Лицеист

Глава 37

– Уверяю… – Я осторожно поднял руки вверх, – все не так, как вы могли бы подумать… Ваше сиятельство.

За спиной раздался едва слышный смех. Женщина – сама княгиня Воронцова, кто же еще – ничуть не испугалась, хоть и наверняка даже в темноте увидела оружие. Впрочем, если кому-то здесь и стоило опасаться, так это мне.

Я стоял к Воронцовой спиной и даже под Ходом едва ли успел бы развернуться и выстрелить. И, судя по телу на полу, княгиня вполне могла защитить себя даже без помощи охраны. Шестой магический класс, хоть и не боевой специализации. Вполне достаточно, чтобы пробить мою Кольчугу с первой попытки.

Но я пришел сюда не драться.

– Не то, что я подумала? – усмехнулась Воронцова. – И что же тогда князь Горчаков делает в моем будуаре? Мне казалось, я слишком стара, чтобы интересовать семнадцатилетних юношей.

Княгиня продолжала говорить мягко и вкрадчиво, но я не сомневался: одно неосторожное движение, и она снесет мне голову Серпом… или хотя бы попытается.

– Дед не посылал меня… Сейчас я сам по себе, княгиня, – отозвался я. – И хотел только лишь встретиться с вами.

– Вот как? И для этого взяли с собой пистолет?

– Небольшая мера предосторожности… И он мне больше не нужен. – Я сделал два шага вперед и медленно опустил «наган» на столик у дивана. – Вот, смотрите.

– Будто это что-то меняет, – вздохнула Воронцова. – И для чего же я понадобилась младшему князю Горчакову?

– Вы позволите мне повернуться, княгиня? Разговаривать, стоя к даме спиной… не очень-то вежливо.

Я бы не удивился, потребуй Воронцова стоять смирно и не дергаться. В конце концов, я вломился к ней в дом с оружием в руках, и одного лишь заявления о миролюбии было явно недостаточно… Но ее сиятельство оказалась настроена благодушно.

– Милости прошу, Горчаков, – ответила она. – Я хочу видеть ваши глаза.

Едва слышно щелкнул выключатель, и загорелся свет – не люстра под потолком, а что-что явно поменьше, вроде торшера. Я осторожно переступил ногами, оборачиваясь на голос. Воронцова сидела в роскошном глубоком кресле примерно в пяти-шести шагах. Явно держала меня «на мушке», но в изящной руке княгини вместо оружия оказался бокал с вином.

Красным, как ее платье. Уж не знаю, чего ради она так вырядилась – будто готовилась к выходу в свет, а не защищать дом от осады. Но выглядело эффектно. Даже более чем: чуть поблескивающая в полумраке ткань облегала фигуру княгини, подчеркивая роскошные изгибы, а декольте почти не оставляло простора воображению. На ком-нибудь другом это, пожалуй, смотрелось бы вульгарно, но в самой позе Воронцовой было столько аристократичной небрежности, что ей без пяти минут откровенный наряд только прибавлял шика. И я вдруг почувствовал что-то… что-то совершенно неуместное. Нет, конечно, мне уже приходилось видеть фотографии, но реальность оказалась куда интереснее.

И как у этой красотки мог родиться такой идиот, как Воронцов?

Одаренные стареют медленнее обычных людей, но все же продлить молодость дольше десяти-пятнадцати лет под силу немногим. Княгине было около шестидесяти лет, кажется, но выглядела она максимум на тридцать с небольшим: ни единого седого волоса в безупречно уложенных светлых локонах. Кожа гладкая – морщин я не увидел ни на лице, ни на шее, ни на груди. Косметика, а может, и родовая магия – творили настоящие чудеса.

Я с трудом заставил себя прекратить пялиться – и встретился с Воронцовой взглядом.

– Так чего вы хотите, князь? – спросила она.

– Поговорить. – Я пожал плечами. – Только и всего.

– Для этого могли бы зайти и через парадную дверь.

– И лишить себя удовольствия увидеться с вашим сиятельством с глазу на глаз? – улыбнулся я. – Не хотел рисковать. Кто-нибудь из людей у ворот мог сделать глупость и начать стрелять.

– Вероятно. – Воронцова пожала плечами. – Итак, вы здесь.

– И сдаюсь на милость вашего сиятельства. – Я демонстративно поднял вверх обе руки. – Никакого подвоха.

– Уж не знаю, что вы задумали, князь. – Воронцова изогнула тонкую бровь. – Боюсь показаться неучтивой… Но мне давно не приходилось слышать ничего более нелепого.

– Охотно верю, – усмехнулся я. – И именно поэтому склонен думать, что не ошибся в своем решении. Пока я здесь, дед не отважится напасть. Да и вы едва ли захотите жертвовать… столь ценным заложником. Ведь так, княгиня?

– Очень похоже на шантаж. Вы ставите меня в неловкое положение.

– Исключительно ради благой цели. – Я пожал плечами. – Я всего лишь хочу остановить кровопролитие… если сейчас это вообще возможно. Готов рискнуть. И не сомневаюсь – вы желаете войны не больше, чем я.

– Это так, – кивнула Воронцова. – Могу дать слово, что ни я, ни кто-либо из моей семьи не причастен к смерти вашего брата… Но, похоже, одного моего слова здесь недостаточно. И не поймите меня неправильно – я вынуждена защищаться. И не склонна доверять человеку, который тайком пробрался в мой дом!

– Уверяю вас, я…

– Довольно, князь. – Воронцова нахмурилась. – Не мы начали все это. Ваш почтенный дедушка строит из себя несчастного старика, а сам подсылает ко мне убийцу!

Меня? Или того, на полу с перерезанным горлом? Да, неловко получилось…

– Вы позволите взглянуть, княгиня? – поинтересовался я.

И, не дождавшись ответа, развернулся и опустился на корточки рядом с трупом.

Здоровый мужик… был. Где-то на полголовы выше меня, плечистый. Одетый в гражданское, но, похоже, раньше носивший форму. Довольно давно – выглядел покойник лет на пятьдесят, не меньше. В паре шагов от него лежал пистолет. «Кольт» – американец, такой же, как у Андрея Георгиевича, только не черный, а блестящий, покрытый хромом. Я медленно и осторожно – чтобы Воронцова не влепила мне что-нибудь между лопаток – поднял оружие, вытер чуть испачкавшуюся в крови рукоять об одежду трупа и, щелкнув кнопкой, вытряхнул себе в ладонь магазин.

Здоровенные патроны – тот самый смертоносный сорок пятый калибр. Хищно поблескивающие тупоносые пули. Достаточно убойные и сами по себе – вряд ли я смог бы принять на Щит больше четырех-пяти штук.

А на этих оказалось еще и плетение. Могучее и одновременно изящное, явно наложенное кем-то не только сильнее меня, но и гораздо опытнее. Нет, не совсем то же, что я видел утром: чуть измененное, модифицированное под другой металл, под другую цель… но все равно знакомое, будто в нем было что-то особенно-личное, неповторимое.

Как почерк.

– Зачарованные пули. Четвертый магический класс или выше. Такими же убили моего брата, – вздохнул я. – Сегодня утром. Вы же не думаете, что моя семья подстроила и это?

– Я уже не знаю, что думать.

Воронцова отлично держалась – наверняка на ее веку случались события и посерьезнее. Голос княгини почти не дрогнул… почти. Сейчас все мои чувства обострились до предела, и я смог услышать то, что в любой другой ситуации точно пропустил бы мимо ушей.

Она боялась. И вовсе не деда. То ли понемногу начала соображать, то ли…

– Где сейчас ваш сын, княгиня? – спросил я. – Где Дмитрий?

– Достаточно далеко отсюда! – Воронцова сердито сверкнул глазами. – В безопасном месте, о котором вам знать не следует.

– Мне и не нужно. – Я пожал плечами. – Достаточно того, что его нет здесь. Как вы думаете, княгиня – что он сделает, если… если с вами что-нибудь случится?

Мозаика понемногу складывалась: спрятанный в глуши формальный глава рода, откровенно символическая охрана, наемный убийца, который пробрался наверх без шума и пыли…

В отличие от своей матери, Воронцов не из тех, кто станет думать и искать хоть какие-то варианты избежать родовой мясорубки. Скорее уж попытается собрать всех союзников, а то и нырнуть под крылышко таинственному благодетелю. И тогда…

Тот, кто заварил всю эту кашу, явно умел просчитывать наперед. И перестраховывался.

– Если бы этот человек, – Я указал рукой на труп, – добился своего… Похоже, кому-то мертвой вы куда нужнее, чем живой.

– И что вы хотите этим сказать, князь?

Воронцова нервно прокрутила бокал в пальцах, едва не расплескав вино. Она все еще пыталась скрыть тревогу, но с каждым мгновением это получалось все хуже. Маска роковой красотки, уверенной в себе хищницы, поймавшей в своем логове глупого мальчишку, стремительно трескалась, и из-под нее проступала самая обычная женщина.

Усталая и до смерти перепуганная.

– Хочу сказать, что кто-то пытается втянуть наши рода в войну. Я точно знаю, что у него есть свои люди в окружении деда. Кажется, и здесь тоже. – Я вспомнил бездарную охрану дома. – Может быть, кто-то из службы безопасности…

– Вот – моя служба безопасности! – Воронцова с ненавистью в глазах указала на труп. – Я знала этого человека почти тридцать лет… А пять минут назад он пытался меня убить! Если бы подлец оказался чуть проворнее, мы бы сейчас не разговаривали, князь.

Даже так? Тогда выдержке княгини можно только позавидовать. Она сидит в доме, который вот-вот атакуют, только что прикончила собственного безопасника – и находит в себе силы спокойно разговаривать и пить вино.

Я бы на ее месте, пожалуй, предпочел бы что-нибудь покрепче – и в ударных дозах.

Кто-то – и явно не дед – затеял крупную игру. И, похоже, уже давно решил, кого именно приготовит на заклание… Нельзя просто так взять и подкупить или запугать матерого безопасника, служившего семье не один десяток лет. Такие вещи требуют и денег, и времени – и даже больше, чем подготовка убийства Кости. Гораздо больше.

Впору задуматься – такой ли уж случайностью была та идиотская гонка по Невскому?

– Моего брата убили на рассвете. – Я указал на покойника. – Только что пытались убить вас. Только глупец не увидит здесь… чьего-то умысла. А вы кажетесь разумной женщиной, княгиня.

Ну же, думай! Гонка, дуэль, убийство Кости… предатель-безопасник и охрана, похожая на дырявое решето. Сколько еще нужно толстых намеков?

– Неужели… – Голос Воронцовой дрогнул. – Будь они прокляты! Теперь я не знаю, кому вообще могу доверять.

– Никому. После такого, – Я в очередной раз кивнул в сторону трупа на полу, – любой из ваших людей, любой из друзей или покровителей…

Договорить я не успел. Снаружи – где-то у ворот со стороны набережной, что-то громыхнуло.

А потом затрещали выстрелы.