Лицом к лицу

(Но ведь все это запрещено и союзниками, да и конституцией ФРГ! Как же власти могут спокойно констатировать фашизм? Разве вправе люди видеть нацизм подле себя и не давать ему бой? Или это не в интересах влиятельных сил ФРГ, точнее говоря, тех сил в этой системе, кто имеет все основания любить "великое прошлое"? - Ю. С.)

Неонацистские группы стремились к тесному сотрудничеству с зарубежными нацистами. Причем особую роль поставщика обширного пропагандистского материала сыграла "Зарубежная организация возрождения нацистской немецкой рабочей партии" американца Гарри Лаука.

Число зафиксированных разбойничьих выступлений правых экстремистов возросло почти до одной тысячи. Это самая большая цифра с 1960 года. Во всех случаях велось следствие, частично безрезультатно.

На конец 1978 года 427 членов правоэкстремистских организаций были заняты в различных сферах государственной деятельности (федеральных, местных, коммунальных).

Из общего числа членов правоэкстремистских организаций 218 человек состоят на службе в федеральных органах и заняты в следующих учреждениях: трое относятся к федеральной пограничной службе, 92 - к военному ведомству, из которых 64 - военнослужащие, а 28 - вольнонаемные. Военнообязанные сюда не включены.

Из 133 членов правоэкстремистских организаций, состоящих на службе в местных органах, заняты: в школьном образовании - 47, в юстиции - 17, в финансовых органах - 11, в полиции - 15.

Из общего числа 427 членов правоэкстремистских организаций на государственной службе состоят: 309 - чиновники или солдаты, 74 - служащие, 44 - рабочие; 309 чиновников и солдат подразделяются на следующие служебные категории: высшие инстанции - 36, ответственные посты - 87, служащие среднего звена - 120, просто служащие - 66.

(Объективизм хорош, слов нет; но по отношению к нацизму он стал возможен лишь после нашей Победы, когда в Нюрнберге начался "Суд народов". До тех пор пока новые нацисты работают в высших инстанциях (!) государства, не скрывая своего нацистского существа, он невозможен, точнее говоря, преступен. - Ю. С.)

...Правые экстремисты (в частности, НДП) открыто признают, что будут добиваться "нового порядка", в котором "взаимоотношения человек - народ жизненное пространство" будут составлять "неразделимое жизненно важное целое". Наивысшим руководящим принципом этого "национал-демократического общественного строя" будет "благосостояние нации", то есть интересы общества будут превыше интересов личности.

"Национал-демократический общественный строй" заставляет граждан страны ввиду требуемой доминирующей установки "нация как единое целое" играть роль слепых "получателей приказа".

Во всей пропаганде НДП со дня ее основания проявляются нацистские и особенно расистские черты. Неудивителен тот факт, что предшественниками НДП были правоэкстремистская "Немецкая имперская партия" и запрещенная в 1952 году "Социалистская имперская партия". Партия и сейчас не отошла от расово-биологических и основанных на нацистской идеологии авторитарных положений времен своего образования.

Расистские черты правых ультра выражаются в лозунгах: "Кровь стремится к крови", "Биологическая сохранность нации". Поэтому НДП потребовала выезда из ФРГ всех иностранных рабочих, так как якобы "существует угроза возникновения новой турецкой державы на территории "бывшего германского государства". Партия призвала своих членов к началу "национального движения за рейх" с целью государственного "сплочения всех немцев внутри закрытого германского региона".

Партия воспевает нацизм. "Молодые национал-демократы" потребовали присуждения Нобелевской премии мира Рудольфу Гессу. Новые нацисты хотят создать государство, которое было бы похоже или по крайней мере напоминало нацистское. Они требуют: "Должен прийти национал-социализм, чтобы вычистить это дерьмовое государство". "Или мир будет национал-социалистским, или же погрязнет в хаосе еврейского материализма". Нацисты восхваляют учреждения и деятелей нацистской диктатуры, особенно Гитлера, которого называют "великим сыном Германии"; они утверждают, что "идеи фюрера переживут века, его личность будет светить, пока жив хоть один политик".

Главное стремление неонацизма - преуменьшить серьезность преступлений нацизма или даже совсем отрицать их. "Только дурак или предатель может сегодня утверждать, что хоть один еврей был уничтожен в концентрационном лагере. Тела сжигались в крематориях, чтобы избежать эпидемий. Все свидетели-евреи, которые болтают об уничтожениях в газовых камерах, дали ложные показания. Уже доказано, что "еврейские банды в американской военной форме" заставили построить фиктивные газовые камеры в концлагере Дахау и печи для сжигания людей в Освенциме, чтобы сделать "агитматериал против немцев".

Все неонацистские круги являются расистскими по своей сущности. По их мнению, немцем может быть только "сознательный и убежденный ариец, так как только арийцы зажигают свет, который тушат низшие расы". "Нужно защищать" чистоту крови, так как "мы - северный народ. Метисы биологически не могут быть немцами".

Руководитель мюнхенских правых экстремистов доктор Фрей присудил "Европейскую премию свободы немецкой Национальной газеты" бывшему полковнику авиации Геринга Гансу Ульриху Руделю из Куфштейна, который передал деньги (10 тысяч марок) в распоряжение проживающего в Италии военного преступника, бывшего майора Редера (который по приказу Гиммлера и Геббельса расстрелял 20 июля 1944 года участников антигитлеровского заговора).

Неонацистские тенденции проявляются и в военно-спортивной группе Карла Гейнца Гофманна из Герольдсберга. Он поддерживает связи с неонацистскими кругами. Так, например, 26 февраля 1978 года он с группой членов своей организации принимай участие в одном из мероприятий союза "Бюргер унд Бауернинициативе" в Гамбурге. Группа Гофманна проводит военные игры с использованием списанных военных передвижных средств (танков) и саперных приборов, в которых участвуют до 400 членов. Во время проведения мероприятий члены группы одеты в форму, подобную СС. В июле 1978 года во дворце Ермройт, купленном на деньги любовницы Гофманна, состоялась манифестация, в которой участвовало 250 правоэкстремистских демонстрантов. Гофманн, который поддерживает контакты с доктором Фреем из Мюнхена, дал интервью иностранным корреспондентам, в частности из Италии, Канады, Испании и Нидерландов. Гофманн пытался также путем переиздания зарубежной пропагандистской литературы усилить контакты с заграницей, в особенности с Англией и Францией. "Группа Гофманна" издает газету "Коммандо" на нескольких языках, которая должна вербовать себе сторонников за границей. (Именно этот Гофманн повинен во взрыве в Мюнхене на ярмарке, где погибли десятки людей. Но его даже не привлекли к суду. - Ю. С.)

Правоэкстремистская группа "Немецкая культура европейского духа" основана еще в 1950 году поэтом СА Гербертом Бёме (любимец Гитлера. - Ю. С); насчитывает в своих рядах свыше тысячи членов (в основном люди свободных профессий, художники, поэты, люмпен), разбита примерно на три дюжины подгрупп. Цель - сохранение "национального культурного наследия".

Бывшие руководящие деятели нацизма, такие, как коммерсант Вернер Кёппен, Генрих Гертле из Мюнхена, редактор печатного листка "Клютер Блэттер", а также друг и помощник Геббельса - Вильфред фон Овен, оправдывают в своих рефератах нацистский режим и называют сопротивление Гитлеру "предательством".

"Дойче вохенцайтунг", вторая по величине правоэкстремистская еженедельная газета, провозглашает, что немецкая нация достигла "за 12 лет третьего рейха самых больших успехов за всю свою историю"; Гитлер является "великой движущей силой века", который "со своим национал-социализмом лишь один понимал великую идею нашей нации". "Не приди Гитлер к власти, диктатура пролетариата стала бы действительностью".

Немецкие правоэкстремисты, особенно неонацистские группировки, усилили свои связи с единомышленниками за границей, как с отдельными лицами, так и с организациями и издательствами в Бельгии, Бразилии, Дании, Франции, Великобритании, Австрии, Швейцарии, Испании и США.

Особо следует выделить "Зарубежную организацию возрождения национал-социалистской немецкой рабочей партии - НСДАП - АО". Основанная в 1972 году американцем Гарри Лауком из Линкольна, штат Небраска, организация усилила ныне свою пропагандистскую деятельность. В ФРГ ввозится огромное количество значков и листовок с фашистскими крестами, а также антисемитские нацистские лозунги, призывающие к применению силы. (А что власти ФРГ делают для того, чтобы положить конец нацистской пропаганде, поставляемой ныне из-за океана? Власти бездействуют, совершенно; оказывается, прав мои новый западноберлинский знакомый, поплатившийся за свою честность и свободой и достоинством! - Ю. С.)

Деятельность Лаука активно поддерживается неонацистскими американскими издательствами "Либерти белл пабликейшнз", "Уайт пауер пабликейшнз" и журналом "Дойтчер бефрайунгсфронт", который редактирует американец немецкого происхождения, а также издательством канадского немца Эрнста Кристофа Цюнделя из Торонто.

Тесные контакты с немецкими неонацистскими группами, а также с Лауком поддерживают англичанин Михаел Мак Лафлин, председатель неонацистской организации "Английское движение", и Альберт Арманд Эриксон из Антверпена, председатель нацистской организации ФМО. Оба неоднократно посещались немецкими воинствующими нацистами.

...Органы уголовного розыска ведут следствие против нескольких нацистов, которые, кроме прочего, подозреваются в разрисовке фашистскими крестами и лозунгами памятных мест концлагеря в Берген-Бельзене и кладбища в Херстене, округ Целле.

На быстро растущее число правоэкстремистских выступлений федеральные и местные власти реагируют всеми имеющимися законными средствами. (Ха-ха! Не надо бы так педалировать на слово "законные". Мол, с фашизмом мы боремся, руководствуясь нормами демократического правосудия. Именно к такого рода "борьбе" с правыми экстремистами призывали в чилийской газете "Меркурио" проамериканские силы. Чем такого рода "борьба" с ультраправыми кончилась, мы помним: фашистским путчем. - Ю. С.)

...Однако правоэкстремистские группы и их сторонники не представляют опасности для свободолюбивого демократического строя Федеративной Республики Германии.

Впрочем, поводом для беспокойства являются по сравнению с прошлым годом значительно возросшее число правоэкстремистских бесчинств и растущая готовность к вооруженным столкновениям. Это относится прежде всего к террористической активности неофашистов. Тот факт, что неонацистские круги усилили свою активность, несмотря на все меры судебных органов, показывает, что также и в будущем необходимо предпринять все усилия, чтобы вовремя "раскрыть проведение намечаемых бесчинств и насильственных действий с целью своевременного их предотвращения" - так завершается официальный отчет.

Итак, "опасности нет".

Речь идет лишь о "раскрытии намечаемых бесчинств" неонацистов, но отнюдь не о борьбе с ними, как того требуют условия Потсдамского соглашения.

Право слова для нацистов гарантирует конституция.

Право пропаганды и сборищ нацистов охраняет полиция.

...Восстановление нацистской НСДАП берет свой отсчет от начала активности НДП, созданной фон Тадденом. Может быть, стоит послушать вполне "конституционных" лидеров НДП, выставляющей ныне своих кандидатов на выборы в органы власти ФРГ? Может быть, стоит послушать, с какими программными заявлениями НДП обращается к избирателям? Может быть, целесообразно проанализировать., как видят недавнюю историю мира шефы НДП - "родители" восстановленной НСДАП?

Привожу отрывки из документа, распространенного неонацистами, о том, как надо воспитывать молодежь ФРГ, что следует вдалбливать ей в голову, дабы фашистское прошлое, несколько видоизмененное, стало некой моделью будущего:

"Двадцать седьмого февраля 1933 года голландский коммунист совершает поджог рейхстага. Вслед за этим президент Гинденбург издает "Постановление об охране народа и государства"; КПГ запрещена, ее вождей отправляют в созданные для этой цели концентрационные лагеря. 21 марта 1933 года в гарнизонной церкви Потсдама, что символизировало сознательную верность прусскому величию Гинденбурга, состоялось торжественное открытие рейхстага, во время которого Гитлер выступил с программной вступительной речью. В июне 1933 года запрещается СДПГ, все другие партии самораспускаются. Создание новых партий запрещено. После перевыборов рейхстага 12 ноября 1933 года в нем представлены лишь депутаты от НСДАП. 1 мая 1933 года празднуется ликвидация классовой борьбы путем народного единения... Во время референдума 12 ноября 1933 года 95,1 процента избирателей голосует за политику правительства. Повсеместно вводится "принцип единого вождя - фюрера Адольфа Гитлера"...

После увеличения вооруженных сил западных держав и Советской России Гитлер вынужден объявить введение всеобщей воинской повинности. (Когда я впервые услышал программу неонацистов во время съезда НДП в Кертче, куда мне удалось попасть, я, скажу откровенно, не очень-то верил в реальность того, что слышал. Но это - реальность, увы. - Ю. С.)

Экономическая нужда Австрии способствует росту требований присоединения к рейху. Когда там во время правления канцлера Шушнига начинается правительственный кризис, Гитлер вводит 12 марта 1938 года в Вену войска. Во время "цветочного похода" происходит - при ликовании населения - присоединение Австрии к рейху.

Союзная комиссия под руководством англичанина Ренсимана рекомендует после длительного визита в Судетскую область в сентябре 1938 года срочно предоставить 3,5 миллиона судетских немцев возможность присоединения к рейху. По требованию Франции и Англии чешское правительство соглашается с передачей Судетской области рейху. Детали регулируются в Мюнхенском соглашении. Чешский президент Гаха по уполномочию правительства подчинил 15 марта 1939 года свою страну германскому верховенству. В Прагу вступают германские части, учреждается протекторат Богемия и Моравия. (Именно так это событие описывалось в учебниках, изданных министерством пропаганды Геббельса. Спустя сорок два года Геббельса цитируют "борцы ума" из вполне легальной НДП! - Ю. С.)

Итак, за короткое время после прихода Гитлера к власти удается уменьшить безработицу с 6 до 1,5 миллиона человек и позднее полностью ликвидировать ее; идея классовой борьбы вытесняется идеей народного единства. Это ощутимо отражается на рождаемости, которая после непрерывного снижения во времена веймарской демократии резко возрастает. Отсутствие какой-либо оппозиции, запрет контроля над правительством и правящей партией, аресты активных политических противников, отдельные нарушения принципов правового государства прощаются Гитлеру народом за все прочие успехи рейха. Расстрел 30 июня 1934 года без суда и следствия главарей СА во главе с Ремом также воспринимается как достойные сожаления, но неизбежные жертвы мирной революции. Смерть Рема лишь предотвращает кровавую борьбу за власть между вермахтом и СА. Нюрнбергскими законами 1935 года проводится различие между имперскими гражданами немецкого происхождения и инородцами. Германские предложения создать еврейское государство в Восточной Африке или на Мадагаскаре были сорваны западными державами и еврейскими организациями, а затем потеряли свою актуальность в результате начавшейся второй мировой войны. Позднее евреев в рейхе и оккупированных областях заключают в концлагеря. Относительно методов и масштабов "окончательного решения" еврейского вопроса в военные годы, в частности относительно числа убитых в концлагерях, мнения резко расходятся. С уверенностью можно сказать, что на земле германского рейха не было лагерей смерти и не применялись удушающие газы. (А Майданек, Дахау, Освенцим? А свидетельства жертв - советских военнопленных, на которых врачи-изуверы ставили опыты? А показания французов, поляков, немецких антифашистов? А решение Нюрнбергского трибунала, наконец?! - Ю. С.)

...Сделанное Гитлером предложение Польше добровольно передать Германии в качестве последней ревизии Версальского договора Данциг и предоставить свободную автомагистраль и железную дорогу в направлении Восточной Пруссии отклоняется Варшавой. Усиливается преследование немцев в Польше, сопровождающееся убийствами и заключением в польские концлагеря.

Из-за этого германский вермахт вступает в Польшу. Гитлер надеется, что это будет ограниченная кампания. Однако Англия и Франция объявляют Германии войну. Причастен к началу трагедии также президент США Рузвельт, который уже давно науськивал Англию на рейх.

...Польша завоевана в течение трех недель.

Сделанное Гитлером 6 октября 1939 года мирное предложение западным державам отклоняется. 9 апреля 1940 года германские войска вступили в Данию и Норвегию.

10 мая 1940 года германские части вступают в Нидерланды и Бельгию. После взятия Роттердама Нидерланды капитулируют 14 мая, Бельгия - 28 мая.

Очередное мирное предложение, сделанное Гитлером Англии, 19 июля 1940 года вновь отклоняется.

25 марта 1941 года Югославия присоединяется к пакту трех держав. Спустя два дня в результате путча к власти в Белграде приходит дружественное России правительство. Вслед за этим германские поиска вступают в Югославию, которая капитулирует.

10 мая Рудольф Гесс, как заместитель фюрера, летит в Англию, чтобы достигнуть мира. Его не выслушивают, а арестовывают. 22 июня начинается атака Германии на Россию. Атака лишь упреждает запланированное русское нападение на Германию..."

Достаточно?

Вот он - нацизм в белых рубашках! Легальный, "демократический" фашизм, представители которого свободно выступают со своей программой в прессе и по телевидению.

Там, на съезде неонацистов, мне стало до конца ясно, отчего не только бывшие узники концлагерей, но и другие люди так часто отказывались от встреч с красным журналистом, помогающим Георгу Штайну...

Глава,

в которой рассказывается об операциях израильской и американской разведок, о нацистском генерале Гелене и о том, что умные и дальновидные люди на Западе не намерены слепо следовать рецептам зоологических антисоветчиков

1

...Возвращаясь мыслью к тому злополучному звонку анонима, я заново пересмотрел свои записи, сделанные в связи с одним из феноменальных маневров западных разведок.

Если здешние спецслужбы хотят "разыграть" человека, то его "разыграют" по абсолютным рецептам, сбоя не будет, все взвешено до сотых долей миллиграмма, понятие "мелочь" исключается абсолютно. (Естественно, употребляя слово "розыгрыш", я имею в виду отнюдь не веселую новогоднюю шутку; слово это в данном случае идет от некоего холодного, механического отношения к личности как "блохе", "детали" задуманной впрок и сугубо тщательно проверенной на ЭВМ комбинации.)

История, которой я занимался, началась не сегодня, и все ее воистину змеиные извивы не могут не поражать изощренностью ума и коварством замысла.

Дело в том, что в свое время в мире широко комментировалась история с пропажей 200 тонн урана, похищенных в Западной Европе израильской секретной службой. Однако непосредственное знакомство с обстоятельствами дела, посещение мест событий, беседы с некоторыми участниками этой аферы привели меня к несколько иной оценке всей этой операции.

...В Висбадене на главном почтамте я взял телефонный справочник и начал исследовать его в поисках координат фирмы "Асмара". Данных в справочнике не оказалось,

- Начинайте поиски следов "Асмары" в Брюсселе, - посоветовали мне в Бонне, - так будет вернее...

Брюссель. Рю де Маро, чуть ли не в самом центре столицы; здесь расположена штаб-квартира мощной корпорации СЖМ, "Сосьете женераль дю миньор": тихие коридоры, тяжелые двери; тишина, чинность. Именно тут месье Дени Девез и встретил одного из руководителей "Асмары", химической фирмы ФРГ, - Герберта Шульцена. "Будет небольшой прием у меня в особняке, - сказан Шульцен, - это в Хетенхайне, десять километров от Висбадена, я был бы счастлив, найди вы время посетить меня".

Девез, заместитель начальника управления по добыче и распределению урана в гигантской корпорации СЖМ, был приглашен в Висбаден в связи с обстоятельством нимало не странным: "Унион Миньер", сестринская компания СЖМ, после изгнания ее из Конго искала новые рынки, новых клиентов, а в этом деле медлить нельзя, пассивность наказуется банкротством, успевай поворачиваться. Поэтому предложение, с которым пришел Шульцен, не могло не заинтересовать бельгийских урановых дельцов: "Асмара" предлагала выгодный контракт на покупку двухсот тонн урановой руды, что хранилась близ Антверпена, на берегу канала в небольшом городе Олене.

- Мы намерены, - объяснял Шульцен бельгийскому урановому : боссу, наладить массовый выпуск нефтехимикатов. Для этого нам - необходим уран как катализатор. Понятно, перед тем как мы начнем его употреблять в этом качестве, товар следует соответствующим образом обработать. Мы это сделать не в состоянии, но фирма "Чимагар" в Марокко готова выполнить наш заказ. Мы отправим туда уран, купленный у вас, на судне; потом получим его готовым и пустим в работу в цехах нашего концерна.

- Мне хотелось бы посмотреть цеха вашей "Асмары", - сказан Девез, все-таки, знаете ли, уран в центре Европы - штука опасная.

Шульцен неторопливо закурил, подвинул к себе пепельницу, - дело, ради которого он приехал в Брюссель, оказалось на грани провала: не показывать же бельгийцу фанерный сарай, называемый складом "Асмары", - туда не то что уран, бочку пороха не завезешь, разнесет в щепы.

- Хорошо, - ответил Шульцен, - приезжайте к нам в Хетенхайм, там все посмотрим и обсудим...

Смотрели, однако, не "цех", а роскошный особняк Шульцена; любовались искусственным штормом, который он устроил в своем бассейне; приглашенные "инженеры" не говорили по-французски; Девез не понимал по-немецки; объяснялись на английском; обед был изысканным; собеседники - весьма интеллигентные люди; времени на осмотр "цехов" не осталось, однако Девез уехал вполне удовлетворенный знакомством с умными и престижными компаньонами, которые не мелочились, цену приняли максимальную; выгоды очевидны.

Однако когда Девез начал оформлять сделку, пути его пересеклись с "Евратомом", подразделением Европейского Экономического Сообщества.

"Евратом" поначалу отказался санкционировать сделку СЖМ с "Асмарой".

- Поскольку, - разъяснили месье Девезу, - химическое предприятие ФРГ не в состоянии само обработать уран и намерено отправить его в Марокко, которое не является членом ЕЭС, мы не вправе разрешить вам этот бизнес, очень сожалеем.

Девез позвонил в Висбаден. Шульцен, посоветовавшись со своим компаньоном и основателем "Асмары" Гербертом Шарфом, срочно вылетел в Милан. Здесь он встретился с синьором Серторио, одним из руководителей итальянской компании СИАКА. После окончания второй мировой войны компания влачила жалкое существование, ее доходы составляли смехотворную сумму - полторы тысячи долларов в год. Однако, поскольку Серторио числился одновременно директором компании "Чемиталиа", которая имела некое подобие заводишка, Шульцен позвонил из Милана Девезу:

- Мой друг, в Милане находится крупнейшее предприятие химической индустрии "Сиака-Чемиталиа". Оно готово принять наш уран к обработке, Италия - член ЕЭС, так что теперь я не вижу никаких затруднений с "Евратомом".

Серторио, присутствовавший при этом телефонном разговоре, заметил:

- Вы думаете, у нас хоть кто-нибудь знает, как обрабатывать этот самый уран?

- Мы пришлем инструкции вместе с грузом, - ответил Шульцен, тяжело глядя в надбровье собеседника.

- Люди не хотят работать...

- Разве выгоды, которые вы получите от нашего заказа, не побудят их к активности?

Выгода была, и притом немалая. Что называется, деньги были положены на бочку, много денег, поди откажись от них...

- А если Девез потребует наш финансовый отчет? - спросил Серторио. - Мы же на грани банкротства, мы - пшик, а не фирма.

- У меня же он этого не потребован! - Шульцен пожал плечами. - А если и потребует, придумаем, как ответить.

Ночью, перед отлетом в Кельн, Шульцен сделал несколько звонков. Следствием одного из них явился немедленный приказ, отправленный анонимным боссом швейцарскому юристу Герду Ланцу: "Срочно организуйте судоходную корпорацию с филиапом в Цюрихе, но базирующуюся на Либерию".

На следующий день, когда Шульцен, вернувшись в Висбаден, начал подготовку к встрече с людьми "Евратома", Ланц посетил здание в Цюрихе на Пеликанштрассе, где находилась либерийская посредническая корпорация. Он представил необходимые документы о своей кредитоспособности, оплатил связь с Монровией, столицей Либерии, и через двадцать четыре часа получил оттуда ответ: "Согласны с вашим предложением". Еще через двенадцать часов было провозглашено создание новой судоходной "Бискайн трэйдерс шиппинг корпорейшн". В течение суток директорами этой корпорации числились некие либерийские бизнесмены Сатиа, Бойд и Нгуба. Их новый офис был зарегистрирован на Брод-стрит, 80, Монровиа. Однако по этому адресу три новоявленных директора так и не появились. Это были "либерийские зицпредседатели Фунты", подобные тому, которого описали Ильф и Петров, - подставные фигуры, они жили за счет того, что соглашались на то или иное "зицпредседательство". Через сутки, получив солидное вознаграждение, они лишились своих постов, передав управление корпорацией некоему "турецкому подданному" - это не шутка и не параллель с Остапом Бендером, это констатация факта: человек без родины, имеющий квартиры и офисы по всему миру, Бурхом Ярисаль, новый владелец корпорации, действительно шестьдесят лет назад родился под Стамбулом. Коротышка, налит мускулами, изысканно одет, непьющий и некурящий, с пронзительными черными глазами-буравчиками, Ярисаль ведет жизнь воистину таинственную. (Уже после описываемых мной событий он, например, создал в Генуе очередную судоходную "Фалкен шиппинг корпорейшн", однако, как выяснилось, в это время он вовсе и не проживал в Италии, а находился в Женеве. По-английски "Женева" и "Генуя" очень близки в произношении, на этом можно и г р а т ь; Ярисаль играл умело. Несмотря на то что он жил в Швейцарии, его имя было занесено кем-то в телефонные книги Генуи того периода. Телефон функционировал на квартире человека, занимающегося снабжением судов "Фалкен корпорейшн". Звади этого человека Жузепина Милена Герра. Но найти даму - тоже весьма таинственную - нелегко, ибо она работала под другим именем - Кроко.

- Я не имела и не имею никакого отношения к корпорации "Фалкен", - таков был ее ответ. - Ярисаль? Не помню, мало ли людей приходится встречать по делам, бизнес есть бизнес.)

Вот этот-то человек, владевший разного рода судоходными компаниями, человек без адреса, но с многими адресами, позвонил в Гамбург посреднику по продаже судов Уве Мюллеру:

- Мне нужен - весьма срочно - хороший, не очень большой корабль, стоимость которого не превышала бы 175 тысяч фунтов.

- Каких фунтов? - уточнил Мюллер.

Действительно, каких? Есть ведь и английские и еще бог весть какие.

- У меня нет бизнеса с Израилем, - словно бы поняв собеседника, отрезал Ярисаль, - я имею в виду единственно возможные, английские.

Через три недели владелец "либерийской судоходной корпорации" Ярисаль приобрел западногерманское судно "Шееренберг". Фирма Августа Болтена запросила полтора миллиона марок. Ярисаль не торговался, деньги были переведены немедленно. Такая стремительность, столь некоммерческий подход к сделке (как не проторговаться?) привели одного из владельцев гамбургской фирмы к мысли: "Видимо, наше судно приобрели неспроста, нелегальная торговля оружием или что-то в этом духе". Однако эта мысль так и осталась мыслью западногерманского бизнесмена, - зачем ею делиться, так недолго и потерять выгодного клиента!

Сразу же после купчей судно было передислоцировано из Гамбурга в порт Роттердама, но уже под новым именем - "Шееренберг-А"; при этом Ярисаль успел исключить его из списка кораблей ФРГ и поднял на корме флаг Либерии. Зачем это было ему нужно? Дело понятное: в отличие от западногерманских законов порядки Либерии позволяют хозяину набирать такую команду и в таком составе, какая ему подходит, - никаких тебе регистраций и формальностей. Прежний капитан был уволен, команда списана на берег, Ярисаль набрал в порту Роттердама марокканцев, испанцев и моряков из Лиссабона - вполне разноязычная команда, никто никого не знает. Ярисаль позвонил своему знакомцу, инженеру Кернеру, и предложил ему взять на себя высокооплачиваемую должность старшего механика. Тот согласился. Следом за Кернером прибыл капитан.

Ранним утром 10 октября Шульцен подписан в Брюсселе контракт с Девезом на приобретение двухсот тонн урана за 190 миллионов бельгийских франков.

Сразу же из своего офиса Девез отправился в "Евратом", к юристу атомного пула Феликсу Обусье, причем на этот раз не один, а с "человеком престижа".

Обусье внимательно выслушал Девеза - как-никак один из главных урановых специалистов Западной Европы - и, поглядывая на молчавшего спутника Девеза, поинтересовался одним лишь:

- Какие мы получим гарантии, что с ураном ничего не случится на пути следования из Бельгии в Италию? В конечном счете, море не подвластно юрисдикции "Евратома", не так ли?

Сидевший рядом с Девезом "человек престижа" - месье Жан Миколайчик, сын одного из создателей концерна "Сосьете женераль дю миньор", являвшийся при этом президентом "Уранового департамента" корпорации, заметил рассеянно:

- Пусть "Асмара" господина Шульцена даст вам гарантию, пришлет официальное письмо в "Евратом". Разве этого недостаточно? Только, пожалуйста, сделайте все это конфиденциально - как с его, так и с вашей стороны; мы гарантируем все остальное.

Рассчитано было верно: гарантия Миколайчика - весомая гарантия; "Евратом", получив филькину грамоту "Асмары", даже не поинтересовался, насколько серьезна фирма, претендующая на 200 тонн урана. Санкция на продажу была получена; а через час рация на "Шееренберге-А" приняла команду: "Немедленно возвращайтесь в порт Антверпена".

Через несколько дней судно было загружено ураном. Никто из экипажа - а Ярисаль снова поменял его - не знал, что везут, когда и кому. Отплыли ночью. Взяли курс на юг, потом повернули на восток, миновали Гибралтар, миновали Сицилию, взяли курс на Кипр. Ночью к "Шееренбергу-А" пристало военное судно. Ящики с ураном были в полной тишине перегружены. Корабли разошлись в ночи, не обменявшись положенными по морской этике приветствиями. Уран был доставлен, как писали на Западе, в Израиль.

...Теперь исследуем, кто же был создателем "Асмары", фирмы, сыгравшей ключевую роль в этом деле.

Во время нацистской тирании Герберт Шарф был офицером генерального штаба вермахта, то есть работал бок о бок с Кейтелем и Йодлем, с теми, кто готовил приказы о поголовном расстреле комиссаров, об уничтожении в лагерях смерти "недочеловеков" - русских, поляков, украинцев, сербов, евреев; когда Гитлер приезжал в генштаб, он приветствовал его воинственным "Зиг хайль!". Поражение бесноватого лишило Шарфа всего, а он - при Гитлере - имел много. Чтобы "избежать неприятностей", в 1945 году Шарф уехал из поверженного третьего рейха в Африку, получив кое-какие контакты от старых знакомцев - итальянских фашистов, часто приезжавших в штаб Кейтеля. Здесь Шарф приобрел новые с в я з и, заработал деньги и осенью 1948 года вернулся в Висбаден, открыв под американским покровительством свой офис. Его свели с Гербертом Шульценом. сыном одного из текстильных магнатов. Шульцен тоже служил Гитлеру, был летчиком Люфтваффе, свирепствовал на Восточном фронте; переучился в конце войны на пилота первых реактивных самолетов, однако рывок Красной Армии лишил Гитлера возможности бросить свои реактивные "Мессершмитт-262" на Лондон.

Вот эти-то два офицера нацистской армии и организовали компанию "Асмара". Сначала они получили заказы от американских оккупационных войск, дислоцировавшихся в районе Висбадена; после этого отладили контакт с министерством обороны ФРГ; Шульцен стал кем-то вроде негласного консультанта НАТО по вопросам, связанным с "химическими проблемами". Шульцен был приглашен на отдых в Израиль, там с ним завязали тесную дружбу люди из секретной службы; "нацистский пилот", как шутливо и дружелюбно они его называли, был еще более внимательно исследован; хозяев не шокировало фашистское прошлое аса - тот не мог не быть антисемитом, сие - необходимая религия третьего рейха.

Шульцен вернулся в ФРГ. Шарф передал ему бразды правления; нацистский летчик стал ключевой фигурой в операции с похищением урана.

Впрочем, с "похищением" ли? Вот в чем вопрос. "Операция" предполагает преодоление к р и т и ч е с к и х трудностей; а вот "маневр" - это форма игры с заранее оговоренными условиями. Мне сдается, что похищение урана на самом деле было никак не операцией, но маневром. Действительно, внимательный читатель не может не заинтересоваться тем, с какой поразительной легкостью было проведено это "похищение". Ни США, ни странам - членам НАТО н е в ы г о д н о открыто передавать уран израильской военщине - приходилось (да и сейчас приходится) оглядываться на арабский мир, как-никак нефть, энергокризис, возможная катастрофа. Разыгрывается комбинация с "Асмарой" - и волки сыты, и овцы целы. Арабские государства не могут никого обвинить в передаче урана агрессору; была проведена операция израильской разведки, с нее и весь спрос.

Так что же, "похищение" или маневр западных разведок, срепетированный и заранее оговоренный?

Может быть, многолетние разбирательства вопроса о пропаже урана дали ответ на этот вопрос? Нет, ибо разбирательство было любительским, отписочным. Даже судебного процесса, хотя бы формального, не было.

Ни один волос не упал с головы Шульцена; процветает Ярисаль, колесит по миру "турецкий подданный", готовит новые сделки; по-прежнему функционируют господа из "Сосьете женераль дю миньор", а ведь в Западной Европе умеют карать тех, кто проводит незаконные сделки, умеют карать сурово. Отчего же в данном случае "меч правосудия" оказался картонным?

Видимо, тщательное изучение этого вопроса прольет новый свет на обстоятельства передачи урана израильской военщине.

А Шульцена я все же нашел: он по-прежнему живет на своей роскошной вилле; его новая фирма называется "Коллоид-химия". Итак, ныне вместо "Асмара-химия" функционирует "Коллоид-химия"; разница не очень-то существенная, видимо, можно ждать интересных "операций" в будущем.

Вот как здесь работают.

...А уж чтоб прижать Штайна, Шрайдера, меня - стоит ли вообще такое брать всерьез? Здесь в таких случаях говорят: "это - не вопрос"...

2

...Сегодня, во второй уже раз, беседовал с доктором Байцем, председателем Наблюдательного совета концерна "Крупп".

Высокий, поджарый мужчина невероятно элегантен (однако эта юношеская элегантность никак не входит в смешливое противоречие с возрастом - большой вкус надобен, чтобы соблюдать здесь искомую пропорцию. Петр Петрович Кончаловский, в Буграх, у себя в мастерской, в просторном теплом срубе, остро вглядываясь в клубнику - натюрморт, поставленный ему женою Ольгой Васильевной. - сказал: "Живопись - это очень просто, это всего-навсего верный цвет на верное место". Всякое искусство - это вкус; живопись не исключение, как, впрочем, и то, что здесь называют "имэдж" - "создание представления о самом себе". Байц владеет этим искусством в полной мере).

Офис его находится неподалеку от Эссена, в огромном фамильном парке Круппов; рядом - дворец, где ныне экспонирован музей.

- Появляющиеся то и дело спекуляции в прессе, чтобы помешать нашему деловому партнерству с Советским Союзом, - сказал мне доктор Байц, фабрикуются в лабораториях Акселя Шпрингера. Шпрингер недавно прислал мне письмо, приглашал вместе пообедать, а предварительно всячески советовал как можно скорее прервать все контакты с Москвою. Я, однако, не внял советам Акселя.

(На столике, стоящем чуть поодаль от рабочего, фотографии доктора Байца с советскими руководителями, с лидерами США, Китая, Индии, Ирана; таким образом, каждый может видеть диапазон бизнеса концерна.)

- Мы работали и впредь будем работать с Москвой, это наш стратегический курс, - повторил Байц; задумался, а потом неожиданно заметил: - Я с тревогой слежу за развитием ситуации в Иране. Знаете почему? Я часто бывал в Тегеране, посещал там университет. Девушки Ирана очень красивы, независимы... Я не думаю, что можно надолго сохранить существующее положение, снова, как и в средневековье, загнав этих прекрасных газелей под паранджу. Невозможно гальванизировать девятнадцатый век. Неужели модель прошлого столь привлекательна? Ведь это противоестественно! Развитие поступательно, это движение вперед, а не назад. Конечно, шах навязал народу невиданные перегрузки. Эти перегрузки действительно были чрезмерны, люди оказались не подготовленными к скоростям.

- Вы думаете, в прежнем Иране думали о подготовке народа к скоростям двадцатого века? - возразил я. - А бралась ли там вообще в расчет категория "народ"? По-моему, в условиях шахского Ирана о народе и не думали.

А потом я поинтересовался отношением доктора Байца к проблеме культурного обмена между нашими странами.

- О, здесь я вижу совершенно еще нетронутое поле деятельности не только для нашего поколения, но и для тех, кто идет следом. Смотрите, каков успех выставки Малевича в Дюссельдорфе! А гастроли Гаврилова! Театр с Бронной, его прочтение Гоголя! Убежден, что каждый здравомыслящий человек обязан помогать процессу нашего взаимоузнавания в сфере искусства.

- Лично вы, доктор Байц, готовы оказать помощь этому процессу?

- Бесспорно. И самую широкую.

Байц - это Байц, один из крупнейших промышленников мира (к поиску он отнесся с доброжелательным интересом, много говорил о в е р о я т и я х).

3

"Дорогой Юлиан!

Пересылаю тебе, как и обещал, документы, "информацию к размышлению", по грабительским акциям частных лиц и нацистских государственных деятелей.

Во-первых, Герман Геринг.

Во Франции он пользовался услугами сотрудника МИДа Э. фон Кюнсберга, генерального директора Поссе и штаба Люфтваффе. Для личной коллекции Геринга были реквизированы коллекции дома Ротшильда в Вене и отправлены в его замок Каринхалле. Работа штаба Зондер-Люфтваффе была скооперирована с "Айнзац-штабом Розенберга" в октябре 1940 года. Кроме того, группа армий "Север" поставляла в распоряжение Геринга художественные ценности из Царского Села. Часть этих ценностей была найдена в Каринхалле в 1945 году.

Из документов явствует, что сейчас необходимы дальнейшие розыски художественных ценностей, присвоенных Герингом.

...Советник МИДа фон Кюнсберг изъял для своего министра Иоахима фон Риббентропа немало ценностей из Царского Села и Петергофа. Где они? Неясно. Следовательно, необходимы дальнейшие розыски, в первую очередь тщательнейший анализ архива МИДа времен фашизма.

От руководителя ведомства по делам "наследия предков" обергруппенфюрера СС доктора В. Иордана рейхсфюрер Гиммлер получил ценнейшую "готскую коллекцию" из Феодосии и Бахчисарая. Часть коллекции была затем спрятана в Вевельсбурге, часть - в Хохенлихене. Хотя о деятельности Иордана имеются документы, необходимо дополнительное расследование, которое может открыть нам неизвестные пути к поиску похищенного.

...У"генерального наместника Польши" Франка было право самостоятельно распоряжаться всеми польскими художественными ценностями, архивами и частными собраниями без вмешательства и контроля со стороны рейхсминистра Розенберга. Награбленные им ценности находились в столице "генерал-губернаторства" Кракове, под надзором доктора Гоблинца, директора "Института по проведению работ на Востоке" (Краков, Аннагассе, 12). Техническое руководство грабительскими действиями Франка осуществлял по его указу доктор Беренц.

По делу Франка собран достаточный материал. Дополнительное расследование можно не вести; большинство похищенных ценностей было выявлено.

...В деле "генеральных комиссаров" Кубе и Коха есть определенные сложности. Отдельные их акции по грабежу ценностей известны, но едва ли судебно доказуемы, ибо почти все документы похищены. Как похищены, где хранятся ныне, неизвестно. Имеются лишь отдельные сообщения и доклад генерал-фельдмаршала фон Клейста. К сожалению, дальнейшие розыски практически невозможны, поскольку изобличительный материал весьма скуден.

...В архивах США имеется обширный материал, который может служить неоспоримым доказательством размеров грабежей. Только для книгохранилища "Высшая школа СС" до апреля 1945 года из оккупированных областей было вывезено более 4,5 миллиона манускриптов и ценных книг. Все они хранились на территории рейха и Австрии. Кроме того, было реквизировано более 1,2 миллиона еврейских и древнееврейских рукописей.

Советские организации располагают списком похищенных художественных ценностей. Этот список полностью совпадает с описями похищенного штабом Розенберга.

У нас есть точные данные о большинстве вывезенных ценностей и о месте их хранения до 15 марта 1945 года. Нецелесообразно дополнительное расследование о периоде, предшествующем этой дате.

Мы знаем, какие ценности уже возвращены и какие еще не удалось найти. Стоит привести краткий список наиболее важных художественных ценностей, похищенных нацистами.

До сих пор не найдено: около 800 тысяч документов "Института общественных наук" Нидерландов; пропали ценные рукописи двенадцатого-семнадцатого веков из архива и библиотеки еврейской общины "Этс Хаим" в Амстердаме; исчезло около 80 тысяч древнейших рукописей из архива и библиотеки ордена иезуитов в Бельгии; похищена библиотека и архив дома Ротшильда в Париже; не обнаружены до сих пор ценные партитуры Бетховена, Глюка, Вебера и других композиторов из Дижона и Парижа.

Ряд бесценных музыкальных инструментов, украденных штабом Розенберга, пока еще находится в Гамбурге и Ганновере.

Это - по Западной Европе.

Теперь о грабеже советских музеев: не найдены Янтарная комната; около 400 тысяч документов из архива Смоленска; архивы Минска, Вильно, Риги, Ковно и многих других; исчезли собрания картин из Киева, Харькова, Минска и других городов.

Найдены, но не возвращены документы: городской архив Таллина; "Рыцарский архив" Латвии; оба архива находятся до сих пор в городе Кобленце.

Велик ущерб, нанесенный нацистами еврейским архивам в Европе. Безвозвратно потеряны 1,2 миллиона экземпляров древних рукописей - духовное наследие 6,5 миллиона погибших евреев. Еще 15 марта 1945 года архивы находились в Гессене, но, после того как в первые дни победы попали в руки к американским союзникам, исчезли...

Думаю, такого рода классификация поможет нам в работе по "эвээмовскому" графику поиска. До встречи

твой Георг Штайн".

...Один из главных грабителей - фон Кюнсберг таинственно исчез после войны, словно в воду канул. Сейчас ему было бы семьдесят пять лет. Где он? В Парагвае? В Чили? В ЮАР? Скрывается под чужой фамилией?

Обергруппенфюрер СС доктор Иордан, "работавший" на Гиммлера, также исчез. Однако Георг Штайн прав - в этом направлении есть где "копать".

Доктор Гоблинц, "главнограбитель" гауляйтера Франка, мне был ранее совершенно неизвестен. Значит, надо связываться с польскими товарищами. А кто такой "доктор Баренц"? Тоже обитал в Кракове, по Аннагассе, 12. "Переулок Анны" - по-польски. Где он? Что там было? Что есть сейчас?

Я ничего ранее не слыхал о докладе генерал-фельдмаршала Клейста по поводу награбленных ценностей для палачей Украины и Белоруссии Коха и Кубе.

А вопрос о музыкальных инструментах, похищенных Розенбергом в Западной Европе?! До сих пор хранятся в Гамбурге и Ганновере. А в Гамбурге, кстати, до конца шестидесятых годов жили грабители, работавшие на Розенберга, подвизаясь в качестве "научных" директоров вполне коммерческих картинных галерей.

...Работы много. Каждый документ заставляет начинать поиск все новых и новых людей.

Конечно, одному Штайну это не под силу - нужна помощь, настоящая помощь.

А доктору Паулю Колеру западные "хранители тайн" вряд ли дадут возможность по-настоящему засесть за работу...

Как строить работу дальше?

Пути поиска неисповедимы - иногда один штрих высвечивает громадный "пласт проблемы".

Действительно, беседа с человеком-глыбой в кабачке ночного Фольприхаузена, упоминание имени профессора доктора Ферлинга и Фогеля, затем беседа в концерне "Кали-Зальц", просмотр странички-отчета профессоров Ферлинга и Фогеля о попытке спасти ценности в шахте "Б" "Виттекинд", затопленные после таинственного взрыва; соотнесение двух этих фактов с обнаружением таких же фамилий во время совещания нацистских партийных бонз, военных и экономистов об организации подземных "депо" для хранения награбленных ценностей - все это, понятно, приводит к весьма серьезным размышлениям. Надо систематизировать поиск. Где этот профессор Фогель? Умер. А его родные? А его архивы? А Ферлинг?

...Пришли новые документы, в высшей мере интересные; план работ на ближайшие недели верстается споро, предстоят интересные исследования.

Стоит прочитать лишь ряд полученных материалов, чтобы стало ясным, как они важны для поиска.

Рейхсминистр хозяйства

Берлин W. 8, 17 сентября 1943

ОВН. 1687/43

Господину рейхсминистру вооружения и военной промышленности - министерство вооружения, - от с. капитана с. фон Генрици

Срочно!

Секретно!

Довожу до Вашего сведения, что на территории рейха есть большое количество естественных, но пока не оборудованных пещер, которые следует учитывать при размещении предприятий. Я упомянул об этом в разговоре с Вашим ассистентом Шульц-Хеннингом. Ведомство по разведке полезных ископаемых, Берлин W. 8 Беренштрассе, 29-А, должно составить краткий перечень всех пещер.

По поручению подписал

Габель

Кто такой капитан с. фон Генрици?

Это имя неизвестно мне; Штайну - тоже. Кто такой Шульц-Хеннинг? Ассистент рейхсминистра Шпеера, видимо? Звонил дважды в Гейдельберг, пытался найти Шпеера. ответ однозначен: "В горах, работает".

А кто такой Габель? По чьему "поручению" он подписал письмо? Вот сколько вопросов, которые возникают от прочтения одной лишь странички...

Перейдем ко второму документу:

Рейхсминистр оккупированных восточных областей

Берлин W. 35/30.12.43 Раухштрассе 17/18

№4242/43. R. Std.

Уполномоченный по делам ведомства "Древней и Новой истории" профессор доктор X. Райнерт

Рейхсминистру А. Розенбергу

Берлин W. 35 Маргаретенштрассе, 17.

Относительно: "Института Древней и Новой истории" в Киеве.

Господин рейхсминистр!

В докладе господина рейхскомиссара Украины Коха от 7.12.1943 написано следующее: "Институт Древней и Новой истории" в Киеве, с отделениями в Каменец-Подольском и Кракове, должен быть переведен в Кенигсберг.

Руководство остается за профессором Штампфусом".

Это решение господина рейхскомиссара Коха неправильно, поскольку оно мешает осуществлению научных и политических задач, над которыми работает институт после эвакуации из Украины многочисленных музейных ценностей периода германской и индогерманской древней истории.

Мое предложение таково: для собранных нами неповторимых ценных киевских экспонатов германской и индогерманской истории в "новых восточных областях" следует создать новые хранилища внутри рейха, например в Южной и Средней Германии: там есть возможность заниматься восстановлением и реставрацией фонда и продолжать научную работу...

Я заинтересован в скорейшем решении вопроса, так как должен отдать соответствующие распоряжения относительно дальнейшей эвакуации музейных ценностей.

Хайль Гитлер!

Профессор доктор Райнерт.

Т 454 R 5 BL 7266/7267.

Профессор Штампфус "мелькал" в сообщениях об "искусствоведах" в послевоенные годы, однако все мои попытки обнаружить его оказались безрезультатными, хотя он возникал то в Мюнхене, то во Франкфурте-на-Майне, то в Гамбурге.

Профессор Райнерт тоже в "розыске". О нем у меня, однако, очень ограниченные сведения.

И совершенно еще не тронут вопрос об архивах "Института Древней и Новой истории". А без этого трудно продолжать поиск украденных украинских культурных и научных ценностей.

Оперативный штаб рейхсляйтера Розенберга на оккупированных районах

Рига, 28.3.44

При быстром отводе наших войск от Ленинграда в 1944 году в распоряжении "группы Восток" оказалось слишком мало времени. Мы можем упустить возможность увезти все культурные ценности, находящиеся в Нарве. На этом основании был отдан приказ о немедленном начале работ по эвакуации. Выполнением приказа руковожу я, нижеподписавшийся доктор Шпеер. Привлечены к работе СС штурмфюрер Цвибель и два немецких сотрудника.

Для эвакуации ценностей, в том числе документов городского управления, фельдкомендант Нарвы майор Фюрстенберг предоставил в наше распоряжение грузовики. Но эстонская городская управа, видимо, использовала транспорт в своих частных интересах...

Машины отправились в Ревель утром 8 февраля 1944 года. В этот день нами были загружены и отправлены в тыл все экспонаты музея Петра Великого, упакованные в ящики, кроме громоздких предметов и мебели. Была также эвакуирована библиотека музея и коллекция медалей и монет.

Городской архив Нарвы вывезен почти в полном объеме. Из ратуши, в которой размещалась городская управа, были взяты только документы из бюро актов гражданского состояния и перечни семейных хроник, которые безусловно представляют определенную ценность.

Второй этап работы начался 11 февраля 1944 года. Были вывезены все документы, находящиеся в ратуше; архив земельного ведомства; судебные документы; художественные ценности из православного собора (старинная утварь, одежда, картины на библейские темы, иконы).

Доктор Шпеер "Восток" (Рига)

Т 454/R.5.BL. 2374-2378.

Кто такой Шпеер? Явно не рейхсминистр, а чистый налетчик, руководивший грабежом Нарвы. Ему ассистировали СС - штурмбанфюрер Цвибель и майор Фюрстенберг. Где они? Если читатель внимательно проанализирует документ, то ему станет понятной необходимость и еще одного направления поиска: где те отщепенцы, предатели эстонского народа, помогавшие эсэсовским налетчикам грабить в своих частных интересах?! Я убежден, что ни один из этих нацистских прихвостней, бежавших с нацистами, не был привлечен западными странами к ответственности за грабеж, а ведь воровство карают тут весьма строго. Что же в данном случае молчит Фемида?

И отчего бесценный архив Нарвы, похищенный в феврале 1944 года Шпеером и Цвибелем, до сих пор лежит в хранилищах западногерманского города Кобленц?

4

В ряде газет промелькнуло короткое сообщение: умер ас шпионажа генерал Гелен. Не откликнуться, даже с точки зрения протокола, было нельзя, ибо Гелен в течение десятилетий возглавлял наиболее агрессивную службу в разведке ФРГ, расквартированную в Пуллахе, что под Мюнхеном.

Однако газета "Дойче националь-цайтунг" не ограничилась коротким некрологом, а поместила огромный материал под заголовком: "У него был ум профессора, сердце солдата, чутье волка". Слова эти придуманы не в редакции, а произнесены коллегой Гелена, бывшим директором ЦРУ Даллесом.

При каких условиях перекрестились пути двух супершпионов? Когда Даллес работал в Швейцарии и налаживал свою разведслужбу в Западной Европе? Или, быть может, он еще раньше пытался вступить с Геленом в контакт, чтобы обратить его в противника фюрера? Ведь тогда "профессор-волк" руководил нацистским шпионажем против Советского Союза, - ценное было бы приобретение для ястребов.

Нет, все было не так.

Старые нацисты перечисляют на страницах своей газеты заслуги умершего единомышленника: "Гелен поддержат Власова и помог ему создать "организацию по освобождению восточных народов от большевизма". Если бы начинания Гелена получили большую поддержку, то победа над русскими была бы одержана наверняка".

Дружба Гелена с Даллесом состоялась в те дни, когда советские и американские солдаты встретились на Эльбе, освободив Германию от ужаса фашизма. Именно тогда Даллес подружился с гитлеровским генералом, обсудил с ним задачи на будущее, обменялся крепким рукопожатием и отправил Гелена вместе с его штабом и архивом за океан. Что же было в архивах Гелена? Ясное дело, разведывательные данные об СССР - боевом союзнике США, с которым тогда еще действовало соглашение о взаимной помощи. Гелен предложил Даллесу реестр изменников, готовых поменять хозяев: раньше служили нацистам, в июне сорок пятого изъявили готовность работать на американскую разведку, - деньги не пахнут.

"Секретные материалы Гелена, - продолжает газета, - сыграли большую роль в том, чтобы американцы смогли вовремя переоценить ценности. Опьяневшие от успехов победители поняли наконец всю правду. Более семидесяти процентов сведений о Советском Союзе, находящихся в разведке США, исходили от Гелена".

...Старые нацисты оказывают медвежью услугу Белому дому. Еще бы! Оказывается, человеком, который еще до Фултона, до речи Черчилля, летом сорок пятого года начал отсчет времени "холодной войне", был большой друг ЦРУ, нацистский генерал Гелен, исповедовавший расистскую теорию Гитлера и сражавшийся за нее до последнего дня.

"Гелен был патриотом, - заключает газета, - он отдал свою жизнь служению отечеству. (Какому? Третьему рейху? Или же имеется в виду его послевоенная работа в Пуллахе? - Ю. С.) Когда Гелен услышал, как руководитель социал-демократической фракции в бундестаге Веннер заявил, что, мол, видите ли, Красная Армия не имеет агрессивных целей, генерал вновь насторожился. Его выступления против "новой восточной политики" (читай, против реальной политики Бонна. - Ю. С.) вызвали кампанию травли. Мы встали на защиту патриота. Гелен откликнулся на эту кампанию, написав нашему главному редактору, доктору Фрею: "Вы же знаете, я не могу открыто высказывать свои партийно-политические взгляды, поскольку в прошлом я служил большому, единому делу..."

"Большим, единым делом" Гелена был нацизм, то есть антикоммунизм.

Он считан, что "кампания против него" быстро не кончится. Что ж, он считал правильно. Те люди в ФРГ, которые помнят нацизм, а также и те. кто страшится его повторения, отнеслись к факту появления такого рода панегирика в адрес фашистского генерала во вполне легальной мюнхенской газете с гневом и отвращением.

5

"Пересечение путей" наших культурных ценностей, похищенных нацистами, с аппетитами английских и американских "меценатов" пока еще точно не доказано. Однако мне удалось узнать кое-что об "аналоге", то есть о том событии, которое позволяет увидеть тенденцию и представить иные возможности, в иных, так сказать, аспектах.

...Итак, декабрь сорок четвертого. Англо-американские союзники терпели поражение в Арденнах и были вынуждены обратиться к Москве с просьбой о помощи. Советский Союз помог, началось наступление Красной Армии, битва за Краков, удар на Одерский плацдарм, - союзники были спасены от краха.

Но именно в это же время американский генерал Соммэрвал начал вплотную заниматься будущим тех, кто определял при Гитлере военную промышленность рейха. Он обсудил этот вопрос со своим коллегой из Пентагона генералом Стронгом, и проблема "особо секретная, сверхважная" была запущена в работу. И всего через девять дней после подписания безоговорочной капитуляции в Карлсхорсте полковник ВВС США Путт запросил санкцию Пентагона на переброску через Атлантику военными самолетами нескольких немецких ученых, занятых у нацистов проблемой ракетной техники.

А еще через неделю, 23 мая 1945 года, американский военный Роберт Стаур прибыл в Париж. Там он сказал своим самым близким друзьям:

- Я намерен организовать секретный бизнес по массовому выкачиванию мозгов из Германии. Эту идею я намерен продать за самую высокую цену. Отныне Германия должна стать пустыней, с точки зрения интеллектуального богатства этой нации!

К операции Стаура примкнул полковник США Тофтой, и уже на следующий день после прибытия Стаура из американской зоны оккупации Германии в Париж Тофтой открыл сверхсекретную конференцию; его партнерами были высшие начальники Пентагона; переговоры шли по секретному кабелю - "Париж - Вашингтон".

- Мы должны вывезти из Германии триста самых талантливых ученых, и мы вывезем их, - повторял Тофтой, - мы не вправе отказываться от этого, в конечном счете, победитель имеет право на трофеи.

В Пентагоне колебались: такого рода похищение было слишком очевидным нарушением всех международных норм; слишком уж явно Тофтой бросал вызов советскому союзнику, - действительно, против кого работать гитлеровским ученым за океаном, как не против русских?!

Однако реальная возможность вывоза лучших мозгов Германии была сталь заманчивой, что военные бюрократы нашли оправдание: "Похищение немецких ученых необходимо лишь для того, чтобы совместно с Россией разгромить Японию".

А те из военных, которые понимали толк в политике, вписали в б у м а г у и такой пункт: "К сотрудничеству не могут быть привлечены гитлеровские военные преступники".

Однако "прагматики" не согласились с такого рода определенностью и настояли на хитром примечании, суть которого сводилась к тому, что фашистские награды и знаки внимания, оказанные нацистской партией "творцам вооружений для вермахта и СС", не могут быть поставлены в вину ученым: "Ведь они лишь честно выполняли свой долг перед армией".

Пентагон санкционировал операцию "Вуаль" по вывозу в США, - для начала "ста голов" из поверженной Германии, самых светлых голов, в том числе создателя "Фау-2" Вернера фон Брауна, любимца фюрера, члена нацистской партии.

Тофтой остался в Париже согласовывать все аспекты плана тотального грабежа интеллектуальных ценностей Германии (кстати, американцы в первую очередь вывезли патентную документацию на несколько десятков миллиардов долларов, не говоря уже о том грабеже "мозгов", о котором вдет рассказ. - Ю. С.). Стаура полковник отправил в Германию: было необходимо прочесать страну и вывезти всех талантливых ученых. "По моим подсчетам, пара исследователей со светлой головой и смелыми идеями могут оправдать все наши затраты на войну", - сказал он. Операция "Вуаль" началась.

...Во время полета в Америку офицера связи Тофтоя и майора Хаммеля - по делам все той же "Вуали" - из кабины вышел сияющий пилот: "Президент только что объявил о капитуляции Японии, мировая война кончена, ура!"

Майор приземлился на военном аэродроме в США, будучи уверен, что его работа по осуществлению "Вуали" закончена: ведь немецкие мозги выкачивались в Америку для того только, чтобы применить их в борьбе против Японии. А война выиграна, против кого же работать этим "великим военным мозгам", если наступил мир на земле?!

На следующий день наивный майор Хаммель был отправлен на закрытую военную базу в Абердин: ему поручили разбирать сорок тонн записей, захваченных как военный трофей вместе с Вернером фон Брауном и его четырьмястами научными сотрудниками. Майор начал работу вместе с Брауном; вскоре к ним подключился полковник Тофтой, а Роберт Стаур продолжал "прочесывать" Германию - аппетиты американских военных росли день ото дня, не о "ста головах" речь шла ныне: "Воруй сколько хочешь, заманивай, сули заработок, только вывези европейские мозги за океан".

Прошло несколько месяцев, и пункт, где говорилось, что сотрудничать можно только с теми, которые не замазаны служением нацизму, отпал сам по себе. В одном из концлагерей американцы нашли Дорнберга, осужденного по решению Нюрнбергского суда народов как один из создателей ракеты "Фау-2". Ему предложили покинуть концлагерь и занять место в секретной военной лаборатории ВВС США.

- Что ж, предложение любопытно, - ответил Дорнберг. - Но я стоил миллионы марок Германии, вы это знаете? Готовы ли вы платить мне столько же?

Ему ответили однозначно. Нацист, осужденный в Нюрнберге, поменял кровать в концлагере на особняк на берегу океана.

Американскими охотниками за "немецкими мозгами" были схвачены ведущие ученые ракетчики и авиаторы: "отец" истребителя "Мессершмитт-163" Липпиш; доктор фон Доп, один из создателей бомбардировщика "Юнкере"; Хайнрих и Теодор Кнаке - специалисты по парашютам и тормозным системам...

(Не отставали, кстати, и англичане: они вывезли к себе "отца" подводной лодки "Метеор" Хельмута Вальтера и предложили ему усовершенствовать лодку в экстренном порядке; против кого же ее планировали ввести в действие, если Япония уже была разгромлена? Вальтер согласился, он был в трудных условиях, ибо - в отличие от американцев - англичане относились к похищенным ученым как к узникам: к тому же Хельмуту Вальтеру, гениальному ученому - этот эпитет родился не в фашистской пропагандистской машине, а значительно раньше, входили, как в камеру, без стука люди из разведки и допрашивали его часами. Такая же судьба постигла эсэсовского профессора Курта Танка и изобретателя самолетов Вилли Мессершмитта. Вернер фон Браун был "одолжен" американскими хозяевами английским коллегам всего на две недели: каждый день он рассказывал о своей работе сэру Эрвину Дугласу Кроу, который являлся шефом британской ракетной программы.)

Государственный секретарь США Бирнс уже в начале 1946 года начал думать о том, как навсегда "привязать" немецких ученых к военному комплексу Америки. Лучшая агентура ФБР следила за вывезенными "головами". В 1946 году заместитель государственного секретаря Дин Ачесон дал на подпись президенту Трумэну документ, который узаконил вывоз немецких ученых в качестве "военных трофеев" на секретные базы военно-промышленного комплекса США. В прогрессивном еженедельнике "Национ" появилась в этой связи примечательная, хлесткая публикация:

"Если тебя тянет к преступлению века, стань ученым, сын мой, ты будешь неподвластен закону! Политика за это желание могут - при определенных условиях - лишить кресла; военного - при определенных обстоятельствах - убьют; промышленник может разориться; но коль скоро ты объявил себя ученым, победители и побежденные станут целовать твои руки и почитать тебя за то, как много их соотечественников ты отправил к праотцам. Громко объяви себя атомщиком или ракетчиком - твое будущее обеспечено!"

Несмотря на протесты, ибо среди вывезенных в США "мозгов" то и дело обнаруживались фашистские администраторы от науки, не имевшие к творчеству никакого отношения, люди военно-промышленного комплекса США цепко держали в руках свою добычу. Через несколько месяцев после того, как Трумэн дат санкцию на открытое проживание похищенных ученых, всех обитателей секретных военных баз США погрузили на автобусы и под полицейским эскортом вывезли в маленький пограничный городок Сьюдад-Реалес, где была соблюдена формальность: немецкие ученые обратились с просьбой о предоставлении им американского гражданства к консулу США, сидевшему на самой границе с Мексикой. Там же им были вручены заранее напечатанные паспорта. Новоявленных "граждан США" погрузили в автобусы и под тем же эскортом полиции и ФБР увезли на военные базы - продолжать работу по "отражению советской военной угрозы".

...Умели американцы брать трофеи, что и говорить... А как бы пробиться в особняки ряда генералов США и Англии, "поработавших" в послевоенной Германии, чтобы получить там доказательства хищений наших музейных ценностей, вывезенных Розенбергом?!

...Не эпилог

Утром я не выходил из-за стола, перерабатывая пьесу для "Современника", посвященную проблеме поиска. Я работал до самого вечера, "вхруст", как писал Пастернак, а это значит, ты перестаешь понимать, что такое усталость, и все время чувствуешь мышцы спины, и слышишь музыку, самую любимую песню, которая не только не мешает тебе, а, наоборот, помогает, бодрит; и ты с юмором замечаешь в ночном городе стертые лица соглядатаев, мелькающие у тебя за спиной, потому что ты устремлен в завтрашний день, когда будет главная радость - продолжение дела.

...Не знаю, что такое "предчувствие", в какой мере оно согласуется с наукой, ее новейшими открытиями (или, наоборот, со старыми догмами, так тоже бывает), но последние дни меня не оставляло предчувствие: что-то должно произойти.

Причем если вечером я засыпал с ожиданием дурного, то утро было радостным; постоянно ждал новых телефонных звонков, или телеграмм, или писем с сообщениями о находке, или - еще лучше - о находках.

...Позвонил Борис Уманский; взволнован; неудивительно - в его-то положении...

- Я отправил вам срочное письмо, господин Семенов.

- Но я должен уехать.

- Какая жалость! Немного подождать не можете? Письмо крайне важно... Мне бы хотелось, чтобы вы прочли его до отъезда.

- Что за срочность? Неужели нельзя подождать до завтра?

Ладно, просит - подожду полчаса.

...Письмо принесли чуть ли не сразу после его звонка. Оно интересно; привожу его почти полностью:

"Многоуважаемый господин Семенов!

Направляю официальный документ по комплексу Лакшина (Стыллера) Романа Павловича.

1. Как уже говорилось, по одной из версий Лакшина (Стыллера), получившего гражданство ФРГ после выезда из СССР, его теща, P., после составления ею завещания на культурные ценности, то есть после 20 ноября 1979 года, якобы умерла. Эта версия опровергается напученным мною уведомлением о вручении заказного письма №441 г.. отправленного мною Р. в качестве контрольного и поданного на Боннском почтамте (Бонн I) 20 сентября 1980 года. Уведомление подписано лично Р., причем два раза (фотокопия прилагается). Подписи Р. идентичны всем трем ее подписям, имеющимся на ее фиктивном завещании. Уведомление заверено календарным штемпелем Ялтинской почты от 2 октября 1980 года. Оригинал этого уведомления будет передан мною следственным властям ФРГ 20 октября с. г. (следователь Гроддекк находится сейчас в отпуске).

2. 30 сентября 1980 года между мной и старшим прокурором Боннской прокуратуры Кайзером состоялась трехчасовая беседа, в которой участвовал также следователь налогового розыска Боннского округа Гроддекк.

В ходе беседы были предъявлены мне ранее не известные альбомы с фотографиями ценностей, обнаруженных у Лакшина или же проданных им третьим лицам.

Оказалось, что ценности, о которых я сообщал ранее, составляют лишь часть сокровищ. Ценности, по его словам, были подвергнуты многократным экспертизам; имеются авторитетные сертификаты подлинности. Многие иконы относятся бесспорно к шестнадцатому веку. Спор о подлинности возник в отношении только одной или двух икон, все остальное никаких сомнений не вызывает.

Кайзер сообщил, что и эти альбомы не являются полными. Полный альбом отправлен в США, где, как он сказал, "у нас имеются определенные связи с ФБР, где нам тоже стараются помочь в идентификации"...

Оговорив, что прокуратура ФРГ не имеет права ни сама проводить следственные действия на территории СССР, ни присутствовать при них, ни уполномочивать на это недолжностных лиц, Кайзер дал понять, что от меня ожидают содействия в этом внеофициальном, "консультативном" плане. Речь шла б необходимости получения от советской стороны именно таких доказательств, которые могли бы быть приняты во внимание судом ФРГ. Кайзер подробно разъяснил, что именно нужно и что было бы недопустимым или бесполезным.

На просьбу предоставить мне для передачи советским властям фотографии коллекции Кайзер ответил в том смысле, что это в принципе возможно. Мою просьбу предоставить или хотя бы предъявить фотографии писателю Юлиану Семенову; а также дать ему информацию по этому делу Кайзер обещал довести до сведения пресс-службы прокуратуры и сообщить ответ на следующий день.

3. 1 октября 1980 года Кайзер сообщил мне по телефону, что руководство прокуратуры не готово предоставить Ю. Семенову информацию или хотя бы показать ему фотографии под предлогом "нарушения налоговой тайны".

4. В тот же день, 1 октября 1980 года, следователь Гроддекк пояснил мне по телефону; что я не должен "буквально" воспринимать сдержанную позицию прокуратуры.

5. 10 октября 1980 года адвокаты Лакшина (Стыллера) добились освобождения его из предварительного заключения (где он содержался по иному делу): Лакшин внес залог в сумме 100000 (ста тысяч) немецких марок ФРГ наличными.

6. 13 октября 1980 года я сообщил прокурору Кайзеру по телефону о факте получения мною уведомления с подписью "ожившей" Р.

7. Уточнение к пункту 2: Прокуратура ввела меня в процесс в качестве так называемого "экспертного свидетеля" по вопросам советского права. На этом основании (формально) мне дается информация по материалам дела.

С глубоким уважением

Борис Уманский,

руководитель "Техноэкспорта".

Звоню Уманскому, задаю вопрос:

- Вы понимаете, какие последствия для вас может иметь этот материал?

- Вполне.

- Готовы к противостоянию?

- Не придется, я оперирую фактами.

- Ну-ну.

...Это было поздно вечером 14 октября, через час после того, как почтальон вручил мне конверт, а я расписался в получении "экспресс-почты" о продолжающемся хищении культурных ценностей.

...Я перезвонил в Бонн, попросил перенести встречу еще на час и сел к пишущей машинке, - письмо стоило того, чтобы над ним серьезно подумать, а я привык думать словесно - фиксируя мысль на машинке.

(Вообще-то, когда я только начинал работать в журналистике, моими "орудиями производства" были карандаш и ручка; однако с годами приходит особая требовательность, необходимо видеть, что получилось, что надобно перелопатить; слово, написанное рукою, отличается от слова, напечатанного на пишущей машинке, а уж когда читаешь корректуру, то набор выявляет совершенно новое качество написанного, никаких иллюзий, некое отделение твоих мыслей от тебя самого, смотришь со стороны, сердце рвет порою: "Ах, если бы можно было еще раз переписать все наново!" Потому-то я и перешел на пишущую машинку, - она дисциплинирует тебя, учит краткости и четкости.)

Меня потянуло написать эти несколько страничек, потому что закольцевались события лета сорок пятого в Калининграде с тем, что происходит и по сей день, когда преступники, сориентированные на мафию, продолжают свое черное дело грабежа и укрывательства культурных ценностей, принадлежащих Родине.

Действительно, история таинственной смерти доктора Роде накануне того дня, когда профессор Виктор Барсов должен был получить "исповедь" немецкого специалиста, отвечавшего перед высшими бонзами рейха за сохранность Янтарной комнаты, до сих пор до конца не разгадана: хоронили доктора никому не известные люди, могила его не обнаружена, врач, подтвердивший под присягой факт смерти Роде и его жены от "острого желудочного заболевания", исчез вскоре после этого из города, словно в воду канул, как его ни искали.

Действительно, поведение профессора Роде, особенно в последние недели перед смертью, казалось тем людям, которые его знали, необычным, он словно бы постоянно кого-то страшился, жил под мечом, ждал чего-то.

Действительно, профессор Роде знал вес о судьбе Янтарной комнаты, но молчал, не говорил ни слова, хотя люди, помнившие его в те месяцы, утверждали, что он был на грани признания; что-то мешало ему открыться, тяготило изнутри, страшило, он хранил в себе тайну, метался...

Его гибель была угодна тем, кто обрубает следы, тем, кто и по сей день занят укрывательством краденого.

Кто эти люди?

Действительно, загадочно сообщение о том, что в шахте "Б" "Виттекинд" по прошествии трех месяцев после окончания воины жили "бывшие узники". Отчего они не ушли из подземелья? Да и потом, чья это версия, что те, кого увидали офицеры английского представителя Этткинда, были "узниками"? Не есть ли это дезинформация? А кто был в ней - тогда еще, в августе сорок пятого заинтересован?

А взрывы, засыпавшие шахту? Произошли-то ведь они после того, как часть ящиков была тайком поднята и вывезена из Фольприхаузена англичанами.

Кем? Куда?

(Доктор Колер передал мне фотографии, сделанные в марте - апреле сорок пятого: нацисты прячут ящики с награбленными ценностями в лесу, неподалеку от маленького городка в Саксонии или Тюрингии. Адъютант гауляйтера Мучмана, здравствующий и поныне нацист Саксе из Кобленца, знает, что это за город, но он не сказал, да и не скажет правды. А ведь это так важно узнать: в Тюрингии или Саксонии прятали награбленное, ибо тогда версия о том, что машины швейцарского Красного Креста вывезли нечто из Саксонии, которая, согласно Ялтинскому соглашению, становилась советской зоной оккупации, в Ганновер, который отходил англичанам, перестает быть версией, но становится абсолютной правдой. Идти на такого рода рискованную акцию нацисты могли только во имя чего-то крайне важного, во имя высшей тайны рейха.)

Молчал комендант Кенигсберга генерал фон Лаш, когда фельдмаршал Паулюс спрашивал его о судьбе Янтарной комнаты, молчал наглухо, а ведь прошло много месяцев с того дня, когда советский народ спас мир от коричневой чумы.

Молчал на процессе в Варшаве гауляйтер Восточной Пруссии и Украины гитлеровец Эрих Кох.

Но ведь живы наши герои-ветераны, герои штурма Кенигсберга, которые первыми ворвались в королевскую крепость, туда, где была депонирована Янтарная комната.

Может быть, кто-то из ветеранов отзовется? Дорога каждая мелочь, любая подробность...

Надо бы постараться исследовать путь, который прошла икона, похищенная нацистами в Тихвине и оказавшаяся затем в молельне кардинала Спэлмана в Нью-Йорке. Как она попала туда? Через какие перевалочные базы? Кто отвечал за ее транспортировку? Сколько лет продолжался ее мученический путь за океан?

А то, что пишет Уманский? Правда это? Или хорошо сделанная подстава? Если правда, то каким путем, кто, с чьей помощью продолжает грабеж и торговлю произведениями искусства, похищенными в Советском Союзе?

Здесь есть кому сбывать награбленное. Мафия служит сильным мира сего, бизнес хорошо оплачивают, сделка стоит риска.

А те люди, с которыми меня сводила жизнь за два года, что я прожил на Западе? Штайн есть Штайн, он человек убежденный, а потому - бесстрашный, но ведь сколько моих собеседников замыкались, боязливо оглядывались, переходили на шепот, начинав отвечать полунамеками, как только речь заходила о Янтарной комнате, да и вообще обо всем том культурном богатстве, которое было у нас похищено.

Страх. Здесь умеют делать страх, а что может быть ужаснее и въедливее, чем страх перед прошлым, особенно таким, какой принес с собою в мир нацизм?! Но если бы нацизм был в прошлом! Я сидел на съезде новых нацистов, на сборище НДП, в маленьком городе Кертче, съезде, который пикетировали узники нацистских концлагерей и заботливо охраняли огромные наряды полиции. Я видел и слышал, как аккуратные молодчики в черных пиджаках, белых рубашках и красных галстуках (цвета гитлеровского флага) изрыгали слова ненависти к миру, прогрессу, гуманизму, я видел и слышал, как ревело это сборище, когда докладчики взывали к "единству крови", к "почтительной памяти к прошлому", к "изоляции людей чужой национальности", к "беспощадной борьбе против коммунизма", к "походу против мирового интернационала". Это ферменты страха, который готовят загодя, но сейчас, в наши дни, словно бы кто незримый, но могущественный, грозит пальцем: "Смотрите мне! Тихо! Не высовываться! Черно-бело-красные наготове! Забыли Гитлера? Напомним! Все готово на крайний случай, все слажено и отрепетировано!"

Я помню, как на границе Австрии и Лихтенштейна остановились огромные туристские автобусы. Пассажиры - англичане, канадцы, испанцы - высыпали на пушистый снег, который шел картинно, будто на оперной сцене. Они сразу же начала играть в снежки, полная раскованность - хохот, веселье, звонкие голоса, шутки. И только туристы, прилетевшие из Чили, вышли из своего автобуса медленно; их внимательно пересчитал мужчина в строгом сером пальто, отметил что-то в своем блокнотике и отдал негромкую команду. Но люди не бросились играть в снежки, как другие, они стояли кучкой, переглядывались, и не было улыбок на их лицах, одно лишь испуганное ожидание... Страх... Фашизм - это страх.

И мне тогда, на заснеженной границе в горах, до боли в сердце вспомнился первый летний месяц в Чили, январь, и ослепительное солнце, и зной, и улицы Сантьяго, и мелодии песен, и открытые, улыбчивые лица людей - прекрасная пора Народного Единства, пора свободы, братства, доверия друг к другу, великолепная пора Человечности и Бесстрашия.

О трагедии в Чили, о расстреле моих друзей, о гибели товарища Альенде я узнал в Мадриде, когда еще там царил страх, рожденный "братом" фюрера, генералиссимусом Франко. Я видел слезы на лицах людей - в метрополитене, в автобусах, на улицах, возле газетных киосков, - но никто не говорит открыто о своей боли по загубленной фашистами свободе, - люди боялись правды; страх...

Да, подумал я, записывая то, что предстоит делать в ближайшие месяцы, лишь опираясь на поддержку тех деятелей литературы и искусства на Западе, которые помнят, что такое фашизм, и ненавидят его, можно продолжать наш поиск.

Да, подумал я, некоторые органы прессы - вольно или невольно - стараются придать поиску оттенок сенсационности, сосредоточить максимум внимания читателей на проблеме одной лишь Янтарной комнаты, а ведь это сугубо неверно. В наших музеях похищены полотна Рембрандта и Венецианова, Рубенса и Репина, Рафаэля и Куинджи, Тинторетто, Васнецова, Левитана, Ге, Брюллова; из библиотек вывезены миллионы томов книг; ограблены архивы городов и областей, а ведь и это часть истории нашей Родины, следовательно, часть истории мировой цивилизации. Наш поиск куда как более широк, чем поиск лишь одной Янтарной комнаты, это поиск памяти.

Прав был Сименон, когда он, отправляя мне письмо в поддержку создания Комитета за честное отношение к русскому искусству, которое оказалось на Западе, подчеркнул, что речь идет обо всем культурном достоянии, вывезенном нацистами и укрытом под землею, вдали от людских глаз, под охраною пулеметчиков и саперов СС, - они ведь похищены не только у нас, они похищены у человечества!

И не зря я то и дело возвращался мыслью к мафии: этот мобильный инструмент преступников, тщательно организованный тайный орден "Коза ностра" алчет легких прибылей. На чем угодно: взрывы, похищения ни в чем не повинных людей, выстрелы из-за угла, шантаж, проституция, торговля детьми, спекуляция культурой, ведь толстосумы так хорошо платят за живопись, иконы, скульптуры, надежное вложение капитала...

Читатель помнит, как Скорцени кивал на мафию, когда речь заходила о золоте. Да разве он один, снисходительно посмеиваясь, валит все на мафию? Милые бранятся - только тешатся, все заранее обговорено и срепетировано, права на проигрыш нет, кара - смерть, а еще страшнее - постоянное ее ожидание; страх...

Надо поднять все те новые материалы, которые сейчас появились на Западе о мафии. Нет ли указаний на то ее подразделение, которое ныне сориентировано на "культурный бизнес"? Понятно, это тайна за семью печатями, но здесь работают не только делатели "уток", но и великолепные журналисты, мужественные люди (один Вальраф чего стоит?!), которые высоко чтут свою профессию, идут на риск, подчас смертельный, во имя того, чтобы рассказать читателям правду о зле, о тех, кто в своем черном бизнесе оперирует самым действенным и безотказным оружием - страхом...

Я не стал доставать из каретки лист бумаги, решил, что утром доработаю, еще есть что записать, есть над чем подумать, есть с кем встретиться, есть куда срочно выехать - не далее чем через неделю...

А через четыре часа - на пустынном ночном шоссе - я оказался зажатым полицейскими машинами, - все было сделано так, как показывают в здешних детективах, услышал:

- Ваши документы, пожалуйста...

Ах как культурны и выдержанны здешние полицейские! Только что это у них трясутся руки?! Отчего глаза бегают?! Почему один из них выглядит испуганным, растерянным?! Зачем столь тщательно обыскивают меня? Почему документы на машину и права отправляют в восемь утра в прокуратуру с нарочным, а оттуда чуть ли не в тот же час - в суд?! Как можно успеть принять решение в прокуратуре о задержании моих водительских прав в восемь часов сорок минут утра?! Кто так торопит полицию? Кто так лихо режиссирует этот спектакль?

Теперь-то мне уж все ясно, да здравствует демократия Запада, перед которой все равны! Ко мне ведь нет никаких претензий; отчего вы сердитесь, господин Семенов, просто-напросто вам - на какое-то время - запрещено пользоваться машиной, работайте себе на здоровье в вашем Бюро, какой прекрасный дом в лесу! Воздух напоен запахами лугов и дубовых рощ, у вас большая библиотека, цветной телевизор! Пусть теперь не вы будете ездить, к вам станут гонять ваши друзья, почему бы нет?! Желанными гостями в Лиссеме будут и Сименон, и Шагал, и барон, и Штайн! Да-да, конечно, мы все понимаем, возраст не тот, билеты дороги, ну что ж, ничего не попишешь, придется тогда пожить оседло, не путешествуя в поиске культурных ценностей...

Руки можно выворачивать, не прикасаясь к суставам.

Это умеют делать на Западе элегантно, "демократично".

Значит, мои друзья и я кому-то крепко наступили на больную мозоль, если пришлось задействовать своих людей в полиции и прокуратуре.

Запереть меня, лишить права ездить можно было только таким образом, вроде бы и не обидным: нарушение правил, перед законом все равны, наказание запрещение управлять машиной какое-то число недель или месяцев, что ж здесь такого?! "Если и министр, сидя за рулем в нерабочее время, превысит скорость или выпьет лишнюю кружку пива, его лишат - на определенное время водительских прав. Закон есть закон, ничего не попишешь!"

Какое смелое и воистину демократическое объяснение, не правда ли?!

Да, мы наступили кому-то на ногу. Значит, мы на верном пути. Значит, поиск надо продолжать.

Поиску трудно. Уманский - вскоре после моего задержания - оказался в клинике, на обследовании. Он не вышел оттуда - внезапный инфаркт, мгновенная смерть, одна из нитей поиска оборвана.

Двум моим знакомым в Мюнхене, помогавшим по комплексу "Форедж Кольмберг", позвонили ночью:

- Если вы не прекратите свою антипатриотическую деятельность в сфере поисков неких культурных ценностей, якобы имеющих отношение к красным, ждите горя.

Угрожают Георгу Штайну.

...Однако предательство памяти - преступно; поиск будет передаваться из рук в руки словно эстафета, и нам еще предстоит узнать много интересного о тех, кто, служа бывшим и нынешним крезам, норовит замолчать преступление нацистов - преступление против культуры, следовательно, преступление против мира, прогресса, человечества.

Спустя полтора года, когда я был в Лихтенштейне, продолжая нашу работу, Эдуард Фальц-Фейн передал мне письмо, которое я хочу привести полностью, ибо оно обращено ко всем тем, кто следит за поиском, поддерживает всех ищущих и помогает им всем, чем может.

BARON EDWARD VON FALZ-FEIN

VILLA "ASKANIA-NOWA"

SCHLOSS-STRASSE

2.1.1983

VADUZ

PRINCIPALITY OF LIECHTENSTEIN

(VIA SWITZERLAND)

PHONE 2 83 83

22832

Уважаемые друзья!

Хочу поблагодарить вашу прессу за постоянный интерес к той работе, которую провожу я, мой коллега из ФРГ господин Георг Штайн и Юлиан Семенов. Выявление и сохранение русских культурных ценностей, содействие их возвращению на Родину - в этом я вижу цель и смысл жизни.

Накануне Нового года, в дни рождества, в моей резиденции гостил глава семьи Шаляпиных, Федор Федорович Шаляпин, мой добрый друг, много сделавший для возвращения на Родину реликвий, связанных с именем великого певца. Федор Федорович составил документ, вполне официальный, который, я убежден, дает ныне право на перехоронение праха Федора Ивановича на Родине. Действительно, хотя останки Шаляпина одиноко покоятся в Париже, на чужбине, сердце его всегда принадлежало Родине. Поэтому, всячески поддерживая решение главы семьи Шаляпиных о перезахоронении останков его отца на Родине, будучи убежденным в том, что сейчас настало то время, когда останки великого певца должны быть возвращены туда, где все его помнят, чтят и любят, я готов, со своей стороны, предпринять все необходимые шаги (ежели они потребуются) для осуществления этого акта.

Хочу добавить, что в ближайшие недели и месяцы мне предстоят переговоры с целым рядом людей и организаций, которые, в случае их успешного завершения, позволят мне передать в дар Родине - как всегда безвозмездно - новые шедевры русской культуры.

Поздравляя с Новым годом советских читатели, телезрителей и радиослушателей, интересующихся нашей работой, хочу пожелать всем вам здоровья, успехов, счастья и мира.

Искренне Ваш барон Эдуард фон Фальц-Фейн.

Прах Шаляпина вернулся на Родину.

Георг Штайн потерял жену, был разорен и покончил жизнь самоубийством; он продолжал свое д е л о до самой последней минуты...

Барон фон Фальц-Фейн делает все, чтобы бесценный архив Штайна оказался у нас на Родине.