Литературная Газета 6354 ( № 2 2012)

«…и не кончилось время на наших часах»

«…и не кончилось время на наших часах»

ПОЭЗИЯ

Сергей СОКОЛКИН

***

Кто - обретать, а я теряю снова

права на жизнь по правде, не по лжи[?]

И оправдаться - разве только словом?..

Но это надо кровью заслужить[?]

Идёт война на виртуальном свете,

нас атакуют сонмища врагов.

Вопят с небес зачёркнутые дети,

в экраны зрят мильоны дураков.

Зачем же я, душою обнимая

тебя, моя безумная страна,

шепчу пароль, в надежде призывая

твои - в пустую бездну - имена?!

Все имена[?]

Но были-небылицы

сплавляются в одну простую мысль.

И я шепчу - и воздух шевелится, -

сиюминутный мир теряет смысл,

как прорванная мухой паутина[?]

Вот за окном светлеет горизонт.

Но речь темна, слепа и нелюдима,

в ней нет ни слова, -

все ушли на фронт.

***

Бедный, малограмотный народ,

он в Берлин придёт, он доползёт.

[?]А над Волгой бабы будут выть,

от чужих - своих детей растить.

Лебеду и землю молча жрать,

от убитых - сыновей рожать.

Бога нет,

но есть приказ - вперёд!

Бога мой народ потом найдёт.

Сэкономит порох, динамит, -

но Гагарин в космос полетит.

Колокольный и кандальный звон.

Бога нет,

чернил

и нет бумаги -

кровушкой Ему напишет Он

на когда-то грамотном Рейхстаге.

Он ещё откинется потом[?]

Про народ я[?]

Несгибаем Он.

***

Петру Калитину

И сказал мне дядя Ваня,

бывший кент вора в законе,

бывший[?] - лагерная вохра,

Ворошиловский стрелок:

- Зря не бацай,

СССР был,

как кулак народов братских[?]

В общем,

если шмайсер держишь,

жми сильнее на курок.

И сказал мне дядя Ваня,

шоркнув сталинской наколкой:

- За слова свои ответишь,

так что много не базлай[?]

В жизни столько баб красивых,

что одной по горло хватит,

так что больше, чем проглотишь,

в свой стакан не наливай.

И сказал мне дядя Ваня,

разливая, не скучая,

выключая телеящик,

матерясь на беспредел:

- Гитлер - падла,

Ельцин - тоже!

И народ - пацан, в натуре[?]

А менты ещё покажут -

кто и где

чьё мясо съел.

И сказал мне дядя Ваня:

- Зря не бацай, паря, глоткой,

на рожон не лезь без батьки,

партия нам что велит?!

Мол, вокруг все п[?] (голубые. - С.С.) -

в телевизоре и возле[?]

Изменяется природа,

мир на месте не стоит[?]

Но сказал мне дядя Ваня:

- Жизнь нельзя сдавать без боя! -

и налил за край и выше,

наградной взяв револьвер, -

Гастарбайтеры достали,

а скины совсем тупые[?]

Где ты, дядя Сталин?!

Суки, -

развалили СССР!

***

Как хорошо в последний день Помпеи

пройтись по улицам заснеженной Москвы.

На миг любви - в бессмертие поверив,

услышав из-под снега рост травы.

Увидеть в небе ветра зарожденье,

в голубке серой Божий лик узреть[?]

И что-то вечное смахнуть, как наважденье, -

ещё пока не время умереть[?]

Твои глаза[?]

Но что-то говорит мне,

что всё не так, как мне мечталось быть.

И сердце сокращается в том ритме,

в котором мы давно не можем жить.

Счастливым быть уже я не сумею.

Другая жизнь у Родины в крови.

Моя душа - безумнее Помпеи -

в последний день несбывшейся любви.

***

Кто умер, тот уже бессмертен, -

порукою - сыра земля.

Давно живём без тьмы и света,

но кто здесь ты и кто здесь я[?]

Шепнёшь:

- Прости, Россия-мама,

в своей забытой Богом мгле

с душой пустой, как голограмма,

не весящей уже ни грамма,

мы к небу ближе, чем к земле[?]

Сын за отца не отвечает[?]

А слово - словно воробей.

И поле жизни заметает

заморский ветер глюковей.

Но вдруг внезапно прозреваешь[?]

Как с бодуна придя домой,

ты взглядом прошлое пронзаешь

и понимаешь: ты здесь свой.

Не вырывая даже йоты

судьбы, прожитой не тобой,

что стала главной частью плоти

и полностью твоей душой[?]

Невыносимы муки эти!

Отец, прошу, сойди с креста.

Бессмертие страшнее смерти,

когда бояться перестал[?]

***

На душе соловьями отпели рассветы

и поплыли закаты в глазах-небесах.

И твои поцелуи, как бабочки лета,

обречённо застыли на талых губах.

В волосах терпкий запах созревшей полыни,

пьяный запах измятой девичьей мечты.

Но сентябрь замерцал, и серебряный иней

проступил сквозь родные до боли черты.

Я ведь врать не умел никогда. И не буду.

Я безумно любил и терял - не одну[?]

И растратил полжизни - на счастье,

как будто[?]

В сердце призраки бродят, хоть вой на луну.

Пил, гулял, в драках часто бывал я некстати,

но не продал друзей, Русь в себе не сгубил.

И пускай мегатонны души я растратил,

для тебя ещё больше осталось в груди.

И я понял, что счастье - сидеть просто рядом

и полынью дышать твоих душных волос,

задыхаясь во тьме раскалённого взгляда,

отгоняя печаль накатившихся слёз, -

оттого, что ты есть на планиде-планете

и не кончилось время на наших часах, -

там, где, как соловьи, надорвались рассветы

и взорвались закаты в глазах-небесах[?]

ШАМИЛЬ И ЦАРЬ

Абдулле Даганову

Велик Шамиль -

под знаменем Пророка -

когда в глуши смотрящих в небо скал

адатов древних тёмные пороки

огнём кровавым в душах выжигал.

Упрям Шамиль, уверовавший свято

в свой волчий жребий, как в земную сыть,

когда - на русский -

средством газавата

Аллаха волю стал переводить[?]

Но мудр Шамиль, дошедший до предела,

когда, душой неистовой горя,

смирясь,

Кавказа раненое тело

отдал на милость Белого царя.

Умён и славен царь-"завоеватель"

когда,

чтоб души тяжкие спасти,

имама Шамиля, поняв как брата,

"на покаянье"

в Мекку отпустил.

***

Под бестрепетным лунным прицелом

слышу землю с другого конца.

И ложусь в неестественно белом

на могилу отца-праотца.

Слышу зовы и рая, и ада,

но во тьме не пойму, где какой, -

в небеса с лёгким шелестом

падаю,

в небо смерти и жизни самой.

И когда человеки лихие -

с пулей-ножичком

тешатся тьмой,

мертвецы,

испокон не чужие,

вырастают стеной крепостной.

Пофамильно,

повзводно,

поротно

мои прадеды-деды идут

с ненаглядными,

с самыми "родными"[?]

И дядьёв молчаливых ведут ведут.

Сердца стук -

словно бубен шамана,

дословесная тёмная речь.

Предки,

смертью прикрывшие раны,

жизнь живую выходят стеречь,

прорастая во мне васильками,

проливаясь водою живой,

и губами шепча, и сердцами:

- Не боися, сынок, мы с тобой.

Крест нательный к губам прижимаю

и о здравии Бога молю.

То ли жизнь мертвецам продлеваю,

то ли смерть приручаю свою.

РУССКИЙ ФЛАГ

Русский флаг, что русское оружье,

как улыбка Ваньки-дурака,

что с лица не сходит,

птицей кружит

вдоль по сердцу - в тучах-облаках.

[?]Оба войска пали над обрывом,

прокричал стервятник вдалеке,

звёзд лучи скрестились над заливом,

ангелы поплыли по реке[?]

Умирает Ванька, но счастливый,

древко сжав в недрогнувшей руке.

СТАНСЫ

Жизнь нас всех воевала,

к земле пригибала

и, связав,

навязала чужую игру.

Мимо пуля летала,

но не доставала,

лишь нырять заставляла

в любую дыру[?]

Пусть не сразу мой рост доходил до оконца,

быть сильнее и выше мне было не лень, -

ведь чем ниже садилось усталое солнце,

тем длиннее была на земле моя тень.

Жажда губ ножевых колотила и била,

имена пропадали в звенящей нови.

Ведь чем больше девчонок меня погубило,

нерастраченной больше становилось любви.

Я был вечно влюблён,

уж такая порода[?]

Но менялась Отчизна,

менялись тела.

И не так было всё у страны, у народа.

И тебя я не знал,

хоть в душе ты жила.

Годы,

словно бродячие псы на дорогах,

под колёса бросались, рыча и визжа[?]

Ну а я от тебя,

как когда-то от многих,

скрыть пытался сжигающий сердце пожар.

Я ведь жил и мужал

и накапливал силы,

чтоб талант свой намыть

в трудной русской воде.

И отдать без остатка родимой России,

и отдать без остатка любимой тебе.

Не хочу я, как все,

торговать или хапать,

я хотел бы служить,

понимаешь, служить.

Хватит сил ли, не знаю, -

энергии хватит,

чтоб ракету-носитель на Марс запустить.

И бессилие душит,

пьянит, словно брага, -

никому я не нужен здесь, в "этой стране".

И страна не нужна,

и народ - бедолага,

и не нужен язык, -

словно мы на луне[?]

Ты устала со мной.

И разверилась вера.

Слышишь,

дочка за стенкой Мадонну поёт[?]

И метусь я душой,

переполненной ветра,

восемь разных ветров продувают её.

***

Ты жил с великими поэтами,

как с ровней.

Но они ушли,

ушли кто Стиксами, кто Летами,

ушли, как в море корабли.

Ты жил,

но ничего не понял ты -

судьбу, считай, не оправдал.

Лишь дни сомнений вместе пропиты,

мерцает памяти бокал.

А в нём, на дне, все тайны Китежа,

и льётся небывалый свет.

Песнь слышится[?]

Теперь молчи уже.

И прямо с неба жди ответ.