Литературная Газета 6283 ( № 28 2010)

Белая правда Бунина

Портфель "ЛГ"

Белая правда Бунина

ШТУДИИ

Заметки о бунинской публицистике

Игорь ИЛЬИНСКИЙ, доктор философских наук, профессор, действительный член Академии российской словесности

Иван Алексеевич Бунин с полным основанием живёт в сознании миллионов (в моём тоже) как великий прозаик и поэт, волшебник слова.

И мало кто знает Бунина как публициста: его публицистика была в СССР под запретом. Лишь в 1990 году вышли «Окаянные дни», основанные на дневниковых записях Бунина 1918–1920 годов. Однако десятки бунинских статей и речей, опубликованных в эмигрантских газетах и журналах 1920–1953 годов, оставались неизвестными российскому читателю. Прежде всего потому, что Бунин завещал не переиздавать свою публицистику после его смерти.

Нашлись люди, нарушившие этот завет. Так появилась книга «Великий дурман», напечатанная в России в 1997 году. В 2000 году Издательство мировой литературы выпустило книгу «И.А. Бунин. Публицистика. 1918–1953 годов».

Бунин-публицист – нечто иное, чем Бунин-художник; бунинская публицистика – что-то совершенно особое, стоящее в стороне от его собственно художественного творчества, хотя исходит из того же ума, той же души и в этом смысле художественное и публицистическое вроде бы должны представлять органическое целое. Но не представляют. Вот об этом «ином» и «особом» в бунинском творчестве я и хочу порассуждать в ограниченном пространстве газетной статьи.

Публицистика Бунина, несомненно, художественная. Из лихорадочного, страстного потока слов, срывающихся с языка без раздумий, без всякой подготовки, с ходу, из криков ужаса, охватившего Бунина при виде того, что происходило в ходе Октябрьской революции 1917 года, что творили, как он говорил, эти «полудикари», эти «хамы», эта «чернь» в годы Гражданской войны; из бури бунинских эмоций, едва успевавших облечься то в блестящие импровизации, то в схваченные на лету выразительные зарисовки уличных картин и персонажей, а то в неточные и «страшные слова», неумеренные выражения, поспешные оценки, шаржи и карикатуры мужиков, красноармейцев, большевиков и их вождей, перед глазами встаёт фигура буквально погибающего от возмущения и бешенства человека – фигура живописная и трагическая, фигура, переживающая катаклизмы российской истории с таким страданием, с каким можно переживать только свою собственную и невыносимую физическую боль; фигура воистину героического типа, одержимо утверждающая свою правду и готовая ради неё идти своим путём до конца, хоть на дыбу, хоть на крест.

Скажу, однако, и другое: читать «Окаянные дни», «Великий дурман», одну за другой бунинские статьи, до самых краёв налитые яростной злобой, испепеляющей ненавистью и барской брезгливостью ко всему, что происходило в годы революции, Гражданской войны и в Советском Союзе, мне было тяжело, порой невыносимо: обо всём «старом» – с нежностью и любовью, обо всём «новом» – карикатурно, издевательски. В своих взглядах на происходившее Бунин чрезвычайно пристрастен и тенденциозен, чего он сам не отрицал. Страсть затмевает человеку разум. И никакого намёка на светлое ни в настоящем, ни в будущем. Все акценты в бунинской публицистике сделаны исключительно на негативном, грехах и тёмных сторонах революции, новой власти и революционной «толпы». Бунин в упор не хотел видеть хоть что-нибудь положительное во всём, что происходило вокруг, яро и скопом ненавидел миллионы советских людей, по его понятию, «большевиков», которые между тем сотворили «советское чудо» – превратили Россию лапотную в Россию индустриальную и электрическую, победили фашизм в Великой Отечественной войне, первыми в мире начали освоение космоса – боже, да разве надо перечислять всё великое, что сотворили «большевики»?..

Отринувшись от текста бунинских записей, я не единожды спрашивал себя: «Почему же не бросишь читать?» И отвечал: «Бунин говорит ту правду, которой ты не знал, но хочешь знать. Отчего ж «противно»?.. У Бунина своя правда, не во всём, но во многом не совпадающая с твоей правдой. Да, бунинская правда не вся Правда, это правда знатных и богатых – «белая» правда, которую Бунин преподносит как истину в последней инстанции, с диким напором и ожесточением. И всё-таки – это правда.

Две горькие правды эти делят Россию на две далеко неравные части и обречены сосуществовать в человеческом сознании, и не дай бог сорваться с крючка той или иной! Вот тогда – снова революция, по поводу которой так страстно и горестно кричал всему миру Бунин.

О ДОКУМЕНТАЛЬНОСТИ

Как известно, публицистика – это литература по общественно-политическим вопросам современности. Но в какой степени публицистика как род литературы может быть художественной? Конечно, прежде всего – это вопрос талантливости автора. Однако будь ты гений среди гениев, коль взялся за публицистику, то поневоле погружаешься в политику, а значит, и в идеологию – особые и сложнейшие сферы жизни и области специального знания. Представить, будто «Окаянные дни» – это «художественное произведение», в котором есть страницы, «которые могут сравняться с лучшим из всего, что написано Буниным», как отмечал М.А. Алданов, – это слишком. На мой взгляд, «Окаянные дни», «Великий дурман» и вся бунинская публицистика – документ сугубо политический, идеологический, талантливо окрашенный в художественные краски и тона. Но качество публицистической литературы определяется не художественностью, а глубиной проникновения в социальную материю, а главное – ответами на злобу дня. Не злобой же, не ненавистью, а истиной, способной разрешить противоречие, конфликт. Но такой позитивной задачи Бунин перед собой даже не ставил. Рефлексировал, рисовал…

Безусловно, публицистика – неотъемлемая часть творческого наследия И.А. Бунина, документ времени. Но это документ, в который, как отмечает, например, Даниэль Риникер, Бунин не раз вносил многочисленные правки – стилистические, документальные, идеологические. Мало того что сам текст «Окаянных дней» лишь основан на дневниковых записях Бунина московского и одесского периода 1918–1920 гг. его жизни, а в основном написан заново в 1925–1927 годах уже в Париже по просьбе редактора газеты «Возрождение» П.Б. Струве. Бунин, «готовя «Окаянные дни» для берлинского собрания сочинений, значительно переработал текст по сравнению с газетным вариантом. Однако эта правка не была окончательной…». «Изучение этой правки показывает, что она носила как стилистический, так и идеологический характер». Многократное и тщательное исправление текста всё-таки не могло не исказить документального начала. «В тексте «Окаянных дней», – замечает Д. Риникер, – обнаруживаются пласты, различающиеся по происхождению и по времени написания».

Что же служило главным источником глубокомысленных выводов и ожесточённых высказываний Бунина? Газеты и слухи.

«Всё слухи и слухи», – пишет он в «Окаянных днях» 12 апреля 1919 года в Одессе. «Бешенство слухов. Петроград взят генералом Гурко, Колчак под Москвой, немцы вот-вот будут в Одессе». Ничего этого на самом деле не происходило, но Бунин жил слухами и надеждой, что они сбудутся.

Вот выдержки всего из двух страниц «Окаянных дней» от 28 февраля 1918 года. «Вести со Сретенки – немецкие солдаты заняли Спасские казармы»; «Слух, что в Москве немцы организовали сыскное отделение»; «В Петербург будто бы вошёл немецкий корпус»; «Говорят, что Москва будет во власти немцев семнадцатого марта». (На самом деле и этого не было. – И.И.) «Рассказывал в трамвае солдат…» «Д. получил сведения из Ростова…» Д. прибавил: «Большевики творят в Ростове ужасающие зверства… расстреляли 600 сестёр милосердия». Ну если не шестьсот, то всё-таки, вероятно, порядочно». «Повар от Яра говорил мне…» «Вести из нашей деревни…» И так – едва ль не на каждой странице.

Читаешь – и тебя, сегодняшнего, тоже вдруг охватывает неосознанный ужас. Понятно, что, кроме газет и слухов, других источников информации Бунин не имел и не мог иметь, жил в великом расстройстве и панике. Но разве, читая эти статьи, сегодня мы не должны учитывать бунинское психологическое состояние и нескрываемую пристрастность?

10 февраля 1918 года Бунин пишет: «Ещё не настало время разбираться в русской революции беспристрастно, объективно… Это слышишь теперь поминутно. Беспристрастно! Но настоящей беспристрастности всё равно никогда не будет. А главное: наша «пристрастность» будет ведь очень дорога для будущего историка. Разве важна «страсть» только «революционного народа»? А мы-то что ж, не люди, что ли?»

Люди, конечно же, люди! Только другие люди – господа, люди других сословий, других интересов, чем интересы простонародья, «полудикарей», «черни».

Бунинская публицистика, особенно «Окаянные дни», – это в значительной мере коллекция слухов, домыслов, а кое-где наверняка и его богатейшего воображения, о котором он сам говорил, сопоставляя свою способность фантазировать с аналогичным даром Л.Н. Толстого. 11 марта в «Окаянных днях» запись: «Толстой сказал про себя однажды: «Вся беда в том, что у меня воображение немного живее, чем у других…» Есть и у меня эта беда».

Слова, которые сами, вот так, без раздумий, с ходу, без всякой подготовки срываются с языка – самые правдивые. Но сколько в них истины? Вот вопрос. Если твоя рефлексия построена сплошь на слухах, а слухи – тоже на слухах, то сколько смысла в твоей правдивости, какой прок от неё?.. Правда, сказанная злобно, лжи отъявленной подобна. Часто протест вызывает не только правда сама по себе, а то, каким образом она подана.

Конечно, можно полагать, что правда заключается не в том, чтобы нести истину, а в том, чтобы говорить то, что думаешь. Но вряд ли этот принцип подходит к Бунину. Он жаждал перемен от сказанного им, особенно поначалу. Но для этого одной правды, одной стойкости и готовности висеть за свою правду хоть на кресте мало. Правда о делах общественных должна всё же совпадать с истиной, а не противоречить ей. Бунин противоречив, и это не беда, когда бы не испепеляющее пламя ненависти на всех, кто не «икона», кто только что почитался «иконой», да перешёл в другую гавань… А правдолюбие, кроме всего прочего, обычно связано с желанием во всяком находить хорошее, а не только дрянное. Но это не про Бунина. Отчаянное правдолюбие без всякого стремления открыть свет в конце туннеля – во многом лишь проявление безмерной бунинской гордыни…

О РЕВОЛЮЦИИ

Признанный одним из лучших писателей своего времени, Бунин-публицист говорил с миром от имени русской литературы, русской культуры, полагая, что исполняет миссию перед русской историей. Говорил о России, о русской душе, русском характере, русском народе, русской истории, о русской революции, о власти большевиков и её вождей, о мировой революции и советской власти. Не говорил, а приговаривал, полагая, видимо, что он не только имеет на это право, но и способен дать верные ответы на все вопросы бытия.

Разумеется, есть немало вещей, где Бунин прав, с ним должен согласиться любой разумный человек. Как можно, например, возражать его яростному протесту против восстаний, революций? Да, именно в эти моменты истории из человека вырывается всё низкое, животное, зверское, происходят одичание и варваризация народа.

Но как избежать революций? На этот фундаментальный вопрос Бунин отвечает наивными словами Льва Толстого, которыми тот пытался упредить царя Николая II от революции, советуя ему: «Любите врагов своих!..» «Идите по пути христианского исполнения воли Божией…» И так во многих случаях.

Как человеку огромного таланта, Бунину во многом можно верить. Особенно в постановке вопросов. Но верить Бунину в ответах во всём, слепо и безрассудно, нельзя. Бунин не всё понимал. Бунин кое в чём заблуждался, кое в чём крупно ошибался. Вот, скажем, всё тот же вопрос о русской революции…

«Неизбежна была революция или нет?» – спрашивает Бунин. И говорит: «Никакой неизбежности, конечно, не было, ибо, несмотря на все недостатки, Россия цвела, росла, со сказочной быстротой развивалась и видоизменялась во всех отношениях… Была Россия, был великий, ломившийся от всякого скарба дом».

Тут Иван Алексеевич серьёзно ошибался.

Фундаментальная проблема России, которую не хотел знать и понимать Бунин, состояла в том, что в XX век империя вошла с феодальной идеологией, с представлением о божественном происхождении царской власти, неограниченным самодержавием, отрицанием Конституции, необходимости парламента и политических партий. На фоне того, что произошло в Европе уже сотни лет назад, это был вызов, которого Николай II даже не скрывал. Напротив, 17 января 1895 года открыто бросил обществу, заявив в своей тронной речи: «Бессмысленно мечтать о всякой Конституции». В том же году царь твёрдо поддержал расстрел рабочей демонстрации в Ярославле.

Бунин не понимал (не хотел понимать?), что «окаянные дни» наступили не «вдруг», а стали искуплением грехов и ошибок российской самодержавной власти, копившихся столетиями. Думать, будто для постижения смыслов истории и логики общественного развития достаточно лишь писательской наблюдательности и писательского таланта, мне кажется, весьма наивно. А Бунин, видимо, был уверен, что довольно. В его записках и статьях, кроме имён Льва Толстого, Чехова, Флобера да не слишком чтимых им Достоевского и Герцена, из значительных фигур не встречается никто. Маркс, Ленин и прочие знатоки общественной жизни тех лет для Бунина – существа ничтожные.

Между тем сам Бунин был не более чем тонкий знаток, холодный наблюдатель жизни российской деревни, добросовестный фиксатор происходивших в ней процессов, но не противник назревавшего окаянства, исполненный желания излечить общественный недуг. Великолепный рисовальщик с натуры. Поэт – не врач, он только боль, струна и нерв?.. Страсть в бунинской душе забила ключом лишь в тот момент, когда «дурман» и «окаянство» вырвались наружу и разнесли в клочья всё, что рисовал он в своей знаменитой «Деревне»…

Когда мы говорим о Бунине-публицисте, надо помнить, что он – помещик, аристократ, православный монархист, всей своей сутью тяготевший к старой дворянской культуре и устоявшемуся образу жизни. Бунин видел и описывал то, что хотел видеть, и не видел, не хотел видеть, знать и понимать то, что не отвечало его воззрениям. А временами просто не понимал, что не понимает. В том нет ничего необычного: человек – существо ограниченное. Бунин был человек… Человек со своей – Белой правдой. Ко всем другим правдам относился свысока, презрительно. Для него не было правды ни мужицкой, ни рабочей, ни «красной», а были только Белая идея и Белая правда.

Но что есть Белая идея? «Белые обороняют дело духа на земле, – писал знаменитый русский религиозный философ И.А. Ильин, – и считают себя правыми перед лицом Божиим. Отсюда религиозный смысл их борьбы: она направлена против сатанинского начала и несёт ему меч…» «Белые» по Бунину – это Авель, «красные» – это Каин.

Понимал ли Бунин, что «русская революция» победила не соблазнами большевиков, а потому, что в стране был общенациональный, как говорят сейчас, «системный кризис»? Что народу осточертела война? Что крестьяне изголодались? Что царь и его власть до самого дна исчерпали доверие подданных?

240 тысяч солдат Петроградского гарнизона перешли на сторону революции – это как? Когда в непримиримом конфликте сошлись Красная идея и Белая идея, то почти половина русских армейских офицеров и больше половины офицеров и генералов Генерального штаба (цвет армии!) пошли служить в Красную армию! Это как? На сторону революции перешла бóльшая часть Центрального аппарата русской военной разведки во главе с генерал-лейтенантом Н.М. Потаповым!..

Бунин «упускает из виду» тот факт, что Гражданскую войну в 1918 году развязало Белое движение, изначально надеясь на решающую помощь Антанты, то есть интервентов. Бунин наверняка знал, но «не придавал значения» тому, что без западных поставок вооружения, обмундирования и материалов, особенно Англией, Белое движение вообще не могло бы образоваться. Он то ли не знал, то ли знал, но не хотел признавать и понимать, что ненависть к России всегда жила на Западе и «белый проект» вынашивался там задолго до Февральской и Октябрьской революций.

В годы Октябрьской революции и Гражданской войны русские чувства и патриотизм Бунина словно испарились из его души… Пусть придут любые иностранцы – немцы, англичане, французы, финны, поляки – всё равно кто. Пусть захватят Москву и Кремль, Петербург и Зимний дворец! Пусть оккупируют хоть всю Россию, только бы избавили от русской «черни», «полудикарей», от большевиков. «…После вчерашних вечерних известий, что Петербург уже взят немцами, газеты очень разочаровали…» «Лучше черти, чем Ленин!..» – пишет Бунин.

О «НОВОЙ» РОССИИ

20 апреля 1919 года Бунин записывает «замечательные строки» Герцена: «Нами человечество протрезвляется, мы его похмелье… Мы канонизировали революцию… Нашим разочарованием, нашим страданием мы избавляем от скорбей следующие поколения…» Бунин заключает: «Нет, отрезвление ещё далеко».

Следуя герценовской и бунинской мысли, Россия «опохмелилась» и «отрезвилась» ельцинской ультралиберальной революцией 1991 года. Можно сказать, что Белая идея восторжествовала. Бунинские мечтания осуществились.

Но «отрезвилась» ли Россия?

Если трагедия (и революция) России начала XX века, как уже говорилось, была предопределена тем, что страна вошла в новое время с не желавшими изменять себя феодализмом и самодержавием, то беда России XXI века в том, что она встретила его под лозунгами ультралиберализма, который давно исчерпал себя, и, следуя этой дорогой, можно прийти только к катастрофе. Ельцинскую революцию 1991 года, если мыслить законами революций, нужно рассматривать не как шаг вперёд, а как откат назад, к старым формам бытия в новых превращённых формах, как реставрацию дореволюционной России. Что, собственно, нового появилось в «новой» России? Компьютеры? Интернет? Мобильники? Это несомненно. Президент? Тот же царь. Власть? Такая же малоспособная, как при царе и на закате СССР, только ещё более алчная, вороватая, беспринципная и безответственная.

«…Новая Россия страшна… Особенно молодёжь… Много холодных убийц… Много спекулянтов, дельцов, хулиганов, головорезов…»

«Россия будет!» – Да, но какая? И новая ли? Так ли уж ново наше новое?»

Согласитесь, звучит куда как современно. Но это слова Ивана Алексеевича Бунина, им уже под девяносто лет.

«Но взойдёт наше солнце – нет среди нас ни единого, кто бы не верил в это!» – писал Бунин. Вот оно взошло, Ваше солнце, Иван Алексеевич!.. И что же происходит с «новой Россией»?

Сказочные богатства страны разворованы, розданы в загребущие, но неумелые руки сотен по преимуществу бездарных и порочных людей, ухлопаны на взятки, заказные убийства, на рекламу, на выборные технологии и откровенную пропаганду нового режима, на создание бандитских телесериалов, развращающих молодые поколения… Разрушена могучая экономика, уничтожена мощнейшая промышленность, построенные за небывало короткие сроки, с крайним перенапряжением сил за счёт здоровья и жизней миллионов людей.

Ах, милый Иван Алексеевич! Вот «взошло Ваше солнце», вернулось в Россию время господ, но чрезвычайно редко кто решается обратиться к другому словом «господин». Даже президент России и её премьер чаще предпочитают слово «коллега», хоть звучит это очень забавно. Мало, безумно мало тех, кто чувствует себя господином в этой жизни, несколько десятков, ну, может, сотня тысяч на всю 140-миллионную Россию. И только Вы, дорогой Иван Алексеевич, ровня им, потому что хоть и обедневший, но всё же помещик и дворянин… Но пообщались бы Вы с некоторыми из них, и Вас бы стошнило от их духовного убожества и морального уродства…

* * *

Изучив публицистику Бунина, я подумал, что совсем не случайно он не хотел, чтобы статьи и речи его не печатали после смерти: Бунин-публицист, что ни говори, ниже Бунина-художника. Обида, злоба, ненависть, желчь и сарказм по поводу всего и вся, что было связано с новой революционной и послереволюционной Россией, изумляли Бунина, застилали ему глаза, не позволяли взглянуть на происходившее менее пристрастно, более объективно. И это понятно: он потерял всё, что имел и ценил, чем дорожил, на что надеялся. Осуждать его не вправе никто. И то, что Бунин говорил безудержно, тоже естественно, а для тех, кто пытается понять, что такое Бунин-писатель и Бунин-поэт, крайне важно: публицистика до конца прояснила художественное начало, характер его героев, манеру письма – «холодность», «отстранённость», «сарказм», «надменность», «консерватизм» и другие подобные изъяны творчества, о которых говорили критики. Отличная по форме, слову, силе эмоции и страсти, смелости и мужеству говорить то, что хочется сказать, бунинская публицистика проигрывает прозе и стихам его безнадёжно.

Можно ли осуществить операцию по отсечению в творчестве Бунина художественного от публицистического? По-моему, этого не сделать никак. В публицистике Бунин со всей откровенностью выразил те черты своей натуры, которые проглядывались в его поэзии и прозе, но не могли быть объяснены и поняты вполне. Бунин-публицист обнажил их. Теперь можно внести некоторые поправки в понимание сущности этого великого человека и великой личности, достоинства которого как художника в моём представлении ничуть не упали.

В 2009 году президент России Д.А. Медведев своим указом создал комиссию, призванную бороться с фальсификацией истории «в ущерб интересам России».

Наконец-то власть заметила, что у государства и народа украли не только нефть, газ, золото, бриллианты, заводы, фабрики, промышленность и сельское хозяйство, одним словом, экономику, но потихоньку, с помощью соросовских наёмников, умыкнули самое главное – историю страны в её истинном содержании и сущности, нафаршировав прошлое баснями, мифами и чистопородной ложью в интересах Запада и «в ущерб интересам России». История СССР представлена как совокупность преступлений, безрассудств, безумств и несчастий, как сплошной криминал…

В указе президента говорится прежде всего о новейшей истории России и истории Великой Отечественной войны. А я-то думаю, что проверке на объективность, на истинность следовало бы подвергнуть всю советскую историю – начиная с Великой Октябрьской социалистической революции, не обеляя, но и не очерняя её. Сказать однажды твёрдо и навсегда: «Всё, что было в прошлом России, – это наша история. В этой истории были героические и великие события и личности, были события трагические и постыдные, были люди мелкие и ничтожные. Так или иначе, у нас нет другой страны, нет и другой истории. Но в целом история России от дней её возникновения и поныне оказала и оказывает огромное и благотворное влияние на облик всего мира. Мы можем и должны гордиться своей историей».

Для фальсификаторов годны даже липовые источники, а тем более – авторитеты в науке, литературе, политике. Бунин как нельзя лучше подходит на эту роль, хотя сам он вовсе не думал о «фальсификации» истории, напротив, был абсолютно убеждён в том, что речёт чистую правду, и делал это с неистовой страстью, талантливо, включая на всю мощь свою феноменальную наблюдательность и безудержное воображение. Перед нами уже не прозаик и поэт, а политик с талантами истинного художника, излагающий собственные философские, политические, социальные и исторические воззрения со всей беспощадной жестокостью своей натуры.

Завлабам «молодой российской демократии» бунинские «Окаянные дни» и «Великий дурман» пришлись как нельзя кстати, ибо создавали ужасные образы Великой Октябрьской социалистической революции, Ленина, большевиков и шедшей за ними «черни», чем на корню, как мнилось им, уничтожали коммунистическую идеологию. Не имея возможности ни согласиться, ни возразить с того света, Бунин начал «работать» на идею «возрождения» России, хотя на самом деле его втянули в новую русскую революцию, во главе которой поначалу встали странные и страшные люди, для которых Россия – не любимая Родина, а географическое пространство, «кормящий ландшафт», «зона для охоты» в поисках добычи; место утоления непомерных политических амбиций и жажды власти.

Бунинская публицистика способна захватить внимание читателя почище детективного романа, переворачивать мозги в угодном автору направлении. Без сомнения, в ельцинскую революцию 1991 года Бунин-публицист внёс немалую лепту. «В ущерб интересам России…»

Вчитайтесь в тексты повестей и рассказов Булгакова, Куприна, Платонова, Пришвина и того же Бунина, который сейчас в центре нашего разговора. Сами эти (и не только эти!) писатели и их лирические герои представлены как эталон достоинства, долга, чести, совести, любви к России. «Поручик Голицын…» «Корнет Оболенский…» «За Веру, Царя и Отечество!..» И вот этих-то чистых мальчиков и их высокопородных предков растоптали и уничтожили серые революционные мужички, красноармейцы, большевики и советская власть?!

Пропагандистская машина «новой России» (прежде всего телевидение, видеопродукция, а сейчас ещё и Интернет) поработала весьма умело, переняв все формы и методы современных социальных технологий влияния на сознание человека. И многие дети из простонародья восприняли новые мифы и возненавидели дела своих дедов и отцов: революцию, всё советское – вещи, заводы и фабрики, идеи, образ жизни и самих людей – «совков». Не отдавая себе отчёта в том, что вот теперь-то они навсегда – простонародье, путь которому наверх перекрыт тонким, но прочным слоем новых «господ», сделавших свои состояния по преимуществу путями нечестными.

Бунин был человеком совести, и она как внутренний закон вела его по жизни, не позволяя выйти за рамки правил и собственного понимания смысла жизни, определяла все его поступки на поворотных этапах жизни: неприятие Октябрьской революции, советской власти и – эмиграция; отказ от сотрудничества с немцами в годы войны, грозивший ему смертью, – и полная нищета; отказ от возвращения в СССР, обещавший ему новую огромную читательскую аудиторию, материальное благополучие и – тоска по Родине до самой смерти.

В публицистике Бунин был неистово страстен и одержим, бесстрашен и мужествен, вёл себя как герой, упрямо шёл дорогой одиночества с гордо поднятой головой, хотя с каждым годом всё глубже сознавал, что силы и нервы его уходят в пустоту, на борьбу с ветряными мельницами. Дон Кихот русской культуры…

С годами бунинское неистовство, бессильное и невостребованное, затихало, время заставляло порой размышлять над ранее сказанным, иногда, наверное, рождало сомнения в излишней категоричности своих прежних высказываний. Во всяком случае, этому есть некоторые свидетельства.

В воспоминаниях поэта и прозаика К. Симонова «Об Иване Алексеевиче Бунине» есть такие строки: «Сколько мне помнится, Бунин два раза возвращался в разговорах со мной к своим «Окаянным дням», даже спросил меня, читал ли я их. Я сказал, что нет, хотя на самом деле читал. Он сказал, что в этой книге много такого, под чем он сейчас не подписался бы, но она писалась в другое время и в других обстоятельствах, а кроме того, даже и тогда он в этой книге не позволил себе писать о большевиках много такого, что писали в то время о них другие литераторы». И ещё пишет Симонов, что Бунин сказал ему: «…вы должны знать, что двадцать второго июня тысяча девятьсот сорок первого года (начало Великой Отечественной войны. – И.И.) я, написавший всё, что писал до этого, в том числе «Окаянные дни», я по отношению к России и к тем, кто ею ныне правит, навсегда вложил шпагу в ножны…»

На самом деле Бунин с тропы войны не свернул, ещё много раз выступал со статьями, враждебными СССР.

И это естественно для Бунина. Издал книгу «Воспоминания» – по тону своему сродни всем прежним публикациям, в 1953 году готовил к переизданию «Окаянные дни».

Бунин-публицист и Бунин-прозаик и поэт – это единая и целостная личность, в творчестве которой художественное выше публицистического, но берёт своё начало из бурлящей страстями и мыслями натуры этого человека, включая страсти политические и социальные. Снова скажу: Бунин-публицист ничуть не принизил в моём сознании Бунина-художника, напротив, я лучше понял его как человека, стал уважать за смелость и мужество.

Код для вставки в блог или livejournal.com:

34

Белая правда Бунина 34

Иван Алексеевич Бунин с полным основанием живёт в сознании миллионов (в моём тоже) как великий прозаик и поэт, волшебник слова.

2010-07-21 / Игорь ИЛЬИНСКИЙ 35

открыть 34

КОД ССЫЛКИ:

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 4,2 Проголосовало: 5 чел. 12345

Комментарии: 04.08.2010 11:05:57 - Stanislav Alexandrovich Krechet пишет:

Отличная, долгожданная статья. Ивана Алексеевича Бунина полюбит каждый, кто повнимательнее познакомится с его творчеством, это русский темперамент и талант удивляющий. Я отношу его опубликованную у нас публицистику к откровениям, истерике человека, так много хлебнувшего горя еще до революции 17 года. Конечно, ему (мне кажется) было горько видеть, как и до революции и после пропадал ресурс России, ресурс конкретного человека. Спасибо огромное автору статьи о Бунине за его любовь к русскому писателю. Мне непонятно, почему издатели пренебрегают волей, завещанием писателя, это неуважительно.

27.07.2010 15:43:39 - Антон Михайлович Малков пишет:

мнение о статье

Цель статьи - доказать полную несостоятельность публицистики и воспоминаний Бунина, а также других воспоминаний о той эпохе, по той или другой причине появившихся на свет в обход советской цензуры (А.Ремизова, Л.Андреева, И.Шмелева, В.Шаламова и сотен других авторов). Автор твердо стоит на мировоззренческой платформе теории классовой борьбы и оценивает публицистику религиозного писателя с безрилигиозныых марксистско-ленинских позиций. Заданная цель красной нитью проходит через всю статью, будучи сдобрена вынужденными реверансами в адрес Бунинского таланта, ибо не так-то просто "завалить" Бунина (нобелевский лауреат, признанный классик русской литературы и тд.). Автор не понимает или не хочет признать, что "бездарные и порочные люди", разворовавшие сказочные богатства страны", являются потомками и продуктом именно тех людей и именной той системы с которой боролся Бунин в своей публицистике. А "ультралиберальная" реформа была возглавлена, извращена, засижена и в конце концов оболгана партийной и комсомольской номенклатурой, взрощенной в советской России. Что же касается воспеваемого автором советского строя, то он был безнравственен и преступен уже хотя бы потому, что как пишет сам автор "могучая экономика и мощнейшая промышленность" ... "были построены за небывало короткие сроки за счет здоровья и жизней миллионов людей" (читай: "на костях"). Вообще, чувствуется, что автору очень хотелось бы подвести данную публицистику под статью "фальсификация истории", но, к сожалению (для автора) и к счастью (для читателей) - не те времена (пока?). Ну и наконец о какой "реставрации дореволюционной России" и победе "Белой идеи" может идти речь? Ведь насилие над нашей многострадальной страной творят сегодня далеко не потомки белых офицеров, а обращение автора к Бунину "Вот оно, возшло ваше солнце, Иван Алексеевич!" в этом свете звучит даже кощунственно по отношении к памяти писателя.

23.07.2010 03:37:48 - Вера Александровна данченкова пишет:

интересно, куда автор дел свой партбилет.

22.07.2010 19:51:08 - Александр Иванович Чехонин пишет:

бунин

Недавно, к стыду своему, прочел собрание Бунина. С трудом дочитал-такое разочарование! Художник могучий, русская душа-это да. Но!" пришли крестьяне, отряхивают снег с ЛАПТЕЙ",девка на телеге с ВЕРЕВОЧНЫМИ вожжами! И это-начало ХХ века!А у него везде один герой-"барчук"(так и зовут)-гуляет с книжкой.Взрослые крестьяне ему кланяются, у любого он по-хозяйски закусывает. Страна больна, а он НИЧЕГО знать не хочет!Не-ет!Россия выстрадала революцию! Что было потом-другой вопрос.Власть "не чуяла страны"-и получила. И страна с нею.

22.07.2010 11:51:58 - Александр Трофимович Климчук пишет:

Статья отличная. Но о совести Бунина надо было промолчать, это далеко не совестливый тип человека.

21.07.2010 16:50:23 - Алексей Фёдорович Буряк пишет:

ЗАМЕЧАТЕЛЬНО НАПИСАНО!!! ЛУЧШЕ СКАЗАТЬ ТРУДНО. -- --Алексей Буряк, Днепропетровск burur@mail.ru