Летний Рыцарь

Глава девятая

Элейн бросила на меня испуганный взгляд.

– Совет? – шепнула она едва слышно.

Я кивнул и ткнул пальцем в сторону стоявшего в углу посоха. Элейн схватила его и перебросила мне. Потом бесшумно прошла сквозь дверь моей спальни и исчезла.

В дверь снова ударили кулаком.

– Дрезден! – рычал Морган. – Я знаю, что ты здесь. А ну открывай!

Я распахнул дверь, не дожидаясь новых криков.

– А то что? Как дунешь, как двинешь?

Морган свирепо уставился на меня – высокий, массивный и по обыкновению с кислым выражением физиономии. Он успел сменить балахон и плащ на темные брюки, серую шелковую рубаху и спортивную куртку. На плече его висела сумка для гольфа, и мало кто из случайных зрителей заметил бы торчавшую среди клюшек рукоять меча. Он сунул голову в дверь и обшарил помещение взглядом.

– Я тебе помешал, Дрезден?

– Ну... Я как раз собирался оттянуться... припас порнуху на видео и бутылочку детского масла. Но, боюсь, на двоих не хватит.

Морган брезгливо скривился, и я испытал прилив мелкого, абсурдного удовлетворения.

– Ты мне противен, Дрезден.

– Да, я гадкий. Гадкий, гадкий, нехороший. Рад, что в этом вопросе мы сходимся. До свидания, Морган.

Я сделал попытку закрыть дверь, но Морган уперся в нее ладонью. Он был куда сильнее меня. Дверь осталась открытой.

– Я еще не кончил, Дрезден.

– А я – да. У меня был не день, а ад кромешный. Так что говори, что имеешь сказать, и выметайся.

Рот Моргана сложился в жесткую улыбку.

– Обычно я приветствую такую прямолинейность. Но не с твоей стороны.

– Тю, ты меня вообще не приветствуешь. Сейчас заплачу от досады.

Морган потеребил пальцем лямку сумки для гольфа.

– Я хочу знать, Дрезден, как вышло так, что Мэб явилась со своей проблемой именно к тебе. Единственное, что может сохранить твой статус в Совете – и это сваливается прямо к тебе в руки.

– Целомудренный образ жизни, – сказал я. – Плюс умерщвление плоти и узкая холостяцкая койка.

Морган посмотрел на меня лишенным эмоций взглядом.

– Думаешь, смешно?

– О, в том, что это смешно, я не сомневаюсь. Тебе это не нравится, но смешно.

Морган покачал головой.

– Знаешь, что я думаю, Дрезден?

– Ты? Думаешь???

Морган не улыбнулся. Сказал же я, ему это не нравилось.

– Я думаю, ты все это подстроил. Я думаю, ты заодно с вампирами и Зимней Королевой. Я думаю, это часть какого-то коварного замысла.

Я уставился на него. Я приложил все усилия, чтобы не засмеяться. Правда, я старался.

Ну, может, недостаточно старался.

Должно быть, мой смех пронял-таки Моргана. Он сжал кулак и с размаху двинул меня в живот. Я разом задохнулся и едва не упал.

– Нет, – сказал он. – Смехом ты не отделаешься, приятель, – он шагнул в комнату. Порог не заставил его даже поморщиться. Расставленные мной заговоры сработали через шесть дюймов, но предназначались они в основном для противостояния потусторонним существам, не людям. Морган крякнул, произнес несколько слов на каком-то гортанном языке – древне-немецком, возможно – и сделал рубящее движение рукой. Воздух зашипел и затрещал электрическими разрядами; с кончиков пальцев его разлетелись искры. Брезгливым движением он отряхнул руки и вошел.

Он огляделся по сторонам и снова покачал головой.

– Может, ты, Дрезден, и не такой уж и плохой человек, в конце концов. Но мне кажется, ты скомпрометирован. Если ты и не работаешь на Красную Коллегию, я уверен, они тебя используют. В обоих случаях, это представляет угрозу Совету. Которую проще всего устранить, устранив тебя.

Я сделал попытку вздохнуть, и в конце концов мне удалось выдавить из себя несколько звуков.

– Что, черт подери, вы хотите этим сказать?

– Сьюзен Родригез, – сказал Морган. – Твоя любовница, вампирша.

От ярости в глазах моих поплыли багровые круги.

– Она не вампир, – прорычал я.

– Они ее обратили, Дрезден. Оттуда не возвращаются. Это раз и навсегда.

– Они не успели. Она не обратилась.

Морган пожал плечами.

– Именно это ты и сказал бы, пристрасти она тебя к вампирской слюне. Ты бы говорил и делал все, как им удобно.

Я посмотрел на него, оскалившись.

– А ну угребывай из моего дома!

Он подошел к камину и взял в руки покрытую пылью открытку. Прочитал, фыркнул. Потом взял в руки фотографию Сьюзен.

– Красивая, – сказал он. – Впрочем, сейчас это ничего не значит. Все говорит в пользу того, что она была их пешкой с момента вашего с ней знакомства.

Я стиснул кулаки.

– Заткнись, слышишь? – прорычал я. – Заткнись и не смей отзываться о ней так. Все не так, как ты говоришь!

– Ты болван, Дрезден. Молодой болван. Неужели ты вправду веришь, что нормальная смертная женщина может хотеть такого как ты? Ты просто не хочешь признаться себе в том, что она была всего лишь орудием. Одной из их шлюх.

Я метнулся в угол, на ходу отшвырнув посох, и схватил трость-шпагу. Лезвие с лязгом выскользнуло из деревянных ножен, и я повернулся к Моргану. Он уже успел выхватить из сумки серебряный меч Стража.

Все мое усталое, измученное тело жаждало броситься на него. Я не то, чтобы слишком мускулист, но и неуклюжим меня не назовешь, а руки и ноги мои с милю длиной. Морган превосходил меня опытом, но в столь стесненном пространстве это преимущество сошло бы на нет. В общем, я побоялся бы однозначно ставить на парня с мечом.

В то мгновение я не сомневался в том, что смог бы убить его. Возможно, он прихватил бы и меня с собой, но сам бы погиб – это точно. И я отчаянно желал этого – не разумом, а той частью мозга, которая думает постфактум. От выдержки моей не осталось и следа.

И тут, в самый разгар адреналинового шторма, одна-единственная мысль остудила меня. Дрожа, сжимая рукоять шпаги побелевшими пальцами, я заставил себя выпрямиться.

– Значит, вот он – номер третий, – произнес я чуть слышно.

Морган наморщил брови и, не опуская меча, посмотрел на меня.

– О чем это ты, Дрезден?

– О третьем плане. О козырном тузе, который Мерлин приберегал в рукаве. Он послал тебя сюда затеять со мною драку. При открытой, заметь, двери. Там ведь, на улице, еще один Страж, верно? Свидетель, чтобы снять с тебя все подозрения в умышленном убийстве. Тело передадут вампирам, и проблеме конец – так?

Глаза Моргана изумленно расширились.

– Я н-не понимаю, – от неожиданности он даже заикался, – о ч-чем это ты.

Я подобрал с пола трость-ножны и спрятал шпагу.

– Конечно, не понимаешь. Убирайся, Морган. Уходи, если только не хочешь заколоть безоружного человека, не пытающегося напасть на тебя.

С минуту Морган молча смотрел на меня. Потом убрал меч в сумку для гольфа, нацепил ее обратно на плечо и повернулся к двери.

Он уже ступил за порог, когда из спальни послышался стук.

Морган застыл. Он посмотрел на меня, потом на закрытую дверь спальни. Глаза его нехорошо блеснули.

– Кто у тебя в спальне, Дрезден? Уж не твоя ли девица-вампирша?

– Нет там никого, – буркнул я. – Уходи.

– А вот посмотрим, – сказал Морган. Он повернулся и шагнул к двери в спальню, положив руку на эфес меча. – Скоро, скоро тебя и твою подружку выведут на чистую воду. Уж я-то прослежу за этим.

Мне снова сделалось не по себе. Стоит Моргану обнаружить Элейн, и это может привести к миллиону последствий – разных, но одинаково неприятных. Впрочем, поделать я тоже ничего не мог. Я не мог предупредить ее, и придумать способ выставить Моргана из квартиры прежде, чем это случится, у меня тоже не получалось.

Морган открыл дверь, сунул голову в темный проем и повертел ей из стороны в сторону. Потом вдруг вскрикнул осипшим от неожиданности голосом и отпрыгнул назад. Одновременно с этим послышалось чуть гнусавое мяуканье, и из двери пулей вылетел Мистер, мой серый бесхвостый кот. Он проскочил у Моргана между ног и исчез на улице.

– Ба, Морган, имей в виду: мой кот может быть опасен для общества. Ты бы допросил его.

Морган выпрямился. Лицо его заметно побагровело. Он кашлянул и снова направился к выходу.

– Совет Старейшин просил меня передать тебе, что они будут присматривать за тем, как ты проходишь Испытание, но вмешиваться в него не станут, тем более, помогать, – он достал из кармана рубахи визитную карточку и бросил ее на пол. – По этому телефону ты сможешь связаться со Старейшинами. Дашь им знать, когда провалишь Испытание.

– Поосторожней на выходе, – посоветовал я. – Неровен час, дверь мозги вышибет.

Морган испепелил меня взглядом и вышел, хлопнув за собой дверью. Я услышал, как он, грохоча башмаками, поднимается по ступенькам.

Отходняк начался только через полминуты после его ухода. Меня начало трясти – реакция на стресс. Хорошо еще, это случилось не у него на глазах. Я прислонился к двери, зажмурился и зябко охватил себя руками. Так, по крайней мере, дрожь ощущалась слабее.

Еще через минуту, а может, через две, я услышал негромкие шаги Элейн. Огонь в камине разгорелся сильнее.

– Они ушли? – спросила Элейн. Голос ее звучал старательно-ровно.

– Угу. Хотя наверняка наблюдают за входом.

Я ощутил ее пальцы у себя на плече.

– Гарри, ты весь дрожишь.

– Сейчас пройдет.

– Ты ведь мог убить его, – заметила Элейн. – Ты первый выхватил шпагу.

– Угу.

– Он что, правда хотел подставить тебя так, как ты сказал?

Я посмотрел на нее. Лицо ее было встревоженным.

– Угу, – вздохнул я.

– Боже мой, Гарри, – она тряхнула головой. – Это хуже паранойи. И ты хочешь, чтобы я сдалась на милость этих людей?

Я накрыл ее руку своей.

– Не этих, – попытался успокоить ее я. – Не все в Совете похожи на Моргана.

На мгновение она заглянула мне в глаза. Потом осторожно отняла у меня руку.

– Нет. Я не собираюсь зависеть от таких людей, как эти. Ни за что.

– Элейн!

Она покачала головой.

– Я ухожу, Гарри, – она откинула волосы с лица. – Ты расскажешь им обо мне?

Я вздохнул. Если Стражам станет известно о том, что Элейн все еще жива и избегает встречи с ними, они развяжут натуральную охоту на ведьм. Стражи никогда не отличались терпимостью и попытками понять противную сторону, и Морган служил наглядной иллюстрацией этого. Любой, кто попробовал бы укрыть ее, автоматически становился их мишенью. Можно подумать, у меня мало проблем без этого...

– Нет, – сказал я. – Конечно, нет.

Элейн одарила меня чуть натянутой улыбкой.

– Спасибо, Гарри, – она перехватила свой посох обеими руками. – Выпустишь меня?

– Они наверняка оставили кого-то следить.

– Я прикроюсь завесой. Они меня не увидят.

– Они неплохие наблюдатели.

Она пожала плечами.

– Я круче. У меня богатый опыт.

Я покачал головой.

– Что будем делать с феями?

– Не знаю, – призналась она. – Я с тобой свяжусь.

– Как мне найти тебя?

Она кивнула в сторону двери. Я отворил ее. Она шагнула ко мне и снова коснулась моей щеки теплыми губами.

– Это у тебя офис с телефоном, – сказала она. – Я позвоню, – она шагнула к двери и чуть слышно шепнула что-то. Вокруг нее возникло серебристое сияние, и я зажмурился. Когда я открыл глаза, ее уже не было.

Я не сразу закрыл дверь – и, как выяснилось, не зря. Мгновением спустя по ступенькам скатился огромным пушистым шаром Мистер. Он остановился у моих ног, сипло мяукнул и царственной походкой проследовал в комнату. Там он дождался меня, свернулся клубком и замурлыкал – звук напоминал рокот судового дизеля на холостом ходу. Веса в Мистере фунтов тридцать, так что размерами он больше напоминает пуму. Я сильно подозреваю, что одним из его родителей был саблезубый тигр.

– Отличный расчет, – похвалил я его, запирая дверь.

Я постоял немного в полутемной, освещенной одним камином комнате. Щеку еще покалывало в том месте, где ее коснулись губы Элейн. В воздухе еще висел запах ее духов, пробудивший в памяти уйму всего такого, что я считал давным-давно забытым. От этого я вдруг почувствовал себя совсем старым, усталым и одиноким.

Я подошел к камину и поправил на полке открытку, которую Сьюзен прислала мне на последнее Рождество. Потом посмотрел на стоявшую рядом фотографию. В то воскресенье мы с ней гуляли в парке – она была одета в узкий голубой топик и коротко обрезанные шорты. Зубы казались неправдоподобно белыми на фоне дочерна загорелой кожи и черных как смоль волос. Я снял ее в момент, когда она смеялась, и глаза ее счастливо сияли.

Я тряхнул головой.

– Устал я, Мистер, – сказал я. – Устал как черт-те что.

Мистер сочувственно мяукнул.

– Ну, отдохнуть было бы разумнее всего... хотя кто я такой, чтобы говорить о разумном, а? Если я и разговариваю-то больше со своим котом, – я вздохнул, поскреб бороду и кивнул сам себе. – Ладно, минуту на диване. А потом за работу.

Я помню еще, как опустился на диван, а потом все заволокло благословенной чернотой.

Что ж, очень даже кстати. На следующий день все запуталось еще сильнее.