Летун. Фламенко в небесах

Глава 16

XVI

Испанское небо, 29 января 1937 г.

— Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,

Преодолеть пространство и простор,

Нам Сталин дал стальные руки-крылья,

А вместо сердца — пламенный мотор[1]!

Вот он, пламенный мотор, рычит под капотом, вращается пропеллер и самолёт несётся над покрытыми кое-где клочками снега чёрной и рыжей от зимней грязи испанской землёй. И не так сейчас важно, что данный конкретный мотор «дал» не Сталин, а неизвестные мне инженеры фирмы «Боинг». Сам факт полёта — вот, что важно! Небо — это всегда Небо, но испытываемые в нём ощущения всё-таки разнятся в зависимости от машины, которой управляешь. В ВВС Советского Союза и позже я нёс службу на прекрасном Су-27. Мощный скоростной самолёт, прекрасно вооружённый и снабжённый всяческими электронными полезностями красавец. Способен промчаться чуть ли не под стратосферой и со всей пролетарской основательностью изничтожить практически любую цель. Но то-то и оно, что «промчаться»! Мелькнуло что-то и осталось далеко за хвостом.

А при полёте на поршневом самолёте появляется чувство единения с окружающим Небом и проплывающей внизу Землёй. Тем более, что из больного старика я превратился в молодого крепкого парня в самом расцвете сил! Как тут не запеть⁈

А что кругом война и в любой момент можно погибнуть — да хоть через минуту свалится от солнца пара «Хейнкелей» или «Фиатов» — и всё, пишите письма мелким почерком, если не сумеешь отбиться или удрать. Так-то те же итальянские истребители по скорости не намного превосходят «Груммана», но в одиночку удрать будет непросто. Вот попробовать продать шкуру не за ломаный песо — это да, вариант. Но на войне многое и от случая зависит. А вот в прежней «мирной» жизни всё было сложнее. Достаточно вспомнить, что за тридцать лет после развала СССР потери населения только в России достигли страшной цифры в двадцать пять миллионов человек. А за Великую Отечественную весь Советский Союз потерял двадцать семь по самым пессимистическим подсчётам. Всего на два миллиона больше уничтожили фашисты советских людей, чем «реформаторы», мать их в жопу колесом да через коромысло! «Всего»… Хреновый сарказм в два миллиона жизней, но факт есть факт.

Так что если погибну тут, в Испании, будет хоть одно утешение: три фашистских самолёта я ухайдакал, вон, звёздочки подтверждающие на борту кабины краснеют, да сколько-то гадов на земле бомбами да пулемётом в ту землю загнать сумел. Уже не забесплатно сдохну!

Капитан Гарсия ла Калле неспроста выдернул меня почти под вечер: оказывается, из Мадрида пришла шифровка о том, что якобы по данным агентов Республики во вражеском тылу сегодня из Германии должны прилететь пилоты и механики-сменщики для «Легиона „Кондор“» и это необходимо срочно-судорожно проверить и либо подтвердить, либо опровергнуть. А поскольку во всей Первой Интернациональной эскадрилье только мой «Грумман» оборудован радиостанцией, то и лететь на доразведку предстоит мне… Приказ, конечно, есть приказ: козырнул по-уставному и, оседлав велик Пепиты, так и оставшейся у меня на стоянке, покатил его выполнять. Вот только шевелятся в башке сомнения: удастся ли во время полёта докричаться до республиканских «маркони»? Расстояния-то не маленькие, да и настроена американская рация на очень специфические каналы и «поймают» ли мои сообщения на этих волнах, даже если состояние эфира будет идеальным для передачи?

Вот и летим мы с Кастельяно на восток, надеясь, что фашисты до поры до времени нас не заметят и в воздух не полезут. Аэродинамика «Дельфина» сегодня нарушена: под фюзеляжем механики прикрепили привезённый неизвестным молчаливым товарищем, прибывшим на Алькала де Энарес со шпрехающей на дойче переводчицей, неуклюжий аэрофотоаппарат французской фирмы S. F. O. M. Как-то раньше не доводилось проводить аэрофотосъёмку в боевых условиях, но теорию в общих чертах помню. Капитан Гарсия ла Калле, похоже, не слишком-то хотел выпускать в этот разведполёт именно меня: формально налёт у меня не слишком велик, да и происхождение двойственное: с одной стороны — русский, а русских республиканцы крепко уважают — тех, кто сражается против фашистов; с другой де стороны — эмигрант, бежавший от революции в России… Вот и волнуется компаньеро. Но «Грумман» в воздухе я держу уверенно, это все знают, да и три воздушные победы говорят в мою пользу.

Хороших аэродромов в Испании мало, поэтому и наши, и мятежники стремятся приспособить для взлёта-посадки все более-менее подходящие площадки. Только ВПП — ВПП рознь: одни пригодны только для маленьких и юрких истребителей — сами «сидим» на таком, другие — для тяжёлых бомбардировщиков и военно-транспортных «бортов». И вот последние известны наперечёт. Над одним из таких мы с Энрике Росас Кастельяно только что прошлись, отщёлкав с дюжину фотокадров. Пара итальянских «Савой» в объектив точно попала, но судя по слабенькому — всего лишь из пулемётов — зенитному заградительному огню с земли, фашисты используют эту точку лишь как аэродром подскока. Теперь наша задача — добраться до второго и проверить гадов на вшивость уже там. До третьего, отмеченного на карте, не дотяну: R-1340–27, конечно, хороший движок: в Америке с культурой производства всё прекрасно, в Союзе бы так работали без брака, но бензин всасывает — как верблюд после месячного похода по пустыне Кызыл-Кум. Дай авиационный бог вернуться к своим без вынужденной посадки на республиканской стороне фронта: как-то комично выглядит героический пилот-интернационалист, «голосующий» с канистрой перед проезжающими мимо грузовиками с целью позычить горючки. А уж если по ошибке сесть во франкистских тылах… Про «милую забаву» фашистов с расчленением после пыток пленных лётчиков и скидыванием того, что осталось от человека в ящике на аэродром красных — прекрасно известно, так что плен — совсем не вариант.

Пролетаю ещё примерно двадцать километров юго-восточнее. Вот и искомый аэродром. Лётное поле пустое, хотя уже вечер и внизу визуально удлиняются тени, начинающие шевелиться. Просто так шевелений не бывает, нужна причина… И причина эта — длинноствольные пушки в орудийных капонирах. Одно, два… О, четыре! Вид сверху, конечно, непривычен, но полагаю, это печально знаменитые «Ахт-Ахт», германские восьмидесятивосьмимиллиметровки. Эдак и убить могут…

У немцев пока что практичность и орднунг в генах зашиты, просто так ценное имущество — а зенитки ценные — где попало не оставляют. Не пустую же «взлётку» они прикрывают?

Ага, на том конце полосы, как бы «за» территорией аэродрома видна ровненькая шеренга странных древонасаждений, а ещё дальше — пара длинных зданий из местного известняка. Нет, я, конечно, видел, как с воздуха выглядят всяческие сады и лесополосы. Но в том и дело, что полосы! То есть хоть и высажены деревья с углами под девяносто градусов, но они, как правило, сильно вытянуты. А тут — полдюжины широких, почти квадратных прямоугольников, и ещё четыре — поменьше. Ну не верится что-то в фашистскую геометрию!

Щёлкаю тумблером аэрофотоаппарата. Съёмка пошла! Вильнув с небольшим набором высоты, чтобы сбить прицел зенитчикам из «Кондора» и за несколько секунд оказываюсь прямо перед «квадратами». Тут же сбавляю газ, резко снижаюсь. На высоте около тысячи метров слегка доворачиваю «Грумман» влево и перехожу в пологое пикирование на цель. Короткая прицельная очередь моего «крупняка», вторая… Есть такая партия! Партия крупногабаритных флюгцейгов[2] от Лютваффы! Маскировка, изображающая кроны зимних деревьев противостоять пулями «двенадцать и семь» не способна физически, а прикрываемая ей фашистская летадла расположена строго по центру прямоугольника. Немцы, одно слово… Значит, на аэродроме сейчас — шесть больших самолётов. Марку горящего разобрать не получается, пускай дома тот молчаливый камерад плёнку расшифровывает: съёмка-то продолжается! Видимо, тяжёлые бомбардировщики и / или транспортные машины…

А немчики обиделись! Вижу, как близко около нас возникают облачка разрывов зенитных снарядов. Умеют работать, собаки сутулые! Гебюгте хунде, иху мать фашистскую!

Извернувшись до неприличия, увожу «Дельфина» в высоту, одновременно стараясь покинуть пристрелянную гансами зону. Хорошо всё-таки, что ракет «земля-воздух» учёные пока не придумали. Только в Красной Армии есть эрэсы класса «воздух-земля», но они пока секретные-пресекретные[3].

«Грумман» заколотился, сквозь закрывающий уши лётный шлем услыхал нервные очереди установленного на вертлюге при кабине бортстрелка второго «Браунинга-М1». Наш Энрике телосложением напоминает гнома — не того крохотулю, какие фигурируют в западноевропейских народных сказках, а фэнтэзийного, из американских киноблокбастеров, вроде «Братвы и кольца» и «Хобота»[4]. Разве что волосы стрижёт коротко и мордуленция растительностью не заросла. То есть при общей невысокорослости организма мужик коренастый и сильный: пулемётом ворочает, будто тот деревянный. И это очень хорошо: повертев головой, наблюдаю пару вражеских истребителей, а на километр дальше видны ещё две точки. Не иначе, гансы сидели в кабинах под теми квадратами маскировки, что выглядели поменьше и сейчас горят желанием отомстить красным, то есть нам с Росасом Кастельяно. Ну-ну, как кажуть на Кубани, сліпий казав: побачимо… Фронт не так, чтобы далеко, а лент у Энрике в кабине — с запасом и перезаряжаться на лету камарадо сарженто научился прекрасно. Авось уйдём…

Бросая ввысь свой аппарат послушный,

Или творя невиданный полет,

Мы сознаем, как крепнет флот воздушный,

Наш первый в мире пролетарский флот!

Не ушли. То есть не то, чтобы совсем не ушли: клятый дойч всё-таки сумел приблизиться на расстояние, позволяющее дать прицельную очередь и попортил нам верхнюю плоскость крыла. Больше ничего не попортит: я вроде бы упоминал, что бортстрелок мой — фанатик пулемётов? Ну вот Кастельяно со всей пролетарской обстоятельностью того ганса и достал длинной очередью. Как «Браунинг» клина не поймал от перегрева — лично я не понимаю, но факт, как говориться, налицо. А вот остальные трое немчиков, как выяснилось, вовсе не герои воздуха: осознав, что их ведущий и, вероятно, командир, сбит и парашют спускает его на республиканскую территорию, «кондоры» почли за благо погоню за кусючим красным самолётом прекратить и, развернувшись, рванули обратно. Приземлимся — стану поить Энрике до изумления… А вот будь у меня «под седлом» истребитель стандартной конструкции без задней кабины стрелка — всё могло бы быть гораздо хуже, а возможно — и смертельнее…

[1] «Авиамарш» («Марш авиаторов»). Слова Павла Давыдовича Германа. В 1930-е-1950-е годы в тексте фигурировал именно Сталин. Со времён хрущёвской антисталинской кампании имя «Сталин» изменили на «разум», но автор знал ветеранов Великой Отечественной, певших «Авиамарш» в прежней редакции. Возможно, немногочисленные ныне живущие ветераны и дети-внуки «сталинских соколов» и посейчас так поют, не проверял.

[3] Первое боевое применение реактивных снарядов РС-82 с истребителей состоялось в ходе боёв против японских агрессоров в районе реки Халхин-Гол (Монголия) в 1939 году.

[4] Фильмы по произведениям Э. Р. Толкиена «Братство кольца» и «Хоббит» в смешном переводе Д. Ю. Пучкова (псевдоним «Гоблин»).