Лидия. Головная боль академии (СИ)

Глава 10. Виражи судьбы

Лидия

Грабительский штраф пришлось платить. Якобы после какой-то там трагедии, случившейся много лет назад, правила академии ужесточились. Меня вообще должны были исключить, но, учитывая мой герцогский титул и тайну имени, «пощадили» и развели на денежки, решив, по-видимому, что от богатейки не убудет.

Но деньги-то были мои кровные! Я с конца сентября обеспечиваю себя сама и ни монеты не беру у родителей! Вот что обидно!

Короче, меня наказали за благородство. Типа: не выпендривайся, деточка, и не отсвечивай, а штраф послужит тебе уроком.

Я, до онемения сжав зубы, протянула магистру де Кастелявресту тот самый мешочек с монетами, который даже не открыла.

С того дня я люто невзлюбила нашего ректора.

Козёл!

Мне в голову даже закралась крамольная мыслишка, что ректор и есть тот самый загадочный заражённый тьмой. Неспроста же он отжал у меня ровно ту сумму, которую заплатила профессор де Грасс. Умно, блин! Получается, я изобрела гениально-невозможное зелье за бесплатно.

Плюс моя любимая Талиса де Грасс подозрительно малодушно не заступилась за меня перед ректором, а лишь велела купить в лабораторию новенькую, зачарованную от поджога и загрязнения, тахту. Лежанка, к слову, была очень в тему, но это ещё не значит, что я простила штраф!

Всё! Подмешаю в следующую партию зелье для икоты и погляжу, он это или нет.

Ну, а то, что наш болезный — названный сын Талисы де Грасс, это, возможно, байка. Либо у магистра де Кастелявреста года бегут быстрее, и он из-за болезни постарел и иссох быстрее.

А с икотой хорошая идея… Надо попробовать!

Наглость номер два: Катарине не вернули книгу. Более того, ректор не дезактивировал артефакт, а поместил его в специальную камеру и — не поверите! — общался с ним! Или с ней…

Об этом я узнала случайно, когда нашу группу водили на экскурсию в подземелья академии.

Сдаётся мне, наш ректор со всех выскочек имеет выгоду. Тут оштрафовал, тут изъял и присвоил… Ни поторговаться с ним не вышло, ни договориться о взаимной выгоде. Не люблю я таких.

В апреле у Ромери началась сессия. Третий курс боевиков отстреливался раньше всех, потому что после недели каникул их на два месяца забирают на первую в их жизни полевую практику.

Поэтому, пока шли экзамены, мой бывший возлюбленный ходил мрачнее тучи и каждую свободную минуту старался провести со мной.

Я давно привыкла к объятиям и поцелуям. Так сказать, вжилась в роль счастливой влюблённой. А вот Ромери…

— Лия, выходи за меня, а? — в очередной раз с надеждой спросил он.

Сегодня даже сунул мне под нос красную бархатную коробочку с кольцом.

Да уж, мечты сбываются. Когда забываются.

Колечко, к слову, было тонкое, с бриллиантовой россыпью спереди. Ромери ради него, наверное, залез в долги.

Кое-кто слишком увлёкся игрой в отношения. Или моя холодность его так уязвляет, и Ромери одержим спортивным интересом завоевать меня.

Не выйдет, дружочек!

— Неа! — как обычно отмахнулась я. — Убери. Ты же знаешь, я не люблю цацки.

— Хочешь, я прямо завтра сообщу родителям о своём намерении? Мне плевать, что они сделают!

— Чтобы они потом собак на меня спустили? — озвучила очевидное. — Ромери, ты совсем головой не думаешь?

— А мы поженимся, и тогда они уже ничего не смогут сделать.

— С чего ты взял, что я хочу за тебя замуж? У нас вообще отношения не настоящие, — напомнила ему. Вдруг забыл?

— Да, но… Я думал, ты меня всё же простила. Ведь я давно уже не смотрю на других. Я люблю тебя, — и посмотрел так, словно от моего ответа зависит его судьба.

Впрочем, он и раньше умел разговаривать взглядом. Глаза у него чарующе выразительные. Правда, на меня эта красота больше не действует.

— Ромери… — вздохнула устало.

Мы сидели в академическом парке под тёплыми апрельскими лучами солнца, и нам бы мурлыкать о чём-то счастливом и любовном, но нет, розовые сердечки и милые поцелуйчики — это не про нас.

Отчего-то мне вот прямо сейчас стало ясно: пора вычёркивать бывшего из жизни. Кажется, мы слишком заигрались. Ромери даже поверил в эту игру.

— Ты снишься мне каждую ночь, — говорил он, держа в руках мою ладонь. — Даже когда я пытаюсь готовиться к экзаменам, думаю только о тебе! Богиня свидетельница, я не смогу без тебя!

Оп ля! А это уже не эффект моих зелий! Свои эксперименты над Ромери я прекратила ещё в конце января, да и эффект от них был краткосрочный (надеюсь, ибо на мышах я разработку не тестировала, на людях тоже — только на себе). Так что это он всё сам!

— Ты давай поаккуратнее с громкими заявлениями, — не прониклась его пламенной речью. — Я на такое не подписывалась!

— Что, даже приставка «де» к новой фамилии тебя не интересует? — привёл козырный, как он думал, аргумент.

— Фамилия — пустой звук. Лишь бы человек был верный и преданный, — проехалась я по больной мозоли.

— Лия! — он подскочил, словно по нему прошлись хлыстом, и отпустил мою руку. Вот оно! Сейчас польётся истинное содержимое. — Тебе с самого начала было плевать на меня! То ты меня динамила, вынудив меня… стравливать пар в другом месте, то отказываешься выйти за меня! Почему? — секундная пауза. — Да, я ошибся! Но я уже давно расплатился за свою ошибку. А ты всё никак не можешь забыть о ней!

— Ну, почему же? Я давно забыла. И о тебе в том числе, — отвечаю иронично.

— Вот так, значит, да? — выглядел он сейчас, как человек, оскорблённый в лучших чувствах. Коробочку с треском закрыл и убрал в карман. — Это ты вероломная и жестокая, а не я! Ты никогда меня не любила!

— Пожалуй, пора кончать этот фарс, — заявила ему, ничуть не играя и не припугивая. Всё. Устала притворяться на людях. Устала проводить редкие выходные с парнем, который на самом деле противен мне.

— В смысле?

— Я бы сказала: «Мы расстаёмся», но мы расстались уже давно. Так что говорю прямо: спасибо, но я больше не нуждаюсь в твоих услугах.

— Нет, Лия, так не пойдёт, — покачал он головой. — Ты будешь моей. Я не отступлюсь.

Супер! Лучше не придумаешь!

Я уже начинаю сомневаться, сможем ли мы сосуществовать в одной академии? Выдержу ли я два года осады?

Не хотелось бы мне переводиться из-за какого-то кобеля в другое заведение. Ой, не хотелось бы…

Ромери

Настроение уже который день было дерьмовее некуда. Очередная слабая тройка за экзамен, и вся эта сплошная чёрная дыра в знаниях из-за одной стервы, злокачественной опухолью вросшей в мозг.

Вчера они расстались.

Возможно, стоило поговорить с Лией мягче, не давить. Уж что-что, а ласку и ухаживания она любит.

Ромери достал из-за пазухи фотокарточку, вставленную в прозрачный чехол, чтобы не измялась и не обтрепалась.

Лия. Одуряюще красивая. С порой невыносимым характером. Несломимая. И по злой иронии судьбы — простолюдинка.

«Как такое может быть? — мысленно вопрошал он, глядя в голубые глаза той Лии, которая когда-то запросто признавалась ему в любви и крышесносно целовала. — Божественная… Может, она незаконная дочь какого-нибудь знатного лорда, просто не знает об этом? Иначе откуда такая стать и величие? Не от деревенских же родителей…»

Чем больше Ромери анализировал странности, связанные с Лией, тем сильнее убеждался: эта девчонка отнюдь не деревенская простушка.

Во-первых, её поистине огромный магический резерв и явное присутствие эльфийской магии, несмотря на то что она полукровка.

Она прямо на его глазах одним махом убила жуков и даже не пошатнулась. Ни единого признака магического истощения.

Кстати… А кто из её родителей эльф? Лия всегда отшучивалась и уходила с этой темы.

Если рассуждать логически, то, скорей всего, эльфийка — мать. Этим объясняется крестьянская отцовская фамилия Ферб.

У той же полукровки-Катарины фамилия аль Тикси.

Ха! Что же Ромери раньше не подумал заглянуть в архив и поискать по фамилиям? Списки адептов за все года в открытом доступе. Жаль только, личные дела хранятся за десятью замками. Но и списков должно хватить для начала. Ромери завтра же с утра наведается в архив и всё выяснит!

Во-вторых, Лия прекрасно танцует, что подозрительно для деревенщины, и у неё прямо-таки талант к зельеварению, да такой, что она зарабатывает побольше профессоров в этой самой академии. Откуда? Кто вложил в неё столь блестящие знания? Неужели щедрый дар богини?

Ясно одно: нельзя её упускать. Эта рыбка даже не золотая — бриллиантовая.

Да, измены были глупостью, о которой Ромери пожалел. Лия восхитительна и достойна стать его женой, даже не имея этой проклятой приставки «де».

В-третьих, у Лии нет ровно никакого пиетета перед родовитыми особами. Взять ту же Николетту де Брауцвиг. Для Лии она просто «Никки». Самое странное, что та ничуть не против и даже дорожит дружбой с простолюдинкой. Может, из-за полузапрещённых зелий Лии? Или герцогиня в курсе о тайном знатном отце подруги?

В-четвёртых, она подозрительно быстро выплатила ректору огромный штраф, и даже не оспорила его решение, что не в её манере.

Лия никогда не говорила, сколько зарабатывает. Ромери всегда настораживало это её: «Мне на всё хватает». У него-то двух сотен золотых отродясь не водилось. Десяток, и то раз в год ко дню рождения.

Бедняки из деревни не разбрасываются деньгами и уж точно не гребут их лопатой.

Получается, не в такой уж деревне живёт Лия. Узнать бы ещё, где?

И почему Ромери раньше не озадачился этим вопросом?

В-пятых, тесное общение Лии с профессором зельеварения. Ну, не могла эта старая грымза доверить деревенщине-первокурснице мешок золота! Что-то тут не так. Лия слишком многое скрывает.

Завтрашний день принёс очередное разочарование: за последние пятьдесят лет в академии не училось ни одного студента с фамилией Ферб. Ни одного! Самая близкая по звучанию — де Фиарби, и то у какой-то там герцогини, которая училась вместе с дядей Ромери. Не подходит. К тому же герцогиня была чистокровной человечкой, да ещё и отчислена со второго курса по причине утраченной магии. Так что отпадает.

Ромери в курсе, что в тот год произошла трагедия, в которой погибло и пострадало несколько десятков адептов.

А вот Альбарган аль Тикси — действительно нашёлся. Чистокровный эльф. Окончил академию.

Был в той группе ещё один чистокровный эльф, Розиэль аль Фаради, но это тоже не то.

Больше ничего интересного. В остальные годы вообще не за кого зацепиться глазу.

Вывод напрашивается один: либо родители Лии по какой-то причине учились под чужими фамилиями, либо у неё самой фамилия ненастоящая.

Если второй вариант, то возникает вопрос: кто такая Лия?

Ромери

До окончания сессии Лия воротила от него нос. На попытки помириться отвечала резким отказом.

Да уж, месяцы отработок сказались на их отношениях пагубно. Словно сама судьба развела по разным углам.

Лия буквально не вылезала из своей лаборатории — набрала гору заказов и варила-варила свои зелья. Даже частенько ночевала в лаборатории.

Догадки Ромери по поводу благосклонного отношения к Лии профессора де Грасс подтвердились: вскоре после случая с книгой в лаборатории зельеварения появилась тахта. Хотя раньше грымза строго следила, чтобы там стояло не более пары железных стульев.

План по завоеванию Лии провалился. За три месяца любовного фарса она не оттаяла. Единственные сладкие минуты рядом с ней проходили в столовой либо на редких вечеринках. Это издевательски мало.

И вот, на каникулы после сессии Ромери неохотно возвращается домой. Лучше бы остаться в академии, но он ведь родился в Зоте, а городскому адепту во время каникул общежитие не предоставляется. Так что придётся жить дома и ждать возвращения на два дня в альма-матер, потому что потом — страшно подумать — два месяца практики.

Можно, конечно, приезжать в академию днём и ловить Лию между пар, но она такому вниманию точно не обрадуется. Да и тратить последние грошики на дорогу туда-сюда — не самое разумное решение.

Может, у дядьки Гвидо найдётся на каникулах какая-нибудь работёнка для Ромери? Пусть незаконная, но хотя бы можно заработать золотую монету.

За большим столом в гостиной собралось всё семейство де Кальди: мать с отцом, бабушка с дедушкой по материнской линии, оглохшая и ушедшая в глубокую деменцию прабабка и дядя Гвидо.

Марко, отец Ромери, после свадьбы вынужденно взял себе фамилию жены. Они с Мирандой поженились по любви, но у Марко на тот момент были серьёзные проблемы с получением наследства, которые впоследствии решились не в его пользу.

Дед Диметрио и бабушка Зельда выступали резко против малоперспективного брака, но их дочь на тот момент уже была беременна (пошла на этот шаг намеренно, в знак верности любимому). Поэтому, чтобы не позорить дочь опальной фамилией де Кроули, родители выдвинули ультиматум: либо Марко берёт фамилию де Кальди, либо его ненаглядная Миранда отправится замаливать грехи в монастырь. Ибо тащить на своём горбу опозорившуюся великовозрастную дочь с ребёнком — слишком затратно.

У Марко не было другого выхода, и он-таки взял фамилию жены. Однако это не прибавило ему значимости в глазах тестя с тёщей.

Бабку с дедом Ромери не любил с детства, и уж тем более не испытывал удовольствия от совместных трапез. Кому вообще нужны эти сборища за столом, если все терпеть друг друга не могут?

— Ромери, дорогой, — обратилась к нему мама, — почему невесёлый? У тебя что-то случилось?

— Щенок неблагодарный! Скажи спасибо, что у тебя есть кров и еда, и не криви физиономию! И без тебя тошно! — пробасил дед, не дав внуку ответить.

Впрочем, Ромери, уже привыкший к пикировкам с родственниками, проигнорировал оскорбления и выдал:

— Мама, папа, я собираюсь жениться на Лии!

Родители, которые не имели голоса в семье, испуганно переглянулись.

— Только через мой труп! — треснула по столу бабушка Зельда и встала. От её кулака вилка подскочила и свалилась вниз, пробрякав по полу.

— Это моя жизнь и моё решение, — возразил Ромери. Он затеял этот разговор, потому что не может больше позволить бабке с дедом распоряжаться его судьбой. Даже если Лия не станет его женой, он должен уметь отстоять свою позицию как мужчина.

— Вообще-то этот дом содержу я, — обманчиво дружелюбно ответил дядюшка Гвидо, который появлялся дома пару раз в месяц. — Так что прекращаем спектакль и решаем вопросы без криков… КОТОРЫЕ Я ТЕРПЕТЬ НЕ МОГУ! — последнюю фразу он проорал.

В столовой воцарилась звенящая тишина, нарушаемая только шамканьем беззубой и ко всему равнодушной прабабки.

Дед Диметрио с бабкой Зельдой изобразили одинаково кислые мины, но рты послушно держали закрытыми, иначе в следующий раз сын запросто может лишить их содержания.

— А теперь, дружочек Ромери, расскажи, что за невесту ты себе выбрал, что моей матушке захотелось отправиться на тот свет? — ядовито и распевно поинтересовался дядя Гвидо.

Дядю Ромери боялся. Тот зарабатывал на жизнь преступной деятельностью. Когда-то он владел магией, но после того, как его отчислили из академии, ударился в разбой и был осуждён. Наказанием послужило лишение магического дара.

— Её зовут Лия.

— Отлично, — дядя опасно улыбнулся покоричневевшими от нездорового образа жизни зубами. — И чем же примечательна твоя простолюдинка?

Ага. Дядя сразу понял, почему Ромери не назвал её фамилию.

— Лия зельевар. Очень талантливый, — ясно-понятно, что о чувствах говорить бессмысленно.

— Где познакомились? — очередной вопрос по сути.

— В академии.

— На каком курсе учится твоя талантливая ведьмочка? — в каждом дядином слове Ромери слышал неприятную насмешку.

— На первом.

Молчаливые слушатели за столом возмущённо охнули.

— Кхм. На первом… — Гвидо посмотрел на племянника, как на олигофрена.

— Она… Она очень сильный маг! У неё большое будущее! — разволновался Ромери, понимая, насколько жалко звучат его слова.

— Дружочек мой, большое будущее бывает только у родовитых и одарённых. У простолюдинки с милой мордашкой два пути: либо удачно выйти замуж, либо горбатиться на производстве за две серебрушки в день. Уверяю тебя, твоя влюблённость мигом слетит, когда вы окажетесь в полной заднице без гроша в кармане, — дядюшка издевательски запустил руку в карман и побрякал лежащими в нём монетами.

— Я откажусь от фамилии рода! — заявил Ромери и, со скрипом отодвинув стул, пошёл прочь из столовой.

— А ну, стой! — голос дяди заставил застыть на месте. — Куда же ты уходишь? Мы ещё не договорили… Хотелось бы полюбоваться на красотку, вскружившую голову моему племяннику.

— Лия сейчас в академии.

— Неужели у тебя нет её фотографии?

— Есть, — ответил и тут же пожалел. Не хотелось осквернять фотокарточку дядиными пальцами. Но делать нечего…

— Ну, так показывай! Чего застыл? — нетерпеливо бросил тот, а как только взял изображение в руки, замер и даже на пару секунд закрыл глаза. Однако вскоре отмер и громко выругался: — Проклятье!

— Что? В чём дело? — у Ромери в груди неприятно зашевелилось. Захотелось скорее вырвать карточку из дядькиных рук и бежать как можно дальше от дурных новостей. Вместо этого Ромери спросил: — Ты её знаешь?

— Уж поверь, эту голубоглазую рожу я не спутаю ни с чьей другой!

Ромери замер в ожидании объяснения, где это дядя мог познакомиться с Лией, и оно последовало спустя минуту, после того как дядюшка прорычался и помахал кулаками в воздухе.

— Как, говоришь, зовут твою возлюбленную?

— Лия Ферб.

— Кхм. Я абсолютно точно знаю, что её зовут не Лия, и уж точно не Ферб.

— Так вы знакомы?

Дядя ещё раз взял карточку и процедил:

— Мерзкий полукровка! Ты поломал мне всю жизнь! Как же я тебя ненавижу!

— Что? — Ромери подумал, что дядя сходит с ума.

— У меня для тебя плохие новости: ты вряд ли женишься на этой девушке, — припечатал дядюшка.

Где-то в душе Ромери и так это знал. Но что имел в виду Гвидо?

— Почему? — тут голос подвёл Ромери, и вопрос прозвучал сипло и неуверенно.

— Потому что твоя Лия — это наследная герцогиня Лидия де Фиарби, и её родители, скорее, прикопают тебя где-нибудь по-тихому, чем позволят единственному чаду породниться с нашим родом.

Ромери пошатнуло, в ушах зашумело, в груди заухало.

Дядя говорил что-то ещё про свою ненависть к отцу Лии, который разрушил ему жизнь, но всё это было уже неважно.

Лия, то есть Лидия, — герцогиня. Наследница титула.

Вот и ответ на все «почему?», и от этого знания хочется перестать существовать.

Если бы Ромери с самого начала пошёл против воли бабки с дедом и тайно женился на Лии, он мог бы стать следующим герцогом де Фиарби. Он без раздумий бы избавился от своего опороченного захиревшего рода.

Если бы только можно было вернуться назад во времени…

В своей комнате Ромери с горечью потери разглядывал давным-давно врезавшиеся в память черты лица любимой девушки.

Кажется, карточка начинает выцветать. Раньше краски были ярче… И это всё, что ему осталось от Лии.

На защитный чехол капнула слеза.

Стыдно реветь, но отчего-то в душе ощущение, что это конец. Лия, которая радостно обнимала его после самого первого предложения пожениться, осталась в прошлом.

Ах, если бы Ромери только знал…

Вдруг дверь в комнату бесцеремонно открылась, и на пороге возник дядя Гвидо.

— Чего ревёшь, сопляк? Вставай, готовься к свадьбе! — скомандовал он.

— Какой ещё свадьбе? — хмуро отозвался Ромери, однако скрыть удивление ему не удалось, и он встал.

— На герцогине своей!

— Она не пойдёт за меня, — покачал опущенной головой. — Мы расстались. Окончательно.

— Это неважно! — дядя был как-то подозрительно бодр и весел. — Сделаешь, как я тебе скажу, и девчонка твоя. Я обо всём позаботился. Ты женишься завтра!