Let There Be Rock. The Story of AC/DC

Введение

Уже двадцать восемь лет, как я знаю группу «AC/DC», но я все еще удивляюсь тому повороту судьбы, который нас свел. Я работаю рок–журналисткой с 1977 года и встречала сотни групп. Но одна из них особенно вошла в мое рок–н–ролльное сердце. И вот спустя почти три десятилетия благодаря той же группе сбывается моя голубая мечта — стать всемирно издаваемым автором.

Весь прошлый год стоило только заикнуться, что я пишу биографию «AC/DC», меня тут же спрашивали: «Почему вы на это решились?» Что ж, полагаю, ответ надо искать еще в том жарком августовском дне 1977 года — том самом, когда умер Элвис Пресли. «AC/DC» должны были выступать в «Стоунхарсе», небольшом рок–клубе в деловом районе Мэдисона, штат Висконсин, — прямо в центре моего родного города.

В то время мне был двадцать один год, и я была матерью–одиночкой. Я пыталась выкарабкаться из тяжелого личного кризиса и отчаянно искала собственный путь в жизни. Подруга познакомила меня с местной рок–группой, а те, в свою очередь, представили меня издателям рок–газеты. Сначала я бесплатно готовила для них обзоры клубных концертов. Это мне нравилось, и в итоге я из автора вне штата и платежной ведомости превратилась в оплачиваемого соредактора. Просто нирвана какая–то. Подумайте только — мне платят, чтобы я тусовалась с рок–группами и брала у них интервью. И кто–то еще считает меня глупой блондинкой!

В тот самый вторник я проезжала мимо редакции и слушала радио — на всех станциях скорбели об уходе Короля. Что–то побудило меня притормозить и зайти узнать, нет ли новых заданий. Это было не иначе как божественное вмешательство! В офисе оказался только Гэри Сомерс, редактор. Он только что закончил телефонный разговор с представителем «Стардэйт». Промоутер заказал на вечер выступление какой–то группы в «Стоунхарсе». И вот они позвонили в газету, чтобы узнать, не придет ли оттуда кто–нибудь помочь. За это предлагалась бесплатная проходка на двоих. Что ж, почти гонорар. Планов на вечер у меня не было, и я согласилась. Уже убегая домой переодеваться, я спросила Гэри, что это за группа. Он покачал головой и ответил:

— Не знаю — какая–то австралийская, называется «AC/DC».

Никогда ничьи слова не влияли на мою жизнь так глубоко.

Дома я привела себя в порядок, натянула чистую пару джинсов, белую футболку и ковбойские ботинки «Фрай». Немного макияжа — тушь, румяна, губная помада, — все, что мне требовалось в двадцать один год: никаких морщин. Эх, было времечко… Мой прикид был своего рода униформой для похода по барам, киношкам и закулисьям. К тому же такая одежда отличала меня от фанаток, которые предпочитали атлас, спандекс, декольте и каблуки–шпильки. Хотя часто и в этом боевом наряде со мной обращались как с очередной фанаткой — во всех возможных отношениях.

Я была в клубе к четырем дня. За стойкой я купила бутылку вина «Блю нан» для солиста и распорядилась, чтобы в раздевалку принесли поднос с закусками. Не буду тут вдаваться в частности, потому что детали — не главное. Главное — что тот вечер изменил мою жизнь к лучшему, как ничто другое.

Через 24 года я написала книгу о своих похождениях того времени под названием «Фантазия на тему рок–н–ролла: Моя жизнь и знакомство с AC/DC, Van Halen, Kiss… и в мае 2001 года выложила ее в Интернете. Благодаря хорошим рецензиям на ряде серьезных фанатских сайтов «AC/DC» эта электронная книга хорошо продавалась в 14 странах. В результате у меня появился контракт с «Бэджер букс» на книгу «Знаменитые висконсинские музыканты». Когда издатель Марв Балоусек увидел отзывы на мою электронную книгу, он предложил опубликовать ее немедленно без всякого контракта. За счет этого я до сих пор сохраняю за собой международные права на издание «Фантазии на тему рок–н–ролла». Звучит странно, но, согласитесь, для меня это совсем неплохо.

Когда напишешь две книги, все начинают спрашивать, о чем будет следующая. Моя следующая книга? Да я даже не думала о следующей книге! То есть — пока я не поехала в отпуск на побережье Мексиканского залива во Флориду. Дело было в июле 2003 года. Именно тогда мне внезапно пришла в голову идея написать биографию «AC/DC». Да–да, мой муж Джон даже смеялся надо мной!

Через несколько месяцев «Бэджер букс» пригласили меня в Чикаго на Международную книжную выставку — это такая книгоиздательская версия Суперкубка — подписывать книги («Фантазию в аиле рок–н–ролл»). Сначала я подумала, что это просто возможность провести уик–энд в Чикаго. Никогда я бы не подумала, что эта невинная на первый взгляд поездка в Иллинойс окажется еще одной возможностью изменить мою жизнь… в очередной раз. И в очередной раз в этом примет участие группа «AC/DC».

5 июня 2004 года мы прибыли в «Маккормик–плейс», и я приятно поразилась тому, что здесь оказались все большие шишки, представляющие крупные злобные издательства. Знаем мы таких: сначала раздают обещания, а потом заявляют, что не принимают материалы «со стороны». Для начинающего писателя это просто «уловка–22». Без публикаций найти агента очень тяжело, а пристроить материалы без агента невозможно. Черт возьми, как вообще начинали люди вроде Стивена Кинга?

И вот я оказалась среди 500 стендов, 600 авторов, сотен издателей и почти 30000 любителей книг, все под одной крышей. Как будто я умерла и попала в рай букв — или же в буквальный рай, как вам угодно. Вместо того чтобы найти свой стенд и подготовиться к автограф–сессии, мне хотелось носиться туда–сюда, как будто меня звала какая–то цель. Правда, не знаю какая.

Побродив с час и безнадежно заблудившись (ответственно заявляю: нет, эти номера на потолке не помогают), я завернула в какой–то угол, и слева от меня оказался большой, прекрасно освещенный черно–красный стенд с книгами по рок–н–роллу обо всех музыкантах, которых только можно вообразить. Помню, от всех этих огней и книг у меня в голове помутилось. Прямо как когда Уэйн встречает Кассандру, юную бассистку, в фильме «Мир Уэйна», а на заднем плане играет песня «Dream Weaver». То же самое случилось и со мной, за исключением саундтрека Гэри Райта.

Я обнаружила, что стою у стенда издательства «Мьюзик сэйлз групп», подразделением которого является «Омнибус пресс». «Мьюзик сэйлз» — очень престижное издательство, которое издает в основном музыкальные табулатуры и биографии. Оно основано еще в 1930–х годах и имеет филиалы в восьми странах. Мало того что это одно из самых уважаемых издательств подобного направления — они также выпускали табулатуры песен «AC/DC». Неужели?!! Когда я поняла, куда зашла, я засмеялась и все повторяла мужу:

— Я дома! Вот оно! Вот для чего всё было!

Я смеялась и дурачилась, и тут ко мне подошла очень приятная молодая женщина и сказала:

— Простите, вы?..

Она была очень вежлива, но наверняка подумала, что я рехнулась. Когда я представилась и сказала, что у меня есть книга, которая может их заинтересовать, Элисон Уолфорд, представительница «Омнибус пресс», ответила:

— Обычно редакторы не привлекают авторов со стороны, но наш ведущий редактор на этих выходных случайно тут. Поговорите с ней.

Можно ли было ожидать большего? Их ведущий редактор Андрее Ротондо, этот ангел во плоти, как раз закончила разговаривать с кем–то еще, буквально в метре от меня, и перешла ко мне. Представьте себе, что после кучи отказов и этой трясины издатель/агент значил для меня этот разговор: умение подать и продать себя здесь равнялось спасательной шлюпке после крушения «Титаника». К счастью, я ее не отпугнула!

Андреа и сама известный автор, она опубликовала уже несколько книг и до перехода в «Мьюзик сэйлз» редактировала журналы «Про саунд ньюс» и «Мьюзишен». Она существует в мире рок–н–ролла; она любит музыку, музыкантов и все, что это окружает. А ведь многие биографии — это исторические документы нашего романа с рок–н–роллом и музыкантами, которые его творят. К счастью, Андреа выслушала меня и выказала подлинный интерес к книге и моему желанию издать ее во всем мире. Когда я сообщила ей свое имя и название книги, она посмотрела на меня и ответила:

— О, я как раз хотела вас найти.

Я засмеялась:

— Ну да, конечно.

Она серьезно взглянула на меня и повторила:

— Нет, я действительно хотела вас найти, — и показала мне свою записную книжку, где красовалось мое имя и часы работы.

Из тысяч людей на выставке я наткнулась именно на ту, которая сама собиралась меня искать? От такой полной синхронности история становится еще более фантастичной.

Вскоре мне нужно было идти подписывать книги, и мы договорились побеседовать подробнее в конце дня. Когда мой муж закончил говорить с менеджером по продажам Филом Смитом, он вернулся ко мне и спросил:

— Она тебе сказала, чего они хотят?

Я бросила на ходу:

— Нет, а они чего–то хотят? И чего?

Он остановился и сказал с очень серьезной миной:

— Они хотят, чтобы кто–нибудь написал биографию «АС/DС».

Как вам? Даже сейчас, когда я набираю эти слова, я не могу поверить в такое совпадение. А тогда я остановилась как вкопанная; по коже у меня побежали мурашки; я обернулась к мужу и при всех сказала — или, точнее, закричала:

— Что ты сказал? Повтори еще раз — медленно и с самого начала!

И когда он несколько раз повторил мне то же самое, я наконец поняла, почему я встретила эту группу и почему фанатела от них 27 лет. Моим предназначением было написать эту книгу. Мне повезло познакомиться с ними, почти три десятилетия общаться с ними, пару раз выпить с Боном, а теперь еще и написать для «Омнибус пресс» биографию «AC/DC». Ничто другое не обрадовало бы меня больше.

Когда вышла «Фантазия на тему рок–н–ролла», мне было легко говорить: «Я знакома с этой группой с профессиональной точки зрения. Я хожу на все их выступления, но я не эксперт». После того как книгу отрецензировали и критически изучили некоторые самые преданные поклонники «AC/DC», она выдержала испытание и оказалась действительно занимательной. Это стало большим облегчением. Когда же я взялась писать биографию группы, для меня настало время стать экспертом по «AC/DC», ну или по крайней мере верно изложить все факты. Чувство ответственности усиливалось с каждой неделей и порой перерастало в самую настоящую панику. Понравится ли книга группе? А фанатам? Узнаем ли мы когда–нибудь, на пылесосе или на швейной машинке были написаны буквы «AC/DC», которые подали идею названия группы? Куча деталей, куча ответственности…

Спустя почти девять недель ожидания контракта я пребывала в самой глубокой депрессии с тех пор, как в середине семидесятых стиль диско оккупировал радиоволны. Мысль о том, что я так близко подобралась к своей цели, а она ускользнет прямо из–под моего носа, была просто невыносима. К счастью, Бог не посчитал меня достаточно сильной для такого испытания, и все обернулось в мою пользу. Когда я узнала, что в «Омнибус пресс» решили заключить контракт с девчонкой из Висконсина, мой торжествующий вопль, наверное, был слышен в самой Австралии!

С той самой девчонкой, которая 16 августа 1977 года по счастью забрела в рок–клуб и увидела там одну из величайших рок–групп этой планеты. С той самой, которая знала их задолго до того, как они получили известность в Штатах, когда они еще ездили в подержанном фургоне и выходили на сцену в своей повседневной одежде. Прежде чем я расскажу еще кое о чем, что связывает меня с ними, должна сказать, что счастлива от этого.

С помощью Андреа Ротондо и всех остальных в «Мьюзик сэйлз групп», моей семьи и друзей, а так же фанатов, о которых любая группа может только мечтать, я постаралась создать интересный и точный рассказ о том, кто и что сделали «AC/DC» одной из самых влиятельных групп в истории рок–н–ролла.

Искренне надеюсь, что члены группы, их семьи, друзья, старые и новые поклонники получат удовольствие от книги «Да будет рок!» — потрясающей истории «AC/DC». Истории, которая восходит аж к пятидесятым…

ГЛАВА 1

Show Business. Шоу–бизнес

In the beginning,

Back to 1955,

Man didn't know 'bout a rock'n'roll show,

N' all that jive.

The white man had the schmaltz,

The black man had the blues,

No one knew what they was gonna do,

But Tchaikowsky had the news, he said:

Let there be sound, and there was sound,

Let there be light and there was light

Let there be drums, and there was drums.

Let there be guitar, there was guitar,

Let there be rock, and there was rock…

And it came to pass, that rock'n'roll was born.

«Let There Be Rock»

В начале,

В 1955–м,

Человек не знал рок–н–ролла

И всего этого кайфа.

Белые слушали «розовые сопли».

Черные играли блюз.

И никто не знал, что делать,

Но тут Чайковский указал путь.

Он сказал:

«Да будет звук!» — И стал звук.

«Да будет свет!» — И стал свет.

«Да будут барабаны!» — И стали барабаны.

«Да будет гитара!» — И стала гитара.

«Да будет рок!» — И стал рок.

И это случилось!

Так был рожден рок–н–ролл!

Текст песни «Let There Be Rock»

Но не только это появилось в 1955 году. В тот же год 31 марта в Глазго, Шотландия, родился будущий «анфан террибль» — Ангус Маккиннон Янг. Он был седьмым сыном и младшим из восьмерых детей Уильяма и Маргарет Янг. Малкольм Митчелл Янг, старший брат и будущий маньяк гитарных риффов, появился двумя годами ранее — 6 января 1953 года. У Янгов был музыкальный дом; повсюду валялись какие–нибудь инструменты. У них были пианино, гитара, банджо, саксофон и кларнет… в общем, производить шум было чем, как с удовольствием вспоминал Ангус. Он утверждает, что прежде всего пытался играть на банджо, на котором не хватало нескольких струн.

Старшая и единственная сестра, Маргарет, познакомила семью с Чаком Берри, Фэтсом Домино и Литтл Ричардом: самая соль рок–н–ролла в его чистейшей форме. Однажды Ангус упомянул, что песня Билла Хейли «Hail, Hail, Rock 'N' Roll» впечатлила его одной из первых. Даже в пеленках у него уже был хороший музыкальный вкус!

Однажды Маргарет взяла братишек на концерт Луи Армстронга. В выпуске журнала «Guitar World» за август 1996 года Ангус вспоминал: «Я ходил на его концерт с сестрой, когда был маленьким, и я до сих пор считаю его одним из лучших музыкантов всех времен. Особенно если слушать его старые записи, например «Basin St. Blues» или «St. James Infirmary», и чувствовать, как из его трубы изливаются невероятные эмоции и мастерство. А ведь технологий в то время почти не было, все треки приходилось записывать за один раз. Я представляю себе Армстронга на том огромном стадионе, где я его увидел. Он был невелик ростом, но когда он играл, то казался больше самого стадиона!»

Янги поощряли обучение детей игре на гитаре во время семейных пикников по выходным. Первым профессиональным музыкантом в семье стал старший брат Алекс, который под псевдонимом Джордж Александер начал играть на саксофоне в группе Эмила Форда «Checkmates». Когда семья в 1963 году эмигрировала в Австралию, Алекс выступал в «Big Six». Они стали известны тем, что поддержали Тони Шеридана, когда «Beatles» расстались с ним. Впоследствии Алекс соберет «Grapefruit» — первую группу, которая подпишет контракт со звукозаписывающим лейблом «Beatles», «Apple Records».

Когда отец не смог найти работу в родном Глазго, Янги — как и многие шотландские семьи — воспользовались схемой поддержки иммигрантов, введенной в 1947 году. Благодаря ей шотландцы могли отплыть в Австралию за скромную сумму в 10 фунтов — примерно 25 долларов. Янги прибыли в Сидней и сначала жили в Виллавудском хостеле для мигрантов, а затем переехали в убогий район в пригороде Бервуд. Этот район выбирали многие английские, шотландские, голландские семьи… и некоторые привезли с собой музыкальные инструменты. Так появилась благодатная почва для гаражных команд. В Бервуде старший брат, Джордж, познакомился с голландцем по имени Йоханнес Якоб Хендрикс Ванденберг — он же просто Гарри Ванда, прозванный в группе Старфайтер. Джордж и Гарри позвали приятелей — британского вокалиста Стиви Райта, басиста Дика Даймонда и барабанщика Гордона «Сноуи» Флита. Впервые они сыграли вместе в Битл–Виллидж в Сиднее в конце 1964 года и взяли себе название «The Easybeats».

Вскоре после образования «The Easybeats» заключили контракт с менеджером Майком Воном. Майк представил их Теду Альберту, владельцу компании «J. Albert and Son» в третьем поколении. Это был старейший и наиболее уважаемый австралийский звукозаписывающий лейбл. Прежде всего «Albert and Son» заключили с «The Easybeats» контракт. Это стало ключевым фактором для будущего музыкантов.

Они тотчас же отправились в студию, и уже второй записанный сингл «She's So Fine» сделал лейбл лучшим в Австралии. Гленн Эй Бейкер писал в журнале «Биллборд»: «С первого же сингла — «For My Woman», записанного в марте 1965 года, — «The Easybeats» стали звездами астрономического масштаба. Пока Англия страдала битломанией, Австралию поразил «Easy–вирус». Аэропорты, телестудии, театры, такси не выдерживали напряжения; болельщики попадали в больницы; общий беспорядок царил везде, где только ступала их нога. Как и «Beatles», эта группа стала общественным достоянием, об их частной жизни писали на первых страницах дневных газет».

На международную сцену «The Easybeats» вырвались с синглом «Friday On My Mind». Эта песня стала 16–й в чартах США и шестой в Британии, что подсказало группе идею перебраться в Лондон. Это оказалось полезно и Ангусу с Малкольмом — теперь они могли попросить Джорджа присылать из Англии всю лучшую музыку, потому что в Австралии многих альбомов было не достать.

Малкольм пошел по стопам старшего брата и начал играть на гитаре в четыре года, подражая Элвису и всему остальному, что слышал. В одиннадцать лет он мог исполнить все песни «Beatles». Ангус тоже играл на всем, что попадалось ему под руку, лет эдак с четырех или с пяти. В конце концов мать купила им за десять долларов акустическую гитару и сказала: «Вот тебе и Мэлу. Ведите себя прилично». Если бы она представляла последствия!

Когда Малкольму было четырнадцать, Гарри Ванда отдал ему свою гитару «Gretsch», которой Малкольм всегда восхищался. (Хотя, по общему мнению, гитару ему дал Джордж, в журнале «Guitar Player» цитируются слова Малкольма о том, что это был подарок Гарри.) Когда Малкольм дорос до «Gretsch», Ангус в свою очередь получил «Horner». Но когда у приятеля в каталоге гитар он увидел «Gibson SG», то решил переключиться на нее — и до сих верен этому инструменту. Ангус постоянно играл на гитаре по всему дому, даже спать ложился с ней. Ну а как же.

Оба брата посещали школу для мальчиков «Сидней Эшфилд». Впрочем, «посещали» — это громко сказано. Малкольм в школу действительно ходил — там он научился как следует драться, особенно когда нужно было защищать младшего брата. А вот Ангус, похоже, не бывал в школе вовсе. Когда же он там случайно оказывался, его любимым уроком было рисование, потому что только на нем ему можно было делать что хочется. Он как–то вспоминал, что однажды в школьном автобусе напугал всех шестифутовой мухой из папье–маше. Хотя трудно поверить, чтобы Ангус смог унести домой шестифутовую муху, даже сейчас.

Слава брата Джорджа не миновала и Ангуса с Малкольмом: последний как–то упоминал, что, возвращаясь домой из школы, обнаруживал десятки девчонок, которые пускались на все ухищрения, чтобы только взглянуть на Джорджа. Ангус однажды в шутку сказал мне, что когда он увидел такую картину, они с Малкольмом сразу поняли, что рок–н–ролл станет их жизнью. Он добавил: «Вчера Джордж был шестнадцатилетним пацаном, который бренчит на гитаре, сидя на кровати, а сегодня его почитает уже вся страна».

В номере «Guitar Player» за 1984 год Ангус признавался: «Это определенно было вдохновение. Из этой группы все так и перло; они во многом стали первыми. Они были звездами тогда, когда никто еще не знал, как на это реагировать. Нас с Малом держали от них подальше. В школе к нам относились довольно прохладно, потому что знали, что в случае чего брат или родители могли повозмущаться. В то время лучше было не особо задаваться. Родители считали, что нам надо заняться чем–то другим». Даже когда дела «The Easy–beats» шли очень успешно, отец продолжал твердить Джорджу, что тому надо найти нормальную работу!

Но это не останавливало Малкольма. Он любил слушать «The Beatles», «The Rolling Stones», «The Yardbirds» и «The Who». Еще ему нравились Эрик Клэптон, «Blues Breakers» Джона Мэйелла и блюз–бэнд Пола Баттерфилда… и все это помогало ему совершенствовать свой собственный уникальный стиль игры.

До того как объединиться с Малкольмом, Ангус участвовал в двух группах — «Kentuckee» и позднее «Tantrum». Он часто прибегал из школы и сразу же снова уходил на репетицию, даже не переодев школьной формы. Когда учитель сказал Ангусу, что сожалеет о том, что его брат Джордж стал поп–звездой, и заявил, что теперь Джордж «профессиональный бездельник», родители вступились за сына. Их не очень беспокоила успеваемость Ангуса, так что они не протестовали, даже когда мальчик совсем бросил школу. Отец правда, настаивал на том, чтобы он продолжил обучение, и предложил ему часть времени проводить в библиотеке. Там–то Ангус и обнаружил американский журнал по рок–н–роллу «Даунбит». В библиотеке нашлись журналы, которых в обычном австралийском киоске было не купить, и Ангус с удовольствием читал статьи о своих любимых блюзменах.

В четырнадцать лет и девять месяцев его официально попросили покинуть школу. Там явно не хотели ждать, пока ему исполнится хотя бы пятнадцать. Ангус говорил об этом: «Если так часто прогуливать, то в школе решают, что тебя и вовсе учить не стоит, и избавляются от тебя». Малкольм уже два года как бросил школу и работал сначала учеником слесаря, а потом на обслуживании швейной машины на фабрике бюстгальтеров «Берлей». Ангус начал трудовую деятельность с должности наборщика в эротическом журнале «Рибальд». Карьера обоих выглядит достаточно иронично, учитывая содержание последующих текстов «AC/DC».

В 1971 году, в 18 лет, во время работы в «Берлей», Малкольм познакомился с «The Velvet Underground» и присоединился к ним — только не путайте эту группу с одноименным коллективом Лу Рида. Эта группа была создана в Ньюкасле, в Англии, и ее участники стали известны в качестве королей дискотек — они исполняли кавер–версии песен «The Doors» и «Jefferson Airplane». После потери солиста они перебрались в Сидней. В состав группы входили барабанщик Херм Ковач, гитарист Лес Холл, басист Майкл Шефсвик и солист Энди Имла, который присоединился к ним уже в Австралии.

До знакомства с Малкольмом группа нуждалась еще в одном гитаристе. И всем им хотелось уйти с фабрики! Когда Малкольм стал членом группы, он добавил к репертуару песни своего идола, лидера «T.Rex» Марка Болана. Вероятно, «Bang A Gong» Болан был единственным, кому была оказана честь украсить стены спальни Малкольма.

Барабанщик Херм Ковач в книге Клинтона Уокера «Дорога в Ад» вспоминает: «Мы собирались все вместе и последним забирали Малкольма. В первый раз дверь открыл мелкий вонючий скинхед. Это был Ангус. Я спрятался за Лесом, гитаристом; тогда всех пугали скинхеды, которые тусовались рядом с Бервуд–стейшн или Стрэтфилд–стейшн. Ангус был бритый и в огромных ботинках. Он сказал: «Эй, ну проходите«. Мы проходим к нему в комнату, он хватает свою»SG«, прыгает на кровать и начинает скакать туда–сюда с гитарой — естественно, никаких аккордов, только ведущая партия, — а потом спрашивает: «Ну ниче так?» Полагалось ответить: «Да, очень круто, Ангус». И каждый раз, как мы там были, повторялся один и тот же ритуал». Похоже, с тех пор не особо что и изменилось.

Ангусу разрешалось посмотреть, как его брат играет в «The Velvet Underground», и тогда он подходил к сцене и стоял как вкопанный. Настоящих уроков музыки он получил не так много — лет где–то в одиннадцать, так что Ангус был музыкантом–самоучкой. Уйдя из школы, он начал тусоваться с более взрослыми музыкантами и играть с любой группой, которая ему разрешала. Его быстро заметили и позже прозвали «чудо–ребенок с гитарой». Поскольку он был мал и возрастом, и ростом, его друзья часто говорили владельцам клубов, не желавшим его пускать, что он лилипут, и затея обычно прокатывала.

Даже хотя Джордж и Гарри написали суперхит «Friday On My Mind», повторить этот успех «The Easybeats» так и не смогли, все время гоняясь за нужным звучанием. Джордж считал, что группа должна быть верной своим корням, и этой философии совершенно искренне учил своих младших братьев. Группе в 1968 году удались еще два хита, хотя и менее громких — «Good Time» и «St. Louis». В1969 году они в последний раз покинули Англию и отправились в турне по Австралии вместе с «The Valentines», после чего официально распались.

С 1970 по 1973 гг. Джордж и Гарри оттачивали свое мастерство, чуть ли не поселившись в лондонской студии звукозаписи. Поскольку «J. Albert and Son» пока так и не нашли хорошей английской группы, Тед Альберт убедил ребят вернуться в Австралию. Они немедленно начали работать с протеже Альберта Джоном Полом Янгом (просто однофамилец) и записали его песню «Pasadena», которая чуть не вошла в топ–10 чартов. Этот успех убедил Теда Альберта финансировать студию звукозаписи, и так появилась «Albert Productions».

Следующим проектом «Albert Productions» стала запись группы Маркуса Хука, которая считалась средненькой. Но затем в Америке выразили интерес к полноценному альбому группы, и Джордж, как продюсер, привел в студию Ангуса и Малкольма на подыгрыш. Так они впервые попали в студию — писали треки для альбома «Tales Of Old Grandaddy». Джордж потом говорил австралийскому рок–журналисту Гленну Эй Бейкеру: «Мы их особо всерьез не принимали, так что решили, пусть попробуются, узнают, как вообще происходит запись».

Малкольм постоянно работал с «The Velvet Underground», и к 1972 году они уже играли и собственные сеты, и выступали на разогреве у одного из музыкантов «Albert Productions», Теда Малри. К тому времени Малкольм разочаровался в музыкальном направлении «The Velvet Underground» и решил заняться самостоятельными проектами.

Когда он впервые познакомился с процессом записи, то решил, что рок–н–ролл не следует чистить и улучшать до идеала. Малкольм хотел, чтобы рок–н–ролл звучал как он есть, без всяких студийных приемчиков. И теперь ему хотелось найти нужных людей, с которыми он мог бы так записаться. Хотя его группа переживет несколько составов, то, что он наконец–то нашел нужных людей, — это не только бесспорно, но еще мягко сказано!

ГЛАВА 2

High Voltage

Высокое напряжение

Малкольм разметил объявление в сиднейской газете «Санди морнинг геральд» и взял басиста Ларри Ван Кридта и бывшего барабанщика «Masters Apprentices» Колина Берджесса. По иронии судьбы, вокалист Дэйв Эванс только что покинул ту же группу, что и когда–то Малкольм. Он увидел объявление, позвонил по указанному номеру и очень удивился, услышав голос Малкольма.

Дэйв Эванс тоже вырос среди музыки. Он родился в Уэльсе в местечке Кармартен, и его семья также уехала в Австралию. Дэйв пел на школьных концертах и в школьном хоре. Подростком он слушал «The Rolling Stones», «The Kinks» и «The Beatles». Когда он начал играть в группах, то увлекался уже «Led Zeppelin», «Free» и «Deep Purple». Говорили, что Дэйва взяли больше за внешний вид, чем за что–либо другое. Фишкой сезона был тогда глэм–рок, и Дэйв выглядел соответствующе.

Новая группа Малкольма начала репетировать в офисном здании в Ньютауне, на углу Уилсон–стрит и Эрскинвилл–роуд. Когда группа Ангуса распалась, Малкольм спросил остальных, не против ли они будут, если Ангус придет попробоваться. Дэйв вспоминает, что, даже несмотря на братские чувства, Малкольм сначала посоветовался с другими, а не заявил попросту, что Ангус будет играть с ними. Сначала Малкольм хотел добавить клавишные, но потом передумал и решил, что вторая гитара — это то, что им нужно. Когда Ангус влился в состав, они с Малкольмом некоторое время по очереди играли на соло–и ритм–гитарах.

Поразмыслив над названием группы, они предпочли было «Third World War». Но их сестра Маргарет предложила лучшую идею, увидев буквы «AC/DC» на спинке швейной машины. Некоторые источники называют в этом качестве пылесос, но я настаиваю на швейной машине — на ней Маргарет, возможно, перешивала какую–нибудь школьную форму Ангуса. Хотя в интервью с Дэйвом Эвансом в «Экс мэгазин» журналист Питер Хойстед сообщает: «Малкольм утверждает, что это был пылесос, а идея названия принадлежала жене брата Джорджа, Сандре».

Не важно, кто подал идею названия, — имя «AC/DC» было с радостью принято, потому что олицетворяло силу и электричество. Впрочем, долгие годы группа была вынуждена бороться с теорией, что название отражало их сексуальные предпочтения. Однажды Малкольм признался мне, что впервые он осознал сексуальный подтекст названия, когда его об этом спросил таксист. Он тут же парировал: «Ну что, подраться хочешь или как?» Если учесть, насколько участники группы любят женщин, сама мысль кажется просто смешной.

Впервые группа «AC/DC» выступила в 1973 году в небольшом клубе «Чекерз» на Гоулберн–стрит, 79, в Сиднее, в канун Нового года. Они отыграли программу, в основном состоящую из кавер–версий песен Чака Берри, «Rolling Stones», «Free» и «The Beatles». Дэйв Эванс вспоминает, что принимали их очень тепло: «С первого же номера в «Чекерз» зрители начали откликаться на энергию группы, которая не снижалась с начала и до конца — более того, еще и усилилась к концу программы. Мы хотели просто УБИТЬ слушателей, и «AC/DC» до сих пор ставит себе такую задачу».

Сценические поиски Ангуса поощрялись Джорджем. Как–то раз, еще играя в «Tantrum», Ангус наступил на струну собственной гитары и упал. Вместо того чтобы встать, он решил воспользоваться этим и начал кататься по сцене, имитируя своей гитарой крики боли. Это вызвало единственные за тот вечер аплодисменты. Когда Джордж услышал об этом эпизоде, он посоветовал Ангусу внести его в свой имидж.

Неспособность Ангуса стоять спокойно — результат его отношения к музыке. Во время игры он просто не может оставаться на месте, Ангус заявляет, что если он не может двинуться,то гитарист из него отвратный. Однажды он сказал Джиму Миллеру из «Ньюсуик»: «В Австралии зрители любят много пить… Так что я стал прыгать к ним на столы и делать все, чтобы они хоть на десять секунд перестали сосать пиво. У них выпадали из рук банки, и я думал: «Отлично, продолжай в том же духе«, — так–то все и началось».

Маргарет предложила брату носить на концертах школьную форму, вспомнив, как он после школы, часами не переодеваясь, сидел в своей комнате и играл на гитаре. Ангус объяснял эту идею в 1982 году журналу «Серкус»: «Сначала школьная форма была разовой акцией. Барабанщик из моей предыдущей группы уговорил меня сделать что–то из ряда вон выходящее, и я оделся школьником. Идея была в том, чтобы притвориться девятилетним гитаристом–виртуозом, который сыграет одну вещь, зажжет всех, а потом растворится в неизвестности. Я был даже какой–то легендой. Но потом я решил продолжить в том же духе. А сейчас… пожалуй, я уже сыт по горло».

Школьная форма, будучи сначала просто рекламным трюком, превратилась позже в международный товарный знак. Попробуйте вспомнить еще какой–нибудь повседневный неодушевленный объект, который был бы так неразрывно связан с какой–нибудь рок–группой (разумеется, вычурные гитары и сложные костюмы «Kiss» не в счет!)

Во время выступлений в сиднейских клубах Ларри Ван Кридт иногда играл и на саксофоне, и тогда за бас брался Малкольм. В феврале они отправились на студию «EMI», чтобы записать свой первый сингл — «Can I Sit Next То You Girl», а на стороне «В» — «Rock In The Parlour». Продюсерами выступили Джордж и Гарри, сам Джордж записал басовые партии, а Малкольм в «Сап I Sit Next То You Girl» играл на соло–гитаре. Через неделю барабанщику Колину Берджесу прямо во время выступления в «Чекерз» стало плохо, судя по всему, из–за пьянства, и он был немедленно уволен. И снова старший брат Джордж всех подстраховал, сыграв во втором сете на барабанах. Вскоре после этого ушел и Ларри Ван Кридт.

Однажды Малкольма попросили сыграть на гитаре в группе «Jaspen», после чего он сразу же предложил их барабанщику Ноэлу Тейлору и басисту Нилу Смиту перейти в «AC/DC». В марте все они перебрались в сиднейскую гостиницу «Хэмптон–корт», где играли по контракту четыре вечера в неделю. Они продолжали играть как можно чаще, например на разогреве группы «Sherbet» в Ньюкасле. Спустя всего шесть недель выяснилось, что Ноэл Тейлор и Нил Смит не тянут, и их рассчитали. Легко представить, как тяжело играть в ритм–секции «AC/DC». На концерте в Виктори–парке группа играла с командой «Flake», после чего Малкольм тут же нанял их барабанщика Питера Клэка и басиста Роба Бейли.

Где–то между Колином Берджессом и Питером Клэком были еще барабанщики Рон Карпентер и Расселл Коулман. Очевидно, однако, что оба играли совсем недолго, потому что, например, Дэйв Эванс Рона Карпентера помнит, а Расселла Коулмана нет — а ведь он с ним играл! К счастью, каждый раз, когда у «AC/DC» не хватало басиста, Джордж всегда мог выручить. Конечно, когда он не сидел в студии с Гарри Вандой, готовя революцию австралийского шоу–бизнеса.

Джордж и Гарри были заняты работой со своим бывшим вокалистом Стиви Райтом, который боролся с сильной героиновой зависимостью в то самое время, когда исполнял главную роль в постановке «Иисус Христос — суперзвезда».

(Только подумайте: Иисуса играл наркоман!) Стиви записывал в студии «EMI» свой альбом «Hard Road», и Малкольма просили помочь с несколькими гитарными соло. Запись вылилась в 11–минутный сингл «Evie», ставший хитом. Позже, на бесплатном концерте группы Райта в Сиднейской опере 26 мая 1974 года, где присутствовало 2500 зрителей, «AC/DC» были приглашены на разогрев. Говорили, что 10000 фанатов не смогли попасть внутрь. В группе Райта в тот вечер на гитаре играл Малкольм, а также были Джордж Янг и Гарри Ванда. После шоу «AC/DC» познакомились с бывшим лидером «Sherbet» Деннисом Лафлином. Команда ему очень понравилась, и он сразу же взялся быть их менеджером.

Выступление «AC/DC» привлекло внимание местной газеты «Гоу Сет», которая писала: «Шоу открыла группа «AC/DC». Участники показали себя силой, с которой нужно считаться. Они играют рок–н–ролл, разумно добавляя собственные идеи к вкусам толпы — например, в «Heartbreak Hotel» или в «Shake, Rattle, And Roll». Также упоминался двойной гитарный удар Малкольма и Ангуса, а Дэйва сравнивали с идолом тинейджеров Дэвидом Кэссиди.

В июне «AC/DC» официально подписали контракт с «Albert Productions» с распространением через «EMI». 22 июля в Австралии вышли «Can I Sit Next То You Girl» и «Rockin' In The Parlour». Также сингл на лейбле «Polydor» вышел в Новой Зеландии. Вскоре в Перте и Аделаиде он стал местным хитом и даже вошел однажды в пятерку чарта. Запись вызвала восторженные отзывы: «Вначале музыка вонзается в вас резиновыми пулями, сама ее структура светится энергией, а некоторые динамические эффекты просто невероятны — например, когда чистый фузз идет из одного канала в другой, затем затухает и сменяется автоматными очередями гитар, которые выливаются в мощный взрыв, когда музыканты вновь и вновь выкрикивают название. Блестящая запись, что и говорить»

Страна впервые увидела «AC/DC» на пленке, когда в программе «GTK» (в то время единственное общенациональное австралийское рок–шоу) появилась запись концерта группы в театре «Ласт пикчер шоу» в Кронулле. Питер Клэк и Роб Бейли, хоть и не участвовали в записи «Can I Sit Next То You Girl», тоже появились в кадре.

Дэйв вспоминает, как бодро «Can I Sit Next То You Girl» взбиралась вверх по чартам — тогда она звучала по радио каждые два часа. Обожание фанатов «было чем–то новым и захватывающим» для музыкантов. К счастью, у Джорджа было уже достаточно опыта в тяготах жизни рок–звезды. Он видел, как его мечта претворилась в жизнь, а затем рухнула. Он требовал, чтобы «AC/DC» оставались верны своим корням, и группа приняла это близко к сердцу и никогда не забывала.

Некоторое время «AC/DC» пытались экспериментировать с гардеробом. Кроме школьной формы Ангус пытался одеваться Человеком–пауком, Зорро и Супер Ангусом, а то и вовсе надевал на себя картонную телефонную будку. Однажды во время концерта он в ней запутался и забросил эту мысль. Барабанщик некоторое время выступал в костюме клоуна–арлекина, Малкольм — пилота, а басист — полицейского на мотоцикле. Дэйв же ходил в том, к чему привык, и продолжал оставаться рок–идолом. Теперь понятно, откуда взяли свои прикиды «The Village People» (Американская диско–группа. Коллектив группы главным образом запомнился своими сценическими костюмами, среди которых были полицейский (Виктор Уиллис), индеец (Филип Роуз), ковбой (Рэнди Джонс), строительный рабочий (Дэвид Ходо), байкер (Гленн Хьюз) и морской пехотинец (Алекс Брайли)). Но потом, помня совет Джорджа, они решили отказаться от всех этих костюмов — разумеется, кроме школьной формы Ангуса.

Помимо игры в клубах Сиднея, Мельбурна, Аделаиды и Перта менеджер группы Лафлин добился возможности выступления на разогреве у Лу Рида в его австралийском турне среди которых были полицейский (Виктор Уиллис), индеец (Филип Роуз), ковбой (Рэнди Джонс), строительный рабочий (Дэвид Ходо), байкер (Гленн Хьюз) и морской пехотинец (Алекс Брайли).

В августе. Большую часть времени — когда они, конечно, не выступали — ребята проводили в кузове грузовичка. Дэйв с улыбкой вспоминает: «В Австралии группам приходится проводить долгие часы в поездках по городам и весям. От Сиднея до Мельбурна ехать от 12 до 14 часов в зависимости от погоды. Как–то из Аделаиды в Перт мы ехали два дня. Чаще всего музыканты просто дремлют. Особенных комических моментов как–то не припомню. Мы смотрели в окно на открывающиеся виды — конечно, некоторые австралийские уголки были прелестны, но у нас существовало расписание, и приходилось проезжать мимо».

О самом смешном, что случилось с Дэйвом во время его работы с группой, он рассказал Брайану Коулзу в интервью журналу «Электрик бейсмент» за сентябрь 2000 года: «Помню, как упал со сцены в Сиднейской опере, — говорит он. — Выступали мы бесплатно, и еще тысячи фанатов в зал не попали. Я не удержался на краю сцены, но ухитрился сделать вид, что спрыгнул сам. Верьте или нет, но прямо в центре первого ряда было пустое кресло, я упал рядом и сел в него, и, пока Ангус продолжал свой запил, смотрел выступление вместе со зрителями. Потом я вспрыгнул обратно, потому что вокал должен был уже вступать. Мне аплодировали за отличный трюк, но теперь–то я могу раскрыть истину».

Самый странный концерт «AC/DC» дали на свадьбе друзей. Брат невесты был хорошим другом группы и всегда одалживал им аппаратуру. Группа очень развеселилась, когда поняла, что играть придется на заднем дворе без всякой сцены. В октябре 1998 года в интервью «Экс мэгазин» Дэйв говорил Хойстеду: «Программа у нас была обычная — немного Чака Берри, немного»Rolling Stones«. Отец невесты подошел ко мне и спросил, не могли бы мы сыграть»Грека Зорбу«. Я ответил: «Приятель, мы рок–группа. Так что извини«. И тут Малкольм вмешался: «Подождите минуту«. Он ушел и немного порепетировал — со слуха, конечно. Крутой был парень. Потом Малкольм говорит: «Скажите ему, что да, мы можем«. Группа вернулась и сыграла под руководством Малкольма. Это был инструментал, так что я был свободен. Звучало хорошо. Мы их сразили. На свадьбе плясали и радовались. Надеюсь, этот день всем им запомнится. Это был первый и единственный раз, когда «AC/DC» играли»Грека Зорбу«. Неужели вам было бы неинтересно послушать запись?»

К осени 1974 года «AC/DC» уже искали нового певца. Отношения с Эвансом стали напряженными — он часто покидал сцену на время блюз–буги–инструменталов группы. Малкольм и Ангус считали, что без него группа звучит лучше. Когда приходилось выступать от двух до четырех раз в день, голос у Дэйва выдыхался и замещать его вынужден был Деннис Лафлин, их менеджер. К тому же оказалось, что «гламурный» имидж Эванса слишком контрастирует с видом остальных участников группы. Судьбу решила случайная стычка Дэйва с Деннисом: певец покинул коллектив.

Винс Лавгроув впервые встретил Джорджа Янга, когда группа Винса выступала на разогреве у «The Easybeats». Лавгроув не терял связи с Джорджем, и когда услышал, что «AC/DC» ищут нового певца, то порекомендовал Бона Скотта. Винс и Бон по очереди пели в группе «The Valentunes», а затем Винс помогал Бону, подкидывая ему разовую работу после того, как тот оправился от почти смертельной мотокатастрофы. Когда Джордж сообщил информацию Малкольму и Ангусу, те решили, что Бон слишком стар — 28 лет казались уже седой древностью. Он был девятью годами старше Ангуса.

Когда Бон впервые увидел их в живую в Аделаиде, он понял, что подойдет этой группе. Журналисты часто писали, что он был в группе водителем и/или грузчиком, возможно, потому что Бон тусовался с музыкантами и часто подбрасывал Малкольма и Ангуса на своем 90–долларовом «холдене». Сам Бон объяснил то, как он попал в группу, в документальном фильме «Let There Be Rock» («Да будет рок!»): «Я был знаком с их менеджером, а группу до того ни разу не видел. Я никогда не слышал об «AC/DC», но их менеджер сказал: «Просто постой тут и посмотри«, — и вот через две минуты вышла группа. Этот паренек в школьной форме просто сума сходил, и я засмеялся. До сих пор не могу удержаться от смеха. А тогда я не преминул объяснить им, насколько я лучше того кретина, что пел у них до того. Они дали мне шанс это доказать, и я его не упустил».

Лавгроув рассказывал в мае 1999 года изданию «Ноу–Нонсенс»: «Однажды Малкольм сказал мне, что они собираются уволить своего певца, и спросил, не знаю ли я кого–нибудь подходящего. Я ответил, что да, имея в виду Бона, и что я его приглашу на следующий вечер, поскольку они как раз должны были играть у меня. Мне ответили, что Бон староват и им нужен кто–то помоложе. Я возразил, что Бон может отжигать, пока все вокруг не упадут, что он их всегда сделает. А когда я сказал о таком варианте Бону, он ответил, что ребята слишком молоды и не способны на большие жертвы ради рока.

После концерта все мы пошли на джем–сейшн к Брюсу Хоу. Он был басистом «Fraternity», и они играли до утра — в основном песни Чака Берри. И все получилось. На следующий день Бон пришел домой, собрал вещи и объявил, что переезжает в Сидней работать с «AC/DC». Он сел на заднее сиденье к ним в машину, ребята забрались вперед, мы попрощались — и все. Так началась легенда».

К счастью для Бона, он пришел в группу уже после того, как они отработали шестинедельный контракт на разогреве у трансвестита Карлотты в клубе «Бетховен диско» в Перте. Бон появился в группе сначала на джем–сейшне в «Пурака–отеле». «AC/DC» предложили Дэйву уйти после его последнего концерта в Мельбурне, и настоящий дебют Бона состоялся в Сиднее в «Брайтон–Лесэндз Масоник–холле» 5 октября 1974 года. Между Дэйвом и Боном никаких трений не возникло. Дэйв позже неоднократно обращался к Бону по различным поводам: «Мы всегда здоровались и не держали друг на друга зла».

Дэйв рассказывал в сентябре 2000 года журналу «Рок–Е–Зин»: «Сначала я был в шоке, как и все мои сиднейские фанаты, но Бон работал с группой просто блестяще, всегда с душой. Кроме того, у него уникальный голос, совершенно необычный. Некоторые мои любимые рок–композиции исполняет именно Бон». Дэйв решил поискать счастья с группой «Rabbit», которая записала хит «Too Much Rock 'N' Roll».

Ангус так вспоминал о первом появлении Бона в группе: «Репетиция для первого выступления заключалась в том, что мы просто посидели часок, тренькая все рок–песни, какие знали. Когда мы наконец собрались, Бон хряпнул две бутылки бурбона, а потом сказал: «Я готов«. И действительно, он был готов. Выглядел он отлично. Моментально изменился и начал бегать кругами, крича на зрителей. Волшебный был момент». Братья с чувством прозвали Бона «Старик».

Сразу после прихода в группу Бона «AC/DC» отправились в двухмесячный тур по Австралии. Также у них сменился менеджер — расставшись с Деннисом Лафлином, группа подписала контракт с Майклом Браунингом. Им не нравилось, каким образом Лафлин вел музыкальные и финансовые дела группы. Когда с деньгами было туго, он пытался расплатиться с группой бухлом, травой и прочей гадостью. Такой товарообмен подходил большинству тогдашних групп, но только не Ангусу, который в жизни не пил и не связывался ни с чем крепче сигарет.

Браунинг управлял мельбурнским «Hard Rock Cafe» (не путать с известной ныне сетью ресторанов). До того он был менеджером у австралийской рок–звезды Билли Торпа и его группы «The Aztecs». Однако после пятилетних попыток раскрутить Билли за рубежом он сдался. Джордж поехал в Мельбурн поближе познакомиться с Майклом и был впечатлен его взглядом на перспективы группы. Лидерских качеств Майкла вполне хватало, чтобы вознести «AC/DC» из Австралии на международный музыкальный Олимп.

Крис Гилби, сотрудник «Albert Productions» с 1973 по 1977 годы, говорил в интервью «Ноу Нонсенс» в августе 2001 года: «Майкл действительно оказался провидцем. Он увидел, какая это многообещающая группа и как их раскрутить. У него действительно были мозги. Думаю, и приход Бона в группу также оказался ему очень полезен… Если честно, то только после того, как в группу пришел Бон и начал писать тексты, которые напоминали граффити, я начал думать, что эта команда имеет перспективы. Бон был классный парень — море обаяния, отличные сценические способности, блестящий собеседник». В то время как в рок–мире доминировали гиганты — «Led Zeppelin» и «Black Sabbath», — несколько раздолбайский подход к рок–н–роллу «AC/DC» был как глоток свежего воздуха — или сигаретного дыма, в зависимости от того, где вы стоите.

Одним из тех мест, где они играли постоянно, было «Hard Rock Cafe», где каждую неделю ребята выступали на гей–вечеринках. Этот факт, несомненно, порадует тех, кто ставит ориентацию музыкантов под сомнение — благодаря их названию. Но группе нужны были слушатели, и им не важно было, кто это будет. Малкольм вспоминает те вечеринки: «Перед сценой стояли бисексуалки, сжимая вибраторы. В футболках у них были вырезаны дыры, через которые торчали сиськи. Круто было». Типично для бывшего работника фабрики бюстгальтеров, правда?

В ноябре группа на 10 дней засела в студии, чтобы записать первый альбом. В него вошли треки «Baby, Please Don't Go» (кавер на песню Мадди Уотерса), «She's Got Balls», «Little Lover», «Stick Around», «Love Song» и — с Малкольмом на вокале — «Soul Stripper», «You Ain't Got A Hold On Me» и «Show Business». «She's Got Balls» предположительно посвящена бывшей жене Бона Айрин, которой песня не очень понравилась. Я полагаю, что особенно ее разозлили строки «Likes to crawl my lady hands and knees all around the floor. No one has to tell her what a fella is for» («Ей нравится ползать по полу на четвереньках, ей не нужно объяснять, что делать с мужиком»).

Во время одной из записей у Ангуса сломался и задымился усилитель, однако Джордж яростно заорал из другой комнаты, чтобы тот продолжал играть. Когда слушаешь ту чистую энергию, которая увековечена на первом альбоме, кажется, что чувствуешь этот дым! На австралийской обложке альбома был изображен электрогенератор с оголенными проводами, рядом валялись пустые пивные банки. Для вящего эффекта на картинке была еще и собака, которая отливала на генератор. Альбом получил подходящее название — «High Voltage» («Высокое напряжение»).

В 1992 году в «Метал СО» Малкольм заявляет: «В то время мы приходили на студию всего с одним риффом. Собственно, мы считали, что рифф — это и есть песня. К счастью, у нас были продюсеры, которые превращали наши риффы в песни, и так во многом продолжается и сейчас. Тогда ничего лучшего у нас не было».

На басу играл Джордж, а сессионный музыкант Тони Керрантсвел большинство барабанных партий. Барабанщики же Питер Клэк и Джон Прауд, игравшие на альбоме группы Маркуса Хука, появляются каждый в одной композиции.

Новый год «AC/DC» отметили выступлением в Фестивал–холле в Мельбурне. Есть отличное фото Бона на сцене в красных атласных подштанниках и без рубашки. Господи, как я скучаю по семидесятым! По предложению Майкла Браунинга «AC/DC» переехали в Мельбурн, в дом 6 по Лэнсдаун–роуд в районе Ист–Сент–Килда. Пять музыкантов, крутых, одиноких и готовых завоевать мир. Всем было по двадцать с хвостиком, только Ангусу девятнадцать. Спустя годы Малкольм скажет, что совместная жизнь в том доме была одним из счастливейших периодов в их жизни… и одним из самых безумных.

Вероятно, поклонниц или — чего уж там — фанаток «AC/DC» можно было разделить на два типа. Были нааоящие подруги, например Труди Вурм — мама отпускала ее к музыкантам домой на воскресенье, и она готовила им обед. Малкольм и Ангус, впервые оказавшись вне дома, скучали по домашней еде. Еще Труди пекла Ангусу его любимые шоколадные кексы.

Но были и другие девушки, которые готовкой ограничиваться не хотели. Разумеется, приходило и уходило множество симпатичных мордашек. Столько, что Бон даже вдохновился на написание песни «The Jack»(на сленге — гонорея). Бон рассказывал: «Какое–то время все мы жили в одном доме в Мельбурне. И у нас было порядка двадцати цыпочек, которые обслуживали всю группу и все такое. Так что у всей группы был триппер. И как–то раз Малкольм сказал: «Почему бы не написать про это песню?« И в тот же день мы ее («The Jack») и написали, а вечером и сыграли, а во время затишья в середине песни я встал и стал показывать пальцем на всех этих девчонок, да…»У нее триппер«,»и у нее триппер«, ну и так далее. И все эти цыпочки громко хлопают дверью. Очень смешно было, правда».

Из–за творившегося разврата однажды в машине группы обнаружились лобковые вши! Конечно, в последующих интервью группа все валила на своих роуди. Это, наверное, какое–то неписаное главное правило рок–н–ролла: в случае чего во всем виноваты роуди. Эта медицинская — или сексуальная — проблема подвигла Бона на песню «Crabsody In Blue» («Голубая крабсодия» — Сленговое слово crab имеет значение «лобковая вошь»). Название — переиначенная классическая «Rhapsody In Blue» («Голубая рапсодия»). А у Бона с ориентацией было все в порядке, уж это–то я точно знаю. Это так озаботило парней, что однажды они, говорят, устроили коллективный поход в местную клинику. Если фраза «секс, наркотики и рок–н–ролл» ведет свое происхождение и не отсюда, то, по крайней мере, это будет случаться и со следующими поколениями — снова и снова… Я знаю. Тут ничего не поделаешь.

С Боном Скоттом братьям Янг очень повезло. Жизнелюбие Бона находило свое отражение и в его сценическом образе. Он любил петь, смеяться, пить, играть и жить рок–н–роллом. Многое в его лирике порождено его сексуальными похождениями, и поэтому, возможно, свой путь к славе рок–звезды он не изображал долгим и тернистым. Двусмысленности в его исполнении были порой гениальны, а его харизма и личное обаяние ныне стали легендой. До того как прийти в «AC/DC», Старик прожил уже пару жизней. И он достаточно долго тусовался с группой, чтобы успеть рассказать о них.

ГЛАВА 3

Rock 'N' Roll Singer

Рок–певец

Рональд Белфорд Скотт, эмигрировав в 1952 году в Австралию, получил прозвище Бонни Скотлэнд (Шотландец). Как и Янги, Бон был шотландцем. Пока он не вырос, ребята звали его Бонни, а затем имя сократилось до Бон. Однажды он объяснял: «Мои новые одноклассники, услышав мой акцент, решили вышибить из меня дух. Мне дали одну неделю на то, чтобы научиться говорить как они, если я не хотел, чтобы меня трогали. Конечно, я и внимания обращать не стал. Нечего мне угрожать, я только еще больше укрепился в том, чтобы продолжать говорить так, как я привык. Поэтому я и получил свое прозвище. Бонни–Шотландец, вот так–то».

Он родился в 23.30 9 июля 1946 года в семье Чарльза (Чика) Белфорда Скотта и Изабеллы (Изы) Каннингем Митчелл в роддоме Файф–Джеймисон в Фофнар–Кирримуире, который лежит у подножия гор Кэрнгормс в графстве Ангус. Там же, кстати, родился Джемс Барри, автор «Питера Пэна».

Дед Бона, Алек, в 1920 году основал на Бэнк–стрит пекарню. Спустя два года родился отец Бона Чарльз. Чик, как его все звали, сначала хотел стать моряком, но потом его убедили заняться семейным бизнесом вместе с братом Джорджем. Затем он вступил в местное отделение гражданских вооруженных сил. Когда разразилась Вторая мировая война, Чик в двадцать два года ушел одним из первых и стал армейским пекарем.

Будучи в Керкколди, морском порту рядом с Эдинбургом, Чик нашел свою будущую жену Изу. Оба они любили музыку и встретились на танцах. Поженились они в 1941 году. Через два года Иза родила их первого сына Сэнди, которого Чик никогда не видел. Мальчик умер девятимесячным, когда Чик все еще был на войне.

В первый день 1945 года Чик демобилизовался, и они с Изой переехали в Рудз в Кирримуире. Отец Чика купил им их первый дом, а Чик стал членом местного кружка любителей оперетты и кирримуирского ансамбля волынщиков.

Еще мальчиком Бон — или Ронни, как его звала мама — пристрастился гулять в одночку и после школы никогда не шел прямо домой. Иза всегда волновалась за него. Но когда мальчик заинтересовался музыкой, его уже ничто не могло остановить. Особенно ему нравились барабаны, и он практиковался на жестянках из–под печенья и доске для резки хлеба. Каждую субботу, когда ансамбль волынщиков с его отцом по вечерам маршировал по городу, Бон маршировал с ними.

Бону нравился ансамбль, хотя килту он сказал свое твердое нет. Как говорит его мать, «когда ему исполнилось семнадцать, он отказался носить юбку». Только однажды, спустя много лет, когда Бон с «AC/DC» выступал по британскому телевидению в программе «Обратный отсчет», он был с косами и в девичьей школьной форме. Хотя смотрелся он довольно мило, его выбор гардероба вызвал большие пересуды.

В 1949 году в семье появился третий сын, Дерек. К тому времени толпы шотландцев эмигрировали в Австралию в поисках лучшей жизни. В1951 году сестра Изы с семьей уехала в Мельбурн. Через год за ней последовали Чик, Иза и мальчики. Бону было тогда шесть. Поначалу они поселились вместе с сестрой Изы, а позже нашли и собственный дом в Саншайне, пригороде Мельбурна. Бона определили в сайншайнскую начальную школу, и он сразу начал каждое утро аккомпанировать классу, идущему в школу, на барабанах.

Попробовал Бон и другие инструменты: сначала он научился играть на блок–флейте, а потом приступил к пианино. Но пианино требовало долгих занятий, а это Бону было неинтересно. Он даже пытался играть на аккордеоне, но вскоре вернулся к своей первой любви — к тому, где у него был природный талант, — к барабанам.

В1956 году четвертому сыну, трехлетнему Грэму, поставили диагноз «астма», и семье пришлось переехать за 1700 миль, в Перт. Чик переехал первым, чтобы обустроить дом на Хар–вест–роуд в северной части Фримантла, в 12 милях от Перта. Он сохранил работу в той же фирме, в которой работал и в Мельбурне, и немедленно вступил во фримантлский ансамбль каледонских шотландцев–волынщиков.

Бон пошел в среднюю школу имени Джона Кертина (Премьер–министр Австралии в 1941–1945 гг.). Первым концертом в новом городе стал для него дуэт в Норт–Фримантл–Таун–холле на блок–флейте с одноклассником — тогда им обоим было по двенадцать лет. Также Бон следил и за отцовским ансамблем волынщиков, иногда присоединяясь к оркестру в качеаве барабанщика. Отец и сын вместе присутствовали на церемонии открытия Игр Содружества в Перте на озерах Перри в 1962 году.

Клинтон Уокер в своей книге «Дорога в Ад» цитирует Грэма, брата Бона: «До появления телевизора мы любили вместе сидеть и слушать радио. Папа и Рон обычно уходили на репетицию ансамбля волынщиков барабанить. Когда ансамбли выступали, был настоящий праздник: выходила вся семья, надевала килты, пристегивала барабаны. Мы с Дереком шли позади. Это были замечательные шотландские праздники!»

Три брата, конечно, были сорванцами, но родителей почитали. Они любили играть у речки Суон, в считанных минутах ходьбы от дома. В школе Бон часто зависал на реке, курил там и дразнил девочек. К пятнадцати годам из школы его выперли.

Сначала он работал на ферме — водил трактор, потом переключился на добывание креветок. Но эта работа показалась ему тяжелой, и он оставил море и стал работать механиком на «Эйвери скейлз».

Бон любил слушать Элвиса Пресли, Чака Берри, Литтл Ричарда и Джерри Ли Льюиса — парий от рок–н–ролла, соль земли. Больше всего он хотел стать рокером, а не «пижоном». Под пижонами он понимал тех, кто причесывается под Тони Кертиса и носит кардиганы. Рокеры же зачесывают волосы назад и носят обтягивающие джинсы и кожаные куртки. Все это черпалось из тогдашних американских фильмов — «Эта девушка не может иначе», «Король Креол», «Тюремный рок».

Теперь Бону можно было водить машину, и он с друзьями поехал в восточный Перт сделать себе татуировки. Его приятель Терри Хендерсон выбрал тату «Смерть, а не бесчестье», а Бон первую татуировку сделал на животе, сразу над лобком. Рядом с ним сидели Терри и его сестра Морин и успокаивали его, а он заливался слезами. Дело в том, что Бон носил такие узкие джинсы, что застегнуть их теперь стало мучительно больно, и в итоге ему пришлось несколько недель сидеть дома!

Фримантл был тем еще местечком, там было полно пижонов и рокеров. И если вы не состояли в банде, то вас, скорее всего, побили бы те, кто состоял. Бон стал настоящим уличным бойцом, несмотря на скромные габариты. Они с друзьями тусовались в местном баре «Кафе на колесах». Очень значащее совпадение, поскольку ребята частенько проводили время, участвуя в гонках или просто угоняя машины, чтобы прокатиться с ветерком. Также они любили врубать скорость на полную мощность при виде пешеходов на дороге. Так Бон и Терри стали самыми крутыми рокерами Фримантла. Их имена стали известны и местной полиции.

Но наряду с этим Бон получал в «Эйвери скейлз» награды за ударный труд. Как видите. Бон был рокером по убеждениям: по крайней мере, он научился сочетать имидж плохого парня и золотое сердце.

Бон с друзьями начали ходить на танцы, или, как их называли, пляски, в Порт–Бич. Там часто играла группа «The Nomads», возглавляемая будущей австралийской поп–звездой Джонни Янгом. (Янг — очень популярная фамилия, и этот Янг отношения к братьям не имеет.) Во время исполнения программы многие ребята им подпевали. Бона часто просили об этом девушки — они просто млели, когда он пел «Blue Suede Shoes» или «Long Tall Sally». Однако Джонни Янга, судя по всему, конкуренция вовсе не пугала.

Однажды Бон гулял с местной девушкой, а по возвращении ему пришлось подраться с другими парнями, которые также хотели «пройтись с девчонкой». Когда приехала местная полиция, Бон на машине смылся. Позже его арестовали за попытку кражи бензина. В местной газете «Уэст Острейлиен» в марте 1963 года вышла статья: «16–летний подросток вчера во фримантлском суде для несовершеннолетних признан виновным в том, что дал полиции фальшивый адрес и имя, уклонился от содержания под стражей, вступил в «преступную половую связь» и украл 12 галлонов бензина. Он приговорен к общественным работам до тех пор, пока ему не исполнится восемнадцать лет, с рекомендацией содержать его в заведении с высоким уровнем безопасности. В следующие два года он обязан будет являться на учет в полицию».

Ту часть, где про бензин, еще можно понять, однако «преступная половая связь» выглядит слишком суровым обВинснием, особенно учитывая то, что девушка гуляла с Боном по своей воле. Да к тому же у кого из 16–летних нет этой самой связи? Уверена, что вы могли бы назвать нескольких человек. Я вот точно могу. Вместо того чтобы обратиться к родителям, Бон со стыда признал себя виновным и отправился на девять месяцев отбывать наказание в колонию для несовершеннолетних Ривербэнк.

Родители приезжали к нему, но он отказался их видеть. Пропустил он и приезд бабушки с дедушкой из Кирремуира. Они уехали в Шотландию, и Бон больше их живыми не видел. Он страдал за решеткой, постоянно мерз, ползал на коленках, отскребая полы, и старался держаться подальше от проблем. В Ривербэнке Бон провел девять месяцев, но его близкие говорили, что всю последующую жизнь он пытался от этого оправиться. Его отпустили к семье к Рождеству 1963 года, и наказание наконец–то закончилось. Инспектор, приставленный к Бону, предложил ему вступить в гражданские вооруженные силы, но парня не приняли. Бон говорил: «Армия отвергла меня — они решили, что я социально ненадежен». Заключение научило его одному: единственное спасение — это рок–н–ролл. Устроившись работать на яичный склад, юноша сразу же установил в комнате матери барабаны.

Свою первую группу, «The Spektors», Бон основал в 1965 году. На гитаре там играл Уин Милсон, на басу — Брайан Гэннон, а Бон иногда менялся местами с вокалистом Джоном Коллинзом. Почти год «The Spektors» каждые выходные выступали в Перте с кавер–версиями песен «Them», «The Beatles» и «The Stones». Уин вспоминал в «Дорога в Ад»: «Главная проблема групп в Перте — это поиск материала. Очень трудоемкий процесс — никак не подобрать ничего подходящего, никаких там блюзов — ничего. Приходится вести настоящие раскопки».

Во время одной из очередных поездок в Перт Бон управлял отцовским грузовичком, где возил свои барабаны, заснул за рулем и врезался в фонарь в Клэрмонте, районе Перта. Бон попал в местную больницу с порезами лица, у его единственного пассажира, басиста Брайана Гэннона, также были порезы и сотрясение мозга. Мистическим образом спустя девять лет Бон на том же участке шоссе чуть не погибнет.

«The Spektors» стали одной из пяти лучших групп и, поскольку местная сцена стала им тесновата, решили объединить усилия с другой пертской командой «The Winztons» и основали новую группу — «The Valentines». Позднее Бон говорил: «Я тогда был барабанщиком и полвечера играл на барабанах, а полвечера пел. Певец тоже играл на барабанах — но не так хорошо, как я! И «The Valentines» позвали меня барабанщиком. Но я хотел быть певцом — и стал певцом. И не потому, что я желал быть лидером, — просто на певца вешается больше цыпочек». Бон всегда очень продуманно себя вел.

К тому времени Бон ушел из яичной компании и стал почтальоном. Только представьте себе: вам доставляет почту Бон Скотт! Такое и внукам рассказать не стыдно!

В «The Valentines» Бон пел по очереди с Винсом Лавгроувом. В местной газете «РАМ» приведены слова Лавгроува: «Бон был забавный маленький барабанщик с забавными глазками, ушами как у эльфа, забавным вздернутым носом, забавным шотландским акцентом и, кажется, четырьмя очень заметными забавными татуировками. А в те дни быть забавным значило в рок–н–ролле очень многое. Мы стали друзьями».

После слияния групп новая команда стала самой большой в стране и сохранила поклонников обеих старых.

Лавгроув и Бон вместе с гитаристом «The Spektors» Уином Милсоном, гитаристом Тедом Уордом, басистом Брайаном Эбботом и барабанщиком Уорвиком Финдлеем сыграли свой первый большой концерт в саду Верховного суда Перта в рамках акции организации «Факел наследия». Вскоре Финдлея на барабанах сменил Дуг Лэвери, а бас у Эббота перехватил Джон Кукси.

Репертуар группы состоял из каверов на американские хиты, позаимствованные из фонотеки Аллана Робертсона, менеджера группы, по совместительству — диджея на пертской радиостанции «6KY». Музыкантам быстро удалось подписать контракт с независимым лейблом «Clarion Records», и они записали в студии две песни — «Everyday I Have То Cry» и «I Can't Dance With You», кавер на композицию группы «Small Faces». Песня со стороны «В» попала в топ–5 Западной Австралии. «The Vallies», как их называли фаны, начали путь к славе. Все шло настолько хорошо, что все члены группы ушли с работы.

Когда в Сидней на два концерта в зале Его Величества после мирового успеха «Friday On My Mind» приехали «The Easybeats», открывали их выступление именно «The Valentines». Вероятно, тогда впервые встретились Джордж Янг и Бон Скотт. Бон в то время просто обожествлял солиста «The Easybeats» «Литла» Стиви Райта. Две группы так хорошо поладили, что «The Easybeats» написали для друзей первую из трех песен — «She Said». Первый сингл не имел особого успеха, но после того как «The Valentines» почти победили в конкурсе рок–групп в Мельбурне, они решили не возвращаться в Перт, пока не сделаются суперзвездами. В те дни Мельбурн сражался с Сиднеем за звание музыкальной столицы Австралии. Итак, 13 октября 1967 года ребята прибыли в самопровозглашенную рок–мекку Австралии.

Они сняли на всю группу дом и буквально умирали с голоду, пока их не подцепил агент Айвэн Дэймен, организовавший им турне по Австралии. Всю весну 1968 года они тряслись в грузовичке… живя всей компанией на 300 долларов в месяц.

С апреля они на восемь недель переехали в Сидней, а в мае отправились на студию и записали свой второй сингл — тоже песню «Easybeats», «Peculiar Hole In The Sky»; однако и он оказался не так удачен, как ожидалось. Музыканты нашли новый дом и переехали туда, а Лавгроув свел их с агентством, благодаря которому к ним присоединился Майкл Браунинг. Браунинг управлял двумя дискотеками и был менеджером Дуга Паркинсона в «Фокусе» — самом крутом шоу Сиднея.

Пока остальной мир проходил «крещение» Джими Хендриксом, Австралия все больше интересовалась унылой попсой вроде «The Monkeys» и «1910 Fruitgum Company». Это подсказало «The Valentines» идею назваться поп–группой, «не боясь коммерческого подхода». Они натянули блестящие тряпки и постриглись, а Бон скрывал свои татуировки с помощью макияжа.

В конце 1968 года они посылали официальные приглашения с текстом: «Будь моим Валентином в 69–м». Некоторые предпочтения группы Бона выражали его собственные: «The Beatles», «Moody Blues», Джон Ли Хукер, Отис Реддинг, «The Supremes», соул–джаз и шотландские волынки. Еще он любил вот что: красить свою комнату в красный цвет; длинные светлые волосы; душ; плавание и секс. А не любил он людей, которым не нравились «Крэйтер криттерз» (Популярная марка австралийских сухих завтраков), а еще когда его отвлекали от мыслей, стирки и глажки… Бон гладил?!

Группа закончила год записью третьей песни «The Easy–beats» — «My Old Man's A Groovy Old Man», а на другой стороне сингла «Ebeneezer». Официально он был выпущен в Валентинов день 1969 года и оказался очень успешным. Появление группы на дискотеке «Зэтс лайф» репортер «Гоу Сет» комментирует так: «Все в унисон визжали: «Мы любим «Valentines»!« Когда они появились, толпа просто с ума посходила и начала штурмовать сцену. Двух солистов, Винса и Бона, стащили на пол, а с Бона по клочкам сорвали штаны и куртку». Видите, Бон не ошибся. Хорошо быть солистом.

Реакция аудитории на всех концертах была одинакова. 10 марта они сыграли в Александра–гарденс перед семитысячной публикой, и там разразился скандал. Лавгроува арестовали за то, что он столкнул полицейского со сцены. Парня отпустили при условии двенадцатимесячного хорошего поведения и взяли 50 долларов штрафа. Вскоре после этого барабанщик Лэвери ушел в группу «Axiom», но и с новым барабанщиком, Пэдди Бичем, «The Valentines» продолжали успешно выступать в Мельбурне и окрестностях. Однажды их композиция «My Old Man» забралась на 23–е место в чартах.

Следующий, возможно, самый странный релиз коллектива включал песни «Nick Nack Paddy Whack» и на стороне «В» первый опус Бона — совместно с Уином — «Getting Better». К этому времени группы типа «Led Zeppelin» наконец–то оказали влияние на австралийскую музыкальную сцену, но это оказалось началом конца «The Valentines»… особенно когда они первыми среди австралийских групп попались на хранении марихуаны. Полиция тайно от музыкантов наблюдала за ними, и однажды субботним вечером к ним вломились с ордером на обыск. Группа протестовала, заявив «Гоу Сет»: «Мы считаем, что марихуана должна быть легализована».

Как они и обещали перед отъездом, «The Valentines» вернулись в Перт рок–звездами: в аэропорту их встречали 4000 фанатов. Группа играла в канун Нового года в саду Верховного суда по инициативе радиостанции «6KY».

В феврале они были признаны виновными в хранении марихуаны и заплатили по 150 долларов штрафа каждый. Последним их релизом была песня «Juliette», подозрительно похожая на битловскую «Dear Prudence». Она едва–едва попала в топ–30. Отыграв еще один концерт, группа решила самораспуститься.

Спустя несколько месяцев после развала «The Valentines» Бона пригласил в Сидней лидер «Fraternity» Брюс Хоу. «Fraternity» была самой крутой группой Австралии и состояла из Хоу, Мика Джерда, Джона Фримена, Сэма Си, Джона Биссета и «Дядюшки» Джона Эйерса. Бон уцепился за шанс стать их солистом. В 1970 году кончился австралийский радиобойкот (бойкот был вызван конфликтом между главными звукозаписывающими компаниями и австралийскими радиостанциями. Когда лейблы потребовали денег за трансляцию песен с их альбомов, радиостанции отказались платить и проигрывали мелодии, записанные только на независимых студиях), и мотивы Вудстока разнеслись по всему музыкальному миру страны.

Бон переехал в дом группы на Джерси–роуд и немедленно перекрасил свою комнату в красный, как пожарная машина, цвет… этому ритуалу он следовал при каждом переезде. Так что если кто в Австралии обнаружит спальню или чердак огненно–красной расцветки, знайте: здесь ночевал Бон Скотт. И ради бога, повесьте там памятную доску!

В свободное время Бон слушал «King Crimson», «Deep Purple», Рода Стюарта и «Procol Harum». «Fraternity» работали над собственными произведениями, регулярно играя на местной дискотеке «У Джонатана». Однажды они записали на студии сингл «Livestock», который вышел на небольшом австралийском лейбле «Sweet Peach Records». Большую часть альбома Бон играл на синтезаторе. Группа также появлялась в новой телепрограмме «GTK». Вдобавок Бон оказался на обложке нового австралийского журнала «Саундбласт» с боевой раскраской на лице. Объявленный как «дикарь из «Fraternity»», он больше походил на аборигена, чем на рок–звезду.

«Fraternity» несколько раз сыграла на концертах на разогреве у «1910 Fruitgum Company», а затем у Джерри Ли Льюиса в Аделаиде на «Аполло–стэдиум». В Аделаиде музыканты выступили в местном клубе «Штаб–квартира». Там они встретились с бывшим товарищем Бона по группе Винсом Лавгроувом. В то время у Лавгроува была своя колонка «Движение» в австралийской газете «Ньюз», также он вел одноименное телешоу. Лавгроув многое сделал для популяризации «Fraternity» в Аделаиде, написав обзор в «Гоу Сет» с громким заголовком: «Они приехали, сыграли и завоевали сердца!»

В «Штаб–квартире» группу увидел местный антрепренер Хэмиш Генри и сделал участникам предложение, от которого они не смогли отказаться: он предложил им свои услуги менеджера, кров, оборудование и еженедельную зарплату. Какой музыкант устоит перед этим?

К 1971 году Австралия наконец догнала остальной мир и стала проводить собственные фестивали на открытом воздухе. В национальных чартах лидировали такие австралийские коллективы, как «Daddy CooL», «Blackfeather», «Chain» и «Aztecs» Билли Торпа. Генри финансировал рок–фестиваль Майпонга, наиболее притягательный эксклюзивным сетом «Black Sabbath». После выступления на Майпонге «Fraternity» наконец–то отправились в студию и записали «Seasons Of Change» с Боном на вокале.

В апреле они выступали в Аделаиде на разогреве у «Deep Purple» и «Free». Затем группа уехала в горы — на ферму в 17 милях от Аделаиды. Это помогло им отгородиться от всего, что происходило тогда в музыкальном мире.

Их новый сингл, «Seasons Of Change», был встречен прохладно: свою версию выпустила и группа «Blackfeather». Песня, собственно, и была написана ее участником Джоном Робертсоном. Бон в то время появился на их новом альбоме — играл на нескольких треках на блок–флейте. Запись «Fraternity» продавалась неважно, однако группа продолжала на постоянной основе выступать в «Ларгс–Пир–отеле». Там частенько вспыхивали скандалы, во многом из–за того, что Бон флиртовал не с теми девчонками. Или, точнее, девчонки–то, может, были и те, но вот парни у них были слишком ревнивые!

К концу лета «Fraternity» подтвердили свой статус царей горы, победив на «Битве звука». Единственная группа, которая составила им какую–то конкуренцию, — «Sherbet». Девятый канал аделаидского телевидения выпустил о группе передачу. В ней музыкантов засняли на их ферме, где Бон показывал трюки на мотоцикле.

О мастерстве езды Бона ходили легенды: он разъезжал по округе голым и мог въехать на мотоцикле по лестнице. Как–то раз он в одной футболке проехал от Аделаиды до Мельбурна. В итоге он жестоко обгорел, а по ночам мерз, ночуя в придорожных канавах. Его безбашенные выходки принесли ему прозвище «Ронни — бич дорог».

Бон умел ладить и с мотоциклами, и с женщинами. В сентябре 1971 года он встретил свою будущую жену, Айрин Торнтон. Она была высокой блондинкой, смеялась его двусмысленным шуточкам и вообще ценила его чувство юмора. Еще она обожала сигареты и выпивку; Бон был от нее без ума.

В начале 1972 года менеджер группы Хэмиш Генри установил контакты в Англии, и музыканты решили переехать в Лондон. Но до отъезда они отправились на студию и записали «Flaming Galah». Диск включал три новые песни — «Getting Off», «Welfare Boogie» и «Hemming's Farm». Остальной материал состоял из старой переработанной или перезаписанной музыки.

Когда Хэмиш предложил оплатить переезд также и женам участников группы, Бон и Айрин, которые к тому времени знали друг друга всего несколько месяцев, решили пожениться — 24 января 1972 года. До Англии «Fraternity» успели съездить в тур по Южной Австралии на большом черном автобусе. Брюс Хоу вспоминал, как Бон одним жарким днем отправился купаться посреди стада огромных медуз с длинными щупальцами. Он привлек внимание аудитории, когда, ко всеобщему ужасу, нырнул, проплыл под медузами и вынырнул обратно! Бону нравилось внимание, а плавать среди ядовитых медуз вряд ли было опаснее, чем среди акул шоу–бизнеса.

Хэмиш устроил сделку с «RCA Records», и в марте на этом лейбле вышел сингл «Welfare Boogie». Весь альбом был выпущен через месяц, когда группа уже направлялась в Англию. Переезд позволил им по–настоящему оценить британские чарты, в которых доминировал глэм–рок вроде «Т. Rex», Гэри Глиттера и шоу Дэвида Боуи «Ziggy Stardust». «Fraternity» со своим характерным стилем вряд ли могли прийтись там к месту. Больших сборов диск не принес, и вскоре музыканты и их жены вынуждены были устроиться на работу. Бон начал делать парики на фабрике.

В ноябре им удалось дать первый концерт в лондонском клубе «Спикизи». К 1973 г. они несколько раз открывали программу ньюкаслской группы «Geordie». Солистом этого коллектива был рабочий парень Брайан Джонсон. Брат Бона Грэм в книге «Дорога в Ад» вспоминает, как приезжал к Бону: «У них был автобус, и если они выступали с какой–то группой, то могли пользоваться их аппаратурой, и в тот раз этой группой была «Geordie». Кажется, сначала мы приехали в Торки, потом в тот же вечер отправились в Плимут. У Брайана была привычка таскать на плечах своего гитариста. Наверное, у него Рон эту идею и позаимствовал, потому что когда он присоединился к «AC/DC», я такого больше нигде не видел. А Ангуса носить было как раз удобно. Он такой маленький».

Бон вспоминал, что выступление Брайана произвело на него большое впечатление. Позднее Брайан сказал, что в тот день у него был жесточайший приступ аппендицита. Однако Бон, судя по всему, решил, что это часть шоу!

Когда Хэмишу не удалось окупить свои вложения в «Fraternity», или в «Fang», как группа стала называться позднее, он пошел на попятный и распустил коллектив. Сам он объяснял: «Думаю, причина провала «Fraternity» в Англии в том, что они слишком громкие!» Хм, а вот «The Who», например, это не помешало. Когда участники поняли, что группа разваливается и их мечты о покорении Англии рушатся, Бон нашел работу бармена в пабе. А к Рождеству все музыканты уже вернулись в Австралию. От группы и личных взаимоотношений оставались одни обломки.

Бон стал грузить удобрения на заводе в Уоллару. Также он купил себе мотоцикл «Триумф». Чтобы держаться поближе к шоу–бизнесу, он поигрывал с группой Питера Хеда «Mount Lofty Rangers». Но пока он пытался заново по кусочкам собрать свою жизнь, его брак с Айрин распался.

Как–то вечером, поскандалив по пьяни с Айрин, Бон пошел на репетицию «Lofty Rangers». Там он тоже со всеми поругался, вскочил на мотоцикл и понесся по Стирлинг–хайвэй в Клэрмонте… По той же дороге, где он девять лет назад впечатал отцовский фургон в дорожный фонарь. Влетев на этот раз на мотоцикле прямо во встречную машину, Бон впал в кому и три дня в тяжелом состоянии лежал в отделении интенсивной терапии больницы Королевы Елизаветы. У него были сломаны рука, ключица, нога и нос. На лице были глубокие порезы, он лишился нескольких зубов и получил сотрясение мозга.

Позднее кое–кто утверждал, что серьезные травмы гортани и горла и обусловили его знаменитый скрежещущий голос. Врачам удалось запустить его сердце, однако четыре недели Бон провел на «вытяжке» и искусственном питании. Конечно, такому актеру, как Бон, не составило труда быстро научиться пить жидкость через трубочку и курить бесчисленные косячки. В лечебных, знаете ли, целях.

Айрин не оставила мужа, к тому же к Бону приехала его мать, Иза, и заботилась о нем, когда Айрин снова пришлось выйти на работу. И как бы сильно он ни страдал, чувство юмора не покинуло его ни разу. Так, он послал приятелю свою фотографию после аварии с подписью «Ищи мои передние зубы на дороге».

Бон поправлялся медленно. Немного окрепнув, он записал с Питом Хедом в студии две песни. Однако композиции «Carey Gully» и «Round And Round And Round» публика не услышала до 1996 года. Винс Лавгроув поддерживал Бона, находя ему разовый приработок — наклеивать афиши, развозить группы, рисовать. Все начало налаживаться, когда Лавгроув сообщил другу, что отличная новая группа из Сиднея ищет себе вокалиста. Он убедил Бона пойти в «Пурака–отель» их послушать. Группа называлась «AC/DC».

ГЛАВА 4

It's A Long Way То The Top (If You Wanna Rock'N'Roll)

Путь к вершинам долог (Если хочешь играть рок–н–ролл)

Когда Бон присоединился к группе, дела у него пошли на лад. «AC/DC» наконец–то предоставила Бону возможность быть самим собой. «Когда я пел, то всегда чувствовал какое–то принуждение. Я никогда не занимался вокалом профессионально — моим единственным помощником была добрая доза виски… Я прошел период, когда копировал многих парней и старался звучать точь–в–точь как они. Но когда я встретил их («AC/DC»), я смог петь по–своему, и у меня оказались развязаны руки: я стал делать то, что всегда хотел».

Когда менеджером группы стал Майкл Браунинг, он основал компанию «TransPasific Artists» вместе с Биллом Джозефом. Компания должна была оплатить долги группы, устроить их в Мельбурне, обеспечить транспорт и команду техников, покрывать расходы и выплачивать зарплату. Джорджу это в особенности понравилось. Следующим шагом было обеспечить группе максимальное количество концертов. Эти постоянные выступления и сделали «AC/DC» теми, кем они являются сегодня.

Они играли где угодно и перед кем угодно, включая завсегдатаев баров, сосунков–тинейджеров и голубоватую публику. В Мельбурне геев было предостаточно, и Бона в его кожаных штанах всегда принимали на ура. Хотя вокалист еще не окончательно оправился от травм, по его выступлениям на сцене этого было не сказать. Большинство аудитории составляли рабочие парни сурового вида. Музыка группы приобрела известность как паб–рок: песни, под которые хорошо выпивать.

Новый рок–журнал «Джук», сменивший «Гоу Сет», писал: «AC/DC» стали новыми лицами на сцене… они отказались связывать себя канонами мейнстрима… дерзкие и крутые, они не стыдятся работать в стиле, который многие называют роком самого низкого пошиба, чуть ли не панком».

Теперь группа ездила в старом автобусе «клиппер», который постоянно ломался. Джулиус Графтон, ныне возглавляющий собственные компании — «Си–экс магазин» и Джулиус–медиа–колледж в Мельбурне, так вспоминает о своем кратком знакомстве с группой: «На нескольких концертах «AC/DC» в моем родном штате Новый Южный Уэльс я занимался освещением. Они тогда взяли нового певца, Бона Скотта, и группа была вся такая бескопромиссная. У них имелся старый туристический автобус «флексибл клиппер», он постоянно ломался. Группа посиживала впереди, курила и пила скотч, пока сзади грузчики заносили оборудование. В то время с «AC/DC» по драйву мало кто мог сравниться. С тех пор ничего не изменилось».

Бон написал домой Айрин, жалуясь на ломающийся автобус, отсутствие бухла, травы и девчонок… хотя они были крутейшей группой страны, что, как считал Бон, неплохо для «29–летнего парня, который третий раз пытается начать жизнь с нуля».

Постоянно репетируя, Малкольм и Ангус пришли к выводу, что их не устраивает ритм–секция. Питер Клэк просто не вписывался, а басист Роб Бэйли требовал, чтобы ему разрешали повсюду таскать за собой жену. А это означает смерть для любого музыканта, известен он или нет! Поиски человека, который мог бы с такой же неослабевающей страстью, что и остальные участники на своих инструментах, играть на ударных, привели их к единственному коренному австралийцу в группе. Его звали Фил Радд.

Филипп Хью Норман Уитчке Радд, урожденный Рудзевекюйс, родился в Мельбурне, Австралия, 19 мая 1954 года. В августовском номере «Сайбер драм» он говорил в интервью Стивену Скотту Файфу: «Наверное, впервые я решил играть на барабанах и вообще увлекся музыкой после песни группы «Small Faces» — «Tin Soldier», там такой проигрыш в середине, а потом врываются гитары».

Сначала Фил мыл машины, а играть на барабанх начал в группе «Charlemagne», после чего перешел в скинхедовскую команду «Colored Balls» под руководством гитариста Лобби Ллойда. Солистом у них был Гэри «Энгри» Андерсон, позднее сформировавший популярную австралийскую группу «Rose Tattoo». «Colored Balls» в начале 70–х завоевала все местные клубы. Музыканты записали два сингла — «Liberate Rock» и «Mess Of Blues». В1974 г. группа сменила название на «Buster Brown» и записала на «Mushroom Records» альбом «Something То Say». К началу 1975 года Фил уже был готов к чему–то иному и ухватился за возможность прослушаться для «AC/DC». Услышав, как он играет, группа больше никого уже не искала. В ожидании более подходящей кандидатуры на бас пока попросили вернуться бывшего члена группы Ларри Ван Кридта.

В конце января «AC/DC» должна была выступить на фестивале Санбери в Мельбурне с «Deep Purple». Это организовал Майкл Браунинг. Когда в «Deep Purple» выяснили, что им предстоит играть перед «AC/DC», между группами и их роуди вспыхнула драка… на глазах у 20000 зрителей. «AC/DC» уехали с фестиваля, не сыграв ни ноты. Возможно, из–за этого импульсивный гитарист «Deep Purple» Ричи Блэкмор позднее обвинил группу в использовании «цирковых трюков». То, что роуди вступились за «Deep Purple», а не поддержали местных, окончательно убедило Браунинга в том, что «AC/DC» необходимо покинуть страну.

«High Voltage» был выпущен в Австралии в феврале 1975 года. В первый сингл вошли «Love Song (Oh Jene)» и «Baby, Please Don't Go». Сторона «В» попала в ротацию на радио и забралась на десятое место в чартах. Там она оставалась беспрецедентные 25 недель.

Местный музыкант Марк Эванс прослышал, что группе требуется новый басист, и прошел прослушивание как раз вовремя — чтобы отпраздновать выход альбома. Ребята дали специальный концерт в «Hard Rock Cafe», куда вход стоил всего доллар. Эванс переехал в дом на Лэнсдаун–роуд и с радостью обнаружил, что тот полон девушек! Малкольм вскоре прозвал его «Песочным человеком» (фольклорный европейский персонаж. По преданиям, Песочный человек сыпал детям в глаза волшебный песок и те засыпали), потому что стоило им забраться в машину и куда–то поехать, как Марк через пять минут уже посапывал. И я не уверена, что это от концертов он так утомлялся…

До того как нанять Марка, группа пробовала играть с басистом по имени Пол Мэттерс. Не могу точно сказать, сколько времени он с ними выступал, но явно достаточно — он присутствует на фотографии группы, которая красуется на обложке книги Клинтона Уокера «Дорога в Ад». Там легко заметить, что для такой работы парень оказался слишком высоким.

В марте группа впервые появилась в телешоу Иэна «Молли» Медлэма «Обратный отсчет» на канале ABC. Медлэм, известный как «старейший тинейджер Австралии», был диск–жокеем и создал это шоу. Группа сыграла «Baby, Please Don't Go», Бон пел в живую, а на Ангусе был его наряд Супер Ангуса. Для группы программа была очень важна, потому что воскресными вечерами это шоу смотрели в каждом австралийском семействе.

Месяц группа закончила концертом в «Майер мьюзик боул» в присутствии более 2500 зрителей. Местная газета заметила, что «AC/DC» получили лучший прием, и когда они закончили, то половина аудитории тоже решила покинуть зал. В качестве приза группе досталась суперфанатка Рубиновые Губки, которую Бон обессмертил в песне «Go Down» («Соси!») с четвертого альбома группы — «Let There Be Rock».

В апреле они вторично появились в «Обратном отсчете»; на этот раз на Ангусе была школьная форма, а у Бона — светлые косы и наряд школьницы… полный — с макияжем, сережками и фальшивой грудью. В то время транссексуализм на телевидении не был особо в почете, так что подобное переодевание вызвало поток жалоб. Уж и не знаю, что шокировало публику больше: его прикид или то, что он катался на спине, курил и демонстрировал всем телезрителям нижнее белье. Хорошо хоть, что он его надел!

Марк Эванс в февральском номере «Классик рок» говорил, что до шоу никто не знал, что Бон собирается отколоть: «Еще один такой случай произошел, когда мы играли в «Обратном отсчете» Baby, Please Don't Go в живую, и Бон снова оделся школьницей. И опять он нам ничего не сказал. И вот мы стоим там, нас снимают в прямом эфире, начинается музыка, а Бона нигде нет. Мы все нервничаем: «Где, черт возьми, этот Бон?« И когда он уже должен был вступать, он выбежал из–за барабанов, одетый школьницей. И как будто бомба взорвалась: дурдом какой–то, все заржали как сумасшедшие. У Бона было офигительное чувство юмора. Настоящий хулиган!»

По сравнению с тем, что обычно показывали в «Обратном отсчете», «AC/DC» представляли собой совершенно иной феномен. Их грубоватый стиль резко контрастировал со всеми этими визжащими подростками. «РАМ» писал: «Они были полной противоположностью «Bay City Rollers» (Шотландская поп–группа 70–х). Возможно, потому что Ангус Янг катался и прыгал по сцене как эпилептик, не упуская при этом ни аккорда. Возможно, потому что Бон Скотт с вожделением облизывался, блуждая плотоядным взором по платьям девочек». Что ж, вот вам точка зрения. Хотя внимание в основном фокусировалось на Ангусе, присутствие Бона на сцене определенно также было притягательным.

Группа играла в «Hard Rock Cafe» в программе «Ночи хеви–метала», а днем специальную серию концертов там же — «Школьные каникулы». В минуты отдыха «AC/DC» не зависала с другими группами и музыкантами. Из соображений безопасности они ненавидели другие группы… конечно, за исключением своих идолов вроде Чака Берри или Литтл Ричарда. Их девизом было: «Кто не с нами, тот против нас».

Басист Марк Эванс вспоминает, что Бон не всегда мог согласиться с этой теорией. Его знали как «Милягу Бона», после того как на телевидении в программе «Напряги извилины» появился персонаж Миляга Саймон. Секретным оружием Бона было то, что он не умел не нравиться. Это было очевидно даже маме Марка, которая часто приглашала группу на обед. Бон все время предлагал помочь ей по кухне. Стоит ли говорить, что она обожала Бона, как и любая женщина, оказавшаяся на его пути.

Сингл «High Voltage» не был включен в альбом и вышел в июне. В тот же месяц музыканты впервые выступили хед–лайнерами в «Мельбурн фестивал–холле», где на разогреве сыграли Стиви Райт и Пол Янг. Концерт снимали четыре камеры — для того времени это было неслыханно. Целью столь масштабных съемок было вызвать интерес к группе за рубежом. С этой пленки затем нарезали промо–видео альбома «High Voltage», причем аплодисменты на всякий случай слямзили с альбома Джорджа Харрисона «Concert For Bangladesh».

Мельбурнский любитель музыки и рабочий сцены Рэймонд Уиндлоу впервые увидел «AC/DC» во время концерта в «Фестивал–холле». До того он работал с «The Dingoes», «Skyhooks», а также некоторое время с «The Little River Band»: «Хотя групп в то время было довольно много, предложение работать с «AC/DC» было как подарок. Пусть мне не нравилась их грубая, громкая — бам–бам–бам — музыка, зато визжащие девчонки очень ее любили.

Концерт был удивительный — сцену окружали девчонки, едва–едва достигшие совершеннолетия. Группа еще и ноты сыграть не успела, а я уже чуть не оказался уволен. Я был умудрен опытом и предложил свои услуги на тот случай, если им что–то понадобится в раздевалке перед выходом на сцену. И тут повисла оглушительная тишина. Глаза менеджера просто молнии метали. Я пробормотал, что, кажется, уронил стойку микрофона, и выскочил из комнаты, якобы проверить звуковое оборудование. Один парень положил мне руку на плечо и сказал очень вежливо: «Нет, приятель, даже не говори тут о наркотиках». На чем диалог и был окончен. Видимо, та популярность, которой пользовалась тогда группа, могла довести их до проблем с наркотиками.

Во время концерта публика неистовствовала, масса тел была просто–таки притиснута в сцене. Девчонки рядом со сценой умоляюще смотрели на парней, поднимая руки. Наверное, не для того, чтобы схватить Ангуса или Бона, а просто чтобы кто–то вытянул их из давки. Я и еще пара человек решили так и сделать, чем навлекли неудовольствие организаторов. Они сделали нам выговор за то, что мы посмели вылезти на сцену посреди шоу. Тем не менее концерт наконец закончился, и когда младшие члены группы со своими»опекуншами« побрели домой, я, Бон и еще несколько человек отправились развлекаться в местный клуб —Hard Rock Cafe.

Мы с Боном несколько вечеров играли в пул–восьмерку в»Хард–роке«, когда они надолго приезжали в Мельбурн. Бон после концерта почти всегда отправлялся туда. Ему нравилась тамошняя выпивка, и мы,хотя и небыли настоящими приятелями, сделались партнерами по пулу. Я был всего лишь роуди, который помогал на нескольких концертах с оборудованием, а он — парень, от которого на концерте визжат все девчонки. Кое–кто из тех, кто платил, чтобы попасть в»Хард–рок«, пытался ссориться с Боном — возможно, чтобы потом похвастаться тем, как они с ним подрались, а может, еще зачем–то. Но что я точно могу сказать — если бы действительно пришлось драться, я бы предпочел иметь на своей стороне одного Бона, чем 20–30 роуди. Музыканты крутые ребята, когда дело доходит до драки, а у Бона и вовсе был вид отпетого уличного бойца. Но сколько я его знал, так и не могу сказать, ударил ли он кого–нибудь хоть раз в жизни. Он был веселый улыбчивый парень, остроумный, с таким грубоватым шармом, который притягивал к нему людей, и, в отличие от многих солистов, он не ставил себя выше ребят из мелких групп или команды техников. С любым он был готов поболтать, поделиться сигареткой, выпить и во что бы то ни стало положить этот долбаный восьмой шар! Немногим удавалось его победить. Я думаю, мы до сих пор на этом столе непобежденные чемпионы в паре».

В конце июня, спустя четыре месяца после выхода, альбом «High Voltage» получил на родине статус золотого. Группа немедленно отправилась в Сидней записывать второй диск. Ангус и Малкольм вновь переехали к родителям в Бервуд, а остальные члены группы и команда поселились в «Сквайр–инн» в Бонди–Джанкшн. Прямо напротив отеля располагался самый крутой ночной клуб Сиднея — «Лайфсейвер». В 1975 году в «Лайфсейвере» стоило побывать. В клуб и ресторан большинство фанатов музыки заглядывали по два раза в неделю и более. Бон там и обосновался.

«Albert Studios» была расположена в старом Бумеранг–хаусе на Кинг–стрит. Там же находилась и радиостанция «2UW». Группа записывалась в Студии–1 — маленькой комнатке с простыми кирпичными стенами. Также использовалась боковая комната, где размещались две маршалловские установки и басовое оборудование. Барабаны стояли в комнате, которая раньше была кухней. Большинство песен записали в живую после первых нескольких проб. Перезаписывались только ведущие гитарные партии и вокал. На записи Ангус вел себя точно так же, как и на сцене, — ни минуты не сидел спокойно!

Студия напоминала фабрику по производству всеавстралийских хитов. У Джорджа и Гарри был 1б–дорожечный микшер, заказанный в Англии, и все время они пропадали в студии — сочиняли и записывали хиты. Из студии вышли такие исполнители, как Джон Пол Янг, Тед Малри Гэнг и Вильям Шекспир (похожий на какого–то тупого персонажа типа Гэри Глиттера). Весь этот опыт пригодился им, когда на запись пришли «AC/DC». Гарри объяснил: «Мы хотели ухватить ту энергию, которая лилась из них на сцене. Нужно было застать их в нужное время, когда они действительно отжигали».

Новый альбом отражал более тщательный подход и открывался композицией «It's A Long Way То The Top (If You Wanna Rock'N'Roll)». В этой песне впервые в роке использована волынка — повторить такое решились только «Когп» почти 30 лет спустя. «AC/DC» переписали «Cam I Sit Next То You Girl» и добавили «Rock'N'Roll Singer», «High Voltage», «Rocker», кавер «School Days» Чака Берри, «Live Wire», «T.N.T.» и оду Бона венерическим заболеваниям — «The Jack». Хотела бы указать, что Бона следует считать героем песни «Т. N. Т.», где он поет:«… the man is back in town, so don't you mess around!» («Парень вернулся в город, так что хватит суетиться»). Держу пари, вы сами не догадались!

Джордж Янг оказал огромное влияние на авторский стиль младшего брата. Ангус описывал это так: «(Джордж) брал нашу самую скучную песню и пробовал ее на клавишных с примочками типа Montovani. Если что–то получалось, структуру песни утверждали, мы забирали ее и начинали портить». Эта формула выдержала проверку временем. Группе нравилось семейство Янгов, которое принадлежало к рабочему классу и было близко им по духу. Иногда после концертов все собирались у них поиграть в карты. Они выросли на поддержке Джорджа и Гарри и ценных советах бывшего менеджера турне «Easybeats» Сэмми Хорсбура, женатого на сестре Янгов, Маргарет.

«AC/DC» также пользовались умением Джорджа и Гарри делать хиты. Однажды Ангус заявил, что Джордж решил работать с ними не из–за семейственности, а просто потому что они были очень крутые. А Бон считал, что Джордж для группы был больше отцом, нежели братом. Он не указывал им, что делать, а помогал им добиться мастерства в том, что они хотели делать сами. В «Андер кавер медиа» цитируются слова басиста Марка Эванса: «…Джордж Янг отлично доводил песни. Настоящий гений. Я никогда не видел более тонкого звукорежиссера, чем Джордж».

Ангус и Малкольм оба были одаренными мастерами риффа; стоило им просто сесть и поиграть вместе, как рождалась новая песня. Малкольм часто придумывал название, и уж вокруг него они старались выстроить песню. Малкольм и Джордж прописывали песню на клавишных, оставляя на Бона текстовку, когда вся музыка была уже написана. У Бона всегда были с собой блокнотики стихов, аккуратно записанных прописными буквами. Хотя многие из его стихов очень просты, они имеют свои сильные стороны. Однажды Бон сказал в «Обратном отсчете»: «Все становится на свое место. В какой–то момент. Держишь ушки на макушке, и приходят строчки, слова, все остальное… идеи, даже образы, знаете ли».

Остаток лета «AC/DC» провели в концертах в Мельбурне и Сиднее. Музыканты стали завсегдатаями сиднейского «Лайфсейвера». Они было собрались дать серию бесплатных концертов в мельбурнском универмаге «Майер», но этот план пришлось оставить, поскольку, как говорят, свыше 5000 поклонников штурмовали магазин в первый же день. Здание трещало по швам, и концерт пришлось закончить после двух первых же песен.

Вскоре в гостинице «Мэтью Флиндерс» случилась драка, в которой барабанщик Фил сломал большой палец руки, и его пришлось заменить бывшим участником группы Колином Берджессом. Вероятно, с этого момента Фил Радд и получил свое прозвище Хук Левой. Сообщалось, что Фил пулей вылетел из–за барабанов и так сильно ударил парня, что сбил его с ног. На что тот отвечал: «Чувак целил Ангусу в голову, так что у меня выбора не было, верно?» Что ж, не поспоришь.

Винс Лавгроув вторит ему в интервью «Ноу Нонсенс» (май 1999 года): «В те дни Австралия было довольно дикой, просто как в ковбойских вестернах. Бизнес был еще молод и вершился «по понятиям», и у группы была репутация диковатой — в основном, конечно, из–за Бона. Остальные тоже были дикие, но Бон — просто уникум. Как с другой планеты прилетел».

Австралийский фанат Роб Тоньони вспоминает, как ходил на «AC/DC» сразу после выхода «T.N.T.» В номере «Ноу Нонсенс» за август 2001 года он рассказывает: «И на моем лице, и на лице других фанатов был написан настоящий шок, когда мы впервые увидели силуэт Ангуса, сильно подсвеченный сзади, и услышали первые аккорды «High Voltage». Мы никогда не слыхали такого невероятного звука. Я пробрался в первый ряд, стоял и глазам своим не верил. Все, что я мог сказать, было: «Бляяя!!!» Бон зыркал глазами со сцены, сжимая микрофон в одной руке и дергая петлю провода другой».

Кстати, для меня всегда одним из самых приятных моментов на первых выступлениях «AC/DC» было смотреть на лица людей, которые до того никогда группу не слышали. Настоящее удивление сменяется неверием, граничащим с легким шоком… но в хорошем смысле.

В начале сентября группа отыграла бесплатный концерт в сиднейском Виктория–парке по инициативе радиостанции «2SM». На этот раз Ангус взобрался на плечи Бону для их первой «прогулки». В тот период Крис Гилби придумал для «AC/DC» рекламную кампанию под названием «Твоей маме они не понравятся». Это отлично сработало. К вящему ужасу мам, после концерта в Виктория–парке Ангус, как передают, сказал: «Знаменитый лидер воров и бродяг Бон Скотт, чтобы отметить успех сиднейского концерта, сделал себе новую татуировку и пирсинг сосков. Другие ребята отпраздновали успех иными способами».

Бон в то время жил в мельбурнском мотеле «Фриуэй гар–денз», где воссоединился со старым другом Пэтом Пикеттом. Пэт услышал, что группа в Мельбурне, и отправился туда поработать в команде техников. Время приятели проводили весело: как–то во время вечеринки в многоэтажном доме кто–то предложил Бону пять долларов, чтобы он прыгнул с балкона в бассейн. Бон потребовал поднять цену до десятки и на глазах у всех — включая потрясенного Ангуса — сиганул с третьего этажа и образцово–показательно нырнул в бассейн гостиницы. Ангус потом рассказал журналу «Guitar World», как схватил того парня и пригрозил: «Только попробуй в следующий раз предложить Бону что–нибудь этакое!» Пари были одним из любимых развлечений Бона на вечеринках. В таких вещах он был бесстрашен. А еще он не чурался женщин, на которых останавливался его взгляд.

Именно в «Фриуэй гарденз» Бон встретил знаменитую Рози. Группа, и Бон в особенности, любили подначивать друг друга на всякие гнусные делишки. Когда Рози — крупная тасманийка, женщина–гора — начала появляться на концертах, Бону был предъявлен ультиматум. Как–то утром Пэт Пикетт проснулся и увидел в кровати Бона дюжую бабу, из–под которой торчала небольшая татуированная рука. Уважение Бона к партнерше выразилось в песне «Whole Lotta Rosie» («Целая куча Рози»), и это доказывает, что с ней ему было лучше, чем он ожидал.

Группу всегда удивляла способность Бона притягивать женщин. Однажды ему удалась, по выражению Марка Эванса, «трифекта» (удачное сочетание трех факторов) — он спал с тремя женщинами разом четыре дня подряд. Теперь понятно, на кого стремился быть похожим Джин Симмонс! Бон определенно был дамским угодником и, несмотря на репутацию уличного бойца, прежде всего думал, а уж только потом, присмотревшись, лез в драку. Также он любил путешествовать налегке, с маленькой сумкой, где хранил зубную пасту, щетку, перемену белья и носки. Каждый вечер он стирал белье и вывешивал его в ванной сушиться.

Единственный раз, когда Бон действительно взорвался, произошел на церемонии вручения наград «Короли попа» издания «ТВ–неделя». Музыканты играли в живую, и у Бона на сцене случились все проблемы разом. Когда выступление закончилось, они спустились вниз и снесли дверь, чтобы попасть в бар. Там обнаружилась стопка «ТВ–недели» с солистом «Sherbet» Дэрилом Брэйтуэйтом на обложке. Это привело Бона такую в ярость, что он старательно порвал все журналы. Остаток ночи он провел, попивая шампанское из замороженной индейки. Вы не ослышались. И если бы вы знали Бона, вы бы не задавали вопросов, из какого места индейки он пил. Это единственный случай, когда Бон был когда–либо с кем–то груб, включая замороженную птицу.

Сингл «High Voltage» добрался в чартах до шестого места. Альбом под тем же названием был продан в более чем 70000 экземплярах, а после выхода сингла число копий взлетело до 125000. Итак, Австралия была уже завоевана, а завоевание мира было всего лишь вопросом времени.

Браунинг подписал с группой пятилетний контракт и начал обдумывать национальное турне в поддержку выхода следующего альбома — «T.N.T». Турне началось в Мельбурне, продолжилось в Перте, а заканчивалось к Рождеству в Сиднее. Бон смог посетить родителей, а Чик и Иза наконец–то смогли познакомиться с ребятами. Новые друзья Бона им сразу понравились.

В турне на разогреве у них выступала местная группа «The Keystone Angels». Вот как их вокалист Рик Брюстер вспоминает, как он впервые увидел «AC/DC»: «Наша группа The Keystone Angels выступала на разогреве у «AC/DC» в турне по южной Австралии 1975 года. Первое выступление было в»Порт Пири–отеле«, и там я впервые увидел их и побывал на живом концерте. Они были самой крутой командой, какую я когда–либо видел, несмотря на то что Фил Радд сломал запястье (sic) и не ездил в турне. Потом мы много раз видели игру Фила — это настоящая машина, он здорово молотил по своим барабанам. Лидером группы был Малкольм, он играл словно бы без малейших усилий; на басу выступал Марк Эванс, и хотя он продержался в группе всего несколько лет, я должен сказать, что мне его игра всегда нравилась. Бон наряду с Полом Роджерсом (солист «Bad Company») — безусловно, один из лучших и самых харизматичных рок–певцов, каких я только встречал. Его ехидное поведение очень заразительно, а его импровизация на «She's Got The Jack» (sic)… это надо было видеть. Ну и Ангус. Никогда не видел никого похожего, хотя бы отдаленно. Великолепные музыкальные способности дополнялись скачками по всей сцене… комбинация просто невероятная. Он остается одним из лучших гитаристов, которых я слышал, и он все еще ведет себя как талантливый цирковой клоун; в его исполнении самые сложные акробатические трюки кажутся простыми.

И тогда он носился по сцене так же, как и сейчас! «Утиная походка» Чака Берри, «Полет шмеля», школьная форма… все это было уже в Порт Пири, Южная Австралия, в 1975 году, и следующие 30 лет он вбивал это в голову всему остальному миру. Помню, как Ангус говорил мне в автобусе во время нашего первого тура: «Да… знаешь, если бы я был пианистом, я бы играл ногами!»

Когда обе группы играли в Уайалле в «Сандаунер–отеле», Ангус, по воспоминаниям Брюстера, отколол очень смешной номер: «Ангуса разозлило, что кто–то в толпе орал что–то не то. Парень оказался байкером шестифутового роста. Когда Ангус совсем разъярился, он отбросил свою SG и прямо–таки вылетел со сцены на чувака. Они начали кататься по полу, и единственная причина того, что Ангус все еще жив, так это то, что Бон последовал за ним в свалку и каким–то образом сумел уладить ситуацию и уговорить визжащего и дерущегося Ангуса вернуться на сцену и закончить концерт». Задиры, осторожнее!

Вернувшись домой, Ангус, Бон и Малкольм рассказали Джорджу о «The Keystone Angels» и «Albert Music» подписала с этой группой контракт. Название сменили на просто «The Angels», и в 70–е с помощью «Albert Music» группа стала одним из самых успешных австралийских коллективов. Вечно благодарный за это Брюстер сказал: «Что–то такое они в нас увидели, чего не видел я сам. В то время с музыкальной точки зрения мы были не супер. Может, они решили, что мы голодные, решительные и с потенциалом. Что бы то ни было, мы были благодарны, ведь у нас уже не получилось с EMI (по иронии судьбы, эта компания являлась дистрибьютором»Albert Music«). Когда ребята из «AC/DC» замолвили за нас словечко, Джордж и его партнер Гарри Ванда приехали посмотреть на нас в Сидней, в клуб «Чекерз», где мы часто играли с 8 до 3–4 утра за сотню долларов. Нам прямо на месте предложили контракт. Одним из самых больших преимуществ работы с» Albert Music « была возможность писаться бок о бок с великими исполнителями — «Rose Tattoo», Тедом Малри, Джоном Полом Янгом,»Flash And The Pan« и, разумеется, «AC/DC». Это очень воодушевляло и дисциплинировало».

Еще один концерт хедлайнерами «AC/DC» отыграли в ноябре в Фестивал–холле, после чего отправились в Сидней — на 30–е был назначен концерт в Государственном театре. 8 декабря 1975 года вышел их новый сингл — «It's A Long Way То The Top (If You Wanna Rock'N'Roll)» с «Can I Sit Next To You Girl» на обратной стороне, а вскоре появился и новый альбом — «T.N.T.» На обложке альбома была фотография двух железнодорожных шпал, на которых вытиснены буквы T.N.T.

Сестра Майкла Браунинга, Корал, жила в Лондоне и работала в музыкальной компании, которая занималась делами Питера Тоша, Боба Марли и Джила Скотта–Хирона. Она съездила в Мельбурн посмотреть на «AC/DC», и ей очень захотелось с ними поработать. В декабре Майкл вылетел в Лондон, вооруженный пленкой с концерта в «Фестивал–холле», чтобы организовать группе контракт на запись. Он показал видео выступления Филу Карсону из «Atlantic Records» и Карсон предложил музыкантам международный контракт на запись. Сначала был подписан договор на один альбом, но «Atlantic Records» взяла опцион на продление контракта.

Компания «Atlantic Records» была образована в 1947 году в Нью–Йорке. В начале 1970–х, подписав контракты с «Yes» и «Emerson, Lake, and Palmer» — двумя великими рок–группами, — фирма открыла офис в Лондоне. Лейбл был в восторге от «AC/DC», а тех потрясала перспектива писаться там же, где и «Led Zeppelin» с «Rolling Stones». Удивительно, как «Atlantic» удалось перехитрить всех, кто тоже хотел заполучить группу. Теперь «AC/DС» стояли на пути к завоеванию всей планеты… с каждым новым концертом.

В канун Рождества группа сыграла в Сиднее в «Ройял шоуграундз», а наступление Нового года отметила концертом в Аделаиде. Во время шоу отключилось электричество, и по подстрекательству Бона фанаты стали в знак протеста штурмовать сцену. Вдруг вокалист с триумфом появился на чьих–то плечах в середине зала, играя на волынке. Электричество выключить можно, но «AC/DC» — нельзя!

К концу года «High Voltage» стал трижды золотым. Теперь «AC/DC» была лучшей группой Австралии, они покорили всю страну. Учитывая, что австралийская нация родилась в 1821 году из британских преступников, можно уверенно заявить, что группа опробовала свои рок–н–ролльные зубы на самой крутой аудитории. Новый год принес группе очередную смену состава и — наконец–то — долгожданную поездку за границу. Остальной мир пока не знал, что ему грозит!

ГЛАВА 5

T.N.T. Or Five Guys In A Van Pillage England

(«Т.Н.Т.», или Пятеро парней в грузовике уделывают Англию)

В поддержку нового альбома в «Обратном отсчете» показали видео, на котором группа играет «It's A Long Way То The Top (If You Wanna Rock'N'Roll)». Песня вышла на пятое место в австралийских чартах, а группа записала в качестве видеоряда для этой песни свою поездку по Мельбурну в открытом кузове грузовика в компании трех профессиональных волынщиков, кучи фанатов и операторской бригады.

Затем музыканты снялись в каменоломнях на западе Мельбурна, где играли «Jailbreak». Режиссер обоих клипов Пол Дрейн уложился в бюджет 5000 долларов. В книге Питера Уилмота «Все в экстазе: «Обратный отсчет«. 1974–1987» приводятся слова Дрейна: «В карьере, где мы работали, можно было использовать взрывчатку. Парень, который у нас занимался спецэффектами, был очень возбужден: в то время такие возможности предоставлялись нечасто. Так что мы устроили взрыв, и на видео видно, как я улепетываю со всех ног. На переднем плане находился Бон Скотт— взрыв произошел недалеко от того места, где его снимали. В гримера попали мелкие осколки. Никто, впрочем, не пострадал, разве что Ангус — он стоял на скале и играл на гитаре, — изрядно натерпелся страху от этого грохота».

За первую неделю было продано 11000 экземпляров альбома «T.N.T.» Возможно, это было следствием популярности группы — или же того факта, что альбом продавали завернутым в дамское белье. Кто знает?! В национальных чартах он вышел на второе место, а спустя несколько недель «T.N.T.» удостоен статуса трижды золотого альбома — после выхода следующего сингла, «T.N.T.» и «Rocked» на стороне «В».

После всех этих успехов Джордж и Гарри убедились, что нужно вернуться в студию и создать третий альбом «AC/DC». В феврале были записаны девять песен для шедеврального альбома «Dirty Deeds Done Dirt Cheap». Название придумал Ангус — позаимствовал его из мультфильма «Бини и Сесил» (Детский мультсериал начала 1960–х о мальчике и морском змее). Помните этот мультик? Жестокий Бессовестный Джон носил там визитную карточку со словами «Грязные делишки по дешевке. По выходным и праздникам — специальное предложение». На Рождество 1963 года мне подарили куклу–петрушку, изображающую Бессовестного Джона. Как интересно было узнать, что одна из моих любимых песен «AC/DC» написана под влиянием мальчишки и его ручного змея! Забавно, не правда ли?

Очень быстро были записаны девять треков — «Dirty Deeds Done Dirt Cheap», «Ain't No Fun (Waiting Around To Be A Millionaire)», «There's Gonna Be Some Rockin'», «Problem Child», «Squealen>, «Rock In Peace», «Jailbreak», будущий гимн Бона — «Ride On» и «Big Balls». Бон предложил строчку для заглавной песни — «Я грязный, подлый, вонючий», позаимствовав ее из рекламы спрея против комаров, которая шла по австралийскому телевидению. Слова к «Big Balls» («Большие яйца») — потрясающе смешная демонстрация возможностей Бона в области сексуальных намеков. Он обожал двусмысленности, а кроме того, как однажды обмолвился Малкольм, и свои яйца. Что ж, обе черты весьма достойные.

Когда записывались треки, Бон брал фонограмму и проигрывал ее на кассетнике. Так он понимал, какие стихи на эту музыку писать. Чтобы добавить скрежета в свой голос, он взял за правило по утрам полоскать горло красным вином с медом. Так и представляю себе, как солисты трибьют–групп «AC/DC» бросаются пробовать этот раствор.

Пока шла запись, менеджер группы Браунинг наконец–то сумел пробить турне по Великобритании вместе с группой бывшего гитариста «Free» Пола Коссоффа, «Back Street Crawler». Браунингу предложил сделку первый агент «AC/DC» в Европе Ричард Гриффитс. В 1975 году Браунинг заглянул в «Верджин эйдженси», и Гриффитс вспомнил, как смотрел запись живого концерта «AC/DC» в Мельбурне. Тогда Гриффитс и решил, что группой стоит заняться. Вскоре он ушел из «Верджин» и основал собственную компанию по продаже билетов — «Хедлайн артисте». Первыми его клиентами как раз и были «AC/DC» и Пол Коссофф. Контракт с «AC/DC» на турне с Полом Коссоффом по Англии оказался отличным плацдармом для их атаки на зарубежную сцену.

Отъезд «AC/DC» отпраздновали прощальным концертом в сиднейском «Лайфсейвере». Ангус впервые на этом концерте показал толпе голую задницу. Учитывая все неприятности, которые Австралия причинит музыкантам в последующие годы, это был наилучший способ прощания.

Музыкант Спенсер Джонс, группа которого выпустила кавер версию «Ride On», присутствовал на этом последнем концерте в «Лайфсейвере». По его воспоминаниям, концерт изменил его жизнь. В «Дорога в Ад» приводятся его слова: «На концерте довольно крупная девушка взобралась на сцену и разделась догола. В это время Ангус на чьих–то плечах ехал к бару и показывал там «утиную походку» в стиле Чака Берри. Тогда Бон схватил эту девчонку и посадил себе на плечи. Был полный аншлаг, и толпа с ума сходила». Мне кажется, что грядущие нападки группы на свою историческую родину были чем–то вроде кармического воздаяния за то, что Британия долгие годы высылала в Автралию своих преступников.

До отъезда группа поприсутствовала на вручении награды за золотой диск и отвальной вечеринки в Мельбурне. Им выдали три диска — два за «High Voltage» и один за «T.N.T.» После двух лет плотных гастролей эти альбомы приобрели в Австралии серебряный, золотой и платиновый статусы. В ночь перед вылетом в Англию праздновался двадцать первый день рождения Ангуса — хотя, по официальной легенде, ему было всего семнадцать.