Личная помощница для мажора

Глава 7

На следующее утро я, конечно, чувствовала себя уже не так плохо. Горло, конечно, болело нещадно, кашель мучил, но температура отступила, и пока что возвращаться не планировала. Олег привёз меня домой в половине одиннадцатого. Папа и Серега уже уехали на каток, а мама, судя по всему, поехала развеяться по магазинам.

Как только мы зашли ко мне домой, Маковецкому уже в третий раз кто-то настойчиво позвонил, но на этот раз это была не Кристина, а кто-то с работы. Олег заторопился. Поставив мою сумку в коридоре, он поцеловал меня в лоб, пожелал скорейшего выздоровления и ушел.

Я с тоской плюхнулась на свою кровать и минут пятнадцать тупо лежала, рассматривая потолок. Обрывки мыслей крутились в голове, к тому же, покоя не давала предстоящая поездка в Куршевель. Олег пригласил меня поехать с ними…

К тому же, прямо при мне Олег сегодня позвонил Сережке, моему брату, и пригласил и его поехать вместе с нами.

Я была счастлива!...

Мы поедем вместе с братом в горы! Брат у меня отменно катался на сноуборде, а я отменно за ним наблюдала, потому что один разочек кубарем полетев со сноуборда, я навсегда осталась верна только горным лыжам.

Впрочем, Куршевель это не только склоны, подъемники, лыжи, катания и крутой сервис, это же ещё обалденная кухня, СПА, отдых и просто классные пять дней, которые можно будет по-настоящему отдохнуть.

Народа, конечно, должно быть, будет много, но это все меня не пугало. Оплачивали всё Маковецкие, я только заикнулась, что у нас даже в мечтах не стояло когда-нибудь с братом вот так смотаться в Куршевель, но Олег сразу же без лишних разговоров закрыл эту тему раз и навсегда.

Жить мы должны были в своём отдельно снятом доме. Там же с нами должны были быть родители Олега, Кристина и… родители Кристины тоже. Меня это с одной стороны пугало, с другой стороны – разбирало любопытство.

Повернувшись на бок, я сняла очки и прикрыла глаза.

Олег собирается сделать предложение Кристине как раз там, в Куршевеле. На общем ужине. Во вторник он купит кольцо и…всё.

И всё… Я закрыла глаза. Мне представилась свадьба Олега и Кристины. Она будет счастлива, я видела её счастливой, а Олега будто бы и не видела вовсе… Не могла увидеть его лицо. Для него это будто бы всё повинность… Или нет, скорее, долг. Любит ли он Кристину?

Я поёрзала на месте и вздрогнула, услышав хлопок двери. Встав с кровати, поняла, что заснула, а когда надела очки и огляделась, увидела, что за окном уже начали сгущаться сумерки.

Пройдя на кухню, я встретила маму. Она была в хорошем настроении, но увидев меня, её доброе лицо, вдруг омрачилось волнением.

- Катюша, привет… Ты что, заболела?

- Как ты догадалась,? – хрипло спросила я, обнимая маму. - Привет.

- Ну, как догадалась … Я же твоя мама, в конце концов, - немного растерянно пожала плечами мама. - Как вы отдохнули?...

- Очень хорошо!

Мама вдруг уставилась на моё лицо. Она указала на рану, ту самую, которая осталась от удара неизвестным воришкой, что влез в подвал к Маковецким.

- А что это? – испугалась мама. - Что случилось?

- Ерунда. – Отмахнулась я. – Вчера поскользнулась. Я за эту зиму уже миллион раз чуть не упала…Ну, ты знаешь…

Мама покачала головой.

Мы попили чай, и я рассказала о нашей с Олегом поездке, она мне в свою очередь о том, как прошли их выходные.

- Ты знаешь, я так волнуюсь за тебя, моя дорогая…

Мама убрала прядку волос за ухо и опустила взгляд.

- Почему это? – удивилась я.

На некоторое время воцарилось молчание. Я слышала, как машины проезжали через наш двор, как заливисто смеялись дети. Слышала, даже, как у кого-то звонил телефон.

- Катя, - вдруг сказала мама, как-то странно глядя на меня. – Я хотела сказать тебе, что Олег Дмитриевич – замечательный молодой человек. Он очень красивый, амбициозный, богатый. Он твой начальник, я знаю… Но..

- Мама, - протянула я, закрывая глаза и кладя руку на лоб. – Умоляю, говори уже то, что хочешь сказать без затяжного и итак всем очевидного предисловия.

- Ну. Хорошо, - сказала мама и осеклась. Она задумчиво покрутила кружку в руках. – Глупо себя чувствую. Тебе уже двадцать один год, а я… Ну, в общем. Богатые молодые люди, тем более с привлекательной внешностью, часто могут очаровывать молодых и более, скажем, простых барышень… А потом бросать их… С детьми… И..

- Мама. – Я встала из-за стола. – Это ерунда. При чем тут вообще мой начальник? С чего это вдруг у меня должны нарисоваться дети от него? Я не сплю с ним. У него есть невеста, которой он собирается сделать предложение уже через неделю. Мы во вторник за кольцом для неё едем!

Мама расстроенно поджала губы. Она не сводила меня взгляда, но взгляд её как-то изменился. Стал грустным, что ли.

- И как ты всё это выносишь, Катя? – спросила она тихо.

Я распахнула глаза. Сначала разозлилась, но вдруг поняла, что мама говорит не о моей работе. Она совсем о другом.

- О чём ты? – почти холодно спросила я, подошла к окну и разочарованно стала рассматривать знакомый до боли вид – московские дворы серых пятиэтажек с тесными дорожками и высокими тротуарами.

- Ты же влюблена в него без памяти... И всё равно, кажется, надеешься? Ты же знаешь, что он женится на другой… Тебе разве не больно видеть всё это? Зачем тебе всё это?

Я закрыла глаза, сняла очки и устало потерла переносицу.

- Не знаю зачем. Потому что люблю его, и хотя бы так могу быть рядом с ним. Хотя бы какое-то время. Как только защищу диплом, я уволюсь, уеду куда-нибудь подальше и больше никогда его не увижу.

Я вернулась в свою комнату и закрыла дверь. Облокотилась на неё, обвела взглядом свою комнату: светлые однотонные обои, плотные шторы, мебель из беленого дуба. Мой любимый ковер под ногами… Я легла на него, сняла очки и, уткнувшись в него лицом, заплакала. Я давно не плакала так, как сейчас. Навзрыд, до судороги, до боли. Мне хотелось выть, биться в истерике, что-нибудь рвать.

Какая я дура! Какая дура… Я должна быстрее уйти. Уехать. Я должна уволиться. Съездим в Куршевель и к чертям всё это. Маковецкий, я так не смогу. Я уже не могу… Я умираю. И ты ведь знаешь, ты ведь видишь. Нужно ли тебе это развлечение – смотреть на то, как меня крутит по тебе?

Нет-нет, я ещё могу быть живой. Поэтому я уйду. Продержусь ещё чуть-чуть и всё.

В ювелирном магазине было так чисто и светло, что у меня в первый момент заболели глаза. Как и весь город здесь всё было украшено к новому году – и я заметила все атрибуты новогодних украшений от елки и однотонных шаров до стильных гирлянд.

Мы вышли в магазин, в котором кроме нас никого не было. Олег, как всегда весь с иголочки, сегодня был в превосходном настроении. Я была в отвратном, и мечтала, чтобы новый год, который должен наступить через день, наступил побыстрее. Мне надоело всё, и я хотела напиться шампанского и плакать у себя в комнате под кроватью. Маковецкие планировали отмечать праздник с Соболевыми – семьей Кристины, и я уже сейчас желала им прекрасного праздника.

Я нахмурилась. Как много света вокруг... С ума сойти. Перед новым годом как будто бы всё мигало, блестело и украшалось всё с большей и большей неистовостью.

И, тем не менее, здесь, в ювелирном салоне, было хотя бы чуть-чуть поспокойнее.

Несколько девушек, одетых в красно-бордовую форму, расшитую золотой ниткой, восхищенно проводили Олега взглядом. Синхронно поздоровались, Маковецкий же вежливо кивнул и сдержанно улыбнулся. Я почувствовала на себе взгляды, но моё отвратительное настроение позволило мне быть невежливой, и я даже не повернулась в их сторону. А на что мне там смотреть? Всё, как обычно – высокие красотки с идеальным макияжем и белозубыми улыбками, как будто бы только-только спустились в магазин из рекламного ролика...

- Здравствуйте, - поздоровалась с нами девушка-консультант. Её светлые волосы были убраны в пучок, а ресницы казались такими длинными, что я никак не могла понять, настоящие они или нет.

- Здравствуйте, - на автомате ответила я. – Екатерина Соколова. Сто тридцать шестой заказ, два кольца: семьсот пятидесятая проба, белое золото, оба с бриллиантами.

Девушка кивнула, повернулась к монитору и кликнула мышкой. Несколько минут мы молча ждали. Вскоре девушка подняла взгляд сначала Олега, затем посмотрела на меня, и бровь её предательски дернулась вверх.

- На одном бриллиант в семь карат и россыпь мелких камней, - уточнила девушка. - На другом – девять без каких-либо дополнений.

- Точно, - устало ответила я.

Девушка кивнула, ещё раз что-то посмотрела в компьютере и, сев на корточки, скрылась за прилавком. Вскоре она достала две коробочки ярко-красного цвета. Открыла обе и поставила перед нами с Олегом.

Кольца были просто восхитительными! Правда, в обоих камни были обязательно квадратной формы.

У меня глаза распахнулись – вот это красота!

«Что ж, Кристинка, я тебе добра желаю, иначе бы выбрала то, что тебе точно бы не понравилось, - тоскливо подумала я. - А сколько я бронью этой занималась!»

- Будете примерять? – спросила девушка.

Вздрогнув, я подняла взгляд и мгновенно смутилась.

- Ой, нет, что вы… - пробормотала я, отступив на шаг от витрины. – Это не для меня.

- Прошу прощения.

Теперь уже смутилась девушка. Олег вдруг поджал губы.

- Кать, я сейчас ещё раз всё посмотрю и будем оформлять, - сказал он, повернувшись ко мне. - Подожди пока минутку.

- Ага, давай.

Я покусала губы и решила просто пройтись по магазину, посмотреть, что тут вообще есть. Я вообще любила ювелирные украшения. Денег у меня на такие, конечно, не было и не бывало, но иногда я заходила с Алёнкой чисто из интереса в ювелирные бутики, и мы рассматривали самые разные украшения. Кольца я любила больше всего остального. Но те, что нравились Кристине – я бы себе такие не выбрала.

- А вот это вот да… - прошептала я, упираясь взглядом в витрину. – Надо же, какая красота!… Выглядит потрясающе…

Кольцо было, в принципе, было самое классическое из всех классических. И я так любила эту тонкую красоту – считала, что весь изюм был как раз в этой идеальной форме. Белое золото, гладкое, литое, круглый камушек, бриллиант, кажется, карат семь. И при этом оно какое-то такое простое… В этом и была его прелесть.

- Губа не дура, - хмыкнул Олег, выглядывая у меня из-за спины и глядя на кольцо, которое я рассматривала во все глаза. Я вздрогнула и обернулась. – Но кольцо действительно очень красивое. У тебя есть вкус.

- Спасибо, - поблагодарила я. – Только денег у меня нет.

И рассмеялась.

- Кристина такие ненавидит.

- Правда? – удивилась я. – Почему?

Олег легко пожал плечами.

- Она ненавидит классику. Считает, что это вышедший из моды шаблон для людей, у которых нет вкуса и воображения.

- Мм, - протянула я. – Как нешаблонно.

Олег улыбнулся, но ответить не успел – у него зазвонил телефон.

- Ну, ладно. Всё. Нам пора, - сказал он, поглядев на экран. Олег нахмурился, затем отбил звонок и кинул на меня быстрый взгляд. - Взял это.

Он достал из кармана маленькую красную коробочку и, открыв, показал мне кольцо с большим бриллиантом в девять карат.

- Она оценит.

Я посмотрела на Олега и улыбнулась. Мы вышли из ювелирного магазина. Находился он в самом центре, на Третьяковской. Я направилась к машине Олега, но не успела сделать и двух шагов, когда он вдруг окликнул меня.

- Катюш.

Обернулась. Олег смотрел на меня, будто бы что-то вспоминая.

- Слушай, сбегай, пожалуйста, в Макдак, а? Возьми нам два кофе. Я пока по телефону поговорю – звонок важный.

- Прямо в макдак? – удивилась я. – Серьёзно? Хорошо. Без проблем.

Я развернулась и направилась в другую сторону. Краем глаза я заметила, как Олег достал из кармана дубленки телефон.

*** Я вернулся в магазин спустя две минуты после того, как Катя скрылась за углом. Посмотрел на удивленных девушек, что встретили меня перед входом уже второй раз. Одна из них явно рассчитывала, что я вернулся для того, чтобы взять у нее номер телефона. Но – увы для неё.

Подошел к прилавку. Девушка, которая продала мне кольцо пять минут назад, пронаблюдала за мной с некоторым удивлением.

- Я хочу оформить покупку ещё одного кольца. И, если можно, то побыстрее.

- Да, конечно, - сказала девушка. – Какое кольцо Вас интересует?

Она смотрела на меня, эта девушка и прекрасно понимала, какое кольцо мне нужно. Она не знала наверняка, но была уверена в этом почти на сто процентов. Я усмехнулся про себя – интересно, что она подумала обо мне?

Я скользнул взглядом по её бэйджику.

- Правый верхний ряд, витрина – вторая от окна, Ангелина, - сказал и заметил, как она покраснела, чуть улыбнувшись и опустив глаза. – Кольцо из белого золота с круглым бриллиантом в семь карат. Номер 717.

- Сию минуту, - почти прошептала девушка, затем упаковала кольцо в красивой коробочке в подарочный пакет, аккуратно сложила чек и положила туда же.

Я сразу прочитал любопытство в её пытливом взгляде. Она смотрела на меня с таким вопросом, будто бы я должен был оправдаться перед ней за то, что делаю, и объяснить, почему так, и что вообще происходит. Но я, конечно же, ничего не объяснил бы.

«Всё слишком сложно, Ангелина. Я и сам не могу объяснить всего происходящего даже себе», - подумал я, вежливо улыбнулся и, поблагодарив, вышел из магазина. Сев в машину, я убрал пакетик в портфель, а ровно через минуту к машине подошла Катя.

*** В дверь позвонили. Я обернулся, отодвинул чашку с недопитым кофе к раковине и направился открывать. Это была Кристина.

- Ну? Как делишки? – духами от Диор пахнуло так, что я даже поморщился. Что-то сегодня она с ними переборщила.

Да и вообще – в последнее время, чем чаще она ко мне приезжала, тем хлеще наводила марафет. Цель такого старания мне пока была не очень понятна.

Кристина повесила пальто на крючок, подлетела ко мне и, обняв за шею, поцеловала. Неохотно поцеловал в ответ – что-то настроение у меня совсем не то.

- Нормально, - отозвался я. – Ты как?

Кристина пожала плечами.

- Скучала по тебе, - она надула аккуратные губки и в тему захлопала ресницами. – Так скучала… Просто ужас…

- Я тоже по тебе скучал, - отозвался я с вымученной улыбкой. Она чуть прищурилась, наблюдая за мной. – Кофе будешь?

- Буду. С виски.

Я вернулся на кухню и заварил кофе – Кристине обычный эспрессо, себе тоже. Налил ей в кофе виски, заодно и сам сделал пару глотков прямо из бутылки. Некоторое время я ждал Кристину на кухне, но та не появлялась.

Войдя в гостиную, обратил внимание, что свет в ней не горит. Кристина стояла возле комода, как-то странно замерев и словно бы уставившись в одну точку.

«Черт, - выругался я про себя. – Там же кольца…»

Взял себя в руки в мгновения ока. Это была уже давно выработанная привычка. С моим отцом, например, нельзя было иначе. В детстве за излишнее проявление эмоций можно было здорово схлопотать.

Кристина повернулась ко мне.

- Что это? – Она показала мне на две красных коробочки. Обе были закрыты.

- Не трогай, - ответил я. – Сейчас не время для этого.

Я рассчитывал, что она как минимум будет выглядеть более радостной, но в её больших глазах читалась только злоба и непомерная тоска.

- Олег, почему здесь два кольца? – прошептал Кристина, и я увидел, как слезы заскользили по её лицу.

- Я выбирал из двух.

- Не лги мне, - процедила она, откидывая коробочки на диван, и указывая на меня пальцем. Тушь её уже размазалась и черными бороздами расчертила щёки. – Не лги мне. Ты знаешь, что именно я бы выбрала из этих двух вариантов, и знаешь, что никогда бы даже не посмотрела на второй!

«Не избежать теперь истерики», - подумалось мне. Я закрыл глаза на мгновение, меня вдруг охватила такая усталость, от которой я мог бы, казалось, упасть. Только падал бы в черную пропасть, не меньше. Я посмотрел на Кристину. На несчастную Кристину – такую красивую, худенькую, всю ухоженную с самой светлой макушки до кончиков отполированных ногтей. Она была бесподобна, любой мужчина ну или почти любой, был бы рад, если бы у него была такая невеста, такая жена. Она была хороша во всём, казалось бы, необходимом для лёгкой жизни – в сексе, в проведении отдыха, в прожигании своего времени, в посиделках в красивых местах и с обслугой, которую она всегда могла к себе кликнуть. Она могла бы создать семью, сбагрить все заботы на других людей и любоваться результатом, который, по её мнению, без неё бы никогда не вышел.

Копни глубже – ничего не найдёшь. Кристина могла хорошо жить только, если за неё делали ту работу, которую она могла планировать. Только если бы у неё было бесконечное множество денег. Только если бы её жизнь была шаблонно красивой.

Без этого… Страшно представить, чтобы с ней могло быть без всего этого.

- Что ты хочешь услышать?

- Правду.

Я развел руками.

- Какую к черту правду?

- Ты спишь с ней?

Я вздохнул. Тяжело и устало. Опять двадцать пять.

- С кем – с ней?

- С Катей этой своей! – заорала Кристина так, что у меня в ушах зазвенело. - С оборванкой этой чертовой!

- Нет, я не сплю с ней, - спокойно ответил я. – Я уже тебе устал это повторять.

- Ну, конечно, - покачала головой Кристина. – Конечно, нет.

- Зачем мне, по-твоему, два кольца? – фыркнул я. – Сделать предложение тебе и ей? И одновременно жениться на двух сразу? У нас такие вещи запрещены в стране, если ты не знаешь.

Кристина молчала.

- Ты просто даришь ей подарки, потому что спишь с ней. И платишь ты ей не за работу.

- Кристин, ты с ума сошла?

- Я ненавижу тебя, Маковецкий! – Кристина подлетела ко мне и замахнулась, но я с легкостью поймал её руку, и она заверещала ещё сильнее. – Я ненавижу тебя, и я ухожу!

- Отлично, - процедил я, перехватил Кристину за локоть и уже второй раз за не такой большой период времени вывел её за дверь, впихнув её шмотки ей в руки.

- Скатертью дорога. И даже не пытайся мне звонить. Раз ты уходишь, так уходи навсегда. *** Я позвонила в дверь, затем в тысячный раз перевела взгляд на экран своего смартфона – все десять вызовов были без ответа. Что за ерунда? Мне же Олег сам сказал эти отчеты привезти сегодня во что бы то ни стало!

Послышался хруст замка, дверь открылась. Олег выглядел как-то странно. Нет, красив, как обычно, чего уж – сердце замирало. Но был какой-то то ли растерянный, то ли… Не знаю.

Маковецкий был одет в джинсы и футболку. Его светлые волосы были взъерошены, лицо казалось бледным.

- Катя, - просто сказал он. – Привет.

Я развела руками.

- Привет! Знаешь, я до тебя уже часа два дозвониться не могу! Ты же просил отчеты привезти.

Олег устало потер переносицу.

- О, Господи, я совсем забыл. Прости. – Олег открыл дверь, пропуская меня в квартиру. – Проходи давай.

С уличного мороза мне показалось, что здесь жутко жарко. Я почувствовала запах алкоголя и сразу скосила взгляд на Олега.

- Маковецкий, ты что пьян? – спросила я, прищуриваясь. – У нас же завтра конференция.

- Пошли они все к черту. Какая конференция может быть за день до нового года?

Олег повесил мое пальто на крючок, забрал стопку отчетов и, глядя на меня, прислонился к стене.

- Я сразу так и сказала, - ответила я. – Но сейчас-то что? Мы же не будем отменять всё это в девять часов вечера…

Олег промолчал. Да что здесь вообще происходит?!

- Слушай… - сказала я. – Давай я быстро тебе расскажу всё по итоговым отчетам и сразу поеду, а то завтра вставать в такую рань…

- Я уже всё отменил.

- В смысле? – оторопела я. – Как это отменил?

- Вот так, - сказал Олег. – Проходи, давай выпьем.

Он ушел на кухню, а я так и осталась стоять в прихожей с разинутым ртом. Так, ладно. Видно, всё-таки и правда что-то случилось, но говорить – не говорит.

- Маковецкий, что, чёрт возьми, происходит? – гневно спросила я. – Я тащила к тебе эти отчеты через половину города на ночь глядя, а ты тут бухаешь и говоришь, что отменил гребаную конференцию, к которой я готовилась два дня без перерыва! Объяснись, пожалуйста! Я, между прочим, у тебя пока что на работе.

Олег, улыбнувшись, взял меня за руку и притянул к себе. Я так оторопела, что даже не попыталась вывернуться или отступить. Он прижал меня к себе и уткнулся носом мне в макушку.

- Уймись, Соколова, - сказал он. – Перенес на январь – так всем удобнее будет. Ну что, выпьешь со мной?

- Я выпью, - осторожно выворачиваясь из хватки Маковецкого, буркнула я. – Но… Хм… А что пить-то?

- Виски, - ответил Олег, доставая из стеклянного шкафчика с подсветкой широкий бокал.

Я подняла палец, собираясь возразить, но слушать меня никто не собирался. Олег нахлобучил мне виски в бокал и сунул в руку.

Я растерянно постучала пальцем по гладкому стеклу, рассматривая янтарную жидкость, переливающуюся в бокале.

- Ну… Хорошо. Хорошо, если в январе, на самом деле. – Я приподняла бровь, свыкаясь с мыслью, что планы поменялись, и все волнения откладываются на потом. Самое прекрасное, что завтра не надо было рано вставать. – А в январе… это после Куршевеля что ли?

- Куршевель отменяется, - сказал Олег. И я оторопела больше прежнего. Маковецкий развел руками. – Ужасно неудобно перед вами с Серегой, но…

- А что? Почему? – Я отмахнулась, хотя и расстроилась. – Да нам-то что? Мы переживем, не в первой. Заработаем когда-нибудь.

- Мы расстались с Кристиной.

Олег развернулся и пошел в комнату. Я же так и осталась стоять на месте и хлопать глазами, глядя ему в след.

«И в правду лучше выпить», - подумала я, залпом выпивая всё, что было в бокале. Обожгло всю глотку, и я поморщилась. Какая гадость. Голову сразу приятно закружило, и мягкое, расслабляющее тепло разлилось по телу.

- Что у вас произошло? – спросила я, заходя в гостиную. Маковецкий стоял возле окна. – Вы поссорились?

- Она приехала, устроила истерику, сказала, что ненавидит меня и уходит, - ровно сказал Олег. – Я выставил её за дверь. Надоела.

Я тяжело вздохнула и покачала головой.

- Ну… А из-за чего истерику-то она устроила?

- Не могу сказать, - холодно отозвался Олег. - Из-за дури своей.

- Понятно, - пробормотала я, упираясь взглядом в желто-красные потоки огней, переливающиеся внизу, словно артерии города.

- Олег. Ну, ты же понимаешь, что… Вы же помиритесь. Кто не ссориться, особенно перед свадьбой! Ты же купил ей кольцо! А сколько я времени на эту бронь… Ну, в общем. Это все ерунда, разве нет?

- Катя, - так холодно сказал Олег, что я съежилась. – Хватит. Не хочу о ней говорить, вспоминать и думать. Я устал от этого. Пойдем лучше… Не знаю.

- Поиграем в Иксбокс, - на автомате выговорила я, все ещё не вылезая из путающихся мыслей.

- Точно. Отличная идея. Только бутылку принесу.

Я проводила Олега взглядом и подумала, что не узнаю его. Он изменился за последние дни. Он сам, по-моему, не понимает ничего.

*** В общем-то, мы, конечно, напились. Не то, чтобы до никакого состояния, но в одиннадцать мы уже были весьма пьяные, и ржали как сумасшедшие. Смеялись, танцевали, играли в приставку, к тому же, заказали пиццу.

К двум часам уже порядком протрезвели, и Олег в довесок решил заказать суши.

Я все смеялась и просила представить человека, который согласится в два часа ночи стоять где-то за прилавком и готовить суши.

Однако и в два ночи суши, оказываются, вполне успешно могли приготовиться и приехать туда, где их ждали.

И вот половина третьего. Мы сидим в обнимку перед телевизором и смотрим какую-то ерунду. Олег обнимает меня за плечо, моя голова лежит на его груди…

Я наслаждалась этим моментом. Так хорошо слышала, как бьется его сердце, ощущала так хорошо знакомый мне аромат его одеколона. Мне было тепло и уютно, будто бы я была где-то во сне...

Не знаю, сколько времени так прошло. Но мне вдруг стало стыдно перед Кристиной. Олег выставил её за дверь, хоть она и сама сказала, что уходит, а я теперь сижу в его объятиях, мне тут пьем и веселимся, а она наверняка рыдает.

Я отстранилась от Олега и отвела взгляд, когда он посмотрел на меня.

- Знаешь, мне кажется, что всё это неправильно по отношению к Кристине… - выдала я, и у Маковецкого вытянулось лицо от удивления. - Я вам с ней сочувствую и не хочу… В общем. Всё это неправильно, да. Я поеду домой.

- Катя, сейчас полтретьего ночи, - скептически заметил Маковецкий.

Я поднялась с пола. Не без усилий надо сказать. У меня уже зажглась в голове идея, что я какая-то редкая дрянь, которая ломает людям жизни, поэтому решение поскорее уехать только крепло.

- Ну и что, - пожала плечами я. - На такси доеду.

Я направилась в прихожую, собираясь взять телефон и вызвать такси. Но… Нет. Потому что Олег поймал меня за руку, притянул к себе и поцеловал.

Я, наверное, должна была умереть в этот момент. Потому что так сильно моё сердце не билось ещё никогда. Меня словно бы закрутило в каком-то ледяном вихре, при этом сердце мое горело и сгорало, как в огне. Господи, Господи… Это словно какая-то сладость на губах, это какой-то ледяной ветер, свобода… Как ещё мне назвать то, что происходило со мной? Я ведь только могла мечтать о таком. Этот поцелуй был таким нежным, таим приятным, в то же время по-настоящему требовательным.

Я тут же забыла все свои рассуждения о том, какая я плохая, и как мне стыдно перед Кристиной. Нет, не стыдно. Моя любовь, которая так измучила меня, моя болезнь… Она словно бы получила ту усладу, то капельку лекарства, которая чуть-чуть облегчила мою муку…

Я сразу поняла, что в эту минуту моя жизнь ломается. Ломается всё. Мне казалось, что я падаю куда-то в ту самую бездну, в которую так долго смотрела. В ту бездну, которая вдруг начала смотреть на меня. И теперь мне не за что было держаться.

Внутри все горело. Я чуть отвернула лицо.

- Маковецкий, ты что вообще делаешь, а?

- По-моему и так понятно…

Я подняла на него взгляд. Олег был серьезен, хмурился, смотрел на меня так, как, наверное, никогда не смотрел. В его серых глазах не было ни следа какой-то пьяной отрешенности, он прекрасно понимал, что делал. Вот только ему-то это зачем?

- Ты же знаешь… - прошептала я, вдруг начиная заливаться слезами. – Ты же знаешь, как мне тяжело… Ну зачем? У вас с Кристиной… впереди будущее… Ты же должен сделать ей предложение…

- Никаких нас с Кристиной нет, - отрезал Маковецкий.

Я смотрела на него и умирала. Господи, какой же он красивый. Как вообще можно быть таким великолепным?

Олег обнял меня, и я уже продолжала плакать в его объятиях. Конечно же, он всё знал о моих чувствах к нему. Решил использовать? Нет, только не он. Я хорошо его знала. Даже, наверное, слишком хорошо.

Тогда вопрос «Зачем?» всё ещё оставался открытым.

Я стояла возле окна и смотрела на панораму города – ночного города, такого прекрасного, такого притягательного. Какая жизнь в нём кипела, как она менялась, как менялись мы, и наша жизнь…

Олег подошёл ко мне и обнял со спины. Я улыбнулась, повернулась к нему и, едва дрожа, подняла лицо, давая себя поцеловать. Я обняла его за шею, понимая, что всё, всё… Мы вместе в этой бездне, и у нас нет сил, чтобы собрать их в кулак, распахнуть свои крылья и выпорхнуть из неё.

Сил бороться больше не было.

- Никто не должен знать, - прошептала я, глядя ему в глаза. – Об этой ночи… Ты же знаешь, Маковецкий, иначе мы сломаем друг другу жизнь…

- Знаю, - прошептал он, касаясь губами моего лба на мгновение. Он прижал меня к себе, утыкаясь носом в мою макушку. – Никто ничего не узнает. Только одна ночь – и всё.

- И всё, - повторила я эхом, почему-то почувствовав облегчение.