Личная ведьма Тёмного (СИ)

26

Я очнулась от резкого травяного запаха. Приоткрыв один глаз, постаралась рассмотреть помещение: полумрак окутывал комнату, маленькую и по-спартански скудно обставленную. Узкая койка, на которой я лежала, представляла из себя грубо сколоченный ящик. Матрас был набит сеном, которое пробивалось через прохудившуюся ткань и кололо кожу. У маленького окна тумба, на которой в аккуратные ряды были выстроены склянки разных размеров, форм и цветов. Поняв, что оказалась вовсе не дома, как планировала, я подскочила, неуклюже отшатнулась в сторону, снесла низкий столик и, запутавшись в юбках, распласталась на полу. Шум вышел знатный.

— Буянит девка. — Донёсся из-за двери старушечий голос. — Небось все снадобия побила.

— Проверю. — Ответил второй голос, принадлежавший уже пожилому мужчине.

— Сиди! Схожу.

Я попыталась поскорее встать и принять более благопристойную позу. Дверь отворилась как раз в тот момент, когда я прижала пятую точку к жесткому матрасу и чинно сложила ладони на коленях.

На пороге комнаты стояла женщина, старая, скрюченная, совершенно седая. Её глаза были мутными, белыми, судя по всему, совершенно слепыми. Острый нос под поразительным углом изгибался вниз и стремился к подбородку, такому же острому, но чуть загнутому наверх — в профиль её лицо было похоже на месяц. Щуплая, жилистая, с желтоватой кожей, покрытой пигментными пятнами, она была завёрнута в потёртый тёмный халат, доходивший до пола.

— Проснулась? — Проскрежетала старуха.

— Где я?

— Опоили тебя. Точно, опоили. Много сил потеряла, но я хорошее снадобье приготовила, мигом пройдёт.

— Куда вы меня притащили? — По опыту последних недель я поняла, что кричать и ругаться нет смысла, а потому говорила спокойно, вкладывая в каждое слово всё своё достоинство.

— Эть ведь! — Фыркнула та. — А куда ты попасть хотела?

— Домой.

— Так домой и попала. Токма не к себе.

— А к кому? Что это за место? Где Майрион?

— Погодь, резвая! У тебя вопросов больше, чем у меня ответов. А силы ещё не восстановились. Слабая ты. Как ни крути, слабая. — Старуха мелко пожевала губы и покачала головой, уставившись на перевёрнутый столик, будто могла что-то видеть своими слепыми глазами. — Поспи ещё, потом говорить будем, сколько влезет. Токма в следующий раз, как проснёшься, не буянь.

Старуха погрозила скрюченным пальцем и чуть улыбнулась. Я хотела запротестовать и уверить её, что полна сил, но жизнь будто вмиг покинула тело, и оно обмякло, укладываясь на соломенный матрас. Я закрыла глаза и снова забылась сном.

Сны сменяли друг дружку, как в калейдоскопе. Разноцветные картинки, обрывки воспоминаний, дополненные воображением. Сура, с кривой ухмылкой призывающая остерегаться врагов. Майрион, сжимающий в объятиях белую принцессу. Дарк, стоящий у моих ног на одном колене. Всё пронеслось, скомкалось, сменилось новой картинкой.

Моё тело тяжёлое, а ногам тепло. Даже очень. Горячо.

Запах гари и тонкая струйка дамы, поднимающаяся вверх. Я отпускаю глаза и вижу, как разгорается пламя, охватывая жадными языками юбку моего платья. Пытаюсь убежать, но не могу пошевелиться — я привязана к бревну среди огромной площади, набитой людьми.

— Сжечь ведьму! — Кричат одни.

— Убирайся! — Вторят им другие и швыряют в меня объедками.

Я плачу и умоляю отпустить меня домой. Обещаю, что никогда не вернусь в этот мир. Клянусь горожанам в своих чистых помыслах и в том, что лишь хотела помочь.

— Ты делаешь только хуже. — Гремит за спиной знакомый голос. — Наконец-то я избавлюсь от твоего навязчивого присутствия. Ты жалкая, Амели. Ты так и не научилась ставить защиту.

Майрион выходит вперёд и встаёт совсем близко. Огонь не касается его, но всё его тело тоже словно горит. Тёмные языки пламени кружат над головой и облизывают тело.

— Ты жалкая. — Повторяет он, и голос его начинает меняться, ломаться. В нём появляется что-то скрипучее, старушечье. — Ты слабая. Как ни крути, слабая.

Майрион вытягивает руку и хватает меня за шею. В глазах — металл. Ни сочувствия, ни сострадания. Лишь ненависть. Его пальцы сжимаются на моём горле, я слышу хруст хрящей собственной гортани. Захлёбываюсь кровью. Мне больно.

Больно, но я не могу ненавидеть того, кто причиняет мне эту боль.

Я проснулась, крича и держась за горло. Дыхание сбилось, а платье неприятно липло к влажной от пота коже. Я долго не могла понять, где нахожусь, и что мне не угрожает ни костёр, ни Майрион.

— Такое бывает от снадобий. — В дверях, улыбаясь, стоял Сибил. — Моя Ирма готовит отличные отвары, действенные. Но часто они влияют на сон. То, что тебе снилось, не обязано быть правдой.

— Я уже не знаю, где правда, и существует ли она вообще. Будто попала в мир иллюзий, и всё не то, чем кажется.

— Так и есть. — Сибил прошаркал вперёд и присел рядом со мной. — Ты хотела попасть домой, верно?

— А попала сюда. Почему?

— Перстень не перемещает между мирами. Вероятно, артефакт решил, что ты ищешь безопасное место. В тот момент, когда ты попыталась переместиться, ты, вероятно, была напугана. А рядом со мной чувствовала себя спокойно. Так ведь?

— Плевать, если честно. — Отмахнулась я от теории. — Я сбежала с бала, данного в мою честь. Дарк наверняка поднимет на уши всю Эриду. Майрион собирается жениться на другой. Я не могу прочесть пророчество, чтобы привести его в действие. Чувствую себя бесполезной.

— Иногда мы все бываем бесполезны, беспомощны. Это жизнь, Амели, и в ней нельзя не ошибиться. Гораздо ценней тот опыт, который ты прожила, прочувствовав всю горечь ошибок и падений. Зато как сладко потом вставать и расправлять плечи, верно?

— Пусть сам Тёмный разверзнет землю под моими ногами, если эта девочка будет способна подняться и расправить плечи на голодный желудок. — Ирма стояла в дверях, уперев руки в бока. — Тощая, точно уличная кошка.

— И то верно. — Согласился Сибил. — Моя старушка готовит лучшее рагу на Эриде: наваристое и густое. Пойдём, отобедай с нами, прежде чем пуститься в путь.

Я не стала спорить — при упоминании о еде мой желудок сжался и затянул печальную песню.

***

Сибил оказался прав, рагу Ирмы волшебным образом исчезало из моей глубокой миски и таяло во рту. Ни один изысканный ужин не шёл в сравнение с этой простой деревенской едой.

— Дарк уже спохватился? — Я обмакнула кусок хлеба в ароматный бульон и отправила в рот.

— Ищет, ищет. — Кивнул Сибил. — Но не найдёт. Если только не решит обшаривать каждый дом. След артефакта ему засечь не удастся — он ведь и не знает, каким способом ты исчезла.

— Но Майрион наверняка догадался.

— Уверен, Майрион рад, что ты сбежала.

— Как же! Небось, рванул к невесте…

— В любом случае, он не выдаст ни тебя, ни меня. — Сибил не стал переубеждать меня насчет невесты, и я почувствовала укол обиды. — Наверняка король отправит его с отрядом на поиски, но Майрион умный мальчик. Он знает, что Дарк хочет использовать тебя в каких-то тёмных целях.

— Был бы Майрион умным, не притащил бы меня на Эриду.

— Не он, так другой. Поверь, тебе повезло, что за тобой отправили именно его. Другой мироходец сразу отдал бы тебя Энидарку.

— Майрион тоже хотел. Он был обременён мной, как ребёнком, с которым ему поручили возиться. Я слышала, как Валир уговаривал его приглядеть за мной до инициации.

— Он умный мальчик. — Многозначительно повторил Сибил. — Убедил совет в твоей несостоятельности. Убедил Дарка в необходимости тебя подготовить.

— И Дарк сразу поверил?

— Я наслышан о твоём первом знакомстве с членами совета и королём. — Сибил расплылся в улыбке.

Я покраснела, припомнив, как болталась вниз головой, захваченная в плен собственноручно сделанным канатом из постельного белья. А затем как пришла на званный ужин с Энидарком в таком виде, будто жила в хлеву, со свиньями.

Чтобы скрыть смущение я поднесла тарелку к губам и выпила остатки бульона. Ирма, следившая за мной слепыми глазами, подскочила с места и пришла с добавкой.

— Боюсь, в меня не влезет столько. — Пыталась я вежливо отказаться, чтобы не показаться обжорой. На самом же деле я готова была съесть ещё хоть пять добавок.

— Не стрекочи. — Ирма плюхнула в миску целый половник рагу, а в руки мне вручила толстый кусок мягкого, свежего хлеба. — Идти далёко тебе.

— Куда идти? — Спросила я, набив рот едой.

— Ответы искать. Мои глаза давно слепы, но я вижу мир сердцем. Я чувствую пути людей, и твой путь тернист и опасен. Ты слабая ведьма…

Слова Ирмы снова резанули по живому, а в голове возникли отрывки ужасного сна.

— Может, перестанете называть меня слабой? Это мало походит на напутственную речь.

— Ты слабая ведьма, — твёрдо повторила Ирма, — но сильный человек. В тебе есть стержень, и Сибил был дураком, сравнив тебя с хрупким цветком. Ты запуталась и заплутала. Кажется тебе, что бродишь во тьме и не можешь найти выход. Тьма и есть выход.

— Как это понимать?

— Я вижу твою дорогу — то не мощеная золотом улица, а узкая тропинка, виляющая меж деревьев. В тенях прячутся монстры, но это лишь твои страхи. Настоящая опасность исходит от того, кто не скрывался и не таился. Помоги ему, и поможешь остальным.

Я замерла. Рагу комом встало в горле. Ирма тоже выглядела немного напуганной, словно её губами говорил кто-то другой. Сибил молчал, лишь напряжённым взглядом сверлил морщинистое лицо жены.

— Куда мне идти? — Вздохнув, спросила я. Кажется, я смирилась с тем, что неприятностей мне не избежать.

— Артея помогает всем, кто запутался. — Сказал Сибил. — Следуй за ней, она проведёт тебя нужной дорогой.