Лазурная лагуна

7

Документальный фильм Гранта был задуман под названием «Возвращение крокодила». Для съемок автор выбрал безлюдные места близ водопада на реке Нью-Росс, до которых нужно пройти на катере солидный путь между россыпью островов, образующих целый архипелаг.

Изрезанная береговая линия удлиняла путешествие на много километров, но зато давала возможность исследовать бесчисленные большие и малые заливы. Хедли ждал сюрприз: он опасался, что Тэсс будет скучать и хныкать, но не тут-то было. Раз ее заставили отправиться в экспедицию, она решила обратить поездку в интересное и захватывающее приключение.

Катер «Посейдон» – двенадцатиметровое быстроходное судно с белым корпусом – был оснащен самым современным оборудованием, обеспечивающим комфорт и безопасность. Хед позаботился и об установке для опреснения морской воды. У каждого была собственная каюта и крохотная душевая. Если бы не каюта Хедли рядом, Тэсс могла бы легко представить, что совершает обычное развлекательное турне, а не является заложницей капитана Гранта.

Как бы то ни было, она старалась не обращать внимания на шорохи и звуки, проникавшие через тонкие переборки. Хуже всего было ночью, когда казалось, что в тишине слышится ровное дыхание Хедли.

Тэсс утешала себя тем, что он-то ни о чем не догадывается. С момента выхода в плавание Хед держался от спутницы на расстоянии, и у нее создалось малоприятное ощущение, что ею пренебрегают. Разумеется, его осторожность объяснялась присутствием Гаролда, и все же показное равнодушие Гранта угнетало Тэсс.

Особенно остро она ощущала его присутствие в один из дней, когда они, бросив якорь, отправились на лодке на материк к водопадам.

Синий простор Мексиканского залива океана сменила светлая речная вода. Зеленые берега пленяли первозданной красотой, но взгляд Тэсс невольно останавливался на Хеде; он управлял лодкой, опытным глазом высматривая топляки, положа одну руку на подвесной лодочный мотор. Грант держался уверенно, спокойно.

Сердце Тэсс лихорадочно забилось, и, отведя взгляд, она залюбовалась ярким оперением пролетавших над головой попугаев.

Гаролд не скрывал мальчишескую одержимость опасными приключениями.

– Вы знаете, что на водопадах крокодилы нападают на людей?

Тэсс содрогнулась.

– Нет, не знаю. Но именно поэтому Хеда и заинтересовали водяные хищники.

– Да, нападают. Там нельзя плавать, а одна женщина…

– Прекрати, Гаролд, – строго распорядился Хедли, увидев, что Тэсс побледнела.

Она вымученно рассмеялась.

– Надеюсь, крокодила-людоеда там больше нет? – дрожащим голосом спросила она.

Хед нахмурился.

– Там полно других, таких же кровожадных.

Тэсс поежилась. Невозможно представить, что красота зеленых берегов таит в себе нечто противоестественное, смертоносное. Теперь она поняла, почему, спускаясь с катера в лодку, Хед захватил карабин.

Пройдя несколько километров по узкому руслу, они достигли ущелья в мангровых зарослях, где с высоты пятидесяти метров падал ослепительный жемчужный водопад. У Тэсс перехватило дыхание – так волшебно-красивы были вспененные потоки воды, обрушившиеся со скал. Тихая заводь в камнях манила своей прохладой.

– Ты уверен, что здесь нельзя купаться?

Грант тихо выругался.

– Разве ты ослепла или притворяешься глупой? Смотри!

Пораженная тем, что ее отчитывают, как маленького непослушного ребенка, Тэсс вновь взглянула в сторону заводи. В дюжине метров от лодки из зеленой воды наполовину высунулась омерзительная голова крокодила. Он притаился так близко, что были хорошо видны надбровья с рогатыми наростами и сверкающие желтые глаза хищника.

Инстинктивно Тэсс придвинулась ближе к Хеду, стараясь не раскачивать лодку.

– Ты их совсем не боишься?

Он снисходительно ухмыльнулся.

– Только дураки не боятся, оказавшись лицом к лицу со смертью. В реке крокодилы, как ты у себя дома. Мы же здесь чужие.

– Твой фильм об этом?

Хедли кивнул и взялся за камеры. Затем он уточнял углы обзора и другие данные, которые впоследствии могли пригодиться, делал какие-то записи и вновь брался за камеру. Казалось, этой работе не будет конца. Наконец наступил долгожданный момент возвращения. Вместе с отливом они добрались до катера.

– Зачем ты это делаешь? – спросила Тэсс, когда путешественники расположились в салоне «Посейдона». После ланча, состоявшего из салата и свежепойманных и тут же отваренных крабов, Гаролд исчез в своей каюте.

Грант открыл банку пива, только что взятую из холодильника.

– Что именно делаю?

– Ищешь опасности…

Хедли сердито взглянул на нее, как бы намереваясь сказать: не твое дело! Потом, отложив пиво, закинул руки за голову.

– Не ищу, а раздумываю, как быть, если так или иначе беда тебя настигнет. Это может случиться, даже если будешь сидеть на острове и чинить рыбачьи сети.

– Но ведь, оставаясь дома, можно избежать роковой случайности.

Грант метнул на Тэсс укоризненный взгляд.

– Это только кажется, что дом спасет от беды. – Он глубоко вздохнул. – Столько лет моя мать верила, что все будет хорошо, если только у нее появится собственный надежный кров. Но когда они получили в наследство дедушкин дом, это не спасло родителей от гибели – их смыло с шоссе в океан.

– Ты не хочешь меня понять, Хед! Я имею в виду опасную профессию.

– Когда-то я собирался стать учителем, заняться достойным и спокойным делом. А вот потерял родителей и понял, что истинная безопасность – это что-то внутри тебя, какой-то несгибаемый стержень, а не толстые кирпичные стены или тихая работа с девяти до пяти.

– А как же Гаролд?

– Что Гаролд?

– Ему необходимо, чтобы ты был рядом.

– Я с ним рядом всегда, когда это необходимо. Но ведь дело не только в Гаролде, верно?

– Не понимаю, о чем ты?

– Нет, понимаешь. Мой образ жизни кажется тебе опасным потому, что ты росла, страшась всего на свете, пугливой, как кролик.

Тэсс почувствовала комок в горле.

– Что в этом удивительного? Жизнь в частных приютах и в приемной семье не вселяет особой уверенности. У тебя, к счастью, были отец и мать. Теперь есть сын. И все же ты рискуешь всем ради развлечения каких-то любителей путешествовать, не покидая мягкого дивана.

Лицо Хедли скривилось от досады, на лбу резче обозначились ранние морщины.

– Главное ты не в состоянии понять: одна из причин, почему я это делаю, и заключается в моем сыне. Еще осталась в сохранности природа некоторых уникальных уголков. Если по книгам и фильмам люди познают прелесть нерукотворного чуда, то все это удастся сохранить для будущего моего сына.

– Я и не подумала… – восторженно прошептала Тэсс. Энтузиазм Хедли вызвал у нее горячий отклик. Она опустила голову, не выдержав испытующего взгляда Гранта. Боже всемогущий, она чуть не утонула в темно-медовой глубине его глаз!

– К счастью, я не нуждаюсь в чьем-либо одобрении, – продолжал Хедли, видимо не замечая, что творится в душе Тэсс. – Хотя было бы интересно узнать, дорогая, кто отвечает твоему идеалу мужа и отца. Полагаю, это Дэн Верн, хотя ему и незнакомы такие человеческие качества, как верность и преданность. Или их отсутствие еще больше усиливает обаяние помолвленного ухажера?

Тэсс вспыхнула, обиженная убийственной иронией.

– Да, Дэн, возможно, окажется хорошим семьянином, – с трудом выдавила она, не понимая, зачем говорит Хеду о своем отношении к другому мужчине.

– Ведь он чертовски богат, – небрежно бросил Грант.

– Дело не в этом. Что бы ты ни думал, я не искательница богатых женихов. Неужели тебе это не ясно, Хед?

– Я понимаю, что тебе нужны корни, фамильное древо, кто-то близкий рядом в долгие ночи. Непонятно только, почему ты уверена, что Дэн – олицетворение твоих мечтаний?

У меня не осталось никаких иллюзий в отношении Дэна, хотела сказать Тэсс, но вместо этого заявила:

– Я не обязана отчитываться перед тобой.

– Однако ждешь объяснений от меня. Очень хорошо, я сделаю собственный вывод – ты боишься упустить Дэна.

Вывод был так несправедлив, что Тэсс не удержалась от возражений, хотя это и грозило новой ссорой.

– Ничего подобного. Верн приглашал меня сам!

Хедли, вероятно, хотел услышать подробности, однако теперь, когда он полностью занимал ее мысли, Тэсс не хотелось говорить о Дэне. Но если не рассказать о встрече с ним Хеду, то можно себе представить, какую неприглядную картину нарисует его воображение.

– Дэна интересовала наша работа по исследованию патологии сна, – начала она свою исповедь. – Основные средства на проведение дорогостоящих экспериментов дает его семья, и он приехал на благотворительный вечер по сбору средств для Медицинского центра.

– И ты не упустила удобного случая попасться ему на глаза?

– Я сознательно оставалась в тени. Обычно я не хожу на такие мероприятия, потому что немного теряюсь. Это Дэн искал моего общества. С ним было легко и приятно, и он назначил мне встречу на следующий день.

– И ты, конечно, согласилась, невинное создание!

Тэсс взбесил оскорбительный тон Хеда. Этот тип не сомневался в том, что она при первой же возможности бросилась к богатенькому красавцу на шею и очутилась в его постели.

– Конечно, – взвилась Тэсс, – ты тоже демон обольщения. Уж тебе-то не нужно разъяснять, как довести женщину до потери рассудка, сделать ее безвольной куклой в руках мужчины.

Хедли укоризненно покачал головой.

– Ну и ну. Может, все-таки стоит рассказать подробнее. Я могу не знать некоторых тонкостей.

– Куда уж мне с тобой тягаться, – с иронией в голосе ответила Тэсс.

– Давай проверим? Вдруг ты окажешься победителем?

Услышав самонадеянный смешок, она разозлилась.

– Пожалуйста, перестань. Если хочешь знать, в тот злосчастный вечер, когда я познакомилась с Дэном, мне было совсем не до того, чтобы кого-то обольщать. У меня случилось большое горе: я потеряла свою любимую пациентку.

– Что произошло?

Она не собиралась рассказывать о миссис Уоррен, но его искренняя заинтересованность заставила ее продолжить:

– Она умерла.

Хед сочувственно сжал пальцы Тэсс.

– За ее кончиной скрывалось нечто… отягчающее?

На глазах Тэсс выступили слезы.

– Да. Миссис Уоррен попала к нам с нарушениями сна, но что бы я ни предпринимала, ей не помогало. Женщина была старенькой и хрупкой, сердце у нее отказало прежде, чем я смогла серьезно разобраться в ее недугах. Врач опоздал… Это самое ужасное в нашей профессии.

Погрузившись в печальные воспоминания, Тэсс почувствовала, как наэлектризованные пальцы Хеда переплетаются с ее пальцами.

– Миссис Уоррен значила для тебя больше, чем обычная пациентка?

– Она для меня стала как родная бабушка, которой я никогда не имела. – Свободной рукой Тэсс в сердцах ударила по столу. – Я должна была спасти ее!

Хед покачал головой.

– Есть вещи, которые мы не в силах изменить, как бы ни старались. Не в твоей власти вылечить старость, так же как я был не в силах остановить гигантскую волну, смывшую автомобиль с моими родителями.

– Но мы все-таки пытаемся бороться со стихиями природы и гримасами жизни, разве нет? – не сдавалась Тэсс.

– Да, пытаемся и выискиваем собственную вину: как же мы допустили преждевременную смерть близкого человека? Ведь могли бы словом, делом, поступком предотвратить трагический финал! – Он крепче сжал ее пальцы.

– Ведь именно это ты хочешь сказать, да?

Пораженная способностью этого человека, казавшегося холодным и эгоистичным, так остро чувствовать чужую боль, Тэсс испытывала еще большее чувство вины. Почему сама не задумывалась над этим раньше? Ведь она же психолог!

Хедли не спешил выпустить ее руку, и его пальцы задержались у кисти, там, где неистово бился пульс.

– Нет ничего удивительного в том, что ты опечалена. Знаю, тебе, должно быть, нелегко признать, что ты не исключение, а такая же уязвимая, как мы все, но пойми: мне тоже не чужды любовь и неизбывное чувство горечи от утраты дорогих людей.

Поняв, что она невольно воскресила воспоминания Хедли о его собственной утрате, Тэсс растерялась. Какая черствость с ее стороны! Рассказывая о миссис Уоррен, она тем самым напомнила ему о гибели жены.

– Скажи мне, когда-нибудь утихнет твоя скорбь о покойной Миу? – негромко спросила она.

Он ответил, еле разжимая губы:

– Жизнь все время причиняет боль. Это цена, которую мы платим за способность чувствовать. Лишившись боли и страданий, теряешь и врожденную способность ощущать радость бытия, пребывания на этой земле. Просто нужно научиться жить, смиряясь перед неотвратимым.

Тэсс вздохнула. Неужели она ревнует Хедли к погибшей жене? Значит, он ей небезразличен, но ее-то чувства к нему останутся безответными. Любить и терять невыносимо, но еще хуже полюбить человека, у которого нет в сердце места для новой любви.

Появившийся из своей каюты Гаролд прервал грустный диалог взрослых вопросом: когда же они разобьют лагерь у реки? До этого путешественники ночевали на катере.

Хедли пообещал сыну, что они обязательно проведут ночь на берегу. Тэсс также с нетерпением ждала этого и в то же время боялась крокодилов и прочей нечисти.

Им нужно было отыскать безопасный уголок для стоянки. Во многих местах желто-коричневые скалы выдавались в море, и у кромки воды не было пологих берегов. Хед все же нашел узкую полоску, покрытую галькой, за которой начинались густые заросли кустарника и топи. Он поставил катер на якорь подальше от суши, чтобы во время отлива судно не оказалось среди тины. Они добрались до берега на лодке, и, прежде чем позволить Тэсс и Гаролду ступить на землю, Хед обшарил все вокруг, чтобы убедиться: поблизости крокодилов нет.

Лагерь разбили на широкой скалистой площадке, куда не смогли бы добраться коварные чудовища. Вода вокруг была такой голубой, что, если бы не гряда островов на горизонте, океан и небо слились бы воедино. Под хор птичьих голосов прибой катал взад-вперед обломанные ветки и бревна.

Гаролд помогал отцу переносить из лодки на берег снаряжение. Тэсс отважилась одна осмотреться и познакомиться с окрестностями. Недалеко от их лагеря она обнаружила ручей, по обеим сторонам которого стояли словно стражи два огромных пеликана. Со скалистого обрыва падала холодная прозрачная вода. Пробираясь меж деревьев, Тэсс неожиданно увидела, что над прохладными камнями скал порхает сонм разноцветных бабочек. Она замерла от восхищения.

Внезапно на нее упала чья-то тень и протянулась темная рука – Тэсс в ужасе закричала. Услышав крик, к ней на помощь через заросли бросился Хедли.

– Что это – змея? – встревожился он.

От страха она не могла произнести ни слова и лишь показала дрожащей рукой на мужчину, укрывшегося в тени. Когда тот вышел на освещенное место, она спряталась за Хеда. У человека была темная, как шоколад, блестящая кожа с татуировкой на груди и плечах. Незнакомец обратился к Хедли:

– Здравствуй, друг.

Хед расхохотался и, пожав смуглую руку туземца, ответил на местном наречии. Потом повернулся к Тэсс.

– Это Бун, мой старый приятель.

Смущенная Тэсс сделала шаг навстречу мужчине.

– Я так испугалась. Не ожидала, что в этом глухом уголке кого-нибудь встречу.

Лицо Буна осветила белозубая улыбка.

– Особенно каннибала – охотника за черепами, да, Хед?

Насмешливый тон мужчин задел Тэсс.

– Смейтесь, смейтесь. Мне известно, что в Америке нет ни каннибалов, ни охотников за черепами. По всей вероятности, вы проводник по труднопроходимым здешним дебрям.

Мужчину эти предположения крайне позабавили. Ничего не ответив ей, он обратился к Хедли:

– А она хороша! Где ты нашел такую красотку?

Какое нахальство, возмутилась Тэсс.

– Он меня не нашел. Я туристка, а не потерянная вещь.

Хедли сказал что-то на непонятном наречии, и Бун, широко улыбаясь, ответил. Тэсс не сомневалась, что говорят о ней, но ничего не могла возразить.

Видя, что Тэсс еле сдерживает негодование, Хедли наконец смилостивился и перешел на английский.

– Что тебя привело сюда, Бун?

– Мой мальчик Фрэнк. Пора ему познакомиться с нашими старыми обычаями.

– Ты его здесь обучаешь?

Бун кивнул.

– Вижу, что и ты взял в путешествие своего сына.

Гаролд нетерпеливо переминался с ноги на ногу, стоя рядом с отцом.

– Здравствуйте, Бун. На этот раз папа решил, что ему нужна моя помощь.

Услашав, каким важным тоном он говорит, Тэсс улыбнулась. В этот момент Гаролд был так похож на отца, что у нее замерло сердце от неизъяснимой нежности.

Бун положил руку Гаролду на плечо.

– Почему бы тебе не отправиться со мной и Фрэнком на охоту? Конечно, если твой отец сможет без тебя обойтись.

Мальчик умоляюще посмотрел на Хедли.

– Пап, можно? Я хочу подружиться с Фрэнком.

– А я не возражаю, сын. Тебе это будет полезно.

С победным кличем Гаролд стремглав помчался к палатке, чтобы взять с собой необходимое снаряжение.

– Ты не шутишь? Готов отпустить сына? – неуверенно спросила Тэсс.

– Он в надежных руках. Это может прогнать его кошмары.

Тэсс удивленно взглянула на Хеда.

– Но Гаролду всего восемь.

– А Фрэнку девять. У ребят хороший возраст для познания. Наверно, ты бы не сомневалась, если бы Бун был скаутским вожатым?

– Н-нет, думаю, что нет.

– Так в чем же загвоздка?

Загвоздка в ней самой, молчаливо призналась Тэсс. Она не предполагала, что придется провести ночь среди экзотической природы наедине с Хедом.

– Мне все же кажется, не стоит рисковать, – настаивала она, пряча от Хеда глаза.

Он взял ее за плечи, повернул к себе лицом, и ей пришлось встретить насмешливый всепонимающий взгляд.

– Я принял твердое решение. С Буном Гаролд будет в такой же безопасности, как и со мной. Даже больше, потому что Бун здесь родился. Туземцам эти места знакомы лучше, чем кому-либо из живущих на свете. – Его пристальный взор проникал в душу, замечая то сокровенное, что она пыталась утаить. – Тебя волнует, как проведет ночь не Гаролд, а ты сама.

Опущенные черные ресницы скрыли смятение в глазах. Тэсс не собиралась уточнять, что ее больше беспокоит – поведение Хеда или свое собственное. Она боялась себя. Становилось все труднее задумываться, почему нужно его ненавидеть и избегать даже невинных прикосновений.

– Меня совершено не беспокоит сегодняшняя ночь, – твердо сказала Тэсс.

Хедли усмехнулся и слегка оттолкнул ее от себя.

– Очень сожалею, мисс, что вас ничто не волнует.

Он напролом ринулся через кустарник, ветки сомкнулись за ним, и Тэсс осталась одна, проклиная их запутавшиеся отношения.

Когда она подошла к палатке, Хед надевал рюкзак. Потом поднял камеру.

– Если понадоблюсь, ищи меня на верху водопада.

– Дыши ровней, – свирепо процедила Тэсс в ответ.

Она даже не подняла глаз, когда Грант уходил, хотя прекрасно слышала каждый звук, пока Хед лез по крутому скалистому склону.

На стоянке царила глубокая тень; Тэсс расстелила свой спальный мешок как ковер и полезла в дорожную сумку, чтобы достать недочитанный детектив. Приехав на остров, она так его и не открыла.

Вместе с книгой ей попалось и письмо. Это было нераспечатанное послание Дэна, которое она наспех засунула в сумку при отъезде из Сарасоты. Тэсс равнодушно вскрыла конверт, вынула листок бумаги с монограммой и начала читать.

Она долго смотрела на письмо. Ей бы обрадоваться, что Дэн все еще хочет заняться изданием ее книги. Верный своему жизненному принципу «время – деньги», он хотел оправдать ночи, проведенные им в Медицинском центре во время научных наблюдений. Идея принадлежала Тэсс и имела целью убедить Верна, что специальное издание по терапии сна необходимо. Однако ему не стоило сравнивать книгу со своим дитя, потому что он всего лишь предложил подумать об издании научно-популярного труда.

Дэну пора бы понять, что ей не хочется иметь с ним ничего общего даже как с деловым партнером. Скомкав письмо, она швырнула его обратно в сумку и вытащила кое-какие вещи, чтобы постирать. У нее было слишком тревожное настроение – она отложила детектив.

У берега в скалах она запомнила наполненную прозрачной водой впадину, где выстирала и переполоскала свое белье. Потом тщательно разложила каждую вещь на камнях, уверенная, что все успеет высохнуть до наступления ночи.

Неожиданно какая-то таинственная и стремительная сила оттащила ее от впадины и прижала к скале. Держась за острые выступы, смертельно испуганная Тэсс увидела Хеда – он стоял между нею и рекой с карабином наперевес. У него было разъяренное лицо, глаза пылали как раскаленные угли, он был неузнаваем.

– Что с тобой? – едва вымолвила Тэсс.

Не сводя глаз с реки, Хедли отрывисто бросил через плечо:

– Ты что, черт тебя побери, смерти ищешь?! Разве я не предупреждал, что нужно приносить воду в лагерь? Никогда не подходи к берегу реки – в ней водятся крокодилы.

Все вокруг поплыло у Тэсс перед глазами, кроме темных очертаний в воде, куда показал, резко взмахнув рукой, Хед. Это было длинное ракетообразное тело около двенадцати футов в длину. Над водой едва виднелись желтые глаза и роговые наросты на морде. Тэсс в ужасе прижала к губам ладонь: смерть поджидала ее всего в нескольких футах, когда Хед с безбожной руганью отшвырнул ее от кромки воды.

– О боже милостивый, – простонала она, похолодев от страха. – Я его не видела.

– Никогда и не увидишь, как он тебя схватит.

Хедли подождал, пока крокодил не исчез в глубине, и опустил карабин.

– Тебе дурно?

Она показала ободранные в кровь ладони.

Хедли поднес ко рту сначала одну, потом другую пораненную ладонь и принялся слизывать соринки со ссадин. Тэсс покачнулась, но он тут же подхватил ее. Почувствовав сильные мужские руки, она уткнулась лицом ему в рубашку.

– Почему ты так сердишься? – пролепетала она.

Хедли взял ее за подбородок, приподняв по-детски испуганное лицо, и взглянул прямо в глаза.

– Не знаешь?

– Я знаю, что забыла об осторожности, но зачем же ругаться и употреблять нецензурные слова!

– Забыть в этих краях о жестких правилах – значит погубить себя. Если бы я не посмотрел сверху и не увидел в воде крокодила… – Он не смог больше произнести ни слова.

Тэсс потрясло, когда она разглядела, во что превратилась его одежда: там, где Хед, устремившись вниз, цеплялся за камни, все было разорвано в клочья. По щеке текла тонкая струйка крови. Когда ранка зарастет, останется шрам…

– Прости меня, пожалуйста!

Вместо ответа он с такой неистовой силой впился в ее гулы, что Тэсс обомлела. Под напором его рук ее рубашка задралась. Она почувствовала на спине горячие ладони Хеда. Голова закружилась, страсть охватила все ее существо. Каждой клеточкой она жаждала его, свою первую и единственную любовь.

Так вот что ощущаешь, когда перестаешь принадлежать себе, промелькнуло в затуманенном сознании Тэсс. Она пыталась напомнить себе, что ненавидит Хеда, но не могла противиться магии его рук и томительно-сладостных, ненасытных поцелуев.

Когда же он ласково коснулся ее груди, она окончательно потеряла власть над собой. Обняв Хеда за шею, она, сомкнув веки, тихо застонала.

Он подхватил ее под коленки и поднял, прижимая к груди. Тэсс с трудом раскрыла глаза.

– Не надо… Я могу сама…

– Нет, надо, – тихо, но требовательно промолвил Хед.

«Когда это случится»… Тэсс вновь услышала пророческие слова. Вот сейчас это и происходит – она во власти ненавистного и… любимого человека.

Хедли осторожно перенес ее на спальный мешок и уложил, подсунув под голову вместо подушки пушистый свитер. Ей хотелось зарыться лицом в его мягкие складки, но она не могла шевельнуться, завороженная испытующим взглядом Гранта.

Тэсс была тиха и послушна, когда он опустился рядом на колени, снял с нее джинсы и расстегнул рубашку. В тех местах, где она ударилась об острые выступы скалы, начали появляться синяки, и он хмурясь принялся их осматривать.

Его близость пьянила, боль от ушибов не шла ни в какое сравнение с вихрем чувств, нараставшим где-то глубоко внутри. Не сознавая, что делает, она потянулась к нему.

Когда он провел губами по синяку над грудью, Тэсс тихо вскрикнула.

– Тебе больно? – поднял голову Хедли.

Она покачала головой, глаза ее увлажнились.

– Милый, – еле слышно выдохнула она.

Хед неистово припал губами к ее упругой груди. Тэсс запрокинула голову и выгнулась дугой. Мысли о ненависти, обидах и прочей чепухе больше не трогали ее, осталось лишь желание, такое необоримое, какого никогда не приходилось испытывать.

Он хорошо знал, что делает: трепетные ласки его теплых рук, обжигающее прикосновение чувственных губ все больше и больше возбуждали Тэсс, пока в ее сознании не остался только он, а единственное слово, которое она могла произнести, было «милый». И она повторяла его вновь и вновь.

Позже в слегка прояснившемся сознании прозвучал тревожный сигнал. Это безумие, которое может привести лишь к одному: он овладеет ею. И все же Тэсс не в силах была остановить его. Ее пылкая реакция на ласки еще больше возбуждала его.

– Пожалуйста, не надо, – наконец удалось выговорить Тэсс.

– Не надо, потому что не следует, или не надо, потому что ты не хочешь? – спросил Хед низким охрипшим голосом.

– Я… не следует.

Он покрыл поцелуями ее шею, грудь, живот, молча слушая вздохи блаженства, которые она не в силах была сдержать.

– Ты же этого хочешь так же, как и я.

Казалось, еще немного – и она окажется в испепеляющем огне страсти и сгорит в нем.

И вновь сомнения закрались в душу Тэсс. Если бы только между ними не встала тень Миу. Хедли не мог подарить ей истинную любовь, а только чувственное удовлетворение, но она хотела любви, как ни унизительно в этом признаться, мечтала быть любимой. А одно лишь сладострастие – этого так мало…

Слова признания чуть не слетели у нее с губ, но Хедли уже все понял и приподнялся.

– Ты забываешь о самом главном, – сказал он. – Желание должно быть обоюдным.

– Никогда, – слукавила Тэсс, испытывая горечь от того, что отвергнута по собственной вине.

Хедли провел пальцами вокруг ее рта, вызвав у нее новую волну чувственных желаний. А может, в их удовлетворении и есть весь смысл любви? Нет, нет и нет! – уговаривала она себя.

А он продолжал свое:

– Разве я тебя не предупреждал: забудь обманчивое слово «никогда»! Послушай, солнышко, ведь в моих силах заставить тебя молить, чтобы я овладел тобой. Хочешь, докажу сейчас же?

Вконец запутавшаяся, Тэсс попыталась запахнут полы рубашки, но тут же опустила руки. Хедли понял, что она готова, несмотря на гордость, отдаться ему. Почему же не воспользоваться минутной слабостью?

– Нет, не хочу, – выдавила из себя Тэсс. – На меня удручающе подействовала история с крокодилом. Я не желаю быть жертвой ни собственной неосторожности, ни своей минутной слабости.

Раздался гортанный смешок Хеда. Он встал и резко переменил тему разговора, словно ничего не произошло.

– Оставайся здесь. Надо достать снадобье от ссадин. Где у тебя аптечка?

– В моей дорожной сумке, – сухо ответила Тэсс, слишком поздно вспомнив о том, что в сумке находится скомканный листок.

Хед уже полез за аптечкой. Ее вдруг охватил панический страх. Почему она так боится, что он обнаружит письмо Дэна? Ей бы следовало размахивать этим посланием как доказательством своего равнодушия к другому мужчине. Верн не имеет над ней никакой власти. А что, если Хед вообразит самое худшее? Господи, почему же его мнение стало для нее так много значить? А если честно, только его мнением и отношением к ней она и дорожит!