ЛеБрон, INC. Спортсмен, который заработал миллиард

Глава вторая. «Кассир»

Докуривая сигарету возле маленького спортзала колледжа в Хакенсаке, Нью-Джерси, Глория Джеймс рассмеялась, услышав мой вопрос о Лас-Вегасе. Дело было в первую неделю июля 2001 года на выставочном мероприятии для молодых баскетболистов, Adidas ABCD Camp, и та неделя стала для ее сына одной из самых важных недель его юности.

На следующей неделе ЛеБрон должен был отправиться в Вегас на турнир, и Глория сообщила мне, что планирует поехать с ним. Мы просто убивали время, греясь на солнышке в промежутках между играми. Спортзал был забит людьми, там было душно. Я завел разговор об игровых автоматах. «Брайан, у меня ни гроша нет, – сказала она. – Я не стану ничего совать в эти автоматы».

Лето 2001-го было судьбоносным временем для восходящих баскетбольных звезд старших школ. В июне того года NBA окончательно влюбилась в перспективных старшеклассников. Предпосылки к этому возникали в течение нескольких лет: начало тренду в 1995 году положил Кевин Гарнетт, перепрыгнувший в лигу прямиком из старшей школы, а годом позже тот же путь повторил Кобе Брайант. Оба стали звездами, и теперь лига искала новых вундеркиндов. В 2001-м четверых из восьми ведущих игроков-старшеклассников забрали сразу в NBA – в их рядах был в том числе и первый в истории школьник, ставший первым пиком драфта, Кваме Браун. Вследствие этого лагерь ABCD Camp буквально кишел профессиональными скаутами, на которых недобро поглядывали ведущие тренеры университетского баскетбола, столкнувшиеся с новой конкурентной силой в их лице.

За несколько месяцев до этого Мэтт Доэрти, тогда тренировавший в Университете Северной Каролины, попытался отговорить игрока по имени Десагана Диоп от затеи отправиться в NBA сразу из старшей школы, минуя колледж: он выбрал его в качестве своей цели, но понимал, что статус перспективного юниора привлекает к Диопу огромное внимание клубов. Он отправился на встречу с Диопом в академию «Оук Хилл» в Виргинии и показал ему список с зарплатами пиков драфта первого раунда. Доэрти пытался показать Диопу, что если тот согласится годик поиграть за «Тар Хилс» и пробьется в число первых пиков драфта, он заработает гораздо больше денег, чем мог бы в том случае, если бы согласился на драфт в том году и в итоге оказался бы выбранным каким-нибудь клубом ближе к концу первого раунда, где ему и прочили место.

Аргументы Доэрти были обоснованными. За год до этой встречи, прошлой осенью, я тоже ездил в Виргинию, в «Мут оф Уилсон», «Оук Хилл», и тоже разговаривал с Диопом. Тогда он не был уверен, что уже готов выступать в лиге. Но когда Диоп взглянул на распечатку, привезенную Доэрти, он увидел, что даже последние пики первого раунда драфта получали гарантированный трехлетний контракт с окладом почти в миллион долларов в год. Диоп, уроженец Сенегала, никогда и не мечтал о таком богатстве, поэтому почти мгновенно принял решение сразу же выходить на драфт. (В итоге он был выбран под восьмым номером и заработал в свой дебютный сезон $1,8 млн.)

Таким образом, тренеры из колледжей и профессиональные скауты работали в ABCD бок о бок. Время было странное, ведь по правилам NBA профессиональным скаутам разрешалось отсматривать молодых игроков, но не разговаривать с ними; тогда как тренерам колледжей, по правилам NCAA, разрешалось говорить с ними, но не разрешалось упоминать их имена в СМИ. ЛеБрон, которому тогда было всего шестнадцать и который все еще продолжал расти, был, по всеобщему мнению, лучшим игроком из всех, что принимали участие в работе лагеря: он выдавал настоящие концерты на протяжении трех дней подряд и смотрелся на голову выше некоторых более старших игроков, приехавших в лагерь. Рик Питино, которого только-только наняли тренером в Луисвилл, в тот день вышел из спортзала и на камеры телевидения заявил, что ЛеБрона – правда, не упоминая его имени, как предписывали правила NCAA, которым Питино, очевидно, следовал (свою работу он потеряет много лет спустя после того, как университет обвинят в нарушениях) – ждет звездное будущее в NBA.

Айра Берков, колумнист New York Times и обладатель Пулитцеровской премии, специально приехал с другого берега реки Гудзон, чтобы целый день смотреть на выступления ЛеБрона в лагере. На следующий день Берков объявил на страницах Times, что Джеймс смог бы стать профессионалом уже после 11-го класса школы, в который ему только предстояло идти на тот момент. До той поры СМИ еще никогда прежде не обращали на ЛеБрона столь пристального внимания, и это привело к настоящему ажиотажу вокруг его персоны. Сонни Ваккаро, легенда любительского баскетбола, прославившийся за годы своей долгой и плодотворной карьеры главным образом благодаря контрактам Джордана с Nike и Кобе Брайанта с Adidas, сказал мне, что ЛеБрон – настоящий выигрышный билет в перегруженной старшеклассниками драфт-лотерее, потому что он уже сейчас лучше всех восемнадцатилетних игроков, которых разобрали клубы.

Лестные отзывы Ваккаро были вполне естественны. На тот момент он уже вовсю был занят вербовкой игрока: он добился того, что команда старшей школы ЛеБрона получила контракт с Adidas, который одел его в свою экипировку с головы до пят. В девятом классе ЛеБрон не мог носить свой любимый 23-й номер, потому что в распоряжении школы были только комплекты с четными номерами, а новая униформа закупалась раз в несколько лет. К выпускному классу ЛеБрон успел относить десяток различных вариаций униформы, и почти на каждую игру выходил в новой паре кроссовок от Adidas. Резюмируя, впрочем, можно сказать, что Ваккаро был прав: ЛеБрон был лучше всех.

И хотя сам ЛеБрон и его семья вполне четко понимали, что его ждет NBA в самом ближайшем будущем, реальное осознание ситуации произошло с ними лишь на той неделе. Стало ясно не только то, что он не пойдет в колледж, но и то, что он превратился в лакомый кусочек для обувных компаний, которые никогда не упустят шанса привлечь звезду к раскрутке и продвижению своих товаров. Причина этого довольно банальна: чем раньше обувная компания отыщет будущую звезду, тем крепче будут ее взаимоотношения с ней, а значи, будет проще обставить конкурентов и подписать контракт с ней на более выгодных условиях. Как говорил директор Reebok Стив Стаут, в этом смысле молодые баскетболисты сравнимы с молодыми музыкантами. Однако важная разница между ними состоит в том, что музыкальный лейбл может отыскать молодого таланта и сразу же подписать с ним контракт, невзирая на возраст, и таким образом лишить конкурентов всяких шансов. Обувным же компаниям приходится ждать из-за ограничивающих правил любительского спорта, которым подчиняются спортивные команды старших школ. Это лишь усиливает конкуренцию и повышает ставки в игре.

Этот набор обстоятельств двояко сказывается на спортсменах: молодые игроки испытывают определенное давление, стремясь повысить спрос на себя, и в то же время они должны уметь показать себя в условиях этого давления. Да, было ясно, что ЛеБрон входит в число немногих избранных, имеющих реальный шанс преуспеть в мире взрослого баскетбола. Но также ему нужно было сохранить наметившуюся позитивную динамику. Если бы ему представилась возможность подписать многомиллионный контракт в шестнадцать лет, он бы воспользовался ей. Но начать выступать в NBA он смог бы только по прошествии двух лет, а за это время многое могло бы измениться. Чтобы получить внимание лучших тренеров, соперничать с лучшими игроками и максимально громко заявлять о себе, ЛеБрону нужно было ездить по стране активнее, чем когда-либо. А у Глории, всю жизнь с трудом сводившей концы с концами, очевидно, не было необходимых ресурсов для всего этого.

Мысль об этом осенила меня в тот момент, когда Глория невзначай бросила ту фразу об игровых автоматах. Сразу скажу, ей и так уже удалось вытянуть лотерейный билет. Перед ее сыном маячила перспектива заработка огромных сумм. Но пока речь шла только о расходах, и немалых. ЛеБрон постоянно куда-то ездил, получал новые вещи, качественно питался, водил машину и имел свой угол. На все это нужно было где-то брать денег, и матери их взять было неоткуда. А в следующие пару лет эти расходы должны были лишь возрасти.

В то время ЛеБрон получал один из первых своих уроков о мире бизнеса.

Эдди Джексон много лет был знаком с Глорией и ЛеБроном. Когда ЛеБрон был мальчишкой, Эдди и Глория встречались. Есть известная фотография, на которой ЛеБрон играет с миниатюрным баскетбольным кольцом, которое получил в детстве в качестве подарка на Рождество. Джексон утверждает, что это он подарил его ему. К тому времени, как ЛеБрон начал ходить в старшую школу, отношения Глории и Эдди уже завершились, но Джексон продолжал так или иначе поддерживать семью.

Джексон описывал себя тогдашнего словом «бизнесмен». У него были кое-какие легальные заработки в качестве промоутера, но, по его собственному признанию, он был преступником. Когда ЛеБрон был помоложе, Эдди сидел в тюрьме по обвинению в обороте наркотиков. Но в годы учебы ЛеБрона в старшей школе Джексон зарабатывал на мошеннической схеме с недвижимостью, которая в итоге привела его к проблемам с правосудием и очередному сроку в федеральной тюрьме – ЛеБрон тогда учился в выпускном классе школы.

Эти факты подтолкнули многих к выводу о том, что у Джексона были подлые намерения в отношении ЛеБрона, а потому связь двух мужчин рассматривалась в негативном свете. Очевидно, что связи с преступником, а тем более получение каких-либо выгод от этих связей, ни ЛеБрону, ни его семье не сулили ничего хорошего. Но правда в том, что роль Джексона была более деликатной, а временами и куда более важной. К примеру, он помог ЛеБрону обзавестись первой машиной. Со временем он разрешил ЛеБрону переехать в дом, находившийся в его собственности. Иногда он оплачивал поездки, которые совершал ЛеБрон, и следил за тем, чтобы в них его непременно сопровождала Глория, чтобы ЛеБрону было комфортнее. Джексон был для ЛеБрона чем-то вроде отца и какое-то время ЛеБрон даже так его называл. Помогал ли он семье деньгами, заработанными на мошенничестве? Возможно. Устраивал ли он какие-либо сделки, помогавшие ему нажиться на Джеймсе? Вероятно. Видел ли, что его усилия могут в долгосрочной перспективе обогатить его за счет ЛеБрона? Вполне. Но это не значит, что он не был важной фигурой на жизненном пути ЛеБрона. И это также не значит, что Джексон не заботился о ЛеБроне и не пытался защитить его, ведь именно этим он и занимался.

Когда в 2001-м Джексон увидел, каким образом складывается ситуация вокруг ЛеБрона, он понял, что должен помочь семье профинансировать всю эту весьма накладную операцию. Через общего друга он устроил встречу с человеком по имени Джо Марш, который в то время считался одним из богатейших людей в родном городе ЛеБрона Акроне, Огайо. Марш заработал свое состояние, будучи агентом и промоутером, как и Джексон, только легально и в гораздо большем масштабе. Его специализацией была организация туров знаменитостей. В числе его клиентов были Дэвид Копперфилд, Джанет Джексон, Fleetwood Mac и другие. Если вы когда-нибудь посещали шоу Lord of the Dance, велика вероятность, что его организовал именно Марш. За несколько лет до этого он вместе со своим партнером продал их общую компанию за 118 млн долларов, что сделало его сказочно богатым человеком.

Джексон увидел в Марше решение своей проблемы. Казалось, что намерения Марша носят сугубо деловой характер: он хотел создать и укрепить связь с тем, в ком совершенно точно разглядел потенциальную дойную корову. Джексон и Марш договорились о сделке. Вскоре после того, как Джеймс возвратился из Нью-Джерси в полной уверенности, что в скором времени ему предстоит стать первым пиком на драфте в NBA, Марш выписал Джексону чек на 30 тысяч долларов. Это была первая часть ссуды в размере 100 тысяч долларов, которые Эдди и Глория получили от него в течение следующих двух лет. Едва ли этот жест можно расценивать как простую любезность. Марш заставил Джексона подписать документ, согласно которому ссуда выдавалась ему под 10 % годовых, а также гарантировала Маршу полные права на документальный фильм, в съемках которого ЛеБрон должен был принять участие. Плюс было заключено соглашение на участие бизнесмена в будущих спонсорских сделках ЛеБрона.

Очевидно, что Марш был успешным предпринимателем. Сделку можно рассматривать как весьма хитрый ход, не сильно отличающийся по своей сути от инвестиций бизнес-ангелов, на ранних этапах финансирующих перспективный стартап с целью первыми извлечь выгоду от стремительного взлета его акций в будущем. Кто-то может сказать, что это было ростовщичество, замаскированное под благотворительную помощь, история о том, как ветеран индустрии развлечений с выгодой для себя использовал наивных простаков. Справедливо будет сказать, что Марш имел дело с беспомощной Глорией и молодым неопытным ЛеБроном, который, оказавшись на встрече с Маршем в его особняке на озере под Акроном после заключения сделки, едва понимал, что вообще такое происходит.

С точки зрения некоторых людей, тот факт, что ЛеБрон и его семья согласились на сделку с агентом в формате «деньги в обмен на влияние», моментально запятнал его статус баскетболиста-любителя. Если бы сведения о ней просочились в прессу тогда, ЛеБрону, скорее всего, запретили бы как-либо участвовать в спортивных соревнованиях на уровне старших школ и в придачу публично пристыдили бы. Но с учетом обстоятельств, в которых заключалась сделка, становится немного труднее понять, какая из двух сторон проявляла здесь вероломство в большей степени.

Только сам Джексон знает, какую сумму от ссуды он в действительности потратил на семью Джеймсов. Быть может, все деньги до последнего цента. К тому времени, как выплаты со стороны Марша прекратились, Джексон уже сидел в тюрьме, а Марш несколько месяцев как отправлял чеки напрямую Глории. И хотя сам ЛеБрон лично встречался с Маршем, он никогда не подписывал никаких документов, и это в итоге стало важным фактором в деле. В течение следующих восемнадцати месяцев ЛеБрон пару раз встречался с людьми Марша по поводу съемок документалки и продемонстрировал свою заинтересованность в участии. Но интерес ЛеБрона угас после того, как в 11-м классе его школьная команда проиграла в финале чемпионата штата, спровоцировав первую волну критики в его адрес в СМИ. Кроме того, он становился все известнее.

Он уже попал на обложку Sports Illustrated. Познакомился с Майклом Джорданом. Ему стало не так интересно работать над фильмом с теми, о ком он никогда не слышал. Познакомившись в 17-летнем возрасте со Спайком Ли на одном из рекламных мероприятий, Джеймс сообщил Маршу, что хочет видеть Ли режиссером документального фильма. Марш попытался заручиться услугами режиссера, но не сумел даже выйти с ним на связь. В итоге работа над документальным фильмом так толком и не началась, и ЛеБрон с Глорией попросту разорвали всякие связи с Маршем. К тому времени ЛеБрон уже перешел в выпускной класс старшей школы и доступ к деньгам и кредитам перестал быть для него проблемой. Сурово, но, с точки зрения Джеймсов, Марш принес свою пользу, его миссия была выполнена.

Раздосадованный своим «исключением», Марш дождался начала дебютного сезона Джеймса в NBA и подал на него в суд, потребовав компенсацию в размере 15 миллионов долларов за деньги, потерянные на съемках документального фильма и упущенную выгоду от потенциальных маркетинговых соглашений. Он заявил, что ЛеБрон нарушил устные договоренности, хотя эти договоренности были достигнуты, когда игрок еще был несовершеннолетним. Марш сказал, что не собирался становиться агентом ЛеБрона и на момент выдачи ссуды едва знал его; он лишь выполнил свою часть деловой сделки, а его бизнес-партнер, со своей стороны, нет.

Несмотря на попытки ЛеБрона через агента и адвокатов уладить дело и вернуть ссуду в течение нескольких месяцев, дело все равно дошло до суда, и в 2005 году Джеймсу пришлось явиться на слушания для дачи показаний. К тому времени за каждым шагом ЛеБрона следили уже так пристально, что в местную газету попали даже подробности заказа, сделанного им в кафетерии здания суда (два сэндвича с курицей и капкейки на десерт) и способ его оплаты (одна стодолларовая купюра). Присяжные проголосовали в пользу Джеймса (6 голосов «за» против 2 «против»), и в итоге ему пришлось лишь выплатить Маршу ссуду с процентами.

На момент заседания суда ему было двадцать лет – всего на четыре года больше, чем было, когда Джексон устраивал для него ту сделку. Он забавлялся, отвечая на вопросы адвоката, истца, поиграл на публику, собравшуюся в зале заседаний, и в итоге победил. Выходец из семьи, «не имевшей и гроша в кармане», ЛеБрон прямо в суде выписал чек на 122 тысячи долларов и покинул зал с гордо поднятой головой.

Когда заключался тот бестолковый контракт, ЛеБрону было всего шестнадцать, он только начинал осознавать, что вскоре станет профессиональным баскетболистом. Ко времени заседания суда же он уже успел прочувствовать свою силу и понять, какие рычаги влияния ему доступны. Разница была бесспорной, как и тот факт, что к тому времени ЛеБрон уже имел полный контроль над своими делами.

ЛеБрон, тихонько сидевший на диване, пока взрослые суетились вокруг него, устраивая сделку на шестизначную сумму, превратился теперь в полномасштабную самостоятельную силу, контролировавшую происходящее в зале суда за счет своей зрелости. В его зрелости сомнений не было, но отчасти она была приобретена и благодаря ценным урокам, которые он извлек, заключая свой первый контракт с обувной компанией, ставший одним из самых знаковых эпизодов его жизни.