Леон

Глава 9

Леон

В ушах звенит ток крови. Кажется, он настолько оглушительный, что гасит даже рев мотора «серебряной пули», на которой я мчусь к пристани, едва ли не со скоростью света.

Руки с такой силой сжимают руль, что они уже стерты до кровавых мозолей.

Зубы стиснуты до предела, височно-челюстной сустав ощущается окаменевшим и сдавливает скулы, вызывая резкую головную боль.

Я все больше погружаю ногу в педаль газа, несколько раз создавая опасную аварийную ситуацию на дороге. Несколько раз заезжаю на встречную полосу, потому что руки мотает из стороны в сторону. Не припомню, чтобы хоть что-то в мире меня настолько выводило из колеи. И все почему? Потому что какой-то китаеза наплел мне своих диких небылиц?

Эмили трахается с Драгоном. Бред. Быть такого не может. Она только моя девочка, мой мотылек. Никто не может больше дарить ей крылья, никто другой не даст ей взлететь. Никто другой не заставит ее биться в экстазе и произносить слова любви, ласки и верности.

Экстаз, эйфория, безумие… мы оба это чувствуем, без всяких таблеток и наркоты, словно эти процессы запускаются по венам самым натуральным, природным и древним способом.

От ревности сдавливает легкие, грудь, горло. От одной мысли, блядь, сдавливает, душит невыносимо. От навязчивых картинок о том, что это может оказаться правдой.

Я быстро нахожу яхту Драгона на пристани. Парусная, небольшая, но жутко дорогая — насколько я помню, подарок отца на его двадцатилетие. Внутри там тесно, но уютно и для двоих места вполне хватает, поскольку она рассчитана на длительные заплывы. И кровать есть, насколько я помню, да и другие горизонтальные поверхности.

Не ощущая собственных ног, буквально с разбегу запрыгиваю на яхту. Мне стоит быть тише, чтобы просто понаблюдать за тем, что происходит внутри. Сердце бешено колотится в и без того тесной груди, и я все еще надеюсь, что на яхте никого нет, или быть может, я застану там брата в гордом одиночестве. Он, правда, любит бывать здесь один, оставаться наедине со своими мыслями. У него своя крепость, куда меньше, но куда свободнее моей.

Сердце пропускает удар, как только взгляд цепляется за несколько светлых волосков, что сами бросаются мне в глаза. Буквально кричат мне о том, что Драгон внутри не один.

Не спускаясь в каюту полностью, я заглядываю внутрь так, чтобы меня не увидели изнутри.

Но они меня бы и не увидели. Мне хорошо известно, что для отчаянно предавшихся страсти, мира не существует.

Драгон и Эмили слишком заняты друг другом, чтобы замечать кого-либо вокруг. Мое тело мгновенно превращается в камень, как только взгляду открывается происходящее в каюте.

Я не могу поверить в то, что эта она. Моя девушка, моя, фактически жена, мой мотылек, которую я привык видеть такой невинной, покорной и влюбленной только в меня. И плохой, только для меня.

Моей, до кончиков волос и пальцев. Моей, всем ее запахом. Моей, до каждого взмаха ресниц.

За это время я хорошо успел изучить каждый миллиметр ее тела, и мне кажется, я узнал бы Эмили из тысячи женщин. Хоть по нежному и тонкому аромату с закрытыми глазами, хоть на ощупь. Но трогает и лапает ее сейчас Драгон, причем таким образом, словно имеет полное на это право. И действительно, ублюдок не встречает от Ми никакого сопротивления.

Ее стройные, длинные и гладкие ноги обернуты вокруг его бедер плотным кольцом. Ми не раздета, на ней красуется короткое платье, задранное до талии, но это не мешает им горячо облизывать друг друга и стонать друг другу в губы.

Первые секунды я действительно не отображаю эту реальность, происходящее кажется мне бредом, фикцией, жалкой и нелепой постановкой, долбанным пранком.

Я хорошо знаю их обоих.

Драгон бы не стал делать этого… просто так. Слова «братская солидарность» для него не пустой звук. Она его спровоцировала, дала повод, соблазнила. Но поверить в то, что Эмили могла осознанно сделать это — немыслима, ведь я совершенно четко ощущал, что она влюблена в меня до потери пульса.

Какой я блядь, идиот. Еще и думал, что ее в ее «эмоциональных качелях» виноват мой ребенок под ее сердцем, а не то, что она не способна держать ноги сдвинутыми перед моим близнецом.

Может быть, она под чем-то? Эсктази? Мдма? Наркотики? Что, блядь, он дал ей, что она засасывает его, словно отлетает под кайфом?

Я убью его, черт возьми. Убью, если это он накачал ее наркотой, чтобы трахнуть. Это, черт возьми, на него не похоже, и я все еще не могу поверить в то, что Драг на такое способен. Необъяснимо, но факт, блядь, иначе не скажешь.

Что ж, если это так, отрезанной рукой Драг не отделается. Я размажу его по этой стенке, подпалю яхту и отправлю его останки на корм акулам.

Вены надувает изнутри, кровь ощущается раскаленной обжигающей лавой. Дыхание схватывает от гнева, голову сковывают ледяные щупальца гнева, но я до сих пор не могу пошевелиться, находясь в шоке от происходящего.

Если бы я пришел на десять минут позже, они бы уже вовсю трахались. Но даже то, что я вижу, как Ми крепко обвивает его ногами и трясется, извиваясь в его руках, инстинктивно потираясь об пах похабного братца в порыве экстаза мне уже достаточно. Руки Драга хаотично путаются в ее светлых волосах, а я мечтаю сомкнуть капканом свои на его шее.

Если я сделаю хоть шаг вперед, я убью его. Просто не смогу остановиться. Осознавая это в полной мере и совершив рваный вздох, я спускаюсь внутрь. Мозг сковывает туманом, не отдавая отчет в своих действиях, я испытываю лишь жгучее желание освободиться от разрушительных чувств, смести все на своем пути.

В порыве нечеловеческой ярости, отталкиваю брата от Эмили, хватая его за рубашку. Девушка вскрикивает от неожиданности, брат издает глухой рык, поскольку ворот одежды перекрывает ему дыхание.

Я быстро кидаю взгляд в глаза Ми и не узнаю ее — в них нет ни капли стыда и раскаяния. Лишь убивающая меня похоть, пускающая лютый холод по позвонкам.

Эта ситуация не могла произойти на ровном месте. Я слишком хорошо знаю Драгона.

Возможно, она крутила нами обоими, пудрила мозги и все эти годы соблазнила нас двоих, при этом играя в «хорошую девочку». В тихом омуте, блядь.

А мы повелись. Поплыли, как мальчишки.

Неужели все это время, у них тоже что-то было? И они оба мне не договаривали или врали? Я обязательно все это я выясню, после того скручу его член в жгут.

— Дэмиан, — выдыхает сучка, вытянув свои искусанные Драгоном буквы в идеальную букву «о». Заметив мой разъярённый взгляд, прикованный к брату, она подается вперед, пытаясь защитить его. — Дэмиан, не надо. Ты убьешь его, — а похотливая сучка хорошо меня знает.

— Отойди, не мешайся! — рявкаю я, толкая Эмили со всей дури в сторону. Ми падает на пол с глухим звуком от силы моего удара, но мне в этот момент плевать. С ней я разберусь позже. Пусть просто не трогает и даже не пытается мне мешать.

Я обещал, что никогда не подниму на нее руку, но не сдержал обещания… ей стоит приготовиться к худшему, этот урок она запомнит надолго, но преподам я его чуть позже.

— Леон, какого черта ты делаешь. У нее кровь, — пытаться вразумить меня Драгон, но я не хочу слышать его жалкие оправдания или разбираться в ситуации. Волна бесконтрольного гнева захватывает меня в свой тугой капкан, и я не собираюсь ни с кем церемониться. Эмили должна лежать и видеть, что будет с каждым, кто обидит ее, или попытается присвоить себе.

— Успокойся. Давай поговорим, — пытается докричаться до меня Драг, но меня трясет лишь от одной мысли, что этими погаными губами и языком, он трахал рот Эмили.

Обычно я контролирую себя. Всегда и в любой ситуации. Но не сейчас, не сегодня. Не тогда, когда узнал, что эти оба крутили роман за моей спиной. Два самых близких человека в моей жизни.

— Нам не о чем разговаривать, брат. Ты покойник, — сквозь зубы обещаю я, сдавливая горло Драгона со всей силы. Он пытается сопротивляться, но в нем нет столько злости и гнева, чтобы пытаться противостоять мне. Он всего лишь хотел поюзать то, что принадлежит мне. Не потому что хочет Ми, а потому что ему важно получить мое.

А мне — его.

Так было всегда. Но если раньше, это не мешало нашей братской дружбе, то теперь все иначе. Я не намерен делиться ни метром своей территории, своей власти и своих полномочий.

Проще будет убить его прямо сейчас, чтобы не мешался под ногами и не всплыл потом, как претендент на управление семьями.

От дерьма нужно избавляться на берегу, закапывать его в песок, иначе никогда не знаешь, когда оно, блядь, всплывет.

— Остановись, брат, — сиплым голосом предостерегает меня Драгон, бледнея в моей руке. Его шея и глаза налиты кровью, губы синеют по мере того, как я сдавливаю его горло и дыхательные пути.

Я резко отпускаю руку, и Драгон падает на пол. Блядь, я не могу убить сученыша.

Я ничего не могу с ним сделать, кроме как, использовать его в качестве груши.

Это не Каан. В нем, черт возьми, течет моя кровь. А для меня это не пустой звук, к сожалению.

Я даже не могу отрезать ему руку. Просто не могу. Не могу изуродовать его. Он — часть меня, от этого только больнее.

Но мне нравится эта боль, потому что я никогда ничего подобного прежде не ощущал. До отношений с Ми, я вообще редко чувствовал себя живым.

Мои удары приходятся на его челюсть, голову, ребра. Я избиваю брата до полусмерти, до тех самых пор, пока не чувствую на себе мужские руки своего бодигарда, что резко останавливает меня.

Обычно, охрана всегда незримо следует за мной и вмешивается в мои дела лишь в чрезвычайных ситуациях.

— Господин, если вы продолжите, то вы убьете вашего брата. Он едва дышит. Не забывайте, чем это может вам грозить. Вам нужно остыть. И я хотел вам сказать, что Эмили… она уехала. Сбежала, мы не смогли ее остановить, но я отправил за ней другой отряд.

Эти слова меня отрезвили. Увлекшись расправой над братом, совершенно забыл про Ми.

— Что? Где она?! — его слова доносятся до меня словно сквозь толстый слой ваты, перед глазами все вновь плывет от ярости. Кровавые пятна алеют перед глазами, я опускаю взгляд на руки, замечая, что они по запястья в крови Драгона.

Он плюется красными сгустками и едва дышит. Это будет уроком ему на всю жизнь, которую я сегодня ему сохраню.

— Как ты мог ее упустить? — отчитываю бодигарда, которому было приказано не заходить на яхту. С его пиджака дождем стекает вода, но я не сразу придаю этому значение. Но я рад, что он отрезвил меня вовремя.

— Вызови скорую, — встаю на ноги, пренебрежительно кивая в сторону задыхающегося Драгона.

— Хорошо, сэр. Но куда вы? «Серебряной пули» нет, ее забрала мисс Моран…

Мысленно выругавшись, я поднимаюсь на палубу маленькой яхты. Виски сдавливает ультразвуком, мне тоже нечем дышать. Яхта, очевидно, была плохо пришвартована к пристани и слегка отплыла от нее. Выход один — прыгать в холодную воду в таком состоянии, а для меня это далеко не полезно.

Прыгаю с яхты, с головой уходя под ледяную воду. Черт. Ощущения не из приятных, словно сотни раскаленных добела игл вонзаются глубоко под кожу. Стараюсь привыкнуть к этому состоянию, всплыть на поверхность, интенсивно работая руками и ногами. Но боль в левом подреберье не парализует, напоминая мне о том, насколько я могу быть беспомощен из-за того, что родился «недостаточным». Другим. Дефектным.

Прежде чем я успеваю осознать масштаб слова «приступ» и факт того, что возможно умру через пару секунд, меня резко вырубает. Река медленно обволакивает меня холодными объятиями смерти, а в голове невольно пульсируют до боли знакомые слова мотылька «ты не умрешь сегодня».

Я уже не уверен, крошка.

Но даже смерть не разлучит нас.

Эмили

«Серебряная пуля» откликается на любое мое движение и рассекает пространство с бешеной скоростью.

Мне нехорошо. Очень нехорошо. Последние часы жизни спутались в памяти, словно мой мозг пропустили через мясорубку и запихнули обратно.

Я не уверена, что помню, как оказалась рядом с Драгоном…

Мысли стянуты в узел, голова объята туманом. Не лучшее состояние для вождения. Полный расфокус концентрации, реальность кажется мне галлюциногенным сном. Подобные состояния бывали у меня и раньше, как и краткосрочные провалы в памяти. Таблетки свели их к нулю, я давно не испытывала подобного.

Я уже забыла каково это.

Перед внутренним взором мелькает ожесточенное лицо Лео. Он оттолкнул меня так, словно был готов с той же легкостью кинуть на плаху. Я не хочу его оправдывать, но мне хочется верить, что он не желал мне зла. Весь его гнев был обращен к брату.

Последние полтора месяца жизни — сплошной стресс, провалы в памяти, эмоциональные качели и биполярные эмоции.

Но, несмотря на все это, я до сих пор верю, что из этого запутанного тоннеля есть выход.

Есть…

Важно одно: все не так, как подумал Лео. Потому что тайна, которую я открыла совершенно недавно — немыслима.

Но эта тайна может спасти мне жизнь. Она может помочь нам однажды открыто быть вместе…

Я должна ему рассказать.

Я должна ему объяснить.

Я не предавала его. Это все, что он должен знать.

Но все так сложно. Муж едва ли поверит мне на слово. Подобное нужно видеть своими глазами, чтобы поверить.

Я хочу быть только с Лео, но пока я жива, Джин Каан никогда не оставит нас в покое.

Проще было бы умереть нам обоим, испариться, исчезнуть. Закрыться на райском и необитаемом острове. Навсегда.

Так было бы проще, но он бы никогда не пошел на это. Для Леона нет ничего дороже его имени. Даже я.

И от этого обидно и больно, я бы хотела быть его приоритетом, всегда и во всем. Но возможно, наше время не пришло…

Это последняя мысль, что успевает пронестись в моей голове перед тем, как я окончательно теряю управление.

Закрытый канал «ELITE TIMES»:

Трагическая гибель наследницы дома Моран — Эмили Моран

В глубоком горе и скорби мы сообщаем о внезапной и трагической гибели Эмили Моран, наследницы дома Моран, юной леди, которая недавно достигла своего совершеннолетия и находилась в начале своего жизненного пути.

Эмили Моран — обладательница огромной части активов семьи Моран, скончалась в результате трагической случайности. Всего за несколько недель до того, как она должна была праздновать свой брак с Джином Кааном, Эмили была найдена мертвой на скалах возле обрыва, недалеко от Вашингтона. Точное местоположение засекречено в целях безопасности.

Подробности несчастного случая и обстоятельства, что привели к подобному событию — выясняются, расследование ведут лучшие детективы штата.

Семья Моран и жених Джин Каан находятся в глубоком горе и огорчении из-за утраты любимой дочери и будущей жены.

Эмили оставит незабываемый след в сердцах своих близких и нашего немногочисленного высшего общества. Мы выражаем глубокие соболезнования семье Моран и всем, кто знал и ценил эту молодую наследницу.