Листы каменной книги

ГЛАВА 14

На следующий день после проводов девушек селение казалось вымершим: никто не шел за водой, которую приходилось таскать издалека, никто не тащил на спине валежника. Дети и подростки с утра разбрелись в поисках ягод, а взрослые все еще спали. В это жаркое, безветренное утро крепким сном были охвачены не только люди; даже собаки, непривычно сытые объедками трехдневного пиршества, спали в тени землянок.

Тихо было и в жилище старого Кру. Сам хозяин и его внук безмятежно похрапывали на мягких шкурах. Бэй молча сидел рядом с женой. С тех пор как он вернулся с рыбной ловли у острова, он много раз пытался убедить Смеющуюся идти с ними.

— Как уйду? — повторяла она. — Как оставлю старика?

Бэй напрасно надеялся, что, когда придет время расставания, она передумает. Они долго сидели, опустив голову и не глядя друг на друга. Наконец Бэй медленно поднялся, погладил по курчавым волосам спящего мальчугана, в знак прощания осторожно прикоснулся к седой голове Кру и еще раз, теперь уже последний, взглянул на Смеющуюся. Она поняла молчаливый вопрос и также молча указала на спящих.

Последняя надежда Бэя не оправдалась. Он повернулся, порывисто вышел из землянки и направился в жилище старого мастера.

Кибу, большой любитель «веселого напитка», крепко спал. Спал и Льок. Тронув брата за плечо, Бэй разбудил его. У Льока тоже все было готово: в кожаном заплечном мешке лежали два полюбившихся ему отбойника и запас вяленого мяса на время пути. Юноша не решился взглянуть на спящего старика. Ему было жаль навсегда оставить и его и эту землянку, и в то же время было радостно — он возвращался к своим!

Бэй решил, что разумнее всего сначала идти по мелкой воде, вдоль самого берега озера, чтобы собаки в случае погони за ними не учуяли их следа.

Вышли к Онежскому озеру. Льоку захотелось в последний раз взглянуть на рисунки, выбитые им на скале. Когда он вернулся назад, то увидел, что Бэй, приставив ладонь ко лбу, всматривается в ту сторону, куда утром ушли лодки с невестами.

В глубокой дали озера виднелись какие-то черные точки. Сперва они казались неподвижными, чуть заметными, потом, понемногу увеличиваясь, превратились в пятнышки.

— Уже возвращаются? — удивился Льок. — Но ведь их ждут только завтра.

— Это не они, — отрывисто проговорил Бэй. — Это чужие лодки!

— Может враги? — тревожно сказал Льок.

— Да, это враги, — отозвался Бэй. — Вот мы с тобой и не убежали. Люди сделали нас своими сыновьями. Как покинуть их в беде? Пойди разбуди Главного охотника. Я подожду здесь.

Младший брат бросился к селению, а старший спрятался в кустарнике, чтобы следить за лодками.

Трудно было добудиться Главного охотника, но как только тот услышал слово «враги», сон мигом слетел с него. Быстро поднял он все селение на ноги.

Старики торопливо повели женщин и детей с ценным скарбом в убежище, надежно запрятанное среди топких болот, а охотники, вооруженные копьями, топорами и луками, направились к озеру. Они подоспели вовремя.

Пришельцы уже вытащили на прибрежную гальку две длинные лодки с высоко вздыбленным носом, украшенным рогатым черепом дикого быка. Разминая ноги, чужаки бродили по берегу. Все они были рослые, с длинными, светлыми волосами, одеты в одинаковые короткие куртки из кожи моржа, подпоясаны широкими поясами. На боку у каждого висела непонятная для охотников длинная и узкая полоса, ослепительно блестевшая на солнце.

Из одной лодки светловолосые с громким смехом выволокли на прибрежную гальку связанную женщину. Ей развязали ноги и пинками заставили встать. Ее нарядная одежда была разодрана, а лицо было окровавлено и покрыто синяками. Это была Шух!

Ропот гнева поднялся в прибрежных кустах, где скрывались сородичи, но Главный охотник криком чайки заставил их умолкнуть. Затаив дыхание, охотники продолжали наблюдать за пришельцами.

Люди стойбища поняли, что враги напали или на селение соседей или на лодки, увозившие невест, и почему-то пощадили одну Шух.

Один из светловолосых, держа конец ремня, связывавшего руки девушки, стал подталкивать ее вперед ударами в спину.

Девушка повернула измученное лицо в ту сторону, где в густом лесу было укрыто стойбище, потом пошла по тропинке, уводящей прочь от селения. Светловолосые взяли в правую руку блестящие, как солнце, палки и гуськом, один в затылок другому, пошли следом за ней. Четыре раза согнул каждый охотник пальцы своих рук, пока пересчитал всех пришельцев. Почти столько же было и охотников.

Неразумно выскочить сейчас на открытый берег. Лучше заманить врагов в лес, а там, скрываясь за кустарникам и стволами деревьев, напасть на них. Быть может, Шух заведет своих мучителей в завал с наставленными капканами?..

Охотники не ошиблись. Шух не пропустила поворота тропы и повела за собой незваных чужеземцев.

Как обманчиво было спокойствие леса! По узкой тропе бесшумно, волчьей поступью шли рослые воины, которых, пошатываясь, вела измученная девушка. Рядом, укрываясь за деревьями, невидимые для врагов, пробирались ее сородичи. Одни крались позади пришельцев и по сторонам тропинки, другие торопились добраться до завалов, чтобы там встретить светловолосых лицом к лицу.

Шух остановилась у последнего крутого поворота тропы, где громоздились наваленные друг на друга толстые стволы, между которыми были насторожены капканы. Девушка не хотела погибнуть, как зверь в ловушке, да и что пользы! Она только выдаст этим хитрость сородичей. Шух упала на землю и, хотя град жестоких ударов обрушился на нее, она не поднималась.

Кру с названными сыновьями бросился на помощь к дочери, и два желтоволосых упали, пораженные топором Кру и копьем Бэя. Остальные пришельцы стали защищаться, размахивая блестящими полосами.

Это было страшное оружие — с одного удара оно перерубало, как щепку, самое крепкое дерево! В руках Бэя вместо копья оказалась срезанная наискось палка. Но люди стойбища все ближе подступали к незваным пришельцам. Укрываясь за деревьями, они кололи длинными копьями и теснили их за поворот тропы в глубь леса. Желтоволосым ничего не оставалось, как пятиться к тупику, где их поджидали настороженные ловушки.

Раздался крик — один из врагов попал в тиски капкана. Второй в испуге отпрыгнул в сторону и тоже закричал — другой капкан сдавил ему грудь. А из-за стволов в светловолосых полетели короткие дротики.

Зажатые в тесном проходе между высокими завалами, пришельцы с трудом отбивались от хозяев леса. Проход был узок, и, сгрудившись, пришельцы мешали друг другу. Тогда седой широкоплечий бородач что-то крикнул им, и светловолосые бросились бежать, стараясь пробиться к озеру.

Кру, подняв Шух на руки, хотел отнести ее в сторону, но в этот миг бородач, расчищавший путь своим воинам, рассек голову старика и смертельно ранил девушку в грудь. Подоспевший Бэй ударил седого обломком древка в висок с такой силой, что тот замертво повалился на землю рядом с Кру и Шух.

Бэй выхватил из его руки блестящую полосу, размахнулся и ударил по шее бежавшего вслед за бородачом воина. Голова врага скатилась к ногам Бэя. Такого чуда он еще не видал. В испуге молодой охотник отпрянул в сторону. Это спасло его от меча другого пришельца.

Как ни извилиста была длинная тропа, но бегущие не сходили с нее, боясь заблудиться в незнакомом лесу. Еще много людей стойбища и незваных гостей рассталось с жизнью, пока пришельцы добрались до берега. Они столкнули одну ладью на воду и прыгнули в нее. Четыре десятка чужеземцев сошло на берег, а сейчас они не насчитывали и десятка.

Напрасно сзывали своих светловолосые, отирая руками кровь, лившуюся из глубоких царапин от кремневых наконечников. Никто больше не выбежал на берег. Три десятка незваных гостей, убитые или оглушенные, остались лежать на тропе в лесу.

Но сыновья Лося тоже потеряли немало людей. Блестящие палки пришельцев губили каждого, к кому прикасались.

Главный охотник не велел охотникам выходить из-за прибрежных деревьев, чтобы не показать, как мало их осталось. Четверо желтоволосых сели на весла, и ладья медленно тронулась.

Еще легко можно было догнать их ладью на быстрой осиновой лодке.

— Нельзя упускать врагов, они наведут на нас новых! — кричал сородичам разгоряченный схваткой Бэй. — Наши копья длиннее их блестящих палок…

— Их палки секут наши копья, — угрюмо возразил Главный охотник стойбища, глядя на обрубок своего древка. — Мы и так потеряли много наших братьев…

— Трусишь, старик! — обозлился Бэй. — У нас на родине люди храбрее, они не упустили бы врага.

Охотники нахмурились. Не отрывая глаз, Бэй смотрел, как медленно удаляется тяжелая ладья.

— Мы можем догнать их! — размахивая мечом, опять закричал он. — Кто не побоится идти со мной?

— Брось оружие врагов! — приказал Главный. — Оно принесет несчастье…

— Им я рассек четверых, — гневно ответил Бэй, — им я убью и других!

Он бросился к прибрежным кустам, где была спрятана лодка. Но Главный охотник преградил ему путь.

— Кто смеет пойти против старшего в стойбище?! — крикнул он.

— Я смею! — ответил Бэй. — Недобитые враги приведут своих сородичей, тогда все мы погибнем! — И, обернувшись к брату, он крикнул на языке родного селения: — Беги за мной!

Вдвоем братья принесли и опустили в воду длинную, но совсем легкую лодку.

— Кто еще не боится врагов?! — позвал Бэй.

Трое охотников присоединились к братьям.

Пять против десяти — на каждого приходилось по два врага! К счастью, храбрые сыновья Лося владели могучей силой, о которой даже не подозревали. В руках у Бэя был бронзовый меч. Точно такие же мечи были у тех, кто спасался сейчас бегством. Но как охотнику нельзя на промысле пролить кровь другого охотника, так нельзя было и пришельцам ударить своим мечом о меч, который достался Бэю. Светловолосые были между собой побратимы, и потому мечи их тоже считались побратимами. Проклятие падет на святотатца, меч которого зазвенит о меч содружинника!

Легкая лодка быстро догоняла тяжелую ладью. Бэй понял, что биться борт о борт им нельзя — ударом толстого, длинного весла пришельцы могут опрокинуть их лодку.

— Я перескочу в ладью и буду драться блестящей палкой, — сказал он сородичам, — а вы колите врагов в спину копьями.

Как только нос осиновой лодки подошел под корму вражеской ладьи, молодой охотник перепрыгнул в нее.

Бэй так никогда и не понял, почему светловолосые не подняли на него блестящие палки, а старались голыми руками отнять доставшееся ему оружие.

Бэй отчаянно отбивался, и один за другим под его ударами трое пришельцев повалились на дно лодки. А копья друзей Бэя жалили врагов в спину. Еще один желтоволосый упал, бессильно перевесившись через борт. Пришельцы стали отбиваться от копий, а Бэй тем временем уложил еще двоих.

С берега была хорошо видна схватка смельчаков с врагами. Две лодки заскользили по воде на помощь сородичам. Но свершилось почти чудо — меч и четыре копья одолели десять мечей! На долю подоспевших осталось немного добить двух раненых и перевезти тела врагов на берег!

Сыновья Лося стали подсчитывать потери. Они были велики. Оружие желтоволосых наносило раны, которые нельзя было залечить. На тропе, где недавно кипела битва, лежали изрубленные тела сородичей. Двадцать храбрых охотников никогда уже не возьмут в руки копья.

Зато и врагов уложили немало. Четыре десятка убитых или оглушенных желтоволосых сволокли на лесную полянку. Враг даже мертвый опасен. Охотники верили, что человек после смерти продолжает делать то, что делал при жизни. Надо было обезвредить мертвых врагов, переломать им руки и ноги, выколоть глаза и, искалечив тела, упрятать понадежнее, чтобы они не могли мстить победителям.

Неподалеку от этой поляны ярко зеленело болотце. Люди стойбища хорошо знали, как обманчива его нарядная зелень. Совсем недавно на это место забежал лось. Он попал в капкан и, волоча его за собой, пытался уйти от людей. Охотники видели, как трясина поглотила зверя. Пусть она поглотит и тех, кто покинул свою землянку, чтобы грабить и убивать мирных людей!

Мертвым связали перебитые руки и ноги и на шестах, как носят убитых зверей, отнесли к болоту. Чтобы подойти к трясине, на зыбкие берега положили шесты, на которых притащили врагов, а сверху навалили еловые ветки. Осторожно ступая, охотники попарно подносили тяжелую ношу и, раскачав, бросали в болото.

Когда последний враг исчез в трясине, к болоту подошел колдун.

— Пусть ваши души, — крикнул он, — никогда не отходят от тел!

Охотники трижды повторили его возглас и пошли обратно к берегу озера.

Тем временем на поляне женщины, вернувшиеся из своего убежища, палками разворошили окровавленный мох, натаскали сухого валежника и зажгли его. Огонь оберегает людей от всего страшного и опасного, а кровь врага была так же опасна, как живой враг.

Охотники верили, что опасность таилась и в оружии убитых пришельцев. Главный велел утопить оставшуюся лодку и блестящие полосы. В лодке пробили дно и оттолкнули ее от берега. Опасливо берясь за рукоятку, забрасывали оружие подальше в озеро. При каждом всплеске воды люди стойбища издавали радостный крик, и никто из них не догадался, что острые мечи светловолосых служили бы им так же верно, как служили пришельцам.

Но Бэй побелел до синевы губ, когда Главный охотник, хмурясь, протянул руку к его мечу.

— Нет! — крикнул он, прижимая к груди меч. — Я убил этим оружием много врагов. Теперь оно мое, и я его не отдам.

— Почему ты, безродный, — впервые Главный назвал так приемыша, смеешь не подчиняться решению старших? Или наши обычаи ты не хочешь считать своими?

Бэй не знал, что ответить Главному охотнику, и молча прижимал к груди полюбившееся ему оружие.

— Ты назвал его безродным, а он мой брат. Значит, и я безродный. Но позволь мне ответить тебе, — выступил на помощь брату Льок.

— Пусть скажет, — проговорил подошедший Кибу. — Напрасно ты, Главный, унизил тех, кто предупредил нас о нападении и спас от гибели.

Одобрительный гул пробежал по толпе охотников.

— Пусть Мон-Кибу скажет!.. Пусть скажет… — послышалось отовсюду.

Льок заговорил:

— Ваш обычай — наш обычай. Разве брат не свершил сегодня великих дел храбрости? Ты, Главный, велишь эту палку, которой Бэй убил столько врагов, бросить в воду. Неужели ты хочешь, чтобы она, как рыба, отправилась по воде к себе домой? Ты хочешь, чтобы она привела сюда новых врагов?

Теперь побледнел Главный. Охотники громко зароптали, поверив, что брошенные в воду мечи вернутся к себе на родину.

— Палку, что досталась Бэю, надо закопать в песке на берегу озера. Так говорят мои духи, — забывшись, торжественно проговорил Льок, как когда-то в родном стойбище у Священной скалы.

— Твои духи? Разве ты беседуешь с духами? — удивленно и встревоженно спросил колдун. — Ведь духи объявляют свою волю только через колдунов.

Льок еле нашелся, что ответить.

— Когда я не знаю, что делать, кто-то говорит мне в ухо, — сказал он. — Вот и сейчас я слышу этот голос: «Блестящую палку надо закопать там, где стоит твой брат».

Главный охотник вопросительно взглянул на колдуна селения.

— А что говорят твои духи?

— Они подтверждают то, что сказал Мон-Кибу, — поспешно ответил колдун.

Льок подошел к Бэю и, шепнув на родном языке: «Не будь глупым», взял из его рук меч, выкопал им неглубокую ямку между корнями сосны, положил туда оружие и закопал его ладонями. Это было надежное место. В любую темную ночь Бэй сумеет найти эту сосну.