Лебединый трон

Глава третья

Нам приходится объехать замок и встать у специального входа для слуг и бескрылых посетителей. Я чувствую, как любопытные взгляды впиваются мне в спину, как только выхожу из экипажа, испытываю облегчение, что у меня есть трость. Мне бы хотелось держаться за Люсьена, но мой спутник не предлагает свою руку, а я слишком горда, чтобы просить о таком. Мы молча поднимаемся по широким каменным ступеням, следуя за провожатым – пожилым человеком, на мундире которого серебряной нитью вышит герб Сигнуса. Стук трости отдается эхом в тускло освещенном лестничном пролете. Позади нас шестеро вооруженных до зубов стражников в черных кольчугах, со спрятанными забралами лицами, «темные стражники», по словам Люсьена. Мне интересно, все ли посетители удостаиваются такого сопровождения? Лестница ведет все дальше и дальше; сквозь дверные проемы я вижу кухни, кабинеты и слуг в сером. Но в конце концов мы оказываемся на первом этаже вестибюля, в ослепительном сиянии; свет сотен свечей в хрустале, мраморе, стекле заставляет меня зажмуриться. Девиз семьи Сигнус высечен золотыми буквами в размахе крыльев по краям потолка: «НАША СИЛА – ЗАЛОГ НАШЕЙ СЛУЖБЫ». Это отсылка к роду Сигнуса I, он был дворецким при предыдущей династии, которая аккуратно замалчивает его безжалостный захват трона. Я верчу головой, чтобы взглянуть на него, и тут Люсьен внезапно останавливается.

– Стойте!

– Милорд? – сопровождающий останавливается, слегка склонив голову.

– Мы проделали долгий путь, Ее Светлость была недавно ранена. Ей стоит пойти прямо в свои апартаменты.

– Но Его Величество желает видеть Ее Светлость без малейшего промедления. Ваши слуги были только что отосланы, чтобы приготовить вам комнаты, милорд, – он отворачивается и продолжает идти, и нам ничего не остается, кроме как дальше следовать за ним. Двери перед нами распахиваются, и внезапно мы оказываемся в комнате, забитой людьми. Люсьен делает шаг назад и идет позади, хотя даже так я могу видеть его краем глаза, от ощущения одиночества у меня перехватывает дыхание. Но сопровождающий все еще идет вперед, и я шагаю следом за ним. Голос в моей голове становится все громче и громче: «Ты не должна быть здесь, ты не должна быть здесь, ты не должна быть здесь…» Бóльшая часть стражи стоит на галерке по периметру верха комнаты. Из ярко раскрашенной толпы вокруг меня доносится удивленный и презрительный шепот. Кто-то смеется. Шум вскоре затихает, но я стараюсь не реагировать и не отрывать взгляда от того, что находится передо мной: огромное витражное стекло с изображением лебедя с распростертыми крыльями, а под ним возвышение, на котором стоит трон из темного дерева, богато украшенный золотыми перьями и гербом Сигнуса. Я не могу остановить приливающую к щекам кровь.

Наконец мы останавливаемся перед помостом. Сопровождающий бьет посохом по мраморному полу.

– Ее Светлость, леди Адерин, дом Сигнус Атратис, защитница доминиона Атратис, и Люсьен, лорд Руквуд.

Трон достаточно большой, чтобы на нем уместились двое – короли и королевы Соланума всегда правили парами, – но сейчас на нем одиноко восседает мужчина. Я протягиваю своему сопровождающему трость и склоняюсь в поклоне, опускаюсь низко и вытягиваю руки назад в имитации крыльев – порядок приветствия монарха при первой встрече. Я чувствую, как Люсьен, стоящий около моего плеча, делает тот же самый жест приветствия.

Несколько минут король пристально смотрит на меня, и я гляжу на него в ответ. Я вижу сходство с отцом, те же голубые глаза, упрямая линия рта, длинные конечности и пепельно-светлые волосы. Но человек передо мной старше и тучнее – несмотря на то, что он выглядит маленьким по сравнению с огромным позолоченным троном. Король одет в ярко-синие шелка и бархат, его пальцы украшены тяжелыми кольцами. Он ерзает на месте, машет рукой, и к нам подходят слуги с серебряными бокалами в руках. Я беру напиток, и, когда король поднимает свой бокал в тосте и делает глоток, я повторяю. Жидкость в бокале – какое-то вино? – насыщенная и пряная; на глаза наворачиваются слезы, и мне приходится подавить желание прокашляться. Король слегка улыбается, и, кажется, мне положено вернуть бокал на место; слуга протягивает поднос.

– Итак. Моя бескрылая племянница наконец-то приехала навестить меня.

Бескрылая? Это слово – мгновенное осознание того, что меня предали, – обрушивается на меня как удар. Меня парализует: каждый мускул тела слабеет. Позади тихо ахает Люсьен. Но король продолжает дальше; а я заставляю себя спрятать тревогу.

– Рад видеть тебя вновь, Адерин. Прошло много лет с тех пор, как мой брат заперся в Мерле. Я был огорчен, узнав о его смерти.

Почему-то я ему совсем не верю.

Я делаю глубокий вдох.

– Благодарю, Ваше Величество. Смерть моего отца стала большой трагедией для всего народа. Соболезнования, что мы получили от вас и королевы, были большим утешением, – этим словам научил меня Люсьен. О них мы договорились. – Но я не бескрылая, дядя. Я не могу представить, кто отважился на подобную ложь.

Рискованно бросать королю вызов, только прибыв ко двору. Но если я проиграю в игру, которую мы оба, очевидно, ведем, я потеряю все.

– Неужели? – Он откидывается назад, изучая меня. – И все же вы приехали на карете… – Еще один всплеск смеха в придворной толпе, немного громче, чем до этого.

– По рекомендациям моих врачей, Ваше Величество. Я была недавно ранена. Поездка в карете позволила мне отдохнуть и осмотреть королевство. Это правда, что я предпочитаю не летать с тех пор, как стала свидетельницей гибели моей матери. – Когда я произношу эти слова, за моей спиной раздается шепот, – но я не бескрылая.

Молодая пара направляется к помосту. Девушка, одетая в простое белое платье, настолько красива, что у меня перехватывает дыхание. У нее нет короны, пучок ее серебристо-светлых волос впечатляет и без украшений – и я предполагаю, что она, должно быть, принцесса Одетта. А юноша рядом с ней – ее брат Арон. У обоих один цвет волос, одинаково высокие скулы и похожи чувственно очерченные губы, хотя в линии подбородка Арона есть упрямое высокомерие, чего нет у его сестры. Он одет во все черное – поразительный контраст с копной его светлых волос – и мне требуется мгновение, чтобы заметить пустой рукав, приколотый к его тунике.

– Что ж, племянница, вот и твои кузены пришли тебя встретить. Одетта, – я кланяюсь, и девушка склоняет голову в ответ слегка неуверенно мне улыбаясь, – и Арон, – я кланяюсь принцу, но он игнорирует мой жест с презрительным выражением лица.

Он поворачивается к отцу:

– Моя кузина утверждает, что она не бескрылая. Но Атратис занимает второе место по значимости в Собственности Короны. Там находятся наши главные порты, основная часть наших железных рудников, наши леса… Если она достойна быть защитницей Атратиса и стоять второй в очереди на трон, то пускай докажет свою правоту. Пускай она обратится, если может.

Паника скручивает мои внутренности, словно острым ножом, между лопатками поднимается холодный пот. Если меня попросят раздеться здесь и сейчас, чтобы это доказать…

Король качает головой:

– Сейчас, сын мой? На глазах у всех придворных? Я и слышать не хочу о мысли подвергнуть нашу кузину такому испытанию, – мои плечи опускаются от облегчения, хотя я уверена, что дядя больше заботится о своей репутации, чем о моей скромности. – Но как бы там ни было, леди Адерин может убедить нас в своем статусе и другим способом, – он смотрит на меня, а потом указывает на слугу рядом с подносом. – Обожги его.

– Отец! – Арон делает шаг вперед. – Это не то, что я…

– Но ты прав, мой сын. Есть правила. Так что ты сделаешь мне одолжение, Адерин, если коснешься кожи этого человека.

Ужас заставляет меня открыть рот.

– Но, Ваше Величество, обычаи запрещают…

– Запрещают? – Тон короля мягкий и недоверчивый. – Разве не я король? Разве не я придумываю обычаи?

Я долю секунды медлю.

– Конечно, Ваше Величество.

Он поднимает руку и крутит ею, глядя на играющий свет в разноцветных камнях своих колец, вместо того, чтобы смотреть на меня.

– Слухи бегают куда быстрее карет. Хочешь знать, какие разговоры до меня дошли за последние несколько недель? – Не дожидаясь ответа, он продолжает: – Ходят слухи, что моя племянница была убита в результате инцидента, в котором погибла ее мать, а ее место заняла бескрылая самозванка. Что мой брат в своем горе был каким-то образом обманут.

– Но вы же не можете в такое поверить, – в моем голосе невольно звучит насмешка. – Это ложь.

Король поднимает на меня глаза.

– Тогда докажи это.

Я поворачиваюсь к Люсьену, ищу помощи, хоть какой-то выход. Но он качает головой – едва заметное движение – и опускает взгляд.

– Мы ждем, – бормочет дядя. Один из стражников у трона слегка шевелится, его пальцы тянутся к рукояти топора, висящего у него на боку.

Слуга пристально смотрит на меня. Его глаза полны страха – но что я могу сделать? Я беру поднос из его рук и передаю его Люсьену. На мужчине перчатки и туника с длинными рукавами.

– Закатайте рукава. Так будет болеть меньше. – Мужчина повинуется и протягивает мне руку; он дрожит. – Простите, – бормочу я.

Наконец я кладу руку на его кожу, сплетая пальцы вокруг его запястья. Мужчина вздрагивает, он сжимает рот вместе с растущим жаром, чтобы не закричать, но вскоре боль становится слишком сильной. Он начинает стонать, борясь с желанием выдернуть руку. Я чувствую запах горелых волос.

– Достаточно.

Я отпускаю его. Он отшатывается назад, плачет, прижимая руку к груди, она красная и покрыта волдырями. Мой живот сжимается.

Теперь уже никто не смеется.

– Очень хорошо, племянница. Я, конечно, не сомневался в твоей личности, так схожей с твоей матерью. Но это хорошо, что мы разрешили этот вопрос на глазах тех… кто подозрительнее меня. – Мой дядя лукавит с улыбкой на губах; он не может скрыть разочарование в голосе. – Видишь, Арон? Леди Адерин явно не бескрылая. Что же касается раны, что помешала ей отправиться сюда в форме лебедя, то она, я полагаю, – его улыбка искривилась, – почти зажила.

Лицо моего кузена источает холод.

– Действительно. Я с нетерпением буду ждать момента, когда она взлетит.

Когда Арон поворачивается к выходу, король протягивает ко мне свои руки; я ступаю на темно-синий ковер и заставляю себя поцеловать их.

– Я рад, что ты здесь, моя дорогая. Я подумываю о твоем браке. Как сказал Арон, доминион Атратис очень важен, и мы должны быть уверены в его будущем. – Он машет рукой в сторону собравшихся придворных. – Здесь есть несколько кузенов, которые уже выразили свою симпатию тебе.

Симпатию моим богатствам и землям. Интересно, кому из мужчин, буравящих взглядом мою спину, он собирается отдать меня.

Дядя поглаживает мою руку.

– А теперь иди и отдохни. Мы еще поговорим сегодня за ужином.

Я снова кланяюсь и спускаюсь с помоста, забирая трость у сопровождающего. Толпа расступается, когда я направляюсь к двери в дальний конец тронного зала. Снова шепот и косые взгляды; опять я притворяюсь, словно ничего не замечаю. Другой слуга – один из подчиненных сопровождающего, по всей вероятности, – ждет, чтобы проводить меня в мои апартаменты. Мы поднимаемся по лестницам, проходим по коридорам, и все это время я смотрю прямо перед собой с каменным лицом. Затем нас вводят в комнату, и слуга, откланявшись, вручает нам ключи, дверь закрывается, и я наконец остаюсь наедине с Люсьеном.

– Я не могу здесь оставаться. Не могу. – Комната слишком большая, но мне не хватает воздуха. Я бросаюсь к одному из окон и нащупываю задвижку в попытке открыть его. – Мы должны выбраться отсюда, вернуться в Мерл… Он сумасшедший, он, должно быть…

– Ваша Светлость… – Люсьен хватает меня за запястье, бросая предостерегающий взгляд, – вы устали после поездки. Вам надо отдохнуть, – он прижимает палец к губам, потом тихо идет к двери, бесшумно ступая по толстому ковру, и широко ее распахивает. Слуга, который привел нас сюда, сидит за дверью на корточках; шок заставляет его распластаться на полу. Люсьен поднимает его. – Иди и приведи сюда служанку. А потом ступай вон.

– Да, милорд. Мои извинения.

Люсьен захлопывает дверь и возвращается ко мне.

– Следующий урок: здесь полно шпионов. – Он стоит, близко наклонившись надо мной, а его голос почти опускается до шепота. – Я не знаю, работает ли этот идиот на кого-то или он просто надеялся получить какую-то информацию и продать ее, но это не имеет значения. Большинство наших слуг, горничных и так далее, не умеют читать, им не позволено учиться, но слушать они могут. Вы должны следить за своим языком, даже если думаете, что вы одна. И всегда помните первое, чему я вас научил.

– Никому не доверять, – похоже, как здесь, так и дома. – Кто мог сказать ему, что я бескрылая, Люсьен?

Он качает головой.

– Я не знаю.

Как не знаю и я. Может быть, какой-нибудь гость, присутствовавший на последнем полете моего отца? Но я была в глубоком трауре – никто и не ждал, что я взлечу. Значит, этот кто-то живет в Мерле? Скрестив руки, я прокручиваю имена в голове.

– Ваша Светлость, вы выдержали испытание короля: пускай мой отец и беспокоится о том, чьи слова его спровоцировали. Я напишу ему перед вечерним банкетом. Но, по правде говоря, за последние пару лет распространилось множество слухов – о заговорах, возможном нападении, мятеже. Королем управляет страх. Страх, который не оставил места здравому смыслу. Или снисхождению.

По всей комнате расставлены диваны и стулья, все из позолоченного дерева и розового атласа. Я ощущаю, как сильно дрожат мои ноги, и опускаюсь на ближайшую кучу подушек.

– Но то, что он заставил меня сделать… Почему вы не предупредили меня?

– Я не хотел пугать вас, – он вздыхает и садится рядом. – Хотя, возможно, я так бы и сделал, если бы это удержало вас дома. Король, кажется, получает удовольствие, наблюдая за страданиями. Есть дюжина историй о том, что он делает наедине с бескрылыми женщинами. – Он замолкает, когда я прижимаю руку ко рту, живот снова скручивает. – Возможно, это всего лишь выдумки. Хотелось бы мне, чтобы король был похож на вашего отца. Трудно поверить, что они братья.

– Это невозможно. Мой отец был хорошим человеком, добрым, а король… – Желчь подступает к горлу от одной мысли о моем дяде, распростертом на троне Соланума и оскверняющем его своими жестокостью и жадностью. Я пытаюсь представить своего отца здесь, рядом со мной. Отца, который защитил бы меня. Его образ придает мне сил.

– А что насчет моего брака?

– Я сомневаюсь, что он собирается втянуть вас во что-то; чем дольше он будет удерживать вас в подвешенном состоянии перед потенциальными женихами, тем больше выгоды он сможет извлечь из этой ситуации. И помните, вы совершеннолетняя. Он не может заставить вас выйти замуж.

В теории – да. На практике, кто знает, какое давление мой дядя может попытаться оказать? Я прячу лицо в ладонях, ногтями впиваюсь в кожу головы, зажмуриваю глаза и пытаюсь представить себя дома. В это мгновение шанс, что я могу сделать здесь что-то хорошее, смогу отомстить за свою мать или возместить проведенные в полном одиночестве годы своего отца, кажется таким далеким и таким же смешным.

– Что же мне делать?

Я чувствую, как Люсьен рядом со мной меняет положение, но не пытается ответить на мой вопрос.

Раздается стук в дверь, и входит Летия в сопровождении горничных с ведрами дымящейся душистой воды.

– Пора принимать ванну, Ваша Светлость. Вам нужно отдохнуть и переодеться перед банкетом. – Она поворачивается к Люсьену, уперев руки в бока: – Ваш слуга ждет вас, милорд. Он сказал, у вас обычная комната.

Люсьен принимает столь пренебрежительное отношение без каких-либо возражений. Он встает и кланяется мне.

– Увидимся через пару часов, Ваша Светлость, – а затем уходит, и Летия, в тонких кожаных перчатках, расстегивает мое платье, напевая под нос одну из наших любимых детских песен.

Теплая ванна перед большим камином расслабляет мое тело, но не может успокоить разум. Моя спальня такая же огромная и величественная, как и гостиница. Слишком просторная по сравнению с блеклым уютом моих комнат в Мерле. Но от вида из окон захватывает дух: отвесная скала и возвышающийся на самом конце фьорда замок. Чуть дальше от центра фьорда стоит высокая башня, построенная из того же сверкающего камня, что и замок. А в другой стороне – горы, теснящиеся друг к другу, словно рот, набитый острыми зубами. Потоки белой воды устремляются вниз по их бокам. Я вижу сине-зеленый край ледника, зажатого между самыми высокими, покрытыми снегом вершинами. Оборотни не чувствуют особого холода, но я замечаю, что на Летии новое платье из плотной лиловой шерсти. Пока мои волосы высыхают, она подбирает мне платье на банкет: зеленый струящийся шелк, высокая горловина, полоска золотой вышивки на талии, повторяющаяся на подоле. Без рукавов – этот фасон вечерних платьев вошел в моду. Длинный шлейф волочится за мной во время ходьбы, и Летия напоминает, что во время танцев его нужно заколоть. Она заплетает мои волосы в косу и закручивает ее на затылке. Как только я надеваю мамины изумрудные серьги, она обходит меня, склонив голову набок.

– Ты справишься. Просто старайся выглядеть не такой напуганной. Помни, кто ты.

Она, как всегда, права.

– Где мой пояс и меч?

– Дворяне не носят оружия. А еще это испортит линию платья.

Но я не просто дворянка, я защитница и имею право носить меч.

– Поверь мне. Именно он и поможет мне, как и всем остальным, вспомнить, кто я такая.

Летия улыбается:

– Верно, по крайней мере, он из золота и не будет выглядеть неуместно.

Я застегиваю пояс на бедрах и кладу мамин меч в ножны, пока Летия возится с подолом. Наконец она меня вновь оглядывает и одобрительно кивает.

– Как бы мне хотелось остаться здесь и поужинать с тобой, – я протягиваю руку, стараясь на всякий случай не дотрагиваться до нее. – Я кажусь себе такой… такой незащищенной.

– Ну же, это просто банкет. Тебе нечего бояться. – Она вдруг усмехается, понизив голос: – Если, конечно, это не танцующий демон…

Я смеюсь, вспоминая, как мы с Летией убедили мою легковерную няню, что в комнате лорда Ланселина обитает демон из преисподней. Он был не слишком удивлен, когда обнаружил, что она «очищает» его любимые вещи, бросая их одну за другой в огонь.

– Мы пережили столько неприятностей. Но, по крайней мере, мы всегда были вместе: если бы ты только могла прийти на ужин.

– Не беспокойся обо мне. Я поужинаю у себя в комнате и проведу вечер за шитьем и чтением, что меня вполне устроит.

Раздается стук в дверь. Летия передает мне трость (мы договорились, что я буду пользоваться ею еще несколько дней), затем открывает дверь и впускает Люсьена. Он одет в серую шелковую тунику без рукавов и в брюки, на шее у него золотая цепь дома Ансерис. Одежда ему к лицу: серый цвет оттеняет темно-синий его волос и глаз, а стиль туники подчеркивает крепкие мускулы.

– Вы готовы? Прозвенел первый колокол.

– Готова, – я расправляю плечи, когда мы покидаем мои довольно-таки безопасные покои.

Мой клерк оглядывает меня с ног до головы; его взгляд полон одобрения, чего я никак не ожидала. Я откашливаюсь, внезапно смутившись.

– Вы выглядите… как подобает, – бормочет он. – У Летии хороший вкус.

Всплеск раздражения заглушает мое смущение.

– Вы слишком добры, милорд. Я обязательно передам ей ваш комплимент.

Здесь есть и другие представители знати, все они направляются к большому залу, где и должен состояться ужин. Люсьен говорит, что большинство из них – лорды и леди Соланума. Некоторые из них – гости из других государств. Люсьен говорит, что пара с ярко-алыми волосами – члены семьи ибисов из королевства Герды. Высокий мужчина с голубоватой кожей и зелеными волосами, очевидно, павлин, смотрит мне прямо в глаза и склоняет голову.

Я крепче сжимаю трость.

– Я не знаю здесь никого…

– Это не имеет значения. Король принял вас, а также вы выше по рангу всех, кроме королевской семьи. Несколько следующих дней большинство, если не вся здешняя знать, будет обращаться ко мне с просьбой познакомиться с вами. Вам не нужно ничего делать, – мы проходим мимо, и еще двое, мужчина с женщиной, склоняют головы, а губы Люсьена дергаются. – Подозреваю, что скоро стану весьма популярен.

Я не могу сдержать вздоха восхищения, когда мы входим в зал. Это самое большое помещение, в котором я когда-либо была; оно даже больше, чем тронный зал: двойная высота, пол устлан красно-белыми мраморными плитками. Потолок с искусно украшенным сводом, увенчанным восьмиугольным стеклянным фонарем. В верхней половине каждой стены установлены огромные арочные окна, на светящихся витражах изображены одни и те же символы. Символ власти – Щит королевской семьи Сигнус по центру, обрамленный щитами семей (включая семью моей матери), которые правили Соланумом последние двести лет: семь домов Сигнус. Нижние стены покрыты гобеленами, изображающими историю королевского дома. Я ловлю взглядом Тавина из Ченориса, восседающего на троне, как Сигнус I, после того, как Война Хищников уничтожила дом Аквилы (обращающихся в орлов) и большинство их родственных семей. В другой половине зала расставлены столы, вышитые скатерти почти скрыты под грудами столового серебра, но придворные собираются здесь, ближе ко входу, разговаривая небольшими группами и поглядывая в сторону двери. По периметру расставлены вездесущие стражники в кольчугах. Люсьен ведет меня к центру, и люди освобождают нам место.

– Почему мы ждем здесь?

– После второго звона колоколов войдет королевская семья, никто не может сесть, пока не сядут они. Затем мы займем свои места в порядке ранжирования. Вы будете сидеть за самым высоким столом, рядом с принцем и принцессой.

– А как же вы? – Мой голос прозвучал громче, чем я предполагала, стоящий рядом вельможа приподнимает бровь. Я придвигаюсь ближе к Люсьену: – Вы, мой служащий, не можете сесть рядом со мной?

Он грустно улыбается.

– Временный статус не меняет моего ранга.

Откуда-то сверху раздается звон, и люди вокруг меня начинают двигаться, выстраиваясь по обе стороны дорожки от двери к высокому столу. Люсьен шепчет:

– После ужина в галерке будет концерт, я присоединюсь к вам. Старайтесь не говорить и не делать глупостей ближайшие пару часов, – улыбка исчезает, и его лицо становится серьезным. – Помните, сейчас важно не ваше будущее, мы делаем это ради Атратиса, – он коротко кивает мне и отступает в толпу аристократов более низкого ранга, в то время как арфисты на галерке над главной дверью начинают играть.

Первым входит король, он одет в белый шелк, на его голове сияет бриллиантовая корона, под руку он ведет женщину намного моложе его, полагаю, новую королеву. Она очень красива. Ее волосы белого цвета, лишь с одной длинной черной прядью, а кожа имеет серебристо-серый оттенок, характерный для семей цапель. В своем белом шелковом платье она словно вырезана изо льда. Под короной ее лицо бесстрастно, хотя легкая морщинка между бровями говорит о том, что она не испытывает особого удовольствия от происходящего. Однако, проходя мимо, она замечает, что я смотрю на нее, и одаривает меня быстрой, робкой улыбкой. За королем и королевой следует Одетта, облаченная в более изысканную версию белого платья, которое было на ней раньше, а затем Арон, все еще в черном. Я ожидаю, что принц пройдет мимо, но он останавливается рядом со мной и протягивает мне свою единственную руку.

– Кузина.

Мои глаза расширяются от удивления, на что он ухмыляется.

Но я вспоминаю слова Люсьена.

«Ради Атратиса».

– Кузен, – я склоняю голову – самый незначительный жест, который может сойти мне с рук, – и легонько кладу ладонь на его руку. Мы вместе направляемся к высокому столу.