Литературная Газета 6381 ( № 34 2012)

Разуму важно помнить о вечном

Разуму важно помнить о вечном

ЛИТОБЪЕДИНЕНИЯ МОСКОВСКОЙ ОБЛАСТИ г. Подольска

Литературная жизнь в разных городах формируется по-разному. В Подольске она

сложилась вокруг "Подольского альманаха" - ежегодника, во главе которого стоит Алексей Агафонов. Жанры его публикаций разнообразны, особо следует отметить исторические и краеведческие материалы.

В поэзии также приветствуется разнообразие манер, что подтверждает и представленная подборка.

Михаил ШАПОВАЛОВ

* * *

В Пахре отразилась арка моста,

Зазеленели её берега.

И стала мне жизнь, как песня, проста,

И стала мне жизнь дорога.

И этот день, и вчерашний день,

И тот, что наутро придёт[?]

Какая вымахала сирень,

Какая сирень цветёт! -

Махровая ветвь в накрапах росы

Остудит щёку мою[?]

Под небом, ясным после грозы,

Любо внимать соловью.

* * *

Встану ли рано, лягу ли поздно, -

На небо гляну: есть ли там звёзды?

Россыпью ясной или вновь тая, -

Звёзды наказ мне, весть мне благая.

В мире продажном, в дне быстротечном

Разуму важно помнить о вечном.

Града высока духом взыскуя,

Помнить о сроках в пору земную.

* * *

Пью утром чай. Потом иду Литейной

На радио записывать статью.

Трёхслоговое имя повторяю

И всё равно мне: дождик или снег

Кропит меня. Вокруг привычный мир:

Дома Подольска, голые деревья,

И дурачок в потрёпанном пальто

Бубнит своё и мёрзнет на ветру.

Луч солнца на мгновение плеснул

И озарил квартал весёлой охрой,

Крик детворы аукнулся с площадки

Далёким эхом невозвратных дней.

Но что со мной?.. Опять темнеет небо.

А в памяти причудливо теснятся

Обрывки музыки, цитаты из статьи.

Ах, всё не то!.. Побочное, пустое[?]

Трёхслоговое имя повторяю,

В нём тайна плоти: тлеющий огонь,

И смех, и окрыляющая радость,

И двух сердец согласный перестук!

Марина МАМОНА

* * *

Я знать не хочу, что может быть

между нами,

Сколько пробежит ещё кошек и прочих

зверей,

Но когда ты меня целуешь,

город складывается в оригами

И хлопает крыльями пролётов и этажей.

* * *

Моя Муза немного кургуза,

Она пиво пьёт на диване,

Любит слушать громкую музыку

И листать журнал "Огонёк",

ТВ-пультом чесать пузо,

Оставляет щетину в ванной,

И о том, что она Муза,

Ей, конечно же, невдомёк.

* * *

Карман твоей кожаной куртки

Не станет вторым моим домом,

И руки зимой не согреет,

И добрый не даст совет.

Вот так - по закону попутки

Ты вышел, и тянутся ровно

По пыльным далёким хайвеям

Следы наши с разных планет.

Геннадий КАРПУНИН

* * *

Пыльная дорога,

Хвоя да песок,

Церковь недалёко,

Сена жёлтый стог.

Где-то в отдаленье,

Средь лесных озёр,

Хоровое пенье

Деревень и сёл.

Сколько их забыто

По всея Руси[?]

У куста ракиты

Ты о том спроси.

Да вглядись в ладони

Древних стариков:

В них, как на иконе,

Глубина веков.

Вдумайся, откуда

Эта глубина:

Если жили худо, -

Их ли в том вина?

И найдётся, верь мне,

В деревеньке дед,

Что под чай с вареньем

Даст такой ответ:

"Жили мы не худо,

И теперь всё есть,

Держимся покуда,

Ну а там[?] Бог весть".

* * *

Камыш растёт, где был когда-то пруд.

Плотину почему-то разобрали.

Давно из-под земли ключи не бьют.

И жители дома позапирали.

А было время, раков здесь ловил,

Нырял на спор, с мальчишками повздорив,

До щиколоток погружаясь в ил,

Мечтал о синем и далёком море.

Не знал тогда, ещё не мог я знать,

Колени разбивая о ступеньки,

Что с тихой грустью буду вспоминать

О позабытой Богом деревеньке;

Тот пруд, который высох и зарос,

Плотину, избы, запахи и звуки,

Полёт шмеля, назойливость стрекоз,

Ободранные о корягу руки.

И даже бестолковый брёх собак -

Теперь я знаю - был не бестолковым,

И добрым - деревенский тот чудак,

Встречавший нас отнюдь не добрым словом.

Не высохнет, не порастёт травой -

Как пруд - живой родник воспоминаний,

Где мальчик с белобрысой головой

Сплетал венок из розовых мечтаний.

Из тех мечтаний он давно подрос.

А может, их намеренно украли[?]

Жаль, высох пруд и камышом зарос.

И жалко, что плотину разобрали.

Екатерина КОМИССАРОВА

Чаруса

дождь случился внезапно. откуда-то из земли

терпкой влагой дохнуло - зеленью мне в лицо.

дверь распахнута. пальцы - встрёпанные мотыли -

в петлях спутавшись, поутихли, в конце концов.

душно в доме, дремотно. и, голову очертя,

вышла в сад, и оставила тот безвоздушный дом,

где среди белых простынь блаженно спало дитя,

где и мысли, и люди - размеренным чередом.

был мне голос. и были хохочущие глаза,

от которых бы отвернуться - да где уж там.

в них, как в северных далях, - зелёная чаруса.

в них такое, что днём и ночью - всё по пятам.

белолицее, будто подлунный речной цветок,

тонкорукое, словно истрёпанная ветла.

временами так хочется броситься наутёк:

убегу - а во мне выгорает нутро дотла.

дождь случился внезапно. вышептал мне слова:

"позабудь дитя, дом на девять замков запри.

пусть болотная вырастает в глазах трава,

пусть клокочет, брызжет песня моя внутри".

всё б оставила. вышла в сад - да и нет меня.

и слова мои - не земной бы терзали слух.

не послушалась. да с тех пор глаза зеленят.

да слова мои к белолицему манят злу.

Город, закованный

в синий просоленный лёд

где-то город, закованный в синий просоленный лёд,

где-то мачты, стремящие ввысь деревянные шпили,

где-то улицы ветром исхожены на год вперёд -

километры брусчатки, и ярды, и вёрсты, и мили -

всё равно, лишь бы двигаться, лишь бы куда-то шагать;

направление спорно, маршрут до конца не указан:

по мосту, что раскинут меж двух берегов, как шпагат,

и узлами фонарными - вехами в памяти - связан.

мимо набережных, мимо броско кричащих витрин,

за беседой, улыбкой, молчанием о высоком.

сколько слов недосказанных, сколько вопросов внутри,

сколько общего между и даже несхожего сколько.

Невский иллюминаций, как ёлка в конце декабря,

на Дворцовой следы, у Казанского тень полукругом,

синий ангел над городом, Боже, хранивший царя,

двое в тёплых пальто, потерявшие разом друг друга,

мы знакомцы, влюблённые в образ, но мы не друзья:

я и город, мы искоса смотрим на руки и лица.

ты хороший, закутанный в морок, туманы, озяб,

ты за вёрстами, милями, шпалами, крыльями птицы.

где-то руки, пропахшие масляной краской, - вода,

тонкий лёд-скорлупа, голубые гранитные плиты,

где-то есть и другие - с просоленным льдом - города,

только я помолчала и всё-таки выбрала Питер.

Кукла

Шелест незатейливой обёртки

И походкой заводной игрушки,

Отстранив прозрачные оборки,

Выйду - в лунном свете, в тонких рюшах -

С кукольной улыбкой Моны Лизы,

Хлопая ресницами наивно,

Я станцую - серебристый призрак

С непокорной тёмно-рыжей гривой.

Лунный свет, как пёс, колени лижет

Сквозь скользящий шёлк расшитых кружев.

В танце я безумна и бесстыжа,

И почти как куколка - бездушна.

Я игрушка, и мирок мой тонок -

Ящичек с надушенной фольгою.

Кукла-дочь, фарфоровый ребёнок[?]

Ну хоть часик поиграй со мною!

Ты давно не мальчик, отчего же

Трепетно, почти благоговея,

Куколку с холодной белой кожей

Ты назвал любимою своею?

Просто за шуршащей оболочкой,

Посреди прозрачных белых рюшей

Ты один, таинственно и точно,

Угадал мятущуюся душу.

Так играй - пока играть умеешь.

До утра в груди завода хватит.

Я, как крошечная Галатея,

Утром оживу в твоих объятьях.