Лейкоцит

Глава 1

"Формирование базовой исходной оболочки завершено успешно. Загрузка психоматрицы личности завершена успешно. Загрузка лингвистической базы завершена успешно"

Что это еще за мерзкий булькающий голос у меня в голове, и о чем он вообще говорит? Какая еще базовая оболочка? Какие еще психоматрица и лингвистическая база? Где я вообще нахожусь? Почему я сейчас скрючен в позе эмбриона, а вокруг какой-то жирный кисель? Кисель в который я погружён с головой и… в котором запросто могу утонуть! Точнее захлебнуться!

Всплыть! Мне срочно требовалось всплыть, что я тотчас и попытался сделать. Вот только все оказалось тщетно, поскольку руки и ноги просто отказывались мне подчиняться. А, впрочем, что говорить о конечностях, если я даже глаза открыть и, то не мог.

Парализованный? Я что сейчас кроме всего прочего, еще и полностью парализованный?!

Меня захлестнула паника.

Впрочем, продлилась она не более пары секунд, тотчас уступив место вполне себе здравой мысли, что прямо сейчас, прямо в данный момент, я ведь почему-то не захлёбываюсь. И даже более того, вполне себе нормально дышу. Вот только, чем именно дышу? Точно не носом, и не ртом. Но если так, то чем?

"Доводим до вашего сведения, что вы обязаны в течение пяти ближайших циклов, поднять своё могущество минимум до пятого ранга. В противном случае ваша личность будет обнулена, а исходная оболочка будет переработана в питательную массу". — Тем временем продолжил голос, и окажись на моем месте сейчас кто-то другой, он наверняка после данного сообщения сразу же забился бы в самой натуральной истерике, ибо, мол, что значит: «оболочка будет переработана»? Мол, меня, что в самом прямом смысле угрожают перекрутить на фарш?

Однако конкретно я воспринял это на удивление спокойно. В конце концов переработать ведь меня грозятся не прямо сейчас, а только если я не выполню некое условие, за определенное время подняв некое «могущество», чем бы оно не было, до соответствующего ранга. Следовательно, мне официально дают фору. Дают не иллюзорный шанс выжить. А раз так, то какой смысл лишний раз дергаться? Расшатанные нервишки плохой союзник, очень плохой союзник, и самообладание в любой ситуации это наше все. Я сейчас не задыхался? Не задыхался. Соображать мог? Мог. Мне отсрочку на переработку дали? Дали. И на том, как говориться, спасибо. А все остальное… Да, вокруг происходит какая-то неведомая ерунда, и я обязательно во всем этом разберусь. Обязательно. Но для этого мне в первую очередь требуется информация.

Я мысленно вздохнул и максимально сосредоточился, готовясь внимать этому неведомому оратору дальше, потому как интуиция упорно подсказывала мне, что предыдущее сообщение было далеко не последним.

Интуиция не подвела, и уже совсем скоро все тот же голос заявил, что у меня активирован некий… интерфейс, после чего приказал соответствующим образом оный проверить.

Разумеется, я подчинился, и практически сразу же перед моими по-прежнему закрытыми глазами проступил пульсирующий, словно сплетенный из тонких кровеносных сосудов текст гласящий:

Статус: Плод

Могущество: 0

Питательная ценность: 1

Прайд: Недоступно

Тейм: Недоступно

Фиомы: Недоступно

Генмы: Недоступно

Аурис: Недоступно

— Ясно. — Мысленно прокомментировал я это дело, приказывая тому самому интерфейсу исчезнуть. Хотя на самом деле ничего ясного сейчас не было даже близко, и наоборот появилась куча новых вопросов. В частности, что значат такие слова как «тейм», «фиомы» и «генмы». А самое главное, что это вообще за меню перед глазами, и как оно работает? Мне что, пока я был без сознания в башку какой-то микрокомпьютер вставили или как? Но ведь насколько я знаю таких технологий еще не существует. Или они уже существуют, просто засекречены, а я стал… подопытным?

Допустим, чисто теоретически допустим, что последнее. Но, в таком случае, разве я не должен был давать на это личное согласие, и подписывать какие-то там бумаги?

Я покопался в памяти, и вдруг осознал, что решительно на этот счет ничего не помню. Осознал, что вообще ничего не помню. Даже собственного имени. Но ведь у меня определённо есть имя. У меня должно было быть имя. Его просто не могло не быть.

И вот тут, мое драгоценное самообладание дало трещину.

Нет, я… понятливый, и готов принять многое: неведомый кисель, паралич, интерфейс, и все остальное. Но, потерю имени… На такое я не согласен! Я хочу вспомнить, как меня зовут! Хочу вспомнить, кто я такой! Хочу вспомнить, как я тут оказался!

Вспомнить! Вспомнить! Вспомнить!

Любой ценой вспомнить!

Любой!

Виски пронзила боль, чудовищная боль, словно бы в них загнали два раскаленных сверла, а потом… Потом все тот же самый мерзостный голос в моей голове заявил, что какой-то там «Хаш» одобрен и поинтересовался действительно ли я желаю разблокировать воспоминания, предупредив, что в случае согласия мой срок для набора пятого ранга могущества будет сокращен с пяти циклов до трех, а также уточнив, что если я сейчас откажусь, то в дальнейшем данная процедура будет невозможна.

Сказать, что данное заявление привело меня в чувство, значит не сказать ничего. Оно меня словно ушатом ледяной воды окатило, заставив не на шутку задуматься.

Да, да, и еще раз да. Я, тот кто пару секунд назад во всю глотку мысленно орал, что готов вообще любой ценой вернуть себе воспоминания, сейчас на полном серьезе задумался, а стоит ли оно того. Стоит ли по итогу, так сказать, овчинка выделки.

Ну действительно?

С одной стороны, два цикла (сколько бы те не длились) отсрочки от переработки — это все-таки два цикла. Это драгоценное время. Незаменимое время. А значит нужно однозначно отказываться от процедуры. Нужно однозначно пожертвовать памятью.

Но со стороны другой, воспоминания это… информация, и кто его знает, что там может быть скрыто. Вдруг там окажется что-то такое, что позволит мне получить этот самый пятый ранг могущества вообще чуть ли не за половину этого самого цикла? А значит на процедуру нужно однозначно соглашаться.

Н-да… Дилемма. И кроме как с самим собой посоветоваться не с кем. Потому что тот голос вряд ли подскажет как лучше.

Радовало только то, что мои второй раз за последнее время давшие слабину долбанные нервишки больше не шалили. Сейчас не шалили, и впредь были не должны. Никогда. Холодный рассудок в любой ситуации, это залог если не успеха, то как минимум относительной стабильности.

Я мысленно усмехнулся и вновь погрузился в размышления, что выбрать: память или лишние два цикла…

«Внимание. Сделайте выбор». — Поторопил меня голос. — «Для принятия решения осталось тридцать нано циклов. Для подтверждения ответа используйте интерфейс мысленно нажав на соответствующий пункт. Отсутствие ответа по истечении данного времени будет приравнено к отрицательному ответу».

— А нано цикл, это сколько? Минута? Секунда? — Мимоходом подумал я, и пришел к выводу, что это видимо секунда, в противном случае меня бы явно так с ответом не торопили. Значит…

Я еще буквально на мгновение задумался, взвешивая оба варианта, и сделав-таки свой, как мне хотелось верить правильный выбор в пользу воспоминаний, в конце концов воспоминания это действительно хоть какая-то информация, вновь открыл то странное красное пульсирующее меню, в котором на данный момент была всего одна единственная строчка:

Согласие на процедуру подтверждаю

Строчка, на которую я тотчас, как мне и сказали, «мысленно нажал».

Нажал и прислушался к ощущениям. Несколько секунд все было без изменений, а потом… Потом у меня в голове словно бы взорвался… «снаряд из знаний». Да, пожалуй, это было самое точно описание данного ощущения. У меня в голове действительно словно бы взорвался снаряд из знаний, и я вспомнил все, вообще все, что со мной было до настоящего момента.

Вспомнил свои имя и даже фамилию — Алексей Бриг.

Вспомнил богом забытый детский дом с его отмороженными обитателями, и армию, с не менее отмороженными сослуживцами.

Вспомнил свои многочисленные драки, и подставы. Именно подставы, потому что зачастую в лоб некоторых тварей просто не одолеешь, и приходится действовать изящнее. Да, это было откровенно, что называется, «не по пацански», зато эффективно. По крайней мере мне удалось выжить. Банально выжить, что в интернате, что в училище, что армии. А это как ни, крути результат.

И вообще, как сказал кто-то умный: «Честных и подлых приёмов не бывает. Приёмы бывают либо эффективные, либо нет».

Мифический кодекс чести, хорош исключительно в сопливых мелодрамах. Реальная жизнь устроена иначе, и в ней всё решает естественный отбор. Потому что, либо сожрёшь ты, либо сожрут тебя, и для достижения успеха нужно в прямом смысле идти по головам. Что я и делал.

Если для победы над двумя врагами разом, нужно было стравить этих врагов между собой, чтобы потом после схватки добить оставшегося, я именно так и поступал.

Если можно было подкараулить кого-то в тёмном углу, напасть со спины, или использовать компромат, я не брезговал и этим.

Ведь, как сказал ещё один кто-то невообразимо умный: В любви и на войне все средства хороши».

Касательно любви не знаю, потому что никогда никого не любил. Потому что любовь — это слабость! Потому что полюбить бабу, значит дать ей над собой власть! Невообразимую власть, буквально превратившись в ее покорную собачонку! А я не мог этого допустить! Не хотел этого допускать! Я больше не хотел быть слабым, и точка! Нет, трахал этих самых баб я в свое время вполне себе много, и порой с большим аппетитом. Но вот, чтобы впустить кого-то из них к себе в душу, такого не было. А ведь эти тупые курицы, что мнили себя хитрыми лисицами, неоднократно пытались ко мне туда забраться…

Впрочем, и совсем уж бесчувственной тварью, меня тоже было не назвать. Потому как имелся-таки, в моей жизни человек, один единственный человек, доступ для которого в эту самую мою душу, был открыт по умолчанию. Старик. Юридически совершенно чужой мне старик, с до ужаса дурацким по современным меркам именем Никон, которого я искренне считал если не родственником, то как минимум другом. Своим единственным другом.

Старик к которому я давным-давно, когда становилось совсем невмоготу, сбегал из интерната, и что подбадривал меня во время моего пребывания в училище.

Старик, к которому я первым делом отправился вернувшись из армии, а также за которого был готов без раздумий поставить в позу раком любого. И это были не пустые слова. Потому что, например, когда один в край оборзевший упырь по крайне неподходящей, надо заметить, тому жирному борову кличке Князь, заявил мне, что если я в кратчайшие сроки не передам ему в дар, да он именно так и сказал «в дар», один из моих заводов, то уже в ближайшее время могу получить красивую коробку с головой «того плешивого обмудка»…

Нет, разумеется я сделал вид, что испугался, согласен, и принимаю его правила игры. Вот только на следующий день, когда этот самоуверенный мудак открыл полученную от меня папку с демонстративной надписью «дарственная», внутри он обнаружил отнюдь не вожделенные документы на право собственности, а несколько фотографий, с изображением… Его драгоценной, вроде как отдыхающей сейчас на экзотическом курорте блядовитой доченьки. В неглиже валяющейся на полу чудовищно перепуганной доченьки. Эх, как же тогда забегали его поросячьи глазки. Как перехватило дыхание.

Нет, я никогда не был садистом, и не упивался чужими страданиями. Никогда.

Просто если уж ты решил надавить на кого-то через его близких, то и сам обязан быть готов к чему-то аналогичному.

Договор дарения мы с Князем тогда действительно подписали. Вот только не на передачу ему одного из моих заводов, а на передачу уже им мне его огромной сети автозаправок плюс кое-чего по мелочи.

И снова нет, ничего страшного я, точнее мои люди, его избалованной дочурке тогда не сделали, вернув ту домой в целости и сохранности. Ну как в целости? Правую руку ей таки сломали. Основательно. В трёх местах, и со смещением. Причём исключительно сугубо раде лишнего воспитания. Потому как не хрен демонстративно давать пощёчину незнакомому человеку.

Сам Никон, отныне живущий в полном достатке, и имеющий всё о чём он только мог мечтать Никон, которому я всё это без утайки рассказал, к слову был моим поступком крайне недоволен, мол: «А не кажется ли тебе внучек, что ты там в отношении девки откровенно переборщил?».

Нет! Мне так не казалось!

Князь попытался тронуть самое для меня святое, вот и поплатился самым святым уже для него. Око за око! Зуб за зуб!

Это всё, что касается «любви».

Если же взять во внимание «войну», то… Это дело я познал, как никто другой.

Разумеется я был далеко не супергероем, и случалось всякое. В том числе довольно жёсткие ответки, после одной из которых я полгода провалялся в больнице гадя под себя.

Провалялся, однако выкарабкался, опять выкарабкался, и продолжил свой путь вперёд и вверх. Продолжил лишь для того, чтобы в один прекрасный момент, когда мне, изначально всеми забытому чудовищно хилому и полуслепому интернатскому выкормышу, чьё имя на данный момент заставляло вздрагивать многих власть имущих, оставался буквально один-единственный шаг до заветного Олимпа… в одночасье потерять всё. Вообще всё.

Красиво тогда те твари тему провернули. Правда красиво, и по всем фронтам. Походу не меньше года с силами собирались и действия согласовывали. Реально не меньше года. А потом, кто-то улучив подходящий момент дал отмашку, и… Началось:

Арест и блокировка всех моих счетов, в том числе «левых» и офшорных счетов…

Массовый арест всего моего «белого» бизнеса, и дружные рейдерские захваты бизнеса не совсем «белого»…

Целая куча вываленного уже в мою сторону компромата в СМИ всех мастей…

Штурм моего особняка гвардией Церберов, не пощадивших даже прислуги Церберов, превративший оное здание в залитое кровью пепелище…

Двадцать шесть заведённых на меня одновременно уголовных дел по особо тяжким статьям, от заказных убийств, и до наркоторговли. Причём если касательно первого, что было то было, то вот с «отравой» я никогда не имел дел принципиально. И даже более того, каленым железом выжигал на всех подконтрольных мне территориях эту дрянь…

И как Вишенка на всём этом многослойном торте и дерьма — доставленная на мое имя в одиночную камеру следственного изолятора пафосная подарочная коробка, внутри которой обнаружилась в свое время уже далеко не раз обещанная мне… голова Никона, с приклеенной тому на лоб запиской гласящей: «Не волнуйтесь, господин Алексей. Конкретно вас мы убивать не планируем. Однако ответить заставим. С уважением, ваши друзья».

Как же я тогда орал…

Как выл…

Хрен с ней с прислугой и охраной. Как получилось, так получилось. В конце концов те знали на кого работали, и новых набрать не проблема.

Хрен с ней с одиночной камерой. К подобным карцерам я ещё со времён интерната привык.

Хрен с ними с особняком, баблом и бизнесом. Это вещи наживные.

Хрен с ними с уголовными делами и компроматом. При желании отмыться можно от всего.

Но вот Никон… Мой, лично ни прямо ни косвенно ни разу не сделавший никому ничего плохого дед Никон… Научивший меня практически всему, что я знаю, любимый дедушка Никон…

— Твари! — В бессильной ярости то и дело срываясь чуть ли не на бабий визг орал я, до крови колотя в железную дверь своей камеры. — Твари! Вы слышите меня?! Запомните, твари! Я вам лично кишки выпущу! Я вам всем живьём лично кишки выпущу, и сожрать их заставлю! На моих глазах сожрать! Вы меня слышите?!

— Это смотря, кого вы имеете в виду. — Внезапно раздался за моей спиной чей-то крайне сухой деликатный голос. — Если речь идёт о… Некоторых сотрудниках данного… Заведения. То даже не сомневайтесь, они прекрасно вас слышат. Однако, если вы сейчас пытаетесь докричаться до своих так называемых… Друзей, то у вас это вряд ли получится.

Я рывком обернулся, и буквально нос к носу столкнулся с хрен его знает откуда появившимся сейчас в моей камере довольно мутным типом, выглядящим как… Этакий типичный киношный юрист. По крайней мере на тот момент мне при виде этих его намазанных гелем волос, строгого серого костюма, позолоченных очков и кожаного портфеля, в голову пришла именно эта ассоциация.

— Ты кто?! Ты кто, и как тут оказался?! — Прорычал я буквально испепеляя данного хмыря взглядом.

— Касательно второго вопроса… — Как-то синтетически улыбнувшись отозвался тот. — Боюсь, что даже несмотря на ваш крайне высокий интеллект, техническую сторону данного процесса вы скорее всего не поймёте даже приблизительно. Что же касается вопроса первого… — Он выдержал паузу. — Я мог бы представиться вашим… Другом. Однако опасаюсь, что в нынешних условиях вы это неправильно поймёте, господин Алексей Бриг, поэтому… — Тип наигранно почесал подбородок. — Давайте считать меня вашим… Союзником. Слово «союзник» ведь я надеюсь у вас отторжения не вызывает, нет?

— Ну, допустим, не вызывает. — Буркнул я, с ног до головы смерив гостя очередным крайне хмурым взглядом. — Однако…

— Вам всё ещё требуется больше подробностей? — Закончил за меня тот. — Понимаю. В конце концов это более, чем логичное требование. И так… Я, как я уже сказал, являюсь вашим союзником. А ещё я… Щкехсч.

— Кто?

— Щкехсч. — Медленно повторил мужик. Это… — Он снова наигранно задумчиво почесал подбородок. — Минуточку. Сейчас соображу, как перевести. В… Вашей изоторной локали, и конкретно на вашем языке, господин Алексей Бриг, это означает… Охотник? Нет, нет то… Ловчий? Тоже не то… Щкехсч это… Рекрутер. Да, пожалуй в вашей локали, и на вашем языке мою должность можно перевести, как рекрутёр.

— Ну допустим. — Буркнул я. — По-прежнему ни хрена не неясно, однако ты продолжай.

— Непременно. — Милостиво кивнул тип. — Как я уже сказал, я рекрутёр, и моей задачей является искать… Достойных кандидатов в стадии… Отторжения.

— Чего? — Опять не понял я. — Ты можешь говорить по-человечески?

— Да, разумеется. — Снова покорно кивнул собеседник. — Несмотря на то, что я как бы, в вашем понимании уже давно не человек, по-человечески я говорить могу. В конце концов ведь именно этим я сейчас и занимаюсь. И так к вопросу об отторжении. Видите, ли, уважаемый Алексей. Вы, несмотря на все свои многочисленные достоинства… Как бы это помягче сказать, обречены.

— На, что поспорим? — Тихо прорычал я. — Да, конкретно, сейчас ситуация полное дерьмо. Но дай мне день. Два дня. Три дня. Неделю. Месяц. И я верну своё! Всегда возвращал, и в этот раз верну, потому что в нищете жить не намерен! А эти твари…

— Вы не так поняли. — Прервал меня собеседник. — Когда я сказал, что вы обречены, я имел в виду не нищету, а сам факт вашего существования. Видите, ли, вы обречены на смерть. — Он поспешно выставил перед собой руки с просьбой не перебивать, и продолжил:

— Да, именно так, Алексей. Вы обречены на смерть. Все проверенные моим… так называемым начальством линии вероятности вашего существования заканчиваются именно этим. Вопрос лишь в том сколько вам повезёт прожить. Ближайшая потенциальная смерть ждёт вас через семнадцать минут на допросе у следователя. А самая дальняя потенциальная смерть, ждет вас через семь месяцев десять дней и шесть часов в результате несчастного случая. Ваша изоторная локаль уже отправила вас в утиль. Без вариантов. Именно поэтому я здесь. Для того, чтобы спасти.

— И каким же образом?

— Забрав в другой мир. Точнее предложив вам… Иммигрировать в другой мир.

— В волшебный мир с магией, эльфами и драконами? — Не сдержал я сарказма.

— Ну, что касается эльфов и драконов… Некие своего рода аналоги данных мифологических существ у нас вполне себе встречаются. А вот насчёт магии, тут уж извините. — Собеседник чуть виновато развёл руками. — Хотя… Это смотря, что считать магией. Собственно, вот. И, да. Несмотря на мое здесь появление, вы, как я понимаю, не очень то мои словам верите. Особенно в том моменте, где я сказал, что я уже давно как бы не совсем человек. Поэтому… Вы позволите небольшую демонстрацию, и по совместительству тест? Если что, это совершенно типовая процедура. — Тип улыбнулся, в это раз вроде как совершенно искренне улыбнулся, и без всяких «спецэффектов» на пару секунд превратился в… Нечто отдаленно напоминающее гибрид человекоподобной ящерицы и богомола.

— Охренеть… — Только и смог выдать я.

— А по вам и не скажешь. — Обратно перекинувшись в человеческий облик вновь чуть виновато развёл руками собеседник. — В смысле, не скажешь, что вы так уж сильно… Я извиняюсь, охренели. Вижу собранная на вас статистика не соврала, и у вас действительно выдающаяся… Психологическая устойчивость. Я рад. Искренне. А то у львиной доли моих рекрутов при знакомстве с моим же истинным обличием моментально срабатывает обезьяний рефлекс «бей-беги».

— Тупо. — Фыркнул я. — В моем случае это было бы крайне тупо. Сбежать мне из этой камеры сейчас некуда. А нападать… Зачем мне провоцировать неведомую тварь, которая, если верить её же словам, вроде как обещает меня спасти. Особенно с учётом того, что я не только безоружен, но и даже навскидку слабых мест этой твари не знаю.

— Вижу, что касательно вашего аналитического мышления статистика тоже не соврала. Только… Если вас не затруднит, господин Алексей, я не «тварь». Если угодно можете называть меня… метаморфом. Просто метаморфом.

— Учел. — Кивнул я. — И, что дальше, господин… метаморф?

— Вот это. — Собеседник вынул из портфеля и бережно положил перед собой прямо на пол какое-то маленькое кожистое яйцо. — Можете считать это, если угодно… волшебным порталом. Если всё-таки надумаете спастись, просто раздавите его так, чтобы в процессе обязательно был контакт с голой кожей, и дальше всё произойдёт… автоматически. Особо прошу заметить, что ни я, не моё… Начальство, ни на чём не настаивает, и всего лишь предлагает вам шанс. Также напоминаем, что до вашей первой потенциальной смерти на данный момент осталось чуть более четырнадцати минут. Вероятность данной смерти составляет тридцать один процент. Много это или мало, решайте сами, а мне за сим позвольте попрощаться. — «Юрист» галантно поклонился и вновь без всяких спецэффектов просто исчез. Он исчез, а мы с яйцом, или чем там на самом деле являлась эта пульсирующая хреновина остались.

Какое-то время я просто молча гипнотизировал данный подарок взглядом, пытаясь переварить всё со мной случившееся. Переварить сам факт появления этого странного гостя, а также в частности его заявление о том, что я якобы обречён на смерть, и его же мне предложение переехать на постоянное место жительства в некий новый мир.

С одной стороны всё это выглядело и звучало, как полный бред.

Но вот со стороны другой…

В конце концов я собственными глазами видел ту неведомую тварь. Собственными глазами видел того, как он сам себя обозвал, «метаморфа», и из этого напрямую следовало… Да, хрен его знает, что именно из этого следовало. Хрен его знает. Но, вот так вот сходу активировать эту неведомую приблуду я пока не собирался. Бесповоротно отказываться от её активации, к слову, пока не собирался тоже, экстренно прикидывая, как бы так усидеть на двух стульях разом. Как ни крути, а вариант в таком случае был всего один. Оставить это яйцо на самый крайний случай, и до победного пытаться как-то выкрутится из всего этого дерьма самостоятельно. А там, если уж меня и в самом деле окончательно прижмут за яйца настолько, что действительно будет стоять вопрос жизни и смерти, если у меня действительно вообще не останется ни одного даже самого поганого варианта, то не грех будет и рискнуть, использовав данный подарочек. А пока главное постоянно носить его постоянно при себе. Причём носить так, чтобы сию хреновину ни один досмотрщик не нашёл. А искать эти твари умею.

Вот только спрятать данную штуку, невзирая на её довольно скромные размеры, в силу отсутствия на моей робе даже самых элементарных карманов, сейчас было категорически некуда. Собственные рот и задницу в качестве тайников я даже не рассматривал, а потому… Потому, всё, что мне оставалось, это попытаться спрятать данную вещицу к себе в трусы. Просто в трусы. По крайней мере туда надсмотрщики в ближайшее время полезут вряд ли. А дальше я что-нибудь придумаю. Потайную подкладку какую-нибудь пришью, или ещё что-то в этом роде…

Разумеется, столь близкое соседство моего причиндала с заведомо чуждой откровенно инопланетной фигнёй не могло не вызывать определённые опасения, но, как иногда любил приговаривать мой ныне покойный дед Никон: «На безрыбье, и рак рыба».

Самое забавное, что провернуть задуманное я даже успел. Причём буквально в последний момент перед тем, как дверь моей камеры внезапно резко без предупреждения распахнулась.

— Эй ты… Олигарх. — С откровенным вызовом в голосе процедил один из охранников. — Чего рука в штанах забыла? Шишку что ли теребишь?

— Ну, разумеется. — С точно таким же не прикрытым вызовом в голосе отозвался я. — Я ведь, как твой, товарищ начальник, светлый лик вспомню, так у меня там всё сразу аж дымится. И вообще грех не передёрнуть на тебя, такого смазливенького.

— Ты чего сказал, неудачник?! — Моментально потеряв самообладание прорычал охранник пытаясь ударить меня дубинкой.

— Ну, кто из нас неудачник, — прорычал уже я, на лету перехватывая его руку и вдогонку на чистом рефлексе проводя болевой прием, — это ещё большой вопрос. Я-то здесь ненадолго, а вот тебе, товарищ начальник, эти коридоры до пенсии топтать, и…

Закончить мне не дала пуля. Выпущенная вторым охранником довольно, надо заметить, слабенькая резиновая пуля, из-за которой я, потеряв равновесие, рухнул пятой точкой на пол тюремной камеры, и…

Дальше были лишь: едва слышный хлопок, охватившее мою промежность чудовищное жжение, а также проскочившая в башке за мгновение до того как я провалился во тьму мимолетная мысль: «Кажется я активировал ту хрень через задницу, и это не метафора»…

«Внимание!». — Вывел меня из нахлынувших воспоминаний всё тот прозвучавший в моей голове булькающий голос. — «Внимание! Активирована процедура родов!».

— Каких ещё на хрен «родов»? — Только и успел мысленно воскликнуть я, прежде, чем вместе со всем окружающим киселём, мешком рухнуть вниз.

Судя по ощущениям, высота с которой я навернулся оказалась довольно приличной, а приземление вышло на удивление мягким. Словно бы я упал на некий предварительно кем-то заботливо растянутый брезент. Или что-то типа того.

— А вот и последний плод. Последний в этом цикле пятый плод. — Сразу же после этого тихо прорычал неподалеку чей-то незнакомый голос, который я к своей искренней радости услышал именно ушами. Точно ушами. Значит, хотя бы слух ко мне вернулся.

— Вижу. — Отозвался ему другой уже шипящий голос. — Вижу.

— А раз так, то чего ждёшь? — Фыркнул голос первый. — Давай. Пробуй сама. Ты же запомнила принцип?

— Запомнила. Включить ему лёгкие. Пуповину обрезать так, чтобы ее оставалось не меньше двух метров. Потом отволочь его в стойбище, распечатать ему глаза, распечатать ему рот, и пусть этот донор откармливается.

— Верно, Кшайя. Действуй.

— Слушаюсь, мастер, но… Простите, однако я до сих пор не понимаю, зачем мы распечатываем этим плодам глаза и рты? Какой в этом смысл?

— Традиция. Плоды обязательно должны иметь возможность увидеть Биом, и пообщаться с другими плодами. А теперь действуй, ученица.

— Чего? — Только и успел мысленно воскликнуть я, до того, как мне в горло воткнули… Шприц. Да, кажется это был именно шприц, причем с чем-то до ужаса болезненным. Шприц, после укола которым, я внезапно осознал, что теперь снова могу… дышать. Элементарно дышать собственным носом.

— Лёгкие у плода запущены, мастер. — Тем временем прошипел один из голосов. — Состояние данного плода стабильно. Разрешите доставить его в стойбище?

— Разрешаю. — Отозвался второй голос, и я почувствовал, как меня, по-прежнему парализованного меня, схватив за правую ногу бесцеремонно куда-то поволокли…