Литературная Газета 6434 ( № 41 2013)

Труд и принципы Бориса Шнайдермана

Борис Шнайдерман - крупнейший специалист по русской литературе в Бразилии, написавший сотни статей, причём он продолжает интенсивно работать и сегодня. Его публицистическая и переводческая деятельность является центробежной силой нашего соприкосновения с многогранностью русской культуры. Кроме того, он перевёл на португальский язык около сорока произведений русских и советских писателей, что сделало его главным переводчиком Бразилии в этой области и определённо помогло повысить качество бразильских переводов.

С 1962 года Шнайдерман успешно занимался преподавательской деятельностью на созданном им при университете Сан-Пауло отделении русистики, преподавателем и деканом которого он был в течение последующих лет. В 70-х годах получил кандидатскую и докторскую степени, а также осуществлял интенсивную работу по подготовке аспирантов в качестве научного руководителя и оппонента на защитах кандидатских и докторских диссертаций. Представил бразильскому читателю таких значительных исследователей в области литературной теории и семиотики, как Леонид Гроссман, Михаил Бахтин, Роман Якобсон, Юрий Лотман, Виктор Шкловский, а также стал автором комментариев к изданиям их работ. Дважды удостоен премии "Жабути" в номинациях «Эссе» (1983) и «Перевод» (2000). В последние годы был удостоен лаврового венка газеты «Эстадо де Сан-Пауло» (2002), получил премию в области перевода от Бразильской литературной академии (2003), а также звание выдающегося профессора университета Сан-Пауло (2002) – самую высокую степень отличия данного вуза. Автор семи книг по критике и теории: «Поэтика Маяковского сквозь его прозу», 1971 год; «Проекции: Россия/Бразилия/Италия», 1978 год; «Русская семиотика» (составитель), 1979 год; «Достоевский: проза-поэзия», 1982 год; «Лев Толстой: антиискусство и бунтарство», 1983 год; «Вихрь и семя: эссе о Достоевском и Бахтине», 1983; «Руины и миф: культура и крах Советского Союза», 1997.

Колебания между желанием, с одной стороны, показать, а с другой, скрыть своё лицо отразились в выборе псевдонима, под которым вышли в середине 40-х годов его первые переводы для издательства «Векши» из Рио-де-Жанейро. Так, в псевдониме переводчика «Братьев Карамазовых» Борис Соломонов сохранено настоящее имя переводчика, а его отчество (Соломонович) превращено в фамилию. Это «не совсем» псевдоним. Тут дело в сомнениях начинающего переводчика, который колеблется между дерзостью своего поступка – переводом одного из самых значительных романов всех времён и народов – и осознанием того, что умственный труд требует точности и всегда связан с колоссальными трудностями. Работы Бориса Шнайдермана всегда будут отмечены такого рода противостоянием: между взрывным полюсом дерзости и другим, более сдержанным, кропотливым.

Так сложилось, что обстоятельства благоприятствовали обсуждению русско-советской тематики и способствовали началу литературной деятельности Бориса Шнайдермана – переводам и статьям в газетах, особенно в колонке «Русская литература» газеты «Эстадо де Сан-Пауло». В известном смысле они обязаны своим существованием спутнику, посылаемые на землю сигналы которого возымели неслыханный эффект: по всему миру возникали курсы изучения русского языка (а также укреплялись уже существующие, как, например, во многих американских университетах, получивших весомую финансовую поддержку) и обширные специализированные библиотеки. После кубинской революции 1959 года Латинская Америка стала для Советского Союза одним из приоритетных направлений.

Помогло и то, что между 1956 и 1964 годами, когда Борис Шнайдерман публикует многочисленные переводы и статьи, выпускает свою первую книгу («Война под сурдинку») и участвует в создании отделения русской литературы и культуры при университете Сан-Пауло, в Бразилии случилась редкая передышка между авторитарными режимами, когда антикоммунистические тенденции хотя и имели место, но были менее выражены. В период между 1956 и 1964 годами вышло 105 статей, тогда как с 1964 по 1971 год только 35. В этих ранних текстах уже прослеживаются ключевые темы и направления, характерные для работ Бориса Шнайдермана и по сей день. И хотя речь идёт о ранних работах, автор их был отнюдь не новичком, ведь в то время ему было около сорока.

Эти статьи отражают определённые предпочтения, которые отметят и дальнейшее творчество Бориса Шнайдермана. Так, он всегда много пишет о Чехове, Горьком, Толстом и Достоевском, в то время как Гоголь и Тургенев упоминаются редко. Часто встречаются интересные работы о бразильской литературе и литературной теории. Но прежде всего это эссе о советской литературе, изобилующие неизвестными для бразильского читателя именами: Грин, Панова, Катаев, Паустовский, Олеша, Федин, Хлебников, Цветаева, Мандельштам. Что касается уже известных в Бразилии авторов, в этих работах их творчество разбирается на гораздо более профессиональном уровне. Например, статья об авторе «Конармии» («Возвращение Исаака Бабеля») от 1959 года прекрасно иллюстрирует огромную разницу между работами Шнайдермана и бразильской эссеистикой средней руки.

Борис Шнайдерман отказывается от клише и высокопарной риторики, традиционно применявшихся в отношении русской литературы. В результате его стиль сочетает в себе лаконичность и объективность с теплотой интонации, обусловленной этическими обязательствами и личными переживаниями, связанными с выбранной темой. Эти работы приобретают ещё большую ценность, если мы вспомним о том, как трудно было в то время за рубежом найти материалы на русском языке.

В этих ранних текстах присут­ствуют четыре константы, сохранившиеся и в последующих работах Бориса Шнайдермана: 1) положительная оценка фактора современности в искусстве и вытекающая отсюда критика изжившего себя возвеличивания прошлого; 2) необходимость прежде всего рассматривать эстетический характер русской литературы (не игнорируя при этом исторических, биографических и жизненных обстоятельств); 3) советская культура не является монолитной. Она гораздо богаче и разнообразнее, чем было принято считать в то время, и не сводится к пропагандируемой вульгате социалистического реализма. Кстати сказать, Борис Шнайдерман всегда занимал достаточно смелую позицию, утверждая, что данная литературная модель не обязательно плоха сама по себе: проблема кроется в её превращении в догму. Таким образом, лучшие произведения новой советской литературы ни в чём не уступают великой русской литературе XIX века; 4) литературный перевод – работа, требующая постоянного и труднодостижимого равновесия между точностью и смелостью. В статье «Переводы с русского» Борис Шнайдерман упоминает о «преступной деятельности» многих переводчиков из разных стран в прошлом: «Говоря о вольности, с которой многие французские переводчики обращались с произведениями Толстого, Ромен Роллан писал в предисловии ко второму изданию своего исследования об этом писателе: «Толстой должен быть воистину велик, чтобы остаться самим собой после всего этого произвола». То же самое можно сказать и о столь популярной во всём мире русской литературе в целом, истинное лицо которой зачастую столь трудно разглядеть по причине невероятных искажений, которым она так часто подвергается».

Однако он полагает, что будущее выглядит многообещающе. В статье «Чехов писатель» содержится краткий обзор переведённых на португальский повестей Чехова, а также заключение об их малоизвестности и проистекающей отсюда необходимости «их совместного методического издания» (которое сам Шнайдерман и осуществит впоследствии).

Несколько раз в статьях Шнайдермана затрагиваются конкретные трудности поэтического перевода. В работе о новом русском издании классического произведения детской литературы, «Конька-Горбунка» Петра Ершова, Борис Шнайдерман замечает, что «оно вполне заслуживает перевода на португальский язык. Правда, поэтический перевод связан с серьёзными трудностями. Ведь при любом переводе будет потеряна значительная часть местного колорита. А для того чтобы перевод стал по-настоящему поэтическим, нужно было бы, чтобы такой поэт, как Мануэль Бандейра, выучил бы русский язык и решился бы сделать перевод». Как видно, Борис Шнайдерман уже задумывается о возможности совместного перевода, в котором он примет участие в начале следующего десятилетия вместе с братьями Аролдо и Аугусто де Кампос. Эта работа нашла своё отражение в газетных публикациях, среди которых «Переизданный в России Маяковский» («Эстадо де Сан-Пауло», 08/04/1961) и «Парадокс Маяковского» (там же, 06/05/1961). В этих статьях не только затрагиваются связанные с переводом теоретические проблемы, но и публикуются наконец переведённые на португальский стихи русского поэта без тех многословных разглагольствований, коими они традиционно сопровождались ранее.

В работах Бориса Шнайдермана, посвящённых переводу (начиная с конца 50-х годов и вплоть до недавно вышедшей книги «Перевод: непомерный труд»), очень часто встречается слово «смелость». В статьях отражается общее движение к смелости, необходимости учёта модернистских и авангардистских принципов, прочь от буквальности. Одобрительную оценку динамического и радикального аспектов литературного текста можно встретить уже в рецензиях на короткие прозаические произведения Олеши, Катаева, Бабеля и многих других.

Даже сотни ранних текстов Бориса Шнайдермана, уравнивающих модернизм современной литературы с модернизмом переводческого процесса, было бы достаточно, чтобы поставить их автора в один ряд с крупнейшими бразильскими критиками, реформаторами переводческой мысли и величайшими русистами XX века.

Перевела с португальского Екатерина Волкова

Бруно Барретто Гомиде - Преподаватель русской литературы университета г. Сан-Пауло. Автор нескольких книг, среди них: «От степи к каатинге: русский роман в Бразилии (1887–1936)». (Da estepe [?] caatinga: o romance russo no Brasil (1887–1936); «Новая антология русского рассказа» (Nova antologia do conto russo) и «Антология русской критической мысли» (Antologia do pensamento cr[?]tico russo, готовится к изданию).

Теги: русистика , Борис Шнайдерман