Легенды и загадки земли Новгородской

Родоначальники

Во время Всемирного потопа спаслась только семья праведного Ноя. На второй год, как спала вода, Ной завещал своему любимому сыну Афету властвовать над всеми западными и северными странами. Пока властвовать было не над кем. Однако люди вновь расплодились, возгордились и даже стали строить в Вавилонии столб — башню до самого неба. Богу пришлось перемешать людям языки, чтобы не могли они понимать друг друга и сделаться небожителями.

Через 130 лет после потопа (согласно подсчетам летописца в 3135 г. до н.э.) сын Афета Мосох пришел с племенем своим от Вавилона и заселил земли в Северном Причерноморье, и Приазовье. Правнуки Афета Скиф и Казардан основали Великую Скифию. Вскоре потомки их столь расплодились, что из-за тесноты места начались распри, междоусобие и вражда.

Боролись пять князей-братьев: Словен, Рус, Болгор, Коман и Истер. Объективности ради сказитель добавил: от их же славного племени и «каган-сыроядец выскочил» (знакомый нам по былинам враг Руси).

Словен и Рус, как самые мудрые и храбрые из князей, первыми поняли, что так жить негоже. «Разве наша земля, — говорили они, — это уже вся вселенная? Неужто нет в наследии Афета другой земли, к поселению человеку угодной? Ведь мы слышали от отцов, что Ной благословил Афета всей землей западного и северного ветров! Ныне, братья и други, послушайте совета нашего. Оставим вражду из-за тесноты. Подвигнемся от этой земли пойдем по свету, унаследованному от прадедов, куда нас приведет счастье!» Люба была речь князей всем людям. И в 2409 году пошли Словен и Рус со своими родовичами от Черного моря прочь. Ходили они по странам вселенной, как крылатые орлы, перелетали пустыни многие, ища себе место на поселение. Во многих местах останавливались — и бросали их, нигде не обретая покоя.

14 лет путешествовали князья, пока не дошли до озера Мойска, которое потом называться стало в честь сестры их Ирмеры Ильмень-озером. Здесь колдовство повелело путешественникам остановиться. Старший князь Словен с родом своим и всеми кто был под рукой его, сел на реке, что звалась тогда Мутная — последствия же знаменовалось Волхов во имя старшего сына Словена — Волхва.

В 2395 году до н.э. князь Словен построил город на реке Волхов и назвал его по имени своему Словенск. С того времени новопришельцы скифы стали именоваться словенами. Ведь они понимали слова друг друга в отличие от не знающих их языка немцев, т.е. бессловесных, немых. Потом, стяжав во всем мире славу, привыкли называться славнянцами, как поныне слывут. Брат Словена Рус поселился на некотором расстоянии от Словенска, у Соленого Студенца. Здесь он создал град меж двух рек и назвал его Руса. В его честь славяне именовались также Русью.

Осев у Ильменя, стали славяне обустраиваться и давать всему имена. Реку, впадавшую в Ильмень, прозвали во имя жены Словена Шелони. А именем его младшего сына Волховца назвали Оборотную — протоку, что течет из реки Волхова и вновь возвращается в нее.

Волхв, старший сын Словена, слыл чародеем. Говорили, что он, прикинувшись, например, лютым зверем крокодилом, подстерегал на реке Волхове не покорявшихся ему — одних пожирал, других топил. Люди тогда думали: уж не сам ли бог грома Перун в Волхве воплощен? И правда, молился младший сын Перуну, поставил идола его недалеко от Словенска, а вокруг возвел храм — капище. Здесь любил Волхв ночами предаваться мечтам и колдовать.

Много рассказывают о волшебстве, что творил Волхв, и о том, как пропал он. Одни говорят, что одолели Перунова жреца демоны, с которыми он сражался. Другие верили, что он нечистую силу победил — и заскучал. Тогда, согласно былине, собрал он дружину и устремился прямо на царство Индийское: царя тамошнего и воинов истребил, а красных девиц и жен за себя и воинов своих замуж взял. С тех пор славяне с индийцами нравом и языком сходны.

Словен и Рус осваивали земли и строили города, гласит легенда, когда другие народы еще пребывали в дикости и забвении. Увязывая мифологию и хронологию, летописец стремился подкрепить представление своего времени о глубочайших исторических корнях Российской державы. Лишь через несколько сот лет после описанных выше событий в повествовании Исидора Сназина появляются сведения об иных народах, почерпнутые из Ветхого Завета.

К тому времени Словен и Рус, жившие между собой в любви великой, давно померли. После них сыновья и внуки княжили, добыли богатство великое мечом и луком. Владели они северными странами по всему Поморью до пределов Ледовитого океана, землями по рекам Печёре, Выми, Оби и далее. Там брали дорогой ценою зверя соболя. Ходили и на египетские страны воевать, многую храбрость показали в иерусалимских странах и великий страх на все южные земли наводили. Словом, недаром именовались славянами. Это сам Александр Македонский подтвердил.

Златые письмена

Через 2000 лет после основания Великого Словенска, гласит легенда, самодержавец всей вселенной был македонский царь Александр, сын Филиппа. Когда дошел до него слух о славянах и русах, то собрал Александр советников и сказал: «Что сделать подобаете этими варварами-ратями — ополчится многими, разбить их и покорить в вечное рабство?»

Смело говорил царь, только неудобно показалось ему такое предприятие из-за дальнего пути, труднопроходимых морских вод и превысоких гор. Но не растерялся Александр — тотчас послал к славянам богатые дары и собственной высокодержавной десницей златыми письменами начертал послание:

«Александр, царь царей и над парями бич божий, преславный рыцарь, всего света обладатель и всех что, под солнцем, грозный повелитель, непокорным яростный меч, всего света самодержавец — честнейший над честнейшими в далеком и незнаемом краю вашем.

От нашего величества честь, мир и милость вам и по вас храброму народу словенскому. Славнейшему колену, русским князьям и владельцам от моря Варяжского (Балтийского) даже до моря Хвалынского (Каспийского), любезным и милым моим, храброму Великосану, мудрому Асану, счастливому Авесхану. Вечно поздравляю, будто самих вас лицом к лицу целую и сердечно принимаю, как друзей сердцу моему.

Сию милость даю вашему величеству: если какой народ вселится в пределах вашего княжества от моря Варяжского до моря Хвалынского — да будет вам и роду вашему подлежать вечному рабству. Во иные же пределы отнюдь да не вступит нога ваша.

Это достохвальное дело удостоверено нашим листом и подписано царскою высокодержавною правицею, и за природным нашим государским златокованым гербом привешанным дано вашей честности навечно в городе нашей постройке, в великой Александрии, изволением великих богов Марса и Юпитера и богини Венеры, месяца первого начального дня».

«Славянорусские князья», сподобившиеся принять столь великую честь от самодержавца, гласит сказание, это послание весьма почитали, повесили в божнице своей по правую сторону от идола Велеса, бога богатства, поклоняясь сей грамоте, и праздник в её честь установили в первый день первого месяца.

Переселения

Минуло немало столетий, пока утешенные славянской грамотой славяне вновь проявили себя. В 420 году два храбрых новгородских князя бились под самыми стенами Царьграда, и хотя один пал — другой возвратился восвояси со многим богатством. В то же самое время опустошил славянскую землю страшный мор. Словенск и Руса вконец опустели, так что дикие звери обитали в градах и плодились. Одни люди ушли на север и восток и назвались весь, другие на Дунай возвратились.

По прошествии времен пришли славяне с Дуная, подняв с собою скифов и болгар немало, и начали вновь те города строить, Словенск и Русу населять. Но налетели на них гунны, повоевали и города разрушили, землю словенскую опустошили вконец.

Много времени прошло, пока услышали жители Скифии от беглецов о земле праотиев своих, что лежит пуста и небрегома. Пожалели о том весьма и стали думать, как вновь наследовать земли предков? И вновь поднялось с Дуная множество славян бессчетное, а с ними скифы, болгары и иностранники. Пришли на землю Словена и Руса, сели опять близ озера Ирменя и обновили град на новом месте от старого Словенска вниз по Волхову. Нарекли его Новгород Великий и поставили старейшиной Гос-томысла. Город Русу возвели на старом месте, поэтому она именуется Старая Руса. Многие города люди построили и широко расселились по земле. Одни осели в полях и назвались поляне, другие — полачане — по реке Полоте, третьи — мазовшане, четвертые — жмутяне, а иные — бужане — по реке Бугу. Были также смоляне, чудь, ростовцы, древляне, моравы, сербы, болгары, северяне, лопь, мордва, мурома. И всякий, гласит сказание, своим прозванием именовался.

Сына старейшего князя Гостомысла звали Молодой Словен. Он пошел в земли чуди, там над рекою поставил град во имя свое и, прокняжив в нем три года, умер. Сын его Избор переменил тому граду имя — нарек в свою честь Изборск. Земля Русская тогда процветала и долгие годы почивала в спокойствии с премудрым Гостомыслом.

Когда Гостомысл пришел в глубокую старость, не мог уже владеть такими многочисленными народами и успокоить мятежные кровопролития в своем роде, призвал он к себе властителей русских, бывших под властью его, и с улыбкой сказал им:

«Мужи, братья и сыновья! Состарился я сильно, крепость моя исчезает и ум отступает, жду только смерти. Вижу, что земля наша добра и всем изобильна, только не имеет в себе паря от рода царского. Потому и мятеж велик и неутишим, и междоусобие зло. Молю вас, послушайте меня и примите совет, который дам вам. После смерти моей идите за моря в варяжскую землю и просите живущих там самодержцев, которые принадлежат к роду самого римского императора Августа, чтобы шли к вам княжить. Не стыдно вам таким покориться!»

И все возлюбили речь Гостомысла. Когда же он умер, проводили его до места, называемого Волотово поле, и там с честью погребли. Однако совета его не исполнили, неукротимо враждуя между собой. Племя шло на племя, город на город, князь на князя, да и внутри родов согласия не было. Так прошло, подсчитал летописец, около 400 лет.

«Гнилая кожа»

[1028—1035] Мы начнем повесть с того, что Ярицлейв конунг правил в Гардарики и Ингигерд княгиня, дочь Олава конунга Шведского. Она была мудрее всех женщин и хороша собой.

Говорится о том, что конунг тот Ярицлейв велел построить себе прекрасную палату с великой красотой, украсить золотом и драгоценными камнями и поместил в ней добрых молодцов, испытанных в славных делах; утварь и боевую одежду выбрал для них такую, какой они унте раньше оказались достойными, и все находили, что и убранство палаты, и те, кто были в ней, подходят к тому, как она сама устроена. Она была обтянута парчой и ценными тканями. Сам конунг был там в княжеской одежде и сидел на своем высоком место. Он пригласил к себе многих почетных друзей своих и устроил пышный пир. И вошла в палату княгиня в сопровождении прекрасных женщин, и встал конунг ей навстречу, и хорошо приветствовал ее, и сказал: «Видала ли ты где-нибудь такую прекрасную палату и так хорошо убранную, где, во-первых, собралась бы такая дружина, а во-вторых, чтобы было в палате той такое богатое убранство?» Княгиня отвечала: «Господин, — говорит она, — в этой палате хорошо, и редко где найдется такая же или большая красота, и столько богатства в одном доме, и столько хороших вождей и храбрых мужей, но все-таки лучше та палата, где сидит Олав конунг, сын Харальда, хотя она стоит на одних столбах». Конунг рассердился на нее и сказал: «Обидны такие слова, — сказал он, —и ты показываешь опять любовь свою к Олаву конунгу» — и ударил ее по щеке. Она сказала: «И все-таки между вами больше разницы, — говорит она, — чем я могу, как подобает, сказать словами». Ушла она разгневанная и говорит друзьям своим, что хочет уехать из его земли и больше не принимать от него такого позора. Друзья ее вступаются в это дело и просят ее успокоиться и смягчиться к конунгу. Она отвечала и сказала, что сначала конунг тот должен исправить это перед ней. Тогда сказали конунгу, что она хочет уехать, и просят друзья его, чтобы он уступил, и он так и делает, предлагает ей помириться и говорит, что сделает для нее то, чего она попросит. А она отвечала, и говорит, что согласна на это, и сразу же сказала: «Ты теперь должен, — говорит она, — послать корабль в Норвегию к Олаву конунгу. Я слышала, что у него есть молодой сын, незаконный, пригласи его сюда и воспитывай его, как отец, потому что правду говорят у вас, что тот ниже, кто воспитывает дитя другого». Конунг говорит: «Тебе будет то, чего ты просишь, — говорит он, — и мы можем быть этим довольны, хотя Олав конунг больше нас, и не считаю я за унижение, если мы воспитаем его дитя».

И посылает конунг корабль в Норвегию, и пришли те мужи к Олаву конунгу и говорят ему о предложении конунга и княгини. Он отвечал: «На это я охотно соглашусь, и думается мне, что нигде не будет моему сыну так хорошо, как у Ярицлейва конунга и Ингигерд княгини, о которой я знаю, как о славнейшей из женщин и как нельзя более расположенной ко мне». И посылает он на восток с ними Магнуса, сына своего, и принимают они его с почетом, и был он воспитан там среди дружины и с не меньшей любовью, чем их сыновья. Некоторые люди ненавидели его, и казалось им, что не подобает воспитывать там сына иноземного конунга, и не скрывали этого от конунга, но это ни к чему не вело, потому что конунг не слушал ничего такого. Часто забавлялся он в палате конунга и был ловок во многих играх и упражнениях. Он очень ловко ходил на руках по столам и показывал в этом большое уменье, и много было людей, которым нравилось, что он так быстро стал таким ловким. Один дружинник, довольно пожилой, невзлюбил его, и однажды, когда мальчик тот ходил по столам и подошел к этому дружиннику, он подставил ему руку и свалил его со стола того и сказал, что не хочет [терпеть] его дерзости. Люди судили об этом по-разному: одни были за мальчика, другие — за дружинника. И в тот же вечер, когда конунг ушел спать, мальчик тот остался в той палате, и когда дружинники те остались там и пили, Магнус подошел к “тому дружиннику, и был у него в руке топорик, и ударил он насмерть дружинника того. Некоторые товарищи его хотели убить мальчика того и так отомстить за того дружинника, а некоторые заступились и хотели испытать, насколько конунг его любит. Тогда взял один мальчика того на руки и побежал в тот дом, где спал конунг, и бросил его там на постель конунга и сказал: «В другой раз стереги получше своего жеребенка». Конунг говорит: «Часто вы выбираете для него неподобные слова». Дружинник тот отвечает: «Теперь он для этого довольно сделал, — говорит он, — убил вашего дружинника». Конунг спрашивает, как это случилось, и он сказал ему. Тогда сказал конунг: «Дело, достойное конунга, приемыш, — говорит он и засмеялся при этом, — я уплачу за тебя виру». После того договорился он с родичами убитого и заплатил сразу же выкуп тот. А Магнус находится в дружине конунга и воспитывается с великой любовью, и его тем больше любили, чем он становился старше и разумнее.

«Красивая кожа»

[1020 г.] Олав Шведский… выдал замуж Ингигерд, дочь свою, за Ярицлейва конунга, сына Вальдамара, конунга в Хольмгарде. И посылали они, Олав конунг в Норвегии и Ингигерд, много драгоценностей друг другу и верных людей. Тогда был Рагнвальд ярл, сын Ульва, в Гардарики, родич Ингигерд княгини. Он был большой друг Олава конунга, как говорил Сигват [скальд], когда он вернулся из поездки на восток в Гардарики, посланный Олавом конунгом.

[1028-1030 гг.] Когда настала весна и лед вскрылся, Олав конунг уехал в Швецию к Онунду конунгу, свояку своему. Он дал Олаву конунгу корабль, и отправился он тогда на восток в Гардарики к Ярицлейву конунгу и был там хорошо принят. Пробыл он там зиму, и был с ним Магнус, сын его; мать его звала Альвильд. В то время, когда Олав конунг находился в Гардарики, поехали вслед за ним многие друзья его с севера из Норвегии, и узнал он все, что случилось в той стране. В то лето, когда Олав конунг уехал на Восток, Хакон Хладаярл поехал на запад в Англию за своей невестой. (Хакон потерпел кораблекрушение и утонул.) …Друзья Олава конунга послали ему вести, что в стране той нет вождя, и звали его вернуться в свои владения.

Олав согласился и собрался в путь после Йоля. Оставил он Магнуса, сына своего, на воспитание у Ярицлейва конунга, а сам и дружина его поехали с востока по льду в ту зиму, а когда наступила весна, отправился он за море, в Швецию.

[1030—1045 гг.] Когда Олав Святой конунг пал при Стикластадире, уехали они из страны, Харальд, брат его, и Рагнвальд, сын Бруси, и много людей с ними, и пришли в начале зимы той на восток в Хольмгард к Ярицлейву конунгу, и принял он их хорошо, как говорит Вальгард из Беллы, который сочинил [песню] о Харальде…

У Ярицлейва всегда было много норвежцев и шведов; и умер Рагнвальд ярл, сын Ульва, и то княжество взял Эйлив ярл. У него тоже было много норвежцев, и давал он им жалованье по договору. Это звание ярла давалось для того, чтобы ярл тот защищал владения конунга от язычников. Ярицлейв поставил Харальда вторым вождем над своим войском и давал жалованье всем его людям, как говорит Тъёдольв скальд.

Там пробыл Харальд долго, и было у него много битв, и Ярицлейв относился к нему очень хорошо. Захотелось Харальду ехать в Миклаград; снарядился он в путь, и большой отряд норманнов с ним.

Так ушел Харальд из Миклагарда и вошел в Черное море, и раньше, чем плыть по морю тому, он высадил на сушу девицу Марию и дал ей хороших спутников до Миклагарда, и поручил ей сказать Зое царице, что Харальду кажется, что у нее мало власти над ним и что ее могущество не может помешать ему взять девицу Марию, если он захочет. Тогда поплыл он на север в Эллипальта, а оттуда поехал назад по Востоку. В этой поездке сочинил Харальд веселые песни, и их шестнадцать, и один припев во всех; вот одна из них.

… Быстро шел корабль, на котором были храбрые мужи; мы были горды, как и можно было ожидать; меньше всего жду я, чтобы трус достиг того же; но все-таки девушка в Гардах словно и не хочет меня ждать.

Этим намекал он на Эллисив, дочь Ярицлейва конунга, Харальд прибыл в Хольмгард к Ярицлейву конунгу и был там хорошо принят. Взял он тогда то множество золота своего, которое он раньше посылал из Миклагарда. Раньше, чем Харальд уехал из Гардов с востока, Ярицлейв конунг выдал за него дочь свою, которую звали Елизаветой, а норманны называли Эллисив.

«Круг земной»

[1020 г.] (В Швецию приезжают послы Ярицлейва конунга с востока из Хольмгарда, которому предыдущим летом была обещана рука Ингигерд, дочери Олава Шведского.)

Олав конунг поговорил об этом деле с Ингигерд и сказал, что хочет ее брака с Ярицлейвом конунгом. Она отвечала: «Если я должна выйти за Ярицлейва конунга, то я хочу, — сказала она, — в свадебный дар Альдейгьюборг и то ярлство, которое к нему принадлежит». (Ингигерд выбирает своего родина Рагнвальдаярла, сына Ульва, чтобы он ехал с нею на Русь, с условием предоставления ему там не меньшего почета, чем в Швеции, отправляется со всеми своими спутниками на Русь и выходит за Ярицлейва.) Ингигерд княгиня дала Рагнвальду ярлу Альдейгьюборг и то ярлство, которое к нему принадлежит.

[1042 г.] (Харальд возвращается на Русь, плывет из Черного моря на север в Эллипальта, а оттуда едет по всему Востоку.) Когда Харальд прибыл в Хольмгард, Ярицлейв конунг встретил его как нельзя лучше; оставался он там зиму и взял себе все то золото, которое раньше посылал туда из Миклагарда, и много всяких сокровищ; это было такое богатство, какого никто на севере не видал в руках одного человека.

[1044—1045 гг.] В эту зиму выдал Ярицлейв конунг дочь свою за Харальда; она звалась Елизаветой; норвежцы называют ее Эллисив… К весне собрался он в путь из Хольмгарда и отправился в Альдейгьюборг, там сел на корабль и отплыл с Востока летом… в Швецию, в Сигтуну.

(Р) Юрик-новосел

В старину князьки местами жили. Кто где расширился и овладел местом, тут и жил. И приехал Юрик-новосел из северной стороны, из дальней украины, и распоселился жить в Ладоге. Но тут ему место не по любви, и приезжает он в Новгород Великий, и не с голыми рукама, и в союз вступает. И живет он день ко дню, и неделя ко неделе, и год ко году, — и залюбили его новгородцы, что человек он веселого нраву и хорошего разуму и повышает себя житьем-богатством, а тут и побаиваться стали. Вот зазвонили на суем — в колокол, — и выступает этот Юрик-новосел: «Что, — говорит, — честное обчество, возьмите меня в совет к себе, и будь я над вами как домовой хозяин. Только можете ли вы за наряд платить мне половину белочьего хвоста?» Сметили и погадали граждане новгородцы и сказали: «Можем и платить будем половину белочьего хвоста».

И мало-помалу уплатили они, и им не в обиду это. Вот опять зазвенел колокол, и на сходе собрались, и говорит Юрик: «А что, честное обчество новгородцы, можете ли вы платить мне и весь белочий хвост?» Подумали-погадали и опять сказали: «Можем», — и платить стали.

Прошло немного, опять в совет собрались: «А что, честное обчество, можете ли половину белочьей шкуры платить?» И ответ держат: «Можем».

Еще немного прошло — и в совете опять спрашивает Юрик: «А что, честное обчество, можете ли вы платить мне и всю белочью шкуру?» Порешили платить и всю белочью шкуру и платили долго.

Видит Юрик, что платят, собрал всех на сходку и говорит: «За белочью шкуру хочу я наложить на вас малые деньги, можете ли вы поднять мне?» И малые деньги они подняли — и поныне помнят этого домового хозяина и в Северной украине, и в Олонецком крае, и в Новгороде.

И после этого Юрика пуще и пуще повышали дань с алтына на четвертину, а с четвертины на полтину, а с полтины на рубль, и так до Петра I, а после Петра платили и с живой души, и с мертвой, и рубль, и два, и три, и четыре, и пять.

Свержение Перуна в Новгороде

Был Зверь-змияка, этот Зверь-змияка жил на этом самом месте, вот где теперь скит святой стоит, Перюньской. Кажинную ночь этот Зверь-змияка ходил спать в Ильмень-озеро с волховскою коровницею. Перешел змияка жить в самый Новгород; а на ту пору и народился Володимер, князь в Киеве; тот самый Володимер-князь, что привел Руссею в веру крещеную. Сказал Володимер-князь: «Всей земле Русской — креститься». Ну и Новгороду тож, Новгород окрестился. Черту с Богом не жить: Новый город схватил змияку Перюна да и бросил в Волхов. Черт силен: поплыл не вниз по реке, а в гору — к Ильмень-озеру; подплыл к старому своему жилью — да и на берег! Володимер-князь велел на том месте церковь рубить, а дьявола опять в воду. Срубили церковь: Перюну и ходу нет! Оттого эта церковь назвалась Перюньскою; да и скит тоже Перюньский.

Марфа-посадница

Марфа-посадница славна была пирами да пирогами; хлеб-соль на столе, вино и брага на подносе; пей, ешь, веселися, только ее слушайся, а Бога она не знала, а святые ей нипочем. Во великую Софею ходила, а гордую поступь держала и выше всех себя почитала. Соловецкая Сума под рукой ее была, и держала она крестьян у себя и правила ими, как своей рукавицей.

Жил на этой Суме угодник Божий Изосима, но людно ему было. Переехал он на Соловецкий остров — и вот первое было чудо. Стал он там проситься у ловцов честно и хорошо: «Рыболовы, дайте мне сей остров на житье». Рыбари не соглашаются: «Не можем дать, — говорят, — нам это место пристойно для рыбной ловли». Бога просит неотступно Изосима, и вот Бог глас гласит с неба слугам своим, по его молению: накажите вы жены этих рыболовов — и сдадут рыбное место Изосиму. И били два мужа светлообразны до кровавых ран эты жены. И рыбари согласились сдать место Изосиму. И начал он тут житье расширять.

Вот и иное еще чудо. В займищи на Соловецком острову остался брат Изосимы по плоти, Германом зовут; ввечеру хлеба нет, а стало зиметъ, и вот просит хлеба у Бога. Поутру выходит на улицу: стоит кережка с хлебом у врат его, у кельи. Елико Герман обрадовался: «Слава тебе, Господи», — воскликнул он, — и тем мог на зиму жить.

И вот сей святой старец, так прославленный Богом Изосима, приходит по гласу Божию к Марфе-посаднице в Новгород; бояра и князи собраны у ней по ее хотению. Марфа-посадница елико обрадовалась гостю с подсеверной стороны: «Откуда, — говорит, — мне счастье великое? Кто послал тебя, богобоязненный старец? Откуда, — говорит, — дал Господь ангела хлеба покушать?» Старец Изосима поясняет и благословляет ю в своем доме: «Бог тебя благословит, Божья на тебе благодать да будет». Марфа-посадница зовет его на обед: «Пиша у меня на столе набраная, и князья и бояре вкупе собраны, благослови, отче, пищу сию есть и пить!»

Сидят на пиру вси князья и бояра, едятоны — наедаются, пьют оны — напиваются, разговорами забавляются. Сидит Изосима, притаился в переднем углу; он поднял голову свою честную, воззрел он оком ясным на этыих гостей напитующих: вси-то они без голов сидят, не вином-то оны напиваются, оны кровью вси обливаются. Воскорбел старец и от туги прослезился: жаль ему стало князей и бояр, жаль ему стало великого Новагорода.

Отобедали и начали благодарить Марфу-посадницу за благо ее — за добро. Тут подходит к ей старец Изосима и умильно ей говорит: «Аи же ты, раба Божья, Марфа-посадница, благослови ты мни Соловецкую Суму к Соловецкому острову на странных прибежище, убогих пропитанье и братии на спасенье». Тут ответ держала Марфа-посадница: «Не могу дать Сумы Соловецкой, и Сума мне самой надоб». И жаль ей стало Сумы Соловецкой, не рада она была великому гостю и поскупилась для ангела Божья.

И видит Изосима, что кривда сидит в Новгороде, а правда на небо взята. И скажет он последнее слово: «От моего здесь бытования дом Марфы-посадницы будь пуст и в жилище этом живой человек не живи». Так и стало по слову его.

Казнь колокола

Услышал Грозный царь во своем царении в Москве, что в Великом Новгороде бунт. И поехал он с каменной Москвы великой и ехал путем-дорогой все больше верхом. Говорится скоро, деется тихо. Въехал он на Волховской мост. Ударили в колокол у святой Софии — и пал конь его на колени от колокольного звону.

И тут Грозный царь воспроговорил коню своему: «Аи же ты мой конь, пеловой мешок (мякина), волчья ты сыть; не можешь ты царя держать — Грозного царя Ивана Васильевича». Доехал он до Софийского храма и в гневе велел он отрубить снасти у этого колокола, и чтобы пал наземь, и казнить его уши. «Не могут, — говорит, — скоты звону его слышать». И казнили этот колокол в Новгороде — нонь этот колокол перелитой.

Иван Грозный в Новгороде

Еще за наших дедов, еще Питер был не под нашим владением, был царь Грозный Иван Васильевич. Приехал Грозный в Новгород, пошел к Софии к обедне. Стоит царь Иван, Богу молится; только глядит: за иконой бумага видится. Он взял ту бумагу и распалился гневом! А ту бумагу положили по насердкам духовники, а какая та была бумага — никто не знает. Как распалился Грозный царь — и велел народ рыть в Волхов; царь Иван стал на башню, что на берегу налево, как от сада идешь на ту сторону; стал Грозный на башню, стали народ в Волхов рыть: возьмут двух, сложат спина с спиной, руки свяжут да так в воду и бросят; как в воду — так и на дно.

Нарыли народу на двенадцать верст; там народ остановился, нейдет дальше, нельзя Грозному народу больше рыть! Послал он посмотреть за двенадцать верст вершников — отчего мертвый народ вниз нейдет. Прибежали вершники назад, говорят царю: «Мертвый народ стеной стал». — «Как тому быть! — Закричал царь, — давай коня!» Подали царю коня; царь сел на конь и поскакал за двенадцать верст. Смотрит: мертвый народ стоит стеной, дальше нейдет. В то самое времечко стало царя огнем палить: стал огонь из земли кругом Грозного выступать. Поскакал царь Иван Васильевич прочь, огонь за ним; он скачет дальше, огонь все кругом!.. Царь соскочил с коня да на коленочки стал, Богу молиться: «Господи, прости мое согрешение». Огонь и пропал. Приезжает царь в Новгород; там через сколько-то времени пришел к митрополиту обедать в постный день. Митрополит поставил на стол редьчину, а царю кажется — голова кобылья! «Чем ты меня потчуешь, митрополит? — говорит царь, — теперь пост, а ты поставил мясо, да еще какое — кобылью голову, что есть и в скоромный день грех большой!» Митрополит усмехнулся да и говорит: «Есть кобылью голову фех, а народ губить — святое дело!» Благословил митрополит ту редьчину, царю и показалась редьчина редьчиной.

С тех пор Волхов и не мерзнет на том месте, где Грозный царь народ рыл: со дна Волхова тот народ пышет… А где народ становился за двенадцать верст, там Хутынский монастырь царь поставил…

Житие Антония Римлянина

Преподобный Антоний родился в 1067 году в Риме в семье знатных и состоятельных горожан, державшихся православного исповедания. С детства он был воспитан родителями в христианском благочестии и преданности Святой Церкви. В юности преподобный Антоний вследствие постоянных прений о вере и стремления римских пап обратить православных в латинство изучил богословие Восточной Церкви и творения святых отцов. Лишившись родителей, святой Антоний решил принять монашество и покинуть Рим. Ему было 17 лет. Раздав одну часть богатого наследства нищим, а другую вложив в бочку и бросив в море, он всецело предал себя воле Божией и отправился в странствие по обителям, где подвизались православные монахи. В одном пустынном скиту он принял монашеский постриг и прожил там двадцать лет. Он отличался «воздержанием и любомудрием и смирения высокими нравы». Покоряя плоть свою духу «терпением и постом и частыми молитвами», очищая «слезами душевное око», просвещая «ум бесстрастием», украшаяся «Божественным смирением», он достиг высокой святости.

Гонение на православных со стороны латинян вынудило братию покинуть скит. Святой Антоний скитался, переходя с места на место, пока не нашел на пустынном берегу моря большой камень, на котором целый год прожил в посте и молитве. Страшная буря, разыгравшаяся 5 сентября 1105 года, отторгла от берега камень, на котором стоял святой подвижник, и понесла далеко в пучину морскую. Пребывая в глубокой молитве, преподобный Антоний не испугался, но всецело предал себя Богу.

Камень чудесным образом понесло по водам; переплыв море, он вошел в устье реки и в канун праздника Рождества Пресвятой Богородицы остановился на берегу реки Волхова близ села Волховского, в трех верстах от Новгорода. Событие это засвидетельствовано в Новгородских летописях.

Утром преподобного Антония с удивлением обнаружили окрестные жители. Они с изумлением смотрели на чудного пришельца, который не смел сойти со своего камня, ставшего домом его и твердыней, испытанной среди бурь.

Не зная русского языка, святой Антоний на все вопросы отвечал поклонами. Три дня святой молился на камне и просил Бога открыть ему, в какой стране он находится. Затем он отправился в Новгород, где по Промыслу Божию встретил человека из иноземных купцов, который знал латинский, греческий и русский языки. От него преподобный Антоний узнал, в какой стране он находится.

С удивлением слушал он, что пред ним Великий Новгород и Святая София, что камень его не на водах Тибра, а на Волхове, который отстоит на полугодичный путь от древнего Рима, ему же трехдневным казалось сие таинственное странствие на пучинах. Вместе они вошли в собор, где священнодействовал святитель Никита, и душа пришельца, гонимого на своей родине за веру предков, исполнилась несказанной радостью при виде благолепия службы православной, столь убогой на оставленном им Западе. Побывав в храме, святой Антоний вернулся на свой камень. Окрестные жители стали приходить к нему за благословением. У них преподобный научился русскому языку.

Через некоторое время преподобный Антоний отправился в Новгород к святителю Новгородскому Никите (+1108; память 31 января/13 февраля, 30 апреля/13 мая и 14/27 мая), которому рассказал о своем чудесном прибытии. Святитель Никита хотел оставить преподобного при кафедре, но святой Антоний испросил у него благословения жить на том месте, где определил ему Господь. Через некоторое время святитель Никита сам побывал у преподобного Антония, который продолжал жить на камне. Осмотрев место, святитель благословил преподобного основать здесь монастырь в честь Рождества Пресвятой Богородицы. Он получил у посадников место и освятил построенный вначале деревянный храм.

На следующий год рыбаки ловили рыбу недалеко от новой обители, но неудачно. По слову преподобного они забросили невод еще раз и поймали много рыбы, а также вытащили бочку, брошенную преподобным Антонием в море на родине. Святой узнал свою бочку, но рыбаки не хотели отдать ее ему. Преподобный предложил им отправиться к судьям и рассказал, что в бочке находятся преимущественно священные сосуды и иконы (очевидно, из домовой церкви его родителей). Получив бочку, преподобный Антоний на имевшиеся в ней деньги купил у новгородских посадников землю вокруг монастыря, село и рыбные ловли.

С годами обитель преподобного благоустраивалась и благоукрашалась. Вместо деревянных храмов были воздвигнуты каменные.

В 1117 году был заложен каменный храм в честь Рождества Пресвятой Богородицы, который освятил епископ Новгородский Иоанн (1110—1130) в 1119 году. Не позднее 1125 года этот храм был расписан. В это же время была построена каменная трапезная, при которой позднее соорудили храм в честь Сретения Господня.

В 1131 году преподобный Антоний по желанию братии обители был поставлен игуменом монастыря. Шестнадцать лет он управлял обителью, наставляя братию в благочестии и богоугодном житии. Перед кончиной он назначил преемником своего ученика преподобного священноинока Андрея. Преподобный Антоний мирно почил 3 августа 1147 года и был погребен епископом Новгородским Нифонтом (1130—1156) в монастырском храме в честь Рождества Пресвятой Богородицы.

В 1597 году при Всероссийском Патриархе Иове (1589—1607) и Новгородском митрополите Варлааме (1592—1601), в первую пятницу после дня памяти святых первоверховных апостолов Петра и Павла (29 июня), были обретены святые мощи преподобного Антония. Обретению мощей предшествовали чудесные исцеления по молитвам преподобного. Так, например, у гробницы святого исцелился от смертельной болезни игумен обители Кирилл (1580—1594). В благодарность он построил над камнем подвижника часовню. Некий бесноватый свечник по имени Феодор пришел в монастырь и молился у камня преподобного, на котором в то время уже был написан образ святого. Ему явился преподобный Антоний и сказал, что он исцелится от беса, когда приложится к камню. Так и случилось. Исцелялись от болезни также иноки обители, когда они обращались к молитвенной помощи преподобного.

Однажды благочестивому иноку Антониевой обители Нифонту было видение, в котором открылась воля Божия о прославлении преподобного Антония. По ходатайству Нифонта и бывшего игумена обители Кирилла, ставшего к тому времени архимандритом Троицесергиевого монастыря, Святейший Патриарх Иов повелел переложить мощи преподобного Антония в новую гробницу и поставить их в храме для всеобщего поклонения. Перед открытием святых мощей митрополит Новгородский Варлаам и братия обители установили строгий пост и сугубые молитвы преподобному. Преподобный Антоний явился митрополиту Варлааму и благословил исполнить повеление патриарха. 1 июля 1597 года, когда разобрали гробницу над могилой, то увидели честные мощи преподобного, «яко жива лежаща». Благоуханием наполнился весь монастырь. Святые мощи были положены в новую гробницу рядом с местом прежнего погребения. От святых мощей происходили чудесные исцеления больных. В том же году преподобный Антоний был прославлен в лике святых.

Ученик и преемник преподобного Антония игумен Андрей составил житие преподобного Антония, которое в 1598 году было дополнено упоминавшимся иноком Нифонтом. Инок Нифонт составил также сказание об обретении мощей святого и похвальное слово ему. В 1168 году был напечатан первый акафист преподобному, составленный бывшим настоятелем Антониева монастыря архимандритом Макарием.

Со времени обретения святых мощей преподобного Антония в его обители в первую пятницу после Петрова дня (в 1597 году этот день пришелся на 1 июля) совершалось особое торжество. Из Новгородского Софийского собора в обитель совершался крестный ход. Множество народа стекалось со всей Новгородской епархии. 17 января, в день тезоименитства преподобного, в обители совершалось местное празднование в честь святого Антония.

Богослужебные сосуды, обретенные в бочке, были увезены в Москву Иоанном Грозным и хранились в ризнице Московского Успенского собора. Сохранились духовная и купчая грамоты преподобного Антония, издававшиеся неоднократно. По-прежнему в Рождественском соборе Антониева монастыря в Новгороде хранится камень, на котором преподобный Антоний чудесно приплыл из Рима.

Повесть о путешествии Иоанна Новгородского на бесе

Нельзя забвению предать то, что случилось однажды по Божьему изволению со святителем Иоанном. Нередко попущением Божьим выпадает испытание и святым, да еще больше прославятся и просияют, как золото отполированное. Прославляющего меня, говорит Господь, и я прославлю. Дивен Бог святыми своими; сам Господь святых своих прославляет. И еще сказал Христос: «Дал я вам власть над духами нечистыми».

Однажды святой по своему обычаю творил ночные молитвы в ложнице своей. Здесь у святого и сосуд с водой стоял, из которого он умывался. И вот, услыхав, что кто-то в сосуде этом в воде плещется, быстро подошел святой и догадался, что это бесовское наваждение. И, сотворя молитву, осенил сосуд тот крестным знамением, заключив беса. Хотел бес постращать святого, но налетел на несокрушимую твердыню и твердыни этой поколебать не смог, а сам лукавый был сокрушен. И не в силах терпеть долго, начал бес вопить: «О, горе мне лютое! Как в огне горю, не могу терпеть, выпусти меня поскорее, праведник Божий!» Святой же вопросил: «Кто ты таков и как попал сюда?» Дьявол ответил: «Я бес лукавый, пришел, чтобы смутить тебя. Надеялся я, что ты, как обычный человек, испугаешься и молиться перестанешь. Ты же меня, на мое горе, заключил в сосуде этом. И вот как огнем палим я нестерпимо — горе мне, окаянному! Зачем польстился, пришел сюда, не понимаю! Отпусти меня, раб Божий, а я больше никогда к тебе не приду!» И сказал святой беспрерывно вопившему дьяволу: «За дерзость твою повелеваю тебе: сей же ночью отвези меня на себе из Великого Новгорода в Иерусалим-град, к церкви, где Гроб Господень, и в сию же ночь из Иерусалима — назад, в келью мою, в которую ты дерзнул войти. Тогда я освобожу тебя». Бес клятвенно обещал исполнить волю святого, только умолял: «Выпусти меня, раб Божий, страдаю люто!» Тогда святой, закляв беса, выпустил его и сказал: «Превратись в коня оседланного и встань перед кельею моею, а я сяду на тебя, и ты исполнишь волю мою». Бес черным дымом вышел из сосуда и встал конем перед кельею Иоанна, как приказал ему святой. Иоанн же, выйдя из кельи, перекрестился и сел на него, и очутился той же ночью в Иерусалиме-граде, около церкви святого Воскресения, где Гроб Господень и часть от животворящего креста Господня. Беса же заклял, чтобы не мог с места того сойти. И бес стоял, не смея сдвинуться с места, покуда Иоанн ходил в церковь Святого Воскресения. Подошел Иоанн к дверям церковным и, преклонив колени, помолился, и сами собой открылись двери церковные, и зажглись свечи и паникадила в церкви и у Гроба Господня. Святой возблагодарил в молитве Бога, прослезился и поклонился Гробу Господню и облобызал его, поклонился он также и животворящему кресту и всем святым иконам и местам церковным. Когда вышел он из церкви, осуществив мечту свою, то двери церковные снова сами собой затворились. И нашел святой беса, стоящего конем оседланным, на том месте, где повелел. Сел на него Иоанн и той же ночью оказался в Великом Новгороде, в келье своей. Когда уходил бес из кельи святого, то сказал: «Иоанн! Замучил ты меня: в одну ночь заставил донести себя из Великого Новгорода в Иерусалим-град и в ту же ночь из Иерусалима-града в Великий Новгород. Это ведь заклятием твоим, как цепями, был я крепко связан и все, бедный, перенес. Смотри же не рассказывай никому о случившемся со мной. Если же расскажешь, то я тебя оклевещу. Будешь тогда как блудник осужден, и поруган, и на плот тебя посадят и пустят по реке Волхову». Так пустословил лукавый. Святой перекрестил его, и исчез бес.

Однажды Иоанн, как это было в его обычае, вел душеспасительную беседу с честными игуменами, и с многоразумными иереями, и с богобоязненными мужами, поучая и рассказывая о жизни святых, для пользы душевной людям. Они же в сладость слушали поучения святого: не ленился он учить людей. И поведал он тогда, как будто о ком-то другом рассказывая, что с ним самим случилось. «Я, говорил, знаю человека, который за одну ночь успел попасть из Новгорода Великого в Иерусалим-град, поклонился там Гробу Господню и той же ночью вернулся в Великий Новгород». Игумены, иереи и все люди подивились этому.

И вот, с того дня Божьим попущением начал бес клевету возводить на святого. Жители того города часто видели, как из кельи святого выходила блудница: это бес преображался в женщину. Горожане же не знали, что это бесовское наваждение, а были уверены, что это на самом деле уличная женщина, и впадали в заблуждение. Случалось также, что начальники города, приходя в келью святого для благословения, видели там мониста девичьи, и обувь женскую, и одежду, и негодовали на это, не зная, что и сказать. А все это бес наваждением своим показывал им, чтобы восстали на святого, неправедно осудили его и изгнали бы.

Посоветовавшись с начальниками своими, горожане порешили между собой: «Не подобает такому святителю, блуднику, быть на апостольском престоле — идем и изгоним его!» О таких людях Давид сказал: «Пусть онемеют уста льстивые, в гордыне изрекающие ложь о праведнике», потому что они поверили бесовскому наваждению, как некогда еврейский народ. Но возвратимся к нашему рассказу.

Когда пришел народ к келье святого, то бес перед глазами всех побежал в образе девицы, будто из кельи святого. Люди закричали: «Ловите ее!» Но хоть и долго гнались, не смогли поймать. Святой же, услышав говор людской у кельи своей, вышел и спросил: «Что случилось, дети мои?» Они же рассказали все, что видели, и, не внимая оправданиям святого, осудили его как блудника. Схватили его, и надругались над ним, и, не понимая, что творят, понося святого, порешили: «Посадим его на плот на реке Волхове —пусть выплывет из нашего города вниз по реке». И вывели святого и целомудренного великого святителя божьего Иоанна на Великий мост, что на реке Волхове, и, опустив святого с моста, на плот посадили…

Так сбылось предсказание лукавого дьявола. Возрадовался нечистый, но Божья благодать и вера святого в Бога и молитвы пересилили. Когда посадили Божьего святителя Иоанна на плот на Волхове, то поплыл плот против самой быстрины, которая как раз у Великого моста, никем не подталкиваемый, вверх по реке, к монастырю святого Георгия. Святой же молился о новгородцах, говоря: «Господи! Не вмени им это во грех: ведь сами не ведают, что творят!» Дьявол же, видев это, посрамился и возрыдал. Люди, узрев такое чудо, стали рвать одежды на себе и говорили: «Согрешили мы, неправедно поступили — осудили овцы пастыря своего. Теперь-то видим, что бесовским наваждением все произошло!» Побежали в великую Софию Божию и велели священному собору — иереям и дьяконам — идти с крестами вверх по берегу реки Волхова к монастырю святого Георгия и умолить святого, чтобы возвратился на престол свой. Священники взяли честной крест и икону святой Богородицы, как подобает, и пошли по берегу Волхова вослед за святым, моля его, чтобы возвратился на престол свой. Так же и те люди, которые прежде на святого клевету возводили, шли по берегу Волхова к монастырю святого Георгия и с мольбой просили: «Возвратись, честный отче, великий святитель Иоанн, на престол свой, не оставь чад своих осиротевшими, не поминай наше согрешение перед тобой!» И, обогнав святого и крестный ход, остановились за пол поприща до монастыря святого Георгия, и, кланяясь до земли и проливая слезы, умоляли Иоанна, повторяя: «Возвратись, честный отче, пастырь наш, на престол свой! Пусть грех наш падет на нас — прельстились кознями лукавого дьявола и согрешили перед тобой. За дерзость свою прощения просим, не лиши нас благословения своего!» И многое другое говорили, умоляя святого. Тихо плыл Иоанн на плоте своем против сильного течения, как будто некой божественной силой несло его благоговейно и торжественно, чтобы не обогнать крестного хода, — наравне с несущими честные кресты иереями и дьяконами плыл он. Когда священный собор с честными крестами подошел к тому месту, где стоял народ, то все вместе стали еще горячее молить святого, чтобы возвратился он на престол свой. Святой, вняв мольбе их, словно по воздуху несомый, приплыл к берегу и, поднявшись с плота, сошел на берег. Люди, видевшие все это, радовались, что умолили святого возвратиться, и плакали о своем согрешении перед ним, прощения прося. Он же, беззлобная душа, простил их всех. Одни из них в ноги падали ему, обливая их слезами, другие прикладывались к ризам святого. И, попросту сказать, теснились и толкали друг друга, чтобы хоть увидеть святого. Святой же благословлял всех. И пошел чудотворец архиерей божий Иоанн с крестным ходом в монастырь святого Георгия, совершая молитвенные пения со священным собором. И множество народа следовало за ними, восклицая: «Господи, помилуй!»

Архимандрит же и иноки того монастыря не знали, что в монастырь грядет архиерей божий Иоанн. А в те времена в монастыре святого Георгия жил некий человек, юродивый, получивший от Бога благодать прозорливости. Сей человек пришел к архимандриту монастыря и, постучав в дверь его кельи, сказал: «Иди, встречай великого святителя божьего Иоанна, архиепископа Великого Новгорода, — грядет он к нам в монастырь». Архимандрит не поверил и послал посмотреть. Посланные же пошли и узнали от людей все случившееся со святым и, быстро вернувшись, рассказали архимандриту. Архимандрит повелел в большие колокола звонить. И собрались иноки этой великой лавры, взяли честные кресты и пошли из монастыря навстречу святителю божьему Иоанну. Святой же, увидев их, благословил каждого и, придя в монастырь, вошел в церковь Святого Христова великомученика Георгия с архимандритом монастыря того, со всем священным собором и иноками, и со всем множеством народа. И, совершив молебен, с великой честью вернулся на престол свой в Великий Новгород.

Все это о себе рассказал он сам священному собору и другим людям: как его бес хотел постращать, как он побывал за одну ночь в Иерусалиме-граде и вернулся назад в Новгород, и все, что случилось с ним, подробно поведал, как это выше рассказано. И поучал их святой, говоря: «Дети мои! любое дело творите, сначала проверив все, чтобы не оказаться прельщенными дьяволом. А то может случиться, что с добродетелью зло переплетется, тогда виновны будете перед Божьим судом: ведь страшно впасть в руки Бога живого!» Но об этом пока многого говорить не будем.

Князь и начальники города, посоветовавшись со всем народом, поставили крест каменный на том месте на берегу, куда приплыл святой. И крест этот и ныне стоит во свидетельство преславного чуда этого святого и в назидание всем новгородцам, чтобы не дерзали сгоряча и необдуманно осуждать и изгонять святителя. Ибо сказал Христос о святых своих: «Блаженны изгнанные правды ради, потому что им принадлежит царство небесное. А те, которые изгоняют святых несправедливо, что смогут ответить на том свете?»

Повесть о посаднике Добрыне

В годы правления наших благочестивых великих князей русских, когда жили новгородцы по своей воле и со всеми землями были в мире и союзе, прислали немцы от всех семидесяти городов послов своих. И били они челом архиепископу новгородскому, и посадникам, и тысяцким, и всему Великому Новгороду, говоря так: «Милые наши соседи! Дайте нам место у себя, посередине Великого Новгорода, где мы могли бы поставить божницу по нашей вере и нашему обычаю». И новгородцы ответили им, говоря так: «Милостью Божьей и его пречистой Богоматери и благословением и молитвой отца нашего господина архиепископа у нас, в вотчине государей наших, великих князей русских, в Великом Новгороде, стоят только церкви православные, нашей веры христианской. Разве может свет со тьмой соединиться? Так и ваша божница как может стоять в нашем городе?»

Степенным же посадником был тогда Добрыня. И немцы, услышав непреклонный ответ архиепископа и всего народа, по своему лукавству били челом посаднику Добрыне и дали ему посул великий. Об этом ведь и Соломон сказал: «Золота все послушаются». Посадник же Добрыня, вместе с злыми своими сообщниками, велел немцам вот что сказать старостам купеческим и купцам новгородским: «Если нашей божницы — храма святых верховных апостолов Петра и Павла — не будет у вас в Великом Новгороде, то и вашим церквам у нас, в наших городах, тоже не бывать».

И, услышав это, купеческие старосты и все купцы новгородские начали бить челом господину своему отцу архиепископу и всему Великому Новгороду, так говоря: «Окажите милость, разрешите немцам поставить свою ропату по их обычаю и вере, и место им отведите, где они захотят, потому что если не будет их божницы здесь, то и нашим церквам у них не быть». Тогда же и посадник Добрыня в поддержку старост и купцов начал говорить: «Если не будет наших церквей по немецким городам, тогда и нашим купцам новгородским очень будет плохо». И архиепископ, и новгородцы, вняв совету посадника и челобитью своих купцов, разрешили немцам поставить свою ропату, а место им укажет посадник, где подойдет. И немцы выбрали себе место посередине города, на торгу, где стоит деревянная церковь Святого Иоанна Предтечи.

Посадникже Добрыня, ослепленный мздой и подстрекаемый дьяволом, велел церковь Святого Предтечи перенести в другое место, а то место отвел немцам. Предтеча же Господень не стерпел навета дьявола и козней его злого сообщника, который надругался над святым его храмом за мзду. В ту же ночь услыхал пономарь той церкви Предтечевой голос, сказавший ему: «Завтра, когда наступит третий час дня, иди на Великий мост и вели новгородцам смотреть на чудо, которое свершится с Добрыней-посадником». И пономарь назавтра возвестил новгородцам об услышанном им. И сразу стеклось множество народа на Великий мост смотреть — что же произойдет?

И вот когда посадник Добрыня с людьми своими поехал с веча на свою улицу в насаде через Волхов, то внезапно налетел вихрь и, подхватив насад, поднял его на высоту более двух саженей, и ударил им о воду. И тут пошел посадник Добрыня ко дну и утонул, а остальных всех выловили перевозчики на малых судах. А тело Добрыни неводами, сетями и веревками едва смогли извлечь из реки. За свое лукавство не удостоился он погребения, какое свершается по православному обычаю.

Это рассказал мне Сергий, игумен Островского монастыря святого Николы, (духовный) отец нынешнего игумена Хутынского монастыря Закхея.

О той же ропате. Когда немцы построили ропату свою, то наняли новгородских иконописцев и велели им написать образ Спасов на ее стене, на южной стороне вверху, чтобы прельщать и соблазнять христиан. И вот когда написали иконописцы Спасов образ на ропате, не сообщив об этом архиепископу, и сняли покров, то сразу в тот же час нашла туча с дождем и с градом, и выбило градом то место, где был написан образ Спасов, и левкас смыло дождем, так что и следа не осталось от того, что было изображено.

Повесть о Житии Михаила Клопского

Приход Михаила, Христа ради юродивого, в Клопский монастырь Святой Троицы при игумене Феодосии, избранном позже на владычный стол.

А пришел в Иванову ночь. Поп Макарий, покадив в церкви на девятой песне, пошел в келью. Пришел к келье — а келья открыта. Вошел он в келью, а там старец сидит на стуле, горит перед ним свеча, а он переписывает деяния святого апостола Павла — рассказ о плавании. Поп, перепугавшись, попятился и вернулся в церковь. Пришел и рассказал о незнакомце игумену Феодосию и инокам.

Игумен Феодосии, взяв крест и кадило, пошел к келье с братнею, а сенцы в келью уже заперты. И он заглянул в окно кельи — старец сидит и пишет. Тогда игумен сотворил молитву: «Господи Исусе Христе, сыне Божий, помилуй нас, грешных!» А незнакомец в ответ сотворил эту же молитву. И игумен трижды творил эту молитву, и трижды пришелец отвечал Феодосию той же молитвой.

Вот Феодосии молвит ему: «Кто ты — человек или бес? Как твое имя?» А он ему в ответ те же слова: «Человек ты или бес? Как твое имя?» И Феодосии во второй и третий раз повторил свой вопрос: «Человек ты или бес? Как твое имя?» И во второй и третий раз Михаила отвечал одно и то же: «Человек ты или бес?»

Тогда игумен Феодосии велел в келье и в сенцах крышу разобрать и в келье дверь выломать. Вошел игумен в келью, начал келью фимиамом кадить и старца стал кадить. А тот от фимиама прикрывается, а сам осеняет себя крестным знамением.

И спросил его игумен Феодосии: «Как ты пришел к нам, откуда ты? Что ты за человек? Как имя твое?» А старец отвечал его же словами: «Как ты пришел к нам? Откуда ты? Как твое имя?» Так и не могли допытаться о его имени.

И Феодосии молвил старцам: «Не бойтесь, старцы, Бог нам послал этого старца».

Потом позвонили к обедне, и поп Макарий пошел в церковь. Начали служить обедню. И когда запели «Единородный», видят — старец тот в церковь вошел и тоже начал петь «Единородный сын и блаженный» и «Апостол» и всю обедню пел до конца. Когда поп кончил обедню, то подошел с просвирой к Феодосию игумену. И Феодосии, взяв просвиру, дал ее старцу, да молвил ему: «Иди, старец, к нам в трапезную хлеб есть». И он пошел со всеми в трапезную. А когда поели, то Феодосии сказал ему: «Оставайся у нас, старец, живи с нами». И сам Феодосии ввел его в келью.

Прошло немного времени, и говорит Михаила игумену Феодосию: «Будут к нам гости». Спрашивает его Феодосии: «Сын мой, что за гости будут?» А он ничего не ответил. Пошли Феодосии игумен и старец из церкви от обедни, отпев обедню, а на монастырском дворе стоят трое неизвестных. Игумен Феодосии дал им по просвире: двое взяли, а один не взял. И говорит старец Феодосию: «Зови их хлеб есть — ведь они издалека пришли». И Феодосии сказал: «Пойдем, дети, в трапезную поедим хлеба». А один из них ответил: «С нами, отче, есть еще люди, наши товарищи». Тогда Феодосии игумен и Михаила говорят: «Пусть кто-нибудь из вас пойдет да позовет остальных — поедим все вместе». Один из них пошел и позвал остальных. А их идет тридцать человек, все в доспехах, с оружием и сулицами.

Вошли в трапезную хлеб есть. Феодосии и Михаила говорят им: «Садитесь, дети, хлеб есть». Все сели за столы и поели, а двое не стали есть. Тогда сказал им Михаила: «Не сбудется ваш умысел, с которым вы сюда пришли!» И сразу же худо стало тем двоим, которые не ели. Встали все от трапезы, прославляя Бога и Святую Троицу, а один из гостей дал сто бел на трапезу и молвил: «Позаботьтесь, отцы, о наших товарищах — а мы от вас с миром пойдем!» И лежали двое больных пять дней. И один из них, сильно занемогший, захотел постричься в чернецы. Но Феодосии не смел постричь его. Тогда сказал Михаила Феодосию: «Постриги, отче, братом нам будет». И постригли его и нарекли в монашестве Ерофеем. А другого, когда поправился, отпустили, и Михаил сказал ему: «Иди да передай своим друзьям, чтобы с этой поры они больше не грабили и не разбойничали, оставили бы свои грехи». Вскоре после этого, на Преображение Господне, приехал причащаться и монастырь кормить князь Константин с женою. За обедом Михаила заставили читать книгу Иова праведного. И князь, услышав голос старца, посмотрел ему в лицо и узнал его. Говорит он ему: «Да ведь это Михаил, Максимов сын». А тот молвил князю в ответ: «Бог знает». Тогда Феодосии сказал: «Почему, сынок, своего имени нам не назовешь?» А он в ответ: «Бог знает». И с той поры назвал свое имя — Михаила. И начали называть его Михаилом. Князь же сказал игумену и старцам: «Вы берегите его — этот человек нам родня». С тех пор игумен начал заботиться о старце.

Случилось — в Веряже вся вода высохла. Была засуха три года подряд. Раз пошел пономарь за водой для церкви, видит — Михаил пишет на песке: «Чашу спасения приму, имя Господа призову. Тут будет источник неисчерпаемый». И пономарь, как обедню отпели, рассказал об этом игумену Феодосию. Пошел игумен с Михаилом на берег, посмотрел он, что написано на песке, и спросил у Михаила: «Что, Михаила, написано на песке?» А Михайла отвечает: «На песке написано — чашу спасения приму, имя Господа призову. Тут будет источник неисчерпаемый». Сотворили молитву игумен с Михаилом. Покопали немного — и ударила вода ключом. Так до сих пор на этом месте бьет источник неиссякаемый.

В том же году голод был по всей Новгородской земле. Опечалился игумен Феодосии и вся братия. А Михаил говорит Феодосию: «Не скорби, отче, Бог напитал сорок тысяч человек в пустыне, не считая женщин и детей». И умолил Михаил игумена Феодосия и старцев, чтобы повелели рожь в котле варить да давать странникам. И начали старцы роптать на Феодосия и на Михаила. Тогда Феодосии с Михаилом сказали: «Пойдем в житницы и посмотрим». И нашли в житницах всего в изобилии — ничего не убавилось. После этого повелели еще больше варить рожь и раздавать народу безотказно. И прославили Бога, и Святую Троицу, и угодников его.

Некоторое время спустя пришел в Клопский Троицкий монастырь, в Лазареву субботу, опечаленный князь Константин Дмитриевич, прося благословения у игумена Феодосия и у Михаила. Говорит он игумену Феодосию и старцу Михаилу: «Печален я ныне — братья мои не отдают мне вотчины». А Михаил ответил ему: «Князь, не горюй, будешь на своей вотчине — в скором времени пришлют за тобой братья. Послужи, князь, Святой Троице, построй храм каменный, а Святая Троица за это уготовит тебе храм Божий на небесах».

И спросил князь у игумена Феодосия: «Отче, есть ли такие мастера? Хочу каменный храм поставить Живоначальной Троице на свое поминовение и своих родителей». Тогда послал Феодосии за мастерами и позвал мастеров Ивана, Клима и Алексея. Спрашивает князь мастеров: «Построите мне храм каменный Живоначальной Троицы, такой же, как церковь Николы на Пятке?» Мастера ему ответили: «Можем, господин князь, тебе послужить с помощью Божьей и Живоначальной Троицы». И подрядил князь мастеров; дал в задаток им тридцать рублей, а потом им получить сто рублей и по однорядке, и хлеб им есть монастырский, без наймитов.

Заложили храм в 6931 (1423) году, 22 апреля, в день памяти преподобного отца нашего Феодора Секиота. И уже возвели стены в рост человека. А камень возили водой. Вдруг поднялся такой сильный ветер, что все призадумались: и камень водой везти нельзя, и мастерам на церкви не устоять. Нигде ничего не достанешь— такая непогода. И стояло ненастье две недели. Тогда мастера решили уйти. Князь стал тужить, что церковь не достроена, а ему уже в Москву ехать. И Михайла говорит князю: «Князь, не тужи! Бог даст наутро тишину». Наутро стало тихо. А Михаила говорит мастерам: «Помолитесь Богу — Бог возводит храм незримой силой». И, как предсказал Михаил, дал Бог благоприятный ветер: за камнем поедут — по ветру, назад с камнем — ветер тоже попутный.

Приехал князь Константин с угощением и питием на завершение храма с княгиней и с боярами, рад был очень. А окончен был храм Живоначальной Троицы в 6932 (1424) году 24 сентября, вдень памяти святой первомученицы Феклы, благословением игумена Феодосия и молитвами и молением Христова угодника Михаила.

Говорит князь Константин игумену Феодосию и старцу Михаилу: «Вашими, отцы, молитвами пришла ко мне весть от старших братьев — дают мне вотчину мою». Феодосии и Михаила в ответ ему: «Поезжай, чадо, с миром — примут тебя с любовью. Не забудь, чадо, дома Божьего и храма Живоначальной Троицы, и нас, своих нищих». И сказал князь: «До конца жизни своей не забуду дом Божий и храм Живоначальной Троицы и вас, своих смиренных богомольцев!» И поехал князь в Москву к братьям, и приняли его с честью.

Предсказал Михаил Феодосию игумену: «Быть тебе на владычестве, и введут тебя во владычен двор, избранным на владычество, и пробудешь владыкой три года». А в то время болел владыка Иоанн три года, и избрали на владычество честна мужа из Спасо-Хутынского монастыря Семена. Ввели его во владычен двор, и три года владычествовал без посвящения, а потом посвятил его митрополит, и владычествовал еще три года. После него по жребию ввели во владычен двор Феодосия, мужа честна, как предсказал Михаил. На владычестве пробыл он три года, а потом свели его с владычного двора бояре и отослали в монастырь. И прожил он еще в монастыре при Евфимии два года: Евфимия, так нарекли на владычестве мужа честного Емельяна, ввели во владычен двор после Феодосия.

Раз исчез из монастыря олень — и Михаила с ним. Три недели неведомо где пропадали и Михаила и олень. А в это время, накануне Покрова, преставился Феодосии. Послали за владыкой Евфимием, чтобы проводил Феодосия, а тот не поехал. Три дня лежал игумен непогребенным. Тогда собрались люди добрые из города, и понесли игумены и попы Феодосия к могиле, хоронить, смотрят — идет Михаила, а за ним олень, ничем не привязан: только у Михаила клочок мха в руке, и олень за мхом тянется. И положили Феодосия в могилу, и погребли с честью.

Как-то хватились старцы Михаила на Святой неделе, а его в монастыре нет. Он же в это время появился в городе, в притворе святой Софии. Узнал его посадник Григорий Кириллович, как кончилась заутреня, и говорит Михаилу: «Вкуси хлеба с нами вместе». А он в ответ: «Бог знает». Посадник приставил к нему человека, и тот не успел спохватиться, а Михаила как не бывало. В Клопском же монастыре пошел поп в церковь служить обедню, смотрит — в притворе стоит Михаила. Пошли иноки из церкви в трапезную хлеб есть. Немного поели, а посадник в Клопский монастырь человека прислал посмотреть — в монастыре ли Михаила, а он уже в монастыре.

И рассердился на монастырь посадник Григорий Кириллович. Приехал он в монастырь в Великий день на обедню в церковь Святой Троицы. Игумен, отпев обедню, вышел из церкви, а посадник с ним. Остановил посадник игумена и старцев на дворе, говорит: «Вы не пускайте коней и коров на жары — это моя земля. И в реке Веряже, и по болоту, и около двора моего рыбу не ловите. А если начнете ловить, то я повелю рыбакам вашим руки и ноги перебить». Михаил же посаднику в ответ: «Сам останешься без рук и без ног и едва не потонешь!»

Послали игумен и Михаила рыбаков ловить рыбу на реку и на болота. И посадник пошел на реку, а рыбаки как раз тянут сети.

Побежал он к ним, к реке, да в реку сам за ними погнался, ударил кого-то рукой, хотел второй раз ударить, но промахнулся, упал в воду и едва не утонул. Подоспевшие люди подняли его, повели, а у него, по пророчеству Михаила, и руки и ноги отнялись.

Рано утром привезли его в монастырь. Но Михаил не велел его в монастырь впускать, и не брать от него ни кануна, ни свечи, ни просвиры. И сказал Михаил: «Не корми, не пои ты нас, только не обижай». Игумен же и братия в сомнении были, не приняв от посадника ни кануна, ни просвир. А привезшие посадника поехали прочь, угрожая: «Мы пожалуемся владыке и Великому Новгороду, что вы не захотели за посадника молебен петь и ни просвир, ни кануна не принимаете». И пошли Яков Андреанов, Феофилат Захарьин, Иоан Васильев жаловаться владыке и Новгороду. Владыка послал своих протопопа и протодьякона к Михаилу и к игумену, повелевая: «Пойте молебен и обедню за посадника!» А Михаил сказал протопопу и протодьякону: «Молим Бога о всех людях, не только о Григории. Пусть он поездит по монастырям и попросит прощения у Бога!»

Поехал посадник по монастырям и по всем городским церквам и стал давать милостыню. Ездил он так по монастырям год и полтора месяца, но ни в одном монастыре не обрел себе исцеления. И, вернувшись, послал сказать владыке: «Не обрел я себе помощи в монастырях». А владыка: «Чадо, теперь поезжай ты в монастырь Святой Троицы да попроси милости у Святой Троицы и у старца Михаила». И своих попов послал владыка с посадником. Когда приехали они, то Михаил повелел молебен петь и обедню. Внесли посадника в церковь на ковре, а он даже перекреститься не может. Стали молебен петь Святой Троице. Когда дошли до кондака, то начал рукой шевелить, а целый год и полтора месяца ни рукой, ни ногой не двигал. Когда пошли с Евангелием на выход, то перекрестился и сел. А когда дошли до переноса, то, встав на ноги, стоял до конца службы. Отпев обедню, пошли в трапезную, где посадник обед поставил. И посадник сказал: «Святая братия, хлеб да соль вам, отцы!» Михаила же ответил на это: «Уготовил Господь любящим его и заповеди его хранящим». И еще сказал Михаил: «Кто зачинает рать — Богтого погубит!» С тех пор стал посадник добр и к Михаилу и к монастырю.

Поспорили из-за земли Олферий Иванович с Иваном Семеновичем Лошинским. И предсказал Михаила Олферию Ивановичу: «Будешь ты без рук и без ног и онемеешь!» Вот пришел Олферий Иванович к церкви Святой Богородицы в Курецке да говорит: «Брат Иван, здесь моя земля!» Ударил по рукам Олферий Иванович рукавицей оземь. Наклонился за рукавицей, а у него рука и нога и язык отнялись, и не говорит.

А вот другое предсказание — Никифору попу. Украл поп панагию, и Михаил говорит ему: «Ума лишишься!» И после этого у попа ни ума, ни памяти. Велел Михаил в печи золу раскопать, а там панагия.

И еще. Пришла беда монастырю от владыки Евфимия Первого — захотел деньги с монастыря получить. И взял из монастыря коня вороного. А Михаил владыке сказал: «Мало тебе жить — все останется!» И с тех пор разболелся владыка и преставился.

В те годы ввели во владычен двор владыку Евфимия Второго. Владычествовал он три года избранным, но не посвященным. Раз пришел владыка в Клопский монастырь братию кормить. Вот, сидя за столом, владыка и говорит: «Михайлушка, моли Бога за меня, чтобы было от великого князя согласие на посвящение». А в руках у владыки платок. Михаила хвать из рук владыки платок и на голову ему: «Поедешь в Смоленск, и там посвятят тебя во владыки». И ездил владыка в Смоленск и получил там посвящение. Приехал он снова к Михаилу: «Бог меня посвятил и митрополит». А Михаил владыке молвит: «Еще позовут тебя в Москву, и тебе придется ехать и бить челом великому князю и митрополиту».

Приехал в ту пору в Новгород князь Дмитрий Юрьевич и пришел в Клопский монастырь у Михаила благословиться. Говорит он: «Михайлушка, скитаюсь вдали от своей вотчины — согнали меня с великого княжения!» Михаила ему в ответ: «Всякая власть дается от Бога». Попросил князь: «Михайлушка, моли Бога, чтобы мне добиться своей вотчины — великого княжения». И Михаил ответил ему: «Князь, добьешься трехлокотного гроба!» Но князь, не вняв этому, поехал добиваться великого княжения. Тогда Михаила сказал: «Всуе стараешься, князь, — не получишь, чего Бог не даст». И не было Божьей помощи князю. Спросили в то время у Михаила: «Пособил Бог князю Дмитрию?» И Михаил сказал: «Впустую проплутали наши!» Записали день тот. И так оно и оказалась. Опять прибежал князь в Великий Новгород. На Троицкой неделе в пятницу приехал он в Клопский монастырь братию кормить и у Михаила благословиться. Накормил и напоил старцев, а Михаилу пожаловал шубу со своего плеча. Когда стали князя провожать из монастыря, то Михаил погладил князя по голове, приговаривая: «Княже, земля по тебе стонет!» Да трижды так молвил. А князь говорит: «Михайлушка, хочу ехать во Ржев, на свою вотчину». И сказал Михаил: «Княже, не исполнишь желания своего». И накануне Ильина дня князь преставился.

Приехал в монастырь посадник Иван Васильевич Немир, а на монастырском дворе Михаил ему встретился. Спрашивает Михаил посадника: «Чего ездишь?» Посадник ему отвечает: «Был у пратещи своей, у Ефросиньи, да приехал к тебе благословиться». И Михаила сказал ему: «Что у тебя, чадо, за дума, что с бабами советуешься?» Посадник же в ответ: «Летом придет на нас князь великий, хочет подчинить себе землю нашу, но у нас есть князь Михаил Литовский». И ответил ему Михаила: «То у вас не князь — грязь! Пошлите лучше послов к великому князю и бейте ему челом. А не умолите князя, придет он с силами к Новгороду, и не будет вам помощи от Бога, станет князь великий в Бурегах и пустит силу свою по Шелоне и многих новгородцев покорит: одних в Москву уведет, других казнит, а с иных откуп возьмет. А Михаил князь вас бросит, и помощи вам от него не будет. А потом пошлете вы преподобного отца владыку да посадников бить челом великому князю. И он челобитье ваше примет, и откуп с вас возьмет. И вскоре князь великий опять придет, и город возьмет, и все учинит по своей воле, и Бог поможет ему». Так все и сбылось.

Вот каково было житье Михаила при жизни земной. Жил в келье один. Ни постели, ни изголовья, ни подстилки, ни одеяла не имел, а спал на песке. Келью топил конским навозом. Прожил в монастыре сорок четыре года, а питался каждый день только хлебом и водой.

В декабре месяце на Саввин день разболелся Михаил, но в церковь продолжал ходить. А стоял справа у церкви, на дворе, против могилы Феодосия. Стали говорить ему игумен и старцы: «Почему, Михаила, стоишь не в церкви, а на дворе?» И он им ответил: «Хочу я тут лечь!»

На Феодосиев день Михаил сам принял святые дары и, взяв с собою кадильницу и фимиам, пошел в келью. Послал игумен ему от трапезы еды и питья. И когда пришли к нему, то келья была закрыта. Открыли келью — и фимиам еще курился, а он был уже мертв. Стали искать место, где похоронить его, — земля сильно промерзла. Тогда напомнили чернецы игумену — «посмотри то место, где стоял Михаил». Попробовали, а земля в этом месте талая. И погребли Михаила честно у церкви Живоначальной Троицы в 11 день января месяца, в день памяти преподобного отца нашего Феодосия Иерусалимского.

Некий христолюбец, Михаил Марков сын, имел любовь во Христе к рабу Божьему Михаилу. Поехал он из Колывани за море в корабле с товаром. И случилась на море сильная буря. Шесть дней носило корабль, и затужили и кормчий и Михаил. Тогда помянул Михаил Марков сын раба Божьего Михаила: «Господине, раб Божий, помоги мне!» И увидел купец Михаил, что раб Божий Михаила держит корабль за корму. И наступила тишина. Махнул святой рукою, и корабль поплыл. Михаил купец упал ниц, и не стало видно раба Божьего Михаила. И поплыли дальше беспрепятственно. И, приехав домой, поставил купец каменную гробницу Михаилу, и стоит она до сих пор.

Садко

Василий Буслаев и мужики новгородские

Василий Буслаеб молиться ездил

Кристиан Бомховер

Теперь надо сообщить, что некогда купцы торгового сообщества так называемой немецкой Ганзы, (состоящей из) 73 городов, основав стапеля и конторы, могли там пользоваться чрезвычайно большими вольностями и привилегиями. Одна контора в то время была в Брюгге во Фландрии, вторая — в Лондоне в Англии, третья — в Бергене в Норвегии. То же самое было и в Великом Новгороде в России, так как обыкновенно вся дорогостоящая чудо-продукция (woder-warck) — соболя, куницы, множество белок, горностаев мех, а также множество воска и других дорогостоящих товаров — доставлялась туда, а потом через Ливонию в немецкие и прочие земли, чтобы посредством (подобных) сношений все страны, города и люди повышали свое благоденствие.

В то же самое время как новая крепость, названная в честь великого князя, как говорилось выше, незаконно (vor gewalth) была закончена, в день св. Леонарда (6 ноября 1494 года) великий князь Московский, русский император, вопреки всем договоренностям и законам приказал немецких купцов, которые находились тогда в Великом Новгороде, вместе с их священниками и капелланами, (всего) численностью 48 человек, старых и малых, лишив имущества, арестовать, сорвать с них одежду и обувь, заковать в цепи и бросить в смрадную жуткую темницу, где они и пребывали в заключении одни по три, а другие по девять лет, а также отобрать все их имущество, оцениваемое во много тысяч рижских гульденов, и тем самым подверг суровому насилию личности и имущество указанных купцов.

Высокочтимый господин ливонский магистр направил много посланий и предпринял много трудов, чтобы (их) освободить, но это оказалось невозможным, поэтому-то они и провели так много времени в суровом заключении. Как бы их не хранила сила Господня, они все же не смогли вызволить свое имущество, о котором до сего дня хлопочут, получая отказы. Помимо всего прочего, с того времени и вплоть до сего дня привычному пребыванию и предпринимательству всех немецких купцов в Новгороде, как и всякой другой торговле с русскими, чинят препятствия из-за строгого запрета их великого князя и императора. Хотя указанный господин магистр, приложив много старания и серьезности (emstes), пытался действовать, но в окружении названного великого князя ничего не хотели слушать, ведь тираны видят справедливость в том, что доброе отношение и доверие земли и городов попираются таким невиданным образом, что Ливония смогла предвосхитить (перспективу) противостояния, смерти, уничтожения (dadurch de Tyranen vermeynen als sich in der Wahrheit befindet, de merynge und Wohlmacht der Lande und Stedte so unvermarckt zu krenken, dar Livland Trost Ende Entsetzung sie von haben mochte).

Причина, из-за которой немецкие купцы в Новгороде по приказу великого князя Московского, русского императора, отменившего мирные крестоцеловальные грамоты, скрепленные его собственными печатями из чистого золота, попали в описанное положение, помимо всего прочего заключалась в том, что в ганзейских городах русских якобы безвинно хватали и бросали в тюрьму. Их следовало судить по немецкому праву, поскольку существует решение, что в подобных случаях немца, если он за какую-либо вину и преступление будет взят (под стражу) и помещен в тюрьму, равным образом следует судить по русскому праву. Случилось так, что в городе Ревеле в Ливонии один русский, который изготовлял фальшивые ревельские шиллинги, после расследования его преступления согласно городскому праву был сварен в кипятке. Затем в том же городе другой русский, знатного происхождения и именитый купец, был уличен в сношении с кобылой и, поскольку это противно (человеческой) природе, в соответствии с городским правом был сожжен. В то время как многие города, земли и власти сожалели, если бы подобные злодеяния оставались безнаказанными, русские купцы, которые были там (в Ревеле), посчитали большим преступлением, что за такой будто бы малый проступок с уважаемым человеком обошлись столь недостойно, и все заявили в открытую, что в их стране обыкновенно такие дела разбираются знатью или кем-то еще. Поэтому-то они, глумясь над правдой, (таким делам) либо совсем не уделяют внимания, либо (занимаются ими) совсем немного.

(Сведения об) этом наказании упомянутых преступников со многими другими выдумками, наветами и жалобами, которые все противоречили истине и закону, другие русские доставили их императору, великому князю Московскому, и просили отомстить за то, что в ганзейских городах, а именно в Ревеле, некоторых из них сварили и сожгли якобы совершенно без вины. Поэтому-то великий князь в сильном возмущении и (отдал) строгий приказ поместить в тюрьму немецких купцов, находящихся в Новгороде, арестовать их имущество и прекратить торговлю. Кроме того, он очень сурово и настойчиво потребовал от ливонских государей, чтобы те выдали ему нескольких бургомистров, членов городского совета и судебного фогта города Ревеля, которые осудили тех самых преступников и которые своими мучениями должны были успокоить его свирепый гнев. Был в то время один бургомистр, который вместе с тем, о чем сказано выше, был обвинен еще и в том, что, сидя за столом, вскрыл письмо указанного русского императора, сидя за столом без проявления должного уважения.

Однако в этом случае тиран не сумел осуществить свое намерение, поскольку господа и города Ливонии, взявшие на себя совместное обязательство спасти (свою) землю от крайней беды и гибели, пожелали отказать сумасбродному тирану в подобном произволе. Между тем тот же тиран так возгордился, что приказал город и замок Ревеля, прочный, прекрасный и хорошо укрепленный, вместе с (его) башнями и стенами изобразить на серебре и выставить среди прочей серебряной посуды на своем столе. Он имел обыкновение бить (по изображению), как если бы он осаждал эту крепость. Из этого каждый разумный человек может узнать, насколько опасны и заносчивы злобные русские в своей глупости, пороках и сумасбродстве.

Франц Ниенштедт

Готы со своим королем Висбоа получили дозволение от датского короля селиться на острове Готланде. Здесь их король начал строить город и замок, названный по его имени Висби. Около того же времени большая контора в русском Новгороде была в силе, и в то время русский герцог с городским старшиной управлял городом, находившимся в большом процветании, так что ганзейские города посылали туда свои товары для торговли и складов; корабли их ездили туда зимою и летом, что видно из древних конторских шрагов. Летом они ездили на кораблях вдоль по Нуе, которая течет от Новгорода вниз к морю. Зимою, по моему мнению, они ездили на санях и лодках, как теперь зимою из Швеции перетаскивают лодки санями по льду; таким образом, там, где замерзло, переезжают на санях, где же место открыто, употребляют лодки, пока не достигнут берега. Город Висби на Готланде торговлею чрезвычайно разросся…

Также умножилось и мореходство и торговля в Ливонии изо всех приморских городов, отчего города пришли в цветущее состояние, как Рига и Ревель, куда многие купцы и ремесленники переселились из Германии с женами и детьми; чрез это торговля к Висби на Готланд мало-помалу очень уменьшилась и, наконец, вовсе прекратилась; самый город Висби до того упал, что прекрасные большие дома, еще видимые и теперь, пришли в совершенное разрушение, между тем как с течением времени ливонские города, стоящие на берегу моря, заметно разрастались и пришли в процветание. Новгородская контора оставалась, однако, в цветущем состоянии: купцы из ганзейских городов направляли все еще свой путь туда и делали эту контору складочным местом для своих товаров, это продолжалось даже и тогда, когда великий князь взял Новгород в 1479 году. До тех пор этот город пользовался своим самоуправлением; но когда в 1494 году многие купцы находились в конторе с драгоценными товарами, которые ценят более, нежели в триста тысяч гульденов, и русские из-за ничтожных, низких причин отобрали у них все товары, а купцов ввергли в заключение в башню, где они сидели более трех лет и, наконец, после многих требований от ганзейских городов освобождены были только весьма немногие, большая же часть из них умерли в башне, тогда все умы, а также и торговля отвратились от Новгорода, потому что из всех дорогих товаров ничего не было получено обратно. В то время русские стольких ограбили дорогими товарами (как холст, шелковые материи, бархат, золото, жемчуг и драгоценные камни, сахар, пряности и коренья), что многие честные люди сделались бедняками. Когда купцы были обобраны донага и выпущены из башни, то они отправились в Ревель… остальные же потом уехали из Ревеля на корабле любчанина Гердта Оффендорфа, но все они погибли от жестокой бури вместе с кораблем в шведских шкерах, так что не спаслись ни кошка ни собака, как о том свидетельствует эпитафия в знак их памяти в Ревеле, у моста при гавани. Впоследствии в Новгороде более не совершали никаких торговых операций, хотя туда еще иногда и наезжали купцы, так я и сам был там в 1570 году и имел дела в старом, полуразрушенном дворе конторы, где еще стояла часть церкви Св. Петра, которую купцы некогда выстроили из камня. В то время под церковью еще существовал небольшой склеп, где я мог держать напитки и съестные припасы. Кроме того ничего уже не было, только еще одна деревянная комната, где я со своим слугой и с мальчиком имел пристанище, и еще другая подобная ей комната для русского дворника, который отворял и запирал двор. Таким образом погибла новгородская контора, и впоследствии все русские товары стали привозить в Ригу, Ревель и Дерпт.

Здесь я должен упомянуть, какая была одна из многих причин, по которой торговля в России не только в Новгороде и во Пскове, но и в ливонских и в других городах видимо упала и прекратилась. Главная причина была та, что в 1554 году англичане проехали на север мимо Норвегии, открыли в земле московитов за Москвой гавань Колмегород (Холмогоры), куда они стали ездить ежегодно и торговать с московитами, которые были очень довольны тем, что у них там открылось мореходство, и дали им привилегии…

Вторая главная причина, почему ливонские города, в особенности Ревель и Дерпт, а по большей части и Рига с другими городами балтийского прибрежья, прекратили торговлю с Новгородом и Псковом, — то, что московит в 1558 году начал воевать с Ливонией и покорил Нарву.

Александр Гваньини

Государство Новгорода Великого некогда было самым обширным из всех русских княжеств. Власть над ним сначала получил по жребию варяг Рюрик, а наследники его расширили свою державу до самой Греции. Для того времени Новгород имел обширнейшие владения, разделенные на пять частей, и держава его, вытягиваясь далеко на восток, юг и север, граничила с Литвой, Финляндией, Швецией и с самой Норвегией.

Есть в этом государстве значительный большой город, называемый Новгородом Великим, а по-туземному Nowgorod wielki. В двух верстах от города из озера Ильмень берет начало судоходная река Волхов и, протекая через Новгород Великий, впадает в другое озеро, называемое Ладогой, длина реки тридцать шесть польских миль.

Озеро Ильмень, расположенное в двух верстах от Новгорода, тянется в длину на восемнадцать польских миль, а в ширину на двенадцать, в него впадают две довольно известных реки — Ловать и Шелонь, а вытекает упомянутый Волхов, пересекающий Новгород.

Отстоит же Новгород к юго-западу от Московии на сто двадцать миль, от Псковии — на тридцать шесть, от Ивангорода и Великих Лук — на сорок.

В этом городе был некогда идол, называвшийся Перуном, в том месте, где теперь расположен монастырь, который зовется Перунским по имени этого идола. Новгородские язычники более всего почитали этого идола, его изображали в облике человека, держащего в руке раскаленный камень, подобный молнии, ведь «перун» у русских и поляков обозначает молнию. Во славу его и честь сооружался костер из дубовых поленьев, который должен был непрерывно пылать и днем и ночью. Если же из-за небрежности служителей, назначенных следить за костром, огонь погасал, их казнили.

Когда в 1470 году архиепископ новгородский Феофил правил своею властью всей Новгородской землей, платя дань королю польскому Казимиру, в то время великому князю литовскому, тогда князь московский Иоанн Васильевич начал против Новгородского государства тяжелую и жесточайшую войну, тянувшуюся непрерывно семь лет, и за это время не раз упорно штурмовал город Новгород. Наконец, в 1477 году он победил новгородцев в битве при реке Шелони, принудил к сдаче города и всей области и объявил властителем себя. Однако так как он понимал, что еще не имеет абсолютной власти над новгородцами, то с помощью упомянутого выше епископа Феофила он вошел в Новгород с вооруженным отрядом под маской ревнителя религии, будто бы желая воспрепятствовать некоторым гражданам, якобы собирающимся отпасть от русской церкви к римской. Под этим предлогом он вторгся в Новгород, поверг жителей в позорнейшее рабство, всех граждан и купцов лишил их имущества (оставив каждому четвертую часть), отнял у самого архиепископа его доходы и все золото и серебро и назначил на его место другого епископа (уделив ему только малую долю доходов)…

…В 1569 году по Рождестве Христовом государь Московии узнал, что новгородцы, псковичи и тверяки питают некоторое расположение к королю польскому и великому князю литовскому. Тотчас он стал раздумывать, как им отомстить, и для того, чтобы захватить их неожиданно и врасплох, он прежде всего поступил следующим образом. Всем людям обоего пола, как мужчинам, так и женщинам, как старикам, так и детям, он запретил под страхом смертной казни ходить и ездить по дороге, ведущей из Московии в Новгород Великий. Потом, снарядив многочисленное войско, он выступил из своего дворца в Александровой слободе, чтобы отомстить новгородцам и уничтожить их до основания. Семьсот дозорных приспешников он послал впереди, столько же сзади и со всех сторон они выслеживали всех, шедших по запрещенной дороге, и кого находили, изрубали топорами вместе с лошадьми, повозками и всем прочим, так что ни из Новгорода в Московию, ни из Московии в Новгород никто не мог попасть живым, и никто не мог узнать намерения государя и куда он метит, кроме одного секретаря Афанасия Вяземского. Все это делалось так осторожно и хитро, чтобы застать новгородцев врасплох и чтобы они никуда не смогли ускользнуть. И только тогда, когда он со своим войском был в полумиле от Новгорода Великого, поняли несчастные новгородцы, что настал для них судный день: ведь царевы приспешники, эмиссары и всадники жестоко опустошали новгородский тракт огнем и мечом, всех людей, какого бы состояния они ни были, знать и простонародье, резали, вешали и рассекали на части. Сверх того, они истребляли весь вьючный скот, деревни и села они предавали огню; дозорные же приспешники, которые стерегли проезд по дорогам, никому не позволяли пройти после государя (даже собственному его слуге), но всех, кто ни попадался, изрубали. Ведь великий князь боялся заговора и козней против себя со стороны своих подданных, бояр и дворян. Наконец, в самый Новгород Великий он послал вперед несколько тысяч приспешников с татарской конницей для того, чтобы они грабили и отнимали у горожан все имущество, а сам пошел вперед со всем войском и приказал всех встречных убивать, рубить на части, топтать лошадьми, вешать. Сам он вместе со старшим сыном очень многих собственноручно пронзил копьем. Потом он приказал огородить деревянным забором с бревнами две обширные площади и заполнить их закованными именитыми гражданами. Там, вместе с сыном, он колол их и рубил, наскакивая на лошадях, подгоняемых шпорами, до тех пор, пока оба не изнемогли, запыхавшись. Наконец, он с негодованием сказал собравшимся вокруг приспешникам: «Наваливайтесь на этих вероломных, секите их, рассекайте, уничтожайте и никого не оставляйте в живых». Те тотчас, в мгновение ока бросились на эту толпу связанных горожан, всех до единого порубили и бросили в воду. Потом нескольким сотням человек он приказал выйти на замерзшую реку, которая протекает через город, и обрубить вокруг них лед. Обрубленный лед устремился на дно, и они все потонули в воде.

Такую вот расправу учинил великий князь в знаменитом Новгороде Великом, первом во всей Руссии городе: две тысячи семьсот семьдесят горожан, не считая бедного люда и женского пола, было уничтожено и потоплено. Он приказал также разграбить сто семьдесят пять монастырей в Новгородской области, некоторые безжалостно предать огню, монахов перебить и утопить. Он отдал в качестве добычи своим приспешникам шелковые одежды горожан и прочие их уборы, а золото и серебро забрал себе (огромное его количество он добыл, разграбив церкви и сокровища купцов), кроме того, приказал дочиста разграбить дома горожан, изломать их и разрушить. Такие убытки он причинил купцам и прочим гражданам этого знаменитого города, что их невозможно возместить и правильно исчислить. Он также приказал бросить в огонь и превратить в ничто огромные массы воска, которые лежали у купцов лет по двадцати и более; а ведь воск и звериные шкуры были для новгородцев главным товаром. И когда он почти совершенно опустошил упомянутый город и разграбил почти всю его округу, он отправил пятьсот конников в пограничный с Ливонией город Нарву, где новгородцы обычно складывали свои товары. Он приказал объявить по всему городу, чтобы никто не смел под страхом смертной казни и конфискации всего имущества ни покупать, ни присваивать новгородские товары.

Все же нарвские жители, которые тайно купили у новгородцев хоть какие-нибудь товары, были изрублены и брошены в озеро, а их владения вместе с домами были сожжены. Бедняков же и нищих, которые из-за страшного голода (усилившегося в то время) варили и ели трупы убитых, приспешники, по приказанию государя, убили и утопили убитых в реке, а все товары разного рода, принадлежавшие новгородцам, которые разыскали, снесли в одно место и сожгли…

… Когда государь Московии столь жестоко расправился с Новгородом Великим, его пригласил откушать архиепископ этого города (по-русски его называют владыкой). В час, назначенный для трапезы, он весьма бесцеремонно пришел, окруженный отрядом вооруженных приспешников. Во время трапезы он приказал совершенно разграбить храм Св. Софии, в котором была масса золота и серебра (в него почти все граждане сносили свои богатства как в наиболее безопасное место). Затем, когда трапеза была закончена, он содрал с архиепископа (который пригласил его откушать) все украшения и епископское облачение, говоря: «Менее всего надлежит тебе быть архиепископом, но скорее флейтистом или волынщиком, а также вожаком медведей, обученных пляскам. Для этого лучше тебе взять жену, которую я тебе выбрал». Прочим же священникам и настоятелям монастырей, которые принимали участие в трапезе, он сказал: «Вас всех я приглашаю на свадебное торжество нашего архиепископа, но нужно, чтобы вы внесли необходимую сумму денег для подготовки к этому пиру». Все священники и настоятели были вынуждены отсчитать великому князю предписанную сумму, чтобы не быть совершенно ограбленным до мельчайшей монетки; под страхом пыток они отдали по настоянию государя все серебро, кто сколько имел. И вот, когда он выколотил из них и вымучил угрозами и пытками эти взносы, он велел привести жеребую белую кобылу и, указывая на нее архиепископу пальцем, сказал: «Ну, вот тебе жена, садись на нее и отправляйся в Московию, а там зачисляйся в труппу флейтистов и гитаристов, которые водят пляшущих медведей». Этот несчастный нехотя был вынужден взгромоздиться на брюхатую кобылу, одетый в рваные лохмотья, а когда он сел верхом, то, по приказанию государя, ему связали ноги под брюхом лошади; затем сам великий князь сунул этому архиепископу инструменты, вероятно, лиру, флейту, дудку и гитару, говоря: «Ну вот, у тебя есть инструменты твоего искусства, ведь тебе больше улыбается должность гитариста, чем архиепископа. Итак, упражняйся на этих музыкальных инструментах и отправляйся в труппу гитаристов в Московию». И тот был вынужден, сидя на кобыле со связанными под ее брюхом ногами, ехать по всему городу и дуть в волынку и пытаться наиграть песню на пронзительно свистящих дудках (никогда раньше не учившись подобной музыке). Таким вот образом упомянутому архиепископу Новгородскому, лишенному сана, ограбленному, потерявшему все свое добро, было нанесено несказанное бесчестие и позор.

Совершив это, он приказал монахов, игуменов, настоятелей монастырей и прочих церковнослужителей, лишенных всего имущества, предать смерти различными способами: изрубить топорами, заколоть пиками, утопить. После этого, схватив некоего знатного мужа по имени Федор Сырков, он приказал привести к себе в лагерь, расположенный в полумиле от Новгорода; тут он велел обвязать его поперек туловища длинной веревкой и бросить в реку Волхов. Когда он уже почти захлебнулся, его вытащили обратно, и великий князь задал ему такой вопрос: «Скажи мне, что ты видел на дне реки?» Тот ответил: «Я видел, как все демоны, великий князь, которые живут в этой реке и в озерах Ладоге, Сладоге и Вармине, собрались, чтобы похитить твою душу и увлечь ее в Тартар». На это великий князь возразил: «Верно ты сказал, я отблагодарю тебя за то, что ты не утаил от меня это видение». И тотчас он приказал схватить его и погрузить его ноги до колен в медный котел с кипящей водой и варить до тех пор, пока не укажет все свои сокровища; а был он очень богат и за свой счет основал и построил двенадцать монастырей. И так как он варился столь жестоко и без всякого милосердия, то указал он тридцать тысяч флоринов серебряной монетою. Наконец, по приказанию государя, он был вместе с братом Алексеем расчленен и брошен в ближайшую реку.

Жестоко разорив вконец этот замечательный город, древнейший и известнейший во всей Руссии, он отправился к обширнейшему городу Пскову, до известной степени похожему на Новгород, чтобы так же по-вражески расправиться с ним.

Энгельберт Кемпфер

15[июня] в пятницу мы прошли 3 версты (в действительности же всего четверть часа ходьбы) до Новгорода, некоторое время подождали, пока воевода для торжественной встречи пришлет лошадей. Спустя 3 часа прислали трех лошадей, из которых только одна понадобилась для господина легата (посла), который поехал верхом, мы же до посольского двора последовали пешими; после того как воевода лично (нас) принял, он (двор) был поручен охране 6, а на другой день 12 стрельцов. (Нам) хотелось, чтобы наше дело было рассмотрено сразу же, однако воевода не смог отложить свои личные дела, которые у него были (еще) до (прибытия) нашего посла, поэтому он принялся за них, наши же, таким образом, были разрешены спустя два часа.

16 [июня] в субботу мы осмотрели город в сопровождении стрельцов, которые позволили нам пройти не далее середины моста.

19 [июня] во вторник господин шведский комиссар Хисинг (Hijsing) и господин Финхаген (Finhagen), следуя нашему большому желанию, препроводили в монастырь Святого Антония, расположенный за городом на этой стороне реки, несколько штофов вина и просили сообщить туда о нашем прибытии и восхищении их святыней. Затем мы поехали по реке (ради пущего удовольствия) и после того, как мы сообщили о нашем прибытии, вошли туда. Вскоре мы, обнажив свои головы, оказались на площади перед монастырем (полевую сторону). Церковь находилась на площади далее чуть правее и была как бы двойной: в первую, построенную в длину, можно было смотреть сквозь широкую решетчатую дверь, а через боковое окно можно было рассмотреть гробницу святого, которая, однако, в эту церковь выходила лишь одной стороной, а располагалась в соседней церкви. Вторая церковь или вторая часть расширялась за счет проема, связывающего её с вышеописанной (первой). На востоке обе они были сводчатыми, и каждая сплошь от низа до самого свода была расписана историями (из) жизни Святого Антония, с прекрасными золотыми изображениями (иконами в окладах), перед каждым из которых стояли светильники с восковыми свечами. Особо примечательно, что здесь так же, как во всех их… Дверь перед алтарем была покрыта толстым слоем золота. Отцы (они ходили в таких же черных одеждах и шапках (клобуках), как и прочие здешние монахи), открыли нам дверь и позволили пройти в придел до других дверей, чтобы через них посмотреть на гробницу, но не дальше, после чего в оловянное блюдо, которое нам протянул один монах, мы пожертвовали несколько копеек. Тростник или камыш Святого Антония, который располагался над его гробницей, был снят и представлен нам для обозрения перед решеткой первой двери. Это был пучок камыша в обхват руки, длиной примерно в два или два с половиной локтя, с конца забранный в серебряный футляр или оклад.

Во внешней стене между обеими церквами или церковными дверями был открыт еще один кабинет, где на высоте одного с половиной локтя от земли был помещен камень Святого Антония, похожий на мельничный жернов или каменное колесо, вмурованный на четверть или треть, так что вершина округлой стороной была обращена назад. Это был камень, с одной стороны плоский и несколько овальный, сзади же округлый и выпуклый (с заостренной вершиной). Он был кругом обложен позолоченным пестрым венком или окладом и, кроме того, украшен изображениями Святого Антония и другими картинами. Перед ним стояли два высоких светильника, длина которых спереди и в плоской части равнялась 6, ширина — 5 пядям (span), а толщина — двум с половиной пядям. На светильнике, который располагался впереди, висела маленькая, наклеенная на доску, удлиненная бумажная табличка на русском языке, на которой коротко излагалась история его путешествия и жизни.

Тростник или камыш не как у нас, но это настоящий придорожный камыш… История, короче говоря, содержит в себе такое: Святой Антоний, после того как римская церковь отделилась от греческой, сел на большой камень и молил Бога о спасении от своих врагов… вместе с ним (сдвинулся), и он поплыл по волнам, схватил рукой за камыш и, поскольку камень двигался, он пользовался им вместо руля; свою же церковную утварь и книги он взял с собой в бочке. По морям он прибыл сюда, думая в первую очередь, на что решиться, чтобы достать бочку с церковной утварью.

Рыбак не захотел ему помочь в этом, поскольку они (рыбаки) умели ловить только рыбу… Суд согласился по его просьбе дать ему то, что он может покрыть шкурой животного. После этого Святой разрезал шкуру на ремни и охватил ими участок земли, где сейчас стоит монастырь.

Новгород, состоящий из множества окруженных деревянными стенами городков, раньше был больше, на что указывают расположенные вокруг него монастыри. Первая и самая большая часть расположена на противоположной стороне Волхова, где мы были размещены на посольском дворе (это теперь единственный каменный дом, состоящий из одной горницы и двух кабинетов); там же находятся Шведское и Любекское подворья (плохие деревянные дома), каждое недавно устроенное. Переулки (улицы) выложены длинными бревнами, там же располагается большой царский сад, который ежегодно на время, когда появляются плоды (на Троицин день), сдается в аренду тому, кто больше предложит на торгах, начиная от 5 до 600 имперских талеров. Из этого города по длинному деревянному мосту ходят в замок, который окружен со всех сторон великолепными белыми стенами и занимает большое пространство. Главная церковь, которая (находится) на том же месте, выделяется белизной и… великолепием позолоченной главы. В ней захоронены двое святых, которые за множество чудес очень почитаются русскими (белое облачение, которое за 24 часа было доставлено из Иерусалима, архиепископ ежегодно надевает во время церковных крестных ходов). В крепости живет митрополит, воевода Иван Васильевич Бутурлин, а также два дьякона или сенаторов канцелярии (которые… отправляясь в путь, сопровождаются 8 служителями с обнаженными головами). С двух сторон этой большой площади замка… расположен другой город, окруженный плохими деревянными стенами, а за ним — еще 3 маленьких.

20 числа в среду прибыл курьер (лейтенант) от нарвского губернатора и сообщил о прибытии губернатора Шперлинга и доставил господину послу милостивое послание Его Королевского Величества от 25 мая.

22 [июня] в пятницу я написал респонсории (ответы) сиятельному Бергенельму — полковнику Функену, полковнику Кронеману, генералу Шперлингу — сообщив, что к нам воеводой в качестве пристава был прикомандирован другой дворянин с 5 стрельцами. Вечером того же дня мы уехали, сели на нашу лодку и проплыли назад 2 мили до устья Ильменского озера, которое не могли пройти из-за встречного ветра.

Эрнст-Беньямин-Соломон Раупах

С такими наблюдениями, мой дорогой друг, можно сократить длинный, пустынный путь от Петербурга до Новгорода. Тот, кто понимает местный язык, может узнать из разговоров со своим извозчиком некоторые интересные обстоятельства, касающиеся местной жизни; эти люди, иной раз весьма образованные для своего сословия, многое повидали за время своих постоянных разъездов, говорят по-русски чище, чем немецкие ямщики по-немецки; они весьма словоохотливы и тотчас же смекают, о чем только заведешь речь. Не верьте ни единому слову тех, кто уверяет вас, что русские смеются над иностранцами из-за их выговора.

Но я уже вижу перед собой древний Новгород и спешу войти в него вместе с Вами. Этот предмет предоставит нам достаточно материала для подробной беседы.

Вы знаете, что являл собой Новгород во времена своего расцвета, но что же он представляет собой сейчас? Незначительная часть того огромного города, который в ХIII и XIV веках отправлял на поле брани сотни тысяч воинов. Вернитесь на мгновение в ту эпоху, когда родилась пословица: кто против Бога и Великого Новгорода? Когда корабли его стояли на Балтийском море, а шведы, поляки и Ганзейский союз всеми силами добивались его благосклонности; когда он один непоколебимо противостоял монгольскому игу, покорившему всю Россию, и отстаивал свою независимость вопреки всей силе и хитрости своих врагов, — взгляните же сейчас вместе со мной на его руины! Вот они — памятник прошлому, а как значимы они для будущего. По преданию, город простирался на 30 верст в ширину, и старинные церкви, монастыри и здания, разбросанные на десять — двенадцать верст вокруг сегодняшнего Новгорода, заставляют поверить в это. Но всё, что еще осталось от былого величия, — это старинная крепость да несколько неказистых улочек.

Что же смогло повергнуть этот колосс? — Огромная власть, проистекающие отсюда партийные страсти; раздоры и случайное опасное соседство, все это привело его к гибели. Новгород обрел свое величие благодаря патриотизму своих жителей, после того как в XI веке князь Ярослав Владимирович ограничил права своих наследников настолько, что Новгород превратился в независимое государство. А это обусловило вечную борьбу между правителями и народом, из которых последний тем не менее выходил победителем. Народ по своему усмотрению выбирал и изгонял князя, если тот посягал на его права и привилегии. Все государственные дела открыто обсуждались на народном собрании, проходящем на открытой площади; каждый новгородец выдвигал свой голос, и большинство решало исход дела. На это собрание народ созывали так называемым вечевым колоколом, который висел на той же площади и звонить в который можно было только по приказу посадника.

Когда раздавался звон колокола, все устремлялись на эту площадь; здесь народ принимал законы, выносил приговоры о казни либо о помиловании, выбирал своих представителей, решал вопросы войны и мира. Я говорю народ, имея в виду тех немногих, в чьих руках здесь, как и повсюду, была сосредоточена власть. Этот колокол был силой Новгорода, и Иван Васильевич I не преминул, когда положил конец республике, забрать его и, как лучший из своих трофеев, торжественно доставить в Москву, где тот до сих пор висит на одной из башен Кремля. Связь с Ганзой и торговля со многими государствами, благодаря которой многие новгородцы становились богатыми купцами, стали первой причиной его падения. Нерешительность новгородцев и их вечные раздоры в конце концов зародили справедливые опасения у царя Ивана Васильевича I, объединившего Русь под своей властью после освобождения ее от монгольского ига, что эта республика, вероятно, собирается, как, впрочем, это и подтвердилось позже, встать под защиту Польши, и этот союз представлял бы собой угрозу государству. То, чего царь не добился честным путем, он достиг, наконец, силой; он разгромил новгородское войско и подчинил его своей власти (в 1478 г). Во время правления Ивана Васильевича II, прозванного тираном, Новгород попытался сбросить ярмо и отдаться в руки поляков, но это привело его к гибели. Новгород был покорен Иваном Васильевичем в 1570 году. Двадцать пять тысяч знатных горожан были казнены, большая часть жителей безжалостно перерезана, тысячи семей были высланы в Москву, и прекрасный огромный город был разрушен до основания. Всё, что уцелело, было уничтожено в 1611 году шведскими войсками под командованием графа де ла Гарди. Когда видишь огромный вал и стены толщиной шесть футов, которые простоят еще века, едва ли возможно понять, как захватчики могли взять город. Так пришел конец Новгороду.

О его происхождении в истории не сохранилось ничего, кроме нескольких древних легенд. Название, которому уже тысяча лет (Новгород или Новый город), указывает на существование более древнего города, который, вероятно, назывался Славенск и чьи руины якобы до сих пор находятся на Городище.

Всего лишь несколько слов о достопримечательностях сегодняшнего Новгорода. Он, как известно, был построен на том месте, где Волхов шириной в сотни саженей вытекает из озера Ильмень. Вряд ли можно найти более выгодное и живописное расположение. Вообразите себе картину, которая открывается идущему по мосту пешеходу: с одной стороны необъятное озеро, полное барок и всевозможных парусных судов; с другой — широкая, прекрасная река, которая течет прямо перед вами и скрывается из вида в далекой равнине. Впереди — старинная крепость с башнями, стоящая на крутом холме, позади — другая часть города, которая так же, как почти все старинные города Руси, лежит на возвышенности и называется Торговой стороной, тогда как другая сторона — Софийской. В прежние времена с этого моста сбрасывали в реку преступников. Если бы у Волхова, как у Невы, была набережная, то вид с нее был бы поистине единственным в своем роде. Возможно, что в золотые времена Новгорода на берегу реки и озера стояли роскошные дворцы, хотя бы и в славянском стиле. В сегодняшнем городе из полутора тысяч домов лишь очень немного каменных, почти все построены недавно, и из старинных сооружений едва ли найдется больше шестидесяти, из них половину составляют церкви.

Первым церковным строением среди них был древний собор в Кремле, название которому Софийский. Он был основан сразу после принятия христианства в России в X веке первым епископом Иоакимом и, как и сам Кремль, основанный в XI веке князем Владимиром, самым старшим сыном вышеназванного Ярослава, построен так, что сохранился в своем первоначальном виде до наших дней; Софийский собор является образцом древнего стиля. Колокола висят рядом в длинной каменной галерее, пять серебряных и один золотой купол завершают собор. Поскольку он включает в себя много приделов, то отведенное для богослужения место не такое уж просторное. В главном куполе перед алтарем, украшенным золотом и серебром, изображена большая фигура Иисуса Христа с поднятой рукой. Существует древняя легенда, как мне разъяснил причетник, по которой день гибели Новгорода придет тогда, когда эта рука сожмется. Напротив алтаря находятся два роскошных молитвенных места с шатрами и перилами, очень искусно выполненными из слоновой кости, внутри они оббиты красным бархатом и где это возможно нанесена позолота. Одно молитвенное место предназначалось для новгородского князя, другое для патриарха. Бархат по обеим сторонам очень вытерся, что свидетельствует о набожности древних правителей. До сегодняшнего дня никто не имеет права сидеть в этих молитвенных местах во время службы кроме Петербургского митрополита, который в то же время является и архиепископом Новгорода. Главные врата Софийского собора были изготовлены в XI веке в Константинополе, потом подарены греческим императором. Для свидетелей древности они примечательны во многих отношениях. Обе створки отлиты из бронзы, они изображают всю древнюю греческую иерархию от причетника до патриарха в одеждах того времени, а также греческий двор в виде рельефных фигур с надписями. Данная работа кажется прекрасной. На одной стороне стены расположены мощи и саркофаги многих святых, которые играли огромную роль в греческих легендах. Самый знаменитый из них, но который покоится далеко в своем собственном приделе, это Святой Иоанн Новгородский, к могиле которого совершают многочисленные паломничества, т.к. о его удивительной силе наслышаны многие…

Чтобы вы не подумали, что только Католическая церковь сохранила истинную веру, я хотел бы вам по секрету сообщить о том, что мне рассказал один верующий человек с поучительным выражением лица.

«И после долгих и трудных боев с Сатаной, святителю все же удалось изгнать своего врага, которого он решил использовать в своих целях, и чтобы ему перекрыть все выходы, он наложил крестное знамение. После всех переговоров и просьб пленника он наконец-таки пообещал ему свободу с условием, что Сатана благодаря своей силе перенесет его в собор в Иерусалиме и обратно. Итак, Сатана посадил его на свою спину только после того, как святой человек положил туда распятие (ведь никто не мог поручиться за него). Когда они прибыли туда, они отужинали у Приора, который предложил новгородскому епископу белый хлеб и предоставил летописи. На обратной дороге он потерял сей клобук, на мгновение остановил Сатану, который уверил его, что позади осталось уже пятьсот верст. Под крик петуха он прибыл в Новгород и предстал перед своим епископом, который вскоре причислил его к Святым, перед всеми передал ему свои полномочия».

Здесь захоронен также бывший Петербуржский митрополит Гавриил. Он был удален сюда на епископство императором Павлом и ушел из жизни 90-летним стариком, пресытившись и устав от жизни. Вместо роскошного памятника по его желанию на могиле установлен деревянный крест с черными траурными лентами.

Кроме здания присутственных мест и Путевого дворца, который расположен недалеко от красивого сада у реки рядом с мостом в очень романтичном месте, а также кроме Гостиного двора, или общественных торговых зданий, и народного училища на противоположной стороне Кремля, не находится ничего значительного. Но любитель древности найдет здесь занятие на долгое время, если он захочет осмотреть старые руины и посетить полуразрушенные церкви.

Недалеко от города, на берегах озера Ильмень расположен Юрьев монастырь. Это первое сооружение, которое путешественники видят вблизи Новгорода. Около города можно увидеть старые монастыри и церкви на некотором расстоянии друг от друга, некоторые из них, в которых сохранились иконы Богоматери и святых, а также другие реликвии являются действующими до сих пор, их посещает большое число паломников.

Находясь среди древних руин на арене былых свершений, испытываешь поистине всеобъемлющее чувство, ощущение величия. Когда я представляю, сколько радости и счастья, сколько горестей и огромных усилий погребено здесь, сколько мудрости и глупости покоится в этой пыли, сколько раз с тех давних пор расточительная природа возобновляла свою игру создания и разрушения, то думаю в этот момент — стремись к удовольствию, прежде чем оно исчезнет, и не печалься, ведь и печали пройдут; тогда я начинаю понимать счастье эпикурейских богов, наслаждающихся безмятежностью в своем вечном созерцании. Когда же я смотрю на свою нравственную природу, у меня возникает мысль о человеческом ничтожестве, которое хочет устремить ее к бесконечному падению, и тлен, на котором я стою, становится для меня источником новой жизни.

От Новгорода дорога становится все более занимательной и приятной, чем дальше продвигаешься вглубь страны. Как только выезжаешь из города, открывается превосходный вид, далекий горизонт, где пастбища и плодородные поля с чудесными рощами, озера и реки живописно сменяют друг друга. Больше ни следа того утомительного однообразия пустынных дорог, по которым мы только что проезжали; здесь человеческое усердие уже несколько тысячелетий одолевает суровую природу, прилагая все усилия для ее облагораживания. Многие протоки Малого Волховца петляют по этой равнине, простирающейся более чем на 50 верст, и широкая судоходная Мета ограничивает ее своими берегами.

Иоганн Фридрих Унгерн-Штернберг

Мы проехали 185 вёрст от Санкт- Петербурга до Новгорода примерно за 30 часов и надеялись найти ночлег в гостинице одного итальянца, которую нам очень рекомендовали. Нам нужно было хорошо отдохнуть, чтобы проделать остальной путь до Москвы в 543 версты. Приехали мы ночью. Нам были знакомы столичные обычаи, но мы не знали, каковы они в остальной России, поэтому мы думали, что ни в одной гостинице города не найдем ни свободной комнаты, ни даже свободной кровати, но обнаружили несколько хорошо обставленных и богато украшенных гравюрами комнат — и сначала даже решили, что ошиблись домом. Владелец гостиницы не встречал нас, поскольку уже давно спал. Мы слишком устали, чтобы при сложившихся обстоятельствах не принять приглашения длиннобородого русского купца, к которому мы обратились за советом. Он разместил нас со всеми мыслимыми удобствами в своём доме, находившемся неподалеку. Хвалёная же гостиница по сравнению с этим домом — жалкая разваливающаяся деревянная лачуга! Нам предоставили комнату, принесли подушки и одеяла, собрав все, имеющиеся в доме, и устроили нам на стульях, скамьях и на полу невероятные спальные места, простоту которых автор путеводителя смог бы оценить гораздо лучше нас, поскольку для того чтобы насладиться этим (что мы и сделали), пришлось проехать 185 вёрст по мощенной брёвнами дороге.

Мы проснулись с чувством живого нетерпения, так как нам поскорее хотелось познакомиться с одним из самых древних и наиболее известных городов России — Новгородом. Но, как оказалось, совсем немного можно рассказать о сегодняшнем Новгороде. Поэтому я хочу вспомнить прежний Новгород, но не подражая автору путеводителя, который половину своей книжицы посвятил истории этого города.

Согласно летописи Нестора Новгород был основан примерно в одно время с Киевом в V веке племенем славян, а в IX веке завоеван Рюриком и провозглашен столицей Руси. Два столетия спустя этот город получил от Ярослава Мудрого большие вольности, после чего городом правили только те князья, которых избирали сами новгородцы. Во время их правления город стал настоящей республикой, хотя казалось, что князь правит единолично. В это время Новгород становится важнейшим складочным местом северогерманского торгового союза ганзейских городов, а его богатство, влияние и территория постоянно увеличиваются.

Его владения простирались до границ с Лифляндией и Финляндией, включая Карелию и Ингерманландию. В городе, в котором сегодня едва ли насчитывается 10 000 жителей, в те времена проживало около 400 000. Путешественники, проезжавшие через Новгород, на одном конце брали свежих лошадей, а на другом должны были уже менять их.

В таком состоянии — при республиканской независимости и огромной территории — город просуществовал до середины XV века, когда именно эта внутренняя двойственность помогла великому князю Ивану Васильевичу Первому, пусть пока и не полностью, но поработить Новгород.

Марфа, героиня древнего Новгорода, жена посадника, желавшая сохранения новгородских вольностей, вместе со своими сыновьями стояла во главе многочисленной партии готовых действовать республиканцев. Но 30-тысячное войско под предводительством её сына было полностью разбито русскими, и город должен был покориться великому князю. Большой, или Вечевой, колокол, который находился на рыночной площади и веками созывал народное собрание (вече), должен был быть снят и передан князю. Победитель увез этот символ новгородских вольностей в Москву, где в одной из башен Московского Кремля он как пленник умолк навсегда. Героическая Марфа и многие её приверженцы были приговорены к пожизненному заключению, и вместе с большим числом самых богатых и влиятельных горожан она была сослана вглубь страны. Несмотря на эту катастрофу, город ещё целое столетие продолжал успешно развиваться. Но мнимые и истинные противники Ивана Васильевича Второго навлекли на себя его гнев. Он занял город в 1570 году и учинил кровавую расправу, которая продолжалась 5 недель, каждый день в течение которых стоил тысячи человеческих жизней. Целые улицы города пришли в запустение — и это продолжалось до тех пор, пока в 1610-м, во время правления Лжедмитрия, шведы под предводительством графа дела Гарди не завоевали город и окончательно разорили его.

Строительство Петербурга, нового торгового порта на побережье Балтийского моря, окончательно лишило Новгород возможности развития.

После небольшого исторического отступления я возвращаюсь к нашему путешествию по сегодняшнему Новгороду, в котором нас, в качестве чичероне, сопровождает служащий гостиницы. Мы были поражены не столько видом длинных улиц с одиноко стоящими, покосившимися, грозящими развалиться домами, сколько видом огромных пустынных площадей и одного обветшалого каменного здания, которое из-за обвалившейся местами штукатурки выглядит ещё безобразней, чем деревянная изба. Здесь огромное количество церквей и колоколен, — но тишина царит на поросших травой улицах и рыночных площадях, — и лишь время от времени мы видим одиноких усталых пешеходов, телеги и единственную старую карету, одиноко проезжающую мимо! Часто встречающиеся развалины напоминают о былом величии города, о котором раньше ходила поговорка: «Кто против Бога и Великого Новгорода?»

Город окружён земляным валом, на кагором кое-где всё ещё стоят старые башни. Несмотря на то, что город сейчас невелик, в него входят большие, незастроенные, заросшие крапивой территории. Народное предание гласит, что, возможно, раньше территория города простиралась далеко за городские пастбища и за пределы современного города. В него, должно быть, входили и живописные монастыри, которые, подобно венку, окаймляют город.

Новгород лежит по обоим берегам реки Волхов, который, как и Тибр, из-за цвета воды в нём можно было бы назвать «жёлтым». Волхов глубок и богат рыбой. Он делит город на Софийскую и Торговую стороны, соединённые длинным мостом, с которого по приказу Ивана Четвёртого, во время уже упомянутой кровавой расправы, сбрасывали тысячи людей.

Старая крепость, некогда названная Кремлём, была построена Иваном Первым, чтобы сдерживать восставших жителей республики. На территории Кремля расположены собор или церковь Святой Софии, митрополичьи палаты и некоторые каменные судейские дома. Остальная территория в пределах Кремля пустынна и незастроена. Церковь Святой Софии удивительна тем, что она является, наверное, самым древним храмом на Руси, построенным одновременно с принятием христианства. Она была заложена в конце X века князем Владимиром Первым с благословения епископа Иоакима и представляет собой высокое мрачное четырёхугольное сооружение, украшенное позолоченным куполом и четырьмя небольшими башенками. Высокие ворота, через которые входят в храм, отлиты из бронзы и искусно украшены рельефными фигурами. Согласно преданию они, вероятнее всего, были доставлены из Херсона, надпись же на них рассказывает о мастере из Магдебурга, который их изготовил. Внутри храм украшен множеством старых, потемневших картин, написанных в манере апостола Луки.

Среди множества могильных плит, ограждённых железными решётками, можно увидеть и могилы основателя церкви князя Владимира Первого и князя Фёдора, брата Александра Невского. Богаче остальных убрана могила святого Никиты Чудотворца.

Винтовая лестница ведёт на верхнюю галерею церкви и в другие сводчатые покои, которые расположены за огромными запертыми железными дверьми. Здесь хранится огромное количество всевозможных реликвий — предметы из золота и серебра античных времён, а также облачения священнослужителей. Все эти сокровища когда-то, в неспокойное время внешних и междоусобных войн, были замурованы в стену церкви, в особом потайном месте, которое нам показали, — и таким образом уцелели. Со стоящей неподалёку от церкви звонницы, где находится огромный колокол, на которой действительно стоит посмотреть, открывается прекрасный вид, не столько на сам город, который не столь уж привлекателен, сколько на местность, окружающую его, на реку Волхов, на огромное водное зеркало Ильмень-озера, которое протянулось на 40 вёрст в длину и 30 в ширину, и, конечно, на живописно очерчивающие горизонт тут и там расположенные многочисленные монастыри.

Кроме того, в Новгороде, на Торговой стороне, расположен императорский дворец и прилегающий к нему сад на берегу Волхова. Но они выглядят такими обветшалыми и невзрачными, что мы не стали задерживаться около них и решили ещё раз пройтись по торговым рядам. Эти грязные, полуразвалившиеся мелкие лавчонки кажутся злой насмешкой над былым торговым величием Новгорода. Сейчас в Новгороде насчитывается около 60 церквей, а домов всего лишь 1500 — такое соотношение является, судя по всему, главной причиной однообразия городской жизни.

Как уверял нас наш сопровождающий, он совершенно не знал, что ещё нам показать в городе, кроме того, что мы в течение лишь одного часа уже посмотрели; мы, совершенно обессилев, вернулись к нашему бородатому хозяину и заказали обед из национальных блюд, самым превосходным из которых была рыба.

Чтобы не пропустить ни одной особенности Новгорода, мы заказали знаменитую сушёную форель под названием Surty. Однако она показалась нам слишком сухой и к тому же с привкусом рыбьего жира. Мы расплатились с любезным трактирщиком и поспешили дальше.

Окрестности Новгорода не показались нам такими уж прелестными, какими их описывает автор путеводителя (за исключением прекраснейших монастырей, о которых уже говорилось ранее). Это широкая болотистая равнинная местность, едва ли пригодная для пастбищ, простирается вплоть до берегов реки Волховец. Утомительность этого пути для путешественников, который раньше можно было преодолеть лишь в бычьей упряжке, сейчас несколько смягчила своеобразная, но очень удобная шоссейная дорога. Вся дорога от Новгорода и до следующей станции Бронница — а это расстояние в 35 вёрст — как пол, выстлана широкими тесаными балками, плотно уложенными и закрепленными перилами по бокам. По ней, почти всегда галопом, с грохотом проносятся превосходные местные почтовые лошади.

Этот отрезок пути значительно лучше типичных московских дорог, которые большей частью выложены гладко тёсаными брёвнами (а не пнями, которые, по рассказам Кокса, затрудняли движение) объёмом не толще руки. Они так неплотно прилегают друг к другу, что постоянные щели, возникающие из-за отсутствующих или поломанных и сгнивших брёвен, служат причиной постоянной тряски, что, пожалуй, могло бы послужить отличным лечением для ипохондриков. Для утешения будущих путешественников скажу, что по обеим сторонам дороги лежат большие запасы таких тёсаных брёвен, предназначенных для ремонта дорог, из которых, однако, лишь немногие послужат своей цели, потому что гниют уже сейчас — вот как старо это благое намерение!

К счастью, дорога достаточно широка и состоит из двух рядов брёвен, лежащих в длину рядом друг с другом, так что по меньшей мере хоть одна сторона в случае необходимости (если вторая затонет) будет пригодна для езды. Но тем хуже это для тех, кто в таком месте наткнётся на вереницу русских извозчиков, состоящую из более чем сотни лошадей и повозок, которые необходимо пропустить.

Расход древесины при строительстве такого рода дорог, должно быть чудовищно высок. Можно рассчитать, что на один фут ширины такой дороги, выложенной надлежащим образом, требуется как минимум три тёсаных бревна, а для двойного ряда, следовательно, шесть. Таким образом, на каждую версту, а это 500 русских саженей, или 7 футов, необходимо 21 000, а, включая подстил и боковые соединения, по меньшей мере 25 000 брёвен небольшой толщины, которые все могли бы «стать» балками. Для строительства одной станции такого пути, длиной лишь в 30 вёрст, необходимо 750 000 брёвен, каждое из которых через 2—3 года нужно будет заменить на новое! Существует ли более дорогостоящий и одновременно некачественный способ строительства мостов и дорог? В какое возмущение это событие должно бы было привести простого немецкого лесовода?!

Прямо перед крупным приходским центром и ямской станцией Бронница мы на большой, но недостаточно широкой для того, чтобы разместить запряжённую лошадьми повозку, лодке, перетягиваемой канатом от одного берега к другому, пересекли широкую и бурную реку Мета. Подобная поездка с непривыкшими и пугливыми лошадьми, даже ночью, может быть довольно опасна!

Здесь нас привёл в изумление добротный и чистый постоялый двор и гостеприимство хозяев. Поскольку колёса нашей повозки требовали серьёзного ремонта, мы расположились за ужином и чаем. Это время пролетело незаметно.

Наше любопытство вызвало современное высокое каменное здание, и нам рассказали, что его строителем и владельцем был зажиточный крестьянин этой деревни по фамилии Баранов, который недавно, во время плавания в Новгород на своей барже, был задавлен одной из деревянных балок.

Природной особенностью окрестностей деревни Бронница является единственный на всей равнине конусообразный холм, вершину которого украшает каменная церковь и глубокий, всегда наполненный водой, колодец. Оттуда открывается прекрасный вид, с одной стороны — на далёкую Валдайскую возвышенность, а с другой — на Новгород и озеро Ильмень. По бокам этого загадочного холма расположены пашни, на которых романтически разбросаны гранитные валуны.

Является ли этот необычный холм, как гласит народное предание, надгробным памятником великому колдуну, или же это храм, возведенный людьми еще в языческие времена, в который отовсюду и даже с дальнего севера съезжались люди для получения предсказаний, или же его образование — просто каприз природы и это всего лишь небольшая часть Валдайской возвышенности? Что из этого правда — я не берусь судить. До сих пор каждый год в Иванов день на этом холме проходит веселый народный праздник, посвященный Амуру, богу любви у всех народов, и северному Бахусу, — во время которого проводятся магические игры и люди могут получить по большей части желаемые, а не правдивые предсказания.

По достаточно хорошей дороге мы проехали мимо станции Зайцево и вскоре оказались в так называемом уездном городе Крестцы, расположенном на берегу реки Холова. Этот город, с несколькими каменными зданиями и церковью на окраине, практически не отличается от обычных деревень. Составитель вышеупомянутого путеводителя шутливо отметил, что здесь, как и на большинстве станций, есть императорский путевой дворец. Сначала мы из любопытства его разыскивали, чтобы восхититься его роскошью, но каждый раз находили какой-нибудь жалкий, чаще всего деревянный и полностью разрушенный домишко без окон и дверей. А немногие каменные дома совершенно уже превратились в руины и не представляют практически никакой ценности.

Путешественник, с которым мы познакомились в уютном и гостеприимном, в отличие от остальных, доме крестецкого почтового писаря, вскоре развеял все наши опасения насчёт Валдайской возвышенности, которую автор путеводителя называет «русскими Пиренеями», и заверил нас в том, что в любой другой стране её назвали бы просто холмами.

Следующая станция, до деревни Рахино, длиной всего лишь 16 верст, отличается своим ужасным бревенчатым мостом, который сменяется плохой булыжной мостовой и песчаной дорогой. Рахино предоставляет путешественникам, хотя и скучный, но необходимый, особенно для повозки, отдых и ремонт. По обеим сторонам дороги виднеются озера, некоторые из которых окружены лесом, что создает прекрасное впечатление, а также является признаком начинающейся Валдайской возвышенности. Почва в этой местности крайне неплодородна, и на этой пустоши лишь изредка встречаются посевы гречихи, видимо, именно поэтому здесь так много нищих и хижин с соломенными крышами.

Приехав на следующую станцию Яжелбицы, мы оказались у подножия Валдайской возвышенности, которая представляет собой цепь холмов протяженностью около 30 верст. Она относится к Алаунской возвышенности, другое ответвление которой образует Дудерошскую возвышенность. Именно на этих холмах берут своё начало крупнейшие реки России: Днепр, Дон, Волга, Ока и Волхов. Эти возвышенности состоят, по всей видимости, преимущественно из известняка и глины. Но согласно последним исследованиям здесь есть месторождения каменного угля, медной и железной руд, а также марказита и квасцов.

Вскоре мы поняли, что путешественник, рассказавший нам о том, что Валдайская возвышенность не такая уж и большая, был прав. Поскольку мы проехали эту, якобы опасную, гористую местность до Валдая, протяженностью в 23 версты, причём не на лучших лошадях, меньше чем за 4 часа, несмотря даже на то что, с целью насладиться пейзажем, мы очень много шли пешком. В начале пути пейзажи особенно привлекательны и живописны. Длинная дорога проходит по крутому склону глубокой долины, по которой змеится меж заросших лугов и одиноко стоящих крестьянских домиков красивая река.

Склоны и даже вершины холмов, увиденных нами в первой половине пути, используются под пашни, а между отдалёнными вершинами тут и там заметны прелестные деревеньки. Почва представляет собой смесь песка и глины и часто имеет красноватый оттенок. Во время прогулки мы собирали кремни, изредка встречавшиеся в песке. Сама же дорога построена очень удачно, так как не приходится преодолевать ни одного отвесного склона, а булыжная мостовая здесь по большей части очень хороша. С самого высокого места возвышенности, которая простирается до самого горизонта, открываются менее интересные пейзажи — поля с неплодородной почвой и кое-где уродливые ели. Встречающиеся на пути деревни выглядят убого. Об их бедности говорит огромное число нищих, постоянно окружающих повозку.

И вот, наконец, впереди, в лучах заходящего солнца, мы увидели небольшой городок Валдай, расположенный между холмами на берегу живописного озера. Его окружность составляет более 40 верст, из-за густого леса берег всегда находится в тени. Четыре больших и маленьких очень живописных острова так и манят переплыть от одного к другому. Последняя остановка действительно очень красивое место — это холм справа от тракта, ведущего через город, где расположена церковь со сдвоенными колоннами, императорский дворец и большое количество массивных, богатых зданий. Отсюда можно увидеть небольшой городок, состоящий только из деревянных домишек и расположенный на берегу великолепного Валдайского озера, которое иногда называют Святым.

Юхо Кусти Паасикиви

В городе Новгороде, с которого более тысячи лет тому назад началось нынешнее Российское государство, расположенное большей своей частью на землях финских племен, для любопытного есть много напоминающего о прошедших временах.

В центре города находится внутри кремля древний собор Св. Софии, на ровной площади перед которым во времена народной демократии жители Новгорода проводили свои собрания. Кремль окружают много раз разрушенные и вновь отстроенные стены. Эти стены, как и другие постройки, разумеется, в несколько восстановленном виде, видели на своем веку восемь — десять столетий. Со всех сторон город окружают земляные валы, у склона которых прорыты рвы. Внутри и за пределами городских стен находятся оставшиеся от башен необычной формы руины, которые напоминают о том, что на этих землях когда-то раздавался звон меча.

Природа как бы предназначила здешнюю местность для проведения сражений. На сколько хватает глаз, перед городом простирается равнина, заросшая высокой травой. Леса нигде не видно.

Можно только в некоторых местах заметить одинокий купол церкви или деревеньку.

Когда приезжаешь в старый русский город, обилие церквей и часовен сразу же бросается в глаза, и разница между православием и привычной нам религией особенно заметна. Всего в Новгороде 42 церкви и часовни. Перед всеми русские осеняют себя крестным знамением. Когда с вокзала едешь на извозчике, с которым прежде недолго поторговался о сходной цене, то по дороге он с десяток раз сдернет шапку и перекрестится. Прибыв к месту, он может клясться, что назначенная цена была в два раза больше.

Из всех видов построек русские больше всего заботятся о церквах. Драгоценные украшения и стоящие многие сотни тысяч позолоченные купола представляют собой образец русской щедрости в этом отношении.

В первую очередь из всех церквей Новгорода заслуживает внимания упомянутый Софийский собор. В первый раз его построил в 1052 году после Рождества Христова князь Владимир, сын великого князя Ярослава Первого и святой княгини Анны. С течением времени собор был, разумеется, много раз ремонтирован, но, например, стены еще сохранились в том виде, в котором их сложили константинопольские мастера 850 лет тому назад.

В церкви есть на что посмотреть. Древние украшения, столетние иконы, из которых многие считаются чудотворными и о которых церковные прислужники рассказывают истории одна занимательней другой. Многие из них в местах изображения рук и ног истерлись от поцелуев верующих. Тому, кто видит такое в первый раз, это кажется странным.

Две позолоченные двери, свидетели прошедших времен, ведут в маленькую боковую часовню. Их называют Сигтунскими вратами; по преданию, они достались новгородцам как военные трофеи после удачного, и в финской истории также упоминаемого, похода в шведский город Сипуна в 1187 году. Позолота уже по прошествии семи веков частично стерлась. Кроме них в соборе еще есть также в свое время великолепные так называемые Корсунские врата, которые, по преданию, были доставлены из города Корсунь, места крещения Владимира Святого, но на самом деле они скорее всего были сделаны в Германии в XII веке. Их украшает сложная, в основном религиозного содержания, символика. Однако сделавший их немецкий мастер Риквин поместил на воротах также свое изображение.

В соборе находятся останки многих православных святых. Они помещены в драгоценные серебряные раки. С ними связано множество удивительных историй, которые благоговейно рассказывает какой-нибудь жалкий церковный служка и которые каждый верующий в Новгороде знает. Эти серебряные раки приобретены какой-нибудь богатой княгиней или другим высокородным верующим для демонстрации своего религиозного рвения. На одну из них, даже не самую большую по размеру, пошло 12 лиспунтов[1] 11 фунтов чистого серебра и 1 лиспунт 1 фунт золота.

Среди святых находится князь Федор Ярославич, родной брат Александра Невского, который по воле своего отца должен был вступить в пятнадцатилетнем возрасте в брак, но скончался вдень свадьбы. Это случилось в начале XIII века. Князь покоился в расположенном неподалеку Юрьевом монастыре до начала XVII века, пока митрополит Новгородский, узнав о том, что завоевавшие город шведские солдаты оскверняли могилу, перенес останки с разрешения де ла Гарди в Софийский собор, причем тогда все заметили, что останки эти нетленны. Так гласит святое предание.

На своде самого высокого купола изображен Спаситель. Об этом изображении рассказывают следующее. Во время строительства собора константинопольский живописец писал Спасителя и изобразил его ладонь открытой. Когда на следующий день строители пришли в собор, они заметили, что вместо открытой ладони рука была сжата в кулак. По приказу тогдашнего епископа Новгородского Луки ладонь опять изобразили открытой. На следующий день она опять была сжата в кулак. Так повторилось четыре раза. На четвертый раз услышали строители голос, который на старославянском, на коем употребляемые в русском богослужении книги написаны, произнес: «Живописцы, живописцы, о живописцы! Не рисуйте мою руку в благословении, но сжатой. В руке своей держу я весь Великий Новгород. Когда раскроется моя рука, тогда придет конец этому городу». Сейчас видно, что рука только наполовину сжата.

В соборе сохраняется древнее церковное облачение, которое, к сожалению, у меня не было возможности увидеть. Например, древняя митра митрополита и жезл, которые до того тяжелы, что нынешние духовные пастыри не в состоянии поднять их. Это показывает, насколько человеческий род ослаб.

Рядом с собором, в жилище архиерея, находится небольшая часовня, в которой проводятся богослужения два раза в день. Среди прочего здесь можно заметить рукомой и икону Спасителя, с которыми связана одна легенда. Рукомой раньше находился в келье Новгородского епископа, которого бес соблазнял в зримом образе, и даже один раз в виде обнаженной девушки. Однажды накрыл епископ беса, который много раз его соблазнял, этим рукомоем и поместил сверху крест, так что тот не осмелился выйти из-под него. Тогда бес начал молить епископа о том, чтобы тот выпустил его. Епископ согласился с тем условием, что бес доставит его в Иерусалим и принесет обратно. Что и было выполнено за одну ночь.

Вот еще один чудесный рассказ об иконе Спасителя. В 1170 году суздальский князь Андрей привел свои войска в Новгород, чтобы завоевать его. Силы новгородцев по сравнению с силами суздальцев были ничтожны, и верное поражение грозило им. Архиепископ молился дни и ночи перед этой иконой Спасителя, и что произошло! На четвертый лень услышал он голос, который приказал ему идти в Преображенскую церковь, одну из древнейших церквей Новгорода, и взять оттуда икону Божьей матери, и понести эту икону на городские стены для зашиты их от неприятеля. Архиепископ послал протодиакона за иконой, но тот не смог ее сдвинуть с места. Тогда отправился сам архиепископ во главе большого крестного хода и провел богослужение, и когда после этого он намерился прикоснуться к иконе Божьей Матери, тогда она сама снялась с места и поднялась в воздух. Все упали на колени и вскричали: «Господи, помилуй». Тогда архиепископ взял икону и в сопровождении священников принес ее на место битвы. Суздальцы стали насмехаться над новгородцами, а один из них даже пустил стрелу в икону Божьей Матери. Тогда икона сама повернулась прочь от неприятеля лицом к городу и из глаз ее потекли слезы. Ужас охватил противника. Его войска смешались, и новгородцы сумели их быстро разбить. Чудесная икона Божьей Матери по-прежнему сохраняется в Преображенской церкви, которая после этого случая стала называться чудо-церковью. Икона, которая уже почти стерлась, изображает деву Марию с младенцем Иисусом на руках. Все находящиеся в церкви иконы подлинные.

Подобные рассказы, которые для лютеранина кажутся странными, собраны в книге, называемой «Жития святых». Правдоподобность этих странных рассказов никто из православных, даже образованный, не ставит под сомнение. Многие молодые женщины, посещавшие восьмиклассную женскую гимназию, уверяли, что верят в них так же безоговорочно, как в Библию.

Кроме Софийского, в Новгороде есть еще два собора, хотя по своему возрасту и значению они не могут с ним сравниться. В каждом из этих трех соборов проводится богослужение пять раз в день: в пять утра короткое, в шесть — длиннее, которое длится до восьми, третье — с девяти до половины двенадцатого, четвертое, короткое, в четыре часа и пятое — с шести до восьми. В каждом соборе служит три священника. Но эти постоянные богослужения не приносят им большого беспокойства, так как по крайней мере в обычные дни они не похожи на проповеди в Софийском соборе, когда какой-нибудь высший духовник проводит богослужение. Каждый день обычно читаются главы из церковнославянских книг, которые сами русские с трудом понимают. Конечно, в конце концов они дойдут и в самую твердую голову.

Духовного пастырства в деревне нет. Священники учат Закону Божьему в сельских школах, но люди постарше лишены и этого.

Иногда русские жалуются на нежелание священников идти к больным, особенно к бедным. Рассказывают, что в одной семье нянька была при смерти, и к ней позвали священника. Посланцу ответили, что батюшка сейчас обедает и поэтому не может прийти. Через некоторое время за ним опять послали. «Он спит после обеда» — был дан ответ. На третий раз ответили, что у него гости. Только на четвертый раз он наконец пришел к больной и едва успел соборовать ее, как она умерла.

Из-за того, что богослужения проводятся кроме этих соборов еще во многих церквах города, где чаще, где реже, то неудивительно, что из всей общины на них присутствует только какая-нибудь старушка. Однако религиозное усердие русских, по крайней мере внешнее, повсеместно известно. При всяком удобном случае они осеняют себя крестным знамением. Когда гимназист, или чаще гимназистка, идут утром в школу, по дороге они заходят в часовню. И когда они заканчивают свое образование, то считают своим долгом зажечь свечу перед святой иконой. Особенно заботятся о том, чтобы домашние лампады не остались бы в праздничные или воскресные дни незажженными. Мне рассказали о местном учителе гимназии, который всегда самым тщательным образом заботился о том, чтобы в его комнате лампада горела всю ночь. Однажды, когда он зажигал ее поздно вечером, лампада сломалась. Служанке пришлось в поздний час отправляться на поиски новой в лавку, которая к тому времени была уже закрыта, потому что учитель сказал ей, что он не может отойти ко сну, не выполнив свой долг христианина.

Летом часто совершают паломничество для «творения молитвы». Недавно 65-летняя старая женщина совершила паломничество в Тихвинский монастырь, расположенный в 160 километрах от Новгорода. Подобные паломничества нужно, разумеется, проделывать пешком, что представляет собой нелегкую задачу в жаркое время.

Из русских богослужений так называемый крестный ход представляет наибольший интерес. Такие крестные ходы проводятся в Новгороде 12 раз в год, либо в честь святых, либо для защиты города от всякого рода напасти, как пожара, голода, чумы и других.

Тогда иконы Спасителя, Божьей матери и святых носят по городу, священники облачены в праздничные одежды, присутствует сам новгородский архиерей, певчие поют, и нескончаемый людской поток идет следом. Часто крестные ходы направляются в самые отдаленные места. Например, в июле ход идет от города к Хутынскому монастырю, до которого добрый десяток километров. И если жарко, как нынешним летом, и дорога немилосердно пылит, то русские могут успокоить свою совесть на долгий срок, выполнив этот долг. Часто самые благочестивые русские говорят, что многие, в основном образованные, отправляются большим обществом, и путешествие проходит довольно приятно, но религиозная сторона остается в тени. Священникам эти крестные ходы доставляют большие неудобства, так как они в эти дни не имеют права брать в рот ни крошки до конца шествия. Ход от города до Хутынского монастыря длится почти до вечера, и священникам приходится весь день поститься.

Недавно было шествие в расположенный неподалеку Антониев монастырь, в котором в этот день проводился праздник, обычно устраиваемый каждый год. Монастырь основан Антонием Римлянином в 1106 году. Об этом святом рассказывает древнее предание, и никто из православных не ставит под сомнение, что упомянутый святой приплыл сюда из Рима за три дня на камне, держа морскую водоросль в руках.

Этот длинный, широкий, а также слегка приплюснутый камень сейчас находится в одной из церквей монастыря. Упомянутые водоросли также можно увидеть в монастырской церкви. Сам святой Антоний, который умер в начале XII века, покоился неизвестным в своей гробнице пять столетий, пока его земные останки чудесным образом не были обнаружены в 1597 году во времена правления царя Федора. С этого времени и проводится этот праздник в его честь в первую пятницу после Петрова дня. Тридцать лет тому назад тело святого было уложено в серебряную раку, которая хранится в главной церкви монастыря. По старому православному преданию его тело сохранилось таким, каким оно было на момент его смерти, и оно сохранится таким же нетленным в дальнейшем. В упомянутый праздничный день эту серебряную раку проносят в крестном ходу вокруг монастырского двора. Тогда толпа пытается попасть насколько возможно близко к иконам Божьей матери, и в особенности к раке святого. Самые благочестивые образуют перед шествием длинную и узкую колонну, они кланяются при приближении крестного хода, и многие иконы Божьей матери проносят над ними. Время от времени шествие останавливается, и тогда находящиеся под иконами на 10—20 минут остаются в неудобном положении. Каждый пытается хотя бы один раз протиснуться к раке с мощами и осенить себя крестным знамением.

Четыре человека несли через толпу больную женщину. Они стремились приблизиться к раке с мощами. Народ свято верит в их исцеляющую силу. Бедная женщина испускала хватающие за душу крики, когда почти бегом ее волокли через толпу. Излечилась ли она? Не знаю.

На монастырский двор и на ведущую в монастырь дорогу собирается великое множество больных: хромых, слепых, немых и прочих. Похоже на то, что они не столько пришли за исцелением от своих болезней, сколько попрошайничать. Их встретишь повсюду. Рядом со мной полз старый немой, чьи обе ноги были искалечены. Он бормотал какие-то странные слова, поминутно крестясь. Время от времени кто-то бросал ему милостыню. Сопровождающему меня русскому я рассказал о том, что у нас в Финляндии не терпят попрошайничества, и что у нас не найдется и десятой доли такого количества нищих, и что у нас есть для них приюты или о них заботятся другим каким-то способом. «У нас тоже есть приюты, но в них всех не поместить», — ответил он. На вопрос, не лучше ли было бы построить еще приютов, чем золотить церковные купола, он сухо ответил: «Для нищих делается все возможное».

Существует много рассказов о том, как больные исцелились от своих болезней либо проведя ночь в церкви перед святой иконой, либо другим каким-нибудь чудесным способом. На вопрос, не лучше ли молиться дома, чем протискиваться через толпу к раке с мощами, мне ответили: «Он ближе к Богу, чем мы, и Бог послушает его, когда он будет молиться за нас».

Если большинство русских посещает церковные праздники по религиозным соображениям, то другие приходят на них совершенно по другим причинам. К последним можно причислить ловких и знающих свое дело карманников, которых на подобных праздниках тьма-тьмущая. На упомянутый праздник в Антониев монастырь прибывают каждый год хорошо организованные и опытные шайки из Москвы и Петербурга.

Как известно, русские священники обучаются в так называемых духовных семинариях. В прежние времена можно было пройти всю церковную иерархическую лестницу от церковного служки и певчего до священника, сейчас это не удастся. Духовная семинария имеется и в Новгороде, в уже упомянутом Антониевом монастыре. В прошлом году в ней обучалось примерно 360 учащихся, и большая часть из них проживала в большом, напоминающем казарму, здании школы. Часть жила все-таки в городе.

Годовая плата за обучение, по крайней мере, для тех, кто ее должен платить, составляет 60—70 рублей. В семинарию приходят из своего рода подготовительной 3—4-летней духовной школы. Курс семинарии продолжается 6 лет. В числе учебных дисциплин, помимо духовных, есть еще латынь и греческий. И, как ни странно, философия. По каким учебникам ее проходят — мне неизвестно. Древнееврейский язык не изучается. Успешно закончившие курс учащиеся могут поступить в духовную академию в Петербурге, курс в которой продолжается 3—4 года. В таком случае они становятся высшим духовенством.

По окончании школы первая и почетная задача семинариста — найти себе невесту. Он не может быть рукоположен в сан и не может получить свой приход до того, как законно не заключит брак. Так соблюдается заповедь «епископ должен быть мужем одной жены». Для того чтобы заключение брака было легким и приятным, существует следующий обычай: если какой-то старый священник, у которого дочь на выданье, либо начинает чувствовать уже старческое недомогание, либо просто считает, что настало время выдать дочь замуж, он идет к архиерею и просит, чтобы тот дал дочери мужа и отцу преемника. Архиерей на это соглашается и запоминает необходимые подробности дела. Потом он дает об этом знать уже окончившим семинарию начинающим священникам, которых он считает подходящими, и если подобных нет, то слушателям старшего курса. Если приход и прилагающаяся к нему дочь кажутся им привлекательными, то тогда они один за другим начинают усердно посещать дом священника. Кто придется отцу по сердцу, тому и отдаст он сначала дочь, а потом и приход. Этот хороший и удобный обычай сохранялся в прежние времена в точности. Похоже на то, что нынешнее поколение начинает отказываться от этого обычая, и что семинаристы, которые в таких делах стали очень разборчивыми, уже во время пребывания в школе знают обо всех плохих и хороших близлежащих приходах и поповнах, и они сами сговариваются о женитьбе без посредничества отца. Тому, конечно, не надо ходить к архиерею, но многие обстоятельства остаются не взвешенными.

Если умирает жена священника, то он до конца своих дней остается вдовцом, потому что он может быть «мужем только одной жены». Еще в точности выполняется обычай, что приход получает муж дочери, а не сын, который женится на дочери другого священника и получает его приход. Только в том случае, если у священника нет дочери, что очень редко, преемника ему назначают по другим основаниям.

Если русский священник не собирается жениться, он может стать монахом и добиться в монастыре высокого звания. Но это случается редко. Таким образом, русский священник должен почти насильно делать то, что наши теологи делают добровольно и в первые же годы.

Мне случилось познакомиться с учительницей одного народного училища, которая несколько лет назад преподавала в деревенском народном училище в Новгородской губернии, а теперь преподает в маленьком городке этой же губернии. Она рассказала об обучении детей.

В деревнях народные училища бывают трех видов: во-первых, училища, основанные и содержимые Министерством народного просвещения, во-вторых, «земские» или «сельские» и, в-третьих, «церковно-приходские». По сути дела, все эти училища отличаются друг от друга только названием и тем, на какие средства они существуют.

Первые, «министерские училища», полностью финансирует государство, и они, между прочим, находятся в очень хорошем состоянии: училища размещены в больших роскошных зданиях, и учителя получают неплохую зарплату. Ученики, по крайней мере из дальних деревень, находящихся иногда и за десятками верст, пребывают в училище всю неделю и только по воскресеньям расходятся по домам. Учебные пособия здесь хорошие, и учителя, конечно, являются государственными чиновниками, которые при увольнении от должности получают пенсию. Плохо только, что этих училищ очень мало и они расположены лишь в крупных деревнях, например, вблизи больших станций железной дороги Петербург — Москва.

В деревнях намного больше земских и церковноприходских училищ, которые полностью содержат коммуны. Поэтому упомянутая учительница сожалела о том, что в этих училищах много недостатков, т.к. крестьяне не очень-то щедры в этих делах. Она сама преподавала в земском училище, о котором больше всего и рассказывала. В земских училищах имеется один класс, разделенный на три отделения, из чего следует, что школьный курс является трехгодичным. Поскольку здесь нет никаких подготовительных детских школ и домашнее обучение среди народа находится на плохой основе, то дети, поступая в училище, не знают ни буквы. Часто они даже не знают ни своего имени, ни имени родителей, а также не понимают, где левая, а где правая рука.

Предметами в этих училищах являются Закон Божий, чтение вслух, арифметика, география, пение и труд. В предмет Закон Божий входят знание главных молитв, православного богослужения и ознакомление с Библией. Детей также учат читать Библию на церковнославянском языке, параллельно с которым в учебниках имеется перевод на русский (как известно, русское богослужение происходит на церковнославянском языке). Чтение вслух содержит беглое чтение, понимание прочитанного и учение о главных членах предложения. В арифметике в основном изучаются целые числа и немного касаются дробей. В географии не идут обычно дальше своего уезда. По понятным причинам невозможно изучить географию своей страны так точно, как в Финляндии, поскольку лишь это заняло бы около двух лет. Поэтому на уроке проходят только наиболее важное о своем уезде. Учитель рассказывает о реке Волхов, ее притоках, об озере Ильмень. На уроке пения детей учат петь молитвы, которые являются одной из главнейших частей православного богослужения. Пение преподает часто местный священник, который ведет также Закон Божий во всех школах. Другим эту должность не доверяют. За свою работу пастор получает небольшое возмещение от уезда. В то время когда упомянутая учительница работала в таком училище, пастор, проживающий за девять верст от училища, получал за эту должность добавочное жалованье размером в 19 рублей за год! То ли из-за маленькой зарплаты, то ли по другой причине священник исполнял эту дополнительную должность не иначе как на 19 рублей, и поэтому учительнице вопреки правилам приходилось преподавать также Закон Божий.

Предметы в основном одни и те же во всех школах. Кроме того, в министерских училищах преподается также физкультура, которая, как и во всех русских или, по крайней мере, новгородских учебных заведениях, означает чистое марширование и обучение военным трюкам.

«Церковно-приходские» училища почти совсем не отличаются от «земских». Разница между ними лишь в том, что они находятся под прямым надзором приходского пастора и на его попечении, а также в том, что в них Закону Божьему уделяется больше внимания, чем в последних. Учительница рассказала, что в последние годы, по-видимому, было выражено недовольство по поводу программы и методов обучения в «земских» училищах, и поэтому их деятельность стали прекращать. Способ довольно прост: «земские» училища закрывают, а вместо них основывают «церковно-приходские» училища. В них уделяется много внимания религии, а остальное, по словам учительницы, остается полностью в тени. О том, кто закрывает «земские» училища, я не спросил.

Всего, по мнению учительницы, школу в деревнях посещает около седьмой части всех детей. Она рассказала также, что на каждом шагу встречается сопротивление к школам в народе, где старики рассуждают: «У наших прародителей школ не было, но они все-таки справлялись. Посему и мы в них не нуждаемся». В двух училищах классные комнаты плохие, и учителя никак не защищены. Их могут запросто уволить, без наличия жалоб и без законного расследования. Они также не получают пенсии в старости. Другой проблемой являются ученики, обучение которых, как было уже сказано, надо начинать сначала. Иногда происходят всякие беспорядки: случается, маленький пострел приходит в школу таким пьяным, что его первым делом приходится спокойно положить спать… В России даже в деревнях для получения водки не надо ее самому производить, поскольку в любой, даже маленькой ветхой деревушке всегда имеется некоторое строение, на котором большими буквами написано: Русский трактир.

Самыми лучшими учениками, по словам учительницы, в то время, когда она преподавала в «земском» училище, были так называемые чухонские дети. Среди русских «чухны» были известными за свою старательность. Они пришли в эту местность бродягами (так называемыми гулянцами), приобрели себе целину, которую и возделывают. Родом из провинций Балтийского моря, Эстонии и Ингерманландии, а также из Ливонской земли. Исповедовали они в основном лютеранскую веру. Мне случилось как-то раз увидеть жилье такого целинника, которое находилось в двух милях от Новгорода. В этой семье были муж, жена и четверо детей. Они расчистили себе под поле довольно-таки большой участок посреди леса, построили маленький домик и подсобные помещения. Все здесь похоже на плоды трудов финского целинника; разница лишь в том, что лес вокруг выглядел так, как будто на гладкой, поросшей травой поляне растут деревья. Детей из таких семей было в училище 15—16 человек. Начиная учиться, они совсем не знали русского языка. В школе внимательно слушали учителя, хорошо писали под диктовку и неплохо считали, но не отвечали ни слова на вопросы. Упрямо молчали почти весь первый год, но в конце года дети вдруг начинали разговаривать, сначала, конечно, плохо, но потом все лучше и лучше. Со временем эти дети, может быть, совсем забудут свой язык.

Как в деревнях, так и в городе имеются и государством содержимые министерские училища, и училища, основанные и существующие за счет города. Но здесь, помимо одноклассовых школ, в которых, как и в деревенских, по три отделения, существуют и двухклассные школы, в которых пять отделений, и курс, соответственно, пятигодичный. В министерских школах имеется один учитель, а в городских два. Все школы в городе находятся под неусыпным надзором Министерства народного просвещения.

Города выделяют подопечным школам определенную денежную сумму в год, остальное поставляет министерство. Удивительно то что по увольнении с должности пенсию получают только те учителя народных училищ, которые преподавали в министерских училищах, поскольку только они причисляются к государственным чиновникам.

В городах, конечно, учеба в школе более распространена, чем в деревнях, так что большая часть детей учится, по крайней мере, частично. Недавно в газете «Новое Время» была опубликована статья о том, что школьное обучение будет обязательным в тех местах, где имеется достаточно классных комнат. Об этой новости упомянутая учительница еще не получила никаких сведений.

Учителей в эти училища готовят в специальных учебных заведениях, которых в России имеется три, в частности, в Петербурге и Москве, и курс в них является трехгодичным. Конечно, есть и такие учителя, особенно женщины, как, например, упомянутая учительница, которые закончили высшие учебные заведения. Их жалованья невелики. Преподающие в деревенских школах получают около 240 рублей. Упомянутая учительница, закончившая 8-классную женскую гимназию, за преподавание в «земском училище» получала в год 200 рублей. В городских школах жалованья платят побольше, от 250—300 до 400 рублей.

Попадая в Россию, первым делом, конечно, спешишь посетить русский монастырь. На Валааме и Коневце многие финны имели возможность любоваться старинными и богатыми монастырями, к которым в России люди съезжаются издалека. Но ни своим богатством, ни своей красотой они не могут сравниться с такими монастырями, как Юрьев монастырь недалеко от Новгорода.

Выезжая за пределы города, обычно нанимают «тройку», т.е. четырехколесную упряжку, заряженную тремя лошадьми. Когда же в дорогу отправляется несколько человек, как в нашем случае было, нанимают «линейку», т.е. длинную тележку на четырех колесах, на которой сидят по обоим бортам, повернувшись спинами друг к другу, свесив ноги.

На такой линейке умещается от 12 до 14 человек. При этом можно быть уверенным в том, что лошади настолько истощены, что организации по защите животных в Финляндии конечно же вмешались бы в этот вопрос. Вот и наши лошади оказались из одной кожи да костей, с разбитыми спинами. Дорога проходила сначала по Петербургскому «шоссе», т.е. по улице, шириной с обычную улицу и размеченную каменными столбиками. Дорога, проложенная из Москвы в Петербург через Новгород, это остаток прежних времен, когда еще не было железной дороги между Петербургом и Москвой и когда все пути сообщения проходили через Новгород. Дорога на протяжении мили ровна, довольно чиста осенью, даже во время слякоти, т.к. она тверда, как городская улица. Вокруг нет ничего примечательного. Повсюду луга. Бывает, навстречу попадется крестьянин на «тарантасе». Тарантас — это вид транспорта, в котором мне бы не хотелось оказаться. Чтобы иметь о нем какое-либо представление, нужно вспомнить о длинных, столь знакомых горожанам четырехколесных упряжках развозчиков пива, на которые прямо к центру, обычно весьма небрежно, прикреплена либо половина большой смольной бочки, либо ее подобие. По обе стороны бочки торчат длинные дроги. Для чего они сделаны такими длинными — невозможно понять, т.к. на них обычно ничего не кладется, хотя такая повозка часто в течение дня встречается в городе. Бочка прыгает безжалостно со стороны в сторону на колесах, ступицы которых длиной в несколько локтей, колеса катятся одно в одну сторону, другое в другую. Но русский мужик сидит спокойно в бочке, понадеявшись на «авось», т.е. «авось удержусь», знаменует себя крестным знамением в самых экстремальных ситуациях и едет — должно быть до тех пор, пока бочка не опрокинется или колесо не отлетит. Если бы финн увидел все виды транспорта русских, то он, наверное, подумал бы, что на них нельзя загружать такие грузы, как на «длинные оглобли» дома.

Поскольку на пути встретилась деревня, мы заезжаем сюда на «чай». Посреди деревни проходит улица, по обе стороны которой находятся домишки, они в большинстве случаев застрахованы от пожара. Это видно по металлическим доскам, прикрепленным к стенам домов, на которых написано название страховой кампании, в которой эти дома застрахованы. Поселение оказалось небольшой русской деревней, в которую входит около 50 домов. В связи с этим, наверное, и комнаты здесь не столь хорошие, как обычно. Во всяком случае, в нескольких домах они были похожи на прихожие помещения без полов, в которых размещались клетки для кур, загон для овец и прочее. В самом доме была пара комнат.

Правда, в деревне есть и здание покраше, по которому сразу видно, что это русский кабак. Зайди-ка в него, и увидишь на первом этаже (здание обычно двухэтажное) сразу большую комнату, на задней стене которой выстроены многоэтажные ряды винных бутылок. Там водка на любой вкус: «царская» (своеобразная, весьма популярная водка), обычная местная, желтая и т.п., одним словом, весьма грамотно рассортированный запас. В глаза также бросаются около двадцати в ряд выстроенных чайников. Зайдя в какой-то дом, мы просим «поставить самовар», который имеется в каждом русском доме. «Сейчас», слышится в ответ, тут же начинается суета, и уже скоро вносится самовар. Русские — бесспорно гостеприимные люди. Когда в финском доме попросишь что-либо, то, конечно, получишь, но пока медлительный финн раскачается, придется подождать. Русский же спешит исполнить просьбу, и даже когда ты пьешь, он вертится вокруг тебя, как кельнер в ресторане. И он не смущается, заводя беседу с гостем, хотя и видит, что гость — иностранец. Но вот тут-то и сюрприз! Когда платишь финскому крестьянину, он может вернуть половину, говоря, что за это не должно платить так много: «Да Вы ничего и не поели». Но дай русскому хоть десять рублей за чай — он возьмет. Раскланяется и скажет: «Дай Вам Бог…», — что он уж пожелает, то трудно понять. И когда ты уходишь, он провожает, сняв шапку и повторяя при расставании: «до свидания».

Вообще, если ты встретишься с русским мужиком на дороге и начнешь с ним говорить, и если ты хоть сколько-то похож на господина, то мужик снимет шапку. Ясно видны следы того, что еще 30 лет назад крестьяне были крепостными. Его ответы напоминают современному человеку известные: «Вас понял, господин лейтенант».

Но вот и Юрьев монастырь, один из самых богатых на Руси. Он находится по южную сторону озера Ильмень[2]. Уже издали виднеются 9 позолоченных куполов, золочение которых обошлось более чем в 50 000 рублей. Двор хорошо ухожен, также и сами здания, из чего следует, что необходимый уход выполнен, как подобает в жилищах тех, кто, понуждаемый религиозными убеждениями, заточил себя в стены монастыря, на веки оставив мирскую жизнь. Уместно ли в этой связи рассказать очень известную в этих местах историю, услышанную мной в одном обществе, в состав которого входило и несколько молодых, образованных женщин. Дело в том, что в начале этого века жила очень богатая графиня Анна Орлова (сестра известных в русской истории Орловых), религиозный пыл которой заставил ее отдать все свои богатства — свыше 2 млн. рублей — этому монастырю. Она и украсила его, позолотила купола, отдала свои драгоценные камни и другие драгоценности, о которых речь пойдет ниже. Но ей оказалось недостаточным то, что она подняла этот монастырь, и она пожелала основать новый женский монастырь на другом берегу реки Волхов, напротив Юрьева. Запрос отправили в Петербург, откуда пришел ответ Александра I о том, что можно, конечно, построить женский монастырь на другом берегу Волхова, но тогда необходимо непременно основать также детское учреждение. Дело таким образом разрешилось.

Девушка, уже несколько повзрослевшая, которая в упомянутом выше обществе рассказала эту историю, говорила и об одном молодом и красивом монахе, который олицетворял собой добро и порядочность. В его достоинства входило, в частности, то, что он не бродил по вечерам по слободке, находящейся за монастырем, и не шел на сенокос тогда, когда народ из близлежащих домов, особенно женщины, косили сено.

Когда я был в другом, менее богатом монастыре, я спросил монаха, выдается ли им водка и можно ли ее приобрести в трапезной. Ответ был отрицательным. «Но как же вы, будучи русским, можете жить без водки?» — «Приходится часто ездить в город». Тот, кто был в России хоть неделю, знает, что там на водке не экономят.

И вот сам монастырь. Первой видна колокольня, в которой около 20—30 колоколов, в каждый из которых для мягкости звука при сплавке добавлено серебро. Самый большой из них называется «неопалимая купина» и весит 4200 лиспунтов. Следующий за ним по весу весит 2800 лиспунтов.

Зайди, к примеру, в главную церковь, оглядись вокруг и удивись! Повсюду богатства, золото и драгоценные камни. Вокруг икон ризы вылиты из чистого золота. Они к тому же увешаны драгоценными камнями. Дорогих камней в монастыре множество, но часть самых ценных унесена на хранение на вершину колокольни, т.к. когда-то их пытались выкрасть.

В другой церкви монастыря, где хранятся останки графини Анны и бренные останки бывшего архимандрита Фотия, в двух мраморных могилах, есть два столба из чистого белого мрамора. В этой церкви нам показали одно Евангелие, т.е. книгу с библейскими рассказами, на обложке которого была овальная, из 20— 30 драгоценных камней окантовка. В монастыре находится много таких книг в позолоченных серебряных обложках. А также множество других ценных предметов, золотой посуды и т.д. Достойна также внимания митра архимандрита, украшенная весьма крупными бриллиантами, сбоку которой написано: «Сердечный подарок Святому архимандриту Фотию от его духовной дочери Анны 12 августа 1823 г.». В этой церкви горит вечный огонь в память Фотия и Анны, и каждый день проводятся богослужения за упокой их душ. Кроме того, каждую субботу читается панихида.

Если какой-то счастливец сможет увидеть бриллианты, алмазы и другие драгоценные камни, сверкающие на кудрях красавиц, или на ожерелье, или на коронах царей и королей, то эти украшения произведут, по-видимому, необходимое впечатление, но когда безумно дорогая жемчужина украшает ожерелье Богородицы — это, во всяком случае, в лютеранине не пробуждает религиозного чувства.

Помимо всего прочего в монастыре есть сад, отданный в аренду за 300 рублей одному новгородскому купцу.

Но помимо недвижимости, которая в золоте, бриллиантах, мраморных столбах лежит далеко в одиночестве на берегу Ильменя, в монастыре есть и другое имущество. Благочестивая графиня Анна не остановилась лишь на украшении монастыря. Почему бы деньги не тратить, когда они имеются. Она положила в банк капитал, проценты с которого ежегодно поступали в Юрьев монастырь. Капитал не мог быть незначительным, т.к. ежегодно проценты его составляют 50 000 рублей. На эту сумму монастырь и содержится. Архимандрит получает в монастыре все бесплатно и к тому же еще 6000 рублей зарплату. Для чего ему, неженатому человеку, такая зарплата — этого не понять. К тому же на эти деньги нанимается 80 рабочих, которые ведут все хозяйство в монастыре, т.к. монахи освобождены от труда, дабы иметь больше времени на молитву, не думая о мирских заботах. Но это еще не все. Они тоже получают зарплату, старшие 25 руб. в месяц, молодые поменьше! И т.к. ко всему прочему они также в монастыре ни за что не платят, то неудивительно, что они умирают богатыми людьми. «Они наживают себе капитал», — говорят русские. Если еще учесть, что, согласно статистическим данным, государственные деятели и духовенство живут дольше всех, то можно догадаться, что у монахов Юрьева монастыря все готово к обогащению и к беззаботной жизни.

Плохо только то, что монахам приходится либо проедать, либо при жизни раздавать родственникам полученные деньги, т.к. после их смерти остающиеся деньги возвращаются монастырю. Потомства, о котором они могли бы заботиться, нет. Но, несмотря на это, они умирают, как уже было упомянуто, иногда очень богатыми. Несколько лет назад умер монах в годах и довольно высокого сана, у которого по приходе в монастырь не было никакого имущества, но, умирая, он оставил 30 тысяч рублей! После его смерти родственники пытались получить эти деньги, но из этого ничего не вышло.

Как видно, в этом монастыре неплохо живется. Несколько неприятным может показаться, что еда, которая, кстати, вкусна, всегда «постная». Мясо полностью запрещено монахам, хотя молоко им дозволяется.

По возрасту Юрьев монастырь довольно стар. Он был основан уже при великом князе Ярославе I. В монастыре похоронены знаменитые братья Орловы и их отец. Над могилой Алексея Орлова поставлена иконка Божией Матери, которая сопутствовала герою Чесмы, разбившему турецкий флот.

То, что русские — народ, который может забыть и печаль, и заботы мира сего, в этом убеждаешься уже в Финляндии, а именно, когда случается увидеть за городом сразу несколько русских. Покупают гармонь и водку, идут по деревне, пляшут «русского» и поют. Такое веселье в России можно увидеть, как только выйдешь на окраину города. В городе это, по-видимому, не дозволено. Но лучше всего это познаешь, если тебе случится пожить по соседству с кабаком, вероятность чего очень велика. Это, конечно, касается в основном низших слоев общества. Но и среди господ дело обстоит примерно так же. Когда ожидают гостей, пекут огромный пирог более аршина длиной и покупают пузатую бутыль прозрачной жидкости. Этого достаточно. Скоро веселье в полном разгаре, песни и пляски продолжаются до утра.

Конечно же, русские поют и на трезвую голову, наверно, даже больше, чем другие. Портные, живущие в этом же доме, распевают весь день. Их более десятка. Сидят, скрестив ноги, на большом столе и напевают в такт песни: один всегда поет начальную строфу, а остальные хором подхватывают. Теноры напевают мелодию, басы подпевают, — обычай, который русские переняли, наверно, из церковного песнопения. Иногда пение сопровождается насвистыванием и вскрикиванием, доходящим до фальцета. Песни эти чаще всего — разные нехитрые частушки. Но когда собираются господа, то сначала поют романсы и играют, а порой, когда воодушевятся, поют хором: «Эй, славяне, еще зазвучит наша песня свободы…» и прочее. Песней заканчиваются в России все важные торжества. Мне случалось весной присутствовать в гимназии на празднике, посвященном окончанию учебного года. Когда все было закончено, свидетельства выданы закончившим учебу гимназистам, зачитаны правила и наказы, как ученикам должно летом жить и т.д., — повернулись все присутствующие к портрету царя на задней стене и запели гимн «Боже, Царя храни!».

Кроме песни, музыки и светской беседы самым важным времяпровождением остается игра в карты. «Крест», «винт», «преферанс» и другие игры русским знакомы до оскомины. Только старомодные люди, пожилые дамы и господа, играют «в дурака», известного в Финляндии под названием «парного дурака». Обычно в карты играют на деньги, и от этого удовольствия даже молодые девушки не хотят остаться в стороне.

Очень забавно видеть, как четыре-пять дам умело играют в карты. У каждой во рту папироса, при этом они делают такие глубокие затяжки, которые были бы достойны любого заядлого курильщика. Одна из дам представляет собой типичного игрока: сидит себе со спокойным видом, не волнуется, хотя только что вложила в игру 15 рублей. Другая не настолько хладнокровна: недавно, проиграв 2 рубля, чуть не заплакала. Тем усерднее она снова берется за карты. Карты дрожат в руке, глаза блестят, жаркий румянец покрывает ее лицо от подбородка до корней волос. Третья в очень хорошем расположении духа, поскольку сегодня она выиграла 60 рублей.

Как известно, русские — люди практичные, и не считают одну работу лучше другой. В России мужчины зачастую работают на таких работах, на которых в Финляндии трудятся женщины. Не говоря о том хорошем обычае, что в мужских банях все мойщики мужчины, похоже, что мужская часть населения хорошо справляется и с приготовлением пищи. По крайней мере, несколько господ пожилого возраста в присутствии автора этого письма беседовали о засолке грибов и уходе за цыплятами с таким знанием дела, что можно было подумать, что они сами всю жизнь были поварами и выращивали кур.

Рассуждения о таких полезных вещах можно, кстати, услышать каждый день. Причиной этого может быть отчасти то, что размышления о них не относятся к запретным. «Умничание» о том, что происходит в Санкт-Петербурге, конечно, не подобает гражданам хорошо организованного государства. Кроме того, это было бы намного труднее, потому что сведения о столицах в таких уездных городах, как Новгород, исходят из Бог весть каких источников. Ведь, по мнению русских, газета — всего лишь ненужная роскошь, которая поэтому попадала мне в руки крайне редко. Но похоже, что в настоящее время желание узнать, что происходит в мире, возросло после визита французского флота. По крайней мере, пожилой учитель русского языка в гимназии этой осенью выписал газету «Новое Время», хотя до сих пор его не особо интересовали события внешнего мира.

У русских не принято думать о своей судьбе, разве только в том смысле, что все идет к лучшему, а иначе и быть не может. Но было бы несправедливо по отношению к ним считать, что никто из них не следит за событиями в мире. Конечно, в каждом уезде всегда найдутся такие, которые читают «Новое Время», «Сына отечества» или «Свет». А они потом доводят «новое время» и «свет» до сознания остальных. Часто, к примеру, их спрашивают, «когда отлупят эту Германию», или «каким был бал, который устроили в честь французских морских офицеров», или «правда ли, что адмирал Г. женился на американской красавице и не захотел жениться на русской». Вот такие инсинуации очень интересуют русских. А ответы достоверны и получены намного легче, чем если бы сам стал их искать. Кроме того, конечно, разъяснят, что нового происходит в мире. Неизбежность надвигающейся войны просто объяснил учитель пения в гимназии — он относится к тем, которые читают газеты — следующим образом: «Представьте себе, что вы находитесь в комнате у себя дома, и все двери и ворота наглухо заперты у вас перед носом. Вам, конечно, нужно выбраться наружу. Так обстоит дело и с Россией. У нас нет выхода. В том-то и дело. С тех пор генералы наши убеждены в неизбежности войны».

Никакой местной газеты в таком городе, как Новгород, конечно, нет. Несколько лет тому назад пытались, правда, создать в городе свой печатный орган. Идея эта принадлежала одному пожилому новгородцу, вероятно, предполагавшему, что в старейшем русском городе с 25 000 жителей должна выжить одна газетенка. Но, по-видимому, он тогда не знал новгородцев и основывал свои подсчеты на слишком больших несуществующих предпосылках, потому как попытка не удалась. Газета под названием «Новгородская газета» прекратила свое существование уже по окончании первого года выхода в свет. О смерти этого младенца по сей день скорбит в особенности некий мужчина, известный под псевдонимом «новгородский поэт», который, бросив гимназию в четвертом классе, занялся деятельностью писателя и особенно поэта и который теперь, после того как смерть газеты лишила его постоянной работы, только по просьбам знакомых сочиняет стихи по поводу именин и других торжеств.

Когда с издательством этой политической газеты ничего не получилось, представители интеллигенции Новгорода перешли в научную область. Через некоторое время после неудавшейся попытки в Новгороде вышел в свет журнал для юристов «Криминалист». Но и с ним дело обстояло так же печально, как и с предыдущим: по окончании года он перестал выходить.

Финляндия известна среди обыкновенных русских, по крайне мере среди новгородцев, как необычайно неплодородная страна с природой удивительной красоты. Представление о ней несколько смутное даже здесь, в 20 милях от Санкт-Петербурга. Да это и неудивительно, потому что, например, в учебниках не тратят лишних слов на Финляндию. Видимо, Финляндия представляет собой маловажную часть империи, поскольку из 400 страниц «Истории России» захвату Финляндии посвящено меньше половины страницы, в то время как завоевание Кавказа и недавняя Русско-турецкая война занимают целых 7 разворотов. Русско-финская война 1808—1809 годов описывается в двадцать третьем издании упомянутого учебника, используемого в старших классах гимназии, следующим образом: «В 1808 году началась война со шведами (на основании того, что Швеция отказалась объединиться с Союзом Северных государств против Англии). Ареной военных действий стала Финляндия: русские войска вытеснили оттуда слабые шведские полки и вынудили неприступный замок Выборг сдаться: зимой следующего года они под руководством Барклая де Толли по льду перешли через Ботнический залив (на высоте горла моря) и сами напали на Швецию. Тогда король Швеции Густав IV отрекся от престола, а его последователь Карл XIII заключил с Россией мир, на основании которого Россия получила Финляндию до реки Торнео и Аландские острова. На финляндском сейме (в марте 1809 года) Александр I подтвердил сохранение в Финляндии прежнего, установленного шведами порядка и подарил ей особое правительство в качестве Великого княжества Финляндского (к которому была присоединена также Выборгская губерния, другими словами, та часть Финляндии, которая завоевана во времена Петра I и Елизаветы Петровны и которая успела почти наполовину обрусеть)». После этого в «Истории России» Финляндия не упоминается ни словом. В учебнике географии, в главе «Государственный строй и административный порядок Российской империи» последние предложения звучат так: «Восемь северо-западных губерний Европейской части России представляют собой Великое княжество Финляндское. Великим княжеством Финляндским, хотя оно и является неотделимой частью Российской империи, правят по особым законам, и у него свои особые ведомства и деньги. Правление Финляндией передается генерал-губернатору».

В том же учебнике, но чуть позже, в главе «Финляндия», то же самое повторяется еще раз: «Вся Финляндия представляет собой неотделимую часть Российской империи и носит имя «Великое княжество Финляндское»; им управляет генерал-губернатор, которого назначает государь. Царь. У Финляндии есть сенат и сословный сейм, собирающиеся только по разрешению государя. Финляндии дано право на чеканку собственной монеты и содержание таможни».

В конце того же учебника приводится описание наиболее крупных народов, проживающих на территории Российской империи. Жители Финляндии описываются в нем следующим образом: «Финны среднего роста, худые, но сильные; цвет кожи у них темно-желтый (!), глаза маленькие, блестящие, волосы светлые, желтые или русые; бороду и усы они по большей части бреют. Костюм финнов состоит из серо-зеленой кофты, красного жилета с медными пуговицами, синих шаровар и круглой фетровой шляпы с широкими полями. В женский наряд входит головное украшение и множество металлических украшений на голове, на шее и на груди. Финская пища скудная. Мягкий свежий хлеб, по их мнению, — лакомство. Они пекут хлеб очень редко и хранят его в виде круглых караваев. В Северной Финляндии, из-за частых неурожайных лет, хлеб печется из муки, в которую добавлен измельченный мох или натертая сосновая кора. Любимый напиток финнов — кофе. Все финны очень любят курить табак, так что огромное количество табака привозится каждый год в Финляндию.

Финны живут в городах и деревнях; их деревни выглядят странно, потому что дома находятся далеко друг от друга, вокруг дома расположены хозяйские поля; некоторые деревни растянулись таким образом вдоль дороги на две версты, а то и больше.

Финны необычайно трудолюбивы и выносливы. Финн горд, но гостеприимен; по отношению к иностранцам он недоверчив. Финны исповедуют лютеранскую веру и очень набожны. Почти все финны, и мужчины, и женщины, умеют читать и писать; наиболее распространенная и наиболее уважаемая книга — это Библия: она служит настольной книгой в каждой семье, в каждом доме. Пасторы заботятся о просвещении народа. У пастора в Финляндии огромное значение: он проповедник слова Божьего, он учитель и врач, он судья, которому подчиняются без оговорок, он хороший советчик, часто также помощник в трудные минуты.

Шведы образуют в Финляндии высший класс и живут в основном в городах». В общем, довольно выгодное описание финнов.

Но утверждение, что у финнов «темно-желтый» цвет лица, привело одного гимназиста среднего класса к неверному выводу, потому что он однажды удивленно спросил, почему у финнов, пребывающих в Новгороде, лица белые, как и у других людей, а не желтые.

К такому же мнению, которое в описании высказано о финских шведах, пришел один русский заводчик, который 8 лет тому назад ездил по Финляндии. Однажды он рассказывал о своей поездке и начал свой рассказ заявлением, что Финляндия скоро станет такой же, как и другие русские губернии, и что он во время поездки по Финляндии не слышал ни слова по-фински, разве что несколько раз, случайно оказавшись в финской деревне. В ответ на возражение, что, прежде чем это произойдет, изменится установленная обеими первыми Александрами форма правления Финляндии, он заявил, что «у нас теперь правит уже третий Александр».

К отдельным финнам в России относятся очень дружелюбно — русские не отступают от поговорки «лежачего (т.е. побежденного) не бьют». Некоторые люди даже чрезмерно услужливы.

Одному финну, когда тот предъявил паспорт, принялся пристав доброжелательно объяснять, что все финны должны выучить русский язык, «потому что Финляндия — часть Российского государства».

Уже в начале осеннего семестра директор Новгородской классической гимназии Антон Федорович — фамилии я не слышал — узнал через какого-то своего хорошего друга из Петербурга, что его превосходительство, инспектор Петербургского школьного округа, в течение этого семестра посетит губернский город Новгород. В этом событии нет ничего примечательного, поскольку и без инспектора в гимназии царит полный порядок, но, во всяком случае, это казалось несколько неожиданным и странным, т.к. подобные проверки не проводились в течение последних шести лет.

В России, где все устроено на отеческий лад, эта отеческая забота особенно ярко выражена, что весьма естественно и так и должно быть в школьном секторе. Например, должности обычно не объявляются на соискание, как у нас, а чиновники, равно как педагоги и все остальные, направляются по необходимости из одного места в другое. Как говорили, такая «приказная» отеческая забота способствует достижению совершенства в школьном секторе. Во всех российских гимназиях, всего которых около 150 (или одна гимназия на 750 тыс. человек) — эту цифру назвал один образованный русский, — главным человеком является директор, в ведении которого находятся самые важные дела гимназии. Помимо него существует еще и заместитель, который занимается в основном практическими вопросами, например, проверяет квартиры учеников и распределяет учеников по квартирам. В обязанности директора входит раздача отпускных удостоверений ученикам для поездки на время каникул домой, поскольку без такого удостоверения ученикам, равно как и солдатам, разрешено пребывать лишь на определенной территории. Он также отдает приказы ученикам, например, о том, как долго они могут по вечерам находиться на улице. В законе, конечно же, это время определено четко: в будние дни — до 6 часов, в праздники — до 8 часов, но это время все равно приблизительное, т.к. сегодня — это 6 часов, завтра по какой-то особой причине — 5 и т.д. В школе староста, который соответствует примерно капитану роты, назначает накануне вечером дежурного по классу, главная задача которого быть неким полицейским в классе, что у него обычно очень хорошо получается. В каждой квартире заместитель директора назначает одного из живущих там учеников «постоянным дежурным» (соответствует примерно сержанту), и, поскольку здесь практически у всех чиновников имеются помощники, назначается, как и в этой квартире, где живет всего 4 гимназиста, еще один «дежурный» постоянным помощником, который играет ту же роль, что и капрал в батальоне. Таким образом гимназисты привыкают уже с младых ногтей к такому хорошему и очень размеренному порядку, который господствует от Польши до Камчатки.

Такой порядок поддерживается, как и в армии, большей частью при помощи наказаний. В карцер отправляются даже ученики младших классов. Облегчением для ребят является большое (с моей точки зрения) число церковных и других праздников, которых в учебном году в России, по сравнению с нашим, очень много. В такие дни, так же, как в субботние вечера и в воскресенья, гимназист обязан присутствовать на службе в церкви гимназии. На уроках учеников не спрашивают всех подряд, как, например, в Финляндии, а вызывают нескольких, максимум 4— 5 человек за один урок, которые обычно, стоя у кафедры, отвечают продолжительное время. Это научило гимназистов приспосабливаться: они высчитывают, когда придет их очередь, и, таким образом, готовятся к урокам примерно раз в неделю.

Эту четко спланированную, хотя и немного запутанную «машину» сейчас нужно было завести на полную мощность, т.к. 41 параграф закона о школе гласит:

«При встрече с Государем Императором или членами императорской семьи ученик должен остановиться и снять фуражку с головы, но при встрече с господином министром просвещения или его помощником, инспектором школьного округа или его помощником, а также с губернатором или архиереем ученики обязаны отдать им должное почтение, снимая фуражку с головы и вежливо кланяясь».

Ученики должны, как это и положено, отдать должное почтение инспектору, и поскольку инспектор не посещал города с проверкой в течение шести лет, директор счел нужным для начала в небольшой речи сообщить ученикам о нем, его внешнем виде и т.д. Ученикам также было приказано содержать свои квартиры в должном порядке, т.к. инспектор вряд ли ограничится проверкой только самой школы. Восьмиклассникам было велено подготовиться к сочинению на тему: «Значение самодержавия в России».

Ночью «его превосходительство» прибыл на дополнительном поезде. Он не был собственно инспектором, а его помощником, о приезде которого друзья Антона Федоровича накануне предупредили его на всякий случай телеграммой из Петербурга. Так что все были готовы.

Инспектор был энергичным человеком, и он хотел увидеть деятельность гимназии как во время работы, так и во время отдыха. Отдохнув пару часов, он сразу же начал проверку в 2 часа ночи, отправившись в находившийся на верхнем этаже гимназии интернат, где жило 74 ученика. Там все было найдено в порядке, т.к. мальчики спали, как и было положено, и учитель, находившийся на дежурстве, был тоже в «надлежащем порядке».

Утром, между шестью и семью часами, директор на всякий случай отправил своего слугу объявить каждому учителю о том, что его превосходительство прибыл. По этой же причине учитель русского языка встал на полтора часа раньше, чем обычно, распорядился сразу же разбудить гимназистов, позвал их к себе и дал необходимые советы. Надев парадную униформу, — в России учителя, находясь в классе, обязаны были всегда надевать форменный пиджак с блестящими пуговицами — он, не поев, отправился к заместителю директора, где собрались и другие учителя за час до начала занятий и откуда потом все отправились в школу.

Поскольку я, конечно же, не попал в школу вместе с ними, то не могу с уверенностью сказать, что представляла из себя эта проверка. Я смог присутствовать только лишь при проверке учителя гимнастики, т.к. это происходило во дворе школы. В Новгородской гимназии занятия гимнастикой проходят в трех группах: четыре старших класса в одной группе и младшие классы — в двух группах. Во время проверки шло занятие в группе старших классов. Мальчики были выстроены в ряд, и через какое-то время инспектор вышел на улицу и сказал: «Добрый день, мальчики!» «Дай Вам Бог, Ваше превосходительство», — ответили они. Затем было шествие шагом и бегом, а под конец они прошли длинными рядами перед его превосходительством, который несколько раз сказал «хорошо, мальчики», на что они отвечали «рады стараться, Ваше превосходительство».

Такой, несколько элементарной гимнастикой занимаются в российских гимназиях 21—22 часа в неделю. Несколько лет назад, по крайней мере в Новгородской гимназии, занимались стрельбой из ружей.

Вечером его превосходительство должен был проверить квартиры гимназистов, в первую очередь тех, которые живут у чужих людей. Для этого в квартире уже утром комната была хорошо натоплена, с пола убраны все лишние вещи. До обеда приходил учитель русского языка, которому доверялась тщательная проверка квартиры. В России проверка каждой ученической квартиры поручена какому-нибудь учителю. На этот раз он произвел окончательную проверку квартиры, дал последние указания и велел оставить одного гимназиста на два дня без обеда (это обычное наказание в гимназии), т.к. заметил, что гимназист оставил свой пустой портфель на кровати, а не повесил его на место — на гвоздь над кроватью.

Кроме того, у него было еще одно невыполненное дело. Только в последний момент заместитель директора вспомнил, что в этой квартире помимо гимназистов живет еще кто-то. Бог знает, что за человек, — финский студент. В специальную книгу, которая называлась «Журнал» и которая имелась в каждой квартире, а также в какой-то именной список гимназии по приказу заместителя директора и согласно данному им образцу было записано, что в квартире проживает «студент из Хельсинки из Александровского университета Его Императорского Величества, который по решению высокого начальства пребывает в городе». В любом случае чиновник счел нужным сделать так, чтобы инспектор не заметил этого финна, поскольку, по всей видимости, это не было уместным с педагогической точки зрения. Поэтому учитель русского языка выразил пожелание директора и заместителя о том, чтобы финн удалился в тот вечер. И этот приказ был выполнен.

Вечером в половине десятого инспектор вместе с директором и заместителем посетил квартиры, на что у них ушло почти полчаса. Была сделана попытка проверить, что в квартирах нет никаких вредных для молодежи книг и пр. и что все так, как и должно быть. Все было в порядке, т.к. в квартирный журнал его превосходительство соизволил написать часто используемую армейскую фразу — «все было найдено в должном порядке».

Во время отъезда произошел небольшой конфуз: заместитель директора в спешке надел на его превосходительство шубу директора, который считался самым большим мужчиной в Новгороде. Поскольку лакеев поблизости нигде не было, заместитель директора был обязан подать шубу инспектору, т.к. чин того был равен чину генерала. Его превосходительство, помощник инспектора, должен подавать пальто инспектору, а обычные учителя подают пальто или шубу директору и заместителю директора и т.д. так, что выстраивается долгая ровная вереница, которая Бог знает где кончается, наверное, там же, где пальто и шубы.

Пробыв в городе неделю, в течение которой в его честь было дано пять или шесть обедов, его превосходительство уехал. В местной школьной жизни опять воцарилась привычная тишина, и все пошло своим чередом. Инспектор, по всей видимости, был очень доволен местными школьными условиями. Рассказывают, что во время поездки в Тверь он также не выразил никакого недовольства, но через пару недель после его отъезда из Петербурга пришла большая бумага, в которой говорилось, что такие-то учителя должны быть уволены и на их место должны быть назначены другие. Но, судя по всему, такая участь не постигла Новгородскую гимназию.