Лев

Глава 4

Асад Халил взглянул через проход между сиденьями в обращенный к западу иллюминатор чартерного реактивного «сайтейшна», начинавшего заходить на посадку в аэропорту Рипаблик на Лонг-Айленде. Он взглянул на часы. Полет из аэропорта округа Салливан занял двадцать шесть минут. «Сайтейшн» коснулся посадочной полосы и стал замедлять движение.

— Добро пожаловать в аэропорт Рипаблик, мистер Демитриос, — объявил второй пилот. — Желаю удачного бизнеса.

Греческий бизнесмен Халил ответил на это:

— Спасибо, спасибо.

«Сайтейшн» подрулил к одному из ангаров, и Халил выглянул в окно, пытаясь понять, удалось ли властям выяснить, куда и каким транспортом он направляется. Приземлившись в Салливане в субботу вечером, Халил сказал пилотам, что в воскресенье полетит в Буффало. Но, покончив с делами, которые заключались в том, чтобы убить жену Кори, он объявил об изменении планов и попросил отвезти его на Лонг-Айленд. У летчиков это вопросов не вызвало — в конце концов, он босс. Они сообщили, что полетный лист не нужен, потому что день ясный и они минуют зону ограниченного воздушного движения над Нью-Йорком. Халил, конечно, все это знал.

Отсутствие документов при частных авиаперелетах поразило Халила, уже когда он был здесь три года назад. Еще удивительнее было то, что, спустя полтора года после мученической смерти его товарищей по джихаду 11 сентября, по стране по-прежнему можно было летать в частном самолете, не оставляя почти никаких следов. Все, что для этого требовалось, — это кредитная карточка, чтобы оплатить услуги чартерной компании.

В его памяти всплыл Кори. Этот человек был ловок и создал ему ряд непредвиденных проблем, когда он в прошлый раз был в Америке. Однако в прошлый раз он не справился с Асадом Халилом, не справится и сейчас.

Самолет остановился возле ангара, двигатели стихли. Халил вновь оглядел летное поле в поисках какой-либо активности. Его наставник в Ливии Малик обнаружил у своего протеже шестое чувство, предупреждающее его об опасности. Малик говорил: «Ты благословлен этим даром, друг мой, и если ты останешься верен Богу и своему предназначению, то Он никогда тебя не покинет». И Он никогда Халила не покидал.

Второй пилот откинул дверь, превратившуюся в трап, а первый пилот вошел в салон и спросил:

— Вы знаете, как долго пробудете здесь, сэр?

— Да. Завтра мне надо лететь на встречу в Буффало к часу дня.

— О’кей, тогда мы можем вылететь, скажем, в десять утра, и у вас будет полно времени, — ответил пилот.

— Замечательно. — Халил отстегнул ремень, извлек из-под сиденья чемодан и вышел в проход.

Пилот шел по проходу впереди Халила, державшего в кармане пиджака руку с «глоком» покойной миссис Кори.

Оба летчика и их клиент мистер Демитриос спустились на землю. Пилоты зашли в здание аэродромного обслуживания, а Халил вышел на широкую мощеную площадку между ангарами.

Если бы для него была приготовлена ловушка, то она сработала бы в этот момент, когда пилоты уже в безопасности, вне пределов его досягаемости. Он не смог бы избежать ее, но смог бы отправить в ад нескольких врагов. Он по-прежнему сжимал в руке пистолет, и палец был на спусковом крючке.

Халил прошел между ангарами на автомобильную парковку, которая была почти пуста. Возле задней стены ангара стоял черный лимузин. Водитель внушительного телосложения спал на своем сиденье. На белой картонке под ветровым стеклом было написано: «Мистер Голд».

Халил оглядел парковку, уверившись наконец, что ловушки нет. Отойдя от машины со спящим водителем, он открыл сумку и достал мобильник, полученный от покойного Фарида Мансура. Это был одноразовый телефон с двумя сотнями предоплаченных минут. Он набрал номер. Ответил мужской голос:

— Амир.

— Это мистер Голд, — сказал Халил по-английски.

— Да, сэр, — произнес Амир.

Халил перешел на арабский и спросил:

— Можешь сказать, дома ли мои друзья?

— Да, сэр. Я проходил мимо дома несколько раз, обе их машины на подъездной дорожке, — ответил Амир по-арабски.

— Хорошо. Я еще позвоню. Наблюдай за домом тщательно, но не возбуждай подозрений.

— Да, сэр. Мое такси подозрений не вызывает, — добавил он.

Халил закончил разговор, подошел к черному лимузину и постучал в окно. Водитель быстро поднялся и опустил стекло.

— Мистер Голд? — спросил он.

— Верно.

Прежде чем водитель успел выйти, Халил сказал:

— У меня только эта сумка, — и сел позади водителя.

Тот убрал картонку из-под лобового стекла и завел машину. Халилу он передал свою карточку и сказал:

— Меня зовут Чарльз Тейлор. В кармане сиденья вода, и у меня тут есть воскресные газеты, если желаете. «Пост» и «Ньюсдей». Куда направимся? — поинтересовался водитель.

Халил дал ему адрес в квартале Дугластон, в Квинсе. Это не был точный адрес его следующей жертвы, но неподалеку. Водитель запрограммировал свой GPS-навигатор и через несколько минут они уже двигались по Сазерн-Стейт-паркуэй на запад.

Его друзья из Аль-Каиды показали ему фотографию дома Хайсама и сказали, что он расположен в квартале, застроенном частными домами среднего класса. Незнакомец там вызывает подозрения, но жители и гости квартала приезжают с железнодорожной станции на такси, и если он одет хорошо и действует быстро, то может без затруднений закончить свое дело и исчезнуть.

Халила беспокоило только то, что в агентстве Хайсама могут додуматься, что Джебраил Хайсам, называющий себя на христианский лад Габриэл, входит в список жертв Халила. В прошлый раз, когда Халил был здесь с миссией отмщения, он не имел прямого контакта с Хайсамом, но тот знал о нем. Этот предатель, избравший работу на антиисламскую лигу христианских крестоносцев и сионистов, убил бы его при первой возможности. Но если верить Амиру, наблюдающему за домом, нет никаких признаков, что ФБР поджидает его там.

Единственным человеком, о ком ФБР точно знало, что он находится в списке Халила, был покойный мистер Чип Уиггинс. В прошлый раз ФБР — или, может быть, это был Кори — сделало некоторые выводы, и они ждали его в доме Уиггинса в Калифорнии. На этот раз, однако, они опоздали.

Примерно через двадцать пять минут GPS-навигатор в машине подал голос, и водитель въехал в жилой район. Халил обратил внимание, что дома здесь прочные, построены из кирпича или камня, что растительность пышная и ухоженная. Предатель Хайсам жил хорошо.

— Остановите машину, пожалуйста, — попросил Халил.

Водитель прижался к обочине.

Халил достал из чемодана телефон мертвой женщины и включил его. Коллеги из Аль-Каиды говорили, что у него будет одна минута, может быть, две, чтобы получить любую информацию из сотового телефона агента, прежде чем сигнал будет отслежен. Раздался звонок, и он увидел на экране, что получено текстовое сообщение. Нажав кнопку, он прочел: «Н-Й ОГБТ — ФБР. Покушение на убийство агента Кейт Мэйфилд в округе Салливан, Н-Й. Возможный подозреваемый — Асад Халил…»

Так, подумал Халил, посылая это сообщение, они не знали, что у него телефон этой женщины, оно направлено всем федеральным агентам, включая погибшую. Или они знают, что телефон у него, и надеются, что он будет настолько глуп, чтобы его использовать.

Он задумался о словах «покушение на убийство». Значит ли это, что она не умерла? Это его немного беспокоило, но он уже переключился на следующую жертву. Не предупредит ли это сообщение Хайсама, что он тоже в опасности?

Халил позвонил с собственного мобильного. Голос ответил:

— Амир.

— Мистер Голд, — сказал Халил по-арабски. — Что там видно?

— Все то же, сэр, — ответил Амир.

— Ничего в доме тебя не беспокоит?

— Нет, сэр.

— Я еще позвоню. — Халил повесил трубку и обратился к водителю: — Небольшое изменение в планах. Мне надо встретить одного человека на станции Дугластон, он едет из города.

— Без проблем. Это всего в нескольких кварталах отсюда.

Спустя три минуты водитель заехал на восточную сторону автостоянки при станции Лонг-Айлендской железной дороги.

— Припаркуйтесь здесь, возле фургона, — сказал Халил.

Станция была пуста, и водитель занял место рядом с большим фургоном, полностью закрывавшим лимузин со стороны улицы.

Очень довольный — все идет как надо, — Халил снова набрал номер на своем мобильном. Когда Амир ответил, сказал:

— Встречаемся на парковке станции Дугластон.

— Он не сказал, как скоро будет? — спросил водитель.

— Через несколько минут. — Халил достал бутылку с водой из кармана на сиденье и выпил почти все, оставив несколько унций. Затем извлек из сумки «глок» миссис Кори. Еще одно преимущество частных авиаперелетов — можно возить с собой оружие.

Он прижал бутылку с водой к спинке водительского сиденья, направив ее в спину толстяка напротив сердца. Потом приложил ствол «глока» к ее открытому горлышку. Чарльз Тейлор сказал:

— Я выйду покурить.

— Курите здесь. — Халил нажал на курок, «глок» дернулся в руке, раздался приглушенный хлопок выстрела.

Тейлор повалился вперед, но ремень безопасности не дал ему рухнуть, только голова упала набок. Для верности Халил еще раз выстрелил через наполненную дымом пластиковую бутылку, втянул ноздрями аромат сгоревшего пороха и положил пистолет в карман. Он засунул две стреляные гильзы и дымящуюся бутылку под сиденье, взял свою сумку, вышел из машины и открыл водительскую дверь.

Две пули сорокового калибра прошили огромное тело шофера и застряли в приборном щитке, но они остановили его сердце быстро, поэтому крови было не слишком много. Хорошая работа.

Халил нашел рычаг регулировки сиденья и опустил спинку кресла водителя до максимума. Перегнувшись через мертвеца, достал две воскресные газеты с пассажирского места. Страничкой «Ньюсдей» он накрыл лицо и тело шофера и забрал ключи. Пройдет немало часов, прежде чем кто-то обратит внимание на спящего водителя, ожидающего своего клиента возле железнодорожной станции.

Халил направился к выходу с парковки на улицу. Увидев желтое такси с зажженным огоньком «свободно», он бросил ключи от лимузина в дренажную решетку и зашагал к нему. Водитель опустил стекло:

— Мистер Голд?

Халил кивнул и сел в такси позади водителя.

— Отвези меня к дому, — сказал он по-арабски.

— Да, сэр. — Амир взглянул на пассажира в зеркало заднего вида. Его глаза были черны как ночь, но вместе с тем горели как угли. О своем пассажире он знал только, что это его соотечественник-ливиец, друг его друга. Они медленно тронулись, и Амир немного покружил по тихому району. Малик, наставник Халила, говорил ему, что христианская суббота в таких районах — тихий день. Американцы с утра идут в церковь, затем занимаются мирскими субботними делами — ходят по магазинам, потом идут в парк или на пляж, где мужчины, женщины и дети щеголяют друг перед другом полуголыми.

Халил вернулся мыслями к таксисту. Он спросил Амира:

— Соблюдаешь ли ты обряды?

— Конечно, сэр. И моя жена, и шестеро моих детей тоже. Мы отвечаем на призыв к молитве пять раз в день и читаем Коран каждый вечер.

— Почему вы здесь?

— Ради денег, сэр. Я посылаю их моей семье в Триполи. Скоро мы все вернемся в нашу страну, если будет на то воля Аллаха. — Он свернул на улицу, застроенную кирпичными домами, и сказал: — Дом прямо перед нами, на этой стороне.

— Мой подарок у тебя? — спросил Халил.

— Да, сэр. — Он поднял с пола черный пакет и передал пассажиру.

Халил открыл его и достал букет цветов, завернутый в целлофан. Из своей сумки он извлек восьмидюймовый изогнутый нож и воткнул в букет. Амиру он сказал:

— Останови у дома, потом припаркуйся там, откуда сможешь видеть всю улицу. Позвони мне, если кто-нибудь приблизится.

— Да, сэр. — Амир затормозил перед двухэтажным домом с синей парадной дверью. Халил узнал его по фотографии.

Халил огляделся, но не увидел ничего тревожащего. Однако то сообщение должно было прийти и на телефон Хайсама. Более осторожный человек сейчас бы отступил, но осторожность — другое название трусости. Он быстро вышел из такси с цветами в руке, «глоком» в кармане и «кольтом» 45-го калибра за поясом.

За выдумку с цветами следовало благодарить его бывшего инструктора Бориса: это была опробованная КГБ уловка. Человек с цветами и улыбкой на лице не воспринимается как опасность. Да, он поблагодарит Бориса, прежде чем перерезать ему горло. Он улыбнулся.

В конце подъездной дорожки находился гараж, соединенный с домом белым заборчиком с воротами. Как говорил Малик, Халил мог рассчитывать, что вся семья собралась на заднем дворе и обедает. Халил уже слышал музыку, доносившуюся с заднего двора, западную музыку, неприятную его слуху.

Он заглянул за низкий заборчик. Во дворике, однако, никого не было. Он открыл ворота и быстро пошел к задней двери дома. Потом он понял, что музыка слышится сзади, и обернулся. Теперь он увидел шезлонг. В нем спала на солнце девушка лет пятнадцати, почти голая, на ней был только маленький белый купальник. На земле рядом с ней стоял радиоприемник.

Он шагнул к девушке, дочери Хайсама. В Ливии ее бы выпороли за хождение нагишом, а мать с отцом — за то, что позволили. Он достал из букета нож.

Девушка, должно быть, почувствовала чье-то присутствие, или он заслонил ей солнце, и открыла глаза. Она не увидела ножа; она увидела только лицо Халила и букет, который он протягивал. Она открыла было рот, но Халил вонзил нож ей в грудь между ребер, прямо в сердце. Девушка уставилась на него, но изо рта у нее вырвался только слабый писк. Халил повернул нож и оставил в ране, а сверху бросил цветы.

Он повернулся, вытащил «глок» и двинулся к сетчатой двери. Повернув ручку, вошел в коридор, загроможденный обувью и одеждой. Направо была открытая дверь, через которую виднелась спина женщины. Она готовила еду — в шортах, в рубашке без рукавов.

Халил шагнул к двери, не выпуская из поля зрения другой коридор, он слышал шум толпы — по телевизору шла спортивная передача. Он сунул пистолет в карман, зашел на кухню и сделал два шага к женщине.

— Надя? — спросила женщина и посмотрела через плечо.

Халил зажал ей рукой рот, другой схватил сзади за голову и с хрустом свернул ей шею. Она задергалась в агонии, и Халил позволил телу мягко соскользнуть на пол.

Вытащив «глок», он вышел в коридор. Налево вел широкий проход, откуда неслись звуки спортивной передачи: он двинулся туда. Войдя в гостиную, он увидел на диване перед телевизором человека, в котором узнал Джебраила Хайсама. Хайсам спал, и Халил подумал, что можно быстренько всадить пулю ему в голову и переходить к другим делам. Но он предвкушал разговор, если это возможно — и это оказалось возможно.

Он подошел к спящему и с удовлетворением отметил, что поблизости нет оружия, хотя на кофейном столике лежал телефон «Некстел», такой же, что и у жены Кори. Он взял его и нажал на кнопку — появилось сообщение от Уолша, такое же, как он видел на телефоне жены Кори. Сигнал тревоги пришел к Джебраилу Хайсаму вовремя, но, к несчастью для себя, он его проспал. Халил положил телефон в карман и сел в кресло лицом к дивану. Несколько секунд понаблюдал за своей жертвой, потом осмотрел комнату.

В его стране этот дом в два этажа с собственным садом мог принадлежать только очень значительному человеку. А здесь такие дома принадлежали людям простым, вместе с машинами на подъездной дорожке, телевизорами и хорошей мебелью. Он понимал, почему так много его единоверцев эмигрировали в Америку — страну христиан и евреев, — и не осуждал их за это, пока они соблюдали обычаи и хранили свою веру. Хайсам, однако, был до предела развращен этой морально испорченной страной, он продал душу врагам ислама.

Халил дотянулся до пульта, лежавшего на столе, и выключил телевизор. Габриэл Хайсам зашевелился, затем зевнул, приподнялся и уставился на пустой экран. Потом он заметил Асада Халила, сидевшего в кресле. Хайсам сел и сбросил ноги с дивана.

— Кто вы такой, черт побери?

Халил вытащил «глок» из кармана и направил его на Хайсама:

— Не двигайся, или я тебя убью.

Хайсам сфокусировал взгляд на оружии, потом перевел его на незваного гостя.

— Берите что хотите…

— Заткнись. Ты поймешь, что мне нужно, когда узнаешь, кто я.

Хайсам вгляделся в его лицо внимательнее. Халил видел, как в его мозг проникает понимание. Габриэл Хайсам кивнул, потом тихо спросил:

— Где моя жена?

Халил по опыту знал: если сказать, что любимый человек мертв, жертва начинает вести себя неблагоразумно и зачастую агрессивно. Поэтому он ответил:

— Жена и дочь в безопасности.

— Я хочу их видеть.

— Увидишь. Скоро. Но сперва ответишь на несколько вопросов. Твое агентство сообщило тебе новость о моем возвращении?

Хайсам кивнул.

— Если это правда, то почему ты спишь? — улыбнувшись, он достал из кармана телефон Хайсама и сказал по-арабски: — Если бы ты проснулся и прочитал это, возможно, сейчас не ждал бы смерти.

Габриэл Хайсам не ответил, его взгляд метался по комнате.

Халил знал, что он ищет выход из положения, оценивает дистанцию между ними и обдумывает нападение. Халил встал, но прежде, чем он успел отодвинуться, Хайсам толкнул на него журнальный столик и бросился сам.

Халил увернулся от столика и, когда Хайсам ударил его, выстрелил ему в грудь, но в сердце не попал. Прежде чем он успел выстрелить снова, Хайсам схватил его правую руку. Несколько секунд они боролись, потом Халил почувствовал, что раненый противник слабеет, высвободился и шагнул назад.

Габриэл Хайсам нетвердо стоял на ногах, левой рукой закрывая кровоточащую рану в груди. Кровь потекла у него изо рта.

Халил знал, что бой окончен и остается только произнести последнее проклятие. Он сказал по-арабски:

— Ты отвернулся от своей веры и продал душу неверным. За это, Джебраил Хайсам, ты умрешь и будешь гореть в аду.

Колени Хайсама подогнулись, и он опустился на пол.

— Твоя жена и твоя шлюха-дочь мертвы, и скоро ты с ними соединишься, — добавил Халил.

— Ублюдок! — закричал Хайсам неожиданно громко. Он попытался встать, но опять упал на колени, выплевывая кровь.

Халил направил «глок» Хайсаму в лоб, но, прежде чем он нажал на спуск, в его кармане зазвонил сотовый. Он извлек телефон Хайсама и увидел на дисплее надпись: ОГБТ-3.

Он взглянул на Хайсама, по-прежнему стоявшего на коленях.

Телефон перестал звонить. Возможно, подумал Халил, этот звонок должен был предупредить Хайсама и, если это так, полиция в нескольких минутах отсюда.

Он вернул телефон Хайсама в карман, потом набрал Амира с собственного аппарата и сказал:

— Подъезжай быстро.

И, дав отбой, поднял «глок» и выстрелил Хайсаму в лоб.

Желтое такси остановилось у обочины. Халил вышел из дома, стремительно прошел по дорожке и сел в него.

— Не гони, — сказал Халил. — Продолжай ехать по этой улице.

Через несколько минут они въехали по эстакаде на Лонг-Айлендскую скоростную автодорогу и повернули на запад, к Манхэттену. Халил и Амир ехали в молчании. Наконец Амир, откашлявшись, спросил по-арабски:

— Куда на Манхэттене, сэр?

— Всемирный торговый центр.

Амир ничего не сказал. Халил добавил:

— Я не хотел бы проезжать через пункт взимания дорожных сборов.

— Да, сэр. Проедем через реку по Бруклинскому мосту.

Амир свернул на шоссе, ведущее на юг. Халил подумал, что с водителем нужно быть повнимательней: если он почует, какая судьба его ждет, он может попытаться сбежать, вместо того чтобы принять эту судьбу. Халил сказал Амиру:

— Ты выполняешь важную миссию, Амир. Ты получишь достойную награду, и твоя семья в Триполи будет хорошо вознаграждена за твою службу нашему великому лидеру и исламу.

Амир молчал на секунду дольше, чем следовало, потом сказал:

— Благодарю вас, сэр.

Халил вспомнил, что Малик предостерегал его против слишком большого количества побочных смертей. «Убить мужчину или женщину — все равно что оставить след на пути. Убивай тех, кого должен убить, и тех, кого поклялся убить, но старайся быть милосердным к остальным, особенно если они нашей веры». Халил уважал советы Малика. Он был старик, много повидал за свою жизнь и убил свою долю неверных.

Воспоминания Асада Халила вернулись к той ночи 15 апреля 1986 года. Он видел себя юношей на крыше здания в старой итальянской крепости Эль-Азизия в Триполи. Он помнил размытое пятно самолета, идущего на него, и адское пламя, брызжущее из его хвоста… а потом мир взорвался.

Позже, вернувшись домой, он нашел только груду щебня… и тела своих младших сестер, девятилетней Адары и одиннадцатилетней Лины. И двух братьев, Эсама пяти лет и Кадыра четырнадцати, всего на два года младше его самого. Потом он нашел мать в спальне, изо рта у нее текла кровь. Она спросила его о других детях и умерла у него на руках.

— Мама!

— Сэр? — Амир испугался и ударил по тормозам.

Халил ссутулился на своем сиденье и начал молча молиться.

Амир взглянул на него в зеркало и продолжал вести машину.

Он съехал с шоссе и направился к Бруклинскому мосту, до которого было уже недалеко. Халил смотрел через реку на огромные здания острова Манхэттен. Действительно, думал он, это место богатства и мощи, джихадистам легко утратить здесь боевой дух. Но Халил чувствовал, что американская империя прошла вершину славы и величия и, подобно Риму, начала долгий путь к распаду и гибели. Сыны ислама должны унаследовать руины Америки и Европы, завершив завоевание, начатое пророком тринадцать столетий назад. Халил посмотрел туда, где раньше возвышались Башни-близнецы. Он считал, что тот момент, когда они пали, стал началом конца.

Такси съехало с моста, Амир сказал:

— Место, где стояли Башни, прямо перед нами, сэр. Там есть обзорная платформа, с которой можно все осмотреть. Если вы хотите видеть дыру в земле, я остановлю возле нее.

— Да, хорошо, — ответил Халил. — Но сперва я должен осмотреть здание налоговой службы на Мюррей-стрит.

Амир не спросил, зачем его пассажиру понадобилось видеть это здание, он свернул направо на Чёрч-стрит возле обзорной платформы, потом налево, на Мюррей, улицу с односторонним движением, застроенную темными офисными зданиями. Халил отметил, что у обочин припарковано несколько автомобилей, но движущихся, за исключением их такси, нет, как нет и пешеходов.

— Вот здание налоговой службы. — Амир показал налево.

— Останови на другой стороне улицы.

Амир затормозил у обочины напротив здания. Халил сказал:

— Пойду отсюда назад к обзорной платформе.

— Да, сэр. — Амир припарковал машину и спросил: — Я вам еще понадоблюсь, сэр?

— Думаю, нет.

— Э-э-э, сэр… Наш общий друг говорил о вознаграждении…

— Разумеется. — Халил нагнулся и достал из лежавшей на полу сумки длинный нож для колки льда и американскую бейсболку с надписью «Метс». — Ты прекрасно поработал.

— Спасибо, сэр.

Халил обхватил правой рукой деревянную рукоятку, огляделся и нанес размашистый сильный удар. Кончик ножа легко пробил череп Амира и вонзился в правую верхнюю часть его головы.

Амир схватил Халила за руку, все еще державшую нож.

— Что? Что вы?

— Расслабься, друг. Не волнуйся.

Пальцы Амира на руке Халила начали слабеть, но Халил ждал, когда внутреннее мозговое кровотечение сделает свое дело.

Амир слабо произнес:

— Что случилось?

Халил вытащил нож, сунул его в карман куртки, потом натянул бейсболку на голову Амиру и сказал ему по-арабски:

— Ангелы отнесут тебя в рай. — Перегнувшись через сиденье, он достал сотовый телефон Амира из кармана его рубашки и, взяв сумку, вышел из такси.

Халил дошел до угла Чёрч-стрит. Там он оглянулся и увидел, что Амир вышел из машины, все еще в бейсболке, его руки молотили по воздуху, а ноги делали попытки шагать.

Халил пошел дальше, проклиная выбор оружия. Он знал, что смерть Амира не будет мгновенной, но она должна была наступить быстрее и быть относительно безболезненной. Он вспомнил, что идею использовать в особых обстоятельствах нож для колки льда ему подсказал много лет назад Борис. Этот инструмент был быстр и бесшумен. Надо будет рассказать Борису, что случилось с Амиром. И даже продемонстрировать, в чем проблема.

Завернув за угол на Чёрч-стрит, он бросил телефон Амира в водосток. Следуя за молодой парочкой: шорты, футболки, рука в руке, — нет у этих людей ничего святого! — Халил дошел до платформы, откуда открывался обзор места, где джихадисты одержали свою великую победу над американцами. Взобрался по лестнице и увидел на платформе человек пятьдесят, в большинстве одетых так же вызывающе, как молодые мужчина и женщина перед ним.

Он подошел к ограде и заглянул вниз, в огромный котлован, простиравшийся у его ног. К его удивлению, не осталось никаких каменных обломков, голая земля, и края ямы облицованы бетоном. Большой земляной спуск вел в глубь котлована, на дне стояли без движения грузовики и оборудование.

Халил смотрел в небо, куда раньше поднимались две башни, и вспоминал, как люди выпрыгивали из горящих зданий с трехсотфутовой высоты навстречу смерти.

Человек среднего возраста рядом с ним говорил своей жене:

— Мы должны стереть этих ублюдков с лица земли.

— Гарольд, не говори так.

— Почему?

Женщина, казалось, осознавала, что человек, стоящий рядом с ними, может оказаться мусульманином. Она слегка подтолкнула мужа локтем, взяла за руку и повела с площадки.

Халил улыбнулся.

Теперь он заметил маленькую группу молодых мужчин и женщин, преклонивших колени возле ограждения и беззвучно молящихся. У Халила не было сомнений, что молятся они не только за погибших, но и за их врагов, и просят Бога простить их. Он был уверен, что большинство видит это событие без контекста и без смысла. Невежество и высокомерие, пристрастие к комфорту и непокорность Богу были главными слабостями американцев.

Затем его внимание привлек звук сирен. Он взглянул назад, на Чёрч-стрит, и увидел две полицейские машины, спешившие в направлении Мюррей-стрит. Вероятно, их вызвали из-за мертвого таксиста. Что ж, самое время уходить.

Халил прочитал про себя молитву за павших мучеников и закончил строфой из арабской военной песни:

— «Всадник одинок и страшен, с верным йеменским клинком, а клинок не изукрашен — лишь зазубрины на нем».

Асад Халил сидел в одиночестве на скамье в Баттери-парке.

Он открыл бутылку воды, купленную у уличного торговца, и сделал долгий глоток. Потом положил бутылку в сумку и достал оттуда телефоны двух мертвых федеральных агентов. Он включил их, они оказались не заблокированы. Возможно, подумал он, полиция и ФБР пока не заметили, что телефоны исчезли.

Он вызвал сообщения в аппарате Хайсама и увидел одно новое, от капитана Пареси, ОГБТ/ПУН. Он знал, что этот человек — начальник Кори. Халил прочел сообщение, которое оказалось коротким приказом, призывающим полицейских установить слежку за ливийской общиной. Это не вызвало у него ни малейшей тревоги: его единственными ливийскими контактами здесь были Фарид в Калифорнии и Амир здесь, в Нью-Йорке, и оба теперь были далеко за пределами досягаемости. Его друзья из Аль-Каиды принадлежали к другим исламским нациям.

Он выключил телефон Хайсама и просмотрел сообщения в телефоне Мэйфилд. Новое сообщение Уолша гласило: «Всем агентам ФБР и детективам ПУН: два ливийских информатора в Н-Й предложили сведения о подозреваемом Халиле. Подробности и оперативные инструкции относительно ареста подозреваемого — по электронной почте. Уолш».

Он выключил телефон и обдумал информацию. Если это правда, то у него будут некоторые проблемы с выполнением его миссии. Однако если это сообщение от Уолша было послано всем агентам и всем детективам, оно бы достигло и телефона Хайсама. Но его там нет. А почему оно есть на телефоне Мэйфилд? Когда его отправили, она была уже мертва. Он сделал вывод, что сообщение фальшивое и отправлено только на мобильный Мэйфилд, потому что Уолш подозревает, что он в руках Халила. Именно поэтому телефон Мэйфилд и не заблокирован.

Ну что ж, они хитры. Но все же недостаточно хитры.

В любом случае это сообщение имело все характерные признаки дезинформации. А то, как он их выделил, понравилось бы Борису, потратившему много сил, чтобы обучить его этому. «Британцы — мастера дезинформации, американцы учились у них, — говорил Борис, а завершил свою лекцию так: — Но лучшим в мире распространителем дезинформации является КГБ».

Халил напомнил Борису, что КГБ больше не существует, поэтому слово «является» следует заменить на «являлся». Борис только смеялся. Малик советовал Халилу не обижать русского, говорил: «Он потерянная душа из погибшей империи. Используй его, Халил, но жалей его. Он не уйдет отсюда живым».

Однако Борис покинул Ливию при помощи ЦРУ и продался американцам; для них он делал то, что должен был делать для ливийской разведки: выдавал секреты за деньги. Поэтому судный день для Бориса был недалек.

Он смотрел через бухту на зеленую статую. Казалось, она стоит прямо на воде. Пожалуй, это самый канонический американский символ: самый узнаваемый и самый характерный памятник тому, что называется американской мечтой. Ему говорили, что все американцы, независимо от политической принадлежности, чтят эту статую. Следовательно, ее и нужно выбрать следующей целью Аль-Каиды.

Он продолжал смотреть на зеленую статую — на женщину с факелом в руке — и видел, как она падает в воду лицом вперед. Да, это будет достойное прощание с Америкой.