Леди-интриганка

Глава 2

Сегодня вечером он начнет свое деликатное ухаживание. Эндрю Стэнтон стоял в затененном уголке элегантной гостиной лорда Рейвенсли. Чувствовал он себя как солдат накануне сражения: взволнованно, сосредоточенно и вдохновенно. Так по крайней мере ему казалось.

Его взгляд беспокойно скользил по лицам безупречно одетых гостей. Сверкающие драгоценностями женщины кружились в объятиях своих совершенных кавалеров под звуки струнного трио, но ни одна из вальсирующих дам не была той, которую он искал. Где же леди Кэтрин?

Стэнтон сделал глоток бренди, сжал пальцами ножку хрустального бокала, пытаясь сдержаться и не проглотить разом весь крепкий напиток. Проклятье! Он не нервничал так с тех пор, как... В общем, никогда так не нервничал. Если, конечно, не считать множества случаев за последние четырнадцать месяцев, когда ему случалось бывать в обществе леди Кэтрин. Стэнтону было просто смешно, как это мысль о женщине мешала ему спокойно дышать и думать. Э-э... правильно дышать и спокойно мыслить.

Нынешним вечером его попытки найти леди Кэтрин явно провалились. Все время кто-то мешал. Стэнтон опасался, что еще одна помеха, и он начнет в буквальном смысле скрежетать зубами и непременно их повредит.

Он снова обвел взглядом комнату. На его скулах играли желваки. Проклятье! Он так долго ждал, целую вечность, готов уже был начать ухаживания... Так почему бы леди Кэтрин, пусть и в полнейшем неведении, не облегчить его участь, появившись на глаза?

Вокруг Стэнтона гудел ровный гул разговоров, изредка прерываемых всплесками сдержанного смеха и звоном бокалов, когда произносились поздравительные тосты. Безупречно начищенный паркет отражал столбы яркого света от дюжин свечей в сияющих хрустальных канделябрах, которые окутывали зал теплым золотистым мерцанием. На раут в честь шестидесятого дня рождения лорда Рейвенсли явилось больше сотни лучших представителей высшего общества. «Лучшие представители и... я».

– Черт, вот удавка! – пробормотал Стэнтон и вцепился в тщательно повязанный галстук. Того, кто выдумал эту новомодную штуку, следовало бы утопить в Темзе.

Его безупречно скроенная черная визитка выглядела не хуже, чем у любого джентльмена в этой комнате, но иногда Стэнтон чувствовал себя сорняком среди оранжерейных растений. Неловко. Не в своей стихии. С болью ощущая, что на самом деле пребывает вне того изысканного общества, в котором привык ежедневно вращаться. Пребывает так далеко, что никто из присутствующих и представить себе не может. Старая дружба с Филиппом, сыном лорда Рейвенсли, растущая симпатия его отца к леди Кэтрин обеспечили ему приглашение на этот вечер. Плохо, что нет самого Филиппа. Мередит скоро должна родить, поэтому он и не решался надолго оставлять жену в одиночестве.

Хотя отсутствие Филиппа, возможно, окажется и кстати. Он предупредил друга, что сестра едва ли пожелает снова вступить в брак: ее первое замужество было слишком печальным. Так что присутствие Филиппа с его мрачными предсказаниями едва ли поможет Стэнтону.

Эндрю Стэнтон глубоко вздохнул и попытался настроиться на хорошее. К сожалению, попытки отыскать леди Кэтрин провалились, зато поиски дали ему возможность переговорить с несколькими инвесторами, которые уже внесли свои вклады в их совместное с Филиппом музейное предприятие. Лорды Эйвенбери и Ферримут горели желанием узнать, как продвигается дело, так же как и лорд Маркингуорт, и лорд Уитли, и лорд Каруэдер. Все они тоже вложили деньги. Выяснилось, что миссис Уорренфилд просто жаждет вложить солидную сумму, так же как и лорд Кингсли. А лорд Бортрашер, уже сделавший в их фонд довольно значительный взнос, желает увеличить инвестиции. Переговорив с ними, Эндрю провел кое-какие расспросы относительно дела, которое недавно было ему поручено.

Теперь, однако, с делами покончено. Он удалился в этот тихий уголок, чтобы собраться с мыслями, как если бы готовился к боксерской схватке в «Эмпориуме». Его взгляд напряженно метался по лицам гостей, но вдруг замер... Из-за экрана восточного шелка у французского окна внезапно появилась леди Кэтрин.

Стэнтон окаменел, разглядывая ее причудливое платье цвета старой бронзы. Встречая леди Кэтрин в течение последнего года, Стэнтон всегда думал, что вдовьи одежды окутывают ее, как мрачное темное облако. Теперь же, когда официальный срок траура кончился, она напомнила ему золотистый нильский закат, освещающий пейзаж теплыми косыми лучами.

Леди Кэтрин остановилась, отвечая на приветствие кого-то из джентльменов. Жадный взгляд Эндрю отметил, какой пленительный контраст составляет живая ткань ее платья с бледными изящными плечами, окутанными локонами блестящих каштановых волос, собранных на затылке в греческий узел. Прическа шла ей изумительно, открывая беззащитный изгиб нежной шеи...

Стэнтон тяжко вздохнул и нервно провел рукой по волосам. Как часто он воображал, что касается пальцами, губами этой мягкой шелковистой кожи... Пожалуй, слишком часто... Красивая, добрая. Все в ней было безупречно. Настоящая леди. Совершенство во всем.

Черт возьми! Он прекрасно понимал, что недостоин ее! Несмотря на свои финансовые успехи, временами Стэнтон ощущал себя нищим, прильнувшим к витрине кондитерского магазина. Но теперь – все! Ни разума, ни житейской мудрости он слушаться больше не будет. Она свободна! За четырнадцать месяцев, пока расцветала их бескорыстная дружба, его собственные чувства превратились в нечто значительно более глубокое. Они не должны получить отказа. К черту прошлое! Ее благородное родство, отсутствие такого родства у него – все к черту!

Взгляд Стэнтона не отрывался от стройной, царственной фигуры леди Кэтрин. Она обходила комнату, а его сердце, как и при всякой встрече с ней, беспомощно трепетало. Если бы он способен был сейчас веселиться, то непременно бы ухмыльнулся своей реакции. Стэнтон чувствовал себя зеленым косноязычным юнцом, хотя в обычных обстоятельствах умел держаться вполне светским человеком.

Эндрю повел плечами, чтобы расслабить напряженные мускулы, глубоко вдохнул и уже приготовился выйти из тени, как на плечо ему легла твердая рука.

– Старик, не желаешь ли поправить галстук, прежде чем бросаться в бой?

Стэнтон резко обернулся и оказался лицом к лицу с насмешливым взглядом Филиппа, который он удачно спрятал за стеклами очков. Мрачное настроение Эндрю тут же сменилось беспокойством.

– Что ты здесь делаешь? С Мередит все в порядке?

– Моя жена прекрасно себя чувствует. По крайней мере настолько, насколько это возможно в последние недели беременности. Что же касается моего присутствия, то-по абсолютно неясной для меня причине Мередит настояла, чтобы я появился на дне рождения отца. – Филипп покачал головой в явном недоумении. – Я не хотел оставлять ее, однако за последние несколько месяцев понял, что только идиот станет спорить с будущей матерью. Я, конечно же, с большой неохотой покинул жену и совершил трехчасовое путешествие в Лондон, чтобы принести свои поздравления отцу. Мередит предложила мне переночевать здесь, но я наотрез отказался. Как раз сейчас должны подать мою коляску. Однако я не мог уехать, не поговорив с тобой. Как дела с музеем?

– Прекрасно. Нанять Саймона Уэнтуорта в качестве смотрителя – очень удачная мысль. Он деловой человек: руководит строителями и не дает им нарушать сроки.

– Великолепно. – Филипп понизил голос и продолжил почти шепотом: – А как с Чарлзом Брайтмором? Расследование продвигается?

Эндрю вздохнул.

– Такое впечатление, что этот негодяй существует только в виде автора «Руководства». Я заинтригован. Можешь поверить, я намерен заработать ту весьма солидную сумму, которую мне обещали лорд Маркингуорт и его друзья, если удастся выяснить личность автора.

– Ну разумеется. Потому-то я тебя и рекомендовал. Ты – парень хваткий. Не отступишься, если дело касается истины. А благодаря связям с музеем и... э-э-э... экзальтированными особами вроде меня ты имеешь доступ и к самым знатным персонам, и к людям, так сказать, более скромного происхождения. Люди куда охотнее доверятся тебе, чем детективу, ведь твое присутствие на подобных раутах выглядит вполне уместно в отличие от какого-нибудь чужака или, скажем, того же детектива.

– Пожалуй, в этом действительно мое преимущество, – согласился Эндрю. – Весь мой опыт показывает, что в случайном разговоре можно узнать очень много полезного. – Что ж, я не сомневаюсь в твоем успехе. Остается только надеяться, что после разоблачения Чарлза Брайтмора это чертово «Руководство» канет в Лету. Хотелось бы, чтобы его запретили раньше, чем в руки Мередит попадет хоть один экземпляр. Моя милая женушка и так достаточно независима. Чтобы держать ее в узде, требуется слишком много энергии.

– Ну разумеется. Именно независимость твоей красавицы жены иссушает твою энергию, – с иронией отозвался Эндрю. – Не слишком-то ты страдаешь от ее суровости. Однако можешь быть спокоен, я намереваюсь сорвать маску с этого Брайтмора. И не только получу удовольствие, разоблачив шарлатана, но еще и денег заработаю, которые будут весьма кстати в кампании, ведь я непременно должен обеспечить леди Кэтрин всю ту роскошь, к которой она привыкла.

– Кстати, как дела с твоими ухаживаниями? Эндрю поднял глаза к потолку.

– Э-э... боюсь, не слишком успешно.

– Вот что, хватит ходить вокруг да около! Ты всегда знал, чего хочешь, многого умел добиваться. Почему же сейчас мешкаешь?

– Я не мешкаю.

– Господи! Да оставь ты в покое свои волосы! Они и так дыбом стоят, как будто рядом ударила молния.

Эндрю быстро провел пальцами по голове, приглаживая последствия молнии, и нахмурился.

– Приятно поговорить с доброй душой. Ты сам-то давно смотрелся в зеркало? У тебя очень растрепанный вид, а прическа выглядит так, словно ты выжил после бури.

– Я действительно несколько возбужден, но у меня по крайней мере есть для этого повод: скоро должен родиться мой первый ребенок. Так что имею полное право ворошить волосы и странно себя вести. А с тобой-то, черт подери, что случилось?

– Ничего особенного, просто расстроен. Мне так и не представилась возможность поговорить с леди Кэтрин. Стоило мне увидеть ее в толпе, как ко мне сразу же подошли несколько инвесторов. – Он с грустью посмотрел на Филиппа. – Я вот только что собирался подойти к ней уже в четвертый раз, как меня снова отвлекли – на сей раз ты.

– И ты должен радоваться. Если бы она увидела эту твою прическу, она сбежала бы от страха.

– Ну спасибо, дорогой. Твое сочувствие греет мне сердце. Правда-правда! Однако должен заметить, что трудно следовать советам относительно моды, исходящим от человека, собственная прическа которого скорее напоминает воронье гнездо.

Но Филипп не обиделся, а лишь улыбнулся.

– Так и есть. Но в отличие от тебя я не пытался ухаживать за дамами сегодня вечером. Я уже преуспел в этом деле и завоевал женщину, которую люблю.

– Могу только добавить, что, если бы не мои советы, как ухаживать за Мередит... – Эндрю невесело покачал головой. – Скажем так: результат твоих ухаживаний был бы весьма сомнительным.

Филипп не уловил сарказма.

– Так ли это? Если ты такой специалист, почему же у тебя ничего не получается с Кэтрин?

– Потому что я еще не начал. Отчасти именно из-за тебя. Неужели в Мейфэре нет другого дома, где бы ты мог слоняться как привидение?

– Успокойся, я уже ухожу. Однако если я уеду прямо сейчас, то не смогу рассказать тебе о двух очень интересных беседах, которые слышал сегодня. Одна состоялась с мистером Сидни Кармайклом. Ты с ним знаком?

Эндрю покачал головой:

– Это имя мне вовсе не знакомо.

– Мне его представила миссис Уорренфилд, богатая американская вдова. – Филипп понизил голос. – Если будешь с ней разговаривать, готовься выслушать все о ее болячках.

– Спасибо, что предупредил. Если бы ты только сообщил мне это час назад!

– А... Что-то в этой даме показалось мне странным, вот только не могу сообразить что, – хмурясь, пробормотал Филипп. – А ты что-нибудь заметил?

Эндрю на секунду задумался.

– Признаюсь, во время разговора с ней меня занимали совсем другие мысли, но сейчас, когда ты об этом упомянул, пожалуй, да. Думаю, все дело в ее голосе. А если учесть, что она носит черную шляпу с вуалью, которая скрывает половину ее лица, разговаривать с ней действительно сложно.

– Наверное, в этом все дело. Теперь о мистере Кармайкле: он намерен сделать очень крупное вложение в наш проект музея.

– Насколько крупное?

– Пять тысяч фунтов. Брови Эндрю поползли вверх.

– Да... Впечатляет!

– Так и есть. Он очень хотел познакомиться с моим американским партнером, так как несколько лет прожил в вашей стране. Уверен, до конца вечера он еще замучает тебя разговорами.

– Полагаю, что за пять тысяч фунтов можно проявить чуть-чуть энтузиазма.

– Великолепно. Однако твой тон говорит о том, что ты совершенно не заинтересован. – Филипп издал протяжный вздох и смахнул пылинку с рукава своей темно-синей визитки. – Очень жаль, ведь мы беседовали о тебе.

– И ты, естественно, кое-что мне расскажешь в благодарность за спасение твоей жизни.

На лице Филиппа появилась смущенная улыбка.

– Если ты о том случае в Египте... По-моему, это я спас тебе жизнь. А когда ты спасал меня?

– Только что, поскольку не выбросил тебя из окна прямиком в колючую изгородь. Так что сказала леди Кэтрин?

Филипп огляделся, убедился, что никто их не подслушивает, и произнес:

– Оказывается, у тебя есть конкуренты. Эндрю недоуменно моргнул.

– Прости, не понял?

– Ты не единственный мужчина, который пытается заслужить благосклонность моей сестры. Другие тоже проявляют к ней очевидный интерес.

Эндрю опешил, он точно получил пощечину. Почему он не предусмотрел такого поворота событий? Разумеется, другие мужчины тоже будут бросать вожделенные взгляды в сторону леди Кэтрин. Эндрю прочистил горло, желая убедиться, что не потерял голос.

– Интерес какого рода?

– Думаю, ты и сам можешь догадаться. Обычные романтические пассы. Цветы, приглашения, сувениры. Все в таком роде.

Раздражение вкупе с изрядной долей ревности охватило душу Эндрю.

– И она дала понять, что получает удовольствие от этих знаков внимания?

– Совсем напротив. Она заявила, что все эти джентльмены ее утомляют, ибо она... Дальше я цитирую: «не имеет намерения лишиться независимости, связав себя оковами с другим мужчиной». Должен сказать, что в последнее время моя сестра выражается крайне прямолинейно. Так что наличие других соискателей, – сочувственно улыбнулся Филипп, – создает не слишком обнадеживающий фон для начала твоей кампании. О чем, друг мой, я тебя уже предупреждал.

Эндрю мысленно отмел про себя эпитет «прямолинейная». Братья вечно преувеличивают, однако все остальное игнорировать не следовало. Глаза Стэнтона сузились.

– И кто же они, эти другие?

– Очнись, друг мой. Этот враждебный тон вовсе не подходит для дружеской беседы. Клянусь, никогда не видел в твоих глазах такого злобного огня. Надеюсь, он никогда не будет обращен в мою сторону. – Филипп помолчал несколько секунд и продолжил: – Она упомянула какого-то деревенского врача. Потом, разумеется, герцог Келби. Его имение по соседству с домом сестры в Литл-Лонгстоуне. А дальше следует список графов, виконтов и тому подобных джентльменов. Кое-кого из них можно увидеть нынче в этом доме.

– Здесь? Сегодня?

– С каких это пор у тебя появилась странная привычка повторять все, что я говорю? Да, здесь. Сегодня вечером. Например, лорды Эйвенбери и Ферримут.

– Наши инвесторы?

– Вот именно. И я убедительно прошу тебя помнить, что они непременно заберут свои вложения, если ты расквасишь их благородные носы.

– Полагаю, что поддать им под благородные задницы тоже исключается?

– Боюсь, что так, хотя, разумеется, подобное событие украсило бы вечер и весьма развлекло гостей. Кингсли, видимо, тоже предпринимал некие действия в отношении леди Кэтрин.

– Он женат.

– Точно, к тому же имеет любовницу. Есть еще лорд Дарнелл. – Филипп слегка двинул подбородком в сторону чаши с пуншем. – Обрати внимание на тупое выражение его лица.

Эндрю обернулся и тотчас стиснул зубы. Лорд Дарнелл передавал Кэтрин бокал с пуншем и смотрел на нее так, точно та была лакомым блюдом, от которого он мечтал откусить славный кусочек. Эндрю с неудовольствие заметил, что вокруг толпилось еще несколько джентльменов с таким же умильно-хищным выражением на лицах.

__Похоже, мне придется купить метлу, – мрачным тоном пробормотал Эндрю.

– Метлу? Это еще зачем?

– Выметать этого негодяя Дарнелла и его дружков у дома леди Кэтрин.

– Прекрасная идея. Скажу по секрету, мне тоже не нравится, что Дарнелл на нее так смотрит.

Эндрю наконец оторвал глаза от группы, что крутилась вокруг чаши с пуншем, и перевел взгляд на Филиппа.

– Не могу сказать, что меня это радует.

– Ладно, раз ты сам в состоянии справиться, я уезжаю, а ты продолжай кампанию. Как только стану отцом, сразу сообщу, кто мой потомок: девочка или мальчик.

Эндрю улыбнулся.

– Да уж пожалуйста. Мне будет любопытно узнать, в кого я сам превратился – в дядю или в тетю.

Филипп расхохотался.

– Успеха тебе в победе над моей сестрицей, которая вовсе не жаждет быть побежденной. – Филипп оглянулся на группу, снующую возле чаши с пуншем. В его глазах мелькнул озорной огонек. – Очень жаль, что мне не доведется наблюдать за процессом ухаживания. Уверен, презабавное будет зрелище. И пусть победит сильнейший.

Проводив Филиппа, Эндрю решил вернуться в дом и разыскать наконец леди Кэтрин. Он надеялся, что помех больше не будет.

Парадная дверь неожиданно распахнулась, впустив группу джентльменов. Эндрю стиснул зубы, узнав лордов Эйвенбери и Ферримута. Оба молодых человека выглядели безупречно: сложные узлы шейных платков подпирали их подбородки, прически представляли собой обманчиво-небрежный беспорядок искусно уложенных локонов, красоту и изнеженность рук подчеркивали кольца с крупными камнями, которые как-то по-особому сверкали в лунном свете. Эндрю невольно подумал, что оба хлыща потеряют весь свой лоск, если украсить их синяками.

И этот подлец Кингсли тоже был тут. С огромным брюхом и собранными в куриную гузку губами он и так выглядел достаточно отвратительно, и если не перестанет волочиться за леди Кэтрин, Эндрю его изуродует.

Худой длинноносый лорд Бортрашер сквозь очки бросил взгляд в сторону Эндрю. Его острый подбородок, холодный немигающий взгляд навели Эндрю на мысли о грифе. Рядом с лордом стояли еще два незнакомых джентльмена. Сейчас Эндрю меньше всего хотел вступать с кем-либо в беседу, но, к несчастью, избежать этого не удалось.

– А, Стэнтон! Мы тут курим. Не желаете присоединиться? – произнес лорд Кингсли. Его выпуклые глазки столь явно шарили по фигуре Эндрю, что тот даже рассвирепел.

– Я не курю.

– Вы сказали – Стэнтон? – поинтересовался один из незнакомцев и с любопытством посмотрел на Эндрю в монокль. Как и все в этой компании, он был одет в прекрасно сшитый вечерний костюм с модным галстуком, а на пальцах поблескивали драгоценные камни. Он выглядел явно старше своих товарищей, и Стэнтона несколько удивила его широкоплечая фигура. Он даже невольно заподозрил, что дело тут скорее в искусстве портного, подложившего в костюм большое количество ваты. – Давно хочу с вами познакомиться. Много слышал об этом музейном проекте.

«А, так это инвестор, чье поместье находится рядом с домом леди Кэтрин», – подумал Эндрю и коротко кивнул, несколько успокоенный тем, что герцог, пусть и весьма любезный, очень напоминал карпа.

– Я тоже рад этой возможности. – Вперед вышел второй незнакомый джентльмен и протянул руку. – Сидни Кармайкл.

Эндрю вспомнил, что Филипп называл уже это имя, когда говорил о потенциальном инвесторе, намеренном вложить пять тысяч фунтов. Оглядев нового знакомого: среднего роста и телосложения, около пятидесяти лет, – Эндрю устало подумал: «Неужели еще один соискатель расположения леди Кэтрин?»

Они пожали друг другу руки. У Кармайкла оказалось твердое рукопожатие. Кольцо, которое он носил, даже слегка вдавилось в пальцы Эндрю.

– Из слов лорда Грейборна я понял, что вы американец, – проговорил мистер Кармайкл, разглядывая Стэнтонаявно оценивающим взглядом. Эндрю спокойно ответил ему тем же.

– Как только он откроет рот, каждый поймет, что это выходец из чертовых колоний. – Лорд Кингсли грубо расхохотался. – Правда, он не из тех, кто много болтает, а, Стэнтон?

Эндрю пропустил слова Кингсли мимо ушей и ответил Кармайклу:

– Да, я американец.

– Во время своих путешествий я бывал в вашей стране – даже прожил там какое-то время, – сообщил Кармайкл. – В основном около Бостона. А вы откуда?

Эндрю лишь на мгновение замешкался. Он не слишком любил отвечать на вопросы о себе самом.

– Из Филадельфии.

– Никогда там не был, – с сожалением проговорил Кармайкл. – Я очень люблю античность. Эйвенбери, Ферримут и Бортрашер пели такие дифирамбы вашему музею, что мне захотелось обсудить с вами кое-какие инвестиции. – Он вытащил визитку из жилетного кармана и протянул Стэнтону. – Мой адрес. Надеюсь, вы вскоре ко мне заглянете?

Эндрю сунул карточку в карман и кивнул:

– Непременно.

– Мне бы тоже хотелось поговорить с вами об инвестициях, Стэнтон, – проговорил герцог. – Я всегда начеку, чтобы не пропустить удачный шанс.

– А я – инвестора. – Эндрю улыбнулся, надеясь, что выглядит достаточно раскованно. – Однако прошу прощения, джентльмены... – Он кивнул и направился к дверям.

Проходя мимо лорда Эйвенбери, Эндрю услышал, как тот объясняет товарищам:

– Мы с Ферримутом уже уходим, отправляемся за карточный стол. Хотел пригласить на танец леди Кэтрин, но боюсь, что для меня всегда будет «в следующий раз».

Эндрю нахмурился и бросил быстрый взгляд на профиль молодого человека.

– Она – лакомый кусочек, – продолжил лорд Эйвенбери и облизнул губы. Раздался смех. Эндрю сжал кулаки, с трудом сдерживаясь, чтобы не продемонстрировать всей компании, как этот самонадеянный индюк будет выглядеть с расквашенными губами.

– Ее имение, знаете ли, совсем рядом с моим, – произнес герцог, поднося к глазу монокль и сверкнув драгоценным камнем. – Это очень удобно.

– Что вы говорите! – воскликнул лорд Кингсли, в выпуклых глазах которого явственно мелькнул похотливый блеск. – Келби, мне, видимо, придется напроситься к вам в гости. Да-да, я уже чувствую необходимость посетить ваши места и полечиться на водах.

– Чудная идея! – присоединился к нему лорд Ферримут. – Бортрашер, разве ты временами не мучаешься от подагры? Говорят, воды творят чудеса. Уверен, так и есть. – Тот кивнул, а лицо Ферримута расплылось в широкой улыбке. – Как ты смотришь, Келби, если мы нагрянем к тебе в гости? – Он взмахнул рукой, указывая на всю компанию. – Мы бы все хотели приехать. Поохотиться, опять же ванны... – Он состроил забавную гримасу. – Навестить соседей...

– Что ж, неплохо будет развеяться, – согласился герцог. – Все-таки разнообразие; обычная череда празднеств уже приелась. Давайте сядем за карточные столы и все обсудим.

И они стали удаляться по дорожке, вынимая из карманов сигары и табакерки. Эндрю до боли сжал кулаки, потом развернулся и вошел в дом. Черт возьми все на свете! Вечер проходил совсем не так, как он планировал. Но теперь, когда эта шумная компания отбыла, все еще можно исправить.

Стоя в тени дальнего угла гостиной, Кэтрин с облегчением вздохнула, радуясь, что на мгновение осталась в одиночестве и может привести в порядок спутанные мысли. Понимая, что эта гавань лишь ненадолго скроет ее от толпы, она оглянулась в поисках более надежного убежища.

– Кого вы так настойчиво ищете, леди Кэтрин? – раздался у нее за спиной глубокий мужской голос.

У Кэтрин перехватило дыхание, и она резко обернулась. Прямо на нее смотрели знакомые темные глаза мистера Стэнтона. Встретив дружелюбный взгляд, она испытала еще одну волну облегчения. По крайней мере это друг, с которым можно поговорить. Союзник, не готовящий ей удара из-за угла. Джентльмен, который не станет за ней ухаживать.

– Мистер Стэнтон! Вы меня напугали.

– Простите. Я хотел с вами поздороваться. – Он склонился в официальном поклоне, потом улыбнулся и сказал: – Ну, здравствуйте.

Волевым усилием Кэтрин отбросила свои тревожные мысли и улыбнулась в ответ, зная, что Стэнтон заметит малейший признак испытываемого ею неудобства.

– Здравствуйте и вы. Я не видела вас с тех пор, как уехала в Лондон два месяца назад. Надеюсь, у вас все благополучно? Все так же заняты музеем?

– Да, пожалуй. А насчет вас... Я и сам вижу, у вас все хорошо. – Его взгляд на миг задержался на платье Кэтрин. – Выглядите вы просто замечательно!

– Спасибо. – Кэтрин чувствовала соблазн поделиться радостью, что смогла наконец-то убрать в сундук свои траурные одежды, но мудро придержала язык. Это могло вызвать еще одну дискуссию по поводу Бертранда. Ее появление на сегодняшнем рауте уже и так взволновало гостей, а Кэтрин вовсе не желала обсуждать своего покойного мужа.

– Вы кого-то искали, леди Кэтрин?

– Да, искала. Вас. – Это была не абсолютная правда, в строгом смысле этого слова, но Стэнтон действительно воплощал то, что она искала – тихую заводь среди бурных вод.

В его глазах вспыхнуло очевидное удовольствие.

– Как кстати я объявился!

– Да. Вы... объявились.

Стэнтон был такой мощный и сильный, такой знакомый и все такой же привлекательный. Безупречный кандидат на то, чтобы отвлечь Кэтрин от ее печалей и разогнать надоедливых кавалеров, которые жужжали вокруг нее весь вечер, словно пчелиный рой.

Его губы изогнулись в улыбке.

– Вы скажете, почему искали меня, или мы будем играть в шарады?

– Шарады?

– Это такая забавная игра, когда один человек изображает слова пантомимой, а другие пытаются угадать, что он имеет в виду.

– Понимаю. – Она поджала губы и с преувеличенным вниманием стала его рассматривать. – Гм-м... Ваш несколько небрежный галстук в сочетании с чуть обозначившейся морщинкой между бровями указывает на то, что вы были бы довольны, если б Филипп остался здесь поболтать со всеми этими потенциальными инвесторами.

– Очень острое наблюдение, леди Кэтрин. Филипп как рыба плавает в здешних водах. Мне остается только надеяться, что я не распугаю всех наших кредиторов, прежде чем Мередит родит наследника, а Филипп вернется в Лондон.

– Я видела, что на вечере вы разговаривали с несколькими джентльменами. Никто из них не выглядел испуганным. А что касается Филиппа, я рада, что он приехал на праздник, пусть даже и ненадолго.

– Он сказал, что Мередит настояла на этом. Довольно странно, не правда ли, если принять во внимание ее состояние здоровья?

– Вовсе нет. – Кэтрин усмехнулась. – Вчера я получила от Мередит письмо, в котором она сообщает, что мой обычно очень уравновешенный и собранный братец взял вдруг странную привычку нервно вышагивать по комнате и драматично восклицать: «Разве еще не пора?!» Через две недели подобного поведения она была готова дать ему по голове. А потому, не рискуя нанести вред отцу своего будущего ребенка, Мередит ухватилась за подходящий предлог – нынешний раут. Она буквально выставила моего братца из дома.

Стэнтон подавил смешок.

– А, понимаю. Да-да, могу себе представить, как Филипп кружит над Мередит! Волосы всклокочены, галстук сбит набок...

– Галстука вообще нет, – со смехом поправила его Кэтрин.

– Очки перекосились...

– Рубашка измята...

– С закатанными рукавами. – Эндрю покачал головой. – Могу только посочувствовать бедняжке Мередит. Хотел бы я оказаться в поместье Грейборн и насладиться этим зрелищем.

Кэтрин махнула рукой, отметая эту мысль.

– Нет-нет. Вам хочется оказаться где угодно, только не здесь. Вы просто не хотите заниматься инвесторами.

В глазах Стэнтона мелькнуло странное выражение, лицо расплылось в улыбке. Нет, скорее это была усмешка, породившая две ямочки на щеках. Усмешка, которой Кэтрин была не в силах противостоять. Она ответила тем же. Он склонился над ней, и Кэтрин уловила слабый аромат сандалового дерева. По спине ее скользнул непонятный холодок, хотя в комнате было очень тепло.

– Должен признаться, леди Кэтрин, что сбор средств вовсе не является моим любимым времяпрепровождением. Я ваш должник за эти минуты безмятежного спокойствия.

Кэтрин с удовольствием сказала бы ему, что тоже его должница, но воздержалась.

– Я видела, что вы говорили с лордами Бортрашером и Кингсли, а также с миссис Уорренфилд, – заметила она. – Ваши усилия увенчались успехом?

– Полагаю, что так. Особенно в случае с миссис Уорренфилд. Муж оставил ей довольно значительное состояние, а она любит античность. Прекрасное сочетание, если учесть наши с Филиппом интересы.

Кэтрин улыбнулась, и у Эндрю перехватило дыхание. Она такая красавица! Черт подери, весь ход разговора полностью вылетел у него из головы, он просто стоял и смотрел на нее, но внутренний голос все-таки вернул его к действительности: «Прекрати на нее пялиться и поддерживай разговор! Поторопись, а то явится лорд Как-его-там, притащит огромный букет и будет фонтанировать сонетами».

Эндрю прочистил горло:

– А как поживает ваш сын, леди Кэтрин?

На лице женщины отразилась смесь гордости и грусти.

– Вообще-то здоровье у Спенсера в порядке, вот только нога... беспокоит.

– Он не приехал с вами в Лондон?

– Нет. – Кэтрин пробежала глазами по лицам гостей, и взгляд ее словно бы похолодел. – Он не любит путешествовать, а Лондон ему особенно не нравится. Надо сказать, что я разделяю его чувство. Если бы не празднование дня рождения отца, я бы не рискнула выбраться в город. Утром, сразу после завтрака, я собираюсь уехать в Литл-Лонгстоун.

Стэнтон почувствовал острое разочарование. Он-то надеялся, что леди Кэтрин останется в городе хотя бы на несколько дней. Мечтал пригласить ее в оперу, рассказать, как продвигается дело с музеем. Покататься в Гайд-парке на лошадях, сходить в Воксхолл. Черт подери, да как же он будет ухаживать за женщиной, если она собирается спрятаться в деревне? Совершенно очевидно, что визит в Литл-Лонгстоун должен состояться в ближайшее время, но Эндрю не получил приглашения, а потому вынужден был придумать какой-то предлог, чтобы туда явиться. Однако сейчас не следовало терять драгоценное время, надо было полностью использовать имеющиеся шансы. Раздались звуки вальса, а все тело Эндрю вдруг напряглось в предвкушении возможности танцевать с ней, в первый раз заключить ее в объятия.

Однако едва он открыл рот, чтобы пригласить леди Кэтрин на танец, как она придвинулась ближе и зашептала:

– О, вы только посмотрите. Все-все неправильно!

– Простите?

Она кивнула в сторону чаши с пуншем.

– Лорд Нордник. Пытается завлечь леди Офелию, но выглядит таким шутом.

Эндрю посмотрел на пару возле украшенной орнаментом серебряной чаши. Молодой человек с выражением крайней горячности на лице – очевидно, это и был лорд Нордник – передавал бокал с пуншем очень привлекательной молодой даме, вероятно, леди Офелии.

– Э-э... Даме следует подавать напиток как-то иначе?

– Он не только передает ей бокал, мистер Стэнтон. Он ухаживает за ней, но, боюсь, делает это крайне нелепо.

Эндрю рассматривал пару еще несколько секунд, потом удивленно покачал головой:

– Не вижу, что здесь неправильно.

Кэтрин придвинулась еще на полдюйма ближе. Дурманящий цветочный аромат коснулся его ноздрей. Стэнтон стиснул зубы, пытаясь удержать нить разговора.

– Обратите внимание на его слишком пылкую манеру.

– Слишком пылкую? Ясно, что он влюблен и хочет ей угодить. Не думаете же вы, в самом деле, что ему следовало позволить леди Офелии самой принести себе напиток?

– Нет, конечно. Но ведь он даже не спросил, чего бы ей хотелось. По ее лицу видно, что леди Офелия вовсе не желала никакого пунша, потому что пять минут назад он уже вручил ей бокал.

– Возможно, лорд Нордник просто взволнован? Полагаю, так обычно и бывает. Здравый смысл покидает мужчину, когда он оказывается в обществе дамы, которая ему нравится.

Леди Кэтрин чуть слышно хмыкнула.

– Очень жаль, если так. Вы только посмотрите, как ее утомило это навязчивое внимание.

Да-а-а... А ведь леди Офелия, похоже, действительно страшно скучала. Черт подери! С каких это пор ухаживание превратилось в столь сложный процесс? И Стэнтон, стараясь выглядеть соучастником, а вовсе не человеком, нуждающимся в совете, самым невинным тоном спросил:

– А что должен был сделать лорд Нордник?

– Изливать на нее потоки романтических чувств, разузнать, какие цветы она больше всего любит, какую еду.

– То есть посылать ей розы и конфеты?

– В качестве вашего друга, мистер Стэнтон, должна вам заметить, что это типично мужской вывод. Вдруг леди Офелия предпочитает свиные отбивные, а вовсе не конфеты? И откуда известно, что ее любимые цветы – розы?

– В качестве вашего друга, леди Кэтрин, должен заметить, что будет весьма странно, если ухажер явится с визитом и преподнесет коробку, полную жареной свинины. А разве не все женщины любят розы?

– Лично я розы люблю, однако не могу назвать их своими любимыми цветами.

– А какие же любимые?

– Dicentra spectabilis.

– Боюсь, я не силен в латыни.

– Вот видите...

– Честно говоря, не вижу.

– Просто еще один аспект банальных ухаживаний лорда Нордника. Ему бы следовало читать леди Офелии восторженные стихи на чужом языке. Но проявлю милосердие: dicentra spectabilis означает «разбитое сердце».

Эндрю отвернулся от романтической парочки и с недоумением взглянул наледи Кэтрин.

– Вы считаете своим любимым цветком нечто под названием «разбитое сердце»? Отдает анатомией, да и романтики маловато.

– И все-таки мой любимый цветок именно этот, а потому для меня он достаточно романтичен. Кстати, я случайно узнала, что леди Офелия больше всего любит тюльпаны. Думаете, лорд Нордник удосужится это когда-нибудь выяснить? Вряд ли. Основываясь на количестве бокалов с пуншем, которые он ей навязал, смело могу предположить: лорд Нордник пошлет леди Офелии розы, поскольку считает, что они должны ей нравиться. А потому он обречен на неудачу.

– Из-за того лишь, что подавал пунш и посылал неправильные цветы? – Эндрю снова повернулся лицом к парочке, и его сердце захлестнула волна сострадания к бедному лорду Норднику. Несчастный идиот! И Стэнтон решил при случае подсказать беспомощному бедолаге насчет тюльпанов. Ухаживание в наше время – весьма непростое занятие. Мужчины, вероятно, должны помогать друг другу.

– Да, в былые времена такие примитивные попытки могли иметь успех, но только не сейчас. Современная женщина всегда предпочтет джентльмена, который способен учесть и ее интересы, а не того, кто самоуверенно полагает себя в состоянии определить, что для нее лучше.

Эндрю скептически хмыкнул.

– Современная женщина? Похоже на речь из этого смешного «Руководства для леди». О нем сейчас все говорят.

– Почему вы назвали его смешным?

– М-м... Да, пожалуй, слово выбрано неудачно. «Скандальное», «отвратительное», засоряющее мозги» – такие определения точнее передадут мою мысль.

Эндрю еще несколько секунд рассматривал молодую пару, пытаясь отметить и запомнить ошибки, которые в своем рвении совершал лорд Нордник, чтобы самому не повторить их, но на самом деле он так и не понял, что именно тот делал неправильно. Лорд Нордник держался вежливо и внимательно. Сам Стэнтон именно так и собирался начинать свою кампанию ухаживания.

Он снова обернулся к своей собеседнице.

– Боюсь, что не понимаю... – начал было он, но вдруг умолк, заметив, что леди Кэтрин рассматривает его как-то более холодно. – Что-то не так?

– Я и не знала, что вы читали «Руководство для леди по достижению личного счастья и полного удовлетворения», мистер Стэнтон.

– Я? «Руководство для леди»? – Эндрю усмехнулся, не зная, удивляться или смеяться ее словам. – Разумеется, я и в руки его не брал.

– Тогда как вы можете называть его скандальным, отвратительным, засоряющим мозги?

– Чтобы узнать содержание, нет необходимости все это читать. В городе только и говорят об этом «Руководстве». – Он улыбнулся, но выражение лица леди Кэтрин не изменилось. – Последние два месяца вы провели в Литл-Лонгстоуне, а потому не знаете, какого шуму наделала эта книга из-за неразумных идей автора. Стоит лишь послушать джентльменов в этой комнате, чтобы тотчас понять, насколько книга набита самыми дикими мыслями, и к тому же плохо написана. Чарлз Брайтмор – ренегат, не имеющий ни грана литературного дарования.

На щеках леди Кэтрин вспыхнули яркие пятна румянца, глаза сузились, взгляд почти заледенел. В мозгу у Стэнтона прозвенел предупредительный звоночек, но, к сожалению, слишком поздно. Он, видимо, совершил непростительную тактическую ошибку. Леди Кэтрин так задрала подбородок, что умудрилась посмотреть на него свысока. Поразительный факт, ибо она была на добрых шесть дюймов ниже Эндрю!

– Должна сказать, я очень удивлена и ужасно разочарована тем, что вы придерживаетесь таких ограниченных взглядов, мистер Стэнтон. Мне казалось, человек с вашим жизненным опытом, столько путешествовавший, должен быть более открытым для новых, современных идей. Я-то думала, что вы из тех, кто может выработать собственное мнение, а не полагаться на услышанное от других, тем более что эти другие скорее всего сами не прочли упомянутую вами книгу.

У Эндрю даже глаза полезли на лоб от ее резкого тона.

– Я вовсе не придерживаюсь узких взглядов, леди Кэтрин. Думаю, нет никакой необходимости все проверять на собственном опыте, – как можно мягче проговорил он, удивляясь, почему их разговор зашел в столь далекую от его намерений область. – Если кто-то скажет мне, что гнилая рыба пахнет дурно, я приму эти слова на веру и не стану совать нос в бочку, чтобы самому вдохнуть миазмы. – Эндрю усмехнулся. – У меня создалось такое впечатление, что вы читали это «Руководство» и сочли далеко идущие мысли автора вполне приемлемыми.

– Если у вас создалось такое впечатление, значит, мистер Стэнтон, вы невнимательно слушаете. Этим недостатком страдают большинство мужчин.

Уверенный, что его слух действительно пострадал, Эндрю медленно произнес:

– Только не говорите, что вы на самом деле прочли эту книгу!

– Прекрасно. Я не стану вам этого говорить.

– Но... вы прочли? – Его слова прозвучали скорее как обвинение, а не как вопрос.

– Да, – сказала она, бросив на него вызывающий взгляд, – и даже несколько раз. И я не нахожу изложенные там мысли такими уж скандальными, совсем напротив.

Эндрю изумленно посмотрел наледи Кэтрин и подумал: «Она прочла эту скандальную писанину? Несколько раз? И приняла тамошние идеи? Невозможно, ведь леди Кэтрин – образец добродетели, воплощение совершенной, безупречно воспитанной женщины. Но она явно прочла ту книгу! Ее слова и упрямое выражение лица безошибочно говорят об этом».

– Такое впечатление, что вы потрясены, мистер Стэнтон.

– Честно говоря, так и есть.

– Почему? По вашим собственным словам, почти каждая женщина в Лондоне прочла это «Руководство». Почему же вас так удивляет, что я не стала исключением?

«Потому что вы не каждая женщина, – подумал про себя Эндрю. – Потому что я не хочу, чтобы вы стали «модной» и «современной», а хочу, чтобы вы нуждались во мне. Желали меня. Любили. Как я нуждаюсь в вас, желаю, люблю: Господи Боже мой! Если этот ублюдок Брайтмор превратил леди Кэтрин в нечто вроде «синего чулка», он за это дорого заплатит».

Вся эта чертова ерунда насчет «Современной женщины» вряд ли поможет Стэнтону в его ухаживании за Кэтрин. Если учесть ее слова о лорде Норднике, то Стэнтон уже, вероятно, столкнулся с опасностью отдалить от себя леди Кэтрин самым элементарным действием, просто передав ей бокал с пуншем.

– Это «Руководство» не кажется мне книгой, которую станет читать такая леди, как вы.

– И какая же я леди, мистер Стэнтон? Не умеющая читать?

– Разумеется, нет.

– Неспособная сформировать собственное мнение?

– Нет-нет, совершенно ясно, что вы на это вполне способны, – быстро заверил ее Эндрю, а сам подумал: «Каким образом их разговор так быстро пошел не по той дороге?» – Я имею в виду, что такая книга кажется мне неподходящим чтением для настоящей леди.

– Понимаю. – Она посмотрела на него таким холодным, далеким взглядом, что у Стэнтона сжалось сердце, ведь он-то определенно надеялся, что к концу вечера Кэтрин станет смотреть на него совсем иначе. – К тому же «Руководство» может оказаться совсем не таким скандальным, как вам рассказывали, мистер Стэнтон. Пожалуй, его можно назвать провокационным, но при этом искренним и остроумным. Но вы-то всего этого не знаете, потому что не читали. Может быть, вам стоит прочесть?

Эндрю приподнял бровь, ощутив в ее тоне явственный вызов.

– Вы шутите?

– Вовсе нет. Буду счастлива одолжить вам свой экземпляр.

– Да зачем мне читать «Руководство для леди»? Она улыбнулась обворожительной улыбкой.

– Зачем? Чтобы вы имели возможность высказать компетентное и разумное мнение в следующий раз, когда станете обсуждать эту книгу. А кроме того, вы смогли бы узнать из нее что-то для вас полезное.

«Господи Боже мой, да она не в себе! Возможно, выпила слишком много вина...» Стэнтон осторожно втянул в себя воздух, но уловил лишь тонкий цветочный аромат.

– Господи, да что я могу узнать из женского руководства?

– Во-первых, вы сможете понять, что нравится женщинам, а что нет. Вы сразу же поймете, почему ухаживания лорда Норднйка за леди Офелией обречены на неудачу.

Эндрю стиснул зубы. Он знал, что нравится женщинам, однако внутренний голос сейчас шептал ему, что для леди Кэтрин нужно что-то другое. Ему внезапно пришло в голову, что ее совсем не знает. Это открытие заинтриговало Стэнтона, потому что он вдруг обнаружил в ней совсем неожиданные качества. Эндрю вдруг вспомнил, что Филипп как-то говорил о таких чертах Кэтрин, как твердость, независимость и решительность. В тот момент Стэнтон не обратил внимания на эти слова, но сейчас вдруг понял, что друг был прав. Эндрю подумал, что виноват в этих переменах, конечно же, автор «Руководства для леди».

«Будь ты проклят, Чарлз Брайтмор! Ты и твоя дурацкая книга! Из-за тебя ухаживание за женщиной, которая мне так нужна, уже превратилось в подвиг Геракла. Как же мне хочется добраться до тебя и положить конец твоей писательской карьере!»

Да-да, все стало куда сложнее. Это «Руководство» не только наполнило головку леди Кэтрин нелепыми идеями о независимости, но и само его обсуждение превратилось почти в ссору. А ведь следуя своему замыслу, он должен был пригласить Кэтрин на танец и начать за ней ухаживать. Этот неприятный поворот событий надо было исправлять немедленно! Да, вся эта встреча проходила совсем не так, как он предполагал. Эндрю надеялся, что леди Кэтрин окажется в его объятиях и, уносимая мелодией вальса, будет смотреть на него с теплотой и нежностью, а вместо этого она отдалилась и смотрела на него с нескрываемым раздражением. Стэнтон и сам был недоволен собой.

Он сжал губы, пытаясь удержаться от дальнейшего спора, сожалея, что так мало времени удалось провести вместе. Едва начавшись, его кампания по ухаживанию за Кэтрин закончилась самым сокрушительным поражением. В данной ситуации надо было отступить и произвести перегруппировку сил.

Подняв руку в знак примирения, Эндрю улыбнулся и сказал:

– Я очень благодарен за предложение прочесть ваш экземпляр этой книги, но вынужден отказаться. А что касается вкусов и предпочтений современной женщины, то тут я целиком полагаюсь на ваше просвещенное мнение, мадам.

Леди Кэтрин не улыбнулась ему в ответ, а лишь слегка приподняла бровь.

– Вы продолжаете удивлять меня, мистер Стэнтон. Эндрю невесело усмехнулся.

– Я продолжаю удивлять вас? Каким же образом?

– Я не считала вас трусом.

Услышав эти слова, Стэнтон окаменел. Черт подери, дело зашло слишком далеко!

– Скорее всего потому, что я не трус. Я ведь тоже не считал вас подстрекательницей, а вы намеренно меня дразните, леди Кэтрин. Интересно, с какой целью?

Румянец на щеках леди Кэтрин вспыхнул еще ярче. Она глубоко вдохнула, издала нервный смешок и сказала:

– Да, видимо, так и есть. Простите, наверное, я устала. У меня был тяжелый вечер и...

Ее слова были прерваны треском и звоном разбитого стекла. Пораженная толпа гостей разразилась стонами и криками. Стэнтон резко обернулся и почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он вдруг понял, что это был пистолетный выстрел. Осколки стекла усыпали паркет возле разбитого окна. Между двумя ударами сердца в голове Стэнтона пронеслась череда картин и образов, которые он считал навсегда похороненными на дне своей души. В ушах звенело. Окружающие звуки словно отдалились в этот момент, а он сражался с незваными призраками прошлого.

– Господи! Она ранена!

Чей-то испуганный крик прямо за его спиной заставил Стэнтона обернуться. Он окаменел.

У его ног лежала леди Кэтрин, а из губ ее сочилась тоненькая струйка алой крови.