Легендарное оружие древности

XVIII Загадочный меч Жанны д'Арк

…Судьи буквально буравили тазами стоящую перед ними узницу:

— Вы были в Сент-Катрин-де-Фьербуа?

Узница, девушка приблизительно девятнадцати лет, спокойно и кротко отвечала:

— Да, я отстояла там три Святых мессы в один день.

Девушку звали Жанной. Она не знала в точности, какова ее фамилия, но судьям сказала, что ее отец именовался Жаком д’ Арк…

— И что было после этого?

Судьи были явно заинтересованы.

— После этого я отправилась в замок Шинон, откуда послала письмо королю, желая узнать, позволит ли он мне увидеться с ним; я написала, что проехала сто пятьдесят лье, чтобы прийти на помощь ему, и что у меня есть для него много хороших вестей. Еще я помню, что в моем письме была приписка, что я должна узнать короля среди других людей.

Девушка догадывалась, с каким намерением ей задан был вопрос, и ловко обошла стороной предмет, о котором так настойчиво допытывались ее судьи. Вместо этого она рассказала им о своей первой поездке в Шинон. Однако членов трибунала интересовало совсем другое…

— Расскажите нам о мече! — рявкнул один из судей.

— У меня был меч, который я взяла в Вокулёре, — ответила узница.

— Конечно, его дал вам Робер де Бодрикур, — заметил другой судья.

Жанна молчала.

— Расскажите нам о мече, который был найден в церкви Сент-Катрин-де-Фьсрбуа! — прямо потребовал третий член трибунала.

Девушка глубоко вздохнула и подняла глаза к небесам. Ах, этот меч… Меч с небес, неисповедимыми путями ниспосланный на землю и укрытый близ алтаря Святой Екатерины в церкви Сент-Катрин-де-Фьербуа… Даже ее судьи уже что-то слышали об этой истории. Возможно, вся Франция уже знает об этом. Но, раз слухи о чудесном мече так широко распространились, святая Екатерина, возможно, не будет возражать, если она все расскажет этим людям?

— Когда я была в Туре или в Шиноне, то послала в церковь Сент-Катрин-де-Фьербуа за мечом. Он был укрыт в земле, за алтарем, и его сразу там нашли; он был покрыт ржавчиной, и на нем были выбиты пять крестов.

— Как вы узнали, что этот меч находится там?

— Мне сказали об этом мои голоса. Один оружейник из Тура отправился его искать.

— Расскажите нам о человеке, которого вы послали искать меч!

— Я никогда не видела этого человека. Я только написала тамошним священникам, хотят ли они, чтобы у меня был меч, и они отправили его мне.

— Этот меч хранился вместе с другими реликвиями или нет?

— Он был спрятан в земле, не очень глубоко, позади алтаря. Так мне показалось, хотя я не помню точно, перед алтарем или за ним; но я полагаю, что я написала в письме, что меч укрыт за алтарем. Как только его нашли, священники протерли меч, и ржавчина сразу и без усилий отошла. Прелаты из Фьербуа потом подарили мне ножны для этого меча, и священники из Тура также: одни из темно-красного бархата, а другие из золотой парчи, но я сама распорядилась сделать еще одни ножны из прочной грубой кожи. Я всегда носила при себе этот меч, пока не покинула Сен-Дени после нападения на Париж…

Судьи продолжали настойчиво расспрашивать ее:

— Какое благословение или какие силы вы призывали на этот меч?

Жанна возмутилась:

— Я не призывала никакие силы и никакого благословения на меч. Я даже не знаю, как приступать к этому. Но мне был этот меч дорог, потому что его нашли в церкви Святой Екатерины, а эту святую я очень люблю.

— Нам известно, что иногда вы клали свой меч на алтарь; поступая так, вы рассчитывали, что ваш меч обретет дополнительную силу?

— Я не очень разбираюсь в этом…

Конечно, она не призывала на свой меч никакие силы. И она ясно видела, что хитроумные судьи пытаются заманить ее в ловушку, чтобы обвинить в колдовстве и суеверии.

Между тем допрос продолжался:

— Но вы молились о том, чтобы небеса ниспослали удачу вашему мечу?

Она рассмеялась:

— Я жалею, что этой удачи не было у моих доспехов!

Действительно, доспехи плохо защищали Жанну. При взятии Орлеана арбалетный болт вонзился ей в плечо, а во время неудачного штурма Парижа стрела пробила ей бедро… Учитывая эти два события, ей логичнее было бы желать себе лучшей брони. Но судьи все же интересовались ее мечом, а не доспехами:

— Был ли ваш меч при вас, когда вы были взяты в плен?

— Нет, при мне был тот меч, который я взяла у одного бургундца.

— А где вы оставили меч Фьербуа? — живо спросил один из судей.

— Это был тот самый меч, который вы пожертвовали в аббатство Сен-Диш? — перебил его другой.

Жанна сперва ответила второму судье:

— Да, я пожертвовала аббатству Сен-Дени свой меч и доспехи, но это был не тот меч.

Потом, обратившись к первому судье, добавила:

— Тот меч был у меня до Ланьи; от Ланьи до Компьена я носила меч того самого бургундца. Это был хороший боевой меч.

— Где ваш меч Фьербуа теперь? — настойчиво повторил свой вопрос судья.

Темные глаза Жанны неожиданно сверкнули яростью:

— То, что случилось с моим мечом, не имеет никакого отношения к делу, и я не буду отвечать на ваши вопросы. Все мое имущество осталось у моих братьев — мои лошади, мой меч и, насколько я знаю, все остальное; все это стоит больше двенадцати тысяч крон…

Слухи о том, что Жанна обладает каким-то чудесным оружием, начали широко распространяться вскоре после снятия осады с Орлеана. «Она нашла в какой-то церкви старинный меч, который, как говорят, был помечен девятью крестами; и больше у нее никакого другого оружия нет», — говорилось в одном частном письме, посланном 9 июля 1429 года из Брюгге в Венецию. О загадочном мече упоминают несколько хроник, в том числе и самая ранняя, Ларошельская; по версии последней, меч был найден не в земле, а в сундуке, который не открывали двадцать лет.

На протяжении всей ее недолгой, но блестящей карьеры у Жанны д’Арк было несколько мечей. Один из них подарил комендант Вокулёра Робер де Бодрикур, другой Жанна добыла в сражении у какого-то бургундца, город Клермон преподнес ей два меча и кинжал. Но главным — как для нес, так и для ее современников — всегда оставался меч, при таинственных обстоятельствах найденный в аббатстве Сент-Катрин-де-Фьербуа. Этот меч оставался при ней вплоть до того дня, когда Жанна отвела свою армию из-под Парижа после неудачной попытки штурма французской столицы (8 сентября 1429 г.).

Легендарное происхождение меча вполне соответствовало репутации Жанны как спасительницы Франции, которая сложилась еще до снятия осады с Орлеана. Все ее действия выглядели в глазах простых французов необычными (строго говоря, они такими и были) и вызывали огромный интерес. Тот факт, что она стала обладательницей чудесного меча, о существовании которого прежде никто не знал, и что этот загадочный меч был спрятан именно там, где подсказали Жанне таинственные «голоса», был воспринят как несомненное чудо. В течение недолгого времени эта история распространилась по всей Франции. Чудесный «меч Фьербуа» стал атрибутом образа девы-воина, молва связывала с ним все военные успехи Жанны. В конечном итоге даже ее судьи были весьма обеспокоены легендой о чудесном обретении меча, видя в ней признаки колдовства (хотя в конце концов в этом пункте обвинение с Жанны было снято). Со временем в откликах современников Жанны д’Арк, а также в сочинениях XVI–XVII веков меч из церкви Сент-Катрин-де-Фьербуа стал занимать все более и более важное место.

История того, как Жанна нашла свой меч, действительно весьма интригующая. Согласно ее собственным словам, о том, что меч укрыт за алтарем церкви Святой Екатерины в Фьербуа, ей сообщили таинственные «голоса», которые она время от времени слышала. Жанна глубоко почитала святую Екатерину как свою небесную покровительницу (наряду со святой Маргаритой), так что неудивительно, что меч был найден в церкви, посвященной именно этой святой. И даже если не принимать на веру информацию о «голосах», следует помнить, что короткая жизнь Жанны д’Арк была наполнена самыми удивительными, невероятными событиями, которые, однако, никто не берется ставить под сомнение. Поэтому и история обретения меча вполне может быть рассмотрена с рациональной точки зрения.

Интересно, что еще в ходе процесса над Жанной ее обвинители утверждали, что о мече она узнала не от «голосов», а во время предыдущего посещения церкви Сент-Катрин-де-Фьербуа (известно, что по пути в Шинон Жанна провела во Фьербуа целый день). Жанна эти утверждения отрицала, но, как бы то ни было, сам факт обретения меча под алтарем церкви не содержит ничего сверхъестественного. В эпоху Средневековья рыцари очень часто приносили в церковь свои мечи или доспехи в качестве военных даров. Эта практика была широко распространена, и факт, что в том или ином храме мог неожиданно отыскаться однажды преподнесенный и давно забытый меч, не должен вызывать никакого удивления. К этому стоит добавить, что церковь Сент-Катрин-де-Фьербуа в эпоху Средневековья играла очень важную роль: она являлась одним из паломнических центров на пути в Сантьяго-де-Компостела, и в ее стенах по традиции хранилось оружие, оставленное по обету воинами после выкупа их из сарацинского плена.

Одна из причин, почему «голоса» привели Жанну к этому мечу (вероятно, отличавшемуся какими-то особенностями), — то, что он когда-то мог принадлежать некоему важному лицу. Тем самым рождалась определенная преемственность, а легенда обретала внутреннюю логику: юная спасительница Франции, появление которой, как утверждали предания, предсказал много веков назад еще великий волшебник и прорицатель Мерлин, опоясывалась мечом, некогда принадлежавшим знаменитому герою. Но что это за знаменитый герой? На этот счет высказывалось несколько гипотез. Однако уже в эпоху Столетней войны наибольший вес приобрела легенда, согласно которой «меч Фьербуа» некогда принадлежал Карлу Мартеллу (687/688–741), майордому Франкского королевства и деду Карла Великого, осенью 732 года разгромившему сарацинов при Пуатье и остановившему мусульманское вторжение в Европу. Эта версия стала настолько распространенной, что в последующие века была принята почти как непреложный факт.

Существуют две версии этой легенды. Согласно одной, именно Карл Мартелл основал церковь Сент-Катрин-де-Фьербуа и оставил в ней свой меч для того, чтобы однажды этот меч достался человеку, избранному Богом для того, чтобы спасти Францию. Согласно другой версии, после победы при Пуатье Карл Мартелл пожертвовал свой меч в качестве вотивного дара в собор в Туре, и лишь позднее меч был перенесен в церковь Сент-Катрин-де-Фьербуа (административно подчиненную Турской епархии).

Жанна д’Арк и ее современники почти наверняка знали о легендарной связи между Карлом Мартеллом и церковью Сент-Катрин-де-Фьербуа, поэтому неудивительно, что «голоса» подсказали Жанне искать чудесный меч именно там. Особенно важным и любопытным представляется то обстоятельство, что меч Карла Мартелла не был королевским, — ведь его владелец не был королем франков, а только майордомом, то есть высшим должностным лицом и военачальником, в руках которого, впрочем, находилась вся реальная власть в стране. Таким образом, обладание мечом Карла Мартелла лишний раз подчеркивало ту особую роль, которую играла Жанна при дофине Карле.

Существует также гипотеза, согласно которой первоначальным владельцем меча являлся маршал Франции Жан ле Мешр (1366–1421), на средства которого церковь Сент-Катрип-де-Фьербуа была обновлена в конце XIV столетия. Поскольку никаких точных данных о предполагаемом обладателе меча у нас нет, эта гипотеза также имеет право на существование; впрочем, следует заметить, что Жанна никогда не упоминала в своих речах имя этого маршала и не связывала с ним ни одного факта своей биографии.

Наконец, меч мог принадлежать какому-то безымянному рыцарю — возможно, крестоносцу, который, вернувшись из далекого Иерусалима, преподнес этот меч церкви Сент-Катрин-де-Фьербуа в качестве вотивного. Известно, что на клинке были выгравированы пять крестов; некоторые исследователи полагают, что это были Иерусалимские кресты, и, таким образом, связывают историю «меча Фьербуа» с историей Крестовых походов. В любом случае из всего сказанного следует лишь одно: «меч Фьербуа» был настоящим боевым мечом, который когда-то принадлежал некоему рыцарю (не обязательно крестоносцу) или некоей известной персоне (не обязательно Карлу Мартеллу), и его владелец пожертвовал этот меч церкви Сент-Катрин-де-Фьербуа в знак исполнения однажды данного обета.

Итак, легендарный меч мог принадлежать известной исторической личности, что и заставило Жанну обратить на него внимание. Другая причина интереса Жанны, возможно, заключалась в физических особенностях этого оружия.

О том, как выглядел меч, мы не можем сказать практически ничего. К слову сказать, историки не могут восстановить даже подлинный облик самой Жанны д’Лрк, хотя до наших дней дошло несколько более или менее точных ее изображений. Что уж тогда говорить о мече! Мы знаем о нем только со слов Жанны, описавшей его крайне скупо: известно, что на клинке были выбиты пять крестов и что ржавчина на клинке была на удивление легко удалена. Кроме двух этих фактов, нам не известно больше ничего. Каковы были длина меча, вес, как выглядела рукоять, наконец, на что были похожи упомянутые кресты? Располагались ли они на одной стороне клинка или на обеих?

С одной стороны, это был, конечно же, настоящий боевой меч — не церемониальный и не декоративный. В пользу этого говорит несколько обстоятельств. Так как меч, вероятнее всего, был все-таки вотивным, пожертвованным по обету, то он, несомненно, был боевым: реальный рыцарь мог предложить Богу только свой реальный боевой меч, может быть, даже выщербленный и покореженный в битвах. Кроме того, церемониальный меч обычно бывает щедро декорирован, а на этом, кроме упомянутых крестов, не было никаких других украшений. Наконец, сама Жанна рассматривала его исключительно как боевое оружие: мы помним, что к «мечу Фьербуа» ей подарили двое ножен, бархатные и парчовые, однако практичная Жанна в итоге предпочла им ножны из прочной кожи — грубые, но гораздо более функциональные. Если бы «меч Фьербуа» был декоративным или церемониальным, вряд ли бы она стала хранить его в кожаных ножнах; в то же время если это был настоящий боевой меч, с которым она собиралась идти в бой, то кожаные ножны подошли бы для него как нельзя лучше.

И все же в этом мече должно было таиться нечто необычное. Вряд ли речь может идти о декоративных свойствах — из того факта, что на клинке меча были выбиты пять крестов, мы не можем почерпнуть ничего ценного. Подобного рода гравировки и инкрустации в виде крестов, полумесяцев, колец или кругов были весьма распространены в эпоху раннего Средневековья, многие кузнецы попросту выбивали на клинках свои личные клейма. Но вот действительно ли это были кресты и действительно ли это была гравировка?

Хронисты, писавшие в последующие десятилетия после смерти Жанны, серьезно расходятся в своих сообщениях. Одни описывают эти «кресты» как «пять геральдических лилий», другие — как «пять мечей», третьи вообще не сообщают о них ничего. Очень может быть, что «лилии» и «мечи» — просто-напросто результат позднейших приукрашиваний; однако не следует думать, что Жанна д’Арк была одним-единственным человеком в мире, видевшим «меч Фьербуа». Без сомнения, этот меч видели десятки других людей: придворные дофина Карла, ближайшие соратники Жанны, ее солдаты и даже обычные горожане — жители Тура и Орлеана. Многие из них, очевидно, рассказывали о чудесном мече своим знакомым, друзьям, наконец, детям и внукам. В конечном счете эти рассказы в том или ином виде могли достичь ушей хронистов, которые описали то, что слышали. Таким образом, эти свидетельства — хотя они и относятся к более позднему времени — несомненно, представляют собой нечто намного большее, чем просто необоснованные слухи; в них может содержаться ценная информация. И если «кресты» действительно имели необычный вид, то видевшие их современники, возможно, сопоставили их с геральдическими лилиями или мечами, а позднейшие авторы просто дословно повторили то, что услышали.

Какова была природа «крестов» («мечей», «лилий»)? Действительно ли это была гравировка (инкрустация, насечка, травление)? Не следует ли это связывать с особенностями металла, из которого был изготовлен клинок? С некоторой долей уверенности можно утверждать, что металл был не вполне обычным: со слов Жанны известно, что, когда меч извлекли из земли, он был покрыт ржавчиной, но «священники протерли меч, и ржавчина сразу и без усилий отошла». В своем рассказе Жанна акцентирует внимание на этом: удаление ржавчины оказалось необычно легким делом (вряд ли при этом использовались какие-либо химикаты, растворители или абразивы). Это обстоятельство заставляет пас задуматься: какой химический состав имел металл клинка? Какую устойчивую к коррозии сталь могли использовать в данном случае средневековые мастера?

Вариантов ответа может быть несколько. Во-первых, клинок мог быть изготовлен из нержавеющей стали. Однако эта гипотеза довольно уязвима: даже если некоему средневековому кузнецу и удалось создать более или менее удачный образец нержавеющей стали, то такая сталь могла бы подойти только для кухонных ножей, но для боевого меча она была бы совершенно неподходящим материалом. Другим — и вовсе не фантастическим — объяснением мота бы стать гипотеза, согласно которой «меч Фьербуа» был изготовлен с использованием метеоритного железа. Так называемые железные метеориты в действительности состоят из сплава железа и никеля (содержание никеля может колебаться от 5 до 65 %, но в среднем оно составляет приблизительно 10 %) с небольшими примесями других металлов — таких, как кобальт, галлий и германий. Согласно данным археологических раскопок, метеоритное железо было известно древним металлургам уже в 4000 году до н. э.; из него делали украшения, оружие, инструменты и посуду. Известно, что метеоритным железом пользовались при производстве мечей японские оружейники; европейские клинки, изготовленные из метеоритного железа, кажется, пока неизвестны, но это совершенно не значит, что их не было совсем.

Оружие, изготовленное из упавшего с неба металла, нередко почиталось как ниспосланное богами. Не в этом ли кроется тайна «голосов», сообщивших Жанне о необыкновенном мече? Не был ли он в глазах людей эпохи Средневековья «мечом с небес», мечом, имевшим сверхъестественное происхождение?

Возможно также, что «меч Фьербуа» был изготовлен методом кузнечной сварки из нескольких полос железа или стали, сваренных воедино и многократно прокованных (что позволяло получить на поверхности клинка декоративный узор). Подобная методика широко использовалась в Европе во все века. Стальные клинки, изготовленные таким образом, сегодня принято называть «дамасскими» (сварной дамаск), однако это не совсем верно: хотя процесс кузнечной сварки был действительно возрожден и популяризован кузнецами Сирии, фактически он был освоен и использовался едва ли не повсеместно еще в эпоху раннего железного века. В ту пору железо было редким и цепным металлом, поступавшим на рынок только небольшими партиями. Для того чтобы изготовить такое достаточно габаритное изделие, как меч, кузнецы сваривали воедино пруты или полосы железа любого качества, которое они имели под рукой. При этом они порой использовали железо естественного происхождения — например, метеоритное. Сегодня известны ранние кельтские мечи, изготовленные методом кузнечной сварки и датируемые 500 годом до н. э., однако свой расцвет мечи из сварного Дамаска переживают в VI–X веках; у викингов метод кузнечной сварки в это время был особенно популярен. В первые века нашей эры технология изготовления сварного Дамаска несколько усложнилась: прутья и полосы разнородного железа сваривались, перекручивались спиралью, проковывались и в итоге соединялись вместе в одну полосу металла; при этом на поверхности клинка из-за неравномерного распределения углерода (что связано с неоднородностью материала) появлялся узор (демаскировка), порой довольно сложный — его рисунок зависел от того, как мастер соединял и скручивал металл; понятно, что этот узор не являлся главной целью изготовления сварных клинков.

Во времена Карла Мартелла мечи из сварного Дамаска были очень популярны в Европе, поэтому нет ничего удивительного в том, что в руках легендарного полководца мог оказаться высококачественный меч с дамасским клинком, изготовленным методом кузнечной сварки. Включение метеоритного железа (подобная практика неизвестна в Европе, но применялась на Востоке) придало бы клинку ряд особенностей, в том числе устойчивость к коррозии. «Кресты» (они же «лилии» и «мечи») на клинке, возможно, также следует объяснять присутствием в составе металла метеоритного железа, обладающего характерной внутренней структурой: описанный выше технологический процесс в любом случае приводил к появлению узора на клинке, но в данном случае этот узор приобрел вид четырехконечных звездочек, которые кто-то мог трактовать как «кресты», другой — как «лилии», а третий — как «мечи». Если эта гипотеза верна, то тогда становится понятным, почему руководимая «голосами» Жанна и ее современники придавали «мечу Фьербуа» почти мистическое значение: действительно, именно такой необычный меч и приличествовал бы Деве, избранной Богом для того, чтобы спасти Францию!

Предположив, что «меч Фьербуа» действительно мог быть изготовлен во времена Карла Мартелла или, если говорить шире в период расцвета технологии сварного Дамаска (VI–X вв.), мы можем гипотетически воссоздать его облик. Скорее всего, это был типичный боевой франкский меч — прямой, довольно тяжелый, с длиной клинка до 1 м, с деревянной рукояткой. Будучи мечом, предназначенным для практического применения, он, скорее всего, не имел никаких украшений, за исключением звездочек (крестов) на клинке; скупой декор, возможно, мог присутствовать на яблоке или рукояти.

Любопытно, что Жанна д’Арк, по-видимому, никогда не пользовалась «мечом Фьербуа» в сражениях. По се собственным словам, она вообще не хотела кого-либо убивать и гораздо охотнее пользовалась своим знаменем, чем мечом; многочисленные миниатюры и гравюры, изображающие Жанну со знаменем в руках, наглядно подтверждают ее слова. Возможно, девушке, рост которой, по разным оценкам, составлял от 149 до 158 см и которую вряд ли можно считать атлетом, было довольно затруднительно управляться одной рукой с тяжелым старинным мечом. Скорее она носила «меч Фьербуа» как принадлежность боевого снаряжения. Это отчасти помогает понять ее показания на допросе: после того как «голоса» предупредили Жанну о том, что она будет захвачена в плен англичанами, она пошла в бой не с чудесным «мечом Фьербуа», приносившим ей удачу, а с мечом, взятым «у какого-то бургундца»; возможно, этот бургундский меч попросту был для нее легче и удобнее.

Но какова же судьба «меча Фьербуа»? Материалы обвинительного процесса 1431 года не проливают никакого света на эту загадку: Жанна отказалась открыть своим судьям местонахождение меча. На заданный ей прямой вопрос она отвечала, что «не следует дознаваться, что она сделала с мечом, найденным в церкви Сент-Катрин-де-Фьербуа», что это не имеет отношения к процессу и что она не будет отвечать на этот вопрос.

О легендарном мече вновь вспомнили в 1456 году на процессе по реабилитации Жанны д’Арк. Многие свидетели тогда показали, что Жанна использовала «меч Фьербуа», гоняясь по всему лагерю за проститутками, с чьим присутствием во французской армии она всячески боролась. Некоторые свидетели процесса по отмене приговора утверждали, что в итоге Жанна сломала свой меч о спину какой-то девушки из Оксера или Сен-Дени. Наиболее настойчиво настаивал на этом в своих показаниях герцог Алансонский, утверждавший, что Жанна сломала свой легендарный меч не то о спину, не то о задницу некоей распутной девицы и произошло это в Сен-Дени, после неудачной попытки штурма Парижа. Другой свидетель, Луи де Кут, один из ближайших сподвижников Жанны, категорически опровергал этот факт: «Она не хотела, чтобы в армии находились женщины, и однажды около Шато-Тьерри, увидев девицу, прогнала ее, пригрозив мечом, но она не ударила ее, ограничившись тем, что мягко и сдержанно посоветовала ей не появляться больше среди воинов, иначе она, Жанна, примет против нее меры». Тем не менее версия о сломанном мече получила широкое распространение. Официальный королевский историограф Жан Шартье в своей хронике, законченной около 1460 года, утверждал даже, что с того момента, когда Жанна сломала свой меч, «который, как все считают, был найден благодаря чуду», удача отвернулась от нее. При этом король, как сообщает хронист, был крайне огорчен и раздосадован происшедшим. Он заявил Жанне, что для подобных потасовок лучше подошла бы обычная палка, а не меч, который полагалось беречь как зеницу ока, учитывая его происхождение. Объясняя далее причины поражения и гибели Жанны, Шартье прямо указывает на то, что поломка меча явилась знамением свыше: небеса словно бы предупреждали Жанну о том, что ее военная миссия окончена, но она не смогла правильно истолковать этот знак и продолжала сражаться, а потому проиграла битву, попала в плен и погибла.

Надо признать, что история с поломкой меча выглядит довольно темной. Во-первых, известно, что у Жанны за всю ее недолгую карьеру было как минимум шесть мечей, и не факт, что в Сен-Дени она сломала именно «меч Фьербуа». Во-вторых, «меч Фьербуа», как мы помним, был довольно тяжел, и если Жанна не пользовалась им в сражениях, то еще менее вероятно, что именно с этим мечом она стала бы гоняться по всему лагерю за распутными девками. Наконец, маловероятен сам факт поломки меча от удара им о спину (или, говоря шире, по телу) некоей девушки: что же это за меч, который ломается от удара плашмя по незащищенному человеческому тепу, какой невероятной силы должен был быть этот удар и какой мускульной массой должна была обладать та самая несчастная девушка, о хребет которой Жанна переломила свой легендарный меч? Все это выглядит слишком фантастично.

Стоит обратить внимание и на то, что члены трибунала, осудившие Жанну на смерть, были хорошо осведомлены об истории чудесного меча, с пристрастием расспрашивали о нем Жанну, но ни разу не обмолвились о том, что «меч Фьербуа» был когда-либо сломан; напротив, они настойчиво пытались получить от Жанны сведения о дальнейшей судьбе меча. А между тем история о сломанном мече — если бы она была правдой — давала им в руки новые козыри: «ведьма» обладала волшебным мечом, приносившим ей удачу, но вот меч сломался, «ведьма» лишилась своей волшебной силы и попала в плен…

Наконец, невероятен сам факт использования чудесного меча в качестве орудия наказания распутниц. Как мы помним, Жанна считала его даром святой Екатерины, которую глубоко почитала как свою небесную заступницу. Неужели религиозность Жанны не помешала бы ей использовать «меч Фьербуа» для подобных недостойных целей? В таком случае следует согласиться с королем Карлом VII, который, конечно же, был совершенно прав, сказав Жанне, что «для подобных потасовок лучше подошла бы обычная палка, а не меч, который полагалось беречь как зеницу ока, учитывая его происхождение»…

Но если вся эта история с поломкой меча недостоверна, то какова истинная судьба «меча Фьербуа»?

Как мы помним, судьи, допрашивавшие Жанну, прямо задали ей этот вопрос, но она отказалась отвечать на него. Она намекнула только, что все ее имущество, включая лошадей и меч, осталось в руках ее братьев. Со слов Жанны мы знаем также, что «меч Фьербуа» оставался при ней по крайней мере до того дня, когда она прибыла в Ланьи (29 марта 1430 г.). 23 мая того же года она попала в плен у стен Компьена. Между этими двумя событиями, однако, есть еще одна дата: 24 апреля 1430 года. В этот день, когда Жанна была в Мелюне, «голоса» сказали ей, что еще до Иванова дня (в том году он приходился на 24 июня) она будет захвачена в плен.

Таким образом, Жанна знала, что ей не суждено вернуться из этой военной кампании. Она знала, что ей оставалось только два месяца свободы или того меньше. Как же она могла поступить в этой ситуации? Вспомним ее слова, сказанные на процессе: «Все мое имущество осталось у моих братьев — мои лошади, мой меч и, насколько я знаю, все остальное; все это стоит больше двенадцати тысяч крон…»

Да, по всей видимости, она поспешила отослать все свои ценности братьям. При этом «меч Фьербуа» был, вероятно, наиболее ценным ее имуществом (если не считать знамени). Что же произошло с мечом в дальнейшем? Как братья Жанны распорядились ее имуществом? Об этом история молчит — нигде, ни в одном документе, ни в одном источнике на этот счет нет ни малейшего намека, никаких указаний… Однако эта тишина — сама по себе подсказка.

Мы знаем, что в Средние века существовала традиция, когда владелец меча или его оставшиеся в живых родственники бросали отслужившее оружие в воду — в реку или озеро. Эта традиция уходила корнями в глубокую древность и была связана с какими-то неясными поверьями; отголоски ее сохранились, например, в легенде о короле Артуре и его легендарном мече Эскалибуре. Исходя из этого, можно предположить, что, получив известие о смерти Жанны, ее братья поступили в соответствии с древним обычаем: они бросили «меч Фьербуа» либо в Луару — свидетельницу многих блестящих побед Жанны д’Арк, либо в Сену, над водами которой палачи рассеяли пепел Орлеанской девы, а может быть, в какую-нибудь другую французскую реку или в озеро. И с этого момента легендарный меч навсегда уходит в небытие…

Интересно, что в 1436 году, спустя пять лет после того как Жанна д’Арк была сожжена на рыночной площади в Руане, во Франции объявилась загадочная женщина по имени Клод, утверждавшая, что она — Орлеанская дева, чудесным образом спасшаяся от смерти. Еще более интересно то, что братья Жанны признали в неб свою сестру! Однако о «мече Фьербуа» все источники единодушно молчат: очевидно, что, если бы у братьев он был, они поспешили бы вернуть его своей чудесно спасшейся сестре (несколько лет спустя все же было доказано, что это самозванка). Следовательно, к 1436 году меча у них уже не было, и легендарное оружие исчезло между 1430 и 1436 годами. Все, что мы знаем о нем достоверного, содержится в словах самой Жанны д’Арк — все остальное, увы, предположения и догадки. Возможно, именно «меч Фьербуа» запечатлен на гербе Жанны д'Арк, хотя нельзя сказать, чтобы это было точное его изображение. К числу реликвий, связанных с именем Орлеанской девы, порой причисляют еще меч, хранящийся в Дижоне, на котором выгравированы имя короля Карла VII, название города Вокулёра, а также гербы Франции и Орлеана. Однако тщательное исследование этого меча позволило сделать вывод, что он изготовлен в XVI веке поклонниками Жанны д’Арк, объединившимися в лигу, посвященную ее памяти.