Лес теней

8

Давид не отрывал взгляда от окна мощного джипа, разве чтобы что-нибудь записать. Действием романа он сделает Шварцвальд, решено. Палач-125 будет действовать в Германии. В лесу, большом, сказочном, загадочном, как раз для триллера… Идеально… Он уже представлял крики, которых никто не слышит, долгую погоню холодной зимой, бегство жертвы, единственным выходом для которой было бы броситься в пропасть. В общем, его переполняли идеи, пока их маленькое семейство и шофер в белых перчатках углублялись в густой лесной лабиринт. После Баден-Бадена, а затем и Хильперстау дорога начала петлять, делалась все незаметнее, пропадала в долинах и закончилась на Кальтенброннском перевале. За ним они увидели еще только несколько пустующих ферм и домиков для отдыха, и все. Деревья, повсюду сплошные деревья. Давида восхитило зрелище этого леса, густого, мощного и одновременно уютного. В некоторых местах сквозь кроны деревьев пробивались лишь отдельные золотистые капли солнца, и казалось, что тут, внизу, царит своя особенная ночь.

Теперь колеса джипа взрывали снежный настил. Давида удивило такое количество снега. Он наклонился к приборной доске и посмотрел на термометр. Плюс один, а всего пятнадцать минут назад было на десять градусов меньше! «Наверное, свой микроклимат, – подумал он, – из-за рельефа, а может, из-за большого количества деревьев». Он сделал запись в блокноте и посмотрел на навигатор. Судя по всему, они скоро приедут…

Впереди появилась крошечная опушка леса, а на ней уже и шале: его крыша была покрыта снегом, сверкающим в лучах заходящего солнца. Дом выглядел значительно больше, чем казался на фотографиях. Слегка обструганные бревна являлись словно продолжением самого леса.

Кэти подняла голову, она сидела на заднем сиденье и жадно смотрела в окно. Величественный дуб, который поднимался над крышей, рос будто из самого дома. Окна же на фасаде были чуть закругленными и походили на большие любопытные глаза.

– Как можно построить дом вокруг такой махины? Видел, какое оно высокое? А какие ветки толстые?

Давид обернулся к жене:

– Ну и как первые впечатления? Ты ожидала чего-то подобного?

– Не совсем, все такое… такое большое. Деревья эти, шале, лес… Тишина… Думаю, мне понравится… Когда тошнота чуть пройдет…

Кристиан припарковал машину рядом с другим джипом. Клара постепенно просыпалась, шофер заглушил двигатель. Даже в полусонном состоянии малышка потянулась за соской. Давид крепко обнял ее и поцеловал в шейку.

– Если ты счастлив, я тоже счастлива, – доверительно сказала ему Кэти и открыла дверцу. – Ты правильно сделал, что принял это предложение. Ты не пожалеешь…

Клара заерзала на месте:

– Шнег… Шнег! Шнег! Шнег!

Давид вытащил ее из детского кресла. Малышка попыталась побежать, но тут же провалилась по колено в сугроб и нашла колышек с красным шаром на конце, похожим на нос клоуна.

– Уря, клоун! – закричала она.

– Смотри, как Клара рада! – сказал Давид, выйдя из машины.

Он слепил большой снежок и бросил в жену.

– Ну хватит! Мне нехорошо… Меня всю дорогу мутило, так что…

Давид подошел поближе, в руке он держал еще один снежок и собирался бросить его.

– Сколько раз повторять? Хватит, ясно тебе!

Давид сразу погрустнел.

– Господи, да что с тобой такое? – прошептал он и бросил снежок в ствол дерева. – Раньше ты сама начинала играть в снежки!

– Что со мной такое? Тебе сказать, что со мной такое?

Раздался низкий властный голос, положивший конец их ссоре:

– Ребенок! Быстро за ребенком! Скорее! Пока она не добралась до кола!

Дофр орал, выкатившись на крыльцо, тыча пальцем в сторону Клары. Малышка довольно быстро пробиралась к колышку, несмотря на снег, который ее облепил. Какой веселый нос у клоуна! И там еще носы! Десятки носов! Клоун-клоун, ее новый клоун! Лучше, чем в любом цирке!

Кэти не могла двинуться с места.

Ребенок подбежал к колышку и уже протягивал к нему руки.

Вдруг ноги ее резко оторвались от земли. Клара заорала.

Это Давид поднял девочку в воздух и понес обратно, тяжело дыша. Он в недоумении посмотрел на Кэти. Вместе они подошли к Дофру, тот молчал и выглядел смущенным. Старик тепло поздоровался с ними, Кристиан доставал из машины чемоданы. Потом Дофр посмотрел на Клару, та еще всхлипывала, а затем указал на колышки.

– Простите за резкость. Но эти двадцать девять столбиков вокруг шале обозначают места капканов на волка, и ваш ребенок мог угодить в один из них. Кристиану следовало бы вас предупредить, конечно.

– Кристиан не виноват, – ответил Давид. – Мы сами повели себя крайне неосторожно.

– Капканы на волка? – повторила Кэти.

Артур Дофр откатился, освобождая проход в дом:

– Да. В окрестностях бродят рыси. Приходят с севера. Недавно видели несколько. Днем они не представляют опасности, они даже боязливы, но ночью превращаются в настоящих охотников. После захода солнца из дома лучше не выходить, на всякий случай. И главное – не приближайтесь к ловушкам, потому что их присыпал снег. Они везде. Перед домом, за домом, на боковой тропинке, которая ведет к поленнице, тоже.

– Рыси… Начало неплохое, – пошутила Кэти, уставившись на тонкий силуэт человека, склонившегося над камином.

Аделина поставила на место кочергу и вытерла руки тряпкой, прежде чем поздороваться с Миллерами.

– Аделина. Моя милая спутница, которая будет с нами на протяжении всего нашего великого литературного приключения, – представил женщину Дофр.

Кэти пригладила волосы и натянуто улыбнулась. Вот, значит, какая из себя «старая супруга» Дофра? «Милая спутница»? Что значит «милая спутница»? На проститутку, правда, не похожа. Скорее даже наоборот. Чуть смутившаяся рыжеволосая девчонка, прямо как героиня «Маленького домика в прериях»[3]. Ужасно миленькая, с пронзительными голубыми глазами, грациозная до умопомрачения. Опасность, значит, не только снаружи дома. Кэти обняла Давида и прижалась к нему. Голос Дофра отвлек ее от размышлений.

– Добро пожаловать! Аделина проводит вас в вашу комнату, устраивайтесь. Не хотите ли перекусить?

– Нет, спасибо, – ответил Давид. – Мы можем подождать до ужина, мы немного перекусили по дороге сюда.

Дофр забряцал связкой ключей:

– Отлично. Тогда я покажу вам дом, а позже вы сможете немного отдохнуть, если пожелаете. Аделина, проводи наших гостей в их комнату, хорошо?

Длинный коридор с красным ковром. Общие туалет и ванная. Сразу за ними в нос ударил запах какого-то антисептика, больничный ад – Кэти поморщилась. Запах шел из запертой на ключ комнаты; за ней, дальше по коридору, находились еще две спальни – в глубине и справа.

– Прошу вас, – сказала Аделина и распахнула дверь в комнату, отведенную для Кэти и Давида.

– Спасибо, – ответил Давид, вежливо улыбнувшись.

Прежде чем войти в их спальню, Кэти обернулась и проводила рыжеволосую девицу взглядом:

– Ей обязательно так задницей вертеть?!

– Ох, слушай! Не начинай…

– Мы могли вдвоем побыть, ан нет… Теперь эта девица… Вечно что-нибудь идет не так.

– Надеюсь, ты хоть раз не будешь ревновать.

Давид опустил Клару на пол, поставил рядом рюкзак и с облегчением вздохнул. Потом растянулся на кровати. Малышка забралась к нему, радостно угукая.

– Ну! Комната супер, да?

Кэти осмотрелась. Вагонка, паркет, балки. Теплые тона. Милое гнездышко в самом центре леса.

– Да, симпатичная. Немного простецкая, конечно… Зато большая…

– И кровать вроде не очень скрипит!

Кэти подошла к окну, пожимая плечами. Уже наступали сумерки. Четыре часа вечера…

– Даже тут колышки с красными шарами. Странно все-таки… Не знала, что в Германии есть рыси.

Она обернулась к Давиду:

– Дай фотографии?

– Зачем?

– Дай, и всё!

Давид порылся в кармане сумки, вытащил снимки и протянул их Кэти. Та внимательно посмотрела на них и повернулась к окну:

– Я так и думала… Никаких капканов на волка!

– Может, тогда не было рысей. Наверное, они только зимой появляются, он же сказал, что они пришли с севера.

Кэти нахмурилась:

– И… Да… вот! Когда мы приехали, мне показалось, что что-то не так, только я не поняла сразу, что именно.

– И что? – вздохнул Давид.

– Окна на фасаде!

– И?

– Окна! Без ставен! А на фотографиях они со ставнями!

Кэти попыталась открыть окно, оно не поддалось. Она прижалась носом к стеклу:

– И в этой комнате тоже, кажется. Ставней нет.

– Может быть, их сняли, чтобы покрасить, например, или подновить? А может, этим фотографиям несколько лет? Откуда мне знать! Ладно. Пошли в гостиную?

Кэти постучала по стеклу. Органическое стекло.

– Идите с Кларой… – ответила она. – Я спущусь попозже. Лицо только ополосну…

Через минуту она уже закрылась в ванной и спустила джинсы. Вид обильных кровяных выделений привел ее в ужас. Она вытерлась, взяла белую таблетку экзацила[4], приняла ее, не запивая, и засунула коробочку поглубже в карман. Надо получше спрятать таблетки или выкинуть упаковку.

Если Давид их найдет… таблетки от кровотечения… то сразу все поймет.

Но она взяла себя в руки. Кроме крови – если ему захочется заняться любовью, она просто скажет, что у нее месячные, – никаких других побочных явлений, помимо тошноты во время поездки, не наблюдалось. Три дня назад все прошло хорошо, безболезненно, и врачам даже удалось подобрать нужные слова, чтобы успокоить ее.

Ей бы сейчас чувствовать себя бодрее, лучше. Но аборт дела не решал. Она ведь просто изменила мужу.

Кэти пристально посмотрела на себя в зеркало. Мужчины ждали ее в гостиной у дуба. Аделина, сидя в кожаном кресле, не сводила глаз с Клары.

– Господин Дофр рассказал мне, что этому дубу по меньшей мере триста пятьдесят лет, – сказал Давид, обращаясь к жене. – Представляешь? Триста пятьдесят лет!

– Это красный дуб, посажен человеком, – добавил Дофр, – в те времена в Шварцвальде еще жили ткачи, бондари и часовых дел мастера. Построить шале вокруг дуба было в некотором роде данью уважения к их труду. И непростым вызовом для архитектора.

Кэти скользнула взглядом по стволу вверх:

– А там что?

Артур чуть присвистнул.

– А вы наблюдательны! Это надписи, их вырезали в древесине и залили расплавленным серебром. Чтобы они никогда не исчезли. Там написано: «Oktober 1703».

– А что это означает?

– Чтобы понять надпись, надо углубиться в историю здешних мест, – сказал он загадочно. – Во времена ведьм, заговоров и тайных братств. Но тсс! Об этом мы поговорим позже…

– А откуда известно, что дерево посадили именно люди? – поинтересовалась Аделина, вытягивая свои длинные ноги в облегающих джинсах.

– Дело в том, что тут не растут красные дубы, зато очень распространены ели с темно-зелеными иголками, поэтому край и называется Шварцвальдом[5]. Этот дуб – единственный в своем роде.

– Хорошо, но почему его посадили именно здесь, тут же ничего не было?

– Не совсем так… Его посадили… подальше от людей, скажем так…

Он хлопнул ладонью по ручке кресла:

– А теперь посмотрим дом! Возьмите с собой малышку, у меня для нее небольшой сюрприз!

В некоторых местах кора дуба вздыбилась, образовав отвратительные наросты. Кэти потрогала ствол кончиками пальцев и резко отдернула руку. Дерево было ледяным.

Дофр проводил их в коридор. Аделина осталась в гостиной в компании Кристиана.

– Нет ничего хуже для инвалидных колясок, чем прямые углы, – проворчал Дофр, въезжая в коридор.

– Вам помочь? – предложил Давид.

– Никто никогда не катил и не будет катить мое кресло, – неожиданно резко и холодно ответил Дофр.

Миллеры обменялись коротким взглядом. В конце коридора Дофр вставил ключ в огромный замок и открыл дверь в глухую кладовку, отделанную шифером. Из нее выкатился розовый шарик. Поросенок пронесся мимо остолбеневшего Давида, а Кэти наклонилась и попыталась поймать его. Клара кинулась к животному.

– Это Гринч[6], – весело сказал Дофр, наслаждаясь радостью Клары.

Он сделал вид, что у него под глазом синяк.

– Они с вашей дочкой как будто созданы друг для друга… Может, это знак?

– Клара просто неудачно упала, – быстро ответила Кэти, садясь на корточки рядом с поросенком, который не переставал похрюкивать.

Дофр улыбнулся:

– Вернемся к нашему дорогому Гринчу. Он совсем малыш и весит всего пять килограммов. Прежние арендаторы попросили нас позаботиться о нем. Кормить, то есть… Но я смотрю, вы ему понравились, Кэти!

– У нее с животными настоящая любовь, – подтвердил Давид. – Если бы я каждый раз ее слушал, у нас дома был бы настоящий зоопарк!

– Можно его иногда выпускать? – спросила Кэти, не поднимая глаз. – Кларе будет весело…

– Я не против, – ответил Дофр. – Но не очень привязывайтесь к нему. Гринч не наш, и, может быть, его скоро заберут…

– У меня вопрос… Что он тут забыл, в Шварцвальде? – спросил Давид.

– Скоро узнаете…

Дофр сделал знак Кэти, чтобы она загнала Гринча обратно в кладовку. Клара немного покапризничала, а потом они пошли обратно по коридору.

– Прошу прощения за неприятный запах, но у нас не было времени проветрить шале, – объяснял старик, отпирая следующую дверь. – А прежние арендаторы о нашем комфорте не особенно думали.

– Зачем им понадобился весь этот антисептик? – спросил Давид.

– Calliphora vicina, Hydrotaea pilipes – вам это о чем-нибудь говорит?

– Мухи, кажется…

– Отлично! Хозяева этого дома – энтомологи…

– Энто-что? – переспросила Кэти.

– Энтомологи. Специалисты по насекомым, – объяснил Давид.

Чуть скрипнули дверные петли.

Кэти отпрянула, настолько сильным стал запах.

Они вошли в комнату, следуя за Дофром, тот уже включал свет.

Кэти не могла поверить собственным глазам.

Мухи были повсюду. Сотни ярко-зеленых мух размером с крупную бусину были нанизаны на булавки и пришпилены к картонкам. К зелени их брюшек добавились рубиновый и аметистовый цвета крыльев бабочек, янтарный цвет пробирок и прозрачные лупы, линзы для микроскопа и объективы фотоаппаратов.

Лаборатория. Они попали в настоящую лабораторию.

Она повернулась к Давиду, который держал за руку Клару. Так они постояли немного, не проронив ни слова, Кэти мутило, Давид был заинтригован. Затем Дофр объявил:

– Именно здесь вы будете проводить бо́льшую часть времени. Давид, вот ваши рабочие инструменты…

Он указал на пишущую машинку и две пачки бумаги. А вокруг лежали скальпели, высушенные личинки, срезы ткани в стеклышках. Лампочка без плафона тускло освещала помещение.

– Здесь? – вздрогнула Кэти.

– Пишущая машинка? – Давид не верил собственным глазам. – Но как же? Я привык вносить исправления, возвращаться к написанному! Я не умею работать на машинке! У меня уйдет на написание книги уйма времени!

Дофр чуть покачал головой:

– Нет-нет… Буквы обладают определенной силой, их нельзя просто так печатать. Когда будете нажимать клавиши, то сами к этому придете… Уверен, что ваш текст от этого только выиграет. К тому же исправления – это, в общем, не проблема… Главное – интрига. Согласны со мной?

– Да, да… конечно.

Моторчик в инвалидном кресле снова запищал, и в этот раз Дофр направился к большому куску материи черного цвета, которая закрывала окно в глубине лаборатории. Справа от окна на полочке лежала коробка с патронами.

– Помните, я говорил вам об особенной обстановке, Давид? О месте, которое даст пищу вашему воображению. В котором вы по-настоящему проявите свои способности… Подойдите, прошу вас…

Давид почувствовал в руке вспотевшую ладошку Кэти. Клара вернулась обратно в коридор, воспользовавшись тем, что родители перестали за ней следить.

– Я… помню, – ответил Давид и приблизился к окну. Кэти не отставала ни на шаг.

– Что он еще придумал? – шепнула она мужу на ухо. – Ты знал про лабораторию?

Давид незаметно покачал головой.

Дофр схватился за черную материю.

– По правде говоря, вы находитесь не совсем в шале, – доверительно сказал он.

– То есть?

– Разрешите представить вам «Toten Bauernhof»… «Ферму тел»…[7]

Он резко сдернул ткань.

Давид скривился от отвращения.

К горлу Кэти подступила тошнота.

Внизу под елями в последних лучах заходящего солнца…

Кэти никогда не видела более ужасного зрелища.