Летучий голландец

15. Кошмар в черно-белых тонах

Гилбрин-Бродяга очнулся и оказался в черно-белом кошмаре.

Он прищурился, но этого было недостаточно. Ему почудилось, что он смотрит на залитый солнцем снег. Куда бы ни повернул голову Гилбрин, повсюду сияние угрожало его ослепить.

Это о белом.

Черным были Рошали.

Их было больше дюжины, возможно, две дюжины. Они висели на невидимых крючках, корчились на том, что служило полом, сидели на полках, которых не было, они висели, плавали, стояли, и каждый отличался от всех других. Единственной общей чертой были полосатые звериные глаза. Различались даже их зубастые пасти, но пленник не стал над этим задумываться.

Сам Гилбрин тоже висел, но когда он хотел посмотреть, на чем, то ничего не увидел. Большей частью он вообще плавал. Руки и ноги у него были растянуты в форме буквы X.

Конечности натянулись так, что даже голову повернуть было сложно. Одежда оказалась в порядке, кроме тех мест, где была порвана и прожжена в драке. В целом он чувствовал себя на удивление хорошо.

Ему только хотелось, чтобы на него перестали пялиться Рошали, как будто он был куском вырезки.

Никаких следов Фило. Гилбрин попытался и не сумел отогнать от себя мысль, что сейчас аниматрона не спеша демонтируют. Над этим доминировал единственный, еще более мрачный образ: как не спеша демонтируют его самого.

Эти два образа заставили его попробовать освободиться.

Он преуспел только в том, что измотал свои и без того перенапряженные мышцы, и заработал несколько полных голодного интереса взглядов от Рошалей. Когда он попытался воспользоваться своими ментальными способностями, то не только вновь потерпел неудачу, но и заметил, что несколько тварей зашевелились, а одна даже подползла поближе разобраться, в чем дело.

— Пошел отсюда, псина, — пробормотал он.

Приближающийся Рошаль передвигался как насекомое на шести ногах, а такую зубастую пасть Гилбрин вообще никогда не видел. В ответ на его слова Рошаль зашипел, а потом произнес жужжащим голосом:

— Плохой человек, плохой человек. Уходить нельзя, уходить нельзя, пока хозяин с тобой не покончит, пока хозяин с тобой не покончит.

— Это что, будет дурным тоном?

Вокруг него со всех сторон бешено зашипели Рошали.

Только через несколько секунд Гилбрин сообразил, что так они смеялись над его вопросом. Даже ближайший к нему, похоже, забавлялся.

«По крайней мере я умру, рассмешив этих тварей».

— Веселишься до самого конца, шутник?

Из сияния вынырнул Август де Фортунато. Рошали мгновенно успокоились, Гилбрину показалось, он заметил несколько взглядов, полных ненависти, которые эти чудовищные создания бросали на Августа.

«Думаю, не все они настолько уж плохи. Во всяком случае, вкус у них есть».

— И тебе, Август, доброго утра. Ты больше не выглядишь таким юным. Голос еще не ломается?

Губы де Фортунато искривились, но он проигнорировал подначку. Даже Гилбрину шутка показалась слабоватой, но несколько охотников явили признаки возобновившейся веселости. Определенно, Майин родитель им был несимпатичен.

«Как бы этим воспользоваться?»

— Брысь отсюда! — скомандовал ренегат парочке Рошалей, оказавшихся у него на дороге. Они отодвинулись, но явно нехотя. Август прошел тихо, очевидно, вполне осознавая их ненависть. Он остановился лишь в футе от пленника.

— Похоже, тебе там очень неудобно. Это хорошо.

Гилбрин напрягся, ожидая, что Майин отец его ударит.

Но, к удивлению, Август просто его оглядел, будто проверял, надежно ли он обездвижен. Удовлетворив любопытство, негодяй отступил на несколько футов.

— Чем я обязан этой чести, дорогой Август? Или ты пришел просто повисеть рядом?

— Твои шуточки вызывают сочувствие, клоун. Так же, как их автор. К счастью для всех, нам не придется их долго слушать. Так или иначе, Сын Мрака с тобой разделается.

— А разве не ты, Август? — Гилбрин умудрился изобразить комичное разочарование. Будь хоть одна рука у него свободна, он даже шлепнул бы себя по лбу, чтобы усилить эффект.

— Ну, конечно! Как глупо с моей стороны! Хозяин не позволил тебе позабавиться, а мы, разумеется, и шагу не ступим без разрешения хозяина.

— Мне не нужно ничье разрешение, клоун. Я делаю что хочу. — Он снова придвинулся, вытянул руку и дотронулся до солнечного сплетения Гилбрина. — Я могу причинить тебе любую боль и даже убить, если это придет мне в голову.

Эти слова Рошалям не очень понравились. Ни один из них к нему не приблизился, но на каждой нечеловеческой морде напряжение обострилось до такой степени, что, как считал Гилбрин, несколько осторожных слов вместе с несколькими не столь осторожными со стороны де Фортунато приведут этих тварей в такое бешенство, о котором юный предатель может и пожалеть.

— Тебе бы лучше быть послушненьким, Август. Сыну Мрака я, может, еще потребуюсь, даже если он получит от аниматрона то, что ему нужно. Он не потерпит, если ты снова начнешь портить ценную собственность. Ты уже убил Таррику без всякого толка. Тебе этого могут и не простить.

— Я не желаю и не нуждаюсь в его прощении. И мне не нужно его разрешения, чтобы покончить с тобой.

Гилбрина сотряс электрический шок. Он заскрипел зубами, заставляя себя молчать. Ток шел несколько секунд, и только тогда Август де Фортунато убрал руку.

Слезы градом катились по лицу Гилбрина, но он чувствовал гордость, что не издал ни звука, разве чуть рыкнул. Август раздраженно посмотрел на пленника и подошел поближе.

— Не портить. Не портить, — зарычал Рошаль, говоривший с Гилбрином. — Хозяин не простит. Хозяин не простит.

— Успокойся, пропащая клякса. Не указывай мне, понял?

Зашевелился второй Рошаль:

— Портить нельзя.

Забыв о Гилбрине, предатель повернулся к тварям.

— Вы ошибаетесь, думая, что я из тех, кто будет вас слушать. Отойдите и заткнитесь. Дрожите перед своим хозяином, но знайте, передо мной тоже стоит дрожать.

Бродяга наблюдал с растущим интересом, стараясь не шелохнуться, чтобы не привлечь к себе внимания. Дело быстро шло к конфликту. Август де Фортунато, по природе склонный смотреть на других сверху вниз, а особенно на тех, кто и так считался слугами, мог влипнуть в веселую историю. Гилбрин мог лишь приближенно оценить общую мощь Рошалей, но полагал, она достаточно велика, чтобы доставить де Фортунато неприятности, а может, и убить навсегда. В неразберихе, ему, возможно, удастся найти путь к свободе.

"Еще несколько секунд — и они кинутся друг на друга!

Только бы…"

И тут зазвучал голос. Он шел отовсюду.

— Всем прекратить свои детские споры. Иначе на вас падет мой королевский гнев.

«…не появился Сын Мрака», — в прах разлетелись надежды Гилбрина.

Он был здесь, в самом центре. Он парил над всеми, даже над висящими на невидимых крюках Рошалями. Тени метались и танцевали вокруг слуг Сына Мрака, вокруг мрачного, но вдруг замолчавшего Августа де Фортунато. В каждом из туманных щупалец таилась явная угроза. Она заставила отца Майи немедленно успокоиться. Она заставляла понять, что Властелин Теней значительно более страшная фигура, чем когда-либо был он сам.

«Значит, я умру. Я умру навсегда, чтобы сослужить службу Черному Принцу». Единственной светлой мыслью было то, что Майя ускользнула из лап этой мерзкой парочки. Она, вероятно, в единственном месте, куда не дотянется Сын Мрака.

— Очень скоро я получу Голландца и его судно, друг Август.

Его слова заставили глаза Бродяги расшириться, а каждый мускул напрячься.

— Тогда ты отдашь мне то, чего я жду? Ведь мы заключили сделку.

Бледный глаз уставился не на предателя, а на Гилбрина:

— Я награжу всех по заслугам. Но время не ждет. Окно удачи раскрыто не так широко, как нам бы хотелось, друг Август. Вот почему надо оставить этого пока невредимым.

— Я не сделал ничего, что имело бы на этого клоуна длительное воздействие.

— Я не позволяю рисковать! Ты понял?

Де Фортунато был удивительно покладист.

— Ну разумеется. Я буду осторожен.

— Оставь нас теперь, друг Август. Я пообщаюсь с ним, с тем, кто так скоро пожертвует ради меня столь многим.

Сын Мрака подплыл к Гилбрину поближе. Глядя через плечо Властелина Теней, Гилбрин смотрел, как на лице де Фортунато чередой сменилось несколько выражений. Ясно, что отцу Майи очень хотелось научить Сына Мрака уважать свою силу, но так же ясно и то, что он относится с почтением к собственным способностям Властелина Теней. Внутренняя борьба длилась мгновение, затем гибкая маленькая фигура развернулась и скрылась в белом сиянии.

— Он так склонен к эмоциональным поступкам, — заметил Сын Мрака. Голос черной фигуры все еще был рассредоточен. То он слышался сбоку, то сзади. И лишь в редких случаях действительно от того, кто говорил. — Но я уверен, намерения у него в основном добрые.

Несмотря на затруднительное положение, дерзкая часть натуры Гилбрина тут же воспользовалась ситуацией:

— Намерения такие же добрые, как у любой змеи, я полагаю. Вам просто надо прощать, если время от времени он вас тяпнет.

— Друг Август знает свое место, а если забудет, напомним. — Сын Мрака теперь был так близко, что мог дотянуться и сломать Гилбрину шею. Мечущиеся тени тянулись к телу Гилбрина, изгибаясь и обвивая его. Утомленный пленник пожалел, что упомянул о змеях, он не мог не воспринимать все эти щупальца именно в таком свете.

Чтобы отвлечься от этих настырных теней, Гилбрин заставил себя снова поднять глаза. Этот вариант был не лучше.

Теперь он смотрел прямо в бледный глаз Властелина Теней.

Сын Мрака выглядел так, как будто давным-давно умер. По правде сказать, он был больше похож на то, как Гилбрин представлял себе капитана призрачного судна. Перед ним был настоящий мертвый фантом.

— Твое имя Гилбрин.

— Удивительно, как быстро вы это узнали.

Сын Мрака хмыкнул, и звук оказался тем более страшным, что сразу донесся со всех сторон.

— Ты смелый человечек, арлекин. Маленький, яркий, храбрый человечек. Ты меня забавляешь.

— Благодарю.

— Как это и должно. Мое доброе расположение — единственное, что хоть на время сохраняет тебе жизнь. Возможно, ты мне и не потребуешься в том качестве, как раньше другие. Возможно также, что, если ты будешь усердно сотрудничать, я тебя награжу за службу.

Теперь Гилбрин понял, почему Сын Мрака отослал Августа де Фортунато. Бродяга представил себе ярость Августа, если бы тот услышал, как его призрачный союзник предлагает свободу бывшему возлюбленному Майи. Ради этого над предложением почти стоило подумать.

— И что за служба вам нужна, милорд?

Наверное, Властелин Теней не уловил саркастической нотки; темная фигура склонила голову, будто одобряя деловое настроение пленника.

— Я говорил с заводным человеком Кажется, ты называл его Фило. Поразительное создание. Трагично, что его придется разобрать, но это необходимо для моих целей.

Значит, Фило еще цел. Полезно это запомнить.

— И мое сотрудничество, в частности, включает в себя разговор с ним с целью извлечения правды?

Тени ласково прошлись по лицу Гилбрина. Их прикосновение было легким, но, Боже, каким холодным. Несмотря на все усилия, он содрогнулся.

— Очень проницательно. Я знал, что не ошибся, предложив тебе покровительство в обмен на твою помощь. Я уже беседовал с этим птицеобразным довольно длительное время, и хотя многие из его тайн оказались раскрыты, на некоторые был лишь намек. Этого капитана с таким странным именем — Голландец — я знаю только как легенду, миф, так как в каждом из миров пребывал слишком короткий срок. И только когда наш друг Август пришел ко мне со своим предложением, я узнал, что в этих сказках есть смысл.

— И вы поверили Августу де Фортунато хоть в чем-то?

Очень неосторожно, милорд.

Сын Мрака вскинул голову.

— Я исследовал эти сказки, отделив правду ото лжи, и обнаружил, что в основном там правда. Друг Август кроме этого предложил и другие вещи, полезные вещи, в обмен не только на продолжение своего существования, но и на увеличение могущества.

— Вы играете со скорпионом, милорд, — продолжал настаивать Гилбрин. — Августу не знакомо понятие «верность», кроме верности себе самому. Он покинул наш мир, оставив за собой длинный кровавый след.

— Да, есть еще один аспект существования вашей группы. Я спрашиваю об этом у каждого из вас, включая Августа.

А ты не знаешь, почему ваша группа не погибла вместе с вашим вариантом? Почему вы обладаете способностью прыгать из мира в мир? Я сумел лишь выделить сигнал, побуждающий вас к переходу, но не смог обнаружить его источник, а также и то, как при необходимости адаптировать его к себе.

— Мне самому хотелось бы это понять, поверьте.

«Но я бы тебе этого не сказал, проклятый идиот».

Он мог лишь вообразить опасность, которую представлял бы Сын Мрака, не будь у него необходимости концентрировать все усилия просто на выживании в каждом из миров.

— Я даже не знаю, почему со временем все миры теряют стабильность.

— Не знаешь? Правда, не знаешь? — спросил Властелин Теней, выказывая к теме явный интерес. В голосе его прозвучали ноты отчаяния. — Это вопрос, ответ на который устоял даже перед моим самым мощным напором. — Он придвинулся ближе, словно беседуя с доверенным другом. — Мне пришлось покинуть больше миров, чем хотелось бы, друг Гилбрин. Намного больше миров, чем видел даже ты, а передышки так коротки, ведь конец света приходит в каждый вариант так скоро. — Мертвый глаз сузился. — Земли одна за другой. Одна за другой вселенные. Из каждой я вынужден был улетать, как мелкое насекомое. Я! Сын Мрака! Я — властелин, когда-то повелевавший галактиками! Я — кто сумел впрячь в работу самую суть мироздания! И вот несмотря на все мое безмерное могущество, все мои способности, я был вынужден покинуть своих подданных, свою империю, когда эта самая вселенная вдруг начала рушиться.

«Значит, титул настоящий. Однако!» Теперь Гилбрин, вероятно, знал о Сыне Мрака больше, чем любой из Странников. Конечно, если он не переживет встречу, пользы это ему не принесет. Так много власти в руках у сумасшедшего! Но может, «сумасшедший» и правда соответствующее слово, и тогда все, что говорит Сын Мрака, просто продукт воспаленного воображения хозяина теней. Однако Бродяга чувствовал, что его тюремщик не лжет, когда говорит, что когда-то обладал такой властью.

Сын Мрака посмотрел вверх, подразумевалось, что в небеса, и промолвил:

— Если б я только мог удержать этот мир от разрушения, я бы создал для него империю, какой он еще не видывал. И передо мной, спасителем и господином, мир преклонил бы колени Под моим безраздельным и справедливым владычеством он превратился бы в совершенство. — Он снова опустил взгляд на пленного эмигранта. — Величественная картина!

Вокруг них шипели Рошали, восхищаясь мечтой своего господина. Но Гилбрин рассудил, что любая мечта, включающая в себя Рошалей, на самом деле — кошмар. Властелин Теней не произвел на него впечатление диктатора-благотворителя. Как представлял себе Гилбрин, под властью Сына Мрака все в мире будут жить и умирать ради своего хозяина.

"Ну что ж, какой-то все же выбор для этого варианта.

Немедленная гибель всего или же мученическое существование на службе у величайшего мега-маньяка. Грядущая гибель выглядит все более заманчиво".

— Твой мир я не помню, друг Гилбрин. Было ли в нем нечто значительное, что я упустил, невзирая на все свое внимание? Была ли в нем та суть, которая создала это ваше поразительное существование?

Бродяга хотел пожать плечами, но не смог.

— Как я уже выразился, я знаю не больше вашего, милорд.

Махнув рукой, Сын Мрака сменил тему.

— Значит, мы должны вернуться к той великолепной возможности, что я тебе предложил. Ты можешь добыть для меня то, что заводной человек раскрыть отказывается? Я предлагал, я улещивал, я даже был вынужден угрожать, что противно моей природе. — Его единственный глаз изловил взгляд Гилбрина и больше уже не выпускал из своей ловушки. — Я искренне не люблю, когда для достижения собственной цели бываю вынужден прибегнуть к угрозам, друг Гилбрин. Ведь, боюсь, в таком случае я должен доказать, что эти угрозы — не пустое сотрясение воздуха. Я вынужден действовать грубо, но, поверь, сердце мое разрывается от необходимости быть жестоким к другим.

Голос его звучал так искренне, что Бродяге на мгновение пришло в голову: Сын Мрака сам верит в свои слова.

— Я сделаю все, что смогу, милорд, но раз он не сказал вам, не могу обещать, что скажет мне.

Черная рука вытянулась и взяла Гилбрина за подбородок. Мертвый глаз моргнул, впервые, насколько пленник помнил.

— Но ты будешь стараться, друг Гилбрин, очень стараться, потому что, если я не смогу извлечь ответы из этого птицеобразного, я буду вынужден удовлетвориться тем, что смогу извлечь из тебя.

— О, о чем в точности я должен его спросить?

— Прекрасно. Ты должен запомнить множество вещей, друг Гилбрин… Множество вещей, касающихся этого замечательного корабля, его капитана. И я подозреваю, что он должен вернуться раньше, чем этот мир обратится в прах. Значит, в порядке важности, следующий список…

***

Гилбрин не знал, сколько прошло времени прежде, чем к нему привели Фило. Ослепительное сияние мешало сохранять трезвый ум. К тому же он считал, что в обители Властелина Теней время может течь иначе, чем в реальном мире.

Гилбрин лишь знал, что к моменту появления аниматрона его прошиб холодный пот. Даже себе он не хотел признаться, что смертельно боится.

Однако это вовсе не означало, что он расстался с надеждой и не станет бороться с Сыном Мрака и Августом. Лишь бы выпал шанс! Гилбрин понимал разницу между боязнью и трусостью. Испуганный человек может неплохо драться. На самом деле первыми гибнут обычно самые храбрые просто потому, что действуют, как дураки, напрямик. По натуре шутник и сам был дураком, но дураком другого типа. По крайней мере он на это надеялся.

Фило двигался автоматически, подчиняясь каждому указанию своих нечеловеческих стражей. Они его даже не связали, как сделали с Гилбрином. Парочка Рошалей просто повернулась и отошла, растворяясь в ярком свете.

— Ты в порядке? — рискнул спросить Странник.

— Функционирую, парень. — Фило сделал полный оборот, огромными глазами фиксируя полное отсутствие каких-либо деталей интерьера тюрьмы. Закончив, попугай посмотрел на Гилбрина.

— Думаю, ты не можешь снять меня с этой штуки? Бог знает, что это такое.

В ответ аниматрон протянул руки. На полпути руки остановились, будто встретив препятствие. Фило окружал невидимый для Гилбрина барьер.

Бродяга нахмурился. Как может Сын Мрака рассчитывать, что он что-то сделает, болтаясь на крючке? Более того, как сам он может рассчитывать освободить себя и Фило из лап хозяина теней, если даже не может отсюда спуститься.

Фило снова заговорил:

— Ну как ты, парень?

— Я видал и лучшие дни.

— Не теряй голову. Мы еще не затонули.

— Ты что, запрограммирован на оптимизм? — Гилбрин подергал левой рукой. Что бы его ни держало, оно ничуть не ослабло. — Я сказал бы, дела невеселые.

— Мой капитан меня не бросит. Мой корабль не может меня бросить.

В этих коротких заявлениях было не "то, вызвавшее у Гилбрина острый интерес. Он прекратил попытки освободиться, чтобы задать вопрос:

— Ты говоришь, они вернутся?

На мгновение взгляд аниматрона метнулся в сторону, затем вернулся к Гилбрину.

— Ну да, они вернутся. Они должны.

— Они? — Гилбрин запутался. Имел ли Фило в виду Майю и Голландца? Он засомневался.

Но больше на корабле никого не было, или кто-то был?

Моряки часто говорят про свой корабль, как про живое существо. Он не мог вспомнить, как обычно называли корабль Фило и Голландец. Правда, сейчас он и вообще-то мало что мог вспомнить. Но все же Гилбрин был почти убежден, что под словом «они» Фило имел в виду Голландца и свой корабль.

Снова осторожный взгляд вокруг.

— О, он вернется, и с ним мой капитан. Он должен заставить его увидеть Конец света в этом мире, он должен заставить его пережить этот Конец.

Слушая, Гилбрин автоматически все дергал свою руку.

Если верить, что Фило ничего не сказал своим тюремщикам, то что-то сейчас он слишком разговорчив. Он весьма облегчал предполагаемую цель Гилбрина. Неужели аниматрон не понимает, что Сын Мрака может подслушивать?

— Это сделает корабль?

— Сделает, а потом уйдет. Корабль всегда знает, когда отплытие. Он — самый надежный транспорт из одного порта в следующий. — Попугай посмотрел, вскинув голову, но недолго. — А сначала он будет искать меня. Обязательно. Я ведь его часть.

— Я не знал. — Гилбрин поджал губы. Он узнал поразительные вещи; но был совсем не уверен, хочет ли, чтобы эта информация достигла ушей Сына Мрака.

— Я единственный, кто умеет им править. Капитан, хоть он и хороший человек, может только подавать команды. Но у штурвала стою только я.

— Похоже, это намного более приятный способ перебираться из варианта в вариант, чем наш. Очень раздражает, что рождаешься каждый раз в ином времени и месте.

— Но лучше сделать капитан не смог, парень.

Гилбрин засомневался, правильно ли он понял.

— Что ты сказал?

И снова Фило вздернул голову, — Капитан. Он сделал так, чтобы ваша группа переносилась. Задумано было совсем не так, вот он и не осознает, что кое-что все-таки получилось.

"Мгновенно из головы Гилбрина выскочили все мысли о пожеланиях Сына Мрака. Аниматрон сейчас признался, что Странников создал Голландец, хоть и невольно. Проклятый моряк никогда и знака не подавал, что знает, какая сила переносит эмигрантов с одной Земли на другую. Однако его первый помощник, механическое создание, говорит об этом так, будто никакой тайны тут нет.

— Ты серьезно?

— Серьезно, парень. Он частенько берет себе в голову спасти мир. Он не может помочь тем, кто потерял, как говорят некоторые, «магию», но однажды был мир, твой мир, просто переполненный этой силой. Я хорошо помню. Он действовал с таким энтузиазмом. Думал, что наконец спасет мир, и, может быть, сам освободится от проклятия.

Фило наклонил голову в другую сторону, но взгляд не перевел.

— Он хотел использовать природную мощь людей той вселенной и выбросить дьявольскую силу из их мира. Вы отразите ее, вот что он говорил.

Сама ваша суть заставит ее уйти, куда-нибудь еще. Но ему приходилось спешить, и план, он весь пошел наперекосяк. Отторглась вовсе не дьявольская сила, а приличное число ваших людей. И так теперь каждый раз, когда в варианте накапливается сила зла. Заклятие срабатывает, и вас перебрасывает в следующий мир. Капитан, он так и не понял связи. А я понял, парень.

Гилбрин не знал, верить ли этому фантастическому объяснению Слишком уж все гладко, но, с другой стороны, зачем аниматрону такое придумывать?

— А почему же ты не сказал капитану? Мне кажется, тебе сразу надо было ему объяснить.

— Ну и что толку, парень? Знать, что он обрекает вас на такое существование? Уж лучше ему не знать, чтоб он не вздумал повторить. В любом случае ничего бы не вышло. Он снова бы сотворил букет из таких, как ты, новых несчастных со старой Земли. Лучше смерть, чем такая жизнь.

Слова аниматрона поразили Гилбрина по многим причинам, но главная была в том, почему Фило так охотно обо всем сейчас рассказывает. Если Сын Мрака подслушивает, а он наверняка подслушивает… Фило сам себе выносит приговор. Бродяга вернулся к прежней теме:

— Так ты думаешь, корабль скоро вернется.

— Ну да. Я его уже чувствую. Он скоро будет здесь, и тогда я уйду.

— Ты забыл про здешних хозяев. Им не понравится, если мы покинем их так быстро. — Гилбрин снова напрягся, пытаясь высвободить руку. На секунду ему показалось, что невидимые путы ослабли, но — нет. Он добился лишь того, что потянул мышцу. Одна маленькая неприятность за компанию с большими.

Фило напряженно следил за Гилбрином. Когда стало ясно, что у того ничего не вышло, он мрачно кивнул. Указательным пальцем он коснулся невидимого барьера.

— Видишь, что здесь, парень. Ты прав, принимающей стороне не понравится наш уход. Боюсь, что если так пойдет, я все же опоздаю на свой корабль. Тебя могут четвертовать, а я под арестом и бессилен.

Гилбрин хотел ответить, но в этот момент Фило сделал нечто такое, что Гилбрин щелкнул челюстями, чтобы не издать ни звука и не всполошить стражей.

Аниматрон медленно и спокойно вытянул руку с поднятым указательным пальцем. Когда он дотронулся до барьера, вокруг пальца возникло яркое желтое свечение. Фило надавил сильнее. Палец продвинулся Через секунду вся рука аниматрона оказалась за барьером. Только когда свечение дошло до кисти, Фило остановился и осторожно убрал руку.

Один глаз все время упирался в Гилбрина. Пусть и искусственный, он очень ясно выражал предупреждение.

— Эх, — закончил аниматрон прежним тоном. — Спасения нет. Мы беспомощны.

Гилбрин смотрел во все глаза. Кем бы ни был Фило, теперь Гилбрин убедился, что он не просто андроид, механическое создание, каким все они, а особенно капитан, его считали.

Но кто же он, вот вопрос.

***

— Здесь какой-то трюк, говорю вам. И если вы будете продолжать верить, что-нибудь случится.

Но Сын Мрака не обращал внимания. Август де Фортунато терпеть не мог, когда Властелин Теней так себя вел, ведь это еще раз подчеркивало, кто — настоящий хозяин.

Этот нахал Гилбрин задел больную струну, а ведь он говорил правду, да еще перед Рошалями. Они увидели, что их хозяин обходится с ним, как с лакеем, и это уже отвратительно, но слышать подобные речи от такого беспомощного пленника, как Майин бывший дружок…

Сын Мрака все еще не отвечал. Вместо этого Властелин Теней слушал разговор, который сам ренегат считал весьма подозрительным. Когда Сын Мрака сообщил ему о своем плане, Августу де Фортунато хотелось спросить его, не дурак ли он. Неужели и правда его предполагаемый союзник верит, что Гилбрин добровольно заставит аниматрона раскрыть тайны, которые тот утаил даже под воздействием мощного принуждения.

Но вот, пожалуйста, голос аниматрона спокойно рассказывает о корабле, капитане и, очевидно, совсем не опасается подслушивания. Сын Мрака не пропустил ни слова. Иногда он кивал. Тени, укрывающие его ноги, шевелились медленно, но голоса узников их как будто притягивали.

— Неужели вы серьезно думаете, что чертова заводная птица не понимает, что вы все слышите?

Длинные щупальца обратились в его сторону. Медленно повернулся и сам Властелин Теней. Сын Мрака поднялся до такого уровня, что де Фортунато приходилось смотреть на него чуть не свернув себе шею. Эта привычка тоже раздражала де Фортунато, Сын Мрака постоянно требовал, чтобы ренегат смотрел на него снизу вверх. Преобразуй он свое тело во взрослое, ничего бы не изменилось. Сын Мрака просто станет подниматься чуть выше, чтобы компенсировать рост.

— Запись, — скомандовал повелитель теней в пустоту.

Голоса пленников стали звучать тише. Теперь некая часть этой обители зафиксирует каждое слово обоих, даже шепот.

Август де Фортунато никогда не видел во владениях Сына Мрака таких механизмов, но полагал, что они должны быть.

Такая вещь не может быть целиком сделана из света, по крайней мере он так думал.

— Твое беспокойство принято во внимание с одобрением, друг Август. Искренне заявляю, что такая забота согревает мне душу. Но ты тревожишься зря. Не думаешь ли ты, что я наивно ожидаю повиновения от этого арлекина, даже в заточении. Это не в его характере. Несмотря на свою дурацкую внешность, он следует старой романтической традиции. Себя он видит бунтарем, героем и не имеет значения, против чего он бунтует. Он может испугаться, но изменить себе? Никогда.

— Тогда в чем же смысл этой шарады?

Сын Мрака покачал головой, удивляясь недогадливости ренегата, что только добавило де Фортунато горечи.

Когда-нибудь, очень скоро, он научит черного принца смирению.

— Смысл, друг Август, — произнес Властелин Теней голосом старого школьного учителя, — в том, чтобы слушать и изучать говорящих по тому, что они говорят, а что — нет.

Так я узнаю больше.

— Почему бы не поступить с ним, как с другим, с Риизом? Вы получили от него информацию с помощью той машинки.

— Это устройство способно на многое, но с такой конструкцией оно будет малоэффективно. Скорее всего он рассыплется на кусочки и потеряет всю ценность, которую когда-то имел. — Мертвенно-белый глаз сузился. — Большую ценность для меня представляет только сам капитан и его корабль, и в данный момент ничто не заставит меня прибегнуть к разрушению этой птички. Друг Фило должен быть в целости и сохранности, пока я не буду знать все.

В глазах Августа де Фортунато этот пернатый имел ценность только как приманка. Но в одном они пришли к соглашению: птицеобразный человек ясно дал понять, что ангел смерти вернется. Это единственная информация, которую механическое создание сообщило добровольно, и единственная, в которую де Фортунато поверил. Ему только хотелось понять, почему проклятая птица выдает своего хозяина так охотно. С логической точки зрения первому помощнику следовало бы помолчать и дать возможность капитану застать их врасплох.

— И что же вы узнали, если вообще узнали? — спросил Август.

— Этот Голландец не до конца понимает, что вокруг него происходит. Его корабль, его первый помощник — это части чего-то большего. А сам он — фокус этих сил. Нечто, заставляющее их направить свою энергию к какому-то концу. Но действуют они от него независимо. Это мы видели. — Властелин Теней потер подбородок. — А что за конец, мне кажется, я почти догадался. Еще немного, и все. Птицеголовый чего-то ждет, какого-то грядущего события.

— Не Конца света?

— Нет, иного, друг Август. — Сын Мрака взмыл вверх, и голоса стали снова слышнее. — А теперь удались и будь начеку, друг Август. Подозреваю, что проблемы скоро разрешатся. На самом деле я не удивлюсь, если все станет на место еще до того, как над городом взойдет солнце, и это неплохо, так как я думаю, этому миру осталось не так уж много восходов.

— Вы думаете, что предвестник явится за своим человеком-птицей?

— Думаю, что произойдет очень многое, но, в частности, и это. — Сын Мрака опять потер подбородок. — На птицеголового мои методы не действуют, но вот его хозяин, он хоть и бессмертный, но все же человек. Если потребуется, то через него я доберусь до птицы, а через птицу я получу корабль… — Властелин Теней вдруг замолк, его глаз на мгновение расширился. — Корабль…

— И что это такое? — Август де Фортунато никогда не видел, чтобы Сын Мрака так себя вел.

— О, это нечто… — Бледный глаз прикрылся. — Нет, ничего. Просто видение. Предчувствие и не больше. Ничего.

Де Фортунато ждал, но Сын Мрака углубился в то, что ренегат считал бессмысленным бормотанием двух узников.

Время убегало, а Властелин Теней тратил на эту парочку драгоценные мгновения впустую. Де Фортунато оставил Сына Мрака и направился туда, где, как он знал, должен быть выход.

Черный принц ждал, когда вернется предвестник. Юный изменник тоже ждал, но не из-за Сына Мрака. Августу де Фортунато пришло в голову, что корабль вместе со всеми своими тайнами по праву может принадлежать ему, а вовсе не бездомному тирану, единственными подданными которого была кучка тупых чернильных мешков. А что касается других мыслей Властелина Теней, то, когда Август окажется на корабле, ему не будет до них никакого дела. Пусть этот мир рухнет, погибнет в пламени или еще где-нибудь, под его командой корабль отвезет его туда, куда нужно ему.

Сын Мрака собирается воспользоваться аниматроном как приманкой, потом как заложником, чтобы заставить моряка сотрудничать. Но эта штука — просто машина, как бы успешно она ни имитировала человека. У Августа де Фортунато на уме было кое-что получше. За несколько мгновений их столкновения ему удалось подметить в легендарном мореходе несколько особых черт. Первая и самая главная, и именно на нее он и рассчитывает, это забота так называемого Голландца о других, и особенно, по-видимому, о дочери де Фортунато.

«Он смотрел на нее так, как будто знал всю жизнь. В чем-то он очень человечен; должно быть, это какое-то воспоминание».

На воспоминаниях вполне можно сыграть. Опыт у него есть. В чем бы ни была причина заботы Голландца о Майе и других, именно она приведет его к падению. Он отдаст корабль де Фортунато, а тот уж не удовлетворится ролью пассажира. Корабль узнает, кто его настоящий хозяин.

А что касается Сына Мрака, ренегат улыбнулся. «Ваши обещания были в последнее время пустым сотрясением воздуха, ваше высочество. Когда у меня будет корабль, я заставлю вас их сдержать».

А потом он убьет Властелина Теней, и остальных тоже.