Лис Улисс и свирель времени

Глава 5 Ночь Большого Раскола

В дверь кабинета робко постучались. Брат Нимрод нахмурился, знаком велел Веронике молчать и, подойдя к двери, спросил:

– Кто там?

– Сподвижники! – прозвучало в ответ, и Вероника узнала голос шимпанзе Еремии.

– Ибо сказано: «Вернитесь и узрите!», – добавил голос шакала Иннокентия.

– Не впускайте нас! – закончил страдающий перевертянкой шимпанзе Филипп.

Брат Нимрод открыл дверь.

– Я же велел не мешать нам! – недовольно сказал он, загораживая проход непрошеным визитерам.

– Мы не можем, – заявил Еремия. – Наши души тянутся к Сверхобезьяну! Мы должны видеть его, ощущать его присутствие!

Иннокентий горячо поддержал друга:

– Ибо сказано: «Вот Он!»

Брата Нимрода такой поворот дел не устраивал, однако просто взять и прогнать ретивых сверхобезьянцев он не решился – все-таки союзники. Поэтому барс пошел на хитрость. Он отвлек сподвижников тем, что занял их делом: отправил в соседний кабинет исследовать содержимое ранца Вероники – ведь в нем хранятся бесценные записи самого Сверхобезьяна, имеющие колоссальное религиозное значение! Вероника отнеслась к этой идее равнодушно – в данный момент ее беспокоили совсем другие вопросы, – зато сподвижники прониклись небывалым воодушевлением.

С величайшей бережностью они вытащили на стол все, что было в ранце. Учебники, в отличие от тетрадей, сверхобезьянцев не заинтересовали.

Наиболее бурный восторг вызвал дневник Вероники. Сами сверхобезьянцы никогда не учились в обычной школе и понятия не имели о том, что такое школьный дневник. Поэтому они интерпретировали находку по-своему.

– Личный дневник Сверхобезьяна, – благоговейно прошептал Еремия. – Его собственные записи. Смотрите, тут всякие науки и цифры!

– Ибо сказано: «География четыре», – согласился Иннокентий. – Почему-то все цифры от трех до пяти.

– Это священные числа Сверхобезьяна! – осенило Еремию. – Три означает трех сподвижников, то есть нас. Четыре означает трех сподвижников и их единственно верный путь. А пять – трех сподвижников, единственно верный путь и…

– И еще один единственно верный путь, – подсказал Иннокентий.

– Точно!

– Чепуха, – вставил Филипп.

– Я рад, что ты согласен, – ответил ему Еремия и вновь углубился в изучение дневника. – Науки повторяются. От страницы к странице – одни и те же. Это безусловное указание на то, что только эти дисциплины являются истинными. Все остальные ложные и подлежат искоренению.

– Ибо сказано: «Подобно гнилым корням», – поддержал его Иннокентий.

Неожиданно Еремия подпрыгнул в крайнем возбуждении.

– Смотрите, тут написано: «Не забыть тетрадь по математике!»

– И? – не понял Филипп, хотя внутренне уже был готов радоваться по любому поводу.

– Это же она! – воскликнул Еремия. – Недостающая заповедь Космического Первозверя!

Иннокентий ахнул.

– Ибо сказано: «И последнее: Не (тут уже сами что-нибудь нужное впишите)».

– Вот именно! Мы нашли ее! Последнюю заповедь! Она звучит: «Не забывай тетрадь по математике!». Космический Первозверь передал ее нам через Сверхобезьяна, как и было предсказано!

– Это реализм, – прошептал Филипп.

– И правда фантастика! – энергично закивал Еремия.

Их совещание было прервано стуком в дверь. В коридоре переминалась с лапы на лапу кучка сверхобезьянцев. Это были те, кому Еремия, Филипп и Иннокентий по большому секрету рассказали о приходе Сверхобезьяна, а также те, кому по еще большему секрету рассказали об этом те, кто услышал новость от Еремин, Филиппа и Иннокентия.

Теперь они хотели убедиться в приходе высшего существа собственными глазами, и даже возможный гнев брата Нимрода не мог их остановить.

– А есть ли у вас с собой тетради по математике? – строго вопросил Еремия.

– Нету, – растерянно развели лапами новоприбывшие.

Еремия, Филипп и Иннокентий многозначительно усмехнулись.

Брат Нимрод вовсе не стал гневаться. Напротив, он был доволен, так как все шло по плану. Барс велел Филиппу и Иннокентию собрать всех интересующихся в малой молитвенной зале, где им и будет явлен долгожданный Сверхобезьян. Еремин же предстояло сыграть в грядущем действе важную роль, так как брат Нимрод задумал явить сверхобезьянцам чудо.

– То есть мне надо будет притворяться? – нахмурился Еремия, когда барс ввел его в курс дела.

– Можно и так сказать. А что? Неужели ты сомневаешься, что Вероника способна совершить подобное чудо?

– Нет, конечно!

– Ну, значит, нет и никакого обмана, – сказал брат Нимрод, и Еремия был вынужден согласиться.

Чудо было необходимо, и брат Нимрод понимал это со всей очевидностью. А настоящее или подлинное – не так важно.

Сама Вероника к этому времени уже сильно жалела, что связалась со сверхобезьянцами. Она чувствовала, что все больше и больше вязнет в чем-то, что определенно походило на болото. Ах, мама, папа, где же вы! Увидит ли она их когда-нибудь? Вероника автоматически засунула руку в карман джинсов, где у нее обычно лежал мобильник, и с ужасом осознала, что аппарат остался в пальто. А пальто – у Улисса. Впрочем, мобильник в этом мире был совершенно бесполезен, и это немного утешило девочку.

Брат Нимрод проинструктировал Веронику по поводу предстоящей демонстрации ее сверхобезьянской сущности, и на душе у девочки заскребли кошки. Хотя в этом мире, наверно, так не говорят… Здесь, наверно, на душе скребут какие-нибудь насекомые. Впрочем, кто бы там ни скреб, общей картины это не меняло – ей придется дурачить сектантов, чтобы брат Нимрод помог ей вернуться домой. Кошмар.

Стараясь подавить в себе неприятные ощущения, девочка слушала указания брата Нимрода.

– Поменьше разговаривай. Лучше вообще молчи. Но если все же придется что-нибудь сказать, то говори так, чтобы тебя нельзя было понять однозначно. Так, чтобы каждый услышал в твоих словах то, что ему хочется услышать.

Вероника поежилась.

– Не волнуйся, все пройдет хорошо, – попытался успокоить ее барс. – Ребята ужасно давно ждут Сверхобезьяна и уже так устали от этого занятия, что сами все сделают для того, чтобы поверить, будто ты и есть он. Почаще употребляй слова «свет», «тьма», «силы зла», «защитники добра»… В любом контексте. Вместо «чтобы» говори «дабы», а вместо «потому что» – «ибо».

– Почему? – удивилась Вероника. – Это ведь то же самое.

– То же самое, – не спорил брат Нимрод. – Но звучит весомее. Ибо так следует изъясняться высшему существу, дабы тьма ушла из наших душ и воцарился свет.

– Дабы силы зла отступили перед защитниками добра? – уточнила Вероника.

– Именно, – усмехнулся брат Нимрод.

Слух о том, что Сверхобезьян явился и его можно узреть воочию, ураганом пронесся по замку графа Бабуина, ошарашивая всех, кто еще не заснул. В итоге в малую молитвенную залу набилось столько народу, что Филиппу с Иннокентием с трудом удавалось пробивать себе проход от дверей к алтарю.

– Сойдитесь, сойдитесь плотнее! – кричал Филипп, помахивая перед мордами сектантов толстой тетрадью, на обложке которой значилось «Тетрадь по математике брата Филиппа».

– Ибо сказано: «Дорогу, дорогу!» – восклицал Иннокентий, ударяя особо неповоротливых сверхобезьянцев тетрадью с надписью: «Тетрадь по математике брата Иннокентия».

В проеме двери появился брат Нимрод, а рядом с ним… Толпа ахнула и расступилась.

Сектанты завороженно глядели на Веронику. Конечно, они знали, они всегда знали, что Сверхобезьян должен быть не таким и явиться не так, но ведь вот же она – юная самка обезьяны без шерсти, и ничего против этого не скажешь. А они так долго ждали, они так устали ждать, а некоторые и вообще уже сомневались, что явление Сверхобезьяна произойдет на самом деле. Многим из них так хотелось поверить в Веронику, что до этой веры оставался всего шаг…

Брат Нимрод и Вероника прошествовали к алтарю. Барс поднял лапу и обратился к собранию:

– Братья и сестры! Перед вами Вероника. Она – Сверхобезьян. В глазах ваших читаю я смятение. В душах у вас хаос, но, как известно, именно из хаоса Космический Первозверь создал Вселенную…

Его речь была прервана гневным возгласом:

– Остановитесь, нечестивцы!

От входа к алтарю, вне себя от возмущения, решительно шагал Его Святейшество.

– Святотатство! Брат Нимрод, вы перешли все границы! Эта особа, – палец главы секты взметнулся в сторону Вероники, – не Сверхобезьян!

– Отчего же такая уверенность? – спокойно поинтересовался барс.

– Она самка! И не адепт веры!

Брат Нимрод пожал плечами:

– Сестра Лариса предвидела такую возможность.

– Сестра Лариса еретичка!

– Как знать, как знать…

Его Святейшество скрестил лапы на груди.

– Ах так? Тогда докажите, что эта девица – Сверхобезьян! Пускай она сотворит чудо!

По толпе прокатился согласный гул, а брат Нимрод еле заметно усмехнулся.

– Хорошо, Ваше Святейшество. Это справедливое требование. Сверхобезьян Вероника сотворит чудо исцеления. Брат Филипп, брат Иннокентий, приведите больного!

Шимпанзе и шакал вылетели из залы и сразу же вернулись, ведя под лапы Еремию. Последний закатывал глаза, хромал, трясся и кашлял. Могло показаться, что он болен всеми болезнями одновременно.

Сподвижники подтащили страдальца к алтарю, отпустили и отошли в сторону. Брат Нимрод сделал приглашающий жест Веронике, и девочка, с трудом уняв дрожь в коленках, приблизилась к Еремии, простерла к нему руки и лаконично воскликнула:

– Излечись!

Собрание затаило дыхание. Еремия пару раз кашлянул, потом смолк, выпрямил «хромую» лапу, изумленно поглядел на переставшие трястись передние лапы и тихо произнес:

– Я здоров… – И еще раз, уже громко: – Я здоров!

Сверхобезьянцы охнули. Кто-то воскликнул:

– Чудо! Чудо! Больной теперь здоров!

Его Святейшество рассерженно топнул лапой:

– Никакое это не чудо! Он только притворялся больным!

– Чудо! Чудо! – вскричал тот же голос. – Притворявшийся больным теперь притворяется здоровым!

Сектанты заволновались, в разных концах залы вспыхнули споры. Одни поверили в то, что Вероника – Сверхобезьян, другие – нет. И тогда брат Нимрод решил, что его сегодняшний план вступил в завершающую фазу.

– Тихо! Тихо, я сказал! – что есть силы рявкнул он. – Слушайте все!

Голоса спорщиков смолкли.

– Раз не все готовы принять Веронику как Сверхобезьяна, так тому и быть! Те, кто узрел свет истины, да последуют за нами! А слепцы пускай не верят и далее, блуждая в темноте! И да войдет эта ночь в историю как Ночь Большого Раскола! Потому что сейчас, в эту самую секунду, я учреждаю новый орден – орден верониканцев! С нами Истина!

Брат Нимрод не ошибся – впоследствии эта ночь действительно вошла в историю как Ночь Большого Раскола.

Марио ползал на коленях по мостовой и сосредоточенно ее изучал, выискивая следы, которые могли бы пролить свет на исчезновение Вероники.

– Ага! – воскликнул он. – Здесь проехала машина!

– Это проезжая часть, – откликнулся стоящий рядом со шпионом Лис Улисс. – Здесь постоянно проезжают машины.

Коала поморщился и поднялся на задние лапы.

– Может, соседи что-нибудь видели? – без особого энтузиазма предположил он. – Пойдем поспрашиваем.

– Давай ты сам, – ответил Улисс. – А я пока поищу что-нибудь про этих загадочных Карла и Магду.

Марио кивнул и направился к ближайшему соседнему дому, чьи темные безжизненные окна нагоняли на шпиона тоску. А Улисс вернулся к себе и вытащил из внутреннего кармана пальто тонкую книжицу в кожаном черном переплете. Он раскрыл ее, пробежал глазами по странице, фыркнул, пробормотал: «А чего я, собственно, ожидал?» – и вернул книжицу на место. После чего сел за компьютер и ввел в строку поиска «Карл, Магда», указав, что искать надо оба слова. Поисковая система выдала несколько сотен результатов. Это было ожидаемо. Улисс вздохнул и обреченно принялся пролистывать страницу за страницей.

Через четверть часа он пришел к выводу, что бездарно тратит время и что следует сузить поиск, добавив еще какие-нибудь критерии. Улисс задумался, какие именно, и автоматически переключил поиск на картинки. Первая же фотография привела его в изумление. Со снимка, на фоне раскопок древнего города, во всю пасть улыбался енот-археолог Бенджамин Крот, извечный соперник Улисса и его друзей в поисках сокровищ саблезубых тигров!

Но какое отношение имеет профессор к Карлу и Магде?!

Улисс перешел к тексту, на который вела фотография. Это была статья трехлетней давности о раскопках Клыкополиса, столицы мифических сфинксов, в которой рассказывалось, что останков легендарных животных археологам пока обнаружить не удалось, но они не теряют надежды. Руководил раскопками лично Бенджамин Крот. Знаменитый археолог, в частности, поведал журналистам, что его экспедиции удалось обнаружить множество именных предметов, косвенно указывающих на то, что сфинксы могли существовать в действительности.

– Вот, например, перед вами кинжал с дарственной надписью, – говорил Крот. – Сейчас я вам ее переведу… «Величественному Карлу, зверю с сердцем льва и хваткой орла, брату прекрасной Магды, чьи глаза скрывает вечная ночь». Видите? Сердце льва и хватка орла! Два зверя в одном! Как и положено сфинксу!

– Но это больше смахивает на обычную метафору… – возражал журналист, – которая означает, что Карл был храбрым и ловким зверем, вот и все.

На что Крот в свою очередь замечал:

– Именно к такому выводу, возможно, пришли бы филологи. Но разве филологи раскапывают древние города? Нет, это делаем мы, археологи. И я, как руководитель экспедиции и ученый с мировым именем, решительно заявляю, что сердцу льва место в теле льва, а хватке орла – в когтях орла! То есть в теле и когтях сфинкса!

– А другого варианта нет? – интересовался журналист.

– Почему же нет? Есть. Это может быть метафора.

Больше в статье имена таинственных Карла и Магды не упоминались.

Улисс, воодушевленный обнаруженной зацепкой, добавил в строку поиска к «Карлу» и «Магде» слова «сфинксы» и «Клыкополис» и получил на редкость любопытный результат. Оказывается, в Градбурге существует тайная молодежная организация Сфинксы Преисподней, члены которой не только убеждены, что сфинксы существовали, но и считают себя их духовными наследниками!

«Священные книги не упоминают сфинксов в числе животных, исторгнутых из тела Космического Первозверя, – прочитал Улисс. – И в этом они совершенно правы, так как сфинксы действительно не были частью бога. Однако при падении на Землю и при ударе о твердь планеты некоторые животные смешались друг с другом. Так и получились сфинксы. Сомневаться в этом просто глупо.

Ввиду их особой природы сфинксы обладали исключительными способностями, позволявшими им проникать в тайны мироздания. Эти способности передались и нам, духовным наследникам сфинксов, сочетающим в себе силу и жизненную энергию не одного зверя, но двух! Мы звери с сердцем льва и хваткой орла!»

Далее Улисс узнал совсем поразительную вещь. Как выяснилось, именно древний Клыкополис является для Сфинксов Преисподней главным местом паломничества, а найденный там Бенджамином Кротом кинжал – самой важной священной реликвией. Члены организации часто берут себе новые имена, полные, по их мнению, высокого мистического смысла. И самые популярные имена у них те, что связаны с Клыкополисским кинжалом. То есть Карл, Магда и Бенджамин!

В крайнем возбуждении Улисс попытался отыскать координаты этой удивительной организации, однако его ждало разочарование: Сфинксы Преисподней чужих к себе не подпускали, тщательно скрывали свое членство в организации и ее координаты не афишировали.

Но лис не унывал. Все равно у него теперь есть ниточка, да еще какая!

Дверь распахнулась, и в дом вошел угрюмый Марио.

– Улисс, тебе чрезвычайно повезло с соседями. Они все слепые и глухие. Никто ничего не видел и не слышал. А некоторые при виде меня, такого мирного и приветливого меня, чуть не вызвали полицию.

– Ничего удивительного, – ответил Улисс. – Сам подумай, врывается к ним посреди ночи какой-то подозрительный коала, задает странные вопросы…

– Надо было тебе пойти со мной. Тебя-то они знают. Может, сходим?

Но Улисс покачал головой и лукаво усмехнулся:

– Нет, Марио. Сейчас мы с тобой нанесем визит нашему старому другу Бенджамину Кроту.

Шпион от удивления вытаращил на лиса глаза.

– Он-то нам зачем?

– Поехали, поехали! По дороге объясню!

Но их ждало разочарование. Бенджамина Крота, снимавшего квартиру на последнем этаже пятиэтажки недалеко от городского Археологического музея, дома не оказалось.

– Может, уехал? – предположил Марио. – Он ведь нездешний…

– Может быть… – задумчиво ответил Улисс.

Ну вот, сначала пропадает саблезубый старец Ефрат, теперь археолог… Странно все это. Однако в то, что Крот покинул Градбург, не очень верилось.

– Марио, давай-ка заглянем в музей, – предложил Улисс.

– Так ведь он закрыт, – заметил коала.

– Заглянем в закрытый музей.

– Улисс, я понимаю, что Крот имеет прямое отношение к музею. Но ведь сейчас ночь!

– Ну и что? Разве по ночам музеи перестают быть музеями? Марио, давай просто сделаем это. Скорее всего, мы там никого не обнаружим, но ведь нам уже не привыкать, верно?

Шпион пожал плечами. В музей так в музей. Всяко лучше, чем сидеть без дела…

На заднем дворе музея перед ступеньками, ведущими в здание, стоял одинокий автофургон, принадлежащий шоферу-философу суслику Георгию. Свет висящего над крыльцом фонаря падал на фургон и немного – на лежащие чуть поодаль, возле забора, большие деревянные бочки. Две из них в данный момент были обитаемы: в одной расположился Бенджамин Крот, а в другой – суслик Георгий.

– Подумать только, я ей так верил! – ныл Крот. – Я был убежден, что она на самом деле тайный агент! А она оказалась обычной школьницей, да еще и сообщницей Улисса!

– Профессор, мы же договорились… – мягко вставил Георгий, но не был услышан.

– Я любил ее всей душой! Всем сердцем! А она играла мной!

– Профессор…

– Забавлялась, как игрушкой!

– Профессор!

Археолог осекся.

– Ой, я, кажется, опять говорил о Берте.

– Да, немножко, – подтвердил Георгий.

– Я не специально!

– Так у нас ничего не выйдет, – заметил суслик. – Может, оставим эту затею? Мне кажется, что вы не очень стремитесь стать философом.

– Нет-нет, я хочу! Пожалуйста, научите меня! Мне так нравится эта ваша позиция про то, что все фигня.

– Не все фигня, – строго возразил Георгий. – Мы сами – вовсе не фигня. А вот все остальное фигня и не имеет никакого значения. Потому что мир – это проекция нашего сознания, вне коего никакого мира не существует.

Последняя фраза озадачила енота.

– Если так… То почему она меня не любит?!

– Неужели не понятно? Потому что вы не хотите, чтобы она вас любила.

– Как это? – опешил Крот.

– А разве нет? Неужели вы хотите, чтобы вашей подругой стала школьница, обманщица, жестокая мошенница?

– Э-э… Вот когда вы так говорите, то я и правда не очень этого хочу. Но ведь я считал ее тайным агентом!

– И что? Разве она тайный агент?

– Нет…

– А кто же она на самом деле?

– Школьница. Обманщица. Жестокая мошенница. – Крот нахмурился. – Что-то она мне уже не так нравится, как раньше. Хм… Фигня какая-то получается.

Георгий довольно улыбнулся.

– Вот видите, я же говорил. Фигня.

– Да-да, теперь я понимаю! – возбужденно прошептал енот. – Все фигня! Так, значит, я смогу стать философом?

– Посмотрим… Пока что за вас все я делаю. Вот как мы поступим. С утра мы с вами пустимся странствовать по свету и познавать себя и мир – что, по сути, одно и то же. Это лучшая школа для начинающего философа, сторонника теории избирательного пофигизма. Этот термин я только что придумал, между прочим. Нравится?

– Очень! И куда мы поедем?

– Никуда не поедем. Мы пойдем пешком.

– Ой…

– Да. И без денег.

– Но…

– Без еды.

– Ох…

– Только так. Иначе ничего не выйдет.

– А если нам понадобится еда? Или деньги?

– Дадут.

– Кто?

– Понятия не имею. Кого придумаем, те и дадут. Ведь мир – он… что?

– Мм… Круглый?

– Нет. Он – проекция нашего сознания. Хотя пока что, – суслик кинул на собеседника сочувственный взгляд, – только моего.

– Но… Скажите, Георгий…

– Зовите меня учитель.

– Хорошо. А вы зовите меня профессор.

– Я и так зову вас профессор.

– Тогда тоже зовите меня учитель.

Георгий окинул Крота долгим взглядом. Археолог поежился.

– Хорошо, продолжайте звать меня профессор.

– Спасибо, – кивнул Георгий.

– Так вот, учитель… Зачем нам скитаться? Может, останемся в бочках? Вы же говорили, что бочки – это лучшая школа для философа.

– Верно, но в этой школе вы прогуливаете слишком много уроков. Так что теперь я вас направляю в школу для особо трудных философов. Не расстраивайтесь, профессор, вам понравится. Только представьте – скитания, без денег, без еды, стертые в кровь лапы…

– И правда, – содрогнувшись, выдавил из себя Крот. – Звучит соблазнительно.

– Профессор, вас же никто не заставляет. Можете отказаться и вернуться домой, чтобы продолжить жить в сплошном негативе и умереть от отчаяния.

– Нет-нет! Я хочу стать таким же спокойным, как вы, так что я согласен на все!

– Вот это я одобряю. А умереть от отчаяния – нет. Это не самая умная смерть. Профессор, вы слышали философскую притчу про Смерть?

– Нет.

– Слушайте.

«Давным-давно, в очень мрачные времена жила на свете семья сусликов, муж и жена. Были они звери тихие, скромные и добрые. Поэтому другие звери их всячески обижали. И вот как-то родилась у сусликов дочь.

– Тяжело ей придется, – вздохнула мама. – Будут обижать ее, как обижают нас.

– Нет! – возразил отец. – Мы дадим ей такое имя, что все станут ее бояться и не посмеют обидеть! Мы назовем ее Смерть!

Отец оказался прав. Все вокруг боялись Смерти и не трогали ее.

Смерть росла без друзей, поскольку ни в одну компанию ее не принимали.

– Можно с вами поиграть? – спрашивала она других детей.

– Нельзя! – отвечали ей. – Ты Смерть! Мы тебя боимся!

Смерть плакала и уходила. А дети за ее спиной шептались:

– Как же она сама не понимает таких простых вещей? Какая глупая Смерть!

Прошли годы, и Смерть превратилась в прекрасную девушку. Но никто из парней не хотел с ней встречаться. Как-то не очень приятно заигрывать со Смертью.

Но однажды пришел в деревню парень-суслик из чужих краев, и первым зверем, которого он увидел, была Смерть. Но он еще не знал, что ее так зовут, поэтому она ему очень приглянулась.

– Здравствуй, красавица, – улыбнулся парень-суслик. – Ты почему такая грустная?

– Потому что меня все боятся, – ответила Смерть и заплакала.

– Это не так. Я тебя не боюсь. Выйдешь за меня замуж?

– Конечно выйду! – обрадовалась девушка.

– Ура! – воскликнул парень-суслик. – Тогда давай знакомиться. Меня зовут Парень-Суслик. А тебя?

Смерть испугалась, что если Парень-Суслик узнает, как ее зовут, то убежит в леса. Поэтому она солгала:

– Меня зовут Девушка.

– Какое красивое имя! Побежали жениться, Девушка!

– Побежали! Только давай побежим далеко, ладно? Туда, где нас никто не знает.

– Почему? – удивился Парень-Суслик.

– Так у нас принято, – слукавила Смерть.

Парень-Суслик не стал спорить – ему нравилось соглашаться с Девушкой. И они побежали жениться в далекую-далекую деревню, где их никто не знал.

Там они зашли в храм и попросили священника их поженить. Священник кивнул и спросил:

– Согласна ли ты, Девушка, взять в мужья Парня-Суслика и жить с ним в мире и согласии, пока смерть не разлучит вас?

– Согласна!

– А ты, Парень-Суслик, согласен взять в жены Девушку и жить с ней в мире и согласии, пока смерть не разлучит вас?

– Согласен.

Так они стали мужем и женой. И жили вечно, потому что Смерть их так и не разлучила. Ведь она любила Парня-Суслика.

Они и сейчас живут».

Георгий закончил свой рассказ. Крот задумчиво молчал. А потом спросил:

– В чем смысл этой притчи?

– Разве не ясно? – удивился Георгий.

– Нет-нет, конечно, ясно! Но в чем он?

– В том, что Парень-Суслик может умереть в любой день.

– Почему? – напрягся Крот. – Смерть его разлюбит и разлучит их?

– Да нет… Просто он уже старенький. Все-таки несколько веков живет.

Археолог выпучил глаза и, не сдержавшись, воскликнул:

– Что за фигня?!

– О! – довольно ответил Георгий.

В этот момент тишину нарушил звук шагов, и из-за угла музея появились две фигуры. Они вышли на свет, и Крот с Георгием узнали в них Лиса Улисса и Марио.

Археолог недовольно поморщился.

– Учитель, зачем вы притащили сюда эти две проекции вашего сознания?

– Это не я, – ответил суслик. – Иногда проекции позволяют себе вольности. Даже не иногда, а довольно часто. Почти всегда.

Лис Улисс узнал фургон Георгия и, внимательно прислушиваясь, огляделся по сторонам.

– Георгий, господин Крот, вы здесь? Отзовитесь, пожалуйста!

– Мы тут, в бочках! – выкрикнул суслик.

Крот чуть не задохнулся от возмущения.

– Что вы делаете?! Зачем отвечаете ему?!

– Как зачем? – искренне удивился Георгий. – Они наши друзья. С Марио мы вместе сидели.

– Никакие они нам не друзья! Они враги!

Шофер укоризненно покачал головой.

– Профессор, это огромный шаг назад. У настоящего философа не может быть врагов, потому что вражда – это фигня.

Тут к ним подошли Улисс и Марио.

– Почему вы в бочках? – поинтересовался коала. – В Градбурге квартирный кризис?

– Нет, мы философствуем, – ответил Георгий.

– А… Тогда понятно, – неискренне произнес Марио.

– Многие древние философы жили в бочках, – объяснил ему Улисс. – Таким образом они снимали с себя бремя цивилизации и, не отвлекаясь на мирскую суету, добивались потрясающих результатов.

– Я даже догадываюсь каких, – хмыкнул шпион. – Искривленный позвоночник, испорченное зрение и атрофированные мышцы. Потрясающие результаты!

Улисс не был согласен с его мнением, однако разговор о философии решил отложить до более подходящего момента. Сейчас важно другое.

– Господин Крот, у нас к вам всего один вопрос.

– Я счастлив, – буркнул енот. – После того как вы лишили меня сокровищ саблезубых и подослали мошенницу Берту, вы решили добить меня вопросом. Ладно, я теперь философ, так что не злюсь на вас… Хотя лапы так и чешутся вас задушить. Лапы еще не прониклись философией избирательного пофигизма.