Лес теней

5

– Хватит тупить, Миллер! Давай быстрей! На кладбище не ждут! Еще двоих надо оприходовать, а время уже три!

Мадлин – директор похоронного бюро «Рок Эклер». Настоящий стервятник, нос крючком, делал на ритуальных услугах в северных парижских окраинах кучу денег.

– Что? Еще двоих? Я же предупреждал вас, что через час мне надо будет уйти! По личному делу. Когда у меня еще было два часа в запасе… Почему никто не сказал об этом раньше!

– Люди редко выбирают время собственной смерти. К вечеру они должны быть готовы! Чтоб были наряжены, как в день свадьбы! Ферштейн?

– Но меня могла бы подменить Жизель! Она…

Мадлин, не оборачиваясь, захлопнул за собой дверь лаборатории танатопрактиков.

«Старая галоша! – мелькнуло в голове Давида. – „К вечеру должны быть готовы…“ Может, еще вечеринку им организовать, чтобы порадовать тебя!»

Он сорвал с себя марлевую повязку и бросил на пол. Семь лет он без продыху вкалывал на «Рок Эклер», а случись так, что нужно уйти пораньше, – и вот тебе благодарность! Как специально! Скоро у него сдадут нервы.

Убедившись, что «стервятник» его не видит, Давид сел на белый кафельный пол и обхватил голову руками. С самого утра телом он был здесь, а мыслями где-то там, среди деревьев, где никого нет, в шале, среди гор и ущелий. В сказочном мире.

Он услышал шум. Моргнул. Ничего страшного. Просто зажим упал, словно его смахнули со стола силы умерших. Так случалось часто, и это ничем нельзя было объяснить. В конце концов все привыкли.

Давид поднялся, нервно пригладил волосы. Он беспрестанно прокручивал в голове сцену в «БМВ». Никогда еще он не получал такого удивительного, настойчивого и, чего уж там, такого привлекательного предложения.

Как хорошо знал его этот человек из мяса и пластмассы? Что он понял о нем из его романа «От мертвецов»? Давид отлично запомнил, как выглядел старик. Лысый, элегантный, несмотря на ущербность. Обручального кольца на руке не было. Кто, интересно, помогает ему одеваться по утрам? Шофер, почти его ровесник? Как можно жить, когда у тебя осталась только левая рука? Плечевая мышца, бицепс, трицепс, квадратный пронатор, длинный сгибатель большого пальца кисти… Вот и все, что у него было. Последние винтики развалившегося механизма.

Сужающиеся зрачки. Сердце лаборатории. Скальпели, переливные трубки, антисептик. Конкретика. Слишком много конкретики. Перед ним на тележке-каталке лежит тело молодой женщины. Не больше двадцати пяти. Джинсы, свитер и левая сторона лица в рвоте. Широко открытый рот, будто булыжник застрял. Когда ее нашли, она крепко держалась за ножку кровати. Пальцы на правой руке сведены судорогой, что говорило об ужасной смерти.

Она неудачно покончила с собой. И никто ее не умыл. Это было работой Давида.

Давид с отвращением перевел дыхание, запах формальдегида проник в самые легкие. Любого бы вырвало. Как можно привыкнуть к этой вони? Он коснулся синеватого металла каталки и скривился. Сейчас перед ним предстал его самый ярый враг.

Схожесть.

Это случалось по крайней мере раз в месяц. Горбинка носа, высокие скулы, какая-нибудь мелочь в облике покойных вдруг напоминала ему знакомые черты… отца, бабушки, соседей, друзей детства, школьных товарищей. И тогда ему казалось, что он вычищает собственную мать. Мать… Он встряхнул головой. Эта же девчонка, хоть и была более худой и меньше ростом и с чуть более выступающим подбородком, походила на Кэти. Эти глаза, ни зеленые, ни голубые, нос весь в веснушках, светлые локоны… Давид сжал кулаки. Описывать супругу с помощью трупа – дожили… Об этом он будет рассказывать Кларе, когда та начнет спрашивать его о работе? Об этом будет думать, обнимая свою вторую половинку?

Он раздел труп, сделал надрез и начал думать о другом.

О встрече.

Он пойдет туда, с разрешения Мадлина или без оного. Это слишком важно. Быть может, перед ним открываются двери в новое будущее. И ему больше никогда не придется смотреть смерти в лицо…

В трубках зашумела жидкость, аппарат выкачал темную кровь из вен и заполнил силиконовые трубки почти черной субстанцией.

Но в отношении предстоящей встречи Давид решил так. Ни на что не соглашаться, сохранять дистанцию. Просто пойти посмотреть… Он еще не втянул Кэти в эту историю. Она точно будет без ума от шале. Огромный камин, гигантский дуб, переросший сам дом, а вокруг нетронутая природа и дикие звери… Но все-таки она должна сначала согласиться на то, чтобы бросить все на месяц.

Стала похрипывать вентиляция. Простыня, закрывающая лицо молодой женщины, почти незаметно приподнялась и вновь опустилась на застывшие черты.

Вновь наступила тишина.

Давид чуть сдвинул простыню, не обнажая при этом лицо. Затем взял кривую иглу и автоматическими движениями принялся заштопывать рот.

Его начало знобить.

Давид продолжал думать о Дофре… о его желании все изменить, вырваться из своей оболочки, сбросить ненужное тело и возродиться на страницах романа. В конечном итоге – мысль гениальная. Сколько предложит ему этот старик за то, чтобы он воплотил в жизнь его мечту?

Давид еще чуть шире приоткрыл простыню на лице трупа, снова увидел сходство с Кэти и закончил свою работу.

Теперь уже ничто не говорило о том, что эта женщина покончила с собой, рот ее более не был залит рвотой. В руках она сжимала фотографию своих родителей, так пожелали последние. Она мирно покоилась, тихо улыбаясь.

Танатопрактик подкатил каталку к стене. В металлических чашах бряцали расширители, в коридоре прокатилось эхо. Он выключил свет, и белый кафель лаборатории погрузился в мертвую тишину.

«Теперь отделаемся от двух оставшихся клиентов. Жизель…»

Жизель работала во второй лаборатории «Рок Эклер». На двери своей «супружеской опочивальни», как она называла этот кабинет, Жизель повесила табличку: «Я не волшебница, кто ко мне ногами вперед войдет, тот ногами вперед и выйдет. Но с улыбкой». У Жизели было специфическое чувство юмора.

С мертвыми она проводила времени больше, чем с живыми. Однако она не была некрофилкой, готом или там серийным убийцей, вернее, вроде бы не была… Но какая сила удерживала ее в этом месте? Вероятно, та же, которая заставляла ее играть с конструктором до шестнадцати лет… Теперь она тоже играла с конструктором, только уже «по-взрослому».

Жизель ткнула в его сторону зондом:

– У кого-то проблемы с Мадлином! Я слышала, как этот старый придурок орал!

Она работала без маски, без перчаток, правила гигиены ее не касались. Радио тихо играло «Джонни и Мэри» Роберта Палмера. Давид подошел к ней:

– Возьми у меня двоих. Мне нужно уйти, это очень важно. Можешь помочь?

Жизель выдула из жвачки бесцветный пузырь – когда она не жевала, то клала жвачку в стакан с водой. Удивительная экономия.

– А что у них? Надеюсь, это парни?

– Сердечный приступ и рак легких. Один как новенький, другой… похуже.

Она быстро подсчитала время работы:

– Так… Если прибавить к тому, что у меня уже есть, с твоими я до ночи провожусь! Ладно, зайчик! Есть чем жажду утолить!

И подмигнула:

– Вези товар…

Давид застрял в пробке на кольцевой и уже опаздывал. Но к парковке у гостиницы «Сен-Пьер» в Венсене он подъехал почти вовремя. Фасад, богатая отделка, прекрасные машины. Высший класс.

Он вошел в холл, где его ожидал Кристиан, державший в своих лапищах свежий выпуск газеты «Монд». Кристиан поднялся и сделал Давиду знак следовать за ним в клубную комнату, где бизнесмены курили сигары. Он предложил одну Давиду, тот отказался. Потом положил ему руку на плечо и подтолкнул к темной нише вдали от нескромных взглядов. Давид заметил, что у того на правой руке не хватало указательного пальца.

– Послушайте…

– Можно просто – Кристиан…

– Послушайте, Кристиан. Я сомневался, приходить ли. Все это кажется мне слишком… Как бы… все это слишком неожиданно.

– Вы же пришли тем не менее…

Мужчина поднес спичку к сигаре и жадно затянулся.

– Хотите совет? – спросил он, чуть наклонившись к Давиду. – Вам следует согласиться на предложение господина Дофра. Он очень щедрый, он полностью спонсирует вашу книгу. Как я понял, это соответствует вашим желаниям.

– Конечно, конечно, но… мне бы хотелось еще подумать, хотелось бы побольше конкретики! Поставьте себя на мое место! Я его не знаю! Положение все-таки щекотливое!

– Совершенно верно, но когда выпадает удача, надо хватать ее за хвост.

Кристиан описал рукой дугу, лицо его постепенно таяло в облаке дыма.

– Этот мир мог бы однажды стать вашим… Свет, блеск… Достаточно один раз высунуть голову из своей ракушки, дерзнуть… Так что будьте благоразумны. Оставьте себе конверт, который вы получили от господина Дофра, живите настоящим и… – он запустил руку во внутренний карман пиджака, – и примите и это. Здесь дополнительный аванс к вашему вознаграждению за работу, а также инструкции от господина Дофра. Все детально прописано. Думаю, программа вам придется по душе…

Давиду хотелось тут же отказаться и уйти. Вместо этого он протянул руку:

– Заметьте, это не значит, что господин Дофр выиграл.

– Безусловно, – ответил, улыбаясь, Кристиан. – И кстати, не открывайте конверт сразу, сначала подумайте, обсудите все с супругой. Каким бы ни был ваш выбор, он будет правильным.

– Я хотел бы еще раз поговорить с вашим хозяином. Он остановился в этой гостинице?

– Нет-нет… Эта гостиница просто принадлежит ему.

– Ах… Просто принадлежит.

– Не желаете ли пропустить стаканчик?

Давид вежливо отказался, и Кристиан проводил его к выходу.

За рулем Давид то и дело поглядывал на конверт, который положил на переднее сиденье. Он выехал с парковки и остановил автомобиль чуть дальше. Больше он ждать не мог.

Он вскрыл конверт.

Деньги. Огромная сумма. В этот раз ему не удалось спокойно смотреть на веер купюр, которые он держал в руке. Четыре месяца зарплаты, а он еще даже строчки не написал. Пять тысяч евро…

«Невозможно… Я сплю, сплю, черт возьми!»

Он оглянулся и быстро засунул купюры обратно, потом вытащил письмо.

Сначала он просто просмотрел его, не вникая. Но когда он дошел до последней фразы, то медленно, сам того не желая, прочел: «Палач-125».

Сердце гулко стукнуло. На лбу выступили капельки пота. Он погрузился в чтение.

Потом он перенесся далеко, очень далеко. Туда, куда их решил увезти Дофр. В Шварцвальд. «Легкие» Германии.

Он снова жадно пробежал глазами памятку, задумался… Прочитал еще раз, потом еще… Сон становился явью. Место, тема, вознаграждение. Все кристально ясно. Ему все нравилось. Но где же подвох?

«Нет подвоха… Вообще нет… Все реально. Ужасно богатый тип предлагает деньги, чтобы ты написал ему книгу, вот и все…»

Он должен воспользоваться выпавшей удачей, подарить себе возможность дышать, творить… Бесконечно писать на гениальную тему. И, кроме того, еще и деньги зарабатывать…

Оставалось лишь убедить Кэти.

Он позвонил домой. Никого. Наверное, пошла в питомник…

Он в последний раз прочитал письмо и завел машину.

Палач-125.

Телодёр.