Лига перепуганных мужчин

1

На воротах старого красивого дома в Пало-Альто современным шрифтом было написано: «Владения амазонок». Я немного знал о женщине, распорядившейся прибить эту броскую вывеску. Ее звали Ланетта Холмс. Она являлась наследницей скромного состояния и основательницей общества женщин, которые назвали себя «Гневные амазонки».

Массивные железные ворота были под стать высокой каменной стене, увенчанной колючей проволокой. Рядом с воротами висела еще одна вывеска, поскромнее: «Прошу звонить». Здесь же торчала медная проволока — звонок. Я почувствовал себя кем-то вроде маклера, который собирается продать председателю фирмы «Дженерал Электрик» холодильник. И решительно дернул за проволоку.

— Кто там?— сразу же раздался сухой женский голос.

— Это студентка-заочница,— ответил я искусственным сопрано.— Зарабатываю свой хлеб насущный продажей газет и журналов. Не хотели бы вы подписаться на «Плейбой»?

Хриплый репродуктор внезапно замолчал. Мое предположение о серьезном характере женщин-амазонок подтверждалось. Появилось желание посоветовать Ланетте Холмс нанять женщину-адвоката, а самому бросить это дело. Но подумал, что потом буду упрекать себя за мужское тщеславие, да и Ланетта Холмс вряд ли найдет женщину-адвоката такой квалификации, как у меня. К тому же хотелось узнать, зачем «Гневным амазонкам» понадобился адвокат.

Я снова позвонил.

— Это опять вы?

— Совершенно верно,— ответил я, на сей раз тем голосом, которым наградила меня природа.

— Но у вас уже успел измениться голос!

— Я просто пошутил. Газет я не продаю.

— Что же тогда вы продаете? Юморески с картинками?

— Нет, я адвокат, и я...

— Вас зовут Робертс? Рэндолл Робертс?

— Да. И если хотите убедиться в этом, я могу предъявить удостоверение личности. Я знаю, что войти к вам может не всякий мужчина.

— Ваш голос звучит удивительно молодо, но я тем не менее рискну.

— Премного благодарен за доверие.

— Либби ожидает вас... Но я боюсь, что ваш юмор придется ей не по душе.

— Может быть, в таком случае, ей понравятся другие мои мужские достоинства?

— Их вам лучше оставить за воротами. Когда будете возвращаться, подберете их и возьмете с собой,— неумолимо прозвучал голос из репродуктора.

В тот же момент раздался металлический стук и ворота открылись.

Я вошел в полную тишину. Даже птички не чирикали за этой тюремной оградой. Довольно большое поместье амазонок производило впечатление, несмотря на определенную запущенность — теперь мало кто обращает внимание на аккуратно подстриженные газоны и кустарники.

Дом был белым, одноэтажным, с колоннами и крышей над порталом. Между окнами портала порхали гипсовые ангелочки. В стоявшем на дорожке грузовике лежала Венера без головы. Мне она напоминала оскверненный труп, превратившийся в камень.

За домом виднелись деревья. Набухающие почки, казалось, стыдливо намекали о приближающемся лете. Я обошел грузовик и начал подниматься по ступенькам портала.

Дверь была уже открыта. Маленькая златовласка поджидала меня на пороге.

— Мистер Робертс?

— Вы, должно быть, спутали меня с кем-то. Я продаю газеты...

— Мне ваш юмор не нравится, мистер Робертс. Вы действительно лучший адвокат в Сан-Франциско?

— Кто вам об этом сказал?— спросил я, стараясь скрыть удивление.

— Наверно, тот, кто собирается саботировать наше движение,— холодно ответила она.— Но мы уже привыкли к злобным выпадам враждебно настроенных мужчин. Да будет вам известно, мы находимся под постоянным обстрелом этих господ Вселенной.

— Я всегда думал, что на этот пьедестал следует поставить женщин.

— Конечно! — Ее зеленые, как изумруд, глаза бросили взгляд на грузовик.— Как объектов наслаждения! Как бесправных идолов, которых можно безжалостно эксплуатировать, задаривая подарками. Но кому хочется быть идолом, мистер Робертс? Я лично предпочитаю быть живым человеком, способным дышать и чувствовать...

— Ну-ка, ну-ка, вдохните еще раз поглубже,— попросил я, сам задерживая дыхание.

Через тонкий белый полувер просвечивала кожа. На ней не было бюстгальтера — упругие груди не нуждались ни в какой поддержке. Над левой грудью виднелась татуировка — рука и обнаженная сабля.

— Что с вами, мистер Робертс?— спросила она, бросив на меня презрительный взгляд.— Что вас испортило? Постоянное чтение «Плейбоя»? Или вы похотливы от природы?

— Просто я мужчина,— скромно ответил я.

— Ну, это еще можно простить.

Блеск ее бездонных зеленых глаз подсказывал мне, что «простить»— это не совсем то слово, которое было бы здесь уместно. Но я решил на первых порах не вдаваться в подробности, поскольку знал, что амазонки борются против диктатуры мужчин. Однако не сомневался, что мне удастся выразить златовласке искреннее восхищение ее женскими чарами — только в подходящий для этого час и в подходящем месте.

Золотисто-рыжие волосы вольными прядями падали на плечи. Не утаивала женских прелестей синяя модная юбка, обтягивающая бедра. Короче говоря, это была здоровая нормальная женщина в полном соку, хотя и разыгрывала роль мужененавистницы.

— Меня зовут Линда Лазареф,— неожиданно сказала она.— Я журналистка и пишу для амазонок. Возможно, вы даже читали кое-какие мои статьи.

— Возможно... Не вы ли провозгласили, что мужчина является потенциальным Гитлером, пока женщина позволяет ему командовать собой?

— Мысль эта исходила от Либби, но я с ней согласна.

— От Либби?

— Мы все так ее называем... Ланетту Холмс. Председателя нашего общества.

Я ждал, что меня встретят фанфары и возгласы ликования, но вместо этого услышал лишь ясный сухой голос:

— Линда, это ты там с этим проклятым адвокатом?

Линда бросила на меня взгляд, провоцирующий на бестактное замечание.

— Да,— крикнула она.— Мы как раз идем в дом.

— Тогда поспешите. Надо как можно быстрее закончить дело и избавиться наконец от этой свиньи в человеческом образе.

Я не имел ни малейшего представления о том, кто подразумевается под свиньей в человеческом образе, но зато хорошо понял, как она к нему относится.

Я последовал за Линдой в просторный холл. На полу лежал большой толстый ковер серого цвета. Вешалка на стене казалась реликвией тех далеких времен, когда здесь еще принимали мужчин. Теперь они в этом доме не появлялись. Либби, по-моему, придерживалась мнения, что мужчин как таковых вообще не существует на свете.

В холле никого не было. Я вопросительно посмотрел на Линду.

— Первая дверь направо,— сказала она тихо и с большим уважением.— Можете входить не стесняясь,— она улыбнулась, как римский центурион, приглашающий христиан выйти на арену.

Неожиданной для меня оказалась внешность Либби. Перед массивным письменным столом из красного дерева стояла высокая, статная и красивая женщина. Короткие волосы вились, а бледно-голубые глаза в тени больших темных ресниц смотрели сурово и испытующе.

— Перейдем сразу к делу, мистер Робертс,— сказала она решительно.— Я связалась с вашей конторой, потому что слышала много лестного о ней от одного из моих хороших знакомых. Мне хотелось бы расправиться с одним человеком за злостные сплетни и клевету...

— Прежде чем мы его распнем на кресте,— вставил я,— хорошо бы знать, что он, собственно, натворил?

Она с холодной задумчивостью посмотрела на меня. Сшитые в обтяжку брюки и высокие сапожки на каблуках хорошо смотрелись на ее крепких и полных ногах. Под оранжевым пуловером скрывались груди, такие же полные и округлые, как и все остальное в ней. Держалась она небрежно и в то же время самоуверенно, а глаза излучали недюжинную внутреннюю силу. Нетрудно было понять, почему она решила назвать свое общество «Гневные амазонки», а не как-нибудь иначе. Я не мог еще ничего определенного сказать о других членах общества, но его основательница Ланетта Холмс была похожа на гневную амазонку как внешне, так и внутренне. Тем не менее я был рад отметить, что она не ампутировала себе правую грудь, как это делали истинные амазонки, чтобы легче было натягивать тетиву лука. Я даже хотел поздравить ее с таким благоразумием, но предпочел промолчать. Ведь она могла расцепить мое поздравление по-своему.

— Он нам угрожал... Всему обществу и мне в частности,— заявила она своим громким голосом.— И даже организовал против нас поход...

— Может быть, это злобное существо в обличье мужчины имеет все-таки какое-то имя?-— осторожно осведомился я.

Она бросила на меня воинственный взгляд, подозревая, видимо, в моих словах иронию, но я постарался придать своему лицу совершенно невинное выражение.

— Чарльз Морган,— ответила она.— Он интересуется одной из наших женщин. Интерес его самый что ни на есть примитивный и животный. Вы только что познакомились с этой женщиной.

— Линдой Лазареф?

— Раньше между ними были интимные отношения. Морган, разумеется, никогда не смотрел на Линду как на человека и совершенно не считался с ее взглядами. А когда она пришла в наше общество, он взбесился.

— Разозлился на Линду?

— В первую. очередь он обратил свой гнев на меня. Но когда увидел, что его нападки на меня никак не действуют, и понял одновременно, что Линда может иметь собственное мнение, тогда Морган начал поход против всего нашего общества. Он систематически обливал нас грязью, пытаясь выставить на посмешище.

— Он открыто нападал?

— Да, конечно. Он журналист, так же как и Линда. Они работали раньше в одной газете — до тех пор, пока Линда не покончила со своим подневольным положением.

Она подошла к письменному столу и выдвинула один из ящиков. Через мгновение на столе вырос целый ворох газетных вырезок.

Я взял верхнюю статью. «Долой бюстгальтеры — да здравствует равноправие!»— гласил заголовок. В статье говорилось о причудах «Гневных амазонок», которые требовали у калифорнийского конституционного суда в Сакраменто пересмотреть «Билль о правах». Статья была выдержана в ироничном тоне, а между строчками можно было прочесть, что эти требования исходят как раз от тех женщин, которых супруги не заключили в достаточно жесткие объятия.

Я положил вырезку обратно на стол.

— Можно понять, что вам не нравится тон статьи,— сказал я без искреннего сочувствия,— но клеветой это назвать нельзя.

— Это не все,— коротко ответила она.— Далеко не все. Он угрожал лично мне и Линде. Как при встречах, так и по телефону. И если всего материала, который я представлю, вам окажется недостаточно, то вы совсем не такой адвокат, каким мне вас представили знакомые, она презрительно посмотрела на меня, и я сам себе сразу показался не мужчиной, а кем-то вроде свиньи в образе человека. Я поправил галстук, мило улыбнулся ей, но она все еще скептически смотрела на меня.

— Надеюсь, вы не чувствуете никакой симпатии к этому человеку?

— Каким образом он вам угрожал?— спросил я, пытаясь уклониться от прямого ответа.

—- Угрожал даже убить меня,— ответила она,— и обозвал меня, совершенно нормальную и здоровую женщину, агрессивной и холодной мужененавистницей. Сказал, что за свои преступления я заплачу жизнью. А когда я ответила, что преступники мужчины, а не женщины, он даже хотел перейти от слов к делу. Это все происходило в присутствии Линды.

— Линда его удержала?

— Ну что вы! Вы же видели Линду! Она маленькая и слабенькая. С детства была воспитана так, чтобы подчеркивать свою женственность как признак неполноценности. В отличие от меня она никогда не тренировала свое тело.

— Короче говоря, вы отдубасили этого Чарльза Моргана и выпроводили его за дверь.

Она довольно улыбнулась.

В четырнадцать лет я уже владела приемами дзюдо, в двадцать — карате. Я без труда выпроводила его за дверь — обратно к его пишущей машинке, к его единственному оружию, которое он может направить на меня. После нашей встречи Морган ограничивается лишь телефонными угрозами, но нет сомнения в том, что он на этом не остановится,— она холодно улыбнулась.— Меня все больше и больше удивляет, мистер Робертс, как легко можно задеть мужское самолюбие.

— Может быть, вы просто задали ему взбучку немного сильнее, чем было нужно?— заметил я.

— Чепуха! Я не причинила ему особого вреда. Пару синяков, правда, оставила, но не больше. Уверяю вас, что страдает его мужское самолюбие. Именно поэтому он считает себя оскорбленным.

— Оскорблений никто не любит. И он рассердился бы на вас, будь вы даже мужчиной.

Она медленно кивнула.

— Мне кажется, что вы такой же, как все остальные мужчины. Всегда готовы встать на их защиту. По всей вероятности, мне все-таки придется нанять женщину-адвоката, мистер Робертс.

— Боюсь только, что в настоящее время вы не найдете в Сан-Франциско ни одной подходящей кандидатуры,— ответил я,— и вам, наверно, об этом уже сказали ваши знакомые.

Она хмуро посмотрела на меня, и морщинки, появившиеся на лбу, немного испортили красоту ее лица.

— Да, вы правы. Но этого человека нужно обуздать. И он должен заплатить мне за все угрозы и оскорбления... Итак, что вы предлагаете?

Я переступил с ноги на ногу. Рядом с письменным столом стояло кресло, но она не предложила мне сесть.

— Мы, конечно, можем начать дело,— нерешительно сказал я,— но шансы его выиграть невелики, даже если вы воспользуетесь услугами такого опытного адвоката, как я,— и улыбнулся, давая ей понять, что последние слова всего лишь шутка.— Можете написать заявление о том, чтобы он прекратил преследовать вас и Линду,— продолжал я,— но я лично предпочел бы в первую очередь поговорить с ним. Возможно, достаточно лишь припугнуть его подачей жалобы в суд, и он прекратит свои выпады, если же это не подействует, у нас всегда в запасе останется возможность судебного разрешения конфликта.

Ее рот скривился в горькой усмешке.

— Не зря я подумала вначале, что вы ему симпатизируете. И не можете никак поверить, что его нападки безосновательны.

— Какое основание у него может быть?— сказал я.— Только одно: у него украли подружку, а вы вдобавок познакомили с приемами дзюдо. Я считаю, что Моргану еще повезло. Именно это и попытаюсь ему втолковать.

— Хорошо, мистер Робертс,— холодно сказала она.— Я послушаюсь вашего совета. Но травля с его стороны должна прекратиться. Передайте, что я потребую миллион долларов, если он немедленно не прекратит свои нападки на «Гневных амазонок».

— Миллион?

— Я могу обвинить не только Моргана, но и его газету. Вот пусть они вместе и платят.

Она вышла из-за письменного стола и протянула мне руку. Я с дурацким видом посмотрел на эту руку, словно понятия не имел, что с ней делать, но тут же пожал ее.

— До свидания, мистер Робертс. Позвоните мне, как только переговорите с Морганом.

— Хорошо, мисс Холмс,— ответил я деловым тоном.

.— Называйте меня просто Либби,— сказала она и улыбнулась,— меня все так называют.

В последний момент мое решение быть хладнокровным и деловым растаяло под ее очевидным сарказмом. ,

— Если на Моргана угроза поплатиться миллионом не подействует,— бросил я небрежно,— то скажу ему, что вы собираетесь натравить на него банду лесбиянок, специалисток по кастрации, которые обычно устраивают свои налеты по ночам, без всякого предупреждения. Такой угрозы, наверное, не выдержит ни один мужчина.

Она стойко выдержала мой взгляд.

— Вы, как и все мужчины, полагаете, что достаточно лишиться этой маленькой игрушки, и вы превращаетесь в ничто, в абсолютный нуль. Возможно, вы правы.— Ее тон изменился, стал намного жестче.— Говорите Моргану все, что сочтете нужным. Главное, чтобы он перестал клеветать на нас.

Я мог бы ей ответить, но внезапно у меня пропала охота шутить. Я вышел в холл и направился к выходу. Проходя мимо грузовика, я пощупал грудь безголовой Венеры. Она была холодной, и я подумал, неужели какая-нибудь женщина сможет превратить свою мягкую теплую плоть в холодный бесчувственный камень?

2

Чарли Морган жил на самом дорогом, верхнем, этаже, в апартаментах с видом на бухту и на Голденгейтский мост. Вероятно, в газете его ценили и он неплохо зарабатывал, снимая такую дорогую квартиру.

Он открыл мне дверь лишь после третьего звонка. Вид у него был хмурый еще до того, как меня увидел.

— Извините, но сейчас я работаю над новой статьей, очень важной. Может быть, вы зайдете в другой раз?..

— И название статьи приблизительно такое: «Долой мужеподобных женщин, да здравствует господство мужчин!»— осведомился я.

— Кто вы?

— Поклонник ваших взглядов. Полностью согласен с тем, что женщина должна быть рабой мужчины... Но я боюсь, что статью вам придется отложить, если не хотите навязать себе на шею дорогостоящий судебный процесс.

— Я еще раз спрашиваю: кто вы?

— Пригласите меня войти, тогда узнаете.

Он пропустил меня, сунув обе руки в карманы своей куртки, словно опасался, что они против его воли схватят меня за горло. Приятное лицо с волевым подбородком все еще было хмурым.

— Меня зовут Рэндолл Робертс,— представился я.— Я адвокат.

— Какой сюрприз! — его губы скривились в насмешливой улыбке.— А я-то всегда думал, что адвокаты — джентльмены. Я принял бы вас скорее за опустившегося частного сыщика.

Слово «опустившийся» сделало свое дело. Теперь мне было легче выполнять порученное мне дело.

— Судя по всему, Ланетте Холмс не нравятся кое-какие ваши статьи. И она решила обратиться в суд с жалобой.

Он улыбнулся — так, наверное, паук улыбается мухе.

— И сколько она собирается с меня вытянуть?

— Миллион.

— Я думал, гораздо больше.

Морган презрительно рассмеялся и покачал головой. Потом первым вошел в гостиную с красной кушеткой и бело-голубыми креслами. На полу, перед стеклянной дверью, ведущей на балкон, лежал большой светлый ковер. Из окна видно было, как поблескивает вода в бухте.

— Она советует вам охладить свой пыл, в особенности это касается угроз, направленных по ее адресу,— сказал я.

Он остановился перед полированным домашним баром и оперся на него руками. Через несколько секунд повернулся ко мне с таким выражением лица, которое можно было назвать наглым и смущенным одновременно.

— Я допустил ляпсус, честно признаюсь вам,— сказал он.— Но что бы вы сделали на моем месте? Представьте, что толстая баба схватила вас в охапку и вышвырнула за дверь, чуть не проломив затылок.

— Не знаю... Не приходилось испытывать такое.

— Она вам об этом не рассказывала?

— Нет. Сказала только, что вы ей угрожали.

Он засопел.

— Она отлично понимает, что все эти угрозы нельзя принимать всерьез.

— Конечно, может вырваться неосторожное замечание, когда на тебя набрасывается разозленная амазонка, но мне хотелось бы знать, насколько оно было неосторожным.

— Да я не знаю, право.— Он покачал головой и взял бутылку бурбона.— Что-то вроде: «Поганая ты сука, доберусь я до тебя и прикончу!»

— Очень остроумно.

— Ну и что? Я был вне себя от бешенства. А в такие минуты не очень-то выбираешь выражения.

— И теперь вы утверждаете, что с вашей стороны это было несерьезно?

— Конечно, несерьезно,— он налил себе бурбона и повернулся в мою сторону.— Но я разозлился не только из-за того, что она вышвырнула меня. Я разозлился еще из-за Линды. Мы с ней повздорили — опять-таки виновата эта чертова баба,— и Линда сказала, что между нами все кончено... Но к чему я рассказываю вам это?

Он глотнул бурбона и воинственно посмотрел на меня. Я не обиделся на то, что он не предложил мне выпить. На чем-то ведь надо экономить, подумал я.

— Наверное, потому что перед судом вам все-таки придется объяснять, как было дело. Вот вы и подготавливаете почву.

— А почему вас это беспокоит? Вы же адвокат, а адвокатам платят за их работу. Кстати, мне не нужны ваши советы, даже если они от чистого сердца. Все вопросы у меня согласованы с редакцией. Я могу писать все, что захочу, главное, чтобы было интересно и соответствовало истине. У газеты тоже имеется адвокат, и он читает все, что я пишу.

А в отношении угроз, брошенных мисс Холмс, я скажу перед судом, что меня на них спровоцировали и что они вырвались у меня в порыве гнева. А может быть, откажусь от них. Линда и я хотели пожениться. Это была разумная девушка, пока ее не заразила своими бредовыми идеями эта вонючая лесбиянка...

— Может быть, вы возьмете эти слова обратно? — спросил я не без иронии.

— Зачем? Ведь свидетелей здесь нет. Я могу потом отказаться от своих слов.

— Вы всерьез считаете, что мисс Холмс — лесбиянка?

— Считаю? Я уверен в этом!

— Значит, Линда...

— Не спешите с выводами,— с жаром перебил он меня,— Линда совершенно нормальная женщина. Просто она очень впечатлительная и легко попадает под чье-либо влияние.

— Другими словами,— пришел я ему на помощь,— она представляет собой эмансипированную наивность.

— Откровенно говоря, мне уже надоели ваши шутки. Я буду писать независимо от того, возбудят против меня процесс или нет. И газета моя полностью меня поддержит. Понятно?

Он поставил пустой стакан в бар и шагнул в мою сторону.

Я пожал плечами.

— Много шума из ничего,— презрительно бросил я.— Почему бы вам не написать парочку статей о хиппи и оставить женщин в покое? Может быть, тогда мисс Холмс забудет об этом инциденте?

— А я не хочу, чтобы она забывала. Ее радикальные взгляды приносят одни неприятности. Уверен, что она разлучила не только меня с Линдой. И я считаю необходимым сделать все от меня зависящее, чтобы пресечь происки этой твари.

— Может быть, Линда скорее прозреет, если вы пойдете другим путем? Ведь сейчас вы только озлобляете ее своими действиями. Почему бы вам не проявить больше терпения?

— У меня свои принципы,— заметил он сухо. После этого он взял меня под руку и повел к двери.

— Что ж, отлично,— ответил я,— ведь дело идет только о миллионе.

— Она никогда не выиграет этот процесс! — воскликнул он с издевкой.— И вы сами это хорошо знаете. Тем более с таким адвокатом!

Я счел это оскорбление излишним и никак не прореагировал на него. Судя по всему, борца за мужское превосходство из меня не выйдет, придется стать почетным членом общества «Гневных амазонок».

— А как все-таки называется статья, над которой вы сейчас работаете?— поинтересовался я.— Только имейте в виду, спрашиваю из чистого любопытства.

— Я думаю, мне придется начать другую,— заметил он с мрачным юмором,— и название ее будет приблизительно такое: «Журналиста запугивают судебным процессом».

— Великолепная, наверно, будет работа,— сказал я и с горечью подумал, как же мог хитрейший адвокат Рэндолл Робертс настолько поглупеть, чтобы подбросить Моргану идею этой статьи?

— Я тоже надеюсь, что она вам понравится. Не беспокойтесь, вашего имени я не упомяну.

— Премного буду обязан,— ответил я.

Он выпроводил меня за дверь и запер ее. В лифте я проклинал себя на чем свет стоит и вместе с собой могущество прессы.

Дорогой меня утешала мысль, что из окон моей конторы открывается более красивый вид, чем из апартаментов Моргана. И находится она в более роскошном квартале.

В приемной за огромным письменным столом сидела Мэндел Уормингтон — сидела на своей миниатюрной попочке, которую мне все время хотелось ущипнуть. Три двери вели в разные кабинеты, и Мэндел Уормингтон связывала их между собой. Дверь, в которую я только что вошел, открывалась в комнату для посетителей. Дверь с правой стороны вела в кабинет моего отца, с левой — в мой кабинет. Очень удобно. Только Мэндел не хотела этого признавать.

Она сидела, закинув ногу за ногу, и читала газету. Перед ней, рядом с пишущей машинкой, стояла чашка с кофе.

Я присел на край ее письменного стола, но она даже не подняла глаз.

— Пришел шеф,— сказал я.

— Нет, шефа нет и не будет сегодня.

— Но я же пришел... И насколько я помню, мне нужно подписать еще несколько писем,— буркнул я.

— Ах, да! Я их уже напечатала, мистер Робертс. Они на вашем письменном столе. Но я не вас имела в виду.

— Не меня?

— Когда я сказала, что шефа нет, я имела в виду вашего отца.

— За последние несколько часов мне пришлось выдержать две битвы — сначала с фанатичной амазонкой, потом с рассвирепевшим журналистом,— простонал я.— И вот еще мятежная секретарша.

Она подняла голову, и на меня посмотрели голубые глаза со стальным блеском. Я знал, что эта сталь могла плавиться и превращаться в море страсти. Только повода для ожидания таких метаморфоз она мне ни разу не давала.

— Самой плохой вашей чертой, Рэндолл Робертс,— сказала она,— является то, что вы отводите женщинам подчиненную роль. И считаете, что я, как секретарша, должна все время чем-то питать ваше мужское тщеславие. Но вы ошибаетесь. Я не только женщина, но и человек. Говорю это на тот случай, если вы еще этого не заметили.

— Во всяком случае, то, что вы женщина, Мэндел, я заметил,— сказал я довольно уверенно.— И верю на слово, что вы человек. Мне совсем не надо, чтобы вы подчинялись. Мне нужно только ваше тело. Но вы остаетесь неблагодарной. На свете очень немного таких снисходительных шефов.

— Вот-вот, в этом все дело! — воскликнула она.— Вы снисходительны. А кто вам дал право быть ко мне снисходительным? Это опять яркий пример того, что мужчины считают себя хозяевами женщин!

— Мэндел,— пролепетал я.

— Я слушаю вас, мистер Робертс? — ответила она.

— Вы читали в газете что-нибудь подобное?

— Да, вот эту статью.

— И она наверняка написана Чарльзом Морганом,— сказал я с несчастным видом.

— Нет... Линдой Лазареф. И мне кажется, что в основном это очень разумная статья.

— Я думаю, мне лучше пойти подписывать письма,— поспешно сказал я и скрылся в своем кабинете.

Подписав письма, я откинулся на спинку вращающегося кресла, посмотрел из окна на бухту Сан-Франциско и подумал, что Чарльз Морган был бы прав, отправив к праотцам Ланетту Холмс. Ведь нужно обязательно что-то предпринять — иначе отношения между мужчиной и женщиной могут перейти в открытую вражду.

В этот момент зазвонил телефон.

— Вас спрашивает некая мисс Холмс,— сказала Мэндел,— говорит, что по очень важному делу.

— Передайте ей...— начал я с жаром, но в следующую минуту уже взял себя в руки.

— Я вас слушаю.

В трубке сразу же послышался голос самой гневной из «Гневных амазонок».

— Мистер Робертс?

— Я только что собирался позвонить вам, мисс Холмс. К сожалению, Чарльз Морган оказался несговорчивым человеком.

— Ну и пусть его... Мы им займемся позднее. А сейчас я прошу вас срочно приехать во владения «Гневных амазонок». Дело очень важное.

— Так ли? Ведь у меня есть и другая работа.

— Кто-то стрелял в одну из наших девушек. Я не хочу сообщать об этом в полицию, но я нуждаюсь в совете... Ну как, приедете?

— О’кей! — сказал я недовольно.— А револьвер свой сдам при входе.

3

— Вызовите полицию,— сказал я уверенным тоном.

В кресле рядом с письменным столом, съежившись, сидела черноволосая девушка с заплаканными глазами. Она выглядела настолько испуганной, что я не сомневался: ей нужна защита.

— Никакой полиции! — набросилась на меня Ланетта Холмс.— Мы достаточно хорошо защищены.

— Как же тогда произошло, что в эту даму стреляли?— спросил я с сарказмом.

— Только потому, что мы не ожидали этого. Я никак не думала, что Морган настолько хладнокровно может осуществить свою угрозу.

Статная блондинка нагнулась и через край письменного стола взглянула на съежившуюся фигурку в кресле.

— Не знаю... Может быть, он спутал ее со мной?

— Вы в это и сами не верите,— сухо ответил я, тоже бросив взгляд на маленькую фигурку.

Мисс Холмс развела руками, и прозрачная зеленая блуза натянулась на ее груди.

— О, боже ты мой! — воскликнула она.— Да подумайте сами! Взвесьте все «за» и «против». Возможно, он и не хотел убивать Дорис, а попытался запугать нас. Вы понимаете, что сейчас творится в его душе? Он хочет, чтобы Линда вернулась к нему. И считает, что, если ему удастся достаточно напугать нас, Линда сама бросится в его крепкие мужские объятия,— последнюю фразу она произнесла с саркастической улыбкой.

— Мне вполне понятен ход ваших мыслей,— терпеливо сказал я.— Но я уже познакомился с Морганом, и ваша теория кажется мне совершенно несостоятельной.

— А какая же у вас теория, уважаемый адвокат?— небрежно осведомилась Либби.

— Вообще никакой,— честно признался я.— Лишь по-прежнему придерживаюсь мнения, что вы должны уведомить полицию, а не выдумывать разные теории.

— Это исключено,— всхлипнула Дорис, подняв ко мне свое личико. Слезы блестели у нее на щеках.

— Почему?

— Потому что мы только сыграем на руку этому человеку. Так объяснила Либби.

— Хм... Понятно, что вы хотите этого избежать,— сухо заметил я.-— Но почему вы решили, что сыграете этим ему на руку?

— Если мы попросим защиты у полиции, разве вы не понимаете?

Она вздохнула и невинно заморгала глазами.

Иногда до меня долго доходит,— ответил я, взглянув на ангельское личико воинствующей амазонки.— Может быть, мне сможет объяснить Либби?

— Как вы думаете, что сделает Чарльз Морган, если мы вызовем полицию?— спросила она тоном учительницы, которая пытается вытянуть из непонятливого ученика хоть две-три толковые фразы.

— Э... э... Напишет статью,— ответил я бодро.

— Гениально! — констатировала она.— А что, по вашему мнению, он напишет в этой статье?

— Что на одного из членов «Гневных амазонок» было произведено покушение и к делу привлечена полиция...

— Не будьте смешным! — перебила она меня.— Он с большим наслаждением напишет о том, что независимые амазонки оказались на деле беззащитными и бессильными женщинами, умоляющими о помощи больших и сильных мужчин в полицейской форме. Вот каков стиль Моргана!

Я должен был признать, что она права.

— Ну и что вы предлагаете?— спросил я.— Хотите оставить Дорис в саду, в качестве приманки, и посмотреть, что из этого выйдет?

— Очень смешно,— сказала она с кислой физиономией.— Я же вам говорила, что на нашу территорию нет другого пути, кроме ворот.

— А как же проник на вашу территорию человек, стрелявший в Дорис?— внезапно мне пришла в голову неплохая мысль:— А вы уверены, что стрелял посторонний? Может быть, стрелял кто-то из живущих здесь?

— Смешно! — Либби презрительно скривила губы.

— Нет, нет! — поспешно подтвердила Дорис.— Я уверена, что это был мужчина. Я, правда, видела его одно мгновение, но уверена, что это был мужчина,— она показала на открытое окно. Окно, письменный стол и кресло, в котором она сидела, находились на одной линии.

Я внимательно осмотрел стену позади письменного стола и увидел темную зазубрину, которую оставила пуля.

— Вы были в комнате вместе с мисс Холмс?

Дорис покачала головой. Плакать она уже перестала, и голос ее звучал увереннее.

— Либби вышла, чтобы принести словарь. Я записывала под ее диктовку.

— Дорис моя секретарша,— поспешно сказала Либби. Слишком поспешно.

Дорис бросила на нее многозначительный взгляд, и я подумал, что, видимо, с самого начала был прав: привлечь Моргана за клевету будет довольно трудно.

— Что-нибудь подсказывало вам, что сейчас последует выстрел?

Дорис покачала головой и снова бросила взгляд на Либби.

— Нет. Выстрел раздался для меня совершенно неожиданно. Я быстро обернулась и увидела в окно убегающего мужчину. Тогда я закричала.

— Когда я вбежала в комнату, она была в настоящей истерике,— вставила Либби,— мы отвели ее в приемную, уложили на кушетку, а потом позвонили вам.

— Кто это «мы»?

— Женщины, которые здесь живут.

— Вы мне еще не сказали, каким образом вы собираетесь защитить Дорис и других женщин. Если вы действительно нуждаетесь в защите.

— Мы усилим меры предосторожности.— Она взяла из дубового ящичка на письменном столе сигарету с позолоченным мундштуком, потом протянула ящичек Дорис. Та тоже взяла сигарету. Я отказался.

— Почему вы не наймете частного детектива?

— По той же причине, по которой не хочу вызывать полицию.

— Я этого не понимаю. Частный детектив никому не скажет ни слова.

— Если Морган будет наблюдать за домом, он рано или поздно заметит этого детектива.

— О’кей! Значит, помощь вам не нужна. Все вы сильные и ловкие женщины, сами можете постоять за себя. Но зачем же, в таком случае, вызвали меня?

На лице Либби появилась такая теплая улыбка, что я назвал бы ее дружеской, если бы за это время не успел познакомиться с главной амазонкой.

— Не от всякой помощи мы отказываемся,— возразила она.— В подобной ситуации мужчина может нам помочь. Это я признаю.

— Уверяю, что никому не передам эти слова,— галантно сказал я.

— Вам все равно никто бы не поверил,— ответила Либби своим грудным голосом.

— Чарльз Морган, может быть, и поверил бы.

Она мгновенно опомнилась и пронзила меня своим стальным взглядом.

— Это совсем не смешно! — Либби жадно затянулась сигаретой и погасила ее в пепельнице.— Во всяком случае, я хочу, чтобы вы остались у нас и предотвратили второе покушение на убийство, или что там последует... Морган знает вас и знает, кто вы. Это удержит его от очередной клеветы.

У него и так уже достаточно материала, подумал я с сожалением.

— Вы подразумеваете, что мне нужно остаться здесь на ночь?— спросил я.

— Вот именно. Да и завтра вы нам еще пригодитесь, потому что ваше присутствие придаст нашим девушкам чувство уверенности, а мы тем временем постараемся полностью себя обезопасить.

— Как же сюда мог пробраться этот человек?

Либби пожала плечами. Я увидел игру мышц под прозрачной блузкой. Это была крупная женщина, но мужеподобной ее нельзя было назвать.

— У ворот, кажется, все в порядке. На это я обратил внимание, когда пришел. Замок не взломан. А через стену перелезть довольно трудно, почти невозможно.

— Я с вами согласна,— ответила Либби.— Но тем не менее я распоряжусь, чтобы через проволоку на стене пропустили ток. Кто захочет перелезть через стену, тот не сможет никому ничего рассказать, поскольку отправится к праотцам.

— Возможно, он все-таки проник через ворота,— заметил я,— его кто-нибудь мог впустить.

— Кто? — скептически спросила Либби.

— Может быть, я смогу сказать что-то определенное, если поговорю с девушками, о которых вы упоминали.

Либби посмотрела на Дорис, а потом снова на меня. Видно было, что она раздумывала.

— С другими девушками вы не познакомитесь,— наконец сказала она решительным тоном.— Это ни к чему. Ваше задание заключается только в том, чтобы оставаться здесь до тех пор, пока мы не примем дополнительных мер предосторожности. Знакомство с другими дамами не является для этого необходимым.

— Нет, конечно,— согласился я.— Но может быть, другие дамы с удовольствием познакомятся со мной?— я улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой.

— Может быть,— ядовито повторила Либби, не отвечая на мою улыбку.— У вас есть оружие?

— На улице. В машине. На этот раз я побоялся взять его с собой.

— Сходите за ним,— приказала Либби. Она подошла к Дорис и положила руки на плечи испуганной молодой женщине.— Пойдем, моя дорогая,— сказала она мягким и заботливым голосом, который меня удивил,— тебе лучше лечь в постель.

Дорис облегченно вздохнула и дала себя увести. Она еще нетвердо держалась на ногах.

Когда дверь за ними закрылась, я подошел к креслу, с которого встала Дорис. На черной коже были заметны следы слез. Я снова посмотрел на след пули, оставленный в стене, и на окно. Метрах в пяти от окна находилась клумба с цветами, перед ней гравийная дорожка. За клумбой, параллельно дорожке, росли эвкалипты. За ними — темнота. Было приблизительно половина седьмого вечера, и заходящее солнце давало немного света, так что стена, находившаяся довольно далеко, была еще видна.

Я собрался было вернуться за револьвером, но подумал, почему бы мне не отправиться домой в своем «остине», предоставив дамам возможность самим позаботиться о своей безопасности, ведь я не частный детектив и не телохранитель.

Это была хорошая идея, и, возможно, я так бы и поступил, если бы в этот момент чей-то ласковый голосок не прошептал мне на ухо:

— Хелло, приятель! Мне очень хотелось бы познакомиться с вами.

Я выпрыгнул из кресла, словно укушенный тарантулом, и оглянулся. В открытом окне соблазнительно улыбалась очаровательная девушка с лучистыми глазами. У нее были темно-каштановые волосы, гладкий и слегка выпуклый лоб, глаза — что две миндалины, и сочные ароматные губы.

— Со мной? — переспросил я и с сильно бьющимся сердцем снова упал в кресло.

— Да, да, с вами. Пройдите в комнату, что находится по другую сторону холла, а потом через дверь террасы — в сад. Я жду вас.

С этими словами она исчезла.

Существуют мгновения, когда мужчина не может даже слышать распоряжений женщины, но существуют и другие мгновения.

Поэтому я решил за револьвером отправиться попозже.

4

Фигурка у незнакомки тоже была совершенной. Краснозеленая макси-юбка с разрезом почти до талии обнажала ее ноги при каждом шаге. Они были длинные, стройные и в то же время пухлые и аппетитные. Маленькие, но красивой формы груди дерзко выделялись под белым пуловером.

Она предостерегающе приложила палец к губам, потом взяла меня за руку и потянула вниз по дорожке. Вскоре мы очутились в сосновой роще. Могучие ветви образовывали над нашими головами нечто вроде крыши.

Я то и дело спотыкался о корни, но маленькие энергичные пальчики, крепко державшие меня за руку, тянули дальше, в глубь леса.

Наконец мы достигли небольшого пруда. Девушка остановилась и повернулась ко мне.

— Давно не видела такого роскошного мужчины,— сказала она льстивым голосом.— Меня зовут Дениз Девлон. А вы — адвокат, не так ли?

Я ответил утвердительно и назвал свое имя.

— Вы мне нравитесь, Рэнди,— убедительно сказала она.

— Вы знаете меня в лучшем случае шестьдесят секунд,— заметил я.

— И тем не менее уже успела полюбить вас. Разве это плохо?

Я должен был сознаться, что это совсем не плохо, но не высказал этого вслух, для меня все было чересчур уж быстро, и я еще не успел прийти в себя.

— Вы мне хотели что-то сказать?

— Да,— ответила она.— Но у нас есть еще время. С тех пор как Либби запретила молочнику переступать порог дома, я уже давно не стояла так близко к мужчине.

— А когда это было?— с любопытством осведомился я.

Она задумалась.

— Приблизительно две недели назад. И я вконец изголодалась.

Мне почему-то внезапно представилось, что я превратился в огромную бочку с молоком, но тут же прогнал от себя это адское видение.

— А почему Либби запретила молочнику входить?

Дениз отвернулась от меня и хихикнула.

— Потому что я навлекаю позор на «Гневных амазонок». Потому что слишком слаба, чтобы придерживаться принципов, за которые борются мои сестры.

— Такого мнения Либби, а вы?

— Я питаю слабость к мужчинам.

Она подошла ближе ко мне, и ее маленькие груди коснулись моей груди.— Я хочу сказать, что питаю к мужчинам такую страстную слабость, что совершенно не хочу бороться против них, если они милы со мной.— Дениз снова хихикнула.— Наверное, во мне есть что-то от мазохистки и нимфоманки.

— Бывает и хуже.

— Такой точки зрения придерживаются мужчины, и, знаете, временами мне кажется, что Либби права. Позтому я примкнула к амазонкам. Хотела посмотреть, смогу ли я прожить без мужчин. Но плоть слаба.

— Вам не часто будут встречаться мужчины, если вы будете сидеть за этими стенами.

Ну, все это не так уж плохо. Мы выезжаем с докладами, организуем демонстрации и всякое другое. Тут у меня много возможностей, и я стараюсь не упустить ни одной.

Да, для вас это целая проблема,— посочувствовал я,— может быть, могу быть вам чем-нибудь полезен?

— Чем именно?

— Я последую своим природным инстинктам, сорву с вас одежду и изнасилую прямо на месте.

— Вы меня очень этим обяжете, Рэнди. Последуйте своим природным инстинктам. Буду вам очень благодарна.

Она еще теснее прижалась ко мне и начала расстегивать пуговицы моей рубашки. Я, как и подобает мужчине, ответил ей взаимностью и начал расстегивать ее юбку.

Минуту спустя мы уже почти голые лежали в высокой траве.

— О, Рэнди! — в экстазе простонала Дениз,— Вы совсем не похожи на молочника. Тот был старый и какой-то общипанный.

Я не стал благодарить ее за комплимент — у меня были другие заботы. Дениз испустила блаженный стон и повалила меня на себя. Наступил торжественный момент.

— Дениз! — раздался чей-то голос.

— Как это похоже на тебя! — разочарованно вторил ему другой.

Я в панике поднял голову и увидел в двух ярдах от нас две пары ног в черных сапожках под длинными юбками. Я отважился поднять голову еще выше и повстречался с возмущенными взглядами двух дам, которые были не так прекрасны, как Дениз, но тем не менее тоже аппетитны. От такого количества женщин у меня даже закружилась голова. Но я своевременно вспомнил, что почти обнажен, а они продолжают возмущенно смотреть на меня.

Я отполз в траву, собрал свою одежду, бросил Дениз ее юбку, а потом натянул брюки.

— Мы здесь обсуждали только некоторые правовые вопросы изнасилования,— буркнул я.— Вы нам помешали, и мы теперь так, наверное, и не придем к общему выводу.

— Если дело во мне,— пролепетала Дениз,— то я не против довести это дело до конца.

— Это больше было похоже не на обсуждение, а на практический опыт,— недовольно сказала женщина с серебристой прядью на иссиня-черных волосах. Трудно было сказать, какая это прядь, искусственная или естественная, но женщине на вид было не больше двадцати шести. Другая казалась дюймов на пять пониже. Ее я уже знал. Это была Линда Лазареф.

— Ты же должна была привести его к нам, Дениз!— с упреком сказала Линда,— мы ждали у гаража больше получаса.

Дениз хитро улыбнулась.

— А почему же вы не подождали там немного подольше?

— Потому что мы тебя хорошо знаем,— ответила женщина со стройной полудетской фигуркой и строгим лицом без косметики.

— Мы хотели бы с вами кое-что обсудить,— сказала Линда, слегка наморщив лобик.— Мы просим у вас помощи, мистер Робертс.

— Ну конечно! Всем нужна моя помощь!— сказал я недовольно.— Во что же превратился ваш самостоятельный женский ум?

— Вы не хотите нам помочь? — спросила Линда.

— Рэнди, конечно, нам поможет, если я его попрошу,— сказала Дениз.

— Конечно, помогу,— хмуро повторил я,— рассказывайте. Я поднялся и затянул ремень.

— Но сперва хотелось бы узнать, что здесь вообще творится и кто есть кто? Мне известно, какие обязанности выполняете вы, Линда, но неизвестно, что делает здесь Дениз и другая дама.

— О, извините, пожалуйста,— улыбнулась Линда.— Это Керри Нейтли. Она отвечает за общественную работу и налаживает личные контакты. Кроме того, она заботится о том, чтобы все, что я пишу, находило как можно больше читателей.

— Дениз?

— О, я отвечаю только за финансы и веду бухгалтерский учет. У меня талант к этому.

— Может быть, ты все-таки оденешься, Дениз,— набросилась на нее Керри,— и тогда мы сможем перейти к делу... Линда, письмо у тебя?

Та вынула из кармана конверт.

— Письмо пришло от отца одной девушки из нашего нью-йоркского филиала.— объяснила она.— Оно попало ко мне в руки совершенно случайно, и я показала его Дениз и Керри.

Она протянула мне письмо. Я уже был одет и выглядел вполне сносно, несмотря на спутанные волосы. Улыбнувшись, я взял письмо.

Керри думает, что этот человек просто запугивает нас, но Дениз и я опасаемся, что здесь кроется не только угроза. И мы считаем, что нужно расследовать это дело, только не знаем, с чего начать. Вот мы и решили обратиться к вам.

Меня уже стало утомлять, что все хотят обратиться ко мне, надеясь на мужскую поддержку. Тем не менее я вынул письмо из конверта и развернул его. Оно было разорвано на мелкие части, а потом склеено.

«Многоуважаемая мисс Холмс!

Возможно, вы уже слышали обо мне от членов вашего нью-йоркского филиала. Если нет, сообщаю вам, что я отец восемнадцатилетней девушки, которая, предполагаю, стала жертвой вашей организации. Я говорю „предполагаю**, потому что до сих пор мне не удалось найти свою дочь. Тем не менее я надеюсь, что скоро ее найду, и заранее хочу предупредить, что привлеку вашу организацию к ответу.

Если вы сами не знаете ничего о судьбе моей дочери, то для вашего же блага советую незамедлительно и обстоятельно проверить деятельность ваших функционеров...

Смею вас уверить, что дело это серьезное и срочное.

С уважением Бертон Т. Томас».

— Это действительно мог написать человек, который хочет запугать вас,— сказал я осторожно.

— А если нет, то это означает, что в нашей организации есть люди, которые проворачивают нелегальные сделки?— спросила Дениз, прищурив глаз.

Не обязательно,— ответил я.— Абсолютной уверенности у этого человека в том, что к исчезновению его дочери приложили руку «Гневные амазонки», нет,— я криво усмехнулся.— Откровенно говоря, в письме никаких фактов он не приводит.

Вы смогли бы выяснить для нас, на что именно намекает мистер Томас?— спросила Линда.

Прошу вас Рэнди! — поддержала ее Дениз многообещающей улыбки.

— А вы не думаете, что мистер Робертс лишь зря потеряет время?— строго спросила Керри.

Нахмурив брови, Линда повернулась к ней.

— Но мы же должны выяснить, не скрывается ли здесь что-либо противозаконное...

— И какое отношение к этому имеет Либби?— добавила Дениз.

— Либби?— удивленно повторил я,— разве это она разорвала письмо?

Линда с несчастным видом посмотрела на меня и кивнула.

— Я нашла его в корзине для бумаг в ее кабинете. Совершенно случайно. Хотела положить ей на стол рукопись, но одна страница выскользнула и упала в корзину. Тут я увидела разорванное письмо, и меня разобрало любопытство. Стыжусь своей слабости, но теперь нечего об этом говорить. Теперь просто нужно выяснить, имеет это письмо для нас какое-нибудь значение или нет. С Либби я, конечно, не могла говорить на эту тему.

— Может быть, она написала ответ этому Томасу, а потом по каким-то своим соображениям разорвала письмо? высказал я предположение.

— Не думаю,— озабоченно проговорила Линда.— Я посмотрела в книге учета. Переписки с ним вообще не существует. А Либби письмо не выбросит, если она каким-то образом проработала его, тем более если ответила на него. В этом отношении она человек скрупулезный.

— Что ж, могу помочь вам,— сказал я.— Найму, скажем, нью-йоркского частного детектива.

— Вот и хорошо,— обрадованно защебетала Дениз.— А я, как ответственная за финансы амазонок, гарантирую, что ваши расходы будут оплачены.

— Договорились. Когда что-нибудь выясню, дам знать,— пообещал я.— Кстати, вам известно, что сегодня кто-то стрелял в одну из амазонок?

— Конечно,— нетерпеливо сказала Керри.— Мы все слышали выстрел.

— Да, правильно,— подтвердила Линда.— У меня предчувствие, что письмо это действительно может быть связано с каким-то грязным делом.

— Вы не согласны с Либби, что Чарльз Морган хотел припугнуть вас только для того, чтобы вы вернулись к нему?

— Конечно, нет,— решительно заявила Линда,— ведь

Либби совсем не знает Чарльза. Они ненавидят друг друга из принципа, а этим принципом являюсь я. Чарли на это не способен, он все-таки джентльмен.

— Мужчинам все позволено,— печально возвестила Дениз.— Если бы женщины могли свободно выражать свои взгляды, не наталкиваясь на запреты... Тогда бы мы посвятили себя важным делам, например изучению отношений между мужчиной и женщиной.

— У Дениз на уме только секс,— насмешливо сказала Керри,— не понимаю, почему она вообще примкнула к амазонкам. Ведь она ложится под каждого мужчину, который встречается на ее пути.

— Моя милая мисс Нейтли,— начала Дениз, положив руки на бедра.— Я, по крайней мере, заинтересована в улучшении отношений между мужчиной и женщиной в нашем обществе по причинам естественным и нормальным. А вы, напротив, хотите мстить всем мужчинам, которые не обратили на вас внимания.

— Грязная шлюха! — прошипела Керри.

— Г'ермафродитка! — ответила Дениз любезностью на любезность.

— Мне кажется, что вам нужно поберечь свою энергию для борьбы с мужчинами, которые враждебно относятся к нам,— заявила Линда холодно.— Как же мы выиграем эту борьбу, если в наших рядах не будет единства?

— Кто-нибудь видел мужчину, который стрелял в Дорис?— спокойно осведомился я, словно вообще не слышал перепалки двух женщин.

— Нет,— ответила Линда.

Керри лишь бросила на меня гневный взгляд и покачала головой.

Дениз слабо улыбнулась и пожала плечами.

— Я вообще ничего не видела,— сказала она медленно,— но если уж вы меня спрашиваете, то я хочу высказать свое мнение. Это мог быть супруг Дорис, которого она бросила. Ведь он совсем недавно звонил ей и умолял вернуться к нему.

— Это верно,— подтвердила Линда,— я не знаю, что он ей говорил, но после этого разговора она была сама не своя.

— Ни Либби, ни Дорис не упоминали ни о каком супруге,— сказал я.

— Они обе не любят касаться этого вопроса,— ядовито заметила Керри.

— Вы думаете, что действительно собираются убить кого-то из нас? — испуганным голосом спросила Дениз.

— Понятия не имею. Но случившееся может повториться этой ночью, и тогда мы будем знать, что к чему.

Женщины посмотрели друг на друга.

— Мне кажется, нам лучше пройти в дом,— наконец предложила Линда.

— Вы идите вперед,— поспешно сказала Дениз,— а мы с Рэнди пойдем за вами.

Керри и Линда хмуро посмотрели на нее. Меня они взглядом не удостоили.

— Прошу вас! — умоляюще прошептала Дениз.

Обе женщины энергично покачали головами.

Дениз нахмурилась и пошла к сосновому бору. Керри и Линда, словно телохранители, двинулись вслед за ней.

Я тоже направился за ними. Три грации, кокетливо виляющие бедрами, помогли мне забыть о неудачной интрижке с Дениз. Причем я был так заворожен этими тремя женскими попками, что чуть было не натолкнулся на дерево. Лишь в последний момент мне удалось избежать столкновения.

После небольшой, но увлекательной прогулки я, прихватив по пути револьвер, вновь вернулся в кабинет Либби.

Она меня ждала.

— Где вы пропадали?— резко спросила гневная амазонка, когда я закрыл за собой дверь. Перед ней на письменном столе стоял бокал с какой-то жидкостью янтарного цвета.

— Это бурбон? — спросил я.

— Виски,— ответила она и показала на шкафчик позади меня,— можете тоже выпить рюмочку.

Я налил себе двойную порцию виски, но, увидев, что в бокале еще осталось места дюйма на два, наполнил его до краев.

— Несмотря на мой категорический запрет, вы все-таки разговаривали с другими женщинами?

Ее гневный взгляд сопровождал меня от шкафчика до самого кресла.

— Если уж быть точным, то это они разговаривали со мной,— ответил я, не исказив правды.

— С Дениз, не так ли?— При этих словах она состроила такую кислую гримасу, словно проглотила горькую пилюлю.

— Да, с Дениз.

— И она повела вас к пруду?

— Да.

— И дальше?..

— Дальше — ничего,— сказал я с сожалением.— Нам помешали Линда и еще одна девушка, по имени Керри. И они рассказали мне об одном человеке, о котором и вы должны были упомянуть при нашем разговоре,— я имею в виду супруга Дорис.

— Почему я должна была о нем упоминать?

— Потому что у него был повод убить Дорис.

— Смешно! Натаниэль Нибель — это человек без позвоночника. Он даже голос поднять не отважится. Неужели такой человек сможет убить свою жену?!

— В тихом омуте, как говорится, черти водятся,— сказал я.— И у каждого человека есть предел терпению. К тому же бывают люди, которые боятся повышать голос, но отнюдь не боятся нажать на гашетку.

Либби демонстративно пожала плечами и допила виски.

— Не думаю. Но если у вас все-таки возникли сомнения, то можете связаться с ним и спросить, где он провел сегодня вторую половину дня.

— Я предпочел бы поговорить с ним лично. Он действительно хочет вернуть Дорис?

Либби нахмурила лоб.

— Об этом лучше спросить у самого Нибела или у Дорис. Меня это не касается. Знаю лишь одно: Дорис не вернется к нему ни за что на свете. Пять лет жизни с этим слизняком любую женщину доведут до нервного истощения.

— У вас есть его адрес?

— Да, где-то должен быть,— она вздохнула, словно ей очень скучно говорить на эту тему, и выписала мне из адресной книжки его координаты.

— Вы забрали свой револьвер из машины?

— Да.

— Хорошо. В таком случае, можете спать в холле. Там есть кушетка. Но я надеюсь, что вы не будете спать, как сурок?

— Сперва я хотел бы переговорить с Нибелом. Вы можете сказать вашим женщинам, чтобы они в мое отсутствие не покидали дом и заперли двери?

— О, боже ты мой! И зачем вам понадобилось ехать к нему именно сейчас?

— Может быть, Нибел как раз тот человек, которого мы ищем.

— Но может быть, и нет.

Я не знал, что ответить на это, и просто взял бумажку с адресом..

— Вернусь минут через сорок пять,— пообещал я, бросив взгляд на адрес.— А револьвер оставлю у вас, на всякий случай.

5

Нибел жил над Пало-Альто, в роще красных буков. Дом стоял на склоне горы, в тени деревьев. Слышно было, как кто-то исполнял оперную арию в сопровождении оркестра.

Дверь мне открыл тщедушный маленький человечек.

— В настоящий момент я не могу вас принять,— сказал он недовольно,— я занят. Слушаю эту божественную музыку.

Я спросил себя, что заставляет людей захлопывать дверь перед самым моим носом, но потом подумал, что дело, видимо, не во мне. Просто некоторые люди начинают нервничать, когда видят перед собой человека более интеллектуального и красивого, чем они.

— Речь идет о вашей жене! — сухо сказал я.

— О моей... моей жене? А что с ней случилось?

— Сегодня под вечер на нее было совершено покушение.

— О, боже ты мой! — Он учащенно замигал, а потом потер оба глаза, словно только что проснулся после сна. Позади него чье-то сопрано закончило последние слова арии.

— Может быть, мне все-таки зайти и рассказать вам все подробности?

Он быстро отступил в сторону, и я вошел в комнату. Она была обставлена очень просто. Большая часть, мебели напоминала садовую.

— Надеюсь, с ней ничего не случилось?— озабоченно спросил маленький человечек в восточном халате.

— Нет, нет... Только небольшое нервное потрясение. Я думал, что вы сможете помочь мне выяснить мотивы преступления.

Он подошел к низкому проигрывателю, единственному предмету в комнате, представлявшему какую-то ценность, и с явным сожалением выключил его.

— Дело в том... Понимаете, я не видел свою жену уже более года и поэтому не имею ни малейшего понятия, кому это вдруг понадобилось. Разве что этой ужасной женщине, с которой она живет.

— Она видела убегающего мужчину, но не смогла его опознать. Если бы это были вы, то она бы вас узнала. Но с другой стороны, она, возможно, не захотела почему-либо вас выдать.

— Я попрошу...— Он упал в кресло, словно я наградил его сильным ударом.— Неужели вы думаете, что я хотел убить свою жену?

— Я вас совершенно не знаю,— буркнул я.— И не знаю, на что вы способны.

— Нет, на такой шаг я не способен. И ваши подозрения мне совершенно не нравятся.

— Может быть, вы хотели застрелить Ланетту Холмс, по лишь в последний миг заметили, что обознались?

— Тоже нет.— Он выгнулся вперед, плотно сжав губы. На маленьком лице глаза его казались удивительно большими.

— Вы же пытались убедить свою жену вернуться к вам?— не сдавал я своих позиций.

— Я считаю, что до моей личной жизни вам нет никакого дела.— Губы у Нибела стали еще уже.

— Я просто рассматриваю возможные мотивы покушения и в данный момент нахожусь у вас.

— Но ваши утверждения абсурдны! Если я хотел ее возвратить, так зачем мне было убивать?

— Вы подумали: если удастся хорошо напугать ее, она сразу вернется к вам.

— С меня достаточно, мистер... Я даже не знаю вашего имени. Но это и не имеет значения, я не хочу его знать. Но я хочу, чтобы вы немедленно покинули мой дом. Теперь я понял, зачем вы пришли. Вас прислала сюда эта бой-баба, эта Либби, чтобы запугать меня, ведь она знает, если я что-нибудь говорю, то говорю серьезно. И если она не отдаст мне Дорис добровольно, я взорву всю ее организацию...— он поспешно замолчал.

— Что вы подразумеваете под словом «взорву», мистер Нибел? И потом, вы говорите о Дорис так, будто она заключенная.

— В известной мере ее можно назвать заключенной... Но я считаю, что нет смысла говорить с вами на эту тему. Судя' по всему, вы находитесь на службе у Либби.

Так что считайте, что я сказал все, что хотел сказать.

— Вы всю вторую половину дня и вечер провели дома?— неожиданно спросил я, надеясь на внезапность атаки.

Он уставился на меня, словно я сморозил какую-то глупость.

— Я здесь не на суде, и мне не надо отчитываться или оправдываться перед кем-либо. Но я, естественно, все время находился здесь. С четырех часов дня, после возвращения из поездки.

— Поездки?

— Да, я регулярно езжу на восточное побережье. К этому меня обязывает моя профессия.

— А кто же вы по профессии?

— Агент.

— И каково же в это время в Нью-Йорке?

— Душно и грязно:.. Это все, о чем вы хотели со мной поговорить? Я рад, что с моей женой ничего не случилось. И если все, что вы мне сказали, правда, то я благодарю вас за это сообщение. Непременно позвоню ей и осведомлюсь о самочувствии.

— Сегодня я бы на вашем месте не звонил. Она уже легла спать, после нервного шока.

— Да, конечно, я понимаю.

Он поднялся и направился к двери.

— Да, еще одно, мистер Нибел,— сказал я по дороге к двери.

— Я вас слушаю.

— Если вы все-таки захотите с кем-нибудь поговорить о том, что знаете, имейте в виду, что я адвокат и с радостью помогу вам и вашей жене. И независимо от того, что вы мне расскажете, это останется между нами.

Он недоверчиво посмотрел на меня.

— Не думаю,— сказал он и закрыл дверь.

Позвонив в ворота «Владений амазонок», я был, вынужден прождать минут десять, прежде чем услышал скрип гравия под чьими-то ногами.

— Мистер Робертс,— сказала Либби,— я очень рада, что вы вернулись. Без вас мы чувствовали себя совсем потерянными.

Я пропустил эту неискреннюю фразу Либби мимо ушей. К тому же она была в обществе Линды и Дениз, и выражение на их личиках явно возбуждающе действовало на такого самоуверенного мужчину, как я. А на их лицах было явно написано, что они рады меня видеть.

— Никто не появлялся?— спросил я.

— Никто,— ответила Либби.— Мы все сидели в холле и ждали вас. За это время ничего не произошло. Видимо, он не осмелился повторить свою попытку.

— Или же ждет, пока вы заснете, и тогда перебьет всех разом,— пошутил я.

Посмотрев на трех женщин, я пришел к выводу, что Линда и Дениз действительно похожи на заключенных, а Либби — на надсмотрщицу.

— А где Керри,— поинтересовался я.

— Наверху. Присматривает за Дорис. Я решила, что каждая из нас поочередно должна дежурить у нее. Дорис, разумеется, спит.

Я снова сел в мой «остин».

— Кто хочет проехаться со мной?— спросил я весело.

Либби одарила меня ядовитым взглядом, а потом неодобрительно посмотрела на сопровождавших ее женщин.

— О, как чудесно,— защебетала Дениз,— я еще никогда не каталась в дорогой машине.— Она плюхнулась на сиденье рядом со мной.

— А мне куда сесть?— нерешительно спросила Линда, подходя поближе.

— Сюда, рядом со мной,— ответила Дениз и распахнула дверцу.— Рэнди не будет возражать, если я немножко прижмусь к нему.

Линда проскользнула в машину. После третьей попытки удалось захлопнуть дверцу.

— О, тут действительно стало тесно,— защебетала Дениз в возбуждении.

— Да, но мне нужно все-таки повернуться, чтобы включить газ,— заметил я.

— Зачем?— Дениз посмотрела на меня такими глазами, будто я сказал несусветную глупость, и еще теснее прижалась ко мне. Ее нога уже лежала на моей.— Включите первую скорость, и все в порядке. Нам некуда спешить, и к тому же до дома всего какая-нибудь сотня ярдов. Поезжайте как можно медленнее, хорошо?— Она обняла меня за шею и нежно укусила за мочку уха.

Я кое-как включил первую скорость и нажал на педаль. Либби все еще стояла у машины.

— Я закрою ворота,— сказала она и укоризненно посмотрела на нас. Дениз, сидевшая рядом со мной, дрожала мелкой дрожью.

Либби сейчас еще больше напоминала надсмотрщицу. Она дала девушкам понять, что сейчас немножко ослабляет поводья, но, как только мой визит сюда закончится, они дорого заплатят за такие вольности. Пока мы медленно ехали к дому, я все время наблюдал за ней в зеркальце заднего обзора. Она толкнула створку ворот, а потом потрясла ее, чтобы проверить, сработал ли замок.

Мы подождали Либби у машины, а потом все вместе пошли к дому. Приемная была первой комнатой слева, как раз напротив кабинета Либби. Одна из ее дверей выходила в холл, другая — на террасу.

— Здесь вы будете спать,— сказала Либби и показала на кожаный диван.— А вот ваш револьвер.— Она протянула мне его дулом вперед.

— Спасибо,— пробормотал я,— мне здесь очень нравится.

Я отметил, что диван как раз находится против двери на террасу. Значит, я буду представлять собой отличную мишень.

— А теперь пойду посмотрю, что с Дорис,— продолжала Либби.— Я считаю, что нам всем уже пора уходить.

Дениз и Линда попытались избежать ее взгляда. Дениз взглянула на меня и подмигнула. После этого обе девушки молча вышли.

— Спокойной ночи, мистер Робертс,— сухо сказала Либби.— Если что — я у Дорис. Первая комната справа на втором этаже.

Она быстро вышла и закрыла за собой дверь.

Я огляделся. Перед окнами стоял еще один, более короткий, диван. Кроме него в комнате находилось несколько удобных кресел.

Кожаный диван оказался очень тяжелым. С проклятием я перетащил его на другое место так, чтобы спинка закрывала дверь на террасу. При такой расстановке, сказал я себе, меня, по крайней мере, никто не увидит с улицы. Я вытер пот со лба и, подумав, что честно заслужил выпивку, на цыпочках прокрался к кабинету Либби, чтобы взять бутылочку взаймы. Но дверь оказалась запертой на ключ.

— Что вам здесь угодно?— прорычал почти над самым моим ухом низкий и грубый голос.

Я быстро обернулся, держа в руке револьвер. Мгновенно меня кто-то с силой ударил ребром ладони по руке. Револьвер упал на пол. Я стоял и с глупым видом смотрел на приземистую широкоплечую женщину. Ее каштановые волосы были подстрижены короче моих. «И уши у нее больше моих»,— критически констатировал я.

— Это вы стреляли в Дорис,— проскрежетала она воинственно. Затем немного расставила ноги и уже приготовилась к схватке. У меня почему-то вдруг появилось недоброе предчувствие, что она расправится со мной, как с сосунком, несмотря на то что на добрых десять дюймов ниже меня.

— Вы глубоко заблуждаетесь: я только хотел прихватить бутылочку из кабинета Либби,— взволнованно оправдывался я.— Перед вами друг, поверьте мне.

— А зачем тогда другу револьвер?— спросила она.

Глаза ее, лежащие глубоко в глазницах, как у гориллы, внимательно смотрели на меня. Кулаки то сжимались, то разжимались.

— Либби может вам объяснить,— сказал я более уверенно.— Вы понимаете...

— Не рассказывайте мне сказок, дружочек! Выкладывайте правду, да поскорей! Иначе я живо проломлю вам череп!

Я посмотрел на нее с таким презрением, на которое только был способен.

— И кто вы, собственно? — продолжала она.— Либби мне ничего про вас не говорила.

— А вы кто? Либби мне тоже не говорила, что она держит в доме гориллу,— отпарировал я.

Ее кулак среагировал мгновенно. Когда я пришел в себя, то увидел, что пролетел несколько метров по воздуху и приземлился у стены. Невыносимо болел большой палец левой руки.

Да, она была ловкой, но недостаточно умной. Револьвер все еще лежал на полу, совсем неподалеку от меня. Я на мгновение закрыл глаза, чтобы прийти в себя, потом бросился вперед и схватил оружие. С револьвером в руке я, словно рак, отполз назад, держа ее под прицелом. Натолкнувшись на наружную дверь, я остановился.

— А теперь выслушай меня, ты, сумасшедшая баба! — сказал я с издевкой.— Мне совсем не хочется, чтобы меня бросали на стены, а я отскакивал от них, как мячик.

— Вы хотите меня застрелить?— спросила она так спокойно, словно ее это совсем не беспокоило, а спрашивала только потому, что не любила неожиданностей.

— Такими вещами адвокаты не занимаются. Меня зовут Рэндолл Робертс, и меня наняла Либби, чтобы я вас всех защищал от человека, который сегодня стрелял в Дорис.

— Почему же Либби наняла адвоката, а не детектива?— недоверчиво спросила она.

— Либби не хотела нанимать детектива. А почему — я не знаю... Боже, как у меня болит затылок.

— И вы ночуете здесь, в доме?— она спросила это таким тоном, словно я был разносчиком заразной болезни.

— Может быть, вы считаете, что мне лучше спать в цветочной клумбе? — набросился я на нее.— Да и кто вы, собственно?

— Садовница... И попробуйте только забраться в цветочную клумбу! Я ухаживаю за этим садом уже десять лет. Пришла сюда, когда Либби было всего шестнадцать, тогда еще были живы ее родители.

— Они, наверное, хотели сэкономить, наняв в одном лице и садовника, и цепного пса.

Ее глаза загорелись таким огнем, что я подумал: она в состоянии прожечь во мне дырки.

— Меня зовут Френсис Кауторн! — заявила она громовым голосом.

— Очень рад познакомиться с вами,— небрежно ответил я.

— Нужно переговорить с Либби о вашем присутствии в доме.— Ее толстые губы насмешливо изогнулись.— Разумеется, расскажу о вашей попытке проникнуть к ней- в кабинет.

— И сам могу это сделать,— раздраженно бросил я.— Да, видимо, мой покойный отец был прав: женщине легко превратить мужчину в алкоголика.

— Так вы, значит, алкоголик?— злобно буркнула она.— Тогда пройдите на кухню. Может быть, у Тины и найдется бутылка водки.

Тина оказалась очень похожей на Френсис Кауторн, но миниатюрнее и приветливее своей подруги. Когда я вошел в кухню, она в испуге отшатнулась от меня, хотя к тому времени я уже спрятал револьвер.

Я быстро объяснил ей, кто такой и что мне нужно. Она сразу же дала полбутылки водки и, казалось, рада была поскорее от меня избавиться.

Добравшись до своей комнаты, я налил себе изрядную порцию, выпил и попытался поудобнее устроиться на кушетке.

Потом все-таки поднялся и посмотрел в окно. Но, кроме блестевшей в лунном свете листвы эвкалиптов, ничего не увидел.

Тогда я налил себе еще водки, выпил и блаженно растянулся на диване.

6

— Рэнди,— прошептал голос над моим ухом.

Я хотел схватить револьвер, но его не было на месте. Осторожно ощупывая кожаную поверхность дивана, я наконец наткнулся на холодную сталь. Револьвер выскользнул во сне у меня из руки. Для того чтобы достать его, необходимо было повернуться в другую сторону.

— Рэнди, проснитесь!

Кто-то потряс меня. Передо мной сразу же всплыло лицо Френсис Кауторн, а за ним ухмыляющееся лицо Тины с кухонным ножом в руках.

— Какой же из вас телохранитель, если вы так крепко спите! — сердито продолжал тот же голос,— так и я бы смогла охранять.

Для Френсис Кауторн голос звучал слишком мелодично. Я открыл глаза и увидел Линду.

— Хелло, дорогая. Я ни на минуту не засыпал, только прикинулся мертвым.

Наконец, повернувшись, незаметно взял револьвер и показал его Линде.

— Уберите немедленно,— воскликнула она,— терпеть не могу никакого оружия.

— Это легко понять, но с ним чувствуешь себя спокойнее, особенно когда ты уже в возрасте.

— Я в любом возрасте буду свободной и самостоятельной,— ответила она без видимой связи.

Скромно, словно маленькая девочка, она присела на краешек дивана. На ней была очень просторная мужская пижама. Волосы цвета жареного миндаля поблескивали в свете лампы,— должно быть, она ее и зажгла.

— Я не совсем понимаю, говорим мы об оружии или о мужчинах?— сказал я мягко.

— А разве это не две стороны одного и того же вопроса? Ведь и то, и другое — символы жестокости и бесчувственности, не так ли?

— Не думаю,— сказал я.— Хотите верьте, хотите нет, но мужчины тоже люди.

— Это я хорошо знаю, Рэнди,— она искренне посмотрела на меня.— И я не являюсь • мужененавистницей, поверьте мне. И не упрекаю мужчин за то, что они такие, какими их сделало наше общество. Мы только должны выработать новые представления о том, что является женским началом, а что мужским. Ведь мы все смешали в кучу.

— Я знаю отличное средство поправить это дело,— с надеждой сказал я.— Оно еще никогда не подводило.

— А, чепуха! — она презрительно рассмеялась.— Эх вы, мужчины! Именно это я имела в виду. С помощью постели ничего не поправишь. Мы, женщины, уже давно решили этот вопрос. Теперь все будет по-другому.

— Линда, дорогая моя,— сказал я, слегка возбужденный.— Я считаю, что женщинам следует платить так же, как и мужчинам, они должны иметь равные с мужчинами права, равные свободы и равные возможности проявлять их чисто женские инстинкты по отношению ко мне. Разве я не прав?

Она долго и оценивающе смотрела на меня и наконец сказала:

— Наверное, правы... Но я еще в какой-то степени люблю Чарльза, и с моей стороны было бы непристойно сейчас отдаться другому мужчине.

Я тотчас же спустил ноги с дивана. Мне даже не хотелось говорить ей, что «отдаться» это совсем не то слово, которое подходит для данной ситуации, не спросил у нее и о том, как это можно любить «в какой-то степени»... В четыре часа утра мне было не до дискуссий такого рода, я даже застонал, когда посмотрел на часы. Теперь нужно было найти ботинки, которые я куда-то забросил между третьей и четвертой порциями водки.

— Снимите сейчас же ботинки, Рэнди Робертс,— сказал мелодичный и строгий голос со стороны двери.— А тебе, Линда, не стыдно пытаться выкрасть его у меня?

— Дениз?— Линда вскочила.— Это неправда! Мы говорили только об отношениях между мужчиной и женщиной...

— Так я тебе и поверила! — перебила ее Дениз и впорхнула в своей голубой нейлоновой рубашечке в комнату.— И к какому выводу вы пришли?— насмешливо спросила она.

— О, боже ты мой, Дениз! — закричала Линда.— У меня и в мыслях не было ничего подобного. Это у тебя в голове одни мужчины...

— Да... И не у меня одной. Но на Рэнди у меня больше прав. Я первая его подхватила. И просто не ожидала от тебя такой подлости, Линда.

— Еще раз повторяю тебе, Дениз...

— Мне хотелось бы указать на то,— вмешался я,— что, будучи эмансипированным мужчиной, оставляю за собой право решать, кто какие права имеет на меня.

Дениз хихикнула.

— Ах, Рэнди, я же с самого начала поняла, что вы честный парень. И что секс вам доставляет такое же удовольствие, как и мне, не правда ли?

— Я пришла сюда не для того,— сказала ледяным тоном Линда,— чтобы выяснять подробности сексуальной жизни мистера Робертса. Я просто хотела ему кое-что сказать.

— Тогда выкладывайте,— сказал я.

— Я бы и раньше об этом сказала, но вы немного отвлеклись, поскольку...

— Да говори же побыстрей,— нетерпеливо сказала Дениз.— А потом он полностью перейдет в мое распоряжение.

— Я только хотела сказать вам, Рэнди, что мне послышалось, будто кто-то открывает ворота. Среди ночи я проснулась от неприятного сна, выпила воды, легла опять в постель и вдруг услышала...

В этот момент со стороны террасы донесся звук выстрела. Он эхом раскатился по всему парку.

Я поспешно раздвинул занавески. В ночной тишине слышен был лишь шелест листвы на деревьях.

— Быстро закройте за мной дверь! — приказал я.— И откроете ее только в том случае, если убедитесь, что это я.

Линда и Дениз стояли, широко раскрыв глаза от страха.

— Надо выключить свет,— сказала наконец Линда.

— Закройте за мной,— повторил я и выскользнул в темноту.

Конечно, первым делом я угодил в клумбу и вырвал из земли несколько тюльпанов, но потом все-таки выбрался на дорожку.

Я не знал точно, с какой стороны прозвучал выстрел, но доверился судьбе и помчался по дорожке, держа в руке револьвер. На небе светила луна, и в ее свете можно различить бегущую фигуру, решил я. Но никакой бегущей фигуры видно не было.

Я направил свои стопы к восточной стене. Ворота находились на северной стороне. Сквозь листву деревьев справа от меня проникал лунный свет. За ними росли сосны. Они представляли собой отличное убежище для любого пришельца. Спрятавшись там, можно было без труда подстрелить меня. Правда, расстояние было великовато — ярдов сто пятьдесят. Слева находилась северная стена. Ворота были уже позади.

Почти рядом с восточной стеной, уткнувшись лицом в траву, лежало чье-то тело, похожее на соломенное чучело, невесть откуда принесенное ветром. Ближайший куст, где бы я мог спрятаться, находился ярдах в семидесяти.

Внезапно на меня навалилась какая-то туша — огромная, словно медведь гризли. Мы покатились по траве, и пока я безуспешно награждал налетчика тумаками, его руки уже успели сдавить мне горло.

— Френсис Кауторн! — вскричал я.— Значит, это были вы?

— Не я, а вы,— прорычала она, отпуская мое горло, и схватилась за револьвер.

Я изловчился и неожиданно ударил ее коленом. У нее на мгновение перехватило дыхание и руки ослабли. Я вырвался и приставил револьвер к ее виску.

— А ну-ка подальше от меня!

Она откатилась в сторону, и снова можно было вздохнуть свободно. Сев на траву, я направил на нее револьвер.

— Вы что же, подумали, что я кого-нибудь пристрелил?

— У вас же в руках револьвер!

Должен был сознаться, в ее словах была логика.

— Вы уже видели этот револьвер,— напомнил я.— Он у меня на тот случай, если здесь кто-нибудь опять начнет выкидывать свои глупые шутки. А ведь этот парень наверняка опять где-то здесь, я слышал выстрел.

— Я думала, что стреляли вы,— хмуро ответила она.

— Нет, не я.

Френсис Кауторн не спеша поднялась. Я последовал ее примеру. Внезапно она вздрогнула и показала пальцем через плечо.

— А это кто?

— Давайте посмотрим... Можно надеяться, что вы больше на меня не нападете?

— Если стреляли не вы, то зачем же мне нападать. Но вы, кажется, способны...

— Убить собственную матушку? Вы правы, и вы первая, кому я доверил эту тайну.

Она состроила гримасу и отвернулась. Потом мы подошли к неподвижно лежащему в траве человеку. Мужчина был мертв. Я понял это сразу, как только раздвинул траву, закрывавшую его лицо. Пуля навылет пробила ему грудь с левой стороны. Это означало, что стреляли с близкого расстояния. Следов пороха я, правда, не заметил. Лицо убитого трудно было разглядеть, но я тем не менее его узнал. Он напоминал птичку, убитую легкомысленным охотником.

— Вы его знаете?— спросил я Френсис.

— Никогда не видела.

— Его звали Натаниэль Нибел. Супруг Дорис.

В глазах Френсис Кауторн вспыхнул интерес.

— Я должна сообщить об этом Либби.

— Дорис, наверное, тоже нужно сообщить,— равнодушно произнес я.

Она бросила на меня циничный взгляд.

— Конечно! Но ей об этом скажет Либби. Я возвращаюсь в дом.

— Передайте также Либби, что необходимо вызвать полицию,— сухо добавил я.— Теперь речь идет не только о безопасности. Убийство нельзя расследовать своими средствами, независимо от того, хочешь ты этого или не хочешь.

Френсис поспешно потопала к дому, а я начал осматриваться, надеясь найти какие-нибудь следы. Следы Нибела я нашел, они вели прямо к воротам. По их характеру можно было сделать вывод, что он бежал. Ярдах в шестидесяти от трупа Нибела я обнаружил еще места с притоптанной травой. Там, где трава была особенно примята, вероятно, лежал убийца, подумал я. Он ждал, когда жертва приблизится к нему настолько, чтобы выстрелить наверняка. Отсюда следы вели в лесок и там терялись.

Когда я вернулся в дом, в комнате для гостей горел свет. Возбужденные голоса стихли сразу, как только я постучал в дверь террасы.

— Кого вы любите больше всех? — выкрикнул я с надеждой.

Никто мне не ответил, но через секунду стеклянная дверь открылась и я увидел перед собой Либби, которая критически посмотрела на меня.

— Мы сразу поняли, что это вы,— сказала она ядовито,— трудно найти еще такого самонадеянного человека.

— Прекрасно быть любимым,— ответил я, вошел в комнату и закрыл за собой дверь.

— Должно быть, это какой-то маньяк,— жалобно проговорила Дениз.

— Почему вы так думаете?— заинтересованно спросил я.

— Потому что у него не было никакой причины убивать Натаниэля Нибела,— ответила девушка и с опаской посмотрела на дверь.— Разве только он преграждал ему путь к нам.

— Вряд ли Натаниэль Нибел представлял для него какую-нибудь преграду,— сказала Линда.

— Правильно,— поддержал я ее,— Натаниэля Нибела убили по какой-то другой причине. Он намекнул мне в разговоре, что знает о «Гневных амазонках» что-то очень нехорошее и что он уже угрожал вам, Либби.

Та презрительно рассмеялась.

— Я говорила с ним всего один раз. По телефону. Три недели назад. Он все время надоедал Дорис, и она просила передать ему, чтобы больше не звонил. В этом разговоре он пригрозил, что разоблачит нас, или что-то в этом роде. Но он был вне себя, и я не обратила на эти слова никакого внимания. Я уже привыкла к нападкам мужчин на нашу организацию.

— Я думаю, что с его стороны это было больше чем просто угрозы или нападки,— сказал я.

Либби скользнула по мне взглядом и отвернулась.

— Кто-нибудь сообщил в полицию?— спросила тихо Линда. Она расположилась на маленькой кушетке и не отрывала глаз от пола.

— Конечно,— решительно заявила Либби.— Какая-то бестия в обличье мужчины бесчинствует в нашем парке. Так пусть же ее и выловят братья по полу! И осудят на смерть!

— Вы я вижу, уверены, что убийство было совершено мужчиной?— осведомился я.

— А вы разве не уверены?— светлые брови взметнулись вверх.— Наверняка это тот же самый человек, который покушался на Дорис.

— Не знаю,— нерешительно сказал я.— Судя по следам, это действительно был мужчина. Но ведь могла быть и Френсис. Все у нее, как у дюжего мужчины, да и размер ног такой же, как у мужчины... А собственно, где она?

— В кухне, у Тины,— ответила Либби.— И прошу вас, не надо больше шуток. О Френсис не может быть и речи. Я знаю ее с детства. К тому же она верная сторонница амазонок.

— В этом не сомневаюсь,— ответил я.— Но полиция тем не менее будет рассматривать все варианты.

— Даже и тот, согласно которому виновным будете вы, мистер Робертс?— насмешливо спросила Либби.

Я счел, что она немного переборщила.

— Нет, нет,— пискнула Дениз.— Ведь он...

Либби повернулась и зло посмотрела на нее.

— Так-так, мисс Девлон...— она подошла к Дениз, и та совсем съежилась в своем кресле.— Ты хочешь сказать, что мистер Робертс не может быть убийцей, потому что ты была вместе с ним. Предупреждаю тебя, маленькая потаскушка, еще одна вольность, и амазонки выберут себе новую кассиршу.

— Успокойтесь, Либби, прошу вас,— сказал я.— Такая мера вам не понадобится. Дениз и Линда слышали какой-то шум у ворот и спустились ко мне вместе, чтобы сообщить об этом.

Либби бросила на Линду злобный взгляд, но потом ее лицо немного смягчилось.

— Это ты слышала шум у ворот, Линда?

Линда кивнула, не поднимая глаз.

— А потом кто-то впустил Нибела,— заявила Либби,— но зачем убийце это понадобилось?

— Наверное, чтобы убить,— сразу же высказала предположение Керри. Она стояла в других дверях и с безучастным лицом наблюдала за всей сценой.— Ты уже сказала обо всем Дорис? — спросила она Либби.

— Еще нет.

— А ты не думаешь, что лучше сказать ей об этом до того, как ее заберет полиция? — в голосе Керри явно чувствовался вызов, но Либби не поддалась на это.

— Я скажу ей прямо сейчас,— сказала она даже мягко.

— Я пойду с тобой,— заявила Керри.

Когда они ушли, в комнате воцарилась тишина.

Через несколько секунд Дениз глубоко вздохнула.

— Бедный мистер Нибел.

— Вы его знали?— спросил я.

Она покачала головой.

— Он всю жизнь был «бедным мистером Нибелом»,— заметил я. Линда заплакала. Я подсел к ней и положил руку на плечо. Минут через пятнадцать послышался вой полицейской сирены.

7

Мэндел Уормингтон подняла свою головку ровно на столько, чтобы поздороваться со мной, а потом снова •углубилась в газету. Рядом с ее машинкой стояла чашка горячего кофе.

— Я был бы вам очень признателен, если бы вы сделали для меня кое-что сегодня,— сказал я дружеским тоном,— конечно, если вы не считаете меня диктатором.

— Вы самый настоящий диктатор, но пока вы мне платите жалованье, можете командовать мной. И все будет в порядке, если вы не начнете требовать услуг от меня как от женщины.

— Жаль... А я-то думал, если плачу вам хорошее жалованье, то могу требовать и хорошую отдачу с вашей стороны.

— И зря думали... Не понимаю, как вы можете думать о сексе с утра пораньше.

— Вечерами я всегда слишком устаю, чтобы думать о нем.

— Готова поспорить, что вы устаете только от секса,— заметила она презрительным тоном.— Итак, что я могу сделать для вас?

— А я думал, что вы не хотите выполнить мое поручение.

— Должна же я зарабатывать хлеб свой насущный.

— О-о!— Я присел на край стола и посмотрел на её роскошные длинные волосы, доходившие почти до талии. Тем не менее я постарался сконцентрировать свои мысли на делах.

— Полагаю, что вам хорошо известно о «Гневных амазонках» и о Ланетте Холмс?

— Откуда же мне это может быть хорошо известно? Знаю только то, что вычитала из газет. Вы мне об этом ничего не рассказывали.

— Хорошо, в таком случае, слушайте. Только советую вам отложить газету. Сегодня вы не найдете в ней ничего интересного.

Она сложила газету, закурила сигарету, отпила немного кофе и с улыбкой посмотрела на меня.

— С нетерпением жду,— сладким голосом сказала она.

— Это видно,— промычал я в ответ.

— Так что вы расскажете мне интересного?— осведомилась она, обнажив свои белые, как слоновая кость, зубы.

— Сегодня ночью во владениях Ланетты Холмс было совершено убийство.

— О, боже ты мой! — Мэндел нахмурила брови.— Ведь это мужеподобная женщина...

— Я не ее имею в виду,— нетерпеливо перебил я Мэндел.— Убили какого-то мужчину.

— О-о! Но он несомненно ее провоцировал...

— Мэндел, выслушайте сперва, пожалуйста.

Она уставилась на меня такими глазами, словно сомневалась в моем рассудке.

Его убил тоже мужчина, и это дело, насколько мне известно, не имеет ничего общего с половым конфликтом. Хотя я постепенно начинаю понимать, чего можно ждать от женщин.

— Это, наверное, по моему адресу,— заметила она со вздохом.— Вы, видимо, и не представляете себе, насколько порой бываете невыносимы. Почему бы вам не сказать коротко и ясно, что я должна сделать для вас?

— Я только пытаюсь вам объяснить подоплеку этого убийства.

Она взяла чашку, снова отхлебнула кофе, затянулась сигаретой и выпустила дым мне в лицо.

— Это убийство, кажется, связано с историей, происшедшей в Нью-Йорке,— продолжал я.— И мне очень хотелось бы знать, в чем тут дело. Существует письмо некоего мистера Бертона Томаса. Он делает в нем массу намеков на то, что амазонки каким-то образом втянуты в аферу, и жертвой этой аферы стала его дочь. Человек, которого убили, тоже утверждал, что знает об амазонках что-то. Возможно, именно поэтому его и убили. И возможно, Томасу тоже грозит опасность. Наймите частного детектива в Нью-Йорке. Пусть он разыщет Томаса и разузнает, что приключилось с его дочерью и что этот человек знает об амазонках.

— Будет сделано, шеф,— ответила она с сарказмом.— Еще что-нибудь?

— Да, когда вы покончите с этим делом, нужно будет кое-что переписать.

— Вы просто не можете видеть, когда я сижу без дела и читаю утреннюю газету, не так ли? А ведь следует знать, что секретарша в адвокатской конторе должна быть в курсе всех дел.

— Меня нисколько не раздражает то, что вы читаете газеты,— искренне ответил я.— Меня озлобляет тот факт, что вы вечно отказываетесь спать со мной.

— Сами виноваты,— решительно заявила она,— когда я была у вас в последний раз, вы так долго тянули, что я успела заснуть.

— Только не напоминайте мне об этом,— мрачно сказал я.— И попросите, чтобы сообщение из Нью-Йорка выслали как можно раньше.

— Слушаюсь, сэр!

— Большое спасибо, Мэнди.

— Не называйте меня Мэнди...

Я закрыл дверь в свой кабинет и устало опустился в кресло. В этот момент я совсем не знал, что мне делать. Полиция уже тщательно обследовала весь участок, принадлежавший «Гневным амазонкам», и никого не нашла.

Либби прямо утром хотела дать распоряжение пропустить ток через колючую проволоку на стене. Полиция предложила выставить патруль, но Либби отклонила это предложение. Значит, для меня в настоящий момент работы не было.

Я облегченно вздохнул и начал заниматься другими делами.

Без четверти четыре позвонила Линда Лазареф.

— Электрик сказал, что справится со своей работой только послезавтра,— сообщила она.

— Вот и хорошо,— сказал я отеческим тоном.— Причин для беспокойства нет. Вы и другие дамы сумеете постоять за себя.

— Не сумеем,— решительно заявила Линда.— Ведь речь идет о хладнокровном убийце. Кроме того, он может быть и не один.

— У нас нет никаких оснований предполагать, что их больше.

— Ведь вы даже револьвер брали с собой,— воскликнула она в отчаянии.

— Либби может купить вам пару охотничьих ружей.

— А что я буду делать с этими ружьями? Я страшно боюсь всякого оружия... Ненавижу его...— Мне показалось, что она вот-вот расплачется.

— Ружья возьмут Френсис и Либби. Они сумеют ими воспользоваться. Френсис наверняка была охотником на крупных хищников, до того как стала садовницей.

— И вы еще можете шутить?— в гневе сказала она.— Хотя все правильно, ведь вашей жизни опасность не угрожает.

— Ничего другого не остается,— ответил я.

— Побудьте с нами, пока электрик не закончит монтаж.

— А почему, в таком случае, мне не позвонила Либби?

— Она была против. И Керри — тоже. Но я и Дениз пригрозили, что уйдем из общества, если у нас не будет надежной защиты. Тогда Либби решила, что ваше присутствие будет все-таки меньшим злом.

— Ну, хорошо. В таком случае, я поужинаю раньше обычного и приеду около шести. Но у меня будет к вам просьба.

— Я слушаю.

— Вы мне разрешите провести ночь в удобной и мягкой постели?

— Конечно! У нас имеется несколько комнат для гостей,— ответила она.— Это будет несложно сделать.

Я спросил Мэндел, не пришел ли ответ из Нью-Йорка. Она ответила, что нет. На восточном побережье, когда она звонила, день уже клонился к вечеру, так что ответа раньше завтрашнего дня ждать не приходилось.

На мое предложение отужинать вместе Мэндел не обратила никакого внимания. Даже не подняла глаз от газеты. Тогда я забежал в первую же закусочную, съел несколько фрикаделек под соусом и в половине шестого уже звонил в ворота «Владений амазонок».

Мне открыла Линда.

— Кое-что уже случилось,— тотчас сообщила она мне, слегка понизив голос.— Входите быстрей.

Ворота открылись, и я проскользнул в парк, как вор.

— В чем дело?— спросил я.

— Я слышала, как Дорис призналась, что убила своего супруга,— прошептала Линда.

— Волнующая новость,— констатировал я и положил ей руку на плечо, чтобы успокоить немного. Она подняла голову и благодарно улыбнулась.

— После телефонного разговора с вами я на какое-то время прилегла, а потом спустилась вниз. И когда проходила мимо комнаты Дорис, услышала, как она, рыдая, говорила Либби: «Я убила Ната... Я убила его». А Либби ей ответила: «Дорогая, успокойся, прими вот это и тогда ты сможешь заснуть. И утром наверняка почувствуешь себя лучше». Я некоторое время постояла у двери, но голосов больше не услышала.

— Но ведь вы должны понимать, что Дорис не убивала своего супруга,— ответил я спокойно.

— Но она сама сказала...

— Не подлежит сомнению, что убийца был мужчиной. Полиция нашла следы ног. И я видел их собственными глазами. Дорис приблизительно на девяносто фунтов легче убийцы, да и размер обуви у нее меньше номеров на шесть.

— Но... но, может быть, она наняла убийцу?

— Это возможно,— ответил я.— Она имеет влияние в филиалах вашей организации?

— Откуда мне знать?— ответила Линда и испытующе посмотрела на меня,— Она секретарша Либби и занимается ее корреспонденцией. Но, кроме нашей группы, вряд ли она хорошо известна еще где-нибудь. Она обычно сопровождает Либби, когда та ездит с докладами, а в остальном довольно незаметна.

— Именно незаметные люди и занимаются, как правило, темными делами,— сказал я с задумчивостью.— Но тем не менее ее вряд ли можно подозревать.

— Я тоже так думаю,— нервно заметила Линда,— она почему-то чувствовала себя очень виноватой.

— Может быть, Дорис упрекает себя за то, что отказалась переговорить со своим супругом. Если бы она это сделала, он не пришел бы вчера вечером и не был бы убит.

— Наверно, вы правы, Рэнди. Я просто чересчур впечатлительная и нервная.

— Неудивительно, Линда,— я прижал ее к себе так крепко, что это уже нельзя было назвать отеческой лаской. Она положила свою головку мне на плечо, но в следующий момент снова ее подняла.

— Что мы делаем! — воскликнула она внезапно.— Ведь нас могут увидеть из дома.

Тогда мы сели в мою машину и поехали к дому.

— Где Либби? — спросил я, когда мы остановились перед крыльцом.

— Думаю, у себя в кабинете.

— Ну, в таком случае, до встречи.

Я пожал ей руку и быстро пересек холл.

Когда я постучал, из-за двери раздался громкий нетерпеливый голос Либби, приглашавший меня войти.

Она с неохотой оторвалась от газеты и скривила лицо.

— Чарльз Морган снова опубликовал одну из своих бесстыдных статей,— сказала она,— в ней еще больше клеветы, чем в предшествующих.

— Судя по всему, его не так-то легко запугать,— ответил я.— Ведь мы уже пытались это сделать.

— Да, это вы его пытались запугать,— сказала она с издевкой.— А теперь он пишет, что его запугивают миллионным процессом, и это в стране, где существует свобода слова и печати. Пишет он и о том, что мы это пытались сделать с помощью какого-то жалкого существа мужского пола. Утверждает, что у вас не хватало смелости вести себя с ним на равных и что равноправие является для нас только средством для достижения цели. В довершение всего он сравнивает нас с гангстерами.

— Такие неудачные обобщения могут лишь повредить его репутации,— заявил я и ободряюще улыбнулся.— Почему бы вам просто не игнорировать их? Действительно, что он вам может сделать?

— Что он нам может сделать? Он может свести на нет всю нашу работу, направленную только на то, чтобы общество приняло нас всерьез. И он уже делает это.

— Да, по всей вероятности, я допустил тактическую ошибку.

— Я бы уничтожила вас прямо на этом месте, если бы не опасалась, что вызову раскол в наших рядах,— сказала она ледяным тоном.— Мы срочно начнем процесс против Моргана. Как вы это сделаете, мне безразлично, но я хочу, чтобы он замолчал раз и навсегда.

Я должен был сознаться, что с моей стороны было ошибкой без тщательной подготовки наносить визит Моргану. Поэтому я дал Либби спокойно излить свою злость. Тем более что о Моргане я мог подумать и попозднее. Сейчас меня больше волновало убийство.

— Дорис имеет какое-нибудь отношение к смерти Нибела?

Я счел, что мне будет полезно в данный момент увидеть ее реакцию. Как я и ожидал, в ее глазах промелькнуло удивление. Лицо помрачнело, но в следующее мгновение оно стало совершенно спокойным.

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Просто мне в голову пришла такая мысль. Кто-то ведь его убил? А у кого мог быть повод?

— Абсурдная мысль. В тот момент, когда было совершено убийство, я спала в ее комнате.

— Я не хотел сказать, что именно она его убила. Но, может быть, она косвенно виновата в его смерти?

— Нет! — сказала она решительным тоном и плотно сжала губы.

— Я хотел бы поговорить с ней.

— Полиция ее уже допрашивала. И Дорис ничего не могла сказать по этому поводу. После того как вы ушли, полицейские два часа просидели в ее комнате.

— Полиция меня не интересует. Я сам хотел бы задать ей несколько вопросов. Не исключено, что она сможет мне помочь. Вы ведь заинтересованы в расследовании этого убийства?

— Дорис ничего не сможет вам сказать,— решительно заявила Либби,— но если завтра утром она будет чувствовать себя лучше и захочет говорить с вами, то будь по-вашему. Сможете удовлетворить свое любопытство. Но если вы начнете ее волновать, обвиняя в...

— У меня нет причины обвинять кого бы то ни было, Либби,— перебил я ее.— Но я пришел сюда потому, что где-то неподалеку бродит убийца. И нужно попытаться поймать его.

Либби свирепо посмотрела на меня, а потом снова уткнулась в газету.

— Лучше попытайтесь заткнуть глотку этому Чарльзу Моргану. Для этого я вас и наняла.

Я решил ретироваться до того, как она дочитает газету до конца. Не исключено, что Морган сделал также пару замечаний по поводу характера ее любовных связей, а я не хотел присутствовать в тот момент, когда она будет читать об этом.

8

В кухне моя приятельница Тина протянула мне непочатую бутылку водки. Я вернулся в комнату для гостей и, опрокинув две рюмочки, вышел через дверь террасы в парк. Был вечер, и на западе солнце уже скрылось за массивной каменной стеной парка. Был виден серповидный месяц. Деревья стояли в тени, и там, в этой тени, мог скрываться убийца. Меня даже передернуло при этой мысли, и я решил, что настало время еще подкрепиться.

— О боже! Рэнди! Скорее... сейчас из дома выскочил какой-то мужчина!

Это Линда, стремглав выбежав из двери на террасу, чуть не попала в мои объятия. Чтобы сохранить равновесие и удержаться на ногах, мне пришлось слегка оттолкнуть ее.

— Через главный вход?

Она кивнула.

— Я выходила из своей комнаты и увидела, как он сбегал по лестнице. Света не было, и поэтому я не разглядела его. Но ясно было, что это не вы, потому что вы носите светлую куртку и зеленые брюки. А на том был темный костюм.

Я быстро помчался в сторону ворот. По дороге два раза попадал в грядки с тюльпанами, и в довершение всего порвал свои брюки, зацепившись за куст с розами.

В нескольких метрах от себя я увидел мужчину, спешившего в сторону ворот. Когда я подбежал к воротам, он еще возился с замком. Судя по всему, не знал его устройства.

Он был меньше меня дюймов на восемь и легче фунтов на пять-десять. Это я успел заметить, прежде чем бросился на него.

— Отпустите немедленно,— крикнул он.— Иначе подам на вас в суд за оскорбление действием и насилие...

Я сразу узнал его голос. Схватив за лацканы пиджака, я повернул его к себе.

— Ничего не выйдет, Морган,— прорычал я.— Это мне придется подать на вас в суд за то, что проникли в чужой дом. А могут пришить и убийство... Что вам здесь надо?

— Это... это вас не касается,— пробормотал он.

Лицо у Моргана сильно покраснело, заметно было его смятение.

— Давайте-ка вернемся в дом. Может быть, тогда нам удастся установить, что вам здесь было нужно,— резко сказал я и подтолкнул его вперед.

В следующую секунду я уже вынул револьвер и показал ему.

— По неизвестным мне причинам вы оказались совсем неподалеку от места преступления. Здесь недавно было совершено убийство. Неужели вы думаете, что такой адвокат, как я, в подобной ситуации не может вас пристрелить и остаться безнаказанным?

— Ах вот как? Значит, эта гермафродитка дала вам

приказ пристрелить меня?— спросил он довольно нервно.

— Я бы наверняка получил премию, если бы это сделал,— отпарировал я.— Ну, вы знаете, где находится дверь дома. Так что — вперед!

Он быстро заковылял передо мной. Вскоре мы вошли в комнату для гостей. Либби нас не видела. Мне хотелось поговорить с ним наедине, прежде чем она узнает о нашем присутствии в доме.

— Вы не имеете права задерживать меня. Если у вас есть ко мне какие-нибудь вопросы, готов обсудить их с вами, но в первую очередь попрошу вызвать моего адвоката.

— Адвокат перед вами,— ответил я.

— Чарльз! — Линда вскочила с кушетки.— Неужели это тебя в видела на лестнице?

— Меня,— ответил он смущенно.— Я хотел увести тебя отсюда. Когда услышал об убийстве, понял, что не могу оставить тебя здесь. Ведь тебе грозит опасность. Образумься же, Линда! Поедем со мной, хотя бы временно!

В конце этой тирады в его голосе вновь зазвучали самоуверенные нотки.

— Почему ты убежала, когда заметила меня?

— Я подумала, что это кто-то другой. Это было глупо с моей стороны, но у меня просто не выдержали нервы.

— Да и вы тоже бросились наутек,— сказал я.— Хотя вы мне не кажетесь слабонервным. Или для вашей нервозности были определенные причины?

— Не будьте смешным. Я пришел сюда, чтобы забрать Линду. Вот и все.

— А может быть, это ты стрелял в Дорис, Чарльз? Чтобы создать ситуацию, которая позволила бы тебе с меньшим риском и трудностями забрать меня отсюда?

Линда подошла к супругу подбоченившись и стала размахивать перед его лицом кулаком.

Тот непроизвольно отступил на шаг. Холеное лицо от гнева покрылось красными пятнами.

— Зачем ты так говоришь, Линда,— хмуро сказал он.— Ты же знаешь меня и когда-то любила. Разве я мог сделать нечто подобное? Тем более что речь идет о женщине.

— Вот то-то и оно, Чарльз! — воскликнула Линда в волнении.— Какая разница, о ком идет речь, о женщине или о мужчине? Это типично для тебя. Ты ничего нс хочешь знать о равноправии. Но если уж говорить о мужчинах, то, возможно, ты убил Натаниэля Нибела?

— О, бог ты мой, Линда! — Морган в отчаянии развел руками.— Ты же знаешь, что я вообще против насилия, да и не способен на него. Кроме того, уже установление, что человек, стрелявший в Дорис, убил и Нибела. Ведь речь идет об одном и том же человеке.

— Откуда вы это знаете?— спросил я.

— Стреляли из оружия одного и того же калибра. Полиция, правда, не нашла пулю, которая убила Нибела, но она не сомневается, что обе пули были выпущены из одного и того же револьвера.

— Может быть, револьвер был один и тот же, но стреляли из него разные люди,— заметил я.— И потом, откуда вы получили такую подробную информацию об этих происшествиях?

— Прочел все полицейские отчеты. Я же говорю, что пришел сюда только потому, что беспокоюсь за Линду. А мне, кажется, никто не верит.

Линда вздохнула и печально покачала головой.

— Я верю тебе, Чарльз, но одновременно хорошо знаю, что ты никогда не поймешь, почему я так энергично защищаю права женщин. И я никогда не буду такой женщиной, какой ты хочешь меня видеть.

— Но, Линда...

— Ваши отношения будете выяснять потом,— вмешался я.— А теперь хотелось бы узнать, что вы делали наверху, Морган.

— Неужели мне опять нужно все повторять сначала?— набросился он на меня.— Перестаньте же, наконец, разыгрывать из себя детектива, Робертс. Начинайте свой миллионный процесс против меня, и баста!

— Мне кажется, вам лучше пройти наверх, Линда,— сказал я ей.— И посмотрите, как там Дорис. У меня такое чувство, что он пытается что-то скрыть.

— Послушайте-ка, уважаемый!..— набросился он на меня.

— Что послушать?—резко ответил я.— Я вас и так довольно долго слушал, но до сих пор так и не услышал, как вам удалось проникнуть через ворота.

— Правильно! — подхватила Линда.— Видимо, его кто-то впустил или он перелез через стену.

— А может быть, он прошел тем же путем, что и человек вчера вечером,— ехидно добавил я.

— Вы не сможете пришить мне дело об убийстве, Робертс,— выдавил он. Было видно, что от наступления Морган опять перешел к защите.

Линда ушла, громко хлопнув дверью. Я слышал, как она быстро начала подниматься по лестнице.

— Ну, Морган, может быть, все-таки расскажете мне, как вам удалось проникнуть в парк?

— Ворота были не заперты,— поспешно ответил он.

— Для журналиста это не очень удачный ответ. Можно было придумать что-нибудь поумнее.— Я посмотрел на его синий костюм. Он был немного помят, но через стену с колючей проволокой Морган вряд ли перелезал — иначе костюм имел бы гораздо более плачевный вид.— Мне кажется, вас кто-то впустил.

Я подошел к кушетке и взял с пола бутылку водки. Морган в это время опустился на кушетку и злыми глазами смотрел на меня. Я спокойно налил себе порцию водки.

— Прошу меня извинить,— с поддельной искренностью сказал я,— но у меня здесь только один стакан, а выйти из комнаты не решаюсь, кто знает, что вы можете здесь натворить.

Он ничего не ответил. Я с наслаждением выпил водку и потом внимательно посмотрел на Моргана. Внезапно в комнату вновь влетела Линда. Позади нее, в проеме двери, появилась Дениз.

— Подлая тварь! — закричала Линда и бросилась к Моргану. Лицо ее было белым от злости.— Теперь я понимаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь о предназначении мужчины быть хозяином в доме! Это означает, что ты можешь юркнуть в постель к каждой потаскушке, которая встретится тебе на пути.

Она размахнулась и ударила его тыльной стороной ладони по губам. Звук от удара был настолько резким, что я невольно вздрогнул.

— Самец! Подонок! Эгоист! Аморальный, похотливый тип!..

Судя по всему, это было еще только начало, и у меня появилось желание скрыться подальше от того места, где ожидалась великая битва. В дверях робко стояла, Дениз. Ее каштановые волосы были растрепаны, а из-под короткого халата выглядывали хорошенькие коленки с ямочками.

Я на цыпочках начал красться в ее сторону.

— У вас такой вид, как будто вы только что встали с постели,— прошептал я.

— Так оно и есть,— смущенно ответила она, не решаясь смотреть на меня.

— Это вы впустили Чарльза Моргана?

Она кивнула. А я тем временем продолжал любоваться ее ножками.

— И привели к себе в комнату?

Она снова кивнула.

— Он искал Линду? Почему же, в таком случае, он хотел убежать? Что вы с ним сделали?

Ее светлые глаза невинно посмотрели на меня.

— От меня он не убегал, Рэнди. Он просто вышел из моей комнаты, а секундой позлее я услышала крик Линды. Потом раздался топот ног по лестнице. Я осталась у себя в комнате, надеясь, что все кончится благополучно.

— Но надежды ваши не оправдались,— заметил я.

— Вы правы,— она печально вздохнула.— Знаю, Рэнди, что должна была подождать вас. Но всегда совершаю ошибки. Я ведь вам уже говорила, что питаю страшную слабость к мужчинам. Просто не могла не поддаться искушению. Надеюсь, что поймете меня, не правда ли?

— Но ведь вы, Дениз, не нарушили верность мне,— великодушно ответил я.— Мы не обручены, и вы, вдобавок ко всему, эмансипированная женщина. Я, на вашем месте, тоже забыл бы обо всех принципах.

— Спасибо, Рэнди,— она скромно улыбнулась.— У вас всегда найдутся слова утешения.

— Но как получилось, что никто, кроме вас, не слышал звонка Моргана?

— А он и не звонил,— ответила она.— Я была в парке и увидела, что он подходит к воротам. Я окликнула его еще до того, как он нажал на кнопку звонка. Когда нужно, я всегда проявляю инициативу.

— Вы — сообразительная девушка и всегда можете себе помочь,— сказал я.— У меня есть бутылка с водкой. Не могли бы мы найти здесь местечко, чтобы мило побеседовать?

Линда и Морган продолжали вовсю ругаться, но мне совершенно не хотелось слушать их ругань.

— С водкой?— Дениз подняла свои тонкие брови,— В баре есть шотландское виски.

— В баре?— удивленно переспросил я,— видимо, от меня что-то утаили.

— Ну да, в баре,— уверила она.— Он находится в другом флигеле. Там есть комната для приема гостей и даже танцевальная площадка.

— И я только сейчас узнаю об этом! — с горечью воскликнул я.— Быстро! Не будем терять ни секунды! Показывайте дорогу.

Когда я вслед за Дениз вышел в коридор, то услышал громкий голос Либби:

— Кто это там в доме? Я слышу мужской голос. Линда, с кем это ты...

И в этот момент, когда Ланетта Холмс, первая из амазонок, вошла в дверь, чтобы пронзить Чарльза Моргана, аса среди журналистов, ядовитыми стрелами, мы выскочили через другую дверь — я и прекрасная нимфоманка отправились искать утешение в обществе друг друга и шотландского виски.

9

Я, словно собачонка, бежал вслед за Дениз. Мы прошли большую гостиную, в которой стоял рояль и которую я мысленно окрестил «музыкальным салоном», и наконец добрались до бара.

Дениз включила свет, и комната осветилась двумя большими хрустальными люстрами. Я увидел с десяток круглых столов, вокруг которых стояли удобные кресла. Вдоль стены тянулась четырехъярдовая стойка. Запасов алкоголя с избытком хватило бы на то, чтобы утолить жажду нескольким десяткам алкоголиков.

Красные круглые табуреты, расставленные вдоль стойки, были достаточно мягкие, чтобы пикантный задик Дениз получил необходимые удобства.

— Ну, Рэнди,— сказала она с удовлетворением.— Сделайте мне коктейль.

— А я думал, что эмансипированные женщины сами себе приготавливают коктейли,— ответил я.

— Вы еще не совсем правильно понимаете слово эмансипация,— она загадочно улыбнулась.— Мне виски с водой. А потом садитесь рядом со мной, и мы с вами обменяемся нашими мнениями.

— Меня не столько интересует мнение амазонок вообще, сколько мнение некоторых из них,— задумчиво ответил я, приготовляя два двойных коктейля.— Меня, например интересует, какие отношения между Дорис и Либби?

Дениз хихикнула и взяла свой бокал. Осторожно пригубила коктейль.

— Надеюсь, вы не думаете, Рэнди, что я считаю Чарльза Моргана привлекательным? Просто он мне попался на пути, вот и все. Понимаете?

— Конечно. И пусть вас это не беспокоит,— отеческим тоном сказал я, кладя руку на мягкую округлость тела Дениз, соприкасающуюся с мягкой обивкой табурета,— но я в настоящий момент хотел бы найти мотивы убийства Нибела. Мне пока известен только тот факт, что Нибел знал нечто, компрометирующее амазонок. И кому-то важно было, чтобы эта информация ни в коем случае не дошла до общественности.

— Если действительно существуют факты, которые нас компрометируют, никто из нас, естественно, не захочет, чтобы они дошли до общественности.

— Но тем не менее хотите, чтобы в вашем обществе все было чисто, иначе не показали бы мне то письмо.

— Вы уже знаете, о чем в нем шла речь?

— Нет еще. Но, возможно, узнаю завтра. Не пытайтесь больше перевести разговор на другую тему и ответьте на вопрос: какие отношения между Либби и Дорис?

— Я не люблю сплетничать, Рэнди.

— Но это нужно знать, если мы хотим поймать убийцу.

— Ну, хорошо,— сказала она недовольным тоном.— Я скажу вам, но прошу, чтобы все это осталось между нами... Вы, наверное, и сами догадались, что Либби и Дорис любовники.

— Когда это началось? До того, как Дорис стала секретаршей Либби, или после?

— После... Но почти сразу же, когда она заняла этот пост. Дорис живет у Либби около четырех лет, то есть почти с тех пор, как образовалось общество «Гневных амазонок». Но я узнала об этом лишь два года спустя и с тех пор пыталась жить на сексуальной диете.

— Вы уже два года пытаетесь жить против законов природы?— с недоверием спросил я.

— Да... Поэтому и неудивительно, что питаю такую слабость к мужчинам.

— Понятно,— пробормотал я.— И Дорис целиком подпала под влияние Либби?

— Думаю, что да. Поэтому ее жизнь с Нибелом пошла вкривь и вкось. Дорис относится к людям мазохистского типа и любит, когда ею командуют. А ее муж, как я слышала, не относится к сильным личностям. Совсем не то, в чем она нуждается.

— А Либби относится к сильным натурам?

Дениз пожала плечами и отодвинула свой бокал. Я поднялся, чтобы сделать еще по порции коктейля.

— Вы уже и сами хорошо познакомились с Либби, так что можете решить, относится она к сильным личностям или нет.

— Да, наверно, относится,— сознался я.— По отношению к Дорис она ведет себя как заправский супруг.

— Для Либби сыграть такую роль нетрудно,— равнодушно, без всякого оттенка злобы сказала Дениз.

— И Керри, полагаю, тоже играет здесь роль не последнюю,— добавил я.— Она прилежно относится к своим обязанностям?

— Очень прилежно. И она чертовски трезво смотрит на вещи. Но ее не запугаешь. Самая хорошая черта в ней — целеустремленность. Керри всегда добивается того, чего хочет. Она и Либби часто сталкиваются друг с другом. Керри безразлично, за кем останется последнее слово, но она всегда добьется своего. В последнее время она часто крупно разговаривала с Либби по поводу Дорис.

— В связи с чем?

— Керри слишком много внимания начала уделять Дорис, и, я думаю, Либби ее приревновала. Но мне- кажется, что у нее для этого не было оснований. Дорис только иногда печатала кое-что для Керри и оказывала другие мелкие услуги. И вот из-за этого и создались напряженные отношения.

— А Керри давно в обществе «Гневных амазонок»?

— С самого начала. Она вместе с Либби начала основывать эту организацию...

— Послушай, Дениз...— раздался внезапно чей-то голос.— Надеюсь, ты не перебежишь в лагерь противника. Тем более что сегодня вечером уже имела мужчину,— в голосе ясно слышался сарказм.

Я поднял глаза и увидел, что в дверях, прислонившись к наличнику, стоит Керри Нейтли. На ней была узкая белая мини-юбка. Тонкие ноги были пропорциональны ее хрупкой девичьей фигуре. Туфли без каблуков нисколько не лишали ее женственности. Ярко-красная блузка резко контрастировала с юбкой и подчеркивала ее черные волосы.

Дениз проследила за моим взглядом, но даже не обернулась.

— Хелло, Керри,— сказала она небрежно.— Я только что рассказывала Рэнди о том большом вкладе, который ты вносишь в наше. общество.

— Я думаю, мистер Робертс уже успел это заметить,— ответила та спокойно. Она подошла к бару и сделала себе коктейль из водки и апельсинового сока.

Я многозначительно посмотрел на Дениз. Та хихикнула и отвернулась. Керри резко подняла голову.

— Меня интересует,— спросил я,— нет ли у вас каких-нибудь соображений по поводу убийства? Кто может быть замешан в этом деле? Мне кажется, что вы умная женщина, и хотелось бы выслушать ваше мнение.

— Вы не ошиблись. Но я считаю, что разыскивать убийцу должна полиция, а не вы. И нечего вам вмешиваться в личную жизнь других людей.

— Должен ли я понимать это так, что в вашей жизни есть вещи, которые вы бы хотели утаить от меня?

— Конечно! И не одну. Посторонних они не касаются. Правда, есть люди, которые обязательно должны излить свою душу,— она многозначительно посмотрела на Дениз, и та нахмурилась под этим взглядом.— По-прежнему считаю, что этими вопросами должна заниматься полиция.

— Ну, я все равно собираюсь ложиться спать,— заметила Дениз.— Благодарю за компанию, Рэнди. Вы роскошный парень,— она подмигнула мне.,

Керри обошла стойку и села на один из свободных табуретов. А я тем временем провожал взглядом Дениз, которая грациозно выплыла из гостиной.

— По-моему, вы действуете довольно прямолинейно,— заметила Керри с недоброй усмешкой.

Я посмотрел на нее и улыбнулся. В то же время подумал, не пытается ли она привлечь к себе мой интерес.

— Не совсем понимаю, что вы за женщина,— сказал я.— Но уверен, что от вас еще можно ожидать непредсказуемых поступков.

— Во мне нет ничего таинственного, если вы это имеете в виду,— ответила она, вздохнув.— Я обычная женщина, в известной степени привлекательная, и у меня есть кое-какое самолюбие. К сожалению, с самолюбием трудно жить в мужском обществе. Я не создана для того, чтобы вести игру по мужским правилам. Иначе сама уподобилась бы мужчинам, чтобы иметь возможность конкурировать с ними. Поэтому и пошла на такой компромисс.

Я допил свой коктейль и снова приготовил напитки для нас обоих.

— Не совсем понятно, в чем заключается этот компромисс,— заметил я.

Она сделала широкое движение рукой.

— Я имею в виду свою работу здесь,— сказала она, грустно усмехнувшись.— Всю свою энергию я направляю на то, чтобы создать для таких женщин, как я, лучшие условия. Для женщин, которые ищут удовлетворения в работе и тем не менее остаются женщинами.

— Вы часто расходитесь во мнениях с Либби?

Ее глаза на какое-то мгновение сверкнули, но потом снова погасли.

— Не часто. Она более враждебно относится к мужчинам, но с идеологической точки зрения у нас расхождений нет.

Упоминание о враждебности Либби напомнило мне о Чарльзе Моргане и о жестокой судьбе, которую ему готовила Ланетта Холмс.

— Я не слышу голосов из комнаты для гостей,-— сказал я спокойным голосом.— Вы тоже ничего не слышите? Я уже начинаю побаиваться за жизнь Чарли.

— Здесь очень толстые стены,— ответила Керри со злобной гримасой.— Но я слышала, как она спускалась с лестницы, и какое-то время наблюдала этот спектакль. Либби повалила Моргана на пол и хотела выдавить у него глаза. А Линда, вцепилась в Либби, пыталась оттянуть ее от своего супруга, хотя и осыпала его всякими ругательствами.

— Бедняга Чарли,— сказал я участливо.

Керри рассмеялась.

— А ваш бедняга Чарли все время кричал, что он джентльмен и никогда не станет бить женщину.

— Я восхищаюсь мужчинами, которые придерживаются подобных принципов.

— Смотря каких,— возразила Керри.

— Возможно, вы правы... Правда, дело может быть не в принципах, а в самих мужчинах. Как вы думаете, Линде удалось спасти его от кастрации?

— Не знаю. Когда я уходила, Либби все еще сидела на нем верхом, но Моргану уже удалось взять инициативу в свои руки: в таком положении он ожесточенно доказывал Линде, что отказ бить женщину является свидетельством мужского превосходства.

Морган аргументировал это тем, что женщины более слабые и низшие существа, поэтому вполне логично не применять против них физическую силу.

— Надо признаться, что такие сентенции не очень-то подходят к сложившейся ситуации,— заметил я.

— Благодарю вас за откровенность.— Ее женственное лицо стало еще женственнее, когда она с милой улыбкой посмотрела на меня.— Вы честный человек, мистер Робертс... Могу я называть вас Рэнди?

Я кивнул, и она продолжала:

— Вы знаете, я уже давно... уже давно не была наедине с мужчиной...

Она замурлыкала так страстно, как мартовская кошка.

— Вы же свободная женщина,— ответил я, не позволяя себе никаких вольностей.— Вам достаточно лишь выбрать подходящего мужчину. Знаете, наверное, что мужчин не мучают угрызения совести, когда речь идет об удовлетворении плоти. Увидев прекрасное женское тело, даже самый сильный и волевой мужчина станет слабым и безвольным.

— Вы говорите так, будто секс — это оружие,— сказала она с упреком.

— Если попадет не в те руки,— добавил я.

— А если я скажу, что уже отыскала такого мужчину. Если скажу, что это вы?

— Нет правил без исключения,— ответил я небрежно.

Она наморщила лобик.

— И вы являетесь этим исключением из правила?— тихо спросила она.

Мне не пришлось ответить на этот вопрос, так как в этот момент в гостиную ворвалась Линда. Две пуговицы на ее блузке были оторваны, волосы растрепаны. Она подбежала к стойке и упала на нее. Вид у Линды был, как у бегуна на длинные дистанции в конце пробега.

— Рэнди! — едва выдохнула она.— Мы видели лицо! В первом окне гостиной. Это было мужское лицо. Со сломанным носом... Страшное, отвратительное лицо...

Я выбежал из бара, на ходу ощупывая свой револьвер.

— Вы обе отправляйтесь наверх,— приказал я.— И позаботьтесь о Дорис! Возможно, ей угрожает опасность.

— Только не пристрелите по ошибке Чарльза,— прокричала Линда мне вслед.— Он тоже на улице!

10

Я столкнулся с Чарли как раз посреди клумбы с тюльпанами. Мне удалось предотвратить его нападение лишь благодаря тому, что я изо всех сил прокричал свое имя. Но приблизившись, понял, что он не представляет для меня опасности. У него был такой вид, будто его только что потрепала свора собак: костюм разорван, лицо поцарапано.

— Почему вы бросили меня на произвол судьбы, когда появилась эта проклятая баба?— набросился он на меня.

— Каждый мужчина решает свою судьбу самостоятельно. Это неписаный закон среди мужчин. Закон джунглей.

— Благодарю,— зло буркнул он.— И не называйте меня больше Чарли.

— Вы правы,— решительно ответил я.— Какой же вы Чарли? Вы просто клоун, который в холодную ночь спит в носках, совершенно не заботясь о том, как к этому отнесется женщина — какая-нибудь блондинка, которая с ним рядом.

— Линда не блондинка, а рыжая! — раздраженно бросил он.

— А у Дениз каштановые волосы... Откуда мне знать, может быть, у вас где-нибудь припрятана блондинка...

— Мы что ж, так всю ночь и будем стоять в клумбе с тюльпанами и обмениваться бессмысленными колкостями. Может быть, нам лучше поискать этого опасного сумасшедшего?

— Вы правы,— согласился я как человек благоразумный,— тем более что он уже, наверное, увидел нас и делает приготовления к нашему уничтожению.

Этих слов хватило для того, чтобы призвать его к активным действиям. Когда мы выбрались из клумбы с тюльпанами и вышли на более твердую почву у эвкалиптовой рощи, клумба эта выглядела так, будто по ней прогулялось стадо носорогов.

Мы осмотрели парк, но не увидели и не услышали ничего подозрительного. Наконец пришли к единодушному решению вернуться обратно в дом.

— Убийца, вероятно, сделал круг и сейчас находится в доме,— внезапно сказал Морган и стрелой помчался к дому.

Эта мысль приходила в голову и мне, но оставалась надежда, что Линда и Керри прошли наверх, как я просил их, и присматривают за Дорис. Правда, если убийца был хладнокровным и решительным, ему ничего не стоило прикончить всех троих. Тем не менее я был настроен оптимистически. Выстрелов мы не слышали.

Линда и Керри стояли в коридоре первого этажа перед дверью справа.

— У Дорис сейчас Либби,— сказала Линда.— Вы схватили его?

— Ему удалось скрыться,— хмуро ответил Морган, не глядя на них.— Мы думали, он вернулся в дом.

— Какой ужас! — простонала Линда и с испугу начала грызть ногти на своих холеных пальцах.— Надо сейчас же осмотреть дом.

— Если бы кто-нибудь вошел, мы наверняка бы услышали,— деловым тоном сказала Керри.— Дверь на веранду, надеюсь, закрыта? Или нет? А мистер Робертс, надеюсь, закрыл входную дверь?

Я заглянул в темные решительные глаза Керри и подумал, что перемирие между нами, видимо, кончилось.

— Я пойду проверю, все ли заперто,— хмуро сказал Морган.

— Ты храбрый мужчина, Чарли,— сказала Линда с уважением.

Храбрый Чарли кисло улыбнулся и исчез.

— Дорис спит,— сообщила Керри,— она спала еще до нашего прихода.

— А где была Либби?— спросил я.

— Внизу,— ответила Линда.— Она поднялась минут через пять после нас, как раз после того, как я натянула на себя свежую блузку.

Я уже успел заметить, что она переоделась. Теперь ее груди были спрятаны под узким розовым пуловером.

— Не знаю, кто тот человек, которого вы видели в окне,— сказал я,— но тем не менее можно догадаться, что у него есть оружие. Кроме того, можно предположить, что покушение на Дорис было совершено всерьез, а не затем, чтобы ее испугать. Поэтому я считаю необходимым, чтобы сегодня ночью ее охраняли.

— Может быть, лучше оповестить полицию?— спросил Морган, вернувшийся после обхода.— В доме, правда, все спокойно. Все окна и двери на запоре.

— Зачем нам полиция?— коротко спросил я.

Он посмотрел на меня словно на предателя.

— В данный момент полиция ничем не может нам помочь,— продолжал я.— Никто не сможет проникнуть в дом так, чтобы его не услышали, а если мы еще побеспокоимся о безопасности Дорис, то спокойно можем дотянуть до утра.

Он скептически посмотрел на меня.

— Почему вы считаете, что именно этой даме угрожает опасность, а не другим?

— В нее уже стреляли. Неужели не ясно?

— Ясно,— согласился он.— Но это еще не означает, что вы правы. Тем не менее мы можем подежурить у ее двери.

— Неплохая мысль,— подтвердил я.— Почему бы вам не приступить сразу же к дежурству, Чарльз? Так сказать, в первую смену. Откровенно говоря, я плохо спал прошлой ночью, и мне нужно немного отдохнуть. А в два часа я вас сменю.

— Что ж, это меня устраивает,— буркнул он.— Сейчас я все равно не сомкну глаз: слишком сильно болит рука.

Лишь теперь я заметил, что он все время держится за свою правую руку, и решил избегать всяческих идеологических столкновений с Либби.

— Как вы думаете, мы можем ему доверять?— спросила Керри. Она скептически посмотрела на Моргана.— Ведь мы до сих пор так и не знаем, не убийца ли он.

— Зато мы отлично знаем, что это не он был у окна,— поспешно вставила Линда.— Кроме того, несмотря на все свои недостатки, Чарли не способен на убийство.

— Спасибо за комплимент, Линда,— пробурчал Морган и отвернулся.— Пойду принесу стул из кухни.— Он снова стал спускаться с лестницы.

Я легонько постучал в дверь, открыла Либби.

— Тише! — предупредила она.— Дорис спит. Сегодня даже не принимала успокоительного. Наверное, душевно вся измоталась. Мы должны оставить ее в покое.

— Вы будете спать у нее?— спросил я.

Либби на мгновение задумалась.

— Лучше ее не беспокоить,— наконец сказала она.— Но кто-то все-таки должен быть с ней ночью, чтобы ничего не случилось.

Я сообщил ей, что Чарльз и я решили дежурить возле комнаты Дорис. Либби восприняла эту новость без особого гнева, но тем не менее осчастливила меня взглядом и строго сказала:

— При сложившихся обстоятельствах я не возражаю, чтобы в доме остался мужчина, но вы не можете ожидать от меня, чтобы я ему безраздельно доверяла. Сегодня на ночь у Дорис останусь я. Буду спать в кресле, чтобы не разбудить ее.

— Вы уверены, что у нее все в порядке? — спросил я.

— Конечно! — зло прошипела она.— Дорис ровно и глубоко дышит. Спокойной ночи, мистер Робертс.

Дверь закрылась.

Как только Чарльз вернулся со стулом, я попросил Линду обеспечить меня будильником и показать мою комнату.

— Советую всем запереться,— бросил я уже на ходу.

— Вы что, страдаете лунатизмом?— осведомилась Керри таким тоном, который ясно подсказал мне, что лучше сегодня не наносить визиты.

— Нет, не я... Может быть, убийца страдает лунатизмом,— в сердцах сказал я и захлопнул за собой дверь.

Сняв ботинки, я прямо в одежде лег в кровать. Перед тем как уснуть, еще успел подумать о нелепости того, что эмансипированных женщин приходится охранять мужчинам.

Я проснулся оттого, что почувствовал, как на меня легло чье-то тело с большими, упругими грудями. Влажный кончик языка щекотал мою нижнюю губу. Я почувствовал все это, еще находясь в полусне. Мой усталый мозг довольно вяло реагировал на присутствие кого-то рядом со мной.

Казалось, что это происходит во сне.

Моя рука провела по кровати и наткнулась на гладкую полную женскую ногу.

— Ты голая,— пробормотал я.

— Я всегда сплю без одежды,— прошептал грудной голос у самого моего уха.

— Это я тебя раздел?

— Вот еще! Раздеваться я умею и без твоей помощи.

— Но ведь ты совсем голая,— повторил я таким тоном, будто очень этим удивлен.

— Ах, да проснись лее ты! — снова послышался голос. Чья-то рука потрясла меня за плечо.— Проснись же!

Сон уступил место реальности. Я открыл глаза.

— Линда!

— Рэнди, дорогой! — Она прижалась ко мне всем своим телом и обвила меня своими ногами.— Я пришла к выводу, что больше не люблю Чарли. И я свободна. Могу тебя любить, как захочу.

— Как захочешь?

— Да... До конца... До самого конца,— проворковала она томно.

— Сколько сейчас времени,— прокряхтел я.

— Времени у нас достаточно, дорогой,— убежденно проговорила она,— надеюсь, ты не принадлежишь к мужчинам, которые не любят, когда женщина находится наверху?

— Нет, не принадлежу,— ответил я, почувствовав жаркий и твердый нажим ее бедер на мое тело...

Время превратилось в какой-то абстрактный фактор, и я перестал задумываться о чем-либо, но спустя какое-то время все-таки спросил:

— А ты, надеюсь, не принадлежишь к женщинам, которые считают оскорбительным лежать под мужчиной?

— Нет, Рэнди,— простонала она в экстазе.— Чувствовать на себе тяжесть мужчины — это божественно!

— Торжественно клянусь, что никогда не выдам Либби твою тайну,— пообещал я.

— Либби тебе вообще незачем что-либо говорить,— сказала она с упреком.

Наконец я догадался взглянуть на часы. Было двадцать пять минут третьего.

— Мне нужно сменить Чарли,— с кряхтением сказал я и быстро выскользнул из кровати, поскольку Линда пыталась меня задержать.

Пока я, как пьяный, надевал брюки, мои предположения начали перерастать в уверенность.

— Чарли видел, как ты шла сюда?— спросил я.

— Чарли очень серьезно относится к своим обязанностям,— ответила она и поглубже зарылась в одеяло.

— Ты не могла попасть сюда так, чтобы он тебя не видел, конечно, если не спал,— сказал я.

— Он не спал,— ответила она.

— И не сделал никакой попытки задержать тебя?— недоверчиво спросил я.

— Чарли понял, что я больше не чувствую себя связанной с ним,— категорически ^заявила она.— Он не имеет причин вмешиваться в мою личную жизнь.

— Мне совсем не хочется, чтобы Чарли ревновал,— хмуро сказал я.

Она приподнялась, оперлась на локти и посмотрела на меня, наморщив лобик.

— Я не хотела вызывать в нем ревность, Рэнди. Просто в тот момент, когда я почувствовала неистовое влечение к тебе, он оказался там, у двери. Ты подарил мне чудесные минуты, которые я никогда не забуду. Так что, прошу тебя, не дуйся.

— О’кей. Пусть будет так,— сказал я.— Но теперь мне нужно идти.

Я поцеловал ее, потратил на другие ласки еще пять минут, а потом тихо проскользнул к двери.

Когда я подошел к Чарли, тот хмуро поднял голову и демонстративно посмотрел на свои часы.

— Вы опоздали на полчаса,— недовольно буркнул он.

— Мне снился чудесный сон, который хотелось досмотреть до конца,— весело ответил я.— Мне снилось, будто я генерал освободительной армии, под началом которого находится сто тысяч голых женщин...

Суровый взгляд Моргана подсказал мне, что ему было не до шуток. Я улыбнулся и беспомощно пожал плечами.

— Идите спать,— бодро сказал я.

Я видел, как он взглянул на дверь, из которой я вышел, потом поднялся и направился к лестнице.

— Я буду спать внизу на кушетке,— возвестил он.

Я уселся на освободившийся стул и начал упорно бороться со сном. Наконец, решил все-таки заглянуть в комнату, где спала Дорис. Я бесшумно нажал на ручку двери и сунул голову в комнату. Тускло светила ночная лампа. Неподвижная фигура на кровати была закутана одеялом до самой головы. Лицо, повернутое в мою сторону, казалось совсем безжизненным.

Либби спала в кресле у туалетного столика. Ноги ее покоились на подушке, а подбородок свешивался на грудь.

Я снова взглянул на Дорис. Потом тихо проскользнул в комнату и прокрался к кровати.

Либби вздрогнула и вскочила.

— Черт бы вас побрал, Робертс! — прошипела она.— Что вам здесь нужно?

Я оторвал взгляд от воскового лица женщины, лежащей на кровати.

— Она не дышит,— сказал я хмуро.

Либби какое-то время неподвижно смотрела на меня, потом все ее лицо скривила судорога. Она даже не взглянула на Дорис, а беззвучно заплакала, закрыв глаза.

11

— Хелло, Мэнди,— сказал я, услышав сонный голос.

— Вам известно, что сейчас только половина восьмого, мистер Робертс?— запальчиво спросила она.

— Конечно! — буркнул я.— Через час пятнадцать вы должны быть в бюро. Значит, сейчас должны быть на ногах... Или вы уже бросили оскорбительную для вас должность?

— Сегодня утром я могу выйти на работу на час позже,— раздраженно ответила она.— Я заслужила это.

— Вот как? Каким образом?

— Я даже среди ночи сегодня работала на вас. С половины третьего. Нью-йоркское время не совпадает с нашим, а я оказалась настолько глупой, что дала этому частному детективу свой домашний номер телефона. Такую же ошибку совершила и по отношению к вам.

— Можете взять увольнительную на целый день,— сказал я с нетерпением.— Но только поскорее сообщите, что вам рассказал этот человек.

— В чем дело, Рэнди?— озабоченно спросила она.— Вы какой-то странный. Не такой сексуальный и невозможный, как обычно.

Ее слова немного рассердили меня, к тому же я был сильно взволнован, поэтому выпалил сразу же:

— Сегодня ночью было совершено еще одно убийство. Во всяком случае, я думаю, что это убийство, хотя это могло быть и самоубийство. Умерла женщина от чрезмерной дозы снотворного. Пока я и еще один человек дежурили поочередно с револьвером и руке у ее двери, чтобы предотвратить убийство, она спокойно умерла у себя в постели.

— Бедняжка,— пожалела меня Мэндел.— Почему же вы, в таком случае, думаете, что могло быть самоубийство?

— Потому что это связано со смертью Натаниэля Нибела. Умершая является его женой. Самое неприятное заключается в том, что снотворное было прописано ей врачом, а в ее комнате не было никого, кроме Ланетты Холмс. Если Дорис Нибел действительно убита, это могла сделать только Ланетта Холмс. Человек, сидевший перед дверью, клянется, что в комнату никто не входил и что он ни на минуту не смыкал глаз. Но мне совершенно не ясно, зачем Ланетте Холмс понадобилось убивать двух человек?

— И как же вы собираетесь это выяснить?— осведомилась Мэндел.

— Возможно, сообщение нью-йоркского детектива даст мне какую-нибудь зацепку,— буркнул я.— Конечно, если вы уже достаточно проснулись, чтобы рассказать мне все.

— Во всяком случае, я уже настолько проснулась, что спать больше не собираюсь,— отпарировала она рассерженно.— Подождите минутку, я возьму свою записную книжку. Когда он звонил, я еще была в полусне, поэтому не помню, куда ее засунула. Надеюсь, вы понимаете?

— Что ж, придется подождать,— холодно заметил я.

Через несколько минут она снова вернулась к телефону.

— Детектив разговаривал с Бертом Томасом, у которого тридцать восемь дней назад исчезла восемнадцатилетняя дочь Белинда. Отец убежден, что его дочь стала наркоманкой. Он нашел в ее комнате сломанную иглу для инъекций. Правда, никаких других вещественных доказательств он не обнаружил. Ее поведение в последние месяцы свидетельствовало о том, что она что-то тщательно скрывает от родителей. А до этого, утверждает мистер Томас, она была обычная веселая девушка. Между нею и родителями не было никаких трений и столкновений. Окончив среднюю школу, она попала в среду радикальных студентов и примкнула к женскому движению. Потом сама стала студенткой и все больше и больше выступала с различными акциями протеста. Мистер Томас не был особенно озабочен, так как считал, что это типично для молодежи — буря и натиск... Ну как, смог ваш адвокатский мозг уловить все нюансы этой сложной ситуации?

— В настоящий момент меня огорчает только тот факт, что вы не сообщили мне ничего интересного.

— Я стараюсь не упустить ничего,— сказала она,— поэтому и рассказываю с такими подробностями. Месяца через два после того, как Белинда примкнула к обществу «Гневных амазонок», она стала очень скрытной, постоянно запиралась в своей комнате, часто не ночевала дома и отказывалась объяснять родителям, где она была и что делала. Она стала замкнутой и неразговорчивой. В доме начались скандалы и ссоры. Сначала мистер Томас не думал, что во всем этом могут быть виноваты амазонки, и обратился в эту организацию за помощью. Он считал, что поскольку его дочь большую часть времени проводила с этими женщинами, то они лучше смогут повлиять на нее. В обществе он говорил с женщиной по имени Вирджиния Лассер. Она сообщила ему, что знает Белинду довольно хорошо, но что Белинда уже несколько недель подряд не посещала заседания амазонок. Эта Вирджиния Лассер была вице-президентом манхеттенского филиала амазонок.

— Была?— во мне впервые вспыхнула искорка интереса.

— Я же все вам рассказываю. Вам только нужно иметь терпение,— ответила Мэндел.— И, пожалуйста, не прерывайте. Итак, неделю спустя девушка исчезла. Полиция не нашла никаких следов. Не было никаких зацепок. Не смогли помочь знакомые и друзья Белинды, которые были известны отцу. Амазонки ее тоже не видели. На третий день после исчезновения своей дочери мистер Томас был в магазине и неожиданно увидел там Белинду. Он окликнул ее, но Белинда, заметив отца, заспешила и вместе со свой спутницей исчезла в Рокфеллер-центре.

— Мой трезвый адвокатский ум подсказывает мне, что этой другой женщиной была Вирджиния Лассер.

— И почему только вы не даете возможности вас удивить?— спросила Мэндел в сердцах.— Да, по утверждению мистера Томаса, это была действительно Вирджиния Лассер. После этого мистер Томас поднял большой шум. Полиция направилась к мисс Лассер. Та очень долго и подробно объясняла полицейским, что Белинда ненавидит своих родителей и больше ничего не хочет о них знать. А она, мисс Лассер, изъявила желание помочь девушке избавиться от своих родителей и предложила ей жить у нее. Но после того как Белинда повстречалась в магазине со своим отцом, она испугалась, что ее обнаружат, и исчезла. Мисс Лассер утверждала, что сейчас не имеет ни малейшего представления о местонахождении девушки. Полиция удовлетворилась этим объяснением — такое ведь происходит довольно часто. Но мистер. Томас был уверен, что женщина лгала, так как знал, что его дочь никогда не будет прятаться от него и его жены, если не сделала ничего плохого или если не боится чего-нибудь. При желании она могла уйти из дома беспрепятственно. Незадолго до ее исчезновения родители как раз обсуждали с ней эту возможность. Отец предложил дочери материальную поддержку, пока она учится.

Поэтому она никак не могла уйти из дома по тем причинам, о которых говорила мисс Лассер. Но так как полиция не предприняла дальнейших шагов, отец решил нанять частного детектива. Этот детектив уже две недели разыскивает девушку. Он установил ряд интересных фактов. Но затем случилось еще одно загадочное событие...

— Исчезла Вирджиния Лассер?— вставил я.

— Да... Неужели вы мне так и не дадите возможности удивить вас?

— Что удалось сделать детективу?

— Сначала ему удалось разыскать дом, где она когда-то выступала в довольно легкомысленном амплуа. По всей вероятности, детектив должен был выдать себя за клиента, чтобы иметь возможность собрать нужную информацию. Он, кажется, перенес это довольно спокойно, хотя мало похож на вас.

— Что он там узнал?— нетерпеливо спросил я.— Может быть, на этот раз вы действительно меня удивите?

— Ну, вряд ли это будет для вас большим сюрпризом. Узнал, что Белинда — наркоманка, что у нее был припадок истерии и что она пыталась покончить жизнь самоубийством. После этого ее удалось отправить на юг.

— Еще что-нибудь?

— Остается только сказать, что детектив продолжает работать над этим делом и что мистер Томас глубоко верит в него. Мистер Томас придерживается мнения, что эта Вирджиния Лассер является членом организации, которая занимается торговлей девушками. Скрываются они под вывеской «Гневных амазонок», и мистер Томас предполагает, что не только его дочь попала в эту ловушку.

— Предположения мистера Томаса основаны на чем-то реальном?

— Его убедили в этом какие-то сообщения детектива. Одна из девушек, с которой он разговаривал в увеселительном заведении, сама когда-то была членом «Гневных амазонок».

— Что ж, известия неплохие,— похвалил я свою секретаршу, послал ей поцелуй по телефону и повесил трубку.

После этого я позвонил врачу. Эрнест Бевлин с самого моего рождения пытался поддерживать мои плоть и дух в более или менее сносном состоянии. Это был старый друг моего отца.

— Хелло, Рэндолл, мой мальчик! - приветствовал он меня таким тоном, словно хотел спросить: «Ну, что ты там еще натворил?»

— У меня к вам всего один вопрос, доктор Бевлин,— сказал я поспешно.— Моя пациентка оказалась втянутой в историю с самоубийством, и я хотел бы получить у вас консультацию по вопросам, которые мне не совсем ясны.

— Понятно, мой мальчик.

— В данном случае смерть наступила от чрезмерной дозы снотворного. У женщины имелся рецепт на это снотворное. Сколько таблеток нужно было принять, чтобы доза оказалась смертельной?

— Сколько весила женщина?

— Сто фунтов наверняка.

— Ну, если она приняла таблетки сразу, хватит и четырнадцати гранов. Если она принимала их с алкоголем, то будет достаточно и меньшей дозы — в зависимости от того, сколько она выпила алкоголя.

— Вы считаете возможным заставить ее проглотить такое количество таблеток? Я имею в виду человека, которому она доверяла... Могли ей, например, сказать, что это совсем другое лекарство?

Некоторое время доктор молчал.

— На свете не существует лекарств, которые следует принимать такими дозами... Значит, вы сами не верите в самоубийство, мой мальчик, и считаете, что было совершено убийство?

— Вы угадали, доктор.

— Я уже подумал о том, как это можно было осуществить. Если ей давать в течение нескольких часов по несколько таблеток, то она, находясь в сознании, стала бы совершенно безвольной. А в таком состоянии ничего не стоило заставить ее принять любую дозу. И любое лекарство.

— Спасибо, доктор,— сказал я.— Когда мне понадобится укол пенициллина, сразу же позвоню.

— Передайте привет своему батюшке и уверьте его в моем почтении.

12

Было уже половина девятого. Все телефонные разговоры я вел из комнаты Линды. Полицейские чиновники были еще внизу, когда я поднялся наверх. Но я им был больше не нужен. Ее уже увезли. И теперь в доме осталось три чиновника, которые допрашивали всех присутствующих. Либби вела себя как настоящая амазонка. Я остался в комнате, когда ее допрашивали, поскольку был ее адвокатом. Либби закончила давать показания, и все согласились с тем, что Дорис в припадке душевной депрессии, вызванной убийством супруга, приняла слишком большую дозу снотворного и отравилась. Все с этим согласились, кроме меня. А я держал рот на замке.

Либби ничего не сказала о том, что Дорис считала себя виновной в смерти супруга. Может быть, Линда ослышалась, а может быть, Либби не хотела вдаваться в подробности, потому что ей было тяжело. Но за ее молчанием могла скрываться и другая причина. Как бы то ни было, но она заявила, что ей неизвестно, почему Дорис в таком угнетенном состоянии. После этого полиция оставила ее в покое. Она отправилась наверх, чтобы подготовиться к общественному собранию, которое должно было состояться в половине первого на Юнион-сквер. Известие о собрании меня очень удивило, и я еще раз убедился, что очень мало знаю о деятельности амазонок. Может быть, все дело в том, что я был мужчиной. Внезапно поймал себя на мысли, что со мной обращаются как с какой-нибудь мебелью, с предметом, на который можно опереться, когда вдруг начинают дрожать колени.

В дверь просунулась голова Линды.

— Вы тоже идете на собрание?— осведомилась она таким тоном, словно приглашала меня на похороны.

Я понял, что мне еще нужно какое-то время на обдумывание. В основном все было уже ясно, но отсутствовали кое-какие детали. Думать я мог и на собрании.

— Да, пойду,— ответил я.— Надеюсь, там не будут бросаться камнями?

— Конечно, нет... Будьте готовы к десяти. Могу я на минутку попасть в свою комнату, чтобы переодеться?

— Разумеется,— ответил я.— Кстати, где вы прячете свое оружие? Это так, на всякий случай.

Она молча вышвырнула меня из комнаты.

На Юнион-сквер было полно женщин в белых костюмах. Они выходили из контор и магазинов, образуя плотную толпу, сквозь которую было трудно пробиться. Полицейские молча наблюдали за порядком. В стороне стояла кучка мужчин, которые насмешливо улыбались, видимо, ожидая интересного зрелища.

Сперва выступила не известная мне амазонка, а потом на трибуну поднялась Либби.

Позади нее уселись: Линда, Дениз, Керри и еще какие-то не знакомые мне женщины. Один стул был не занят.

— Сестры! — обратилась к толпе своим металлическим голосом Либби.—- Сестры, оглянитесь по сторонам, и вы увидите, что окружены мужчинами. И они готовы погасить пламя ваших душ, как берег гасит набегающие волны. Наша женская честь не позволяет нам терпеть это.

— Тебе ли говорить о чести,— прорычал чей-то суровый мужской голос.

— О чести своей она уже давно забыла! — выкрикнул какой-то старик с бородой, видимо, любитель выпить.— Посмотрите только на ее сиськи!

— Ты, наверно, боишься, что мы тебя изнасилуем, дорогуша?— громко спросил мужчина в темном костюме.

Толпа женщин недовольно загудела. На мужчин стали бросать недовольные и ядовитые взгляды. Но те лишь раскатисто смеялись.

Либби же продолжала говорить как ни в чем не бывало, словно не слышала никаких криков.

— И каждый день вам приходится сталкиваться с этими испытаниями. Мужчины вас оскорбляют, бьют, насилуют, вьют из вас веревки... Во всем виноваты МУЖЧИНЫ!

Радостный вой толпы заглушил отдельные возгласы мужчин.

— И в таком положении находитесь не только вы, друзья мои. В таком же положении находятся ваши матери и ваши сестры, ваши бабушки и прабабушки. В таком же положении находятся все женщины с самого начала цивилизации...

— А когда наши предки были еще обезьянами? Тогда что, мужчины и женщины были равноправны?— издевательски спросил старичок — любитель выпить. >

Некоторые женщины, стоящие с краю, начали двигаться в его сторону, и он сразу замолк.

— А вы находитесь в этой ситуации,— продолжала Либби,— потому что еще в древности вы были рабынями патриархальной семьи. Иными словами, физическая сила мужчин является единственной предпосылкой общественных традиций, которые дошли до нас и согласно которым женщины являются слабыми неполноценными существами, способными только на то, чтобы рожать детей.

— A-а! Ну, теперь все понятно! Вы хотите, чтобы с этого времени рожать стали мужчины! - эти слова прокричал мужчина в добротном, сшитом по фигуре костюме.

Либби сделала паузу, чтобы перевести дыхание.

— Но в этой вековой традиции есть исключение, это общество, которое доказало, что женщины отнюдь не зависят от милости мужчин и способны решать проблемы жесткого, равнодушного мира. Организуя всю свою внутреннюю силу, они действовали решительно и четко. В этом обществе мужчины играли подчиненную, а женщины главную роль. И эти женщины были амазонки.

Из толпы послышались приветственные возгласы. Когда они стихли, снова объявился старичок — любитель выпить.

— Это что, те бабы, которые отрезали себе сиськи?

Раздался чей-то мужской смех.

— Ха-ха! Кроха! Разве ты можешь назвать себя амазонкой, имея такие буфера?

Дружный смех мужчин внезапно замолк, когда они увидели, что на них бросилась группа разъяренных женщин. Из двух тысяч глоток раздался мощный воинственный клич.

Я инстинктивно отступил назад и почти сразу наткнулся на фасад здания. С удивлением наблюдал, как мужчины бросились бежать вниз по улице, спасая свою жизнь, а за ними мчалась толпа женщин, пытавшихся доказать обществу свое превосходство над мужчинами. Вскоре группка мужчин человек в десять, бежавшая сзади, исчезла в женской толпе — взлетали руки, ноги. Напротив меня какие-то молодые люди уверяли разгневанных женщин в своей невиновности таким тоном, словно молили жестокого судью о снисхождении. Один из них даже встал на колени, что оказалось грубой тактической ошибкой, так как тут же угреватая особа в очках, видимо конторская служащая, схватила его за шею и пыталась задушить.

Немного правее какого-то парня избивали с садистским наслаждением две особы женского пола. У меня холодок пробежал по коже. Я решил отыскать какой-нибудь бар, напиться там до бесчувствия и забыть эту ужасную сцену.

Когда три часа спустя я вылез из глубин «Спэйс-эйдж-бара», на улице все было спокойно, не было даже ни одного трупа. Я мог только надеяться, что Либби и другие оставались на трибунах, пока полиция подавляла «восстание». Как бы то ни было, но я решил поехать во «Владения амазонок», чтобы узнать о положении дел.

Должно быть, дела были плохие, потому что Дениз, которая с Тиной встретила меня у ворот, даже не сделала попытки к сближению.

— Все находятся в баре, Рэнди,- мрачно сказала Линда, когда мы вошли в дом.

Либби и Керри сидели за стойкой, но на разных концах. Перед каждой из них стоял полный бокал. Еще два бокала стояли перед свободными табуретами. Там, наверное, сидели Линда и Дениз. Каждая женщина держалась особняком.

В баре у меня было достаточно времени, чтобы все обдумать как следует. И лишняя порция бурбона только освежила мне голову и помогла связать все факты воедино.

Линда и Дениз снова с мрачным видом сели за стойку и уставились на свои стаканы. Либби казалась совсем застывшей. Лицо — словно маска. Керри была мрачнее тучи.

— Если бы я знал, что на ваших собраниях бывает так весело,— развязно сказал я,— то и раньше похаживал бы на них. Мужчин всегда возбуждает вид свежей крови.

— Мы уже устали от ваших циничных высказываний, мистер Робертс,— с каменным лицом заметила Либби. Другие на мои слова не обратили никакого внимания.

— Ну, если вам не хочется выслушивать мои шутки, поговорим о чем-нибудь мрачном. Об убийствах, например. Давайте подумаем, кто мог убить Натаниэля Нибела и... и его жену.

— Дорис?— не понимая, спросила Либби и взглянула на меня, словно только сейчас заметила мое ^присутствие.— Дорис покончила жизнь самоубийством,— возразила она.

— Что вы говорите, Рэнди! — воскликнула Линда удивленно.— Дорис ведь приняла большую дозу...

— Ну, не будем пока о Дорис,— перебил я ее.— Давайте сперва поговорим о бедняге Натаниэле. Надеюсь, ни у кого не вызывает сомнений тот факт, что он был убит?

Все уставились на меня. Только Керри отвернулась и демонстративно начала смотреть в другую сторону.

— Мотив убийства был ясен с самого начала: Натаниэль Нибел знал какие-то факты, касающиеся общества «Гневных амазонок», разглашение которых могло принести большие неприятности или всему обществу, или отдельным его членам. Особенно если они будут поданы, например, таким журналистом, как Чарльз Морган. Каким образом Натаниэль узнал об этих фактах, пока неясно, но, видимо, выяснится, когда полиция поближе займется его делами во время поездок в Нью-Йорк. Как бы то ни было, но он знал, что за обществом «Гневных амазонок» скрывается синдикат, торгующий девушками. Этот синдикат использует организацию амазонок, чтобы привлекать девушек и делать из них проституток.

В застывших глазах Либби внезапно засверкало пламя гнева.

— Поганая вы свинья! — набросилась она на меня.— Неужели вы считаете, что меня сегодня мало оскорбляли люди вашей сволочной мужской породы?

— Оскорбляли больше чем достаточно,— ответил я.— Но, к сожалению, трудно идти против фактов, Либби. Один нью-йоркский детектив имеет доказательства, что в манхеттенском филиале вашей организации существует определенная группа людей, которая занимается вербовкой девушек. Эти люди превращали их в наркоманок и, когда девушки готовы на все ради своей дозы, из них делали проституток.

— Лжете! — сказала Либби каким-то слабым голосом. Лицо ее было бледным, на щеках выступили скулы.

— Первым предупреждением о том, что правда может скоро вырваться наружу, было письмо от человека по имени Бертон Томас, второе пришло от Натаниэля Нибела.

— Письмо?— Либби сощурила глаза. Теперь мне совершенно ясно, что вы сошли с ума. Я никогда не получала письма, в котором был хотя бы намек на то, что наша организация вовлечена в торговлю девушками.

— Точно такие слова не были употреблены,— ответил я спокойно.— Но если вы знали, о чем шла речь, то это письмо было для вас предостережением.

— Я вообще нр видела этого письма,— заявила она.— Откуда вы его взяли? Может быть, кто-нибудь просмотрел мою корреспонденцию еще до того, как я добралась до нее?

Линда закусила нижнюю губу и смущенно сказала.

— Я дала ему это письмо, Либби. Оно, разорванное, лежало в корзине для бумаг.

— А я посоветовала ей показать это письмо Рэнди,— сказала Дениз, мило улыбнувшись.— Так как подумала, что необходимо выяснить, на что намекает мистер Томас. Но я не могу поверить, что все, что говорит Рэнди...

Ее тихий голосок совсем замолк. Видимо, она никак не могла представить себе, что любовь можно оплачивать деньгами.

— Я тоже видела это письмо,— сказала Керри. Она повернулась на своем табурете и иронически поглядывала на меня.— Только ошиблась в своем предположении, видимо,— созналась она.— Я думала, что письмо прислал какой-то сумасшедший.

Она выпила изрядный глоток виски и слегка передернула плечами.

Я счел, что пора начинать второй круг, и снова стал наполнять стаканы.

— Неслыханно, чтобы в мое отсутствие обыскивали мой кабинет! Но не буду сейчас заострять внимание на этом, — сухо сказала Либби.— Я только еще раз хочу подчеркнуть, что этого письма вообще не видела.

— То, что вы сейчас услышите,— это просто мои предположения,— сказал я, придвигая Либби стакан с фиц-джином. Давайте вообразим, что Натаниэлю удалось разыскать какой-нибудь бордель и повстречаться там с какой-нибудь амазонкой, которая рассказала ему свою историю. После этого Нибелу оставалось сложить два и два.

Либби издала какой-то нечленораздельный возглас.

— И тогда он основательно задумался. Ведь эта организация украла у него жену,— продолжал я.

— Это неправда! — запальчиво возразила Либби.— Дорис ушла от него еще до того, как мы с ней познакомились.

— О’кей, - я сделал знак, что согласен с возражением.— Но Нибел узнал кое-что об амазонках и решил продолжить поиски в этом направлении. И по всей вероятности, они оказались успешными. После этого он связался с Дорис и рассказал ей все, что узнал. А та — и в этом можно не сомневаться — передала эти новости Либби, поскольку являлась ее интимной подругой.

Дениз глубоко вздохнула.

— Да, они действительно были довольно близки,— сказала она подавленно.— Дорис наверняка рассказала все Либби, и тогда та...

— Я все еще не совсем понимаю,— вмешалась Линда.— Значит, вы утверждаете, что некоторые амазонки занимались тем, что сбивали девушек с пути истинного, и все это делалось по указанию Либби?

— Во всяком случае, такие предположения напрашиваются,— ответил я. Организация работает в двух направлениях: как женское движение за эмансипацию и как синдикат по торговле живым товаром.

Но кто же тогда хотел застрелить Дорис?— спросила Керри.

— Никто,— скромно ответил я.— Это был просто розыгрыш. Во-первых, для того чтобы зазвать сюда Нибела, а во-вторых, чтобы отвлечь от Дорис любое подозрение, касающееся ее причастности к убийству.

— Вы считаете, что Дорис попросила своего супруга приехать сюда, зная, что его здесь застрелят?— прошептала Дениз, широко раскрыв глаза от испуга.

Я кивнул.

— Именно об этом она тогда говорила с Либби,— воскликнула Линда в страхе.

— Совершенно верно. Дорис не могла больше справиться со своими чувствами... Я имею в виду, после того как Нибел был убит. И призналась Либби.

— В таком случае выходит, что она действительно покончила жизнь самоубийством,— едва слышно прошептала Дениз.

— Я все-таки считаю более вероятным, что ее убили. Если я не ошибаюсь, Дорис всю вторую половину дня давали таблетки, чтобы сделать ее полностью беспомощной и неспособной к сопротивлению. Потом сообщник, мужчина, который убил Нибела, получил задание показаться в окне, чтобы отвлечь всеобщее внимание. А Дорис тем временем получила смертельную дозу снотворного. Все было сделано так, чтобы выдать убийство Дорис за самоубийство. И это убийство было совершено человеком, находившимся в доме, так как Дорис охраняли и никто извне убить ее не мог.

— Значит, Либби?— холодно спросила Керри.

— Или ты,— добавила Линда едва слышно.— После того как Рэнди выскочил из дома, чтобы догнать человека, показавшегося в окне, мы все пошли наверх, а ты уже была в комнате Дорис, Керри. Я только заглянула в ее комнату, а потом пошла в свою, чтобы переодеться, а Либби была в это время внизу у Френсис.

Внезапно наступившую тишину нарушил звонок.

— Кто-то у ворот,— сказал я. Может быть, Чарли, чтобы...

— Это звонят не у ворот,— перебила меня Линда.— Это звонок в дверь.

— Значит, кто-то есть в саду,— пискнула Дениз, дрожа всем своим миниатюрным телом. Но я даже не позволил себе полюбоваться этим спектаклем, а опрометью бросился к двери

13

На пороге стоял высокий человек, всего лишь дюйма на два меньше меня. У него были светло-пепельные волосы и тщеславная улыбка. В правой руке он держал револьвер, направленный на другого человека, выше меня ростом, в синей вязаной шапочке и с синяком на подбородке.

— Поймал вот подозрительного типа,— словно, извиняясь, сказал блондин.

Я внимательно пригляделся к парню в вязаной шапочке. У него было широкое и плоское лицо, словно он расплющил его, ударившись о каменную стену, и огромный нос, неестественно кривой, наверняка не один раз сломанный.

— О, да это, судя по всему, тот приятель, который заглядывал в окно,— заметил я.

— Совершенно верно,— подтвердил блондин с самодовольной усмешкой.— Револьвер его тоже заглядывал в окно.

Я вспомнил о том, какая сцена разыгралась в баре, о фактах, которые я там приводил, и представил себе, как лежу посреди комнаты с дыркой в голове. Наверняка была бы большая суматоха.

— Счастье, что вы как раз проходили мимо, мистер... мистер...— я запнулся, не зная, как его назвать.

— Бойд,— представился он,— Денни Бойд,— и даже повернулся в профиль. Я счел, что его профиль ничем не лучше, чем фас, но вслух этого не высказал, видимо, он придерживался другого мнения.

— А меня зовут Робертс, Рэндолл Робертс,- осторожно сказал я.— Было бы интересно узнать, как это вам удалось увидеть этого парня у окна. Ведь владения огорожены трехметровой стеной с колючей проволокой.

Он одарил меня ослепительной улыбкой, сверкнул зубами и сказал:

— Там была не только колючая проволока, но и электропровод, я заметил его в последний момент. К счастью, ток еще не был пущен, иначе я, возможно, и не предстал бы сейчас пред ваши очи.

— Да, и мы все бы могли уже отправиться к праотцам,— ответил я.— Заходите, прошу вас. У нас в баре сейчас маленькое собрание, и я с удовольствием представлю вашего друга кое-кому.

Парень со сломанным носом уставился на меня стальными глазами и так плотно сжал губы, что мне даже послышался скрежет зубов. Бойд револьвером подтолкнул его вперед и сказал с блеском в глазах, по которому нетрудно было догадаться, что он любитель выпить:

— Рюмочка мне сейчас будет как нельзя кстати.

Когда мы дошли до дверей бара, я втолкнул убийцу в комнату. Линда испуганно вскрикнула, Либби вскочила со стула. Дениз уставилась на нас широко открытыми глазами и тяжело задышала. Керри быстро поднесла ладонь к губам, пытаясь подавить крик.

Когда Бойд вошел в комнату, улыбка его заискрилась, словно неоновая реклама, а его похотливый взгляд ощупал каждую женщину.

— Я поймал этого парня у вас в саду,— сказал он присутствующим.

— Но как вы сами туда попали?— удивленно спросила Дениз.— И кто вы вообще?

— Я — частный сыщик из Нью-Йорка. Меня зовут Денни Бойд,— сказал он, подарив Дениз свой левый профиль.— Кто из вас будет Ланетта Холмс?

— Я,— ответила Либби хрипло.— Что нужно у нас детективу?

— Я ищу пропавшего члена вашей организации,— с иронией ответил Бойд.— Ее зовут Белинда Томас. А этот парень здесь...— Он толкнул убийцу револьвером.— Этот парень принадлежит к синдикату, который занимается кражей девушек и превращением их в проституток.

— Нет, нет, этого не может быть,— простонала Либби.

— Значит, это тот самый человек, который застрелил Натаниэля Нибела?— воскликнула Линда.

— Я никого не убивал,— процедил убийца сквозь зубы.— И я требую адвоката.

— У нас есть адвокат,— зло сказала Керри и показала пальцем на меня.— Это верно, мистер Робертс, что адвокаты не могут высказываться против своих клиентов?

— Кто такой Натаниэль Нибел?— с откровенным удивлением осведомился Бойд.

— Это был маленький тщедушный человечек, который напал на след тех, кто занимается темными делишками за фасадом «Гневных амазонок»,— объяснил я.— Судя по всему, этому парню поручили расправиться с Нибелом, когда о нем отсюда кто-то сообщил в синдикат

— А откуда вы сами знаете об этих делах? — спросил Бойд, почесывая голову.

Я уже понял, что передо мной человек, который желает знать все точно и ясно, причем в кратко изложенной форме.

— Я нанял детектива, который разговаривал с Бертоном Томасом. Поэтому я в курсе всех дел. Не ясно мне только одно: ЧТО ВАМ здесь нужно?

— Я же сказал, что разыскиваю девушку,— небрежно ответил он, словно полному идиоту.

— А почему вы решили, что она может быть здесь? — сухо спросил я.

— Я этого не решил. Думаю, что ее переправили куда-нибудь на юг — и все...

— Понятно... Вы потеряли ориентировку и теперь ездите по кругу — вот и добрались до Пало-Альто.

— Я начинаю жалеть, что не дал этому парню сделать пробный выстрел. Возможно, первым объектом он бы выбрал вас.

— Рэнди,— вмешалась Дениз,— если бы вы не прервали мистера Бойда, он, видимо, смог бы объяснить, как попал сюда именно в этот вечер и спас нам всем жизнь.

Она сказала это таким тоном, что я почувствовал себя настоящим ослом, так как сам отлично понимал, что Бойд спас мне жизнь. Только он мне не нравился. Поэтому я промолчал и налил себе изрядную порцию виски.

— Я обычно пью тройное виски,— с ухмылкой сообщил Бойд.— И лучше всего бутылку не закрывать.

— Итак, мистер Бойд,— вызывающе сказала Керри.

Я видел, что она очень волнуется. Видимо, ее задело замечание Линды о том, что она ее видела в комнате Дорис.

— Я знаю, что Белинда Томас помещена в один из борделей южных штатов. Но кроме этого я не знаю больше ничего. И моей единственной надеждой является вот этот боксер с перебитым носом. Я приметил его, когда он выходил из дома одной очень подозрительной женщины. Видимо, получал там деньги. С тех пор слежу за каждым его шагом. В течение четырех дней я колесил вместе с ним по Нью-Йорку. За это время он сколотил себе целое состояние и положил деньги в банк. Я переговорил с директором этого банка, но тот отказался назвать его имя. А потом этот тип вдруг сел в самолет и помчался в Сан-Франциско. Я подумал, что, может быть, узнаю наконец что-нибудь интересное, и тоже купил себе билет.

— Значит, вы следили за ним и в ту ночь, когда был убит Нибел,— констатировал я тоном прокурора,— и должны были слышать выстрел.

Бойд улыбнулся Дениз и для разнообразия повернул к ней свой правый профиль. Потом остановил свой взгляд на ее груди, чтобы установить, не забилось ли у нее учащенно сердце. Я с удовлетворением отметил, что никакого вожделения в ее глазах не было.

— Этот парень приходится вам отцом? — спросил он Дениз словно невзначай.— Или он родился с нюхом сторожевой собаки?

— Я бы сказала, что мистер Робертс - человек, чье самомнение может сравниться только с вашим, мистер Бойд,— холодно ответила Либби.

Тот в ответ попытался ошеломить главу амазонок видом своего профиля: он стал поворачивать голову то туда, то сюда, словно наблюдая за теннисным мячом или в припадке тяжелой нервной болезни, но на Либби это не произвело впечатления.

Тогда Бойд повернулся ко мне.

— Все дело в том, что я лишь сегодня натолкнулся на этот дом. Парня я потерял на аэродроме. Это было позавчера вечером. Тогда я отыскал себе отель поудобнее и попробовал вкусить прелестей пресловутой ночной жизни Сан-Франциско. На следующее утро я проснулся с жаждой кого-нибудь убить и тотчас же позвонил в Нью-Йорк. Оттуда мне сообщили, что главной амазонкой в этом районе является Ланетта Холмс и что ее резиденция находится в Пало-Альто. К сожалению, я раньше об этом не знал.

— Вполне понятно,— заметил я,— гораздо приятнее проводить ночь с проститутками.

— Не перебивайте же его, Рэнди,— вмешалась Дениз

Бойд продолжал:

— Вчера вечером я подъехал сюда, и не прошло получаса, как появился этот парень. Я проследил за ним. И мне стал известен отель, в котором он остановился. Там он спрятался, как крыса в норе. Там и отсиживался до сегодняшнего вечера, а вечером отправился опять сюда, вошел в ворота и...

— Значит, у него был ключ от ворот? - в ужасе прошептала Линда.

— Конечно! — удивленно ответил Бойд.— Я думаю, что он получил ключ от Ланетты Холмс, женщины, которая руководит вербовкой девушек.

И с самодовольной улыбкой на губах он замолчал, уверенный, что объяснил все полностью.

— Но в таком случае не помог бы никакой электрический ток,— словно выдохнула Линда.— Этот убийца мог заходить к нам, когда ему вздумается, и всех нас перебить.

— Он делал это не для своего личного удовольствия, -спокойно ответил я.— Он получил задание и выполнял его. Для него это работа, и не имеет значения, что именно он делает: забирает путем шантажа деньги у проституток или отправляет на тот свет неугодную кому-то личность.

— Я пришел сюда не для того, чтобы кого-нибудь убить или получить от кого-нибудь деньги. Мне нужно было переговорить здесь с одним человеком,— заявил убийца.

— С кем именно?— небрежно спросил я.

— Это вас не касается,— хмуро бросил он.

— О’кей,— я вздохнул.— Но я и так это знаю... Вы ошибаетесь, Бойд,— сказал я, поворачиваясь к нему — Виновников надо искать не там.

— Не спорю. Видимо, у вас есть сведения, которых нет у меня, мистер Робертс,— заметил он великодушно.— Но в таком случае вы должны мне показать эту даму, чтобы я мог ее расспросить о Белинде Томас.— Он поиграл револьвером, а потом протянул руку к стойке, где стояла бутылка с шотландским виски. На этот раз он даже не удосужился взять стакан, а выпил прямо из горлышка.

— Эта дама очень жадна до мужчин. Именно ее вы и хотите очаровать своим профилем. Она вступила в связь с синдикатом и отсюда, из этого дома, руководила филиалами общества по всей стране,— в моем голосе не слышалось ни единой нотки печали или разочарования.— Зовут эту даму Дениз Девлон.

— Рэнди! — вскричала Дениз и уставилась на меня испуганными глазами.

Я кисло улыбнулся.

— Именно вы, Дениз, организовали за спиной Либби союз с Дорис, а не Керри, как вы намекали. Вы убедили Дорис помогать вам, и она действительно принесла много пользы. Вся корреспонденция Либби проходила через вас и Дорис, к тому же Либби безраздельно доверяла ей. Благодаря этому вы были уверены, что от вас не ускользнет никакая информация, касающаяся общества амазонок.

Кроме того, у нее была возможность держать связь со всеми членами вашей организации в других городах. И, мне кажется, не только в Нью-Йорке. Дорис вела всю переписку, и ее никто не мог заподозрить, так как она была прилежным работником.

Все четыре женщины уставились на меня такими глазами, словно были уверены, что я полностью лишился рассудка и именно меня для безопасности нужно упрятать в клетку.

— Не может быть! — наконец выдавила Линда.— Дениз не способна на это.

Вы уверены в этом, Робертс?— недоверчиво спросила Керри.

А Либби лишь молча взглянула на Дениз, но в глазах ее появились опасные искорки.

— Вот почему Дорис так вышла из себя, когда узнала о смерти Нибела! — тихо сказала она.— Она считала себя виноватой в его смерти. А я-то думала, что это просто нервы. Оказывается, она действительно была виновна.

— Но как же тогда письмо?— поспешно выкрикнула Линда.— Ведь Дорис заведовала всей почтой и клала обычно всю корреспонденцию Либби на стол, заранее вскрывая ее и просматривая. Она могла спокойно уничтожить это письмо.

— И тем не менее это письмо оказалось большой проблемой для Дениз и Дорис,— ответил я.— Где обычно вскрывала почту Дорис? В кабинете Либби, не так ли? Ну вот и представьте, что она читала письмо, но вдруг услышала шаги Либби. Что ей делать? Нужно было как можно скорее избавиться от письма. Поэтому она быстро разорвала его и бросила обрывки в корзину.

Потом она хотела вернуться в кабинет, но вы, Линда, уже обнаружили обрывки письма. Когда вы показали их Дениз, она решила, что лучше присоединиться к вашему мнению относительно этого письма. Если бы она этого не сделала, то вы могли бы ее заподозрить. Так действуют люди всегда, когда у них не чиста совесть.

Тем не менее она упорно пыталась не подпускать вас ко мне, поскольку узнала о вашем намерении показать письмо. И если бы вы не нашли нас тогда у пруда, она бы наверняка потом сказала, что уже говорила со мной относительно письма, но я отказался вмешиваться в это дело.

Подобную тактику применила Дениз и в отношении Чарльза Моргана. Но его она очаровывала и соблазняла только для того, чтобы узнать, не обладает ли он какой-нибудь информацией, опасной для нее...

— Рэнди,— спросила Керри,— как вам удалось узнать, что Дениз это... ну, что она представляет собой на самом деле? Я думала, что после слов Линды вы обвините меня.

— Линда сказала только то, что вы имели возможность дать Дорис смертельную дозу. Но сколько у вас было времени? Пять минут? Либби после вас гораздо больше времени провела с Дорис. Но многие факты говорят о том, что Либби этого не делала. Если исключить Либби, то у Дениз шансов было больше, чем у других. Она одна направилась наверх, якобы лечь спать, а сама тем временем могла свободно проникнуть в комнату Дорис, зная, что вы все здесь внизу терзаете беднягу Моргана.

Линда слабо улыбнулась при этих словах, но ее улыбка сразу же исчезла.

— Но я и после обеда не давала Дорис никаких таблеток,— растерянно сказала Либби.— А вы сказали, что смертельную дозу можно было дать только в течение дня.

— А вы разве все время находились возле, Дорис?

— Нет,— ответила она едва слышно.

— Дениз давала ей эти таблетки. У нее заранее был разработан план убийства.

— Возможно, что вы и правы,— согласилась Либби.

— И я вам еще хочу сказать, почему именно Дениз с самого начала возбудила мои подозрения,— добавил я.—

Потому что она пыталась выдать себя за нимфоманку. Ни одна настоящая нимфоманка не сможет в течение двух лет вести монашеский образ жизни. Это было бы для нее настоящей пыткой, как если бы наркомана оставили вдруг на два года без наркотиков,— а глядя на Дениз, никак не скажешь, что она вот-вот потеряет рассудок.

— Я же вам говорила,— зло прошептала Дениз,— что мы часто выезжали. И во время этих поездок можно было познакомиться со многими интересными мужчинами.

По тому, как вздымалась ее грудь, я понял, что она вся дрожит. Дрожит от ненависти ко мне.

— Вы рассказывали мне о каком-то молочнике, но я сомневаюсь, что он действительно у вас был. Я ведь хорошо вижу, как строго Либби следит за вами. Кроме того, мимолетные интрижки для нимфоманки ничто. Они не насытят ее. Это все равно что умирающему от голода давать по одной оливке в день.

Во всяком случае, я рада, что вы не относитесь к моим мимолетным интрижкам,— фыркнула она, словно только что заметила, как я безобразен.

— Скажите лучше, сколько вы получаете с носа?

— С носа?

— За каждую девушку, которую вы продавали синдикату,— рявкнул я.

— Тысячу долларов! — словно выплюнула она мне в лицо.— Наличными и свободными от налогов! И это была только МОЯ доля!

— Советую вам ничего не говорить без вашего адвоката,— буркнул убийца.

По его тупому взгляду я понял, с какой радостью он бы включил Б свой послужной список и меня.

— Очень интересно все то, что вы мне здесь рассказали,— саркастически заметил Бойд, поставив пустую бутылку на стойку.— Но меня это мало трогает. Меня интересует только одно: где мне искать Белинду Томас?— он с ухмылкой посмотрел на Дениз и показал ей свой револьвер.

— Мне очень жаль, малютка, я подумал, что вы сделаете мое пребывание в Сан-Франциско сплошным незабываемым праздником, а сейчас понял, что этого никогда не будет. И тем не менее от вас зависит, чтобы моя поездка не была напрасной. Для этого вам достаточно ответить на один небольшой вопрос: где находится Белинда Томас?

Дениз мрачно взглянула на него, в глазах ее светилась злоба. .

— Понятия не имею,— сказала она.

— Послушайте, Робертс,— обратился ко мне Бойд.— Могу я положиться на вас, присмотрите за этим парнишкой, пока я поговорю с Дениз с глазу на глаз в соседней комнате?

— Думаю, что это нетрудно сделать, если я по ошибке не прострелю себе ногу,— ответил я холодно.— Только не будьте особенно жестоки с этой малышкой. Ведь нам придется отчитываться перед полицией за каждый синяк на ее теле.

Бойд посмотрел на меня оскорбленно.

— Неужели я похож на человека, который осмелится подойти к женщине слишком близко, если она сама этого не пожелает?

Не захотелось лишать его этих иллюзий, и я молча взял у Бойда револьвер. Он подтолкнул Дениз в сторону музыкального салона.

Не прошло и десяти минут, как оба возвратились.

— Благодарю вас, Робертс,— сказал он и похлопал себя по нагрудному карману.— Здесь у меня лежит один новоорлеанский адресок. Дениз оказалась очень предупредительной, буквально сама навязала мне этот адрес. И на этом, я думаю, для меня дело закончилось.— Он сунул руку в карман куртки и вытащил оттуда второй револьвер.— Вот эта пушка принадлежит нашему бравому парню. Дело об убийстве вы будете расследовать здесь, в Сан-Франциско. Поэтому разрешите с вами попрощаться. И большое спасибо за дружескую помощь.

— Как вам удалось вытянуть из нее этот адрес?

Он самодовольно улыбнулся и показал Линде свой левый профиль. Не знаю, очаровал ли ее этот профиль, но я все-таки надеялся, что у Линды хороший вкус.

— Очень просто, я сказал ей, что если не даст мне адрес, то я прикончу ее из револьвера дружка, а убийство пришью ему. Она мне поверила, и это доказывает, что методы Бойда очень впечатляют.

Он снова сверкнул своими ослепительно-белыми зубами и снова повернулся, чтобы показать Либби, Линде и Керри свой неотразимый профиль.

— Для меня большая честь, леди, познакомиться с вами, и не надо впадать в уныние от всего случившегося. Вспомните обо всех бывших амазонках, которые находятся в борделях, рассеянных по всей стране, и ждут своего освобождения, и вам станет легче.

Я взглянул на Либби, которая все еще сидела в конце стойки и даже не выпила свою порцию джина. Она смотрела немигающими глазами куда-то вперед, и в уголках глаз блестели слезы. Может быть, она оплакивала Дорис, может быть, общество «Гневных амазонок», а может быть, и то и другое.

— Бойд,— крикнул я, когда он направился к двери.

— Да?

— Вы знаете, ваш правый профиль ни к черту не годится.

Он посмотрел на меня такими глазами, словно я сказал ему, что у него одна нога короче другой.

— Если вам доведется побывать в Нью-Йорке, Робертс,— буркнул он,— звякните мне. Я познакомлю вас с моими хорошими друзьями. В Нью-Йорке меня хорошо знают благодаря блестящему юмору.

Он послал на прощание еще одну превосходную улыбку, а я сразу же решил позвонить Мэндел и предупредить о том, чтобы она ни в коем случае не прибегала к услугам Денни Бойда, если нам когда-нибудь по надобится нью-йоркский детектив.

14

Вечер был словно создан для ласки в объятиях красотки с волосами тицианово-красных тонов, для выпивки и тихой томной музыки — так зачем же я торчу в одиночестве в своих четырех стенах?

Я слишком хорошо знал ответ на этот вопрос. Ответ был уничтожительным: Мэндел Уормингтон — мечта для любого мужчины — в сто седьмой раз отклонила предложение отужинать со мной и дать мне возможность себя соблазнить. Я даже вел книгу учета, где регистрировал все отказы этой бессердечной дамы, только это было строгой тайной, которой я ни с кем не делился. 5 носил эту книжечку всегда во внутреннем кармане, чтобы иметь возможность прочесть себе самому лекцию в тот момент, когда начинал переоценивать свое мужское обаяние.

Но чтобы вечер не прошел совсем даром, я сделал себе коктейль, поставил на стереофон пластинку под названием «Смерть — злодейка» и растянулся на кушетке. Моя квартира находилась на четвертом этаже, и я любовался ночными огнями Сан-Франциско. Было у моей квартиры и другое преимущество: она была моей собственной. Мне принадлежало все: и сама квартира и мебель, и запасы спиртного. И все это свободно от ипотеки. Когда мне город становился поперек глотки, я переезжал через мост Голден-Гейт в сторону Марин-кунти, где меня ждал на склоне холма мой домик. Об этом домике не знал почти никто — за исключением нескольких особ женского пола.

Как раз в тот момент, когда я встал, чтобы приготовить себе новый коктейль, раздался звонок в дверь. Вероятно, богиня любви шепнула с небес какой-нибудь очаровательной блондинке, что я срочно нуждаюсь в утешении.

Я открыл дверь и понял, что мои ожидания увидеть сексопильную блондинку были иллюзией: волосы, падающие на плечи, немного темнее, чем у Мэндел, фигурка округлая... Не совсем то, о чем мечтал, но в общем и целом впечатление оставалось приятное. А в качестве дополнения рядом с ней стояла худенькая стройная девушка, похожая на ребенка, с темными серьезными глазами и коротко подстриженными черными волосами.

— Линда! Керри! — воскликнул я с воодушевлением.— Не верю глазам своим! Как вы меня нашли? Мой адрес знают только некоторые друзья и торговец спиртным в ближайшей лавочке.

Линда хитро улыбнулась, и обе девушки храбро шагнули в логово зверя. Дверь за ними сразу же закрылась.

— Мы позвонили в вашу контору,— объяснила Линда. — И ваша прелестная секретарша дала нам адрес. Она добавила, что вы ушли сегодня из конторы раньше, потому что встали не с той ноги. Но обещала, что наш визит вам будет в радость.

— Ох уж эта Мэндел! — вздохнул я и покачал головой.— Она действительно чудесная секретарша.

Линда сбросила с себя пальто и оказалась в легком желтом, как лимон, платье, скрывавшем хорошую фигурку лишь на тридцать процентов. Мне не нужно было никакой дополнительной оптики, чтобы увидеть трико цвета зеленого яблока. Бюстгальтера на ней вообще не было.

Пока Линда с ловкостью кошки располагала свое почти голое тело на кушетке, Керри бросила пальто на соседний стул и подошла к окну. Под маленьким трико, не больше бикини, хорошо вырисовывался ее маленький плотный задик Наряд Евы дополнял прозрачный кружевной костюм.

— Надеюсь, вы угостите нас коктейлем, Рэнди?— спросила Линда.

Я тщетно старался унять дрожь в руках, когда возился с коктейлями. Но, приготовив напитки, понял, что преподнести их Керри и Линде, не пролив, тоже будет проблемой.

В удобный момент я опрокинул себе в рот изрядную порцию мартини и это в какой-то степени привело меня в чувство.

— Спасибо, дорогой,— промурлыкала Линда, взяв коктейль. Я направился с другим бокалом к Керри.

Как поживают «Гневные амазонки» сейчас, когда улегся весь этот шум?— осведомился я, возвращаясь к бару за своим бокалом.

— Не особенно хорошо,— огорченно сказала Керри.— Либби отказалась от названия общества. Разумеется, только после того, как Чарльз Морган в своей последней статье назвал митинг в Юнион-сквер сборищем тысяч изнывающих от сексуального голода потенциальных проституток.

— Да, Морган не очень желательный современник,— заметил я.— Но другие газеты были не так суровы в своей характеристике.

— Достаточно суровы,— с горечью ответила Линда,— идея, положенная в основу нашего движения, хорошая. Она должна была подбодрить женщин. А теперь все превратилось в пошлую шутку. Тем не менее Либби хочет продолжать борьбу. Она едет на север, в Вашингтон, чтобы попробовать начать все сначала.

— И вы тоже едете в Вашингтон?— спросил я.

Линда покачала головой.

— Керри и я довольно долго толковали об этом и пришли к выводу, что мы уже достаточно эмансипированные женщины и теперь надо наслаждаться нашей эмансипацией. Какой смысл быть свободной, если эта свобода не приносит никакого удовольствия?

— Мы так старались предоставить другим женщинам свободу, что позабыли о своей,— добавила Керри.

— Поэтому мы решили поехать за границу. И кто знает, может быть, мы никогда не вернемся.

— Сначала мы полетим в Скандинавию,— снова начала Керри.— Говорят, что там женщины действительно добились равноправия. Вот мы и хотим узнать, как им это удалось.

— Великолепно,— заметил я.— Только не показывайтесь в таком наряде на улицах Сан-Франциско, а то вы не доберетесь до гавани. Американские мужчины действительно относятся к слабому полу. Представляете, что будет, если они увидят практически голых женщин.

— Но вы ведь хорошо владеете собой, Рэнди,— сказала Керри бархатным голосом.

— Мужчины в нашей семье всегда отличались силой воли,— ответил я скромно.— А. чего вы, собственно, ожидаете от меня? Чтобы я вас здесь на месте изнасиловал?

— Но, Рэнди! — воскликнула Линда.— Вы же знаете, что мы против насилия. Женщина всегда вправе выбирать себе партнера.

— Мы и так признаем ваше физическое превосходство,— добавила Керри.— Поэтому вам нет необходимости убеждать нас в этом.

В следующую минуту они уже скинули остатки своей одежды, и я подумал, что сейчас вообще потеряю рассудок.

— Против вас мы ничего не имеем,— уверяла меня Линда.— Наоборот, мы обе заметили, что вы очень сексуальны, и тогда мне пришла в голову отчаянная идея.

— Линда пришла к выводу, что мы должны дать выход своим чувствам, поскольку являемся эмансипированными женщинами. И нам не к лицу соперничать и ревновать. Мы со спокойной совестью можем поделить то, что нам обеим нравится.

Они стояли передо мной, обе обнаженные, страстные, и я понял, что проблема моя решена.

Вернее, не совсем решена... Они обе стояли, призывно улыбаясь,— темноволосая и златокудрая, а я никак не мог решить, на кого из них в первую очередь обратить внимание.