Легенды II

Меч Шаннары (1977)

Эльфийские камни Шаннары (1982)

Песнь Шаннары (1985)

НАСЛЕДИЕ ШАННАРЫ

Потомки Шаннары (1990)

Друид Шаннары (1991)

Королева эльфов Шаннары (1992)

Талисманы Шаннары (1993)

Первый король Шаннары (1996)

ПУТЕШЕСТВИЕ ДЖЕРЛЯ ШАННАРЫ

Ведьма Ильзе (2000)

Чума (2001)

Моргаур (2002)

ВЕРХОВНЫЙ ДРУИД ШАННАРЫ

Джарка Русс (2003)

Танэквиль (2005)

Время действия этой серии романов следует за катастрофой, которая разрушила старый мир и почти уничтожила населявшие его народы. В начале сериала тысячелетия дикости и варварства завершаются с появлением новой цивилизации, в которой науку, как главный источник знания, заменяет магия. Совет Друидов, состоящий из наиболее одаренных представителей новых рас — людей, двергов, троллей, гномов и эльфов (названия взяты из древних легенд), — взялся за трудную задачу возрождения мира и прекращения межрасовых стычек, в которых гибли выжившие в так называемых Великих Войнах.

Но войны продолжались, хотя и в другом виде. Магию, как и науку, можно использовать и во благо, и во зло, она может изменять жизнь, как в ту, так и в другую сторону. В «Мече Шаннары» друид, поглощенный стремлением к магической силе, манипулировал троллями и гномами, чтобы добиться власти над остальными расами. Он потерпел неудачу из-за Ши Омсфорда, последнего представителя древнего эльфийского рода, носившего фамилию Шаннара. С помощью брата и нескольких товарищей Ши смог поднять прославленный Меч Шаннары, чтобы уничтожить Темного Владыку.

Далее в «Эльфийских камнях Шаннары» его внук Биль сталкивается с другой опасностью, против которой должен использовать магию, заключенную в Эльфийских Камнях. Но это изменяет наследственность Виля, и у его детей магия в крови. В результате в третьей книге сериала, «Песнь Шаннары», Брин и ее брат Джайр были избраны друидом Аллано-ном для поисков и уничтожения Илдатч, книги темной магии, которая уже совратила Владыку-Колдуна и теперь делала то же самое с Призраками Моорд.

Нижеследующая история происходит через несколько лет после «Песни Шаннары», в ней вновь действует Джайр Омсфорд, который должен дойти до предела в своей одержимости прошлым и использовании магии, хотя сестра предостерегала его против этого.

НЕУКРОТИМЫЙ © Перевод. Дрибинская Е.Я., 2006

Прошлое всегда с нами.

Хотя Джайр Омсфорд едва достиг того возраста, с которого юноша может считаться мужчиной, но значение этих слов он понимал с самого детства. Они означали, что жизнь будет лепить и переделывать его по-своему, и все, что с ним будет, — следствие того, что уж было. Это означало также, что люди, с которыми он когда-то общался, повлияли на его манеры и убеждения. Что весь его прошлый опыт — залог будущих решений. Что жизнь подобна цепи и ее невозможно разорвать.

Для Джайра прочнейшим из звеньев жизненной цепи был Гарет Джакс. Это звено, в отличие от других, воплотило в себе большинство воспоминаний, которыми Джайр дорожил. Он хранил их как стеклянное украшение, которое берут с полки, протирают от пыли и кладут обратно с величайшей осторожностью.

Тем летом, два года спустя после возвращения из Грэй-марка, эти воспоминания все еще преследовали Джайра. Он часто просыпался по ночам от снов, в которых Гарет Джакс вновь и вновь попадал в окружение в битве с Джахирой. Он слышал отзвуки иных голосов в обыденных разговорах с друзьями и соседями, а в лицах незнакомцев искал сходство с Мастером Оружия. Но все это не пугало, а лишь волновало его. Эти сны, отзвуки и отблески говорили, что в нем живо прошлое, которым он так сильно дорожил.

В день, когда в Тенистую Долину приехала девушка, Джайр работал в таверне, по просьбе родителей помогал трактирщику и его жене. Он стоял на пороге, прилаживая новую доску взамен той, которая треснула во время бури. От этой работы его и отвлекло появление девушки, которая как-то необычно держалась в седле. Джайр прикрыл глаза рукой от солнца, и тут она выехала из-за деревьев. Всадница сидела на огромном вороном жеребце так, словно аршин проглотила. Темные блестящие волосы волнами ниспадали до пояса. Она была невысокой, но от нее веяло уверенностью, которой не нужна грубая сила.

Девушка увидела Джайра и направила своего коня к нему. Она подъехала, отбросила с лица*прядь мешавших ей волос и спросила с озорной улыбкой:

— Что, Джайр Омсфорд, твой язык кошки съели?

— Кимбер Боу, — произнес он, не вполне впрочем в этом уверенный. — Не может быть.

Гостья спешилась, бросила поводья привычного к такому обращению вороного и крепко обняла Джайра.

— А ты, похоже, подрос, — сказала она и взъерошила его светлые волосы, делая вид, что на нее это не произвело большого впечатления.

Джайр мог то же самое сказать и о ней. Когда она обняла его, он на себе почувствовал, что Кимбер уже совсем не ребенок. С этим было трудно смириться. В его памяти Кимбер осталась тоненькой девчушкой. Такой она была два года назад, когда они впервые встретились на руинах Кроаха после памятной битвы, позволившей Джайру спасти Брин.

Юноша покачал головой.

— Я тебя даже не узнал.

Кимбер отступила на шаг.

— Так я и знала! Всегда хотела посмотреть, где ты живешь. А Брин здесь?

Брин переехала в Высокие Земли, когда весной вышла замуж за Рона Ли. Они уже ждали первенца, которого (если родится мальчик) обещали назвать Джайром.

— Нет, она теперь живет в Ли. Почему ты не предупредила, что приедешь?

— Неделю назад я и сама этого не знала, — Кимбер покосилась на таверну. — Я устала с дороги и хочу пить. Почему бы нам не поговорить внутри?

Они вошли в прохладный зал и сели к столу у окна, прикрытого от солнца скатом крыши. Трактирщик принес кувшин эля и пару кружек и, уходя, подмигнул Джайру.

— Он что, подмигивает тебе каждый раз, как ты приводишь сюда симпатичную девушку? — спросила Кимбер, когда убедилась, что трактирщик ее не слышит. — И часто ты здесь бываешь?

Юноша покраснел.

— Таверна принадлежит моим родителям. Скажи, наконец, Кимбер, что случилось?

Она задумалась.

— Да сама толком не знаю. Я приехала, чтобы найти тебя и уговорить пойти вместе со мной. Но вот я здесь, и я не знаю, что тебе сказать... Может быть не стоит даже пытаться, а просто остаться в Долине и ходить к тебе в гости, пока не надоем. Что ты на это скажешь?

Джайр откинулся на спинку стула и улыбнулся.

— Полагаю, что скажу: добро пожаловать, Кимбер, оставайся у нас, сколько захочешь. Ты этого хотела?

Кимбер отпила чуть-чуть эля и покачала головой.

— Чего я хотела — не имеет значения. Может, и то, чего хочешь ты, тоже не имеет значения, — она посмотрела в окно. — Меня послал дед. Он велел сказать тебе: то, что мы считали сделанным два года назад, не завершено. Похоже, остался оборванный конец.

— Оборванный конец?

— Помнишь, как твоя сестра сожгла книгу Илдатч в Грэй-марке?

Джайр кивнул.

— Такое, даже если захочешь, то не забудешь.

— Дед сказал, что она пропустила страничку...

Обедали у Джайра дома. Обед юноша приготовил сам — суп из свежих овощей с огорода, хлеб, сыры и сушеные фрукты, оставленные ему родителями, уехавшими на юг, поскольку южанам потребовался их дар целителей.

Джайр и Кимбер сидели за обеденным столом и смотрели, как за окнами сгущается темнота и укрывает окрестности черным шелком. Небо было ясным, и на его тверди сверкали драгоценные камни звезд.

— Дед не сказал тебе, зачем я ему понадобился? — уже раз в пятый или шестой спросил Джайр.

Кимбер терпеливо покачала головой.

— Он только сказал, что нужен именно ты. Не твоя сестра, не твои родители и не Рон Ли. Только ты.

— А насчет эльфийских Камней он ничего не говорил? Ты уверена?

Она посмотрела на него с легким раздражением.

— Знаешь, это самый лучший обед в моей жизни. Честное слово. Чудесный суп, дашь потом рецепт? Но сейчас мне достаточно того, что я его ем. Давай ты перестанешь задавать дурацкие вопросы, и мы будем просто наслаждаться, хорошо?

Джайр скорчил обиженную гримасу и принялся за суп. Некоторое время он молчал. Ему трудно было поверить в рассказ Кимбер, еще труднее — согласиться на то, о чем она просила. Два года назад брат и сестра Омсфорды выбрали разные пути, чтобы добраться до тайника Илдатч, книги темной магии, чье колдовство во времена Ши и Флика Омсфордов породило Владыку-Чародея и его Носящих Череп, а совсем недавно выпустило в мир Призраков Моорд. Магия книги была так сильна, что рукопись обрела собственную жизнь, стала подчинять создания из плоти и крови и превращать их в лишенных смерти чудовищ. Так продолжалось, пока Брин и Джайр не уничтожили книгу.

Впрочем, сначала Илдатч чуть не уничтожила Брин. Владеющая магией Песни желаний, властью творить и разрушать словами и музыкой, Брин была не только достойным противником, но и привлекательным союзником. Вероятно, она оказалась бы на стороне книги, не вмешайся Джайр вовремя. Но как раз за этим Король Серебряной Реки и послал юношу — найти ушедшую от Алланона Брин. Джайр знал, чего от него ждали. Его собственная магия была куда слабее — всего лишь способность изменять видимость вещей, не меняя их сути. Но чтобы справиться с заданием, хватило и этого.

Потому-то Джайра несколько смутило нынешнее желание деда Кимберли вызвать именно его. Какой бы ни была опасность от возрожденной книги Илдатч, Джайр был вооружен против нее хуже всех. Он недаром сомневался в выборе старика — юноша давно убедился, что Колин непредсказуем и далеко не всегда гребет веслами в такт другим. Кимбер могла верить ему во всем, но это вовсе не значило, что и Джайр должен ему доверять.

Еще больше сомнений вызывало утверждение старика, что книга Илдатч не была уничтожена полностью. Ведь Брин приложила все усилия, чтобы сжечь ее. Сестра воспользовалась своей магией, чтобы превратить книгу в пепел целиком, страницу за страницей. Как могло что-то сохраниться? Как могла Брин ошибиться в столь важном деле?

Джайр знал, что не выяснит этого, пока не съездит вместе с Кимбер повидаться со стариком и не выслушает того, но Каменный Очаг был далеко, в Восточных землях, и путешествие туда отнимет много сил и времени. А если окажется, что Колин ошибся?

И Джайр снова задавал Кимбер вопросы, надеясь узнать хоть что-нибудь полезное, как будто ожидал откровения. Но вскоре старые вопросы были заданы не по одному разу, а новые не приходили на ум.

— Я знаю, ты считаешь, что дед слегка не в себе, — сказала Кимбер. — Тебе вполне хватило того времени, что ты прожил рядом с ним два года назад. Я не вижу смысла притворяться. С ним трудно. Но еще я знаю, что он видит то, чего не видят другие, что ему ведомо многое, в чем отказано большинству. Я могу читать следы на земле и идти по ним, а он может читать знаки в воздухе. Дед умеет обращаться с зельями и порошками, а этого после падения Старого Мира никто больше не умеет. Он — это нечто большее, чем кажется.

— Значит, ты веришь, что мне нужно ехать, что твой дед может оказаться прав насчет Илдатч? — Джайр подался вперед, забыв о еде. — Скажи мне правду, Кимбер!

— Думаю, что будет разумно принять во внимание его слова. — Ее лицо было спокойно, но взгляд тревожен. — Я могу сомневаться в дедушке, но я видела выражение его лица, когда он велел найти тебя. Он сначала как следует все обдумал. Дедушка бы и сам приехал, но я ему не позволила. Он слишком стар и болен. Ну, а раз я не отпустила его, то пришлось ехать самой. Понятно теперь, как я к этому отношусь?

Кимбер посмотрела на свою тарелку и отодвинула ее в сторону.

— Давай приберем и посидим снаружи.

Они убрали со стола и вымыли посуду, а потом вышли на крыльцо и сели на деревянную скамейку. Ночь была теплой, пахло жасмином и свежей листвой, в темноте чуть слышно журчал ручей. Юноша и девушка сидели молча, слушая серебристый шум воды. В лунном свете мелькнул темный силуэт совы, от деревни донесся слабый отзвук смеха.

— Кажется, что Грэймарк был давным-давно, — тихо произнесла Кимбер. — Так давно — целых два года назад.

Джайр кивнул, вспоминая.

— Я часто думал о тебе и твоем дедушке — как вы там. Не знаю, почему я беспокоился. У вас ведь все было хорошо до того, как Брин и Рон вас нашли. Наверное, и потом тоже все было в порядке. А охотничий кот еще у вас живет?

— Шепот? Да. Он охраняет нас от того, от чего мы не смогли бы уберечься сами, — она задумалась. — Но, Джайр, у нас не все так хорошо, как ты думаешь. Все меняется. Я взрослею, а дедушка стареет. Я нужна ему все больше, а он мне — все меньше. Шепот чаще уходит и реже возвращается. Вокруг нашего дома вырастают деревни. Там теперь уже не та глушь, что была раньше. Милях в пяти от нас гномское поселение, и их кланы постоянно ездят от Вольфсктаага до Рэйвенсхорна и обратно. — Кимбер нахмурилась. — Все меняется.

— Что ты будешь делать, когда дед умрет?

Она тихо засмеялась.

— Этого не может быть. Он будет жить вечно. — Девушка вздохнула. — Иногда я думаю уехать из Каменного Очага, пожить где-нибудь еще. Знаешь, я мечтаю увидеть мир.

Он посмотрел на нее.

— Может, тебе отправиться в Пограничье? Поселиться там? Наверное, тебе бы понравилось.

Она кивнула:

— Наверное...

Продолжать Кимбер не стала, так что Джайр откинулся назад и задумался, глядя в темноту. Ему хотелось, чтобы она осталась здесь. Ему нравилось с ней говорить, и со временем, возможно, они стали бы хорошими друзьями.

— Я хочу, чтобы ты поехал со мной, — вдруг сказала Кимбер, пристально глядя на него. — Я могу тебе сказать: дело, скорее, во мне, а не в дедушке. Я устала от него. Ненавижу в этом признаваться, как будто я жалуюсь. Но он меня раздражает — он дряхлеет и становится невыносим. Я не знаю, насколько он прав насчет Илдатч, но я не думаю, что смогу сама докопаться до истины. Вот я и хочу просить тебя отправиться в Каменный очаг. Думаю, что только твой разговор с дедом может все прояснить.

Джайр задумчиво покачал головой.

— Я ведь едва его знаю. Не понимаю, что изменит мое присутствие.

Кимбер замерла, потом коротко вздохнула.

— Джайр, мой дед помог твоей сестре, когда она в этом нуждалась. Я прошу оказать мне ответную услугу. Мне кажется, ты нужен ему, — и не важно, на самом ли деле нам угрожает Илдатч. Его тревожит что-то вполне реальное. Я хочу, чтобы ты поехал со мной и помог все исправить.

Он заставил себя надолго задуматься — хотя уже знал, что собирается сказать. Интересно, какое решение принял бы Гарет Джакс? Наконец, Джайр произнес:

— Хорошо, я еду.

Потому что знал — Мастер Оружия на его месте поступил бы именно так.

Джайр оставил у трактирщика письмо родителям, в котором сообщал, куда едет, собрал необходимые вещи и запер дом. Он подумал, что по возвращении можно ждать неприятностей, но это его не остановило. Трактирщик одолжил ему лошадь — спокойную, надежную гнедую, от которой не приходилось ждать неожиданностей и глупостей. Джайр был не особенно ловок с лошадьми, но понимал, что конь ему необходим. Особенно когда впереди такой далекий путь.

До Каменного Очага добирались неделю. На север от Тенистой Долины и Далнских лесов, обогнув с запада Радужное озеро, далее — через Каллархорн вдоль реки Мермидон до Раббовых равнин. Они пересекли Рабб, проехав вдоль рек до Верхнего Анара, потом через проход между Вольфсктаагскими горами и Дарклинским Пределом. В дороге Джайр думал о том, как непохожа эта поездка на его прошлое посещение Восточных Земель. Тогда его преследовали, ему грозило больше опасностей, чем он мог сейчас припомнить. А Гарет Джакс спасал его вновь и вновь. Теперь же Джайр путешествовал без малейшего страха, не оглядываясь через плечо, а о Гарете Джаксе только вспоминал.

— Как ты думаешь, могли у нас быть другие жизни, до этой? — спросила Кимбер на последнем привале перед Каменным Очагом.

Они сидели у костра в небольшой рощице, на южной оконечности Рабба, в лесах Дарклинского Предела. Неподалеку всхрапывали лошади, лунный свет заливал простирающуюся перед ними равнину. В воздухе уже чувствовался холод, предвестник надвигающейся осени.

Джайр улыбнулся.

— Я об этом и не задумывался никогда. В этой-то жизни полно забот, безо всяких раздумий о каких-то других.

— А после этой будет какая-нибудь? — Кимбер откинула назад волосы. Обычно она собирала их в хвост, но на ночь распускала. —Дед думает, что будет. И я тоже. Мне кажется, что в мире все связано. Все жизни, как мгновения во времени, связаны друг с другом. Словно рыба, которая все плывет и плывет в реке, прошлое стремится вперед, чтобы стать будущим.

Джайр посмотрел в темноту.

— Я тоже думаю, что мы связаны с нашим прошлым, но больше с событиями и с людьми, которые в них участвовали.

Мне кажется, что мы всегда словно бы тянемся назад, чтобы вытащить в новый день то, что мы помним. Иногда — ради знания, иногда — просто ради удобства. Я не помню никаких прошлых жизней, но помню то, что было в этой. Тех, кто в ней был.

Кимбер пересела к нему поближе.

— Ты так это сказал... Ты вспомнил о том, что случилось у Небесного Источника два года назад?

Джайр кивнул.

— И о Мастере Оружия?

— Откуда ты о нем знаешь?

— Ну, это совсем не тайна, Джайр. После этого ты больше ни о ком не говорил. Только о нем, только о том, как он спас тебя в Кроахе, как сражался с Джахирой. Ты что, не помнишь?

Он пожал плечами.

— Может быть, ваша с ним связь уходит в далекое прошлое, может, она дольше этой жизни? — Кимбер подняла бровь. — Ты об этом не думал? Может быть, вы и в прошлой жизни были связаны друг с другом, и потому он произвел на тебя такое впечатление?

Джайр рассмеялся.

— Я думаю, что он произвел на меня такое впечатление потому, что он — лучший боец, какого я видел. Он... — Джайр запнулся, подыскивая верное слово. — Он неукротимый. Никто не мог выстоять против него, даже Джахира. Он одолел то, что оказалось не по силам Алланону.

— Но ведь насчет прошлых жизней я могу оказаться права, — настаивала Кимбер. Ее рука легла ему на плечо. — Ты можешь уступить мне в этом, верно, долинник?

Он мог уступить — и в этом, и во многом другом. Он хотел ей об этом сказать, но не знал, как это сделать, чтобы не выглядеть глупо. Его тянуло к ней, и это было неожиданно. Джайр так долго думал о Кимбер как о маленькой девочке, что теперь было трудно относиться к ней как к взрослой. Ему казалось, что такая перемена просто невозможна. Эта новая Кимбер его смущала. Как она относится к нему теперь, когда он изменился столь же сильно? Джайр не мог заставить себя спросить об этом.

Ближе к вечеру следующего дня путники добрались до Каменного Очага. Джайр никогда раньше здесь не был, но Брин так часто описывала скалу, похожую на печь, что юноша ее сразу узнал, когда увидел темную вершину над плоской лесистой долиной. Ее необычный суровый облик подходил к этой стране, земле темных слухов и странных событий. Однако все это тоже было в прошлом. Теперь же все иначе. Кимбер и Джайр ехали по дороге там, где два года назад не было никаких дорог. Они миновали недавно заселенную гномскую деревушку, видели новые дома и слышали звонкие голоса детей. Деревни росли, глушь отступала. В вечно меняющемся мире только изменения постоянны.

Вскоре перед ними предстал дом — деревянный, с крылечками спереди и сзади. Стены его густо увивал плющ, а вокруг раскинулся сад с аккуратными дорожками. У дома и сада был ухоженный вид, яркие цвета радовали глаз. Здание походило скорее на сельскую усадьбу, чем на лесное обиталище. В загоне за домом обнаружились кобыла с жеребенком, была в хозяйстве и корова. За загоном выстроились в линию аккуратно побеленные сарайчики. Тенистые деревья укрывали усадьбу от постороннего взгляда — с дороги Джайр не различил в листве даже кровли.

Он оглянулся на Кимбер:

— Ты сама за всем этим присматриваешь?

— По большей части, — она криво усмехнулась. — Мне нравится смотреть за хозяйством. И всегда нравилось — с тех самых пор, как я достаточно подросла, чтобы помогать по дому.

Они въехали на двор, спешились, и тут на пороге появился Колин. Он был стар, мешковатая одежда скрывала его худобу, а седые волосы торчали в разные стороны, как будто он только что проснулся. Колин направился к приехавшим, дергая себя за бороду. Глаза его смотрели остро и вопрошающе. Старик вглядывался в Джайра так, будто был не вполне уверен, что делать с юношей.

— Ага! — он подошел к долиннику так близко, что тому пришлось сделать шаг назад. Старик пристально смотрел прямо в лицо Джайру, изучая его эльфийские черты. — Это он?

— Да, дедушка, — смущенно сказала Кимбер.

— Ты уверена? Точно?

— Да, дедушка.

— Потому что, знаешь, он может оказаться кем-нибудь еще. Он вообще может быть кем угодно! — Колин нахмурил изборожденный морщинами лоб. — Ты точно молодой Омсфорд? Тот мальчик, Джайр?

Джайр кивнул:

— Это я. Вы не помните меня? Мы встречались два года назад в развалинах Грэймарка.

Старик уставился на него, будто не слышал вопроса. Его изучающий взгляд был Джайру неприятен.

— А без этого нельзя? — наконец спросил он. — Может, нам войти в дом и сесть?

— Когда я скажу! — ответил тот. — Когда я скажу, что закончил! Не мешай моим штудиям!

— Дедушка! — воскликнула Кимбер.

Старик ей не ответил.

— Ну-ка, дай взглянуть на твои руки.

Джайр протянул ему руки ладонями вверх. Колин некоторое время внимательно вглядывался в них, потом заворчал, как будто обнаружил искомое, и сказал:

— Проходите в дом, я соображу чего-нибудь поесть.

Они вошли и сели за грубо сработанный деревянный обеденный стол, но стряпней занялась Кимбер. А Колин сбивчиво и многословно толковал о прошлом и о Джайре, ошарашивая того потоком самых разнообразных сведений и наблюдений.

— Я тебя помню, — говорил он. — Совсем еще мальчишка, ты с сестрой выбрался из Грэймарка, и оба вы были в пыли и пахли смертью! Ха! Мне-то знаком этот запах, уверяю тебя! Я сражался с полчищами чудовищ из преисподней задолго до твоего рождения, когда никого из живущих ныне еще не было на свете, да и многие из тех, что давно умерли, тогда еще не родились. Могущество ушло, но умений я не растерял, ни единого из них. Алланон знал столько же. Ровно столько знал, чтобы дать себя убить.

Джайр не имел понятия, о чем старик говорит, но встрепенулся, заслышав имя друида.

— Ты знал Алланона?

— Пока он был жив — нет. Однако когда он умер, узнал. Твоя сестра была ему подарком, как раз то, что ему было нужно, когда он понял, что конец уже близок. Для иных это вроде как подарок. Может, и у тебя такой будет когда-нибудь.

— Какой подарок?

— Знаешь, я был когда-то молод. И друидом я когда-то тоже был.

Джайр уставился на старика, не зная, верить его словам или нет. Представить его молодым было трудно, но представить его друидом было еще труднее. Если старик и в самом деле был друидом — во что Джайр ни на миг не поверил, то что он делает здесь, в глуши, рядом с Кимбер?

— Я думал, что последним друидом был Алланон, — сказал он.

Старик фыркнул.

— Ты много чего думал, да неверно, — он отодвинул от себя тарелку тушеных овощей с мясом, к которым едва прикоснулся. — Хочешь знать, зачем ты здесь?

Джайр чуть не поперхнулся. Кимбер, сидевшая напротив него, моргнула и сказала:

— Дедушка, может, ты подождешь с этим, пока мы не поедим?

Тот не обратил на нее никакого внимания.

— Твоя сестра думала, что Илдатч уничтожена. Она ошибалась. Это не ее вина, но она ошибалась. Она сожгла книгу в пепел, обратила в обугленные останки, и тут книге должен был прийти конец, но не тут-то было. Не хотите посидеть и поговорить во дворе? На свежем воздухе, под ночным небом иной раз легче все обдумать.

Они вышли на переднее крыльцо. Небо на западе горело пурпурным и розовым, а на востоке уже украсилось убывающей луной и россыпью звезд. Старик занял единственное кресло-качалку, а Джайр и Кимбер уселись на скамейке с высокой спинкой. Джайру вдруг пришло в голову, что нужно бы еще почистить и накормить лошадь — и если бы он вспомнил об этом вовремя, то все уже было бы сделано.

Некоторое время они молчали, старик покачивался в своем кресле, потом махнул рукой в сторону Джайра.

— Месяц назад, в ночь полнолуния, под яркими звездами, я проснулся и пошел к пруду, тому, что к югу отсюда. Почему — не знаю. Просто пошел. Что-то меня заставило. Я лег в траву и заснул, и увидел сон. Только это был не просто сон. Раньше у меня часто бывали такие видения. Я был тогда ближе к теням мертвых, и они приходили ко мне, потому что я сочувствовал им. Но это было давным-давно, и я думал, что таким видениям пришел конец.

Некоторое время он, похоже, обдумывал свои слова.

— Тогда я был друидом.

— Дедушка... — мягко произнесла Кимбер.

Старик опять посмотрел на Джайра.

— В моем видении ко мне пришел из преисподней призрак Алланона. Он говорил со мной. Он сказал, что Илдатч еще не уничтожена, что кусочек ее сохранился. Всего лишь одна страница, обожженная по краям... Она завалилась между камнями под тем местом, где горело остальное. Может, сама книга в предсмертной агонии нашла способ спасти эту страничку? Не знаю. Призрак мне этого не сказал. Сказал лишь, что страница уцелела, когда твоя сестра уничтожила книгу. Лист нашли в камнях муэллреты, которые охотились за артефактами, что могли бы дать им силу Призраков Моорд. Эти реты знали, что нашли, потому что сама страница им сказала. Она много чего им нашептала! Даже частица этой книги живет своей жизнью, так могущественны ее чары!

Джайр покосился на Кимбер, та слегка неуверенно ему подмигнула. Было ясно, что она все это слышит впервые.

— Одна страница, — сказал старик. — Не слишком-то опасно, а? Разве что там есть заклинание, которое могут использовать муэллреты?

Колин запустил руку в спутанную копну седых волос.

— Или опасно? Да, я тоже так думаю. Одна страница, одна из многих. Какой от нее вред? Я проснулся и не поверил видению, убедил себя, что это всего лишь злобное вторжение прошлого в мирную жизнь, беспочвенный страх, порожденный слабостью глупого старика. Но оно повторилось еще раз, и на этот раз я спал в собственной постели. Оно было сильнее, чем прежде, и настойчивее. Призрак укорил меня за нерешительность, за мои прошлые и нынешние неудачи. Он велел мне найти тебя, Джайр, и привезти сюда. Он не давал мне покоя ни в ту ночь, ни потом.

Старик выглядел подавленным, как будто воспоминание о визите призрака преследовало его, а он вовсе не желал с ним связываться. Джайр теперь лучше понимал, почему для Кимбер было так важно вызвать его сюда. Старик был на грани душевного истощения. Может, у него были галлюцинации, а может, он общался с призраками мертвых. Может, это был Алланон, а может, и нет. Но что бы там ни было, а далось это ему тяжело.

— Ну, вот я здесь, и что же мне делать? — спросил Джайр.

Старик посмотрел на него. В его глазах отразилась глубокая печаль.

— Я не знаю, — сказал он. — Мне не сказали.

Он снова уставился во тьму и умолк.

— Извини, — позже сказала Кимбер. В ее голосе слышалась усталость. — Я не думала, что он будет нести чушь, получив возможность поговорить с тобой. Мне надо было догадаться. Не следовало звать тебя сюда.

Они опять сидели на скамейке, попивая холодный эль из глиняных кружек и слушая ночь. Старика они уложили в постель и сидели с ним рядом, пока тот не захрапел. Кимбер постаралась ускорить дело чашкой лечебного чая.

Джайр улыбнулся ей.

— Не извиняйся. Я рад, что ты меня сюда привезла. Не знаю, могу ли я помочь, но мне кажется, ты была права, когда не хотела одна заниматься этим делом. Если ты попытаешься остановить его, будет еще хуже.

— Но это все полная бессмыслица! Он месяцами не вылезал из постели. Он не спал у пруда. И все его сны оттого, что он отказывается нормально есть. — Кимбер резко выдохнула. — А вся эта штука с Илдатч, которая уцелела в виде обгорелой страницы! Я привыкла верить тому, что дед говорит, еще с тех пор, как была ребенком и думала, что он самый мудрый человек на свете. А теперь мне кажется, что он выжил из ума.

Джайр пригубил эля.

— Не знаю. Он, похоже, вполне уверен.

— Но ты же ему не веришь?

— Не совсем. Может, он нашел нечто, стоящее внимания. Сны — это способ увидеть то, чего мы не способны видеть непосредственно. Нужно время, чтобы их расшифровать. Но стоит задуматься...

— Зачем призраку Алланона приходить к дедушке во сне и просить привести тебя сюда? Почему бы просто не явиться тебе? — с жаром произнесла она. — Какой смысл делать это через деда? Он не тот человек, к которому ты прислушаешься!

— Призрак явился ему не просто так. Он должен быть как-то замешан в деле.

Джайр посмотрел на Кимбер, ища у нее поддержки, но она отвернулась, поджав губы.

—Ты поможешь ему, Джайр? Ты попытаешься заставить его понять, что он бредит, или будешь поддерживать его безумие?

От такого упрека он вспыхнул, но сдержал себя. Кимбер просила, чтобы он помог ее деду выбраться из трясины иллюзий, а вместо этого он собирается прыгнуть туда же. Но Джайр не мог отбросить слова старика так же легко, как это сделала Кимбер. Над ним не тяготели годы, проведенные рядом со стариком, он смотрел на Колина иначе, чем она. Не стоит так легко отказываться верить видениям, снам и призракам. Джайр и сам встречал их, чего стоит хотя бы визит Короля Серебряной Реки два года назад при сходных обстоятельствах. Если бы он тогда не поверил, если бы оказался предвзят, то он потерял бы Брин, а весь мир переменился бы. Так что неверие — далеко не лучший способ отношения к непонятному.

— Кимбер, — сказал он спокойно. — Я не знаю еще, что буду делать. Мне известно слишком мало, чтобы принять решение. Но если я отброшу то, что сказал твой дед, все может обернуться гораздо хуже, чем если я попытаюсь понять, что же за этим стоит.

Он ждал ответа, а она смотрела вдаль, по-прежнему поджав губы. Наконец, она повернулась к нему и медленно кивнула.

— Прости. Я не хотела на тебя набрасываться. Ты поехал со мной, потому что я попросила, а я позволила себе выплескивать на тебя раздражение. Я знаю, что ты хочешь помочь.

— Да, хочу, — подтвердил он. — Пусть спит себе, а там посмотрим, будет ли у него опять видение. Мы сможем поговорить об этом на свежую голову, когда он проснется. И, быть может, сумеем обнаружить, откуда взялись эти странные сны.

Кимбер торопливо покачала головой.

— Но если видение настоящее, Джайр? Если все это правда? Если я привезла тебя сюда ради своих личных целей и подвергла опасности? Я этого не хотела, но что, если это так?

Она опять выглядела растерянным ребенком. Джайр улыбнулся и приподнял бровь.

— Ты только что говорила, что правдой это быть не может. Ты готова изменить свою позицию, едва я сказал, что мы не должны пускать дело на самотек? Я ведь не утверждал, что верю в видение. Я только сказал, что в нем может быть доля правды.

— А я не хочу, чтобы она там оказалась. Я хочу, чтобы это оказалось работой буйной дедушкиной фантазии и ничем иным. — Кимбер внимательно посмотрела на него. — Я хочу, чтобы это ушло куда подальше и никогда не возвращалось. Хватит с нас Призраков Моорд и книг темной магии.

Он кивнул, протянул руку и легко коснулся ее щеки, сам удивляясь своей смелости. Когда она закрыла глаза, он почувствовал, как горит лицо, и быстро убрал руку. У него вдруг закружилась голова.

— Давай подождем и посмотрим, Кимбер, — сказал он. — Может быть, у него больше не будет видений.

Она открыла глаза и прошептала:

— Может быть.

Джайр снова отвернулся, глядя в темноту, отхлебнул эля и стал ждать, пока в голове прояснится.

Этой ночью у Колина не было видений. Зато они были у Джайра Омсфорда.

Залезая в постель, он ничего такого не ожидал: он слишком устал от долгой дороги и выпил многовато эля. Кони были вычищены и накормлены, вещи уложены в шкаф, свет погашен. Джайр не знал, сколько времени проспал, когда это началось. Внезапно сон отлетел, а сам он был бодр и готов действовать.

Джайр стоял у кромки воды, простиравшейся вдаль, докуда мог видеть глаз. Поверхность ее была серой и гладкой, в воде отражалось небо, такое же плоское и бесцветное, так что различия между ними почти не было. Призрак уже был там, возвышаясь над поверхностью озера — огромный темный фантом, заслонивший часть горизонта. Лицо призрака скрывал капюшон, так что видны были лишь красноватые вспышки, похожие на глаза, горящие в чернильной пустоте.

Ты знаешь меня...

Конечно же, он знал. Знал инстинктивно, даже не размышляя об этом, еще до того, как призрак заговорил.

— Ты Алланон.

В жизни. В смерти — его призрак. Помнишь ли ты меня, каким я был...

Джайр снова увидел друида — как он ждет их с Брин и Роном Ли, возвращающихся домой, внушительная темная фигура, слишком массивная для их дома. Он вновь услышал, как друид рассказывает им об Илдатч и Призраках Моорд. Резкие черты и решительный голос обворожили его. Джайр не знал другого такого же властного человека, как Алланон. Кроме Гарета Джакса, разумеется.

— Я тебя помню, — сказал Джайр.

Смотри.

В воздухе перед призраком появился размытый и плохо различимый образ. Это были развалины огромной крепости, горы битого камня на фоне леса и гор. Разрушенный Грэй-марк. Туманные фигуры двигались там, роясь среди камней. Группа с факелами зашла глубоко вниз по туннелям, грозящим обвалиться. Все они были в плащах с капюшонами, но отблески пламени на их руках и лицах высвечивали узор ящеричьей чешуи. Муэллреты. Они прокладывали путь в глубь развалин, в катакомбы, где можно найти только тьму и смерть. Продвигались медленно, осторожно, часто останавливались, осматривая углы и щели — любую трещину в земле, в которой могло быть что-то спрятано.

Потом один муэллрет начал неистово копать, разбирая камни и балки, издавая шипение, как змея. Он работал долго, совершенно один, потому что его спутники куда-то ушли. Вскоре его чешуйчатую кожу покрыли пыль и кровь, а дыхание стало прерывистым от усталости.

Но в конце концов он нашел то, что искал. Из-под обломков на свет явилась обгорелая страница. Письмена на ней пульсировали, как вены под кожей...

Смотри.

Появился второй образ, еще одна крепость — ее Джайр не узнал, хотя она и показалась ему смутно знакомой. Крепость была такой же темной и унылой, как Грэймарк, полной теней и мрака, суровой и грубо вырубленной. Видение лишь на миг задержалось снаружи, а потом увлекло долин-ника за ворота и укрепления, в глубину подземелий. В комнате, слабо освещенной факелами, чадившими в сыром стоячем воздухе, несколько муэллретов склонились над одинокой страницей, найденной в руинах Грэймарка.

Они были заняты загадочным ритуалом. Джайр не был уверен, но ему показалось, что муэллреты не вполне понимают, что с ними происходит. Они двигались согласованно, как части машины, склонив головы и устремив взгляды в одну точку. Гипнотическое звучание их голосов и движения заставляли предположить, что они отвечают чему-то, чего Джайр не мог видеть. В дыму и полумраке они напоминали Паучьих Гномов с Тофферовой Гряды, пришедших принести себя в жертву Оборотням из-за ошибочной веры в то, что несколькими жизнями смогут уплатить за сотни других.

Руки муэллретов гладили поверхность страницы, испещренной письменами, голоса бормотали тайные заклинания и мольбы. Под пальцами рептилий страница светилась, буквы на ней пульсировали, отзываясь на их усилия. Джайр ощущал, как из молящихся утекает, высасывается их жизнь.

Чтобы вернуться с грани исчезновения и восстановить утраченные заклинания, останкам Илдатч нужна была подпитка. Книга питалась.

Образ поблек. Джайр снова был наедине с тенью Аллано-на, и две одинокие фигуры смотрели друг на друга через пустоту. Мрак сгущался, небо темнело. В воде уже не отражалось света.

Уже потом Джайр осознал, почему вторая крепость показалась ему такой знакомой. Это был Дун Фи Аран, гномьи темницы, в которые его уволок муэллрет Ститис, чтобы заставить отдать магию, а потом и жизнь. Джайр помнил отчаянье, которое овладело им в подземной камере — глубоко под землей, в основании крепости, где он был один среди тьмы и тишины. Он вспомнил свой страх.

— Я не могу вернуться туда, — прошептал он, уже зная, чего попросит призрак.

Но призрак ничего не стал просить. Вместо этого он в третий раз взмахнул рукой, и воздух между ним и долинником задрожал.

Смотри.

— Я так и знал! — радостно воскликнул Колин. — Книга жива! Я ведь тебе говорил? Разве не так? Ты думала, внучка, что я сумасшедший старикашка, а теперь как? Я рехнулся или нет? Галлюцинации? Игра воображения? Ха! Так будете обходиться со мной, как с нежным цветочком? Будете надо мной смеяться и нянчиться?

Он приплясывал по комнате и кудахтал, как безумец. Джайр решил, что от грани сумасшествия старик все же недалек. Юноша терпеливо наблюдал за Колином, пытаясь не смотреть на Кимбер, которая прямо-таки излучала ярость и раздражение. Было уже утро, и они сидели друг против друга за старым обеденным столом, в потоках солнечного света, льющегося в комнату через открытые окна. Этот яркий свет совсем не соответствовал мрачности момента.

— Ты не сказал нам, чего хотел от тебя призрак, — тихо произнесла Кимбер. В ее голосе Джайр услышал нетерпение.

— Да вы сами уже догадались, — ответил он, неохотно встречаясь с ней взглядом. — Я и сам знал это до того, как он показал мне третий образ. Я должен отправиться в Дун Фи Аран и положить этому конец.

Колин прекратил приплясывать.

— Ну, я полагаю, ты можешь это сделать, — сказал он, отбрасывая недомолвки. — Ты ведь уже это делал, верно?

— Нет, дедушка, не он, — нетерпеливо оборвала его Кимбер, — а его сестра. И я не понимаю, почему бы не послать за ней, если уж речь идет о том, чтобы закончить работу, не доделанную два года назад. Это она виновата, что Илдатч все еще жива.

Джайр покачал головой.

— В этом никто не виноват. Просто так случилось. И вообще, Брин замужем, ждет ребенка и не пользуется больше магией.

И не будет никогда ею пользоваться, подумал он. Ей потребовалось много времени, чтобы преодолеть случившееся в Маэльморде. Джайр видел, как это было тяжело, и он не знал, станет ли она когда-нибудь прежней. Брин предупреждала его, что магия опасна, что на нее нельзя полагаться, что она может обратиться против тебя в тот самый миг, когда ты уверен, что она на твоей стороне. Он помнил затравленный взгляд Брин.

Джайр наклонился вперед, сложив руки на столе перед собой.

— Призрак Алланона объяснил, что Брин не может второй раз явиться перед Илдатч — даже если это одна страница. Она слишком уязвима для ее магии, слишком восприимчива к тому, как Илдатч воздействует на людей, даже таких могущественных, как Брин. Идти должен кто-то другой, тот, кто еще не открылся перед книгой.

Кимбер подалась вперед и сжала его руки.

— Но почему это должен быть ты, Джайр? Это может сделать кто-нибудь еще.

— А может и нет. Дун Фи Аран — цитадель муэллретов, и страница упрятана где-то в ее глубинах. Но я владею магией песни желаний, и я могу замаскироваться с ее помощью. Всем будет казаться, что меня там нет. Так что я могу выиграть достаточно времени, чтобы найти страницу, пока меня не обнаружили.

— Мальчик прав! — Колин воспрял духом. — Прекрасный выбор!

— Дедушка!

Старик повернулся к ней, ероша спутанную бороду.

— Не кричи на меня!

— Тогда прекрати говорить чепуху! Джайр — плохой выбор. Он, может, и сумеет пройти мимо ретов в крепость, но потом ему надо будет уничтожить страницу и выйти обратно. И как он это сделает, если вся его магия — это иллюзии, дым и отражения? Как он будет защищаться, если на него нападут, а ведь нападут наверняка!

— Мы пойдем с ним! — объявил дед. — Мы будем его защищать! Возьмем Шепота — как только он вернется с гулянки. Проклятый котяра!

Кимбер потерла глаза, как будто ей туда что-то попало.

— Джайр, ты понял, что я сказала? Это безнадежно!

Долинникне ответил. Он вспомнил третий образ, который показал ему призрак Алланона и о котором он не рассказывал. Даже не образ — сумятица неопределенных видений, туманных и смутных, которые напугали и озадачили его. Однако они же и наполняли его предчувствием успеха, таким сильным и безошибочным, что Джайр не мог его отвергнуть.

— Призрак сказал, что я могу найти способ, — ответил ей Джайр. — Если я поверю в себя.

— Если ты поверишь в себя — и все? — переспросила Кимбер.

— Я понимаю, что это звучит по-дурацки. И я боюсь Дун Фи Аран с тех самых пор, как два года назад муэллрет Ститис случится нечто более ужасное. Я никогда и ничего так не боялся. Когда я оттуда выбрался, я поклялся, что никогда и ни за что туда не вернусь.

Он перевел дыхание.

— Но я думаю, что все равно должен идти, и потому, что нужно остановить Илдатч, и потому, что Алланон дал мне понять — я больше не должен бояться. Он дал мне уверенность в том, что на этот раз все будет иначе. Ведь я теперь старше и сильнее — и готов встретиться с тем, что меня ожидает в Дун Фи Аран.

— Может, он это сказал, чтобы добиться своего, — возразила Кимбер. — Может, это такой друидский трюк, обман, которым славятся призраки?

Джайр кивнул:

— Может быть. Но не похоже. Я не чувствую в этом лжи, наоборот — это правда.

— Конечно, должно быть похоже на правду, — тихо сказала она. — Я привезла тебя сюда, чтобы ты помог дедушке примириться с его снами, а не рисковал из-за них жизнью. Но то, чего я боялась, случилось. Я не хотела этого.

Она так стиснула его руки, как будто пыталась причинить боль.

— Если бы я не приехал, Кимбер, кто бы разбирался с его видениями? Мы не рассчитывали на это, но мы обязаны сделать то, что нужно. Я должен идти. Должен.

Она кивнула и отняла руки.

— Я знаю. — Девушка перевела взгляд на Колина, который наконец-то успокоился и выглядел растерянным, как будто вспомнил о чем-то важном. Кимбер ласково улыбнулась ему: — Я знаю, дедушка.

Старик медленно кивнул, но уже без всякой радости.

Выступить решили на следующий день. Путешествие предстояло неблизкое, даже если ехать верхом. Понадобится почти неделя, чтобы перебраться через горы Рэйвенсхорн и миновать окраины Древних Топей до того места, где над Серебряной Рекой в тени Высоких Вершин стоит Дун Фи Аран. Местность там была труднопроходимая, за пределами гномских и двергских селений начинался глухой лес. Кругом болота и джунгли, многие — слишком опасные, чтобы идти напрямик. Путь по прямой исключался. В лучшем случае они могли бы отыскать дорогу вдоль восточной границы Рэйвенсхорна. Припасы и воду придется нести с собой. И надо приготовиться к худшему.

Джайра не радовала мысль, что с ним поедут Кимбер и Колин, но он ничего не мог поделать. Он собирался вернуться в край, который был чужим и незнакомым два года назад и таким остался. Он не смог бы найти дорогу сам, а единственной помощью были девушка и старик, и оба знали Анар гораздо лучше, чем любой из известных ему людей. Обоих следовало бы оставить дома, в безопасности, но Джайр сомневался, что они ему позволят это сделать, даже если бы он мог без них обойтись. По некоторым совершенно очевидным причинам они намеревались присмотреть за этим делом вместе с ним.

Остаток дня они провели, собираясь в дорогу, — занятие нудное и выматывающее эмоционально, словно готовишься лезть на обрыв, чтобы потом с него спрыгнуть. Говорили мало, и только о деле.

Гораздо чаще, чем Джайр готов был это признать, он гадал, насколько искушает свою удачу, возвращаясь в край, откуда ему однажды уже посчастливилось сбежать. Он мог бы сказать, что на этот раз идет туда потому, что у него нет выбора. Но ведь выбор-то был! Он мог забыть о видениях и их объяснениях. Он мог сказать, что Кимбер права, и его используют втемную. Он мог даже заявить, что все усилия возродить Илдатч все равно обречены, его сестра своей магией уничтожила книгу так, что восстановить ее из одной странички невозможно. Джайр мог прекратить дело, просто объявив, что поедет домой просить помощи у родителей и сестры. Ведь в любом случае привлечь их было бы полезно, верно?

Но Джайр не собирался этого делать. Он знал, что не попросит о помощи, даже когда убеждал себя, что должен это сделать. Он слишком недавно стал взрослым, и не хотел просить помощи без совсем уж крайней необходимости. Обращение к родителям и сестре принизило бы его в собственных глазах. Он не мог расписаться в неудаче заранее. В конце концов, что-то он мог и сам сделать. Он уже бывал в тех краях и, несмотря на опасность, побывает снова.

С наступлением ночи настроение Джайра не улучшилось, тем более что поделать ничего было нельзя — только ждать утра. Кимбер приготовила ужин, старик разглагольствовал о старых временах и новом мире, о друидах прошлого и о будущем без них. Вот увидите, утверждал он, друиды вернутся. Они снова будут нужны, уж поверьте. Джайр молчал. Он не хотел озвучивать свои мысли насчет друидов и их нужности.

Ночью ему опять снился сон, но на этот раз в нем не было призрака Алланона. Во сне Джайр был уже в крепости Дун Фи Аран, шел по сырым и мрачным переходам, в которых безнадежно заблудился, и искал выход. Свистящий голос непонятно откуда шептал ему: «Никогда не выйдешшшь». Его осаждали ужасные твари, но он мог разглядеть только их тени. Чем дольше он бродил там, тем страшнее становилось, и в конце концов он тратил все силы только на то, чтобы не закричать.

Потом перед ним открылась дверь, за нею царила непроглядная тьма. Он остановился на пороге, боясь идти дальше. Джайр знал, что если войдет, случится что-то ужасное. Но ничего не мог поделать — сзади сгущались тени, они давили на него, и скоро должны были окутать совсем. И он вошел в комнату — один шаг, два, три — очень осторожно, боясь, что осторожность его не спасет.

К нему протянулась тонкая загорелая рука — он знал, что это рука Кимбер. Он рванулся к ней, плача от благодарности, но что-то сильно ударило его сзади, он споткнулся и полетел в яму. Джайр падал — и не мог спастись, протянутая рука исчезла, его усилия были тщетны. Он падал, ожидая удара, который раздробит его кости и убьет его, и знал, что этот миг все ближе и ближе...

И тут за ним протянулась еще одна рука, крепко схватила, и падение прекратилось.

Он проснулся и резко сел на постели, переводя дыхание и вцепившись в одеяло, которое сбросил с себя, пока метался во сне. Ему потребовалось время, чтобы окончательно проснуться и прийти в себя. Настолько, чтобы не бояться падения. Джайр подтянул колени и положил на них голову. Сон напугал его, он чувствовал себя всеми брошенным.

Наконец он поднял голову. За окном первый проблеск рассвета горел над деревьями. Внезапно Джайра охватил панический ужас.

Что я делаю?

Он понимал, что не подходит для выполнения задачи, которую взвалил на себя. Ему не хватало ни силы, ни отваги. У него не было необходимого мастерства и опыта. Ему не исполнилось и двадцати лет. Хотя кое в каких делах Джайра могли считать взрослым, но в глубине души он все еще оставался мальчишкой — а только это и стоило принимать в расчет. Будь он похитрее, он бы сейчас выскользнул за дверь и вернулся домой по той же дороге, по которой приехал. Он отказался бы от этого дела и сохранил свою жизнь.

Джайр долго думал над такой возможностью. Но он понимал, что не сделает этого. В нем всего лишь говорил инстинкт.

Снаружи светало, начинался день. Наконец Джайр встал и оделся.

Они вышли в путь утром и направили коней на север от Каменного Очага, к перевалам Тофферовой гряды, ведущим через Рэйвенсхорн вглубь Восточных Земель. Словоохотливый Колин ехал впереди. Он выбрал такой путь, чтобы добраться верхом до самого Дун Фи Аран, несмотря на непредвиденные обстоятельства и капризы погоды, о чем Колин напоминал при каждом удобном случае. Надо признать, что старик знал местность лучше, чем кто-либо еще, кроме кочевых гномов и немногочисленных местных Охотников. Но Джайр беспокоился, сможет ли старик вспомнить все, что знает, когда понадобится. Юноша ничего не мог поделать с непредсказуемостью Колина, и ему оставалось только надеяться на лучшее. Пока со стариком вроде бы все было в порядке, намного лучше, чем ожидал Джайр.

Жалко, что Шепот не объявился до их отъезда — кот был бы неплохим подспорьем для компании. Немногие, будь то зверь или человек, отважились бы схватиться со взрослым охотничьим котом. Но тут ничего нельзя было поделать. Пришлось выступить в поход без Шепота.

Первые три дня стояла хорошая погода, и в дороге ничего не происходило. Они проехали на север к перевалам Тофферовой Гряды, минуя Древнюю Пустошь с ее Оборотнями. Путешественники ехали при свете дня, каждый вечер они разбивали лагерь в том месте, которое выбирал Колин с одобрения Кимбер — чтобы быть уверенными в безопасности. Кимбер готовила еду и укладывала деда спать. Старик не протестовал и, улегшись, засыпал сразу.

— Это все чай, — по секрету сказала девушка Джайру. — Я добавляю ему немного успокоительного, того же, которое я использовала в Каменном Очаге. Иногда только это и помогает ему заснуть.

Они мало кого повстречали в дороге, и заурядность поездки как бы противоречила ее конечной цели. Иногда Джайру казалось, что это просто путешествие через пустынные земли, исследование незнакомого края, и у него нет другого дела — только глазеть по сторонам. Тогда ему было трудно сосредоточиться на том, что ждало их в конце пути. Цель казалась далекой и не относящейся к реальности.

Но такие моменты долго не длились, и когда они проходили, Джайр обращался к мрачным размышлениям о том, что потребуется от него по прибытии в Дун Фи Аран. И приходил к одному и тому же выводу. Войти будет довольно просто. Он знал, как замаскироваться при помощи магии, как использовать ее, чтобы не обнаружили. В отличие от Брин, он продолжал пользоваться магией, постоянно практиковался и проверял границы своих возможностей. Пока он будет помнить о границах и не переходить их, все будет в порядке.

Его больше волновало, что в самой крепости его могут обнаружить и схватить. Он не собирался этого допускать, но что делать, если случится худшее? Джайр был старше и сильнее, чем два года назад, и после возвращения в Долину он учился владеть оружием, знал как защитить себя. Но он не был искусным бойцом, а теперь ему предстояло проникнуть во вражескую твердыню. И единственными его помощниками были девушка и полусумасшедший старик. Не очень-то обнадеживающе. Конечно, у Кимбер были ее смертоносные метательные ножи, у Колина — сумка с диковинными порошками и химикатами, среди которых были и такие, что могли обрушить стену, но Джайр не намеревался полагаться на них. Когда Джайр не думал о том, чтобы развернуться и поехать домой — а на этой мысли он ловил себя не реже раза в день, — он размышлял, как бы убедить Кимбер с дедом не ездить в Дун Фи Аран вместе с ним. Какая бы судьба ни ждала Джайра, он не желал, чтобы они пострадали. Это его призвал призрак Алланона, его одного. Это ему выпала задача уничтожить остатки Илдатч.

Его преследовали страхи и сомнения. Они были как придорожная пыль и постоянно напоминали о том, что дело добром не кончится, что он взвалил на себя ношу не по плечу. Джайр не мог избавиться от них, не мог убедить себя, что эти настойчивые голоса — ложь, призванная поколебать его и без того ничтожную уверенность в себе. С каждой милей он все больше и больше ощущал себя мальчиком, который уже проходил этой дорогой. Дун Фи Аран был огненной преисподней, полной ужаса, а муэллреты — чудовищами, что раздувают ее огонь. Джайр мечтал, чтобы с ним рядом опять были Гарет Джакс, пограничник Хэльт, эльфийский принц Эдайн Элессдиль и дверг Форэйкер. Даже неразговорчивый, сердитый гном Слантер пригодился бы. Но все они, кроме гнома, которого он не видел со дня расставания два года назад, погибли в Грэймарке. Никто не мог их заменить, нигде нельзя было найти равных им по отваге. И раз уж Джайр решил, что Кимбер и Колин будут не более чем проводниками и спутниками в дороге, ему придется все сделать самому.

На четвертый день погода испортилась. С рассвета на западе заклубились тучи, и к началу дня пошел дождь. Путники уже прошли Рэйвенсхорн и ехали на юго-восток по предгорьям. Местность была скалистая и поросшая кустарником, так что пришлось спешиться и вести коней в поводу под не-прекращающимся проливным дождем. В плащах и капюшонах, под дождем, путники стали безликими туманными фигурами.

Кутаясь в промокший под дождем плащ, Джайр поймал себя на неуместной мысли, что свои шансы на успех он сильно недооценил, что подготовлен лучше, чем раньше, и сможет с помощью магии войти в крепость и осмотреть ее. Ему нужно было только проникнуть в Дун Фи Аран, выждать момент и уничтожить остатки Илдатч. Совсем не так, как в прошлый раз, когда эта книга была сознательным существом, способным себя защитить. Не было и в помине никаких Призраков Моорд. Муэллреты опасны, но не так, как ходуны. Так что Джайр мог справиться.

Он верил в это часа два, а потом сомнения и страхи вернулись, и его уверенность в себе испарилась. Джайр огляделся — они тащились по грязи по склону холма, и эта дорога вела только в одно место...

Вечером путники стали лагерем у Грэймарка, на берегу Серебряной Реки. Развели костер под прикрытием дубов — таких могучих, что их ветви совсем закрывали небо. Валежника было достаточно, часть его была сухой, так что горела даже под дождем. Ближе к Дун Фи Аран и муэллретам огонь разводить будет опасно, но в этих лесах опасность исходила разве что от четвероногих тварей. В такой глуши больше никто не встречается.

Однако едва они поели, как услышали позвякиванье сбруи и топот вьючного животного. Затем из темноты раздался голос и попросил позволения присоединиться к ним. Колин позволил , ворча под нос, и в круг света от костра вышел ночной гость с мулом в поводу. Это был высокий худой человек, закутанный с головы до ног в плащ, видавший лучшие времена. Крепкий мул тащил деревянную раму, увешанную котелками, сковородками и прочей кухонной утварью.

Коробейник привязал своего мула и сел к огню. Он отказался от чая ради эля, который с благодарностью выпил одним глотком.

— Долгий и дождливый день, — устало произнес он. — Но эль все делает сносным.

Незнакомцу предложили ужин — кое-что осталось и еще не успело остыть.

— Вкусно, — признал он, кивнув Кимбер. — Первый, и, видать, последний раз в дороге ем горячее. На этом пути маловато костров. И людей не встретишь. Но я готов присоединиться к компании нынче ночью. Надеюсь, вы не против.

— Куда вы идете? — спросил Джайр, воспользовавшись возможностью.

Коробейник замер, не донеся кусок до рта, и криво усмехнулся.

— Я хожу этим путем несколько раз в год, ищу места, где не бывает других торговцев. Со стороны незаметно, но у подножия гор есть деревни, там нужен мой товар. Я прихожу, делаю свое дело и возвращаюсь домой. Дорога длинная, но мне нравится. И беспокоиться надо только о себе да об этом муле.

Он откусил еще, тщательно прожевал и добавил;

— А вы? Что привело вас на восток от Рэйвенсхорна? Простите, что спрашиваю, но вы не похожи на здешних жителей.

Джайр и Кимбер переглянулись.

— Мы едем в Дун Фи Аран, — заявил Колин, прежде чем они смогли его остановить. — У нас там дела. С ретами.

Коробейник скорчил гримасу.

— Я б дважды подумал, прежде чем завести с ними дело, — в голосе его слышалось явственное отвращение. — В Дун Фи Аран вам не место. Найдите кого-нибудь, кто не так...

Он умолк, переводя взгляд с одного лица на другое, и явно не мог подобрать слова, которые выразили бы то, что он думает о возможностях юноши, девушки и старика вести дела с муэллретами.

— Много времени это не займет, — сказал Джайр, пытаясь сделать хорошую мину. — Нам просто надо кое-что забрать.

Коробейник кивнул, его худое лицо еще больше вытянулось.

— Ну, будьте осторожны. Муэллретам нельзя доверять. Они нелюди, и обычаи у них нелюдские. Я туда никогда не хожу. Никогда!

Он снова занялся едой, и пока он не закончил, никто не произнес ни слова. Но когда он отставил тарелку и снова потянулся за кружкой, Кимбер подлила ему еще эля и спросила:

— Вы никогда не имели с ними дела?

— Да было как-то, — тихо ответил он. — Случайно. Они отняли у меня все, что было. И бросили умирать. Но я знал местность, так что смог вернуться домой. И никогда больше близко к ним не подходил, ни в Дун Фи Аран, ни на дороге. Они — чудовища.

Он помолчал.

— Давайте я вам кое-что расскажу о Дун Фи Аран, раз уж вы туда идете. Никому этого не говорил. Повода не было, да и не думал, что кто-то мне поверит. Но вы должны это знать. Я был внутри, за стенами. Они держали меня там, пока решали, что со мной сделать, — после того, как отобрали товар и мула. Я наблюдал тени, которые проходили сквозь стены, будто те были не из камня, а из воздуха. Я видел свою мать — она пятнадцать лет как умерла. Она манила меня за собой, пыталась вывести оттуда. Но я не мог уйти с ней, потому что не мог проходить сквозь стены, как она. Это правда. Клянусь. Там и другие были. И еще были вещи, о которых я не хочу говорить. Там, в Дун Фи Аран. Реты вроде бы их не видели. Или не обращали внимания. — Он покачал головой. — Никто не захочет войти туда второй раз, после того, как выбрался.

Голос его прервался, он уставился в темноту, как будто высматривал там более следы воспоминаний, от которых не мог избавиться. В его глазах отражался страх, взгляд говорил о потрясении. Торговец не казался ни трусливым, ни суеверным, но в текучих ночных тенях он ясно видел демонов, которых остальные даже не замечали.

— Вы мне верите? — тихо спросил он.

У Джайра пересохло во рту, и горло перехватило от мгновенно наступившей тишины.

— Не знаю, — проговорил он.

Торговец кивнул.

— Но умнее будет поверить.

На рассвете торговец попрощался с ними. Они смотрели, как коробейник ведет своего мула между деревьями и сворачивает на север, вдоль Серебряной Реки. Он вошел в стену утреннего тумана, как те тени в Дун Фи Аран, о которых он поведал ночью, и пропал из виду. Кругом царили тишина и пустота, звуки здесь гасли словно в тумане и мороси. Если бы не Серебряная Река, они легко бы заблудились. Колин останавливался несколько раз, выбирая путь. Горизонта видно не было, небо и земля сливались где-то совсем рядом, так что возникало ощущение кокона. Или гроба. Он смыкался вокруг них и отказывался отпускать. Это постоянство, которое грозило кончиться только вместе с жизнью, давило. Пустота вокруг была гнетущей и пугающей, и мешала Джайру сохранить остатки и без того сильно подточенной уверенности в себе. И без того уже вчерашний торговец сильно охладил его пыл, а теперь вид окружающей местности добавил тягостных впечатлений — как угли разметал.

Колин и Кимбер почти не разговаривали с ним, погрузившись в свои мысли. Путники в тумане походили на призраков. Они ехали, как уставшие воины, которые возвращаются домой после битвы — согнутые усталостью и воспоминаниями, затерянные в темноте. В тот день путь казался слишком долгим, и временами Джайр был так уверен в тщетности всех усилий, что хотел остановить своих спутников и предложить повернуть назад. Он сожалел о собственной слабости, не дававшей ему так поступить. Он не мог ни показать эту слабость, ни признаться в ней. Выказать неуверенность и бессилие — почти верная смерть, это он знал.

На следующую ночь путешественники спали у реки — там они нашли пихтовую рощицу, которая их приютила, привязали лошадей и сели отдохнуть. Огня не разводили. Они были уже слишком близко к Дун Фи Аран, Обед был холодным, от простуды должен был помочь эль, но спать путники легли мрачные и недовольные.

Проснулись рано, закоченевшие от ночного холода и моросящего дождя. В миле от стоянки они нашли расчищенный проход вдоль берега реки, ехали до позднего вечера, а к ночи, когда с гор задул ледяной ветер, увидели цель своего пути.

Это был тягостный момент. Дун Фи Аран возник перед ними словно призрак, скопище стен и башен, укутанное туманом и скрытое завесой дождя. Мечущийся свет факелов бросал блики на грубую поверхность железных ворот, пробивался сквозь узкие окна, забранные решетками, — как будто там, внутри, плененные духи сражались за глоток воздуха. В небо тянулся клубящийся дым, делая крепость похожей на дымящиеся руины. Ни единого признака жизни, ни единой тени от движущейся фигуры. Изнутри не доносилось ни звука. Как будто крепость была покинута на милость сумрака и привидений.

Трое путников заехали за деревья поодаль от замка и спешились. Они долго стояли и смотрели на крепость, но в сгущающейся темноте ничего особенного не разглядели.

Джайр вглядывался в очертания запретной твердыни, догадываясь, что ждет его внутри. По коже ползли мурашки.

— Ты не сможешь туда войти, — вдруг произнесла Кимбер напряженным высоким голосом.

— Я должен.

— Ты ничего не должен. Брось это дело. Я чую там зло, оно разлито в воздухе. Дедушка, скажи ему, что он не должен идти дальше.

Джайр взглянул на Колина. Старик встретил его взгляд и отвернулся. Он решил оставить решение долиннику. В первый раз за все время, что они были знакомы, он занял нейтральную позицию. Теперь, когда прямо перед ними лежал Дун Фи Аран, это о многом говорило.

Джайр глубоко вздохнул и повернулся к Кимбер:

— Если я хотя бы не попытаюсь, то весь этот путь я проделал зря.

Она посмотрела сквозь дождь и темноту туда, где высился замок муэллретов, и покачала головой:

— Мне все равно. Я не знала, что так получится. Это место еще хуже, чем я думала. Я уже сказала — не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. А это, — она указала на крепость, — выглядит слишком трудным делом для кого угодно.

— Похоже, крепость заброшена.

Кимбер устало посмотрела на него.

— Не будь дураком. Ты сам в это не веришь. Ты знаешь, что там. Почему ты прикидываешься, будто может оказаться иначе? — Ее губы сошлись в тонкую линию. — Давай вернемся. Прямо сейчас. Пусть кто-нибудь другой возится с Илдатч, у кого возможностей больше. Это уж слишком, Джайр!

Отчаяние в ее голосе грозило разрушить и ту слабую решимость, что у него еще осталась. В ее глазах отражался страх давешнего коробейника, страх перед темным местом и темными чувствами. Она всей душой ощущала неприступность и мощь громады Дун Фи Аран. Джайр не мог ее ни в чем винить. Кимбер не была трусливой, но она боялась. Джайр и сам с трудом представлял, как войдет внутрь. Куда проще было бы уйти отсюда.

Он огляделся по сторонам, делая вид, что все идет как надо.

— Сегодня уже слишком поздно. Давайте станем на ночь под деревьями, тут хоть какое-то укрытие. Поедим и ляжем спать. Утром все обдумаем и решим, что делать.

Кимбер вроде бы согласилась. Без дальнейших разговоров они углубились в лес, подальше от крепости и ее таинственных обитателей, среди которых могли найтись любители прогулок. Дождь все шел, ветер не прекращался, и это неприятное сочетание не давало устроиться хоть с какими-нибудь удобствами. Путники укрылись от ветра в ельнике — лучше все равно ничего не было, привязали и расседлали коней, устроились сами.

Припасы подходили к концу, и Джайр приятно удивил Кимбер со стариком, достав фляжку эля, которую, по словам долинника, он специально приберегал к сегодняшнему дню. Чтобы отметить приезд да немного развеять дурные предчувствия . Джайр щедро наполнил чашки и смотрел, как они пьют, сам же только делал вид.

От собственной лжи Джайру было не по себе. Но он делал это ради их же блага, и тем оправдывал себя.

Кимбер и ее дед заснули через несколько минут, прямо на земле. Снотворное, которое Джайр украл у девушки и добавил в эль, сделало свое дело. Джайр уложил спящих под елью, развернул одеяла и хорошенько укрыл. Юноша видел, как Кимбер подливает деду снадобье каждый вечер с самого отъезда из Каменного очага, и составил свой план. Если он правильно рассчитал дозу, они не проснутся до утра.

К тому времени он или вернется, или будет мертв.

Джайр повесил на пояс свой короткий меч, сунул в сапог кинжал, завернулся в плащ и отправился узнать, что его ждет в Дун Фи Аран.

Он не ощущал ни прилива храбрости, ни уверенности в том, что решил сделать. Кимбер считала, что у него был выбор, но на самом деле никакого выбора не было. Не в характере Джайра бежать от ответственности, и не имело значения, напрашивался он на приключения или они сами нашли его. Призрак Алланона призвал именно его, и сделал это обдуманно. Джайр не мог оставить такой призыв без внимания. В своей недолгой жизни юноша уже один раз прошел по этому пути, и в конце его понял истину, которую другие могли позволить себе не замечать — а он не мог. Если он провалит дело, то, похоже, никто другой не сможет его выполнить.

Мысленно он все решил почти в самом начале, и все его сомнения и страхи лишь испытывали решимость.

Джайр находил некоторое утешение в том, что помешал Кимбер и старику отправиться в крепость вместе с ним. Они бы пошли, конечно, с благими намерениями — и может, даже были бы полезны. Но Джайр беспокоился бы за них, а это бы мешало. И потом, себя-то он мог укрыть магией. А вот провести еще двоих в Дун Фи Аран было выше его возможностей.

Из-за дождя и тумана дальше пары ярдов ничего не было видно, и идти приходилось осторожно. Впереди во мгле мерцали тусклые желтые огни факелов Дун Фи Аран. Под ногами пружинила мокрая земля, устланная опавшими листьями, то и дело попадались валежины. Воздух был холоден, пахло сырой землей и мокрой корой. Клееным ароматам примешивался острый запах огненных ям, на который Джайр и шел.

Наконец деревья расступились, открыв массивные стены крепости — черные, мерцающие под дождем. Джайр замедлил шаг, внимательно рассматривая окна и парапеты и выжидая момент. Потом запел, призывая магию Песни желаний. В отличие от Брин, для него сила Песни была почти как старый друг. Может, именно поэтому здесь оказался он, а не его сестра.

Перед ним темнели главные ворота крепости — из крепкого дуба, окованного железом, двадцати футов в высоту. Они казались неприступными, но Джайр приметил боковую дверь, через которую впускают ночных путников, когда опасно открывать большие ворота. Он направился к этой двери и пел, вовсе не стараясь скрываться, а, наоборот, притворяясь тем, кем не был.

И обретенный облик позволил ему войти.

Когда Джайр дошел до двери, он шепотом позвал стража, стоявшего за ней. Долинник не сомневался, что там кто-то есть. Как и Кимбер, Джайр ощущал зло этого места и знал, что источник его никогда не спит. И почти сразу ему отозвались. В железной решетке сдвинулась планка, блеснул желтый глаз. Его хозяин увидел то, чего не было на самом деле. Он увидел другого муэллрета, промокшего, злого — и облеченного властью, которой невозможно было не подчиниться. Дверь отворилась со стоном ржавого железа, и в щель просунулось ящеричье лицо.

— Шшто принессс...

Страж подавился остатком фразы. Перед ним стоял уже не муэллрет. Вместо него возвышалась высокая закутанная в плащ фигура человека, который был мертв уже больше двух лет.

Перед стражем ворот стоял друид Алланон.

Джайр сильно рисковал, но риск оправдался. Шипя от страха и отвращения, ошеломленный страж отступил обратно к караульной, забыв запереть дверь. Джайр вошел, оттесняя муэллрета дальше и дальше. Рет запоздало схватился за копье, но одного угрожающего жеста хватило, чтобы он в ужасе его уронил и снова отступил, на этот раз до самой стены.

— Вы утаили обрывок Илдатч, — прогремел из уст Джайра голос друида. — Отдайте его мне!

Муэллрет с рыданиями шмыгнул через заднюю дверь караульной и побежал, его свистящий голос сорвался на шипение прежде, чем он добежал до центральной башни и исчез в ней. Рет даже не обернулся, чтобы проверить, следует ли за ним Алланон, так сильно он хотел сбежать и позвать на помощь. Но если бы ящер все же оглянулся, то Обнаружил бы, что друид исчез, а вместо него опять появился тот муэллрет, что примерещился ему сначала. Именно в этом обличье Джайр последовал за убегающим стражем, не отвлекаясь на посторонние действия. Когда мимо него пробегали реты, направлявшиеся к караульной, чтобы встретить угрозу, которой больше не было, Джайр или отступал в тень, или уступал дорогу — словно бы из уважения.

Юноша пробирался по главной башне твердыни, выбирая дорогу по коридорам и лестницам, против общего движения. Крепость, как гнездо гадюк, кишела рептилиями с холодными, пронзительными глазами. «Только не смотри им в глаза!» Джайр слыхал истории о том, как муэллреты лишали людей разума. Он и сам когда-то оказался жертвой их гипноза и не собирался повторять этот опыт. Он избегал прямых взглядов проходивших мимо муэллретов и шел в глубины крепости, оставляя позади шум и крики, раздававшиеся на главном дворе.

Бег времени и шансы на удачу казались ему сдвигающимися стенами. Где же этот страж?

Страж обнаружился впереди, он излагал свои вести другому муэллрету, кажется, более способному справиться с неожиданностью. Этот второй выслушал стража молча и отослал его обратно, а сам развернулся и пошел по коридору, ведущему куда-то еще дальше. Джайр, собрав в кулак всю отвагу, последовал за ним.

Преследуемый целенаправленно шел то по коридорам, то спускался по винтовым лестницам. Он раза два или три оглянулся, но Джайр снова сменил обличье, теперь он был не муэллретом, а частью самой крепости. Он был стенами, полом, воздухом и вообще ничем особенным. Рет мог оглядываться сколько угодно, но ему пришлось бы долго и внимательно присматриваться, чтобы понять — он видит что-то не то.

Куда больше Джайра беспокоило, что этот муэллрет может и не привести его к обрывку Илдатч. Он предполагал, что страж поспешит предупредить о появлении и угрозе Аллано-на тех, кто охраняет страницу, и приведет к ним Джайра. Но ничто не указывало, что рет ведет его туда, куда нужно. Если Джайр ошибся, то его ждут неприятности, о которых он не хотел и думать. Его способность использовать магию не бесконечна. Рано или поздно он устанет и тогда окажется не только без прикрытия, но и совершенно без защиты.

Впереди коридор был залит светом факелов. Путь преграждала окованная железом дверь и два стража с копьями. Выйдя из темного коридора на свет, муэллрет подал стражам знак, и они расступились перед ним. Джайр, укрытый невидимостью, воспользовался сменой тени и света, догнал своего муэллрета и проскользнул вслед за ним, пока дверь закрывалась.

Оказавшись внутри, он быстро окинул взглядом похожую на пещеру задымленную комнату и тех, кто в ней находился. Семь — нет, восемь — муэллретов сгрудились вокруг огромного деревянного стола, уставленного бутылями, фиалами и прочими замысловатыми сосудами, заваленного старыми книгами и таблицами. В центре стола на высокой подставке лежала единственная страница, обгоревшая по краям. От нее шло странное сияние, письмена на смятой бумаге пульсировали. От листа бумаги веяло такой мерзостью, что Джайра затошнило.

У него даже не возникло вопроса, что он видит. Подавив отвращение, он собрал остатки решимости и опустил засов, заперев дверь изнутри.

Девять голов повернулись разом, свет упал на их лица, до того скрытые в тени капюшонов. Они замешкались на миг, потом муэллрет, приведший за собой Джайра, развернулся к двери с кинжалом в когтистой руке. Джайр тем временем проскользнул вдоль стены, заходя поближе к столу и тому, что на нем лежало. Муэллреты встали между дверью и своим сокровищем, чутко прислушиваясь к тому, что происходит снаружи. Джайру нужно было всего несколько мгновений, чтобы обойти их и схватить страницу. Он засунет ее в пламя факела, прежде чем его остановят. Если сделать это достаточно быстро, реты вообще не поймут, что здесь кто-то был.

«Спокойно. Не спеши. Не выдай себя».

Муэллрет, стоявший ближе других к выходу, откинул засов и распахнул дверь. Он молча прошел мимо удивленных стражей в коридор и огляделся. Джайр подобрался к столу и протянул руку к обгорелой странице. Муэллреты тихо переговаривались, пытаясь понять, угрожает ли им что-нибудь или нет.

Джайр дотянулся до подставки, схватил страницу — и тут же с воплем ее выронил. Она обожгла ему пальцы, как пылающий уголь.

Муэллреты резко развернулись и увидели, что их драгоценная страничка закружилась в воздухе и медленно падает на стол среди всякой ерунды, дымясь и извиваясь, как живая. У хранителей вырвался крик, некоторые извлекли из-под своих одеяний мечи и принялись размахивать ими, тыкая в воздух. Испуганный неудачей Джайр отступил, злясь на себя и пытаясь сохранить спокойствие. Магия берегла эту страничку точно так же, как некогда охраняла всю книгу Илдатч. Выдали то магия самой книги или магия ее хранителей? Если Джайр не может взять страницу в руки, то как же сжечь ее, как донести до огня? Как ее уничтожить?

Он прижался к стене, скрываясь от ретов, которые и сами не понимали, что они ищут. Они знали, что что-то здесь есть, но не знали, что именно. Если ему удастся удержать их в заблуждении достаточно долго...

Мысли суетились, как крысы в клетке.

Тут один муэллрет, додумавшись, взял со стола круглую деревянную коробку, стал набирать оттуда пригоршнями белый порошок и разбрасывать его. Джайр понял, что сейчас произойдет. Как только на него угодит горстка порошка, его станет видно столь же ясно, как тень на ярком солнце. Единственная надежда — уничтожить страницу Илдатч до того, как его обсыпят порошком. Похоже, у него оставалась лишь одна попытка.

Джайр оглянулся через плечо, высматривая ближайший факел. Если схватить его и броситься вперед, то им можно будет ткнуть в страницу. Этого может хватить.

«Спокойно. Не спеши».

Муэллреты обходили стол, хватая распростертыми руками воздух — пытались поймать невидимого пришельца. Рет с порошком разбрасывал белое вещество вокруг себя, но от Джайра его пока что отделял огромный стол. Джайр продолжал вести песнь желаний, сосредоточившись на своей цели.

И тут рет с порошком развернулся и бросил его в направлении Джайра.

Это было уже слишком. Джайр инстинктивно сменил невидимость на другое прикрытие, более надежное. Комната заполнилась фигурами Гарета Джакса — в черных плащах, с клинками в обоих руках, они двигались, как и положено бывалым воинам. Это было единственное, что смог в панике создать Джайр, так что он ухватился за образ Мастера Оружия, как утопающий за веревку.

Сначала ему показалось, что этого хватит. Муэллреты в ужасе отпрянули назад — вторжение застало их врасплох. Даже стражи, перегородившие дверь, наставили на иллюзии свои копья. Какой бы ни была магия Джайра, муэллреты не были с ней знакомы, и теперь не знали, что делать.

Это и был нужный ему момент смятения, и Джайр им немедленно воспользовался. Он схватился за факел, висевший на стене, и рванул его. Но руки скользили от пота, и Джайр не мог вытащить факел из гнезда. Муэллреты яростно зашипели — они теперь ясно видели пришельца за фигурами его защитников, и сразу поняли, что он пытается сделать. При других обстоятельствах они еще могли бы раздумывать, но сейчас ими двигало неосознанное и всеподавляющее желание защитить обрывок Илдатч. Рептилии явно не хотели терять свой шанс на бессмертие.

Они набросились на образы Гарета Джакса толпой, с ножами и короткими мечами, ничуть не заботясь о собственной безопасности. Их яростная атака застала Джайра врасплох, и он потерял контроль над своей Песней. Созданные им образы исчезли один за другим. Муэллреты поняли, что противостояли им не настоящие воины, а призраки, цветной мираж.

Джайр оставил попытки вытащить факел из гнезда и повернулся к муэллретам. Они окружили его и приближались, заключив в кольцо острых стальных клинков, сквозь которое ему было не прорваться. Он слишком медлил. Он упустил свою возможность. В отчаянии Джайр выхватил меч. Мимолетом он вспомнил Гарета, — как тот двигался, когда его окружали враги, — и представил, что сделал бы Джакс.

Словно в ответ на эту мысль совершенно неожиданно возник новый образ. В полумраке комнаты снова появился Мастер Оружия, копия уже уничтоженных образов, в черном плаще, со своим столь смертоносным клинком. Но этот образ Не отделился от Джайра, как те, прежние. Напротив, он сомкнулся и облек долинника, как вторая кожа. Это произошло так быстро, что юноша даже не попытался этого избежать.

Буквально через мгновение он сам стал этим образом.

И сразу же это странное сочетание Джайра с Мастером Оружия бросилось на муэллретов с одной-единственной целью. Реты, полагая, что и это иллюзия, едва отмахнулись от него. Двое поплатились за это жизнью буквально в одно движение. Муэллреты с опозданием поняли, что столкнулись с чем-то новым. Они размахивали своими клинками, но точно так же могли махать деревянными игрушками. Джайр слышал сдавленные звуки, когда его меч находил цель, ощущал содрогание тел. Муэллреты умирали с застывшим на лицах удивлением, а он убивал их — одного за другим.

Это было ужасно и восхитительно. Джайр с головой погрузился в свои ощущения — несколько мгновений он был кем-то совершенно другим, человеком с иным прошлым и иными чувствами. Он не просто выглядел как Гарет Джакс — он стал им. Джайр так самозабвенно перевоплотился в Мастера Оружия, что пугающие и темные чувства, которые он сейчас испытывал, наполняли его удовлетворением и желанием испытать их вновь.

Реты-охранники тоже кинулись в бой с копьями наперевес. С обученными стражами было не так легко справиться. Изогнутое лезвие скользнуло по правому плечу, и Джайр содрогнулся от обжигающей боли. Он сделал ложный выпад и уклонился от следующей атаки. Стражи бросились на него, но Джайр был к этому готов и легко ушел в сторону. Призрак невесомо скользнул, уклоняясь от .их оружия, и оказался рядом, прежде чем реты поняли, что бессильны его остановить.

Секундой позже последний рет лежал на полу мертвым.

Когда Мастер Оружия обернулся посмотреть на произведенное им опустошение, он увидел юношу, который так и стоял у дальнего края стола. Их взгляды встретились, и у него что-то повернулось внутри. Юноша стал медленно таять прямо на глазах, превращаясь в привидение.

Он исчезал.

«Сделай что-нибудь!»

Он все-таки вырвал из гнезда на стене факел и бросил его прямо на стол, среди порошков и зелий. Они мгновенно занялись жарким белым пламенем, разбрасывая искры. В центре стола страница Илдатч задергалась, потом поднялась в воздух и поплыла в потоке нагретого воздуха.

«Убегает...»

Он выхватил кинжал из сапога и прыгнул вперед, пронзил лист бумаги прямо в воздухе и пригвоздил к поверхности стола, в огонь. Бумага обернулась вокруг руки, и он запрокинул голову от внезапной острой боли, пронзившей руку и отдавшейся в груди. Но не отпустил. Несмотря на боль, он держал страницу приколотой к столу. Когда бушующее пламя заставило его выпустить рукоять и отступить, остаток Илдатч было трудно узнать. Он стоял, прижимая к себе обожженную руку, и смотрел, как догорает и обращается в пепел этот проклятый обрывок бумаги.

Потом он обошел вокруг стола и, сделав шаг через образ юноши из Долины, снова оказался в собственном теле. Словно тяжесть с плеч свалилась. Он посмотрел на смутную фигуру в черном плаще, с которой был недавно одним целым — она исчезала, возвращалась в эфир, из которого пришла, обратно в страну мертвых.

Джайр выбежал из комнаты, полной трупов муэллретов, и направился к выходу. Мысли его были полны тем, что он только что испытал, неуверенностью и сомнениями. И хотя он продолжал использовать песнь желаний, чтобы скрыть себя, ему казалось, что он совершенно открыт.

«Что там произошло?».

Неужели Гарет Джакс восстал из мертвых, чтобы в последний раз защитить Джайра? Или это Алланон прислал его сюда своей друидической магией, которая превыше власти могил?

Быть может.

Но Джайр думал иначе. Он решил, что сам, своей Песней желаний дал жизнь последнему образу.

Это было невозможно, но Джайр был в этом уверен.

Он поднимался из казематов Дун Фи Аран, собравшись с духом. Безумием было думать, что его магия может дать жизнь мертвым. Это означало такие возможности, о которых он едва мог подумать. Оживлять мертвых противно всем законам природы. От одной мысли у него ползли мурашки по коже!

Но это его спасло, верно? Позволило ему уничтожить обрывок Илдатч, а ведь ради этого он и пришел в Дун Фи Аран. И какая разница, как он это сделал?

Но разница была. Он помнил, что чувствовал, будучи частью Гарета Джакса. Помнил, каково это — убивать муэллретов, слышать их вопли, встречать их недоуменные взгляды, чуять их кровь и страх. Он помнил, как его клинок скрежетал по их костям и на удивление легко рассекал покрытую чешуей плоть. Ему не было противно, он наслаждался этим настолько, что в те краткие мгновения, что он был един с Мастером Оружия, ему это было необходимо. И даже сейчас, когда все уже кончилось, а тело и разум Джайра вновь принадлежали только ему, он хотел повторения схватки.

Что, если бы он не обернулся и не увидел, как истаивает юноша из долины?

А если бы он не понял, в каком опасном положении оказался, слившись с призраком из ниоткуда?

Найти выход из подземелий оказалось гораздо легче, чем он ожидал. Джайр не встретил больше ни одного муэллрета, пока не дошел до верхних залов. Там муэллреты до сих пор искали Алланона, так и не догадавшись, что друид был всего лишь иллюзией. Они еще не знали, что произошло в подземельях — вероятно, каменные стены и железные двери приглушили шум битвы. Муэллреты не видели Джайра, окутанного магией, и тот быстро добрался до ворот. Сбив с толку и без того растерянных стражников, он заставил их еще раз открыть дверь и исчез в ночи.

Он шел прочь от крепости через дождь и туман под прикрытием песни желаний, пока не добрался до деревьев, и там магия умерла у него на устах. Колени подломились, и он сел на мокрую землю и уставился в пространство. Обожженная ладонь болела, рана на плече — тоже. Он был жив, но казался себе мертвым. И в этом был виноват он сам. Разве он не хотел вернуть из мертвых Гарета Джакса? Разве не хотел сохранить воспоминания о Грэймарке и Кроахе? Сделать прошлое, которое он так ценил, частью настоящего?

Он прижал пострадавшую ладонь к земле и стал смотреть на нее.

Что-то было не так.

Если это Гарет Джакс сражался с муэллретами и уничтожил обрывок Илдатч, то почему рука обожжена у Джайра? И рана на плече...

Он задумался, вспоминая. В бою у Гарета Джакса был один клинок, а не два, как у других иллюзий.

И это был клинок Джайра.

Горло перехватило. Он все понял не так. Песнь желаний не воскресила Гарета Джакса из мертвых. Она даже не призвала его. Там был только один человек.

Он сам, Джайр.

Теперь он понимал, в чем дело, и что в его рассуждениях было неверно. Брин предупреждала, чтобы Джайр не доверял магии, что она опасна. Но он не послушал. Он решил, что раз использует магию не так, как она, с меньшей силой и вроде бы более безобидно, то ему ничего не угрожает. Брин могла изменять вещи, создавать их и уничтожать, он же мог только делать вид. Какой в том вред?

Но его магия изменилась. Может быть, потому что он повзрослел. Или просто развилась со временем. Но как бы то ни было, за последние два года его способности стали другими. И нынче ночью, в подземельях Дун Фи Аран, в ответ на отчаяние и страх, впервые проявились его новые возможности.

Он не вызывал тень Гарета Джакса. Он не возвращал жизнь мертвому неким таинственным образом. Он преобразил себя в соответствии с образом Мастера Оружия. Это он сам был там в облике своего бывшего защитника, он стал копией машины убийств, которой был Мастер Оружия. Вот почему он так ясно все ощущал, вот почему все казалось таким настоящим. Оно и было настоящим. Гарет Джакс в подземелье Дун Фи Аран был отражением собственной темной натуры Джайра, глубоко погребенной под поверхностью его души.

Отражением, в котором Джайр чуть не растворился полностью.

«Я должен был рискнуть, чтобы выжить и уничтожить Илдатч».

И тут он совершил еще одно открытие, столь ужасное, что ему стало ясно — это правда. Алланон знал, что может сделать магия Джайра, когда призывал его через видения Колина. Алланон знал, что магия проявится, чтобы защитить Джайра от муэллретов.

Кимбер Боу была права. Друид использовал его. Даже мертвый, он мог управлять живыми. Этого требовали обстоятельства. Это диктовала необходимость, и Джайр был принесен им в жертву за один проблеск в самой темной части его души.

Он закрылся от этого. Он хотел вернуться домой. Он хотел забыть все, что случилось этой ночью. Он хотел забыть о том, что может сделать его магия. Он хотел бы никогда не проходить этим путем.

Джайр разворошил опавшие листья и влажную землю и вдохнул их острый запах. Он ждал, пока уляжется волнение и прояснится голова. Вдалеке слышались вопли из крепости.

Там нашли комнату с убитыми. Теперь они будут гадать, что же произошло, но никогда не смогут узнать наверняка.

Знать будет только он.

Прошло много времени, прежде чем Джайр снова открыл глаза и стряхнул с обожженной руки мусор и грязь. Надо было возвращаться к Кимбер и деду и будить их. Он расскажет им, что произошло в подземелье, но не все. Все он никогда и никому не сможет рассказать.

Он размышлял, не последовать ли совету сестры и не забросить ли магию навсегда. Что будет, если обстоятельства и судьба снова заставят его применить магию, вот как сегодня? Каковы будут последствия?

Прошлое всегда с нами, но иногда мы не понимаем, для чего.

Джайр поднялся с земли и пошел прочь.