На арене со смертью

Глава 5

"Вы воскрешены! Войдите в новую жизнь с новыми силами…"

Я закрыл системку и осмотрелся. На этот раз я возродился не на ставшей уже привычной каменной плите восьмиугольной формы, а в центре маленькой, три на три метра, лачуги. В ней не было даже окон и единственным источником света были широкие щели между досками покосившейся двери, через которые в комнату пробивались отблески последних лучей заходящего солнца.

Трущобы. Квартал Нищих в Верхнем Вавилоне.

Замелькавший в уголке глаз почтовый конвертик привлек мое внимание. Я открыл входящее письмо.

"Как ты?", — спрашивала Оксанка.

"Нормально. Возродился в Вавилоне. А ты как?"

"А я уже в Бастионе Тьмы. Бегу в храм квест сдавать".

"Молодец! Завтра в реале расскажешь, что в награду дали".

Я закрыл окошко почтовой функции и еще раз осмотрелся. Надо было не жадничать и снимать комнату в Квартале Бедняков. Там хоть антураж не такой убогий. А запах! Так, наверное, пахнет бомжатник в моем родном мире, а здесь этим амбре пропах целый квартал. Зачем разработчикам нужно было так детализировать ЭТО?

Вздохнув, я посмотрел на валявшийся у одной из стен тонкий матрас, набитый прелой соломой. Нет, я на него сяду, уж больно грязен. И, тем более, не прилягу на него.

Я выругался. Валтасар побери эти Трущобы!

И дал команду на выход из игры. Тяжелый был день. Надо отдохнуть как следует.

Первой мыслью, посетившей меня на следующее утро, как только я появился в этом мире, оказалась та же, что была последней вчера вечером — демоны забери эти Трущобы! Зачем нужны эти Кварталы Нищих в городах? Без них было бы куда лучше!

Надо перебираться в Квартал Бедняков. Потом. Как‑нибудь. Не сейчас. Не сегодня. Сегодня у меня полно дел.

В первую очередь надо зайти на аукцион. Три дня, установленные мною для торгов, прошли и чудом доставшийся мне Эпический меч уже должны были выкупить. Интересно, сколько мне отвалили за него? По стартовой цене в десять миллионов золотых талеров его точно должны были взять, но я надеялся, что сумма будет больше. Может, даже на миллион. А то и на два.

Потом надо будет телепортироваться в Прайос, к гному — оружейнику. Мастер Вестри, наверное, уже выковал для меня мифриловые заготовки кинжалов. Заберу их и отдам чародею для установки модов. Куколке Барби отдам, если она разгадала секрет и сможет установить на Уникальную вещь всего один, но очень крутой мод. Должна разгадать, эта задача по зубам только чародеям из клана "Атлантида". Кстати, к Барби я сейчас и отправлюсь. Отсюда, из Трущоб, до рынка, на котором она промышляет, ближе, чем от Гильдии перевозчиков, возле которой у меня установлен маячок. Пешком пройду. Так я меньше времени на дорогу затрачу, а запах Трущоб… Перетерплю!

А как разберусь со своими Униками, отправлюсь в Храм Земли. Откладывать дальше посещение этого Храма нельзя. Чем выше уровень, тем ниже награда за выполненные квесты. Надо успеть получить задание от Верховного жреца Храма Земли и выполнить его до того, как я возьму сотый уровень. Так будет больше шансов получить Эпическую вещицу в награду. Хотя бы в одном из Храмов Четырех Стихий должны же мне дать Эпик? За квесты первосвященников этих храмов всегда давали роскошные награды, а уж если выполнить их до достижения сотого уровня, то награда должна быть не просто роскошной, а умопомрачительно роскошной! Мне пока с этим не очень везло, а я ведь уже выполнил задания трех Храмов Стихий. С другой стороны, ни одну из наград, доставшихся мне, нельзя признать недостойной. Но хочется Эпик. Столько лет мечтал о нем! Еще будучи Вальдом.

Я толкнул скрипнувшую дверь и вышел на улицу. Посмотрел по сторонам. Озадаченно почесал лысину. Куда идти я и не помню — что справа, что слева, везде одинаковые жалкие лачуги, а с какой стороны я пришел сюда, когда подбирал себе комнатушку, я уже успел позабыть. Надо доставать карту и по ней искать выход из этого лабиринта жалких трухлявых перекошенных строений.

Уже достав карту и держа ее в руках, я обратил внимание на ребенка, копошившегося в грязи напротив моей лачуги.

— Эй, малыш! Как отсюда выбраться? — спросил я мальчугана.

Ребенок поднял голову и, увидев меня, отпрянул, зацепился ногой за ногу и шлепнулся на задницу. С испугом уставился на меня. Точнее, уставилась. Это была девчонка. По чумазому лицу и исхудавшей фигуре, не разберешь, но пацаны платья не носят. А эта рванина на ребенке была именно платьем. Когда‑то.

— Не бойся! Я не трону тебя. Мне просто нужно узнать, в какой стороне центр города?

— А я и не боюсь! Я ничего не боюсь, — шмыгнула малявка, поняв, что я не представляю для нее никакой опасности, и вытерла перепачканным рукавом нос. — А город вон там!

Махнув рукой в один из концов улицы, она вновь склонилась над землей и принялась ковыряться в ней. Что она там ищет? Я пригляделся повнимательней. Похоже, выковыривает из грязи какие‑то семена. Кто‑то прошел и обронил горсть семян, а эта малышка их подбирает.

Я сотворил яблоко — большое, красное — и подошел к ней. Присел на корточки и протянул его девочке.

— На, держи!

Девчонка сначала недовольно посмотрела на меня — кто это тут отвлекает ее от важного занятия? Но увидев в моих руках яблоко, оцепенела, уставилась на него голодными глазами.

Потом она подняла голову и испуганно на меня посмотрела, покачала головой из стороны в сторону, сделала два шага назад и опять перевела взгляд на яблоко в моей руке. И вновь недоверчиво застыла. О боги, какая же она худая! Кожа и кости! Я, лич, и то краше выгляжу — у меня кое — где сохранилось немного мяса, пусть и сухого. Тоненькая прослойка между скелетом и кожей. А у этой малышки, похоже, на теле никогда мяса и не было вовсе. Да что же они творят, эти разработчики?

— Не бойся, — сказал я, с трудом сглотнув. — Это яблоко. Вкусное. Держи!

Не яблоко надо было сотворить, а обыкновенную краюху хлеба. Просто небольшой кусочек хлеба.

Малышка, опять отчаянно замахала головой, переводя голодный взгляд с яблока на меня, а потом испуганный с меня опять на яблоко. Она сделал еще несколько шагов назад, за что‑то зацепилась ногой и упала на попу. Не отводя взгляда от яблока в моей руке, она, упираясь ногами и руками в землю, пыталась отодвинуться от меня. Да что с ней такое?

— Ты что? Ты никогда не видела яблока? — удивился я.

В глазах что‑то защипало. Наверное, это от местного запаха. От амбре Трущоб у кого угодно глаза заслезятся.

— Видела, — сказала малышка, смотря голодными глазами на яблоко. — Мне Вил приносил однажды.

— Так чего же ты? Бери его и ешь. Вил это кто? Брат?

Она кивнула.

— А разве так можно? — спросила девочка, по — прежнему не отводя взгляда от яблока

— Как так?

— Когда сами дают яблоко?

Я сразу даже не сообразил, что ответить на это. Молча сидел на корточках напротив ребенка и смотрел на нее.

— Вил говорил, что сначала очень долго и хорошо просить на паперти и тогда дадут что‑нибудь поесть. Или денюшку. Медную. А могут и побить.

Проклятый запах! Глаза так и щиплет, заставляя их обильно слезиться…

— Я скоро вырасту и тоже пойду просить милостыню, — похвасталась девочка. — А то Вилу одному тяжело. Вил говорит, что у Храма Виты мне место выделят. У Храма Виты всегда хорошо подают. Вил говорил.

Я опять сглотнул, хотя в горле было сухо.

— Тебя как зовут, малышка?

— Елена.

Я закрыл глаза и глубоко вздохнул. А потом открыл их и посмотрел ее свойства. Человек. Нищенка. Восьмой уровень.

И все. Больше никакой информации не было.

Взяв тонкую ручку маленькой Елены, я вложил в ее ладонь яблоко. Подумал, что слишком оно большое, такое ей надо держать двумя руками.

Елена так и поступила. Прижала яблоко к груди двумя руками и, подняв голову и посмотрев мне в глаза, спросила:

— А можно я поделюсь им с Вилом?

И не дожидаясь моего ответа, быстро — быстро затараторила, словно боясь, что я не разрешу ей:

— Его побили недавно, хотели денюшку отобрать. Нищие с другого конца Трущоб. Он уже два дня не ходил на паперть. Мы два дня ничего не ели. Можно я поделюсь с ним яблоком?

— Конечно, можно! — сказал я. — И вот что. Это тоже ему передай.

Я протянул девочке каравай пахучего хлеба с наложенным на него большим куском вяленого мяса. Все это я сотворил только что. Глаза ребенка расширились до невероятных размеров, а сама она стала напоминать героинь японских анимешных мультиков.

— Погоди! Лучше сделаем так!

Не знаю, можно ли ее брату есть такую пищу, но, думаю, он сам разберется. На паперть у храмов допускают с пятнадцати лет, малышни там нет. Видел я нищих у храмов, когда жил в Цитадели Света. Это у храмов Темных богов никогда не бывает нищих — боги Темной стороны этого не любят — а у храмов Жизни и Света всегда есть просящие милостыню. У храмов Порядка почему‑то нищих тоже не бывает, не знаю, почему, никогда не интересовался этим вопросом.

Я протянул Елене корзинку, накрытую белой тряпкой. Небольшая корзинка и не слишком тяжелая, вполне по силам Елене, несмотря на ее худобу. Если жесткое вяленое мясо может и не подойти девчонке и ее брату, то мягкое парное вполне подойдет. И молоко, и мед, и масло. А еще несколько спелых слив и абрикос. И белый пахучий хлеб. Несколько луковиц. Немного зелени.

— Ты далеко отсюда живешь?

— Нет, рядом. Вон там, — она показала на одну из лачуг неподалеку.

— Тогда отнеси это Вилу!

Сунув корзину в руки Елены, я резко выпрямился и быстрым шагом направился прочь из этого квартала. Что делают эти разработчики? Зачем это им? Какой в этом смысл? Демоны побери эти Трущобы! Не должно быть никаких Трущоб! Им не место в этом мире! Хочу, чтобы Трущоб не было! Нигде!

Злость и жалость обуревали меня, хотелось кого‑нибудь убить.

Здесь, в Трущобах, стражников не бывает. Сюда вообще никто из посторонних, не проживающих в Нищем Квартале, не заходит, да и игроки очень редко появляются здесь — им тут просто нечего делать. Если я кого‑нибудь сейчас убью, это может остаться без последствий. Сто процентов, останется без последствий. Никто не будет разбираться с тем, что произошло в Квартале Нищих. А значит, репутация с городом не снизится, если, конечно, какой‑нибудь местный соглядатай не доложит об инциденте властям. Тогда репа города упадет, но и в этом случае ненамного. А пока она не упадет до уровня "Ненависть", городская стража меня не тронет. Если, конечно, не поймают на месте преступления. А здесь, в Трущобах, не поймают. Некому ловить! Нет их здесь, стражников!

И когда передо мной из какого‑то темного переулка вышла троица, сжимавшая в руках тяжелые дубины, я только обрадовался этому. Не стал даже разговаривать с ними. Я даже шаг не замедлил и руку не стал поднимать, чтобы выпустить заклинания — они сформировались прямо передо мной и унеслись к бандитам сразу же, как только я услышал их первую, и единственную фразу:

— Эй, лич, а ты пошлину заплатил, что так спокойно разгуливаешь по нашей территории?

Трех мгновенных заклинаний оказалось достаточно, чтобы положить всю троицу. Возможно, где‑то неподалеку притаились сообщники этих разбойников, но если это и так, то выйти из своих укрытий они не решились. А я, не останавливаясь ни на мгновенье, перешагнул через трупы и продолжил свой путь.

На душе стало немного спокойнее. Как, оказывается, стало просто погасить накал эмоций внутри себя — достаточно убить мимоходом пару — тройку человек, и все. Хотя, еще с десяток злодеев я бы сейчас с удовольствием направил на рандеву с Мораной. Но, ничего, может мне еще повезет, и кто‑нибудь попадется мне на пути.

Я шел по направлению к центру города и вертел головой по сторонам, выискивая очередную жертву. Постепенно злость покидала меня и я успокаивался. Хорошо, что мне больше никто не встретился, пока я шел по Трущобам. Все нищие разбрелись по своим нищенским делам. Или попрятались по своим углам. А когда я вышел к Кварталу бедняков, и навстречу мне стали попадаться разумные, я уже был почти полностью спокоен. А когда достиг многолюдных улиц, полностью пришел в себя. Хвала богам, моя репутация с городом не пострадает. Это хорошо. Мне здесь нравится. Мне здесь жить.

— Привет, Барби! — сказал я, приближаясь к чародейке, стоявшей около входа в свою торговую палатку. — Как дела?

— Привет, Эвери! — воскликнула Барби и улыбнулась. Эта девушка любит улыбаться. Уверен, она и в реальной жизни всегда улыбается. Есть такие люди, от которых всегда веет позитивом. Барби одна из таких. Это хорошо. Мне сейчас не помешают исходящие от Барби эманации позитивных эмоций.

К сожалению, улыбка недолго играла на ее устах. Она нахмурилась и смущенно посмотрела на меня.

— Ты знаешь, — сказала она. — У нас ничего не получилось. Мы всем кланом обсуждали информацию, что ты мне рассказал. Все чародеи. Опыты проводили. Экспериментировали. Но у нас ничего не получилось. Ты уверен, что та вещь, которую ты видел, была именно Уникальным предметом, а не артефактом?

Я сделал вид, что призадумался, вспоминая.

Жаль, что атланты не смогли ничего сделать. А в том, что они очень старались, я не сомневался. Любой игрок сразу поймет преимущество Уникальных вещей с одним нестандартным модификатором перед обычными Униками с их семью стандартными модами. Этот товар пользовался бы спросом. Атланты ни за что не стали бы упускать такой шанс укрепить свое финансовое положение, несмотря на то, что, подозреваю, оно у них и так не плохое.

— Не знаю, — сказал я. — Уже не уверен.

Лгать Барби мне было тяжело. Очень мне этого не хотелось. Чувствовалось, что она действительно добрый человек. Таких мало. Таких надо беречь и всячески преумножать их количество. Чем больше таких людей в мире, тем лучше всем остальным. Их энергетика питает все человечество. Мы все вампиры по отношению к таким людям — неосознанно присосались к их ауре дружелюбия и поглощаем исходящую от них энергию добра. Может, мир потому еще и жив до сих пор, что в нем существуют такие люди, как эта чародейка.

— Я сейчас уже ни в чем не уверен, Барби.

На самом деле я ни в чем не сомневался. Я специально два раза открывал информационное окошко со сведениями о сапогах — скороходах в магазине огнепоклонников, чтобы убедиться, что это именно Уникальная вещь, а не какая‑нибудь другая. Не артефакт, к примеру.

— Наверное, ты, все‑таки, ошибся, — сочувственно сказала Барби. — Не переживай! Это только по молодости бывает. На низких уровнях. Когда новичок много еще не знает об этом мире.

Моя кислая гримаса в ответ на ее слова разжалобили Барби.

— Хочешь, я тебе установлю моды на твой мифриловый посох со скидкой? Десять процентов! Это наш максимум, только старым и проверенным клиентам клана даем такую скидку. Я тебя запишу как своего хорошего клиента.

— Нет, Барби. Лучше заряди мне мой обычный посох, — сказал я. — А то в нем заряды кончились. Заклинанием "Стрела праха" заряди. Есть ингры?

— Есть, конечно! Я сделаю это бесплатно. По дружбе, — улыбнулась чародейка. — А ты, если надумаешь моды на мифриловый посох поставить, приходи ко мне. Я игрокам еще не ставила моды на Уники, ты будешь первым. В честь этого я тебе скидку сделаю даже больше максимально разрешенной советом клана!

Хороший человек, эта Барби. Даже нубов называет не нубами, а новичками.

Так думал я, направляясь к зданию аукциона. Там меня ждал сюрприз.

— Пятнадцать миллионов! — ахнул я, когда получил на руки чек от продажи Меча Безупречности, подкинутого мне доброй душой, щедрым паладином Георгом Наваррой.

То, что цена, по которой меч уйдет покупателю, будет выше установленной мною стартовой, я не сомневался. Но не в полтора раза же! Надо глянуть, кто это у нас такой транжира?

Я открыл логи аукциона, в которых была записана вся история моего лота, и просмотрел их. Особо смотреть было не на что — в истории торгов было всего две записи. Я остановился на последней и еще раз прочитал имя покупателя.

Георг Наварра.

Впрочем, первая запись тоже содержала это имя. Этот тип буквально через несколько минут после того, как я выставил его меч на аукцион, сделал ставку. Да такую, что распугал всех остальных потенциальных покупателей Меча Безупречности. Ну, еще бы! Любой, кто увидит так быстро сделанную ставку, в полтора раза превышающую стартовую цену, поймет, что у этого покупателя очень серьезные намерения и он этот лот упускать не намерен. Нет смысла играть на повышение, намек достаточно прозрачен. А второго такого богатенького психа, как Наварра, не нашлось — кроме него никаких других ставок никто не сделал.

Интересно, за какую цену он приобрел этот меч в первый раз?

Я повертел в руках чек и опять открыл окно с настройками аукциона. Тринадцать миллионов золотых я обменяю на реальные деньги. Получу за них около ста тридцати тысяч долларов. Сто двадцать перешлю матери с батей, пусть погасят часть кредита. Это будет мой внеплановый взнос. Опережение графика почти на два месяца — начать помогать родителям я собирался только через полгода после создания своего нового персонажа в "Битве богов". Мать, понятное дело, разволнуется, будет спрашивать, откуда такие деньги? Ей объяснишь, а она все равно потом еще неделю будет названивать, уточнять, выяснять детали, проверять, не связался ли ее любимый сыночек с нехорошими людьми, не научили ли его плохому. Ладно, переживем эту утомительную процедуру. Батя там рядом с нею, он когда‑то в молодости тоже был фанатом виртуальных игр. Да он и сейчас тот еще геймер! В душе. Если понадобиться, он объяснит матери все как следует.

А два миллиона оставляю на карманные расходы. Полтора миллиона в банк положу, пусть там полежат в сохранности, а то с собой их таскать сейчас боязно — в любой момент охотники за головами могут снять с плеч мою черепушку, а вместе с нею и часть лежащих в рюкзаке денег прикарманить. А полмиллиона придется потаскать с собой. Шанс, что выпадет вся эта сумма — ничтожен. А потерять от нескольких долей процента до десяти процентов имеющейся при себе суммы не так уж и страшно при моих капиталах.

Моего друга, Нар Дорина Орли, одного из управляющих банка "Гимлин, Филин и Орли", опять не было на рабочем месте. Наверное, все еще отдыхает в своем долгожданном отпуске. В поте лица отдыхает, размахивая молотом у наковальни где‑нибудь в самом сердце гор, в их глубине, в недрах земли. Пришлось обращаться за помощью к незнакомому гному, но на качестве услуг это не сказалось, все было сделано быстро и четко.

Выйдя из банка, я на минуту задумался. Вроде, все дела я Вавилоне я переделал. Эликами и свитками на аукционе закупился, пополнил свои запасы, а то после смерти от моргенштерна Валтасара из меня там, в Черном городе, много чего вывалилось. Теперь надо отправляться в Прайос, к Мастеру Вестри.

А ноги сами меня несли в Купеческий квартал, в котором я проживал. Не считать же местом моего жительства лачугу в Трущобах?

Подойдя к своему дому, я прошел мимо него, даже не глянув в сторону окон своей квартиры. Пересек сквер, расположенный прямо перед моим домом, и подошел к Храму Порядка.

— Эй, приятель! — окликнул я знакомого храмового служку. — Елена, боевая жрица, сейчас в храме?

— Без понятия, — подошел ко мне узнавший меня послушник.

— Сбегай, узнай! И позови ее, если она в храме! — я бросил ему золотой талер.

Послушник ловко подхватил монету и метнулся в сторону пристроек, во множестве стоявших за узорчатой храмовой оградой.

Ждать мне пришлось недолго.

— Привет, — сухо поздоровалась Елена.

— Привет! — несмотря на ее сухость, я был рад ее видеть.

Мы помолчали. Я не знал, с чего начать разговор, а Елена, судя по всему, и не собиралась его начинать. Смотрела куда‑то в сторону с абсолютно равнодушным видом и молчала.

— Чем занимаешься? — не найдя ничего лучшего, спросил я. — Группу новую не нашла себе?

Елена пожала плечами.

— Ничем не занимаюсь. Заданий у храма для меня пока нет. Я просто тренируюсь. У нас здесь на заднем дворе небольшой тренировочный полигон есть. А группа… Становиться членом какой‑нибудь группы я не собираюсь. Я уже говорила это тебе.

Мы еще немного помолчали.

— Ладно, пойду, — сказал я.

И чего, спрашивается, приходил?

— Иди, — Елена пожала плечами и, развернувшись, пошла в сторону храма.

Я некоторое время смотрел ей в след, а потом тоже развернулся и сделал несколько шагов, током не понимая, куда иду. Остановился. Немного поколебался, а потом решительно повернул назад, догнал Елену и, ухватив ее за руку, развернул к себе лицом. Перехватил ее взгляд и сказал:

— Лена, извини меня. За тот эпизод у Некрополиса. Я вел себя, как… Как последняя сволочь. Я виноват перед тобой. Извини.

Елена смотрела мне в глаза. Долго. Пристально. Молча.

— Что? — спросил я.

Елена, не отрывая изучающего взгляда от моего лица, наклонила голову в одну сторону, а потом, через минуту, в другую. Произнесла:

— Интересно…

— Что?

Елена помолчала еще некоторое время, а потом сказала:

— Ты сейчас разговариваешь со мной, как раньше. В последнее время ты смотрел на меня, как на вещь. Полезную в хозяйстве вещь. А сейчас опять смотришь, как раньше. Как на человека.

Не будь я личем, я бы покраснел. А так на моем лице не дрогнул ни один мускул. Кажется.

— Это Кали виновата.

— Кали? Какая Кали? Из пантеона Хаоса? — удивилась Елена. — Причем здесь Богиня Раздора?

— Околдовала она меня! Зачаровала!

Ну, а как еще объяснить сбой в моем поведении? Вот это — бафер, дебафер, целитель? Без проделок Кали тут точно не обошлось! Правда — правда!

Елена рассмеялась.

— Это хороший ход, свалить все на Кали, — сказала она.

Я пожал плечами. Мы опять надолго замолчали.

— А ты чем занимаешься? Все квесты выполняешь? — задала вопрос Елена. Из вежливости, надо полагать. Особого интереса я в ее голосе не заметил.

— Как обычно, — ответил я. — Сейчас прыгну в Прайос, а потом в Храм Земли. Возьму там квест, выполню его и завершу свое затянувшееся паломничество по Храмам Стихий. Давно пора это сделать.

— А я тебе все время мешала, — усмехнулась Елена.

Но улыбка ее не была веселой. Скорее злой. И быстро исчезла. Она задумалась, а я молчал, не зная, что сказать.

— Значит, ты сейчас в Прайос направляешься? Собственным телепортом? — спросила Елена.

— Естественно! У меня там маячок стоит, и не один.

— К Мастеру Вестри?

— Да.

— Подкинешь?

— А тебе зачем туда? — на этот раз удивился я.

— Мне посох нужен. Мифриловый! Я выпросила мифрил у храмового казначея. На посох. Теперь надо его выковать. Денег у меня нет. Совсем. Думаю, Мастер Вестри согласится выковать мне посох в долг. Или сделает мне скидку. А я потом уговорю казначея оплатить посох. Когда будет готовый посох, уговорить будет легче.

Нисколько не сомневаюсь, что ты уговоришь казначея. Если он тебе мифрил вот так запросто выдал, то и деньги на оплату услуг оружейника выделит.

— Других знакомых Грандмастеров Оружейников у меня нет. Я вообще хотела обычным мастерам отдать мифрил, чтоб простой посох сделали. На три модификатора. А мастер Вестри, может согласится Редкий посох мне сделать.

Да он тебе и Уникальный сделает! Помню я, как он тобой любовался, слюни пускал, старый прощелыга! Борода вся седая, ну пусть, не вся, и не седая, но зато длинная, до пояса точно, а все туда же, бес в ребро ему!

Я кисло улыбнулся.

— Конечно, подброшу. Я буду рад помочь тебе.

Только, как бы хорошо не относился к Елене Мастер Вестри, этот похотливый гном, просто так выковать ей Уникальный посох он не сможет. Сначала он задание ей даст. Уникального класса. И тут уж я коварно воспользуюсь ситуацией! Помогу Елене с квестом. И мы с ней помиримся.

А казначею храмовому надо уши оборвать за растранжиривание храмового имущества. Что это он раздает его так запросто? Заложить, что ли, его первосвященнику местного храма?

— Здравствуйте, Мастер Вестри!

— Елена! Какими судьбами! Как я рад тебя видеть!

Анори Хорнборин Вестри, Грандмастер Оружейного дела, Грандмастер Магии Огня, широко раскинув руки, полез обниматься с Еленой. Но я вовремя встал между ними и протянул ему руку:

— Здравствуйте, Мастер! Тоже рад нашей встрече. Как мой заказ?

Хорнборин Вестри остановился в шаге от меня, опустил свои руки, посмотрел на мою, протянутую ему для рукопожатия, и без всякого энтузиазма ее пожал. А у меня ведь с ним репутация на уровне "Благосклонности". А у Елены вообще никакой.

— Твой заказ, Эвери? Готов, конечно. Мое слово твердое! Сказал, что через три дня будет готово, значит так и будет. Четыре заготовки из мифрила для Уникальных кинжалов. Сто унций гранатового порошка на каждый потрачено. Все, как ты и просил. Пошли, отдам.

Он развернулся и пошел, лавируя между наковальнями, в сторону кладовки, видневшейся в самом конце кузни.

— Вот, держи! Смотри, какие красавцы!

Четыре мифриловых кинжала, лежавших передо мной на зеленом бархате, расстеленном поверх наковальни, отливали глубокой синевой. Действительно красавцы! Эти кинжалы и без модификаторов представляли немалую ценность уже только потому, что были настоящим произведением искусства.

— Красиво! — прошептала Елена.

— Спасибо, девочка! — довольный мастер погладил свою пышную бороду широкой ладонью.

— Мастер Вестри, а вы можете сделать мне посох? — спросила Елена. — Мне новый посох нужен. Редкий! Мифрил у меня есть. Если вам не трудно? Можно? А, Мастер Вестри? Можно?

Хорнборин опять огладил бороду.

— Зачем же Редкий? Я тебе Уникальный посох выкую!

Елена радостно завизжала и захлопала в ладоши, запрыгала, вертясь на одном месте.

— Мастер Вестри! — воскликнула она. — Спасибо огромное! Я любое задание ваше выполню, только скажите!

"Мы выполним", — хотел сказать я, но разумно промолчал. Прав я был насчет Уникального посоха, прав!

— Не нужно никакого задания, — отмахнулся Мастер Вестри. — Я тебе и без всякого задания выкую Уникальный посох.

У меня отвалилась челюсть. А глаза вылезли из орбит.

— С гранатовыми присадками! Не сто унций, конечно, всего двадцать, но это будет чудо, что за посох! Уж я постараюсь! — продолжал распаляться гном. — Приходи через неделю. Будет тебе посох всем на зависть!

Я в жутком смятении смотрел на гнома. Это же противоречит всем канонам этого мира! И куда делась хваленая гномья прижимистость?

Все время, пока Елена и гном обсуждали детали, я стоял в полном обалдении. Этот скряга настолько расщедрился, что пообещал жрице за свой счет поставить на посох модификаторы у знакомого чародея, тоже Грандмастера. А это значит, что моды на Еленином посохе будут максимальными. Вряд ли Мастер Вестри допустит, чтобы Чародей схалтурил и занизил модификаторы.

Когда мы вышли из кузницы, я все еще пребывал в прострации. Гномы сошли с ума! Куда катится этот мир? Что с ним происходит?

— Тебя подбросить обратно в Вавилон?

Елена задумалась.

— А ты сейчас сам куда собираешься? — спросила она.

— Подброшу тебя в Вавилон, а потом на юго — запад Кенола, в Храм Земли.

— Я с тобой, — решительно сказала Елена. И добавила, прямо и без прикрас объясняя свои мотивы: — с тобой мне везет. Ты мой талисман. Моя команда. Ты обещал!

Я почесал черепушку. Когда это я ей обещал? И что именно я ей обещал?

— Да, я и не против, — ответил я Елене.

Вот вроде все и получилось так, как я хотел, но какое‑то чувство шептало мне, что контроль за ситуацией как‑то плавно и незаметно уплыл из моих рук и сейчас находится в маленьких, аккуратненьких, тоненьких и, что самое главное, крепких ручках кое — кого другого. Надо будет при случае восстановить status quo и показать, кто в доме главный, я или тараканы.

— Тогда нам в Гильдию перевозчиков, — сказал я. — Маяка у Храма Земли у меня нет.

— Только у меня есть одно условие!

Приехали! Ничего себе! Уже условия ставит! Моя многострадальная челюсть в который раз уже за этот день упала на землю и покатилась по ней куда‑то далеко — далеко. Да Елена ли это? Может, ее подменили? Да мог ли я себе представить, чтобы прежняя Елена могла так себя вести? Куда катится этот мир?

Сейчас я устрою ей небольшой отрезвляющий урок. Только бы не перегнуть палку, а то еще обидится. И опять я останусь без бафера — дебафера.

— И какое? — придав себе неприступный вид, спросил я.

— Да так, мелочь. Пустячок, как ты говоришь, — Елена небрежно махнула рукой.

Она тоже приняла гордый и неприступный вид, встала передо мной и заявила:

— Я боевая жрица! И отсиживаться за твоей спиной я не намерена! Биться с врагами мы будем вместе! Рядом!

А вот этот ее аккорд резко меняет ситуацию. Кардинально!

— Я бессмертный. А ты нет!

— Аргумент отклоняется. Еще есть аргументы?

Да что с ней произошло?

— Елена! Я не узнаю тебя в гриме! Да ты ли это? Может под твоей личиной какой‑нибудь метаморф прячется? Или мимик или как там называют владельцев умения "Мимикрия"? Мимикр?

— Я это! Я! Не волнуйся, Эри. Скажи лучше, согласен ты с моим условием?

Я оценивающе посмотрел на нее. Когда эта слабая девчонка успела так заматереть? За эти два дня?

Попробовал было придать своему взгляду недавний оттенок, чтобы сбить с нее спесь, но теперь смотреть на нее взглядом "бафер, дебафер, а еще и целитель" у меня не получилось. Я видел перед собой девушку, которой реально угрожала опасность, и не шуточная опасность — она связалась со мной!

А без меня она тоже пропадет. Эта дуреха будет в одиночку лезть в самые опасные места.

Надо как можно быстрее прокачивать своего питомца до сотого уровня. На сотом горгулья получит умение "Защитить группу". Станет легче. А пока надо кое‑что придумать, чтобы обезопасить ее.

— У меня тоже есть условие.

— Я согласна, — сразу же ответила Елена.

— Да, ты же еще не знаешь какое! — возмутился я.

— Какое?

Я сделал глубокий вдох и медленно, считая до десяти, выпустил воздух из груди. Хотелось грязно выругаться.

— Простое условие! — крикнул я. — Дело бафера — бафать! Пока не станешь Грандом в Магии Порядка, вперед не лезь! Про дебафера забудь вообще! Второй, после Магии Порядка, будешь качать Магию Природы!

— Почему это про дебафера надо забыть?

— Потому, что как только ты наложишь дебаф на какого‑нибудь монстра, он сразу же сагрится на тебя. И никакой мой урон, каким бы высоким он не был, не переагрит его! Дебаферов монстры уничтожают в первую очередь.

Немножко приврал, но в данном случае можно. Никакого чувства стыда от своего вранья я сейчас не испытывал.

— Я согласна! Но потом, когда я стану Грандмастером Магии Порядка и Магии Жизни, я буду качать Магию Тьмы!

— Идет! — согласился я. — Но стулья вперед!

— Что? — захлопала очами Елена.

— Сначала Магию Света прокачаешь до Гранда, а потом уже Магию Тьмы. Ты же боевая жрица! А из всех твоих магий самая боевая — Магия Света!

Урон от ее боевых заклинаний из Магии Света я легко перебью своим уроном. Я схватил Елену за плечи и как следует встряхнул.

— Я тебе на полном серьезе говорю — никаких дебафов до того, как ты станешь Грандмастером в Магии Тьмы! Обещай мне! Обещай или разбегаемся в разные стороны!

— Обещаю! — крикнула Елена, сердито зыркнув на меня, и повела плечами, высвобождаясь из моего захвата.

— Очень хорошо. И не забывай — ты Жрица Порядка! Ты дала обещание! А Галахад, ваш Верховный бог, не любит, когда нарушают обещания!

— А как я получу Гранда в Магии Тьмы, если не буду проклятия использовать?

— Что‑нибудь придумаем, — ответил я.

Я уже прекрасно знаю, что придумаю. Без дебафов обойдемся, вот что я придумаю. Переживем. По крайней мере, до тех пор, пока моя Гарга не достигнет сотого уровня. А там будет видно.

Так думал я.

Но, судя по довольной улыбке Елены, она знала, как будет на самом деле. Может у нее есть умение "Предвидение"? Это умение — легенда в мире "Битвы богов". Ходят слухи, что оно существует, но никто никогда не встречал никого с таким умением. А может и встречал, но мудро молчит об этом.

— Уходим, — сказал я и активировал "Скрытность". А заодно и невидимость на себя наложил.

Может я и параноик. Может та парочка, что появилась в конце улицы и до которой было больше восьмидесяти метров, из‑за чего я не мог открыть их инфу, вовсе не Бони и Клайд. Но лучше перебдеть, чем недобдеть.

— Идем к Гильдии перевозчиков. Да не оглядывайся ты по сторонам, я рядом! Ты же знаешь, за мной охота идет! Это простые меры предосторожности! Вперед! Как только тебе станет доступным умение "Видимое невидимое" сразу же посетим Гильдию магов, и ты возьмешь его.

Я схватил Елену под локоток и подтолкнул ее. Невидимость сразу же слетела, но я не обратил на это внимание, задумавшись. С этой сладкой парочкой, Бони и Клайдом, надо что‑то делать, а то они скоро мне сниться по ночам будут. И мерещиться днем.

Храм Земли был величествен.

Пожалуй, это был единственный из всех главных Храмов Стихий, который произвел на Вальда неизгладимые впечатления.

Храм был построен в виде ступенчатой пирамиды, своими размерами превышающей даже знаменитую усыпальницу Хеопса. Помимо циклопической грандиозности пирамид, в которую гармонично вписывался величественный портик главного входа, Храм демонстрировал еще и классическую целостность римского Пантеона, а на поднимавшихся к самой вершине веренице балконов, поддерживаемых стройными высокими коринфскими колонами, заставляющими вспомнить античный Парфенон, разместились цветущие сады, красоте которых могла бы позавидовать сама царица Семирамида.

Перед высокими двустворчатыми дверями, за которыми начинался укрытый полумраком тоннель, ведущий к главному залу Храма и расположенным в нем алтарям, стояли две скульптуры, изображающие эльфа и гнома. Два безмолвных Стража Храма, два представителя народов, считающихся столпами Стихии Земли, ее детьми, ее опорой, ее надежными защитниками. Высотой Стражи были под стать титану, с которым мне недавно пришлось столкнуться в Лабиринте Трисмегиста. Пожалуй, титан был даже меньше. Да, определенно титан был меньше.

Гном держал на плече кирку, а у эльфа в ладонях была горсть земли, из которой пробивался саженец какого‑то растения. Надо ли говорить, что сделанные из белого мрамора фигуры выглядели, как живые? Не надо. Это и так понятно.

Внутри Храма прямой как стрела путь к алтарям пролегал по длинному центральному нефу, обрамленному внутренней колоннадой. Верхушки колон терялись где‑то далеко в вышине, а толщина каждой из них была такой, что и пять человек не смогли бы обхватить ее полностью. Каждая колонна была сделана из отдельного материала и среди них не было двух одинаковых. Яшма, мрамор, аметист, обсидиан, туф, гранит, медь, олово, серебро…

Мифриловая и золотая колоны стояли последними, перед выходом в главный зал Храма Земли. Как и в прошлое свое посещение этого святилища, я остановился возле них. Так делали все посетители этого Храма. И, наверное, у всех возникала одна и та же мысль — неужели никто до сих пор не додумался напасть на Храм, захватить его и унести это богатство, многотонные колоны из мифрила и золота?

Похоже, такие же мысли посетили и Елену. Девушка подошла к колоне из мифрила и коснулась ее рукой. Погладила ее.

— Невероятно! — воскликнула она. — Это сколько же здесь мифрила? Храм Земли — самый богатый храм мира! Даже главные храмы Верховных богов самых сильных фракций не могут похвастаться таким богатством!

Мы постояли несколько минут у этих колон, молчаливо отдавая дань явно демонстрируемому могуществу Храма, а потом вошли под своды главного зала, ротонды, обрамленной кольцевым аттиком, между колон которого виднелись массивные двери, ведущие в другие помещения святилища. Алтарная зона, расположенная в центре ротонды, представляла собой огромное пустующее пространство, лишь только в самом ее центре виднелись три небольшие фигуры, грубо вытесанные из простого гранита, от которых веяло седой древностью. Даже представить страшно, сколько тысячелетий этим каменным идолам. Вырубленные в камня очертания идолов лишь угадывались, но было понятно, что левая фигура, это женщина с поднятой перед собой рукой, ладонью вверх. На ладони трепетали лепестки огня. Средняя фигура держала на плече чуть наклоненный кувшин, из которого непрерывным ручейком текла вода, разбиваясь на тысячи брызг у ее ног. Третья фигура была сеятелем. С ладоней его разведенных в стороны рук падали семена, тут же подхватываемые легким ветерком и по спирали уносящимися куда‑то под еле видимый в вышине купол.

— Что скажешь, Темный Эвери?

Голос раздался у меня за спиной, но я не стал оборачиваться, по — прежнему глядя на фигуры в центре зала. От них веяло настолько глубокой древностью, что мне становилось не по себе. Чувствуешь себя букашкой, по сравнению с Вечностью. Этому Храму тысячи лет, а каменным бабам в его центре еще больше. Они простояли здесь века. Я покину бренный мир, а они еще столько же простоят.

— Стабильность, — ответил я. — Незыблемость. Земля единственная Стихия, которая может похвастаться этим. Другим Стихиям это не дано.

Я повернулся и отвесил глубокий поклон:

— Здоровья вам, Мастер, и долгие лета.

— Здоровья и долгие лета, Мастер, — поклонилась Верховному жрецу Храма Земли Елена.

Как это не удивительно, но первосвященником землепоклонников был не эльф и не гном. Верховный жрец был человеком. Очень — очень старым человеком.

— Долго ты шел к нам, Темный Эвери.

Что это? Упрек? Я еще раз склонил голову в поклоне:

— Такова была воля богов, — выдал я стандартную отмазку этого мира.

Жрец кивнул. На его мудром лице, испещренном сетью глубоких морщин, не отразилось никаких эмоций. Только глаза сверкнули пониманием и легкой насмешкой.

— Бывает, — сказал он. — А время не ждет. Пойдем.

Он развернулся и вошел в открывшееся перед ним окно портала.

Ловко он! "Телепортация" относилась к бытовым заклинанием, как та же "Невидимость" или, например, "Прыжок", но в отличие от этих двух заклинаний "Телепортацию" нельзя было применить мгновенно. На чтение этого заклинания требовалось время, минимум полсекунды, но Грандмастер Земли применил его сразу, без подготовки. Бытовые заклинания, как и боевые, тоже вынуждали кастующего их мага принять определенную позу, а Верховный жрец Храма Земли открыл окно телепорта сразу, без каких‑либо предварительных телодвижений. Я бы заметил, будь это иначе.

Придержав ринувшуюся в портал Елену, я первым прошел в него. Сейчас не до сантиментов. Дамы пропускают кавалеров, а благородство и изысканные манеры оставим на потом. Кто его знает, что там, по ту сторону портала?

По ту сторону портала была скала, на плоской и гладкой вершине которой нас дожидался Верховный жрец землепоклонников. А вокруг скалы застыло бескрайнее море облаков. Кучерявые белые барашки, освещенные солнцем, убегали за горизонт.

— Красиво, — сказал я. — Где это мы?

— Это материк Кинава. Вершина Мира. Здесь центр вселенной.

Верховный жрец посмотрел на меня и сказал:

— Этой вселенной.

Ничего себе! Я удивленно посмотрел на него. Это что, он намекает на существование других вселенных?

— А это, — он показал рукой куда‑то мне за спину, и мы с Еленой сразу же обернулись, — умирающее Древо Жизни.

Вдалеке из пенистого моря белоснежных облаков поднимался ствол гигантского дерева, увенчанный пышной кроной. Ветви его, казалось, достигали самого солнца.

Я присвистнул от удивления.

— С него, наверное, можно дотянуться до звезд, — сказала Елена. — Всегда мечтала потрогать звезды.

Доводилось мне видеть разные мелорны, некоторые из них были ну просто очень большими. Видел и такие, которых даже на самом быстром маунте не объедешь меньше, чем за час. Но такого дерева — монстра раньше мне видеть не доводилось.

— Первый раз вижу такой мелорн, — сказал я.

— Это не мелорн, — ответил жрец. — Это Древо Жизни. Но, как и за мелорнами, за ним ухаживали эльфы. Варвары выжили эльфов из этих мест, и теперь оно погибает.

— Древо Жизни? Первый раз слышу о таком. Никогда раньше не встречал такие деревья.

— А таких больше и нет. Оно — единственное в этом мире. Погибнет оно, погибнет все живое.

Я через плечо посмотрел на первосвященника землепоклонников.

— И, как я понимаю, мне надо спасти весь мир?

— Правильно понимаешь, — ответил мне жрец. — Как спасешь, возвращайся в Храм за наградой.

И он, развернувшись, шагнул в распахнувшийся перед ним портал. Окно портала сразу же захлопнулось. И опять я не заметил, когда он успел применить заклинание телепортации.

"Внимание! Вы получили задание "Древо Жизни".

Дерево Жизни умирает, Вам необходимо спасти его.

Награда: неизвестно".

Вот так…

Уже даже и не спрашивают, желаешь ли ты принять задание или нет. И что это за награда такая — "неизвестно"? В принципе, это может быть и Эпик, а то и полный комплект из предметов Эпического класса, но это может быть и какой‑нибудь фантик, морковка с маркировкой "молодец, возьми, погрызи на досуге". И я из‑за этого кота в мешке должен париться?

— Ну, как спасть мир будем? — жизнерадостно спросила Елена.

Я подошел к краю скалы и посмотрел вниз. До кучерявившихся внизу облаков было не меньше ста метров. А сколько от них до поверхности земли можно только догадываться. Вершина мира! Это не просто скала. Судя по тому, что над морем облаков вздымается только одна эта гора, все остальные намного ее ниже.

С этой стороны склон горы уходил вниз почти вертикально.

Я перевел взгляд на Дерево Жизни. Надо лететь к нему и там, на месте, разбираться, отчего оно погибает. В принципе, шанс заполучить Эпик в награду, пусть и призрачный, стоит того, чтобы напрягаться из‑за него. Я достал уздечку и попытался призвать грифона.

"Вы не может призвать летающее животное на такой высоте.

Для призыва золотистого грифона Вам необходимо спуститься ниже".

Я хмыкнул. В принципе, я так и предполагал. Грифоны могут подниматься на высоту до десяти километров, а от вершины этой скалы до поверхности земли должно быть гораздо больше. И как же нам теперь отсюда выбраться?

Рядом со мной встала Елена, тоже держащая уздечку в руках. Понимающе посмотрела на мою уздечку. Заглянула вниз.

— Надо прыгать. У меня "Перышко" прокачано на десятку. А у тебя?

— А у меня на единичку, — ответил я.

Елена нахмурилась:

— Разобьешься.

Она права. Со своей десяткой она опустится на землю мягко, как бабочка, а меня с единичкой в умении так шмякнет об поверхность, что все кости в костяную муку превратятся.

— Пока долечу до земли, тоже полностью прокачаю "Перышко", — задумчиво сказал я.

Каждый километр свободного падения прокачивает умение "Перышко" примерно на единичку. А тут до земли больше десяти километров, как раз хватит, чтобы полностью его прокачать. Правда мне это не поможет — умение повысится только после приземления. И что я им не занимался раньше? Всего и дел‑то на денек — другой.

— Ты когда успела его прокачать? — спросил я Елену.

— На тренировках, когда на боевую жрицу готовилась. Нас заставляли. Гоняли на вышку и заставляли падать. И каждый следующий раз вышка была все выше и выше.

Прыгать со скалы мне нельзя, это смерть. Так‑то ничего страшного, я ведь бессмертный, воскресну в очередной раз. Вот только воскресну я не на ближайшем круге возрождения и вообще не на Кинаве, а в убогой лачуге в Трущобах Вавилона на Кеноле.

А, впрочем, ничего не поправимого в этом нет. На Кинаву с Кенола меня перебросит Гильдия перевозчиков, а сюда, на Вершину Мира я уже и сам смогу телепортироваться, маячок я только что здесь поставил. Да и Гильдия перевозчиков может меня прямо на эту скалу доставить — после моего здесь появления эта скала отобразилось на моей карте, а если какое‑либо место этого мира разведано и отображено на личной карте бессмертного, то никаких проблем с его переброской в это место нет. Единственное, что плохо, это стоимость такой телепортации. Кинава еще дальше от Кенола, чем Брея. Боюсь даже представить, во сколько мне это обойдется.

— Сделаем так, — сказал я. — Я сейчас прыгну вниз, а потом, преодолев половину расстояния до земли, попробую кастануть "Полет". В свободном падении оно не сразу скастуется, будет срываться, но, я думаю, у меня несколько десятков попыток будет, прежде, чем я достигну поверхности земли. Рано или поздно, но одна из очередных попыток должна сработать. Просто по закону больших чисел.

Заодно и "Перышко" прокачаю. Когда еще такая оказия появится?

Авантюра, конечно. С одной стороны. Надо бы прямо здесь применить заклинание "Полет" и спокойно парить вниз. Только у меня мана закончится раньше, чем я до поверхности земли долечу. Заклинанию без разницы как лететь — горизонтально или вертикально. И в том, и в другом случае оно жрет ману одинаково. Километров на пять полета маны мне хватит, а на большее расстояние вряд ли.

С другой стороны, шанс того, что одно из кастуемых во время свободного падения заклинаний не сорвется, довольно приличный. Если не одна из десяти, то одна из сотни попыток должна сработать, а времени на сотню попыток у меня будет — все же десять километров это приличное расстояние, падать придется долго. Опять же, умение "Перышко" прокачаю, еще один аргумент в пользу этого решения. Качать его как Елена, сотни раз взбираясь на вышку и сигая с нее, я не хочу. Целый день уйдет на это, даже если я на вышку буду не своим ходом взбираться, а с помощью телепортации. Тоска смертная! А так, всего несколько минут свободного падения и в результате — десятый уровень умения. Сплошная выгода, с какой стороны не глянь!

— А ты жди здесь! — я строго посмотрел на Елену. — Я маячок поставил на этой скале. Если у меня все же не получится кастануть "Полет" или если там, под облаками или в них, торчат другие скалы, и я разобьюсь, то я сначала через Гильдию вернусь с Кенола на Кинаву, есть у меня на карте часть этого материка с небольшим прибрежным городком. Скорее даже, деревней, но пост Гильдии перевозчиков там есть. А потом собственным телепортом прыгну сюда. Поняла?

— Да, — покорно ответила Елена.

Ну вот, наконец‑то она приняла смиренный вид. Здесь, на этом пятачке, на вершине Вершины Мира, извините за тавтологию, ей будет безопасно. Здесь никто ее не тронет, здесь просто некому это сделать. На такую высоту даже драконы не залетают. Могут, но не любят. Птицы Рух тоже могут, но предпочитают не голые и продуваемые всеми ветрами площадки одиноких скал, а укрытые толстыми снежными шапками горные пики, в которых можно устроить уютные гнезда.

Я раскинул руки в сторону и, запрокинув голову, прокричал в небесную синеву:

— Разбежавшись, прыгну со скалы! Аааааааааааа…

Делаю несколько быстрых шагов. Толчок! И я, по — прежнему раскинув руки в стороны, понесся навстречу земле.

Как же это прекрасно — парить как птица в свободном падении! Встречный ветер выбивает из тебя дух, а тебе хочется хохотать от восторга. Стремительно несущиеся ко мне белые барашки облаков ласково приняли меня в свои объятия и, обдав приятной прохладой, через несколько секунд отпустили. Далеко внизу пестрым ковром расцвела поверхность земли. Одинокая гора, с вершины которой я только что сиганул в бездну, напоминала вздымающийся ввысь острый шпиль. До его грани было всего несколько метров, но поток воздуха относил меня все дальше и дальше от него. Других гор рядом не было.

— Аааааааааааа! — теперь я орал уже от восторга.

Моему голосу вторил такой же восторженный крик, раздающийся откуда‑то сбоку. Я повернул голову и посмотрел в ту сторону.

— Твою мать!

Рядом со мной летела и радостно визжала Елена. Ее умение "Перышко", сглаживающее свободное падение, не помешало ей догнать меня. Перед самой землей оно плавно затормозит падение и аккуратно опустит девушку на поверхность.

Вот, кто его знает, что там внизу, на поверхности, нас ждет? Кто там, под нами, сейчас смотрит вверх и облизывается в предвкушении вкусного обеда, который сам летит ему в пасть?

Я судорожно начал кастовать заклинание "Полет". Дожидаться, пока я пролечу половину расстояния до земли, я не буду. Слишком рискованно! Каждое мгновение, дающее мне возможность создать заклинание, на счету!

Срыв каста! Срыв каста! Срыв каста…

Десять срывов! Двадцать! Тридцать!

Я делал одну попытку за другой, с ужасом наблюдая, как земля становится все ближе и ближе.

Срыв каста! Срыв каста! И еще один… И снова срыв… О боги, да сколько можно?

Земля уже близко, отчетливо видны верхушки редких деревьев. Небольшая речка, еще пару секунд назад казавшаяся тонкой ниточкой, превратилась в широкую извилистую ленту. А рядом восторженно кричит Елена. Хорошо, что она не смотрит в мою сторону. Сейчас от моего вида ее может и инфаркт хватить. И он, инфаркт, не посмотрит, что она непись. Ух, как я зол! Как же я сейчас зол…

Успею кастануть "Полет" или разобьюсь, в любом случае я потом найду и убью эту девчонку. Просто возьму и убью. Сам.

Срыв каста! Срыв каста! Срыв каста!

Каст!

Я резко выровнял полет в горизонтальную плоскость. Над самыми верхушками деревьев выровнял. Внизу порскнули в разные стороны быстрые и пугливые антилопы. Через несколько секунд я опустился на землю возле небольшого раскидистого дерева. Пробежал пяток шагов и остановился. Неподалеку легко и плавно приземлилась Елена.

"Ваше умение "Перышко" улучшилось.

"Перышко" +1. Всего: 10/10.

Вы достигли максимального уровня умения".

Это было последнее из девяти системных сообщений, уведомляющих меня о взятии очередного уровня умения.

— Лен, у тебя ремень кожаный?

— Да, — простодушно ответила девчонка.

— Снимай его.

Елена послушно сняла ремень и в ожидании уставилась на меня.

Опасных зверей здесь нет, иначе антилопы, которых, как я заметил сверху, было немало в округе, так спокойно не паслись бы. Кинава дружелюбный материк. Опасные монстры встречаются и на ней, куда же без них, но куда реже, чем на других материках. По сравнению с другими, Кинава, вообще, скучный континент. Насколько я знаю, здесь и квестов толковых не дают. Может, где‑нибудь в глубине материка и имеется что‑то интересное, но туда пока еще никто не добрался. Я, наверное, первый из бессмертных, кто оказался в самом центре этого континента.

— Давай его сюда.

Она о чем‑то начала догадываться. По крайней мере, посмотрела на меня с подозрением.

— Зачем?

— Учить тебя буду. Пороть. А то я вижу, что твой приемный отец слишком добр был к тебе. Не доучил.

— Ты не посмеешь!

— Посмею. Еще как посмею.

— Не посмеешь!

Я сделал несколько шагов по направлению к Елене. Она — несколько шагов от меня.

— Стой! — сказал я.

Она замерла.

— Лучше стой на месте, будет не так больно!

— Я буду кричать!

— Обязательно! Это я тебе гарантирую.

Она развернулась и бросилась наутек, крикнув на ходу:

— Ты не посмеешь!

Я посмел. Еще как посмел. Догнал ее "Прыжком", отобрал ремень и так выпорол своенравную девчонку, что ее крики, наверное, слышны были даже на других материках.

Антилоп, по крайней мере, в ближайшей округе не осталось ни одной. Бедные, напуганные истошным криком Елены животные в панике и на предельной скорости уносили ноги от нас и остановились только, наверное, когда достигли берега океана. А может, и океан не смог их остановить.