерпеливо дёрнула за локоть: «Пошли!» — и тоже погрузилась в лазорево-золотую стену. Набрав побольше воздуха в лёгкие, зажмурившись, юноша ринулся вперёд. Он не знал, чего следует ожидать. Избранные рассказывали о порталах, проходить сквозь стены не доводилось никому. Тёплая упругая волна окатила с головы до ног, лёгкое покалывание пробежало по телу, подступил к горлу комок тошноты…

Кто-то вновь дёрнул за руку. Саши открыл глаза. Они вчетвером стояли посреди маленькой комнаты, чем-то похожей на спаленку тирча. Только не было ни гобеленов на стенах, ни окон. Её заполнял яркий белый свет.

Орайре приложила пальцы ко лбу.

— Должна вас покинуть. Много забот сегодня.

— Конечно, Хранительница, — Тассит и сестра учтиво приопустили веки.

— Хранительница? — Саши оторопело вытаращил глаза. Но хозяйка дворца уже шагнула в стену, ставшую на мгновение белым туманом.

Женщины опустились на подстилку. Потоптавшись немного, Саши последовал их примеру. Значит, прекрасная незнакомка — вовсе не орайре? Это сама Кхарит-Хайса! Знала ли она о его фантазиях и снах? Ещё бы, Хранительница ведает всё.

Сколько времени они так просидели, погрузившись каждый в свои мысли, Саши не знал. А потом что-то случилось. Далеко, отзвук лишь на излёте чиркнул по краешку сознания, но почувствовали все трое. У Тассит мелко задрожали губы, Ирис закрыла глаза, напряглась, пытаясь уловить слабый сигнал.

Что-то происходило за пределами их комнаты. Раз возникнув, ощущение не исчезало, становилось всё явственнее, как будто кто-то натягивал одну из нитей, прикреплённых к его сорх. Долго, мучительно… и вдруг нить разом оборвалась. В тот же миг жалобно как раненый зверь застонала Тассит, повалилась ничком на подстилку. Саши испуганно вскочил, повернулся к сестре. Ирис глядела на него невидящими глазами. Очнулась, бросилась к со. Они одновременно подхватили её за плечи, перевернули на спину.

Нет, с Тассит ничего страшного не случилось. Она даже сознание не потеряла, только по щекам катились слёзы. Саши понял, что боль, едва задевшая его, полоснула по ней всей силой.

— Что случилось?! Это инопланетники, да? Они напали на ц’Аэр?

— Нет, — вздохнула Ирис. — Это Дади.

«Что с ним?!» — этот вопрос Саши не задал. Он видел ответ в мгновенно потускневших глазах Тассит.

Глава 13. Побег в вечность

«Сегодняшний день — Лазоревый!» Фраза прозвучала так отчётливо, что Давид проснулся. Удивлённо открыл глаза. Комнату заливал приглушённый свет ночника. Основное освещение в его камере отключалось автоматически по команде «отбой» и также автоматически включалось при «подъёме». На базовой станции атмосфера царила казарменная, солдафонская. Да это и была воинская часть. Воинская часть в условиях боевой операции.

Вспыхнули утопленные в потолок плафоны. Ночь закончилась, начинался очередной день плена, как две капли воды похожий на предыдущие. Нет, не такой! Сегодняшний день — Лазоревый. Ароян понятия не имел, что делается снаружи, но мысль эта занозой сидела в мозгу. Сегодня Мердок и остальные обрушатся на ц’Аэр, устроят там бойню. А он так и не сумел ничего предпринять. Взывал к разуму, к милосердию… глупо, ведь его тюремщики — люди. Должно быть, отвык от повадок сородичей.

Он не вставал, чтобы умыться, совершить утренний туалет. Продолжал валяться на кушетке, пока не зазвенел зуммер-приветствие и дверь приоткрылась, впуская тащившего завтрак Когана.

— Доброе утро, Давид!

Химик улыбнулся, всем видом выказывая дружелюбие. Ароян мимолётно подумал, что в прежней жизни автоматически ответил бы на улыбку. А сейчас… От человеческой мимики он тоже успел отвыкнуть.

Он нехотя вылез из-под одеяла, сел. Поднял с пола небрежно брошенную вечером одежду, начал натягивать брюки.

— Что, дождь закончился?

— Какое там! — Коган удручённо махнул рукой, расставляя на столе посуду. — Шестой день льёт не переставая. Я такого и представить не мог.

— Сегодня закончится, — неожиданно для себя пообещал Давид.

— Да? Почему?

«Потому что сегодняшний день — Лазоревый». Вслух Ароян этого не сказал, лишь зубами скрипнул. Скоро имперцы сообразят, что тучи над островом рассеиваются. Десант наверняка приведён в боевую готовность, транспорты быстро перебросят его к долине. И когда зонды засекут открывшиеся порталы чце-ригхтоэ’ох, начнётся атака. Остановить происходящее станет невозможно… Уже и сейчас невозможно?

— На завтрак у нас натуральное куриное филе и соте из баклажанов, — так и не дождавшись ответа, вновь заговорил Коган. — Довольно вкусно, хотя консервированная пища никогда не сравнится с натуральной. Вкусовые добавки делают её только хуже, я считаю. Интересно, какая на вкус пища кхиров?

— Отвратительная, пока не привыкнешь. — «А если ещё можно успеть? Как планировал: прилететь в ц’Аэр, забрать Тассит, детей, и прочь с Кхарита. Кэри испугалась, а если попытаться уговорить Когана?»

Давид уставился на парня. Тот взгляд заметил, на всякий случай ещё разок улыбнулся.

— Им наша тоже странной покажется, — произнёс.

— Кое-что даже пробовать не станут. — «Нет, этот тем более побоится».

Коган критично оглядел стол, отступил.

— Вам ничего больше не нужно?

— Ничего. — «Говорить или нет? Если он откажется, значит — всё. Другой возможности не будет».

Химик кивнул, повернулся к выходу. Едва выйдет — дверь захлопнется. И может не открыться до самой атаки. Как зачарованный, Ароян следил за рукой Когана, движущейся к панели замка. «А если попытаться сбежать?» Электронная система распознала человека, довольно хрюкнула, дверь плавно покатилась в паз. «Сейчас или никогда!»

Давид будто со стороны наблюдал за происходящим. Вот пленник резко вскакивает. Хватает стул, размахивается, прыгает следом за тюремщиком. Тот, пока ничего не замечая, делает шаг в открывшийся проём двери. Стул обрушивается ему на затылок…

…Ароян ошеломлённо застыл, выронил оружие. Смотрел, как Коган мешком повалился на пол, заклинивая дверь. Присел было к нему, но тут же поспешно вскочил. Ничего страшного, пластиковый стул лёгкий. Если бы на голове Когана был гермошлем космоскафандра, а не капюшон комбинезона, эффект от удар вообще был бы как от щелчка пальцами. Полежит немного и очухается. Время же терять нельзя.

— Извини, Майк, у меня нет другого выхода.

Ароян осторожно, придерживая дверь, чтобы не захлопнулась, заволок химика в свою темницу. Выскользнул в коридор. Огляделся, вспоминая дорогу, которой вела его Кэри семь дней назад. Найти выход из лабораторного бокса оказалось несложно — имперцы во всём любят грубую прямолинейность. Два десятка шагов, поворот, следующий. Ему везло, коридор оставался пустынным. Только оказавшись перед наружной дверью, Давид притормозил, вперился взглядом в очередную панель сенсор-замка. Тело обдало холодом — он совсем забыл об этом препятствии! Семнадцать лет жизни в мире, не знавшем запоров, давали о себе знать.

Он нерешительно поднёс пальцы к рукояти. Заперто или нет? Снаружи точно заперто, он помнил, как Эвелин набирала код. А изнутри? В конце концов, это ведь не тюрьма!

Ароян решительно надавил. В недрах бронированной стены сухо щёлкнуло, прошуршало, провернулось. Толстая наружная дверь поддалась. Воздух Шакха наполнил лёгкие. Даже запах металла и жжённого машинного масла не мог до конца заглушить его ароматы. На секунду Давид остановился, впитывая их в себя. А затем бросился сквозь стену дождя к площадке с флаерами.

Ему снова повезло — никому не попался на глаза. Распахнул дверь ближайшей машины, вскарабкался на пилотское кресло. Батареи заряжены до максимума, — молодцы техники. Руки привычно легли на рычаги — навыки, доведённые когда-то до автоматизма, служили лучше, чем память. Двигатель завёлся легко, послушно. И так же послушно пятнистая машина пошла вверх.

Диспетчер, или охранник, или вахтенный — Давид не знал — опомнился, лишь когда флаер был далеко за периметром из рядов колючей проволоки.

— Борт пять, кто дал право на старт? Борт пять!

Ароян покосился на экран заднего обзора. База имперцев тонула в серых разводах дождя. Разумеется, ни отвечать, ни даже включать передатчик он не собирался. Перекинул тумблер скорости на максимум, наслаждаясь, как подзабытое ускорение вдавливает тело в мягкую спинку кресла.

Несколько минут невидимый оператор бесновался, пытаясь добиться ответа. Потом смолк. Связывается с начальством, не иначе. И точно: в динамике вновь зазвучал голос. Давид узнал его почти сразу.

— Пилот, немедленно отзовитесь! Кто на борту? Куда вы направляетесь? Отвечайте, с вами говорит полковник Байярд!

Давид тихонько засмеялся, представив, какой переполох сейчас поднимется на базе. Наверное, не знают, что и думать…

— Ароян, мы знаем, что это ты угнал флаер. Немедленно разворачивай машину! — голос полковника сразу же стал жёстче. Однако быстро они выяснили, что пленник исчез. Коган очнулся? — Твой побег лишён смысла. Скрыться некуда, мы контролируем всю территорию планеты!

«Как же!» — Давид улыбнулся. Полёт давал удивительное ощущение полной свободы.

— Немедленно разворачивай машину, я приказываю! Не вынуждай применять силу.

«И что вы сделаете? Ни один ваш флаер меня уже не догонит. Ракетоплан? Слишком громоздкая штука, хоть и быстроходная. Разве что посадите его в долине и не подпустите меня к ц’Аэру. Но тогда весь ваш план, вся ваша внезапность к чертям полетит».

— Ароян, куда ты собрался? — зазвучал другой голос, резкий и немного визгливый. Должно быть, Мердок. — Если попытаешься приземлиться в столице, это будет расценено, как начало враждебных действий против Империи. Со всеми вытекающими последствиями!

«А они до сих пор не начались? Я жил у вас, оказывается, в качестве гостя? И допрос под пентоталом добровольно проходил? Это вы начали враждебные действия, а я лишь спасаю своих близких!» Давиду очень хотелось крикнуть эти слова в микрофон, но он сдержался. Бессмысленно, всё равно не поймут.

Флаер нёсся над бескрайними лесами, над руслами рек, горбатыми спинами холмов словно огромное металлическое насекомое. Дождь мешал обзору, скрывал горизонт, но на карте автопилота курс отмечался тонкой розовой линией, не позволяя заблудиться. Направление Давид задал точно. Если и было отклонение в несколько градусов, его можно будет подкорректировать, когда машина достигнет долины.

— Давид, вы меня слышите? — динамик заговорил голосом Эвелин. — Немедленно возвращайтесь! Иначе я не смогу гарантировать вашу безопасность. И безопасность ваших близких.

«Не нужно ничего гарантировать. Я сам позабочусь о безопасности моих детей и жены». Кэри он тоже не стал отвечать. Биолог продолжала уговаривать долго, минут десять-двенадцать. Чуть ли не умоляла вернуться — под конец в её голосе появилось что-то похожее на слёзы. Ароян грустно улыбнулся. Что ж, он предлагал ей лететь вместе. Может быть, она сумела бы установить контакт с Хранительницами. А теперь он им не помощник. Люди принесли в этот мир слово «враг», и ничего с этим не поделаешь. Он не желает быть врагом для Тассит. Значит, придётся стать им для бывших сородичей.

Кэри замолчала, и в кабине флаера стихло. Кажется, больше желающих уговаривать на базе не было. Тем лучше, карта показывала, что до цели осталось немногим более сотни километров. Давид прикинул, отправилась ли за ним погоня и если да, то как далеко они находятся? В любом случае, до ц’Аэра его никто не догонит…

…Удар был так силен, что его выбросило из пилотского кресла на приборную панель. Прежде чем понять, что случилось, Ароян ощутил, как машина резко теряет скорость, проваливается, опрокидывается набок. Руки действовали автоматически, раньше, чем мозг успевал оценить ситуацию, но выровнять флаер не удавалось. Потом Давид понял — почему. Правое крыло обломилось у самого основания, почерневший обрубок дымился, жалобно шипел под струями дождя. Его сбили, но как?! На экране радара преследователей не видно!

Чтобы найти объяснение, хватило полуминуты. Маячок навигационной системы отслеживал положение его флаера на любой электронной карте. А на орбите висит не обычный рейдер — боевой корабль имперского флота, оснащённый плазменными орудиями. Двигающаяся по прямой линии машина стала для него лёгкой мишенью.

Всё же канонир немного промахнулся. Возьми он на метр-полтора левее, и с незадачливым беглецом было бы покончено. Или так и задумано? Флаер держался в воздухе, но маневрировать или набрать скорость не мог.

Давид грустно улыбнулся. Скоро всё выяснится. Если промах случаен, канонир поправит прицел и повторит выстрел. Если нет — преследователи вынудят приземлиться, увезут обратно.

Приземлиться он мог и не дожидаясь приказа. Единственный манёвр, который ему оставался — опустить машину и попытаться укрыться в лесах, добраться до ц’Аэра пешком… но к началу Кхи-охроэс он тогда не успеет.

— Ароян, продолжай полёт до опушки леса. Там сядешь и будешь ждать десант. Не нарывайся на второй выстрел.

Голос Байярда из динамиков звучал надменно и холодно как обычно. Давид взглянул на карту. С теперешней скоростью до долины оставалось плестись минут пятнадцать. Как раз достаточно, чтобы его догнали. Ну уж нет!

Это была не посадка, скорее, едва регулируемое падение. И ни одной солидной поляны внизу, сплошь колышущееся море крон. Он попытался протиснуться между деревьями. На исправной машине получилось бы, а так… Хруст ветвей, удар, ещё один, снова хруст — на этот раз не только дерева, но и пластика, скрежет гнущегося металла. Корма пошла вниз, заставляя флаер стать вертикально. Давид попытался не допустить опрокидывания. Как будто это возможно!

Следующий удар — об землю — заставил вспыхнуть алую аварийную лампочку. Энергобатарея повреждена, нужно быстрее выбираться, пока не рвануло. На миг Давид замер, прислушиваясь не столько к звукам, сколько к движению: флаер стоял вертикально, опираясь покорёженным брюхом и уцелевшим крылом на накренившиеся стволы деревьев. Затем осторожно надавил на ручку, откинул дверь. Медленно, стараясь не делать резких движений, выкарабкался из кресла. Расстояние до земли невелико, меньше пяти метров. Но там густой кустарник, ворох обломанных ветвей, ощерившийся острыми клыками сучьев. Вдобавок покорёженное хвостовое оперение. Спускаться вниз придётся так же медленно и осторожно, как он выбирался из кабины.

Уцепившись пальцами за кромку дверного проёма, Давид начал соскальзывать вдоль борта. Мысленно попросил, чтобы положение флаера оказалось устойчивым, чтобы смещение центра тяжести не завалило сталепластовую громаду.

Ноги теперь вытянулись во всю длину. Он попытался нащупать ими хоть какую-нибудь опору. Попался выступ на двери багажного отсека, слишком ничтожный, чтобы перенести на него всю тяжесть тела. Но одну руку можно отпустить, найти для неё опору немного ниже. Давид уцепился за ручку на двери пассажирского салона — хорошо, открывается вперёд, не распахнётся под его тяжестью. Вновь заскользил вниз… и тут флаер со скрипом начал проворачиваться вокруг оси.

Одно из деревьев, в которые врезалась падающая машина, не выдержало удара. Прочности древесины ствола хватило, но корни лопнули. Достаточно оказалось небольшого толчка, чтобы обрубки выдернулись из почвы. Дерево, треща и стеная, начало падать, и следом опрокидывался лишённый опоры флаер. Всё происходило медленно, но неотвратимо. Ноги соскользнули с закругляющегося к корме корпуса, Давид повис в трех метрах над землёй, вернее, над устилающим её буреломом. Тянуть дальше было нельзя, пришлось прыгать.

Он постарался сгруппироваться, поджал ноги, выбрал место, кажущееся самым безопасным. Но как следует оттолкнуться не успел — дверца пассажирского салона щёлкнула, распахнулась, придав телу вращение. Приземлиться, как хотел, не получилось. Левая нога зацепилась за что-то, тут же плотно заклиниваясь, а инерция бросила тело навзничь. Давид вскрикнул от боли, когда острый сук прошёлся по рёбрам, разрывая одежду. И тут же огнём полыхнуло в ноге — одна или обе берцовые кости переломились чуть выше лодыжки.

Времени на боль не было ни секунды, громада флаера висела прямо над ним. Ароян, стиснув зубы, попытался отползти, но покалеченная нога сидела плотно, ветви, удерживающие её, превратились в ловушку.

Дерево с шумом и треском повалилось на землю. С ещё большим грохотом опрокинулся кверху брюхом флаер. Давид зажмурился, готовясь к неизбежному — быть раздавленным стальной тушей, размазанным по земле и древесному крошеву. Почувствовал, как подкинуло, толкнуло в сторону. Как вывернуло, разрывая сухожилия, сломанную ногу… но это была не боль смерти. Когда шум и треск утих, он отважился разлепить веки.

Каким-то чудом флаер рухнул, не раздавив его. Но до попавшей в капкан ноги было уже никак не добраться, металлический бок машины вздымался перед самым лицом. А в каком-то полуметре зияло открывшееся при ударе о землю нутро двигательного отсека. Там что-то трещало, искрило, и ветви, забившееся в эту дыру, начинали дымиться от жара повреждённой батареи. Минут пять-десять — и полыхнёт.

Давид скривился. Какая глупая смерть… Наверное, этого и следовало ожидать, ведь и жизнь у него получилась ненамного умнее.

Эвелин предпочитала долго не размышлять, принимая решение, действовала, повинуясь первому порыву. Когда Ароян рассказал о существовании других островных государств, предложил лететь на поиски хранительниц, первым порывом было — согласиться! Но она сдержалась. Слишком уж несовместима эта фантазия со здравым смыслом. Она даже вспылила тогда — очень хотелось, чтобы Ароян предоставил хоть какие-нибудь доказательства. Понимала — нет у него никаких доказательств. Одна вера в существование этих самых хранительниц.

Она была не права, Ароян знал, что ртаари существуют. Верить и знать — далеко не одно и то же. Точно так Эвелин знала, что есть Бог, что Император — его наместник среди людей. Не просто верила, а именно знала. Поэтому искала малейшие зацепки, способные логически обосновать слова Арояна. Не для себя искала — для Мердока, Байярда, остальных. Она не могла без объяснений взять флаер и увезти пленника! Не могла, потому что не она руководит экспедицией.

Или всё же она? Как сказал Император? «Возможно, экспедиция обернётся полным провалом. Тогда потребуется сделать что-то особенное, неординарное. В таких обстоятельствах я хотел бы надеяться на тебя». Если Ароян прав, то всё произойдёт именно так. Император не ошибся, он не мог ошибиться. Мердок и Байярд ведут экспедицию к катастрофе, и лишь одна Эвелин знает об этом. Молчать будет преступлением, необходимо рассказать обо всём. О беседе с Императором, о выживании человечества, о спрятанной в ДНК информации, о хранительницах. Рассказать так, чтобы поверили! Эвелин приняла решение и очень гордилась собой. Да, это будет не импульсивный поступок, а обдуманное, хорошо выверенное действо, достойное будущего руководителя экспедиции, губернатора Шакха.

Заснула она под утро, поэтому не удивительно, что проспала завтрак. Может, и до обеда не встала бы, но… сирена тревоги наотмашь ударила по ушам. Не успев как следует проснуться, Эвелин скатилась с койки. Из интеркома гудел голос Байярда:

— Капитан Кэри! Где вы есть, дьявол вас побери?!

Путаясь в штанинах, она допрыгала до терминала связи, дёрнула тумблер.

— Что происходит?!

— Ваш подопечный сбежал! Немедленно на командный пункт!

Ароян сбежал?! Новость оглушила сильнее, чем сигнал тревоги. Эвелин сразу поняла, что он задумал, и могла лишь корить себя за вчерашнюю резкость. Если бы не отказалась так непреклонно, если бы оставила ему надежду на положительное решение, ничего бы не произошло!

В штабе было полно народа: Мердок, Байярд, Брагински, офицеры-десантники. И Микки с перевязанной головой забился в угол. Толстяк с возмущённой миной на физиономии ходил вокруг него, Байярд и остальные толпились у передатчика.

— Немедленно разворачивай машину, я приказываю! Не вынуждай применять силу.

Полковник переключил терминал связи на приём, но динамики молчали, экран оставался мёртвым. Байярд выругался.

— Не отвечает, подонок. — Он повернулся к Кэри: — Что, капитан, просрали пленного? Ваш «робинзон» саданул Когана табуретом по башке, спокойно вышел из бокса, сел во флаер и улетел! Развели гуманизм, мать вашу!

Эвелин чувствовала, как щёки начинают пламенеть, но возразить было нечего. Ответственность за лабораторный корпус и всё, что в нём происходит, лежит на ней.

Байярд повернулся к офицерам.

— Уотерс, бери своих людей и за ним!

— Есть, сер!

Кэри недоуменно посмотрела на полковника. Сообщила:

— Ароян в прошлом пилот-косморазведчик, флаер водит профессионально. Его теперь не остановить.

На лицах у всех мужчин как по команде появилось снисходительное выражение. Мартин даже хмыкнул. Пообещал:

— Не беспокойтесь, понадобится — остановим. Это не ваша забота, капитан.

«Понадобится — остановим». Остановить флаер с угонщиком можно единственным способом. Кровь отхлынула от лица Эвелин.

— Вы собираетесь сбить его? Но ведь это… это… — под насмешливо презрительными взглядами военных она окончательно растерялась. Затем выпалила: — Я тоже должна лететь!

Мердок мигом оказался рядом.

— Тебе там нечего делать, Эва! Арояна заставят посадить машину и привезут обратно. Твоя помощь не потребуется.

— Да пусть летит, — неожиданно оборвал его Байярд.

Кэри не стала ждать, когда полковники разберутся в своём старшинстве. Рванула из командного пункта вдогонку за Уотерсом.

Ей разрешили сесть рядом с пилотом, и, взлетев, Эвелин попыталась докричаться, вызвать Арояна на связь. Но тот упрямо молчал, гнал и гнал к ц’Аэру. Его машина шла с отрывом в двадцать с лишним минут, сократить расстояние не удавалось. Возможно, это внушало беглецу надежду, что у него есть шанс?

Когда до лежащей посреди Кхарита долины осталось совсем чуть, удовлетворённый голос Байярда сообщил: «Готово. Ароян пытается совершить вынужденную посадку, укрыться в лесу. Придётся прочёсывать местность».

Прочёсывать не пришлось. Они увидели место посадки ещё сверху, вернее, место падения: накренившиеся стволы деревьев с обломанным ветвями, опрокинутый силуэт флаера под ними. Посадить бот не получилось, пришлось спускаться на десантных линях. Когда выпрыгивала Эвелин, парни смотрели недоверчиво. Должно быть, забыли, что она не кабинетный ученный, а косморазведчица.

Флаер разбился при посадке, но Ароян был жив, просто угодил под перевернувшийся корпус и выбраться самостоятельно, судя по всему, не мог. Десантники, окружившие место падения, не спешили идти ему на выручку. Кэри подскочила к Уотерсу.

— Лейтенант, почему ваши люди стоят как истуканы?! Вы что, не видите, — его придавило! Нужно быстрее помочь!

Десантник хмуро возразил:

— Опасно подходить. Двигатель может взорваться в любую секунду.

Эвелин задохнулась от возмущения.

— Тем более, нужно его срочно вытаскивать!

Она бросилась к машине. Вокруг флаера громоздился стёсанный при падении древесный мусор вперемешку с вывернутой корнями рухнувшего дерева землёй. Чтобы преодолеть это препятствие, ей понадобилось минуты две.

— Давид, вы меня слышите?

Он был в сознании. Повернул голову, даже улыбнуться попытался. Только очень уж кисло.

— Что с вами? — допытывалась Эвелин. — Как вы себя чувствуете? Где болит?

Наконец она была рядом, наклонилась, чтобы подлезть под корпус машины.

— Ногу придавило, — заговорил Ароян. — Выпрыгнул, а она застряла между веток. И сломалась… наверное.

Он закашлялась от едкого удушливого дыма, валившего из нутра двигательного отсека.

— Сейчас мы вас вытащим. Опирайтесь на плечо.

Она попыталась тащить его из-под машины, но Ароян отрицательно покачал головой.

— Не получится. Крепко попался. Лучше уходите, двигатель вот-вот взорвётся.

— Получится!

Эвелин оглянулась на десантников. Эти трусы так и продолжали прятать свои задницы за деревьями. Мужчины, называется! Она заорала:

— Поможет мне кто-нибудь или нет?! Лейтенант, ваши люди что, в штаны наложили?!

Уотерс не ответил. Вместо этого в наушниках завизжал голос Мердока:

— Кэри, немедленно отойди от машины на безопасное расстояние! Я приказываю, слышишь?

— Да пошёл ты… — Эвелин зло выругалась.

Но приказ получила, видимо, не только она. Два дюжих бойца полезли сквозь груду ломаных сучьев. Эвелин приготовилась командовать, но десантники вдруг подхватили её, поволокли прочь. Это было так неожиданно, что в первый миг она растерялась, а когда попыталась вырваться, оказалось слишком поздно. Её подняли и понесли, оставалось лишь кричать и бесноваться:

— Отпустите… сволочи… Отпустите меня!

Она не знала, на кого больше злиться. На этих бесчувственных чурбанов, на Мердока, на себя, допустившую, чтобы всё так закончилось, на Арояна, поверившего в могущественных хранительниц, а теперь по-дурацки гибнущего.

На землю её поставили рядом с Уотерсом, но не выпустили, продолжали крепко держать за руки.

— Какого чёрта?!

Лейтенант бесстрастно пожал плечами:

— Это приказ, капитан. Мы не можем рисковать людьми.

— Ароян, по-вашему, не человек?!

Ответа Кэри не ждала. Развернулась, вглядываясь в гору ветвей, среди которых едва виден был лежащий навзничь человек. Давид не смотрел в их сторону, прикрывал лицо руками от валящего из машины дыма.

Жар и вонь становились невыносимыми. Скорее бы это закончилось…

«Давид?» — голос прозвучал так отчётливо, что он даже глаза приоткрыл. Ясное дело, рядом ничего нет, кроме стального брюха перевёрнутой машины, ломаных ветвей и дыма.

— Руся? — неуверенно отозвался. — Это ты? Ты где?

«Рядом».

— Но ты же умерла? Много лет назад.

Кажется, она хихикнула. «Глупости, смерти не бывает. Есть конец пути. И тем, кто прошёл свой путь достойно, бояться его не стоит».

— А я? Достойно прошёл путь?

«Да».

— Хорошо. Значит, жалеть не о чем.

«Не о чем», — подтвердила Орелик. — «Однако, нам пора. Эта штука сейчас взорвётся. Не хочешь же ты зажариться живьём?»

— Не хочу. Но как я выберусь?

«Легко. Просто поверь, что форма не имеет значения. Посмотри, видишь меня?»

— Где?

«Выше, выше!»

Давид послушно запрокинул голову. В пробитую в кронах деревьев дыру заглядывали низкие серые тучи. Они медленно ползли на север-восток, клубились, растягивались. Прямо над ним пелена совсем истончилась… и внезапно прорвалась лазоревым пятнышком.

— Вижу!

«Тогда полетели!»

Глава 14. Закон войны

Дым валил уже минут пять. Эвелин повернулась к лейтенанту, зло бросила ему в лицо:

— Мы бы успели его вытащить. Запросто успели бы!

— Не угадаешь, когда эта штука взорвётся.

Кажется, происходящее Уотерса нимало не трогало. Разумеется, у него приказ, лучшая индульгенция от угрызений совести.

Сам взрыв Кэри не увидела. Боковым зрением заметила вспышку, услышала громкий хлопок, быстро повернулась… Она ожидала большего. Взрывная волна даже не разметала бурелом, лишь слегка колыхнула, обдала пламенем, превращая в погребальный костёр. Мокрая листва шипела, трещала, исходила сизым дымом. Но дождь больше не мешал, и огонь набирал силу, заодно пожирая пластик машины. Пальцы, сжимавшие её плечи, разжались. Всё закончилось. Оставалось надеяться, что Ароян умер быстро.

Не желая видеть остальное, Эвелин отвернулась. И растерянно замерла, разглядывая сверкающие на листьях капли. Дождь прекратился?! Лишь теперь она осознала это. Удивлённо посмотрела на ширящуюся посреди серой облачной пелены голубую прореху, в которую пробивался солнечный луч. Быстро оглянулась на Уотерса, десантников. Поняли они, что это означает?

— Дождь?.. — прошептала неуверенно.

Лейтенант сообразил, начал быстро вызывать базу:

— Полковник Байярд? Это лейтенант Уотерс. Сэр, у нас здесь кое-что происходит. Погода меняется. Дождь прекратился, тучи рассеиваются.

Байярду потребовалось несколько секунд, чтобы оценить ситуацию. Первые его слова Кэри не слышала, но затем полковник включил и её линию:

— …синоптики, мать вашу! Уотерс, ты с людьми пока что один на боевой позиции. Приказываю: войти во дворец на плечах кхиров и не дать им закрыть ворота до подхода основных сил! Понял? Кэри, остаёшься в машине с пилотом…

— Нет, я пойду внутрь! Я должна быть там! Мы обязаны попытаться установить контакт с ртаари.

— Кэри, я запрещаю! — вклинился в разговор Мердок.

Но Байярд его не поддержал:

— Хорошо, капитан. Если хочешь рискнуть своей задницей, то я не возражаю. Только без самодеятельности! Старший группы — лейтенант Уотерс.

— Я не позволю! — бесновался Толстяк. — Я начальник экспедиции!

— Мердок, заткнись. Боевой операцией командую я. Всё, начали!

Над ц’Аэром они были через пятнадцать минут. Как раз вовремя: серая пелена туч стремительно таяла и в ярком солнечном свете были отчётливо видны распахнутые порталы небесного дворца. Озноб пробежал по телу Эвелин. События, о которых говорил Император, невозможно предотвратить. Ей оставалось находиться в нужном месте в нужное время для того, чтобы… Она пока не знала для чего, поэтому не стала думать об этом, сосредоточилась на происходящем.

Группы кхиров поднимались по лестницам. Кхи-охроэс начинался, а люди Байярда едва вылетели с базы. Уотерс чертыхнулся вполголоса, десантники притихли, напряженно разглядывая место предстоящей высадки. Эвелин понимала парней: никто не ожидал, что идти на штурм придётся вдесятером.

Машина сделала круг над горой. Небесный дворец сиял расплавленным золотом, даже глазам стало больно.

— Заходим в южные ворота, — начал быстро отдавать распоряжения Уотерс. — Ждём, пока первая группа втянется, захватываем вторую, используем в качестве живого щита. В авангарде я и тройка Бишопа. Доб, ты со своими прикрываешь с тыла. Ни на шаг от дверей, что бы не случилось! Маркус, на тебе заложники. Любое неповиновение пресекай сразу же! Не забывай, нас там будет десять… одиннадцать, а их — сотен пять-шесть, а то и больше! Капитан, если идёте с нами, то от меня ни на шаг. Рокки, прикрываешь южный портал с воздуха. Как только высадимся, поднимайся метров на двадцать, но машину далеко не уводи.

— А что делать, если ещё кто-то сунется?

— Пусть идут в другие ворота! Путь к отступлению должен быть чистым. Все поняли? Тогда начинаем. Вторая группа на подходе.

Десантный бот нырнул вниз. Эвелин напряженно всматривалась в поднимающуюся вереницу фигур, пыталась заметить детей Арояна. Нет, ничего похожего. Кхиры, в основном женщины, неспешно шли к распахнутым воротам портала, не обращая внимания на падающую сверху машину. Не заметили до сих пор? Или настолько увлечены предстоящим праздником?

— Приготовились, — коротко бросил Уотерс, прижимая одной рукой бластер к груди, а другой нащупывая ручку двери.

Кэри опомнилась:

— Лейтенант, прикажите вашим людям оставить оружие в машине! В операции планировалось использовать только станнеры!

— Я своих ребят в это чёртово логово с игрушками не пущу. — Десантник криво усмехнулся и, рывком отбросив в сторону дверь, крикнул: — Пошли! Пошли!

Это были профессионалы. Прежде, чем Кэри выбралась из машины, бойцы окружили идущих к воротам кхиров. «Вперёд, вперёд! Не задерживаться!» — электроника переводила команды Уотерса на туземный. Но действие они возымели обратное ожидаемому. Вереница замерла, аборигены разглядывали свалившихся буквально им на головы чужаков. Эвелин не могла понять выражение нечеловеческих лиц. Недоумение? Возмущение? Презрение? Или равнодушие? Страха там точно не было. Когда-то она уже видела такой взгляд — в тирче Кахстраго. Но там вокруг неё кольцом стояли вооружённые мужчины-охотники, а здесь — безоружные женщины. И это впечатляло сильнее всего.

Уотерс не выдержал:

— Пошли, я сказал!

По его команде один из десантников схватил за плечо стоявшую впереди туземку в ярком оранжево-зелёном наряде, должно быть со-ртох. Та покачнулась, невольно шагнула. Это движение как-то передалось всей цепочке, будто потревоженный рой рассержено вздрогнул, напрягся, готовясь дать отпор обидчику. Уотерс ничего этого не замечал, его люди оттеснили арт и, подталкивая дулами бластеров, погнали к воротам. Трое рта — почему их так мало? — шли следом сами, не отрывая глаз от подруг. И на других лестницах кхиры заметили происходящее. Эвелин ощущала себя в перекрестье взглядов.

— Уотерс! Зачем вы устроили спектакль?! Оставьте этих женщин в покое! Вы хотите, чтобы ворота закрыли перед нашим носом?!

Оскальзываясь на мокрой траве, падая на колени, она начала быстро карабкаться, обгоняя столпившихся на лестнице кхиров и десантников. Скользнула в портал раньше, чем туда втолкнули со-ртох.

— Кэри, назад! — заорал Уотерс.

Плевать она хотела на этого сопляка! И на его начальников тоже. Экспедиция уже провалилась, нужно попытаться предотвратить катастрофу… Эвелин ворвалась в зал и замерла, ошеломлённая. Это не было залом. Вообще, не было помещением — помещение предполагает наличие стен и потолка. Это было место, — лучшего слова не придумаешь, — заполненное цветом, звуком и чем-то не высказываемым, но ощутимым.

А ещё в этом месте были кхиры. Стояли, распределившись непонятным узором, сотен пять-шесть, все обитатели ц’Аэра. Но это невозможно! Большинство тирчей до сих пор снаружи, Кхи-охроэс только начинается. И как она может видеть их в таком ракурсе, будто смотрит сверху вниз?!

Иллюзия рассеялась. Разумеется, кхиров в зале было гораздо меньше, едва ли сотня, и стены оставались на месте, и потолок. Но ощущение увиденной ирреальности не проходило. Эвелин сделала десяток шагов. Несколько секунд в зале ничего не менялось, как будто её присутствие осталось незамеченным. Или приемлемым? Разрешённым?! Но тут сзади затопали башмаки десантников, в наушники ворвался голос Уотерса: «Кэри! Я приказал держаться возле меня!» Эвелин оглянулась, с досадой поморщилась. Солдаты втолкнули женщин внутрь зала, прижали к стене и сами стали полукольцом, ощетинились дулами бластеров. Что предпринять дальше, лейтенант не знал. Наверное, собирался вновь вызывать Байярда. Но события уже диктовали поступки своим участникам.

В зале возникло движение. Ни шума, ни паники, просто живой узор из кхиров распался, превращаясь во второе полукольцо, охватывающее первое. Два десятка рта надвигались на незваных пришельцев. В их руках не было оружия, но размеренная непреклонность поступи всё равно выглядела жутковато. Эвелин поняла, что оказалась в зазоре между этими двумя выгнутыми шеренгами. В быстро уменьшающемся зазоре.

— Кэри, назад! Эй вы, а ну, стоять!

— Уотерс, немедленно выводите своих людей! Здесь разрешено оставаться только мне!

— Что вы мелете?! У меня приказ!

Разговаривать с солдафоном смысла не было. Эвелин попыталась вызвать Байярда — безуспешно. И лейтенант обнаружил, что связь с внешним миром пропала. Зло выругался, заорал во всё горло:

— Стоять! Кому я сказал?! Ещё шаг, и прикажу открыть огонь!

Конечно же, шаг кхиры сделали. Уотерс в ответ полоснул лучом над их головами. В странном освещении зала вспышка получилась тусклой, не впечатляющей.

— Прекратите! Они не боятся смерти! Вы же читали отчёт!

Кэри бросилась к лейтенанту, стараясь перекрывать сектор обстрела. Десантник смотрел на неё бешеными глазами.

— Командир, они рядом! Они сейчас бросятся на нас! — нервы у бойцов явно сдавали. И Эвелин отчётливо поняла, что предотвратить катастрофу не сможет.

— Не боятся смерти, да? Но чего-то же они боятся! — Уотерс быстро шагнул к стоящей у стены со-ртох, прижал дуло бластера к её подбородку. — Стоять! Не то отстрелю башку вашей мамке! И остальных всех самок прикончим!

— Не делайте этого, Уотерс. Я прошу вас… — всё, что смогла выдавить из себя Эвелин, чувствуя, как немеют мускулы.

Лейтенант даже не посмотрел на неё. И на со-ртох не смотрел, только на шеренгу надвигающегося противника. А вот Кэри смотрела на арт, и та — на неё. Улыбнулась, сложив губы трубочкой. Потом подняла руку, мягко сжала ладонь десантника, заставляя нажать спусковой крючок. Короткая белая вспышка у подбородка.

Уотерс недоуменно уставился на сползающую по стене арт.

— Чёрт… — Тут же опомнился: — Огонь! Огонь на поражение!

— Нет!!!

Вспышки выстрелов блеснули одновременно с вскриком Эвелин. И тут же вздрогнул пол под ногами, стены. Заорал кто-то в наушниках: «Лейтенант, ворота закрываются!» Но портал не закрывался, он непонятным образом начал удлиняться, искривляться, превращаясь в причудливый лабиринт со слабо блестящей искоркой выхода вдалеке. А зал, наоборот, истаял, расплылся большим пятном на каменной стене. Вместе с шеренгой рта, с убитыми арт… В извилистом тёмном коридоре стояли лишь люди, затравлено озирающиеся по сторонам.

— Что за дрянь происходит? — Уотерс непонимающе взглянул на Эвелин. Крикнул своим людям: — Прекратить огонь! Включить фонари.

Они и сами сообразили, что бессмысленно жечь лазером толстенные стены из дикого камня. Стены были скользкими, влажными, при каждом выстреле к низкому потолку поднималось облако пара, в котором лучи вспыхнувших фонарей рассеивались радужными пятнами.

Лейтенант осторожно ткнул в стену кулаком. Ещё раз — сильнее. Реальность невесть откуда взявшейся преграды сомнений не вызывала.

— Что это значит? Откуда оно взялось?

Кэри лишь плечами пожала. Лучше бы спросил: «Куда мы попали? И как?». Впрочем, этого она тоже не знала.

Коридор, в котором они оказались, заканчивалось тупиком, поэтому решить, в какую сторону идти, сложно не составляло. Сделать это должен был Уотерс, как старший группы, потому что связь с внешним миром по-прежнему отсутствовала. Но разобраться в случившемся лейтенанту было непросто. Минут пять он ходил, скрупулёзно изучая стены. Искал потайную дверь, скрытые механизмы? Безуспешно. Казалось, коридор вырублен в скальной толще. В конце концов десантник сдался. Махнул рукой на темнеющий проход: «Уходим, быстро! Маркус, вперёд».

Коридор изгибался, делал резкие повороты, закономерность которых проследить было невозможно. Эвелин подумала, что если он начнёт ветвиться, то они наверняка заблудятся в лабиринте. И едва такая мысль пришла в голову, именно это и случилось, — коридор разделился на два рукава. Уотерс свернул в левый, но шагов через двадцать возникла новая развилка. Кэри отметила, что тактику лейтенант выбрал верную с точки зрения логики, — делал бластером метки на стенах и сворачивал в одну и туже сторону. Так они неминуемо найдут выход, хоть придётся для этого прочесать весь лабиринт. При одном условии — выход отсюда существует.

Эвелин смотрела на спину быстро идущего впереди десантника и не решалась спросить, верит ли он в это. Потому что условий может оказаться и два. Второе — если их отсюда выпустят.

— Эй! Поиграем?

Маркус и трое бегущих за ним успели проскочить развилку и теперь резко остановились, обернулись. И остальные замерли, изумлённо рассматривая человеческий силуэт в глубине коридора. Молодая девушка, почти подросток — лет шестнадцать-семнадцать, вряд ли больше. Короткие, не прикрывающие лодыжки штаны, алая майка, маленькие пухлые губы, вздёрнутый носик, тёмные волосы завязаны в короткую толстую косичку, цвет глаз не разобрать в полумраке.

Девушка улыбалась. И сжимала в обеих руках по огромному армейскому бластеру.

— Честный Турнир. Оружие вы уже выбрали.

Она подняла бластеры, наводя на столпившихся в проёме людей. Было что-то несуразное в происходящем. Хрупкая фигура незнакомки не сочеталась с тяжёлым боевым оружием, с тем, как легко и непринуждённо она его держит, даже мускулы под кожей не напряглись. Наверное, поэтому картина выглядела нереальной.

— Опусти оружие, — скомандовал один из бойцов.

Девушка засмеялась.

— Я предупредила. Даю минуту форы.

Десантники не знали, что делать, вопросительно поглядывали на командира. Некоторые поспешно отодвигались в сторону от прохода. Наконец Уотерс принял решение. Вскинул бластер, крикнул:

— Брось оружие! Быстро!

Девчонка выждала точно минуту. Вслед за словами лейтенанта из коридора полоснуло два луча. Солдаты мгновенно бросились в стороны, залегли, но двоих задело, судя по злым выкрикам. Хорошо, бронекостюмы защитили от первых попаданий.

Эвелин тоже упала на пол, отползла в сторону. В первую минуту она была почти уверена — сейчас их окружат и уничтожат, расстреляют в упор. Однако перестрелку и дальше вела одна лишь засевшая в боковом коридоре девчонка. Девчонка?! Конечно же нет — инопланетное существо, принявшее почему-то такой экстравагантный для боя облик. Похоже, специально ради того, чтобы унизить профессиональных солдат?

Странный бой длился минут пятнадцать, и за всё это время попасть в противницу не удалось ни разу. Незнакомка не атаковала и не отступала, лишь до невозможности ловко уворачивалась из-под перекрещивающихся лучей и стреляла в ответ. Стреляла на вскидку, не целясь, но каждый раз точно попадая в голову или грудь, как будто знала, где и когда покажется из-за укрытия неприятель.

Защита десантников начала сдавать, исчерпав ресурс прочности. Вот один из бойцов захрипев, повалился на пол в проходе, задёргался. Замер раньше, чем товарищи оттащили его в безопасное место. Вот у второго раскололась защищающая лицо маска, и Эвелин увидела, как мгновенно обуглилась, почернела щека, а глаз зашкварчал и лопнул, разбрызгивая содержимое. Она едва увернулась от рухнувшего мёртвого тела. Отчаянно дёрнула за ногу лейтенанта:

— Уотерс, нужно уходить! Она всех перестреляет!

Десантник повернулся. В его глазах полыхала сумасшедшая горячка боя. Он не сознавал, что схватился с противником внешне слабым, ничтожным, но в действительности невообразимо могущественным.

— Это я её поджарю! Ребята, достаньте мне эту суку! Я хочу отрезать ей голову и плюнуть в глаза! Если они к тому времени у неё останутся.

Да, он не хотел замечать очевидного. Потому что это противоречило логике, противоречило его опыту бойца.

— Уотерс, прекрати истерику! Она неуязвимая, ты что не понял?! Она играет с вами! Может, в коридоре вообще никого нет! Может, это иллюзия, гипноз!

То ли слова в конце концов пробились к рассудку десантника, то ли третья смерть подействовала — теперь это был сержант Бишоп. Лейтенант попятился от прохода. Заорал зло:

— Уходим! Быстро! Дик — прикрываешь!

Незнакомка преследовать не стала, позволила им уйти. Только ненадолго. За следующей развилкой она оказалась на пути отряда. Маркус, выскочивший из-за угла, налетел прямо на двойной выстрел и повалился дымящейся грудой металла и пластика. Они так и не смогли пройти эту развилку, пришлось отступать, искать новый путь. И опять натыкаться на неуязвимую девчонку, казавшуюся Эвелин беспощадной неистовой фурией. И снова, и снова…

Течение времени остановилось. Остались лишь беготня тёмными сырыми коридорами, мелькание стен, развилок, выступов. Лейтенант больше не делал зарубок. К чему? Десятки раз возвращаясь, они ни разу не наткнулись на место, которое уже прошли. Ни зарубок, ни почерневших от копоти боя стен, ни трупов. Как будто лабиринт вырастал перед следующим поворотом и таял со всем содержимым за поворотом пройдённым. Думать об этом сил не хватало. Они бежали, натыкались на противника, стреляли. И отступали, оставляя очередной труп.

Внезапно коридор закончился. Оборвался огромным тёмным залом — ни стен, ни потолка. Сделав всего несколько шагов, они оказались в его середине. Стояли вдвоём: Кэри и Уотерс. Как-то незаметно отряд истаял, остался валяться холодеющими мёртвыми телами в пройдённом и мгновенно исчезнувшем лабиринте.

Зал оставался тёмным несколько секунд, а затем вспыхнул белым рассеянным светом, не создающим теней. Кажется, сам воздух был его источником. Кэри растерялась, зато Уотерс — нет. Он был готов ко всему и мгновенно выстрелил в стоящую перед ними на расстоянии двадцати ярдов фигуру. И незнакомка выстрелила. Три луча ударили навстречу друг другу одновременно. Все три попали в цель. Хрипло вскрикнув, десантник покачнулся, взмахнул руками, повалился навзничь. Девчонка осталась стоять, лишь один из бластеров вместе с обрезанной чуть выше локтя рукой валялся у её ног, да тлела почерневшая на боку майка.

— Теперь ты, — девушка повела стволом на выпавшее из рук Уотерса оружие. — У тебя есть шанс — видишь, я тоже получила повреждения.

— Разве ты чувствуешь боль?

— Конечно чувствую! Очень больно, даже голова кружится. Так что давай быстрее, пора заканчивать игру.

Эвелин подняла бластер. Тяжёлый, не сравнить со снаряжением косморазведчиков. Батарея была почти разряжена, но на пару хороших выстрелов хватит. Соперница заметила её нерешительность, предложила:

— Не бойся, дам тебе фору. Один выстрел.

— Ты ртаари? Хранительница? — спросила Кэри.

— Ртаари. Но до Хранительницы мне очень далеко, я только на первую ступень поднялась. Это как совершеннолетие. На совершеннолетие положен подарок, правильно? Кхарит-Хайса мне подарила вас. — Девушка улыбнулась, пожала уцелевшим плечом. — Вообще то я ждала другой подарок. Совсем другой. Но получилось так.

С минуту они молча разглядывая друг друга. Потом Эвелин положила бластер на пол.

— Я не стану стрелять. Я не для этого сюда пришла. И я не солдат, я женщина.

— Думаешь, я не стану убивать женщин? Твои соплеменники делают это с лёгкостью, значит, я не нарушу ваши обычаи. Всё честно.

— Честно. Можешь убить меня не задумываясь. Но я стрелять не буду. Это глупая игра.

Девушка хмыкнула и тут же коротко застонала — боль в ранах она, и правда, чувствовала.

— Не я её выбирала. — Помолчав, она спросила: — Так зачем же ты пришла?

— Я хочу знать, кто вы такие.

Прозвучало банально, но ртаари не улыбнулась. Глядела на неё пристально, задумчиво. Как будто пыталась заглянуть в мысли. Не исключено, так и есть на самом деле.

— Ты пришла не за этим. Однако ты выбрала трудный путь. Уверенна, что хватит силы пройти его? Умереть сейчас будет гораздо легче и проще. Ты даже боль почувствовать не успеешь.

— Я не боюсь трудностей. Но если хочешь — убей. У вас есть полное право поступать с нами так, как мы поступили с вами.

— «Право»… Смешное слово. А желание убивать — самая страшная болезнь. Она выедает бессмертную сущность, оставляя пустую скорлупу-личину. Но ты ещё жива.

Девушка ступила шаг назад и… растаяла в воздухе, будто её и не было. Вслед за ней растаял залитый призрачным светом зал. Кэри стояла на верхней ступени лестницы, прижавшись спиной к отполированной до зеркального блеска стене небесного дворца. Небо над головой вновь заволокло тучами, и на щитке шлема оседала мелкая водяная пыль…

А через секунду тишина взорвалась криками, возгласами, командами, летевшими из наушников и внешних динамиков: «Купер! Купер, чёрт тебя побери! Купер, почему не отвечаешь?!» — «Второй взвод, держитесь правее!» — «Капитан, они засели в том доме, ниже по склону!» — «Эх, гранатомёт бы сюда…» — Основные силы полковника Байярда подошли вовремя, захватили ц’Аэр и… увязли в нём накрепко. Кошмар, сквозь который только что прошла Кэри, не закончился. Он выплеснулся из ирреальных внутренностей чце-ригхтоэ’ох наружу.

Эвелин смотрела на раскинувшийся перед ней склон и чувствовала, как холодеют руки, как ноги наливаются свинцом, а сердце колотится так громко, что заглушает голоса. На лестницах, на траве — всюду лежали трупы кхиров. Большей частью арт в недавно нарядных, а теперь забрызганных запёкшейся кровью, порванных и сожжённых юбках и блузах. Если бы не фильтры, дышать было бы невозможно от вони палёной шерсти и плоти. Неужели Байярд повторил ту же глупость, какую допустил бедняга Уотерс?! Попробовал запугать их смертью.

Подумалось вдруг, что никто из людей, пришедших в ц’Аэр, не вернётся сегодня на базу. Ароян говорил — в Кхарите три ртаари. Вполне достаточно, если учесть, что отряд Уотерса играючи перебила самая младшая из них. Медленно, осторожно, будто опасаясь, что мир вокруг дрогнет и начнёт изменяться как внутренности дворца, Эвелин пошла вниз по лестнице. Старалась не смотреть по сторонам, слишком жутким было зрелище. Но когда переступала тела, видеть всё равно приходилось.

Первого десантника она нашла чуть выше опушки леса. Боец лежал навзничь, перегораживая ступени. Из сталепластового панциря на груди торчало древко стрелы со светло-рыжим оперением. В это невозможно было поверить, но бронзовый наконечник пробил материал, превосходящий его прочностью в сотни раз, и застрял глубоко в грудной клетке, проткнув сердце. На лице человека застыло изумление. Немного дальше лежал второй. Ничком, скорчившись, вцепившись пальцами в мокрую густую траву. Этому стрела попала в голову, расколов прозрачный щиток. Законы физики перестали действовать в ц'Аэре. Разве такое возможно? Удивляться Кэри не могла, лишь констатировала факты. Когда-то она сказала Арояну, что война может вестись только сопоставимыми по силе противниками. Вот они и «сопоставились». Хозяйки Кхарита запросто уравновесили боевую мощь своих подданных с технологиями захватчиков. Только понимает ли это Байярд?

Уже понимал, судя по доносящимся из динамиков командам: «Гордон, обходи тот чёртов дом. Прорывайтесь левее, через лес». — «Сэр, у нас боекомплект на исходе!» — «Стреляйте прицельно, чёрт тебя дери! Высылаю флаер для прикрытия! Силка, ты меня слышишь? Веди машину к восточному склону. Прикроешь группу Гордона».

Перипетии боя оставались фоном, как будто Эвелин не имела к происходящему никакого отношения. Она не пыталась прятаться. Медленно шла по лестнице, бесстрастно рассматривая разматывающееся перед глазами полотно реальности. В лесу тел стало меньше, зато следы недавно прокатившегося боя были заметнее. Обожжённые, тлеющие под дождём стволы деревьев, срезанные лучами бластеров ветви на земле, стрелы, впившиеся в древесину, — её они пронзить насквозь не могли, не то, что бронекостюмы, — пылающие кострами хижины вокруг дома Джасжарахо. Сам дом тоже горел недавно — его верхний ярус был изуродован чёрными пятнами ожогов. Но этот пожар кхиры сумели загасить в самом начале. Трое из них и сейчас сновали вокруг, равнодушно перескакивая через два тела, лежащие у стены, — своего соплеменника и десантника.

Попытка Байярда захватить «стадо дойных коров» закончилась кровавой бойней у стен дворца, а после людям не оставалось ничего другого, как прорываться к машинам сквозь вооружённых луками и копьями кхиров. Прорвался хоть кто-то или все нападавшие теперь лежат на склонах горы? С южной стороны было тихо, отголоски боя доносились откуда-то слева. Кажется, именно там пытался пробиться капитан Гордон. А остальные?

Тут же Эвелин услышала в динамиках ответ: «Полковник, это капитан Мартин! По северному склону пробиться не удалось, но мы обошли обезьян. Мы на опушке, левее северо-западной дороги. Высылайте сюда машину, у меня много раненых». — «Понял, капитан! Молодцы, держитесь. Через несколько минут флаер вас заберёт». — «Сер, это Силка! Вижу капитана Гордона, его атакуют с двух сторон, постараюсь отсечь противника». — «Гордон, не ввязывайся в рукопашную! Ни в коем случае не ввязывайся! Отходи, тебя прикрывают с воздуха».

Один из кхиров повернул голову в сторону Эвелин. С полминуты провожал её взглядом, затем равнодушно отвернулся. Почему? Чем она заслужила участь иную, чем та, что уготована её соплеменникам?

«Силка! Силка, это Гордон! Какого чёрта ты делаешь?!» — «Меня сбили! Машина теряет управление…» — «Как сбили?» — «Обезьяна швырнула в меня копьё!» — «Что?! Копьём?!» — «Ах ты ж… Капитан, в сторону! Падаю прямо на вас!» Слева докатился ощутимый удар, земля под ногами задрожала. Громко хлопнуло, и через минуту над верхушками деревьев потянулся хвост дыма. «Гордон! Гордон? Это полковник Байярд! Кто-нибудь из восточного отряда, ответьте!» Тишина. Что ж, капитану Гордону не повезло, как и тем, кто прорывался по южному склону. Кэри добралась до нижней ступени лестницы. Впереди полого спускалась выложенная рыжими плитами дорога, внизу виднелись просветы между деревьями. Но люди в спасительную долину выйти так и не смогли, все лежат здесь вперемешку с кхирами. Попытка прорваться закончилась короткой и беспощадной рукопашной схваткой.

— П…помогите…

Эвелин не сразу поняла, что слышит стон из внешних динамиков. Один из десантников был ещё жив, пытался приподнять голову. Шлема на нём почему-то не было, так что вызвать помощь по радио парень не мог. Раненый вырвал Эвелин из затянувшегося транса. Она не могла и дальше оставаться в стороне от происходящего, вынужденная превратиться в участницу событий.

— П…помогите…мэм…

Кэри подошла к десантнику, опустилась рядом на колени. Попыталась перевернуть его на бок. Бронзовый меч вошёл парню в живот по самую рукоять, пронзил тело, пробил ещё раз броню, — изнутри, на спине. По пятнисто-серой поверхности расплывалось бурое пятно крови.

Сквозная рана в живот сама по себе не была смертельной. Немедленно в реанимацию, на операционный стол… только в мире ртаари, где бронзовый меч запросто пробивает сталепластовую броню, всё иначе.

Эвелин попробовала разжать сведённые судорогой агонии пальцы мёртвого кхира, сжимающие рукоять меча. Тщетно, только лишнюю боль причинила раненому.

— Потерпи… Сейчас… сейчас…

Что «сейчас», она не знала. А минутой позже это решили за неё — парень вдруг дёрнулся и замер. Из темени торчала стрела со знакомым рыжим оперением. Пустивший её туземец стоял в полусотне ярдов выше по склону. Не старался укрыться за деревьями, даже следующую стрелу не торопился вынимать из колчана, просто смотрел на женщину. Ждал, что она предпримет? Кэри успевала схватить лежащий рядом бластер, выстрелить. В ближнем бою это оружие не требует снайперской меткости, и перед ней вовсе не ртаари, обычный охотник. Из поединка она гарантированно выйдет победительницей.

Только смерть одного кхира ничего не решает. Лежащих вокруг парней не оживишь и себя не спасёшь — какая разница, от чьей стрелы умереть? Этого или второго, третьего, что, вполне вероятно, прячутся где-то рядом. Дюжина вооружённых до зубов десантников, профессиональных солдат, не смогла прорваться здесь с боем. Смешно и думать, что это удастся ей. Если суждено умереть сегодня, значит, так тому и быть. И никакой бластер не поможет.

Эвелин опустила голову парня на землю. Встала, повернулась, медленно пошла назад к дороге. Мышцы будто онемели в ожидании боли. Куда он выстрелит — в голову или сердце? И знают ли кхиры, где у людей находится сердце? Если промахнётся, будет худо. Корчиться от нестерпимой боли и ждать, когда добьют.

Туземец не выстрелил. Дорога под ногами становилась всё более пологой, а затем деревья отступили, выпуская в долину.

«Сер, это капитан Мартин. Мы в машине! Потери — двенадцать убитых и пять раненых», — снова ожили телефоны гермошлема. — «Ты отделался легче всех, капитан. Немедленно уходите на базу!» Серо-пятнистая туша десантного бота стояла прямо перед Эвелин, преграждая дорогу. «Капитан Кэри?» — Это была машина Байярда, и полковник уже заметил её: — «Бегом! Мы вас прикроем!»

Бежать Эвелин не собиралась. Да и сил на это не было — нервное напряжение съело их без остатка. Она еле доплелась, вскарабкаться в распахнувшуюся дверь бота помогли сидевшие внутри десантники. Перемазанные грязью, помятые, какие-то поникшие. Было их в просторном чреве машины немного, чуть больше десятка.

— Вам удалось выбраться из дворца? — сразу же насел на неё Байярд. — Где остальные? Что с Уотерсом?

— Все погибли.

Как будто это и так не очевидно… Она бессильно упала на кресло. Хотелось одного — закрыть глаза и забыться. Но полковник уже перебрался из кабины, плюхнулся рядом.

— Что случилось внутри?

Эвелин лишь головой покачала. Байярд какое-то время ждал, надеялся услышать ответ, потом вынуждено согласился:

— Хорошо, расскажешь позже. Ты спускалась по южной дороге? Видела хоть кого-то из наших? У меня нет связи со взводом Гиловича.

— Живых никого не видела.

Полковник болезненно скривился.

— Ясно. — Помолчав, обернулся к пилоту: — Маккейн, поднимай машину.

— Сэр, может, ещё кто вырвется?

Охриплый голос принадлежал лейтенанту Куперу. Он полулежал в глубине салона, баюкая правую руку, из которой торчал обломок стрелы. Байярд не ответил ему. Вместо этого начал вызывать висевший где-то на орбите корабль. Внешние динамики он отключать не стал, так что сидевшим в машине разговор тоже был слышен. Эвелин не вслушивалась в слова, она смотрела на Вонду. Впервые видела, как у пилота дрожат руки, — Маккейн не могла удержать штурвал, то и дело хваталась за гашетку. Поэтому взлетали рывками, бот кидало вверх и вниз, приходилось крепко держаться, чтобы не вывалиться из кресла. Только когда снаружи сверкнуло как от удара близкой молнии, до Эвелин дошёл смысл команд полковника: «Залп из обеих установок по объекту «А». До полного уничтожения!»

— Зачем вы это сделали?! — заорала, срываясь на визг.

Наверное, кричать было поздно. Бот поднялся над рощей, чце-ригхтоэ’ох теперь был прямо перед ними, в какой-то миле. Двойной сгусток плазмы ударил точно в золотую башенку. Растёкся, обволакивая ослепительным огнём. Это походило на сон. Небесный дворец задрожал, заструился в воздухе пуще прежнего… и погас. Ни развалин, ни оплавленных стен, ни выжженного пятна не осталось. Пустая скалистая площадка на вершине горы и спускающиеся от неё восемь каменных лестниц. Как будто и не было ничего. Лишь малюсенькие фигурки, неподвижно застывшие на склонах, да хвосты дымов от подожжённых строений и взорвавшихся машин напоминали о недавнем сражении.

Вонда медленно повела флаер по кругу, стараясь не приближаться к подножию горы.

— Сэр, объект исчез с экранов. Мы его уничтожили? — донеслось из динамиков.

— Надеюсь… Перенести огонь на склоны. Выжечь всё дотла.

— Нет! Не нужно! — Эвелин рванулась к Байярду. И замерла, наткнувшись на его оледеневший взгляд.

— Капитан, займись ранеными. Маккейн, на базу.