Личный опыт

Часть 18

В машине Гермиона держала Гарри за руку, при этом выражение лица мальчика было таким, что плакать хотелось даже Ленке. Но юная целительница вымоталась так, что едва смогла покушать, крепко уснув в машине. Дадли гладил сестренку так, как ей нравилось, охраняя сон девочки. Петунья вытирала глаза, а Алисия пыталась понять, что происходит, получалось пока не очень.

— Сестреночка, родная, — тихо и очень нежно проговорил Дадли. — Всех спасает, всем помогает, только себя не может…

— Кого еще спасла Гера? — поинтересовалась Алисия, предчувствуя что-то необычное.

— Детей в хосписе, — объяснил мальчик. — Они умирали, а у сестренки были силы, наверное, ей дали эти силы для того, чтобы она себя спасла, а она взамен…

— Спасла онкологических больных… — маги очень четко высказались в отношении того, кто именно может это сделать и при каких условиях, да так, что поверила и герцогиня. — Надо с хосписом связаться, — поняла женщина. — А то будут у нас танцы с чудесным исцелением…

— Она у меня самая лучшая… — голос мальчика был таким, что Ленка улыбнулась сквозь сон.

Автомобиль очень быстро домчался до замка, всех детей устроили в кроватях, давая выспаться и отдохнуть. Гарри еще надо было лежать, даже несмотря на то, что внешне он был здоров, но никто рисковать не хотел. Алисия отправилась в свой кабинет, секретить факт чудесного исцеления, а Петунья осталась с детьми, которых неожиданно стало больше. Стоило Ленке проснуться, а Гарри, наоборот, уснуть, Гермиона сразу же вцепилась в сестру. Когда было нужно, кудрявая девочка умела добиваться своего.

— Расскажи, пожалуйста, — попросила она, чувствуя себя какой-то повзрослевшей. — Что случилось с Гарри?

— Миры бывают разные, Миона, — тяжело вздохнув, объяснила девочка, заметив, что Гарри, тем не менее, не спит. — В одном из таких миров Гермиона Грейнджер была всем для Гарри Поттера, погибнув закрыв его собой, и от этого он не смог жить, последней своей волей просто уничтожив мир, в котором не было Гермионы.

— Меня? — удивилась Гермиона, чувствуя, что все сказанное ей — правда. На минуту возникло ощущение, что ее хотят к чему-то принудить, но оно быстро прошло, ведь перед ней лежала Гера, девочка, которой временами было очень больно, но несмотря на это, она лечила других. Геранию никто не принуждал, она просто была такой, и Гермиона гордилась сестрой.

— Его душа притянулась к тебе, — объяснила ей Ленка, думая о том, что для восьмилетней девочки, даже многое пережившей, это будет слишком. — Тебя ни к чему не принуждают, но…

— Без меня Гарри умрет, — уверенно произнесла кудрявая девочка, в памяти которой вставали картины, которые никогда не случались, и говорили никогда не виданные прежде люди. Единственное, что было знакомым — это Гарри. — И я без него… Тоже?

— Этого я тебе не скажу, — покачала Ленка головой. — Просто не знаю…

— А почему я вспоминаю то, чего не было? — удивленно спросила Гермиона. — Ведь даже Хогвартса уже нет, а я помню, как он меня впервые… — ее голос прервался, чтобы закончить шепотом: — Поцеловал.

— То есть вы хотите сказать, — заговорила вернувшаяся Алисия, — что мальчик стал снова ребенком, при этом сохранив память о том, как погибла его любовь и он сам? А Гермиона теперь «вспоминает» то, чего не было? И как это называется?

— Не знаю, — пожала плечами Ленка. — Все как-то очень быстро завертелось, я ничего не понимаю, честно говоря, но Гарри никто не бросит, хотя ему надо рассказать, чем наш мир отличается.

— Тринадцатая, признавайся, — Мия строго посмотрела на готовую заплакать малышку.— Это не я! Ну не я это! — хныкнула девочка в сверкающем платье, прикрывая попу ладошками. — Ну чтоб мне Дамби не разбякивать никогда!— А кто тогда? — удивилась сразу же поверившая малышке наставница.— Я… — тихо сообщила Ария, полностью скопировав позу Тринадцатой.— Детский сад, — вздохнула Мия. — А тебе это зачем?— Ну та Гермиона тоже хотела жить и любить… — объяснила юная демиург, готовая завалить дипломный мир. — Душа ее сгорела, но немножко памяти осталось, яркие моменты, вот я и…— А то, что этому ребенку такие стрессы не нужны, никто не подумал… — проронила наставница демиуржек. — Это дети, понимаешь? Живые люди, а не игрушки! И, главное, теперь уже и не спросишь…Тринадцатая тихо плакала оттого, что подумали на нее, Ария всхлипывала, осознавая свою вину, а Мия остро сочувствовала Ректору, так остро, что тот подавился яблоком, размышляя о грядущей защите дипломных миров у юных оболтусов. Кто его так активно поминает, ректор, правда, решил не выяснять, зато очень по-доброму улыбнулся старый учитель.

Как-то выяснив, что произошло, Алисия только вздыхала. Если Дадли и Герания были связаны намертво, что воспринималось нормально, то с Гарри и Гермионой все было непросто. Мальчик, узнавший о том, что у него есть тети и сестра, осознававший тот факт, что любимая жива, хоть и маленькая, просто расплакался. Нельзя сказать, что для истерики совсем не было причин, поэтому его успокаивали все вокруг, рассказывая по ходу действия о том, что Пожирателей, Темных Лордов и Дамблдора уже нет, Хогвартс закрыт, работая как памятник архитектуры, а школа теперь совершенно обычная. Все это в голове мальчика, у которого доселе была только Гермиона и больше никого, не укладывалось.

***

Гермиона засыпала рядом с Гарри. Девочка бы, может быть, и смущалась такому соседству, но мальчик так смотрел, что она просто не посмела заикнуться о разных кроватях. Да и, положа руку на сердце, Гермионе хотелось лежать, прикасаться, обнимать… память, неожиданно выдавшая сцену, в которой повзрослевшая Гермиона обнимала совсем большого Гарри, что-то изменила в девочке, а Гарри просто видел чудо, не воспринимая больше ничего вокруг.

Утро началось с нежного касания губ мальчика. Гермиона именно проснулась оттого, что ее век как-то очень нежно коснулись губы Гарри. Это было так необыкновенно, что в первый момент девочка даже зажмурилась, но потом открыла свои глаза, встречая полный любви и восхищения взгляд. Гарри смотрел на нее так же, как Дадли на Геранию, и от этого хотелось плакать, потому что девочку еще никто и никогда так не любил.

— С днем рождения, жизнь моя, — прошептал Гарри, погладив Гермиону. — Будь счастливой…

— Я… день рождения? У меня? — удивилась девочка, знавшая только о факте того, что он есть.

— У тебя сегодня день рождения, — проговорил мальчик, подумав о том, что за всеми тревогами его Гермиона потерялась в календаре.

— С днем рожденья! С днем рожденья! С днем рожденья тебя! — в комнату въехала Гера, вошли Дадли, мама Петунья и тетя Алисия, распевая поздравление. Глаза Гермионы стали большими, она такого никогда раньше не видела.

Позже, уже переодевшись в какое-то очень красивое платье, девочка сидела за столом, крепко держа за руку своего мальчика, которому на ухо Ленка объяснила, что у Гермионы это первый в жизни день рождения, потому что… И Гарри понимал, что его чуду жилось не менее грустно, чем ему самому. Мальчик хотел бы уничтожить всех, кто посмел заставить плакать его любимую девочку. Хорошо, что это успели сделать до него, потому что восьмилетний пацан на тропе войны…

Сегодня Ленка себя не очень хорошо чувствовала, поэтому ей было хорошо полежать, Дадли остался с ней, а Гермиона, Гарри и Петунья отправились в парк аттракционов. Мальчику было непросто, но он принял тот факт, что сестре не надо к аттракционам, интерпретировав по-своему, конечно. Когда все уехали, девочка попросила Дадли полежать рядом. Сегодня ей что-то хандрилось, хотя немедленно наложенные чары и не показывали ничего необычного. Просто стало грустно…

— Что с тобой, сестренка? — поинтересовался Дадли, ложась рядом с ней.

— Как-то грустно стало, — всхлипнула Ленка, на что брат грустно улыбнулся и обнял девочку, очень бережно как-то и ласково.

— Это ты поплакать хочешь, — объяснил мальчик, гладя свое самое большое на свете чудо. — Из-за болезни, потому что больно, потому что много чего нельзя, потому что не такая, как все… Но плакать нельзя, вот тебе и хнычется, понимаешь?

— Ты все это уже видел… — услышав в голосе брата опыт, которого у детей просто не может быть, Ленка в очередной раз поняла: Дадли спасал ей жизнь, годами спасал. — Ты святой, братик…

— Совсем разгрустнелось моей хорошей сестреночке, — понял мальчик, принявшись переодевать Ленку, чтобы вывезти на улицу. — Сейчас поедем на улицу гулять, будем собирать листочки, рассказывать сказки и улыбаться. Сейчас Дадлик оденет сестренку, потом посмотрит, может, на кухне чего поесть с собой будет, — очень ласково объяснил Дадли.

— Что нужно милорду с кухни? — поинтересовался неслышно появившийся слуга. Персонал даже и не пытался предложить помощь в одевании девочки, посмотрев разок, как это делает Дадли. Заставлять ребенка плакать никто не хотел, а тут нужен был опыт, судя по всему.

— Сестренке сейчас бы леденец на палочке, — вздохнул мальчик, отлично знавший подобное состояние Геры. — Ну или корочку хлеба, чтобы пососать…

— Сейчас все будет, — не первый год работавший в замке мужчина просто поражался силе воли и силе духа этих детей, история которых тайной совсем не была.

— Ну, Дад… — Ленке действительно не хотелось сейчас быть доктором, а просто маленькой девочкой. Хотелось плакать, потому что «побегать» ей недоступно. Доктор в ней будто отступила куда-то вглубь сознания, и только Дадли знал, как себя правильно с ней вести.

— Ничего, маленькая моя, все будет хорошо… — очень ласково проговорил мальчик, поблагодарив за принесенную сладость. — Вот леденец, посмотри, какой он красивый, так и просится в рот, — разговаривая с Ленкой, как с очень маленьким ребенком, Дадли добился переключения внимания девочки на леденец.

Глядя из окна на гуляющих детей, Алисия просто поражалась тому, как мальчик заботится о своей сестре, хоть они и не родные по крови. Она сама и не представляла, что из депрессии можно вывести именно так — леденцом, лаской, прогулкой вдвоем… То, что девочку накрывала именно депрессия, женщина, предупрежденная об опасности такого состояния для инвалидов, видела, уже думая вызвать специалистов, но пацан справился сам, как, видимо, справлялся все эти годы. Таким можно было только восхищаться.

Вернувшись к делам, герцогиня задумалась. Шум в хосписе погасить удалось, дети говорили о том, что с небес к ним спустился ангел, а родители неожиданному излечению были рады так, что обещали молчать. Четырнадцать счастливых семей, четырнадцать детей, перед которыми неожиданно открылась вся жизнь… За одно это девочку можно было канонизировать, хотя и понять было сложно — вместо того, чтобы помочь себе, она спасла детей. Трудно было английской герцогине понять такое самопожертвование, трудно…

Тем не менее, школу следовало предупредить еще и о том, что Гарри за косой взгляд на Гермиону может и… хм… А нужно ли их отправлять в школу? Еще раз хорошо подумав, Алисия решила, что пока будет достаточно домашнего обучения. Нужны были учителя именно для домашнего обучения, поэтому женщина решила связаться с мистером Шлоссером, предпочитавшим, чтобы к нему обращались «герр».

Гермиона же была счастлива в парке аттракционов. С ней был Гарри, и девочка ловила себя на мысли, что именно мальчик и есть ее самый большой подарок на первый в жизни день рождения. Покатавшись на аттракционах, которых раньше и не видели никогда, Гермиона и Гарри вдруг уселись на скамейке в парке, глядя в глаза друг другу, где и просидели бы до вечера, если бы Петунья не вспомнила о торжественном ужине. Женщину к тому же беспокоило состояние Геры с утра — девочка была бледноватой, но Алисия оставалась в замке, так что… К тому же этот день был первым празднуемым в жизни Гермионы…