Легкая жертва

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления!

Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения.

Спасибо.

Анна Брукс

«Легкая жертва»

Серия: вне серии

Автор: Анна Брукс

Название на русском: Легкая жертва

Серия: вне серии

Перевод: А. Перепелица (3-21 гл.),

Anna Tomis (эпилог)

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Мария Суркаева

Оформление: Eva_Ber

Аннотация

Джесса:

Он был там, когда я нуждалась в нем.

Он появился словно герой и спас меня.

Я хотела, чтобы он остался, я хотела узнать его… я хотела его.

Но он всегда уходил без единого слова.

В последний раз я видела его на заднем сиденье полицейского автомобиля, обвиненного в убийстве, которое совершила я.

Tай:

Она смотрит на меня, словно я особенный.

Она думает, что я смогу что-то предложить ей, но она ошибается.

Все, что у меня есть, это уважение среди бандитов и мои кулаки.

Но ради нее я возьму вину на себя.

И хотя я никогда не был достоин ее, я пожертвую всем, чтобы быть уверенным, что она сможет дышать, в то время как я буду задыхаться.

ПРОЛОГ

Тай

Двенадцать лет

Охранник думает, что он очень хитрый и хорошо маскируется, когда следует за мной на буксире, толкая тележку. Я намеренно смотрю на него, нацепив на лицо маску грусти, которую я использую, чтобы дурачить людей. Он смотрит в сторону и хватает что-то с полки. Глупый дилетант. Когда он заворачивает за угол, я хватаю банку с арахисовым маслом и засовываю её под пальто, а затем беру еще одну и бросаю в свою корзину.

Я направляюсь к кассе и ставлю корзину на конвейерную ленту. Продавщица достает одну за одной мои покупки и сканирует их. Словно голодный ребенок, я смотрю, как она сканирует хлеб, овсяные хлопья, две банки кукурузы, четыре пакета лапши и арахисовое масло.

— Всего одиннадцать пятьдесят девять.

— О, у меня есть всего десять долларов, — я надуваю губы и переступаю с ноги на ногу, изображая неловкость. Мои руки дрожат, когда я протягиваю мятую банкноту. — Можете ли вы вычесть арахисовое масло, пожалуйста? Будет ли тогда этого достаточно?

Она смотрит на меня с сочувствием, и ее глаза становятся влажными.

— О, эмм…

— Я заплачу за это. Просто добавьте его в мой счет, — говорит пожилая женщина позади меня, гладя меня по макушке.

Я поворачиваюсь к ней и демонстрирую мое лучшее выражение благодарности.

— О, мэм, спасибо. Большое спасибо, — и снова протягиваю деньги кассиру.

— Нет. Держите это. Я позабочусь об этом, малыш, — настаивает пожилая дама.

— Вы уверены? — спрашиваю я. Она кивает и улыбается, морщины на ее усталом лице от этого становятся глубже.

— Спасибо! — я вытягиваюсь и обнимаю ее, и она гладит меня по спине. — Пожалуйста, дорогой.

Я засовываю свои замызганные купюры обратно в карман и беру две сумки, которые кассир протягивает мне. Я выхожу на улицу, заворачиваю за угол, а затем следую вниз по улице и через переулок, чтобы добраться до своего дома. Я даже не потрудился повернуть ручку входной двери, так как замок сломан. Вместо этого я использую ногу, чтобы пинком открыть дверь.

Когда я иду по коридору к счастливому номеру тринадцать, я опускаю сумки и выхватываю ключ из кармана джинсов, чтобы открыть дверь. Как только вхожу внутрь, я запираю дверь, ставлю продуктовые сумки на кухонный стол, а затем иду в свою комнату.

Моей мамы нет дома, так что я быстро расстегиваю молнию своей куртки и вижу, как банка с арахисовым маслом и пакетик с «M & M» падает на ковер. Я спешу к своему шкафу, поднимаю одну из половых досок и прячу все в тайнике. Я возвращаю доску на место, как она и лежала, а затем иду обратно на кухню, чтобы вынуть продукты. Я научился прятать некоторый запас пищи с тех пор, как мужчины, которые приходят, всегда, в конечном итоге, съедают всю еду, что есть на кухне.

Звон ключей тревожит меня, но когда я узнаю знакомый кашель, я расслабляюсь. Мама входит с сигаретой во рту. Она замечает меня сразу же.

— Мои деньги у тебя?

— Да, все десять, — я вытаскиваю их из кармана и передаю ей.

Она обнимает меня дрожащими руками.

— Такой хороший мальчик. Ты никогда не подводил меня.

Глава 1

Джесса

Шестнадцать лет

— Джесса, я задал тебе вопрос.

Мое внимание возвращается к нашему учителю, мистеру Расселу, и я отвожу взгляд от безумно привлекательного нового парня.

— Извините, я не слышала.

— Если вы не можете сосредоточиться на уроке, мисс Крю, то, возможно, вы хотели бы провести остаток занятия в кабинете директора.

Я изумленно смотрю на него, моя шея и лицо заливаются краской. Уверена, что я ярко-красная сейчас. Пытаюсь что-то сказать, но ничего не выходит.

— С двадцать девятого по тридцать девятый.

Поворачиваюсь к мальчику, который стал причиной моего невнимания. Он новичок здесь, и я не могу отвести от него взгляд. Крупнее, чем большинство парней в классе, даже тех, которые играют в футбол. Он одет в черную футболку, заношенные джинсы и пару серых конверсов. Его глаза — вот что привлекло меня. Даже через два ряда я могу увидеть янтарные вкрапления в светло-зеленой радужной оболочке. Он красивый. Грубый и опасный, но красивый.

— Простите? — спрашивает его мистер Рассел.

— Великая депрессия (прим. Великая депрессия — мировой экономический кризис) началась в октябре тысяча девятьсот двадцать девятого. К тысяча девятьсот тридцать третьему году приблизительно тринадцать миллионов американцев остались без работы. Рузвельт помог уменьшить последствия путем льгот и реформы в тридцатых годах, но состояние экономики не вернулось к прежнему состоянию до гражданской войны в тридцать девятом.

Мистер Рассел смотрит на мальчика большими глазами и кивает. Нет, не мальчика, но еще не мужчину, хотя он скоро им станет. Очень скоро. Быстрее, чем все остальные. Не только его тело свидетельствует об этом, но и мудрые не по годам глаза.

— Очень хорошо. Теперь, если все откроют страницу восемьдесят три… — голос учителя исчезает, поскольку я продолжаю наблюдать за новичком. В конце концов, он посмотрит на меня, не так ли? Хочу еще раз увидеть его глаза.

Когда звенит звонок, я вскакиваю, чтобы собрать книги, раздраженная, что он снова не взглянул на меня. Может быть, поблагодарю его за спасение моей задницы, тогда ему придется посмотреть на меня, не так ли? Да. Это то, что я решаю сделать. Но к тому времени как встаю, он уже ушел.

Моя подруга Кэт берет меня под руку в коридоре.

— О, мой бог! Джесса, что случилось с мистером Расселом? Он так придирался к тебе!

— Я не знаю.

— Боже, какой придурок, — она надувает пузырь из жвачки и тянет меня за собой в уборную. Я наношу больше блеска для губ, в то время как она писает.

— Дерек уже пригласил тебя на танцы?

— Нет.

— Он пригласит.

— Думаю, что да, — говорю, пожимая плечами. — Хотя я видела, как он ушел с Эшли после школы вчера, так что он может позвать и ее.

Вода в туалете сливается, Кэт выходит и моет руки в раковине рядом со мной.

— Он будет идиотом, если не пригласит тебя.

Я качаю головой на ее слова.

— Я серьезно, Джесса. Ты красивая, веселая, умная, и твой папа председатель школьного совета.

— Именно поэтому он хочет пойти с Эшли, а не со мной, — я познала на горком опыте, что люди в школе, как правило, использовали меня, чтобы получить что-то. Например, изменить оценку, сделать исключение из правил. Или они держатся подальше, чтобы избегать моего отца.

— Без разницы. Если он пригласит Эшли, то это будет его потеря, — она закатывает глаза, и мы идем, направляясь к нашим шкафчикам, чтобы положить книги и пойти домой.

— Честно говоря, я даже не очень хочу идти, Кэт, — признаюсь подруге.

— Что? Почему?

— Это просто не мое. Не люблю танцевать. Лучше побыть в приюте для животных.

Предпочитаю одиночество, когда не в школе. Люблю смотреть кино, читать или проводить время с моими животными. Я не затворница, просто мне так удобно. Почему я должна хотеть тусоваться с людьми, которые не особо мне нравятся?

— Ах, Боже! Джесса, не будь такой скучной! — она идет по коридору к моему шкафчику и слегка пихает меня. — Это же бал выпускников. Ты должна пойти.

Я закрываю дверцу шкафчика, сдуваю с глаз челку и игнорирую Кэт. Мы идем к стоянке, где ее старший брат Вон ждет нас в своем грузовике. Она скользит первой, и я сажусь рядом.

— Эй! — говорит он, прежде чем закрываю дверь.

Кэт и я отвечаем:

— Эй! — и машина срывается с места в сторону дома. По пути я опускаю окно и позволяю ветру раздувать волосы. Потом я вижу его, идущим по улице. Когда мы проезжаем мимо, я поворачиваюсь и вижу лицо новичка.

Он поднимает глаза, наши взгляды встречаются, и я не моргаю… Не могу. Он завораживает меня. Этот парень отличается от всех, кого я встречала. Даже не разговаривая с ним, не зная, как его зовут, решаю, что это так. Познакомиться — вот чего я хочу. Поговорить с ним, чтобы он смотрел в мои глаза, а я могла потеряться в его.

Он постепенно исчезает из виду, когда мы двигаемся дальше, и я закрываю глаза, чтобы сохранить его образ, попытаться навсегда запомнить.

Вон подъезжает к моему дому через несколько минут, я благодарю его, обнимаю Кэт, а затем захожу в дом. Мои собаки, Воробей и Зяблик, уже ждут. Они подпрыгивают, Воробей на трех лапах, с нетерпением ожидая прогулку.

*

— Ты выглядишь мило, — говорит Дерек, держа меня за руку, когда мы входим на танцы. Он пригласил меня на прошлой неделе, и, хотя это было в последний момент, я смогла достать платье. Мне совсем не хотелось идти, но Кэт настаивала и умоляла, говорила что-то о воспоминаниях, так что я сдалась.

— Благодарю.

Как только мы попадаем в переполненный зал, я понимаю, что музыка звучит слишком громко, огни ослепляют… Вспышки стробоскопов отражаются от вращающихся диско шаров, свисающих с потолка. Дерек тянет меня в центр зала и поворачивает к себе спиной. Он хватает меня за бедра, притягивает ближе, потом начинает танцевать. Я чувствую, как его твердость упирается в меня, стараюсь не замечать это и получать удовольствие, позволяя своему телу двигаться под музыку. Но в течение вечера я понимаю, насколько не хочу быть здесь. Мы даже не друзья, поэтому я испытываю неловкость.

Я радуюсь, когда объявляют последний танец. Мы с Дереком медленно покачиваемся, его руки лежат у меня за спиной. Песня заканчивается, и я обнимаю его:

— Спасибо за то, что пригласил меня. Я хорошо провела время, — вру я ему. Это был не самый худший вечер в моей жизни. Но если бы я знала, что он постоянно будет тереться своим членом, лучше бы заболела гриппом до того, как Дерек приехал за мной.

— Давай выбираться отсюда. Все едут в отель на реке, — он тащит меня за руку, и я сопротивляюсь.

— Я просто хочу вернуться домой.

— Давай, Джесса, будет весело.

— Что будет весело? — меня за шею обнимает Кэт. Ее почти белые волосы уложены в изящную высокую прическу, голубые глаза светятся. Хочу сказать, какая она сука за то, что заставила меня прийти. Но это моя лучшая подруга, и я знаю, что у нее только добрые намерения.

— Вечеринка на набережной, — встревает Дерек.

— Да! Давай, Джесса, все идут, и ты должна пойти! — она смотрит на меня щенячьими глазами, и я соглашаюсь.

— Хорошо, но только ненадолго.

— Отлично, — Дерек обнимает меня за талию и ведет к лимузину, который он арендовал. Еще несколько пар забираются, кто-то достает алкоголь из сумки и начинает передавать бутылку по кругу. Я отказываюсь, когда он предлагает мне выпить. Дерек пожимает плечами, делает еще один глоток и передает спиртное дальше.

Тихая отдаленная дорога, отель расположенный в нехорошем районе… И мое раздражение превращается в страх, я не решаюсь выйти из лимузина. Всей компанией мы идем к задней части здания и входим в абсолютно темную комнату. Свет включается, и я шокирована, когда вижу бочонок между двух огромных кроватей.

— Класс! Вечеринка! — кричит кто-то, проходя мимо.

Дерек покидает меня и идет прямиком за красным пластиковым стаканчиком, чтобы налить пива. Я сижу на стуле и медленно продвигаюсь назад, наблюдая, как все больше и больше людей входят в помещение. Кэт сразу меня замечает, когда входит в комнату.

— Что ты делаешь одна в углу? — перекрикивает она музыку.

— Я не хочу быть здесь, — говорю я решительно, сдерживая слезы. В комнате, заполненной телами, я начинаю чувствовать клаустрофобию и просто хочу вернуться домой. — Я ненавижу это дерьмо.

Она хмурит брови, понимая теперь насколько мне некомфортно:

— Тогда давай отвезу тебя домой.

— Нет, ты оставайся. Спрошу, может ли водитель лимузина Дерека отвезти меня.

— Мой брат на вечеринке несколькими этажами ниже, он был бы рад забрать тебя.

— Не хочу его беспокоить. Если на лимузине не получится, тогда попрошу Вона, — я доверяю ему, но не хочу портить вечер, вынуждая везти большого ребенка домой.

Парень Кэт подходит, целует ее в шею и уводит:

— Найди меня, если у тебя будут проблемы, — кричит она, растворяясь в переполненном зале. Серьезно, здесь как в бочке с сардинами. Как это может нравиться?

Я вижу Дерека разговаривающего с Эшли и начинаю пробираться к ним, извиняясь по пути. Что за придурок, он должен быть здесь со мной, а сам бросил, чтобы ошиваться со школьной шлюхой. Я медленно продвигаюсь между людьми, потому что никто не слышит, когда я прошу подвинуться.

— Привет, я собираюсь уходить. Как думаешь, водитель твоего лимузина может подбросить меня до дома? — спрашиваю Дерека, когда, наконец, добралась до него.

— Не уходи, — просит он.

Не понимаю. Почему, черт возьми, он хочет, чтобы я осталась?

— Я устала.

Он смотрит на Эшли, потом отталкивается от подоконника, к которому прислонялся.

— Я провожу тебя к лимузину.

— Благодарю.

Когда Дерек видит, как я стараюсь пройти сквозь толпу, он отталкивает меня в сторону, хватает за руку и тянет через всех. Я чувствую себя, как чертов мячик для пинг-понга. Мы выходим в коридор, я иду налево, а он тащит меня вправо.

— Я думаю, мы пришли этим путем.

— Да, но водитель припарковался сзади.

— Ой.

Холодный воздух ударяет в лицо, и я вздыхаю. Наконец, когда я на улице, чувствую, что могу дышать. Осматриваю тускло освещенное пространство, но не вижу лимузин.

— Он не должен был вернуться сюда.

— Нет, он за углом, — говорит Дерек, разворачивает меня и шагает вперед, заставляя отступить. Мое платье цепляется пайетками за кирпичную стену. — Заставь меня кончить, Джесса.

— Что? — задыхаюсь я.

— Давай, я купил билет, оплатил ужин и танцевал с тобой всю ночь. Меньшее, чем ты можешь отблагодарить меня, это сделать минет, — он тянет мою руку к своей промежности и прижимает ладонь к твердому члену.

— Нет! — я стараюсь вырвать руку, но его хватка становится крепче.

— Давай, Джесса. Не будь такой фригидной, — он двигается ближе, прижимая меня бедрами к стене. — Я согласен, чтобы ты сделала все руками.

Он облизывает мои губы, и я отворачиваюсь:

— Остановись, Дерек.

— Джесса, пожалуйста. Подрочи.

— Нет! Боже, что с тобой не так? — я пытаюсь оттолкнуть, но, видимо, мои действия злят его, потому что он хватает меня за горло.

— Со мной все нормально, Джесса. Это ты думаешь, что лучше всех. А теперь, черт возьми, подрочи мне.

Проклятье, что с ним не так? Он был любезен со мной, но обращался с другими людьми, будто они хуже его. Все же, никогда не думала, что Дерек сделает что-то такое.

— Нет.

— Хорошо, — он сжимает мое горло, и когда начинается нехватка воздуха, я задыхаюсь, пытаясь кричать. Давление становится сильнее, и я начинаю метаться.

— Ты собираешься сделать это? — спрашивает Дерек.

Я киваю, и он отпускает.

— Встань на колени. Я хочу минет, так как ты заставила меня потрудиться, уговаривая тебя.

Я качаю головой, не соглашаясь.

— Пожалуйста, не заставляй меня, Дерек. Пожалуйста, — прошу я. Слезы катятся по щекам, дыхание становится прерывистым от страха.

— Я быстро.

Я рыдаю, опускаясь на колени, но пользуюсь возможностью и бью его кулаком по яйцам. Когда он хватается за больное место, я бегу. Слышу проклятия позади и уже собираюсь завернуть за угол, как меня дергают назад за волосы. Дорогая прическа была пустой тратой.

Я кричу, падая на землю. Большое, мускулистое тело полузащитника приземляется на меня, выбивая воздух из легких, и рука Дерека снова обхватывает горло.

— Сука, — выплевывает он.

Я тщетно пытаюсь вздохнуть, когда он задирает платье на живот. В то время как Дерек расстегивает брюки, я понимаю, что зрачки его глаз больше, чем обычно. Наконец, в состоянии говорить, я рыдаю и умоляю, чтобы он остановился. Но каждый раз, как я это делаю, его рука напрягается, показывая, как легко меня задушить.

Молния на штанах расстегивается, и я отворачиваюсь, не могу смотреть, как это происходит. Я кричу от ужаса, когда он срывает мое нижнее белье.

— Заткнись, Джесса. Черт.

Раздается ворчание, и так как я не смотрю, не понимаю, почему Дерек больше не на мне. Все, что я знаю, это то, что его нет и можно, наконец, вздохнуть, так что я поднимаюсь и хочу убраться отсюда. Но то, что я вижу, одновременно пугает и успокаивает.

Это он. Первое, что замечаю, — его черная футболка, потом кулак, летящий в лицо Дерека, затем колено в пах, и насильник кричит. Интересно, в возбужденном состоянии это больнее?

Он ничего не говорит, но продолжает бить Дерека с яростью, которую я видела только в боевике… Все происходит как во сне, но этот парень доказывает, что я неправа.

У Дерека на лице раны в нескольких местах, кровь стекает на белую накрахмаленную рубашку. Он падает на землю, получая последний удар в живот.

Мой спаситель стоит над неподвижным телом Дерека, выжидая, когда тот пошевелится. Минута проходит без изменений, парень поворачивается и смотрит на меня, пройдясь взглядом с головы до блестящих серебряных ногтей на ногах и обратно.

— Ты в порядке? — спрашивает он.

Я киваю. Теперь, когда ты здесь.

— Да. Спасибо.

Он подбирает и протягивает мои разорванные трусики.

— Я провожу тебя домой.

Он уходит, и я спешу догнать его. Мы не далеко от моего дома, но идти пешком не так близко. Легче было бы позвонить родителям, чтобы они забрали меня, но не хочу, оставаться здесь и ждать. Я чувствую себя в безопасности, будто ничего плохого не может случиться, потому что он не допустит.

Мне пришлось ускориться, чтобы поспевать за ним, и через несколько кварталов мои ноги начинают гореть. Вообще-то, я на каблуках.

— Мне нужно замедлиться, — говорю я.

Он поворачивается, смотрит на мою обувь и снижает темп.

— Так что, э-эм. Спасибо. Еще раз.

В ответ он только молча кивает. Нет ни «пожалуйста», ни чего-то подобного.

— Почему ты там оказался? Я не видела тебя на танцах.

Он не отвечает, так что я пытаюсь снова:

— Как тебя зовут?

— Тай.

Я понимаю его неразговорчивость, как намек, чтобы быть тихой и просто следовать за ним. Не понятно, откуда он знает, где я живу, но я слишком перегружена эмоциями, чтобы думать сейчас об этом.

Мы всего в двух кварталах от дома, но мои ноги подводят. Я останавливаюсь у дерева, снимаю туфли и иду босиком. Тай ждет, когда я догоню, затем поворачивается и берет меня на руки.

Я задыхаюсь и хватаю за его футболку. Я разглядываю его, пока он на меня не смотрит. Густые брови, три веснушки с правой стороны и черные ресницы. Его глаза пристально изучают окрестности.

Под одеждой, его сердце бьется напротив моей руки уверенно и спокойно. Так же, как он сам.

Тай ставит меня на нижнюю ступеньку крыльца, поворачивается и уходит. Он уже у тротуара, когда я кричу:

— Подожди!

Я бегу вниз по дорожке, не обращая внимания на боль в ногах:

— Ты не можешь просто уйти.

— Иди внутрь, — он разворачивает меня за плечи и подталкивает обратно в сторону дома. — Давай.

Я оборачиваюсь.

— Нет.

Он вздыхает и скрещивает руки:

— Что, Джесса?

— Ты знаешь мое имя?

— Да.

— Что ты там делал?

— Встречался с друзьями.

— Почему ты не был в школе?

— Слушай, — он распрямляется, оглядываясь вокруг. — Я был в нужном месте в нужное время. Это все, ладно? Надеюсь, что этот мерзавец не будет связываться с тобой снова.

— Я не знаю.

— Мне нужно идти, — он поворачивается и уходит прочь, прежде чем у меня появляется шанс ответить.

У меня так много вопросов, я очень хочу поговорить с ним. Его присутствие помогло отвлечься от происшествия с Дереком. Боюсь, что, когда Тая не будет рядом, страх того, что произошло и что могло бы случиться сегодня вечером, накроет меня. Я бы хотела просто сидеть с Таем всю ночь, но так как у меня нет такого шанса, я опускаю голову и возвращаюсь к крыльцу. Когда я оглядываюсь, его уже нет.

Глава 2

Джесса

Восемнадцать лет

— Ты готова к завтрашнему дню? — спрашивает мама, присоединяясь ко мне на крыльце.

— Да, я так рада, что средняя школа закончилась.

— О чем думаешь?

Полагаю, материнский инстинкт помогает ей понять, когда что-то происходит.

— Он был там в ту ночь, мама.

— Знаю, милая. Я верю тебе.

— Думаю о нем все время. Не понимаю, как едва знакомый человек, стал так много для меня значить, — Тай постоянно в моей голове. Это больше, чем подростковое увлечение. Он больше, чем это… Он все.

Она поглаживает мое колено и сжимает его.

— Иногда, нет объяснения происходящему, Джесса. Но мне не нравиться, что ты так зациклилась на ком-то, кто появился, чтобы сразу исчезнуть.

— Я знаю, — вздыхаю и кладу голову ей на плечо. — Просто не могу выбросить его из головы. Он всегда там. Тай оставил меня в жизни, но никогда не покидал сердце, и это причиняет боль.

— О, милая, — она нежно гладит мои волосы. — Хотела бы я сказать что-то, чтобы тебе стало лучше, но правда в том, что вылечить разбитое сердце не так просто. Однажды, ты будешь двигаться дальше, но до тех пор, попытайся помнить его, хорошо?

— И что же ты думаешь, кем он был?

— Он был спасителем, милая. Избавил тебя от ужасной ситуации. Может, ему не суждено быть большим, чем это.

Мама целует меня в макушку и уходит внутрь, оставив меня потрясенной. Нет, она ошибается. Он должен быть гораздо больше чем это. Я просто боюсь, что у меня никогда не будет возможности узнать наверняка.

*

Весь наш выпускной класс бросает шапочки в воздух, и я улыбаюсь, когда ловлю свою. Наконец-то. Сделано. Я покончила с этой дырой. Покончила с этими осуждающими людьми, с тупой политикой этого сообщества. Я покончила с этим к чертям собачьим.

Кэт, мой единственный верный друг, берет меня под руку, и я обнимаю ее в ответ:

— Ура!

— Я знаю, ладно. Ура!

Мы направляемся туда, где наши родители и семьи возбужденно сидели в течение двухчасовой церемонии. Все едут в местный ресторан в центре города, и мы друг за другом паркуемся в гараже. Наш ранний ужин счастливый, веселый и праздничный. Кэт уезжает в колледж в Нью-Йорк, а я собираюсь в Калифорнию. Мне нужно выбраться из города на некоторое время и посмотреть, что есть за его пределами. Уверена, что вернусь, в конце концов.

Бабушка и дедушка Кэт покидают ресторан в то же самое время, что и мои, ее родители следом за ними. Мама и папа остаются немного дольше. Когда папа зевает, мы все вместе уходим.

— О, а давайте пойдем в этот новый йогурт-бар! Мороженое звучит здорово! — говорит Кэт взволнованно. Вон просто качает головой своей младшей сестре сладкоежке.

— Вы трое идите вперед. Мы устали, и он нуждается в своем лекарстве от давления, — говорит мама, склонив голову к отцу.

— У меня, вообще-то, свидание вечером, так что я должен идти, — говорит Вон.

— Конечно, ты должен, — дразнит Кэт. — Мой брат бабник.

— Эй, я не могу ничего поделать, дамы не могут сопротивляться мне, — он обнимает всех девушек, потом пожимает руку моему отцу и направляется в гараж.

— Думаю, остались только мы, — подмигиваю я Кэт, и она улыбается шире; у нее прекрасные белые зубы, спасибо отцу за посещение ортодонта. Она может сниматься в рекламе зубной пасты, такие они красивые.

Мы идем к маленькому магазину на углу отведать восхитительное угощение. Кэт берет шоколад поверх шоколадного мороженого, а я ванильное с «Орео» (прим. Оrео — печенье, состоящее из двух шоколадных дисков и сладкой кремовой начинки между ними).

Мои щеки болят от того, что я так много улыбаюсь, потому что я не могу поверить, что мы наконец-то выпустились. После той ночи с Дереком последние пару лет были тяжелыми для меня. Я рассказала родителям, как только вернулась домой. Это было его слово против моего, и потому, что отец Дерека был судьей, у него не возникло проблем.

Парень утверждал, что в то время как мы вышли на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, на нас напали, и я убежала домой пока он отбивался. Эшли сказала, что я добровольно ушла с Дереком, и так как она была той, кто нашел его в переулке, полиция поверила в их историю.

Это не имело даже смысла. Не стала бы я вызывать полицию? Не стала бы волноваться за безопасность Дерека? Они пытались сказать мне, что я была в шоке.

Люди начали говорить за моей спиной, считая меня лгуньей, ябедой и ханжой. Мне было плевать, никто из них никогда не был моим другом, кроме Кэт, так или иначе, но все равно обидно, что некоторые, особенно девушки, осуждали меня.

Тай не возвращался. Я не видела его с того дня. Говорили, что он исчез. Мой отец использовал все возможные ресурсы, чтобы найти его. По-видимому, он был в приюте в то время, поэтому было легко убежать незамеченным.

Я думаю о нем постоянно. О его красивых глазах, и как он прижимал меня в своих объятиях. Я никогда не чувствовала себя более счастливой и защищенной, чем в те несколько коротких минут, когда он нес меня. Боже, я хочу больше этого.

Вне зависимости от того, что случилось в ту ночь и независимо от того, как все называли меня, я знаю, что он мне поверил. Тай поверил и спас меня. Если бы не он, кто знает, что случилось бы. Не хочу думать об этом. Не хочу играть в игру «что – если». Я просто буду двигаться дальше.

Кэт и я садимся в наши автомобили, и она машет, когда уезжает. Я вставляю ключ в замок зажигания, но ничего не происходит, когда поворачиваю его. Какого черта? Пробую еще раз с тем же результатом. Достаю телефон позвонить Кэт, чтобы она приехала забрать меня, но у меня нет связи здесь на парковке. Выбравшись из машины, обхожу вокруг, пытаясь найти сервис. Когда я выхожу на тротуар, приближается мужчина, бегущий трусцой.

Он высокий, одет в серые спортивные штаны и серую кофту с капюшоном и оторванными рукавами, открывающими большие бицепсы. Его голова опущена, но почувствовав меня, он поднимает взгляд.

— Тай, — шепчу я, сердце останавливается, и мурашки покрывают кожу.

Он замедляет бег и останавливается передо мной. Его вздымающаяся грудь так близко. Он больше не мальчик. Я знала, что Тай вырастет симпатичным, но не ожидала, что таким красивым.

Его глаза исследуют мое лицо, скользят ниже к груди, которая выросла с тех пор, как я в последний раз видела его, затем опускаются к блестящим розовым ногтям на ногах и возвращаются наверх. Я вздыхаю и кладу руку на грудь, желая, чтобы мое сердце снова билось.

Он должен чувствовать это. Связь. Искру. Это неоспоримо, и я не думаю, что когда-либо будет сравнимо с чем-то еще. Как случилось, что эти чувства не прошли за несколько лет?

— Почему ты исчез?

— Я был поблизости.

— Где?

— Почему ты здесь? — спрашивает он в ответ.

— Перестань быть таким таинственным, Тай. Боже. Я просто хочу поговорить с тобой. Ты не можешь сказать мне, что я единственная, кто знает, что здесь есть что-то, — я показываю жестом между нами.

— Нет, ты права, — кивает он. — Но сладкая невинная маленькая девочка, как ты, и парень, как я, не принадлежат друг другу, детка.

— Откуда ты знаешь, что я милая и невинная?

Его язык высовывается и увлажняет губы, а затем он приближается на пару шагов ближе. Мое дыхание задерживается, и когда Тай проводит пальцем по моей щеке, я закрываю глаза. Опуская голову, он ведет носом вдоль моего уха, прежде чем чувствую его губы:

— Черт, ты так хорошо пахнешь.

Я громко глотаю, и он посмеивается:

— Нервничаешь?

— Нет.

Он вздыхает, делает шаг назад, затем проводит рукой по своим волосам:

— Почему ты здесь?

— Почему ты оставил меня в ту ночь и никогда не возвращался? Я скучала по тебе.

— Мне нужно, чтобы ты поверила в то, что для тебя же лучше, если мы не вместе, хорошо? Проклятье, я соскучился по твоему красивому лицу так сильно, но черт… Так, почему ты здесь одна?

Скрещиваю руки на груди и сдаюсь. Я могла бы привлечь его, но Тай, вероятно, прав. Он испорченный мальчик, а я наивная девочка. Но это не значит, что я не хочу узнать его. Существует что-то между нами на не понятном мне уровне. Нужно просто больше времени с ним:

— Моя машина не заводится, и нет связи.

Он кивает и идет к моей машине, наклоняется, а затем открывает капот:

— Попробуй завести снова.

Не сомневаюсь в его действиях, так как он, кажется, знает, что делает, и я поворачиваю ключ с тем же результатом.

— Это из-за свечей зажигания. Я могу поменять их. Просто нужно пойти в магазин и купить их.

— Хорошо.

Он захлопывает капот, затем начинает уходить. Я наблюдаю за ним, не зная, что делать. Тай такой интригующий, такой спокойный и неуловимый — причины, по которым учащается сердцебиение. Он плохой мальчик с мягким сердцем. Парень, с которым твои родители не захотят, чтобы ты пошла на свидание. Человек, который будет защищать тебя до последнего вздоха.

Он поворачивает голову, чтобы увидеть меня через плечо:

— Ты идешь?

Заблокировав за собой дверь, я спешу и догоняю, практически бегу, чтобы не отставать от него. Мои туфли намного более удобны в этот раз. Когда мы через пол мили входим в сомнительный район, я автоматически тянусь к его руке.

Он смотрит на меня сверху вниз:

— Не бойся, — кадык движется чуть-чуть, и его глаза темнеют, прежде чем он смотрит по сторонам. Снова его взгляд повсюду, ища что-то или кого-то. Не знаю, не хочу знать, но что бы это ни было, не хотелось бы, чтобы это была я.

После небольшой остановки, он открывает дверь в старом потрепанном пикапе и заводит меня внутрь, держа за руку, чтобы помочь. Влезаю внутрь без колебаний. Как правило, я бы скептически относилась к любому другому парню, но не к нему. Чувствую, что знаю его всю свою жизнь. Он проходит к другой стороне, хватает ключ из-под коврика, затем поднимается и заводит большой тарахтящий грузовик.

— Куда мы едем?

— Чинить твой автомобиль.

— Как твои дела?

Он ворчит, поворачивая за угол:

— Действительно? — отвечаю себе с сарказмом. — Это круто. Я замечательно, огромное спасибо за вопрос.

Его губы приподнимаются выше, и я вздыхаю. Ему идет улыбка.

— Ты должен чаще улыбаться, — предложила я.

— Я не улыбнулся.

— Улыбнулся.

— Нет.

— Да.

— Какая разница, — улыбается он еще больше.

Я приподнимаюсь:

— Ты улыбнулся. Мне понравилось. Это делает твой образ менее криминальным.

В миллисекунды настроение меняется в кабине, а небольшая улыбка превращается в жесткую линию. Черт, я идиотка.

Я поджимаю губы и смотрю в окно. Через пять минут он въезжает в автомастерскую и выключает двигатель. Я выскакиваю из грузовика и спешу за ним, так как мы находимся в еще худшем районе, чем раньше.

Он отпирает дверь и включает свет. Я держусь рядом, пока он хватает некоторые инструменты и автомобильные вещи, а затем следую за ним обратно в грузовик. Тай кладет вещи на сиденье между нами, и мы выезжаем.

К тому времени, когда мы возвращаемся, солнце начинает садиться и холодает. Когда я прыгаю вниз из грузовика, он кивает на капот, и я отпираю дверь своими ключами, а затем тяну за рычаг, чтобы открыть капот.

Я сижу на бордюре, наблюдая за его работой. Он быстрый и уверенный, останавливается только, чтобы схватить другой инструмент или положить что-то. Примерно через сорок минут он захлопывает капот, собирает свои вещи и швыряет их обратно в грузовик.

— Ключи, — говорит Тай, протягивая грязную руку.

Я бросаю их в него, и он наклоняется, чтобы завести машину. Делает шаг назад и указывает на мой автомобиль:

— Теперь все в порядке.

— Спасибо, — встаю, нагибаюсь, чтобы забрать свой кошелек, а затем поворачиваюсь, чтобы спросить, могу ли я увидеть его снова, но он уже в своем грузовике.

Рев двигателя отзывается эхом, когда Тай выезжает из гаража. Не успела я моргнуть, как он уже уехал. Чувствую себя дерьмом из-за того, что расстроила его, но и в бешенстве и разочаровании, потому что парень опять просто уехал. Так что еду туда, где мы забрали его грузовик, предполагая, что это его дом, но это не так. Затем проверяю гараж, несмотря на то, что быть одной в этом районе пугает меня до чертиков. Конечно, его нет и там.

Мое сердце сжимается, и слезы жгут глаза. Думала, что никогда не увижу его снова, и когда встречаемся, Тай спасает меня во второй раз, а затем уезжает, будто я ничего не значу для него.

Тай

Боже, она охренительна. С ее большими голубыми глазами и длинными светлыми волосами, которые обрамляют ангельское личико. Веснушки, которые танцуют на милом лице, искушают меня поцеловать каждую из них. Пухлые губы так привлекательны. Кожа умоляет кончики пальцев исследовать каждый дюйм.

Но я не могу. Никогда не смогу. Она слишком хороша. Слишком чиста. Слишком невинна.

Я — никто иной, как лжец. Вор. Жулик. Преступник, как она и сказала.

Мой мир и ее не пересекаются. Я не злюсь из-за этого, не плачу по тому, что никогда не попробую вкус рая. Никогда не узнаю, как чувствуется непорочность.

Моя жизнь принадлежит мне, и Джесса не будет с ней связана. Для ее же блага, она должна держаться подальше и не смотреть такими глазами. Она хочет больше, чем просто меня; смотрит и видит насквозь. Прожигает дыру прямо к моему каменному холодному сердцу, а я не могу этого допустить. Она не должна отвлекать меня, если я хочу остаться в живых, и чтобы моя мама выжила. Потому что они нас убьют.

Но черт подери, Джесса вынуждает меня сказать, «пошло оно все к черту», и убежать с ней. Взять ее туда, где будем только мы. Никого, кроме нас двоих. Ни наркоты, ни денег, ни лжи.

К сожалению, я не могу этого сделать. Ничего не могу, только остановить насильника за гостиницей или заменить ей свечи зажигания. Я не переставал думать о ней с той ночи. Черт, невозможно не вспоминать о Джессе постоянно с тех пор, как в первый раз положил на нее глаз.

Независимо от того, что я пережил или что должно произойти, знаю, что никогда не буду чувствовать такую свирепость, которую чувствовал в тот момент, когда увидел, что это снова была она.

В то мгновение, когда я сел на свое место в классе все эти годы назад, она обозначила свое присутствие. Сверлила меня взглядом. Я думал, что она смотрит на меня, потому что задумалась о новом парне… но эта девушка не была, как все остальные. Когда я, наконец, взглянул на нее, она смотрела не с отвращением и антипатией.

Не так, как будто я грязный бедный парень, которого мама научила красть, когда ему было пять лет и который жил в автомобиле в течение четырех лет.

Не как на маленького мальчика, который должен был очистить рвоту своей мамы и не спать всю ночь, чтобы убедиться, что она не умерла.

Не как на ребенка, переживающего период полового созревания, который стрелял человеку в колено, когда он пытался запихнуть свой член в его рот.

Не как на подростка, который должен был убить парня, когда он трахал его мать в жопу, пока она вырубилась с иглой в руке, а после этого очистить ее и сжечь тело того человека, чтобы избавиться от улик.

Не так, как на человека, который в настоящее время торгует наркотиками, чтобы держать долг его мамы на минимуме, настолько, чтобы сутенер не убил ее.

Нет, Джесса не смотрит на меня, как на такого человека. Она смотрит на меня, как на человека, который мог бы стать отцом ее детей. Того, кто будет обнимать ее каждую ночь и просыпаться вместе каждый день. Того, кто будет стоять у гриля в то время, как друзья и семья зависали бы во дворе. Парень, который принесет ей щенка домой, как сюрприз на годовщину.

Хотел бы я быть им. Но я не такой. И если Джесса будет думать обо мне так, то она упадет на дно. Не могу с ней так поступить.

Глава 3

Джесса

Двадцать два года

— Это место занято? — мужчина кладет руку на стул напротив меня.

— Вы можете занять его, — отвечаю, не поднимая голову. Я бы предпочла продолжать просматривать сообщения на телефоне и купаться в собственных страданиях.

— Можно сесть рядом с тобой?

— Нет, — огрызаюсь я. Когда поднимаю голову и бросаю предупреждающий взгляд, он поднимает руки вверх в знак капитуляции.

После того, как он поворачивается ко мне спиной, я делаю еще один глоток клюквенной водки. Кладу лоб на стол и позволяю своим волосам прикрывать меня, пока плачу. Слезы текут потихоньку, но звук выдвигаемого стула и шлепающегося на него тела заставляет меня поднять голову.

Сегодня я не в настроении для глупых мужчин. Сволочи. Каждый из них.

Когда смотрю наверх, вижу зеленые глаза Тая, сверлящие меня через стол. Он жует зубочистку и, как обычно, ничего не говорит.

Когда он поднимает бровь, я огрызаюсь:

— Чего ты хочешь, Тай? Собираешься спасти меня, а потом исчезнуть без единого гребаного слова еще раз?

— Кто заставил тебя плакать?

— Какое тебе дело?

— Ты знаешь.

— Итак, ты можешь пойти и побить его?

Он пожимает плечами:

— Помимо прочего.

— Почему ты здесь?

Другое пожимание плечами:

— Был неподалеку.

Я даже не удивлена увидеть тут Тая. Ему удается выскакивать как черт из табакерки. Я делаю глоток коктейля и хватаю телефон, когда приходит сообщение.

Дел: «Не будь сукой».

Мои пальцы неистово летают над клавиатурой.

Я: «Да пошел ты, чертов мудак. Хочешь видеть меня сукой, только попробуй выкинуть мою собаку».

Бросаю телефон обратно на стол, затем залпом допиваю свой напиток. Тай берет мой телефон, и я даже не пытаюсь его остановить. Он хмурится, когда читает:

— Кто этот придурок?

Я вернулась сюда два года назад с единственной целью — закончить обучение, пытаясь убедить себя, что это не связано с желанием увидеть Тая снова. Когда прошло полтора года без известий о нем, я, наконец, приняла предложение Дела пойти на обед.

— Он был моим парнем еще два часа назад, — машу официантке и показываю пустой стакан. — Когда я вошла в квартиру и обнаружила его глубоко по яйца в соседке, это стало концом.

Тай ворчит:

— Он чертов идиот.

— Ага.

Он бросает мой телефон обратно на стол и разворачивает свою бейсболку козырьком назад:

— А что насчет собаки?

— Это моя собака. Мой малыш. Она оставалась там иногда. Я хотела скорее убежать оттуда и забыла забрать ее, так как она была в другой комнате. Как только пришла сюда, написала ему, чтобы убедиться, что он будет завтра там, и я могу забрать свою собаку. Но Дел пытается сказать, что не получится.

— Я поеду за ней. Просто скажи мне его адрес.

Конечно. Почему бы ему снова не быть проклятым рыцарем в сияющих доспехах? Я устала обсуждать Дела. Предпочла бы говорить о Tае, человеке, о котором постоянно думаю:

— Тай, что происходит между нами?

Он вздыхает и ждет, пока официантка поставит мой напиток:

— Я не знаю, о чем ты говоришь.

— Почему ты делаешь это?

— Делаю, что? — он тянется к моему пустому стакану, хватает кубик льда и жует вместо зубочистки, которую вынул и положил на стол.

— Ты всегда знаешь, когда мне нужен, — шепчу я. — Это совпадение или ты преследуешь меня?

Его полные губы чуть дрогнули в улыбке:

— Я не слежу за тобой.

— Это не ответ на мой вопрос, — говорю неразборчиво конец предложения, хватаю новый напиток и залпом выпиваю его.

— Детка, ты пьяна. Позволь мне отвезти тебя домой.

Детка. Мне очень нравится. Может быть он прав, и я пьяна.

— Хорошо, — я должна быть дома, а не в баре. — Сперва мне нужно воспользоваться ванной комнатой.

Он отвечает кивком, и я иду на шатких ногах в туалет. Мою руки холодной водой, делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и собраться.

Тай ждет меня за дверью. Не знаю, что с ним такое. Это всего третий или четвертый раз, когда мы общаемся, но чувствуется так, будто это происходит каждый долбанный день. Или, может быть, эти ощущения из-за того, что я думаю о нем все время. Чувства переполняют меня, когда мы рядом.

Я хватаюсь за протянутую руку и следую за ним. Проходя мимо стола, где мы были, я легонько тяну его:

— Мне нужно оплатить счет.

— Уже сделал.

— Спасибо.

Тай кивает и продолжает идти со мной на выход из бара и к его грузовику. Открыв дверь, он помогает мне сесть, и когда запускается двигатель, я открываю окно. Моя квартира на полпути между моим родным городом и колледжем.

Я и не думала говорить ему куда ехать, поэтому, когда он подъезжает к моему дому, поворачиваюсь и скрещиваю руки:

— Как ты узнал, где я живу? — вдруг трезвею и в первые немного боюсь его.

Он ставит автомобиль на парковку, бросает кепку на приборную панель и проводит рукой по волосам:

— У меня… безумное влечение к тебе. Это гребаный магнетизм. Но это больше, чем твоя красота. Боже, — он приближается и обхватывает мое лицо руками. — Ты самая красивая женщина, которая когда-либо существовала, — говорит Тай больше для себя, чем для меня. — Это что-то большее, не так ли? Я имею в виду, черт, Джесса, не могу перестать думать о тебе. Всегда думаю.

— Тогда почему ты каждый раз уходишь?

Как будто плеснула ледяной воды в огонь, он убирает руку:

— Я не могу быть с тобой.

— Почему не можешь?

Он медленно качает головой:

— Это не безопасно.

— Не безопасно из-за чего?

— Не из-за чего, а из-за кого.

Теперь я качаю головой:

— Что? — отстегиваюсь и поворачиваюсь к нему лицом. — Я не понимаю тебя, но так сильно пытаюсь изменить это, Тай. Хочу узнать тебя и заставить смеяться, я хочу…

— Тебе не нужно понимать меня больше, чем сейчас. Единственное, в чем можешь быть уверена, ты заслуживаешь лучшего.

Сдуваю прядь волос, с меня хватит:

— Это самое банальное клише, которое я когда-либо слышала. Так же, как чертов Дел сегодня: «Дело не в тебе, Джесса», — тянусь к двери и дергаю за ручку. — Вы, мужчины, все одинаковы. Сволочи.

Тай хватает меня за руку, и я замираю. Боже, одно прикосновение заставляет все остальное исчезнуть. Теплеет на душе и пульс ускоряется.

— Чёрт, детка, я бы хорошо к тебе относился. Я, черт подери, мечтаю о твоем улыбающемся лице и о том, что я для этого сделаю. Но также сильно, как я хочу видеть тебя счастливой, есть люди, которые хотят видеть меня в крови. И они могут использовать тебя против меня.

— Ты в опасности? Вызвать полицию? — я тянусь к сумке, но он качает головой и смеется.

— Эти ребята точно не уважают закон. Мы не будем обращаться в полицию.

— О, — кусаю губы.

— Могу ли я…? — он замолкает, качая головой, почти смущенно.

Тянусь к его лицу и провожу рукой по щетине на челюсти, не в силах больше держаться подальше. Между нами пробегает искра. Я буквально шокирую его. Мои губы не двигаются, но он улыбается.

— Можешь ли ты что? — шепчу я.

Он смотрит на мои губы, потом в глаза:

— Я просто хочу… Можно обнять тебя?

— Да, Тай, ты можешь.

Он поворачивается и кладет ногу на сиденье. И я прижимаюсь спиной к его груди. Тай напрягается на секунду, но я притягиваю его руки, чтобы он обнимал сильнее. Впитываю тепло, силу и безопасность, исходящие от него. Он расслабляется и вдыхает у моих волос:

— Ты так хорошо пахнешь.

— Спасибо.

— Спасибо, что разрешила мне сделать это.

— Я бы позволила тебе делать так в любое время, Tай. Что-то есть между нами и, если бы ты просто позволил этому…

— Может быть, в другой жизни, детка. Я работаю над этим сейчас, и даже если это все, что получу от тебя, то умру счастливым человеком.

— Если бы мы могли жить в другой жизни, как ты думаешь, на что это было бы похоже?

Он вздыхает, думая:

— Ну, мы бы встретились, когда были детьми. В садике. Стали лучшими друзьями, пока ты бы не поняла, что принадлежишь мне. Что я хотел тебя с тех пор, как впервые увидел. Что ты была моей с тех пор, как я заговорил, — он говорит с юмором, как никогда раньше.

Вместо того, чтобы признать это, я держу эту интересную новость при себе:

— И как долго это продолжалось бы?

— Навсегда.

— Хмм.

— Это было бы так, потому что я никогда бы не дал шанс кому-то еще быть с тобой. Ты была бы моей. Только моей.

Боже, он милый.

— Мы жили бы вместе, и у нас было бы много земли, чтобы ты могла иметь столько собак, сколько захочешь.

— Откуда ты знаешь, что я люблю собак?

— Я знаю много чего о тебе, Джесса.

— Это чертовски жутко.

Его грудь вздрагивает позади меня:

— Не по тем причинам, по которым ты думаешь. Клянусь.

— Хмм, — я прижимаюсь к нему, наслаждаясь объятиями. — Напомни мне еще раз, почему у нас не может быть этого сейчас.

— Потому что даже если это только в мечтах или в нашем воображении, это будет достаточно хорошо. Не хочу обманывать, но детка, ты бы не выжила в моем мире, и я бы никогда не попросил. Я хочу тебя так чертовски сильно, но не могу быть с тобой. И даже если ты думаешь, что хочешь меня, и даже если я знаю, что ты была бы самой милой девушкой, мы не можем. Я не буду, никогда не буду ставить тебя перед выбором.

Сказано ласково, но твердо. Конец. Я таю в его объятиях и закрываю глаза, наслаждаясь тем, что, наконец, получила, независимо от того, как быстро это закончится.

Я говорю слова, выражающие тяжесть на моем сердце:

— Так что, у нас есть только сейчас?

— Да, только это мгновенье.

— Если это все, что у нас есть, то я должна сказать тебе кое-что, — не знаю почему, я шепчу.

— Конечно.

Хочу смотреть ему в глаза, тому, кто он есть на самом деле, когда говорю об этом, так что поворачиваюсь и поднимаю взгляд:

— Думаю, наши миры должны были столкнуться, — он открывает рот, чтобы заговорить, но я прижимаю палец к его мягким губам. — Просто хочу, чтобы ты знал, что я чувствую к тебе. Эта глубокая, необычная связь, которая у нас есть, никогда не уйдет. Я пробовала, но ты не исчез. Я не хочу терять тебя.

Слезы наполняют глаза. Он огорчен, боль в глазах Тая разбивает мне сердце, как и каждая уходящая секунда. Он наклоняется и целует меня. Нежно и сладко, так непохоже на жесткого и грубого человека, которого знают все остальные. Его язык едва касается моих губ, но я отзываюсь всем сердцем. Кровь, пульсирующая в моих венах, нагревается. Тай низко рычит, отстраняясь, и упирается своим лбом в мой.

— Ты тоже никогда не уйдешь, Джесса. Никогда.

Я прижимаюсь обратно и засыпаю в его руках, чувствуя тепло и защищенность. Единственное место в мире, где я хочу быть.

Через несколько часов, когда луна находится высоко в небе, он несет меня к входной двери, а потом в мою постель, аккуратно укладывая. Я тяну Тая за собой, но он отстраняется:

— Если снова попробую тебя, то никогда не смогу остановится, я не могу… хотел бы, но черт! — смотрит он в пол, потирая затылок.

Я жду еще и еще. Затем предлагаю легкий выход:

— Доброй ночи, Тай.

Он поднимает голову:

— Спокойной ночи, детка.

Я слушаю, как он уходит. Потом раздаются звуки заводящегося грузовика, и Тай уезжает. После того, как я, наконец, засыпаю, вижу его во снах. Они настолько реальны, что пугают меня, но, когда просыпаюсь утром без него, реальность наступает. Собака свернулась рядом, и я держусь за нее. Не знаю, как Тай заполучил ее, мне все равно. Я обнимаю ее и плачу, потому что боюсь никогда не увидеть его снова.

Никогда не думала, что увязну в рутине, но в последнее время, кажется это и происходит. Я очень смущена, позволяя человеку контролировать меня, причем он даже не присутствует рядом. В последний раз я видела его три недели назад, и каждый день становится все хуже и хуже.

Обида постепенно заменяет мое желание, чтобы он остался и любил меня. Как он смеет продолжать поступать так со мной? Как я могу позволять это?

Глава 4

Джесса

Спустя 7 месяцев

Мой разум обманывает меня, потому что я все еще чувствую присутствие Тая. Прошло уже больше шести месяцев, но до сих пор, закрывая глаза, я отчетливо вижу его образ. Мои эмоции скачут как на эластичном канате для прыжков — в одну минуту вверх, в другую вниз, сменяясь от гнева до печали, от желания до потребности.

— Поздравляем! — аплодируют все, когда Кэт и я входим в бар.

У нас совместная вечеринка по случаю окончания учебного года. И я широко улыбаюсь, когда брат сгребает меня в объятия.

— Ты здесь! — ликую я, уткнувшись ему в грудь.

— Конечно, я здесь!

Лэндон сейчас снимает фильм в Канаде. Я разговаривала с ним вчера вечером, и он сказал, что не сможет приехать. Поэтому сейчас я сильно удивлена, увидев его.

— Ты большой лжец, — говорю, утирая слезы, и Лэндон показывает свою улыбку кинозвезды.

— Сожалею.

— Нет, тебе не жаль.

— Нет, — он прижимает меня к себе снова, и я обхватываю его за талию. — Не жаль.

— Как ты? — я обнимаю еще сильнее.

Он отодвигает меня и смотрит в глаза, затем берет за руку и выводит в коридор, где мы одни:

— Поговори со мной, Джесса.

— Я в порядке, просто удивлена видеть тебя.

— Ты никогда не умела обманывать.

— Тот парень, он…

— Обидел тебя? — напрягается Лэндон, и я кладу ладонь на его руку.

— Нет. Не физически. Он все еще тот, кто спас меня от Дерека той ночью. Я видела его около шести месяцев назад, и Тай сказал, что это к лучшему, что мы не вместе… безопаснее. Ох, — я вскидываю руки и качаю головой. — Это отстойно, ты знаешь? Хотеть кого-то, с кем не можешь быть.

Лэндон смотрит себе под ноги, переступая туда-сюда. В итоге он поднимает полный сожаления взгляд.

— Да, сестренка. Я точно знаю, что ты имеешь в виду.

— Кто она? — спрашиваю, радуясь сменить тему.

Он качает головой:

— Та, с кем я не могу быть. Но сейчас не обо мне речь.

— У меня все хорошо, просто находит временами. Пойдем праздновать.

— Идем.

Мы возвращаемся к остальным. Семья и несколько старых друзей смеются, вспоминают прошлое, в общем, хорошо проводят время. Я слушаю рассказ Лэндона о его фильме и удачных выступлениях, он так гордится своими достижениями. Все старшие ушли после окончания ужина, когда музыку включили погромче и приглушили свет.

Все танцуют и выпивают. Лэндон и Вон сидят за столом и наблюдают за нами, выполняя свой братский долг. Через пару часов наступает ночь, и люди начинают расходиться. Мы с братом только подъехали к дому, когда оживает мой телефон.

— Девочка, разворачивай свой зад и приезжай в другой бар.

— Что, зачем? Кэт, я устала.

— Мы были на пути домой, когда позвонила Линдси и рассказала про еще одну вечеринку. Давай, тебе же она нравится.

Кэт права, мне симпатична эта девушка. К сожалению, она переехала, когда мы были на первом курсе, потому что ее отец был военным. После того как он ушел в отставку, они вернулись.

— Ну, давай же.

Я отодвигаю телефон и смотрю на Лэндона:

— Хочешь поехать в другой бар?

— Я устал как собака, Джесса.

— Все в порядке, я могу пойти одна.

Он качает головой:

— Нет, я не хочу, чтобы ты ехала за рулем одна. Давай подброшу тебя, по крайней мере. Вон сможет отвезти тебя домой?

Я снова подношу телефон к уху:

— Вы ребята, сможете отвезти меня домой, если Лэндон подкинет меня?

— Да!

— Хорошо, какой адрес?

— Так ты приедешь?

— Да, почему нет? — мне нужно немного веселья, прежде чем вернуться в колледж и учиться еще четыре года.

— О, это будет так весело!

— Адрес, Кэт, — улыбаюсь я.

— О, да, это на Линкольн, в четырехсотом квартале напротив круглосуточного магазина.

— Окей, увидимся.

Лэндон выезжает обратно на улицу и направляется к бару. Мы прибываем, и он провожает меня к кирпичному зданию. Уличные фонари не горят, на окнах решетки, но я упускаю это из виду. Было ошибкой так долго не выходить в люди. Уверена, когда попаду на вечеринку, все станет намного лучше.

Я делаю глубокий вдох:

— Спасибо.

Лэндон осматривает район:

— Хочешь, чтобы я вошел с тобой?

В этот момент оттуда выходит мужчина в костюме и женщина в открытом платье. Увидев пару, я испытываю облегчение:

— Нет, все в порядке, спасибо.

— Хорошо. Береги себя и позвони, если буду нужен.

— Так и сделаю.

Я выхожу из машины и направляюсь внутрь, помахав ему, перед тем, как закрывается дверь. Когда я поворачиваюсь, то понимаю, что нахожусь не в том месте. Угрюмо выглядящие мужчины с неприятными лицами и шрамами на них доказывают это. Все они поворачивают головы в мою сторону. Громкая музыка, вырывающаяся из колонок, и сигаретный дым заполняют темное пространство, хотя курить внутри баров незаконно.

Я быстро выхватываю телефон из сумочки, но здесь нет сигнала. Я не хочу выходить одна на улицу, но и внутри оставаться тоже не хочется. Первое, что сделаю завтра, подключусь к другой сотовой сети.

Мужчина в черных ботинках и кожаной куртке входит и подталкивает меня с дороги, вынуждая сделать шаг внутрь. Я осматриваюсь, отчаянно желая увидеть Кэт или Линдси… Может быть они в задней части? Боже, это как сбывшийся ночной кошмар.

Здесь нет женщин, ни одной. Какого черта отсюда выходила пара? Как бы я хотела, чтобы все эти парни переместились в гребаный продуктовый магазин и оставили меня одну в баре. Мой взгляд бегает от человека к человеку, и я вижу его.

Тай. Мой долбанный спаситель. Человек, преследующий меня в мечтах днем и ночью. Если это возможно, он стал еще крупнее, чем был. Его руки в три раза больше моих, волосы стали немного длиннее, совершенное тело — плотнее. Я сглатываю и направляюсь в его сторону, боясь до умопомрачения.

Я останавливаюсь за ним у бильярдного стола, где он наблюдает за чьей-то игрой.

— Тай, — шепчу я.

Он замирает и медленно поворачивается. Его глаза, Боже, его глаза смотрят предупреждающе. Он ухмыляется, наклоняется ко мне и хватает рукой за задницу, заставляя покраснеть:

— Привет, детка. Сколько лет, сколько зим.

И целует меня. Грубо, абсолютно не подходящим для общественного места образом, как будто мы занимаемся сексом нашими языками. Как я и представляла себе это в первый раз. Его язык сплетается с моим, он подталкивает меня назад так, что я оказываюсь у стены.

Иисус. Ненавижу, что мне это нравится. Ненавижу, что он все еще имеет надо мной власть.

Тай хватает меня за хвост и запрокидывает мою голову, теперь он может посасывать мою шею. Он шепчет, приближаясь к уху:

— Не паникуй, Джесса. Я вытащу тебя отсюда.

Убирает язык и поворачивает мою голову другой стороной, снова останавливаясь около уха:

— Подыграй мне.

Лизнув шею в последний раз, он отстраняется, забросив руку мне на плечо, и говорит со смехом:

— Простите, чуваки. Я закругляюсь после этой игры, чтобы отвести домой и вставить ей.

Я делаю вид, что не испытываю отвращения от сказанного. Думаю, что поступаю правильно, скользя палацем вниз по его груди. Когда моя рука добирается до пояса джинсов Тая, он хватает мое запястье, подносит тот палец к губам и начинает посасывать.

Хреново. Настолько хреново, что мои трусики тут же промокают. Я должна быть напугана, ошеломлена, но так чертовски возбудилась, что скажи он мне трахнуть его прямо здесь перед всеми, я бы согласилась.

— Черт, Ти. Ты передашь эту шлюшку дальше, когда закончишь? — спрашивает один из парней.

Тай сильнее сжимает мое запястье, но его растущий гнев не отражается на внешнем виде:

— Однажды, когда ее киска будет болеть, я передам.

— Черт возьми, да, братан, — говорит другой.

На нем солнцезащитные очки, но я точно могу сказать, что он смотрит на мою грудь.

— Не могу дождаться загнать в нее. Она выглядит чистой как свежевыпавший снег.

— Ты знаток.

Тай шлепает меня по заднице, что я воспринимаю, как намек отступить. Я пытаюсь следить за игрой в пул, но все, о чем могу думать, что Тай может так грязно выражаться. Я предполагала, что они делятся женщинами. Это то, что он бы сделал обычно. Начинаю задаваться вопросом: «А что, если он не тот мужчина мечты, которого я представляла?» Если он действительно такой мерзавец, то я счастлива, что встречалась с ним всего пару раз.

Но если это для него обычное дело, какого черта он был так мил со мной? Почему у нас не было секса, когда я была так доступна? Почему мое дурацкое сердце пропускает удар, а затем бьется быстрее? Почему он единственный, о ком я мечтаю? Почему он?

Они заканчивают игру, и Тай бросает кий на стол:

— Простите, ребята. Я закончил.

— Дерьмо, я не виню тебя, — говорит тот, в очках, и протягивает пачку денег Таю. — Все по-честному, брат.

— Всегда, — Тай обнимает меня за талию и ведет на выход к задней двери.

Как только мы оказываемся в переулке, он отступает и проходится рукой по волосам:

— Какого черта, Джесса?

Он не выглядит взбешенным, скорее обеспокоенным. Я никогда не видела его таким раньше. Обычно он абсолютно уверен в себе, я же перепугана, и мое сердце выпрыгивает из груди.

— Я думала, что встречаюсь здесь с друзьями, — я вытираю наворачивающиеся слезы, достаю телефон и топаю ногой. Что за ирония — здесь есть сигнал.

— Мы должны убраться отсюда, — он дотягивается до моей руки и тянет за собой, я еле поспеваю за ним на своих каблуках. — Мы недалеко от моего дома, оттуда я отвезу тебя.

— Почему я не могу просто позвонить брату?

— Потому что нам нужно покинуть это место, детка. Мы здесь чертова легкая добыча.

Поняв срочность, я ускоряюсь, побежав на цыпочках. Через несколько улиц, минуя пустую парковку, мы добираемся до того места, где стоит его грузовик. Тай бормочет проклятье себе под нос, и я смотрю, куда направлен его взор.

Недалеко от нас останавливаются два черных внедорожника, из задней двери выпрыгивает мужчина в костюме. Выходит водитель с пистолетом за поясом. Из другой машины показывается человек и открывает заднюю дверь. Оттуда, спотыкаясь, практически выползает потрепанная женщина, вся в синяках.

— Господи! — выкрикивает Тай. — Какого черта, Марко?

— Тай, помоги мне, — слабые руки женщины трясутся, когда она тянется к нему.

Он смотрит на меня потемневшими глазами насыщенного цвета, прежде чем повернуться к людям, стоявшим перед нами. Я не хочу знать никого из них, совершенно очевидно, что с ними лучше не связываться. Суровый вид и оружие выдают их. Вот, о чем он говорил. Это его мир. Он был прав — я не вписываюсь.

— Твоя мать решила немного подработать на стороне, — отвечает Марко.

О, мой бог, это его мать?

— Господи, мама. Тебе не стоило этого делать.

— Это происходит не в первый раз, Тай.

— Знаю, — огрызается он.

Марко бросает на меня похотливые взгляды, разглядывая своими черными глазами. Я содрогаюсь от такой наглости, и Тай зарычал, скрещивая руки на груди.

Марко втягивает воздух сквозь сжатые зубы и хватается за свою промежность:

— Что у нас здесь?

— Не твое.

— О, но посмотри, — он подходит ближе к нам на несколько шагов и проводит пальцем по своей нижней губе, когда пристально рассматривает меня. — Я легко могу простить твою мать, попробовав эту сладкую штучку.

— Этого не будет, — Тай встает передо мной. — Она здесь ни при чем.

— О, но это твоя мама, сынок.

Тай отходит назад и крепче притягивает меня к себе, и я оказываюсь полностью прижатой к его мускулистой спине, оглядываясь вокруг.

— Чего ты хочешь?

— Я был оторван от своих дел сегодня из-за твоей матери. Или эта сладкая попка едет со мной, что все исправит, — он кивает на меня, — или попрощайся со своей мамой, которая не слушается меня.

Мне становится трудно дышать от страха, потрясения и ужаса. Он собирается убить ее? Мышцы на шее Тая пульсируют, кулаки побелели от сильного сжатия.

— Забери меня, — он делает шаг вперед, и я не могу сдержать покатившиеся слезы.

— Не, ты мне не нужен, — говорит Марко. — И чем дольше я здесь нахожусь, тем меньше я хочу твою затасканную маму, и не важно, насколько глубоко она сможет принять меня, — он облизывает губы и шагает к нам. — Да, я хочу эту сладкую штучку. Не волнуйся, я оставлю ее киску тебе, приятель… Я заинтересован только в ее заднице.

Не уверена, что происходит сначала, но до того, как все проясняется, мелькают кулаки, и я кричу. Двое других оказываются около Тая, он, поднырнув, бьет одного в колено, поворачивается и дает второму в голову. Тот, что получил по колену, поднимается и врезается в моего защитника. Они падают на землю, не понятно, кто кого бьет, но Таю как-то удается его перевернуть и встать над ним.

Голова Тая откидывается назад, когда тот, что ждал, бьет его локтем в лицо. Брызгает кровь, и он издает первый звук с тех пор, как стал наносить удары. От его стона у меня скручивается живот.

Тай с силой притягивает голову одного из нападающих к колену, и тот орет от боли. Потом Тай отбрасывает его и уже готов заняться двумя другими. У человека, которого отшвырнул мой спаситель, был в руке пистолет. Он отлетает и приземляется в паре футов от меня.

Я изучаю все вокруг. Его мама, наполовину без сознания, съехала по боку машины и сидит с закрытыми глазами. Другой мужчина и Марко объединились против Тая, и я кричу на них, чтобы они остановились. Зову на помощь. Просто кричу.

Марко хватает Тая и удерживает его поверженное тело, пока другой начинает избиение. Звуки, издаваемые им от боли, заставляют меня замолчать. Я наклоняюсь и поднимаю дрожащими руками пистолет с земли. Инстинкты управляют моими действиями.

Другой парень со стоном откатывается и поднимается, готовый нападать. Тай снова получает удар.

— Прекратите избивать его! — шепчу я. — Стоп! — уже кричу, заставляя Марко быстро бросить взгляд в мою сторону. Он ухмыляется, пока его помощник продолжает избивать Тая. Без раздумий я спускаю курок, и тело падает на землю.

Другой человек, которого я не подстрелила, бросается на землю и закрывается руками. Тай отталкивает Марко, разворачивает его и, наклоняя, бьет коленом в голову. Затем бросает на землю и смотрит на меня:

— Положи пистолет, Джесса.

Я нервно киваю и опускаюсь на колени, чтобы положить оружие. Тай подходит, обхватывает мое лицо и целует. Его окровавленные губы прижимаются к моим, но кровь меня не заботит. Соленый вкус моих слез смешивается с металлическим. Я хватаюсь за его руки, чтобы не упасть. Он отстраняется, теперь наши глаза на одном уровне.

— Джесса, послушай меня…

Я не могу говорить, но киваю. Или мое тело так сотрясается, что, похоже, будто я кивнула. Он смотрит перед собой.

— Ты должна бежать, убраться отсюда к чертовой матери.

— Нет, я не оставлю тебя.

Вдалеке звучат сирены, и я дрожу еще больше, когда вижу Марко, заползающего в машину. Другой человек тоже волочится к внедорожнику и подтягивается на заднее сиденье. Марко садится на водительское место и с визгом шин срывается прочь.

Тай трясет меня:

— Вали нафиг отсюда, детка. Ты никогда здесь не была, слышишь меня? Ты не была здесь сегодня вечером. Никогда. Это, нахрен, не касается тебя.

— Тай, — умоляю я. — Я убила его.

— Они все собирались стоять и смотреть, как тебя трахают в задницу, Джесса. Эти люди — уроды.

Я прижимаюсь к его груди. Тошнота и страх, которых никогда не испытывала, делают все затуманенным. Колени трясутся, и Тай подхватывает меня, когда я начинаю оседать.

— Тебе нужно быть сильной сейчас. Поднимайся, Джесса. Встань и посмотри на меня.

Он слегка подталкивает меня, я хватаюсь за его запястья и смотрю в такие уставшие, но самые красивые глаза.

— Иди.

— Тай! — кричу я, когда он начинает отрывать меня от себя. — Не заставляй меня уходить.

— Убирайся нахрен отсюда. Ты должна уйти, — его глаза умоляют меня. — Прошу, детка. Иди.

Уже видны красные и синие огни, я делаю шаг назад, затем еще один и еще. Тай наклоняется, берет пистолет и протирает его своей футболкой, чтобы стереть отпечатки.

— Нет, — повторяю снова и снова, так тихо, что слышу только я. Он бежит трусцой к матери и берет ее хрупкое тело на руки.

Я продолжаю пятиться, пока не врезаюсь в дерево через полквартала. Я прячусь за ним и с ужасом наблюдаю, как подъезжают полицейские машины, пока Тай говорит с мамой. Они направляют на него оружие, он кладет пистолет на землю и поднимает руки. Ему надевают наручники и сажают в спецавтомобиль. У меня льются слезы, я не могу совладать с дрожью по всему телу. Через час полицейский автомобиль проезжает мимо, Тай поворачивает голову и смотрит прямо на меня. Я прикрываю рот кончиками пальцев и закрываю глаза. Когда снова открываю их, он уже исчез.

Глава 5

Тай

26 лет

Я нахожусь в комнате для допросов. Джей прислонился к стене, бросив мои наручники на стол. Пиво, которое он принес, идет легко и приятно. Как только допиваю, переходим к разговору.

— Как держишься? — его глаза изучают мое лицо.

Я был в тюрьме уже три года, так что невесело смеюсь:

— Чувствую себя чертовски знаменитым.

— За ту драку с новым заключенным тебе дали девяносто дней в одиночке, так что, по крайней мере, несколько месяцев ты будешь в безопасном месте.

Я закатываю глаза, потому что знаю — он это организовал. Джей подозревал, что я начал сходить с ума, поэтому утроил мне возможность побыть немного в стороне от всего.

— Спасибо, Джи.

Он морщится, садится и открывает дело:

— Мы в тупике, приятель.

— Дерьмо, нет, — я опускаюсь на стул напротив него и открываю другой файл. На меня смотрит бандитское лицо Марко, мои челюсти сжимаются. — Мне нужен он.

— Надеюсь, мы возьмем его до того, как закончится твой срок. Я не хочу, чтобы ты здесь находился, тем более все шесть лет.

Опустив саркастический комментарий, крутившийся у меня на языке, я продолжаю листать дело. Работа секретным агентом для ФБР пошла не по плану. Никогда не предполагал попасть в гребаную тюремную камеру, но пришлось, чтобы не раскрыть себя. Мне пришлось взять вину на себя за убийство правой руки Марко, которое совершила Джесса.

Неважно как, я был взбешен, когда она спустила курок, но Джесса спасла мою жизнь. Они бы продолжили избивать меня до смерти, а потом изнасиловали бы ее. Я просто рад, что она смогла тогда уйти, и что, по словам Джея, Марко больше не беспокоил ее.

Но я знаю, он будет следить за ней, чтобы выйти на меня. Поэтому, выйдя отсюда, моим первым делом будет убедиться, что Джесса в безопасности. Остается только подождать еще три года до окончания фиктивного срока.

Если мы хотим не упустить шанс поймать Марко, я должен отсидеть. Не выдержу — меня раскроют. Я хочу посадить этого преступника, поэтому от меня здесь будет больше пользы.

— Давай, — вздыхает Джей. — Оденем обратно наручники и доставим тебя в конспиративный дом.

Киваю и протягиваю руки перед собой, пока он свободно закрепляет металлические наручники и ведет меня к своей машине. Сажусь назад и смотрю, как город постепенно исчезает.

— Стоп! — выкрикиваю я. — Развернись и остановись перед кофейней.

Он делает, как я прошу. Зная, что она не может меня видеть сквозь тонированные окна, я смотрю на Джессу. Она сидит за уличным столиком с друзьями, ее длинные светлые волосы развеваются на ветру. Девушка одета в ниспадающее платье, открывающее бедра как раз настолько, чтобы разыгралось воображение. Большая шляпа от солнца прикрывает ее невинные голубые глаза, и я так отчаянно хочу почувствовать ее губы снова, прижать ее мягкое тело к своему.

— Она выглядит счастливой, приятель, — останавливает ход моих мыслей Джей.

— Да, похоже, — соглашаюсь я.

— Она того стоит?

Мой ответ — отсутствие ответа. Мне не нужно ничего говорить, чтобы знать, что я все делаю правильно. Как будто почувствовав меня, Джесса поднимает голову и смотрит в мою сторону. Улыбка сходит с ее лица, и она прищуривает глаза, словно пытаясь увидеть сквозь темное стекло. Я шепчу:

— Твою ж мать.

Она так чертовски идеальна. Слишком хороша для меня. Хотя она и не знала ничего обо мне или о том, кем я стал. Человеком, которым я всегда стремился стать. Она не знает, что я чист сейчас, что я один из хороших парней. Мое грязное прошлое всегда будет преследовать меня, поэтому ни в коем случае не позволю этому коснуться ее.

Отвожу взгляд:

— Поехали отсюда.

— Роджер, — голос Джея потерял свой энтузиазм. Конечно, он почувствовал мое отчаяние.

По прибытии, я начинаю рыться в кухонных шкафах, засовывая всюду свой нос. Еда в тюрьме дерьмовая. Приняв горячий душ, не стал бриться — все равно никто не увидит. Ложусь спать и встаю всего через два часа. Обхожу дом, и прежде чем лечь снова, трижды удостоверяюсь, что револьвер рядом с кроватью заряжен.

У Марко в тюрьме так много своих людей и купленных копов, что кроме Джея, я никому не доверяю. Он единственный близкий человек. Когда мне было семнадцать, я начал шпионить для него, так и пошло.

Быть уличным ребенком означает попасть в тюрьму, не смотря ни на что. Отбыть срок в колонии было как обряд посвящения. Но как совершеннолетний, я не хотел возвращаться. С Марко на хвосте, мне не хватало свободы. Надеюсь, больше так продолжаться не будет. Я смеюсь над иронией того, что служу правительству США, гния в тюремной камере. Единственная мысль о Джессе ставит точку в моей вечеринке жалости к себе. Она бы никогда не выжила в тюрьме, и когда бы она вышла, Марко поимел бы ее задницу за убийство его человека.

Но с тех пор, как я взял вину на себя, он ждет меня. Око за око. Потом Марко придет за ней. Я знаю, как он действует, и его молчание ничего не значит. Он хочет отомстить. Просто я должен быть умнее и быстрее.

***

Я хватаюсь руками за решетку и прислоняю голову к холодному металлу. Сейчас около четырех утра, еще никто не проснулся. Осталось пять месяцев. Пять месяцев до того, как выйду отсюда. Я так чертовски благодарен, что пару лет назад была возможность побыть на свободе несколько месяцев. С тех пор я много думал. Слишком много, на самом деле.

Я мечтал о том, как бы все было, если бы я был нормальным. Если бы я родился в семье гребаного банкира или что-то в этом роде. Как у меня было бы все, что я так отчаянно хотел. За что бы я боролся не покладая рук и охранял бы как драгоценность.

Могу забить на все, но ее лицо вытатуировано у меня в голове. Она внутри меня. Она — все для меня. Я спрашивал себя миллион раз, что же это такое. Почему Джесса? Какого черта это может быть кто-то, кого я едва знаю? И каждый раз у меня нет ответа. Это просто она. Она и есть для меня та самая.

Звук шагов отвлекает меня от мыслей, один из охранников подходит и вручает мне конверт. Я сажусь на койку, открываю письмо и читаю новости от Джея. Бегло просматривая страницы, натыкаюсь на ее имя. Он пишет мне, что у нее есть бойфренд и что она не выглядит такой счастливой, как должна бы, но это вероятно стресс от открытия ветеринарной клиники. Джесса осуществила свою мечту. Мои губы складываются в улыбку, и возникает чувство, которое может вызвать только она.

Я разрываю страницы, когда заканчиваю, и спускаю их в туалет. Смотря, как уплывают белые кусочки бумаги, я чувствую боль в груди как от удара ножом. Но, несмотря ни на что, я проведу жизнь здесь, если это поможет ей быть в безопасности.

Джесса

— Как ты держишься? — спрашивает моя мама.

Я меняю положение ног подо мной, продолжая попивать вино и удерживая телефон около уха:

— Хорошо, только очень много дел.

— Ну конечно. Я так горжусь тобой. Горжусь обоими детьми. Мой сын успешный актер, а дочь совсем скоро станет ветеринаром.

Ее чувства отражаются на голосе, и я смеюсь:

— Ты плачешь?

— Нет, — всхлипывает она.

— Почему ты плачешь?

— Я просто так горжусь тобой. Знаю, что это никогда не было просто, но тебе удалось отстраниться от всего, и ты шла к своей мечте и… я запуталась, — хихикает она. — Извини.

— Все в порядке, мам. Рада, что ты гордишься мной, — и я рада, что она пропустила тот факт, что я все еще женщина с разбитым сердцем.

Мы поболтали еще несколько минут, прежде чем попрощаться, и я понимаю, что слишком устала, чтобы встать и идти в кровать. Так что я натягиваю одеяло со спинки дивана и засыпаю. Мама обычно бывает права, но в одном она ошиблась о моих мечтах. Они были не совсем такими же как в детстве. Уже десять лет в них было лицо, одно очень красивое лицо.

Глава 6

Джесса

29 лет

— Доктор Крю, вас ожидает следующий пациент.

Я быстро заканчиваю писать и беру карту у моей ассистентки. Она начинает вводить меня в курс дела по дороге к кабинету.

— Женский пол, возраст два года, рвота, диарея, вялость, температура сорок, — Кристен останавливается, чтобы сделать вдох. — Повреждений нет.

— Естественно, — бормочу я, уже зная, что не так с собакой.

Вхожу в кабинет с улыбкой на лице и расспрашиваю владельцев, пока осматриваю явно несчастную собаку. Ее десны бледные и немного поврежденные, она поскуливает от боли, когда я прощупываю ее живот, и, поднимая хвост, вижу выделения из влагалища — последний признак.

После разъяснения хозяевам, что у их собаки пиометра, то есть инфекция в матке, и что нужна срочная операция, они смотрят на меня, как будто не могут в это поверить. Когда они спрашивают о стоимости вмешательства, я говорю, что Кристен вернется с расценками.

Пока моя помощница разговаривает с владельцами, я стою за дверью и жду одного из четырех возможных ответов. Они согласны и хотят сделать операцию немедленно. Они хотят ее сделать, но не имеют средств в данный момент и просят разрешить оплату в рассрочку. Они хотят попытаться вылечить собаку дома лекарствами, так как у них нет денег, но это невозможно, потому что без операции животное погибнет. Или они хотят использовать те деньги, что у них есть на эвтаназию, так как не могут себе позволить операцию.

Когда Кристен выходит, ее взгляд говорит, что они выбрали четвертый вариант, и мое сердце сжимается:

— Дай мне поговорить с ними. Может быть, они откажутся от собаки, — тогда я ее заберу, собака не виновата, что ее не стерилизовали.

После продолжительной беседы, для которой потребовался весь мой опыт, за полтора часа до закрытия, хозяева решают переписать собаку на клинику. Я прооперирую ее и затем найду для нее новый дом.

Пока я торопилась завершить прием посетителей, моя ассистентка взяла анализ крови и приготовила собаку к операции. Успешно проведя овариогистерэктомию (прим. удаление яичников и матки), мне удается спасти жизнь животного. К концу дня получается, что я работаю уже тринадцать часов и мертвецки устала.

Я испытаю оргазм, если прямо сейчас приму душ и лягу в кровать. Нажимаю кнопку подогрева сиденья и жду, когда оно станет теплым, прежде чем выехать с парковки. Проезжая уединенную часть города, мою машину начинает трясти.

— Нет, нет, нет… только не сейчас.

Машина выравнивается, и я молча благодарю Бога, что все закончилось, что бы это ни было.

В итоге, вкатываюсь на подъездную дорожку и могу уже слышать, как лают мои собаки. Не важно, каким трудным был день, насколько дерьмовым было расписание или как ужасны некоторые люди, мои собаки приносят облегчение. Они успокаивают, когда я возмущаюсь, и поднимают настроение, когда грущу.

С удовольствием приветствую их и опускаюсь на колени, чтобы дать им столько же любви, сколько они мне. В записке от человека, который выгуливает собак, говорится, что их покормили в пять, так что я выпускаю их на задний двор и играю с ними еще немного.

— Простите, ребята. Я разбита, пойдемте спать.

Они следуют за мной внутрь, и когда я выхожу из душа, все трое ждут меня в кровати.

***

Вместо того, чтобы молиться Господу, проклинаю его прямо сейчас, потому что застряла посреди дороги, опаздывая на работу, под проливным дождем. Я уже вызвала эвакуатор, и мои колени подпрыгивают вверх-вниз в ожидании. Сзади паркуется автомобиль, в то же время спереди подъезжает эвакуатор. Я выскакиваю навстречу водителю, подписываю бумаги и бегу назад к машине Кристен.

— Вот черт, льет как из ведра! — говорю я, вытирая воду с лица.

Моя помощница смеется:

— Ты насквозь промокла.

— Знаю.

— Хорошо, что у тебя есть запасная форма.

Она привезла нас в клинику, и остаток дня прошел без происшествий. Мне сообщили, что машина готова, и по окончании рабочего дня Кристен подбросила меня до мастерской.

— Спасибо, я ценю это.

— Без проблем.

Выхожу, и до того, как закрывается дверь, она зовет меня.

— Да?

— Я встречаюсь с подругами в «Веню» сегодня вечером. Хочешь с нами?

Обычно я одиночка. Остаюсь дома и играю с собаками или читаю. Иногда смотрю старые фильмы. Но после последней пары дней, выпить — звучит заманчиво.

— А знаешь, что? Да, звучит здорово.

Ее глаза расширяются от удивления:

— Потрясающе. Мы будем там к восьми.

— Хорошо, увидимся.

К счастью, дождь закончился раньше, но мне пришлось перепрыгнуть пару луж по дороге к зданию. Запах машинного масла и бензина ударяет в нос до того, как я вхожу, и раздается громкий колокольный звон, заставляя меня вздрогнуть. Не ожидала такого громкого звука, но предполагаю, это сделано, чтобы услышать входящего сквозь шум дрелей и моторов.

Мужчина с длинной бородой подходит к стойке администратора и спрашивает, вытирая руки о комбинезон:

— Я могу помочь вам?

— Да, я Джесса Крю. Ваши ребята отбуксировали мою машину с проколотым колесом сегодня утром.

— О, да, — он роется в бумагах, вытаскивает мою, я подписываю и расплачиваюсь кредитной картой.

Машина едет плавно как никогда раньше. Когда я добираюсь до дома, мои собачки с нетерпением уже ждут моего прибытия. Открыв заднюю дверь, чтобы они могли выйти, я переодеваюсь в штаны для йоги и веду их на прогулку.

Обычно, я бы провела остаток вечера со своими собаками. Но, несмотря на то, что мне не хочется снова оставлять их одних, я принимаю душ и одеваюсь, готовая к выходу. Я была слишком долго в одиночестве, пора уже немного повеселиться.

Где-то в шкафу у меня было черное платье, но когда я его надеваю и смотрю на себя в зеркало, то осознаю, насколько оно старомодное. Рукава со сборками и длина по колено старят меня. Я срываю с себя платье и рыщу в поисках другой одежды. Я радуюсь, когда нахожу пару старых кожаных брюк.

Чудесным образом, они все еще хорошо на мне сидят, и серебристые туфли, которые я не надевала лет сто, отлично с ними смотрятся. У меня нет подходящего верха, поэтому я надеваю бюст с кружевными лямками, майку поверх и несколько цепочек. Получается достаточно хорошо.

Я не завивала волосы, наверное, лет десять и не собиралась начинать сегодня, поэтому собираю их в конский хвост и наношу немного макияжа. Кормлю собак, перекусываю сама и беру такси до бара.

В клубе темно и шумно, но я сразу вижу Кристен. Она сидит в компании девушек, которые смеются, и заметно, что они хорошо проводят время. Я заказываю выпивку в баре и направляюсь к ним.

— Ты сделала это! — верещит Кристен.

— Да.

— Девочки, это доктор Крю…

— Джесса, — поправляю я. Все еще странно, когда меня называют доктор.

Кристен хихикает. Да, она уже пьяна.

— Джесса, это мои подруги: Келли, Марианна и Меган.

— Приятно познакомиться.

Мы еще немного поболтали и посмеялись, пока музыка не стала громче, а освещение не таким ярким. Они вытащили меня на танцпол и, в итоге, все было отлично. Я отбросила все свои мысли о стрессе, работе и выплатам по кредиту.

Мужские руки обхватывают мои бедра сзади, и я поворачиваюсь посмотреть.

— Хочешь потанцевать со мной?

— Конечно, — я обнимаю его за шею и двигаюсь в ритме музыки.

Парень пытается прижать меня ближе, но я сохраняю дистанцию. Хочу только хорошо провести время, повеселиться, наслаждаться жизнью… Думаю, что заслужила это, после стольких трудов за последние несколько лет.

У меня были отношения, но по тем или иным причинам, они заканчивались. В основном виновата я, потому что поместила Тая на воображаемый пьедестал, и никто не мог сблизиться со мной. Разобравшись, что это напрасная трата времени, я сдалась.

Когда песня заканчивается, благодарю своего партнера и отворачиваюсь. Он уходит, а другой парень приближается к Кристен.

— Собираюсь пойти в туалет, — кричу я ей и подругам, сквозь шум музыки.

Они показывают мне большие пальцы вверх, и я начинаю прокладывать путь между танцующими телами, затем спускаюсь в коридор. Клянусь, им надо удвоить количество женских туалетов. Всегда длинные очереди, неужели они не догадываются просто добавить еще кабинок. Не понимаю.

В итоге, я попадаю внутрь, а когда возвращаюсь, все сидят за столом, кроме моей помощницы.

— Где Кристен? — спрашиваю их.

— Все еще танцует с тем парнем.

— А, понятно, — я не назвала бы то, что она делает, танцем. — Я собираюсь уходить. Было здорово встретиться с вами.

И я не вру, потому что отлично провела время.

Я стала другим человеком после событий шесть лет назад. Больше не позволяю себе излишеств, как большинство женщин моего возраста. Я стала еще большей домоседкой, чем была раньше, опасаясь пребывать снаружи. Если вижу черный внедорожник, ныряю в свою машину, чтобы меня не увидели. Не представляю, что это были за люди той ночью, но я убила одного из них, и, конечно, карма настигнет меня.

— Нам тоже. Береги себя.

Принимаю решение вернуться на танцпол в последнюю секунду. Снова вьюсь между людьми, чтобы попрощаться с Кристен лично. Хочу убедиться, что с ней все в порядке, прежде чем уйду. Она с энтузиазмом обнимает меня, и я говорю:

— До свидания, — отодвигая ее от себя. — Ты уверена, что нормально доберешься до дома?

— Все отлично! — она кивает на парня за собой, я осматриваю его и посылаю ей свой лучший «береги себя» взгляд заботливой мамаши.

— Ладно, пока.

Несмотря на танцы среди множества потеющих тел, моя кожа не такая разгоряченная, но, когда я выхожу наружу и вижу его, начинаю гореть. Тай облокотился на свой грузовик прямо напротив клуба и смотрит на меня. Ждал, может быть? Дверь позади меня закрывается, басы затихают, в то время как удары сердца начинают отдаваться в груди.

Он не сводит с меня глаз. Если бы могла двигаться, то побежала бы к нему, но я парализована. Мы не виделись шесть лет. С тех пор, как он смотрел на меня через стеклянную перегородку и говорил, что никогда не хочет видеть меня снова… Я была той, кто спустил курок, но он взял вину на себя.

Теперь он выглядит чертовски горячо. Его руки огромны. Глаза по-прежнему прекрасны, но взгляд стал жестче. Волосы чуть длиннее, чем были раньше. Брюки, в которые он одет, позволяют увидеть очертание его мужского достоинства.

— Готова? — спрашивает он, отталкиваясь от машины.

Не уверена, что правильно расслышала:

— Что?

— Готова?

Он, конечно, не может спрашивать меня о том, о чем я мечтала с тех пор, как впервые увидела его. С того момента, как Тай поцеловал меня той ночью, все, о чем я могла думать это то, что я хочу большего. Я всегда хотела еще.

— А?

— Джесса, — вздыхает он.

— Что?

— Ты готова?

— К чему?

Тай вторгается в мое личное пространство, теснит к закрытой двери клуба, даже не прикасаясь. Тепло его тела достигает меня даже на расстоянии, и я чувствую, как начинает гореть мое лицо, а трусики становятся влажными. Он обводит указательным пальцем мой рот, и его глаза, наблюдая за этим, темнеют.

— Ко мне.

Он прикусывает свою нижнюю губу, и я тотчас вспоминаю наш последний поцелуй. Никогда не испытывала такого вожделения с тех пор, и все, что он делает, — целует меня. Я стараюсь запихнуть подальше воспоминания о той ночи и сосредоточиться на этом моменте, его руках на мне и как сильно я хочу большего с Таем.

Когда я одна в постели прикасаюсь к себе, всегда представляю его. Когда я раньше занималась сексом с другими ничтожными партнерами, что были в моей жизни, я притворялась, что это он. Я знаю, чего хочу. Хочу с тех пор, как была подростком.

— Да.

Глава 7

Тай

Я беру Джессу за руку, веду к стоящему в нескольких шагах грузовику, усаживаю и закрываю за ней дверь. Мой член пульсирует в джинсах, готовый вырваться наружу и погрузиться в нее. Прошло шесть лет с тех пор, как я был с женщиной. Осознание того, как быстро могу кончить, заставляет меня пожалеть о своем решении, едва мы отъезжаем от бара. Я должен был облегчиться со шлюхой, но при одной мысли о другой киске мой член становится вялым.

Физически я силен. Мне нужно было доказывать это всю свою жизнь. В тюрьме со мной никто не связывался. Ну, ладно, Джимми пытался. Он был первым и единственным кто попробовал, и я уложил его одним ударом. Потом его «шестерка» пытался достать меня тоже, и я держал его за шею одной рукой так, что охранникам пришлось разжимать мои пальцы, пока я не придушил его.

Однако, если говорить о моральной стороне? Эта девочка ослабила меня. Сделала чертовски беспомощным. Мне просто надо попробовать ее. Всего один раз тщательно и вдумчиво. Мне реально нужна помощь, прежде чем я буду удовлетворен. Затем я оставлю ее.

Джесса сжимает мое бедро, и я поворачиваюсь, чтобы снова взглянуть на нее. Черт, она великолепна. Люблю то, что ее волосы все еще длинные, не терпится ухватиться за них. Я мечтал, как буду брать ее разными способами. Дрочил, представляя свой член у нее во рту. Черт возьми, даже просто думая о ее губах.

Она сжимает ноги и придвигается ближе. Накрываю рукой ее киску поверх обтягивающих кожаных брюк:

— Ты горишь, детка.

— Тай, — шепчет она.

Не знаю, чего хочу больше. Сделать это грязно и быстро прямо в грузовике, или чтобы она лежала подо мной. Желаю насладиться ее мягкой кожей, почувствовать тело, прижатое к моему. Игнорирую ее призыв, срываюсь с парковки и еду дальше по пустой улице.

— Я не смогу добраться до тебя, пока ты в брюках. Будь терпеливой, Джесса.

Она разочарованно ворчит, хватает меня за запястье, удерживая на месте, и двигает бедрами, создавая трение. Пытаюсь убрать руку, но она крепче держит и вжимается в мою ладонь.

— Если ты кончишь таким образом, то потеряешь мой рот, чего бы мне очень не хотелось. Я мечтал, как ты оседлаешь мое лицо шесть гребаных лет, детка. Не лишай меня этого.

— Тай…

— Не кончай, Джесса.

— Тай, — повторяет она, ее дыхание ускоряется.

Я отрываю руку и хватаюсь за руль. Иисус, прикосновение даже сквозь одежду вызывает покалывание в яйцах.

— Мы почти на месте.

— Быстрее.

Задеваю бордюр, заезжая на подъездную дорожку к ее дому, она рывком открывает дверь и бежит к крыльцу. Выпрыгиваю из грузовика и морщусь от того, как член трется о джинсы во время движения. Я следую за ней, готовый схватить и раздеть ее прямо за входной дверью, как слышу, что на меня рычат три собаки.

— Не обращай на них внимания.

Джесса запрыгивает ко мне на руки, я отступаю, ловя ее и толкая дверь, чтобы та закрылась. Она припечатывается своим ртом к моему. Не уверен, кто первый раскрыл губы, но, когда ее язык касается моего, Богом клянусь, мое чертово сердцебиение отдается пульсацией в члене.

— Кровать, — направляю я нас.

Она кивает в сторону коридора, я открываю первую попавшуюся дверь, не разбираясь, чья это комната. Все, что мне нужно, это место, куда ее можно положить. Джесса прижимает меня к закрытой двери и опускается на колени. Нетерпеливо расстегивает мои джинсы, спускает их и обхватывает руками член. У меня вырывается непроизвольное шипение, когда она начинает ласки, ее пальцы не могут соединиться, пока Джесса пытается обхватить член. Прошло слишком много времени с того момента, как мне пришлось довольствоваться только собственной рукой, и я не был настолько доведен до отчаяния с того времени, как был тринадцатилетним подростком, занимающимся сексом в первый раз.

Она берет его в рот, и я ударяюсь головой о дверь. Черт, не думал, что это случится, что это и ее желание тоже. Ее потребность настолько сильная, как и моя. Ее изящные пальчики слегка касаются моих яиц, короткие ноготки царапают чувствительную кожу. Мои яйца сжимаются ошеломляюще быстро, и я отталкиваю ее, пока не излился ей в горло. Не важно, сколько это продолжалось бы, я не намерен кончать так скоро.

Джесса почти упала, но я успел подхватить ее. Избавляюсь окончательно от штанов и боксеров, поднимаю ее с коленей, и она приближается к кровати. Избегаю смотреть в глаза, боясь испытываемых мною чувств, снимаю с нее майку и накрываю ладонями грудь поверх черного бюстгальтера. С ее губ срывается стон, склоняюсь и посасываю вершинки сосков. Сквозь тонкий слой ткани слега щелкаю по затвердевшим соскам, и она падает назад на кровать. Снимаю рубашку через голову, и еще до того, как та успевает коснуться пола, мои руки на поясе ее брюк, стаскивают их. Обхватываю огрубевшими пальцами икры Джессы, раскрываю ноги и набрасываюсь на нее, словно оголодавший. Она удерживает мою голову, помогая себе двигаться напротив моего рта. Трахаю ее языком, сладкий насыщенный аромат проникает мне в горло. Как только она напрягается, поднимаю ее и ложусь на спину, передвигая так, чтобы киска находилась надо мной:

— Трахни мое лицо, Джесса.

— Что? — ее частое дыхание становится прерывистым.

Хватаю ее за бедра и опускаю на свое лицо, пронзая своим голодным языком.

— Твою ж мать.

Она немного приподнимается и опускается на мой язык. Сжимаю ее попку, до смерти желая погрузить свой ствол в тесный, горячий, влажный жар. Джесса начинает раскачиваться надо мной, и я использую все, что у меня есть, — нос, подбородок, зубы, язык, чтобы привести ее к оргазму. Конечно, хочется быть сногсшибательным, но будучи эгоистичным, нуждаюсь погрузиться в нее больше, чем в кислороде.

Слегка ударяю языком по клитору, в то время как ласкаю ее вход средним пальцем и затем вставляю его в ее тело.

— Тай! — кричит она.

Она сжимается вокруг моего теперь уже влажного пальца, и я позволяю ей кончить. Ее тело дрожит, а из моего члена выделяется столько смазки, что чувствую ее у себя на животе.

Укладываю Джессу на спину, потираю распухшие складочки влажным концом члена, постукивая им по пульсирующему клитору:

— Тебе хорошо?

— Да.

— Отлично, — я скользнул в нее на всю длину, почти полностью вышел и тут же чуть не сдался. — Черт, так хорошо.

Ее киска затягивает меня снова, падаю на предплечья, смотря туда, где мы соединяемся, чтобы не видеть ее ангельское лицо. Осознание происходящего заставляет меня хотеть одновременно продлить все это настолько, насколько возможно, и, одновременно, чтобы все побыстрее закончилось. Чем дольше нахожусь в ней, тем больше начинаю хотеть делать это снова и снова. Толкаюсь жестче, сильнее и интенсивнее, она обхватывает мою талию ногами. Аромат возбуждения наполняет комнату, и я рычу, когда неожиданно изливаюсь в нее в тот момент, когда ее стенки сжимают меня. Она учащенно дышит и затихает, впиваясь в меня ногтями, ее бедра дрожат. Я сдерживаю возбуждение, испытывая головокружение от самого лучшего опыта, что был в моей жизни. Самого сладкого. Самого потрясающего.

Откатываюсь от нее и закрываю рукой глаза. Черт, о чем я думал? Джесса придвигается и закидывает на меня руку и ногу. Не прикасаюсь к ней. Не могу. Даже если мои пальцы горят от желания приласкать ее спину или запутаться в ее волосах.

Чем дольше остаюсь рядом, прикасаюсь к ней, тем больше хочу ее. Чувствую, как Джесса расслабляется, дыхание становится ровным. Выскальзываю из-под нее и собираю одежду. Когда открываю дверь, собаки виляют хвостами, стуча ими по полу. Обхожу их на цыпочках, прикрываясь своим барахлом, одеваюсь и ухожу.

***

Возвращаюсь к себе около часа ночи и, когда понимаю, что я не один такой ранний, выхватываю из бардачка свой «Глок» и выпрыгиваю из машины. Нет смысла откладывать неизбежное.

— Марко, — киваю я и иду, минуя его, к складу.

Слышу его шаги позади меня, подхожу к столу, он обходит, достает кейс и открывает его:

— Все здесь.

Беру плотно набитый пакетик, взвешивая в руке. Без слов закрываю чемоданчик. Забираю его, разворачиваюсь и ухожу. Он следует за мной к выходу, и перед тем, как сесть в машину, слышу, как меня зовут по имени. Когда поворачиваюсь, требуется сопротивление каждой клетки моего существа, чтобы не убить его прямо сейчас. Воздать ему по заслугам за то, как он обошелся с моей матерью. Медленная болезненная смерть. Она могла оставаться наркоманкой, но, возможно, и завязала бы. И все же, не могу. Не сейчас. Я вышел только неделю назад. Мне нужно больше времени.

Поднимаю бровь и жду, что он скажет.

— Что за молчанка, старина?

Он такой самодовольный ублюдок. Чертовски ненавижу его.

— Мне нечего тебе сказать.

Плюхаюсь на сиденье грузовика и открываю окно:

— Ты получишь свою прибыль через три дня.

— Принесешь через два и получишь дополнительно пять процентов.

— Мы договаривались на три дня, и мне не нужны от тебя гребаные бонусы.

Включаю передачу и выезжаю с темной парковки. Захожу в мою пустую, необставленную квартиру и нахожу полную наличности сумку, ожидающую меня. Они уже доставили ее. Теперь мне нужно все сплавить.

Глава 8

Джесса

Две недели. Две долбанных недели с тех пор, как он трахнул и бросил меня. Как он посмел?

Я живу с непреодолимым чувством вины с той ночи, когда арестовали Тая… Зная, что несу ответственность за смерть человека, и неважно насколько он был плохим. Может, у него были дети, жена? Может, еще живы его родители и плачут на могиле, потому что сына забрали слишком рано?

И Тай. Боже, груз на душе от того, что он в тюрьме за преступление, совершенное мной, был иногда так тяжел, что я едва могла дышать. И хотя он не оставил мне выбора, было ли принято верное решение? Все время я задаюсь вопросом, поступила ли я правильно, позволяя взять вину на себя, но оглядываясь назад, знаю, что сделала все как надо.

После ареста Тая той ночью, я была сама не своя. Я убила человека. Стреляла в него, и он умер прямо на моих глазах. Я смогла пойти в тюрьму спустя пару дней, хотела увидеться и поговорить с Таем. Я разыскала его, и, когда он вышел из-за угла в оранжевом комбинезоне и наручниках, все пропало. Я уперлась лбом в прозрачную перегородку, разделяющую нас.

Никогда не забуду, как он взял телефон и его гневные слова, когда я нашла в себе силы поднять трубку:

— Убирайся к черту отсюда. Я не знаю тебя, никогда не знал и не хочу видеть тебя снова. Слышишь меня?

У меня отвисла челюсть, но я смогла кивнуть.

— Слушай меня внимательно. Я не знаю тебя. Понятно?

— Но…

Он наклонился вперед, на долю секунды его жесткие черты лица смягчились, и он сказал одними губами: «Джесса, пожалуйста». В то же мгновение он прорычал в трубку:

— Ты поняла меня?

Я не могла говорить, поэтому кивнула, вытирая слезы, положила телефон и ушла.

Это было шесть лет назад. Конечно, я внимательно следила за судебным разбирательством. Когда пришла увидеться с ним после вынесения приговора, обнаружила, что мое имя удалено из списка посетителей, поэтому оставила свои попытки и больше не возвращалась.

Затем Тай появляется возле бара, привозит меня домой, мы занимаемся лучшим сексом в моей жизни, и он снова исчезает. Ну и пошел он! Пусть катится с этими долбанными чувствами, которые я испытываю к нему с семнадцати лет. Я была одержима им двенадцать лет. Пришло время двигаться дальше.

— Конечно, Нил. Пятница звучит отлично, — отвечаю я офицеру полиции, чьей служебной собаке я только что сделала прививку.

— Хочешь, чтобы я приехал за тобой?

— Да, это было бы здорово. Вот здесь, — торопливо записываю адрес и мобильный телефон на обратной стороне своей визитки. — Я работаю до пяти, так что в семь, хорошо?

— Да, конечно. Увидимся.

Я улыбаюсь Нилу, выхожу из смотровой и, сделав пару шагов, упираюсь затылком в стену. Что я делаю? Иду на свидание назло Таю. Чтобы доказать что? Что не хочу его настолько сильно.

Не важно. Очевидно, что ему надо было просто перепихнуться с кем-то после освобождения из тюрьмы, и я была готова участвовать в этом. Нельзя продолжать держаться за мужчину, который исчезает в мгновение ока. Я не становлюсь моложе и хотела бы однажды создать семью. Я представляю рядом мужчину, который хочет, чтобы нас видели вместе, вместо того, который все время убегает.

Вздыхаю, глядя в компьютер и проверяя расписание, затем мою руки и направляюсь на следующий прием. Я делаю то же, что и последние шесть лет — стараюсь быть занятой делами, чтобы не вспоминать.

***

Все мои собаки поднимают лай, когда раздается стук в дверь, и я пытаюсь утихомирить их перед тем, как открыть Нилу.

— Привет, извини. Они любят поговорить. Даже слишком.

— Я люблю собак, поэтому и работаю в подразделении К9, — улыбается Нил и входит, вручая мне небольшой букет цветов.

— Спасибо, они красивые.

Закрываю за ним дверь, и он склоняется приласкать моих собак.

— Мне нравится твой дом.

— Благодарю. Я переехала сюда чуть больше года назад. Было сложно найти что-то со двором в этой части города.

Иду на кухню. Открываю шкафчик, чтобы достать вазу, но не дотягиваюсь.

— Я достану ее, — говорит Нил прямо за мной. Я чувствую его дыхание на своей макушке.

— Спасибо.

Я отхожу, пока он легко достает пурпурную вазу и подает мне. Поставив красочный букет в воду, направляемся к его внедорожнику. Сначала он открывает мою дверь и помогает забраться, затем обходит машину и садится сам.

— Думаю, мы могли бы поехать в новый ресторан с морепродуктами, если ты захочешь.

— Конечно, звучит здорово.

Смотрю в окно на проплывающий мимо город, и чем дальше удаляюсь от дома, тем отчетливее становятся неприятные ощущения. Не то, чтобы я боялась, просто не хочу всего этого. Не хочу этого парня. Желаю того, который отказался от меня, и это отстойно.

— Итак, ты местная?

— Да, — прочищаю горло и поворачиваюсь к нему. Он привлекательный. Волевой подбородок, ярко-голубые глаза, светло-коричневые волосы. Плюс, он коп. — Родилась и выросла. А ты?

— Я жил на севере, но подал заявку и получил здесь работу четыре года назад.

— О, круто.

Он накрывает своей рукой мою и пожимает ее:

— Я рад, что ты согласилась пойти. И ждал этого момента всю неделю.

Не отвечая, я улыбаюсь и стараюсь не двигать руку, хотя на самом деле хочу отдернуть ее. Нил поглаживает меня большим пальцем всю дорогу до ресторана, и я вздыхаю с облегчением, когда мы паркуемся.

Вот, что Тай сделал со мной. Я не могу серьезно относиться к другим мужчинам. Так трудно быть близкой с кем-либо. Все отношения, что у меня были, заканчивались расставанием, просто потому, что те парни не были Таем. Это не справедливо по отношению ко мне, я осознала это, поэтому действительно стараюсь не сравнивать Нила с Таем.

Все время, что мы ужинаем, я обдумываю свою жизнь. Вот передо мной милый, приятный, привлекательный мужчина с хорошей, уважаемой работой. Он явно заинтересован во мне и не показывает ничего, кроме вежливости и обаяния. Вместо грязных разговорчиков одного бандита, засевшего у меня в голове.

Безусловно, со мной что-то не так. Может это какая-то извращенная версия вины выжившего или что-то еще. Имею в виду, я убила человека только потому, что он собирался стрелять в моего героя. Тай мог вести себя так, будто принадлежит улицам, но я знаю лучше. Он не такой. Он спасал меня несчетное количество раз. Он не плохой. Он хороший, очень-очень хороший.

После двух бокалов вина, я пью воду. Нил оплачивает счет, не показывая его, и приобнимает меня за талию, чтобы вывести из ресторана. Или я хорошо притворялась, или он действительно без ума от меня. Поездка домой проходит в тишине, только радио тихонько играет.

Он больше не держит меня за руку, и я задаюсь вопросом, не обидела ли его. Понял ли Нил, что мои мысли не с ним? Может ли мужчина почувствовать, что женщина думает о другом? Хотя, мне уже все равно. Наверное, я так и останусь незамужней. В любом случае, мне не нужен мужчина, у меня есть мои собаки.

Когда мы подъезжаем к дому, он спешит открыть мою дверь и провожает до крыльца. Я достаю ключи из сумочки, вставляю в замочную скважину, но не открываю дверь:

— Спасибо за ужин. Я хорошо провела время, — лгу я. Он, на самом деле, не причем. Дело во мне. Звучит так же фальшиво, как и кажется.

— Я тоже, — он подходит ближе, чтобы оставить легкий поцелуй на моих губах. — Я позвоню.

Мне не хватает духу сказать ему «нет»:

— Хорошо.

Он кивает и ждет, когда я войду. Улыбаясь, открываю дверь, поворачивая ключ, и аккуратно закрываю ее.

— Привет, ребятки, — тороплюсь к задней двери, чтобы выпустить собак и положить им еду, пока они делают свои дела. Когда они забегают обратно, иду в душ, затем надеваю халат, завязывая пояс на талии.

Выхожу во внутренний двор, позволяя собакам погулять еще немного, затем возвращаюсь и закрываю за собой раздвижную дверь. После того как выключаю везде свет, иду к лестнице наверх. Как только переступаю порог, у меня вырывается крик ужаса.

— Как прошло свидание? — спрашивает Тай.

— Какого черта ты здесь делаешь?

— Как прошло твое свидание, Джесса?

Он сидит неподвижно на краю моей кровати, но по его тону становится ясно, что Тай сильно пьян. Я сглатываю и избегаю смотреть ему в глаза.

— Посмотри на меня, — рявкает он. Я послушно перевожу взгляд на него. — Как прошло чертово свидание?

Через пару секунд я успокаиваюсь после неожиданной встречи с ним и начинаю злиться. Этот парень трахнул меня и не был настолько любезен, чтобы оставить хотя бы прощальную записку. Ну что ж, в эту игру могут играть двое.

— Все было прекрасно.

Его брови сходятся на переносице, и он встает. Черт.

— Было ли, а?

— Да.

— Сними халат, — требует он, надвигаясь меня.

Я обхожу его и бросаюсь в другой конец комнаты.

— Не играй со мной. Сними чертов халат.

У меня пульсируют вены на шее, мышцы живота напрягаются, а киска пульсирует.

— Нет.

— Нет?

— Ты оставил меня, — замечаю я тихим голосом. Теперь он понимает, что я тоже пьяна.

— Да, а теперь я вернулся. Снимай халат.

Он бросается вперед и ловит меня, припечатывая спиной к стене. Наклоняет голову, осматривая каждый сантиметр лица, затем проводит большим пальцем по губам. Низкое рычание раздается из глубины его горла, и он набрасывается на мой рот.

Я сжимаю губы в смехотворном протесте, но Тай упрашивает их раскрыться своим языком. И я не могу сопротивляться. Это делает меня слабовольной, но мне так хорошо, что становится все равно. Его пальцы развязывают пояс халата, и он делает шаг назад, раскрывая его и позволяя соскользнуть на пол.

— Так прекрасна, — шепчет он. — Черт возьми, ты так красива.

Он подходит, его грудь соприкасается с моей, Тай проводит рукой между моих ног:

— Он прикасался к тебе здесь?

— Нет.

— Это хорошо. Никто, кроме меня, не смеет дотрагиваться до тебя.

Я должна быть взбешена сейчас. Ударить бы его по яйцам. Но нет. Растекаюсь как желе. Быть с ним — это все, что я когда-либо хотела. Чтобы он овладевал мной всеми способами, о каких я мечтала.

Тай резко раздвигает мои ноги своей ногой и опускается на колени. Я держусь руками за стену, чтобы устоять. Тай ведет языком по внутренней стороне бедра, и я смотрю, как он слизывает мою влагу. Достигая вершины, он всасывает так сильно, что я прогибаюсь. Одной рукой он возвращает мое тело обратно и кусает клитор. Я кричу, он усмехается, раскрывая меня для лучшего доступа. Он ничего не делает, только смотрит на мое чувствительное, трепещущее местечко:

— Твоя киска голодна сегодня.

Тай поднимается и идет к моему креслу для чтения, снимает свои серые тренировочные штаны, высвобождая длинный, толстый, твердый член. Новая порция влаги течет по моим ногам. Садясь, он указывает на свои колени, и я с нетерпением иду к нему. Расставив колени по бокам от него, начинаю медленно опускаться, но Тай останавливает меня:

— Это не для тебя. Ты трахаешь меня, пока я не кончу глубоко внутри тебя, потом ты поднимаешь свою хорошенькую попку и идешь в кровать.

— Что? — выдыхаю я. Мои бедра горят и трясутся от предвкушения.

— Ты позволила прикоснуться к себе другому мужчине и поцеловать себя.

Я начинаю слезать. Да пошел он. Может, я и хочу Тая, но не позволю его члену победить меня. Кто он такой, чтобы указывать, кто может до меня дотрагиваться, а кто нет?

Как только я отодвигаюсь, Тай хватает меня за бедра и тянет вниз, при этом сам толкается вверх и полностью входит в меня.

— О, черт, — задыхаюсь я.

— Двигайся, но сама не кончай, — сдавленно говорит он.

— Тай, — хнычу я, скользя вверх.

— Вот так хорошо. Я единственный, кого ты будешь трахать. Меня, детка. Не забывай это. А теперь, двигайся.

И я делаю это. Как шлюха, кем видимо и являюсь, объезжаю его, преследуя оргазм, который вот-вот наступит. Он держит меня за бедра, управляя, и через пару минут я уже на пике. Тай притягивает меня к себе, и я чувствую, как он изливается, впиваясь в меня пальцами. Я пытаюсь продолжить движение, но он не дает. Черт возьми. Спина начинает покрываться потом, слезы заполняют глаза. Мой обидчик без слов встает и аккуратно кладет меня на кровать.

— Тай, — шепчу я, сжимая ноги.

Он натягивает штаны, копается в моей прикроватной тумбочке и достает вибратор:

— Ты не кончишь на мой член сегодня. Помни об этом, когда в следующий раз позволишь другому прикасаться к себе.

Даже будучи в состоянии сильного возбуждения, я чувствую боль в его словах, вижу страдание в глазах. Я бы сошла с ума, если бы увидела его с другой, поэтому не могу винить его. Он склоняется надо мной и целует в кончик носа:

— Я все же позволю тебе.

Тай прикладывает к моим распухшим складочкам конец ярко-розового вибратора, и я выгибаюсь над кроватью. Когда он включает его, вибрация оказывается именно в том месте, где я нуждаюсь. Мои стенки сжимают пустоту, я кричу, и оргазм, в котором я думала, он отказал мне, накрывает меня. Хнычу, ощущая, как волны мучительного наслаждения проходят по моему телу, принося удовлетворение, но не полное.

— Тебе нужен мой член, да?

— Да, — всхлипываю я, притягивая его ближе.

Он обхватывает мое лицо руками, стягивает снова штаны и скользит в меня одним плавным движением. Ничто не сравнится с ним. Никакой вибратор даже близко не дает такого ощущения гладкой твердости внутри. Мы оба стонем, и я обхватываю его ногами, притягивая ближе насколько это возможно. Тай касается своим лбом моего, мы смотрим друг на друга, занимаясь любовью медленно и основательно.

Задыхаюсь, как только накатывает новая волна удовольствия, и когда она достигает пика, мы выкрикиваем имена друг друга до того, как она разбивается. У Тая трясутся руки от напряжения, мои ноги раскрываются, пока он замедляет движение и замирает.

Еще до того, как я отошла, тепло его тела исчезает, он склоняется и целует меня. Я закрываю глаза от удовольствия, а когда открываю их, Тай уже ушел.

Глава 9

Тай

Я нахожусь в стрип-клубе… Нет, это не просто стрип-клуб. Это долбанный бордель. Марко сидит слева от меня, а я стараюсь отодвинуть свой стул подальше от женщины, делающей ему минет. Ее задница прямо у меня перед лицом, от вида раскрытой промежности виски встает поперек горла.

— Хочешь присоединиться? — спрашивает Марко, указывая на ее зад.

— Я в порядке.

— Вот как? Ты только вышел из тюрьмы и вдруг стал слишком хорош для моих девочек?

Я посмеиваюсь и провожу пальцем по ее ягодице:

— Не, приятель. Ты хорошо знаешь свое дело, справишься сам, — отвешиваю ей шлепок, и она взвизгивает, не выпуская член Марко изо рта.

— Иди-ка сюда и сядь своей п*здой на меня, — он хватает ее за волосы, и девица перемещает свое обнаженное тело наверх и опускается на него, как было приказано. Марко вынимает сигарету изо рта и закрывает глаза.

— Позже, брат, — я встаю и хлопаю его по плечу.

— На следующей неделе.

— Я знаю.

Киваю вышибале и направляюсь на выход. Как только заворачиваю за угол, у меня случается рвотный позыв прямо у кирпичной стены. Мой грузовик сразу за переулком, как только дохожу до него, убираюсь к черту подальше от этого места в сторону моего дома.

Я снимаю всю одежду по дороге к ванной. Тру кожу и позволяю горячей воде смыть всю гадость. Ничто не стоит того, чтобы купаться в этом дерьме, но у меня нет выбора. Я бы хотел, но та ночь шесть лет назад забрала мою свободу выбора. Черт, но до этого. Не думаю, что моя жизнь когда-либо мне принадлежала.

Марко любит контроль… Ему нравится чувствовать себя гребаным королем выдуманного им королевства. И даже несмотря на то, что у нас были… разногласия, он думает, что управляет мной, и поэтому оставил меня в живых.

Джесса — единственная непорочная вещь в моей жизни. Ее чистой красоты достаточно, чтобы сделать мою грязную душу снова чистой. Черт, последний раз, когда я помню у меня была чистая совесть, мне было лет восемь. Взросление рядом с матерью проституткой исказило мою картину мира. Я был втянут в ее мир и не мог сам выбраться оттуда.

Пока вытираюсь, слышу звонок телефона. Выхожу с полотенцем на талии, чтобы ответить:

— Да?

— Угол Седьмой и Проспекта. Полночь.

Звонок завершается. Я провожу рукой по волосам и делаю вдох, прежде чем начать одеваться. Выходя, хватаю спортивную сумку, полную кокаина, и кладу одноразовый мобильник в задний карман.

***

Когда я закончил, было уже два часа ночи, но мне нужно увидеться с Джессой. Необходимо прикоснуться к ней, чтобы напомнить себе ради чего я всем этим занимаюсь.

Паркуюсь за углом в двух кварталах. Добравшись до ее дома, взламываю замок на задней двери и направляюсь к лестнице наверх. Прежде чем подняться, бросаю собакам угощение и снимаю обувь.

Когда открываю дверь, мой член становится каменным только от запаха ее комнаты. Лаванда. Я сбрасываю штаны, приподнимаю одеяло и скольжу под него, прижимая девушку к себе. Толкаюсь бедрами, прижимая свой член между ее ягодицами.

Джесса испуганно ловит воздух, и я шепчу ей:

— Это всего лишь я.

— Господи. Не делай так. Ты напугал меня до смерти.

— Извини.

Она устраивается поудобнее, прижимаясь ближе, и вздыхает:

— Я сегодня не в форме.

Продолжаю водить губами по ее коже. Она ощущается чертовски приятно везде:

— Все хорошо. Я просто хочу обнимать тебя.

Она расслабляется, и я прижимаю ее еще ближе. Я зарываюсь лицом в ее волосы и закрываю глаза, чтобы поспать пару часов. Когда ты всю жизнь вынужден оглядываться, сон становится роскошью. Крепкий сон вообще недостижим, поэтому, когда просыпаюсь спустя четыре часа на восходе солнца, понимаю, насколько мне комфортно с ней. Она настолько умиротворяет меня, что я не могу ясно мыслить, находясь рядом.

Чувствую прохладу, когда выскальзываю из кровати. Выхожу через заднюю дверь, чувствуя себя обновленным после продолжительного сна. Вместо того, чтобы пойти домой, прохожу семь кварталов к кладбищу и усаживаюсь на траву у могилы моей матери.