Лик Черной Пальмиры

Глава девятая

Пять лет назад Арик стоял на этом же месте. И Тамара стояла на этом же месте. Напротив дома номер два по улице Гоголя. Арик помнил все, что говорил тогда, показывая новой знакомой Одессу.

- Это, - вдохновенно вещал в то утро Арик, жестом экскурсовода указывая на дом, - шахский дворец. Построен шахом Персии, когда его из Ирана погнали; и Россия, чтобы не злить Англию, дала убежище не в столицах, а отправила в Одессу - Порто-франко, вольный город.

О том, что в шахском дворце с некоторых пор обосновался офис Дневного Дозора Причерноморья, Арик тогда умолчал. И на следующий год ничего Тамаре о Дозорах не говорил. Они встречались пять лет, всегда летом, всегда в Одессе, а Тамара так и оставалась дикой Иной, без всяких регистрации.

Арик не мог объяснить своих действий. Точнее, своего бездействия. Казалось бы, что сложного - пригласить в офис, официально засвидетельствовать новую Иную, зарегистрировать; даже инициацию в обычном смысле проводить не пришлось бы, а стало быть - заведомо никаких претензий со стороны Светлых.

И все же что-то его удерживало. Возможно - некая странность этой печальной девушки. Может быть, то, что она ничего о себе не рассказывала даже откуда родом. Арик знал лишь одно - откуда-то из России. В говоре чувствовалось нечто смутно знакомое, не раз слышанное, но гадать Арик не любил, а спрашивать не хотел.

Как и всякий Иной, он верил предчувствиям. И продолжал бездействовать.

- Это наш офис, - сообщил Арик, отвлекаясь от воспоминаний и возвращаясь в день сегодняшний.

- Близко! - чуть заметно улыбнулась Тамара. - Мы туда?

- Угу.

- А попозже нельзя? Так мало погуляли...

- Мне дела сдавать, Тома. Лайк назначил на десять. Люди из Николаева собрались, из Херсона, из Измаила, из Овидиополя.

- Понятно...

- Пойдем?

- Пойдем.

В холле было сумрачно и прохладно. Дежурил Генка-оборотень, единственный известный Арику оборотень-дельфин. Незаменимый кадр для операций на воде, каковые в порту Одессы были отнюдь не редкостью.

- Привет, Арик!

- Привет, Гена. Все собрались?

- Коберника нет.

- Его вообще в Одессе нет. Брумель приехал?

- Да.

- А Иса?

- Приехал. Со Шведом шушукается. И Ефим уже тут, киевский который. Это правда, что тебя в Киев отзывают?

- Правда, Гена.

- У-у-у... - загрустил оборотень. - А кого вместо?

- Шведа.

- Так я и думал! - немедленно повеселел Гена.

Со Шведом он был весьма дружен - с кем еще дружить дельфину, как не с завзятым мореходом-яхтсменом?

Шведа в Одессе знали и любили. Арик вообще плохо представлял себе Темного, который не любил бы Шведа, рубаху-парня и душу любой нормальной компании. Арик также сознавал, что Шведу очень трудно будет перейти от панибратских отношений с коллегами к отношениям типа "начальник подчиненные". Но в преемника практически уже экс-глава причерноморского Дозора все же верил. Командует же Швед у себя на яхте, в конце-то концов9 Значит, сумеет командовать и на яхте побольше, размером с весь юг Украины... У моряков вообще все в порядке с субординацией, в этом Арик успел убедиться еще в мятежные двадцатые.

В актовом зале собрались все (за исключением Кобер-ника) работники-одесситы, двадцать шесть человек. Плюс четверо из области, плюс трое из соседних областей.

Из этих двадцати шести лишь пятеро не работали в обслуге - подавляющее большинство собравшихся составляли сотрудники компьютерного отдела, шантрапа тинейджеровского возраста, которой Арик не позволял заработать на достаточно мощный компьютер незаконными методами. Эта публика день-деньской торчала в вычислительном центре, в подвале.

Пять оперативников на почти полуторамиллионный город и окрестности! Ну, шесть - если считать вечно отсутствующего Коберника. Причем один представляет собой серьезную силу только в море. Наверное, любой москвич оторопел бы от столь ничтожной цифры. Но ситуацию спасало то, что у Светлых в Ночном Дозоре оперативников было вообще всего двое помимо шефа. Идеи Света в вольном городе Одессе были не слишком популярны...

"Как же все-таки нас мало..." - в который раз подумал Арик, автоматически улыбаясь залу и приветственно покачивая ладонью.

Компьютерщики нахально прощупывали сквозь сумрак Тамару, пришлось немедля пресечь.

- Здрасьте, Аристарх Виталия!

- Здрасьте, здрасьте...

Швед болтал с земляком (Исой), Ефимом и херсон-цем Брумелем. Лайка нигде не было видно.

"Интересно, - мысли плавно перетекли в новое русло, - а Завулон придет9 Хотя оно ему разве надо?"

- Садись. - Арик заботливо усадил Тамару рядом с Барухом Штейном, грустным пожилым евреем, ведающим всей бухгалтерией Штейн ведал бухгалтерией уже тогда, когда сгинувший белый офицер инициировал молодого и несмышленого Турлянского в беспокойной Одессе без малого век назад. Причем даже тогда ведал далеко не первое десятилетие.

Бухгалтер приветственно приподнял сетчатую шляпу (точно такую же, как у Шиндже, - мельком подумалось Арику):

- Мое почтение, мазель!

- Здравствуйте. - Тамара приветливо улыбнулась и села в кресло.

Арик ободряюще погладил ее по руке и пошел на узкую сцену. Едва он поднялся по ступеням, в зал вошел Лаик Нахмуренный и бледный, во всяком случае, бледнее обычного. На обещанное и, как всегда, блистательно исполненное Шведом жаркое с летним салатиком начальство пожаловать не изволило, пришлось умять самостоятельно. Хорошо хоть, подоспевший вечером Ефим помог. Ни Лайка, ни Завулона Арик не чувствовал всю ночь; возможно, они покидали Одессу.

А следом за Лайком вошел инквизитор.

В принципе, передача дел не требовала присутствия инквизитора. По крайней мере, когда в должность вступал Арик, из высокопоставленных гостей присутствовали только Лайк да шеф Дневного Дозора Крыма. Более того, сам факт присутствия Иного, не являющегося Темным, в офисе Дневного Дозора был маленькой сенсацией. Теоретически такое допускалось, но на практике происходило очень редко. Кто же любит допускать чужаков в святая святых?

Стало тихо.

Инквизитора Арик помнил по недавнему экстренному заседанию на восемнадцатом этаже "Советской" - именно он конвоировал тогда питерских дозорных. Ранг его был явно невысок. Арик не сумел распознать, кем был инквизитор раньше, Темным или же Светлым. Какая, в сущности, разница, кем он перестал быть, когда ушел в Инквизицию, - другом или врагом? Ключевое слово - "перестал". Инквизитор уселся в крайнее кресло первого ряда, а Лайк поднялся к Арику на сцену.

- Добрый день, коллеги, - ровным голосом поздоровался Лайк. - Я понимаю, лето, жара, но мы сегодня засиживаться не станем. Да и гость наш явно спешит. - Лайк зыркнул в сторону инквизитора. Тот невозмутимым китайским болванчиком-восседал в стороне от всех. - У меня для вас две новости, - продолжил Лайк. - С какой начать, с хорошей или с неизбежной?

Компьютерная шантрапа, как и положено шантрапе, заметно оживилась и зашумела.

- Главное, чтоб не с плохой, - заметил кто-то с места.

- Ладно, начну с хорошей, - решился Лайк. - Ваш... пока еще ваш шеф Аристарх Турлянский, как все прекрасно знают, выполнял особую миссию под тройным патронажем. При выполнении миссии он отличился, сослужив отменную службу делу Тьмы.

В руках Шереметьева возник продолговатый конверт. Печати, коих на конверте насчитывалось целых три, торжественно светились в сумраке.

- За особые заслуги перед Тьмой Аристарху Турлян-скому, Иному, Темному, даруется исключительное право отныне носить сумеречное имя. Прошу позволения вскрыть конверт.

- Вскрывайте, - сказал с места инквизитор.

Лайк провел ладонью над печатями, и они тотчас померкли. Сила дрогнула и перетекла; охранные заклинания утратили мощь и рассыпались незримым прахом.

- Зваться тебе отныне Озхар, Темный маг. Во славу Тьмы и волею ее.

- Засвидетельствовано, - буркнул инквизитор, по-прежнему не вставая, но что-то делая с амулетами под балахоном. Арик почувствовал, как его грудь, там, где в сумраке ровно светилась регистрационная печать При-черноморского региона, на мгновение обожгло. Снова перетекла Сила, на этот раз совсем близко, почти коснувшись кожи.

И Арик стал Озхаром. А инквизитор наконец-то встал, качнул подолом серого балахона и попытался уйти одним из своих путей. Но из офиса Дневного Дозора уйти было не так-то просто.

- Не отсюда, коллега, только с улицы, - мягко напомнил Лайк. Проведите инквизитора к выходу, будьте любезны.

Кто-то из молодняка с готовностью вскочил и проводил, а через пару минут вернулся.

- Ушел! - сообщил он не то Лайку, не то свежепоименованному шефу, не то присутствующим.

- Ну, вот, - удовлетворенно заметил Шереметьев. - Теперь, когда остались все свои, переходим к неизбежному. Впрочем, я вижу, что все равно ни для кого это уже не новость. Темный маг Озхар переводится в штат Дневного Дозора города Киева. На его место назначен всем вам хорошо известный Дмитрий Шведов, сотрудник николаевского отделения. Швед, будь добр, поднимись, поприветствуй подчиненных.

"Озхар, - подумал бывший одессит, будущий киевлянин, пока Швед шел к сцене. - Наверное, сначала странно будет слышать это ушами, а не душой. Но привыкну, никуда не денусь".

Швед что-то говорил собравшимся, не шибко весело говорил, но покорно, явно уже смирившись с новой ответственностью. Молодняк даже оживленно похлопал импровизированной речи Шведа, после чего персонал был волевым решением разогнан, а гостей, оперативников и Штейна пригласили этажом выше, в бывший кабинет более не существующего Арика Турлянского.

Личных вещей Озхара там было немного. Лишь фотография Тамары в массивной эбеновой рамке да пара обойм к пистолету в сейфе.

Рабочие амулеты и артефакты оставались в наследство Шведу.

- Кто-нибудь, озаботьтесь выпивкой, закуской и сервировкой, - не то скомандовал, не то попросил Лайк, по тону и не поймешь. - Тамара, золотко, тебя это не касается.

Шампанское у шефа Дневного Дозора Причерноморья было запасено хорошее и в достаточном количестве. Но вкус его Озхар едва почувствовал.

- Ну, что? Коллега Озхар! Думаю, будет правильным, если первым своего преемника поздравишь имен- JN но ты. Давай! Волею Тьмы!

- Поздравляю, Швед, - выдавил Озхар, с трудом совладав с голосом.

Не так это легко проходит - обретение сумеречного имени. Впрочем, Озхар освоился достаточно быстро. Ведь ему благоволила сегодня сама Тьма.

Тьма - и еще что-то, но что именно, Озхар никак не мог понять.

Он понял это ближе к полуночи, когда глядел с борта обещанного Завулону гидрофойла на ночную Одессу. Но прежде произошло много чего.

Сначала отмечающие смену главы Причерноморья Иные нечувствительно перебрались из офиса Дневного Дозора в ресторан "Та Одесса" по соседству. Там невесть в какой момент и какими судьбами нарисовались Заву-лон и еще один московский маг по имени Юрий. В двери они точно не проходили, а когда Озхар во главе уже изрядно захмелевшей процессии вошел в зал, их еще не было за угловым столиком.

Лайк, невзирая на выпитое, оставался совершенно трезвым, а Озхар почти не пил. Не шло сегодня. Зато Тамара расслабилась и стала не такой печальной, как обычно И улыбалась чаще. Озхару это нравилось, хотя и трудно было переключиться с собственных переживаний на окружающее. Потом все куда-то срочно подавались; в памяти почему-то осталось лишь угрюмое лицо недавнего помощника, Сени Кричковского. Похоже, Кричков-ский был единственным, кто остался недоволен назначением нового шефа: Озхар прекрасно сознавал, что заместитель давно метил в кресло шефа Причерноморья сам. Но Шереметьев Кричковского почему-то чурался, хотя личностью тот был вполне внятной и южанами-Темными уважаемой. Сознавал Озхар и то, что Швед действительно больше Кричковского подходил к новой роли, поскольку был если не сильнее, то уж точно опытнее.

В общем, в мыслях Озхара царили легкий сумбур и восхитительная нестройность. Он рассеянно гладил Тамару по незагоревшей руке и решил, что сегодня добровольно отдается течению жизни, тем более что озабоченные физиономии Артура-Завулона, Юрия и Лайка сулили какие-то близкие и скорее всего малоприятные сюрпризы. В общем, в очередной момент всеобщей активности Озхар просто пошел следом за всеми, оказался у желтого "опеля" с так-серными шашечками на дверях, открыл дверцу перед Тамарой, сел рядом и с удовлетворением обнаружил на переднем сиденье Лайка. Значит, все шло как надо. Потом куда-то ехали - Озхар даже не глядел куда. Тамара прижималась к нему, было легко, спокойно и хорошо. Вскоре запахло морем; Лайк скомандовал выходить, и Озхар, нисколько не удивившись, осознал себя у причала. Слева плескалось море, справа и чуть позади сверкал огнями морской вокзал, а еще дальше взбиралась к бульвару Потемкинская лестница Команда гидрофойла, разумеется, ночевала на борту. Озхар с удовольствием помог пройти по трапу Тамаре, радуясь, что не пил. А мгновением позже обнаружил, что помимо них с Тамарой на гидрофойл попали только все те же Лайк, Завулон и Юрий. Даже Шведа не было, хотя кому, как не этому клабаутерману, полагалось непременно пребывать на борту судна.

Отошли малым ходом, не вставая на крылья, хотя сонное, практически зеркальное море как нельзя более располагало к скоростным морским прогулкам. Как раз смеркалось, огни Одессы разгорались все ярче и праздничнее, и вдруг Озхар наконец осознал, что именно он смутно чувствовал с самого утра.

Одесса изменилась. Изменилась ее пестрая аура, изменилось само ощущение родного города. Стало более цельным и менее дремотным, словно город просыпался от векового сна.

Связать это с недавними событиями в Питере и озабоченными физиономиями суперов было уже несложно.

Они расположились в шезлонгах на кормовой палубной площадке. Юнга-стюард принес напитки и растворился в полумраке дежурного бортового освещения. Лайк, поленившись творить защиту с нуля, использовал один из заготовленных амулетов со спрессованным основным каркасом. Дополнить и усилить каркас ему не мешал никакой алкоголь.

Остальные ждали.

- Дисбаланс по воздуху на шестом... - буркнул Юрий спустя какое-то время.

- Это не дисбаланс, - в том же тоне высказался Завулон. - Погляди, любопытное решение. А тебе, Лаки, не следовало бы дважды пользоваться одной и той же находкой.

- Здесь все свои, - пожал плечами Лайк.

- Как знать... - неопределенно вздохнул Завулон.

Лайк не стал уточнять, что кажущийся дисбаланс под инверсное белое зрение был далеко не единственной находкой в его защитном колпаке. Впрочем, и Завулон, и Юрий, да и Озхар скорее всего это подозревали.

- Значит, ты и есть наша питерская героиня, - сказал Юрий, когда защиту сочли наведенной. - Хорошо выглядишь!

- Спасибо, - сдержанно поблагодарила Тамара.

- Только бледная больно. Лето ж на дворе.

- Ничего, Одесса это поправит. - Лайк закурил и прищурился на звезды.

- Если успеет, - каким-то нехорошим тоном сказал Завулон.

Лайк опустил голову: звезды, по обыкновению, молчали. А вот московский коллега явно имел что сообщить. Собственно, Лайк уже знал почти все сообщить нужно было Озхару и Тамаре, поскольку дело касалось в первую очередь их.

- Что такое? - насторожился Озхар, непроизвольно сжимая руку девушке

- Сначала давайте все выясним, - предложил неприветливый Юрий.

Юрий был старым и опытным магом. С годами он безнадежно погряз во мрачности и цинизме и не считал нужным сдерживать себя даже с коллегами. Вместе с тем Лайк и Озхар знали его как умелого и тертого оперативника, на которого можно полагаться в любой передряге. Парадокс - в жизни на Юрия полагаться не стоило, а вот в драке - легко. Когда дело доходило до открытого столкновения, Юрий исповедовал простую, но бесценную философию: или победим все вместе, или все вместе поляжем. Этот жутковатый максимализм многих пугал, а Светлые Юрия побаивались не меньше, чем Заву-лона. А то и побольше.

- Спрашивай, - предложил Завулон.

Выглядело это немного комично, ибо повторяло тра-дицию'низшего звена дозорных: на операциях дознание часто поручали вести наименее опытному Иному, а старшие наблюдали и при необходимости помогали. Считалось, что это развивает самостоятельность.

Но Юрию было плевать - давно минули те времена, когда он стеснялся выглядеть смешным. Он-то знал наверняка, что последним смеется зачастую именно тот, кто с самого начала выглядит самым смешным. Поэтому слова шефа не произвели на него ровным счетом никакого впечатления.

- Скажи, Озхар... Ты много Иных инициировал? Озхар припомнил:

- Около десятка. А что?

- Как ты это делаешь?

- Ну... - Тут Озхар малость смутился - его стесняло присутствие Тамары.

Завулон, от которого не могло укрыться ничего, сдержанно усмехнулся:

- Говори, чего уж там. Девочка поймет. Наивно полагать, будто столетний Темный Иной станет истово хранить невинность. Тем более что девочка тоже... не стеснялась у себя на алтаре.

Озхар покосился на Тамару - та ободряюще пожала ему так и не отнятую руку и чуть заметно улыбнулась.

- Ну, в общем... - сообщил Озхар, - женщин проще всего инициировать в постели. Мне по крайней мере. А мужчину я инициировал лишь один раз, но подробности помню плохо, потому что мы с ним набрались медовухи по самые брови... Это в тридцать четвертом было, под Овиди-ополем. Солоха тогда на меня сильно ругалась...

- Помню такое, - кивнул Лайк. - И медовуху помню. А кто это был?

- Да местный один, Рома Коберник. В нашем... в смысле, в одесском Дозоре сейчас курьером-порученцем служит. Вечно в разъездах.

- Ты лучше постарайся объяснить - что чувствуешь при инициации? Как делаешь это?

Озхар задумался. Вопрос был сродни вопросу сороконожке: откуда она знает, какой ногой ступить?

- Как бы это сформулировать... Наверное, так: я пытаюсь представить ауру такой, какой она станет после инициации - как начнет окрашиваться, где будет прозрачнее, где плотнее. Представить душу, как она освобождается и раскрывается навстречу сумраку. Ну, как будто зерно прорастает, видали когда-нибудь рапид-съемку? Мысленно протягиваю руку к самому естеству, сердцу или душе, касаюсь, и говорю: "Откройся! Проснись!"

Озхар умолк; через секунду вздохнул и покачал головой:

- Нет, слишком уж по-дурацки это все звучит. Не знаю я, это будет точнее. Как-то получается инициировать, вот и все.

- Поздно, ты уже сказал, - хмыкнул Завулон и переглянулся с Лаиком и Юрием. - В целом сходится: тоже есть попытка обратиться к центральной сущности объекта. К сердцу, так сказать. Кстати, очень удачная формулировка, поздравляю.

Озхар мало что понял, но тут на помощь пришел Лайк и объяснил:

- Видишь ли, мы ночь напролет пытались выработать непротиворечивый и правдоподобный механизм инициации города. Пришли к выводу, что нужно каким-то образом воздействовать на его центральную сущность, как ты очень удачно выразился - на сердце города. Я полагаю, ты уже понял, что случилось с Одессой. Судя по срокам, ее инициация совпала с вашей первой встречей здесь. Со встречей тебя и Тамары. Ну-ка припомните, чем вы тут занимались в первые дни после знакомства? Давайте я помогу...

Простенькое заклинание освобождения памяти коснулось Озхара, потом Тамары, и они неожиданно провалились из летней ночи в летнее утро пятилетней давности. Такое же теплое, но в отличие от ночи нестерпимо яркое.

- Это, - сказал Арик, указывая рукой на здание, - Воронцовский дворец. - Отделаться от присущих экскурсоводам жестов оказалось непосильной задачей даже для Арика.

- Воронцовский? - удивилась Тамара. - Мне всегда казалось, что Воронцовский дворец расположен в Крыму.

- Правильно, - снисходительно пояснил Арик. - Летний Воронцовский дворец находится в Алупке. А это зимний. Воронцов был губернатором Новороссии, так что дворец губернаторский. Колоннада - беседка дворца, построена вместе с ним. Кстати, по Одессе ходят упорные слухи, что у Воронцова был подземный ход из дворца в гавань, тогда море ближе было. Оттуда вроде как втихаря оружие для греческих повстанцев грузили - тоже чтобы не злить Англию и Турцию, как в случае с шахом.

- Подземный ход? - почему-то поразилась Тамара. - Как интересно! Прям монтекристовщина!

- К сожалению, все это лишь слухи. Нет тут никакого хода... Мы одно время интересовались этим. Но версию с ходом поддерживаем, я как-то даже статью в местную газетенку написал. Наврал с три короба, конечно.

- Мы - это кто? - уточнила Тамара.

- Ну... Такие же, как я и ты. Не вполне люди. Точнее, больше чем просто люди.

Тамара немедленно нахмурилась. Арику показалось, что со своей необычностью у нее связаны какие-то очень нехорошие воспоминания. У диких Иных такое случается очень часто - ведь нет рядом никого опытного, способного вразумить, наставить, удержать от опрометчивых шагов и поступков. Арик вполне разделял точку зрения, что потенциальные Иные во многом беспомощнее младенцев, и оттого, найдется ли рядом кто-нибудь опытный и благожелательный, во многом зависит дальнейшая их судьба.

- Ладно, пойдем дальше, - сказал он вслух, стараясь, чтобы это прозвучало бодро и беззаботно. - По бульварчику. К памятнику Дюку де Ришелье и Потемкинской лестнице.

- А правда то, что про люк рассказывают? Мол, если встать на люк и взглянуть на памятник...

- Обыватель всегда грешил бредовыми фантазиями, - прокомментировал Арик, вздыхая. - В принципе, с люка действительно открывается забавный ракурс. И свиток в руке Дюка действительно расположен... неоднозначно. Но лично у меня никаких дурацких ассоциаций не возникает. Давай не будем об этом больше, ладно?

- Давай... - не стала возражать Тамара.

Они шли по бульвару среди гуляющих мамаш и их разномастных отпрысков, среди отдыхающих, ленивых и неторопливых, среди аборигенов, чаще всего деловитых и целеустремленных. У памятника, как всегда, наблюдалась беспорядочная толчея и стихийное людское коловращение: торговцы, фотографы, зеваки, карманники, влюбленные.

- Наверное, - негромко, словно размышляя, предположил Арик, - Одесса начинается отсюда. Хочешь услышать ее истинный голос9

- Хочу, конечно! - кивнула Тамара.

- Тогда встань лицом к морю, закрой глаза и прислушайся. К себе и к городу. А я тебе помогу.

Тамара послушно закрыла глаза, развернувшись к морю. И, видимо непроизвольно, полупогрузилась в сумрак.

- Стоп! - в воспоминания вклинился мрачный голос Завулона. Выглядел Завулон под стать голосу. - Вот и ответ, собственно.

- Н-да. - Лайк скорчил унылую гримасу. - Правдоподобно, не отнять.

Озхар потряс головой, отгоняя остатки заклинания памяти, и старательно подчистил ауру. Попутно он взглянул на Одессу - аура города действительно начала меняться, подобно питерской. Но в ней почти не было черных тонов. Преобладали синие, словно шлейф из мельчайших брызг, что восстали из моря и окутали набережную

- Это что же получается9 - Лайк прекратил гримасничать и принялся развивать мысль. - Что в Одессе нам тоже придется ждать сюрпризов с сектантами9

- А в Одессе есть сектанты? - поинтересовался Юрий, исподлобья взглянув на Лайка.

- Есть. Они везде есть. Но здешние мирные вроде. Так, Ар... э-э-э... Озхар?

- Все шесть зарегистрированных в Одессе Темных сект ни разу за время моего шефства над Дозором не нарушали никаких уложений Договора, - немного более официальным тоном, чем требовала того ночная беседа на прогулочном гидрофойле, уведомил Озхар. - Незарегистрированные периодически шалили, такое было. Но - по мелочам, по мелочам...

- Понятно, - вздохнул Юрий.

- Да ты на ауру взгляни, - лениво предложил Завулон - Одесса - не Питер. В отличие от Северной Пальмиры Южная не пестует в себе черноту. В Питере такая аура над головами висела, мама дорогая! Все время хотелось намылить веревку и повеситься, тут же, на крючке от люстры.

- Не знаю, я в Питер не езжу, - пожал плечами Юрий. - Хвала Тьме, без надобности. А что, правда, так все гибло выглядело?

- Я лишь слегка смягчил... - усмехнулся Завулон. - Ладно, поехали дальше. - Тамара, теперь к тебе вопрос. Первое: помнишь ли ты свою инициацию? И не случалось ли с тобой чего странного в районе Марсова поля? Могу снова помочь... если хочешь. Это не страшно, как ты убедилась только что.

- Не нужно помогать, - тихо сказала Тамара. - Мою мать изнасиловали на Марсовом поле, прямо рядом с Вечным огнем. Через девять месяцев родилась я.

- Ого! - Завулон моментально подобрался в шезлонге. - Даже так! Ну, вот и второй кирпичик в стену наших умозаключений... По-моему, картина становится все более и более однозначной.

- Ты прям какой-то будильник для городов, девочка, - недоверчиво покачал головой Юрий. - Причем я буду не я, если от твоего настроения в этот момент не определяется впоследствии общеэмоциональный настрой разбуженного города.

- Когда будили Питер, меня еще не было, - все так же тихо сказала Тамара.

- Ха! Наоборот! В случае с тобой и твоей матерью все сработало стократ сильнее... потому что Озхар совершенно прав: секс и инициация очень сильно связаны, как раз через эмоции.

- Елки-палки, - неожиданно пробасил Лайк и с размаху затушил окурок в пепельнице.

В тот же миг Завулон почувствовал нарастающую напряженность вероятностей. Нити, тянущиеся в будущее, задрожали, переплетаясь, завибрировали, отдаваясь в настоящем и прошлом.

- Что?

- Вчера я возил ее в сердце Киева. На Владимирскую гору, - сказал Лайк мрачно. - И пытался...

- Ты разбудил Киев? - перебил обо всем догадавшийся Юрий.

- Не знаю! - зло процедил Лайк. - Может, и нет. Но она была в сердце Киева, и я взывал к городу при этом.

- И в каком настроении она была? - Голос Юрия, и без того жесткий как жесть, стал окончательно нержавеющим.

- В сонном.

- Тамара! - обратился к девушке Завулон. - Что ты чувствовала там? В сердце Киева? Как тебе было - хорошо, плохо?

- Мне было очень хорошо, - не колеблясь, ответила Тамара. - Куда лучше, чем в Питере. Легко и свободно. Давно мне не было так легко и свободно, как на Владимирской горе.

- Уй-йо, - выдохнул впечатленный Юрий. - По-моему, дела покатились под откос, коллеги. Как только Светлые прознают - ждите протестов. Как только прознает Инквизиция - ждите санкций. Деваху, ручаюсь, посадят под замок, а в центрах потенциально готовых к пробуждению городов поставят охрану.

- Я не хочу под замок, - жалобно сказала Тамара.

- А от твоих желаний, девочка, - усмехнулся Завулон, - ничего более не зависит. По крайней мере до тех пор, пока доподлинно не прояснится механизм инициации городов и твоя роль в этом процессе. А уж судьба твоя будет напрямую зависеть от результатов.

- Артур... - дрогнувшим голосом спросила Тамара. - Ты ведь видишь далеко вперед! Скажи, что в моей судьбе? Хотя бы в общих чертах? Кем мне быть? Подопытным кроликом? Смертницей? Или...

Во взгляде ее читалось мало что, кроме надежды.

- Не знаю кем, - выдержав долгую паузу, холодно ответил Завулон. Скажу только одно: судьба у тебя есть.

Минут через сорок Тамару отправили спать, вот тут-то Озхару и стало по-настоящему интересно. Он впервые присутствовал на летучке такого уровня. Ранее Лайк решал насущные проблемы с Артуром-Завулоном и другими супе-рами без подрастающих в мастерстве молодых коллег.

Но теперь многое изменилось.

Сначала поговорили о предполагаемых действиях Светлых, но как-то вяло, без азарта. Потом переключились на Инквизицию.

- Думаю, - высказывался Юрий, - что и Пражское бюро, и Бернское осведомлены лучше, чем можно ожидать...

- Так это уже вроде как традиция, - заметил Лайк не очень весело.

- Во-во, - согласился Юрий. - За работами Плюмаржа и Дартье еще первый анклав следил внимательнейшим образом. И потом, Дартье в конце концов все-таки ушел в Инквизицию, а значит, даже неоглашенные наработки легли в их архив.

- А ты резолюцию Ганимекса Второго внимательно изучил? поинтересовался Завулон с самым невинным видом.

- Внимательно, - спокойно ответил Юрий. - Но меня допустили только к купированной версии.

- Меня тоже. - Завулон криво усмехнулся. - Пришлось читать между строк. Уже тогда, в шестидесятые, Инквизицией были официально признаны проснувшимися четыре мегаполиса: Токио, Лондон, Нью-Йорк и Лос-Анджелес. Правда, формулировка там была несколько иная, слово "проснувшиеся" не фигурировало.

- А что фигурировало? - насторожился Лайк.

- Нечто вроде "имеющие пока не изученную информационно-энергетическую структуру, вносящую заметные помехи в практическую манипуляцию магической энергией". Как один из классификационных признаков выступали как раз изменения в ауре. Да и параллель между людьми-Иными и городами-Иными тоже не проводилась. Я еще тогда подумал - скоро и Москве быть в этом списке.

- Ты хочешь сказать, - усомнился Юрий, - что Питер нас переплюнул?

- Не нас, а Москву. Да и остальные города тоже. И не переплюнул, а оказался гнуснее. Упомянутая четверка хоть и "проснулась", но еще не инициировалась в полном смысле. Другими словами, не склонилась ко Тьме или Свету. А Питер... сами ведь знаете, к чему он склонился.

- Ты хочешь сказать, что Тамара города, собственно, не инициирует? Что они остаются нейтральными, как дикие Иные? - попытался упорядочить высказанное Лайк.

- Да.

- И что города-Иные нужно еще и реморализовать?

- Что-то вроде. Я думаю, с матерью Тамары позабавился сильный Иной, причем явно одиночка и псих, вроде Фафнира или Брауншвейгского душителя. Может быть, сектант. А Питер слишком благодатная почва для разнообразной гнуси. Как результат имеем через тридцать лет банду Черных и их развеселые шабаши. И еще: на эмоции насильника и эмоции жертвы город явно среагировал бурно и охотно. Тамара - его дочь, а значит, отцовское свойство могло передаться и ей. Отсюда и способности "будильника". Но за пределами Питера она, в сущности, невинное дитя, оттого-то Южная Пальмира и не повторила пока судьбу Северной, Черной. И Киеву, полагаю, до определенной поры ничего не грозит.

- До поры, когда Киев по-настоящему инициируют? Ко Тьме или, тьфу-тьфу, Свету?

- Совершенно верно.

- Догадки, догадки, - пробормотал Лайк. - Сплошные догадки, достоверной информации ноль.

- В таком деле достоверная информация может найтись только у Инквизиции, - ничуть не смутился Завулон. Юрий задумчиво побарабанил пальцами по столу.

- А ведь Тамару, други, придется беречь и охранять, - сказал он и вздохнул. - Она становится слишком ценным объектом для изучения. Если Инквизиция придет к аналогичным выводам, ее отберут. А Инквизиция придет если только выводы имеют хоть что-либо общее с действительностью.

Взглянув на коллег, Лайк предположил:

- От Инквизиции ее охранять бессмысленно. Все равно заберет, если так решат в Праге. А что до Светлых... так и у них Инквизиция Тамару отберет. Не думаю, чтобы Светлые успели натворить с ее помощью много фатального.

- Ну почему же, - возразил Завулон. - Прогуляй Тамару по Красной площади у Лобного места, а потом инициируй Москву к Свету. Вполне себе цель для Гесе-ра и его когорты горе-экспериментаторов.

- Это займет годы, Артур, - не сдавался Лайк. - Лет двадцать тридцать минимум, судя по Питеру.

- И что с того9 Думаешь, Гесер за это время состарится и умрет?

Юрии сдержанно хмыкнул и похлопал Лайка по плечу:

- А хорошо было бы, правда?

- Ладно, что сделаем-то в итоге?

- А ничего, - неожиданно беспечно заявил Завулон. - Правда, Тамару придется забрать в Москву. Ко мне под крылышко.

Завулон повернулся в сторону Озхара и пристально взглянул ему в лицо

- Тебе нравится Москва, кадет9 Озхар неопределенно дернул плечом

- Можно подумать, это что-нибудь меняет

- Правильно, ничего не меняет. Смышленый кадет! Заодно и тебя обучим кое-чему.. задатки у тебя есть, причем неплохие Только не начинай немедленно гордиться, гордыня сгубила немало достойных магов

- Не стану я гордиться, - пообещал Озхар. - Я больше за Тамару беспокоюсь.

- Правильно делаешь, - снова похвалил Завулон - Беспокойство обостряет внимание. А внимание нам в ближайшие времена ой как понадобится Кстати, Завулон неожиданно резко изменил тему разговора, - на этом корыте удочки есть?

- Удочки? - слегка опешил Озхар - Есть, наверное. А что?

- А не махнуть ли нам на Кинбурн, на рыбалочку? Так, для профилактики... Заодно и Тамару уберем из Одессы - пусть Гесеровы эмиссары поломают головы, зачем мы это сделали. Дня на три

- Я не поеду, - предупредил Юрий - У меня билет на утренний рейс.

- Как хочешь...

- Так что, озадачить капитана? - спросил Озхар, собираясь вставать. Лайк предложил:

- Давайте утром двинем? Я Ефиму велел утром предстать. У меня даже мобильника нет.

- Утром так утром. - Завулон протяжно зевнул - Ладно, кто как, а я в койку. Как койки на кораблях называются?

- Не знаю. Когда я у Шведа на яхте спал - называли гробом, - поведал Озхар.

- Очень хорошо. Хотя больше подошло бы вампиру. - Завулон хохотнул. Ну и где тут ближайший фоб?

- Пойдемте, покажу. - Озхар наконец-то встал. Встали и остальные.

Над гидрофойлом колыхалось ночное небо.

- Рули к причалу, - велел Озхар капитану спустя несколько минут. - А завтра подберем кое-кого и на Кинбурны, на рыбалку.

- Сделаем! - бодро заверил капитан.

- Спокойной ночи...

- И вам...