Летящие по краю снов

4

Она видела его изумление, пока поднималась по лестнице. Сразу предупредила, что идти им на шестой этаж. И шла не спеша, давая ему время привыкнуть ещё и к этой странности — полуразрушенный дом является для кого-то ещё и жилищем.

Этот подъезд ещё неплохо выглядел по сравнению с теми, в которых жили бомжи и те редкие бродяги, которые пришли сюда в поисках наживы, а то и в надежде перейти всё-таки пресловутую стену — или грань, как её иногда называли между собой ребята Данила.

Стены, как таковой, в общем-то, не было и нет. Есть край города полосой в две улицы, на которых не срабатывают ни аэротакси, ни даже обычные, топливные, машины.

Сначала обе улицы были населёнными. Потом люди постепенно начали уходить из этих мест. Городские власти не обращали на странную миграцию переселяющихся горожан, пока строительные компании, которые возводили здешние дома и вскоре переходили в разряд жилищных, не пожаловались на слишком быстрый отток жильцов: здания резко перестали окупаться, а следом за оттоком жильцов, естественно, возник отток денежных средств из этого района.

Мэрия послала в это место статистиков-экспертов. За полгода опросов и анализов те выяснили, что люди боятся оставаться в этих местах, потому что по ночам к ним приходят. Кто именно приходит — выяснить не удалось. Посчитали бы, что чертовщина, на которую жаловались бывшие жильцы, — это желание жильцов таким образом настоять на снижении квартплаты, но ведь это утверждали те, кто уже съехал. Для эксперимента несколько статистиков заселились в брошенные квартиры. Плюс вселили туда же для сравнительного эксперимента самых отчаянных студентов, которым вечно не хватает денег и которым пообещали заплатить за проживание в «страшном» доме.

Взрослые, умудрённые опытом эксперты сбежали через неделю.

Студентам удалось продержаться в «проклятом» доме месяц: ещё бы — им платили за количество прожитых здесь дней. Затем по одному почти все покинули дом, жалуясь на бессонницу, странные стуки и завывания — последнее пытались записать, но вместо записей слышанного по ночам воспроизвели только белый шум. Ещё двое жили так долго, что теперь уже не выдержала мэрия, заявив, что столько платить двум бездельникам не собирается. Одного из этих двоих звали Данил.

Затем жилищным компаниям пришлось смириться с фактом, что никто не хотел селиться в домах по краю города. Решились несколько домов перепрофилировать в деловые учреждения. В базы. В склады — наконец. Но осторожные спецы компаний, проверив слухи, тоже отшатнулись от предложения дешёвых зданий под офисы.

Дома остались пустовать. Надежда умирает последней, и жилищные компании всё же надеялись, что однажды сумеют использовать опустевшие дома и далее. Заплатили охранной фирме, которая дала пару сторожей на несколько домов. Но после окончания контракта сторожа наотрез отказывались подписывать новый и обходить данный участок. Сначала охранная фирма здорово удивилась, но её начальство выехало на местность, огляделось и согласилось: в опасной близости с подошедшим к Стене лесом, таким густым, что напоминал джунгли, они и сами отказались бы от работы. Слишком большой риск — выплачивать по страховке всем семьям, чьими кормильцами были сторожа.

Так жилищные компании вынужденно отступили и постарались забыть о домах, оказавшихся в зоне большого риска. А дома… А лес…

Прошли две лестницы, и Ингвар встал на месте — перед третьей. Влада заглянула в его глаза, внимательно изучающие нагромождение лоз, крепко обвивших перила, а заодно несколько раз оползших саму лестницу. На первом-то этаже было легче: травы всего лишь вползли на площадку через навсегда открытую дверь и слегка подняли свои стебли на первые ступени. И ставить ногу было где. А здесь… Есть над чем задуматься…

— Давай я вперёд, а ты за мной, — предложила Влада, пряча усмешку.

— Я и так всё время за тобой, — тихонько проворчал он. — Ну и ну…

— Это всего лишь плющ, — сказала она и, приглядевшись к переплетениям, подняла ворох в несколько жёстких лоз. — Иди под ними. Дальше легче.

— Вы их сами, что ли, выращиваете? — с некоторым недоумением спросил Ингвар, наклоняясь и чуть не пробегая под тёмным пологом плюща.

— Нет, нам помогают существа. Ты можешь представить здесь спокойную жизнь, если учитывать присутствие всяких бродяг? Ну вот… Чтобы мы могли себе позволить спокойно ночевать, существа оградили наше жильё зарослями. Ты же сам остановился при виде плюща. А любой другой человек тут же бы отвернулся и ушёл, потому что нет смысла преодолевать такую лестницу, чтобы обнаружить в конце пути уже разорённые и опустевшие квартиры. О чём знает чуть ли не каждый бомж.

— А разве есть такие квартиры, где бы бродяги, как ты говоришь, могли бы чем-то поживиться?

— Конечно, — улыбнулась Влада. — Грабить они могут таких же, как они сами. Некоторые бродяги живут здесь подолгу, а значит, постепенно обзаводятся… хозяйством. А для бомжей со стажем и бомжацкие вещички ценность имеют.

— Их, значит, не пугает… Ну, то, что здесь творится?

— А чего им пугаться? Дай руку, — сказала Влада, скользнувшая выше. — Здесь надо осторожней, чтобы не сломать стебли… Ну вот. Чего им бояться? Существа их не трогают. В лес они сами побаиваются ходить. О зверях слышал? Здесь диких много. Когда слишком много становится, дают разрешение на отстрел, но только по краю города. Бомжи про зверей знают и стараются границу к лесу не переходить.

До пятого этажа продвижение было замедлено, из-за густых зарослей плюща. Причём он так разросся, что застил свет из подъездных окон. И приходилось долго разглядывать, куда бы поставить ногу, чтобы не сломать переплетённые стебли. Хотя Влада, будучи худенькой, могла позволить себе иной раз пролезть прямо по стеблям — её вес они выдерживали.

Когда остался последний поворот — к лестнице, ведущей на шестой этаж, Ингвар скептически выдохнул:

— Как-то не представляю, что дальше будет.

— А ничего не будет, — отозвалась Влада, уже вышедшая на пустую площадку между этажами. — Иди сюда и удостоверься в этом.

Он перелез через последние плети плюща и удивлённо улыбнулся. Последние лестницы они чуть не пробежали, и на лице Ингвара Влада, поглядывая время от времени, уловила какое-то детское ожидание… новых чудес? И, пока открывала обычным ключом обычную дверь, напомнила себе, что он несколько лет не видел обычной жизни — ни города, ни собственной семьи.

— Прошу, — сказала она, открыв дверь.

Ингвар вошёл, и она закрыла за ним.

Этот этаж они переделали под себя, когда начали собирать здесь ребят с талантом к осознанному сновидению. Получились такие странные апартаменты, между комнатами которых всегда открыты двери. Громадное, проветриваемое из открытых повсюду окон пространство. Старенькие кровати и кресла в уютных уголках.

— Ингвар! — позвала Влада. — Иди сюда, здесь у нас кухня! Ты, наверное, проголодался, пока пробирался сюда. Иди. Здесь у нас небольшая печурка, что-то вроде примитивной плиты. Могу кое-что подогреть для тебя. Думаю, того, что нам купил Клён, для тебя маловато?

— Ну, я бы не отказался.

Ингвар сел на табурет возле невысокой барной стойки и огляделся. Влада про себя усмехнулась: у него, наверное, уже глаза болят, постоянно расширенные и напряжённые. Но продолжала готовить лёгкий, но сытный обед. Её задача на сейчас — максимально успокоить Ингвара, чтобы он сумел полностью расслабиться.

— Держи, — сунула она ему растворённое в тёплой воде сухое молоко.

И взяла стакан сама. Отметила быстрый взгляд на её молоко, после чего Ингвар осторожно пригубил своё питьё. Что это он? Впервые пробует молоко? Или… боялся, как бы она его не отравила? Усыпила? Впрочем, именно последнее она и собиралась сделать. Правда, ненавязчиво. Тёплое молоко имеет лёгкий снотворный эффект.

Далее она довольно плотно накормила его и провела к кровати, застеленной чистым бельём. Усадила его и на его вопросительный взгляд сказала:

— Поговорим. У тебя есть вопросы?

— Есть. Почему ты завязала мне глаза, чтобы я не видел Клёна? Я же уже видел его.

— Ты видел его издалека. В гриме. Это первое. Второе — у нашего Клёна есть группа танцовщиков, которых он обучает. Их всех зовут Клёнами, чтобы не путать с их соперниками в конкурсах. Если даже ты выдашь нас, того Клёна, который нас привёз сюда, найти будет трудно.

— Ну, ладно… — задумчиво сказал Ингвар, даже не обратив внимания на её слова о том, что он может выдать кого-то. — Влада, а ты веришь, что эти существа могут отстоять свои древние города? Тебе это не кажется… глупым?

— Ингвар, прости. На этот вопрос я пока тебе отвечать не буду. — И она улыбнулась его недоумению. — Ты же понимаешь, что я тебе ещё не всё рассказала. Так что…

— А зачем ты меня сюда привезла? Прятаться?

— Не только. Ещё и учиться. Ты бы хотел научиться прятаться в осознанном сновидении, как я?

— Очень!

— Хорошо. Ко всему прочему, тебя научат создавать своё защитное поле.

— Что-то я не верю, что оно у вас есть, — скептически заметил Ингвар. — Кого-то же из вас в моём сне поймали?

— Потому что твой сон был незащищённым, — объяснила Влада. — Мы-то всегда собираемся в таком месте, которое жёстко защищено от тех, кто любит безнаказанно и бесцеремонно вламываться в наше общение. Получишь защиту — будешь тоже защищённым и всегда спокойным за себя и тех, кого ты хочешь видеть в пространстве своего сновидения.

Ингвар вдруг отвернулся, а потом снова взглянул на неё с каким-то вызовом.

— А если я не хочу?

— Что — не хочешь? — не поняла девушка.

— Не хочу, чтобы в моих снах был кто-то чужой?

— Ну и не хоти! — беззаботно отозвалась Влада и чуть не рассмеялась, когда его лицо стало обиженным. Ей было очень интересно, что он имел в виду, но сейчас некогда подробно расспрашивать его обо всём. Время мчалось бешеными скоростями… — Ну так что? Есть ещё вопросы?

— Сколько я здесь буду?

— Три дня.

— И ты всегда будешь рядом?

Прежде чем ответить, Влада неожиданно для себя почувствовала сильнейшее желание проникнуть в его обычный сон и проверить свою догадку. Но он смотрел так упрямо, что она начала приходить к выводу, что, кажется, всё ясно и без сна, в котором наверняка отразится его настоящее чувство. Поэтому она осторожно сказала:

— Ингвар, мне восемнадцать. Ты не смотри, что я выгляжу такой маленькой…

— И что — восемнадцать? — с тем же упрямством спросил он, тяжело глядя в её глаза.

— Ничего, — ровно ответила она и добавила: — Я буду рядом почти всегда. Если тебя беспокоит, что кто-то чужой войдёт сюда без предупреждения, то этого не будет. Мы всегда предупреждаем друг друга, чтобы не напугать.

Он вдруг побледнел, как будто до него только что дошла какая-то мысль, о которой он и не подозревал.

— Меня будут учить существа? — шёпотом спросил он.

— Да, — просто ответила она. — Тебе это не нравится?

— Ну… Я не знаю, — взволнованно сказал Ингвар, уже заблестевшими глазами оглядывая помещение. — А почему ты думаешь, что они придут и помогут мне научиться всему тому, что умеешь ты?

— Они уже здесь. — И, улыбнувшись его резкой оглядке, спросила сама: — А ты не хочешь? Ну, чтобы они тебя научили?

— Хочу! — И он сразу сбросил с ног ботинки, которые Влада дала ему ещё перед побегом из квартирки, и взглянул на кровать уже нетерпеливо. — Мне лечь и перейти в осознанный сон?

— Да. От тебя требуется только это. Если тебе не нравится на кровати, ты можешь устроиться в большом кресле или на диване. Но лучше здесь, потому что можно укрыться. Обучение будет долгим — и от неподвижности можно замёрзнуть.

Он лёг уже спокойным — и сам понимал, что так легче переходить в осознанное сновидение. Влад перенесла ещё одно покрывало с другой кровати и укрыла поверх первого. Посмотрела на Ингвара. Уголки губ дрогнули в улыбке. Упрямый. Несмотря на то положение, в котором оказался. На положение беглеца… И одёрнула себя: если беглеца. А если нет?

Она бесшумно отступила от кровати на шаг. Пригляделась. Ушёл в сон.

На цыпочках пересекла комнату, вышла в другую. Ишь… Чем это она ему приглянулась? Влада пожала плечами, не заморачиваясь собственным открытием. Судя по тому, что она уже видела в его осознанных снах, он жил среди других мальчиков, а обучали их там мужчины. Девочек мало видел, а с нею, с Владой, он провёл довольно долгое и волнующее время после побега, вот она его и зацепила. Ничего, Перезнакомится с другими девочками и девушками из группы, найдёт себе среди них сверстницу, к которой почувствует настоящую сердечную привязанность… Правда, он непостижимо угадал её среди других звёздочек-огоньков, которые попали в его осознанное сновидение, и даже некоторое время следил за нею. Но и это пока мало что значит…

Она не стала выходить в подъезд, а заторопилась в одну из закрытых лоджий, где тоже стояли старенькие кресла. Но садиться не стала, а протиснулась между трубами, которые изображали подставки для стеблей плюща. И оказалась на взлётной площадке.

Вирт всё ещё работал, хоть зарядки осталось всего ничего.

— Данил?

— Он уснул?

— Уснул.

— Клён сейчас будет. Ты говорила Ингвару о хранителях?

— Нет, только о существах. Данил, ты уверен, что мы можем ему доверять?

— Это скажут существа. Но даже если он не окажется тем, кого мы в нём хотим видеть, неплохо иметь ещё одного сильного летящего по снам.

— А тебе… не страшно, если он окажется вообще не тем, кого мы в нём видим?

— Впервые вижу тебя такой осторожной и даже подозрительной.

— Данил, не смейся. Он мальчишка. Ему легко заморочить голову. И ты сам говорил, что его побег странен.

— Влада, отстранись от Ингвара. У нас с ним ещё трое суток. Но сейчас нас должно волновать другое.

— Вы узнали, кто пропал?

— Узнали. Это Александр. Уже сейчас к нему домой спешат те, кто ближе к нему живёт или работает. Я тоже.

— А если не успеем?

— Ты ближе всех. Очень надеюсь, что Клён постарается.

— Клён-то постарается, — ворчливо сказала Влада. — Так, что меня потом сутками тошнить будет. А, вот и он.

Клён быстро выправил аэротакси ближе к посадочной площадке, и девушка юркнула к нему на переднее сиденье. Хоть и ожидала, но, когда такси словно провалилось, снижаясь, желудок с перепугу снова подскочил к горлу. Но Влада вытерпела. Сейчас скорость, которую Клён развивал, была оправданной.

— Куда? — повернув машину к городу, спросил Клён.

— К Александру.

Нисколько не сомневаясь, Клён повёл машину по абсолютной прямой, и девушка, вздохнув, приготовилась к бешеной гонке и сомнительному удовольствию в виде юрканья в видные только Клёну бреши между другими машинами.

Александр, сновидец из группы, жил и правда близко к убежищу тех, кто прятался от властей или предпочитал жить отдельно от родных. Влада, крепко затянув на себе ремни и так же крепко держась за ручку двери и край сиденья, размышляла, каким же образом его сумели поймать. Александр — из лучших. Почему же он не сумел сопротивляться тем, кто ворвался в сновидение Ингвара? Или он попался, потому что те — специалисты по агрессивному сновидению?

Влада и так и этак мысленно оглядывала странное сочетание слов «агрессивное сновидение» и не могла представить, каким именно оно может быть.

— Пока этого твоего подопечного нет… — заговорил Клён, впихивая аэротакси в узкий промежуток между грузовыми машинами и вылетая на другом конце, так что Влада не успела и вскрикнуть от ужаса, что их раздавят. — Я слышал, что среди бандитов есть такие, как мы, сновидцы. Но целая военная школа? Тебе не кажется, что нам повезло? Вот бы устроить налёт на эту школу, а?

— Клён, ты соображаешь, о чём говоришь? — рассердилась девушка. — Это не просто школа сновидцев. Это именно военная школа. Они умеют делать то, что не умеем мы. Если бы мы не влезли в сон Ингвара, нас бы там не засекли. Ты так умеешь? Ловить сновидческого сновидца, его сновидческое сознание? Я вообще о таком впервые слышу. А ты говоришь — налёт на школу.

— Хм. А если туда напустить существ? — продолжал азартно размышлять Клён. — Поговори с ними, а, Влада? Вдруг они придумают то, до чего нам не додуматься?

— А если им не понравится, что это именно военная школа? — вздохнула Влада. — Купца помнишь?

— Ещё бы его не помнить! — поморщился таксист. — Да как вспомню, у меня все рёбра сразу подвывают.

— Ну, теперь твои рёбра могут не выть, — мрачно сказала она. — Ингвар убил Купца и сделал это в осознанном сне.

— Во ничо себе! — протянул Клён, а девушка охнула, когда аэротакси снова рухнуло вниз, пропуская поток машин, а затем резко взлетело на верхний уровень улицы, который освободился буквально на секунды.

Влада всё ещё терпела. Здесь-то, в этой ситуации, деваться некуда, приходится мчаться изо всех сил. А Клён ездил на своём аэротакси, как танцевал, — стремительно и виртуозно. «Если бы ещё получать эстетическое наслаждение от его езды, а не ощущать, что меня вот-вот вывернет!» — вздыхала Влада, сглатывая и вспоминая, далеко ли пластиковый мешочек, если вдруг её и впрямь стошнит.

— По пути никого из наших нельзя будет прихватить? — спросила она.

— Нет. Я и сам был бы рад, появись кто, чтобы помочь нам. Но они все будут поздней, чем мы. Будем надеяться, что мы успеем приехать быстрей этих типов.

— А если не успеем?

— Предпочитаю не думать об этом. — И Клён почти безмятежно объяснил: — Я заметил: если думать пессимистически, можно спугнуть удачу. Так что я буду думать так: приехали, вытащили Александра и уехали.

Влада покосилась на этого чёртова оптимиста. Ему хорошо так говорить. А ей предстоит та ещё работёнка. Хотя… обоим им достанется. Она, Влада, останется в аэротакси и уйдёт в осознанный сон. Клён побежит за Александром, в его квартиру. И выведет его тело — под контролем сновидческой Влады. Когда они тренировались с такими приёмами, она всерьёз не думала, что эти вторжения могут пригодиться чисто практически. И вот — на тебе…

— Дом Александра! — сказал Клён, кружась над улицей и разглядывая приподъездную площадку. — Вроде тихо пока.

— Нам здорово повезёт, если успеем раньше тех… — сказала Влада, с тревогой присматриваясь к дороге. — Опускайся. Будем надеяться, что они и впрямь опоздают.

А что будет, если специалисты из военной школы нагрянут раньше, предпочитала не думать. В итоге, конечно, понятно: они похитят не только сознание Александра, но и её — в теле Александра.

Им и правда здорово повезло — хотя именно на это везение и рассчитывала Влада.

Военные действовали именно как военные. Они сумели вычислить местоположение человека, чьё сновидческое сознание было захвачено ими. Поэтому и не взяли с собой того сновидца, который удерживал тень Александра в своих снах.

Влада до их приезда успела многое. Она закрыла собственную защиту, отыскала в нужной квартире живую пустоту — так она в осознанном сновидении ощущала тело Александра. И внедрилась в его пустоту сквозь его сломанную защиту.

Когда военные специалисты по осознанным сновидениям ворвались в подъезд нужного им дома, им навстречу, пошатываясь, шагали два парня — явно здорово нагрузившиеся винищем с утра пораньше. Один, невысокий, размахивал бутылочкой дешёвого коньяка и то бубнил что-то невразумительное, то горланил модную песню. Другой рукой он обнимал за плечо высоченного парня, который не только покачивался на заплетающихся ногах, наваливаясь на своего дружка-собутыльника, но и расфокусированно смотрел вперёд остекленевшими глазами. Воняло от обоих хорошей проспиртованностью, причём проспиртованностью дешёвой, так что военные немедленно отшатнулись и поневоле уступили им дорогу.

Александр с трудом был прислонён к аэротакси, после чего Клён открыл дверцу заднего салона. Сердобольные прохожие, хохоча, кинулись помочь бедолаге сесть. Вовремя подхватили сползающего парня — шлёпнуться на землю тот не успел.

Радостный Клён всех с благодарностью облобызал, грохнулся на сиденье водителя.

— Эй, — удивлённо сказал один из невольных помощников, поглядывая на Владу, — да у тебя тут настоящий разгулёж! И девчонки есть! Что это ты справляешь, Клён?

— День рождения! — самодовольно сказал тот, захлопывая дверцу. После чего высунулся из окошка и пьяно покачал указательным пальцем: — Сегодня мой сто четырнадцатый день рождения в этом году!

Под новый хохот прохожих аэротакси безнаказанно взлетело вертикально вверх.

— Ты закрепил его тело? — встревоженно спросила Влада, оглядываясь.

— Конечно, — отозвался посерьёзневший Клён. — Мне ребята помогли. Ну, что? Куда его, Александра-то? Туда же?

— Да, туда же. Кажется, мне придётся попросить небольшой отпуск, чтобы проследить за обоими, пока Александр в отключке.

— Влада, а как теперь с его сознанием?

— Мне с Данилом через стену в город не пробиться. Придётся ждать, пока остальные хранители появятся.

— Долго?

— Нет, не думаю. У них стажировка уже заканчивается. Так что, думаю, успеем спасти Александра. Очень надеюсь, у его похитителей нет мысли убить его.

Замолчали. Влада — потому, что не хотелось отвлекать Клёна от сумасшедшей езды. Клён, потому что говорить уже не о чем. Точней — есть о чём. Можно для успокоения порассуждать о том, что будет, если хранители опоздают, а также о том, что ещё есть в закромах из приёмчиков у военных спецов. Но эти рассуждения — для того, чтобы только не думать о жизни, которая сильно под вопросом, и смерти, которая кажется очень близкой, потому что еле дышащее тело лежит сразу за спиной.

— Погони нет? — тихо спросила Влада, когда они влетели в довольно свободный от транспорта переулок.

— Нет. Я бы сразу почуял.

В это девушка верила. Поэтому хоть и не успокоилась, но постаралась сменить тему для размышлений. Как воспримет Ингвар ещё одного постояльца в апартаментах, которые, как он думал, будет занимать только он? Впрочем, постояльцем тело Александра можно назвать только в шутку. Сейчас они приедут и устроят его в какой-нибудь дальней комнате. Влада вздохнула: самое важное, что Александра в этом доме никто, даже самый сильный сновидец, не сумеет найти.

— Наши, — коротко заметил Клён, даже не оглядываясь.

Сзади и по бокам от них пристроились три машины. Девушка пригляделась к боковой, узнала Данила и кивнула ему. Так, желанная помощь. Клён-то запретил бы ей помогать ему и тащил бы Александра в комнаты сам. А тут — красота!

И снова погрузилась в невесёлые мысли о сознании Александра. Неужели их группе придётся похищать того типа, похитителя сновидческого сознания? А что потом? Эх, сговориться бы с существами… Да ведь те на такое, на похищение, не пойдут. Придётся ломать голову дальше… Влада глубоко вздохнула. А если придумать это похищение, но, обдумывая детали, попробовать использовать знания Ингвара? Сумел же тот убить Купца в осознанном сновидении! Пусть подскажет, как он это сделал. И тогда хранители, собравшись все вместе, устроят обратное похищение Александрова сознания. Интересно, придётся ли в этом случае приближаться к похитителю? И вообще… Что-то странное она чувствует. Что-то тяжёлое, как будто подбирается к ним ко всем беда… И даже весёлое похищение тела Александра из его собственного дома не радует, хотя сначала была такая эйфория!