Леди-капюшон (СИ)

Глава 5. Рок-н-ролл

Вечером Диана проснулась раньше обычного, еще до захода солнца. Строго говоря, светило в этот день вовсе не появилось на небосводе, потому что всё над Лакхаузеном было наглухо затянуто низкими дождевыми облаками.

Изредка моросивший дождь, проникавший даже в щели двойного стеклопакета, заставлял старый панельный дом пахнуть как затхлая половая тряпка. Постельное белье было слегка влажным, возможно, из-за того, что она ночью ревела в подушку, а может быть, ее тело еще самую малость потело. Она и сама не знала. За стенкой вполголоса, думая, что она их не слышит, ругались отец с матерью.

Диана догадывалась, что папа запрещает маме видеться с дочерью, пока сам не убедится в том, что это безопасно. И хотя девушка понимала все аргументы “против”, вместе с ними приходило осознание, что она безнадежно отдаляется от родителей. И с этим теряет последнюю связь с человеческим миром.

Диана представляла себя Робинзоном, который без людского тепла день за днем опускается на четвереньки и превращается в зверя. Нечесанного, озлобленного и движимого лишь голодом.

Когда дверь в комнату родителей хлопнула, и негромкие шаги раздались в коридоре, Диана накинула толстовку и бесшумно вышла в коридор. Словно нить Ариадны вел ее мамин запах. На общую площадку, минуя кухню, где негромко переговаривались у плиты мужчина и женщина. В несвежем облике соседки Диана узнала вчерашнюю собеседницу Семена Нэлли. У той был ровный фиолетовый фонарь аккурат под глазом. Резкий запах алкоголя бил в нос, а окно в кухне было распахнуто, поэтому Диана поспешила скрыться в темноте коридора.

Она чуть не потеряла мамин след, на минуту замерев у выхода. Но на улицу Виолетта не выходила, она поднялась по лестнице на второй этаж, и Диана проследовала туда же.

Прислушиваясь к молоточкам в голове, Диана могла через гипсовую стену уже почти без ошибки отличить спящего или пьяного человека от бодрствующего. И в комнате в конце коридора ее привлек необычайно быстрый и негромкий ритм. Сначала она подумала, что кто-то держит в доме собаку. Но приблизившись к двери, поняла, что так быстро колотиться сердце младенца. Из-за тонкой двери из древесно-стружечной плиты, резонирующей от любого звука, отчетливо прозвучал голос мамы. Она с какой-то девушкой обсуждала дополнительный заработок и необходимость работать в вечернее время.

Интересная тема, к большому сожалению Дианы, сошла на нет с просьбой подержать ребенка. Вдобавок к неприятно скребущему чувству на душе из-за двери посыпались истории о том, какой беспокойной была Диана в детстве. И все в прошедшем времени… Так словно дочь просто осталась в Дерри или вообще умерла.

Но скрипи, не скрипи зубами, никто в этом не виноват.

Полугодовалую малышку звали Лиля, и даже Диана с горьким осадком признавала, что ее мать остро нуждается в ком-то, кто мог бы заполнить возникшую пустоту в ее сердце. Ведь Диана уже никогда не сможет подарить ей внуков. А ювенальная юстиция ни за что не позволит вампиру получить опеку над человеческим ребенком. Этот путь был закрыт для нее навсегда.

Когда речь снова вернулась к обсуждению продаж и агентском вознаграждении, которое сулило быстрое обогащение при минимальных вложениях, Диана в расстроенных чувствах побрела в комнату, не желая больше слушать мамино ласковое воркование и болтовню молодой дуры.

Диана и сама понимала, что попусту ревновала, и поэтому еще сильнее злилась.

Отец варил ужин на кухне, обмениваясь любезностями на ничего не значащие темы с местными алкашами, и Диана, строя планы на ночь, завернула в душевую.

Через полчаса из зеркала в комнате на нее смотрела похудевшая и растерянная версия самой себя. Она расчесала и аккуратно уложила волосы в косы за ушами, надела чистые джинсы с высокой посадкой и короткую обтягивающую футболку. И даже подкрасила ресницы и соблазнительно подвела губы. Ей предстояла сегодня встреча с Тимом. А любая девушка всегда чувствует себя увереннее, когда выглядит лучше обычного.

Когда под окном послышался знакомый стук сердечка, Диана, сунув деньги в карман и отворив окно, вылезла наружу. Потрепав свою хвостатую подружку за ухом, чувствуя нарастающий голод, она направилась к шоссе. Вечер только начинался, а в кармане у нее было полно наличных.

Когда она заявилась в магазинчик у заправки, Тим обслуживал поздних заезжих посетительниц. Дорогие туфли и нишевый парфюм говорили о том, что девушки ехали из Дерри в Ольсдорф на вечеринку в студенческий кампус, и Диана поспешила спрятаться за стеллажами, чтобы не напороться на знакомые лица. Когда дверца за ними захлопнулась, отзвонив дверным колокольчиком, девочка, состроив виноватую мину, вынырнула из укрытия.

— Я пришла с миром. И с деньгами. — Заискивающе посмотрела она на сердито выпятившего нижнюю челюсть парня.

— Мне из-за тебя пришлось после смены задержаться и объясняться с этим снегирем Семеном. Ему было очень интересно, кто посмел красть кровь под носом у Сида. И не смотри так на меня. У меня денег нет. Ты теперь должна ему.

— Сиду? — Опешила Диана.

— Не дай бог! Семену. Он за тебя расплатился. И со вчерашнего вечера ждет тебя в баре, просил передать.

Тим плюхнулся в кресло и уставился на растерянную Диану.

— Че так вырядилась? Работать звал? — Циничный взгляд парень спрятал за книжкой с комиксом “Леди-Гроза”, изображая полное равнодушие.

— Я сразу отказалась. Возьми, за сегодня. — Она положила на стол три сотни и пятьдесят сверху и повернулась к холодильнику с кровью. — Код не меняли?

— Нет. Здесь воруют только один раз. — Касса звякнула, и деньги исчезли в лотке, а Диане стало не по себе от мысли о будущем разговоре с местным сутенером.

Подхватив бутылку воды и медленно осушив блад-пакет, она попрощалась, и еле передвигая ногами, словно на казнь, побрела к бару. Колено снова закололо, и походка ее стала совсем неровной.

Мозг лихорадило в попытках найти предлог и передать деньги через Тима. На парковке стояли пара хромированных круизеров налегке и груженый джип какого-то любителя охоты, словом, не густо. Ночные бабочки посмотрели на нее вызывающе и переглянулись с ухмылкой. Диане казалось, что все вокруг пяляться и знают, будто на лице у нее написано: это она-она украла!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Собрав волю в кулак, девушка размяла колено и, гордо выпрямив спину, вошла в заведение. В лицо тут же пахнуло дымом сигарет и перегаром. Несколько завсегдатаев на тех же местах, что и в прошлый раз, и парочка залетных гостей. Бар был почти пуст в середине недели.

Семен и Морис сидели за столом у пустой сцены в самой освещенной части бара с каким-то мужчиной в кожаной куртке, всем своим видом демонстрируя скуку. В ее сторону никто даже ухом не повел. Собеседник был вампиром и, широко развалив ноги, сидел спиной ко входу, покручивая в руках граненый стакан, наполненный золотистым алкоголем.

Диана стыдливо приблизилась и уже хотела поздороваться, когда, Семен еле заметно покачал головой, что, похоже означало "не стоит", но ретироваться она уже не успела. Потому что незнакомец, не оборачиваясь, через плечо произнес:

— Присядь. Тебя ждем.

— Добрый вечер. — Вежливо ответила Диана, подходя к столу. Ноги сами несли ее к свободному стулу.

Впрочем, неловкость сошла на нет, когда сидящий слева оказался приятным на вид молодым мужчиной. Он открыто улыбнулся, разглядывая ее, и даже отодвинул ей деревянный с низкой спинкой стул, будто нечаянно поставив его ближе к своему.

Одним взглядом был вызван бармен с бутылкой и на столе появился четвертый стакан. Диана решила, что отказываться невежливо. У всех это вызывает лишь настойчивое желание тебя напоить. Всегда лучше просто сделать вид, что пьешь. Рядом на стол она поставила бутылку воды, которую купила в магазине.

— В доках вчера было совершено нападение на одного из наших деловых партнеров. — Начал незнакомец, ни к кому конкретно не обращаясь. Семен тяжелым взглядом смотрел на Дианины руки, в которых она сжимала смятые деньги, а Морис делал вид, что его больше интересует крошечный мусор в щелях фальшпола. Похоже невысокий подъем сколотили не так давно, может пару лет назад. Сегодня три цветных направленных прожектора бессмысленно роняли яркий свет на пристроенный в углу одинокий микрофон. Очевидно, концерты здесь не давали. Да и в этом богом забытом месте вряд ли можно было себе представить призывные кличи хэви-металл групп. Скорее залетного барда с тоскливыми балладами.

— Диана здесь не работает, а мои все, кроме Нел, были заняты. Они бы не решились, Сид, ты же знаешь. Это кто-то с дороги…

— Никто с дороги не знал, когда и с чем прибывает Эльза, а в другие дни здесь бывают яхты и побольше, но выбрали именно эту ночь и эту лодку. — Покачав головой, возразил Сид. — Нэл меня не интересует, на нее без слез не взглянешь. Всё висит. А сработано было дерзко, девочка одна бы не справилась. Ты ведь не прячешь по карманам "мышиную смерть"?

Тот, кого назвали Сидом, выглянул из под смешливо нахмуренных бровей, и Диана не почувствовав угрозы, решила, что можно отвечать вопросом на вопрос.

— Может, стоило вызвать полицию?

Сид искренне рассмеялся, обнажив ровные красивые зубы, и положив локоть на спинку ее стула, уставился в свой бокал, играя светом в его гранях.

— В трюме яхты было кое-что принадлежавшее мне. И оно пропало. — Сид цокнул языком об острый клык, выдерживая паузу, чтобы девушка могла осмыслить сказанное. — Два дня назад в городе объявляется новый голодный вампир, а вчера ночью кто-то убил капитана Эльзы, и обчистил ее трюм. Не нужно быть ментом, чтобы понять, что эти события связаны. — Лицо Сида застыло в добродушной маске, а голос стал холодным и бесстрастным. — Сэкономь наше время.

— Я никого не убивала! — Диана с квадратными глазами принялась судорожно вспоминать события предыдущей ночи.

— Не убивала. — Отхлебнув виски, кивнул Сид, возвращаясь снова к игре граней в бокале. — Но мертвеца нашли в спальне со спущенными штанами. А я сильно сомневаюсь, что он решил трахнуть убийцу, когда тот отрезал ему голову. Видишь ли, картины мест преступлений многое могут рассказать нам о тех событиях, которые им предшествовали. Например, темные волоски, застрявшие в звеньях цепи на полу, выглядят точь-в-точь как твои. Ты была там одна?

— Когда я уходила, он был жив, я клянусь! — Дрожащим голосом произнесла девушка, глядя в пронизывающе холодные глаза. Мужская рука на спинке ее стула не давала ей увеличить дистанцию или сбежать. — В трюме я не была. Поверьте, я не лгу.

— Конечно, верим. Ты бы не стала рисковать жизнью отца и матери, вновь заявляясь в бар как ни в чем не бывало после того, как обокрала меня. Деньги Талого можешь оставить себе. Знаю, что взяла. Иначе бы так не дрожали руки. Ты видела кого-нибудь в ту ночь на причале?

— Нет. — Отчеканила Диана, немного успокаиваясь, но, похоже зря.

— Выходи на сцену. — Неожиданно бросил Сид, махнув на подмостки рукой. — Семен, ты же говорил, что ищешь певичку на вечер. Всё при ней. Играешь на чем-нибудь?

— Нет. И пою ужасно. — Призналась девушка, молясь всем богам, чтобы ее не попросили продемонстрировать навыки. Она робко встала со стула и сделала шаг назад.

— Может тогда танец? Стриптиз? — Он повернулся к Семену, поиграв бровями. — Долг ты как собиралась отрабатывать?

Диана округлила глаза, а насупившийся Семен, пробежав взглядом по залу, только проворчал:

— Если можно бесплатно смотреть, никто не будет покупать девочек у дороги. Это плохо для бизнеса.

— Я думала деньги отдать… — Замявшись, ответила Диана, протягивая Семену смятые три сотни.

— То есть ты хотела заплатить Семену деньгами, украденными у меня? Выходит, должна теперь мне? — С многозначным взглядом ответил Сид, когда Диана попыталась вернуть купюры ему. — Меня не интересуют деньги. Давай на сцену.

Передвигая непослушными ногами, Диана поднялась на деревянный бортик помоста и сверху вниз взглянула на ожидающих. Морис подбадривающе улыбнулся, сложив раздутые мышцами руки на груди, а Семен в напряжении смотрел на Диану, ожидая, когда Сид наиграется, и отпустит напуганную девицу. С невысокого подъема она ловила на себе заинтересованные взгляды мокрых от дождя пьянчуг, сидящих у дальней стены и за барной стойкой. Мужик с бородой, судя по виду, рыбак, с которым она два дня назад столкнулась в магазине у Тима, снова был в зале и поверх стакана бесцеремонно пялился на ее футболку, болтая с каким-то патлатым завсегдатаем. Липкие взгляды скользили по ней, потому что от волнения по спине у нее бегали мурашки, и сквозь спортивный лиф проступали заострившиеся вершинки груди.

— Ну что ты стоишь. Пой или танцуй. Мы так заскучаем. — Поторопил ее Сид.

Диана, смирившись, выпрямила спину, как всегда делала, когда ей нужно было взять себя в руки и перетерпеть неприятное событие. Развернулась на каблуках и направилась к заднику сцены, где пылилась стойка с микрофоном. Воткнув его в розетку и щелкнув, выключателем, она чуть подула на сеточку, чтобы сдуть пыль и проверить чувствительность. В детстве она, как и все приличные девочки, занималась в школе музыкой. Но караоке никогда не любила и предпочитала петь только в душе или в одиночестве в своей комнате, подпевая известным исполнителям с расческой в руках.

Убавив громкость на колонке, она подошла к краю сцены и прочистив горло, запела Джоан Джетт “I love rock and roll”, стараясь слышать музыку в свое голове.

У музыкального автомата он танцевал.

Семнадцать лет ему никто бы не дал.

Все громче и громче качает бас,

Мою любимую песню играет сейчас.

Не долго это бы продлилось

Но он был со мной.

Да, со мной!

Да, это не долго длилось,

Пока он был со мной

И пел со мной!

Люблю я рок-н-ролл!

Давай еще монету пустим в автомат.

Люблю я рок-н-ролл!

Давай со мной, время танцевать!...

Второй куплет дался ей смелее и бодрее. А, когда она замолчала, дав понять, что песня закончилась, в зале раздались редкие хлопки и улюлюкающие звуки, вперемежку с призывами продолжить без футболки.

Диана с покрасневшими щеками вернула микрофон на место. Повисшее за ее спиной молчание било по самолюбию, застенчивость жгла изнутри, и во рту пересохло.

Щелкнув выключателем, девушка вернулась к столу, машинально осушив стакан, забыв о том, что в нем виски. Горло тут же согрелось, и топливо потекло в груди, припекая до самого заглохшего сердца, разгоняя кровь в венах, словно в жилах у нее начинался скоростной забег.

Не понимая, что с ней происходит, она опустилась на стул, и растерянно взглянула на Мориса, который, похоже, единственный здесь был рад ее приходу и даже проникся песней.

— Поешь ты замечательно, жаль не играешь, Диана. Но, спасибо за идею. — Задумчиво кивнув, пробормотал Семен, глядя на Сида.

— Ты же говорил, что хочешь оживить это место музыкой. — Прохладно ответил тот.

— Поставлю музыкальный автомат. — Пробурчал Семен, похоже, недовольный тем, что Сид вообще в этот вечер пришел в заведение. — Отпустим девочку, у нас еще есть, что обсудить.

Диана пулей вылетела из бара, когда партнеры потеряли к ней интерес, углубившись в изучение счетов. Но от нее не укрылось, то, как Сид разглядывал ее на сцене тлеющим взглядом. И от этого, а, может быть, от горячительного напитка, ей захотелось развеяться в прохладном сыром воздухе ночного Лакхаузена. Девушке казалось, что эти обжигающе ледяные глаза будто оставили на ее коже ощутимый след, и все тело горело от “неслучившегося” прикосновения.

Она остановилась у проржавевшей детской площадки времен молодости еще ее родителей, и забравшись на мокрую горку из листа железа, распустив волосы, принялась разглядывать общежитие, в котором за огоньками в окнах мелькали люди. Свет на общей кухне все еще горел, и через окно Диана могла видеть, как ссорятся подвыпивший мужчина и молодая девушка. Крики перешли в истерику. Он дважды ударил ее по лицу и, в запале кинув в стену пепельницу, усеяв окурками и пеплом кухонный стол, скрылся во мраке коридора. Пока она, рыдая собирала мусор, мужчина спустился с крыльца и настойчивой, но шаткой походкой направился к шоссе.

В комнате родителей свет еще горел, но когда Диана наконец решилась пойти домой, окошко погасло. В руках она до сих пор сжимала бутылку воды, которую купила у Тима и в кармане лежали стыдом заработанные деньги.

Забравшись в комнату через неплотно прикрытое окно, она обнаружила, что в ящике клубочком свернулась кошка.

— Эй, киса. Как же тебя зовут? Может, буду звать тебя Вискас? — Прошептала Диана, поглаживая за ухом гладкошерстную красавицу. — Ты собиралась обшерстить мою кровать? Наверное, ты права. Здесь неуютно и лечь больше негде. Да и нельзя все время проводить в ящике.

Порывшись в чемодане, Диана достала блокнот и ручку. К записке для мамы она прикрепила тысячную купюру и подсунула ее под дверь. Затем, вернувшись в комнату, оставленной предыдущими хозяевами вилкой поддела обои и пластом стала сдергивать их со стены. Плотная бумага пошла на оклейку стекол изнутри.

— Уж лучше белые стены, чем этот гниющий уже полвека оранжевый цикламен. Не смотри так осуждающе, Вискас. Я устрою тебя как царицу Савскую, на подушках с кистями и под балдахином. Только не проси отдельный вход. Ходить будешь через окно как обычно.

Под утро кипящая энергия иссякла, и, ощутив опустошение и легкий голод, Диана завалилась в ящик. Крышку она оторвала и приспособила в качестве стола, устроив на нем старенький весь в наклейках ноутбук, блокнот, ручку, и упаковку с влажными салфетками на всякий случай. Серые с бумажным налетом стены выглядели грустновато, но Диану будто перестали тяготить бесконечно продолжающийся рисунок закручивающегося вокруг себя растения. Если бы она могла дышать, то, наверное, сейчас ей дышалось бы легче.

Шерстяная гостья ушла и на подушке от нее осталось немного тепла, к которому Диана прижалась щекой. Солнце начинало восходить, и за дверью бодрее вчерашнего, раздался мамин голос:

— Милая, доброе утро.

— Доброе утро, мам. Пожалуйста, не тащи краску сама. Попроси Эда оставить все в магазине у Тима на заправке. Я ее заберу. Увидимся вечером. Хорошего тебя дня.

— И тебе, сладких снов, дорогая.

Этот разговор был так похож на их обычный. Стук маминого сердца затерялся в коридоре вместе с ее шагами, а Диана постаралась заснуть, ощущая, как начинают чесаться десны от приближающейся жажды. Похоже, алкоголь действовал на вампиров не так как на людей: словно сжигая высокооктановое топливо, организм получал взрыв энергии, но наступающее похмелье пробуждало лютый голод. Завтра ей придется отправиться на поиски еды.