Лишенное формы

Глава 13

Меня разбудил хруст. Перекатившись на другой бок, я выглянул в кухню, через окно которой уже вливалась серая предрассветная мгла. Стинкворт сидел на краю стойки, свесив ноги. Рядом с ним лежал почти пустой пакет печенья. Я откинулся на подушку и потер глаза.

— И где тебя носило?

— Был занят. — В следующее мгновение его голос прозвучал уже ближе. — Около часа назад получил полудохлого светляка.

Я снова открыл глаза. Стинкворт порхал в футе от моей головы.

— Знаешь, мне есть что сказать, но не хочу начинать утро с крика.

Он пожал плечами.

— Ну так не кричи. Шевелись, вставай. Солнце всходит.

Я спустил ноги с кровати. Стинкворт сбросил тунику, и она спикировала на кофейный столик. Расправив крылья и раскинув руки, он подлетел к окну. Я поднялся и быстро сложил постель. Солнце прорезало линию горизонта, и мы вместе начали приветственный ритуал. Флит летал надо мной, выполняя сложные фигуры и время от времени касаясь моей кожи кончиком крыла. Вскоре мы уже двигались в едином ритме, вбирая солнечную энергию и отражая ее друг на друга. Приятный резонанс соединил наши тела, углубляя амплитуду движений. Чувственность без сексуальности. Вместе с расслабленностью пришли новые ощущения. Тело сделалось гибким и текучим, более восприимчивым к мелодии ритуала и пластичным, а крылья у Стинкворта вспыхнули белым сиянием. Растворившись в кружащем свете, я остановился, и в тот же миг поднявшееся полностью солнце вспыхнуло в моих глазах, наполняя все мое естество ощущением восторга.

Мы еще долго молчали. Чувствуя себя одновременно выжатым и полным сил, я отправился в ванну, а когда вышел, Стинкворт уже сидел на кофейном столике.

— Что это было?

Он потянулся.

— Теперь ты знаешь, почему флиты предпочитают приветствовать солнце вместе.

— Невероятно! Мне уже давно не было так хорошо. Даже голова не болит. — Голова действительно не болела. Затемнение постоянно напоминало о себе ноющей болью, степенью которой я и измерял свое самочувствие.

— Флиты это умеют. Мы можем управлять потоками чужой сущности. Когда клан флитов собирается вместе, мы способны генерировать огромную силу. Дананн Сидхе тоже это умеют, но у них ведь даже двое никогда не сговорятся. А вы, друиды, не летаете.

Говоря это, он сгибал и разгибал пальцы и разминал левую руку. Отчетливый белый шрам на предплечье ясно показывал извилистый путь ножа.

— Как твоя рука?

Стинкворт пошевелил пальцами.

— По утрам немного немеет, и прежней силы в ней я уже не чувствую. А вот правую Бриаллен сделала сильнее. Я воспринимаю это как знак того, что левая навсегда останется слабой.

— Тебе не стоило драться с ним в одиночку.

Стинкворт отлетел к окну, опустился на подоконник и выглянул на улицу.

— Не хочу об этом говорить. А что с твоим глазом?

— Так, ерунда. Досталось немного. Где ты был?

— Искал этого ползучего сарфа.

— И что?

— Ничего. Я предупредил всех наших, но его никто не чувствует. Где бы он ни спрятался, защита у него сильная. Что нового у тебя?

— Выкрал файлы из базы данных Гильдии.

Стинкворт посмотрел на меня довольно равнодушно.

— И все?

— Это полный провал, Джо. Я запрещал себе делать что-либо подобное, потому что такой шаг — это жест отчаяния. Это означает, что я уже никогда не обрету былых возможностей. Я украл, потому что иных средств решения проблемы у меня больше нет.

Он по-прежнему смотрел в окно, за которым не было ничего, кроме серых доков.

— И вот ты украл файлы. И что тут такого?

— Что такого? Я опустился на самое дно. Я ни на что больше не способен.

Стинкворт задумчиво постучал себя по подбородку.

— Чушь.

— Только не жалей меня, Джо. И не делай вид, что ничего не случилось. Будь я прежним, давно бы поймал того ублюдка. Заглянул бы в магический кристалл и все понял. Проследил бы его путь от места первого убийства. Да и в последний раз взял бы мерзавца голыми руками. Будь я прежним, Танси осталась бы жива.

Джо сел на подоконник и сложил руки на груди.

— Коннор, я прожил слишком долгую жизнь, чтобы играть в эту игру. Ты сам знаешь, что это бессмысленно. Каждый пользуется тем, что имеет. Будь не так, все флиты сделались бы фейри.

Я невольно улыбнулся. Поговорку эту вспоминали разве что старушки. Подразумевалось, конечно, что все, особенно флиты, мечтают быть фейри. Ни от одного флита ничего подобного мне слышать не доводилось. Взглянув на Стинкворта, я успел заметить на его губах кривую ухмылку. Среди людей можно найти таких, кто хотел бы стать кем-то еще, но никто из сородичей Джо не завидовал фейри.

— Мне от этого не легче.

Стинкворт вспорхнул с подоконника.

— Все, Коннор. Мне пора.

— Думаю, я знаю, какой кровавый ритуал он использует. — Джо замер и оглянулся через плечо. Я устроился поудобнее. — Дело в том, что мне повезло найти одно очень сильное заклинание. Для приведения заклинания в действие требуется кровь. Кровь козы. Полагаю, кровь фейри дает больший эффект.

— Коннор, прекрати!

— Заклинание временное, но действительно способствует усилению сущности заклинателя. Что не совсем понятно, так это замена рекомендуемого камня, кровавика, на селенит. Последний больше используется в лунных ритуалах, которые, как нам теперь известно, тоже играют здесь некоторую роль. Думаю, селенит просто сильнее кровавика.

— Коннор…

Я не собирался умолкать.

— Главная проблема — временная природа заклятия. Осмелюсь предположить, что он умирает и пытается спастись через ритуал крови. Все остальные дети-ска умерли. Он понимает, что не может постоянно убивать фейри. Вероятно, ему удалось отыскать способ сохранения украденной сущности. Но согласно тем данным, что у меня есть, для запуска заклинания требуется огромная сила. Будь она у него, не пришлось бы и убивать. Вероятнее всего это как-то связано с селенитом. А ты что думаешь?

— Думаю, ты совсем рехнулся. С кровавыми ритуалами не шутят. И эксперименты с ними до добра не доведут. А у меня слишком много других дел, чтобы еще и за тобой присматривать.

— Расскажи, что ты знаешь о них.

— Поверь, Коннор, ты не в том состоянии, чтобы связываться с такими опасными обрядами. Если что-то пойдет не так, шишками не отделаешься. Спроси леди Бриаллен. Она знает.

— Я уже спрашивал. Она отказала.

Стинкворт развел руками.

— Вот видишь. Если уж она отказала, то я тем более слова не скажу. Успокойся, Коннор. Отступись. Держись подальше от этого дела. Пусть им занимается Гильдия.

— Послушай, Джо. Я не собираюсь сам исполнять ритуал. Я лишь хочу понять, что он собой представляет.

— Хочешь понять, подходи к вопросу разумно. Мы оба в ту ночь уловили его запах. Помоги мне отыскать след.

Я показал на распухший нос.

— Не могу. Ничего не чувствую.

Он посмотрел на меня задумчиво.

— Ладно. Я сам его отыщу. Отдыхай. — С этими словами Стинкворт исчез.

— Отлично, — пробормотал я, откидываясь на спинку кресла и глядя в потолок. — Просто замечательно. — Озабоченность Джо понять нетрудно. Существует множество заклинаний, овладеть которыми можно и без каких-то особенных способностей. Даже человек может активировать чары при наличии соответствующего инструментария. Четыре элемента Воздуха, Воды, Огня и Земли способны вызвать сущность из естественного окружения. При соответствующей подготовке срабатывает даже самое простое заклинание. Сила слов может изменить природный ток сущности по воле новичка. Проблемы возникают, когда кто-то замахивается на нечто, превосходящее его силы или при отсутствии способностей. Одно дело — потушить на расстоянии свечу, если вам так уж это нужно. Совсем другое — удержать под контролем случайно вызванный пожар.

Независимо от характера ритуала, чар или заклинания, кровь всегда исполняет роль горючего. Одна из первых заповедей для вступившего на путь друида гласит: не играй с кровью. Наказание за нарушение запрета следует самое строгое. Карают даже за мельчайшие прегрешения и даже самых талантливых учеников. Я так и не прошел обряд инициации для работы с кровью, хотя у меня за спиной двадцать лет занятий. Теперь, учитывая мой нынешний прогресс, надеяться на это уже не стоит.

Описание кровавого ритуала я отыскал накануне вечером в одной старинной поэме, вероятно, случайно попавшей в сборник фольклора Восточной Европы. Составитель то ли счел описание вымышленным, то ли вообще его пропустил. Так или иначе, некоторое представление о том, чего можно ожидать от такого обряда, я получил. Там, где неоязычник, возможно лишь усмехнется, настоящий знаток магии обнаружит между строк сокровенный смысл Истины.

И все же подлинным откровением той ночи стали для меня файлы Макдуина. В списке опрошенных по поводу кражи селенита прошлой осенью промелькнуло имя «Деалле С». Буквой «С» с точкой в Гильдии обозначали обычно Сидхе, а Деалле звалась та самая жительница Бостона, с которой неоднократно и безуспешно пытался связаться Мердок. Шансы на то, что в Бостоне проживали две женщины с одинаковым именем и совпадением по первой букве фамилии были достаточны велики, но то, что они обе оказались связаны с двумя разными расследованиями Гильдии, проходящими под контролем лично Макдуина, представлялись маловероятным. Известий из Германии по поводу Гетина, ребенка от союза эльфа и фейри, не было, но Деалле и ее сын Коркан выглядели в нынешних обстоятельствах перспективной парой.

Я неспешно оделся. Являться к женщине слишком рано не хотелось — а вдруг разозлится, но и поздний визит мог закончиться ничем — вдруг ее снова не будет. Мердок пытался застать Деалле в разное время дня, даже до ухода на работу, но ему не повезло. Я уже решил, что если не застану хозяйку сейчас, то просто сяду на крыльце и буду ждать.

Деалле жила в южной части города, но совсем рядом с Вейрдом, что существенно сказывалось на ценах. Пройдя по А-стрит, я свернул на Вторую улицу. Уже с первого взгляда становилось ясно, что улица страдает расщеплением личности: здания здесь отличались большим архитектурным разнообразием, как будто район так и не смог определиться, каким хочет быть и как желает выглядеть. Деревянные строения соседствовали с приземистыми складами, а между ними кое-где вклинились двух- и трехэтажные городские особняки. Большинство выглядели заброшенными, но не потому что в них никто не жил, а по причине осторожности обитателей, людей отчаянно старавшихся обеспечить безопасность, но не имевших для этого достаточных средств. Район считался более спокойным, чем Вейрд, но никак не мог сравниться в этом отношении с прочими, куда более тихими кварталами южного Бостона. Здесь не радовали глаз белоснежные петунии вдоль дорожек, а у дверей шуршали прибитые ветром обрывки газет.

Дом, в котором проживала Деалле Сидхе, оказался трехэтажным деревянным особнячком с небольшой верандой и эркером, обозначавшим гостиную. Верхние окна скрывались за ставнями. Когда-то дом был белым, но давно посерел, а краска на стенах облезла. За оградой из металлической сетки виднелся крохотный дворик.

Калитка, когда я взялся за нее, царапнула бетонный тротуар. Возле ступенек валялась визитная карточка. Я подобрал ее. Карточку оставил Мердок. Вторая лежала неподалеку, в траве, чуть в стороне от дорожки. Третью ветер отнес к забору. Неудивительно, что хозяйка так и не позвонила. Да и живет ли она здесь? Я решил попробовать дверь, а если ничего не получится, то хотя бы положить карточку в более надежное место.

Дом хранил молчание. Судя по всему, там никого не было. В присланных Мердоком материалах ничего не говорилось о том, где и кем работает Деалле и работает ли вообще. Поверить в то, что четыре визита двух следователей не дали ни малейшего результата, было трудно. Я снова вышел на А-стрит и свернул за угол. В сточной канаве мелькнуло что-то белое. Я сделал еще несколько шагов, остановился и огляделся. Улица выглядела такой же, как всегда, но меня посетило какое-то странное ощущение дезориентации. Пройдя следующий квартал, я снова остановился, повернулся и решительно зашагал назад, к тому месту, где мелькнуло что-то белое. Это была еще одна визитная карточка. Я подобрал ее, прошелся взглядом по Второй улице и улыбнулся.

Возвратившись к дому Деалле Сидхе, я остановился у калитки и попытался вдохнуть через нос, но ничего не почувствовал — воздух почти не проходил. Я бросил взгляд на визитную карточку Мердока и поднялся по ступенькам. Снова ничего. Ни звука. В доме никого. Ни души. Я побрел назад и, лишь у следующего квартала обнаружил, что все еще держу в руке карточку.

Третья попытка. На этот раз я присмотрелся повнимательнее. Все как у всех. Ничего необычного. Некоторые иные оставляют для посвященных нацарапанные на дверной ручке огамические знаки, которые легко пропустит посторонний, или связку травы над притолокой. Однажды мне даже удалось разглядеть на лужайке шуточное предупреждение «Берегитесь троллей!», образованное особым образом подстриженной травой. Здесь же ничего подобного не было. Я уже собирался уходить, когда заметил идущую вдоль края плетеного коврика тонкую, словно вырезанную в камне линию. Вот оно что. Деалле не желала принимать посетителей и зарядила камень на крыльце отворотным заклинанием. Паранойя? Или осторожность?

Так или иначе, но поступила женщина мудро. Вместо того, чтобы просто отгонять непрошеных гостей, камень отвечал на естественный вопрос, которым задавался каждый, кто подходил к крыльцу — есть ли кто-нибудь дома? Для всех, кто не был предупрежден хозяйкой, ответ звучал одинаково — никого нет. Все тихо и спокойно. Никто не колотил в дверь. Посетитель просто поворачивался и уходил. Теперь, зная, как действует вард, я мог изменить намерение и уже не спрашивать, есть кто дома или нет? Оставалось только справиться с желанием уйти.

Я сделал глубокий вдох и шагнул к двери, но стоило ступить на коврик, как сила заклятия пробудила во мне паническую тягу бежать отсюда. Стиснув зубы, я ухватился за ручку. В мозгу снова и снова билась одна и та же мысль — в доме никого нет. Я сжал пальцы и попытался блокировать эту мысль, повторяя про себя, что Деалле здесь, за дверью. Пот выступил на лбу. Изнутри поднималась тошнота. Рука, которую я поднял, чтобы постучать, дрожала от напряжения. Чужая воля гнала меня от дома. И все же я постучал. Звук получился удивительно громкий. Никто не отозвался. Сосредоточив все внимание на кулаке, я постучал еще. И еще. Теперь меня уже не интересовало, есть ли кто дома или нет. Все мое внимание занимал кулак, поднимающийся и опускающийся на дверь.

И она открылась. Напряжение вдруг схлынуло, и я едва не упал. За матовым стеклом проступила невысокая фигура. Я убрал руку с ручки и попытался размять онемевшие пальцы. Костяшки на них покраснели, но по крайней мере не кровоточили.

— Деалле Сидхе? — проговорил я, с трудом двигая губами.

— Да. — Голос у нее был мягкий, с музыкальной ноткой.

— Меня зовут Коннор Грей. Я работал на Гильдию, а сейчас помогаю полиции в одном расследовании. Вы можете уделить мне несколько минут?

Ее лицо расплывалось. Не говоря ни слова, женщина открыла дверь пошире и отступила, приглашая меня войти. Перешагнув порог, я оказался в полутемном холле. Деалле закрыла за мной дверь и указала налево. Невысокого роста, с длинными темными волосами, она была в простеньком белом платье. Морщины на лице — что необычно для фейри — выдавали немалый возраст. Крылья за спиной едва заметно мерцали.

— Я принесу что-нибудь освежающее, — сказала Деалле.

— Вовсе не обязательно. Не утруждайте себя.

Она покачала головой.

— Нет-нет, я принесу. И извините за дверь.

Перед камином стояли полукругом четыре больших кресла. В комнате вообще царил дух викторианской эпохи, примириться с которым помогала безупречная чистота. На столиках и полках теснились фигурки животных, перемежавшиеся старинными часами, подсвечниками и прекрасными шкатулками из металла и дерева. На боковом окне натужно стонал кондиционер, так что обстановка — если не допускать резких движений и быстрых перемещений — вполне уютная. Я опустился в одно из кресел. В голове у основания черепа ощущалась неясная вибрация — очевидно, в доме у Деалле работало не одно заклинание.

Хозяйка вернулась через пару минут с подносом, на котором стояли шесть хрустальных стаканчиков, поставила его на столик и чинно уселась напротив меня.

— Добро пожаловать в мой дом. — Она наклонилась и взяла стаканчик с водой.

Я взял такой же и невольно улыбнулся — Деалле встречала меня по всем правилам старомодного этикета. В Бостоне этот обычай приберегали для особых случаев. После конвергенции он стал восприниматься как признак класса.

— Спасибо. Очень приятно и чудесно освежает, — сказал я, возвращая пустой стаканчик на поднос. Она поставила свой и взяла следующий, с медом. Я последовал ее примеру.

— Надеюсь, вам не составило особенного труда найти мой дом, — заметила Деалле, делая маленький глоток.

— Нет, не составило. — Воспользовавшись паузой, я обвел взглядом комнату и невольно задержался на портрете, стоявшем на каминной полке. На нем был изображен мужчина со странно угловатым лицом, миндалевидными глазами и совершенно лысой головой. Черты лица давали основание предполагать, что он высок, плотен и силен. А еще он очень напоминал незнакомца с полицейского портрета, составленного по описанию Шая. Жаль, но состояние моего несчастного носа не позволяло ощутить его сущность. — Прекрасная комната. Вы должно быть проводите здесь много времени.

— Вы правы. На улице сейчас небезопасно. — Она убрала стаканчик с медом и взяла третий, с виски. — Slainte.

— Ваше здоровье. — Я пригубил виски. Хм, «Джеймсон». Боги любят ирландцев.

— Чем могу вам помочь? — осведомилась наконец Деалле.

— Я бы хотел спросить вас о вашем сыне.

Она опустила глаза.

— Он чем-то провинился?

По крайней мере не надо спрашивать, жив ли он еще.

— Ваш сын дома?

Деалле покачала головой.

— Нет, в школе. Хотя это не совсем школа. Скорее специальное заведение.

— Он болен?

Наши взгляды встретились. Смотреть в глаза старикам занятие не самое приятное. С возрастом в них появляется жутковатая неподвижность и непередаваемое терпение. В глубине ее глаз ощущалась еще и настороженность.

— Теперь это называют по-другому, «умственное отставание». Прогресс очевиден. Лет двадцать назад его бы окрестили дебилом.

— А отец мальчика? Он здесь?

Деалле отвела взгляд.

— Его отец… немец. Я давно не имею от него никаких вестей.

— Мне бы не хотелось ставить вас в неловкое положение, но отец вашего сына… эльф?

Она кивнула.

— Я была счастлива, когда узнала, что забеременела. Прежде у меня не было детей. Я знала о рисках, связанных с рождением ребенка от эльфа и фейри, но не боялась рисковать. Потом, уже после рождения Коркана, его отец ушел от нас.

— Ваш сын давно в больнице?

— Он не в больнице. С ним занимаются по дневной программе. Пять дней в неделю мой сын посещает Институт ребенка. Он вполне функционален, но нуждается в надзоре. Там его обучают базовым навыкам, и там он играет с другими детьми.

— С детьми? Но ведь ему уже пятьдесят лет, не так ли?

Деалле холодно улыбнулась.

— Что для меня пятьдесят лет? Одно мгновенье. Коркан — ребенок. У него ум ребенка.

— Он ходит куда-нибудь один?

— Только в школу и домой.

— А в остальное время? Вы уверены, что он никуда не выходит по ночам, когда вы засыпаете?

Ответ последовал не сразу, и пауза показалось мне вечностью.

— Нет. — Она кивнула в сторону двери. — Здесь хорошая защита. — Я не стал напоминать, что сам прошел через ее защиту, и что сделать то же самое смог бы любой, у кого есть некоторые способности.

— Его поведение изменилось в последнее время?

— Зачем вы пришли, Коннор Грей?

Ее прямой вопрос застал меня врасплох. Разговор в мои планы не входил. Я рассчитывал проникнуть в дом, обнаружить след сущности и позвонить Мердоку. Не имея веских доказательств, я не мог сказать женщине, что ее сын — маньяк-убийца.

— Я провожу небольшое расследование, касающееся потомства смешанных пар. Возможно, это как-то связано с одним моим делом. Понимание их поведения помогло бы предупредить нежелательные проявления в будущем.

Деалле подалась вперед.

— Что вы имеете в виду под нежелательными проявлениями?

— Меня интересует прежде всего агрессия. В частности, агрессия по отношению к иным.

— Мой сын никому не сделал ничего плохого. — Мне не понравился ее жесткий тон. Похоже, мамаша-медведица уже приготовилась защищать свою территорию.

— Я и не сказал, что он причинил кому-то зло. Но раз уж вы сами затронули эту тему, позвольте спросить: что вы знаете о способностях Коркана?

Деалле пожала плечами.

— Мне говорят, что у него сильная сущность, но сам он этого не понимает. Когда сердится или расстроен чем-то, может немного перевернуть мебель. В Институте над этим работают. Коркан никого пальцем не тронул.

— Можно посмотреть его комнату?

Вопрос удивил ее, так что она отреагировала не сразу.

— Да. А что?

Я пожал плечами.

— Ничего. Просто хочу посмотреть, в какой обстановке он проводит время.

Деалле поднялась и провела меня в холл. Комната Коркана была первой спальней слева. Большую часть пространства занимала большая кровать, застеленная ярко-красным покрывалом с гоночными машинами. У стены стоял деревянный стул с высокой прямой спинкой, под окном — низенький комод. На стенах — желтые и белые кельтские спирали. В центре каждой стены, под потолком — голубые пентаграммы. Судя по слоям краски — голубой перекрывал белый и желтый, — они появились позже.

— Чьи пентаграммы?

— Они помогают сосредоточиться, когда он расстроен. Коркан не понимает, что это имеет отношение к способностям. Мы учим его управлять агрессией, канализировать ее в спокойствие. Поначалу выходило не очень хорошо, но опекун все добавлял и добавлял пентаграммы, и теперь они везде, куда бы Коркан ни повернулся. Кажется, помогает.

Я кивнул, подошел к комоду и дотронулся до ручки.

— Вы позволите?

Она раздраженно нахмурилась, но кивнула. Один за другим я открыл все ящики. В верхнем, под бельем, лежало несколько вполне невинных игрушек. В среднем — ничего, кроме аккуратно сложенных рубашек и брюк. Я постарался оставить их в таком же порядке.

Задвинув нижний ящик, я без разрешения открыл встроенный шкаф. На полках — снова одежда, внизу — обувь, наверху — свитера. Все в полном порядке. Деалле определенно присматривала за сыном. Никаких сердец в бутылке. Впрочем, на это я и не рассчитывал.

— В доме есть другие места, где ваш сын может держать какие-то вещи?

Она покачала головой.

— В гостиную я его не пускаю. Обычно он играет здесь, смотрит телевизор или гуляет во дворе.

— Можно посмотреть двор?

Мы снова вышли в холл, прошли в кухню и остановились перед задней дверью. Я выглянул во двор. Это была крохотная асфальтированная площадка с баскетбольным щитом, двумя мячами в углу и прикованным цепью к забору велосипедом. Ничего необычного. Никакого навеса, где можно что-то спрятать. В голове зашумело сильнее. Наверно, что-то под ковриком у задней двери.

Я оглядел кухню. И тоже ничего особенного. Все то же, что и лет пятьдесят назад. Белые деревянные шкафчики с металлическими ящичками. Чашки, блюдца, тарелки. Все аккуратно, все чисто. Рядом с дверью в холл еще одна.

— У вас есть подвал?

— Он туда не спускается. Боится темноты.

Мы стояли под негреющим белым светом флуоресцентной лампы. Не сходилось. Ничего не сходилось. Коркан никак не вписывался в профиль серийного убийцы. Но ведь имя Деалле Сидхе появилось в файлах Макдуина не просто так?

— Деалле, почему Гильдия связывалась с вами прошлой осенью?

Она с любопытством посмотрела на меня.

— Они со мной не связывались. Это я связывалась с ними. — Женщина опустилась на кухонный стул. — Думала, смогут помочь.

Теперь уже пришла моя очередь удивляться.

— Помочь чем?

Она обхватила себя руками и вздохнула.

— Однажды Корки не пришел домой после школы. Я подождала немного, а когда начало темнеть, отправилась на поиски. Его нигде не было. Я позвонила в полицию и в Гильдию. Ни те, ни другие ничем не помогли. Да это и не важно. Корки появился на следующий день. Испуганный, растерянный… Оказывается, он свернул где-то не туда, куда надо, и заблудился.

— Его поведение как-то изменилось после этого?

— Разумеется. Некоторое время он боялся ходить один.

— Когда именно это случилось?

— В прошлом сентябре. Число не помню. В последнюю неделю месяца.

Я кивнул. Селенит пропал незадолго до этого. Примерно в то же время объявился странный клиент Бельгора. Кое-что начало складываться.

— Вы хорошо знаете камни, не правда ли? А вам приходилось работать с селенитом?

Она с прищуром посмотрела на меня.

— Это очень старый камень. Меня не влечет сила Луны. Эта скрытная, разделяющая сила.

Спорить с ней я не мог. Лунные ритуалы исполняют обычно женщины. Сам я никогда особых успехов в лунной магии не добивался. Мне по духу Солнце и дневной свет.

— Сила есть Сила. Использовать ее можно по-разному, но это зависит уже от воли того, кто ею владеет. Вы знаете это не хуже меня.

Деалле невесело улыбнулась.

— Я немного старше вас, Коннор Грей. И я жила еще в Истинной стране. Поверьте мне, Луна — не друг. Свет дня обнажает все.

Я задумался. Истинная страна… Так называли утраченную родину эльфы, но не фейри. Неудивительно, что и в супруги эта женщина выбрала эльфа. Может быть, она вообще симпатизирует эльфам и даже считает, что именно они должны править миром.

— Не потускнеет ее свет, свет Истинной страны, о, забери меня туда, на родину верни, — продекламировал я строчки из песни, которую распевали германские эльфы во время Второй мировой войны.

Есть. Деалле вскинула брови.

— Вот уж не думала, что молодежь еще помнит эту песню.

Я пожал плечами.

— Интересовался историей.

Она презрительно фыркнула.

— Да, это история. Я была счастлива в не самое радостное время, но каков мир теперь? Откровенно говоря, ошибок было сделано немало. И любовь осталась там. Некоторые из моих старых знакомых до сих пор воюют за Фейри. У меня же времени только на Корки и хватает.

— Извините, что разбередил память. — Я не знал, что сказать. Она говорила голосом человека, потерявшего все, лишившегося идеалов.

— Вы родились здесь. Вы ничего не знаете, — со вздохом сказала Деалле и, поднявшись со стула, вышла из кухни. Я неуверенно последовал за ней. Она стояла в холле перед открытой дверью. Задерживаться я не мог.

— Я сама буду судьей своих воспоминаний.

— Конечно. — Я поклонился. — Спасибо вам, Деалле. Вы мне очень помогли.

Она окликнула меня, когда я уже спускался по ступенькам.

— Мой сын — хороший мальчик. Запомните это.

Я ничего не сказал, но улыбнулся и кивнул. Она закрыла дверь. В затылок как будто дохнуло холодным ветром.

Сунув руки в карманы, я медленно брел по улице. Я пришел сюда в надежде найти убийцу да еще получить возможность уколоть Макдуина, просмотревшего важную деталь в собственных файлах, а нашел умственно отсталого, не способного даже отыскать дорогу домой.

Коркан Сидхе исчез на одну ночь примерно в то же время, когда были украдены селенитовые камни. Учитывая, что официально его исчезновением Гильдия не занималась, запись Макдуина фактически подтверждала существование некоей связи между этими двумя событиями. Непонятно только, почему тогда в файлах появилось имя Деалле. И почему все-таки Макдуин не предпринял никаких действий?

При том, что Деалле вроде бы ничего не скрывала, разговор с ней оставил неприятный осадок. Фейри и эльфы — гремучая смесь, и Деалле, похоже, до сих пор не рассталась с былыми политическими симпатиями. И она знает, как обращаться с камнями.

Какой-то старик неуверенно двинулся ко мне, когда я остановился на тротуаре. Макдуин во время войны тоже симпатизировал эльфам. Возможно, они с Деалле познакомились еще тогда. А если он знал ее, то скорее всего знал и ее сына. Стинкворт как-то сказал, что у него нет крови на руках. А если Макдуин — или кто-то еще — контролирует Коркана? Нет, такой контроль потребовал бы огромной силы, а Макдуин вовсе не казался мне особенно могущественным. Тем не менее полностью исключать эту возможность я не мог, принимая во внимание состояние сына Деалле Сидхе.

Мотив, вот чего мне не хватало. Если Макдуин связан с убийствами, что он рассчитывает достичь? Я вдруг похолодел. Тиарнах Руадан, отец последней жертвы, герой войны, участник последнего наступления на Берлин. Люди давно урегулировали свои разногласия, а вот отношения между эльфами и фейри начали улучшаться лишь в последнее время, перед встречей в Таре. Уж не стремится ли Макдуин к запоздалой мести?

Не будь идея подрыва мирного процесса столь ужасна, я бы посмеялся над собой. Но если на свете найдется достаточное число параноиков, готовых поверить во что-то, то им не потребуется много времени, чтобы устроить собственный заговор. И если Макдуин пришел к выводу, что работа в системе ничего не меняет, то, может быть, ему уже нечего терять.