Личный опыт

Часть 17

Гарри Поттер вырос в приюте. Сколько себя помнил мальчик — вокруг были серые стены, равнодушные взрослые и никого вокруг. С друзьями у мальчика не сложилось, потому что издеваться над слабыми он не мог, всегда стараясь помочь, а в обществе маленьких зверят это было просто не принято. Куда девались родители мальчика и были ли они когда-нибудь, Гарри не знал, он просто жил, как умел.

Эту девочку Гарри увидел в школе. Желавшая выделиться, чтобы порадовать родителей, она вызывала насмешки и издевательства, поэтому Гарри не мог не встать на защиту кудрявой, вечно нерасчесаной девочки. У Гермионы были родители, которым она совершенно точно была нужна, ведь в понимании Гарри иначе и быть не могло. Поэтому лет в десять, когда не справившаяся с собой девочка исповедовалась в руках защищавшего ее от всех, кроме родителей, мальчика, Гарри узнал нечто, что обрушило его мир. Жизнь Гермионы от приютской отличалась, как оказалось, мало. Мальчик принял этот факт.

В одиннадцать за ним в приют пришел Хагрид, только вот перед полувеликаном стоял не забитый родственниками мальчишка, а вполне сложившаяся личность. Гарри уже было для кого и ради кого жить, поэтому сказки про великого человека и «вот такусенького» мальчик интерпретировал совсем не так, как хотелось тем, кто устроил этот спектакль. Узнав, что и Гермиона едет в Хогвартс, Гарри обрадовался, твердо зная, что будет защищать ее до последнего вздоха.

— Сама не ходи, — попросил девочку мальчик, услышавший Малфоя. — Учитывая, как со мной поступили, их не остановит ничего.

— Хорошо, Гарри, — кивнула доверявшая ему Гермиона, ведь в ее жизни был только один человек, поддерживавший и согревавший девочку. — А…

— Даже не пытайся, — понял Гарри. — Баллы ничего не решают, я узнавал, а они… не оценят.

— Ты уверен? — спросила девочка и сникла. Других вариантов, кроме знаний, у нее не было, а как подружиться, девочка просто не знала.

— Делай, как я, — улыбнулся мальчик, вовлекая девочку в круг общения с другими ребятами. А вот рыжего он почему-то не принял.

На Поттере не работали чары подчинения, а от части зелий его рвало, как и Гермиону, кстати. Правда, что это значит, оба не понимали, зато отлично сообразили чистокровные девочки, опасаясь задевать эту пару. Так потянулось время… Профессор Снейп со своей детской ненавистью вызывал только грустную улыбку. Правда, ненависть утихла после отповеди мальчишки, которую мужчина проверил в тот же день. И отповедь, и себя…

— Вы избалованный, несносный мальчишка, мистер Поттер! — выкрикнул мистер Снейп.

— Знаете, профессор, я вас считал взрослым человеком, — на лице Гарри было разочарование. — А вы ведете себя, как малыши у нас в приюте. Может быть, вам леденец дать, чтобы вы утешились?

— Как, в приюте? — не понял Северус, немедленно выйдя из класса. Он даже пропустил всю остальную речь мальчика мимо ушей, так желал проверить. Что же, он проверил… а потом, обнаружив зелья у себя в крови, многое понял, но Гарри это было все равно. Мальчика шантажировали Гермионой, единственным родным человеком на свете, отчего Гарри собирался сбежать с девочкой после пятого курса. Ни за какой Магический Мир сражаться он не собирался, тем более что маги продемонстрировали свое лицо на четвертом курсе.

Гибель Гермионы, закрывшей его собой, Гарри уничтожила так же, как он затем уничтожил фактически весь мир. Последнее, что юноша испытывал, и было этой болью, страшной, непрекращающейся болью в груди. Глаза заслонили от него весь мир. Мертвые глаза самой любимой на свете девушки. Более ничего юноша не воспринимал.

Воющий, будто от нестерпимой боли, мальчик на вид лет восьми, моментально привлек внимание полиции, тем более что обнаружился на лондонской улице, совсем в этот час не пустынной, но люди не обращали внимания на ребенка, кричавшего так, что полицейский просто схватился за сердце. Парамедики, глядя в остановившиеся зеленые глаза ребенка, попытавшегося ускользнуть за грань, доставили малыша в ближайшую больницу. В таких случаях страховка, формальности и прочее не играло никакой роли — врачи спасали детскую жизнь. По какой-то потирающей маленькие ладошки случайности больница оказалась королевским госпиталем, врачи которого узнали ребенка просто по глазам, связавшись затем с герцогиней Росс.

Неизвестный мальчик не стабилизировался, даже будучи интубированным. Он просто будто не хотел жить, заставляя специалистов разводить руками. Алисия же, с которой связалась больница, пошла к детям. Что-то было необычным не только в состоянии обнаруженного мальчика, но и в самом факте его обнаружения.

— Герания, — обратилась женщина к едва проснувшейся девочке. — Из больницы сообщили о том, что обнаружен ребенок, мальчик, похожий на тебя.

— В каком он состоянии? — сразу же вспомнив сон, поинтересовалась Ленка, начав собираться. — Дад, помоги с пижамой, пожалуйста.

— Конечно, — прогнавший сон мальчик принялся переодевать сестренку. — Не спеши, там доктора, они помогут.

— Говорят, что только кричит очень страшно, — передала Алисия слова врачей, заставив целительницу кивнуть. Она точно что-то знала.

— Надо Гермиону с собой взять, — Ленка, разумеется, помнила, кто в том мире был основой существования Гарри. — И поедем спасать брата от него самого.

— Брата? — удивился Дадли, но девочка сразу же обняла его.

— Ты мой, навсегда, — проинформировала она мальчика. — А в больнице сейчас Гарри Поттер, мой брат из другого мира. Он к Гермионе притянулся, — нашла объяснение девочка.

— Дожили, — вздохнула Алисия. — Только с магами закончили, иные миры начались… К психиатру, что ли, сходить?

— Психиатры это не лечат, — улыбнулась Ленка, вполне понимая женщину, хотя тут она помочь не могла.

Гермиона, конечно, сильно удивилась. Очень даже сильно, можно сказать, но Герании кудрявая девочка верила абсолютно, как и маме Петунии, поэтому, быстро одевшись, она была уже готова отправляться туда, куда сказали. Рассказ про брата целительницы воспринимался как сказка, а вот Петуния поняла. И поняв, женщина стремилась в больницу, чтобы обнять малыша, в жизни которого ее не было. Так и не познавшего тепла ребенка. Автомобиль сорвался с места, распугивая других участников движения сиреной.

***

— Мальчик, ориентировочно семь-восемь лет, доставлен с предварительным диагнозом «сильное эмоциональное потрясение», установлен диагноз «синдром Такоцубо», в сознание не приходит, неконтактен… — докладывал встретивший семью Росс кардиолог. — По внешнему виду похож на юную леди, — он показал на Геру.

— Пойдемте, покажете, — настроенная на работу Ленка уже вызывала в памяти чары, направленные на такую кардиологию. Синдром разбитого сердца, учитывая, как мальчик умер в своем мире, сюрпризом совсем не был. — Гермиона, за мной, не отставать!

— Хорошо, Гера… — все еще удивленная кудрявая девочка послушно шла за коляской.

— Вот здесь… — показал врач, получивший указания ничему не удивляться и не мешать.

На функциональной кровати палаты интенсивной терапии лежал ребенок, устремивший глаза в потолок. Дышал он только за счет аппарата, медикаменты не работали или работали ослабленно. В общем-то примеры именно такого состояния в книгах были. Вылечить возможность была, вот только последствия… Ленка тяжело вздохнула, накладывая дополнительные диагностические чары и следя за кардиомонитором. Увиденное девочке совсем не понравилось, потому надо было сначала погрузить ребенка в сон, потом починить все, что возможно, а вот потом можно было и стимулировать.

— Какой он хороший… — как-то очень тихо прошептала Гермиона. — Какой-то теплый…

— Сейчас вылечим, и сможешь даже обнять, — сообщила ей Ленка, погружая брата из другого мира в сон.

— Правда? А он меня не… — тихо спросила кудрявая девочка.

— А он здесь появился только потому, что здесь есть ты, — хмыкнула работающая зеленоглазая целительница. — Все, мне не мешать.

От этой информации Гермиона застыла, пытаясь ее осознать, и не могла. Девочка видела отношение Дадли и Геры, мечтая о том, что однажды, возможно… А Ленка правила Такоцубо, понимая, что последствия будут. Далеко не все можно было исправить магией, реабилитация по-любому будет нужна. Ее руки летали, выплетая сложные жесты, пот заливал глаза, но целительница работала, даже чувствуя все усиливающееся утомление. Через «не могу» она исправляла все то, что могла исправить, и вот, наконец, у Ленки получилось. Теперь важна была синхронизация.

— Гермиона, подойди к его кровати и, по моему сигналу, скажи ему: «Здравствуй, Гарри», понятно? — распорядилась целительница.

— Не знаю, зачем это нужно, но сделаю, — уверенно кивнула Гермиона, подойдя к кровати, на которой спал порозовевший мальчуган.

— Сейчас! — скомандовала Ленка, отфиксировав просыпание.

— Здравствуй, Гарри, — сразу же произнесла кудрявая девочка. Глаза мальчика медленно раскрылись, заставив Гермиону замереть. На нее никто никогда прежде так не смотрел — даже слов не было, чтобы описать взгляд этого мальчика по имени Гарри.

— Вот и ладненько, — удовлетворенно заявила целительница, обняв Дадли. — Пойдем, — шепнула она.

В палате интенсивной терапии двое детей неотрывно смотрели в глаза друг друга, а маленькая девочка в сияющих одеждах где-то вне мира смеялась и плакала, прыгая от радости. Вбежавшие на зов монитора доктора сразу же разинтубировали и проверили мальчика, помня еще по Герании тезис о том, что разлучать детей в таком состоянии нельзя, а он все смотрел, будто вбирая в себя образ такой юной, но единственной на свете… И Гермиона чувствовала что-то родное в этом взгляде, что-то важное для нее самой.

Гарри смотрел на невозможное чудо, ведь он сам видел смерть самой любимой девочки на свете. И вот теперь она смотрела на него своими медовыми глазами. Хотелось просто убить всех магов, чтобы никто и никогда не посмел причинить ей вреда, ведь Гермиона была настоящим чудом. Наконец их побеспокоили, в палату вошла зеленоглазая женщина. Мягко улыбаясь, Петунья погладила потянувшуюся к ней Гермиону и замершего Гарри.

— Добро пожаловать домой, родной мой, — проговорила женщина, но он будто не слышал этого.

— Гарри… Гарри Росс, восемь лет, записали? — поинтересовался женский голос из коридора. — Если он транспортабелен, готовьте. Нам ему еще рассказывать все то, чего мальчик не знает. А мне пытаться объяснить все это так, чтобы не заинтересовать психиатра.

— Тетя Алисия, а вы скажите так… — Ленка построжела и, стараясь не смеяться, заявила: — Во всем виновата ма-а-агия!

— И облегчить работу психиатру, — сварливо заметила женщина. — Ладно, забирай брата, дома разберемся.

Действительно, появившийся будто из воздуха мальчик создавал свои проблемы, а Ленка только вздыхала, предчувствуя допрос дома. Допроса сильно не хотелось, да и устала она так, что шевелиться не могла, что отлично чувствовал Дадли, погладивший сестру.

— Гера очень сильно устала, пока лечила, — заявил мальчик, продолжая гладить девочку. — Ее нужно покормить, и спать!

— Сейчас покормим, — ответила ему Алисия, наблюдавшая за плачущей над мальчиком Петуньей. — Поспит уже в машине… М-да… Так, я правильно понимаю, что Гермиону с найденышем лучше не разлучать?

— Правильно, — кивнула Ленка, приоткрывая один глаз. — Она-то еще ничего не понимает, а вот он без нее умрет.

— Надеюсь, мне расскажут, что происходит, — проговорила герцогиня Росс, отправляясь отдать необходимые распоряжения.

Подумав о бардаке, Ленка вздохнула. Учитывая маленькие шаловливые ручки, происходящее имело хоть какую-то логику, но объяснять и рассказывать придется много, это девочка просто знала. Гарри же просто смотрел на свое чудо, шепотом повторяя ее имя с такими интонациями, что Гермиона вскоре уже плакала от избытка эмоций. День оказался полным неожиданностей, хороших или плохих — покажет только время.